Коротаев Денис Геннадьевич : другие произведения.

Итак...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Перед вами - электронная версия моей главной книги стихов - Итак... (Можайск-Терра, 2001). Для Вашей лучшей ориентации в ней приводится также содержание книги с названиями всех ее стихотворений. Если после знакомства с этой книгой у Вас возникнет желание почитать предыдущую книгу Белые тени (Можайск-Терра, 1998) или последующую (Тосты для настоящих мужчин, АСТ-Пресс, 2001) - Пишите мне на dkkd@mail.ru или на denis_korotaev@yahoo.co.uk - и я обязательно Вам отвечу! А пока - приятного чтения!
  
   ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
   "Я не скажу вам, какой начинается век..."
  
   ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
   "Позвольте представиться, я - идиот..."
   "Я не раб твой, о, Боже..." .
   "Ну поставьте же крест на моей неуместной браваде!"
   "Нет, я живу не так, не так..." .
   "Не просите быть любезным..."
   "Я смертельно устал, я в пути уже многие мили..."
   "Который век нам спорить суждено."
   "My view is the negative photo..."
   "One can try to exist..."
   "Я помер (Господи, прости!)."
   МОНОЛОГ ЭМБРИОНА ("Ну же, люди, я - здесь...")
   "Не поднимайте головы! Не отрывайтесь от закуски!"
   К меценатам ("Не спешите вывешивать стяг победный...")
  
   МОЯ ВСЕЛЕННАЯ
   "О, как ты велика, моя вселенная!"
   "...А вы мне - "Уезжал бы хоть..."
   "Яблочный спас - диадема на темени..."
   "Да здравствует край мой, былинный и древний!"
   "Я люблю буридановость наших ослов..."
   "И это - Родина? Не верю..."
   "...А все же, милые, не надо..."
   "В королевстве моем не осталось веселых труверов"
   "Гипербореями, славами, русами..."
  
   ВДАЛИ ОТ МОСКОВИИ
   "Давай сбежим от суеты..."
   "Переезд, расписание, касса, буфет..."
   "Наверно, так заведено - живя в Москве, мечтать о Пскове..."
   Вологда
   "В Орле все так же, как в Орли..."
   "Я устал от вечных бед..."
   "Вчера на Пляс де Катедрале..."
   "...Мне лижут пятки древние моря."
   "Почти электрический зуммер цикад..."
   "Я хотел бы ворваться на берег с огромной волной..."
   "Пестрых камешков рагу..."
   "Поманите меня, поманите..."
   Деревня Вешки (поэма-репортаж)
   "Динь - Дон - Динь - Дон!"
  
   ОТ КРЕЩЕНИЯ ДО РОЖДЕСТВА
   Январь ("Косматых лет угрюмая эскадра... ")
   Февраль ("Молодая весна, мы похожи с тобой... ")
   Март ("Пятое марта. Воскресная нега.") .
   Апрель ("Я из дому вышел... Что было с морозом...")
   Май ("Май, безалаберный май не торопит свой бег...")
   Июнь ("Городская жара. Закипают мозги.")
   Июль ("В то огневое лето боги...")
   Август ("Вот и выпит океан, полный зелени и света...")
   Сентябрь ("То ли дыбится земля...")
   Октябрь ("Дождь усталый льет за ворот.")
   Ноябрь ("Ноябрь - природный неудачник...")
   Декабрь ("...И был декабрь - как междометие...")
   И снова - январь ("Крещенье. Гаданье.")
  
   А ЖИЗНЬ, КАК БУТЫЛКА, ПОЧАТА НА ТРЕТЬ...
   "Изменили мне амулеты. "
   Исповедь ("Не осуждай меня, Господь... ")
   "Мы покупаем новый год..."
   "Ах, да что ж это? Ах, да как же так?"
   "Я, верно, разучился понимать..."
   "Мне хочется верить, мне хочется петь..."
   "Не мне по нраву покой и леность..."
   "Уж лучше бы я пропил свой талант..."
   "Я не создан для жизни семейной."
   "Покуда не иссяк запас былых надежд.. . "
   "Мой легкий шаг едва ли тронет снег. "
   "На что мне памятник? Не надо.. . "
   "Я много ел и мало пил..."
   "Живи, не попрекая духом плоть..."
  
   О Б Р Е Ч Е Н Н Ы М Н А Ж И З Н Ь . . .
   "Деля награды и чины..."
   "Что вспомнится мне в тот неведомый день. .."
   "Я летел день и ночь..."
   "Слова любви неслышно падают с пера ль..."
   "Ивовый короб, качающий хлеб и свирель..."
   Коррида ("Итак, все сложено - от Торы до Таро...")
   "...А небо ушло погостить на денек."
   "И пляски бешеного норда..."
   "Слабый шорох голосов. Зеркала под паранжою."
   "Не верьте! Не верьте! Я знаю о смерти..."
   "Шурша нарядами атласными..."
   "Возьмите мою душу на постой!"
   "Труби, труби, последний ангел!"
   "О, сколько нас водится там, где нас водится тьма..."
   "Что нам делать, избывшим крест?"
   "Ну что я видел в том краю..."
  
   Я - МУЖЧИНА... ТЫ - НЕТ .
   "Можно кануть в оставленной проруби."
   "Ах, вы годы мои! До чего ж вы меня исковеркали!"
   "...Светел день, и погода - весенняя."
   "Утомлен дорогой мглистою..."
   "Вот, значит, и все. Уходя - уходи."
   "Я - мужчина, ты - нет..."
   "Нет, мы любим не просто так!"
  
   СВЕТ И ТОК
   Проводник ("Мне непонятна ностальгия.. .")
   "На закате, как в мираже..."
   "Я вас очень прошу - почитайте за высшую мистику... .")
   "Послушайте, маги, не скучно ли - пылью..."
   "Здравствуй, яблоко, я - Ньютон."
   "Я говорил ей - мы электроды..."
   "Странная терапия - крикнуть,врываясь в осень..."
   "Любимая! Взгляни на небеса!"
   "Ну что за дьявольский каприз..."
  
   КРОВЬЮ ДУШ ПО ГЛАДИ СУДЕБ...
   "Легко писать, когда ты нищ..."
   "...А время бросает нас дальше и дальше..."
   "Пой, музыка, пой, музыка..."
   "Я скажу вам со всей откровенностью..."
   "Я и рад сказать всерьез - было б настроение..."
   "Я могу написать то, что вы хотите... "
   "...Я увидел наверх..." (из Вал.Сорокина)
   Письмо "оттуда"
   "Конечно - дуэль!.. Ах, какое красивое слово..."
   "Мимо ЦУМа, мимо ГУМа ли..."
   "Крикнул "Боже всемогущий!" - Тишина."
   "День за днем, за часом час..."
  
   НИ ХРЕНА СЕБЕ - ДЕМОКРАТИЯ!
   "Я - заказанный город."
   Груз "двести" ("Горючее в норме. Закрылки на месте.")
   "Последнего века привычный итог..."
   "Уменьшив небо до размера малой форточки..."
   "Не сидите по домам, добры люди!"
   "Ни хрена себе - демократия!"
   Близнецы.
   "Нити сотен дорог замыкаются в круг..."
   "Мой город - мертв, но внешне - как живой."
   Так жить нельзя.
   "В этом городе, прежде тесовом..."
   "А Вас не прогоняли через строй..."
  
   ДИАЛОГИ С ЗЕРКАЛОМ .
   Танго.
   Я и мой клон.
   "Послушай, историк, вершитель судеб..."
   "На вокзале, уставшем от гула бесчисленных ног..."
   "А кто там летает? Послушай, послушай!"
   "Все смешалось, и в этой каше..."
   "Ну что же ты медлишь?"
   "Нити морщин - колеи на утоптанном лбу."
   "Он входит в дом бесшумно, словно ночь..."
   =============================================================
   В М Е С Т О П Р Е Д И С Л О В И Я
  
   * * *
  
   Я не скажу вам, какой начинается век.
   Я не умею гадать по крапленой колоде.
   Я - человек. Это слово сегодня не в моде.
   Но я твержу все равно - человек, человек.
  
   Да, я не видел хрустальное кружево Анд.
   Да, я не слышал тибетские мудрые сутры.
   Но я умею во мраке предсказывать утро
   И на досуге листаю небес фолиант.
  
   Я не спою вам - паршивый Бог дал баритон,
   И не спляшу, к потолку поднимая колени,
   Но я спасу ваши души от скуки и лени.
   Да, я спасу, попросите же только о том.
  
   Нет, я не буду лукавить и эдак, и так,
   Вас, занятых, отвлекая от дела и быта,
   Но я скажу вам то слово, что ныне забыто.
   Я говорю. Я уже начинаю. Итак...
  
   =============================================================
  
   О Т П Е Р В О Г О Л И Ц А
  
   * * *
  
   Позвольте представиться, я - идиот,
   Сбежавший без всяких причин
   От криков восторженной челяди, от
   Пожизненной драки за чин,
  
   От дюжины вдов и двух дюжин детей,
   От почести пасть на войне,
   От трех гильотин, ста нелепых смертей,
   От урны в Кремлевской стене,
  
   От бюста на Родине, от муляжа
   В музее какой-то мадам,
   От пахнущей пивом подстилки бомжа,
   От джинна по кличке "Агдам",
  
   От кепочки мэра, от рясы попа,
   От свиста меча палача,
   Тюремного шмона, балетного па,
   Штандарта, герба, кумача,
  
   От права расстреливать десять из ста,
   От сотого места в строю,
   От немощной тени на фоне креста,
   От хлопанья крыльев в раю,
  
   От мантии гуру, от клички "козла",
   От просьбы "Подайте пятак",
   От финки, что всажена кем-то со зла,
   От пули, что пущена так,
  
   От шпаги, пронзившей порочную честь,
   От ножен, пригревших кинжал,
   От яда, петли, да вестимо ли - счесть
   Все то, от чего я сбежал,
  
   И то, от чего мне еще надоест
   Гонять по земле, где давно
   Среди миллиардов расхватанных мест
   Свободно всегда лишь одно.
  
   * * *
  
   Я не раб твой, о, Боже,
   Да и все мы - не стадо.
   Этот миф для кого же?
   Ну, не надо, не надо!
  
   Мне заказано место
   У подножия трона,
   Но и ты, если честно,
   Не похож на патрона.
  
   До смешного охочий
   Да на выдумку частый,
   Не прораб ты, а зодчий,
   Не пастух ты, а пастырь,
  
   Одиноко бредущий
   По вечернему небу,
   И тенистые кущи,
   И земную потребу
  
   Вопреки начертанью
   Променявший однажды
   На мирские скитанья
   И духовную жажду,
  
   На служение долгу
   И покорность идее...
   Не о том ли так долго
   Ты твердил Иудее?
  
   Но и ждущими свыше
   Не иначе, как чуда
   Так и не был услышан
   За молитвенным гудом.
  
   И, вторично распятый,
   Удалился тропою,
   На которой когда-то
   Я увижусь с тобою,
  
   И воскликну, итожа,
   Высшей тайны причастен:
   "Я не раб твой, о, Боже! -
   Оттого и несчастен..."
  
   * * *
  
   Ну поставьте же крест на моей неуместной браваде!
   Ну поставьте же крест, не стараясь понять, отчего
   Я живу и живу с этом миром как будто в разладе,
   Не спеша присягать мимолетной планиде его.
  
   И не то, чтобы сердце сковала проклятая леность,
   И не то, чтобы резала бок, не жалея, шлея...
   Просто, миру умея простить очевидную бренность,
   Не желаю признать, что вот так же истлею и я.
  
   Да, я вечен, как жид, как огонь, и как кризис в России!
   Да, я снова и снова твержу, что вовек не умру,
   Приходя вновь и вновь в Ваши сны из полуночной ини,
   И опять и опять превращаясь в туман поутру...
  
   Что с того, что не слишком удачен, невечен, непрочен
   Этот мир, сотворенный из наспех подобранных слов?!
   Он не очень красив и немолод, зато - непорочен
   От наземных твердынь до небесных ажурных основ.
  
   Те же, кто приносили ему то ли дань, то ли жертвы,
   И поныне лежат на ступенях его алтаря.
   И уже не сказать, то ли живы они, то ли мертвы,
   То ли мир пошутил, бескорыстно бессмертье даря.
  
   Но я вечен, как жид, как огонь, и как кризис в России,
   Но я снова и снова твержу, что вовек не умру,
   Приходя вновь и вновь в Ваши сны из полуночной сини,
   И опять и опять превращаясь в туман поутру...
  
   * * *
  
   Нет, я живу не так, не так -
   Не лучший муж, неверный сын,
   И неразменный мой пятак
   Теперь не больше, чем алтын.
  
   Нет, я пою не то, не то,
   По вдохновению и без,
   И в этом новом шапито
   Играю старый полонез.
  
   Нет, я люблю не тех, не тех -
   Ценитель душ, противник масс,
   Дитя возвышенных утех
   На фоне клоунских гримас.
  
   Но если б только мне уйти
   Из этих стен туда, туда,
   Где философия пути
   Прости, как пресная вода,
  
   Где, своевольна и быстра,
   Река пронзает ткань лугов,
   Где запах дальнего костра
   Милее запаха духов.
  
   Сквозь бездорожие и тьму,
   Неясной силою несом,
   О, как бы я бежал к нему,
   Когда бы то - не сон, не сон...
  
   * * *
  
   Не просите быть любезным -
   Не подам вам ни гроша -
   От стояния над бездной
   Пообветрилась душа.
  
   Не просите быть хорошим,
   Благородным удальцом -
   Ежечасно видя рожи,
   Не обвыкнуться с лицом.
  
   Что-то сердце стало глухо
   К благодати и добру:
   Дайте мне с размаху в ухо -
   Я вам оба оторву!..
  
   * * *
  
   Я смертельно устал,
   Я в пути уже многие мили,
   Я иду день и ночь
   По векам, племенам и мирам.
   Я - неведомый вам
   Невредимый невидимый киллер,
   Что избавит в момент
   От старения, боли и драм.
  
   Этот скоро умрет,
   Этот станет бессильным калекой,
   Этот просто устал
   От печалей и бед без конца.
   Я приду в свой черед -
   Добровольно врачующий лекарь,
   Вместо суетных клятв
   Верный вечному слову творца.
  
   Не ищите меня,
   Не препятствуйте мне и не льстите.
   Я понять не могу
   Вашей тяги к предсмертным торгам.
   Я - не знающий ложь
   Неизбежный неистовый мститель,
   Воздающий сполна
   И клевретам своим, и врагам.
  
   И на всех языках -
   От аварского до суахили -
   Мое имя звучит
   Как надежда на лучший итог.
   Я - неведомый вам
   И целитель, и мститель, и киллер,
   Я - неведомый вам
   Непонятный непонятый Бог...
  
   * * *
  
   Который век нам спорить суждено.
   Который век все яростнее речи.
   Откуда мы - не все ли нам равно,
   Чем лучше Синегорье Междуречья?
  
   Кто пращур наш - Сварог иль Иисус?
   И как нас звать - Славяне или Русы?
   Ответит всяк на свой капризый вкус,
   Но как порой разнятся наши вкусы!
  
   Кто говорит - нам много тысяч лет,
   Кто говормт - одно тысячелетье.
   Иной речет - мы пасынки планет,
   Иной - о, нет: обещанные дети.
  
   Нас назовут нездешним "Иоанн",
   Лета сочтут по шрамам и морщинам,
   И до поры погрузится в туман
   Наш давний спор без толка и причины.
  
   Мы - те, кто есть, а что до остальных -
   Не им судить о наших русских спорах,
   Им - тени стен, бетонных и стальных,
   А нам - ветра на северных просторах.
  
   Мы - те, кто есть. Иного не дано.
   Так отчего, оттачивая речи,
   Который век нам спорить суждено -
   Чем лучше Синегорье Междуречья?..
  
   * * *
  
   My view is the negative photo,
   My trip is the edge of the knife.
   According to personal motto
   I walk through the gloom of the life.
  
   I walk through the hollos of crows -
   The slave of unrichable stars -
   I'm strange in the countless rows
   Of imbecile posters and cars,
  
   In feast of the crusified logic,
   In every illicit affair...
   I'm lamb till the end of the orgy
   And ruffian during the prayer...
  
   * * *
  
   One can try to exist
   Out of time, out of space.
   One can try to persist
   Doing pleasurable face.
   One can try to reinforce
   Bygone image and style...
   Such endeavours can cause
   Just a lamentable smile.
  
   One can try to possess
   Any money and state
   Getting noisy success,
   Gloring wisdom of fate.
   One can try to procure
   Playing honorable rile
   For a slave to ensure
   Just a lamentable smile.
  
   One can try to remain
   On the edge of the fault
   Hunting miracle flame
   In the depth of the soul.
   One can value the life
   By the overcome miles
   For the lambs to derive
   Just a lamentable smile.
  
   * * *
  
   Я помер (Господи, прости!).
   Лежу в гробу, весь в черно-белом.
   Лети, душа моя, лети! -
   Я был тебе не лучшим телом.
  
   Я изводил тебя, как мог.
   Взять даже внешность, например хоть:
   Подслеповат и кривоног,
   К тому же - кариес и перхоть.
  
   Добавим волосы в ушах
   И скарлатину в раннем детстве...
   Едва ли ты, моя душа,
   Мечтала о таком наследстве!..
  
   А я все жил (каков подлец!),
   И нате - помер благородно...
   Душа, пойми ж ты, наконец -
   Теперь свободна ты, свободна!
  
