Морозным январским утром Мария Колосенок вышла из сломавшегося автобуса и направилась в сторону таксопарка. Под ногами искрился и поскрипывал снег. Ветви деревьев были облеплены белыми снежными кружевами. Хотелось замедлить шаг, подышать свежим воздухом и насладиться таким чудом природы. Но ей некогда было любоваться неописуемой красотой, она очень спешила -- до начала смены оставалось полчаса, а ей идти еще минут двадцать. Мария не привыкла принимать смену наспех, потому приходила на работу пораньше, а тут неожиданная поломка автобуса. И как назло ни одной своей машины.
У перекрестка ей посигналили из бежевой "девятки" и позвали:
-- Марийка, садись, подброшу до парка.
И машина, и водитель были незнакомы ей, но время поджимало и она села. В салоне рядом с водителем сидел офицер в морской форме.
-- Почему ты своим ходом? Сашка разве не на линии? -- спросил водитель, обернувшись к ней.
-- У него отгул, -- ответила Мария, поглядывая на часы.
-- Не волнуйся, успеешь ко времени.
-- Спасибо. Автобус подвел, -- она посмотрела вперед и в зеркале встретилась с любопытным, изучающим взглядом офицера. Она отвернулась, машинально поправила волосы, шляпу.
Машина затормозила. Мария протянула деньги водителю -- тот обидчиво произнес:
-- Обижаешь, не мелочись.
-- Извини. Спасибо.
-- Беги, беги, а то братва заждалась тебя.
Марийка захлопнула дверцу и побежала в диспетчерскую таксопарка. Она быстро приняла смену, и вот уже в эфир полетели ее позывные:
-- Всем машинам на линии: я -- "Ландыш". Доложите свои маршруты.
Ее узнавали по голосу и многие стали обращаться к ней по имени, что не положено по уставу, и Марийка строго выговаривала. Так прошел весь день -- принимала заказы, распределяла их по машинам. Марийка радовалась, что день выдался обычным, без всяких ЧП.
Вечером после пересменки она уже хотела просить кого-нибудь подвезти до дома, как в коридоре послышались шаги, и сменщица Зоя засмеялась:
-- Встречай, Марийка, провожатый твой идет.
-- Кто? Сашка? А как ты узнала?
-- Сердечко подсказало. Это ты бесчувственная.
-- Да брось ты, -- нахмурилась Мария, -- мы же с ним просто соседи.
На пороге их конторки появилась стройная, спортивного вида фигура Сашки Никонова, водителя с "семерки".
-- Здорово, красавицы. Я за тобой, сестренка, ты готова?
Он стоял, поигрывая ключами на брелке. Весельчак и балагур, не пропускающий взглядом ни одну женщину, сейчас он был на редкость молчалив и даже не отреагировал на модную прическу Зои -- обычно он это восторженно отмечал. Что-то тревожило его.
Они вышли на улицу. К вечеру мороз сильно покрепчал. Холодный ветер сразу обжег щеки, старался проникнуть за воротник, под полы пальто. Мария, пытаясь загородиться от ветра, повернулась спиной, затем боком. Ее взгляд выхватил из темноты у правого угла здания странно согнутую фигуру мужчины.
-- Сашок, посмотри, кто там? Он же замерзнет! -- встревожилась Мария.
-- Какая-нибудь пьянь, -- недовольно пробурчал Сашка. -- Чего ты их жалеешь?
-- А если человеку плохо? Какой же ты толстокожий, -- укоризненно проговорила Мария и побежала на угол.
Фонарь на столбе качнулся, и она рассмотрела сидящего на снегу мужчину в черной военной форме -- голова его безвольно опустилась на грудь, голые руки согнуты в кулаки и фаланги пальцев побелели. Мария приподняла его голову -- глаза были полуоткрыты. Мария вскрикнула -- она узнала в нем своего утреннего попутчика. Пульс на руке прощупывался, но был слабым, дыхание прерывистое. Запаха алкоголя не чувствовалось, но от одежды какой-то химией пахло. Она крикнула Сашке:
Машина "скорой" подъехала очень быстро, а вслед за ней подъехала милицейская машина. Врачи перенесли мужчину в машину и уехали, а молоденький милиционер начал составлять протокол, чертыхаясь:
-- На этой неделе третий случай такой и все в мою смену. Хотя бы этого спасти, может, что прояснится.
-- А те двое замерзли или какой-то бурдой отравились? -- спросил Сашка.
-- Бурдой, говоришь? -- переспросил милиционер. -- Да нет, тут другое.
