Королева Елена : другие произведения.

Под знаком Огня. Главы 1-9/ч1 (обновлено 29.08)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вся жизнь Яна Луфти переворачивается, когда, вместо старшего брата и под его именем, он начинает готовиться к участию в турнире лучших рыцарей. Вдохновлённый пророчеством, опальный магистр Хаттори Идзумо надеется вернуться на вершину с новым учеником. Оба и не подозревают, какие испытания встанут у них на пути...

Глава 1


   "...и станет четыре звезды вместо трёх, и четвёртая чернее ночи и сияет ярче остальных".

   -Хаттори!

   Он очнулся от резкой боли в плече и открыл глаза. Буквы дрожали и расплывались; с пера оторвалась и упала на бумагу капля чернил. Голова гудела, и слова доносились до него как сквозь пелену.

   -Слава богам, ты снова с нами.

   Он нашёл в себе силы повернуть голову. Слабость медленно отпускала, предметы выплывали из пустоты и приобретали чёткость.

   -Как ты здесь очутился, Кай?

   Кай убрал руку с его плеча и пригладил свои вечно топорщащиеся рыжие вихры.

   -Ты же прекрасно знаешь, я обладаю одним чудесным талантом, которого не имеешь ты - исчезать и появляться где угодно. Впрочем, кому как ни тебе знать, что это также мой единственный талант. Можно, я присяду?

   Не дожидаясь разрешения, Кай подвинул к себе одно из кресел, стоявших возле перил веранды, и устроился в нём, закинув ногу на ногу.

   -У тебя потрясающие кресла. Остаётся только удивляться, что же заставило тебя в столь чудный майский вечер покинуть одно из них и принять эту неудобную позу на жёстком полу.

   -Тебя послал Дариен?

   Всё тело было ватным и вялым, словно ком желе. Сосредоточившись, Хаттори принялся растирать неслушающимися пальцами онемевшие ноги.

   -Ну что ты, просто пролетал мимо, дай думаю, загляну к другу - смотрю, а он сидит над книгой пророчеств и не откликается на голоса. Ай-яй-яй, думаю, уж не случилось ли чего? На этот раз ты, кажется, переборщил с составом.

   Кай взял плошку, стоявшую на циновке возле деревянного столика, понюхал её содержимое - похожие на угольки тёмные комочки, - и поморщился.

   -Теперь я понимаю, почему не мог разбудить тебя. Позволь мне унести это отсюда, оно отвратительно пахнет, что ты туда положил?!

   -Полынь, мелисса, анис, фенхель...

   Держа плошку на вытянутой руке, Кай подошёл к краю веранды и шагнул в темноту.

   -Учти, - спохватившись, крикнул Хаттори ему вслед, - пробы брать бесполезно, там нет ничего запрещённого!

   -Кто говорит о запрещённом? - возразил Кай, уже сидя на перилах и болтая одной ногой в воздухе. Ночная синева наплывала на террасу, поглощая ущелье, лес и баллюстраду, на которой примостился Кай. Его рыжие глаза сверкали в темноте, будто два горящих угля. -Просто этот запах мешает мне наслаждаться таким чудным вечером. Так на чём мы остановились. Ах да. Что же побудило тебя обратиться к духам, мой друг?

   Хаттори усмехнулся.

   -Хотел узнать, что случится.

   -Абстрактно.

   -Каков вопрос, таков ответ. Или нынче придумали, как по-другому использовать книги пророчеств?

   -Вместо того чтобы гадать на кофейной гуще, тебе было бы неплохо заняться подбором кандидата на Турнир лучших рыцарей. Не забудь, ты теперь магистр, член Совета. Должен заметить, что у Дариена до сих пор есть некоторые сомнения по поводу своего решения.

   -И твой доклад должен помочь ему от них избавиться.

   Кай глубоко вздохнул, встал и прошёлся по веранде.

   -Послушай меня. Пусть я здесь по просьбе Дариена - заметь, я этого не отрицаю, - но ради твоего же блага. Даже ты не можешь просто щёлкнуть пальцами и получить полное и безоговорочное доверие. Надо его завоевать.

   Хаттори некоторое время молчал, разминая пальцы рук. Тело наконец почти полностью отошло от воздействия трав.

   -Мне нечего скрывать, ни от тебя, ни от Дариена. Я хотел узнать от книги, чего нам ждать от Турнира лучших.

   -Пустое, - пренебрежительно махнул рукой Кай. -Моя вечно врёт как сивый мерин.

   -На этот раз она говорит правду. - покачал головой Хаттори. -Я трижды провёл обряд очищения, и трижды она отвечала мне одно и то же. Смотри! - он протянул Каю всё ещё раскрытую книгу.

   Тот небрежно взял её и пробежал глазами несколько строк, написанных летящей, словно не касавшейся листа рукой, тем странным, лишённым индивидуальности почерком, каким обычно пишут в состоянии глубокого транса. Прочитав, он нахмурился и разгладил страницу, перечитывая снова и снова.

   -"...и кровь смешается с песком, а песок с водой, и расцветёт лилия битвы..." - процитировал он и посмотрел на Хаттори. - Если в этом и есть смысл, то он мне категорически не нравится.

   -Я чувствую, Кай, что-то произойдёт. - убеждённо произнёс Хаттори. Он поднялся и несколько раз в задумчивости прошёлся по веранде. -Что-то должно произойти.

   Кай закрыл книгу пророчеств и, взяв её указательным и большим пальцами, с опаской, словно гремучую змею, положил на столик возле циновки; затем, вновь обретя самоуверенный вид и иронический тон, уточнил:

   -Поверим книге и будем ждать?

   Словно не заметив насмешки в его голосе, Хаттори возразил:

   - Ждать больше не стоит. Я найду себе ученика. Того самого, который будет участвовать в турнире.

   -Каким же это образом? - недоверчиво осведомился Кай.

   -У меня есть идея. - уверенно сказал Хаттори, явно воодушевлённый какой-то мыслью. -Я поручу Долорес организовать состязания при храме. Пусть соберут всю молодёжь старше пятнадцати. Попрошу губернатора разослать всем приглашения, составим программу, объявим приз - ну скажем, пару тысяч центавров. Я найду ученика, вот увидишь.

   -Увижу. -пообещал Кай, усаживаясь обратно в кресло. - Я, пожалуй, задержусь тут у тебя. Всегда любил сахайский воздух.
  


Глава 2


   Они стояли на маленьком балкончике под самой крышей, надёжно скрытые от посторонних глаз статуей многорукой Канди, и созерцали через просветы между её руками гудящую как улей толпу мальчишек, собравшихся во дворе. Этот балкончик был единственным местом, которое Хаттори по-настоящему любил в старом храме. Чтобы добраться сюда, следовало сначала подняться по лестнице к исполинской арфе, расположенной прямо над входом, - ещё одной новомодной прихоти Хаттори, которой он чрезвычайно гордился. По воскресеньям на ней играл для прихожан меланхоличный арфист, специально приглашённый по этому случаю из столицы. Его гонорары были едва ли не большим поводом для разговоров среди местных, чем сама арфа. В стене рядом с его пюпитром и находилась потайная дверь, за которой неправдоподобно узкие ступеньки вели прямо к наружному фризу храма. По-видимому, этот ход когда-то использовал ваятель, лепивший скульптурную композицию на главном портале. Замурованную дверь обнаружили случайно, расчищая для будущей арфы надстройку внутри храма прямо над входом. Она была предназначена для хора, но давно не использовалась за неимением оного. Расчищать её начали во время реставрационных работ, за которые пришлось взяться едва заступившему в новую должность Хаттори. То были нелёгкие времена: денег постоянно не хватало, одновременно с восстановлением старого храма Хаттори, загоревшись очередной фантазией, затеял постройку горного монастыря. Между тем, ему, новичку, не слишком доверяли тогда ни светские, ни духовные лица сахайской провинции. Несмотря на это, он, махнув рукой на расходы, велел отремонтировать тайную лестницу и укрепить балкон, прятавшийся за вереницей статуй, и в результате превратил бывшую мастерскую скульптора в нечто вроде рабочего кабинета, где проводил большую часть времени здесь, невзирая на непогоду и ветер.

   После завершения грандиозной стройки на горе, отныне прозванной местными жителями Монастырской, Хаттори заказал особый ключ с хитрым сплетением бороздок и запер ход, оставив лишь себе привилегию подниматься на фриз храма. Именно сюда он привёл сегодня Кая, и они наблюдали вдвоём за бурлящей весёлым оживлением ватагой ребят. Двумя днями раньше Кай уверял Хаттори, что всё эта затея абсурдна.

   -Сахай - всё-таки крупный город, столица, пусть и провинциальная. Шесть тысяч человек - это тебе не шутка.

   -Из которых как минимум две тысячи составляют нищие, бродяги, воры и мошенники, а также прочий сброд. - терпеливо отвечал Хаттори.

   -Допустим. Но всё же остаётся слишком много - ты в самом деле собираешься испытать всех?

   -Ну почему же. Отбросим стариков и детей. - Хаттори казался совершенно невозмутимым.

   -Всё равно...

   -Погоди. Есть чёткие критерии. Возраст - от пятнадцати до двадцати, и...

   -Почему до двадцати? - удивлённо перебил его Кай. -Ты же прекрасно знаешь, что в турнир могут участововать все до двадцати пяти, а раз остался год на обучение, то твоему кандидату вполне может быть и двадцать четыре.

   -Не старше двадцати. - упрямо помотал головой Хаттори. -Те, кому за двадцать, либо уже участвовали в прошлый раз, либо они мне не нужны.

   -В прошлый раз ты не проводил отбора. - напомнил Кай.

   -Неважно. Все, кто старше, либо уже должны были ощутить тягу к подобному пути и найти ей выход, либо они просто для этого непригодны. Да и научить проще тех, кто помоложе. Возражения не принимаются. - тут же добавил он категорично, увидев по лицу Кая, что тот хочет поспорить. -Потом пожалуешься на меня Дариену, если захочешь. Далее, мы будем отбирать только мальчиков.

   -Почему? - неожиданно подала голос Долорес, без которой не обходилось ни одно совещание с участием Хаттори, даже если она просто молча сидела в углу.

   Магистр поднял обе руки, будто защищаясь.

   -Никакой дискриминации, только пророчество.

   -"..юноша бледный с тенью орла на челе...", - процитировал по памяти Кай.

   -Именно. - кивнул Хаттори.

   -Значит, все парни от пятнадцати до двадцати. - Кай в задумчивости сцепил руки за головой и откинулся на спинку стула. -Их будет человек двести, не меньше...

   ...Их было человек двести, не меньше. Кай, оглядев толпу, отошёл от перил и прислонился к стене, скептически скрестив руки на груди. Хаттори же внимательно изучал собравшихся, которых Долорес с помощью других послушников как раз пыталась выстроить в несколько рядов, и удовлетворённо покачивал головой, словно пританцовывая под только ему слышную музыку.

   -Вот оно. - внезапно встрепенулся он, указывая куда-то вниз. Кай отделился от стены и посмотрел в том направлении, куда протягивал руку магистр: Долорес у ворот махала синим платком, подавая условный сигнал. -Пора начинать представление.

   Хаттори глубоко вздохнул и двинулся к центральной части балкона, остановившись как раз в середине, где был довольно большой просвет между Торном и местым святым, Луциллием, покровителем Сахая, здесь изображённом в коленнопреклонённой позе, приносящим дары главе богов. Заметив учителя, Долорес понеслась вдоль рядов, на этот раз с маленьким барабанчиком в руках, призывая всех к тишине.

   -Друзья! - выждав паузу, произнёс Хаттори. Его голос легко и непринуждённо захватил пространство, подминая под себя гул и говор, во дворе и за его пределами. Толпа всколыхнулась - люди озирались и задирали головы, пытаясь понять, откуда звучит речь. -Если кто-то ещё меня не знает, то представлюсь. Меня зовут Хаттори Идзумо, и я здесь главный. Мы все знаем, зачем собрались, поэтому не будем терять времени. Вас подвергнут испытаниям - самого различного рода, кому-то они покажутся обычными, а кому-то неожиданными. Кто-то из вас сегодня окажется лучше других, и он-то мне и нужен. Ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь и покажите всё, на что способны. Каждому из вас выдали номер, и сейчас половина присутствующих - номера с первого по сотый - отправится на стадион, другая - со сто первого и далее - проследует на площадку за храмом, там для вас тоже приготовлены кое-какие сюрпризы. Затем эти половины поменяются местами, и так мы охватим всех присутствующих. Вашими проводниками будут бритые люди в серых одеждах - надеюсь, вы их уже заметили. Постарайтесь не потеряться и соблюдать порядок. Всем всё понятно? Не слышу.

   Нестройное "да" прокатилось по рядам, и Хаттори, кивнув, добавил:

   -Тогда объявляю состязания открытыми.