   А то ведь я еще блудил
   И тешил водкою утробу...
   Так что ж ты плачешь на груди
   И причитаешь подле гроба?
  
   Лети, душа! Отверзта клеть.
   Исчезли прежние оковы.
   Ты плачешь - некуда лететь?..
   А ты найди себе другого!
  
   Зайди на сайт, слетай в кабак,
   Сходи на бал "Кому за тридцать".
   Ну сделай этот первый шаг,
   Не то - увязнешь во вдовицах.
  
   Но не подумай повторять
   Ошибок прошлого удела
   И не влюбляйся вдругорядь
   В свое потрепанное тело!..
  
   * * *
  
   Ну же, люди, я - здесь,
   Невесомый, как дымка лесная,
   Из греха и любви
   Я пришел, а вернее - возник.
   Та, в которой я есть,
   Ничего обо мне и не знает,
   Но узнает вот-вот -
   Через день, через час, через миг.
  
   Но я все-таки есть!
   И на вами неслышимой ноте
   Я еще не пою -
   Источаю молитву свою:
   Через сорок недель
   Вы меня как-нибудь назовете...
   Назовите меня!
   Как-нибудь, как придется - молю!
  
   Но я все-таки есть!
   И, пока я еще не за бортом,
   Я взываю не к вам -
   А, скорее, к создавшему вас.
   Что за глупая честь -
   Зваться гением лишь до аборта!
   Что за пошлая казнь -
   Умереть, не открыв даже глаз!
  
   Позовите меня!
   Пусть я стану и толстым, и лысым,
   Пусть я стану хромым
   Или подслеповатым чуть-чуть,
   Но я буду судьбой
   В эту книгу однажды записан...
   Позовите меня!
   Назовите меня как-нибудь!..
  
   * * *
  
   Не поднимайте головы!
   Не отрывайтесь от закуски!
   Я не поведаю, увы,
   Вам ровным счетом ни черта,
   Что бы не знали вы досель, -
   Лишь поприветствую по-русски
   Вином, похожим на кисель,
   И водкой, пресной, как вода.
  
   Не принимайте нас всерьез!
   Мы - словоблуды, лицедеи,
   Рабы давно забытых грез,
   Красивых женщин и вина.
   Мы - повелители умов,
   Но не носители идеи,
   Что к нам приходит из томов
   Толстого или Куприна.
  
   А время бьет наверняка,
   И ночь потворствует потерям,
   И снова красная река
   В слезой оставленных глазах,
   Но если мы уже в пути,
   И если мы во что-то верим,
   То это Нечто не найти
   На рукотворных образах.
  
   Мы не нарушим царство их,
   Но и пленимся им едва ли.
   Мы разойдемся при своих,
   Смывая святость или грим,
   Но все конечно же не зря,
   И то, что мы недосказали,
   При свете нашего огня
   Увидит новый пилигрим...
  
   * * *
  
   Не спешите вывешивать стяг победный,
   Будто нас не осталось на этом свете:
   Мы еще не накрылись посудой медной,
   Но уже подписали свое бессмертье.
  
   Прокуроры вы наши и меценаты,
   Повелители бизнеса и искусства -
   Вы еще нас растащите на цитаты
   И расставите по миру наши бюсты.
  
   Да, вы слепы сейчас, но, прозрев когда-то,
   На похмельном пиру ли, на постной тризне,
   Превратите в момент в имена и даты
   Наши ставшие вашим гешефтом жизни.
  
   И не надо вам ныне глядеть игриво,
   Дескать, что они могут, юнцы-амебы,
   Вы еще нам поклонитесь в хвост и в гриву,
   И еще нас прославите, хоть у гроба,
  
   И еще нам споете свои стихири,
   Приглушив на минутку все "хали-гали",
   Похоронные хари склонив, как гири,
   Харакири не сделав себе едва ли,
  
   На скрижали навесив брюнетку-ленту,
   Наши строки завоете дружным хором,
   И, провидя весь ужас сего момента,
   Мы живем втихаря и умрем не скоро...
  
  
   =============================================================
  
   М О Я В С Е Л Е Н Н А Я
  
   * * *
   О, как ты велика, моя вселенная!
   За день пройти - и то ведь не управиться.
   Блаженствую коленопреклоненно я.
   Поймите же: она мне просто нравится.
  
   Придешь, бывало, к ней в унынье горестном,
   И в сердце ощущение обронится,
   Что Солнце встало где-то под Егорьевском,
   А сядет - в аккурат за город Бронницы.
  
   И близостью ли света благодатного,
   Лазурною ли завесью над поймою,
   Наполнится душа, до блага жадная,
   И небо растворит былую боль мою.
  
   И будет звонок бор за Белым Озером
   И тучи поплывут скирдами сенными.
   Ах, если бы не этот рев бульдозера,
   Страшащий, что ни день, мою вселенную!
  
   А все-таки, она пока огромная,
   Шумящая, поющая, кричащая,
   Таящая то затиши укромные,
   То гати непролазные таящая.
  
   А Вам, лучами истины украшенным,
   Чихнуть без воли звезд и то не смеющим,
   Скажу: А мой-то мир - поболе Вашего
   И мера у него - парсеки те еще.
  
   Сраженные невежеством, бесспорно Вы
   Посыпете арканами нетленными.
   А мне то что? Пожалуйте в Загорново:
   Приедете - померимся вселенными.
  
   Приедете - серьезные, капризные
   И, чакрами стуча, как кастаньетами,
   Нахмуритесь унылыми харизмами,
   Завоете: "Карету мне, карету, мол!.."
  
   Отважитесь искать дорогу сами, но
   Со всех сторон одну лишь чащу встретите.
   Я так хотел бы Вашим быть Сусаниным...
   Ну что же Вы, месье, ко мне не едете?..
  
   * * *
  
   ...А вы мне - "Уезжал бы хоть
   В края, что навещал Господь!"
   А я печалью-завистью
   Пока что не томим,
   Хоть в мире на все сто кино,
   А я торчу в Ростокино
   И о мазутной Яузе
   Слагаю этот гимн.
  
   И пусть окрест обители
   Взывают искусители,
   В свой рай из мира грешного
   Маня меня зазря
   То схимами, то схимками,
   А я в соседстве с Химками
   С холма Левобережного
   Плюю на долларя.
  
   И пусть в суме останки, но
   Мне нравится Останкино,
   И пусть уставы строги, но
   Мне любо Строгино.
   А сколько нас - невольников
   Лосиного, Сокольников,
   Осиново-осеннее
   Смакующих вино!..
  
   Я знал, уж и не счел кого
   Из Тушино и Щелково,
   Кому уехать за море -
   Как выпить лимонад.
   Но в старом, новом свете ли
   Пока еще не встретили
   Такое же соцветие,
   Такой же вот закат.
  
   А в мире все - как ранее:
   На севере - сияние,
   На западе - уныние,
   На юге - благодать,
   Красиво - на востоке, но
   А я живу в Ростокино,
   Где до мазутной Яузы -
   Конечностью подать.
  
   А на исходе вечера,
   Когда уснут наречия,
   И сны пойдут по комнатам,
   Дрожа на сквозняке,
   Все так же верить хочется,
   Что где-то там, за рощицей,
   Плывет, качаясь, лодочка
   По Яузе-реке...
  
   * * *
  
   Яблочный спас - диадема на темени
   Благословенной страды.
   Кроет земля, разрешаясь от бремени,
   Яблочным градом сады.
  
   Гулко несутся по скату, по желобу,
   Игристым соком полны,
   Не доверяя ни возу, ни коробу
   Эхо минувшей весны.
  
   Выйди на улицу - стылую, зяблую,
   Где не во сне - наяву
   Падают звезды, как спелые яблоки,
   Прямо в сырую траву.
  
   Стой не дыша и смотри, зачарованный
   Кратким безвластием лет,
   Как под созвездием Малой Антоновки
   Борются ночь и рассвет...
  
   * * *
  
   Да здравствует край мой, былинный и древний!
   Да здравствует край мой, хмельной и нескучный,
   Где что ни лягушка, то - метит в царевны,
   Но что ни царевна, то - станет лягушкой.
  
   Да здравствует край мой, опившийся былью,
   Да здравствует край мой, святой и убогий,
   Где, вмиг отвинтив бесполезные крылья,
   Ковру-самолету приделали ноги.
  
   Да здравствует край мой, смиренный, но гордый,
   А здравствует край мой, увы, как умеет,
   И каждые грабли повенчаны с мордой,
   И что выбираем, то нас и имеет.
  
   Да здравствует край мой, но странным здоровьем,
   Да здравствует край мой, где все мы болеем,
   Где вечную боль называя любовью,
   Пою свиристелью в ее кабале я.
  
   Да здравствует край мой, затерянный где-то
   Меж адом земным и космическим раем,
   Да здравствует то, что устами поэта
   Зову я МОИМ, а не ЭТИМ ВОТ краем!..
  
   * * *
  
   Я люблю буридановость наших ослов,
   Я люблю валаамовость наших ослиц,
   И пожар не познавших значения слов,
   И латунь не испорченных разумом лиц.
  
   Я люблю гиппократовость наших речей,
   Наших клятв и обетов березовый дым,
   Где великий поэт умирает, ничей,
   И седой небожитель страдает, гоним.
  
   Я люблю приснопамятность наших вождей,
   Что понятливы чуть, а орудуют всласть,
   Гениальную дурь их убогих идей
   И растерзанных бунтов разъятую пасть.
  
   Я люблю наблюдать долгий северный год
   Карнавал, где за маской не видно лица.
   Я люблю это пряное блюдо - народ,
   Хоть иному по вкусу милее маца,
  
   Хоть иному обрыдли давно и навек
   И отринутый ум, и наследственный стресс
   В этом странном краю неприкаянных рек,
   Где, не зная глубин, не увидишь небес;
  
   В этом странном краю говорливых лесов,
   Где полуденный воздух пьянит, как вино,
   Где душа нараспашку, а дверь на засов,
   И неправы любые пророчества, но
  
   Мы нескушно живем и уйдем не за так,
   Полземли прихватив заедино с собой,
   Променяв до того неразменный пятак
   На фальшивый, но милый душе золотой.
  
   А пока это небо не рухнуло ниц,
   И достало душе и страданий, и слов,
   Я люблю валаамовость наших ослиц,
   Я люблю буридановость наших ослов...
  
   * * *
  
   И это - Родина? Не верю,
   Что лишь уныние и страх,
   Лишь обозленность и потери
   В огнем покинутых глазах.
  
   И примириться не смогу я
   C роскошной этой нищетой.
   Я все же знал ее другую -
   И выше той, и чище той,
  
   Что попрошайкой в переходе
   Сидит у мира на краю.
   И в отрешении выводит
   Молитву тихую свою...
  
   Неужто это было с нами -
   Лихая стать, святая честь?
   И что кому придет на память -
   Теперь воистину Бог весть:
  
   Кому-то - бабий плач истошный,
   Кому-то - срам, кому-то - Храм,
   То телогрейка, то - кокошник,
   То хлеб с соломой пополам.
  
   То дым родного пепелища,
   А мне как символ этих мест -
   Деревья, что с рожденья ищут
   Слепыми кронами норд-вест;
  
   Шумят, качаются нелепо,
   По небу листьями шурша,
   И не узнают, ибо слепы,
   Что так незряча и душа.
  
   Вздыхают, головы понурив
   Как будто в этом их вина,
   И пишут, пишут на лазури
   Моей России письмена...
  
   * * *
  
   ...А все же, милые, не надо
   Мою страну в угоду схемам
   То называть исчадьем Ада,
   То величать земным Эдемом.
  
   Стенают, охают, а им бы
   Постичь рассудком небогатым:
   Мы слишком молоды для нимба,
   Но слишком стары для стигматов;
  
   И от Катуни до Хатыни
   Вчера, сегодня, завтра с нами -
   Демисезонные святыни,
   Переходящие, как знамя.
  
   В своем усердии убогом
   Нам нет ни меры, ни покоя,
   И тот, кого равняли с Богом,
   Еще сравняется с землею;
  
   И тот, кому вверяли души,
   Еще сгорит на мелкой краже,
   Сварив из сказочного куша
   Червонец на перепродаже;
  
   И тот, кому слагали оды,
   За кем пошли бы без раздумий,
   По милой прихоти природы
   Продолжит ряд облезлых мумий.
  
   Теперь уклад и мил, и мирен,
   И жизнь сочится еле-еле,
   Но крыши нынешних кумирен
   Уже намечены в прицеле.
  
   И снова - маяться у края,
   Таская святость, словно гири,
   Себя от скуки избавляя
   Почти удачным харакири...
  
   * * *
  
   В королевстве моем не осталось веселых труверов.
   Спросишь - как, мол, дела, а в ответ - то работа, то печень.
   Мы уже не поем, да и сказку не примем на веру,
   Только вера ушла и, увы, заменить ее нечем.
  
   В королевстве моем Красной Шапочке дали кредитку,
   Да и Серому Волку все более нравится "Чаппи",
   Белоснежка пробила для гномов оптовую скидку,
   И у троллей все дело отныне в "у.е.", а не в шляпе.
  
   В королевстве моем овдовели крылатые феи,
   Разучились летать и торгуют на рынке укропом.
   Волк и шестеро братьев-козлов подались в корифеи,
   А седьмой представляет Державу в Совете Европы.
  
   В королевстве моем люди жили всегда, как умели,
   И добро за гроши за добро никогда не считали,
   А теперь рады разве бочонку дешевого эля,
   Так что вечером трезвого жителя встретишь едва ли.
  
   В королевстве сказившихся - тьма, да сказителей мало,
   И последний придворный поэт утонул в раболепстве.
   Вот и все. Тут и сказке конец, но случись все сначала -
   Разве было бы что-то иначе в моем королевстве?..
  
   * * *
  
   Гипербореями, славами, русами
   Нас величали заезжие бахари.
   Мы ли не славные? Мы ли не русые?
   Мы ли не ратники? Мы ли не пахари?
  
   Все нам подходит, как листик инжировый
   Нежному месту далекого пращура.
   Мы ли не босые? Мы ли не сирые?
   Мы ли не нищие? Мы ли не падшие?
  
   Кармы ли, рока ли пестрые полосы
   В пряжу унылую веком сплетаются.
   Жаль, что темнеют со временем волосы,
   Но и грехи понемногу смываются.
  
   Не рождены ни рабами, ни трусами,
   Стовековою судьбой успокоены -
   Мы ли не славные, пусть и не русые?
   Мы ли не пахари, хоть и не воины?
  
   Так и живем - то по краю, то по небу -
   Новой Пангеи зеваки беспечные.
   Полно Вам спорить - оставьте хоть что-нибудь,
   Что не изменит нам на веки вечные,
  
   Что оградит от попрания вкусами
   Те имена, коих мы удостоены -
   Некогда - славные, некогда - русые,
   Некогда - пахари, некогда - воины...
  
   =============================================================
  
   В Д А Л И О Т М О С К О В И И
  
   * * *
  
   Давай сбежим от суеты
   Туда, где бьет веселый бубен,
   Туда, где Рокотов и Шубин
   Творят во имя Красоты.
  
   Давай отправимся туда,
   Где звуки властны над равниной,
   Где Чесноков и Гречанинов,
   Челеста, флейта и дуда,
  
   Где духов утренних жилье,
   Таких загадочных и разных,
   Но суета, увы, заразна,
   А мы - носители ее.
  
   Не доверяй свои мечты
   Унынью, лени и рутине.
   Пусть наше место в карантине -
   Давай сбежим от суеты!..
  
   * * *
  
   Переезд, расписание, касса, буфет,
   Дом культуры с субботними танцами,
   На облезлой стене транспарант "Туалет",
   Словно это - название станции.
  
   Каждый день в семь утра появляется пес
   На перроне из струганных досточек
   Посмотреть - может быть, бог собачий принес
   Килограмм непоглоданных косточек.
  
   Бог собачий пока что не жалует пса,
   Без того и худого, и хворого:
   То кусок беляша прилетит, то хамса
   Из окна проходящего скорого.
  
   Вот и рельсовый стук скоро сходит на нет,
   И вагоны сливаются с дачами...
   Озадаченный пес долго смотрит им вслед
   И вздыхает почти по-собачьему.
  
   Он бы тоже не против - рвануть на Кавказ
   В благодатное утро весеннее.
   Он бы шерстью оброс и кого-нибудь спас,
   И медаль получил за спасение,
  
   Он бы в теплой волне утопил своих блох,
   Он бы сучку нашел беломордую...
   Отчего ж машинист, чтоб он с голоду сдох,
   Едет вновь мимо песьего города?..
  
   Сердце бьется не тише вагонных колес,
   И всю ночь, вторя ветру недужному,
   В привокзальных кустах заливается пес,
   На луну завывая по-южному...
  
   * * *
  
   Наверно, так заведено -
   Живя в Москве, мечтать о Пскове
   И разбивать сто тысяч "но"
   О зов всеведающей крови.
  
   Однажды выбраться сюда
   И слышать где-то в Завеличье,
   Как тихо молится вода
   И мастерятся гнезда птичьи;
  
   Осесть навек в один из дней,
   Слагать стихи прекрасной бабе,
   Удить для кошки окуней
   И кончить жизнь в твоем захабе,
  
   Вдыхая благовест церквей,
   Чей купол выше горизонта,
   И ощущать в руке своей
   Пудовый груз меча Давмонта;
  
   Последних дней веретено
   Крутить неспешней карусели...
   Наверно, так заведено...
   Да только мне ли это, мне ли,
  
   Когда столичная печать
   Уныло властвует во взоре,
   И впору ссылкой величать
   Мое родное семигорье;
  
   Когда пристало, словно встарь,
   В немом усердии молиться:
   Услал бы, что ли, государь
   Меня подальше от столицы...
  