Наконец протокол был составлен и Марию с Александром отпустили. Они сели в старенький Сашкин "жигуленок" и поехали. На перекрестке их обогнала черная "Волга" и, не сбавляя скорости, проскочила на красный свет. Водитель в машине был в милицейской форме, а рядом с ним сидела молодая красотка.
Сашка выругался:
-- Вот, сволота, для них никаких законов не существует. Ты знаешь кто это? Сынок начальника милиции. Отец -- золотой мужик, а этот -- пижон.
-- Погоди, ты что-то путаешь -- помнишь, весной в городе только и судачили о потрясающей по своим размерам свадьбе единственной дочки начальника милиции. Забыл?
-- Почему забыл. Вот после той свадьбы его и попросили с работы, отправили на пенсию. Ты со своими экзаменами все прозевала. У нас сейчас генерал Пашков.
-- Как ты сказал? Пашков?! -- голос у Марийки стал хрипловатым от волнения. -- А как его зовут, не знаешь?
-- Почему не знаю. Знаю. Владимир Петрович его зовут, -- Сашка удивленно посмотрел на Марийку. -- Да он лет десять назад у нас работал, а потом куда-то исчезал.
-- Слушай, Саша, а ты добрый человек? -- смеясь, спросила Марийка.
-- Добрый -- недобрый. Говори, чего еще придумала?
-- Давай заедем в больницу, узнаем, может, что нужно офицерику, а?
-- Ну что ты за человек, не пойму тебя. Так и ищешь приключений на свою голову, -- ворчал Сашка, разворачивая машину в противоположную сторону.
Он остановился возле молочного магазина.
-- Беги, возьми молоко и кефир. Если это отравление, то они потребуются.
-- А почему ты решил, что это отравление?
-- Ты запах от одежды учуяла? Я сразу не врубился, а потом дошло -- похоже на "черемуху". Я в химических войсках служил, знаю, что это такое.
По встречной полосе ехала машина-такси и сигналила им фарами. Сашка прижался к тротуару и перебежал на противоположную сторону к остановившемуся такси, но очень быстро вернулся, молча сел, положил руки на баранку и вдруг резко и даже грубовато сказал:
-- Все, баста! Я везу тебя домой.
Мария смотрела на него и не узнавала: бесшабашный, неунывающий в любых передрягах, сейчас он нервно сжимал баранку, а на побледневшем лице перекатывались тугие желваки. Она осторожно спросила:
-- Что случилось, Сашок?
-- Михалыч... -- запнулся он, нервно провел по лицу. -- Михалыча убили...
-- Как это -- убили? Он же на работе был, -- не поверила Мария.
-- Да что -- на работе, когда я на этом вот рыдване его почти до дома довез, -- с досадой и горечью крикнул Сашка.
-- Когда?! -- удивилась Марийка.
-- Приехал за тобой пораньше, хотел потрепаться с вами, а он навстречу мне из ворот -- рот до ушей. Ухватил меня за руку и ликующим голосом кричит: "Сашок, вот они голубчики-лимончики!" -- и сам хлопает себя по нагрудному карману. Я посадил его в машину и отвез почти до дома -- он попросил высадить его у магазина. Я отговаривал, предлагал сам сходить в магазин, а он, как ребенок, твердит одно: "Я сейчас своей Анюте молочка и чего-нибудь вкусненького куплю, а ты поезжай, а то Марийку проворонишь..." И я оставил его. Но какая-то тревога закралась и не покидала.
-- Ну, как ты мог его оставить! -- с досадой крикнула Мария.
-- Да ты пойми, его дом рядом с этим магазином, только шагнуть за угол в переулок.
-- А где его убили?
-- Его нашли соседи сидящим у собственного забора.
-- Как и этот офицер? -- удивилась Мария. -- Не слишком ли много для одного вечера? Как ты думаешь?
Она сидела в полуоборот к Сашке и напряженно смотрела на него. Но в этот момент машина так резко затормозила, как будто на что налетела. Марийка вскрикнула от боли, стукнувшись о панель.
-- Ты что, сдурел? Никого же нет впереди.
-- Прости, Марийка, я непроизвольно нажал на тормоза от одной шальной мысли. Ты, как стартер, запускаешь мои мозги на полную катушку.
-- И что же твои мозги выдали? -- сердито проворчала Марийка, потирая ушибленное место.
-- Да так, одну маленькую мыслишку. Только я этих подонков из-под земли достану -- они мне за деда ответят сполна.
-- С кем он живет... жил? Надо же, как это страшно -- сразу в прошедшем времени говорить.
