Аннотация: Крейсер "Алмаз" образца 1916 года попадает вместо себя в 1905 год
КРЫЛЬЯ ПОБЕДЫ
Глава 1.
Камрань.
Вопрос: Когда нужно вызывать на мостик командира корабля?
Ответ: Как только возникнет мысль: А не вызвать-ли командира корабля?
Мичман Никольский, вахтенный начальник крейсера 'Алмаз', чувствовал, что начинает сходить с ума.
- Сизов!
- Слушаю, ваше благородие! - немедленно вытянулся 'смирно' сигнальщик, вместе с которым мичман стоял вахту.
- Сбегай за командиром. Странно всё как-то...
- Слушаюсь, ваше благородие. Да и действительно что-то не так.
Сигнальщик затопал сапогами в сторону кормы.
- Ну что тут у вас, Николай Степанович, кроме этой духоты? - капитан второго ранга Зарин поднялся на мостик отнюдь не в лучшем настроении.
- Здравия желаю, господин капитан второго ранга! - немедленно поприветствовал командира мичман.
- Оставьте 'протокол'. Что случилось?
- Ну, про духоту вы сами заметили, Алексей Сергеевич...
- Ну заметил, и что?
- А то, что уже должно взойти солнце, а восток только чуть посерел.
- Что, в самом деле? - посерьёзнел кавторанг, - Который час?
- Половина седьмого. И ещё... Посмотрите! - мичман вытянул руку в сторону яркой алой звезды.
- Прекратите меня интриговать, экономьте время! Что там за звёздочка? Я не увлекался астрономией.
- А я увлекался, - Никольский вдруг начал нервничать даже в большей степени, чем, когда вызывал командира на мостик, - Это Антарес. Самая яркая звезда созвездия Скорпиона. И её сейчас не может быть на небе в этом месте. Во всяком случае сейчас. И вообще это не наше небо.
- Уверены, Николай Степанович? - посерьёзнел командир. - Я-то по звёздам на уровне Морского Корпуса...
- Более чем уверен, Алексей Сергеевич - всё преходяще, но звёздное небо вечно.
- Ладно, солнце восходит, сейчас всё и прояснится...
Не прояснилось. Хоть видимость и прояснилась.
С мостика 'Амаза' стали видны стоящие на якоре броненосцы, причём почти все двухтрубные, один трёхтрубный, крейсер, похожий на 'Кагул' или 'Память Меркурия', Один - так вообще - 'Аврора', которая на Балтике...
- Сигнальщик!
- Сизов, - подсказал мичман.
- Сизов. Немедленно всех офицеров на мостик. И летунов тоже. Исполнять!
-Есть!
И сигнальщика немедленно сдуло с мостика.
- Чёрт знает, что, - Зарин стал ещё раз оглядывать корабли, стоящие на якорях неподалёку, - Ну это реально броненосцы типа 'Бородино', которые погибли в Цусиме. Ну во всём мире таких больше нет кроме 'Славы' на Балтийском море... А это - 'Аврора', А это... 'Дмитрий Донской'? Мичман, вы тоже это видите?
- Да, Алексей Сергеевич, вижу, - мрачно отозвался Никольский, - Значит не зря я вас разбудил. И у всех чёрные корпуса с жёлтыми трубами...
- В чём дело, Алексей Сергеевич? Что за аврал? - на мостик поднялся старший офицер крейсера лейтенант Андросов -1й.
- А на рейд посмотрите, Борис Григорьевич, - ехидно отозвался командир крейсера, - Ничего не удивляет?
Пока старшой оглядывал рейд и пытался переварить зрительную информацию, на мостик стали подниматься остальные офицеры крейсера.
-Постройте господ офицеров, Борис Григорьевич.
- Есть, - в состоянии лёгкого ахера от такой команды ответил Андросов.
-Господа офицеры, сторйсь!
Не до конца проснувшиеся офицеры, тем не менее изобразили строй, ибо командира и старшего офицера на борту 'Алмаза' уважали все. Тем более, что по пути на мостик все они видели, что на рейде какая-то фигня.