   На улице грянула бодрая, но нескладная музыка, в которой больше всего выделялась настойчиво фальшивившая волынка. Её бессвязное звучание мешало понять, что же за мелодию играет оркестр, на присутствии которого настоял управляющий города, желая придать помпезности мероприятию. Хаттори, впрочем, сразу же выгнал музыкантов за ворота, категорически заявив, что и так народу многовато. Там же толпились и многочисленные родственники, жаждавшие проводить своих драгоценных чад, но безжалостно выставленные за дверь бестрепетной Долорес. Закончив свою речь, Хаттори жестом пригласил Кая присесть в одно из кресел на балконе, но тут же предупредил его:

   -У меня к тебе будет просьба, так что ты, пожалуйста, не рассиживайся.

   Кай вопросительно поднял брови.

   -Раз уж ты здесь в роли... ну, скажем, независимого наблюдателя, я бы хотел предложить тебе поучаствовать в отборе.

   Брови поднялись ещё выше.

   -Неужели? - недоверчиво сказал собеседник.

   -Я серьёзно. На каждого мальчишку заведён листок, куда будут заносится его результаты. Я бы хотел, чтоб ты высказал своё мнение об участниках, понаблюдал за ними и оставил какие-нибудь заметки - как он тебе показался, годится ли он для обучения, ну и так далее, всё, что тебе захочется. Не обо всех, - тут же поспешил заверить Хаттори. -Только о тех, кто произвёл на тебя хоть какое-то впечатление, чем-нибудь поразил. Отрицательные характеристики тоже приветствуются.

   -Ты хочешь свалить на меня свою работу. - недовольно пробурчал Кай.

   -Я хочу получить независимую оценку. - возразил Хаттори. -Ты - тот человек, который действительно способен оценить их возможности - кому как ни тебе знать, что нужно для победы на турнире лучших. Да и доклад Дариену будет выглядеть более убедительным, коли ты согласишься поучаствовать в "полевых работах". - с усмешкой добавил магистр.

   -Опять ты об этом несуществующем докладе. - закатил глаза Кай. -Ладно, ладно, уговорил, так и быть, поработаю твоим рабом на сегодня.

   -Экспертом, душа моя, экспертом. - поправил его Хаттори, протягивая ему стопку чистых листов и грифельный карандаш, которые извлёк будто из ниоткуда.

   -Ах, проклятый, ты уже и бумагу приберёг. - покачал головой Кай, принимая листы. -Как представлю, сколько денег ты только на это потратил, так вся затея чистым безумством кажется...

   -Бумага от попечителя состязаний - нашего дорогого градоправителя господина Моравица. Из средств монастыря на это не ушло ни одного милле. - улыбаясь, сказал Хаттори не без некоторой гордости.

   Кай присвистнул.

   -Хитрый лис, как тебе это удалось? Он обычно весьма скуп на подобные подачки.

   Хаттори жестом пригласил Кая подняться, и они неторопливо направились к лестнице.

   -Всё записанное, кроме твоих комментариев, если ты вдруг против, я передам потом в городскую управу, - пояснил Хаттори и добавил в ответ на недоумённый взгляд Кая: -Начальство желает знать, какова из себя нынешняя молодёжь. Ну а жена Моравица потом напишет работу на тему "жизнь молодёжи в провинции Сахай" и получит степень в Агсардском университете. И я уже не говорю о том благородном образе, который я создаю Моравицу, он же формально значится главным организатором состязаний.

   -Ну ты и проныра, - не скрывая удивления, произнёс Кай.

   -Спускайся давай, а то я останусь без твоих ценных наблюдений. - шутливо сказал Хаттори. - И о том, откуда взялась бумага, никому ни слова, это мой профессиональный секрет.
  


Глава 3


   Когда прозвучал сигнальный свисток и полтора десятка тел одновременно рассекли воздух, он остался стоять, глядя вслед облаку пыли из локтей и подошв. Может быть, из-за категоричного тона, которым мать сказала ему сегодня утром:

   -Пойдёшь ты. У Сеймура опять шла горлом кровь этой ночью.

   В самом деле, вид у брата был неважный. Но было всё равно непонятно, почему он, Ян, должен подчиниться серому, похожему на армейскую повестку, клочку бумаги, который всучила ему мать.

   -Это пришло из городской управы, - добавила она. -Ты должен выручить брата.

   -Отведи Сэма к доктору. - буркнул он, и только.

   Больше всего на свете он не любил это слово - "должен". Может быть, поэтому всё так получилось теперь - из чувства противоречия. Чёрт его знает, что он здесь делает. Чёрт его знает, зачем он пришёл. Ему всего четырнадцать, в конце концов, и ему не приходила повестка.

   -Эй, малыш!

   Рыжий парень невысокого роста с раскосыми зелёными глазами, которого Ян приметил неподалёку ещё во время первого тура, где надо было сложить с десяток головоломок из бумаги, подошёл и положил свою цепкую, шершавую ладонь ему на плечо.

   -Чего стоишь, заснул, что ли? Смотри, не возьмут тебя никуда.

   -Вам-то что. - неожиданно резко, с вызовом ответил Ян, пытаясь вырваться. -Не больно-то и хотелось.

   Он твёрдо обещал матери пройти все конкурсы первого дня. Кто их там разберёт, этих детей. У них с братом всего год разницы. Где четырнадцать, там и пятнадцать - никто и не узнает. А завтра, глядишь, и Сеймуру будет получше.

   -Ты домой захотел, что ли? - нахмурился рыжий. -Пойдём прогуляемся до ворот?

   "Может, это единственный шанс для нашей семьи", - говорила мать. "Кто-то из вас должен выбиться в люди. Ученики Хаттори Идзумо все в столице, в Сахай и носа не кажут. Вот и Сеймуру, может, повезёт".

   -Оставь его в покое, Кай. - произнёс чей-то мелодичный, но от этого не менее решительный голос. Чувствовалось, что у этого голоса было право здесь распоряжаться, и Кай, очевидно, тоже знал об этом, потому что его хватка ослабла, и Ян смог, наконец, сбросить его руку с плеча и обернуться. У обладательницы спасительного голоса тоже были раскосые глаза, но не такие, как у рыжего Кая, а миндалевидные, со странными, овальными зрачками болотного цвета и смуглыми, почти сиреневыми веками. Когда она закрывала их, её лицо казалось похожим на лик какой-то древней богини. Ян уже видел эту девушку издалека на церемонии открытия, когда она шагала мимо почтительно смолкшей толпы, с развевающимся волосами, в облаке синего платья, с барабаном в руках. В тот момент она выглядела так торжественно, будто собиралась возвестить миру как минимум о приближении Страшного суда.

   -Мне кажется, он здесь лишний, Долорес, - уже спокойно возразил Кай. -Ты же видела, он даже не захотел бежать со всеми, остался стоять как вкопанный.

   Девушка подошла поближе, и Ян понял, что она гораздо моложе, чем ему показалось вначале. По сравнению с невысоким, но широким в плечах Каем она казалась хрупкой, но что-то говорило Яну, что, случись этим двоим сойтись в схватке, результат мог бы оказаться не в пользу рыжеволосого крепыша.

   -Ты сам знаешь, Хаттори велел, чтобы участвовали все до единого. Пускай идёт на следующий этап.

   Кай нахмурился и взглянул на Яна, но тот отвёл взгляд.

   -Запиши ему ноль за этот раунд. - наконец проворчал он недовольно и грубо подтолкнул мальчика в спину. -Иди, малец.

   Долорес, дождавшись, пока Кай отошёл, взяла Яна за плечо - совсем по-другому, как-то нежно, но от этого не менее крепко - и отвела в сторону от толпы.

   -Как тебя зовут, сто двадцать пятый? - наклонившись, спросила она. От неё исходил какой-то мускусный аромат, как от коробочки с пряностями, которые мать добавляла в мясные блюда, появлявшиеся по праздникам на их столе. Вечерами Ян иногда доставал украдкой коробочку из буфета и долго, с наслаждением, до одури, втягивал носом этот дивный запах, который едва чувствовался в еде, а здесь был таким сильным и сладким, напоминая ему о райских садах, описанных в сказках Чужих морей.

   -Я... - начал он был и осёкся. - Я Сэм. Сеймур Луфти.

   -Послушай, Сэм. - ласково сказала она. Её лицо было совсем близко, ему хотелось отвести глаза от этого пристального взгляда, но он почему-то не мог и только смущённо моргал, часто и нервно, будто в глаз попала соринка. -Не знаю, почему ты не стал бежать со всеми, но, по-моему, будет лучше, если ты это всё-таки сделаешь. Ты же стреляешь из лука или из рогатки?

   Он кивнул - из того и из другого.

   -Вот и славно. Тогда тем более надо пробежать. Всего-то три раза вокруг стадиона и две стрельбы по мишеням после каждого круга. Давай я пока отведу тебя на другое испытание, а потом ты вернёшься и пробежишь с другой группой. Я сейчас обо всём договорюсь, Кай ничего и не узнает. - добавила она, понизив голос, с лукавой улыбкой, которая, как показалась Яну, была адресована не ему, а какому-то тайному собеседнику. -Идёт?

   Он опять кивнул, чувствуя, что по непонятной причине язык прилип куда-то к нёбу, тоже отказываясь ему служить.

   -Тогда пойдём со мной, Сэм Луфти.

   Много раз он думал потом, что если бы не она - её голос, её глаза, сиреневое платье, которое несколько раз обвивало тело и ниспадало широкими складками к узким ступням - всё бы пошло иначе. Ему ведь не хотелось продолжать. Состязания казались глупыми, приз - обучение в монастыре - его не слишком интересовал, толпа народу отбивала последнее желание участвовать - он не любил и даже побаивался многолюдных сборищ. Однако, словно заворожённый, он последовал за шёлковым шлейфом. Вся злость, рождённая усталостью и неприязнью к рыжему - той мгновенно возникающей неприятностью, которую люди порой ощущают друг к другу с первого взгляда, - куда-то испарилась. Он почувствовал странную отрешённость от происходящего, будто кто-то дёргал за ниточки, направляя его руки и ноги.

   -Сюда, Сэм. - подтолкнула она его куда-то вперёд. Толпа неожиданно расступилась - перед ней, подумал Ян, - и снова замкнулась за его спиной. Он оказался в самом центре круга и тут же как-то сжался, почувствовав чужие взгляды.

   -Бери, - настойчиво сказал ему чей-то голос, и он протянул руку, чтобы взять у выбритого наголо юноши с нетерпеливыми глазами белый диск с начертанными по бокам точками. Это была всего лишь игра в пункты, хорошо знакомая ему, как и любому мальчишке из соседнего двора. Нужно было нанизать кольцо диска на воткнутые в землю палки. Ближняя палка - одно очко, средние по краям - по два, дальняя тройка - по три, и одна, самая далёкая, даёт четверную прибыль, если, конечно, попадёшь. Первый бросок у него вышел не слишком. Диск был чересчур тяжёлый, не такой, как те, которыми они обычно играли во дворе. Ян всё никак не мог понять, из чего он сделан, и украдкой гладил гладкий и холодный белый бок... Перед вторым броском он несколько раз оглянулся - Долорес почему-то всё ещё стояла в первом ряду, и толпа, состоявшая из послушников и других участников состязаний, образовала вокруг неё небольшое пустое пространство. Он прицелился. Диск совершил немыслимый кульбит и улетел прямо в четвёрку. Толпа одобрительно загудела. Ян и сам чуть не подпрыгнул от радости, гордо расправил плечи и оглянулся, чтобы удостовериться, что Долорес это видела, но с огорчением обнаружил, что девушка исчезла, как сквозь землю провалилась, будто её никогда и не было.



Глава 4


  Всё началось десять лет назад, в сто сороковой год от объединения Гальфрии и Гэйла, когда Хаттори позвали в качестве почётного гостя на очередной турнир лучших. Разумеется, он понимал, что это жест формальный, дипломатический. Его пригласили в составе целой делегации из стран Востока, и он был лишь одним из полусотни весьма титулованных и прославленных в различных областях визитёров, от врачей до музыкантов, имён которых, правда, Хаттори по большей части не знал. Он слишком долго был замкнут в своей собственной вселенной - в прямом и переносном смысле: горный монастырь в Японии, где он провёл почти шесть лет из восьми, которые длилось его изгнание, был фактически отрезан от внешнего мира. Смыслом существования стало изучение и совершенствование боевого мастерства, и Хаттори почти удалось позабыть обо всём, что связывало его с прежними мечтами и надеждами, когда в его жизнь ворвалось это письмо, подписанное рукой Дариена.

   Раздумывал он недолго - не потому, что ему не терпелось вернуться на родину, а потому, что он вообще не любил долго размышлять над решениями, особенно когда они не затрагивали никого, кроме него самого. Кроме того, он нюхом чуял, что за формальными округлыми фразами кроется нечто большее - ведь что-то заставило Дариена вспомнить спустя столько лет об опальном подданом, и это что-то могло оказаться для Хаттори весьма любопытным.