-- Да, страшно. Особенно про деда. В нем столько жизненной силы, энергии было. Намного больше, чем в ином молодом. Вдвоем с женой они жили, она у него парализованная лежит. А детей у них нет.
Мария заскрипела зубами, застонала:
-- Что же вы наделали, гады... Куда ты едешь? К Михалычу вези, там помощь нужна.
-- Переодеться надо, не в этом же наряде заявимся, -- тихо произнес Сашка.
Все три дня до похорон Михалыча они были в доме у него. Небольшой домишко из двух комнат, сарай, огородик с плодовыми деревьями в 6 соток -- вот и все нажитое богатство. Только почти новая машина "Жигули", купленная перед самым обвалом цен, сиротливо стояла в гараже.
Сашка целых пять лет работал в паре с Михалычем, и только последний год тот остался на машине один -- чтобы подработать перед пенсией и иметь свободный график из-за болезни жены. До пенсии ему оставался месяц и он копил деньги, чтобы потом свозить свою Анюту на грязи в санаторий.
На похороны прибыли все машины таксопарка и много частных машин -- большинство водителей начинали работать в парке, а значит, проходили школу мастерства и житейскую школу Михалыча.
Нескончаемым потоком двигалась длинная вереница машин вслед за открытым грузовиком, в кузове которого стоял кумачовый гроб весь в цветах и венках. Звук сирены тревожно несся по улице, заставляя останавливаться прохожих и проводить Михалыча в последний его рейс по любимому городу.
После похорон неожиданно для всех Сашка Никонов уволился с работы и переехал жить в дом Михалыча. Мария заходила туда несколько раз и порадовалась чистоте и порядку в доме. Она поинтересовалась у вдовы Михалыча -- тети Ани, кто за ней ухаживает. Та удивилась и даже обиделась:
-- Как это -- кто? Саша, конечно. Да ему не привыкать. Он с той самой аварии помогает нам.
А по парку ползли разные слухи, один невероятнее другого: что Сашка, дескать, собирался купить новую машину, да денег не хватило, а теперь ездит на новенькой. И что ради дома он постарается быстрее избавиться от старухи.
Мария злилась, старалась защитить Сашку, потому что была уверена, что он не способен на такое, а еще и потому, что сама видела завещание, написанное Михалычем еще год назад, по которому все движимое и недвижимое доставалось Сашке. Ей хотелось поговорить с ним, но он не появлялся в парке. Но вот сегодня после ее дежурства он заехал за ней.
-- Ты мне нужна, поедем.
Он был хмурый, какой-то нервно-взвинченный, весь напряженный, как туго, до предела сжатая пружина.
Они остановились на окраине города неподалеку от кафе-бара "Лаќдья". Это кафе было знаменито тем, что там собиралась вся городская шпана, и часто происходили всевозможные разборки.
В салоне машины было темно, и Мария не сразу рассмотрела приќбор, который крутил Сашка, но вот он включил на секунду подсветку, и она узнала рацию, которые были установлены на машинах таксопарка. Она удивилась -- машина-то частная!
-- Что это у тебя? -- спросила она, не веря своим глазам.
-- А ты что, не узнала родимую? -- усмехнулся Сашка.
-- Узнала. Только зачем она тебе?
-- Мне? Я думаю, что она тебе пригодится сегодня.
Он внимательно рассматривал подъезжающие машины и выходящих людей из кафе. Увидев черную "Волгу", он ухватил Марию за руку, прильнул к ее уху и зашептал:
-- Тихо, золотце, тихо. Следи за этим черным пауком. А говорить можно только о любви.
Он опустил защелки.
К кафе подъехала черная "Волга" с пауком на дверце. Машина стала разворачиваться, осветила фарами их машину и замерла в этом положении. Из машины вышли лейтенант милиции и размалеванная девица с взъерошенными волосами. Они вошли в помещение, но были там недолго: вышли, быстро сели в машину, проехали вплотную мимо них и направились по дороге, ведущей в пригород. Сашка поехал следом.
Возле поста ГАИ "Волга" остановилась, милиционер подошел к постовому, что-то сказал ему, показывая на приближающийся их "жигулёнок". Гаишник выхватил рацию, что-то передал по ней. В этот момент лейтенант вынул из-за пазухи баллончик и поднес к лицу постового. Тот открыл рот и стал приседать, а потом упал. Лейтенант стоял спокойно и смотрел в их сторону, нахально усмехаясь.