   * * *
  
   В краю, где больше банек, чем дворов,
   Где огород - единственный кормилец,
   Где, слово охраняя от воров,
   Жил мой всегда хмельной однофамилец;
  
   В краю, где солнце светит и святит,
   Где радуга длиной в два горизонта,
   Так ярок цвет и непривычен вид,
   Что запросто воскликнешь - "Вот он - сон-то!";
  
   В краю, где лес - и друг, и враг, и бог,
   Где голос в чаще чище, глубже, глуше,
   Проходит ночь по волоку дорог,
   По-черному протапливая души.
  
   Не то, чтобы горюю и грущу,
   Но я, идя дорогою другою,
   Зачем-то в небе радугу ищу
   И окаю лукавою строкою...
  
   * * *
  
   В Орле все так же, как в Орли -
   И та же грязь, и карма та...
   Шобле приятнее Шабли,
   Но остается бормота,
  
   Но остается марш-бросок
   Из пункта "рай" до пункта "ад",
   От них почти на волосок,
   И ты - в строю, и ты - солдат,
  
   Перстом негибким жмешь курок,
   Спешишь вперед, покуда цел,
   И ждешь, когда поймает рок
   Тебя в оптический прицел.
  
   И не уйти из западни,
   И не сбежать из тех оков,
   Где календарь считает дни
   До отпущения грехов;
  
   Где свет неона - хоть куда,
   А свет божественный - померк,
   Где каждый день - опять среда,
   И только изредка - четверг;
  
   Где очаровывает звук:
   Аперитив, ареопаг...
   А чуть осмотришься вокруг:
   Куда ни кинь - везде ГУЛАГ;
  
   И можно биться об заклад,
   Что завтра будет, как вчера:
   Сперва - рассвет, потом - закат,
   Et Cetera, Et Cetera...
   ---------------------------------------------------
   *) и так далее (лат.)
  
   * * *
  
   Я устал от вечных бед
   И унылых разговоров,
   Мол, героев больше нет.
   Где Кутузов? Где Суворов?
  
   Где Димитрий и Козьма?
   Где Ослябя с Пересветом?
   Измельчали мы весьма,
   И воспрять надежды нету.
  
   Но, обиженный сполна,
   Я вскричу в похмельном раже:
   "Это чья же в том вина?
   Мы им всем еще покажем!"
  
   Собеседники - в бутыль,
   Мол, заврался, словно баба.
   Кто покажет? Уж не ты ль?
   Я в ответ: "А хоть и я бы!"
  
   И пойду я на пари
   На Париж походом ратным,
   Завоюю до зари,
   И к утру вернусь обратно.
  
   Погрешу и здесь, и там
   За порушенную веру,
   Заражу парижских дам
   Непарижской атмосферой.
  
   Потому что, хоть простак,
   Понимаю мозгом хилым:
   Что для русского - пустяк,
   Для нерусского - могила.
  
   Дамы ринутся гурьбой
   В церковь, кирху, синагогу,
   Добывая вразнобой
   Милость общества и Бога,
  
   А добыв - дадут обет
   И потом всенепременно
   Проведут остаток лет
   В трудоголии смиренной,
  
   Вынут серьги из ушей,
   Принакроются платочком
   И на всех своих мужей
   Не взглянут ни днем, ни ночью.
  
   А мужья сопьются вдым,
   Вырождаясь от бессилья,
   И земля предстанет им
   Не просторнее Бастильи.
  
   Ну а мне то что? К утру
   Я вернусь к жене и печи,
   И конечно же - совру,
   Что гулял неподалече.
  
   Растворюсь в потоке дел
   И забуду через годы,
   Как по пьянке одолел
   Европейские народы...
  
   * * *
  
   Вчера на Пляс де Катедрале
   Меня ажаны отодрали,
   А часом позже у Конкорда
   Два эфиопа дали в морду.
  
   Сегодня утром на Пигали
   Меня клошары напугали.
   Не принимаем ли за миф мы
   Извечный шарм французской рифмы?..
  
   * * *
  
   ...Мне лижут пятки древние моря.
   Иных уж нет, а те - одеты камнем.
   Упрашивают, голос мне даря,
   Надеются, а я, назло векам, нем.
  
   А мне бы говорить и говорить
   Слова любви, не сказанные кем-то,
   Но если я как прежде глух и нем, то
   Продолжу ли протянутую нить?
  
   Спою ли, как боролся Илион,
   Как рушились ворота Карфагена,
   Как бочка засолила Диогена
   И завтракал камнями Цицерон?
  
   Но что нам заклинания морей,
   Война богов и гибель Атлантиды
   В краю, где светский лев не больше гниды,
   А поползень поет, как соловей?
  
   Мне лижут пятки древние моря,
   Но хлипок бот, и пуст мой старый стапель,
   И только соль вальсирующих капель
   Ложится на чужие якоря...
  
   * * *
  
   Почти электрический зуммер цикад,
   Почти фантастический мрак за окном
   В краю, где безвременно умер закат,
   Вечерний огонь отложив на потом.
  
   Почти осязаема звездная пыль,
   Почти невесома громада небес
   В краю, где рассвет стережет Ай-Даниль,
   И спит под камнями седой Херсонес.
  
   И купол - что книга: попробуй, прочти,
   Коль скоро отважишься глянуть наверх
   В краю, гды беспечное слово "почти"
   Надежней неверного слова "навек".
  
   Где нет ничего на века, на года
   Рожденного враз, неизменного впредь,
   Где серые скалы разрубит вода,
   Чтоб, к морю пробившись, почти умереть,
  
   Но, в миг у брегов Алустанских ожив,
   Бросаться волной на усталый Ламбат,
   Недолгою песней в ночи заглушив
   Почти электрический зуммер цикад...
  
   * * *
  
   Я хотел бы ворваться на берег с огромной волной,
   Подставляя волне заостренные сушей бока,
   И разглядывать так, как должно быть, разглядывал Ной,
   Этот берег, призвавший его, чужака, чудака.
  
   Я хотел бы создать то начало далеких эпох,
   Где все твари - по паре, а я непременно один -
   Не совсем человек, но при этом совсем и не Бог,
   Всем живущим - товарищ, и лишь иногда - господин.
  
   Я хотел бы, хотел бы, хотел, но, увы, не могу -
   Мало сил, да господнее слово не липнет к устам,
   И стою, как непонятый Ной на пустом берегу,
   А все твари по паре давно разбрелись по кустам.
  
   Но фиаско мое - всем иным племенам оберег
   От ошибок былых, от неверно проложенных троп:
   Если не суждено в этот раз мне построить ковчег,
   Может быть, на земле в этот раз не случится потоп...
  
   * * *
  
   Пестрых камешков рагу
   И маяк, как белый фаллос,
   Отпечатанный в мозгу -
   Вот и все, что мне осталось.
  
   Через день я съеду вон
   От тенистых этих высей,
   Буду молод и влюблен,
   Небогат и независим;
  
   Буду галстуки носить,
   Словно висельник - удавку,
   И под умного косить,
   И читать Камю и Кафку;
  
   Буду шляться по Тверской,
   То по делу, то по скуке,
   Вспоминая день-деньской
   Пальмы, кактусы и юкки.
  
   А пока я - хоть куда:
   Ум Дюма, костюм Адама,
   И соленая вода
   Мне желаннее "Агдама";
  
   И, шагая наугад,
   Как Исус по глади пенной,
   Я немыслимо богат
   Всем величием вселенной;
  
   И семи земных чудес
   Мне волшебнее вовеки
   Этот берег, этот лес,
   Это небо, эти реки.
  
   И неведомо врагу,
   Что за дивное наследство -
   Пестрых камешков рагу
   И пожизненное детство.
  
   * * *
  
   Поманите меня, поманите
   В те края, где кромешен рассвет,
   Золотые тончайшие нити
   Протяните туда, где нас нет,
  
   Где, понуры, покорны, печальны,
   Под капель каучуковых слез
   Не по-нашему шепчутся пальмы,
   Ритуально роняя кокос.
  
   Поманите, и чартерным в среду
   Без сомнения и без стыда
   Я уеду, уеду, уеду,
   Полагая, что не навсегда;
  
   Схороню в одиночестве мир мой
   На некрополе сотен кровей,
   Осчастливлю безликую фирму
   Бестолковой работой своей;
  
   Пожелаю тепла и уюта,
   Словно барменом ставший лакей,
   И женюсь на девице из Юты,
   Говорящей свободно "O'Key...";
  
   Стану розовым, крупным, рогатым,
   Заучившим свое "ни гу-гу",
   И, конечно же, стану богатым,
   А счастливым, увы, не смогу;
  
   Стану нервным, сопьюсь тихой сапой
   Вдалеке от березовых вьюг...
   Оттого я не еду на запад,
   Оттого я не еду на юг...
  
   Поманите меня, поманите,
   И, услышав нелепый ответ,
   Помяните меня, помяните,
   Мол, рехнулся бедняга-поэт.
  
  
   В этот мир мы явились за разным
   И сполна получили свое...
   Вы не бойтесь, оно не заразно -
   Это тихое счастье мое!..
  
  
   Д Е Р Е В Н Я В Е Ш К И
   (поэма-репортаж)
  
   Утро. Платформа Вешки.
   Птичий трезвон в ушах.
   После столичной спешки
   Как не умерить шаг?!
  
   Как не взглянуть умильно,
   Как не вдохнуть взахлеб
   Сдобренный мягкой пылью
   Воздух лесных чащоб?!
  
   Лес, переполнен негой,
   Правит весенний фрак,
   Бурые слитки снега
   Прячет еловый мрак.
  
   Поле черно и голо
   После февральских вьюг.
   Путь из Москвы недолог -
   Семьдесят верст на юг.
  
   День - золотой, погожий -
   Быстро смиряет злость.
   Я здесь никто - прохожий,
   Странный, безмолвный гость.
  
   Я здесь не ферзь, не пешка.
   Я этой роли рад.
   Вот и деревня Вешки -
   Семьдесят старых хат.
  
   Мох на намокших ставнях,
   Вместо дороги - слизь,
   Словно совсем недавно
   Здесь не гремела жизнь.
  
   Время с тех пор застыло
   В струнах немых берез.
   Лишь за оградой хилой
   Плачет забытый пес,
  
   Лишь по дворам унылым
   Ветер гоняет смрад...
   Все это было, было -
   Семьдесят лет назад.
  
   Так не спеша и шел бы -
   Медленно, в никуда.
   Вдруг из-за тына шепот -
   "Кто ты? Зачем сюда?"
  
   Лгу наугад - "Напиться".
   Лгу к своему стыду.
   "Сам-то откель? Столица?" -
   Молча киваю. Жду.
  
   Взгляд - напряженный, липкий -
   Обухом бьет в упор.
   Тихо скрипит калитка -
   "Ну, заходи во двор..."
  
   Кофта. Поверх наброшен
   Некогда пестрый плед.
   Старый салоп изношен.
   Семьдесят с лишним лет.
  
   Солнечный день. Березы.
   В кружке вода - как лед.
   Чем не лубок? Но слезы
   Клеем связали рот.
  
   Сделал глоток. Хозяйка
   Хитрых не сводит глаз:
   "Что, с непривычки зябко?
   Это тебе не квас.
  
   Гость - он бывает всякий.
   Помню, тому пять лет
   Пил тут один да крякал.
   Сразу видать - поэт.
  
   Ты не из тех ли будешь?
   Впрочем, а что мне в том?..
   Горло, смотри, застудишь.
   Лучше, пошли-ка в дом..."
  
   Лужи у двери хаты.
   В сенцах навален хлам.
   Рыжие комья ваты
   Выбились из-под рам.
  
   Где-то пищит синица.
   Бабка вздыхает - "Да-а...
   Если б не эти птицы -
   Так и жила б одна.
  
   Знаешь, как пусто в доме,
   Ежели ночь длинна?
   Мой-то пять лет как помер.
   Да не его вина.
  
   Жили все больше честно,
   Все по-людски, в ладу.
   Только вот был он трезвый
   Семьдесят дней в году.
  
   Ну а как выпьет - рявкнет.
   А поглядеть - не грех...
   Что уж теперь-то? Жалко...
   Дабрый был человек.
  
   Как там у вас, в Престольной?
   В нашем худом краю
   Не по ее ли воле
   Семьдесят бед на дню?
  
   Что вам да тех печалей?
   Взять даже наш райцентр.
   Что ни щенок - начальник,
   Семьдесят лбов на метр.
  
   Сами здоровьем пышут.
   Мы же лишь знай, держись.
   Возраст - и тот распишут:
   Семьдесят лет на жисть.
  
   Если кто прожил боле -
   Вроде б уже как вор.
   Кто же не стар, но болен -
   Лучше б совсем помер...
  
   Мы-то потерпим. Рады
   Чем поддержать страну.
   Мы-то поймем - так надо...
   Только скажи - кому?.."
  
   Полдень. Платформа Вешки.
   Птичий трезвон в ушах.
   После столичной спешки
   Как не умерить шаг?!
  
   В чаще хрустит валежник.
   В мареве сна поля.
   Сколько таких вот Вешек
   Знает моя земля!
  
   Семьдесят дел - не бремя.
   Семьдесят бед - пустяк.
   Что здесь оставит время
   Семьдесят лет спустя?..
   1990-1995
  
   * * *
  
   Динь - Дон - Динь - Дон!
   Сколько кружил я вдали от Московии!
   Динь - Дон - Динь - Дон!
   Миром наелся до вязкой оскомины.
  
   Вист - Кон - Свист - Звон
   Душу глушили то банком, то мизером,
   Степь - Склон - Смех - Стон
   Обочь кружили затейливым бисером.
  
   Меж гор, где бор
   Тропы мостил опаленными листьями,
   В день "бис", в час "икс"
   Мне приоткрылась нехитрая истина:
  
   Рви нить, чем жить
   В Армагеддоне докучливой совести.
   Зла сеть грех длить.
   Вот и подходит конец этой повести.
  
   Раз в день, раз в день
   Мы покидаем объятья морфеевы,
   Сбыв лень, смыв в тень
   Прежние страхи, былые сомнения.
  
   Смей быть, брось ныть,
   Чтобы потом оправдаться не тужиться,
   Стань прям, пусть хлам
   Листьями кружится,
   кружится,
   кружится...
   Динь - Дон - Динь - Дон -
   Динь - Динь - Дон!
  
   =============================================================
  
   О Т К Р Е Щ Е Н И Я Д О Р О Ж Д Е С Т В А
  
   Я Н В А Р Ь
  
   Косматых лет угрюмая эскадра
   Медлительна, и жизнь за часом час
   Меняется, как фильм от кадра к кадру -
   Штрихами, незаметными для глаз.
  
   Все те же слякоть, брань и кривотолки,
   Все те же толпы нищих и калек,
   Засохшие юродивые елки
   Повержены и выброшены в снег.
  
   В трамвае толчея, и в мыслях - хаос.
   Обычный день... Лишь, гость издалека,
   Со всех витрин смеется Санта-Клаус
   Над сломленной гордыней двойника...
  
   Ф Е В Р А Л Ь
  
   Молодая весна, мы похожи с тобой, мы похожи -
   Мы приходим в дома, овдовевшие долгой зимой -
   И меняется день, что с утра еще был непогожим,
   И меняемся мы, расставаясь с бедой и виной.
  
   Так наследуют слуги привычки господ и в итоге
   Принимают их крест, заражаясь чужою судьбой.
   Молодая весна, я встречаю тебя на пороге
   И хочу рассказать, что я делал до встречи с тобой.
  
   В эту зиму хлопот, как и водится, было в избытке -
   Слишком мало снегов, слишком много холодных ночей,
   Но когда в феврале солнце плавило белые слитки,
   Я согрелся теплом этих робких, случайных лучей
  
   И запел, не щадя ни размера, ни слов, ни мотива,
   Заклиная тебя не остаться в далеком краю,
   И уже через миг неподвижному лесу на диво
   Легкий ветер унес эту вешнюю песню мою.
  
   Возвращалась зима, обнимая до боли, до дрожи,
   Но звучать и звучать этой песне без ритма и слов.
   Молодая весна, мы похожи с тобой, мы похожи,
   Как похожи слова вещих дум и пророческих снов...
  
   М А Р Т
  
   Пятое марта. Воскресная нега.
   Слишится шорох, на Темзе ли, в Пензе ль...
   Это лишь дворник, художник по снегу,
   Ставит весне запрещающий вензель.
  
   От океана и до океана,
   От сентября и почти что до мая
   Так он проходит, вальяжный и пьяный,
   Странную песню под нос напевая.
  
   В грубых портах и тулупе неярком,
   Пот утирая ладонью шершавой,
   Так он ступает безвестным монархом,
   Старой метлой поводя, как державой.
  
   И умолкают весенние горны,
   И замирают подземные воды,
   Снегом к ногам припадают покорно
   Прежде проворные силы природы...
  
   А П Р Е Л Ь
  
   Я из дому вышел...
   Что было с морозом -
   Теперь и не помню.
   Некрасов я, что ли?
   Но только восток
   Был особенно розов,
   Особенно чист
   И прозрачен до боли.
  