   На следующий день после получения письма, когда он вышел на привычную утреннюю пробежку и оглядел расписную пагоду, правильные до нельзя песочные круги в саду камней и тонкие ветви распускавшейся сакуры, он вдруг обнаружил, что за одну ночь здесь всё стало словно чужим, далёким, и ясно понял, что пришло время перемен. Это был всего лишь формальный, дипломатический жест, но, седлая лошадей и выдвигаясь в начале июня в почти двухмесячный путь, Хаттори был почти уверен, что ещё долго, может быть, никогда сюда не вернётся.

   Прибытие в Асгард, к собственному изумлению, ошеломило его - в жизни город не казался ему таким грязным, беспокойным, бессмысленным; всё здесь было наполнено ненужной суетой и ненужными людьми, спешащими по своим, никому не интересным делам. Только теперь он понял, как успел одичать и измениться за время пребывания в монастыре.

   Едва ли не больше удивило его то, как держали себя с ним прежние знакомые. Только ради этого стоило сюда вернуться, думал Хаттори. На лицах читалась самая настоящая растерянность - Дариен не счёл необходимым бить в барабаны и кричать о его возвращении, и многие попросту не знали, как себя вести. В ход шли полумеры - ему вежливо улыбались, но боялись заговаривать; кое-кто прятался от него по углам, лишь бы не сталкиваться лицом к лицу с необходимостью как-либо выразить своё отношение к Хаттори до получения более подробных сведений о его теперешнем статусе.

   Самые смелые и дальновидные, выяснив, что он приехал по приглашению Дариена, отваживались узнать и даже поприветствовать его, со знакомыми, но хорошо забытыми неискренними улыбками на лицах. Впрочем, всё это не относилось к тем, кому он мог бы доверить свою жизнь, случись такая необходимость. Балтазар отыскал его прямо в 'Золотом орле' - королевском подворье, где поселили их делегацию - и долго не хотел выпускать из объятий. Стелла подала пример изумлённой публике, с радостной улыбкой подойдя к нему на первом же светском рауте, где ему довелось присутствовать, и они так и провели весь вечер едва ли не держась за руки, пока он знакомил её с теми из иностранных приглашённых, чьи имена уже успел выяснить за завтраком в 'Орле'.

   Чутьё его не подвело. Во время официального открытия турнира, когда почётных гостей провожали в специально отведённую для них ложу, юноша в униформе королевского служащего шепнул Хаттори на ухо, что его будут ждать в Красной гостиной сразу после торжественного обеда.

   Он всё гадал, будет ли это кто-то из магистров или кто-нибудь рангом пониже. Когда всё тот же юноша любезно провёл его после десерта в обитую алым бархатом комнату, нередко использовавшуюся, по слухам, для тайных любовных свиданий, - как будто он мог забыть сюда дорогу! - и когда человек, ожидавший его у окна, повернулся, Хаттори едва удержался, чтобы не присвистнуть: до него снизошёл сам монарх, его королевское высочество Дариен III. Дело казалось серьёзным. Впрочем, король не предложил ничего сверхъестественного. Встреча была не то чтобы недружеской, но какой-то осторожной: его, очевидно, прощупывали, пытались разгадать. Готов ли он вернуться? Не держит ли зла на родину?

   Хаттори зла не держал. Безусловно, он понимал, что ему предлагают в определённом смысле вторую ссылку. Сахай - одна из беднейших провинций, расположенная в тяжёлой, гористой местности, вдали от привлекавшей всех как бабочек на огонь столице. Именно поэтому уже добрый десяток лет Сахаем управлял довольно бездарный, но устраивавший всех Томаш Моравиц, согласный тянуть эту лямку в соответствии с пожеланиями короля и Совета. Он прекрасно понимал, что осесть на троне более хлебного региона ему вряд ли дадут, и справедливо полагал, что Сахай - какая-никакая, а всё ж таки целая провинция. Недавно, ко всеобщему огорчению, в силу естественной убыли, Сахай лишился духовного настоятеля, который являлся не только руководителем главного сахайского храма и по совместительству монастыря Восьми Колец, но также одновременно, как это водилось у настоятелей Объединённого королевства, и представителем центральной власти 'на местах', контролировавшим для короны действия местного управляющего. Кандидатура Хаттори на этот пост показалась Совету - и лично мне, подчеркнул Дариен - весьма перспективной в свете того, что последние шесть лет он провёл в монастыре, известном своей безупречной репутацией, где занимал самые высокие должности. Без сомнения, с таким весомым опытом он сможет обеспечить достойную духовную жизнь прихожан и направить их на путь истинный. При этих словах Хаттори усмехнулся: оба они понимали, что в монастыре Катори изгнанник совершенствовал не столько свои духовные, сколько совсем другие навыки, и обоим также было ясно, что совсем не этого, не духовного, ждут от него на должности духовного настоятеля Сахая.

   В одном, пожалуй, Хаттори был согласен с губернатором Моравицем: Сахай всё-таки какая ни на есть, но провинция. Это был шаг к чему-то большему, нашёптывал ему внутренний голос, которому будущий магистр привык доверять. Кроме того, что могло быть лучше для привыкшего за последние годы к уединённости Хаттори, чем забытая богами сельская глушь? К изумлению Дариена, которое ему, впрочем, удалось хорошо скрыть, Хаттори легко согласился, не торгуясь, не требуя большего, не ссылаясь на свою, без преувеличения, мировую славу как преподавателя боевых искусств. Хаттори же, в свою очередь, удалось скрыть тот факт, что на сакраментальное 'да' его подвигли не ложная скромность и не желание влиться обратно в прочно сложившуюся иерархию чиновьего люда, а всего-навсего то, что в этом предложении его всё устраивало. В месте, где нет почти ничего, было где развернуться - и где создать всё так, как его устраивало. Почти миссия Творца вселенной - чего же боле?

   Ну а затем пьеса была разыграна как по нотам. Реставрация старого храма; столь же амбициозная, сколь и скоростная постройка нового, роскошного монастыря, где не стыдно было принять самых высоких гостей; дипломатическое манипулирование господином Моравицем и в результате - почти безграничное влияние на все дела провинции. И, конечно, апофеоз этого действа - назначение на пост магистра, члена Совета, последовавшее всего четыре года спустя после его вступления в должность настоятеля Сахая. Прямо в дамки, а весь секрет - в простом умножении заслуг. Та же история, впрочем, и с этими придуманными им состязаниями, где всё, по большому счёту, тоже сводилось к арифметике. 213 досье, 213 медицинских отчётов. Пульс, состояние зубов, цвет глазных белков - всё, всё пойдёт в зачёт тому или тем, кто сегодня сорвёт банк. Трудолюбивая Долорес написала более или менее развёрнутые отзывы аж на семьдесят парнишек, пылающий меньшим рвением Кай - 'всего' на пятьдесят. Примерно тридцать характеристик относились к одним и тем же людям. Оценивай и сравнивай - как пробежал, насколько быстро считал и складывал, метко ли стрелял.

   Хаттори и самому эта затея казалась порой почти безумной - всё равно что искать иголку в стоге сена. Разве идеального рыцаря можно определить по тому, как он бежал, считал или стрелял? Разве это главное? Но это всё, что у него есть, и он был твёрдо намерен этим воспользоваться. Кто-то должен сегодня попасть прямо в дамки, и этот кто-то почти у него в руках.



Глава 5



   На этот раз Кай даже счёл необходимым постучать, что ему было не свойственно. Судьба будущих героев меча и дротика решалась в исповедальне для особо важных персон, расположенной в противоположном конце от входа в храм, за алтарной частью, где возвышалась статуя грозного Торна. Дабы не привлекать внимание любопытных, Кай зашёл не из центральной галереи, а постучался в маленькую дверь, ведущую с террасы.

   -Входи. - крикнул хозяин. -Ты как раз вовремя. - добавил он, когда Кай отодвинул створку двери и проскользнул внутрь.

   Исповедальня для избранных, богато убранная портьерами красного бархата, сегодня больше напоминала бивуак: прямо на дорогой персидский ковёр был поставлен лёгкий переносной стол и пара столь же неуместных среди этой роскоши, грубо сколоченных деревянных табуретов. Сам Хаттори, впрочем, восседал в обитом зелёным бархатом и украшенном позолотой кресле, изготовленном на заказ для почившего в бозе прежнего настоятеля Сахая. Стол, стулья и пол были завалены стопками бумаги, в которых Кай без труда узнал многостраничные досье на кандидатов. Несмотря на солнечный день, в комнате были задёрнуты шторы и царил полумрак - Хаттори не любил работать при ярком свете, утверждая, что он мешает ему сосредоточиться. Кай кивнул Долорес, расположившейся в кресле напротив Хаттори. Даже при тусклом освещении было заметно, что у обоих покрасневшие от бессонницы глаза и припухшие веки.

   -Что, всю ночь корпел над бумагами? - не без некоторого злорадства осведомился Кай и показательно потянулся и крякнул, хрустнув косточками.

   -Жду твоего высочайшего одобрения. - насмешливо ответил Хаттори и кинул ему папочку, перевязанную тонкой пеньковой верёвкой.

   -Так-так, сейчас изучим.

   Кай на лету подхватил её, пододвинул к столу второе кресло, уселся, закинув ногу на ногу, и развязал верёвку. Но не прошло и двух секунд, как он поднял на Хаттори изумлённые глаза и недоверчиво осведомился:

   -Ты шутишь или с ума сошёл?

   Хаттори сделал непонимающее лицо, но от Кая не укрылась промелькнувшая на его губах улыбка.

   -Ты это о чём?

   -Не о чём, а о ком. Не прикидывайся, ты прекрасно понял, что я имею в виду. Выбрать этого мальчишку - это нечто.

   -Он не угодил тебе тем, что обыграл тебя в шахматы на четвёртом этапе? - с невинным видом поинтересовался Хаттори, вытащив из кармана трубку и неторопливо набивая её табаком.

   -Это была случайность, я проморгал его коня. - сердито пробурчал Кай.

   -Безусловно. - согласился магистр. -Если бы не одно "но". - Хаттори выдержал эффектную паузу, раскуривая трубку.

   -Какое "но"? - не вытерпел Кай.

   -Мальчик до этого никогда не играл в шахматы. - сообщил Хаттори, торжествующе глядя на собеседника. -Правила ему объяснили только перед игрой.

   Кай побагровел и нахмурился.

   -Но он же отказался бежать одну из дистанций! - воскликнул он. -К тому же, вёл себя грубо, непочтительно...

   -Да-да, я уже понял, что он тебе не понравился. Но мальчишка явно интересный, стоит взглянуть. Долорес вот, например, очень положительно его оценила. - лукаво заметил Хаттори, бросив взгляд на свою помощницу.

   -Я всё равно против. - резко сказал Кай.

   -Да ты погоди петушиться, лучше дальше посмотри, он же не один. Честно тебе скажу, я, конечно, просмотрел все досье - вдруг вы что упустили, но больше всего меня интересовали те личности, которые привлекли внимание вас обоих - и тебя, и Долорес. Особенно забавно, когда ваши характеристики совершенно противоположны, как в случае с этим Сеймуром. - Хаттори снова сделал паузу, ожидая комментариев, но Кай сохранял невозмутимость. Не дождавшись реакции на свои слова, магистр продолжил:

   -Впрочем, в большинстве случаев ваши мнения совпали. Полагаю, тебя вполне устроят остальные кандидатуры. Ты посмотри, посмотри.

   Кай неохотно открыл следующее досье, и лицо его смягчилось.

   -Да-да, - сказал Хаттори. - Настоящий атлет, силушки хоть отбавляй, но и в мозгах кое-что имеется. Из добропорядочной семьи опять-таки. Мне нравится. Ну а третий наш соискатель, помнится, особенно приглянулся нашей Долорес. Не правда ли? - обратился он к ней, призывая высказаться.

   -Да, у него такие чудные глаза, какие-то неземные, мне показалось, он будет очень внимательным, очень восприимчивым учеником.

   -Погоди-погоди, - прервал её Кай. - Этот не тот ли малый, который за минуту собрал головоломку Коля?!

   -Он самый. - широко улыбнулся Хаттори.

   -Ну ладно, - сказал Кай, захлопывая папку и возвращая её магистру. -Оставляй себе своего малахольного, если он тебе так нравится, только возьми кого-нибудь ещё из этих двух, Рэйном тебя прошу.

   -Договорились. - кивнул магистр.

   -Что ты собираешься теперь делать, кстати? Ты же их ещё сам не видел. Вдруг они тебе не подойдут?

   Хаттори пожал плечами.

   -Я же сказал, что кого-нибудь выберу. На крайний случай у меня ещё двести десять кандидатов. - добавил он, кивнув на кипы бумаги вокруг.

   В этот момент на пороге возник один из монахов и, в ответ на вопросительный взгляд Хаттори, сказал:

   -Они здесь, учитель. Ждут вас.