Видя такую наглость, Сашка растерялся и не успел затормозить -- его машина бампером врезалась в багажник "Волги". Милиционер вскочил в машину и пытался отъехать, а Сашка сидел и матерился:
-- Сволочь, он меня подставляет, и все убийства повесят на меня!
Из "Волги" засигналили, и милиционер показал на наушники, захохотал и закивал головой, подтверждая Сашкины слова, показывая пальцами решетку и петлю.
Сашка стукнул себя по лбу, закричал:
-- Болван! Как я не мог догадаться -- у него звукоулавливающее устройство!
Из "Волги" им насмешливо помахали рукой, и машина стала удаляться назад в город.
Сашка откинул свое сиденье и перескочил к правой задней дверце, открыл ее.
-- Марийка, солнышко, твой час настал -- сообщи всем ребятам на линии номер его машины, пусть они перекроют ему путь, а я повезу сержанта в больницу. Ты погляди -- мальчишка молоденький!
Он отстегнул брезент от коляски мотоцикла, стоящего рядом с будкой, поднял постового, усадил в коляску, укрыл его, завел мотоцикл и поехал по проселочной дороге. Мария бывала в этих местах и знала, что там есть пешеходная дорожка, выходящая напротив больницы. Она включила рацию, и в эфир полетели ее позывные:
-- Я -- "Ландыш", я -- "Ландыш". Слушайте все: в черной "Волге" номер А-066-ЕС, на дверце паук, за рулем убийца Михалыча. Он только что убил постового ГАИ и движется в город по Садовой улице. Зоя, помоги, сообщи в милицию. Мы стоим у первого поста ГАИ. Как слышите меня? -- она переключила рацию на прием.
-- "Ландыш", мы развернулись, идем по маршруту, машина в поле видимости. К вам приближается "семерка" и патрульная машина.
На следующий день Мария отправилась в больницу на поиски пострадавшего морского офицера. Ее мучила совесть, что нападение на него произошло у таксопарка. Как он оказался там? К кому пришел? Эти вопросы не давали ей покоя.
Она не представляла, как сможет его разыскать без фамилии. Но, подойдя к корпусу, увидела больного, шедшего к ней навстречу, и хотела у него спросить -- как известно, больные всегда знают больше всех справочных служб. Мужчина был худой, лицо бледное, с желтизной, почти безжизненное, если бы не ожившие улыбающиеся глаза. Подойдя к ней, он тихо произнес:
-- Я знал, что ты придешь. Я все дни ждал тебя.
Мария побледнела. Она не могла поверить, что перед ней тот самый офицер. Она укоряла себя, что так долго не приходила. Мужчина взял ее за руку и повел в корпус.
-- Ты же замерз весь. Давно стоишь тут?
Она не заметила, что обращается к нему на "ты". У нее было такое ощущение, что они знакомы десяток лет, как с Сашкой.
-- Я увидел тебя в окно и только что вышел.
Они вошли в здание и сели на топчан, стоящий у стены.
-- Еще не скоро выпишут? -- смущенно спросила Мария, все еще не оправившись от неожиданной встречи.
-- Практически уже выписан, потому что сейчас курс лечения в больницах пятнадцать дней. Но меня пока держат здесь -- мне некуда деваться, денежный перевод ещё не поступил.
-- А как ты попал в наш город?
-- Кораблик мой списали: сейчас модно все сокращать, списывать, особенно военное. Наш городишко оказался заполнен вот такими бедолагами. И стремятся все в глубь страны искать счастья. Вот так я и оказался в этом городе. Мама здесь жила, похоронена на городском кладбище.
-- А семья где?
-- На мое счастье, таковой не имеется... Хотел комнатушку купить тут. Часть денег взял с собой, а часть по почте идут. Знаешь, Марийка, впервые я благодарен почте за ее медленную работу. Окажись все деньги при мне, я сейчас был бы гол, как сокол. А сейчас хотя бы угол могу снять и оплачивать его. Однажды почта подвела -- опоздало мое письмо, и невеста ушла к другому. А сейчас почтовики реабилитировались. У вас поблизости никто на квартиру не пускает?
-- Что-нибудь придумаем. Иди, оформляй документы на выписку, а я машину поищу. Постой, да вот какой-то новый "жигуленок" бежит. Да это же Сашка! Зачем он сюда?
Из машины вышел розовощекий, упитанный, пышущий здоровьем Сашка. Зайдя в здание и увидев Марийку с офицером, он усмехнулся:
-- Ну вот, а я психовал, что не смогу найти его, а он сам встречает. Ты мне нужен. Держи лапу -- Сашка я, -- он протянул моряку свою огромную широкую ладонь.