Зарин чувствовал, что сходит с ума, но при этом понимал, что не имеет права себе этого позволить.
-Господа офицеры, - обратился он к безукоризненно стройному ряду молодых людей с погонами на плечах, - Вы ведь сами видите,,. Мы не на рейде Севастополя, что мы вообще как-то провалились сквозь время и в составе Второй Тихоокеанской эскадры. Сомневающихся прошу посмотреть на рейд и сказать, что я сошёл с ума, если это не так.
Небольшая пауза. Реплик не последовало.
- Я понимаю, что вы ждёте от меня объяснений, - продолжил кавторанг, - Так их не будет. Извините, господа, но я сам понимаю не больше вашего. Вот просто есть такой факт. Но мы всё равно должны выполнить свой долг перед Государем и Отечеством.
С 'Суворова' шарахнула малокалиберная пушка для привлечения внимания...
- Вашвысокобродь, - слегка смущённо доложил сигнальщик, - с флагманского броненосца просют командира 'Алмаза' к себе на борт. Звиняйте на том.
Вот, бля, только этого мне сейчас и не хватало! - мысленно матюкнулся Зарин. Хотя понятно было, что Рожественский рано или поздно разглядит гидропланы на корме 'Алмаза' и сильно удивится.
- Спустить катер. Прапорщик Контиевский!
- Я.
- Будьте готовы к взлёту. 'Кречета' на воду. Взлетать по сигналу 'Буки' с 'Суворова'. Подниметесь, облетите эскадру, подниметесь до полутора километров, слетаете к горизонту и вернётесь.
Все четыре самолёта 'Алмаза' носили имена собственные: 'Беркут', 'Сокол', 'Коршун' и 'Кречет'. Неофициально, конечно...
- Борис Григорьевич!
- Слушаю, Алексей Сергеевич.
- 'Подъём флага' на этот раз на вас...
- Разумеется.
- Я вам не завидую - вам придётся хоть как-то объяснить матросам ситуацию. Пока не представляю как, но надо. Понимаете?
- Более чем понимаю. И понимаю, что вам не до того - объясняться сейчас с Рожественским... Врагу не пожелаешь.
- Ладно, чему быть, того не миновать...
- Прошу прощения, за то, что напоминаю, но вы сейчас офицер штаба Фелькерзама...
- Да помню я. Непонятно только хорошо это или плохо. Ладно, будем разбираться с ситуацией по мере возникновения проблем.
***
Следуя на катере к борту 'Князя Суворова' Зарин пытался представить, что он скажет Рожественскому. Ни черта не складывалось. То есть вообще. Ни в одном мозгу такое поместиться не может - взорвётся мозг. А тут этот генерал-адъютант - психопат на грани нервного срыва...
По шторм-трапу карабкаться не пришлось - с борта 'Суворова' свесили нормальный.
- Здравия желаю! - подскочил к поднявшемуся на борт командиру 'Алмаза' молоденький офицер. - Вахтенный начальник мичман Флоров.
- Здравия желаю! - козырнул в ответ Зарин. - Капитан второго ранга Зарин. Прибыл по вызову командующего. Проводите меня к нему, пожалуйста.
- Мы ожидали капитана второго ранга Чагина, - слегка ошалел вахтенный.
- Проводите меня к командующему, мичман. Все объяснения я дам ему.
- Следуйте за мной, - кивнул Флоров, и повёл кавторанга на мостик 'Суворова'.
На мостике броненосца находилось восемь офицеров, считая командующего и четверо матросов.
- Командир крейсера 'Алмаз', капитан второго ранга Зарин, прибыл по приказу вашего превосходительства!
Вице-адмирал мрачно посмотрел на офицера и грозно произнёс:
- Как вы посмели, лейтенант, надеть погоны капитана второго ранга? Где Чагин? Почему вы на борту 'Алмаза'? И что у вас с лицом.
- Только что имел честь представиться вашему превосходительству, - голос у Зарина слегка подрагивал, но решимость кавторанг потихоньку набирал непонятно откуда. - Чин капитана второго ранга мне присвоен государем в тысяча девятьсот двенадцатом году. Где сейчас находится капитан второго ранга Чагин, могу только догадываться: скорее всего он сейчас, вместе со своим крейсером 'Алмаз' на рейде Севастополя в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Но не уверен в этом.