   -Отлично, спасибо, Грайс. Долорес, не могла бы ты их встретить, я сейчас подойду. Покорми их там пока чем-нибудь, развлеки - что захочешь.

   Долорес кивнула и тут же вышла из комнаты.

   -Я как раз собираюсь побеседовать с троицей вытянувших счастливый номерок. Желаешь поучаствовать? - осведомился Хаттори, когда за ней закрылась дверь.

   -Упаси боже, я на них уже насмотрелся, глаза б мои не видели. Полечу я лучше до дому, соскучился уже в вашей провинции. Рад и удивлён, признаюсь честно, что эта твоя афера чистой воды сработала. Осталось только увидеть, что из этого выйдет.

   -Что бы ни вышло, надеюсь, нынешний доклад Дариену будет для меня благоприятным. - не преминул его подколоть Хаттори.

   -Будет, будет. Не дрейфь, старина. - с наигранной фамильярностью ответил Кай и продолжил уже более серьёзным тоном: -.Проводи меня, что ли, до выхода, у нас всё-таки почти официальный визит получился.

   -Милости прошу. - Хаттори открыл дверь и широким жестом пригласил гостя на выход.

   Они неторопливо шли, беседуя о том о сём, по центральному нефу, когда Хаттори увидел направлявшуюся им навстречу Долорес. На первый взгляд она казалась совершенно спокойной, но его цепкий взгляд сразу ухватил немного суетливую, по сравнению с обычной, походку и непривычную настороженность в глазах. Мгновенно сориентировавшись, он внезапно повернулся к Каю, закрывая спиной помощницу, и протянул ему руку.

   -Ну что же, дорогой друг, думаю, мне придётся здесь тебя покинуть. Видишь, за мной уже пришли, нечего тут нам с тобой лясы точить, дел ещё невпроворот. - сказал он, светски улыбаясь.

   Если Кай и удивился, то вида не подал. Он вполне дружелюбно потряс протянутую руку, доверительно заметив:

   -Я никогда не сомневался, что твоё принятие в Совет было необходимым шагом.

   -До свидания, Кай, - сказал магистр.

   -До скорой встречи, преподобный. - и, небрежно кивнув выглядывавшей из-за спины магистра Долорес, гость растворился в воздухе. Лёгкое дуновение ветерка въерошило волосы Хаттори. Подождав для верности несколько секунд, он обернулся к Долорес, уже с совсем другим лицом, и несколько раздражённо осведомился:

   -Ну что там ещё стряслось?

   -У нас проблема, учитель. - серьёзно ответила она.



Глава 6. Часть 1.



   Вчера все были счастливы. Ни с чем не сравнимое, почти незнакомое ощущение. Сэм перестал кашлять, мать, напевая какую-то песенку, латала брату парадный костюм на завтра, а Ян, ловя эти волны благополучия, лёг пораньше в кровать и, сдув пыль со сказок Чужих морей, бездумно листал их, размышляя о том, как он завтра пойдёт в школу, будет гонять с ребятами мяч и, может быть, даже пойдёт купаться, если, конечно, погода наладится. Уже предвкушая завтрашний день, он задержался на картинке, где был нарисован замок в голубых тонах, и долго не мог понять, почему тот привлёк его внимание, пока не сообразил, что такого цвета платье было сегодня на Долорес. Он тут же раздражённо захлопнул книгу. На следующее утро Ян и правда пошёл в школу, и гонял с ребятами мяч, и пернатые облака непринуждённо рассекали небесные просторы, но когда он вернулся домой, чтобы забросить портфель перед походом на озеро, его ждали расстроенная мать и угрюмый Сэм, в безупречно заштопанной и отбеленной рубашке с накрахмаленным воротником. "Им нужен ты".

   Долго объяснять не пришлось. Едва Сэма провели в небольшую пустую комнату и усадили на стул, одиноко стоявший посередине, как мужчина, невысокий, с красной повязкой вокруг головы (сам Хаттори, понял Ян) стремительно вошёл следом, налетел коршуном и засыпал его такими вопросами, что Сэму сразу стало ясно - делу табак. После короткого, но бурного допроса Хаттори велел ему сидеть смирно и поводил над ним руками, для чего - одному богу известно, однако после этого недовольство на лице магистра только усилилось, и вместе с наказом убираться вон Сэму велели немедленно привести, а лучше притащить за уши настоящего победителя.

   Противоречивые чувства мучали Яна, когда он шёл, растягивая путь, петляя по переплёту переулков, с каждым разом сужая круги, всё ближе подходя к цели. Он сразу понял, кто мог его опознать, и одного вопроса хватило, чтобы в этом убедиться. Брата встречала девушка, поразительно похожая на Долорес, и Ян не знал, радоваться или огорчаться тому, что она его запомнила, его, с его сто двадцать пятым номером. Мысли метались, словно всполошенные охотником утки; картинки сменялись в мозгу, будто стёклышки в калейдоскопе, от понурого лица брата к летящему прямо в четвёрку белому диску, от синего платья Долорес к пронзительному взгляду Хаттори, которым магистр, Ян в этом не сомневался, наградит его сразу после приветствия.

   Предчувствие не обмануло его. Пусть никто не встречал Яна во дворе с распростёртыми руками, но едва лишь храм принял его в свои объятия и он, поймав за рукав послушника в знакомом сером одеянии, сообщил, кто он, как словно по мановению волшебной палочки рядом возникло множество людей. Передавая Яна по цепочке, как особо ценную вещь, они провели его по обходной галерее в одну из молелен - пустую и одинокую, всё с тем же единственным стулом. Система оповещения сработала быстро, потому что уже через минуту в дверях возник Хаттори и замер на пороге, рассматривая в упор невольно съёжившегося на сидении Яна.

   -А вот и наш возмутитель спокойствия. - угрожающе хладнокровно, но со значением произнёс наконец магистр. Блики от фонаря, освещавшего комнату, делали выражение его лица неуловимым и оттого ещё более тревожным. За спиной магистра маячила Долорес, и Ян непроизвольно выпрямился, пытаясь поймать её взгляд. Словно прочитав его мысли, Хаттори подался в сторону и, повернувшись к воспитаннице, указал пальцем на парнишку и строго спросил:

   -Он?

   Долорес только кивнула и, мимолётом взглянув на Яна, сразу же отвела глаза, будто говоря: "Тут я тебе не помощник". Хаттори, видно, почувствовав в ней слабинку, нахмурился и, сердито дёрнув головой в направлении двери, велел оставить их наедине. Он явно был не в настроении, его реплики - короткие, отрывистые - падали как крупный осенний град и требовали такого же быстрого, краткого ответа.

   -Как тебя зовут? Полное имя.

   -Ян Луфти.

   -Сеймур - твой брат. - полуутвердительно сказал Хаттори.

   -Родной, на год старше.

   -Сколько тебе?

   -Четырнадцать.

   Хаттори пробормотал "так-так" и секунду помолчал, что-то обдумывая.

   -Зачем ты пришёл на состязания?

   Ян ответил - по возможности полно и честно. Рассказал про болезнь брата, про нестерпимое желание матери, чтобы хотя бы один из них двоих преуспел. Он неожиданно успокоился - его вдруг осенило, что ему и правда, совершенно нечего скрывать, что он может встать и просто уйти, если захочет, и, кажется, Хаттори сейчас больше нуждается в нём, чем наоборот. Эта смелая мысль только укрепилась в его голове, когда магистр, до этого слушавший Яна сосредоточенно, но как-то отрешённо, подошёл к нему и скомандовал:

   -Закрой глаза и расслабься. Мне надо кое-что проверить, поэтому сиди тихо.

   Однако едва Ян успел прикрыть веки, как тут же вздрогнул и отшатнулся, встретившись испуганным взглядом с Хаттори.

   -Что такое? - недовольно спросил тот.

   -Вы... вы меня коснулись. - сказал Ян, чувствуя неловкость. -Словно погладили.

   -И не думал. - заверил магистр. Смущённый, Ян не заметил, как блеснули при этом его глаза. -Давай ещё раз попробуем. Теперь описывай мне, что ты ощущаешь. И не подглядывай.

   На этот раз Хаттори не стал водить руками над мальчиком, а просто занёс ладони над его головой.

   -Давит что-то, сверху. Будто плиту положили. - Хаттори развёл руки в стороны, но не опустил их. - Теперь нет, исчезло. - тут же отметил Ян.

   -Хорошо. - сказал Хаттори. -Я буду делать кое-какие движения, а ты постарайся описать, что чувствуешь. Не вздумай подсматривать.

   -Это будет сложно сделать с закрытыми глазами. - не удержался Ян. -Да и руки ваши мне не увидеть, даже если буду стараться.

   -Поехали. - скомандовал Хаттори не терпящим возражения тоном.

   На своё счастье, Ян и вправду не следил за движениями магистра. Хаттори щёлкнул пальцами у него над головой, и вокруг них вдруг заплясали огоньки, складываясь в причудливую мозаику.

   -Я вижу, - вдруг взволнованно воскликнул Ян. -Это очень странно. Я как будто вижу. Не могу же я и в самом деле видеть с закрытыми глазами.

   -Что ты видишь? - спросил Хаттори.

   -Не знаю. Какой-то расплывчатый силуэт.

   -Приглядись. - потребовал Хаттори, продолжая совершать манипуляции. На лбу у него выступила капля пота.

   -Погодите. Сейчас. Похоже на птицу. Да, точно, это птица. То ли красная, то ли оранжевая.

   -Уф. - Искры исчезли, Хаттори опустил руки и утёрся рукавом. - Можешь открыть глаза.
  

Глава 6. Часть 2.



   -Что это было? - взволнованно спросил Ян, оглядываясь и вертясь на стуле.

   -Небольшой фокус. Иллюзия. - несмотря на видимую усталость, Хаттори выглядел удовлетворённым. -Ничего особенного. Со временем расскажу, но сначала надо пройти курс молодого бойца.

   -Что?

   -Лук, меч, дротики, верховая езда... - принялся перечислять магистр. -Классическая программа обучения воинов. Ответь мне лучше, кто ещё в курсе, что ты не Сеймур, а его младший брат? Кто знал, что ты пойдёшь вместо него на состязания, кроме вас двоих?

   -Мама. - тут же сказал Ян.

   -И всё? Друзья, знакомые?

   -Нет.

   -Может, ты или Сеймур рассказали приятелям во дворе?

   Ян отрицательно помотал головой.

   -Мать не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал.

   -Так-так, так-так. - магистр несколько раз прошёлся по комнате. -Тогда ещё вопрос.

   Хаттори вытащил заткнутую за пояс бумагу и развернул её перед Яном.

   -Знаешь ли ты кого-нибудь из этих ребят? Может, имена слышал или играли вместе или ещё что?

   Это была афиша, на которой красными чернилами были торжественно выведены имена победителей; её сняли с монастырских ворот по повелению Хаттори, сразу после того, как Долорес рассказала ему о том, что вместо Сеймура Луфти к ним явился какой-то самозванец.

   Роберт Вильмонт
   Сеймур Луфти
   Оливер Бенкендорф

   -Нет, эти двое мне незнакомы. - покачал головой Ян.

   -Точно? Погляди хорошенько. - Хаттори потряс бумагой у него перед носом.

   -Да точно. Они, наверное, не ходят в школу господина Алонсо, да и живут в местах побогаче, чем я, судя по фамилиям.

   -Тут ты не совсем прав. - заметил Хаттори, складывая бумагу. - Роберт, к примеру, - сын кузнеца. Ну да не в этом дело. Значит, никто не знает, что ты - это не ты. Это прекрасно.

   -Погодите, я что-то не понимаю. - произнёс Ян. -Вы хотите сказать, что возьмёте меня?

   -Безусловно. И не просто возьму. Ты, конечно, не знаешь, что было призом в этих состязаниях.

   -Денежное вознаграждение. Возможность поучиться в школе при монастыре. - с недоумением перечислил Ян.

   -О, если бы всё было так просто, Ян. Нет, не только поучиться. - покачал головой Хаттори. - Гораздо, гораздо больше. Не просто так я отбирал вас, пристально, тщательно, долгими бессонными ночами. Турнир лучших рыцарей! Вот моя цель. И ты - тот, кто мне нужен.

   -Турнир лучших рыцарей? - не веря своим ушам, повторил Ян. -В Асгарде? Который проводится раз в пять лет? Тот самый?

   Хаттори кивнул с радостной улыбкой:

   -Разве это не здорово?

   Ян, поражённый, несколько секунд непонимающе смотрел то на него, то вокруг, будто ища опоры, потом сказал:

   -Но... но что во мне такого особенного?! Я делал то же, что и остальные, только и всего. И вообще, я даже бежать отказался, меня Долорес уговорила.

   -Знаю-знаю, - смеясь, произнёс Хаттори. -Но ты же всё-таки побежал.

   -Но мне всего четырнадцать!

