Королева Татьяна : другие произведения.

Шпага магистра (фрагмент)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У каждого времени, места и социальной группы свои легенды, жуткие истории и проклятья, о которых принято рассказывать зловещим шепотом: всемогущее братство вольных каменщиков - масонов, здание НКВД, где продолжают бесследно исчезать люди, экзотическая магия Вуду, стальная пятерня "черного замполита" и безжалостные хранители криминальной казны. Кто и зачем скрывает правду под плотной завесой городских легенд?

Татьяна Королева

ТРАУРНАЯ ЛОЖА

(ШПАГА МАГИСТРА)

Я не богат, червонцу рад,

Мне нужен клад, а не оклад!

"Песня чечеточника" Б. Окуджава

  
  
   У каждого времени, места и социальной группы свои легенды, жуткие истории и проклятья, о которых принято рассказывать зловещим шепотом: всемогущее братство вольных каменщиков - масонов, здание НКВД, где продолжают бесследно исчезать люди, экзотическая магия Вуду, стальная пятерня "черного замполита" и безжалостные хранители криминальной казны. Кто и зачем скрывает правду под плотной завесой городских легенд?
  
  
  
  
   Долговязая фигура двигалась медленно и неуверенно - как едва выучившийся ходить младенец, или слепец. Впрочем, последнее было недалеко от истины - черный шелковый фуляр, служивший повязкой на глазах, затянули так туго что, свет разом захлебнулся безысходностью, а босые ступни непривычно съежились от холода, вздрагивали, опускаясь на острые камни, и своевольно отказывались делать новый шаг. Под низким сводом факелы чадили, их густая, маслянистая копоть дерзко щекотала ноздри, кружила голову незнакомой тревогой. Он оступился, потерял равновесие, качнулся, и наверняка упал бы, если бы кто-то из человеколюбивых братьев не подхватил его под локоть. Надо было сделать еще шаг, потом другой, третий - общим числом столько, сколько потребуется, чтобы преодолеть усыпанный щебнем пол, и достигнуть смирения, как достигают смирения на полной тягот жизненной дороге все сведущие в тайнах мироздания мастера. Наконец, он пересек невидимую границу, и из преддверия ступил в зал Великого Таинства, где и предстояло ему проходить посвящение из учеников в братью, согласно веками заведенному обычаю.
   Скользкий холод полированного мрамора под босыми ступнями сменился теплой негой ковра, он понял, что уже очутился на месте. И замер в почтительном ожидании, внимая густому голосу брата Ритора:
   - Нет ли чего-нибудь между вами и мною? - вопрошал брат Ритор.
   - Есть, достопочтенный, - почтительно склонив голову, отвечал он.
   - Что же такое брат?
   - Се великая Тайна, брат, - ответы, разученные заранее, следовало повторять слово в слово, почти как на экзамене.
   - Какая это тайна?
   - Тайна ложи вольных каменщиков, брат...
   - Скажите, прошу вас, каким человеком должен быть вольный каменщик?
   - Это должен быть человек, родившийся от свободной женщины, верующий во Христа и имеющий добрую славу...
   - Где вы готовились сделаться масоном?
   - В моем сердце, - при этих простых словах сердце его само собой непостижимым образом забилось скорее и звонче.
   - Как вы готовили себя к таинству?
   - Я шел - ни наг и не одет, ни бос и не обут, я с веревкой на шее и повязкой на глазах. Так я приступил к дверям ложи под руку с другом, готовым назвать меня братом!
   Ритор шумно вздохнул, переводя дух перед новой частью обряда, затем зычно обратился куда-то в сторону:
   - Брат старший надзиратель, который час?
   -Час полудня, - ответил скрипучий старческий голос, вероятнее всего принадлежавший старому графу Чесменскому.
   - Настало ли время?
   - Настало! - откликнулось сразу несколько голосов. В большом мире, оставшемся за приделами черной повязки, произошло некоторое смятение, породившее шорох одежд, потоки воздуха, возню, сопение, вздохи и звук тяжелых шагов, приближавшихся к центру зала. Брат - поручитель осторожно стиснул его локоть - знак, что брат - казначей начал обход членов ложи и сбор пожертвований на ее пользу, по странному обряду предварявший посвящение новых учеников в низшие градусы братства. Повинуясь сигналу, он аккуратно извлек сверток - золотые монеты были аккуратно обернуты в большой шелковый платок, дабы не омрачать звоном презренного метала час великого таинства, и попытался опустить свою первую лепту в открытый ларец. Потная ладонь напряженно дрогнула, сверток выскользнул, задел лишь край раскрытой шкатулки и ахнул прямиком на пол. В недолгом полете изящный узел с легкостью разошелся, и теперь монеты катились по уложенному мраморными плитами полу, звеня и грохоча самым непростительным, предательским образом.
   - Эк скверно-то вышло... - укоризненно пробормотал поручитель.
   - Дурная примета... - выдохнул кто-то.
   - Отложим, батюшка! Я годов за тридцать такого происшествия не припомню, - прошамкал старый князь, - Да и правду сказать, молоды они, наш Алексей Ильич, поспеют еще в каменщики, не вышло бы им же худого...
   - Хватит! - резко оборвал старика требовательный и сильный голос председательствовавшего, - Мы продолжаем! Водворите порядок, брат ритор!
   Молоток три раза ударил в кружок гонга, в зале сделалось угрюмо и тихо, брат-поручитель толкнул его в бок, как товарищ по классу нашкодившего школяра, шепнул:
   - Становись на колени!
   - Что чувствуешь ты в час таинства, возлюбленный брат наш? - раздосадованный Мастер принялся сам задавать вопросы, пропустив при том изрядную часть обряда.
   Подобное частенько случалось на премьерах в домашнем театре, когда взволнованные аматоры отчаянно врут слова и пропускают целые сцены. Уж тут он не сплоховал и запросто начал извлекать из тренированной актерством памяти нужные фразы - одну за другой, как бумажные цветы в гирлянде.
   - Любовь господню и благо молитвы!
   - Чего взыскуешь своей молитвой?
   - Взыскную света!
   Повязку сдернули с глаз, следом за тьмой с века слетела благодарственная слеза, за которой свет факелов показался пронзительным, обжигающе ярким, и отблески его играли в рассыпавшемся по полу золоте, превращая его в обжигающие лужицы адского пламени.
   - Готовы ли ты самое жизнь положить на алтарь тайны? - набатным колоколом гудел голос Магистра.
   - Готов! В смерти прибудет мне радость!
   Магистр оправила замшевый передник, поклонился всем четырем сторонам ложи, взял с подставки и торжественно поднял над головой парадную шпагу, только затем двинулся к нему, распахнул белоснежную, почти прозрачную батистовую рубаху, сшитую у французского портного специально по такому выдающемуся случаю, и приставил шпагу к обнажившемуся телу новообращенного. Холодная сталь с легкостью преодолела эфемерную преграду кожи и выпустила на волю алую ниточку крови...
  