-- Алексей, -- хрипловато произнес моряк и пожал Сашкину руку.
Тот с удивлением смотрел на его худую, бледную, местами с розовыми пятнами кисть руки. Видно, морозец хорошо поработал в ту ночь.
-- Сашок, а ты нам тоже нужен, -- Марийка смотрела на него с улыбкой. -- Я хотела за тобой ехать, а ты как по щучьему велению явился к нам. Леша, ты иди, а мы, тебя ожидаючи, все и обсудим. Только мы в машине будем сидеть -- не люблю я больничные коридоры.
Алексей ушел в отделение, а они сели в машину. Сашка смотрел на взволнованное, румяное лицо Марийки и усмехался:
-- И давно ты его разыскала?
-- А минут за двадцать до твоего прихода.
-- Да ну, правда? -- не веря ее словам, засмеялся он. -- Слушай, Марийка, открой тайну. Все ребята из парка по тебе сохнут, а подойти боятся. Почему?
-- А ты у них спроси, -- Марийка весело рассмеялась, сняла свою норковую шляпу. Ее короткие густые волосы были красиво уложены и не распадались. -- Спроси, спроси у них, почему они такие робкие. Ты же подходишь.
-- Так я "просто твой сосед" -- как ты любишь говорить. А так...
-- И хороший сосед, правда?! -- перебила его Марийка. -- Слушай, Сашок, Алексею негде и пока не на что жить. Может быть, пустишь его в свою квартиру, а потом видно будет. Как ты думаешь?!
-- Ох, и умеешь же ты уходить в сторону. Где ты только этому училась? -- Сашка грустно усмехнулся. -- Жить негде, говоришь? Да пусть живет, мне что, жалко.
-- Он будет тебе платить.
-- А я покамест не озверел, чтобы деньги с него брать. Пусть живет.
К машине подошел Алексей в своей морской шинели, шапке с кокардой. Форма ему шла, и он уже не выглядел таким жалким. Он сел на заднее сиденье и неуверенно, смущенно произнес:
-- У меня на вокзале вещи в камере хранения были. Надо бы забрать. Не знаю, целы ли они?
-- Разыщем. Это ерунда, -- Сашка вывел машину за ворота и поехал в сторону вокзала. -- Ты мне вот что скажи: к тебе следователь приходил?
-- Я не позволю тебе быть за рулем в таком возбужденном состоянии и ехать на такой скорости. Пересаживайся на мое место и спорь, сколько хочешь, а я сяду за руль.
Сашка от еще большего удивления вытаращил глаза, но в голосе Марийки было столько уверенности и убеждения, что он молча остановил машину, вышел, и, обойдя ее, сел на правое сиденье.
Марийка плавно тронула машину с места и уверенно ее повела. Сашка был шокирован всем происшедшим. Некоторое время в салоне стояла тишина. Потом Сашка хрипловато спросил:
-- Где это ты научилась так водить?
-- Было время, соседушка, было. Я пять лет крутила баранку.
-- Плохой я сосед, если ничего о тебе не знаю.
-- Хороший, хороший, не прибедняйся. Я же в другом городе жила. А вот споришь зря. Я убеждена, что вы о разных людях говорите.
-- Как так -- о разных! -- вновь разъярился Сашка. Его лицо покраснело, ноздри шевелились от резкого выдыхания воздуха. -- Если он сын начальника милиции, то его можно выгородить, отмазать, да? Ничего не выйдет, два живых свидетеля есть и я третий. Я же видел, как он подъезжал.
-- А ты не горячись, не бей холостыми, -- Марийка говорила спокойно, уверенно. -- Ты, Сашок, успокойся и давай крутить баранку от нуля.
Она посмотрела в зеркальце на Алексея, который следил за ними с особым вниманием.
-- Алексей, ты помнишь тот вечер?
-- Еще бы!
-- Как ты оказался у таксопарка?
-- Очень просто. Поймал машину и подъехал -- вот с ним, -- он показал в сторону Сашки. Тот согласно кивнул.
-- Почему именно в это время?
-- Тот водитель, с которым мы утром ехали, -- он у вас стажером работал, сказал, что вы именно в это время заканчиваете смену.
-- А что было дальше?
-- Я остался, а машина уехала. Почти одновременно у угла здания остановилась черная "Волга". Из нее вышел капитан милиции. Он спросил у меня время, я подошел к нему, а он вытащил баллончик и...
-- Ты запомнил его?
-- На всю жизнь.
-- Ну, а я что тебе говорю! -- воскликнул громко Сашка.
