По ту сторону Изнанки рождался, но и не умирал, жил, но не спешил сын восьмого отца - Латунь.
На пятую зиму выбросила мать его из гнезда, и полетел он вниз. Так повелось от начала мира: дети должны покинуть дом, чтобы найти себя. Долго падал Латунь в светлое лоно океана. Рыбы-крыланы кормили его, пестрые капли дождя ткали ему одежды.
Пронзив на исходе шестого дня рассвет, он повстречал своего первого врага - сильфа. Сплетая танцем кружева облаков, маленький дух ветра тщательно охранял свои владения, чтобы никто не смог помешать его работе. Три колючих заклятья громко мерцали в воздухе, шесть отравленных наговоров благоухали радугой. Но Латунь, даже не заметив опасности, проскользнул меж ними и понесся дальше к дну Изнанки. Рассвирепев, обратился тогда сильф в терновый вихрь и бросился в погоню. День, ночь и чутьдень не мог он нагнать сына восьмого отца, но когда наконец приблизился, то отвернул в сторону. Нестерпимым показался ему взгляд изумрудных глаз Латуня, а в постоянно меняющихся линиях судьбы на ладонях младенца разглядел сильф и свою нить, обрывающуюся прямо здесь.
- Скажи, - направив свой взор в сторону границы заката, крикнул он, - не сын ли ты восьмого отца? Не выпал ли ты из гнезда у истоков звезд?
- Да, - смеясь, ответил Латунь, - так оно и было!
- Прости, повелитель, что не узнал тебя, - смирив гордыню, склонил голову сильф. - Прорицатели предвещали твой приход, но никто не знал, когда это случится. Что прикажешь мне, недостойному рабу твоему?
- Передай моей матушке, что со мной все в порядке. Да скажи: пусть кинет она немного каменного сока. Я по нему соскучился.
Улыбнувшись, Латунь прикрыл глаза, а сильф скрепя сердце поспешил исполнить поручение. Власть его над собой кончилась.
Прошли три года. Постучав по виднокраю посохами морозов и согрев Изнанку плащом летних дней, принесли они Латуню свои дары: Силу, Мудрость и Терпение. А в начале четвертого, в пенный месяц Хо, опустился сын восьмого отца на дно Изнанки.
***
Когда ступила нога Латуня на серебряные пески океана, вылезла из-под лежавшего неподалеку камня сколопендра. Триста лет жила она средь барханов, собирая манну мудрости, и ни единая душа за все это время не потревожила своим взглядом ее угольного панциря.
- Кто ты? - спросила сколопендра, подползая ближе к сыну восьмого отца. - Как очутился здесь? Что ищешь?
- Я - Латунь, из гнезда выброшенный. Вскормленный крыланами, танцующий с ветрами, в дожди одевающийся, годами одаренный. Ищу я самого себя. Не видала ли ты никого, подобного мне?
- Нет. Я давно уже живу среди этих песков, но не видела ни одной живой или мертвой твари, тем более похожей на тебя. Но скажи, зачем тебе искать себя? Не лучше ли поселиться где-нибудь неподалеку, чтобы питаться рассветными лучами, ловить падающие с Поверхности крупицы мудрости и беседовать со мной? Со временем мы могли бы стать равными звездам!
Латунь покачал головой и вырастил из камня дорожный посох.
- Прости. Я не знаю, зачем я ищу, так же как и неведомо мне, почему я был выброшен из гнезда. Я не знаю, что хочу и кем хочу стать, но найти самого себя мне необходимо. Об этом кричит душа моя. Слышишь?
Сколопендра, прикрыв глаза, прислушалась и, когда не уловив ничего, кроме песни песка, она снова взглянула на то место, где стоял Латунь, тот был уже далеко.
***
Следующим, кого повстречал Латунь на своем пути, стал Человек-без-костей. Подобно змее, ползал он на границе песков и оазиса с озером рыбьего сока, строя на побережье свой дом. Тяжела и опасна была эта работа. Целыми днями Человек-без-костей таскал песок во рту от барханов к озеру, создавая раствор для стен и крыши, рискуя при этом подавиться или проглотить песок по дороге.
С болью и жалостью, плескавшихся в изумрудных глазах, подошел Латунь к несчастному и спросил:
- Зачем ты возводишь этот дом в таких муках? Тратишь свое время, рискуя умереть? Разве весь мир не дом твой?
- У меня нет выбора, - ответил Человек-без-костей, освободив вначале рот от песка. - Если этого не буду делать я, этого не сделает никто. Это моя работа. Мой смысл жизни. Зачем мне мир, если у меня нет дома?