- Что вы несёте? - ошалел Рожественский. - Вы сошли с ума?
- Даже если и так, ваше превосходительство, - слегка повеселел Зарин, - но ведь это не отменяет того, что вы видите меня перед собой, а мой 'Алмаз' сильно отличается от 'Алмаза', который вы привыкли видеть, не так-ли? Ну ведь не перекрасили же мы его за ночь.
Этот аргумент, который Зарин подготовил ещё в катере, вроде бы подействовал.
- Отличается. Поэтому я вас и вызвал, - вынужден был признать командующий. - И жду объяснений.
- Я и прибыл сюда, чтобы их дать, Только, попрошу, чтобы при этом присутствовало минимальное количество людей.
- Почему?
- То, что я вам сообщу - слишком необычно и экстраординарно. И очень секретно, поверьте. И ещё, поверьте, если Господь и сделал это, то чтобы вы имели шанс победить в грядущем сражении.
- Хорошо, хочется вам верить. Попрошу остаться флаг-капитана, командира корабля... И вас, Владимир Иванович, прошу остаться.
- Всегда к вашим услугам, ваше превосходительство, - козырнул кавторанг Семёнов.
- Остальных попрошу покинуть мостик.
- И вахтенных? - робко спросил Игнациус.
- Вахтенные матросы пусть остаются, - кивнул Рожественсий. - Но, чтобы не приближались.
- Итак? - повернулся вице-адмирал к Зарину.
- Итак, ваше превосходительство...
- Как вас зовут, кстати? - перебил адмирал.
- Алексей Сергеевич.
- Продолжайте, Алексей Сергеевич.
Добрый признак - подумал Зарин и продолжил:
- Мой крейсер 'Алмаз' 'уснул' на рейде Севастополя пятнадцатого апреля тысяча девятьсот шестнадцатого года. А сейчас какое число, позвольте спросить?
- Шестнадцатое апреля, - тут же ответил Клапье де Колонг. - Но как такое могло произойти? Это просто немыслимо!
- Я перед вами, Константин Константинович, - немедленно отозвался Зарин. - Я ещё с ночи в состоянии полного обалдения. И оно не прошло. Но разум заставляет принять то, что случилось. Возможно Провидению было угодно изменить реальность и не допустить того ужаса, который произошёл...
- А какой ужас произошёл? - чуть ли не хором вскрикнули офицеры и адмирал.
- Об этом позже, господа, - холодно ответил Зарин. - Напоминаю, что на борту броненосца 'Ослябя', при штабе контр-адмирала Фелькерзама, должен сейчас находится молодой лейтенант Зарин, то есть я. Я предлагаю снять у меня отпечатки пальцев, запереть в какой-нибудь каюте, срочно вызвать сюда 'меня' с 'Осляби' и попросить его тоже оставить свои отпечатки. Если они не совпадут, то я застрелюсь на ваших глазах.
- Если они не совпадут, то застрелиться мы вам не дадим, - усмехнулся Рожественский. - Ладно, допустим, что я вам поверил. Что дальше?
- Благодарю за доверие, ваше превосходительство Сейчас, я бы хотел продемонстрировать ту реальную помощь эскадре, которая находится на борту моего крейсера. Вы слышали об аэропланах?
- Краем уха, но всерьёз не воспринимал, - буркнул Рожественский, - и что?
- На борту моего крейсера их четыре, причём значительно более совершенных, чем те, о которых слышали вы. Кроме всего прочего взлетают с воды и садятся на воду. По-видимому, именно они и привлекли ваше внимание к 'Алмазу', не так ли?
- Вообще-то, в первую очередь, внимание привлекла окраска крейсера. И не только моё внимание.
- Так это, ваше превосходительство, только лишний раз доказывает мои слова. Ну не мог же экипаж за ночь перекрасить весь корабль. Да и зачем? Просто, во времени, из которого мы к вам 'свалились', все боевые корабли окрашены так. Именно такая окраска делает корабль наименее заметным в любую погоду.