   Я из дому вышел...
   Простуженный город
   Отряхивал краски
   Последней метели.
   На улице пахло
   Землей и кагором,
   И зимние птицы
   По-вешнему пели.
  
   Я из дому вышел...
   Грядущее лето
   Еще почивало
   В березовой пуне.
   В такие часы
   И родятся поэты,
   А я опоздал
   И явился в июне,
  
   Когда все настало,
   И нечего больше
   Просить у природы
   На паперти жизни,
   Вот только бы спала
   Гнетущая боль же,
   Чтоб легче дышалось
   Беспутной отчизне.
  
   Вот только бы так же
   Горланили птицы,
   В свой мир увлекая
   Из будничной прели.
   Вот только бы снова
   Однажды родиться
   Таким же вот утром
   В начале апреля...
  
   М А Й
  
   Май,
   безалаберный май
   не торопит свой бег
   В край
   редких северных стай
   и медлительных рек.
  
   Век
   перед сенью аллей
   не склонил головы:
   Снег
   шелестит по шагрени
   усопшей травы.
  
   Звон...
   На листве, словно кровь,
   проступает роса.
   Стон...
   Под гипнозом ветров
   засыпают леса.
  
   Хруст
   побелевших цветов
   и продрогших стеблей.
   Грусть
   зимних сумрачных снов
   о далеком тепле.
  
   Новь
   разобьется о скалы
   седых облаков,
   Но
   в их ледовой опале
   не скроется зов.
  
   Кровь
   обернется слезою
   с усталых небес.
   Вновь
   от хмельного покоя
   оправится лес.
  
   Даль
   синью горных озер
   разольется окрест.
   Жаль -
   нам не радует взор
   свет неброских чудес,
  
   Жаль -
   мы как прежде в плену
   прагматических снов,
   Жаль -
   наша вера в весну
   лишь до первых снегов,
  
   И
   в криках птиц под шатром
   неземной бирюзы
   Мы
   ищем старческий гром
   отшумевшей грозы...
   гор.Остров, 1990 г.
  
   И Ю Н Ь
  
   Городская жара. Закипают мозги.
   Я иду по Москве и не вижу ни зги.
   Я не то, чтоб дурак, но я чувствую, как
   Я глупею.
   Нет, уж лучше сентябрь с бесконечным дождем,
   Чей нескорый финал мы уже и не ждем,
   Но идем торопясь через холод и грязь
   По аллеям.
  
   Нет, уж лучше - зима с этой волчьей тоской,
   Что грозит по ночам то крестом, то доской,
   То плитой гробовой, хоть ты вой, хоть не вой
   До рассвета.
   Нет, уж лучше - весна, позабывшая стыд,
   Что бездомным котом за окошком вопит
   И, карая тела, прогорает дотла
   Ради лета.
  
   Как мы любим все то, что не здесь, не сейчас,
   То, что там, далеко, не при нас, не про нас,
   Как всегда подавай нам тропический рай
   Без исхода.
   И на эту мольбу управдомы земли
   Дали столько тепла, сколько только могли.
   Отчего ж это мы захотели зимы
   В центре года?
  
   И Ю Л Ь
  
   В то огневое лето боги
   Забыли землю, и она,
   Теряя разум в этом смоге,
   Страдала больше от изжоги,
   Хирела, сохла, и в итоге
   Была почти обречена.
  
   А облака, всегда докучны,
   Нечасто баловали свод
   И были немощны и штучны,
   А не решительны и тучны,
   И все твердили ненаучно:
   "Такой уж год, Такой уж год..."
  
   И вот одно из этих редких
   Небесных зданий за рекой
   То растревожит громом ветки,
   То подметет листву в беседке,
   То постучит в окно к соседке
   Корявой яблочной рукой.
  
   Который час без толку длится
   Сухая, нервная гроза,
   И туча скалится и злится,
   А ей излиться бы, излиться,
   Чтоб с неба падала водица,
   И пили колос и лоза.
  
   Но за рекою стало тише,
   Гроза уходит на восток,
   Недвижный лес почти не дышит,
   Слегка потрескивают крыши,
   И только радугу колышет
   Сухое марево дорог...
  
   А В Г У С Т
  
   Вот и выпит океан, полный зелени и света.
   Снова росы по утрам, снова небо далеко.
   Вот и скисло молоко остывающего лета,
   Это пахнущее сеном молоко.
  
   Вот и ночи посвежей, вот и стали дни короче,
   Но зато - какой рассвет, но зато - какой закат!
   Это август-вертопрах всем бессонным счастье прочит,
   Промотавши то, чем прежде был богат.
  
   Вот и вымыт небосвод тихим ливнем звездопада,
   Вот и яблоко и мед развенчали под орех.
   А что скисло молоко - так и надо, так и надо,
   Но зато - хватило творога на всех.
  
   Вот и сказочке конец, и у шулера рукав пуст.
   Остывает до поры обесцветившийся сад.
   Что же горе горевать, если жизнь - такой же август,
   Где цветенье, урожай и листопад?..
  
   С Е Н Т Я Б Р Ь
  
   То ли дыбится земля,
   То ли небо бьется оземь.
   Это, бесов веселя,
   Бродит осень, бродит осень.
  
   Это лес, на краски щедр,
   Снова листьями кружится,
   И несет их дале ветр,
   Словно спятивший возница,
  
   Что не ведает и сам,
   Где исход его скитаний.
   И воздеты к небесам
   Деревов согбенных длани;
  
   И гуляет по лесам,
   Палисадникам и скверам
   Суетливый балаган
   Беспокойного трувера;
  
   И вода бежит, звеня,
   Из расколотого свода...
   Это снова на три дня -
   Непогода, непогода...
  
   Право, Родина, тебе ль
   Да не ведать в час ненастный,
   Что сулит ночная трель
   Птицы, таинства причастной?
  
   И не надо лишних слов!
   Мне и то уже награда -
   Купола твоих холмов
   В позолоте листопада.
  
   И не надо лишних фраз!
   Мне и то уже довольно -
   Заболеть вдали от глаз
   Этой грустью колокольной,
  
   И, уняв земную дрожь
   О распятие березы,
   Принимать осенний дождь
   За Господни горьки слезы...
  
   О К Т Я Б Р Ь
  
   Дождь усталый льет за ворот.
   Ветер дремлет под кустами.
   Осень вновь целует город
   Необсохшими устами.
  
   Из хмельных ее объятий
   Можно вырваться едва ли:
   Ни ослабить, ни разъять их -
   Лишь гореть в ее мангале,
  
   Лишь внимать ее раскатам,
   Превращая в дым минуты,
   И неспешнее муската
   Пить до дна ее цикуту.
  
   Осень, осень, ты ли властна
   Над душою обветшалой?
   Ты ли пастырь? Я ли паства
   С головой повинно-шалой?
  
   Отчего же я так скоро,
   Словно пасынок усердный,
   Принимаю без укора
   Твой устав немилосердный.
  
   Осень, осень, ты ли вечна?
   Отчего же мне так любо
   Целовать тебя беспечно
   В остывающие губы?..
  
   Н О Я Б Р Ь
  
   Ноябрь - природный неудачник:
   Ворчит сердечник, ноет дачник,
   Политик тщетно бунта ждет...
   Не наделен теплом и светом,
   Обхаян немощным поэтом,
   Он - словно челядь для господ.
  
   Но только вспомните, карая,
   Как, юной силою играя,
   Он смел становится и строг,
   Как, начиная выть и снежить,
   Ноябрь лютует, словно нежить,
   И валит нежащихся с ног.
  
   То дерева повалит грубо,
   То разорвет морозом трубы,
   Творя сугробы на крыльце.
   Да, он - мужик, он - деревенщик,
   Но тот, кто им однажды венчан,
   И вечно будет при венце.
  
   Так пой, ноябрь! Твоя ли воля -
   Сходить на стынущее поле
   Снопом холодного огня,
   И в неприкаянные пашни
   Ронять без меры день вчерашний,
   Как озимь завтрашнего дня?..
  
   Д Е К А Б Р Ь
  
   ... И был декабрь - как междометие,
   Как малый вздох
   В конце тифозного столетия,
   В дыму эпох.
  
   И ветер пел стоглавой фистулой,
   И пять недель
   Неутоленно и неистово
   Мела метель.
  
   И были вылизаны улицы,
   И сер восток,
   И тех, кто брезговал сутулиться,
   Валило с ног.
  
   И, над манерами холопьими
   Взахлеб смеясь,
   Швырял декабрь слепыми хлопьями
   В лицо и в грязь.
  
   И ночь несла не избавление,
   А только сон,
   И стыли тени и видения
   Со всех сторон.
  
   И город, тот, что был до ночи нем,
   Лелеял вздох,
   И плыл декабрь седым отточием
   Иных эпох...
  
   И С Н О В А - Я Н В А Р Ь
  
   Крещенье. Гаданье. Прощенье. Желанье.
   Приметы. Надежды... Ну где ты? Ну где ж ты -
   То чудо, что ждется, покуда живется;
   То диво, что жаждем увидеть однажды?
   За сферой стеклянной и серо, и странно.
   Не слышно веселья. Затишье. Похмелье.
   Все ново? Едва ли. Иного - не ждали.
   Эпохи, столетья - все вздохи да плети.
   А годы готовы к походу по новой -
   То сонно, то спешно, то конно, то пеше;
   Избыв все калибры от крысы до тигра.
   Рожденный намедни, спасенный, последний,
   По кладбищу века влачится калекой,
   Столетье итожа, а в свете - все то же.
   Доселе, отныне - веселье, унынье.
   Гитары, гетеры - и стары, и серы.
   Гримасы убоги, да массы не строги.
   Разбитый уклад, но обидят - и ладно.
   Подставят - забудем, раздавят - Бог будь им
   Судья и утеха чутья и успеха.
   Некстати слова тут, что хватит когда-то:
   Горбатым - их ноши, богатым - их дрожи,
   Ничтожным - запоя, на что ж нам такое?
   Все поздно? Не верю! Наш возраст - три зверя.
   Бог с нами, и нам ли - крылами о камни?
   Мы живы, и нас ли - в могилу, как в ясли?
   Мы в сини отыщем: "Россия - 2000."
   И снова сквозь вьюгу за зовом, по кругу...
  
  
   ==============================================================
  
   А ЖИЗНЬ, КАК БУТЫЛКА, ПОЧАТА НА ТРЕТЬ...
  
  
   * * *
  
   Изменили мне
   амулеты.
   Обереги мои
   бастуют.
   Помечтаешь о чем -
   да где там!
   Погадаешь на что -
   впустую.
  
   Не достанешь рукой
   до неба,
   Не нырнешь нагишом
   с причала,
   Не пойдешь под дождем,
   а мне бы
   Стать таким, как тогда,
   сначала:
  
   На иконы глядеть
   со страхом,
   В кабинеты входить
   без дрожи,
   И не верить, что в тридцать
   с гаком
   Я взгляну на себя -
   и что же?
  
   Я живу не легко,
   не криво,
   Рассуждаю вполне
   пространно,
   И жена у меня
   красива,
   И ведь любит меня,
   что странно.
  
   Да и сам я высок,
   спортивен,
   Не безбожен, не бого-
   молен,
   И себе я почти
   противен
   Тем, что жизнью своей
   доволен...
  
   * * *
  
   Не осуждай меня, Господь,
   За то, что в жизненном смиреньи
   Я не пытался побороть
   Свое земное назначенье,
  
   Не предавал лишеньям плоть,
   И не скитался по Отчизне...
   Не осуждай меня, Господь!
   Не ты ли вел меня по жизни?
  
   Я сам собой сполна казним
   За узость, ставшую виною, -
   За то, что именем твоим
   Я называл совсем иное,
  
   За то, что сослепу внимал
   Чужим посулам и обетам...
   Я так давно тебя искал,
   Что позабыл твои приметы.
  
   Не внемля глас, не видя лик,
   Ничтожа метрику сомненьем,
   Я только знал, что ты велик,
   Да погнушался поклоненьем.
  
   Благословив тропу к стихам,
   Не осуждай меня, о, Боже,
   За то, что я по пустякам
   Тебя молитвой не тревожил,
  
   А ныне здесь, у алтаря,
   Стою с протянутой душою,
   Чтоб, милосердие даря,
   Ты принял жертву от изгоя.
  
   Во мраке жизненных дорог
   Храня неясное обличье,
   Не осуждай меня, мой Бог,
   Не дай забыть твое величье!
  
   Но дай на огненном витке
   Взамен бездумного покоя
   Надежду слышать вдалеке:
   "Господь с тобой,
   Господь с тобою..."
  
   * * *
  
   Мы покупаем новый год
   По курсу "год - за пять",
   Надеясь, если повезет,
   Его перепродать.
  
   Товар неплох. Цена растет.
   Пляши и пой, торгаш!
   Мы все придем к тебе вот-вот,
   И ты еще продашь.
  
   А нам отныне жить в тоске,
   Смиренно славить рок
   И умереть на сундуке
   Накупленного впрок...
  
   * * *
  
   Ах, да что ж это?
   Ах, да как же так?
   Много прожито -
   Мало нажито.
  
   Нарочито ли,
   Неожиданно,
   Много читано -
   Мало видано.
  
   Необузданы
   Жизни кони-то:
   Много узнано -
   Мало понято.
  
   Тропы вышние
   Не заказаны.
   Много слышано -
   Мало сказано.
  
   Птица-вестница
   Не видна давно.
   Много грезится -
   Мало надобно:
  
   Лишь бы утро нам
   Напророчило
   Много мудрого,
   Мало прочего...
  
   * * *
  
   Я, верно, разучился понимать
   Все то, чему меня давно учили.
   Вот крикнет мне прохожий "Твою мать!",
   А я... Что я могу ему сказать,
   Когда она уже давно в могиле?
  
   Ну вздрогну я и стану зол и дик,
   Ну гаркну на него, закрой, мой, рот свой,
   Ну положу таблетку под язык,
   Но пять минут - и чей-то новый крик
   Не даст забыть мне о моем сиротстве...
  
   * * *
  
   Мне хочется верить,
   Мне хочется петь,
   Не видя порока в вине,
   А жизнь, как бутылка,
   Почата на треть,
   И черен осадок на дне,
  
   И градус уходит,
   И дрожжи кислят,
   И уксус марает букет,
   И вещи, что ранее
   Тешили, - злят,
   А злым - и сочтения нет.
  
   И дух отвергает
   Безвинную твердь,
   И Все переходит в Ничто,
   И вряд ли что можно
   Вполне разуметь,
   Но только я ведаю, что
  
   Мне тысячу раз
   Суждено умереть
   И разом лишь меньше - спастись,
   А жизнь, как бутылка,
   Почата на треть,
   И все же - да здравствует жизнь!
  
   Да здравствует этот
   Нелепый настой,
   С годами теряющий цвет:
   Вначале - медвяный,
   Вначале - густой,
   В итоге - сходящий на нет.
  
   И тот, кто пригубит
   Его от и до,
   Пребудет едва ли не рад
   Допить эту жизнь,
   Как бутылку бордо,
   Открытую сто лет назад,
  
   Допить и мезгу,
   И осадок на дне,
   Не чувствуя тающий груз
   Настоя, чья капля
   Тем выше в цене,
   Чем менее выражен вкус...
  
   * * *
  
   Не мне по нраву
   Покой и леность...
   О, Боже правый,
   Прости мне левость!
  
   При свете здешнем
   Мы так несхожи:
   Я - вечный грешник,
   Ты - Бог, но все же,
  
   Игрой расцвечен,
   Наполнен страстью,
   Мой путь отмечен
   Твоею властью;
  
   То меркой свыше,
   То высшей мерой,
   То верой в чудо,
   То чудной верой,
  
   В иную долю,
   В приход мессии
   Не вне России,
   Но в не России...
  
   * * *
  
   Уж лучше бы я пропил свой талант,
   Чем так его растрачивал по слову,
   Разменивал на премии и снова
   Строчил, как озабоченный педант.
  
   Чем истиною душу убивать
   И множить то, что немощно и тленно,
   Уж лучше знать на паперти вселенной,
   Что было, черт возьми, что пропивать...
  
   * * *
  
   Я не создан для жизни семейной.
   Я не создан для чарки питейной.
   Я не создан для творческих мук,
   Перешедших в недуг.
  
   Все, что было со мною доселе -
   Это пляски души в бренном теле,
   Это страх научиться терпеть
   И желание петь.
  
   А в душе, не ученной молиться,
   Без раздора сумели ужиться,
   Соревнуясь в звучании струн,
   И Христос, и Перун.
  
   Да, я создан упругим, как колос,
   Но частенько мой внутренний голос
   Говорит - "Не валяй дурака:
   Ты не создан пока..."
  
   * * *
  
   Всякий народ тогда прекращает свое
   существование, когда вбивается
   последний гвоздь в стену его храма,
   и нет на ней места для новых гвоздей.
   Этрусское поверье
   Покуда не иссяк
   Запас былых надежд,
   Покуда не угас
   Огонь забытой драмы,
   Я боле не спешу,
   Как некогда допрежь,
   Вбивать последний гвоздь
   По горло в стену храма.
  
   Когда-нибудь потом,
   За тридевять эпох,
   Я буду прорицать,
   Верша суды и бунты,
   А ныне я молю:
   Храни меня, мой Бог,
   Оставь сей тяжкий грех
   Для хунты или Бунда.
  
   Я твой, о, русский Бог,
   Не раб, не рух, не прах,
   Не праведник на час,
   Но ратник и оратай.
   Когда бы слышал мир
   Глагол в твоих устах,
   И сын бы чтил отца,
   И брат бы обнял брата.
  
