Аннотация: По просьбам читателей всё свежее будет появляться здесь. :)
Придя к себе быстренько сполоснулся, переоделся и отправился "на ковёр".
Зря беспокоился: Егор Каролович встретил весьма приветливо:
- Здравствуйте, Вадим Фёдорович! Уже наслышан о ваших подвигах, надеюсь позже услышать подробности...
Я, разумеется, перебивать начальство не стал, а только молча поклонился.
- Скоро с нами соединится Финляндский корпус, - продолжил полковник. - После этого планируется произвести поиск на Полоцк. Объединёнными силами.
- У моего отряда тоже имеется задача?
- Разумеется. Вот здесь, - граф пригласил меня к карте, - имеется пара опасных для фланговых атак противника направлений. Хотелось бы их заминировать так, как вы демонстрировали...
Ни фига себе! Активные минные заграждения на суше за сто лет появления подобных на море? Как они себе подобное представляют?
- К тому же, должен предупредить: недавно взятый в плен француз сообщил, что вышел приказ по армии, подписанный самим императором, наших минёров и инженеров в плен живыми не брать. Здорово вы насолили Наполеону, господин капитан, - граф не смог сдержать улыбки.
Ух, ты! Сподобился великой чести! Да ещё и всех коллег подставил.
Вроде в той реальности только Денис Давыдов отмечался подобным приказом корсиканца. Хотя могу и ошибаться.
Но, видать, действительно здорово поддостали императора минные поля и прочие сюрпризы на полях сражений и дорогах с переправами...
- Переживём, Егор Карлович.
- В плен попадёте - не переживёте.
- Так я и не собираюсь...
- А никто не собирается, но попадают, случается. А теперь гренадка о трёх огнях белого металла на кивере - смертный приговор, учтите.
Вот зачем он мне это говорит? Скрытое пожелание самому застрелиться при опасности быть пленённым?
- Так в чём заключается наша задача?
- Заминировать вот эти луга, - тоже перешёл непосредственно к делу Сиверс.
- Какое количество мин?
- Думаю около полусотни. Это возможно? - вопросительно посмотрел на меня полковник.
- Увы.
- В чём проблема? Генерал Яшвиль обещал выделить необходимое количество гранат.
Ай, спасибо! Гранат они мне дадут необходимое количество! Ещё небось и телегу выделят для их транспортировки - самое то получится: летучий отряд диверсантов, привязанный к телеге. Но главное не в этом.
- Ваше сиятельство, гранат может быть сколько угодно, но количество эффективных запалов для их подрыва ограничено. У меня имеется необходимых веществ на снаряжение оными не более двух десятков мин. И то не уверен.
- А получить всё требуемое за день - два не получится? - сразу понял проблему полковник.
- Очень сомневаюсь. Почти наверняка: "Нет". Вряд ли у вас имеются достаточно мощные гальванические батареи, не говоря уже о необходимой посуде и оборудовании. Или реактивы нужны весьма специфические.
- Оставьте мне список необходимого, - посмурнел лицом мой начальник. - Хотя бы попробую это найти.
Ну и что сделаешь?
Уселся и начал писать. Ладно: песок, уголь и соль - вполне себе реальны. И кости тоже, вместо апатитов-фосфоритов. А соляную и серную кислоты, где он мне добудет? А посуду? А пиролюзит? Пусть и не чистый... Где?
Хорошо: поташ я из золы костров надыбать смогу, но не за пару же часов!
И, главное: химики откуда?
Имеюсь я, в единственном числе. Несерьёзно.
Но, надеюсь, графу хватит и взгляда на мой список, чтобы понять нереальность запросов командования.
Мои надежды оправдались:
- Действительно, Вадим Фёдорович, всего этого не раздобыть в столь краткие сроки, что у нас имеются. Уверены в необходимости всего перечисленного?
- Совершенно. Причём я весьма скромен. И, с перечисленным, только постараюсь получить необходимые вещества, но не гарантирую, что успею.
- Дьявольщина! - выругался полковник. - Верю. Ступайте. Мне нужно подумать.
- Слушаю, - полковник посмотрел на меня слегка удивлённо.
- И я, и мои подчинённые, получив прямой приказ идти и умереть или стоять и умирать, его, несомненно, выполним. Но хотелось бы всё-таки понимать смысл этого...