- Ну так придётся покрасить обратно.
- Если прикажете, ваше превосходительство, то сделаем. Но позвольте высказать мнение?
- Говорите.
- Думаю, что преображение 'Алмаза' за ночь и так вызвало удивление на эскадре, а уж если его снова перекрасить - будет полное недоумение.
- Что вы предлагаете?
- Я знаю, что корабли нашего противника будут окрашены именно так - в серо-оливковый цвет. И вы как бы решили превратить мой крейсер в корабль для тренировки наших дальномерщиков.
- Считаю предложение разумным, - поддержал Клапье де Колонг. - Ну действительно, перекрасить его заново - вопросов потом не оберёшься.
- Хорошо. А аэропланы... То-то мне показалось, что вижу что-то неуловимо знакомое, - вице-адмирал поднёс бинокль к глазам и ещё раз внимательно осмотрел крейсер. Остальные офицеры последовали его примеру.
- А что происходит у вас на борту и рядом с ним? - не преминул спросить командующий.
- Я распорядился спустить одну из наших летающих лодок на воду для демонстрации. Она взлетит по сигналу 'Буки' с 'Суворова'. Прикажите поднять и сами всё увидите.
- Ну что же, посмотрим на вашу летающую лодку, - кивнул Рожественский. - Василий Васильевич, прикажите поднять: 'Алмазу' 'Буки'.
-Господа, господа, скорее сюда! - вахтенный офицер броненосца 'Бородино', как ни странно, поручик Лейб-Гвардии Гусарского полка, граф Беннигсен, призывал остальных офицеров корабля к левому борту.
- Что случилось, Леонтий Павлович? - первым прибежал мичман Кочуков.
На протяжении ещё нескольких секунд появились мичман Де-Ливрон и лейтенант Яковлев.
- Да посмотрите, господа, что спускают с борта 'Алмаза'. Это же какая-то лодка с крылями. Как такое возможно? Неужели у нас изобрели летающие машины?
- Да у 'Алмаза' на корме ещё три таких же, похоже, - мрачно произнёс Яковлев, опуская бинокль. - Как же эти гвардейцы умудрились провезти через полмира такие аппараты, а никто ни сном, ни духом?
-А ещё и собрали за одну ночь, и на корме разместили... - добавил непонятностей мичман Кочуков.
На 'Князе Суворове' шарахнула мелкашка и поднялся флажный сигнал: 'Алмаз'. 'Буки'.
***
-Василь, айда сюда! - на 'Дмитрии Донском', как и на всей эскадре, разглядели спуск гидросамолёта с 'Алмаза'.
- Ага, вижу. А чё это?
-Да сам понять не могу, какая-то лодка с крыльями. У меня земляк там служит, пару раз встречались на берегу, так, зараза, ни полсловом не обмолвился о том, что они там в трюме везут...
Потихоньку к борту подошло ещё с десяток матросов.
- Ероплан это, - поспешил высказаться кочегар Ершов, - машина летучая, мне про такую шурин рассказывал. Грит, мериканьцы такую придумали. Выходит, что и наши не лыком шиты - тоже построили.
- Да ну тебя, дурака, - немедленно срезал 'фантазёра' комендор Бочкин, - Ни в жисть такая штуковина в небо не поднимется. Кому другому иди байки рассказывай. Вот прям сейчас она крыльями замашет и взлетит.
Ершов не то, чтобы был сильно уверен в возможном полёте данной лодки с крыльями, но... И рисковал ведь не сильно...
- А спорим на винную порцию, что взлетит?
- Серьёзно, что ли? - удивился Бочкин. - Спорим, пока ты не передумал! Все слышали?
А тут как раз 'Беркут' и застрекотал мотором. Гидроплан медленно двинулся по морской глади, но стал всё сильнее и сильнее ускоряться. Проходя траверз 'Суворова', летающая лодка оторвалась от воды и стала набирать высоту.
- Зря я с тобой на недельную винную порцию не поспорил, а Семён? - весело поинтересовался у комендора Ершов.