   Но ты как прежде нем,
   Но люд как прежде сир
   И молится вотще
   В своем земном поклоне,
   Что именем твоим
   Затеявшийся мир
   Молчанием твоим
   Не будет похоронен...
  
   * * *
  
   Мой легкий шаг едва ли тронет снег.
   Мой тихий голос вам едва ли слышен.
   Он рвется вверх - все выше, выше, выше,
   За семь небес, за тень упавших век.
  
   Мой плавный слог не станет докучать.
   Мой шелест рифм скорее успокоит.
   И мы простим все то, что нас не стоит,
   Возвысив то, что стоит величать.
  
   И, сложенный из тысяч голосов,
   Принявший их величье и увечность,
   Мой голос прост и будничен, как вечность,
   Ожившая в молчании часов...
  
   * * *
  
   На что мне памятник? Не надо...
   Когда уйду за окоем -
   Мне пригодится лишь ограда,
   А в ней - лишь узенький проем.
  
   И ни скандала, ни раздрая -
   Лишь дерева в лесу и ты,
   Травою ставши, отдыхаешь
   От пережитой суеты.
  
   И нет ни дыма, ни мотора -
   Лишь отсвет млечного пути
   И та тропинка, по которой
   Ко мне вы сможете прийти
  
   Без приглашенья, на неделе,
   Вне всяких дней календаря,
   И я кивну вам еле-еле,
   За ваш приход благодаря...
  
   * * *
  
   Я много ел и мало пил:
   Ни то, ни то не шло мне впрок.
   Господь не дал достаток сил,
   Но разум был излишне строг.
  
   Я много смел и мало ждал,
   Не слишком чтил свою судьбу.
   Но Кронос редко потакал
   Гробовщикам его табу.
  
   Я много жег, а строил - чуть,
   Не говорил, но прорицал.
   И вот итог - земную суть
   И не постиг, и не познал.
  
   Но если что и не успел -
   Не властна ночь, не страшен мрак:
   Я много жил и мало тлел.
   Дай, Бог, Вам - так!..
  
   * * *
  
   Живи, не попрекая духом плоть,
   Живи, не угнетая плотью дух,
   Живи, как заповедовал Господь,
   Живи, покуда пламень не потух.
  
   Люби - и этот люд, и этот мир,
   Люби - и ради них, и просто так,
   Люби того, кто искреннен и сир,
   Люби, пока источник не иссяк.
  
   Живи, любя - умен, но не хитер,
   Живи, любя, не думая о том,
   Источник ли потушит твой костер,
   Иль твой родник иссушится костром...
  
   =============================================================
  
   О Б Р Е Ч Е Н Н Ы М Н А Ж И З Н Ь
  
   * * *
  
   Деля награды и чины,
   О мимолетность опершись,
   Мы все давно обречены,
   Но кто - на смерть, а кто - на жизнь.
  
   Теряя нервы и года
   В бесплодных спорах о пути,
   Мы все равно придем туда,
   Куда нам следует прийти.
  
   В обычный час, в некруглый год,
   Без позументов и речей
   Нас кто-то встретит у ворот,
   Бряцая связкою ключей
  
   И, как заправский конвоир
   Определяя путь рукой,
   Покажет нам наш новый мир,
   Кому - какой...
  
   * * *
  
   Что вспомнится мне в тот неведомый день,
   Когда я по небу проследую тенью? -
   Лишь поезд, пропахший мочой и сиренью,
   Лищь алое солнце с венком набекрень.
  
   Что вспомнится мне на далеком пути? -
   Нездешние лица, случайные фразы,
   Красоты миров, где я не был ни разу,
   И все же - куда я старался дойти.
  
   Что вспомнится мне у последних ворот
   Под шелест челесты и щебет виолы? -
   Удушливый запах ночной маттиолы
   И взгляда прекрасного водоворот.
  
   Что вспомнится мне в том, незримом дому,
   Где белы одежды и крылья по ГОСТУ? -
   Лишь эта земля, где чужие погосты -
   Привычный бордюр на пути к твоему...
  
   * * *
  
   Я летел день и ночь к небесам и, едва ли не ведая,
   Что творю, я творил, не считая потери и вот
   Кто бы мне рассказал, что мне делать с моею победою
   И дано ли списать боль утрат на какой-либо счет.
  
   Но я все-таки жил во дворце своего одиночества,
   Но я все-таки пел, а хотелось до боли, как встарь,
   Помолившись богам, или Богу, кому как захочется,
   Положить втихаря свою жизнь на забытый алтарь.
  
   Только нет алтарей в этом мире, без меры изменчивом,
   И давно уж не Бог, а жрецы принимают дары,
   А нужна моя жизнь лишь одной удивительной женщине,
   Что сполна поняла все премудрости этой игры,
  
   Где расчислено все - от последней дешевой сенсации
   До паденья звезды, до крушенья земного дворца,
   И где нам суждено лишь менять и менять декорации,
   Каждой ролью своей прославляя сценарий творца.
  
   Значит, все-таки - прочь, вон из этого сонного города,
   Что приятен и мил, но клещами берет за плечо,
   И лететь день и ночь, не страшась ни жары и ни холода,
   И лететь день и ночь - к небесам иль куда-то еще...
  
   * * *
  
   Слова любви неслышно падают с пера ль,
   Поэт ли ходит полунебом-полудном,
   А мир прямит свою незримую спираль
   В двуострый меч со змеевидным полотном.
  
   Перед лицом его неведомых расправ,
   Под острием его невидимых секир
   Я буду прав, я буду тысячу раз прав,
   Когда скажу: "Господь с тобой, безумный мир!"
  
   Когда пойму, что он был просто обойден
   Лучами света во младенчестве своем,
   Мы в эту осень, словно равные, войдем
   И, как погодки, побеседуем вдвоем.
  
   Мой бедный мир! Ты был из хаоса рожден
   И в этот мрак еще вернешься вдругорядь.
   Всего семь ден, но семь каких прекрасных ден
   Ты смог забыть, а был не волен забывать!
  
   Мой бедный мир! Ты был тогда и чист, и нов,
   Но суесловен и по-детскому жесток,
   Ты не щадил своих восторженных сынов,
   И слишком рано стал и сир, и одинок.
  
   Сей миг отпрянут палаши и топоры,
   И дрогнет меч в красиво поднятой руке,
   И мир забудет одержимость до поры
   И, как ребенок, залопочет в уголке...
  
   * * *
  
   Ивовый короб, качающий хлеб и свирель,
   Синий венок - как веками растрепанный нимб...
   Где ты теперь, мой забытый и брошенный Лель?
   Где же ты ходишь, и кем ты сегодня храним?
  
   Босые стопы ласкает ли сонмище трав?
   Ветер докучливый помнит ли имя твое?
   Столько веков ты смирял его бешеный нрав,
   Что не заметил, как сам угодил в забытье.
  
   Ты не один в этом стане забытых божеств:
   Несть им числа в этом танце отринутых душ.
   Каждый их шаг,или слог, или взор, или жест
   Значит полет или мрак, или высь, или куш.
  
   Только пенять на постылую долю тебе ль?
   Все возвратится на дантовы круги своя.
   Где ж ты теперь, мой забытый и брошенный Лель?
   Разве услышу теперь в тишине - "Вот он - я!"
  
   Разве увижу тебя меж унылых племен?
   Разве узнаю твой голос меж тысяч иных
   В мире, кричащем и плачущем, где испокон
   Тропы земные кометами иссечены?
  
   Если на углях оставленных Богом земель
   Я не найду твоего заревого следа -
   Стану тобой, мой забытый и брошенный Лель,
   Стану тобою до светлого часа, когда
  
   Песней моею разбуженный, выйдешь на зов
   И самозванца одаришь приветом своим,
   И полетит над остудной громадой лесов
   Синий венок, как веками растрепанный нимб...
  
   * * *
  
   Итак, все сложено - от Торы до Таро;
   Не столь уж сложно, сколь уныло и старо.
  
   И только вечный алкоголик-стадион
   Почти беспечно тешит голь и кстати он
  
   Оглох от шума и горит огнями глаз...
   Ну кто придумал, что коррида - не для нас?
  
   Да каждый рад бы заиметь успех и куш,
   Когда парад в его лишь честь играет туш!
  
   Но как же странен мира лик-то с неких пор!
   И на заклании не бык - тореодор.
  
   И, стар ли, молод ты, бедняк или делец -
   К арене золотом прижмет тебя телец.
  
   Один упал - бери меч ты и не перечь.
   Не говори - Мечты, мечты... О них ли речь,
  
   Когда с огнем ищи святого по ночам,
   И крик о помощи не слышен палачам?
  
   Земля проделала дорогу до конца
   От агнца белого до желтого тельца.
  
   А тот наив, что ненароком поднял меч,
   Настигнут Роком и испив свою картечь,
  
   Лежит, как камень в окровавленной золе,
   Где вместо "Амен" разливается "Оле!.."
  
   * * *
  
   ...А небо ушло погостить на денек.
   На темную сторону, что ли...
   И снова и сер, и печален восток:
   Ни вести, ни мысли, ни боли.
  
   И снова за тучами тучи бегут,
   И нету погоды остудней,
   Но выглянет солнце на десять минут
   В четыре часа пополудни.
  
   И то, что тянулось вслепую, зазря,
   Мелело, ветшало, но жило,
   Вечерней порою согреет заря
   Своим обещанием лживым.
  
   И, знанием тайным нетайно гордясь,
   Среди одержимости людной,
   Я в небе увижу старинную вязь
   В четыре часа пополудни.
  
   И первый делец, и последний простак,
   Гноитель и сеятель хлеба,
   Увидят судьбою завещанный знак,
   Едва только глянут на небо.
  
   И будет излечен безудержный мот,
   Когда, проводя на балу дни,
   Он что-то услышит и что-то поймет
   В четыре часа пополудни.
  
   И пестрые числа нестройным каре,
   Упрямы, нелепы, капризны,
   В планиду планеты вплетут по поре
   Мою арифметику жизни.
  
   И примет покой неуемная плоть
   Под звуки невидимой лютни,
   Когда мою душу приветит Господь
   В четыре часа пополудни...
  
   * * *
  
   И пляски бешеного норда,
   И краски дня
   Из мира сытого комфорта
   Зовут меня.
  
   В коверной пыли не уснуть бы
   На вечный срок.
   Нас иногда спасают судьбы,
   А может - Бог,
  
   А может - карма или фатум.
   Не все ль равно?
   Провидеть траурную дату
   Нам не дано.
  
   А мир играется в бирюльки,
   Роняя вниз
   Кому - кирпич, кому - сосульки,
   Кому - карниз.
  
   И высшей волей осужденный
   Без лишних драм
   Несет свой дух непобежденный
   К иным мирам...
  
   * * *
  
   Слабый шорох голосов.
   Зеркала под паранжою.
   Шевеленье неживое
   Засыпающих часов.
  
   Кухня. Черные платки.
   На подносе - водка, шпроты.
   Ностальгическое фото
   В обрамлении тоски.
  
   Голоса "Он был бы рад...",
   Причитанья, слезы, капли...
   Узнаваемо, не так ли?
   Хоть бы что-то невпопад!
  
   И охватывает дом
   Арифметика ухода -
   Девять, сорок дней, полгода.
   А потом... А что потом?
  
   Ряд и место. Стайка вдов,
   Сострадающая маска,
   И большой букет на Пасху
   Из искусственных цветов.
  
   Вот и все - порвалась нить,
   Жизнь и смерть как будто в прошлом,
   Но в сюжете этом пошлом
   Тянет что-то изменить,
  
   Хоть на йоту, хоть на миг,
   Приходя из ниоткуда,
   Уповая то на чудо,
   То на светлый Божий лик.
  
   А в итоге - скрип часов,
   Зеркала под паранжою,
   И звучание чужое
   Прежде близких голосов...
  
   * * *
  
   Не верьте! Не верьте! Я знаю о смерти
   Поболе речистых великих магистров
   Оккультных наук.
   Она вышивает крестом по планете
   И ловит нас в эти незримые сети,
   Как ловкий паук.
  
   Она многолика в сознании зыбком:
   То демон с крылами, то дама с улыбкой,
   То бабка с косой.
   Художники ищут ей новые краски,
   Актеры ей ладят гримасы и маски,
   Да номер пустой.
  
   Ну полно, поэты! Не тратьте на это
   Ни время, ни силы: до самой могилы
   Ее не видать.
   На новый некрополь кресты нашивая,
   Она вездесуща и вечно живая.
   Ну что тут гадать?!
  
   Ее веселят наши споры о ней же.
   Она часто смотрит и долго, и нежно
   На тех, кто ей мил,
   И с жизнью свести не торопится счеты:
   Ей страшно остаться совсем без работы -
   Меж этих могил...
  
   * * *
  
   Шурша нарядами атласными,
   Крылами белыми шурша,
   Ты на плече сидишь, как ласточка, -
   Моя пернатая душа.
  
   То говорлива и всевидяща,
   То близорука и тиха, -
   Меня вовеки не обидишь ты
   И огородишь от греха.
  
   Порой не ведая, что станется,
   Ты слишком верила судьбе.
   Но даже там, где мы расстанемся,
   Я не забуду о тебе.
  
   Мне - тишина, тебе - веселие.
   Мне - темнота, тебе - лучи.
   Но даже наше новоселие
   С тобою нас не разлучит.
  
   И только в час, когда на атомы
   Истает то, что было мной,
   Ты загрустишь, моя пернатая,
   Своей печалью неземной.
  
   И, надо мной уже не властная,
   И не перечащая мне,
   Шурша нарядами атласными,
   Взмахнешь крылами в вышине...
  
   * * *
  
   Возьмите мою душу на постой!
   Мне ничего взамен от Вас не нужно.
   Мой мир иной - убогий и простой,
   И все-таки - возьмите мою душу!
  
   Возьмите, даже если Вам солгут,
   Что две души не примут двери рая.
   Чужие души греют, а не жгут,
   И лишь своя - горит и не сгорает.
  
   Да, ветер в голове моей пустой!
   И все же - не валяйте дурака Вы:
   Возьмите мою душу на постой,
   Пока ее не взял к себе лукавый,
  
   Во имя неродившихся племен,
   Во имя неслучившихся событий,
   До лучших, до обещанных времен
   Завещанное Богу донесите!..
  
   * * *
  
   Труби, труби, последний ангел!
   В который раз мы - у черты...
   Что будет с миром окаянным -
   Не предречем ни я, ни ты.
  
   И вновь толпа зовет мессию,
   Как много лет тому назад,
   И вновь копье, что ищет змия,
   Ударит вдруг и невпопад.
  
   Немой пророк, незримый ратник,
   Чей тайный лик закрыт для глаз,
   Лети, лети, усталый всадник,
   И милуй нас, и минуй нас.
  
   Тебе - полет дорогой звездной
   По-над землей, где боль и страх,
   А нам - ветра и огнь небесный
   В твоих глазах...
  
   * * *
  
   О, сколько нас водится там, где нас водится тьма -
   От мутного Стикса по ту ли, по эту ли сторону,
   Несущих то крест, то державу, то лиру, то борону,
   То мету проклятья, то шрам от былого ума!
  
   О, сколько нас хает тот брег, где мы хаем его!
   Хапуге Харону червонец не дашь ты на лапу ведь.
   Вот так и живем, обывая последнюю заповедь
   И чтя добродетель, как старую шутку Клио.
  
   О, сколько нас знает, что мы перед Стиксом равны,
   Как в жизни равны заревые и темные полосы?!
   И тем, и другим трепет бриз непокорные волосы,
   И в полночь мерещатся крики с другой стороны...
  
   * * *
  
   Что нам делать, избывшим крест?
   Не ругать этот старый мир же?
   Наши души давно на бирже
   В ожидании лучших мест.
  
   Наши души привыкли ждать,
   К перекличке вставать в колонну
   И шагать от подножья к трону,
   На котором всего лишь тать.
  
   Нашим душам привычен путь
   По ступеням незримых лестниц,
   Где упасть, источая лесть, ниц -
   Много проще, чем шаг шагнуть.
  
   А пока что - люби, дыши,
   Бей в литавры, пока не помер,
   Но проклятый чернильный номер -
   Словно каторга для души.
  
   Мы на марше... Маэстро, туш!
   Много чести, да мало смысла...
   И сияют земные числа
   На фасадах бессмертных душ...
  
   * * *
  
   Ну что я видел в том краю,
   Где только души,
   Где пьют амброзию свою
   И бьют баклуши,
  
   Где даже грех не портит лиц
   Под сенью трона,
   И хают тех, кто вне границ
   Их Пантеона?
  
   Ну что я видел в том краю,
   Где только черти,
   Где пьют без меры и поют,
   Да все о смерти,
  
   Где грех тем более в цене,
   Чем век свободней,
   И ненавидят тех, кто вне
   Их преисподней?
  
   О, мой единственный маяк,
   О, мудрый Боже!
   Ну что я видел в тех краях? -
   Одно и то же!
  
   Не покидай, Великий Дух,
   Даруй надежду
   Там, где другим - одно из двух,
   Остаться между...
  
  
   ==============================================================
  
   Я - М У Ж Ч И Н А . . . Т Ы - Н Е Т
  
   * * *
  
   Можно кануть в оставленной проруби.
   Можно сгинуть в Бермудской дыре.
   Можно мнить себя тигром иль голубем,
   Или даже блохой в конуре.
  