   -Об этом никто не знает. И не узнает, потому что для всех ты будешь Сеймуром Луфти. Послушай, мальчик, ты хоть понимаешь, что тебя ждёт? Слава, успех, признание. Ты будешь лучшим воином в стране, я уж постараюсь.

   -Но я...

   -Что ещё?! - возопил Хаттори, всплескивая руками.

   -Я... никогда не хотел быть воином. - растерянно сказал Ян. -Я пришёл сюда только ради Сэма, потому что мама просила. Мы, конечно, и в салки с ребятами играем, и бегаем, и из рогатки стреляем - бывает, но я люблю рисовать, книжки читать. И я стихи пишу. - с видимой гордостью добавил Ян. -Я и к господину Алонсо на занятия хожу затем, чтобы подготовиться к экзаменам в асгардскую Школу искусств.

   -О боги, - Хаттори хлопнул себя по бёдрам и поднял глаза к потолку, словно взывая к высшим силам. -Посмотрите только на него. Я предлагаю ему весь мир, а ему, видите ли, нужна школа искусств. Ты в своём уме, мальчик?

   -Как вы собираетесь скрыть, что я не Сеймур? - попытался зайти с другого конца Ян. -Рано или поздно об этом кто-нибудь узнает.

   -Нет, если только мы не допустим утечки информации. А этого не произойдёт. Всё очень просто. Ты будешь жить в монастыре, том, что на горе, в город тебе спускаться, конечно, будет нельзя. В школу, естественно, больше не пойдёшь. С друзьями старыми тебе тоже придётся порвать.

   -И что же я им скажу? - с иронией спросил Ян.

   -Правду. - спокойно ответил Хаттори. -Что ты и твоя семья уезжаете - ну, например, в Монтану, на заработки.

   -Что?

   -Твоих маму и брата мы отправим в другую провинцию, где о вас никто и слыхом не слыхивал. Я найду, куда их пристроить. Тогда наш секрет будет в полной безопасности.

   Ян вскочил со стула. Его глаза оказались почти вровень с глазами Хаттори - магистр был лишь немного выше его ростом. Впрочем, было непохоже, чтобы эта эмоциональная реакция хоть сколько-нибудь взволновала преподобного.

   -Вы в своём уме?

   -Так невежливо обращаться к старшим. - погрозил пальцем Хаттори. -Я предлагаю самое разумное решение. Никто не будет в накладе. Твои родные получат обещанную в качестве приза сумму денег, кроме того, я позабочусь, чтобы они получили кров и работу там, куда они уедут. Это я могу тебе пообещать. Но никаких контактов между вами не будет, по меньшей мере, в ближайший год, чтобы полностью исключить опасность разоблачения.

   -Вы что, в самом деле думаете, что всё совершается вот так, по мановению ваших рук? - удивлённо сказал Ян. -Чтобы моя семья бросила всё нажитое, снялась с места, где прожила столько лет, уехала в неизвестном направлении, да ещё и без меня...

   -Да что вы нажили-то, - в сердцах воскликнул Хаттори. -Дом, который вот-вот развалится на глазах? Две сотки огорода? Что?!

   -Найдите себе кого-нибудь другого. - просто сказал Ян и направился к выходу.
Хаттори явно не ожидал такой решительности и несколько секунд остолбенело смотрел на захлопнувшуюся дверь, потом бросился за ним, всё ещё не веря в то, что произошло.

   -Послушай, ты сам не знаешь, что говоришь, от такого не отказываются!

   Но Ян, не оглядываясь, шагал вперёд и уже ступил в пространство самого храма, и смешался с людьми, пришедшими к вечерне. Хаттори остановился в проёме, отделявшем исповедальни от нефов, и какое-то время стоял на пороге, задумчиво постукивая ногой об пол. Он не увидел, а, скорее, почувствовал, как сзади тихой поступью подошла Долорес, и оглянулся.

   -Он вернётся, вот увидишь. - пообещал ей и, вероятно, себе Хаттори.

   -Может, надо просто отпустить его? - спросила она, прислонившись плечом к стене. -Мальчик хочет в школу искусств...

   -Ох уж мне этот господин Алонсо. - пробормотал Хаттори. -Думает, что спасёт весь мир, обучая детишек бедняков. Многие знания - многие печали. Он вернётся, Долорес. Это уже не наш выбор, и не его. Жребий брошен, и глупо этому сопротивляться. Он ещё не знает, что его поджидает, когда он переступит этот порог. Он придёт.

   Хаттори круто развернулся и решительно направился в глубь коридора, чеканя шаг подбитыми железом каблуками. Долорес осталась стоять, прижавшись спиной к холодному кирпичу, задумчиво изучая ковёр: она знала, когда нужно догонять учителя, а когда это совершенно бесполезно.
  

Глава 7. Часть 1.



   Он не мог успокоиться. "Глупость, какая глупость", - будто твердил в нём кто-то. "У тебя был шанс, твоя удача, а ты хвоста её даже не коснулся, не то что не ухватил". "Это безумие всё равно добром бы не кончилось, помяни моё слово", - возражал другой. Против воли в его голове прокручивалось всё, что сказал ему Хаттори, пробуждая ему самому доселе неведомые мысли. Успех, признание. Слава воина, лучшего из лучших.

Кто из них, мальчишек, не мечтал сразиться на самых настоящих мечах? Они вырезали посохи из дерева и играли в Добромысла и Ченни. Ян больше по душе был Ченни - ловкий, хитроумный татарин с кошачьими повадками, который дрался только тогда, когда это казалось действительно необходимым. Было непонятно, каким образом неповоротливый, тяжёлый как кувалда Добромысл умудрился одержать победу над этим непревзойдённым мастером меча, и будучи ребёнком, Ян всегда испытывал лёгкое недоумение, перечитывая финал той песни о героях из сказок Чужих морей.

   "Чушь всё это", - с досадой подумал он, отметая ненужные, но назойливые мысли, и ускорил шаг. Домой, домой, подальше от всего этого. В конце концов, неужели и правда он мог бы бросить всё, заставить родных уехать в неизвестном направлении, скрываться под чужим именем, будто преступник... Мог бы? Скорее домой. Ян, в задумчивости изучавший булыжники мостовой, поднял голову и обнаружил, что забрёл в тёмную, плохо освещаемую часть города - квартал возле Бычьего брода. Уже отсюда в просветах между домами виднелась вода, которая таинственно переливалась в бледном свете восходящей луны. Он провёл не меньше полутора часов, блуждая по опустевшему центру куда глаза глядят. Ночь быстро накрывала город. Заблудиться, впрочем, было сложно; Ян знал почти все закоулки и, осмотревшись, быстро сообразил, где именно находится, и уверенно повернул на первую же улицу справа.

Темноты он никогда не боялся, может быть, потому, что она была неотъемлемой частью повседневной жизни Сахая и его собственной. Лет с десяти мать поднимала их по будням затемно, а летом они с братом и другими ребятами допоздна резвились на речке и возвращались, лишь когда в сумерках уже не было видно мяча или становилось невозможно отразить удар деревянной палицы противника. И теперь Ян шагал спокойно мимо хмуро скрючившихся домов, за ставнями лишь некоторых из которых слабо мигали огоньки. Улица же тонула в полумраке и тишине, так что он отчётливо слышал шуршанье подошв своих башмаков. Порыв ветра взъерошил ему волосы и заставил вскинуть голову и взглянуть на помутнившееся небо. В тот же момент он услышал какой-то шорох на обочине, но не придал этому значения - должно быть, мышь или крыса разведывала тропы в поисках еды. Однако шорох не утихал, неотступный, навязчивый, он всё усиливался, переходя в глухой свист, преследуя его вдоль дороги.

Ян на секунду остановился, напряжённо всматриваясь в темноту, туда, откуда исходил шум, но ничего не увидел. Теперь таинственные звуки, казалось, уже окружили его, и он невольно вздрогнул и отступил, когда шипение вырвалось откуда-то из-под булыжников прямо перед его носом. Что за чёрт. Ветер налетел и сбил его с ног - внезапный, яростный, будто желавший дать ему пощёчину, и он покатился кубарем, подхваченный сумасшедшим порывом, несколько раз ударившись о мостовую. Угрюмые дома промелькнули у него перед глазами, и он успел удивиться, что ветхие постройки всё ещё стоят на месте, несмотря на ураган. Впрочем, ветер тут же стих, исчезнув также мгновенно, как и появился, и Ян, полежав секунд пять на земле, осмелился оглядеться, а потом и перевернуться с живота на спину. Но едва он привстал, чтобы подняться, как знакомый шорох с присвистом раздался где-то у его ног, и, едва он подтянул коленки к груди, как из булыжников вырвался столп искр и с лёгким потрескиванием взмыл в воздух.

Ян, несомненно, больше оценил бы красоту фейерверка, если бы столп вдруг не изогнулся и не полыхнул ему прямо в лицо. Мальчик инстинктивно загородился рукой и зажмурил глаза, защищаясь. Какие-либо догадки, если они и были, улетучились из его головы, так и не превратившись в объяснение, ибо мозг был бессилен тут что-либо объяснить и только ждал боли как неизбежности. Искры трещали совсем рядом, но, к удивлению, немедленного удара не последовало.

   -Человек, - прошелестело вдруг где-то рядом с ним. -Ты слышишь меня? Мне так легко убить тебя прямо сейчас.

   Ян в изумлении отвёл руку от лица и тут же отшатнулся - искры сверкали в нескольких сантиметрах от его кожи. Только теперь он увидел, что они были не просто в хаотическом беспорядке, но составляли единство, вычерчивая во мраке какой-то контур - шею и голову, точнее, морду, с открытой пастью и высунувшимся языком. Змея! Голова гигантской змеи! Может, ему всё это снится?

   -Человек, - снова прошелестело над ним. Было странно видеть, как раскрывается огненная пасть, как неправдоподобно шевелится в ней искрящийся язык. -Тебе больно? Тебе достаточно больно, чтобы ты запомнил этот день?

   -Что вам нужно? - сказал Ян. Голос дал петуха и пропал в темноте. Никого кругом, никого, кто мог бы помочь. Ему казалось, что видение рассеется от ещё одного человеческого присутствия, чуждого происходящему, - хоть одна живая душа...

   -Ты уже сделал то, что мне нужно. Тебя не будет там, где ты должен быть. - прошептала пасть, угрожающе покачнувшись над ним. -Твои звёзды изменят свой путь, и ты канешь в безвестность.

   -О чём вы, я не понимаю? - осмелился вставить он, и тут же был наказан - на него дохнуло огнём, и он, хоть и успел зажмуриться, но лицо прикрыл слишком поздно.

   -Что ты предпочитаешь, человек, немедленную смерть или жизнь в страхе?

   -Вы меня с кем-то путаете. - постарался твёрдо сказать Ян и быстро оглянулся. Он был неподалёку от реки, прямо за его спиной, в каком-то десятке метров, маячил Бычий мост. Он не знал, с чем имел дело, но это что-то явно принадлежало огненной стихии, жило и дышало ей.

   -Смерть надёжнее, не правда ли? - вдруг выдохнула пасть, и Ян понял, что медлить больше нельзя.

   -Там, там люди, - завопил он вдруг, указывая куда-то вперёд. -Скорей, сюда, хватайте её!

   Голова сделала то, на что он надеялся: на какую-то долю мгновения отвлеклась от него, оглянулась - и Ян вскочил и метнулся к берегу, как подстреленный заяц. За спиной раздался уже знакомый свист, и жар обжёг шею. Только одна надежда - он с разбега кувыркнулся, рискуя сломать себе шею, и скатился прямо в воду, по счастью, невредимый. Теперь не дышать, главное - не дышать, как можно дольше. Матерь богов, сохрани меня, если можешь.

Разгорячённое тело свело от мгновенного погружения в холодную воду, но он слишком хорошо знал эту стихию, чтобы испугаться. Наоборот, он попытался сделать нырок поглубже, к самому дну, чтобы быть уверенным, что огненная пасть до него не доберётся. Только когда терпеть стало невозможно и в глазах помутнело, Ян оттолкнулся ногами от дна и устремился наверх. Он приготовился сделать короткий вдох и нырнуть обратно, но, когда выплыл, вдруг ощутил, что оно исчезло. Змеи не было и в помине, только город и тёмная вода кругом. Течение снесло его вниз, но недалеко, и он погрёб к берегу.
  

Глава 7. Часть 2.



   С минуту, наверное, он просто сидел на земле, обхватив голову руками, но потом заставил себя встряхнуться. Что бы то ни было, оно могло вернуться. Он старался не думать о том, что, пожалуй, от такого ему нигде не укрыться, даже дома. Ян усилием воли встал, выжал полы рубахи, с которой ручьями текла вода, и побрёл по улице. Первые шаги дались ему тяжело, он с трудом переставлял ноги, которые словно налились свинцом, но потом пошёл всё быстрее и быстрее и наконец побежал, чувствуя, как начинает гореть обожжённое лицо.