- Да иди ты... - огрызнулся Бочкин. - Подавись! Да я и месячную отдал бы, чтобы знать, что у нас на эскадре такая вот мудрёна-мать завелась. Теперь точно япошек побьём!
***
- Впечатлило, Алексей Сергеевич, впечатлило, - заулыбался Рожественский, когда пронаблюдал взлёт 'Беркута'. - Честно говоря, до самого этого момента не верил до конца, но это... Это аргумент весомый. А на что способны ваши летающие лодки?
- Вы имеете в виду их тактико-технические характеристики?
- Именно это.
- Крейсерская скорость около сорока семи узлов...
- Ого! - удивился командующий. - А максимальная?
- Около пятидесяти пяти. Максимальная высота - три километра. Дальность полёта до четырёх часов с крейсерской скоростью.
- Это что, до полутораста миль?
- Делите на два, ваше превосходительство - им ведь ещё и вернуться надо.
- Всё равно, - встрял Клапье де Колонг, - идеальные разведчики.
- Не совсем так, Константин Константинович, - поспешил 'опустить на землю' флаг-капитана Зарин. - После данного полёта у нас остаётся горючего по два вылета на борт. И не по полной выкладке. Предлагаю сберечь его для боя. Или непосредственной разведки перед ним.
- Для боя, я не ослышался? - удивлённо посмотрел на кавторанга командующий.
- Наши 'птички' достаточно кусачие, - улыбнулся в ответ Зарин. - На каждой имеется пулемёт, а кроме того есть бомбы, которые можно сбрасывать на вражеские корабли. Немного. Но есть.
- И что за бомбы? - оживились адмирал и офицеры.
- Небольшие, конечно. До двадцати пяти фунтов. Фугасно-осколочные. Потопить даже миноносец не получится. Но сброшенные на палубу даже броненосца способны здорово подвыкосить прислугу орудий и прочих. А ещё есть 'стрелки', но это особое оружие. Весьма эффективное и очень дешёвое. Об этом позже. Кстати, 'Беркут' возвращается!
Гидроплан действительно, досконально выполнив приказ командира, возвращался к родному крейсеру. Пилот, прапорщик Матросов, аккуратненько приводнил машину прямо между стоящими в кильватерном строю колоннами кораблей.
- Ну что, Алёша, вроде неплохо слетали, - крикнул он Контиевскому.
- Прилично. - отозвался тот. - Жаль, что пострелять не пришлось.
- Настреляешься ещё, - хохотнул в ответ прапорщик, - может даже по самому Того.
- Твои бы слова, да Богу в уши, Серёжа!..
Летающая лодка, стрекоча мотором, медленно приближалась к 'Алмазу' под крики 'Ура!' и прочие выражения восторга с кораблей эскадры.
***
- Вы представляете, ваше превосходительство, как это поднимет боевой дух на эскадре! - Семёнов не скрывал восторга от увиденного.
- Очень даже представляю, Владимир Иванович, - кивнул Рожественский. - Поднять 'Алмазу': 'Адмирал выражает особое удовольствие'.
- Есть! - козырнул Игнациус, и отошёл к вахтенному начальнику для отдачи соответствующих приказаний.
- Однако, время завтракать, - улыбнулся командующий. - Приглашаю вас, господа, к себе в салон. Заодно и расскажете, Алексей Сергеевич, о тех ужасах, которые нас ожидают.
- Но только после завтрака, ваше превосходительство, чтобы не портить аппетит ни себе, ни вам. Благодарю за приглашение!
На завтрак была овсяная каша, яичница с беконом (благо, что близость французского порта позволяла закупать там свежие продукты), ну и чай-кофе по выбору...
- Мы все в нетерпении, Алексей Сергеевич, - произнёс адмирал, когда офицеры дошли до кофе. - Расскажите, что нас ожидает.
- Уфф! - выдохнул Зарин. - Только, господа, попрошу меня не перебивать и не возмущаться...
- Слушаем, слушаем, - кивнул командующий.
- Сражение, в которое вы ведёте эскадру, ваше превосходительство, стало самым страшным, самым позорным разгромом, которые знает военно-морская история.
- И вы просили не возмущаться!? - дружно вскрикнули адмирал и офицеры.