- Ты говоришь так, потому что не можешь отойти дальше этого озера и серебряных барханов, - покачал головой Латунь. Сжав руку в кулак, он приказал корням земли войти в жилы Человека-без-костей. Пронзая взглядом его плоть, сын восьмого отца слепил хребет, ребра, ключицы, лопатки и прочее, что должно быть в соразмерности у любой живой твари. Страшно закричав, изогнулся Человек-без-костей и едва не утратил разум. А когда боль оставила его, то понял что стоит он на четвереньках.
Отныне никто больше не смог бы назвать его бескостным.
- Я дал тебе то, чего тебе более всего недоставало, - сказал Латунь. - Иди в мир и пойми, что это твой дом.
Бывший Человек-без-костей злобно посмотрел на сына восьмого отца и побрел к барханам.
- Мне нужен свой дом, - бросил он через плечо и набрал полный рот песка.
А Латунь, ветром гнева выгнав боль и жалость из своих глаз, пошел прочь.
***
Так случилось, что возле протыкающих облака вершинами хрустальных гор напал на Латуня один из демонов Всемогущества. Привлеченный костром звездной души, вынырнул демон из своего логова и обрушил всю свою ярость на сына восьмого отца.
Вскинул Латунь свой посох для защиты, но опоздал. Слишком стремителен был удар когтистого клюва: внезапен, словно высверк молнии.
Вонзил демон Всемогущества когти в щеку сыну восьмого отца и проник через рану внутрь.
- Нет нужды сопротивляться, - шепнул Латуню демон, облизываясь при виде безграничных кладовых мощи. - В тебе столько силы, что мое семя может прорасти мгновенно. Сдай крепость разума. Позволь мне пройти в твою душу."
"Я не люблю тех, кто лезет без спросу, - ответил Латунь и принял бой внутри себя.
В густой реке сознания бились они грудь в грудь, ломая копья мыслей о щиты сосредоточения.
- Ты не знаешь всей своей силы. Дай мне пройти, и ты поймешь, на что способен - истекающее ядом острие вылетело вперед и наткнулось на раскаленный металл.
- Слишком дорогая цена. Знание должно приходить постепенно, в назначенное время.
- Неужели тебе не хотелось бы искоренить зло? Впусти меня, и ты сможешь освободить от тварей подобных мне Изнанку - копье танцевало в бестелесных руках, пытаясь отыскать уязвимое место.
- Я здесь не для этого. Да и кто я, чтобы судить о добре и зле. А вот тебе, демон... не хотелось бы тебе бросить бессмысленно пожирать души и вспомнить, кем ты был на Поверхности океана?
- Такова моя природа. С самого начала. Открой мне ворота, и брошу всю Изнанку к твоим стопам - щиты столкнулись и разлетелись зеркальными осколками.
- Зачем мне мир, если я не знаю кто я и каково мое место в нем?
- Дай мне дорогу, и ты поймешь. Ты познаешь себя! - проревел демон. Его ядовитое копье пронзило "я" Латуня и тут же сгорело без следа.
За две мысли отсюда, вне границ плоти, рука сына восьмого отца поймала упавшую с Поверхности флягу и плеснула из нее в лицо Латуня. Каменный сок тысячью ручейков проник сквозь кожу. Кровь воспламенилась в жилах, разум стал чист и остер, словно лист алмазной осоки. Рассмеялся Латунь, поднимаясь над рекой сознания, и задрожал демон Всемогущества, страшась его преображения.
- Да, ты можешь мне дать, что обещаешь. Но через всемогущество, ценой гибели души себя не может познать никто.
В руке "я" Латуня появился пламенный меч. Жарче солнца его лезвие, и громче рева водопада его голос, алкающий справедливости: "УЙДИ ИЛИ УМРЕШЬ!" В страхе рванулся демон прочь, сбивая ноги о булыжники мудрости, продираясь через завалы памяти, но не успел. Меч рассек его пополам у самых ворот плоти, и исчез демон, истаяв черным дымом из раны на щеке сына восьмого отца.
Чуть посидев, он подхватил свой посох и спотыкаясь побрел к Звенящего перевалу.
Отныне на щеке его навсегда осталась метка демона Всемогущества.
Спасаясь от дождя в недрах зевающего кургана нашел Латунь странный корешок. Был тот покрыт чешуей, будто рыба и рычал, заставляя даже эхо дрожать в ужасе.