   Можно чай кипятить в рукомойнике
   Или после симбирской глуши
   В Мавзолее работать покойником...
   Но любви не отнять у души.
  
   Можно прыгать с шестом и без оного.
   Можно трезвым ходить круглый год.
   Можно золото делать из олова,
   Чтобы вышло все наоборот.
  
   Можно миру устроить побоище.
   Можно тайно делить барыши.
   Можно делать и то, и не то еще,
   Но любви не отнять у души.
  
   Можно выкрасть Венеру безногую.
   Можно ноги приделать Дега.
   Можно бегать, чужого не трогая,
   Или, тронув, пуститься в бега.
  
   Можно жить от креста к полумесяцу
   И святым быть, греши-не-греши.
   Можно все... Можно даже повеситься.
   Но любви не отнять у души!..
  
   * * *
  
   Ах, вы годы мои!
   До чего ж вы меня исковеркали!
   Разве я был таким?
   Да и мог ли я раньше сказать:
   Я люблю не тебя,
   А твое отражение в зеркале,
   Что улыбкою влет
   Прожигает стеклянную гладь?..
  
   Это раньше я мог,
   Ни о чем неприятном не думая,
   От звонка до звонка,
   От крещения до рождества,
   От "у-а" до "а-у"
   Просто жить, только вот на беду мою
   Ты упала на жизнь,
   Как на плечи хмельная листва.
  
   Как я жаждал любви!
   Как просил у судьбы подаяния!
   Как мечтал о тебе,
   Подменяя желанием цель!
   А в итоге душа
   Погибает в хорошей компании,
   Где и дерзкий арап,
   И рязанский шальной менестрель.
  
   Изменяется все -
   От убогого дома на Верколе
   До именья в краю,
   Где под каждым окном - эвкалипт.
   Изменяешься ты,
   Но твое отражение в зеркале
   Так же сводит с ума
   Богачей, ведунов и калик.
  
   Я знаком был с тобой
   По твоим изваяниям каменным,
   По истлевшим холстам,
   По хрустящему кружеву книг,
   В одеянье и без,
   Сидя, стоя, без рук ли, с руками ли,
   В нищете ли хором,
   В позолоте цепей да вериг.
  
   Ты - не ровня другим
   Ни умом, ни лицом, ни фигурою.
   Дать бы фору им всем -
   Да обидится гордый народ.
   Ты звалась до меня
   То ли Улою, то ли Лаурою.
   В свой черед как-нибудь
   Мой потомок тебя назовет.
  
   И, куда бы ни шел -
   В балаган ли, в забытую церковь ли -
   Я уже не один,
   И со мной до последнего дня
   И твои небеса,
   И твое отражение в зеркале,
   Что недвижно, как Бог,
   Из-под неба глядит на меня...
  
   * * *
  
   ...Светел день, и погода - весенняя.
   Солнце моется в мартовских лужицах.
   И пустым колесом обозрения
   Голова моя шалая кружится.
  
   И двоится в глазах от вращения,
   И виновны в нахлынувшем бедствии
   Вы - красивая до отвращения
   И разумная до сумасшествия.
  
   Мне бы взять у небес равнодушия,
   Одолжить немоты у грядущего,
   Но все рушу, и рушу, и рушу я
   То, что Богом иль бесом отпущено.
  
   Ах, наивные, где же вы видели,
   Чтобы дерзкие небу потрафили? -
   И летят, остывая, эпитеты,
   На лету становясь эпитафией;
  
   И душа погибает, блаженствуя,
   Осчастливлена и опорочена,
   И рождается новое, женское
   В поединке земного и прочего...
  
   * * *
  
   Утомлен дорогой мглистою,
   Вижу в сумеречной пене я
   Жизни просеку тенистую
   От истока до успения.
  
   Да ведь рано на погост, поди,
   Если бьется с прежней силою:
   "Я люблю... Спасибо, Господи!
   Я любим... Спасибо, милая!"
  
   Все, что было в жизни ранее -
   Шутовство ли, наваждение,
   Только с нашего свидания
   Взято летоисчисление.
  
   И ни пламя, ни мороз в пути
   Не страшат уже могилою...
   Я люблю... Спасибо, Господи!
   Я любим... Спасибо, милая!
  
   Ах, любовь, круженье шалое,
   Вековечное кружение!
   Но откуда сердце малое
   Помнит это ощущение -
  
   Мнить себя с титаном в рост один
   И одною с ним же силою?..
   Я люблю... Спасибо, Господи!
   Я любим... Спасибо, милая!
  
   И навек теперь заказаны
   Все попреки миру ближнему,
   Где слова, что сердцем сказаны -
   Словно здравица Всевышнему.
  
   Внемли, Боже: се - твой гость один
   Шепчет с благостною миною:
   "Я люблю... Спасибо, Господи!
   Я любим... Спасибо, милая!"
  
   * * *
  
   Вот, значит, и все. Уходя - уходи.
   Красивая фраза, не так ли?
   Не плачь, говорю, у меня на груди,
   Не делай прощанье спектаклем.
  
   Достоинств у нашего брака не счесть,
   И мы их считать и не просим.
   Была ты верна мне раз пять или шесть,
   А я тебе - семь или восемь.
  
   Мы честно бурлачили ношу свою,
   Согласно и КоБСу, и КЗоТу,
   И деньги, как пчелки, тащили в семью,
   Но - прятали в разные соты.
  
   Не стоит ворочать былое житье
   По вечной традиции русской.
   Ты больше любила себя и шмотье,
   А я - самогон и закуску.
  
   Так надо ли, право, лить слезы навзрыд,
   Когда наши мысли - на лицах,
   Твоя: "Нет, меня это платье полнит",
   Моя: "Где бы мне похмелиться?"
  
   А значит - финал. Уходя - уходи,
   Изыди душою и телом.
   И, кстати, не плачь у меня на груди.
   Яичницу лучше вон сделай!..
  
   *) Автор просит прощения у своей любимой жены Кристины за
   эту безобразную выходку и от души надеется, что она скоро
   привыкнет к подобным выходкам и будет их воспринимать с
   улыбкой, а не с возмущением.
  
   * * *
  
   Я - мужчина, ты - нет,
   Ты навеки со мной... -
   Пошловатый сюжет
   Оперетты земной.
  
   Через тысячи лет
   На подмостках земель
   На поссорит рассвет
   И помирит постель.
  
   А как только закат
   Напророчит беду -
   Дрессированный гад
   Принесет нам еду.
  
   И нахмурится Бог,
   И вдали от небес
   Настороженный вздох
   Нервно сделает Бес.
  
   И, когда через миг
   Ты огрызок рукой
   Бросишь, выдавят крик
   И один, и другой.
  
   И до ночи звучать
   Переливам молвы:
   "Что, Крылатый, опять?"
   "Да, Рогатый, увы!
  
   Вот учи-не-учи
   И карай-не-карай -
   Через баб да харчи
   Проворонят и рай.
  
   Чем учить дурака -
   Лучше биться в клети...
   Ну, Рогатый, пока!"
   "Да, Крылатый, лети!.."
  
   И в полуночный час
   И один, и другой
   Отрекутся от нас
   И уйдут на покой.
  
   А за ними и мы
   Удалимся в метель
   На пороге зимы,
   На подмостках земель.
  
   Но, когда по весне
   Запылают сады,
   Мы заплачем во сне
   И запросим воды,
  
   И метнемся на двор,
   И услышим вдали
   Неземной разговор
   Управдомов Земли.
  
   Мы его не поймем,
   Разве самую чуть:
   "Что, Крылатый, вернем?"
   "Нет, Рогатый, забудь!.."
  
   * * *
  
   Нет, мы любим не просто так!
   Эта пытка похлеще жажды.
   Эту боль испытает всяк,
   Если он полюбил однажды.
  
   Не иначе, Господь, любя,
   Нашим душам нашел работу -
   Чтобы кроме самих себя
   Мы любили еще кого-то,
  
   Под неистовый звон рапир,
   Напоследок, почти у края,
   И себя, и весь этот мир
   От беды и вины спасая...
  
  
   ==============================================================
  
   С В Е Т И Т О К
  
   * * *
  
   Мне непонятна ностальгия
   Грошовых строк.
   Я - проводник, моя стихия -
   Не свет, а ток.
  
   Я обречен служить, быть может,
   Десятки лет.
   А человечеству дороже
   Не ток, а свет.
  
   А человечество стареет,
   Но что мне срок?
   Я - проводник, меня согреет
   Не свет, а ток
  
   Мой посох в Лете не оставит
   Приметный след.
   Я - проводник, меня прославит
   Не ток, а свет.
  
   Но от прижизненной короны
   Хранит Господь,
   И снова сонмы электронов
   Пронзают плоть.
  
   Один порядок ими правит.
   Лишь он - мой Бог...
   Я - проводник, меня расплавит
   Не свет, а ток.
  
   * * *
  
   На закате, как в мираже,
   Небо - синего синее.
   Я убью того, кто скажет:
   "Это - лишь закон Релея;
  
   Этот цвет - лишь преломленье
   Кванта света слоем пыли..."
   Вы, постигшие ученье,
   О возвышенном забыли?..
  
   Разве кванты и частицы
   Сердцу юному ответят,
   Что кричит ночная птица
   И поет бездомный ветер?
  
   Солнце - только сгусток плазмы,
   Небо - только пленка пыли...
   Ускользнем ли через лаз мы
   Из сетей, что сами свили?..
  
   * * *
  
   Я вас очень прошу -
   Почитайте за высшую мистику
   То, что сходит туман
   На земную нагретую грудь,
   То, что розов закат,
   То, что год облетает по листику,
   Каждым сорванным днем
   Осеняя невидимый путь.
  
   Полагайте всерьез,
   В листопад намечая желание,
   Что упала звезда,
   А не мелкий космический сор,
   Что злодейство найдет
   Не раскаянье, так наказание,
   И обманется лжец,
   И десницей поплатится вор.
  
   Говорите взахлеб,
   Как дитя, каждой мелочи радуясь,
   Что кромешная тьма -
   Это сказка для сытых господ,
   Что любая гроза
   Неизменно таит в себе радугу
   И что каждая ночь
   Разобьется о новый восход.
  
   Не спешите сказать,
   Красоту убивая гримасками,
   Мол, наука давно
   Объяснила твои чудеса.
   Я вас очень прошу -
   Пусть хоть это останется сказками,
   Неземными, как свет,
   Недоступными, как небеса.
  
   * * *
  
   Послушайте, маги, не скучно ли - пылью
   Развеивать жизнь, голытьбе на потребу?!
   Рожденному ползать пришейте вы крылья:
   Пускай причастится огромного неба.
  
   Да, он не взлетит, распугав трясогузок,
   Но только представьте, от радости млея:
   Ползет он, по гравию чиркая пузом,
   Крыла за собою вздымая, как веер.
  
   Воскликнут зеваки: "Не чудо ли это?!".
   А вы продолжайте творить увлеченно:
   Добавьте ума знаменитым поэтам,
   Добавьте души знаменитым ученым.
  
   Верните дежурного кролика в шляпу:
   Вам ближе планида иного покроя.
   Добавьте удачи шальному арапу,
   Добавьте веков Карфагену и Трое.
  
   Пишите же, маги, счастливую повесть
   Из жизни планеты, не ждущей итога.
   Добавьте циана пропившему совесть,
   Пока он не стал имитировать Бога,
  
   Пока он не дернул ладонью холеной
   За ручку, гашетку, за красную кнопку,
   Пока, бликом славы своей ослепленный,
   Он мир не отправил в военную топку.
  
   И все поразятся - "Уж маги - так маги!
   Да что там - МАГИстры чудесной науки!".
   И в дальнем ауле, и в ближнем продмаге
   Вам тут же простят ваши прежние трюки.
  
   И жители хижин, хрущоб и высоток
   Вам будут отныне горланить "Осанна!",
   Хоть ешьте вы шпаги, пилите красоток,
   И делайте все, что Богам не по сану...
  
   * * *
  
   Здравствуй, яблоко, я - Ньютон.
   Я такой, как ты - зеленый.
   Погляди же хоть минуту
   На меня из тени кроны.
  
   Вот стою я под тобою,
   Важно свесившимся сверху
   С непокрытой головою,
   Что хранит парик и перхоть.
  
   Позабудь о прозябаньи,
   И наступит покрасненье
   У тебя - от созреванья,
   У меня - от вдохновенья.
  
   И, довольные безумно,
   Унесем дорогой разной
   Я - фингал на морде умной,
   Ты - пятно на попе красной.
  
   Наши спутные судьбины
   Разойдутся, верно, завтра,
   И меня - коню на спину,
   А тебя - свинье на завтрак.
  
   Не печалься, друг древесный!
   Ты - герой счастливой сказки.
   Мы б остались неизвестны,
   Если б я в тот день был в каске...
  
   * * *
  
   Я говорил ей: "Мы - электроды.
   Мол, ты - катод, ну а я - анод.
   А от анода к нему, к катоду
   Поток свободно пойдет, пойдет..."
  
   Я говорил ей: "Мол, мы - частицы.
   Ты - электрон, ну а я - протон.
   Дай прикоснуться, дай причаститься,
   Дай зарядиться о твой кулон."
  
   Я говорил ей, склонясь в поклоне,
   Об энтропии земной глуши,
   О резольвенте, брахистохроне
   И экстремали моей души.
  
   Она сказала: "Не надо свиста!"
   Ну почему бы ей не понять,
   Что я не тормоз, а лишь резистор,
   И попросил бы не оскорблять.
  
   Я говорил ей: "Духовны раз мы,
   Должны быть выше мирских оков,
   И инфузорий, и протоплазмы,
   И этих, как их?.. Ну, дураков."
  
   Она сказала: "Уменьши громкость!"
   Я не уменьшил, и, теша спесь,
   Она, зараза, разбила емкость
   И повредила мой интерфейс...
  
   * * *
   ...этот день
   давно во мне намечен
   Елена Круглова
   Странная терапия -
   Крикнуть,врываясь в осень:
   "Ave, anima pia!
   Где тебя черти носят?"
  
   Не доверяя слову,
   Не опуская вежды,
   Я каждый день былого
   Нес на алтарь надежды.
  
   И, загадав желанье,
   В немолодом азарте
   Я предпочел гаданье
   По электронной карте.
  
   Все до штриха расчислив,
   Я не учел в модели
   Утренний свет лучистый
   И перезвон капели.
  
   Чуть погодя, машина,
   Поворошив чет-нечет,
   Споро наворожила
   Все, кроме даты встречи.
  
   Вот и хожу без толку,
   Не пропуская лица,
   Не изменяя долгу,
   Не успевая злиться.
  
   Снова не ты - другие
   Молча проходят мимо.
   Ave, anima pia!
   Кем ты теперь хранима?
  
   Или в земных тенетах
   Я не поверил слепо
   Равно в ошибку счета
   Или в усмешку неба...
  
   *) Привет тебя, добрая душа! (лат.)
  
   * * *
  
   Любимая! Взгляни на небеса!
   (На море, горы - нужное означить)
   Пойдем в поля (сады, пески, леса)
   Продолжить наш роман (углубить, начать)!
  
   Любимая! В тени лесных дубрав,
   Под шелест липы (фиги, пальмы, розы)
   Нам так приятно, голову задрав,
   Подумать о добыче целлюлозы!..
  
   Представь себе - на этих вот стволах
   С брегов Оки (Юкона, Ганга, Тибра)
   Напишет бард (трувер, мужик, феллах)
   Строку хорея (дактиля, верлибра)!..
  
   И эту строчку вспомнив как-нибудь
   За чашкой (кружкой, рюмкой, жбаном, дозой),
   Ты скажешь: "А поэзию - забудь!
   Стук сердца не заменишь целлюлозой!.."
  
   Да нам бы, фальшь почувствовав едва,
   Сломать перо, покуда разум жив в нас.
   А мы стихами рубим дерева
   И пошлость выпасаем, словно живность...
  
   * * *
  
   Ну что за дьявольский каприз -
   Томиться в худшей из неволь?..
   Скажите, Мебиус, Ваш лист -
   Уж не Садовое Кольцо ль?
  
   Вы смущены? Тогда на кон
   Поставьте имя, сэр Исак:
   Что ж это третий Ваш закон
   Не выполняется никак?
  
   И тот, кто бьет наверняка
   С немалой "ж..." и силой "Эф",
   Уйдет домой без синяка,
   Все Ваши тезисы презрев.
  
   Забудем почести и лесть.
   Ответьте лучше, Пьер Кюри,
   За что назвали в Вашу честь
   Распад Украинской земли?
  
   И зараженная вода,
   И нагота лесных пустынь -
   О том Вы грезили тогда,
   Когда взошла звезда Полынь?
  
   И не машите мне рукой,
   Своею правдой неправы.
   Не Вы, так кто-нибудь другой?
   Но все же, это были Вы!
  
   А Вам, оракул и кумир,
   А Вам, супруг мадам Боннэр -
   Вам часто снился этот мир
   В цепях кюри, рентген и бэр?
  
   Но этот гимн пока не спет,
   И гений, зол и негасим,
   Еще украсит этот свет
   Огнями новых хиросим.
  
   И кончат жизнь десятки тайн,
   И сто племен исчезнут вмиг,
   И снова высунет Айнстайн
   Слегка раздвоенный язык...
  
  
   =============================================================
  
   К Р О В Ь Ю Д У Ш П О Г Л А Д И С У Д Е Б . . .
  