-- Да не пали ты холостыми, -- Марийка укоризненно посмотрела на него.
-- Можно подумать, что ты боевыми стреляла, -- пробурчал Сашка.
-- Приходилось.
-- Где же это? В тире что ли? -- съехидничал Сашка.
-- Там, где стреляют, -- вздохнула Марийка и, грустно улыбаясь, посмотрела на соседа.
Тот не выдержал ее взгляда и отвернулся. Он увидел, что машина проезжает мимо вокзала и движется в западном направлении.
-- Ты куда это ведешь машину? -- удивился он.
-- Немного прокатимся, чтобы спокойно поговорить на природе. А то ты кипишь, как самовар, того и гляди, кипятком ошпаришь.
Алексей рассмеялся, а Сашка смотрел на нее, все больше поражаясь ее смелости. Он несколько лет жил и работал рядом с Марийкой, но впервые видел ее вот такую решительную, неузнаваемую.
Тем временем машина миновала последний дом на окраине города и, чуть проехав вперед, остановилась -- дальше было поле. Вдалеке слева виднелся диспетчерский вагончик, а за ним ограда кладбища. Справа было несколько рядов гаражей. Мария вышла из машины и поманила мужчин за собой:
-- Давайте немного пройдемся по свежему воздуху. Там вон кладбище -- я давно не была у родственников. А вы мне компанию составите, -- она захлопнула дверцы и пошла вперед.
-- А почему не на машине? -- удивился Сашка, идя вслед за ней.
-- Так спокойнее. Да и тут совсем близко. А какой денек-то теплый -- весной пахнет, -- Мария хитро посмотрела на своих спутников и рассмеялась: -- Ну что, Пинкертоны, вместе продолжим частное расследование? Что переглядываетесь? Угадала, что каждый из вас хотел бы докопаться до сути? Всем вместе нам будет легче. Согласны? Тогда продолжим.
-- А дома нельзя, начальник? -- Сашка успокоился и смотрел на Марийку, любуясь ее нежным румяным лицом. И неожиданно для себя произнес: -- А тебе бы пошли длинные волосы, зачем ты их отрезала?
Марийка посмотрела на него удивленно, провела рукой по своим коротким жестким волосам, вздохнула, что-то вспомнив свое.
-- Когда-то были и длинные, а теперь привыкла. А что ты уводишь в сторону? Ты считаешь, что преступник уже за решеткой? А я боюсь, что это только исполнитель, а заказчик ходит на свободе.
-- Почему ты так думаешь? -- в один голос воскликнули мужчины.
-- Чуть-чуть потерпите, я подвожу вас к этому. Саша, когда ты резко затормозил в тот вечер, ты вспомнил о черной машине, да?!
-- Да.
-- Ты ее видел и возле магазина?
-- Да, она подъехала вслед за нами.
-- Все правильно: ему потребовались секунды, чтобы вытащить баллончик, использовать его, а затем забрать деньги и нагнать вас. Ты не запомнил -- за рулем был один и тот же человек?
-- А чего запоминать-то -- мильтон за рулем был, -- уверенно сказал Сашка и в то же время как-то смущенно: что-то начинало его беспокоить.
-- У "мильтонов" бывают разные погоны. Вот Алексей говорит, что был капитан, у поста ГАИ был лейтенант. А я его видела в гражданском костюме.
-- Когда?! -- удивился Сашка.
-- Утром, когда ехала на работу. Я обратила внимание на черную "Волгу", шедшую борт в борт с серой "девяткой". "Девятка" вдруг затормозила и задним ходом подъехала ко мне. Я потом вспомнила водителя -- это твой стажер, Славка Титов.
-- Кто, кто?! Титов?! Так он же... Постой, когда это было? -- Сашка взволнованно тер виски, потом стукнул рукой по лбу. -- Вспомнил! После похорон деда он приходил ко мне, спросил, не надо ли чем помочь. Посидели, поговорили за жизнь. Пошел я его провожать. Подошли к остановке, а там этот черный "паук" стоит. Славка посмотрел на машину и говорит: "Странно, опять эта машина. Что-то часто она стала путаться под ногами у меня -- не к добру это. Погляди, -- он показал на капот машины, -- погляди, какая чудная антенна. Я сроду такую не видел. Ты знаешь, -- он повернулся ко мне и сказал почти шепотом, -- я, кажется, знаю этого Зубчика..." Но он не успел досказать -- подъехавший троллейбус засигналил, и я повернулся туда: весь ожидавший люд валом повалил в открывшиеся двери. Я и не заметил, когда Славка отошел от меня.