   1.
   Мужчинам редко дарят цветы. Большей частью букеты вручают уже посмертно - на похороны, но изредка случаются счастливые исключения - юбилеи, защита докторской диссертации или проводы на пенсию...
   Владимир Станиславович наморщил лоб, силясь припомнить хоть одно достойное букета событие в своем обозримом будущем, протер заспанные глаза кулаком, а бинокль - специальной салфеткой и снова поднес к глазам, подкрутил колесико резкости. Но даже после всех приложенных усилий огромные экзотические соцветия не желали исчезать! Они продолжали хищно щериться тычинками, сбившись в огромный букет, и практически полностью скрывая смуглое мужественное лицо человека, облаченного в летную форму иностранной авиакомпании. Указанный человек застрял у стойки таможенного контроля, отчаянно жестикулировал свободной от букета рукой, намереваясь что-то доказать сонному и рыхлому чиновнику за прозрачной перегородкой.
   Владимир Станиславович осознал безнадежность ситуации, подавил сонный утренний зевок, протянул бинокль своему спутнику и попросил:
   - Сергеич, посмотри ты, своим глазом, как ясновидящий! Что с ним происходит - может, у него чакры закрылись или аура потрескалась? Или это обычный посттравматический синдром - он месяц назад голову разбил об пирамиду ...
   - Об какую пирамиду?
   - Об индейскую пирамиду. Ацтеков или майя - я точно не помню, кто там раньше жил в Венесуэле, я вообще в латиноамериканской этнографии не силен...
   Спутник заинтересованно переместил на лоб стильные очки с прямоугольными стеклышками и припал к окулярам бинокля. На его запястье, в месте, отведенном матерью-природой под часы, зашуршала лохматая бечевка с крошечными медными колокольчиками, мутными стеклянными бусинами и грубыми деревяшками, на которых изображались руны. Судя по внешнему виду, спутник Владимира Станиславовича для отчества был слишком молод и невзрачен. Худосочное тело терялось в свитере объемной домашней вязки, остроносое лицо покрывал неравномерный "дачный" загар, а белесые волосы беспорядочно торчали во все стороны света, словно аккумулируя космические токи. Молодой человек сосредоточено поджал губы, покачал головой и обнадежил:
   - Аура в полном порядке, думаю, его из-за цветов через таможню не пропускают. Ну, ничего - сейчас наколдуем...
   Владимир Станиславович сразу же изготовился наблюдать чудо - даже прислонился спиной к стене для устойчивости - за его хилым Спутником неотступно, как аура, ходила слава если не экстрасенса, то, во всяком случае, ясновидящего. Но вместо волшебной палочки молодой человек извлек самый обыкновенный - если не считать дорогого деревянного корпуса - мобильник, вернул на место очки и принялся строго отчитывать невидимого собеседника:
   - Иван Игнатьевич, - это я, Головатин! Что хочу? Хочу спросить - почему твои архаровцы сорок минут тиранят нашего с Хохловым гостя, не могут искусственные цветы от живых отличить, ботаники? Уж, будь добр, дай команду...
   Чуда не произошло!
   Реальность вернулась в свои права, и расплющила волшебную сказку, как грязная шина посеревшие островки весеннего снега. Владимир Станиславович разочаровано вдохнул - он тоже знал Ивана Игнатьевича, руководившего таможенной службой аэропорта, что называется "по долгу службы", с тех самых пор как додумался открыть в родном городе охранное агентство. Пленяться экстравагантным имиджем "ясновидящего" и забывать, что его спутник приобрел и загар, и крупной вязки свитер, и даже фольклорные руны на олигархическом горном курорте, Владимиру Станиславовичу тоже не следовало. Господин Головатина, в первую очередь деловой человек, причем достаточно успешный чтобы нуждаться в услугах профессиональной охраны!
   Демократичный клиент как раз ухватил Владимира Станиславовича за локоть, загорелая кожа на лбу собралась в недоуменные морщины, а брови поползли вверх:
   - Как наш человек не хочет уходить с таможни? Что требует... - он повернулся и скороговоркой повторил Хохлову, - Требует багаж, утверждает, что его сумку потеряли...
   Со стороны новоприбывшего это была форменная наглость, Владимир Станиславович нетерпеливо выхватил из рук Головатина трубу и возмущенно заорал:
   - Иван Игнатьевич, скажи, пусть он в Интерпол заявление подаст, ему там быстро найдут! Не подаст, и посла не вызовет, даже жаловаться не будет, я тебе гарантирую!
   Прошло еще минут десять и новоприбывший выбежал из зоны таможенного контроля, прикрываясь цветами от запоздалого снега, загрузился в джип, числящийся за охранным агентством Хохлова, бесцеремонно хлопнут дверцей, протянул изрядно потрепанный букет Владимиру Станиславовичу, сверкнул улыбкой латино-мачо, но заговорил при этом на чистом русском языке:
   - Держи, презент из солнечного Каракаса...
   Пучина разочарования снова глумливо подмигнула Владимиру Станиславовичу - цветы действительно были искусственными, он с силой швырнул букет на заднее сиденье, подавил желание двинуть дарителя под дых, и притопил так, что редкие огни воль трассы слились в удивленную прямую линую.
   - А тебе, Сергеич я тоже вез сувенир - отличный ритуальный череп, аутентичная вещь, выпросил у знакомого жреца кандомбле, причем зубы в отличной сохранности - просто музейный экспонат, а не череп! Но представь - украли сумку!
   Хохлов зримо представил, как неведомые воришки потрошат добычу, обнаруживают среди застиранных футболок и носков жуткий череп, осклабившийся тридцатью двумя зубами отличной сохранности, тут же заходятся воплями ужаса, и уточнил из естественного человеколюбия:
   - Кто украл?
   - Да откуда я знаю... Твари, голову бы за такое отвинтить, прокоптить и в музей!
   - Погоди, я попытаюсь узнать, где и как это случилось... - Сергеич потупился под очками и скромно добавил, - своими особыми методами. Только нужна вещь, с которой ты летел, например, дай мне билет...
   - А у меня нет билета. Я же летел как член экипажа - стюардом оформился, - новоприбывший тут же стащи напоминавшего расцветкой экзотическую змею, запихнул в карман и расстегнул ворот.
   - Тогда давай паспорт!
   Головатин зажал названный документ между ладоней, прикрыл глаза, погрузился в нездешние думы, потом передал паспорт в крепкие руки Хохлова, и сообщил:
   - Вещи украли еще в Каракасе! Увидали, что за паспорт, и спокойно оставили сумку себе. Ясно, что хозяин никуда не обратится...
   Владимир Станиславович, тоже зашелестел цветными страничками документа и тихо ужаснулся:
   - Костик, ты в своем уме? Устроил скандал на таможне с вот этим вот в кармане?
   Приезжий, обозначенный как Костик, независимо передернул плечами:
   - А что тут такого? Паспорт между прочим настоящий! Даже фотография моя...
   - И приклеил эту фотографию ты тоже сам?
   - Нет, попросил помочь знакомую девушку...
   - Я поражаюсь, как тебя вообще пропустили через таможню!
   - Так таможенники только на визу смотрят, а виза у него как раз настоящая, - объяснил ясновидящий Сергеич.
   - Точно, - кивнул Костик, - Паспорт настоящий, виза настоящая - что еще надо? Нечего меня дискриминировать и попирать мои гражданские права...
   Борьба за чужие гражданские права и свободы кормила давнего приятеля Хохлова уже много лет. Константин успешно получал гранты международных фондов, миссий и прочих благотворительны учреждений, с удовольствием странствовал на эти средства по миру, затем мастерил увесистые тома отчетов для грандодателей, а на досуге пописывал статейки для газет и журналов. За время такой жизни Костик превратился в незаменимого специалиста по разным экзотическим проблемам, и вполне мог бы зарабатывать приличные деньги. Но любые попытки приохотить вечного "Костика" к мирной бизнесменской профессии или хотя бы убедить, что жизнь маргинала международного класса ввергнет его в пучину неприятностей неотвратимо, как оперного персонажа разбивались о рифы упрямства. Три дня назад неизбежное случилось - Костик обнаружил собственное фото, нареченные при рождении фамилию имя и отчество в интерпловской ориентировке, и бросился искать прибежища на родине. Самый печальным было то, что брызги этих неприятностей долетели до Владимира Станиславовича даже быстрее чем сам Костик. Хохлов мрачно уточнил:
   - Естественно - у тебя есть все гражданские права! В том числе быть задержанным за контрабанду редких видов животных по требованию Интерпола...
   - Попугаев я в глаза не видел - веришь? Может, таких птиц вообще нет в природе! Я их название не в состоянии запомнить, хотя знаю девать языков! В британской энциклопедии про них нет ни единого слова... - виновато тараторил Костик, - вообще, это полный идиотизм - контрабандой ввозить редких пичуг в Венесуэлу, где полно своих вымирающих видов...
   - Сейчас сядем и спокойно разберемся! Пойдем аналитическим путем, - заверил Сергеич, стаскивая очки, - Константин, ты изучал вымирающие виды Венесуэлы?
   - Нет! Я писал работу по гранту, о принципах поддержки народного образования правительством социалистов на примере провинциальных католических школ...
   - Ясно, - перебил его Сергеич, - Значит, работодатели тебя подставить не могли - образование никого не волнует...
   - Еще как волнует! Волнует и ЮНИСЕФ, и университеты, и частные католические фонды, - возмутился Костик. Сергеич устало поморщился и уточнил:
   - Когда ты засветил кредитку Хохлова?
   - Я не засвечивал! Я вообще тогда лежал без сознания - упал, разбил голову, попал в монастырскую больничку, приехал Хохлов, заплатил за лечение и выдал католикам по первое число - как он вообще умеет. Разошелся, стал орать - что, мол за благотворительность такая, если за нее надо платить, но потом рассчитался кредиткой! Теперь его счет заблокировали из-за этого идиотизма с контрабандой...
   Владимир Станиславович кивнул - так все и было. Черт бы драл эту буржуазную благотворительность! Винить следовало бы себя, но кто же мог знать, что среди сельвы, в затрапезном лазарете при католической миссии принимают кредитные карты!
   - Какие у тебя есть документы кроме полуподлинного уругвайского паспорта?
   Костик принялся бодро рыться в карманах:
   - Вот пропуск в зал рукописей при библиотеке Ватикана, правда, уже просроченный, а это - удостоверение почетного гражданина Галифакса...
   Очки Головатина громко шлепнулись на кожаное сиденье, признавая поражение местного ясновидца. Последовала густая и зримая тишина, от которой машина раздулась, прекратила урчать мотором, остановилась, и обиженно выплюнула пассажиров в пронизанный сквозняками двор у жилища Хохлова.
   Двери им бесшумно распахнул вежливый молодой человек в галстуке и темном костюме, нагрудный карман пиджака венчал бейдж:

Старший менеджер по кризисным ситуациям

Павел Николин

   Хохлов невольно улыбнулся - выглядела табличка очень достойно! Именовать персонал агентства звучным словосочетанием ему присоветовал знакомый психолог, нехитрый маневр призван был повысить самооценку сотрудников и улучшить общую атмосферу в конторе. "Кризисный менеджер" старательно изображал деловитость, отодвинул прозрачную перегородку и заучено пропел:
   - Проходите, сюда пожалуйста! - а поравнявшись с Владимиром Станиславовичем, добавил понизив голос, - Можно вас на одну минуточку, пошептаться?
   - Шепчись здесь, - разрешил сотруднику Хохлов, - Все свои...
   Кризисный Павел неуверенно кашлянул:
   - У нас тут... возникла... нештатная ситуация!
   - Потоп, пожар или землетрясение? - благодушно уточнил шеф.
   Вместо ответа ему был продемонстрирован еще один молодой человек в точно таком костюме, но с более скромным обозначением:

Драйв-менеджер

Олег Рудь

   Просто менеджер был тут же ухвачен старшим менеджером за галстук, и склонен так, что Владимир Станиславович смог обозреть его длинную темную челку, в которой безнадежно запутался изрядный кусок жевательной резинки розового цвета!
   - Что это? - отказался верить глазам Хохлов.
   - Жвачка!
   - Кризисные менеджеры, а развели детсад какой-то! Как жвачка туда попала?
   - Попала так - охраняемый объект Сироткина, код "Астра", налепила прямо Рудику в лоб! А я сказал - не трогай, сперва покажем Владимиру Станиславовичу, это нештатная ситуация, нас предупреждали!
   Хохлов посерьезнел и еще раз осмотрел жвачку, пока старший менеджер излагал фабулу происшествия:
   - Димка-водитель вчера на дежурстве курил в Сироткиной машине, она орала, заставила его отжиматься от пола. Я извинились, сказал, чтобы ребята салон почистили, и поставил к ней в смену Рудика, потому что Рудик не курит...
   - Не курю, - кивнул пострадавший, - Но когда она стала менять маршрут движения, сразу предупредил, что надо уведомлять заранее - иначе мы ответственность не несем! Так в договоре написано...
   - Вот, смотрите, - "старший" для убедительности протянул Владимиру Станиславовичу скрепленные степлером потрепанные листочки, и ткнул пальцем в нужный пункт. Хохлов пробежал страничку глазами...
   Присмотреть за деловой дамой с неуместно жалобной фамилией Сироткина, совладелицей крупного металлургического холдинга его просил давний знакомый, доросший до немалых милицейских чинов в родном городе. Бремя погон, перспектива скорого повышения, в купе с несносной привычкой влиятельной бизнес-леди шуметь и жаловаться по начальству, препятствовали ему самолично поставить скандальную даму на место. Хохлов же, как вольный бизнесмен, свободный от чинов и званий, мог заключить договор на охрану, избавить правоохранителей от непосильной ноши, а потом достойно и законно расторгнуть договор по факту многократных, грубых нарушений. Что такие нарушения произойдут и очень быстро, милицейский чин был абсолютно уверен.
   Как оказалось не зря! Владимир Станиславович дочитал и одобрительно кивнул:
   - Все правильно сказал!
   - А она взбеленилась, орет - за что я деньги плачу? Потом жвачку со рта и мне в лоб, из машины выпихнула, и обозвала... - Рудик смущенно опустил глаза и залился густой краской, - Непарламентски...
   - КАК!?!
   - Педерастом...
   - ЧТО!?!
   - Владимир Станиславович, это был ужас! Знаете, как она орет? Громко, на всю улицу, а там рядом милицейская управа ...
   - Районная?
   - Не, городская...С нас весь город будет ухохатываться ... - простонал "кризисный".
   Владимир Станиславович сразу ощутил в пальцах знакомый адреналиновый холодок - он готов был признать, что персонал агентства не такой мозговитый, как знатоки из клуба "Что? Где? Когда?", что его ребята существенно уступают Народной Армии Китая по численности и дисциплине, но унижать их до такой степени есть право только у него - их непосредственного шефа! Выходило, что оскорбление нанесено ему лично! Хохлов напрочь забыл про гостей, потрепал приунывшего "кризисного менеджера" по плечу, и сказал с подчеркнутым спокойствием:
   - Рудик, ты езжай в парикмахерскую, а я лично взыщу с миледи "Астры" за твою производственную травму!
   Он задернул молнию на куртке, провел ладонью по волосам и уже направился к двери, но менеджеры бросились следом за ним, стали хватать за рукава и голосить, как любящие дети, обнаружившие, что их крепко пьющий папка взял курс на рюмочную.
   - Не надо! Менты знают, что она гребанная психопатка, ее раньше ГСО возило!
   -Не надо, правда! Я все равно хотел стричься, диспетчера ее ведут по радиомаяку. Не ругайтесь с ней, Владимир Станиславович! Пожалуйста...
   Поскольку всепрощение не входит в стандартный набор добродетелей сотрудника охранного агентства, Хохлов остановился и оглянулся:
   - Ну, чего всполошились?
   Вместо ответа, менеджеры дружно опустили очи долу, и стали изучать орнаменты на восточном ковре, тешившем глаза гостей яркими цветами, а самолюбие хозяина - впечатляющим количеством узлов на квадратный сантиметр ручной работы.
   Гости тоже тактично помалкивали - Сергеич, движимый пиететом к чужой собственности, обогнул ковер по паркетной кромке и бесшумной тенью соскользнул в кресло. Сразу ясно, почему инвесторы выбирают именно этого человека! Зато Костик, как истинный левый радикал, прошлепал в центр комнаты, деловито сопел и устраивал в напольной вазе букет из рыжих мохнатых уродцев. Пауза затягивалось и начинало здорово раздражать Хохлова, он не выдержал:
   - Изображаем заговор молчания?
   - Мы - нет... Мы просто боимся...
   - Чего боитесь? - не понял Владимир Станиславович.
   - За тебя боятся, - объяснил ясновидящий Головатин.
   - За меня-то чего боятся?
   - Мало ли что... - неуверенно проблеял "кризисный".
   Владимир Станиславович наконец-то догадался - его верные бойцы переживают, как бы он в запале не обошелся со скандальной бабешкой излишне резко, и отмахнулся:
   - Ладно! Буду действовать исключительно правовыми методами, разорву с ней договор - дай его сюда! - потом выброшу в урну, и сразу вернусь. Где сейчас наша бывшая клиентка?
   - Она стоит на краю могилы! - эхом отозвался незнакомый, тягучий и глухой голос. Это Сергеич шептал из глубин транса, покачивался в такт каждому слову, очки его съехали на кончик носа, а глаза бессмысленно уставились в неведомое.
   Присутствующие испугано притихли...
   Шутка удалась! Владимир Станиславович, искренне ценивший черный юмор, фыркнул, одобрительно поднял вверх большой палец, на прощанье заверил:
   - Я скоренько!
  