   * * *
  
   Легко писать, когда ты нищ,
   Когда ты сир и худ,
   Когда ты небу - словно прыщ,
   И обитатели кладбищ
   Тебя к вечерне ждут.
  
   Легко писать, когда сума
   Свербит, как ореол:
   И нищета - почти кума,
   И ты почти сошел с ума,
   И все же - не сошел.
  
   Легко писать, когда ты пьян,
   И мысли далеки:
   Лишь знай - гляди себе в стакан
   И счет веди, как истукан:
   Две стопки - три строки...
  
   Легко писать, когда болезнь
   Съедает плоть и взор:
   Сама собой сочится песнь,
   И лезет с арией "Аз есмь!.."
   Настырный кредитор.
  
   А напиши-ка ты с мое,
   Когда всего - сполна,
   И есть работа и жилье,
   Друзья и даже - е-мое -
   Любимая жена!..
  
   * * *
  
   ...А время бросает нас дальше и дальше,
   И падает жизнь, как подстреленный вальдшнеп.
  
   И, радостно воя и вытянув выи,
   По следу подранка несутся борзые.
  
   Чьей будешь ты стаи - от птичьей до бычьей -
   Едино смиришься и станешь добычей.
  
   И вжикает жига, и ахает хота -
   Охота, охота, охота, охота.
  
   Охота нам биться - с собою, с другими,
   Во славу, за ради, на благо, во имя.
  
   Мы небо до боли крестили мечами
   И в битве с собою совсем измельчали,
  
   И в битве с собою почти победили,
   Да сделали шаг - и очнулись в могиле
  
   А где-то пообочь, по тропам проталым
   Влачились достойные нас идеалы.
  
   И путь был расписан от точки до точки,
   От стыдной болезни до пьяной заточки,
  
   От драчки за злато какой-то там пробы
   До им же в итоге расшитого гроба.
  
   И выбраться, что ли, наружу из ям бы,
   Да знать - не судьба, и - к хорею тут ямбы!..
  
   * * *
  
   Пой, музыка, пой, музыка,
   Паясничай, но пой!
   По тропочке по узенькой
   Веди над пустотой!
  
   В молчании, в шуме ли,
   Вызванивай мотив
   Во славу тех, кто умерли,
   На благо тех, кто жив!
  
   Пой, музыка весенняя,
   В которой на века -
   И шума наваждение,
   И Шумана строка.
  
   Пой, звонкое высочество,
   Для коего равны
   И Баха одиночество,
   И баханье волны.
  
   Пой, музыка служивая,
   Растапливая кровь,
   А коли будем живы мы -
   Споем друг другу вновь.
  
   И праздничное марево
   Обнимет небосвод.
   Пой, музыка, наяривай,
   И час, и день, и год.
  
   Пой, музыка нехитрая,
   Не ради, а за так
   В краю, где горе - литрами,
   А радость - на пятак;
  
   В краю, где редки музы, ну
   А демоны - толпой...
   Пой, музыка, пой, музыка,
   Паясничай, но пой!..
  
   * * *
  
   I will speak daggers
   Hamlet
   Я скажу вам со всей откровенностью:
   Разговоры о будущем - вздор.
   Даже звезды своей неизменностью
   Раздражают наш сумрачный взор.
  
   Что нам вехи, пути траектории?
   Не стесняясь решительных мер,
   Повороты библейской истории
   Мы на свой перепишем манер.
  
   Здесь не быть Исааку с Иаковом.
   Здесь Иуду объявят Христом,
   Здесь проклятие ляжет на всякого,
   Кто не стал ни рабом, ни хлыстом.
  
   Здесь уже не нужны провожатые
   В лабиринтах наследственных пут:
   Наши дети, по пьянке зачатые,
   Наших внуков по пьянке зачнут.
  
   Здесь подняли престиж подаяния,
   Здесь за маской не видно лица,
   Здесь грешат под зонтом покаяния
   Без конца,
   без конца,
   без конца...
  
   *) Я буду говорить резко. - Гамлет
  
   * * *
  
   ...проза и поэзия пополнилась именами,
   появился многообещающий подрост.
   С.Михалков, речь на YII съезде СП РФ
   Я и рад сказать всерьез -
   Было б настроение...
   На Парнасе - опорос,
   Гнусное явление.
  
   Стало тесно кораблям
   В творческом фарватере -
   Наплодились тут и там
   Дети общей матери,
  
   И строчат навеселе,
   Не нуждаясь в поводе,
   Городские - о селе,
   Сельские - о городе.
  
   Кто глядит пророком вдаль
   С оптимизмом нытика,
   Кто толкует про мораль
   С носом сифилитика.
  
   Та поет о море грез -
   Что жует магнезию.
   Как посмотришь - жаль до слез
   Мать ее, поэзию.
  
   Там титан титана бьет,
   Будто ворог - ворога.
   А копнешь - один помет,
   Хоть зови кинолога.
  
   И плывут на белый свет
   Строки нудной повести:
   С голодухи - о судьбе,
   С выпивки - о совести.
  
   Лишь Парнас наводит грусть -
   Ни единой личности...
   Где б найти особый дуст -
   Против поэтичности?
  
   * * *
  
   Я могу написать то, что вы хотите -
   О народе хмельном, о масонских кознях,
   О прокрустовом ложе больших событий,
   Но излечит ли это от нашей розни?
  
   Я могу написать так, как вам угодно,
   Поелику надысь проработал Даля
   И могу староязом чиркать весь год, но
   Вы за эти стихи и гроша б не дали.
  
   А еще я могу торговаться долго,
   Свой рублевый талант продавая за сто,
   А теперь ради Бога и ради долга
   Я на всех языках замолкаю. Баста!
  
   * * *
   По утрам сизовеют
   на травах
   свинцовые росы...
   Это прямо под сердце
   с пригорка
   пахнуло крушиной...
   Звезды в небе потухали гуще.
   Рябина красная взойдет...
   Кричи, рябинушка, кричи!
   Вал. Сорокин
  
   ...Я увидел наверх -
   Звезды в небе потухали гуще,
   Заалела трава,
   Зеленея в лиловой глуши,
   И рябина взошла,
   Соорудив еловые кущи,
   И, слегка пожелтев,
   На меня наорала - "Пиши!.."
  
   Я хотел написать
   Про свое босоногое детство,
   Но не хватило слов
   Для моих гениальных задач.
   Что ж мне делать, еси?
   И я вспомнил давнишнее средство,
   Что от кашля надысь
   Мне в очках присоветовал врач.
  
   Я негромко стоял,
   Любоваясь духовной вершиной.
   Пой, рябинушка, пой!
   Для меня и свинья - соловей.
   Эх, была - не была...
   И с Парнаса пахнуло крушиной,
   А потом и другим,
   Что, как водится, связано с ней...
  
   П И С Ь М О "О Т Т У Д А"
  
   Итак, привет тебе, Май Далинг!
   Прошел уж год с тех пор, как я
   Уехал прочь от тех развалин,
   Где протекала жизнь моя.
  
   Ну что сказать тебе сумею
   На этом бланке в сорок строк?
   Я-таки раньше был евреем,
   А ныне - русский, видит Бог!
  
   Теперь живу я на Бродвее,
   Но тянет более в Элей:
   В бродвейских пабах много геев,
   А я пока еще не гей.
  
   С утра я делаю свой фитнесс,
   Затем имею скромный ланч.
   Налажен быт, надежен бизнес,
   Под сенью загородных дач
  
   Ютятся кактусы и канны;
   Садовник - просто молодец,
   А сердце просит, как ни странно,
   Большой соленый огурец...
  
   Но я отвлекся... В мире этом,
   Куда я рвался из Руси,
   На все права одно лишь вето:
   Ты беден? Бог тебя спаси!
  
   Да ничего. Пока спасаем
   Я странным ангелом своим,
   Что вел меня в Ерушалаим,
   И я попал в Ерусалим.
  
   Там всюду солнце, вечно лето,
   И есть условий для житья,
   Но изобилие при этом
   Таких мазуриков, как я.
  
   И я сбежал от них скорее,
   Призвав уменье и талант,
   И вместо старого еврея
   Стал новый русский эмигрант,
  
   Что весел редко, смотрит браво,
   Упорно учит новый гимн
   И чтит свое святое право -
   Топтать других и быть другим,
  
   Сгибаться пред стоящим выше,
   Того, кто ниже, оскорблять,
   А сердцу хочется услышать,
   Что президент - такая... Жаль,
  
   Мой бланк, похоже, исписался
   И вышел вял и бестолков.
   Увы, дитя, я потерялся
   Среди пяти материков.
  
   Ну вот и все... Привет всем нашим.
   Прости нелепое родство.
   Гуд-бай, дитя, учи свой Рашен.
   Я напишу на Рождество...
  
   * * *
  
   Конечно - дуэль!..
   Ах, какое красивое слово!
   Почти - "этуаль",
   Или, может быть, "тю э си бель"...
   Да, он не хотел
   Сказать ни дурного, ни злого,
   Но - все решено,
   И в итоге, конечно, дуэль!
  
   Конечно - дуэль!..
   Теперь и не вспомнить, кто начал
   Тот спор ни о чем,
   Чей итог знали все наперед.
   Скучающий свет,
   Лишь о нашей дуэли судача,
   Уже заключил
   Пари, кто назавтра умрет.
  
   Проклятая честь!..
   Ах, как трудно из рамок приличий
   Во имя святого
   Уйти, хоть на миг, хоть на час!
   Мы с ним не враги;
   Он мне даже вполне симпатичен,
   Но - все решено,
   И оружие сбоя не даст.
  
   И будет вино,
   Словно кровь непокорная литься,
   И будет иных
   Пьянить благороднейший хмель.
   Нелепый вопрос -
   Не угодно ли нам примириться...
   Да мы-то при чем?
   ВЫ хотите - так будет дуэль.
  
   Да будет дуэль
   Фавориткой любовных романов
   Кружить по земле,
   Поседевшей от стольких утрат!
   И скучен поэт,
   Не ушедший красиво и рано,
   И жалок эстет,
   Повернувший трусливо назад.
  
   Да будет дуэль
   Трофеи считать не лениться,
   Да будет земля
   Пухом тем, кто вкусил этот шик,
   Да будут на ней
   Среди прочих ремесел цениться
   Слуга, оружейник,
   Юрист, секундант, гробовщик...
   ------------------------------------------------
   *) Etoile - звезда (фр.)
   **) Tu est si belle - Ты так прекрасна! (фр.)
  
   * * *
  
   Мимо ЦУМа, мимо ГУМа ли,
   Мимо старого Кремля
   Я иду себе и думаю -
   Как загадочна земля!
  
   Все с ней что-то приключается
   Непонятное уму...
   Вот сейчас Луна качается.
   Интересно - почему?
  
   Покачается да скроется
   До вечерней до зари.
   Вот сейчас фонарь расстроился.
   В смысле - стало его три.
  
   Оглушает, душу радуя,
   Полнозвучие начал...
   Вот сейчас я мордой падаю...
   Нет, смотрите, не упал!
  
   Сердце рвется во все стороны,
   И душа выводит гимн.
   До чего же это здорово -
   Не мешать одно с другим!..
  
   * * *
  
   Крикнул "Боже всемогущий!" -
   Тишина.
   Только вымолвил: "О, дьявол!" -
   Стук копыт.
   Неужели вездесущий -
   Сатана?
   Неужели Вседержитель
   позабыт?
  
   Крикнул "Боже, помоги мне!" -
   Не помог.
   Крикнул "Выручи, лукавый!" -
   Сразу "Что-с?".
   Вот и думай - что за гимны
   Грянуть в рог?
   Кто у нас сегодня главный -
   Бог иль босс?
  
   Крикнул Богу "Разуверюсь!" -
   Ухнул гром.
   Крикнул Дьяволу "Отважу!" -
   Хохоток.
   И такая, право, ересь -
   Все кругом,
   Что с набега и не скажешь -
   В чем он, Бог?
  
   Отзовитесь, кто сомненьем
   Не гоним!
   Как прикажете
   Свою наладить жизнь,
   Чтоб униженно не бегать
   За одним
   И при этом без другого
   Обойтись?..
  
   * * *
  
   День за днем, за часом час
   Было так и вечно будет -
   Наши книги пишут нас
   Кровью душ по глади судеб.
  
   Нашим книгам не впервой
   На болоте этом жабьем
   Увлекать нас за собой
   Камнем или дирижаблем.
  
   Наши книги нам не льстят,
   Верно - знают себе цену,
   И вовеки не простят
   Ни халтуру, ни измену,
  
   Словно мы не други им,
   Вечно держат на прицеле
   И ревнуют нас к другим,
   Что написаны доселе.
  
   И пока недвижна твердь,
   Эту власть дано иметь им
   И дарить нам жизнь и смерть,
   И бессилье, и бессмертье...
  
  
   =============================================================
  
   Н И Х Р Е Н А С Е Б Е - Д Е М О К Р А Т И Я !
  
   * * *
  
   Я - заказанный город.
   Я - живая могила.
   Я был утром распорот
   Полутонной тротила.
  
   Я - старинный и спальный,
   Я - панельный, кирпичный, -
   Уничтожен морально
   И взрывчаткой напичкан.
  
   Прежде звонок и светел,
   Прежде тверже корунда,
   Я был поднят на ветер
   И размазан по грунту.
  
   В этой огненной каше
   От подвала до крыши,
   Стал я смерти не краше
   И сарая не выше,
  
   И, хватаясь за воздух,
   Я упал в одночасье,
   Недовитые гнезда
   Разрывая на части.
  
   Им везения чуть бы -
   Век бы жили богато,
   А сегодня их судьбы
   Ворошит экскаватор,
  
   И по братским могилам
   Развезут самосвалы
   То, что временем было,
   Да историей стало.
  
   Но не старится рана,
   И мутится мой разум,
   И смеется с экрана
   Тот, кому я заказан...
  
   * * *
  
   Горючее в норме.
   Закрылки на месте.
   Готовность к полету.
   Взлетаем, ГРУЗ ДВЕСТИ.
  
   Разгон до отрыва.
   Привет, поднебесье!
   Прощайся с землею!
   Прощайся, ГРУЗ ДВЕСТИ,
  
   С землей, где сироты
   Былого Союза
   Питают надежду
   Не стать этим грузом.
  
   Но если подумать -
   С какой это стати
   Питать человеку
   Надежду не стать им,
  
   Когда рассыпает
   Судьба, как монисто
   Грошовую щедрость -
   Не ДВЕСТИ, так ТРИСТА.
  
   Но чем уж лишиться
   Руки ли, ноги ли,
   Куда как приятнее -
   Таять в могиле.
  
   Ни крови, ни крика,
   Ни рвоты, ни мести.
   Гуманно донельзя.
   Не так ли, ГРУЗ ДВЕСТИ?
  
   Отступит обида.
   Забудется боль же.
   А вам говорили:
   "На месяц, не больше..."
  
   Сказали - успели.
   Хмельная планета
   За давностью срока
   Забудет и это.
  
   Снижение. Шасси.
   Ну, вот и на месте...
   Все точно по плану.
   На выход, ГРУЗ ДВЕСТИ!
  
   Вы честно служили
   Монаршим забавам.
   С приездом, ребята!
   И - пухом земля вам!..
  
   * * *
  
   Здравствуй, племя молодое...
   Пушкин
   Последнего века привычный итог -
   Хоругви, знамена, арены.
   И яро вещает лукавый пророк,
   И бьется в падучей блаженный.
  
   А я, сторонясь суеты площадной,
   Шепчу до невидимой дрожи:
   "Эх, племя! Как будто, мы крови одной,
   Но что же мы так непохожи?!"
  
   Уколом свободы расширив зрачки,
   О новой России прокрякав,
   Эх, племя, твои племенные бычки
   Все больше похожи на хряков!
  
   Ну что же ты медлишь? Иди же, иди,
   Покуда открыта дорога.
   Эх, племя, стоять у тебя на пути -
   Что пробовать хватку бульдога.
  
   Иди же, иди, не горюя о том.
   Легко ли тебе в безвременье?
   Эх, племя, Бог весть, что ты скажешь потом
   Своей неизведанной смене...
  
   * * *
  
   Уменьшив небо до размера малой форточки,
   Пустые семечки с утра до ночи лузгая,
   Страна сидела по-тюремному на корточках
   И заводила спохмела блатную музыку.
  
   Страна металась между свастикой и мистикой,
   Страна стенала, упиваясь горькой повестью.
   И все казалось, что вот-вот уже амнистия,
   И все казалось - на свободу с чистой совестью.
  
   Страна баландой по-барачному обедала
   И ненавидящих ее смиренно славила,
   А сколько воли не видать, так это ведала
   Одна кукушка, да и та, поди, лукавила...
  
   * * *
  
   Не сидите по домам, добры люди!
   Нынче - выборы, а там - будь что будет.
  
   Налетайте там и тут, не зевайте,
   Выбирайте свой хомут, выбирайте!
  
   Налипают на глаза, будто тени,
   Списки, блоки, голоса, бюллетени.
  
   Хуже страха, дурака и саркомы -
   Кандидаты, округа, избиркомы...
  
   Сколько жить нам в кутерьме - год ли, сто ли?
   Лучше ум в тюрьме, чем дуб - на престоле.
  
   Горе льется через край - на дорожку...
   Лучше ад всерьез, чем рай - понарошку.
  
   Все решится в свой черед, а пока-то -
   Лучше Бог-судья, чем черт - адвокатом.
  
   Но сочится сквозь врата преисподней:
   "Не сегодня, господа, не сегодня..."
  