- Теперь я не могу сообразить, к чему вы это, Вадим Фёдорович.
- Мина - оружие обороны. Я про полевую, конечно, говорю. Ну, или засады. А планируется, как я понял, наступательная операция. И в ней не вижу смысла установки заграждений, кроме как непосредственно на поле боя.
Сиверс слушал, пока не перебивая.
- Прикрытие опасных направлений на марше, это, само собой, очень важно и полезно. Но не минными постановками - это крайне затратно и неэффективно. Мы истратим все запалы, полного прикрытия не обеспечим, а разминировать потом эти луга будет чрезвычайно сложно и опасно. К тому же нет никакой гарантии, что на них не заявятся местные крестьяне с косами...
У нас возможность поставить всего около двух десятков дефицитных мин. Такое количество не сможет решить какой-либо стратегической задачи - только тактическую. Но, честно скажу, с трудом представляю их применение при наступательных действиях корпуса.
- Я вас понял, - хмуро пробубнил граф. - Подумаю и над этим. Благодарю. Жду вас вечером. После ужина.
Ну наконец-то мы закончили затянувшееся прощание, и я всё-таки покинул штаб-квартиру начальника инженеров корпуса.
- Позвольте ещё вопрос?
- Да.
- Приступать ли к снаряжению гранат запалами? Дело это, с одной стороны, требует времени, но, с другой, хранить такие гранаты достаточно опасно.
- А какое время вам, в случае чего, потребуется?
- Около шести часов.
- Тогда пока не стоит. До встречи вечером.
Ну, наконец-то мы закончили затянувшееся прощание, и я всё-таки покинул штаб-квартиру начальника инженеров корпуса.
Чем заниматься в ближайшее время - совершенно непонятно. Муштровать своих гавриков, чтобы не расслаблялись? Плохой я, наверное, офицер - не могу занимать людей бессмысленными действиями только ради 'шоб служба мёдом не казалась'. Тем более сроднился уже с ними практически, и знаю, что в деле не придётся повторять приказ или беспокоиться, что оный может случиться невыполненным, если хоть кто-то из моих 'крестоносцев' ещё способен дышать...
Но занятие на первое время нашлось. Если, конечно, это можно считать занятием: ещё на подходе к расположению своей, прошу прощения за наглость, 'воинской части' учуял аромат варящейся ухи...
Даже представить не пытаюсь, как нас, наверное, ненавидят соседи: то готовящейся дичиной пахнет от наших палаток, то грибами, то ухой...
А им, в отличие от моего 'спецназа', только то, что от казны положено.
- Здравия желаю, ваше благородие! - встретил меня единственный 'некрестоносный' из пятёрки минёров Шинкевич, которого унтер выставил караульным. - Премного благодарны за ушицу!
- На здоровье, - кивнул я, и проследовал 'в расположение'.
Парень, кстати, неплохо себя показал в последнем деле - надо бы и на него представление к кресту написать...
- Вадим Федорович! - навстречу уже спешил мой непременный 'Планше'. - Уха почти остыла. Извольте отобедать!
И как я без него жил-то почти целый год? Кто же меня, бедолагу, кормил?
Не, заботу ощущать приятно, хочется чувствовать, что ты кому-то нужен, но не до такой же степени!
С какого-то момента такие причитания воспринимаются уже как кудахтанье.
Но, с другой стороны, я ведь действительно чувствую, что Тихон меня любит, чуть ли не как собственного сына. Наверное, именно потому, что ни жены, ни детей у него нет.
- Тихон, я пообедал у графа Сиверса, - пришлось соврать. - Но ухи я похлебаю - давно её хотел.
Хватило: счастливый Тихон тут же ускакал разогревать рыбный супчик и готовить всё прочее.
'Всё прочее' оказалось графином водки и тарелкой с нарезанным хлебом. И тарелкой с зеленью. Петрушка, укроп, зелёный лук...
Интересно: Тихон просто не знал, что я в ухе кинзу люблю, или, чисто 'по техническим причинам' на Кавказ метнуться не успел?
Нельзя сказать, что уха была сногсшибательной, но всё-таки, это приятное включение в достаточно однообразный рацион. Да под водочку...