-- Он что же, даже не попрощался с тобой?
-- Какое там, такая давка получилась, что меня чуть в троллейбус не затащили.
-- А почему он не на машине был?
-- Он сказал, что мотор барахлит. Я обещал посмотреть. Утром следующего дня поехал к нему, а соседи говорят, что он под машину попал. Якобы по пьянке. А он не пил совсем. И баб терпеть не мог.
-- У-у-у-у, -- завыла Марийка, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону.
-- Что с тобой, Марийка? -- Сашка взял ее за плечи.
-- Тебе плохо? Чем тебе помочь? -- нагнулся к ней Алексей.
-- Ребята, я же была с ним в Афгане, -- Марийка подняла голову, стряхнула набежавшую слезу. -- Я все время вспоминала, откуда мне знакомы его фамилия и лицо. Знала, что пути наши не пересекались. И вот теперь вспомнила. В госпитале на газетном стенде приклеили листовку с фотографией и статьей: "Жестокая расплата за самоволку". А суть в том: был свободный день, и солдаты раздобыли спиртное, выпили и решили поразвлечься немного, поупражняться в знании языка -- у ворот стояла арба, а в ней сидела местная женщина. Арба уехала, все ушли, а к вечеру Титов пропал. Появился он только через месяц -- сбежал из плена. Зверски издевались над ним -- оскопили (превратили в евнуха). Вот тогда и поклялся он в рот ни капли не брать спиртного. Ты хоронил его? -- Обратилась она к Сашке.
-- Хоронил. А кого -- неизвестно: вместо головы -- лепешка.
-- Вот как? Хорошая работа. Господи, что же у него такая страшная судьба! Я думаю -- тут две версии. Первая: пока ты отвернулся, они его затолкали в машину и увезли, а потом уже труп подложили под колесо машины. Вторая: ехали следом за троллейбусом и "вели" до дома, а потом совершили наезд. Но первая версия более вероятна.
-- Точно! -- воскликнул Сашка. -- Я слышал, как хлопали дверцы машины, и как она рванула с места.
-- Есть еще и третья, но... я пока не могу ее сформулировать. И, кажется, мы приблизились к самому эпицентру. Саша, почему ты утверждаешь, что этот милиционер -- сын начальника милиции?
-- Да понимаешь, тут такое дело было: мы со Славкой футбол смотрели на стадионе. Впереди нас два мужика чего-то не поделили, и начался скандал с мордобоем. Славка все крутился, прислушивался и старался разглядеть спорящих мужчин. К ним направились блюстители порядка и один из спорящих, увидев их, кубарем скатился вниз и скрылся. А у второго милиционер взял документы. Славка, как пружина, вскочил и носом в этот документ. А хозяин этого удостоверения повернулся к Славке и так посмотрел на него, что тот даже шарахнулся в сторону и весь как-то съежился. Потом быстро стал пробираться к выходу. Я за ним. Уже за воротами он сказал:
-- Кажется, я здорово влип.
-- А кто это был? -- спросил я.
-- Написано: Пашков Алексей Владимирович. Получается, что сын начальника милиции. Туфта.
-- Туфта?! -- удивленно переспросила Марийка. -- А он не объяснил -- почему?
-- Нет. Да он так рванул от меня к троллейбусу, что я и сообразить ничего не успел.
-- А рядом с тобой никого не было?
-- Я не обратил внимания.
-- А позже вы не затрагивали эту тему?
-- Да я его практически и не видел вот до того вечера. Мне теперь кажется, что он избегал меня.
-- Как он тогда сказал, кого он знает -- "Зубчика"?
-- Мне кажется, он оговорился: мы же обычно говорим "субчик".
-- Может быть, может быть, -- задумчиво произнесла Мария. -- Да, за свое любопытство он второй раз жестоко поплатился.
Они подошли к чугунной оградке и остановились. На самой макушке деревянного креста, который возвышался за невысокой мраморной плитой, сидел голубь. Он сидел тихо, молча смотрел на них и не улетал. Марийка достала из сумочки баночку с пшеном, поставила ее на столик и позвала:
-- Гуль, гуль, иди сюда. Заждался ты меня. Извини, дружочек, все дела, да дела. Вы знаете, когда бы я ни пришла, он всегда встречает меня -- видно, душа Лешина в нем. Вот, Саша, знакомься с Пашковым Алексеем Владимировичем, -- она расставляла коротенькие алые гвоздики в снежный холмик над гробничкой. На белом, нетронутом снегу они заалели, как пятна крови. -- Странно, сегодня годовщина, а никого не было у него. Что там у них случилось?