- И вы обещали, - парировал командир 'Алмаза'.
- Хорошо, продолжайте, - Рожественский уже начал багроветь.
- Судите сами. И попробуйте всё-таки поверить: До Владивостока добрались только два миноносца и 'Алмаз'. Три крейсера, транспорт, буксир и миноносец интернировались в нейтральных портах, один крейсер прорвался к русским берегам, но там сел на камни и был взорван командой, один транспорт вернулся в Россию... Все остальные корабли, ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ, господа, были либо потоплены, либо, что вам сейчас будет слышать особенно неприятно, сдались в плен.
- Как?! - вскочил Рожественский, расплескав на себя остатки кофе. - Сдались?! Спустили флаги???
- И подняли вместо Андреевских японские, - хладнокровно продолжил Зарин. И добил: Потери японцев в кораблях - три малых миноносца.
- Не верю! - тоже встал Клапье де Колонг.
- И я, - поддержал Игнациус.
- Не может быть, - поддержал Семёнов.
- Кто эти предатели? - похоже командующий несколько подуспокоился, ибо его лицо из багрового слегка побледнело до малинового.
- Пока не скажу, ваше превосходительство. Чтобы у вас не было предвзятого отношения к людям, которые прошли через ад, а потом оказались в совершенно жуткой и безысходной ситуации. Позвольте, о подробностях я расскажу позже.
- У вас на любой вопрос ответ 'попозже', - недовольно буркнул Рожественский.
- А позвольте, господа, я расскажу вам как это произошло и почему?
- Послушаем, пожалуй, - согласился командующий эскадрой. - Итак?
- Того точно знал каким проливом вы пойдёте, и приблизительно знал, когда.
- Это откуда? - поинтересовался флаг-капитан.
- Так угольщики были отпущены в Шанхай. Японцы прекрасно понимали, что без дополнительных погрузок топлива ни Сангарским, ни Лаперузовым проливом не пройти. Остаётся только Цусимский. И именно туда Того стянул все свои силы. Что позволило ему увеличить количество дозорных вспомогательных крейсеров, а также, количество малых миноносцев в Такесики.
- Так не тащить же угольщики с собой! - возмутился адмирал.
- Конечно, - немедленно согласился Зарин. - Но посылать их нужно было не в китайские порты, а к чёртовой матери вообще: в Сайгон, в Сингапур, в Коломбо, в Россию в конце концов... С конкретным приказом для командиров: Без особой необходимости ни в какой порт не заходить в течение недели. И желательно транспортам вообще рассредоточиться и идти поодиночке, чтобы не привлекать внимания нейтральных судов, которые тоже могут сообщить об обнаружении большой группы кораблей японцам.
В результате, Того ни в чём не уверен, он нервничает, а если нервничает, то делает ошибки. Это, во-первых.
- А есть ещё и во-вторых, - Рожественский ещё не улыбался, но лицо уже порозовело, опасения в том, что его может 'обнять Кондратий' отступали.
- И в-третьих, ваше превосходительство. Но сначала о 'во-вторых', - спокойно продолжал кавторанг. - Вход эскадры в восточную часть Цусимского пролива был обнаружен японским вспомогательным крейсером благодаря огням, которые несли наши госпитальные суда. И теперь уже Того точно знал где и когда встречать нашу эскадру.
- Но ведь эти суда необходимы!
- Не в бою. В реальном сражении и после него, ни 'Орёл', ни 'Кострома' не помогли ни одному человеку.
- И вы предлагаете тоже отослать их?
- И не только их. Давайте, пожалуй, я сразу расскажу про 'в-третьих', не возражаете?
- Разумеется нет. Слушаем вас, Алексей Сергеевич.