   2.
   Коричневая жижа, мерзкая и пресная, как стылый кофе, веером разлеталась из-под колес и оседала под ноги редких прохожих. Заспанные сограждане вдыхали утреннюю смурь, брели мимо одинаковых витрин с десятками худых и длинных фигур, похожих на инопланетных посланцев, ослепших и окаменевших от ежедневного наблюдения за жалкой тщетой копошащихся по окраинам галактики существ.
   Окружающая действительность располагала к философским размышлениям. Владимир Станиславович уже жалел, что взялся охранять скандальную бизнес-леди. Но в этом не было ничего личного - он еще ни разу не видел Анну Ивановну Сироткину! Его сожаление носило более глубокий, даже экзистенциальный характер - он вообще жалел, что завел охранный бизнес, что вернулся в родной город, что его угораздило родиться именно в таком тоскливом месте...
   Тот город - с пронизанными солнечными лучами зелеными скверами, крашенными лавочками, сливочным мороженым и беззаботными пташками на площадях, город который хранился в его счастливых детских снах, исчез. Пророс арматурой, покрылся тротуарной плиткой, наполнился скучными офисными центрами из дешевого сайдинга, ощетинился рекламными щитами, мигнул неоном, рухнул и растворился в постиндустриальной пучине. Искать отдохновения от столичной суеты среди здешних банков, сетевых гиппермаркетов, холдингов, управляющих компаний, брендов и автомобильных пробок не имело смысла. С некоторых пор смысл вообще начал намеренно ускользать от Владимира Станиславовича.
   В кармане сочувственно запищал телефон, кризисный менеджер преданно пропел:
   - Владимир Станиславович, у вас все нормально?
   - Паша - ты мне собираешься каждые две минуты названивать? Что может со мой может случиться - в родном-то городе?
   Хохлов раздраженно швырнул трубку на сиденье и хлопнул дверцей машины - он прибыл на место. Следуя за бездушным радиомаяком по GPRS-навигатору нашел чистенький бимер с указанным в договоре номером и тормознул рядом. Авто уткнулось в кладбищенскую ограду - в этом была заключена высшая ирония!
   Владимир Станиславович миновал скрипучую калитку, бодро зашагал по центральной аллее кладбищ, мимо похожей на свеженький пасхальный кулич церквушки, мимо огороженных кандальными цепями могилок, мимо помпезных памятников жертвам "эпохи первоначального накопления". Шел, безжалостно топча хрупкий ледок и усталые прошлогодние листья, и размышлял - как узнать Анну Ивановну? Раздумывал, пока не обнаружил, что все правильно -  она действительно стояла на краю могилы.
   Точнее, на краю черной гранитной плиты стояла и ждала неведомо чего худенькая молодая женщина, имевшая мало общего с "вечными девушками" из глянцевых журналов или деловыми дамами без возраста, хранящими тела в строгих деловых костюмчиках. Она скорее была похожа на сорванца, примерившего по глупости мамашины каблуки - со встрепанными волосами, в коротенькой курточке и изорванных на нитки джинсах. Модная полоса голого тела между курткой и ремнем успела покрыться мурашками, тонкие пальчики покраснели от холода и нервно сжимали букет роз. Пронзительный ветер испытывал стойкую девушку горстями снега, раскачивал на высоченных каблуках, обрывал бордовые лепестки и швырял на черный мрамор.
  

АРДЖИНОВ

Сурен Гафурович

1953 - 1999

  
   - прочитал Хохлов. Вверху, на высоченной мраморной колонне, расположился бронзовый ворон с распахнутыми крыльями, суровая птица тоже сочувствовала замерзшей девушке.
   Мизансцена выглядела почти нереальной - Владимир Станиславович тоже замер, наблюдая, как с противоположной стороны аллеи к девушке с вороном движется солидный мужичок. Неизвестный торопился, путался в полах пальто и отчаянно размахивал газетой, он запыхался, хватал ртом воздух, и орал:
   - Очень глупая, детская выходка! Напечатать в уважаемой британской газете некролог с моей фотографией, объявление о дате похорон на целую полосу! - дыхание у мужчины выровнялось, он стал вопить еще громче, - Созвать любопытствующих на похороны живого человека! Я подам в суд, за оскорбление... Взыщу моральный ущерб!
   Девушка поежилась, медленно опустилась на колени, положила букет, посмотрела на мужчину снизу вверх:
   - Суд откажет в иске, в некрологе использована нейтральная фамилия, а текст был размещен на правах рекламы, как объявление похоронного бюро.
   Мужчина прошуршал газетой, ахнул и воззвал к могильному камню:
   - Сурен, как мог ты - мудрый человек! - завещать холдинг склочной бабе, транжире, безмозглой курице... Такие деньжищи выбросить на рекламную полосу...
   Девушка выпрямилась, пожала плечами:
   - Металлокомбинат в Никитино стоит дороже, просто так на суд ты не являлся, окопался в Англии - думал, мне тебя не выкурить?
   - Комбинат мой хочешь? - зашелся криком неизвестный, - Ничего ты не получишь! Ни-че-го! - он окончательно вышел из себя, отшвырнул газету, и размахнулся с явным намерением залепить девушке полновесную плюху.
   Профессионализм толкнул Владимира Станиславовича вперед - он успел перехватил руку неизвестного и артистичным движением вывернул. Бедолага рухнул на колени, прямо к золотистым каблучкам девушки.
   Многочисленные народ в аллеях и между могилок тут же пришел в движение - фото-вспышки растопили воздух, зажужжали видеокамеры, потянулись вперед мохнатые микрофоны. Девушка сделала шаг назад, уступив место высокому молодому человеку, укутанному в шарф по самые брови.
   Молодой человек отряхнул снег сперва с густых темных волос, медленно как черепаха, высунулся из шарфа наружу, и хорошо поставленным голосом сообщил:
   - Уважаемые представители средств массовой информации! Меня зовут Варлам Гочкава, я глава департамента по связям с общественностью в холдинге Интернейшенал Хилал Метал, и хочу сообщить, что официальная пресс-конференция состоится завтра, а сегодня бывший крупнейший акционер Никитского металлургического комбината Алексей Геннадиевич Кисницкий прибыл для участия в арбитражном заседании по спорным вопросам прав на предприятие. В случае отказа от добровольной явки, он будет доставлен в зал суда службой приставов!
   Хохлов почувствовал себя настоящим идиотом, какими бывают только полицейские в американских боевиках, отпустил предплечье товарища по несчастью - их обоих вовлекли в это театрализованное действо обманом! Не стал любоваться, как "бывший акционер" грузно съезжает в лужу, а нагнал Анну-Ванну, гордо вышагивавшую к воротам, поймал за воротник меховой курточки и встряхнул:
   - Я не судебный пристав - я начальник твоей охраны! Чувствуешь разницу?
   - Нет! Мне без разницы, кто привезет Кисницкого в суд. Вызывай своих хамов...
   Владимир Станиславович запихнул деваху за ближайший массивный склеп - подальше от чужих глаз, и попытался вразумить:
   - У меня сотрудники, а не хамы, они не выполняют частных поручений...
   - Хохлов, ты не выставляй условий, а делай что говорят. Ты только что избил человека при толпе журналистов. Пара статей и твой бизнес разлетится в пух и перья. Представь себе заголовки - "Бандитский беспредел вернулся! Отставной полковник ГРУ закопал бизнесмена на кладбище!"
   - Я под...
   - Что "под"?
   - Подполковник, - Хохлов без дальнейших сантиментов ухватил деваху за волосы на затылке, для вразумления слегка тюкнул лбом об каменную плиту, зашипело ей в самое ухо, - Послушай внимательно сука, сейчас расшибу тебе голову, потом возьму автомат, и уеду в Пакистан, или в Джамахирию! Мне ничего не будет, совсем н-и-ч-е-г-о! - девические позвонки угрожающе вибрировали под рукой - любой озвереет если его оскорбят, завлекут на кладбище, выставят дураком и начнут угрожать! - Хохлов продолжал, - Зачем ты устроила это представление?
   - Поговорить... над...а...
   - Телефоном не умеешь пользоваться?
   - Это... конфи... ой-ее...пусти... прическа же...
   Владимир Станиславович с удивлением обнаружил в себе способность к благородным жестам, отпустил жертву и скомандовал:
   - Ладно, говори!
   - Ты - маньяк... Меня предупреждали, а я не верила! - Анна-Ванна вытащила из микро-кармана микро-курточки микро-зеркало в пенале для помады, стала поправлять волосы, потом подкрасила губы, и залюбовалась отражением:
   - Слушай, почем сейчас автоматы Калашникова?
   - Гламурные? С плойкой вместо пламегасителя? Не производят таких...
   - Клоун, - состроила презрительную гримасу Сироткина, - Я хочу не купить, а продать! Дошло до тебя?
   - Много?
   - Какое-то количество...
   - Ну вот - деловая женщина, а считать не умеешь!
   - Нет, просто они разобранные, лежат в ящиках как запчасти...
   - С чего ты, милое создание, решила, что там автоматы, а не хлебный квас?
   - Давай поспорим на деньги? - огрызнулась Анна-Ванна, - Поехали, сам убедишься, здесь рядом, обернемся за пол часа - у меня в два митинг с департаментом экспорта.
   Владимиру Станиславовичу хватило галантности уступить руль черного авто хозяйке, и объективности признать, что машину Сироткина водит отлично - машина двигалась резко и правильно, так ездят полицейские в иностранных фильмах и выпускники частных школ охраны. Следовало предположить, что у богатенькой дамочки был заокеанский инструктор...
  