   Ян свернул в первый же переулок, не доходя до того места, где на него напало огненное чудовище. Ему хотелось к людям и на свет, он едва переборол в себе желание красться вдоль домов, словно вор. Наконец он вылетел на главный проспект - так было дальше до дома, но зато гораздо светлее. Появились прохожие. Наверное, он выглядел странно, потому что кто-то из них что-то крикнул ему вслед, но он не остановился. Ему хотелось одного - домой.

   Вот наконец и родная улица. В лицо ударил ветер, несший с собой странно знакомый запах, в котором он вдруг узнал запах гари. Весь город, казалось, встрепенулся в ночи: навстречу ему бежали какие-то люди, где-то плескалась вода, шумели встревоженные птицы. Зловещее предчувствие сжало сердце. Ещё один поворот - и Ян оказался в переулке, где стоял его дом.

   Первое, что он увидел, было зарево, занявшееся над крышей. И дым, много дыма. В горле и носу засвербило. Всё пространство вокруг было запружено людьми; большинство просто стояли и смотрели на пламя, кто-то уже организовал цепочку, по которой к дому передавали деревянные вёдра с водой. Однако было ясно, что дом уже не спасти: протиснувшись через толпу, Ян увидел, что горит всё - стены, крыльцо, навес. "И сказки", - подумал он отрешённо. - "Мои сказки Чужих морей". Случись это всего каких-то два часа назад, он бы сейчас, наверное, плакал навзрыд, пытался что-то спасти, кричал, суетился. Но теперь, после того, что приключилось, он словно отупел, оглох и онемел разом, чувствуя какую-то странную отчуждённость от окружающего, будто не с ним и не с его домом всё это происходило. Бездумно разглядывая толпу, он вдруг заметил мать, которая стояла с краю, но ближе всех к дому, сгорбившись, растерянно глядя на то, что ещё недавно было всем её богатством. Лавируя между людьми, Ян подошёл к ней.

   -Ян, сынок, - только и смогла произнести она и обняла его за плечи.

   -Как это случилось? - спросил он, хотя был уверен, что знает ответ на этот вопрос.

   -Не знаю, сынок. Мы всё тебя ждали, я ужин готовила. Потом... гарью запахло, кто-то снаружи закричал, что мы горим. Сэм выбежал на улицу - и точно, горим...

   -С крыши началось. - полуутвердительно сказал Ян.

   Мать то ли кивнула, то ли покачала головой, созерцая пожар. "Что же теперь будет, что же теперь будет", - пробормотала она, теребя край платка, в который куталась. Потом снова посмотрела на Яна, протянула руку и дотронулась до его щеки.

   -Что с тобой? Ты обжёгся? Больно?

   Ян провёл пятернёй по лицу, и на пальцах остались следы сажи.

   -Всё в порядке, мама. Помогал тушить и испачкался. - неопределённо махнул он.

   Объяснение было не из лучших, ведь его не было дома, когда пожар начался, но мать кивнула, соглашаясь, - она была слишком потеряна, чтобы вникать в то, что он сказал.

   -Я соседа попросила, Марвина. Он воду организовал, - только и заметила она.

   В этот момент стены угрожающе затрещали, и крыша рухнула, взметнув сноп искр и окутав их новой порцией дыма. В толпе ахнули. Дом догорал, превращаясь в уголь, пепел и серые клубы, уходившие в небо.

   -Сгорел, будто из соломы. - поделился кто-то справа от Яна.

   За что? Что происходит? Он стоял рядом с матерью, машинально сжимая и разжимая кулаки. Почему это происходит с ним, с его семьёй, здесь, сейчас? Одна догадка вдруг пронзила его, и он замер, поражённый, глядя на тлеющие останки. Неужели? Неужели такое возможно?

   -Мне нужно идти. - вдруг сказал Ян. Как ни странно, мать услышала его слова, хотя он произнёс их вполголоса, словно про себя.

   -Что? - воскликнула она звонко, хотя ещё секунду назад казалось, что она так подавлена, что и слово едва может произнести, и тут же закашлялась от кружащейся в воздухе угольной пыли. -Идти? Куда? Сейчас?!

   Ян схватил её за рукав и уже громче сказал:

   -Мне нужно идти. Я знаю, кто это сделал, мама. Я скоро вернусь, не волнуйся. Потом объясню. - торопливо добавил он, видя недоумение на её лице. -Я скоро! - крикнул он уже на бегу, на прощание сжав её пальцы.

   -Но... сынок... - мать, растерянно глядя ему вслед, скомкала в руке край платка, покрывавшего плечи и голову.

   -Не волнуйся! - ещё раз крикнул Ян, обернувшись и помахав ей рукой. Заметив брата, бестолково топтавшегося неподалёку, - народ бросил таскать воду, потому что тушить уже было нечего - Ян рывком повернул его к себе и, жестом указав на мать, требовательно сказал:

   -Присмотри за ней, слышишь? Я скоро вернусь. - и, убедившись, что Сэм двинулся в нужном направлении, бросился по переулку. На углу всё-таки не выдержал и оглянулся - мать беспомощно стояла всё в той же позе, кутаясь в платок, но рядом уже был Сеймур, поддерживавший её под локоть. На этот раз Ян выбрал самый короткий путь - срезав по Косому объезду, он выбежал на главную улицу, носившую гордое название проспект Моравица. Не было нужды нестись, задыхаясь, чувствуя, как нервно стучит в груди сердце, но подозрение жгло его, словно огненное жало той змеи, и нестерпимо гнало вперёд, взывая к ответу. Редкие плешивые фонари уныло мигали язычками, скупо освещая разбитый телегами вдрызг проспект, переименованный губернатором в свою честь, но Ян, летевший как на крыльях, ни разу даже не споткнулся.

Ворота храма были закрыты, но это не остановило его. Не раздумывая, он отчаянно забарабанил в деревянные створки, но не успел ударить и дважды, как одна из них отошла в сторону и Ян с удивлением понял, что, несмотря на поздний час, ворота не заперты. Он налёг на дверь изо всех сил, пока не образовалась щель, в которую он смог пролезть. Внутри было тихо и безлюдно, и вся ночь, казалось, сгустилась здесь, и ворота жалобно скрипнули за его спиной, отрезая путь к отступлению.

Откуда-то сверху шёл слабый свет, рисовавший желтоватые блики на брусчатке перед храмом. Невольно поёжившись, Ян сделал несколько неуверенных шагов и остановился, озираясь. А может, все его догадки смешны и напрасно он пришёл сюда в поисках несуществующей справедливости... Может быть, всё это только нелепая случайность. Впрочем, его замешательство длилось всего лишь какое-то мгновение. Он пришёл получить ответы, и он получит их. Ян решительно пересёк двор, поднялся по лестнице и влетел в зал, где по мраморному полу едва слышно шелестел, гуляя, вечерний ветерок. Даже здесь воздух, казалось, был отравлен гарью; Ян не чувствовал, что это пахнет его одежда, волосы, впитавшие в себя дым пожарища. Но, кроме ветра, ни звука, ни шороха не нарушало тишину святилища. Храм безмолствовал, и только глаза Торна загадочно поблёскивали далеко в темноте.

Ян вышел из храма и метнулся к кухне, стоявшей чуть поодаль. Но та была наглухо заперта, и напрасно он дёргал дверь и стучал по дереву кулаком. Ян снова выбежал на середину двора и огляделся, чувствуя, как растёт злость. Какого чёрта.

   -Эй! - крикнул он что было мочи, сам вздрогнув от неожиданно звонкого эха. -Эгегей! Есть здесь кто-нибудь? Мне нужен Хаттори! Кто-нибудь, отзовитесь!
  

Глава 7. Часть 3.



   Отзвук ещё не успел затихнуть, как Ян услышал шум, доносившийся откуда-то из-под кровли храма. Задрав голову, он увидел, как за статуями на главном портале что-то мерцает, и понял, откуда во двор падает свет. Огонёк мелькал, освещая то ногу какого-то святого, то коленнопреклонённую фигуру, пока не добрался до грозного Торна, став ярче и отчётливее.

   -Кто здесь? - крикнули сверху, и Ян узнал голос ещё раньше, чем фигуру стоявшего в проёме человека. Это был Хаттори, державший в руке высоко поднятый факел.

   -Это я, - крикнул мальчик в ответ и тут же осознал нелепость собственных слов. -Ян Луфти. Мне срочно нужно с вами поговорить! Это очень серьёзно!

   С лёгким шорохом факел полетел вниз, глухо ударился о брусчастку и покатился к его ногам. Ян невольно вздрогнул и отступил на шаг - в памяти, будто вспышка, сверкнули огненные змеиные глаза.

   -Поднимайся! - велел Хаттори. -Лестница по левую руку от входа.

   С невольным благоговением Ян, выхватывая факелом из темноты убранство храма, причудливо заигравшее в таком освещении, уже не торопясь поднялся по центральной, а затем по боковой, круто уходящей вверх лестнице, чувствуя, что вторгается в святая святых. Хаттори, с фонарём в руках, встретил его за арфой, обнажившей перед Яном свои узкие и острые, как у голодного узника, ключицы, и жестом указал на стойку, куда можно было воткнуть факел. Затем магистр пропустил мальчика вперёд, и также молча они взобрались по узеньким ступенькам на тот самый балкон, откуда мэтр произносил несколько дней назад вступительную речь перед публикой. Только здесь, расположившись в кресле и с учтивым видом предложив Яну второе, Хаттори осведомился:

   -Что привело тебя ко мне в столь поздний час, мой юный друг?

   -Вы знаете что. - довольно грубо ответил Ян, не придумав ничего лучше.

   -Понятия не имею. - в том же тоне ответил магистр, удивлённо подняв брови.

   Кровь бросилась Яну в лицо:

   -Это ваша вина! - закричал он. -Это всё из-за вас! Если бы не вы, ничего бы этого не было и всё шло как прежде!

   -Не понимаю, о чём ты. - спокойно проговорил Хаттори. -Сделай милость, разъясни, зачем пришёл.

   -Это не может быть совпадением. - чуть тише, дрожащим голосом произнёс Ян. -Только что сгорел наш дом, всё, дотла. А до этого... на меня напала огненная змея, когда я шёл от вас, после нашего разговора. Она как будто вылезла из мостовой. Возле Бычьего брода. - уже менее уверенно добавил он, чувствуя, насколько неправдоподобно звучит то, что он говорит. -Я едва спасся - в воду прыгнул. Правда. Вы думаете, я сошёл с ума?

   -Отнюдь. - Хаттори, нахмурившись, забарабанил пальцами по столу. -Расскажи-ка поподробнее.

   Ян, несколько сбивчиво, но стараясь ничего не упустить, поведал о сегодняшних событиях, испытывая противоречивые чувства, - у него всё время было смутное ощущение, что он рассказывает магистру о том, что тот и так прекрасно знает.

   -Теперь объясни мне, пожалуйста, почему ты решил, что за всем этим стою я? - задал Хаттори ключевой вопрос, внимательно выслушав расссказ мальчика.

   -Ну... От той змеи исходила такая сила... Мне сложно объяснить, но было похоже на то, что вы делали, когда водили руками у меня над головой. - сознался Ян. -И вы ведь так хотели меня вернуть, не правда ли? Ведь хотели же?! - произнёс он почти с отчаянием, видя, как магистр улыбается.

   -Хотел, - всё с той же улыбкой кивнул Хаттори. -Но неужели ты думаешь, что я стал бы прибегать к таким методам?

   Он произнёс это слово столь пренебрежительным тоном, что Яну мгновенно стало стыдно за свои подозрения.

   -Значит, это совпадение? Змея и пожар... - упавшим голосом проговорил он.

   -Конечно, это не совпадение. - покачала головой Хаттори, поднявшись с кресла и меряя шагами балкон.

   -Но кто же тогда мог сделать такое, кроме... кроме вас?

   -Они быстро до тебя добрались, удивительно. Я, конечно, предполагал, что это произойдёт скоро, но чтобы настолько... Тот, кто это сделал, не хочет, чтобы ты участвовал в турнире лучших рыцарей. Это же ясно, как белый день.

   -Но я же отказался! - воскликнул Ян. -Я больше не имею к этому отношения.

   -Я тебя выбрал - этого достаточно. Ты стал опасен.

   -Но для кого?! Кто эти Они, о которых вы говорите?

   -Наши общие враги, Ян.

   -Общие враги? - тупо переспросил он.

   -Да. Те, кто не хочет, чтобы ты выиграл турнир. Те, кто не хочет, чтобы я тебе в этом помог. Те, кто старается запугать тебя и поссорить нас. И это у них уже почти получилось.

   -Это похоже на бред. - признался Ян. -Такое ощущение, что вы не про меня говорите. Я вас едва знаю, да и вы меня тоже.

   Хаттори вздохнул, сел обратно в кресло и с некоторым укором посмотрел на мальчика.

   -Скажи мне, что ты знаешь о вэллинах?