- Так вот: судьбу сражение решило превосходство японцев в эскадренной скорости - они подходили туда, куда хотели, били сосредоточенным огнём шести - двенадцати кораблей линии по двум-трём нашим, а остальные русские броненосцы просто не могли по ним стрелять. Классический кроссинг 'Т'. Так были потоплены 'Император Александр Третий' (не спасся никто), 'Бородино' (спасся один матрос), 'Ослябя', выбит из боя в первые же полчаса 'Князь Суворов' и добит минами к вечеру, когда у него вообще не осталось артиллерии, избит 'Орёл', другие тоже получили повреждения. Ночью, минными атаками утоплены 'Адмирал Нахимов', 'Наварин' (спасся один матрос), 'Сисой Великий' и 'Владимир Мономах'. Вот так. Следующим днём настигнуты и, после геройского сопротивления, потоплены превосходящими силами японцев 'Светлана', 'Дмитрий Донской' и 'Адмирал Ушаков'.
- Так, - мрачно бросил Рожественский, - становится понятным, кто сдался...
- Не торопитесь их осуждать, ваше превосходительство. Может лучше обсудим, как этого избежать?
- У вас есть конкретные предложения?
- Конечно, иначе я не был бы так откровенен.
- Ну, послушаем, господа, - генерал-адъютант откинулся на спинку кресла.
- Если вы последуете моим рекомендациям по поводу угольщиков, то 'Камчатку', 'Иртыш', 'Корею' и 'Анадырь', вместе с госпитальными судами и буксирами следует отправить под прикрытием вспомогательных крейсеров во Владивосток вокруг Японии. Это, кстати, может и дезориентировать Того, если какой-нибудь нейтрал или японец сообщит, что видел группу дымов у восточного побережья Японии курсом на север. А эскадра в результате получит плюс четыре узла скорости, крейсера освободятся от защиты транспортов и будут выполнять предназначенные им задачи. Что не так?
- Всё так, но грузы 'Иртыша' и 'Анадыря' ... - попытался возразить адмирал, но здравый смысл взял верх, - не стоят всё-таки эскадры. То есть, у нас есть шанс незаметно подойти к Цусимскому проливу, незаметно войти в него и необнаруженными выйти в Японское море?
- Очень неплохие шансы, ваше превосходительство. А когда мы проскочим, я могу поднять в небо своих 'птичек', и у нас будут все шансы обнаружить противника намного раньше, чем он нас. Мы будем знать его состав, курс, приблизительную скорость, а он о нас не будет знать ничего. Он даже не узнает, что обнаружен, ведь наблюдать за небом сейчас нет необходимости. И тут уже ваш выбор: идти в бой против него, или незамеченным пройти к Владивостоку.
- Лучше всего - бой на подходах к Владивостоку, - задумчиво ответил Рожественский. - Но пойдёт ли туда Того?
- Вам решать, ваше превосходительство, где и когда искать боя. Но ещё один совет.
- Слушаю.
- Японцы сделали ставку на фугасные снаряды среднего калибра начинённые шимозой...
- Про шимозу известно, - перебил адмирал, и что?
- А то, что они буквально залили огнём наши корабли. На них горело всё, что может гореть, и даже то, что вроде бы гореть не должно. Плюс тучи мелких осколков.
Поэтому предлагаю максимально избавиться от всех горючих материалов на борту. И, в первую очередь, от неимоверного количества шлюпок, которые всё равно будут бесполезны в бою и после него, но являются прекрасной пищей для огня.
- Вы соображаете, что говорите! - возмутился адмирал. - Вы представляете сколько стоят шлюпки на эскадре? Предлагаете сбросить в море казённого имущества на десятки тысяч рублей?
- Я представляю сколько стоят броненосцы, ваше превосходительство, - твёрдо ответил Зарин. - И не предлагаю просто выбрасывать шлюпки, вельботы и ялы. Их можно будет передать на угольщики во время последней погрузки.
- Считаю, что Алексей Сергеевич прав, - робко высказал своё мнение Клапье де Колонг. - В случае передачи основного шлюпочного вооружения на транспорты никаких претензий к нам быть не может.
- Да сам понимаю, - буркнул адмирал. - И как вы до всего этого додумались, капитан второго ранга?
- А я русский морской офицер, ваше превосходительство, - не замедлил с ответом Зарин. - И у нас, офицеров флота, было целых одиннадцать лет, чтобы понять ошибки Цусимы и сделать выводы.
- Убедительно, - вставил Семёнов. - Одиннадцать лет, это даже более, чем достаточно.