   Они обогнули кладбище и спешились у потемневшего от времени, облупленного здания. Табличка на стене утверждал, что перед ними памятник архитектуры конца 18 века, но общий вид домишко имел совершенно заброшенный. Ни сторожей, ни вообще людей не было видно, не нашлось даже сторожевой псины, готовой бросились им на встречу, так что Анна-Ванна сама отперла амбарный замок и пошла вперед в полной, пропитанной тяжелой пылью тишине.
   Штабеля ящиков громоздились в центре просторного помещения. Судя по остаточным фрагментам мраморных плит на полу и укоризненно просвечивавшим сквозь культурные слои пыли и копоти потолочным плафонам с цветам и нимфам, сооружение знавало куда как лучшие времена. Владимир Станиславович сперва поковырял носком кроссовка мусор, безрезультатно пытаясь опередить цвет мраморной плиты на полу, затем, тем же носком постучал по ближайшему ящику. Мягкая волна пыли взлетела и бесшумным облаком осела вниз. Хохлов оценил число ящиков и присвистнул:
   - Не слабо! На маленькую победоносную войну - вполне... Откуда ж столько?
   - Это наследство... точнее - часть... Мне от папы досталось, от Арджинова, - Сироткина грустно и влажно вздохнула, - еще не хватает, чтобы разрыдалась! - потерла тоненьким пальчиками переносицу, - Мы, все кто с ним работал, называли его "папа"...
   - А...- протянул Хохлов. Он слышал, что деловая империя Анны Ивановны выросла из осколков холдинга господина Арджинова - но не планировал вдаваться в подробности. Просто отметил, что обручального кольца - вообще никаких колец - Сироткина не носит.
   - Я думала, кто-то предъявит права, или хоть поинтересуется... - продолжала Анна Ивановна, - Но желающих не объявилось, пошло столько лет, можно считать все это вымороченным имуществом!
   - Значит, хочешь продать... Боишься, что разворуют?
   - Кто поворует? Кому нужна головная боль из-за этого ржавого барахла? Я его готова отдать в качестве бонуса новому хозяину склада! У меня договор аренды с местной властью истекает, снести здание не дают - то ли Писемский тут проездом останавливался, то ли Вяземский, теперь это убожество - культурный памятник... Знаешь, я уже устала бесконечно ругаться, платить неизвестно за что и ждать неприятностей.
   - Ну, извини, мне столько металлолома тоже не нужно, я тоже законопослушный человек, у меня даже лицензия висит на стенке!
   - Тебе никто и не предлагает, - Сироткина не щадя штанов, облокотилась коленом о пыльный ящик, - Просто помоги мне встретиться с адвокатами одного твоего клиента. Есть такой Головатин, нравится ему сарай настолько, что он заранее подал заявку на муниципальный аукцион. Но зачем нам обоим такая морока: аукцион, чиновники, договора, взятки. Дешевле непосредственно договориться. Если срастется, и тебе заплачу за посреднические услуги...
   - Значит, хочешь встретиться с Головатиным?
   - Нет, лично не хочу, только через адвокатов! - Анна Ивана фыркнула - улыбка вышла озорная и хитрая из-за щелки между передними зубами - богатым женщинам незачем мучить организм превращением в красавицы с фарфоровым прикусом. Потом объяснила, - Догадываешься, почему Головатин у тебя берет водителей?
   - Прав у него нет, сдавать ленится...
   - Ленится он, как же... Ему права не светят, он невменяемый и справка из психиатрички есть, он по какому-то хитрому диагнозу из тюрьмы вышел раньше срока. Зато теперь ни сделки заключать, ни владеть имуществом не может, и его великие неназванные инвесторы спокойно спят за тюремным забором. Понял?
   Владимир Станиславович вскинул бровь - признаться, он считал разговоры о "проблемах Сергеича с головой" побочным продуктом имиджа ясновидца, не больше!
   - Ты что, не знал? - торжествовала Сироткина.
   - Я недавно в город вернулся...
   - Хохлов, как ты вообще умудряешься работать? Тебя что, не учили собирать досье на охраняемых лиц?
   Владимир Станиславович хотел вспылить, объявить, что учился он в краснознаменном военном училище, а не в колледже имени Гарри Поттера. Причем учился очень давно, когда кругом стоял материализм, поэтому до сих пор не верит в подарки с того света. Дату изготовления на маркировке ящиков - 2003 год - он в состоянии разобрать, как ее не закрывай коленом, и в указанный год Арджинов уже был покойником, и незачем ему морочить его вполне здоровую голову "выморочным имуществом"! Но атмосфера старинного дома взывала к благородным началам души, смущать даму неуместным замечанием Хохлов счел излишним.
   Сиротина вышагивала к выходу, гордо ступая среди островков мусора и трещин старинного пола, как грациозная экзотическая птаха.
   - Знаешь, Владимир Станиславович, если ты будешь продолжать вести дела в том же духе, твой потешный бизнес вылетит в трубу...
   Владимир Станиславович мог ответить, что плевал слюной на бизнес в глобальном масштабе и свой охранный в частности, мог сказать, что у него и так есть деньги. Во всяком случае, хватит средств воплотить вековую мечту русского человек - улечься на диван и дремать под мирный рокот телевизора до скончания дней. Но вместо того, чтобы урезонить скандальную бабу, он миролюбиво улыбнулся:
   - Убедила. Похлопочу, пусть Сергеич с тобой пообщается, только результат не гарантирую. Парень он толковый, для невменяемого, конечно...
   Его добродетель была вознаграждена практически сразу. Анна Ивана остановилась у машины, оглянулась и бросила через плечо:
   - Ладно, Хохлов, когда твое захудалое агентство разорится, приходи. Трудоустрою...
   - Ночным сторожем? Я уже согласен!
   Сироткина хлопнула дверью так, что едва не оторвала руку, которой он галантно придерживал двери "Бехи", и укатила прочь.
  
   3.
   Поймать такси на городской окраине, между заброшенным складом, мусорной свалкой и кладбищенской оградой довольно сложно. Но Владимир Станиславович не спешил. Даже наоборот - как и многие сограждане, оказавшиеся на пороге влюбленности, он двинулся пешком - куда глаза глядят и ноги несут, то есть в ближайшую точку пространства, торгующую алкоголем. Приобрел бутылку водки и отважно отхлебнул, игнорируя призрачный запах бытовой химии, поманил из недр подсобного помещения магазинчика заспанного субъекта:
   - За твое здоровье! - судя по скрытым баклажанными отеками глазкам, субъект в здоровье очень нуждался, выбрался из подсобки и невнятно промычал что-то доброе и просительное. Хохлов многообещающе покачал бутылкой перед оплывшей рожей, вытолкал потенциального собутыльника на крыльцо, указал на заброшенный дом, - Дружище - прогуляйся вон в тот сарайчик, увидишь там ящики с металлоломом. Вынеси мне оттуда одну любую железяку - получишь ящик водки. Держи аванс...
   Тип затрусил в указанном направлении, миновал остатки забора, толкнулся в хилые двери - заперто, переместился к забитому дощатым щитом окну, отковырял и отодвинул доску, исчез внутри, но снова явился взору буквально через три минуты, но без искомой железяки. Он был грубо выставлен через дверь вертлявым молодцем в камуфляже. В качестве превентивной воспитательной меры сторож отнял у невезучего типа початую бутылку, крикнул что-то на гортанном наречии, и турнул прочь с облупленного крыльца. Такой результат вполне устраивал Владимира Станиславовича. Сказать точнее, его устраивал любой результат, просто теперь он многое знал об Анне Иване наверняка, оставалось уточнить сущие мелочи, и с чистой совестью возвращаться домой. Он быстро зашагал к главной магистрали - ловить такси.
  