- Чей ты? - положив между собой и корнем посох спросил Латунь
- Я сам по себе. - прохрипел корешок и попробовал добратся до ноги сына Восьмого отца. Но посох превратившись в стену из лозы отбросил его обратно. Попробовав еще несколько раз дотянутся до Латуни корешок отполз к стене
- Я корень Зла - тихо прошептал он, вырастив шипы как у ежа.
- Неужели всего зла? - удивился Латунь
- Именно так. Но я конечно не один. Нас много. Оно произрастает далеко, а мы подпитываем его.
- Но - взял свой посох в руку Латунь- Значит, если вас не станет зло не исчезнет?
- Конечно нет. Слишком уж охотно нас сеют. - голос корешка стал насмешливым - Хочешь убить меня? Убей! И часа не пройдет как от твоего поступка, прорасту новый -я.
Оставил тогда Корень Зла Латунь и вышел из пещеры. Он понял что надо боротся со злом надо не выкорчевывая его корни, а сажать собственные семена любви и тепла
***
У излучины теплой дороги нашел Латунь мертвого вора. Грустно качался тот на расщепленном дубе, рыбы-падальщики давно лишили его глаз, ветры растащили одежду.
"Вот тот, кто крал всю свою жизнь, а теперь расстался с нею", - подумал сын восьмого отца, проходя мимо.
- Постой, - внезапно проскрипел мертвец. - Скажи мне свое имя.
- Зачем тебе оно, вор? И почему ты, лишившись жизни, не получил положенного покоя? - спросил Латунь.
- Бесчестные дела творил я при жизни, а потому и получил по заслугам. В тот день, когда настигла меня обезумевшая ведьма, у которой я украл любовь, прокляла она меня, сказав: "Пусть не примет тебя земля, доколе не встретишь ты сына восьмого отца. Но даже если и случится это, то нужно будет ему взять твое тело и протащить аж до самых поющих лесов".
- Что ж, - прислушавшись к шепоту своего сердца, сказал Латунь, - тебе повезло. Я сын восьмого отца, и я возьму тебя с собой.
Радостно вскрикнул мертвый вор, веревка на его шее оборвалась, и упал он к ногам Латуня.
- Я не знаю, чем смогу отблагодарить тебя. Ведь ты вовсе не должен нести на себе такую падаль, как я.
- Да, верно. Но это нужно мне для самого себя.
Сказав такие слова, Латунь взвалил мертвеца на плечо и ступил на путь, ведущий к поющим лесам Изнанки.
***
Три дороги сменил Латунь. Первая, грубая, скованная камнем, сама подталкивала в спину, навевая угрюмость и скуку, вторая, опасная и дерзкая, бежала сквозь царство диких зверей и тонкозвучных соблазнов, последняя, сходная с медом, медленно текла через холмы, одаривая путников пеним гальки и запахом сжатых колосьев.
В конце ее Латуня ждал дед.
Сидел он на краю железной циновки в окружении десяти тысяч панд и, прикрыв глаза, перебирал янтарные четки. Ветры послушно терлись о его ноги, облака тихо звенели струнами радуги.
- Здравствуй, - медленно открыв затворы ресниц, сказал дед. - Наконец ты пришел, Латунь.
- Да. Матушка шлет вам привет.
- Сильно изменился ты, с тех пор как я тебя видел в последний раз. Шрам на щеке. Мудрость в глазах. Сила. Но не все мне по нраву. Что, скажи, делает мертвец у тебя на плечах? Зачем он тебе?
Без колебаний встретил Латунь приливную волну дедовского взгляда. Не дрогнул, не смутился.
- У меня за спиной то, что поможет найти мне себя. Моя душа чувствует это.
- Мертвец? Прах от праха? Что может дать он тебе, моему внуку? Оставившего звезды, падавшему сквозь океан, годами одаренного? Хочешь увидеть свой путь? Смотри! - Дед взмахнул ладонью, и из рукавов его пурпурного халата вылетели сотни бабочек. - Быть одним целым с этим миром - вот твой путь. Стать частью великого сердца Изнанки - найти себя. Раствориться и жить в каждой капле, каждом звере - вот зачем ты здесь.
- Простите, дедушка, - упрямо сжал губы Латунь. - Это ваш путь. Не мой.
- Но все твои братья, - дед указал на панд, - нашли себя здесь. Они согласились со мной и приняли свое предназначение.
- А я приму свое. Прощайте, дедушка, - и с этими словами Латунь шагнул с последней дороги и не оборачиваясь пошел вперед.
Молнии гнева, деда разрывали воздух рядом с головой Латуни. Стаи птиц заслоняли взор. Но, крепко сжав посох, Латунь шел дальше. Туда, где ждала его встреча с самим собой