Я не большой любитель алкоголя, затуманить сознание практически никогда не являлось сколько-нибудь главной целью, разве что если требовалось снять стресс, но и в этом случае не надирался 'до изумления'. Выпивал обычно ради самого вкуса напитка. Водку, конечно, вкусной никак не назовёшь, но её приятно именно закусить. Чем-нибудь солёненьким или ароматным. В данном случае ухой и ржаным хлебом. Тааак!..
Только сейчас обратил внимание, что в миске плавают кусочки картофеля, морковки, явно присутствует чеснок...
- Тихон!
- Слушаю, ваше благородие! - тут же подскочил к столу мой слуга.
- Откуда овощи?
- Так Егор Пантелеевич раздобыл.
Нормально! 'Раздобыл' он, видите ли. В принципе за воровство у крестьян и расстрелять могут. Вряд ли до такого дойдёт, но неприятностей огрести - запросто.
- Украл что ли?
- Да Господь с вами! - искренне возмутился Тихон. - За пятак на ближайшем хуторе целый ворох всякой всячины накупил. Нешто казак воровать станет? Да ещё у своих. В бою захватить - другое дело, а чтобы у мужика украсть - никогда.
Ну и слава Богу - с души свалился начавший там 'кристаллизоваться' камень, и я с удовольствием прикончил свою порцию.
- Позови Гаврилыча и Маслеева.
- Сию минуту.
И действительно, практически через минуту передо мной предстали оба унтера, минёрный и егерский.
- Здорово, братцы! По всей вероятности, ожидается наступление. К нам скоро присоединится корпус генерала Штейнгеля и, после этого, думаю, через несколько дней попробуем атаковать французов. Нашему отряду задача пока не поставлена, но готовиться необходимо заранее.
Гаврилыч, ты отправишь Кречетова к артиллеристам, получить полупудовые гранаты, бумагу генералу Яшвилю я через полчаса тебе передам.
А ты, Игнат, усаживай своих егерей снаряжать патроны. Чтобы запас имелся в полтора раза больший, чем обычно. Задача ясна?
- Так точно! Уж куда яснее, - почти синхронно выдохнули оба унтера.
- Вот и прекрасно. Ступай, - махнул я рукой Маслееву. - А ты, Гаврилыч задержись ещё.
Егерь поспешил удалиться, а мой ближайший помощник замер на месте, ожидая очередных 'ценных указаний'.
- Слушай, Юринок у тебя совсем расслабился: мало того, что оба крючка на воротнике расстёгнуты, так ещё и половина пуговиц на мундире. Это что, скоро меня солдаты в одном белье встречать будут? Ты уж внуши им по-отечески, что солдат российской армии должен иметь определённый внешний вид.
- Не извольте беспокоиться, ваше благородие, - лицо унтера стало наливаться багрянцем, - уж я ему, да и остальным 'внушу' так, что до конца жизни запомнят...
Хотелось усугубить: 'Егеря себе такого не позволяют', но это, вероятно, был бы перебор. Не стоило унижать боевого товарища сверх необходимости. А в том, что меры будут приняты самые решительные можно не сомневаться.
Да я и сам виноват: 'расслабуху' нужно гасить на корню, что не сделано своевременно. Понятно, что наш 'спецназовский' образ действий сильно не соответствует красивой, но неудобной форме армии Александра Павловича, но мы сейчас не 'в поле', а в расположении корпуса. А тут ещё и Финляндский подтянется...
Оно мне надо, чтобы кто-то интересовался: 'А это чьи обормоты в таком расхристанном виде шляются?'
За спиной послышался топот копыт. Обернувшись, я увидел незнакомого офицера, направлявшегося явно к нам.
- Где капитан Демидов? - выкрикнул он, подъехав к караульному.
- К вашим услугам, господин штабс-капитан.
- Вас вызывает командующий корпусом.
Ну и что тут можно ответить?
- Через две - три минуты выезжаю.
На самом деле потребовалось минут пять, чтобы снова оседлать Афину и мы смогли отправится по в штаб Витгенштейна.
Адъютант не отличался общительностью, и весь путь мы проделали молча. То есть мне типа указывали дорогу, которая и так была прекрасно известна.