   Владимир Станиславович не был настолько безнадежен в профессии частного телохранителя, как опрометчиво предположила Анна Ивановна. Конечно же, его сотрудники добросовестно подбирали материалы о каждом из клиентов охранного агентства, просто Хохов так и не удосужился прочитать досье Сироткиной лично, поскольку не планировал долго сотрудничать с этой скандальной особой! В его памяти задержались лишь самые общие сведения - почерпнутые из газет и разговоров знакомых.
   Итак, после смерти господина Арджинова его металлургическая империя должна была рухнуть и обратиться в прах. Слишком непосильной казалась эта ноша для хрупких плечиков его молоденькой преемницы - вздорной девчушки, больше похожей на взъерошенного мальчишку. Враги и сподвижники покойного ждали этого дня с ужасом и вожделением. Но год проходил за годом, а крах откладывался. Холдинг разрастался вширь и вдаль - заводские домны привычно пыхтели, их дым отравлял экологию, груженные экспортом суда уходили в заморские дели, бухгалтера считали прибыли, а налоговые инспектора - штрафы, менеджеры старательно совещались, а отел кадров одного за другим увольнял начальников охраны. Если бы госпожа Сироткина была мужчиной, она бы носила титул "регионального олигарха". Но вместо этого за глаза Анну Ивановну продолжали уничижительно именовать "Сынулей".
   Потому что у слова "олигарх" нет женского рода - это Владимир Станиславович знал совершенно точно. Каждая сколько-нибудь успешная женщина обязана своими достижениями мужчине, на этом простом и непреложном принципе основывается все мирозданье. Как существа эмоциональные и ранимые дамы легко разочаровываются в могуществе своих благодетелей и отчаянно пытаются найти им замену. Хохлову было очевидно, что его подопечная как раз сейчас намеревается расстаться со своим неведомым помощником, пригрозив подставить на незаконных сделках с оружием. И надо признаться - он был рад помочь Анне Иване, готов подставить в этом деле свое мускулистое плечо - в конце концов, любая женщина, даже такая наглая скандалистка, заслуживает встречи если не с прекрасным принцем, то хотя бы с настоящим рыцарем. Дело было за сущей мелочью - выяснить кто ОН.
   Судя по недавней маркировке на оружейных ящиках, это не бесплотный дух Арджинова, а мужик из плоти и крови. Живым людям свойственно оставлять следы там, повсюду, где они бывают. Опытному следопыту не составит труда установить личность по неявным приметам и знакам, а отыскать их проще всего в жилище самой Анны Ивановны. Хохлов не стал откладывать дело в долгий ящик - велел таксисту заехать на милицейский пульт, уточнил адрес Сироткиной, убедился, что прописана Сироткина в квартире одна, сказал, что хочет проверить систему видеокамер, просил отключить сигнализацию, прихватил запасной ключ от квартиры и отправился нанести визит в жилище трудолюбивой девушки.
   Анна Ивановна занимала четвертый этаж многоэтажного здания, облицованного красным кирпичом согласно архитектурной моде прошлого десятилетия. Владимир Станиславович открыл тяжеленную дверь, ступил на паркет мрачных феодальных оттенков, прошел по обшитому монументальной дубовой панелью холлу, и скорее ощутил, чем понял, что некогда эта квартира тоже принадлежала почившему господину Арджинову. Здесь еще витал его запах - резкого, почти забытого одеколона, дорогих сигарет, отточенного метала...
   Как только она не боится?
   Владимир Станиславович давно не верил в призраки, но дурное предчувствие разлилось по небу приторным вкусом, где-то в дальних комнатах то ли играла, то ли чудилась едва различимая музыка, зато гораздо ближе привычно шумела включенная вода. Наверняка Анна Ивановна торопилась на кладбище, погрузилась девичьими мыслями в предстоящие интриги и просто-напросто забыла выключить воду - женщина по сути чужда дисциплине! Лишь бы соседей не затопила...
   Он двинулся на звук, и буквально через секунду нос к носу столкнулся с совершенно мокрым, да еще и голым молодым человеком! На предплечье у молодого человека обитала эффектная черная птица с разверстыми крыльями, парившая над классическим девизом "Never More" - шедевр татуажа! Молодой человек вскрикнул от неожиданности и уронил полотенце, которым просушивал волосы - перед Хохловым в полный рост стоял утренний пиарщик - с кладбища!
   Владимир Станиславович тоже опешил, резко спросил:
   - Вы что здесь делаете?
   - Я? - молодой человек нервозно огляделся, стащил с двери ванной какой-то лиловый шелковый халат и стал натягивать. Ткань прилипал к мокрому телу, он не попадал в рукава, и бормотал с легким акцентом, - Я... я принимал душ... Какая разница! Только не надо... Не надо меня готовить - скажите все как есть.... - он наконец запахнул полы, затянул пояс, схватил Хохлова за локоть и заглянул в глаза, - Дядя Зура умер? Да?
   Владимир Станиславович издал неопределенное клокотание, безуспешно пытаясь понять, о ком идет речь. Но молодой человек занервничал еще больше - ахнул, театрально прижал ладони к раскрасневшимся от волнения щекам:
   - Ай-я... Я понял! Она Лелика прибила! Шею ему сломала - да? Ну, не тяните же...
   - Вы напрасно переживайте, - поспешил успокоить экспансивного пиарщика Хохлов, и вдохновенно соврал, - Анна Ивановна просто просила меня съездить домой и посмотреть... Проверить - закрыла она кран на кухне или нет...
   Молодой человек красиво вскинул брови, обиженно дернул подбородком:
   - Меня проверяет... Думает, я к Лельке бегом брошусь... Только зачем мне это? - он несколько раз глубоко вздохнул, стряхнул со лба мокрые пряди, и поманил Хохлова в гостиную, - Идиотка! Я чуть умом из-за нее не рехнулся, думал - дядя умер! Меня теперь будет трясти весь день, после стресса... надо выпить...- хозяйским движением вытащил из спрятанного в глобусе бара коньяк в толстостенном хрустальном графинчике, налил себе, а второй бокал вполне миролюбиво протянул незваному гостю, - Глотнете?
   Владимир Станиславович кивнул, отметил высокое качество алкогольного напитка, и даже вспомнил, что нервного юноша зовут Варлам - бедолага поежился под женским халатиком от пережитого, принялся благодарить Хохлова:
   - Спасибо огромное, знаете, вы меня утром просто спасли! Я бы ничего не смог предпринять, просто не успел! Жена могла Лелика пристрелить или покалечить...
   - Чья жена?
   - Ха-а-а...ха-а-а... моя... Смешно, да! Хорошая шутка... я вообще люблю черный юмор! - молодой человек зашелся истеричным смехом, похоже, он действительно здорово перенервничал, а затем принялся суетливо оправдываться, - Конечно, я знал - но ничего не мог сделать, абсолютно ничего! Лелька сам виноват, он дурак, раз приехал... Что можно сделать если человек дурак?
   Владимир Станиславович действительно не знал, что можно сделать в описанном случае - особенно когда дурак этот ты. Вполне очевидная ситуация проступала в его сознании медленно, как проявляется изображение на старой фотокарточке. В одиноком жилище Анны Ивановны обнаружился ее законный супруг!
   - Как я мог его предупредить? Никак. Дядя все равно узнал бы и мне голову открутил - это их бизнес, а я просто заложник!
   Для заложника Варлам выглядел неплохо - как умненький студент из престижного британского университета, вынужденный временно подрабатывать в стриптизе. Длинные депелированные ноги, умеренно спортивная фигура, кошачьи глаз и неправдоподобно длинные ресницы. Владимир Станиславович никогда не понимал, почему женщин очаровывает именно этот инфантильный атрибут, вообще чувствовал себя неудобно, вынужденный наблюдать милый халатик своей клиентки на обнаженном теле ее супруга.
   - Сигареты нет? - спросил муж.
   - Нет. Я пять лет как бросил, - вздохнул Хохлов.
   - Ладно... - Варлам приподнялся на цыпочки, стал рыться в полках высокого книжного шкафа, едва не опрокинул лаковую стойку с парой самурайских мечей. Владимир Станиславович поспешно перевел взгляд на занимательный артефакт:
   - Что, Арджинова собирал холодное оружие?
   - Нет! Мой... один знакомый подарил... давно уже...
   Варлам вынырнул из шкафа, прижав к груди добычу - пачку сигарет "Три пятерки" и большую кабинетную пепельницу с крышечкой.
   - Я перекурю быстренько - ладно? Не могу успокоиться... - жалобно хныкал он,- Только жене ни слова, я уже давно наврал, что бросил...
   Владимир Станиславович без всякого желания потащился за хозяином обратно в холл, и мстительно уточнил:
   - И она поверила?
   Варлам приоткрыл входную дверь на тапочку, глубоко и сладко затянулся, выдохнул дым в щелку:
   - Боже, она такая дура! Ты же сам видел...
   Владимир Станиславович хотел возразить, что Анна Ивановна как раз производит впечатление особы хваткой и отчаянной, совсем не по-бабьи, как настоящий... Кто? Пацан - нет... Парень? Нет - "Сынуля"! Ничего более подходящего в голову не приходило. Пока Хохлов мешкал в поиска подходящего слова, с лифтовой площадки донес шум - кошачьи глаза Варлама сразу же округлились от ужаса, окрасились тревожным зеленым цветом, на веках замерли акварельные тени, а по лицу пронесся целый шквал эмоций, достойный Оскара в номинации "Крупный план":
   - Аня приехала! - беззвучно выдохнул Варлам, схватил Владимира Станиславовича под локоть и поволок в глубь квартиры, причитая на холоду, - Боже-боже... я надел ее халат, стою с сигаретой... и ты рядом... она нам не поверит... тварь ревнивая... прибьет сразу...у нее пистолет в столе... какой кошмар...
   Варлам вытащил его на технический пяточек у квартиры, сразу же затолкал в двери грузового лифта, вбежал следом, как был босиком, сунул Владимиру Станиславовичу и початую сигарету, и всю пачку вместе с зажигалкой, и даже тяжеленную пепельницу, прощально махнул рукой:
   - Потом отдашь, позвонишь мне... Да? - шагнул назад и исчез за плавно закрывшимися дверями. Кабина вздрогнула, начала спуск в недра мирозданья.
   Лифт хрипло поскрипывал и двигался бесконечно долго, как будто собрался в путешествии к центру земли. Владимир Станиславович успел выдернуть из клубка подсознания множество мыслей: женщина даже очень умная, всегда остается женщиной, и не все ее домашние приобретения одинаково удачны. Например, муж. Муж - совсем не тот мужчина, а тот мужчина - совсем не муж!
   Он окончательно запутался, вышел из лифта, пнул ногой бордюр, вздохнул и закурил чужую сигарету, надавил пальцем герб, искусно выгравированный на крышке старинной пепельницы, аккуратно стряхнул пепел внутрь. Мир снова стал прозрачен и ясен. Мужчина, который стоит за успехами Анны Ивановны - это совсем не ее законный супруг, даже не любовник. Это вообще чужой дядя. То есть дядя чуждой лично ему, и Анне Ивановне. Смазливому мужу он вероятно родня, если не хуже.
   Миссию можно признать успешно состоявшейся, аналитическую работу по выявлению загадочного дяди завершить в офисе, запоздало просмотрев информацию о Сироткиной. Только сперва надо было забрать собственную машину.
   Владимир Станиславович поманил таксиста, скомандовал:
   - На кладбище!
   - Не рановато? - хмыкнул водитель и сорвался с места.
  
   4.
   Рабочий день успел перевалить далеко за обеденный перерыв, своего Ровера на стоянке у кладбищенских ворот Владимир Станиславович уже не застал, зато понял, почему последние несколько часов ему жилось так привольно и радостно - мобильный телефон был безответственно оставлен в машине! Ради восстановления связи с внешним миром пришлось возвращаться в офис.
   Такси вышло на финишную прямую, и сердце Хохлова тревожно екнуло, - его джип обнаружился у входа, а рядом соперничая количеством нулей теснились машины нескольких милицейских начальников и просто уважаемых граждан. Он метнулся в здание, окликнул ближайшего охранника:
   - Саня, где все?
   - На совещании в конференц-зале...
   Через секунду Владимир Станиславович со всей силы отпихнул раздвижную дверь:
   - Что случилось?
   - Ничего, раз ты здесь! - первым жизнерадостно откликнулся дядька лет шестидесяти, с неистребимыми признаками номенклатурного прошлого, обосновавшийся на председательском месте. Хохлов был знаком с ним шапочно, хотя и знал что этот Геннадий Николаевич самый главный из множества адвокатов Головатина. Еще пара адвокатов восседала по сторонам стола, только самого Сергеича нигде не было видно. Почтенное собрании украшало так же несколько чинов МЧС, хороший приятель Хохлова из местного следственного комитета и еще пяток менее знакомых лиц.
   При виде Хохова ближайший спасатель вскочил, бросился к нему, притянул к себе, обнял Владимира Станиславовича так, вроде он только что чудом вернулся из-за линии фронта, и обернулся к собранию:
   - Представьте, мы все здесь на говно изошлись, переживаем, где он и что, а Хохлов в это время преспокойно хлестал коньяк!
   Владимир Станиславович отчаялся вырваться из цепких дружеских объятий, и стал искать разъяснений у своего персонала:
   - Паха, что у вас происходит?
   Старший кризисный менеджер отрапортовал с сознаньем исполненного долга:
   - Мы вас искали!
   - Меня? Чего меня искать?
   - А вы по телефону трубку не брали! Еще и цветы эти дурацкие искусственные - точна примета, к покойнику! Но мы не стали шуметь, мы тихонечко позвонили Георгию Васильевичу, в следственный... Он говорит, успокойтесь, сейчас подъеду... Ну, мы его спокойно дождались на кладбище...
   - Да, сразу подъехал, помог опросить очевидцев. Выяснили - отец Филимон около церкви тебя приметил, говорит, был такой, с виду - живой, морду мужику набил, и уехал с девчонкой в сторону старого склада...
   На этом месте жизнелюбивый адвокат хмыкнул, потер ладони и перебил оратора:
   - Вот, я сразу сказал - уехал человек с женщиной, дело молодое, может у него личная жизнь! Как писал поэт Грибоедов - шел к женщине, нашел другую... Оставьте его в покое, раз она замужняя, быстро вернется. Пока нет трупа, нет оснований для паники!
   - Какой труп? Чей?
   - Уже ничей, раз ты цел и невредим... Будем рассасываться по рабочим местам...
   - Нет, погодите, объясните мне с самого начала. Я хочу понять, что происходит!
   - Сперва скажи, где ты был!
   - Ладно, скажу: ездил с Сиротникной, смотрел склад под аренду, где-то рядом с кладбищем. Не понимаю, в чем проблема?
   Кризисный Паха виновато пробормотал:
   - Говорят, лет пять назад эта Сироткина завалила Юрку-Курка... Ну, мы подумали - мало ли что? Вдруг она и вас... ну... того... а вы без бронника... без пистолета...
   - Как - как? - не поверил ушам Владимир Станиславович.
   - Как? Вроде из автомата - около старого склада и гильзы нашли и лужу крови... Во-о-от такущую! - для наглядности Паха широко развел руки, а недостающую информацию вкрадчиво изложил представитель следственного:
   - Когда Ардижнова застрелили, Сынуля обещала хорошие деньги за Курка...
   - Да откуда хорошие деньги? Она за-рубль-за-два удавится!
   - Ну ладно, приличные деньги обещала. Естественно неофициально - кричала, что хочет убить Крюка своими руками...
   - Почему она решила, что снайпер - Курок?
   - Около тела Арджинова нашли его меченную гильзу...
   - Какой идиот будет метить гильзы? Кто лично видел эти гильзы, эту кровь? - возмутился Хохлов. Совсем не потому, что имя снайпера Юрки - Курка входило в черный "пантеон славы" легендарных киллеров девяностых, а из сугубо утилитарных причин - девице с накладными ногтями длинной в пять сантиметров ну никак не справиться с автоматом! Паша виновато понурился:
   - Я не мог видеть, я тогда на контракте служил... но люди видели!
   Казенные люди переглянулись и загомонили:
   - Да, ребята с убоя мне рассказывали, не помню кто... Меня сюда два года назад перевели - укрепили следственный... Нет, сам я не видел, я на области работал...
   Отчаявшись самостоятельно отфильтровать истину, Владимир Станиславович воззвал к многоопытному адвокату:
   - Геннадий Николаевич, выскажись ты, как аксакал сыска!
   Польщенный таким определением адвокат состроил скептическую гримасу:
   - Вообще-то я раньше работал в системе исполнения наказаний, там своих дел невпроворот, некогда чужие байки слушать. Но что произошло, могу сообщить совершенно точно! - он обвел притихшую аудиторию взглядом профессионального докладчика, и продолжил, - Знаете, какие в прокуратуре работнички? Умеют только одно - дырявить бумажки дыроколом и подшивать в папочки. Ясно? Нет? Тогда объясню на пальцах - сами прокурорские прекрасно знали, что не раскроют заказуху, накидали по местам заказных убийств меченных гильз, и на это основании объединили десяток дел в одно. Пока оперативники бегали, рвали подметки и щелкали клювами, доблестная прокуратура улучшила статистические показатели без всяких раскрытий. Понятно? Никакого Юры Крюка не существует природе. Его просто нет и точка! Я в системе тридцать лет отработал, пока стал самозанятым лицом, все такие штучки знаю наизусть...
   - Правильно ты, Николаевич, сказал! Сто пудов, так все и было! В прокуратуре те еще работнички, - оживились присутствующие, стали пониматься шумно отодвигая стулья, - Бездельники, дармоеды, распоясались... Ничего, теперь следственный есть! Приведем их к общему знаменателю... Надо ехать, работа не ждет... Звони, если что... Пора бежать ... Служба, мы же при исполнении...
   Почтенное сообщество успокоилось за дальнейшую судьбу Владимира Стансилавовича, разошлось быстро и дружно. Когда остались только самые стойкие, Костик, который успел беззастенчиво позаимствовать в гардеробе Хохлова свитер и штаны, и поэтому вел себя скромнее обычного, решился подать голос:
   - Очень интересно! Так и возникают городские легенды - все эти Юрки-Курки, девушки-снайперы в белых колготках, Фреди Крюгеры и прочие черные замполиты!
   Паха многообещающе осклабился:
   - Не... Про черного замполита все правда - мой родной батя в Афгане сам лично...
   Это была последняя капля. Владимир Станиславович испытал по отношению к собственному наемному работнику гамму чувств из трех нот: убить, закопать, надпись написать! Но сдержался и ограничился ударом рублем:
   - Паха, заткнись сейчас же! Ты - сам лично - накосячил на штраф в размере месячного оклада! Выставил меня посмешищем на весь город, теперь будут считать, что у меня работают сплошные недоумки, ведете себя хуже бандитов...
   Адвокат примирительно взмахнул рукой:
   - Успокойся, Хохлов! Ничем твои ребята не хуже, это можешь мне поверить, уж я-то бандитов навидался. Они молодцы, и действовали грамотно, это наш... - адвокат многозначительно кашлянул и повертел пальцем у виска, - кхм - кхм... ясновидящий... бучу заварил. Вопил, дескать, Хохлов исчез в темной ловушке пространства, среди живых его больше не видно, едва уняли, доктора пилюлями отпаивают.
   - Ужас что было! Глаза закатил, кровь из носа хлещет, ковер еле отмыли! - наперебой оправдывались хохловские работники, - Константин Константинович все видел, может подтвердить!
   Владимир Станиславович слушал с ироничной улыбкой:
   - Я думал ему заключение из психушки эти ваши... авторитетные инвесторы справили, чтобы держать вашего медиума под контролем...
   - Да какой там, - поморщившись отмахнулся адвокат, - Говорят, он головой об стенку приложился, теперь переклинивает... Но так - по делам - он толковый, понятно, что ребята по молодости всполошились, Костик подтверди!
   Костик энергично кивнул, и разочарованно добавил:
   - Как жалко... Сергеич мне грант обещал выделить, как апатриду...
   - Как лицу без гражданства?
   - Всмотритесь в это лицо внимательно, - Хохлов ухватил Костика за небритый подбородок, повертел, как скульптор дефектное изделие, - Разве это похоже на "лицо без гражданства"? Такая гнусная харя тянет максимум на справочка об УДО! Есть у тебя, Николаевич, на приметет как-нибудь чернявый поцанчик с таким документом? Может одолжить Костику поносить?
   Адвокат заклекотал от смеха, раскачиваясь вместе с кожаным креслом:
   - Ой, насмешили... Ой - не могу... Это он, что ли, Костя, который паспорт потерял? Так ему уже сделали документ об утере... Сергеич еще вчера попросил...
   Владимир Станиславович поймал заинтригованный взгляд Костика. Вчера утром ни о приезде незадачливого гуманитария, ни тем паче о документах для него даже речи быть не могло! Он неуверенно переспросил:
   - Когда попросил?
   - Вчера! Вчера с утреца, говорю тебе! Ты, Хохлов, точно влюбился, все по пять раз переспрашиваешь! Ты давай, возвращайся к нам на грешную землю. За склад Сергеичу позвони, он мне уже с этим складом вторую плешь проел, вот! - Геннадий Николаевич наклонился и гордо продемонстрировал пару залысин, - хочет снести и перестроить. Вроде моя фамилия Хрущев, и я могу памятник архитектуры снести бульдозером. Дело это муторное, десяток инстанций, министерство культуры, эксперты...
   - Может проще с Сироткиной договориться, без инстанций и аукционов?
   - Проще - не проще, кто его знает? Но пусть пробуют...
  