   -О вэллинах? - снова эхом повторил Ян. -Ну это один из двух основных народов Объединённого королевства. Помню, господин Алонсо на уроках истории рассказывал... Вэллины и вёльфлины окончательно объединились... ну лет сто сорок тому назад.

   -Сто сорок девять, - уточнил Хаттори. -А до этого почти тысячу лет они непрерывно воевали друг с другом, с переменным успехом. Разве это можно стереть какими-то ста пятьюдесятью годами перемирия... Вэллины - древнейший народ на нашей земле. По крайней мере, они сами так утверждают. И далеко не всех из них обрадовала перспектива жить в мире с извечными врагами, похитителями земли, как они называли нас, вёльфлинов. Многие из них мечтают до сих пор о том, чтобы всё вернулось на круги своя. Непокорные ушли в подполье и образовали тайные общества сопротивления - иногда это всего два-три человека, но и их хватает... Дабы ты был в курсе - турнир лучших учредили в память об объединении двух народов. Лучшие рыцари призваны охранять спокойствие и порядок в нашем королевстве, этакие символы мира. В следующем году будет большой праздник, как-никак такой юбилей, сто пятьдесят лет со дня объединения. Смекаешь?

   Ян помотал головой, и Хаттори снова вздохнул.

   -Найдётся немало желающих сорвать турнир. Обстановка уже накаляется. Только эти борцы за свободу могли такое тебе устроить, поверь мне. Они ненавидят нынешнюю власть и Совет, который правит королевством, а значит, и меня как его участника. Они не упустят случая мне навредить.

   -Они... волшебники? - спросил Ян, долго подыскивав нужное слово, но так и не найдя его.

   Хаттори улыбнулся краем губ.

   -В каком-то смысле. Но не больше чем я или любой другой член Совета, например.

   -А можно это как-нибудь... прекратить? Вернуть всё назад. Сказать им, что я не хочу быть вашим учеником, чтобы они оставили меня в покое. - с безумной надеждой в голосе произнёс Ян. Он толком не знал, кого имел в виду под местоимением "они". "Они" представлялись ему каким-то одним сгустком зла, бесполым и, возможно, даже неодушевлённым.

   Хаттори снова не смог сдержать улыбку.

   -Они не остановятся, Ян. Сегодняшние события, это очевидно, были только предупреждением. Даже если я выберу кого-нибудь другого, они уже не оставят тебя в покое. Ни тебя, ни твою семью. Ты подвергаешь себя и своих родных большой опасности.

   Ян растерянно опустился в кресло и обхватил голову руками.

   -Я не знаю, что и думать... Это всё так странно, то, что вы говорите. У меня немало знакомых ребят, у которых один из родителей вэллин, и никогда я от них ничего такого не слышал.

   -Ты обвиняешь меня во лжи? - вскинул брови Хаттори. -Про существующую угрозу знает множество людей. Да спроси у кого угодно, хоть у той же Долорес, она тебе скажет. Эти борцы за независимость опасны и готовы на многое. Но не дай себя запугать их дешёвыми трюками.

   -По-моему, это вы меня запугиваете. - сказал Ян и, встретившись глазами с Хаттори, не отвёл взгляда, хотя голос его предательски дрогнул. Первым не выдержал магистр, вместо лица собеседника принявшийся тщательно изучать собственные ногти.

   -Ну что ж, - сказал он. -Я не буду отрицать, что то, что с тобой произошло, в каком-то смысле мне на руку, как ни крути. Но что случилось, того вспять не повернуть. Я не собираюсь ни оправдываться, ни уговаривать. Если ты готов рискнуть, то можешь подождать, пока не случится что-нибудь похуже. Хотя куда уж хуже... Если же ты всё-таки решишь дать волю разуму, то моё предложение в силе. Это будет идеальным решением, вы все будете в безопасности. Повстанцы не осмелятся проникнуть на территорию монастыря, а твоих родных мы спрячем так, что никто не найдёт. Ни ты, ни твоя семья не будете ни в чём нуждаться. Но, как я и говорил, придётся соблюсти кое-какие условия. Сколько тебе надо времени на раздумья?

   Ян молча сидел, скорбно опустив голову, сцепив руки. Он вспомнил так же скорбно сцепившую ладони мать возле пепелища; тяжело было ему, но ей, наверное, ещё тяжелее - что она может чувствовать, потеряв всё до последней тряпицы? Он верил и не верил тому, что говорил Хаттори, но что ему теперь оставалось?

   -Я обещаю начать расследование, Ян. - вдруг добавил, нарушив повисшее молчание, Хаттори. -Поставлю в известность лично губернатора, господина Моравица. Уверен, если я вмешаюсь, он не останется равнодушным к моей личной просьбе. Само собой, я должен представить тебя как своего ученика и одного из кандидатов на участие в турнире. Это затронет его гордость, ведь в его собственных интересах, чтобы человек из Сахая выиграл столь почётное, юбилейное, состязание лучших рыцарей. Ну так как?

   Будь что будет. Приобретать - не терять, да и как будет рада мама, теперь, после всех потрясений...

   -По рукам. - сказал Ян. - Что я должен делать?
  

Глава 8.



   Отныне его звали Сеймур, и это было очень, очень странно. Почти всё время, что оставалось до отправки в верхний монастырь, он провёл в комнате, которую ему выделили для отдыха и ожидания. Хаттори выдал пару центавров одному из послушников, чтобы тот купил для мальчика в городе минимальный набор необходимых вещей, но даже если бы Ян мог выйти на улицу, то вряд ли стал бы это делать. Ему претила сама мысль оказаться за пределами храма - как будто его стены охранялись какими-то могущественными духами и только они могли защитить его от неизвестной, но осязаемой кожей опасности. Никто, впрочем, и не настаивал; молчаливый юноша в сером кимоно, чуть постарше его самого, отвёл Яна в небольшую комнату, спрятавшуюся подальше от людских глаз, в здании, соединявшемся с храмом длинной витиеватой галереей.

Как ни странно, в этих пустых, тихих помещениях, единственными обитателями которых были статуи Торна и Канди, притаившиеся в нишах и портиках, Ян чувствовал себя спокойно и уверенно, словно древние стены взяли его под свою защиту. Долорес принесла ему плошку риса, горбушку хлеба и воды, а также одежду - такую же, как у остальных храмовников, из грубоватой, но удобной ткани. Ян, мучительно краснея, пробормотал какие-то неловкие слова благодарности. Голова гудела, и он долго сидел, глядя на догоравшую свечу в сгущающейся темноте. Он был уверен, что не сможет заснуть после всех пережитых потрясений, после душераздирающего прощания с мамой и братом, и свернулся калачиком на низкой постели, составленной из нескольких циновок, с твёрдым намерением пролежать всю ночь с открытыми глазами. Однако сон оказался самым опасным противником на сегодня и играючи уложил его на обе лопатки, так что когда в четыре утра раздался гонг, призывающий всех к подъёму, он некоторое время лежал, открыв глаза и пытаясь понять, откуда мог взяться такой яркий свет, если всего несколько минут назад стояла глубокая ночь.

   Никто не зашёл, чтобы разбудить его, и Ян самостоятельно выбрался из лабиринта комнат, идя на звук голосов и привычный шум, сопровождающий утреннюю жизнь любого поселения. Во дворе храма кипела работа, вокруг сновали люди, но знакомых лиц среди них не было.

   -Сеймур, скорее, сюда!

   Он не сразу сообразил, к кому обращён этот возглас. Повертев головой, он заметил Долорес, которая махала ему рукой с другого конца двора. Сегодня она надела ярко-бирюзовый костюм, сшитый на восточной манер, из блестящей ткани, в которой бликами отражалось и полыхало солнце, так что было больно смотреть. Обрадовавшись, Ян пробрался к ней, лавируя между снующими по двору людьми, но Долорес только коротко поприветствовала его и сделала знак следовать за ней. Они обошли жилую пристройку, в которой Ян провёл ночь, миновали кухню, задний двор и, наконец, вышли за ворота.

"Тут недалеко", - бросила она, и, не замедляя шага, углубилась в лес, начинавшийся прямо за территорией храма. Узкая тропинка скоро кончилась, уткнувшись в ручей. Его течение преграждало несколько валунов, служивших переправой на другой берег. Неловко ступая по скользким камням, Ян наконец оказался на твёрдой почве и поспешил вслед за Долорес, которая двигалась легко, будто не касаясь земли. Не желая отставать, он торопливо вскарабкался на небольшой, но довольно крутой склон и буквально вылетел на открытое пространство - вытоптанную поляну, поросшую редкой травой. В лицо ударил ветер, а из-под ног покатилась щебёнка. Они стояли на оконечности холма, который чуть дальше обрывался, превращаясь в глубокое ущелье. Впереди было одно синее прозрачное небо, на фоне которого бирюзовый наряд Долорес казался всплеском морской волны, неизвестно как очутившейся на такой высоте.

   Впрочем, их окружала не только девственная природа. Чуть правее пропасть разрезали два толстых каната, по одному из которых ползла вниз, приближаясь к ним, огромная, почти в человеческий рост, клетка, сплетённая из прутьев. В ней никого не было, но на дне лежало что-то, при ближайшем рассмотрении оказавшееся большими корзинами с овощами и фруктами. Двое юношей - вероятно, работники храма - ждали на склоне, чтобы принять поклажу. Тут только Ян, ослеплённый солнцем, заметил Хаттори, который стоял чуть поодаль, наблюдая за разгрузкой, вместе с ребятами - теми самыми, с кем ему предстояло провести немало времени бок о бок. Почувствовав на себе чужой взгляд, Хаттори обернулся и помахал рукой в знак приветствия. Долорес помахала в ответ, и они с Яном подошли поближе.

   -Привет, меня зовут Оливер, но все называют меня Олли, - представился субтильный, довольно хрупкого вида юноша с нежно-голубыми глазами и тонкими, соломенного цвета волосами. Рукопожатие, впрочем, у него оказалось крепким, и Ян понял, что, несмотря на столь романтическую внешность, мальчик с аристократической фамилией Бенкендорф не так однозначен, как можно было подумать.

   -Привет, меня зовут Роберт, но все называют меня Бад. - радостно гоготнул стоявший рядом здоровяк, и Олли окинул его весьма нелестным взглядом. -Это правда, - тут же сказал тот, словно оправдываясь. -Родители хотели красиво назвать, по-заморски, чтоб их. Пришлось поправить имечко.

   У здоровяка были огромные, как лопаты, ладони, и он долго тряс руку Яна, качая в такт неровно постриженной, вихрастой головой. Тем временем, корзины разгрузили, и Хаттори, подойдя к клетке, перекинулся несколькими словами с послушниками и махнул рукой будущим ученикам.

   -Иди, Сеймур, - Долорес мягко подтолкнула его в спину. Ян двинулся вперёд и неуверенно оглянулся на неё. -Ты поедешь с Хаттори, а я потом.

   Когда клетка, покачнувшись, поехала вверх, Ян испугался не сразу. Ему не было страшно до того самого момента, когда, вместо убегающих широкой полосой вниз камней, под ногами вдруг оказалась пустота, огранённая чёрной отвесной скалой. Земля оборвалась, и, мерно раскачиваясь и потрескивая прутьями, клетка выехала на открытый простор. Он зажмурился и невольно вцепился покрепче в решётчатую стенку.

   -Открой глаза, - немного жёстче, чем собирался, сказал Хаттори. -Будущему воину не пристало бояться высоты.

   Он хранил молчание для того, чтобы Ян мог в тишине полюбоваться пейзажем. Где-то далеко внизу, насколько хватало взгляда, раскинулась цветущая холмистая долина, по которой стекала расчерченная порогами река. Они находились так высоко, что деревья, окаймлявшие поток, сливались в одну широкую зелёную массу, и всё внизу казалось ожившей картой из атласа, открытого на случайной странице. Клетка выглядела хрупкой, как продырявленное яйцо, а Ян, с взъерошенными ветром волосами, напоминал едва вылупившившегося цыплёнка.

   -Ивовые прутья очень лёгкие и надёжные. - заметил Хаттори. -Закрытая корзина была бы слишком тяжёлой, а тут ни к чему лишний вес.

   От малейшего движения клетка угрожающе накренялась и обнажала головокружительную бездну. Ян заставил себя отвести взгляд от пустоты под ногами и посмотрел вперёд, туда, куда им предстояло прибыть через несколько минут. Навстречу им плыла другая клетка, и когда она поравнялась с ними, Ян увидел, что она заполнена булыжниками.

   -Они нужны для равновесия, да? Потом их выгружают и отправляют вверх пустую клетку.

   -Точно. Держись, Ян, сейчас скорость будет увеличиваться.

   Мальчик помолчал секунду, но тут же понял, что говорить было гораздо проще, потому что беседа заглушала страх.

   -Значит, чтобы подняться к монастырю, нужно, чтобы кто-то сверху отправил клетку, гружёную чем-либо?