- Согласен, - Рожественский лукаво посмотрел на командира 'Алмаза'. - Но, всё-таки, вы мне выдали тайну, которую пытались сохранить.
- Про сдавшиеся броненосцы?
- Именно. Теперь понятно, что сдались 'Орёл', 'Император Николай Первый', 'Сенявин' и 'Апраксин'.
- Несложно было определить простым вычитанием, когда я перечислил погибшие броненосцы. Надеюсь, что их командиры не впадут в вашу немилость. Тем более, что капитан Юнг был убит ещё в дневном бою.
- А Небогатов?
- Был жив. Именно он отдал приказ о сдаче.
- Как, русский адмирал приказал своим кораблям сдаться?! - Рожественский снова начал багроветь. - Русский адмирал сдался в плен! Это неслыханный позор! Такого не было никогда!! И вы хотите, чтобы я ему доверял?
- Уфф! - ещё раз выдохнул про себя Зарин.
- Это не единственный русский адмирал, который оказался в японском плену, ваше превосходительство.
- Энквист? Фелькерзам? Кто?
- Фелькерзам умер перед сражением от инсульта. Энквист с 'Олегом', 'Авророй' и 'Жемчугом' интернировался в Маниле.
- Вы хотите сказать... - чуть не задохнулся генерал-адъютант.
- Вы были тяжело ранены, ваше превосходительство. Вы были без сознания, - слукавил кавторанг, чтобы хоть немного пощадить самолюбие кичливого адмирала.
- Владимир Иванович, - мрачно попросил Рожественский, - не затруднит ли вас достать из буфета коньяк и бокалы?
- Конечно, ваше превосходительство, - тут же вскочил Семёнов.
Командующий сразу хлестанул граммов семьдесят и наполнил фужер повторно. Остальные последовали его примеру.
- Говорите.
- Ну что же, - Зарин понял, что обратились именно к нему. - 'Суворов' покинул строй в самом начале сражения, но японцы его продолжали избивать при каждом новом своём появлении как ни старались его прикрыть остатки эскадры. Он пылал от носа до кормы, трубы и мачты сбиты, уничтожена почти вся артиллерия, корабль был филиалом ада на Земле. 'Буйный' подошёл и снял командующего и ещё около полутора десятка человек, в основном офицеров штаба. Весь остальной экипаж впоследствии погиб. И Василий Васильевич, разумеется, тоже.
- Не самая плохая смерть для моряка, - хмыкнул Игнациус.
- Так вот, - продолжал кавторанг, - у 'Буйного' что-то не заладилось с машиной, он вообще практически потерял ход, и вы, ваше превосходительство, вместе со своим штабом, перешли на 'Бедовый'.
- Ну Баранову точно можно было доверять - лихой командир.
- 'Бедовый' вместе с 'Грозным' проследовали на север, - безжалостно продолжал Зарин. - Были настигнуты двумя японскими миноносцами, Андржеевский на 'Грозном' решил прорываться. И прорвался во Владивосток. Причём в бою командир лишился глаза. Но они прорвались. А вот совершенно исправный 'Бедовый' даже не пытался уйти от вражеского миноносца. Баранов приказал даже поднять флаг 'Красного Креста'. И никто из членов штаба этому не воспрепятствовал. Миноносец был взят в плен и служил потом под японским флагом.
В салоне повисла тишина.
- Господа, - прервал эту гнетущую тишину командир 'Алмаза', - этого уже не произойдёт. Успокойтесь. Даже если Господу будет угодно нынешней или последующей ночами вновь поменять местами наши с Чагиным крейсера, то я вас предупредил. Ошибки, допущенные в той реальности не повторятся. Кошмара, который произошёл уже не будет. Не так ли? И Владимир Иванович напишет уже совсем другую книгу. О нашей победе.
- Я написал книгу? - удивился Семёнов.
- Конечно. У вас ведь и сейчас дневников со времён Порт-Артура и похода Второй эскадры хватает. И многое из того, что я сейчас рассказал, я знаю и помню именно потому, что прочитал, и не раз перечитал вашу 'Расплату'.