   4.
   Лет пятнадцать назад карате-до практически превратилось в национальный российский вид спорта, почтенные люди охотно спонсировали турниры, клубы, команды и отдельных сенсеев. С той золотой пор спортивная мода успела многократно смениться, но как подобает преданному "Сынуле" Анна Ивановна хранила верность традициям и продолжала спонсировать какой-то мелкопоместной чемпионат, так что клиенты Хохлова сговорились назначить встречу на день финала, прямо в спортивном комплексе.
   Владимир Станиславович припоздал, помчался к служебному входу, и был обречен бесконечно долго блуждать по коридорам и глотать пыль спортивных побед, чтоб наконец-то выбраться в гулкий спортивный зал. Естественно, судьи, спортсмен и зрители его не дождались, зато он успел застать финальную часть переговоров.
   Итог впечатлял, но не радовал!
   Раздосадованная чем-то Сынуля подхватилась с оранжевого пластмассового стульчика, похожего на вывернутую мандариновую кожуру, и вопила:
   - Головатин, ты - не стратег, вообще не деловой человек, ты - невменяемый! О чем с тобой вообще можно разговаривать? Арджинов был последний авторитет...
   - Арджинов не авторитет, обычный карточный шулер! - шипел в ответ Головатин,
   Видимо аргументы у Анны Ивановны исчерпались, она растолкала охрану, сжала кулаки, размахнулась, недвусмысленно намереваясь врезать финансовому гению - охрана обоих объектов сперва вертела головами, потом выжидательно воззрилась на Хохлова, но он только бровью повел - переговрщиков разделяло считай полсектора пустых рядов!
   На бледных щеках Сергеича выступил нездоровый румянец, он резко наклонился, необычайно быстро стащил с ноги тяжелый ботинок, с силой запустил в Сынулю.
     Хорошо тренированная Сироткина ботинок поймала на лету, крикнула:
    - С кем вы, мастера культуры? - и отправила лететь дальше, прямо в направлении Владимира Станиславовича. Хохлов расценил этот малоцивилизованный жест, как окончательный разрыв мирного договора между ним и Анной Ивановной, успел отпрыгнуть в сторону, и башмак со всего маха ткнулся в обличенное дорогим костюмом адвокатское пузо, затем хлопнулся на пол, был подобран и возвращен владельцу.
    Пока адвокат оттирал рукавом пыльный след, шепотком крыл всех безмозглых женщин, и еще пуще - мужчин, завещающих бизнесы кому зря, а Сергеич ссутулившись зацеплял шнурки за бесконечное количество крючков - Владимир Станиславович сохранил полнейшее спокойствие и начал монотонно диктовать в телефон:
     - Пять - пять, отключайте аппаратуру, снимайте посты, выезжайте на базу. Два - полтинник - снимайте наблюдение, выезжайте на базу в полном составе - через пятнадцать минут считаетесь в офисе... Да, подтверждаю распоряжение! - он махнул рукой охранникам Сироткиной, - Саня! Рудь - вы тоже едите на офис! Ждите меня внизу!
   "Тельники" без колебаний оставили охраняемое лицо на произвол судьбы, послушно развернулись, дружно затопали вниз. Сироткиной пришлось хвататься за спинки хлипких стульчиков и самостоятельно добираться до прохода, потом усиленно цокать каблуками по лестнице, чтобы нагнать Владимира Станиславовича, и совершенно по-детски дернуть за рукав:
     - Куда пошла моя охрана? Что все это значит?
     - Сама подумай, - он выдержал театральную паузу, объяснил, - Это значит, что ты перестала быть охраняемым лицом. Только и всего. Теперь сама будешь стеречь и себя, и своего законного супруга, и свой бизнес, и свой склад. Кстати, обязательно проверь там противопожарную сигнализацию - вдруг электрическая искра проскочит или гроза грянет - рванет так, что в Америке услышат...
   Последняя фраза возымела мистическое действие - Анна Ивановна замерла на лестнице, как громом пораженная даже без всякой грозы! Хохлов ободряюще похлопал ее по плечу - совершенно как младшего товарища, то есть с легкой иронией:
   - Сынуля, не трусь! Ты справишься, тебя же учили!
   И зашагал вниз - он был очень зол на госпожу Сироткину.
  