   -Верно. Таким образом, мы можем в любой момент полностью обрубить связь с городом. Скажем, в случае неожиданного нападения врага, войны...

   Клетка всё ускорялась. Ян глянул вниз и снова вздрогнул.

   -Не стоит переживать, всё будет в порядке.

   -Как... как вы построили это?

   -Я мечтал об этом давно, с тех пор как побывал однажды на той стороне, вместе с командой королевских картографов, разведовавших местность. - сказал Хаттори и, помолчав, добавил: -Но было бы трудно построить подъёмник без помощи Кая. Ты видел Кая, такой рыжий парень, он наблюдал за состязаниями. - Ян кивнул. - Нынче он известен как соглядатай Дариена, его не-тайный шпион. Дариена 3-го. - уточнил Хаттори, как будто речь могла идти о ком-то другом. - Однако тогда он очень помог мне, координировал действия строителей, переносил туда и обратно нужные детали и инструменты. В глубоком детстве его поразила молния во время грозы, и с тех пор он приобрёл свой чудесный дар: он может перемещаться в любое место, куда захочет, в одно мгновение. Может, он сам расскажет тебе когда-нибудь свою историю в деталях.

   -Сомневаюсь, - проборматал Ян.

   -Кай был первым испытателем этой кабинки; он ведь единственный, кто мог, случись что, мгновенно перенестись в другое место и не пострадать. Хотя ему так и не пришлось в очередной раз демонстрировать нам свой уникальный талант, - улыбнулся Хаттори.

   Клетку заметно тряхнуло, и по дну мягко зашелестела трава. Ян перевёл дух. Возле механизма, аналогичного тому, что они оставили на противоположной стороне, их ждал юноша, который отвязал дверцу и поклонился Хаттори.

   -Добро пожаловать в мой храм Восьми Колец, Сеймур. - сказал магистр, придерживая дверцу, чтобы его юный спутник мог выйти.

   И Ян ступил на благословенную землю.

   При всей своей древности святилище на нижнем холме было для Хаттори всего лишь оболочкой, фасадом. Там крутилось слишком много случайных людей, чтобы он мог считать этот храм своим. Паломники, страждущие, набожные жители Сахая и просто любопытствующие, туристы, чиновники и посланники различного уровня - здание было переполнено людьми, жило ими, было пропитано их запахами, чувствами, желаниями, намерениями. Суета сует и пустое томление духа. Подлинная же душа храма находилась для Хаттори в его детище, выстраданном и любимом, юном монастыре Восьми Колец. Магистр ревностно оберегая покой и уединённость святилища от посторонних.

   Впрочем, всё это Ян понял гораздо позже. Сейчас же он просто любовался, по мере приближения к монастырю, построенными под углом и от того словно падающими стенами, лёгкими, будто отороченными кружевами настилами крытых галерей, массивными воротами, украшенными драконами, чьи красные пасти были распахнуты навстречу посетителям. Храмовый комплекс казался сказочно красив - почти как остров Утмир, затонувший когда-то в мировом океане. В детстве в распоряжении Яна было всего две книги: сказки Чужих морей и пособие по шитью, которым пользовалась его мать. Ян привык засыпать в обнимку с увесистым томом, вдыхая удивительный запах старой кожи и чернил. Сказки он выучил наизусть, а цветные картинки были его первыми и самыми яркими мечтами о будущем. И хотя монастырь Восьми Колец был толком не похож ни на одну из них, какое-то общее впечатление, дух, окружавший его, вдруг в одночасье восстановил в памяти ощущение из детства. Позже Ян попытался выразить его словами - и это оказалось на удивление просто. Это было ощущение совершенства.
  

Глава 9. Часть 1.



   Им отвели довольно большие удобные комнаты, на первом и втором этажах, в третьем, самом дальнем от входа, дворе. Заглянув в расположенные вдоль западной стороны кельи монахов, Ян удивился, какими они были маленькими и тесными по сравнению с той комнатой, где жил он сам. Впрочем, Хаттори, велев строго-настрого не беспокоить обитателей келий, заметил, что смиренным духом не полагается слишком просторного жилища и большинство из них прибыло сюда как раз для того, чтобы избавиться от земных благ. Учеников же - тех, кто не готовился к духовной карьере и не собирался принять постриг (таковых, правда, было немного) - Хаттори с лёгким сердцем селил в гостевые комнаты, достаточно широкие и уютные, благо избытка гостей в монастыре тоже не наблюдалось.

   Ян быстро запомнил расположение зданий. Будучи любопытным, как все мальчишки его возраста, он в первый же день сунул нос везде, куда можно, кроме запрещённых келий, до которых, впрочем, дошла очередь на второй день, когда монахи обедали в общей столовой, благо мало какие двери здесь когда-либо запирались. Первый двор, сразу за воротами Красного Дракона, был образцово-показательным, как называл его сам Хаттори. Здесь находился сад с идиллическими скамейками, на которых было так приятно вести какие-нибудь сложные переговоры. Кроме того, здесь росли полезные вишня и абрикосы, из которых на монастырской кухне варили на зиму тягучее кисловатое варенье.

Тут же располагался горный источник, превращённый руками мастеров по камню в изысканный фонтан, - его существование стало одной из причин, побудивших Хаттори начать постройку монастыря именно в этом месте. Слева, по другую сторону двора, стояла конюшня: Хаттори обязательно демонстрировал высокопоставленным гостям своих породистых лошадок горной породы, да и выезжать на прогулки и занятия по верховой езде отсюда было гораздо удобнее, чем из дальних дворов. В небольшой пристройке рядом с конюшней к прибытию гостей выставлялся стол с лёгкими закусками и напитками, где визитёры могли перекусить; в обычное же время она служила в качестве одного из залов для тренировок.

   Во втором дворе, отделённом от первого лёгкой аркой, а от третьего - донжоном, который вклинивался в западную крепостную стену, находились кухня, столовая и помещения для хранения продуктов и различных предметов обихода, а справа - небольшая кузница и оружейный склад, вечно запертый, к разочарованию мальчишек, на большой амбарный замок. Наконец, по той же правой стороне символический забор отгораживал небольшой плац для тренировок на воздухе, в два раза меньше того, что находился в следующем, самом дальнем от ворот, дворе.

   Этот третий двор был тем местом, где Яну отныне приходилось проводить большую часть дня. По восточной стороне шли залы, комнаты и комнатёнки для всевозможных занятий. Хаттори, презрев удобство пошлых цифр, присвоил им различные имена собственные: так, самый большой носил название "зала рыцарей", без оружия боролись в "зале справедливости", а для искусства боевого веера предназначался "придворный зал". По центру, на северной оконечности монастыря, жил сам Хаттори, а рядом с ним - Долорес. Её комната выходила окном на небольшое плато, уже за пределами монастыря, но где ученики, ещё не полностью овладевшие нужными навыками, в безопасности для окружающих могли поупражняться в стрельбе из лука. По западной стороне, соответственно, шли гостевые и жилые комнаты; от унылого ряда келий их отделяли часовня и библиотека.

   Яна немного смущало та скромная роль, которая отводилась в этом грандиозном комплексе богам. Часовня, носившая гордое название храма Восьми Колец, была, конечно, роскошной, вся в прожилках мрамора и сиянии драгоценных камней; Бад уверял, что на неё пошло как минимум сто тысяч центавров - сумма, на которую можно было купить две таких конюшни, как монастырская, с тем же набором породистых лошадей. Однако поражало то, насколько незначительное место - как по размерам, так и по расположению - занимала она в общем устройстве монастыря. "Дело не в размерах", - заметил Хаттори в ответ на его робкий вопрос, - "Я предпочитаю уют помпезности и не вижу в этом ничего крамольного".

Находились и другие аргументы: например, то, что подобное размещение святилища было удобнее для монахов и отшельников - тех, для кого в первую очередь предназначалась часовня. В частности, в неё можно было попасть по крепостной стене прямо из келий, не спускаясь во двор, этот суетный земной мир. С этой же целью по всему периметру часовни росли частоколом маленькие, полукруглые кабинки, напоминавшие раковины устриц, где можно было помолиться в полумраке и уединении. Но всё это не убеждало Яна - уж слишком очевидной казалась ему скрытость, какая-то недосказанность нового храма по сравнению с ярким доминированием старого на нижнем холме. Он даже попытался проследить, ходит ли Хаттори в положенное время по воскресеньям молиться: встал пораньше и устроил "засаду" в коридоре, соединявшем комнаты учителя и его помощницы с часовней, за что получил оплеуху от выскочившей в уборную Долорес, которая решила, что он собирался подсмотреть за тем, как она переодевается.

   Вскоре, однако, он привык к местным порядкам, и они даже стали казаться ему совершенно обычными. Время бежало незаметно, съедая часы и минуты. Дни, в основном, проходили согласно один раз и навсегда заведённому распорядку. Дважды в неделю их обучали верховой езде; во второй половине дня они верхом отправлялись на горное озеро, где занимались плаванием. Остальные дни посвящались различным боевым искусствам: в первую очередь, владению мечом, коротким и длинным, и технике рукопашного боя, но также стрельбе из лука, метанию дротиков и искусству тэссена. Вечерами вменялись чтение и медитация. Раз в неделю разрешалось выехать в город; все с нетерпением ждали этих воскресений - повидаться с родственниками, поесть запрещённых сладостей, побродить, наслаждаясь вожделенным бездельем, по сахайским переулкам. Разрешалось всем - кроме, разумеется, Яна.

В первое время ему и не хотелось возвращаться туда, где его никто не ждал. Ребята поначалу звали его с собой и долго и шумно удивлялись, что он не хочет с ними идти, а потом тоже привыкли и больше не стучались с вопросами, что ему привезти. Но однажды, по привычке проснувшись рано, несмотря на выходной, и услышав весёлый гомон голосов во дворе, Ян вдруг затосковал по домашним щам и варёной кукурузе, которую в изобилии продавали на улицах города, и ему пришла в голову крамольная мысль всё же спуститься разочек в город. Однако, подойдя к подъёмнику и увидев огромную очередь из желающих вкусить городских благ, он в нерешительности потоптался вокруг, а потом, махнув рукой, быстро, не желая, чтобы кто-либо заметил его мимолётную слабость, вернулся в свою комнату.

Долорес, кажется, заметила его подавленное состояние, потому что, ничего не спрашивая, в какой-то момент стала привозить ему разные мелочи из города - то початок той самой кукурузы, то бессмысленный, но радостный воздушный шарик, то неизвестного происхождения монетку с загадочными надписями и полустёртым изображением неизвестного бородача. Когда он, поймав её в тёмном коридоре, попытался, смущаясь и краснея, спросить у неё, зачем она это делает, Долорес только погладила его по голове и сказала спокойно, чуть улыбаясь: "Хаттори попросил. Тебе не о чем беспокоиться". Раздосадованный, чувствуя, как пылают щёки, Ян убежал в комнату и поклялся себе - в который раз - не спрашивать Долорес о мотивах её поступков. Он уже не единожды убеждался, что если она что-то делает, то всегда - чётко руководствуясь правилами и инструкциями. Почему этот случай должен быть исключением?

Возможно, Ян просто не мог простить Долорес тот эпизод, когда он в ярости накричал на Хаттори, швырнув на землю тэссен, а она, со своей вечной полуулыбкой, сказала, словно извиняясь: "У него трудный возраст. Юноши в этот период легковозбудимы". Впоследствии, всякий раз, когда её непоколебимое спокойствие заставляло его стыдиться собственных эмоций, это воспоминание разжигало в нём злость.

   Впрочем, на Долорес трудно было долго злиться. Из всех сувениров, которые она привозила, ему особенно запомнился один. В тот день, тридцатого ноября, Ян столкнулся по дороге к конюшне с хмурым Хаттори, пробурчавшим какое-то неразборчивое приветствие, затем без всякого удовольствия оседлал Гаврошу, чтобы добраться до плато, где они частенько стреляли из лука, провёл обед в библиотеке за чтением свитков, не желая никого видеть, а во второй половине дня с особым наслаждением выместил раздражение на Олли, успешно применив в атаке удар крылом каменной птицы.

   Ближе к вечеру Яну пришлось в виде исключения спуститься вместе с угрюмо молчавшим всю дорогу Олли в нижнее святилище. Перед этим он строго-настрого пообещал Долорес дойти только до кухни и обратно. В нижний храм в неурочное время доставили дрова и провизию, и нужно было помочь всё разложить, погрузить и отправить наверх. Как назло, день был выбран неудачный: Хаттори с большой группой послушников отправился на охоту, возжелав устроить ужин с мясом дичи; у монахов был объявлен большой совместный молебен в часовне, и их нельзя было тревожить, ну и, наконец, часть народа, включая Бада, отправилась на ярмарку в соседней с Сахаем деревушке, где можно было купить множество отличных вещей на зиму. Вот так Ян и Олли оказались вдвоём в ивовой клетке, неторопливо ползущей вниз над пропастью.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"