Ну и не больно-то надо. При желании и так найду с кем поговорить о том, о сём...
- Прибыли, господин капитан, - только это я и услышал от посыльного офицера за всё время совместной поездки.
Так и хотелось в ответ ляпнуть: 'Вот спасибо - хорошо - положите на комод!'. А то я сам не вижу, что приехали по месту назначения.
Сдал Афину подбежавшему солдату и проследовал к командующему. Генерал принял очень радушно:
- Рад видеть, уважаемый Вадим Фёдорович! Уже наслышан о лихой операции вашего отряда.
Мне оставалось только почтительно поклониться и поблагодарить.
- Тем приятнее, - продолжал граф, - поздравить вас чином майора.
Оба-на! Что-то слишком лихо шагаю по карьерной лестнице - трёх месяцем не прошло с тех пор, как я был штабс-капитаном...
Вот ты и 'высокоблагородие', господин Демидов. Теперь бахрому на погоны пришпиндёривать нужно. А где взять?
- Благодарю, ваше сиятельство! Не ожидал.
- Меня благодарить не за что - представление сделал генерал Дохтуров, насколько мне известно.
Нда! Всё чудесатее и чудесатее - впечатление было, что Дохтуров на оглоблях меня повесить готов за ту сорвавшуюся ракету...
- Но вызваны вы не только по этому поводу, - продолжил генерал. - Вас уже поставили в известность, что планируется поиск на Полоцк. Как только присоединятся дивизии Штейнгеля, а они уже на подходе. То есть через два - три дня. Попытаемся 'подрезать хвост' Бонапарту. Если нам улыбнётся Фортуна, и удастся разбить корпуса Удино и Сен-Сира, то император окажется в крайне затруднительном положении. Не находите?
Полностью разделяю вашу точку зрения. А если аналогично поступит и армия Тормасова, то французам гарантированны 'Канны'. От Москвы до Немана.
- Это было бы красиво, но против Александра Петровича стоят Шварценберг и Ренье. Да и связаться с Тормасовым через вражеские коммуникации малореально. Будем рассчитывать только на себя. Что скажете?
- Полностью разделяю вашу точку зрения. И жду приказа.
- Конкретный приказ получите непосредственно перед делом. А пока, прошу, - генерал сделал приглашающий жест к карте, лежавшей у него на столе, - провести рекогносцировку в районе (...).
Рассмотрите местность в плане возможной установки своих мин.
Блин! Ещё и этому объяснять?!
- Ваше сиятельство, я уже говорил Егору Карловичу, что количество мин возможных к установке крайне ограниченно - не более двух десятков. И то не наверное.
Взгляд Витгенштейна обозначил лёгкое недоумение. Что-то типа: 'Ну и нафига ты тут такой красивый нужен? Самим министром рекомендованный, а поставленной задачи выполнить не способен'.
- Ваше превосходительство, - поспешил я прояснить ситуацию, - проблема во взрывателях для гранат. Мы это уже обсуждали с графом Сиверсом. У меня нет возможности, физической возможности, изготовить их в достаточном количестве. Можно изготовить ещё и фугасы, но подрывать их получится только с помощью огнепроводного шнура. То есть при каждом должен будет находиться минёр. Мой или кто-то из уже обученных подчинённых капитана Геруа. Но это реализуемо исключительно при оборонительном бое. Или в засаде на точно известном маршруте движения противника.
- Спасибо, я вас понял, Вадим Фёдорович, - кивнул командующий корпусом. - Но разведку местности пока проведите.
- Слушаюсь! Только...
- Прошу, говорите.
- Казачков бы... С десяток. Хорунжий Самойлов со своими людьми были с нами в последнем деле. Просились под моё начало. Если есть такая возможность... Временно, конечно.
- Разумеется. Не думаю, что полковник Родионов станет возражать. Я отправлю ему соответствующий приказ.
- Когда выступать?
- Казаки прибудут к вам сегодня к вечеру...
- Тук, тук, тук, - прервал Витгенштейна стук в дверь.
- Войдите!
- К вам ротмистр Колбухов, ваше сиятельство, - нарисовался адъютант. - Весьма срочно.
- Пусть заходит.