-- Если ты имеешь в виду начальника милиции, то его положили в госпиталь с сердечным приступом, -- Сашка рассматривал портрет молодого капитана, читал надпись, потом резко проговорил: -- Это что же такое получается -- человек десять лет спит вечным сном, а какая-то гнида ходит с его документами, позорит его имя?
-- Выходит так, раз Владимир Петрович попал в госпиталь. Не выдержало сердце солдата. Он же после Лешиной смерти сам напросился остаться там и два года оттрубил, как один денек.
-- Я знаю, -- тихо сказал молчавший все время Алексей.
-- Откуда? -- удивилась Марийка. -- Разве ты знаком с ним?
-- Да, знаком. Я написал письмо Лешке, а оно уже попало к Владимиру Петровичу. Вот он и сообщил о его смерти.
-- А почему я ничего не знала о тебе? И фотографии твоей не видела. Хотя Леша не любил фотографироваться. Он говорил...
-- Он говорил, что фотографии -- это вещдок, и когда-никогда они могут выстрелить, так? -- улыбнулся Алексей, глядя на портрет друга, а затем на Марийку.
-- Да, именно так он говорил, -- задумчиво произнесла Марийка. -- Подожди, ты -- Лешка-Близнец?!
-- Да, да, это я. Вот как довелось с ним встретиться. А вот ваша свадебная фотография у меня была. И когда ты села в машину, то я сразу решил встретить тебя после дежурства и поговорить. Да вот не получилось.
-- Ну, вот мы и размотали один клубок до конца. Пора и домой идти.
Марийка поправила один наклонившийся цветочек, стряхнула снег с памятника и вышла из оградки.
-- А второй клубок будет разматывать старший лейтенант Колосенок? -- загадочно спросил Алексей.
Марийка удивленно, с неподдельным интересом смотрела на Алексея: еще никто не знал о ее переходе на работу в аппарат МВД. Откуда он мог узнать?
Сашка вытащил из кармана бумажку, повертел в руках, и расхохотался, показывая ее Марийке:
-- Это что, в два часа я должен явиться к тебе на допрос?! Ну, ты и даешь! Еще мне осталось услышать, что и он тоже следователь и меня можно будет отправлять в дурдом.
-- Нет, друг, меня только сторожем можно взять, да и то в теплое помещение, -- пошутил Алексей.
-- Леша, а откуда ты узнал о моем переходе в аппарат МВД? -- Марийка продолжала с любопытством рассматривать улыбающегося Алексея.
Прогулка по свежему воздуху с морозцем была явно на пользу ему: лицо его порозовело, а темные бездонные глаза были хитровато прищурены.
-- Вчера у меня был Владимир Петрович. Долго мы с ним говорили. Вот он и сказал. Там с ним и случился приступ. Слушай, друг, а ты откуда узнал о его госпитализации? -- обратился он к Сашке.
-- Да я... -- Сашка смутился, не зная, что ответить.
-- Так он же частный Пинкертон. Он давно следит за их домом и за
самим Владимиром Петровичем. Он даже себе нашел помощников, -- Марийка с усмешкой посмотрела на Сашку.
Тот моментально покраснел, нагнул голову. Марийка рассмеялась:
-- Ты чего засмущался? Знаешь, Сашок, а я ей просто по-бабьи завидую -- она так преданна тебе и так влюблена. Ты не обижай ее.
-- Да хватит тебе, -- Сашка окончательно засмущался. -- Вон автобус, давай побыстрее доедем до машины, а то что-то ее там не видно.
-- Хорошо бы ее там не было, -- проговорила Марийка, вглядываясь вдаль.
-- Что? Это как так?! -- возмутился Сашка.
-- Вот что, садимся в автобус и слушать мою команду: если я не выхожу на следующей остановке, то едем в город.
Подъезжая к следующей остановке, они не увидели у гаражей их машины. Так они проехали до самого дома Михалыча, где у калитки стояла машина, а рядом с ней соседка Надя, девчушка лет пятнадцати. Увидев их, она заговорила с ходу:
-- Ой, да что это с вами случилось? Мы тут все переживаем, а баба Аня с Любашкой плачут. Это же надо -- гаишник машину пригнал и говорит, что штраф возьмут! Велел сразу к ним ехать.
-- Да не тараторь ты, беги, скажи, что мы живы и все в порядке, -- Сашка подтолкнул девчушку к калитке, а сам быстро открыл дверцу машины -- ключи были на месте. Мария заглянула в салон и присвистнула: там не было ее норковой шляпы и сумочки.