   * * *
  
   Ни хрена себе - демократия!
   От распятия - до распития,
   И соитие - не проклятие,
   И война теперь - не событие...
  
   Выйдешь вечером, примешь чарочку,
   Да подумаешь об изяществе,
   И галопчиком да под арочку,
   Выгнав парочку хоронящихся.
  
   А по улице ходят граждане -
   Потребители, избиратели,
   И зови ты их, всех и каждого,
   Не по имени, так по матери;
  
   И маши себе пестрым знаменем,
   То ли купленным, то ли краденным...
   Эй, родимые! Вы куда меня?..
   Ни хрена себе - демократия!
  
   Б Л И З Н Е Ц Ы
  
   Низкое небо зарей окровавлено,
   Мертвое, словно витраж.
   Всхлип
   хат,
   жизнью оставленных,
   Скрип
   врат,
   слизью заржавленных,
   Сельский убогий пейзаж.
  
   Птицы поют над пустым раздорожием,
   Радуясь юной весне.
   Чуть опершись на забор перекошенный,
   Пьяный босяк, самогоном стреноженный,
   Спит, улыбаясь во сне.
  
   Спит, и в его голове затуманенной
   Кружится радостный сон:
   Где-то вдали, в красоте Белокаменной,
   Ходит, не ведая нищенских чаяний,
   Кто-то такой же, как он.
  
   Вот он спустился к машине прилизанной,
   Буркнул шоферу "Вперед!"...
   Игры в судьбу - утешенье непризнанных.
   Вечером ждет его раут для избранных.
   Он непременно придет.
  
   Все как в мираже - палаты просторные,
   Блики возвышенных чувств,
   Блеск
   глаз,
   счастья исполненных,
   Плеск
   фраз,
   льющихся волнами
   Из ослепительных уст.
  
   Сытые лица и светские новости
   Спутались в приторный ком...
   Десять минут - и герой этой повести,
   Наговорившись о чести и совести,
   Тихо уснет за столом;
  
   Тихо уснет - и в мозгу задурманенном
   Дикий закружится сон:
   Где-то вдали от красот Белокаменной
   Спит под заборот босяк неприкаянный,
   Точно такой же, как он.
  
   Все как в мираже - плетень опрокинутый,
   Стоны усталых ракит,
   Пуст
   дол,
   роком отринутый,
   Грусть
   сел,
   Богом покинутых,
   Голос Эола хранит.
  
   В матовой ряби весенние лужицы,
   Небо с востока - в крови,
   Черные птицы над пустошью кружатся...
   Разом пробудятся, схвачены ужасом,
   Он и его визави.
  
   Низкое небо огнями расцветится,
   Тени развеет весна,
   И никогда в толчее лихолетицы
   Ни на земле, ни на небе не встретятся
   Дети
   кошмарного
   сна...
  
   * * *
  
   Нити сотен дорог замыкаются в круг,
   Купол неба дождями исколот...
   Я устал от твоих ритуальных услуг,
   Мой любимый и проклятый город.
  
   Я устал от привычных твоих похорон
   И прощаний без мысли о встрече,
   От увядших вождей, от сожженных знамен
   И покоя от сечи до сечи.
  
   Я устал проклинать, словеса не любя,
   Воздавая и нашим, и вашим,
   И унылую жизнь пропускать сквозь себя,
   Как больничную манную кашу.
  
   Я устал в сотый раз путать песню и стон
   И, шагая тропой поколенья,
   Отмечать годовщину твоих похорон,
   Словно дату второго рожденья...
  
   * * *
  
   Мой город - мертв, но внешне - как живой.
   Мой город - труп, но этого не знает.
   Который год меня он привечает
   Гримасою бездумной и пустой.
  
   Который год меня вгоняет в пот
   Недвижный взгляд его холодных окон.
   Мой город так похож на спящий кокон,
   Но ЧТО там - знают те, кто в нем живет.
  
   А город пахнет пивом и свинцом,
   И вера в превращение напрасна.
   Мой город - мертв, и жизнь уже не властна
   Преобразить застывшее лицо.
  
   Еще запляшет зарево реклам,
   Унылая кайма иллюминаций,
   И мышцы улиц будут сокращаться,
   Когда пропустят ток по проводам,
  
   Но зеркало, прижатое к губам,
   Хранит все то же траурное ведро.
   Мой город - мертв, а мы сидим у одра,
   Не веря ни ему, ни докторам...
  
   ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ
  
   Июль далек. Июнь юлил,
   Не балуя лучом.
   Из края в край шагал дебил
   И думал ни о чем.
  
   Его манил лихой вояж
   В Париж или Лондон.
   Его прельщал такой пейзаж -
   Биг Бен, Пит Пен и он...
  
   Он был бы рад объехать мир -
   Степенно, не спеша.
   Да не отпустит бригадир,
   И денег - ни гроша.
  
   Господь внимал его речам,
   Щадя чужой каприз,
   И русый волос по ночам
   Трепал гавайский бриз.
  
   Но сеял дождь и ветер выл,
   И, вяло матерясь,
   "Так жить нельзя", - бубнил дебил,
   Вымешивая грязь.
  
   Далекий лес едва рябил,
   Внизу чернел овраг.
   "Так жить нельзя", - сказал дебил,
   Сказал - и сделал шаг.
  
   Страну потряс такой финал,
   И, слышим на Руси,
   "Так жить нельзя", - Боннэр стенал,
   Косясь на Би-Би-Си.
  
   И снова, музою забыт,
   Без меры и конца
   "Так жить нельзя", - строчил пиит
   На трупе жеребца.
  
   На трон залез вчерашний паж,
   Другим оставив стон.
   "Так жить нельзя", - смекнул торгаш
   И съехал за кордон.
  
   Куда ни кинь, один конец -
   Не смерть, так остракизм.
   "Так жить нельзя", - изрек мудрец
   И - впал в алкоголизм.
  
   Мутился ум и тлела плоть,
   Когда, набравшись сил,
   "Так жить нельзя", - вздохнул Господь,
   И ангел вострубил.
  
   Финал бы не был столь уныл,
   Когда б не помнить, как
   "Так жить нельзя", - решил дебил
   И шмякнулся в овраг...
  
   * * *
  
   В этом городе, прежде тесовом,
   В этом городе, прежде каменном,
   Век я маялся над вопросами,
   Словно город был мне экзаменом.
  
   В этом городе, прежде ласковом,
   В этом городе, прежде искренном,
   Был я отпрыском, стал я пасынком,
   Был я радостным, стал я выспренным.
  
   В этом городе, пиво-вобленном,
   Где хотя бы раз пили-ели вы,
   По углам стоят то ли гоблины,
   То ли чудища церетелевы.
  
   В этом городе, кровью клеенном,
   В этом городе, сталью штопанном,
   Нареченное населением
   Забутикано да зашопано.
  
   В этом городе глупо каяться,
   Да и хвастаться - не глупее ли
   Перед теми, кто развлекается
   Панихидами с юбилеями?
  
   В этом городе, снобом хаянном,
   В этом городе, злобой вспоротом,
   И живем-то мы неприкаянно
   С этим городом, с этим городом...
  
   * * *
  
   А Вас не прогоняли через строй,
   В котором с обреченностью вселенской -
   И женщина с протянутой рукой,
   И юноша, убитый на Чеченской?..
  
   А Вы, Вы не смотрели им в глаза,
   В которых вместо отсвета и взгляда -
   Сожженная бессилием слеза
   Стоит, как поминальная лампада?..
  
   А Вы, ускорив шаг, наверняка
   Смотрели вдаль подчеркнуто невинно,
   Но то, что не сорвалось с языка,
   Шпицрутенами падало на спину.
  
   А ночью, нарушая Ваш покой,
   Являлись с обреченностью вселенской
   И юноша, убитый на Чеченской,
   И женщина с протянутой рукой...
  
   А Вас не прогоняли через строй?..
  
  
   =============================================================
  
   Д И А Л О Г И С З Е Р К А Л О М
  
   Т А Н Г О
  
   Тебя не греет, человече,
   Вече.
   Ты не напишешь про свободу
   Оду.
   Зато, быть может, скажешь знати -
   "Нате",
   И удалишься в монастырь
   Или куда-нибудь еще.
   Тебе дороже сила слова
   Злого
   И нерастраченного света
   Вето,
   А что до славы и фурора-
   Ора,
   То плюнь на них через плечо!
  
  
   Ты не поил идущих рядом
   Ядом,
   Не торопил под обелиски
   Близких
   И не раздаривал гримасы
   Массам,
   Которым было не понять
   Причину счастья твоего.
   Ты просто жил, меняя сферы
   Веры,
   И возводя в разряд искусства
   Чуство,
   А если было нестерпимо
   Грустно -
   Пел это старое танго!
  
  
   Ты исходил в мечтах планету
   Эту
   Не наяву, так хоть по Интер-
   Нету.
   Но красоты по ИнтерНету
   Нету,
   И ты вернулся по весне
   К березам, детям и делам.
   Ты уступил героям Босха
   "Оскар",
   Простил богатым и жеманным
   Канны,
   А что до прочей рукотворной
   Манны -
   К чему тебе весь этот хлам?
  
  
   Тебе дарить рожденным в страхе
   Ахи
   И вызывать через эпохи
   Охи,
   Смеяться с плахи там, где шутки
   Плохи,
   И путать лавровый венок
   И обесцветившийся нимб.
   Тебе - дойти почти до края
   Рая,
   Играя, жить и умереть,
   Играя,
   Всех ненавидящих тебя
   Карая
   Одним лишь именем своим!..
  
   Я И МОЙ КЛОН
  
   А знаешь, мой клон, мы похожи не боле,
   Чем два волоска этой дурочки Долли,
  
   Чем два миража в опостылевшей дали,
   Чем два гаража в непрестижном квартале.
  
   А знаешь, мой клон, сколь бы ты ни пытался,
   Ты клоном родился и клоном остался.
  
   И пусть соглядатаи гнутся в поклоне -
   Ты клоном глядишься и мыслишь по-клоньи.
  
   Ты там же и так же ступаешь и дышишь,
   Но ТАК обо мне никогда не напишешь.
  
   Не будем лукавить - ты знаешь отлично,
   Что гаечный ключ не похож на скрипичный.
  
   Нелепо - стремиться, наивно - пытаться...
   Меня хоть зачали когда-то с приятцей.
  
   Тебя же по-скорому вбрызнули шприцем.
   Подумаешь тоже - нашел, чем гордиться.
  
   И пусть без любви тебя вывели в люди -
   Что знаешь ты, друже, об этом-то чуде?
  
   Но мне ли предаться риторике грозной?
   Я, знаешь ли, тоже по образу создан
  
   В искусственном мире, где все мы немного -
   Послушные клоны единого Бога.
  
   Кто знает - что хуже? Кто видит - что криво?
   Обнимемся, друже, и - двинем по пиву!..
  
   * * *
  
   Послушай, историк,
   Вершитель судеб,
   Не слишком ли горек
   Твой плесневый хлеб?
  
   Ты меришь эпохи,
   Пронзаешь века,
   Но тягостны вздохи
   И смерть далека,
  
   А вечность - тем паче...
   Послушай, чудак -
   Все было иначе,
   Все будет не так.
  
   Ты вспыльчив и стоек,
   И споришь без сна.
   Послушай, историк,
   А как же весна? -
  
   То время, когда мы,
   Роняя престиж,
   Капризны, как дамы,
   Глупы, как они ж,
  
   И им же в угоду
   Беспечно крушим
   Дворцовые своды
   И своды души,
  
   Сметаем редуты,
   Не видим цепей...
   Учел ли весну ты
   В модели своей?
  
   Забыл ли ее ты,
   По эрам скользя,
   От правды на йоту?
   Но так же нельзя!
  
   Да где был бы сам ты,
   Когда б не она?
   Закрой фолианты,
   Купи, брат, вина,
  
   Беги что есть мочи
   Меж этих аллей
   Туда, где пророчит
   Весну соловей.
  
   Беги одиноко
   Тропою, где ты
   Дарил той далекой
   Слова и цветы.
  
   Беги же, скорее ж,
   Не поздно догнать,
   Еще ты успеешь...
   А впрочем - как знать?..
  
   * * *
  
   На вокзале, уставшем от гула бесчисленных ног,
   Я увидел того, кто до боли похож на меня.
   Он смеялся и пел, я его не заметить не мог.
   Он смеялся и пел, неуместной бравадой маня.
  
   Он сказал мне: "Послушай, сегодня я - словно шальной.
   Мне открылась небесная мудрость в объеме ста грамм.
   Если хочешь - пойдем постигать эту мудрость со мной.
   Я тебе, как учитель, остатки ее передам."
  
   Я ответил: "Постой, кто б ты ни был - я все же не раб.
   Если мерить вином - для меня ты избыточно мудр.
   Но, коль скоро твердишь, что безудержно честен и храбр,
   Может, лучше пойдем слушать музыку утренних сутр."
  
   Он заметил с улыбкой: "Ты знаешь, я сам был таким,
   Я не верил, что мир - это круг бесконечных дорог,
   Я не мыслил, что стану хотя бы на йоту другим,
   И, как видишь, остался в итоге совсем одинок."
  
   На вокзале, оглохшем от топота стоп и копыт,
   Я увидел того, кто уже никуда не спешил.
   Я спросил его: "Что за дела? Ты же был знаменит!"
   Он нагнулся ко мне и шепнул: "Значит, мало грешил..."
  
   * * *
  
   - А кто там летает? Послушай, послушай!
   - Бездомные души, бездомные души...
  
   - А кто там ступает стопами земными?
   - Слепые тела, что оставлены ими...
  
   - А скоро ли будет их новая встреча?
   - Далече, мой ангел, далече, далече...
  
   * * *
  
   - Все смешалось, и в этой каше
   Наши души - уже не наши...
  
   - Да, но чьи же они, но чьи же?
   Я хозяев иных не вижу.
  
   Отдаваться другим нельзя им,
   Да и нужен ли им хозяин?
  
   - Ну а как же грехи, соблазны,
   Если души грешить согласны?
  
   - Все равно эта мысль нелепа!
   Кто придумал, что души слепы?
  
   В неизбывной мечте о Боге
   Им не надо иной подмоги...
   ---------------------------------------
   Мы не сами порою спорим -
   Мы бунтующим душам вторим...
  
   * * *
  
   - Ну что же ты медлишь?
   Я жду над тобой полчаса.
   Жизнь - отсвет комет лишь,
   Пролившийся на небеса.
  
   Готовься к полету.
   Осталось всего ничего.
   - Но кто ты? Но кто ты?
   Не вижу лица твоего!
  
   - Не видишь? Еще бы!
   Оно открывается тем,
   Кто крышкою гроба
   Укрыт от убогих проблем,
  
   Кто смертное ложе
   Стремит в небеса, что копье...
   - И все же, и все же...
   Откроешь ли имя твое?
  
   - Не спрашивай имя.
   Его тебе знать не дано.
   Словами другими
   Меня назовут все равно -
  
   Любовь и Надежда,
   Усталость, Разлука и Тишь...
   Ну где ты? Ну где ж ты?
   Ты все же со мною летишь?
  
   - Лечу ли? Не знаю...
   Еще я пути не избыл
   До самого края,
   До мрака забытых могил.
  
   Еще я не верю,
   Что вновь не увижу зарю,
   И эту потерю
   Едва ли душе подарю.
  
   - Подаришь, подаришь...
   Ты мал, чтобы спорить со мной.
   И пусть я - вода лишь,
   Я - сок этой плоти земной,
  
   Я правлю в гареме
   Того, что и вне, и внутри...
   - Да кто ж ты?
   - Я - время...
   Не веришь? Ну что же... Смотри!...
  
   * * *
  
   ...скоро ль истиной народа
   станет истина моя?!
   О.Мандельштам
   Нити морщин - колеи на утоптанном лбу.
   Высохший нос, так похожий на стесанный камень...
   Кто ты теперь, и в каком утешаешься храме,
   Спятивший путник, сто раз нарушавший табу?
  
   Взгляд твоих глаз ускользает, как стаявший снег.
   Стук твоих стоп бередит времена и пространства.
   Десять веков ты не знаешь в судьбе постоянства.
   Кто ты теперь, и кто ныне твой Бог, имярек?
  
   Ты - и злодей, и герой, и обманутый фат,
   Хмурый седой ростовщик и романтик беспечный...
   В цепи имен и событий, опутавшей вечность,
   Кто ты теперь - мой далекий единственный брат?..
  
   * * *
  
   Я один... и разбитое зеркало
   С.Есенин
   Он входит в дом бесшумно, словно ночь,
   Садится не спеша у изголовья,
   Устало дышит, смотрит исподлобья
   И ждет... А мне давно молчать невмочь.
  
   Скажи мне, мой угрюмый визави,
   Неужто в этой жизни мне осталась
   Лишь ненависть как следствие любви,
   Умноженной на горечь и усталость?
  
   Неужто я навеки обречен
   Искать грозу в мистерии рассвета?
   Но он молчит, а я не жду ответа,
   Вопросами иными увлечен.
  
   Он входит в дом бесшумно, словно смерть.
   Но он - не смерть, он - призрак новой жизни.
   В его глазах - огонь великой тризны
   И дальних дней ликующая медь...
  
  
  
   Ну, вот и книжечке конец... Хотите почитать что-то еще? Пишите мне на
   dkkd@mail.ru или denis_korotaev@yahoo.co.uk - и я обязательно Вам отвечу!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"