В помещение немедленно заскочил один из подчинённых Якова Петровича Кульнева:
- Ваше сиятельство, в двадцати верстах обнаружено движение значительных сил французов. В нашу сторону. Не менее дивизии, а возможно и больше...
Ясное дело - лягушатники проведали о подходящих с севера подкреплениях, и решили атаковать наши силы до объединения. Может даже и Макдональд для этого дела из под Риги какую-никакую бригаду отжалел на наше направление...
Кажется моя разведывательная операция накрылась медным тазиком. О чём сожалеть, кстати, не собираюсь - вот теперь натурально начнётся понятная и уже достаточно привычная работа. Оборонительные заграждения и прочие гадости для наших гостей, что хуже татарина - это завсегда. С нашим удовольствием.
- Господин ротмистр, - вникнув в ситуацию, граф пошёл сыпать распоряжениями, - сейчас вы отправитесь к генералу Кульневу, и передадите мой приказ отправить четыре эскадрона на более подробную рекогносцировку. Направления я укажу чуть позже. Сами, немедленно после этого, поскачете в Остров с приказом генералу Штейнгелю немедленно форсированным маршем выступать к нам. Если Фаддей Фёдорович ещё не готов двигаться всеми силами, то пусть отправит вперёд хотя бы своих драгун. Впрочем, это будет в письме, которое вы отвезёте.
- Вы, господин капитан... То есть майор, прошу прощения, - обернулся генерал в мою сторону, - немедленно начинайте готовить заряды для минирования позиций. Место их установки будет вам указано, когда появятся более полные сведения о противнике. То же попрошу передать вас капитану Геруа. Ступайте.
Ну что же, ситуация по сравнению с тем, что случилось в моей реальности меняется всё более кардинально. Если Финляндский корпус подоспеет вовремя, то появляется реальный шанс намять холку нашим французским 'друзьям' и выйти на коммуникации Наполеона. А, учитывая, что Бородинское сражение или его аналог, с высокой степенью вероятности, пройдёт по значительно более благоприятному для нас сценарию, то...
Зараза! Что же я натворил!
КУТУЗОВ МОЖЕТ И НЕ СДАТЬ МОСКВУ!!!
Что в этом случае будет хуже: продолжение 'мясорубки', которая истощит нашу регулярную армию или отступление корсиканца? А ведь отступая ранней осенью, а не в ноябре, он 'впитает' на обратном пути значительно больше сил, а к нашим подойдёт существенно меньше подкреплений, чем в Тарутинский лагерь. И не присоединится Тормасов со своей армией.
И кавалерия Мюрата понесёт совсем не такие потери, как в реале.
Наполеон вполне сможет свернуть на Петербург, снести наши два корпуса и захватить столицу...
Да мало ли какие варианты придут в его голову? Бонапарта можно ненавидеть, но в недюжинном военном таланте ему не откажешь.
В моём мире судьбу Великой Армии и всей кампании решило именно 'сидение' в Москве, решение Михаила Илларионовича её сдать оказалось стратегической жемчужиной, и, если на этот раз будет принято иное решение...
Страшно даже представить, как это скажется на течении истории.
Сколько там моё вмешательство смогло лишних вражеских солдат уничтожить? Тысячу? Две?
Сколько наших дополнительно сберегло?
Некритично. Полевые кухни и санитарно - медицинские нововведения начнут по настоящему 'стрелять' когда похолодает, пока это лишь незначительно сокращает небоевые потери.
Правда неизвестно чего добился своим прогрессорством на ниве плаща и кинжала Серёга Горский...
Закончить мысли на эту тему не успел, ибо прибыл 'домой'. И встретил меня на въезде стоящий в карауле Юринок.
Ай да Гаврилыч! Вместо злостного нарушителя формы одежды я увидел 'стойкого оловянного солдатика'. Реально: стоит как памятник самому себе, такое впечатление, что под мундиром у него корсет затянутый до самой последней возможности.
Я даже фантазировать не стал на тему, какие слова и прочие методы убеждения использовал мой унтер, но результат имелся впечатляющий.
- Как дела?
- Никаких происшествий, ваше высокоблагородие! Все находятся в расположении, ваше высокоблагородие!
Ого! А он-то откуда знает?
- Сколько ещё в карауле стоять?
- До ужина, ваше высокоблагородие!