   Хотя, по-честному, злиться Хохлову стоило только на себя, он сам слишком запоздало соизволил полюбопытствовать, где и чему училась душеприказчица стального магната. Просто Владимир Станиславович терпеть не мог бюрократии - взвесил на ладони тяжеленькую распечатку с информацией о Сироткиной, взгрустнул, отправил в дальний угол стола и предпочел обходной маневр.
   По здравым размышлениям, его разнообразно эрудированному другу Константину пора отбатрачить за причиненное беспокойство, напрячь связи среди экспертных сообществ и выяснить, можно ли избавить здание Сынулиного склада от статуса памятника архитектуры, а его арендаторов - о нехотя поплелся в душ, т сопутствующей головной боли? Костик воспринял возложенную миссию с энтузиазмом, сразу же присвоил офисный ноутбук Хохлова и умчался изучать городской архив, а Владимир Станиславович получил наконец-то возможность в полной мере насладиться одиночеством - ни давнего друга, ни матушки, ни жены, ни другого авторитетного лица, способного воспрепятствовать вопиющему попранию гигиенических норм рядом с ним не наблюдалось, он - в чем стоял, то есть прямо в кроссовках, штанах и свитере - блаженно растянулся на диване, стал щелкать пультом.
   Телевизор булькал про победы нанотехнологий, под его мерный рокот Хохлов погрузился в сладостнее грез о наноботинках, которые сами себя чистят и шнуруют, а потом - об агентстве персональных охранных анероидов, которые действуют исключительно по приказу, никогда не всполошат весь город, бросившись на поиски начальника из-за дурацкой байки, просто потому что файл "байки" не предусмотрен в их высокотехнологичных головах...
   Постепенно в счастливый сон стал вторгаться кошмар - сперва сдавил плечо ледяными пальцами, потом сильно тряхнул. Напрасно Владимир Станиславович пытался отогнать кошмар подушкой - навязчивое видение отняло его оружие, голосом Кости уверило, что пора вставать и объявило утром липкую смесь тумана, промышленных выбросов и кромешной предрассветной темноты за оконным стеклом:
   - Скорее вставай, я все понял! Там портал!
   - Где там?
   - В памятнике архитектуры, в особняке...
   Владимир Станиславович нехотя приоткрыл один глаз - его давний друг взбудораженным и недоспавший, тискал в руках толстую обтрепанную книжку:
   - Какой портал? Не путай меня - там склад ...
   - Там пространственно-временной портал... Аномалия! - Константин опустился на диван рядом, и объяснил, - Знаешь, почему Сергеич не видел тебя среди живых?
   - С головой проблемы, - Хохлов сделал неопределенный жест ладонью в районе виска, - Вроде об стенку приложили в местах лишения...
   - Причем тут разбитая голова, мы говорим об энергетической сущности! Он не видел тебя в материальном мире, потому что ты физически был в здании скалада, под воздействием этой аномалии...
   Владимир Станиславович понял - про сон придется забыть, пару раз встряхнул головой для достижения просветленной ясности, и сразу прервал оратора:
   - Костя, ты серьезно веришь во всякие порталы и мысленные экраны? Ты же образованный человек, у тебя два высших образования, плюс куча разных курсов, ты - доктор философии в конце концов!
   - Да, я широко образованный человек образованный! И верю, после того как прослушал годичный курс квантовой физики, и ознакомился со вполне научной доктриной полевых форм жизни. Вот, послушай - и ты со мной огласишься, - Хохлов широко зевнул, - если Костик оседлал любимого конька, то скоро не уймется. Действительно, старый друг распахнул книгу на закладке и принялся декламировать профессионально поставленным грудным голосом:
   - Смерть и тление есть ключ, отверзающий свет, сокровенный во всех телах, кои суть его темницы; смерть есть та работная храмина, в коей отделяются чуждые смешения от небесного и неизменного начала и где разрушение одного служит основанием к рождению другого. Положение сие есть общее, особенно относительно возрождения человеческого, и все, что в натуре можно видеть телесно, то в нас духовно происходить должно. В каждом из нас должен совершаться процесс духовного и телесного тления и в нас должны отделяться чуждые смешения от небесного начала. ...
   - С спросонья не пойму - это Кастанеда или Рапсанг Лампа?
   - Стыдно не знать родную классику! - Константин захлопнул книжку и укоризненно поднял палец, - Это Писемский, Алексей Феофилактович, - в подтверждение он продемонстрировал Владимиру Станиславовичу обложку с почерневшим именем автора, добавил, - роман "Масоны", не переиздавался с одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Так сказать последний плод оттепели. Я зачитал речь магистра во время церемонии похорон масона, именуемого "траурной ложей". Чувству мистическую силу?
   - Ага! - наконец-то допетрил Хохлов, - Писемский превратил дом в памятник архитектуры, потому что накропал там книжку?
   - Нет же! Писемский лично в особняке ни разу не был!
   - А Вяземский?
   - Тем более!
   - Значит, можно сносить...
   - Ни в коем случае! - Костик вскочил с дивана, принялся расхаживать по комнате и делится знаниями, отстукивая по обложке такт длинными музыкальными пальцами, - В этом, неказистом на первый взгляд, здании собиралась масонская ложа провинции, бывал сам Бартеньев, он приходился дядей Писемскому, и был влиятельным масоном. После запретительного эдикта 1848 года, масоны продолжали собираться под покровом тайны... Многое еще требуется уточнить, посидеть в серьезных архивах, запросить солидные музеи,- но есть все основания предполагать, что сюда, в скромный губернский город, в этот самый дом, продолжали наведываться величайшие мистики своего времени - князь Голицын, угодивший в немилость Сперанский...
   - Сперанский был государственный секретарь, типа нынешнего главы президентской администрации, сомневаюсь, что он тяготел к мистике...
   Костик только отмахнулся:
   - Тогда все были мистики, все посещали масонские ложи. То есть, я хочу сказать - все благородные, лучшие и просто влиятельные люди. Представляешь, какая в этом доме аккумулировалась энергетика! Пресловутый особняк "Красная роза" по сравнению с ним - детская песочница! Можно такой грант отбить - год здесь жить... или даже два, и еще на экспериментальное оборудование останется...
   - Костя, кто тебе сейчас даст грант? - фыркнул Хохлов, - Их даже законопослушным людям редко дают, а ты еще с контрабандой не разгребся, у тебя всех документов - кусок бумажки...
   Но глаза Костика уже сверкали негасимым энтузиазмом большого ученого:
   - Ну и что? Средства на исследования будут перечислять не мне персонально, а через общественную организацию - как благотворительные взносы, - он остановился и удовлетворенно потер ладони, - Главное, что Головатин согласен! Мы созвонились, он сейчас подъедет обговорить детали...
   Этого только не хватало! Из-за несвоевременных Костиных изысканий обременительный, полуразрушенный склад превращался в ценную инвестицию и потенциальную почву для раздора. Хохлов нехотя поплелся в душ, стал истязать себя ледяными струями, приготовляя тело и дух к неизбежному - день который начался так, не сулит ничего хорошего, даже плотного завтрака!
  
   5.
   Владимир Станиславович долгие годы мечтал перестать ходить на работу - проще говоря, он хотел жить и трудиться в одном и том же сооружении. Но любая мечта, воплощенная в стекле и камне, превращается в бессмысленный, муторный сгусток разочарования - с переездом в дом-офис жизнь Хохлова сразу вылиняла, пожухла и превратилась в круглосуточные будни. Вот и сейчас вместо блаженной лени, положенной после душа, его ждала непредсказуемая по продолжительности встреча деловая встреча.
   Костик источал энтузиазм, веером раскладывал на столе перед Сергеичем разнообразные ксерокопии и вдохновенно зачитывал из потрепанной книжки целые абзацы, богато уснащенные мудреными архаическими словечками. Зачарованный грандодатель сперва поблескивал очками, перебирал руны, болтавшиеся вокруг запястья, наконец изрек, повернувшись в сторону прибывших с ним почтенных адвокатов:
   - Давайте, регистрируйте под это начинание общественную организацию, а потом перебросим ее на другие схемы - лишней не будет. И со складом тоже можно много чего полезного придумать... Например, там парк и кладбище граничат по земельным участкам, так хорошо бы отведенной под памятник архитектуры кусок перекроить и часть прирезать к кладбищу, а то приличных людей хоронить негде...
   - Кладбище расширить, это толково! - кивнул искушенный правовед, - Наши инвесторы под такой проект подпишутся. Только чем мотивируем?
   - Возвращаем парку исторический облик конца 18 века, там было всего три остриженных деревца! Я вижу... - Сергеич медитативно качнулся, напряженно вздрогнул, усилием воли удержался в реальности и деловито продолжал, - Назовем наше детище как-нибудь поэтично... "Обновленная традиционная ложа юго-восточного придела"...
   - Я все понял... - кивок адвоката утонул в массивном втором подбородке, он быстро черкнул на листке. "Фонд общественной инициативы "Культурное наследие"" - успел прочитать Хохлов, раньше, чем сложенная пополам записка была вручена его помощнику - услужливому человеку с улыбкой кастрированного хорька, - Давай, Олег, иди прямо сейчас в юстицию и регистрируй. Скажешь девочкам, Геннадий Николаевич сильно просит помочь, а документы потом подвезем. Лети ласточкой!
   После вдохновляющего напутствия Геннадий Николаевич совершенно свойски поддел Хохлова локтем, многозначительно ухмыльнулся:
   - А ты, Володька, нормально обосновался, прямо со вкусом! Тут тебе и офис, тут тебе и пункт питания. Про твой кабак уже легенды по городу ходят, так ты нам хотя бы по чашке кофе предложил, а то мне есть хочется еще со вчерашнего ужина...
   Владимир Станиславович понял намек с полуфразы - легкий голод, терзавший его с момента пробуждения, успел окрепнуть и развиться! Он пружинисто поднялся, поманил гостей за собой - по коридорам и лестницам, в мягкий сумрак ресторана, расположенного в цоколе этого самого здания.
   Заведение было точной копией марокканских ресторанов, полюбившихся Хохлову с поры бессмысленных странствий по горячим точкам и забытым краям географии. Низкие столики, мягкие подушки с шелковыми кистями, легкие, как дым чужого костра, тени резных перегородок, грубоватая мебель из цельной и тугой африканской древесины, навечно вобравшая в себя дразнящий запах неизвестности, тканые ковры цвета специй, пустынь, дождевой воды и свободной саваны, - Владимир Станиславович законно гордился своим любимым детищем!
   Сергеич повертел легкой птичьей головой, соскользнул вниз и затерялся среди полушек, привычный к африканским ландшафтам Константин плюхнулся рядом, а Геннадий Николаевич долго пыхтел и кряхтел, пристраивая за приземистый столик солидную бюрократическую комплекцию:
   - Ох... Что ж это такое... Стульев тебе негде было взять? Или это мода такая? Уф... Как тебя, Хохлов, угораздило такое устроить...
   Угораздило Владимира Станиславовича очень просто - по прежней, финансово скудной жизни он редко ел дома, поскольку категорически не умел готовить. Превратившись в состоятельного человека, он окончательно отказался от мысли постичь архисложное кулинарное мастерство в нынешнем земном воплощении, и решил пригласить повара. Но сразу же наткнулся на внутренний конфликт. Ему, как человеку, воспитанному дедом, исповедовавшим бытовую аскезу железного сталинского наркома, оказалось безумно сложно свыкнуться с мыслью, что можно запросто взять и нанять человека готовить обед одному себе! Но кушать все равно хотелось, и пришлось пойти на разумный компромисс с выкрутасами собственного подсознания: открыть небольшой ресторанчик, что называется "для своих".
   Для удобства "своих", то есть в первую очередь себя самого, ресторан был устроен в том же здании что и офис. Возможно, выбор этнической африканской кухни был слишком экзотичен для заплывшего смогом среднестатистического Сити с миллионным населением, так ведь и заведение не предназначалось для широкого круга! Рекламы Хохлов не давал, даже вывески у ресторана не было - но молва непостижимым образом разнесла весть о новом достопримечательном местечке, и любознательная публика от силиконовых блондинок и мелкопоместных олигархов до спивающихся журналистов и потрепанных жизнью карточных шулеров устремилась в уютный зал. К двери сразу же пришлось приставить внушительных охранников, в итоге крепко побитые журналисты негодовали в своих газетенках, получившие от-ворот-поворот уважаемые люди насылали разнообразные проверки, барышни чирикали о запретном злачном месте в салонах красоты, молва росла и ширилась, а с ней и число потенциальных посетителей. Владимир Станиславович вынужденно вернулся к мысли нанять повара для себя одного, и уже хотел прикрыть хлопотный проект, но его бухгалтерша - многоопытная дама в годах и бриллиантах рекомендовала сохранить столь необходимый источник наличности хотя бы до окончания кризиса, он скрепя сердце согласился терпеть неудобства...
   Почтенный адвокат, наконец, перестал кряхтеть, устроился за столом, и недовольно повертел головой:
   - У тебя тут прямо как в чеченском джумате... или водки наливают?
   Владимир Станиславович хозяйским жестом материализовал пузатый запотевший графинчик с вожделенной прозрачной жидкостью, а так же разнообразную снедь, в количествах существенно превосходящих традиционный "континентальный завтрак". Сергеич недовольно поморщился:
   - Одиннадцать утра! - но негодующие интонации утонули в подушках, смутить заслуженного правоведа ему не удалось:
   - Ты Сергеич, у нас типичный праздный класс, потому простых вещей не понимаешь! - адвокат опрокинул рюмашку, ослабил узел галстука, и поддел викой прозрачный ломтик рыбы, - С утра выпил, и весь день свободен... в плане для работы...
   - В плане для работы, ты бы Геннадий Николаевич, лучше посоветовал Хохлову оформить лицензию на спортивно - оздоровительный клуб, - насупился Сергеич, - пусть зал для спортивного покера откроет или бильярд...
   - Вот! Дельная мысль, - удовлетворенно хохотнул приободрившийся адвокат, - Можешь, ты Сергеич, когда хочешь и на ерунду не размениваешься. Что тут советовать, коэффициент полезного действия очевиден!
   Владимир Станиславович заерзал на скользких шелках - организация игорного притона еще никогда не входила в его обозримые жизненные планы - и слабо воспротивился:
   - Лицензия, это же такой геморрой, тем более я в городе мало кого знаю...
   - Ну, так все знакомые когда-то были незнакомыми! - хохотнул адвокат, - главное, что меня ты уже знаешь, а я в этом городе живу считай пол века, все каналы отлажены!
   Сентенция городского старожила подарила Владимиру Станиславовичу неожиданное озарение - он может извлечь из завтрака не только питательные калории, но и ощутимую пользу, избежав нудных изысканий о неведомом "дяде Зуре", он собственноручно подлил адвокату водочки:
   - Значит ты, Геннадий Николаевич, всех местных поименно знаешь? Тогда подсвети мне, что за Зура такой обитает в моем родном, но мало изученном городе?
   Адвокат наморщил лоб:
   - Уточни, какого тебе Зуру - Заяда, Зураба, Звияда?
   Владимир Станиславович не знал точно, но решился выстрелить навскидку:
   - Зуру, который хорошо знал покойного Арджинова.
   -Ясно, - адвокат нахмурился, перебирая варианты в невидимой картотеке памяти, потом удовлетворенно кивнул, - Значит, тебе надо Зураба Гочкаву. Только зачем - он уже давно в Америке - если ты про него! - затеим добавил, повернувшись к Сергеичу, - Зурчик с дедом Хасаном - ты ж его знаешь? - что-то не поделили, и уехал в Штаты, у него за кордоном всегда было полно родни. А так серьезный был человек, даром что не коронованный, много шороху в девяностых навел. Единственно, имел слабинку - любил в картишки или в нарды перекинуться - азартный чертяка! Говорят, вчистую проигрывался, до драных носков! Ты, Сергич можешь сам у Палыча спросить при случае - ты понял про кого я? Хочешь, спроси на что они за забором играли - обхохочешься!
   - На что?
   - Повторю тебе - хочешь узнать, спроси. А я им под матрасы не заглядывал, не та у меня была должность....- Геннадий Николаевич усмехнулся с горькой, ностальгической ноткой, - Да... было время... Раньше, то есть намного раньше, Зура отбывал в одном отряде с Пал Палычем, с Севкой Седым, с Гогой... Сроки имели солидные, отбывали подолгу, так что всех сейчас не упомнишь. Это уже потом они все стали "правильные" да "законные", а поперву, прости Господи, трусы семейные шили, а Сурен - Ардинов всегда был мужик толковый, - трусы эти учитывал. Натурально числился учетчиком в режимном учреждении! Как освободился, знаешь, куда трудоустроился?
   - Зураб?
   - Да причем тут Зураб - уехал, и Бог с ним, кто его сейчас помнит? Я про Арджинова. Вот, вышел он досрочно, но без права занимать руководящие должности, и устроился садовников в нашу областную психиатричку!
   - Где я лежал? - оживился Головатин.
   - Именно!
   Дальнейшую беседу Владимир Станиславович слушал в пол уха, главный ответ он уже получил. Процветание Сынулиной металлургической империи, как и любой империи держалось на штыках. Штыки были любезно предоставлены заокеанским дядюшкой Зурой - основательно подзабытым, но вероятно сохранившим определенное неформальное влияние. Выходила банальная "система сдержек и противовесов" российского бизнеса.
   - Что, правда, кустики подстригал?
   - Да какие кустики - говорю тебе, Сурен был мужик головастый. Это сейчас - ходи да взятки раздавай и будешь олигарх. А по той, советской жизни, чтобы заработать миллион надо было основательно помозговать.
   - Миллион чего?
   - Миллион денег! А у Сурана этих миллионов было много, - Геннадий Николаевич сосредоточенно изловил вилкой маслянистый кусочек семги, отправил в рот и продолжал, - Значит, при дурочке имелся цех ремонта мягкой тары, проще говоря - психи на мешки пришивали латки в виде трудотерапии. Никакого плана у психов нету, и учет сами понимаете, довольно условный. Так вот - при Сурене цех вроде как расширили, арендовали этот пресловутый исторический сарай, что вам с Константином так полюбился, благо он рядом, стали там на тихую мастерить джинсы. А фурнитуру, не поверишь, им с зоны умельцы передавали...
   Костик тоже заинтересованно придвинулся к столу:
   - Я правильно понял, что наш памятник архитектуры находится между кладбищем и психиатрической больницей?
   - Находится, и что с того?
   - Представлю, какая там специфическая энергетика! Масонам и не снилось...
   - Психиатричку построили лет тридцать назад, при масонах ее еще не существовало физически, - усомнился было Сергеич.
   - Если в совке тридцать лет назад существовали подпольные миллионеры, то и масоны вполне могли быть, - уверенно парировал Костик.
   - Ну что вы заладили: масоны - масоны? Что в них толку - только финансовый кризис из-за них и все. Лучше послушайте про реальные вещи... - адвокат отер губы салфеткой, дабы не поганить память о славном прошлом, и продолжил, - Вот раньше в любой приличной зоне могли по деталюшке хоть пистолет выточить и собрать, хоть автомат! Можете мне поверить, я до адвокатуры двадцать лет оттрубил в системе исполнения наказаний, сам такие в руках держал! Яйца Фаберже лотками подделывали - вот какие были спецы! Фурнитура им была мелочевка, но Арджинов с этой мелочи приличные деньги заработал...
   Под воздействием обильных возлияний воспоминания ветерана юстиции неслись угрожающим, бурлящим потоком, но Владимир Станиславович набрался мужества и предпринял еще одну попытку выудить из них жемчужное зерно пользы:
   - Странно, что Арджинов, толковый мужик, оставил бизнес любовнице...
   - Любовнице? Какой любовнице? - разом протрезвел адвокат.
   - Сироткиной...
   - Сынуле? Этой? Не... там вот и всего-то... - Геннадий Николаевич презрительно выпятил нижнюю губу и приложил к груди, в районе сосков две сложенные фиги, - Это не Сурена размер! Просто работала девчушка хорошо, сперва у Леши Кисницкого была вроде мальчика на побегушках - носилась то с бухгалтерией, то с таможней. Потом Сурен ее к себе забрал, и правильно сделал. Посмотрел - ножки тоненькие, с наружи - пацан пацаном, чем ей еще заниматься кроме работы? Муж у нее и тот больше на девку похож... Да... О чем я говорил?
   - Про Арджинова...
   - Точно! У Сурена, царство небесное, всегда бабы были ого-го! - Геннадий Николаевич автоматически переключился на иные аспекты излюбленной темы и совершил ладонями широкий жест, вроде хотел прижать к гуди два невидимых футбольных мяча, добавил, - вообще, Воха ты бы девчонок в свой кабак подрядить. Они бы нам танец живота потанцевали, а мы бы им - похлопали! Похлопали в плане по разным местам, а то сидим как-то без задора. Одно слово - бизнес-ланч!
   Хохлов сделал знак официанту - трапезу следовало свернуть раньше, чем социально активные гости превратят его многострадальное детище в гибрид игорного притона с борделем! - и сбежал, вежливо сославшись на неотложные дела.
  
   Никаких особо срочных дел у Владимира Станиславовича не было, уснуть он тоже не смог, поэтому исключительно из желания оправдаться перед собой за неположенное современному деловому человеку безделье, растянулся на диване и стал просматривать "материалы по Сироткиной". Точнее по ее супругу - Варлам происходил из респектабельной грузинской семьи, чуть не с княжескими корнями, часть которой действительно обитала за рубежами отечества со времен революционного лихолетья, а другая часть присоединилась к первой уже в горячее время перестройки. Были среди многочисленных Гочкава и дипломаты, и музыканты, и просто успешные люди, даже один генерал-лейтенант! Но вряд ли кто-то из этой многочисленной грузинской нобилити, кроме пресловутого "дяди Зуры" представлял деловой интерес для госпожи Сироткиной. Хотя если судить по намерению деловой дамы расстаться с сомнительным содержимым склада, ее интерес к дядюшке стремительно угасает, значит никакие зеленоглазые и родовитые "заложники" в роли супруга ей больше не потребуются. Владимир Станиславович удовлетворенно потянулся на диване, вытащил телефон и распорядился подогнать к подъезду БМВ, хотя терпеть не мог кабриолетов - в конце концов, не худшая из его машин, если женщина предпочитает именно этот бренд, можно один раз потерпеть.
   Потом призадумался: если Сироткина начинала работать с человеком, упокоившимся десять лет назад, то какого же она сама возраста? То есть лично Хохлов не питал порочных склонностей к старшеклассницам, но исключительно из опасения сморозить очередную благоглупость решил уточнить, принялся шуршать документами - по старинной традиции самую конфиденциальную информацию в его агентстве продолжали хранить в солидных папка, нанизав странички на сверкающие металлические кольца - и не поверил своим глазам! Он вернулся к началу раздела и перечитал его несколько раз. Ошибки не было.
   Нет, до бессмертной лисички А-Хули из романа Пелевина, Анна Ивановна не дотягивала, хотя и наряжаться в дырявые штаны ей было явно не по возрасту. Владимира Станиславовича повергло в шок совсем другое - госпожа Сироткина приходилась ему коллегой. Она прошла годичный курс обучения в известной израильской школе частной охраны. Специализация - обеспечение личной безопасности. Больше того - Аня так лихо гоняла автомобиль по песчаным полигонам и стреляла без промахов, что получила гранд международной организации с длинным труднопроизносимым названием, и отправилась учиться дальше - на этот раз в Великую Британию. Три года она постигала секреты обеспечения корпоративной безопасности, стала лучшей на своем курсе, получила перспективное предложение работы от Европола - но непостижимым для мужского мозга образом - предпочла карьере скоропалительное замужество и возвращение домой...
     Владимир Станиславович резко захлопнул папку - пора было выдвигаться на встречу. Да и читать дальше не имело смысла, и так понятно, что Сынуле охрана не нужна. В принципе. Она сама по себе охрана - и своя собственная, и корпоративная, а может статься и богатого американского дядшки. Остальное - просто суета, не более чем операция прикрытия, выражаясь профессиональным языком.
     Хохлов велел сотрудникам срочно стереть всю информацию с камер наблюдения в доме Сироткиной, а копии записей собрать для него в офисе. Потом, уже во дворе, со всей силы пнул ногой шину безвинного кабриолета, без всякой причины взгрел водителя и погнал за привычным Ровером, но все равно чувствовал себя полным, непроходимым дурнем, вроде прапорщика из анекдотов и мечтал только об одном - о реванше!
    
   ... Но насладится победой Хохлову было не суждено. То ли неистребимый запах советского прошлого, пропитавший перила и стены дворца спорта, напрочь отравил ощущение триумфа, то ли виновата была особая аура Сергеича, который мигом нагнал Владимира Станиславовича, и повис у него на локте:
   - А склад? Что теперь будет с моим складом?
   - Склад - еще не твой, склад муниципальный, - хмуро ответил Хохлов, - Потом, ты сам разругался с этой истерикой!
   Тучный адвокат отчаялся развить аналогичную молодежи, пыхтя свесился через в лестничный проем, подтвердил:
   - Сережа, это точно! Зачем ты с ней завелся? Хоть шнурки подвяжи! А то убьешься, что я скажу твоим инвесторам?
   Сергеич послушно наклонился к ботинкам, а Хохлов тут же распорядился возникшей паузой по собственному усмотрению, поманил адвоката и тихо шепнул ему:
   - Опубликуйте в газете объявление про муниципальный аукцион, дескать склад выставляют на торги, такого и сякого числа... Сможете?
   - Легко... - Геннадий Николаевич нервозно протер ладони платком, - Только ...
   - Только обязательно включите фразу - помещение будет опечатано со всем имуществом, в целях покрытия долгов за аренду. Ясно?
   Адвокат кивнул, окатил Хохлова цепким профессиональным взглядом, на секунду замер и медленно растянул губы в лицемерную улыбочку:
   - Ох, и Хохлов! Ай-да Воха - второй месяц в городе, а успел разнюхать больше нашего! Значит, не зря все утро про Зурчика спрашивал... Уверен, что приедет?
   - Не приедет, а прилетит! Руку на отсек даю!
   - Чью?
   - Cынулину!
   - Разберемся с этим складом сами, сугубо по-мужски...
   На прощанье Владимир Станиславович решительно стиснул сперва крепкую, похожую на хорошо отбитый бифштекс, длань адвоката, затем ледяные, почти невесомые пальцы Сергеича и удалился отдать подведомственной охране кой-какие распоряжения.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"