Суров Гаврилыч! Ладно, не буду вмешиваться в воспитательный процесс...
Когда увидел Тихона, всё стало более - менее ясно: мой верный 'Планше' держал в руках погоны с бахромой.
- Приезжал ординарец от графа Сиверса, его сиятельство передают поздравление с производством и вот новые погоны прислали. Позвольте мундир, Вадим Фёдорович, мигом их заместо старых прилажу!
- Спасибо, Тихон! Но может позволишь сначала с лошади сойти?
- Да уж конечно, а я, как только Афинушку расседлаю - сразу обнову к мундиру и прилажу, не извольте беспокоиться, на четверть часа делов.
- Граф Сиверс письма не передавал? - спросил я, спустившись с седла.
- Никак нет, на словах передали.
- И ладно. Пришли ко мне, как с Афиной закончишь, Кречетова.
- Не извольте беспокоиться, ваше высокоблагородие, сей минут будет у вас.
Зайдя к себе, я тут же принялся писать письмо князю Яшвилю, с просьбой выделить гранаты.
С гусиными перьями и нынешней грамматикой освоился уже довольно давно - жизнь заставила. Ошибки, конечно, делал, но на это мало обращали внимание. На самом деле 'блистательные' офицеры нынешнего времени отнюдь не были отягощены образованием в той мере, в какой это принято считать в конце двадцатого века. По французски-то 'шпрехали' почти все, но вот общий уровень грамотности... Нечто среднее между киношным князем Болконским и Митрофанушкой.* Инженеры, пионеры и артиллеристы в этом плане, разумеется, выделялись в лучшую сторону, но орфографические ошибки в письмах делал практически каждый. Кто-то больше, кто-то меньше.
65% русских офицеров того времени характеризовались: 'Читать и писать умеет, другим наукам не обучен'.
- Явился по вашему приказанию, ваше высокоблагородие!
Ишь ты! Гаврилыч стало быть всех подчинённых привёл в парадный вид. Лёшка Кречетов как и Юринок стоял подобно монументу в идеально чистом (когда успели-то?) мундире, с набелённым этишкетом, сияющими пуговицами, затянутый ремнём на последнюю дырочку. Глазами просто меня пожирал...
- Держи письмо, - протянул я солдату бумагу. - Возьмёшь подводу и отправишься к артиллеристам. Там получишь два десятка гранат, и с ними обратно. Всё ясно?
- Так точно, ваше высокоблагородие! - рявкнул минёр.
- Ну и ступай с Богом.
Солдат чётко развернулся на каблуке и чуть ли не парадным шагом вышел на улицу. Интересно: он до самой подводы таким макаром маршировать будет?..
- Всё исполнил, - заскочил со двора Тихон. - Если других приказаний не будет, позвольте мундир, Вадим Фёдорович. Сей момент новые эполеты к нему пристрою.
Из срочных дел пока имелось только подумать. Пока слуга махал иголкой с ниткой, попытался ещё раз найти замену тёрочным запалам, которых имелось хрен да ни хрена. Иметь бы надёжную и быструю связь с Тулой, все проблемы отпали бы сразу - несколько месяцев назад заезжал в свою 'шарашку'. Производство всего необходимого налажено чуть ли не идеально. Для своего времени, разумеется.
Но чего нет, того нет. Хоть ружейный кремнёвый замок к гранате приделывай... Но за пару дней ничего серьёзного изготовить не получится, да и боеготова мина будет до первой росы или дождя. Несерьёзно. Хотя...
Можно ведь прикрыть опасные направления и менее затратным способом. 'Чеснок' - само собой, но можно и попроще. Надо идти к Геруа... Нет, сначала к Сиверсу.
Граф понял меня сразу и, на следующий день, пионеры корпуса в полном составе занимались своей обычной работой - копали землю. Но в весьма скромных по сравнению с возведением позиций масштабах. Вместо весьма трудозатратных 'волчьих ям' с кольями на дне снималось приблизительно половина квадратного метра дёрна, выкапывалась ямка в полметра глубиной, и дёрн на место. Главное аккуратно вынутый грунт с места оттащить.
'Вляпается' в такое атакующий наши позиции француз - перелом ноги практически обеспечен, и 'не боец' практически до конца войны.
А вопли угодившего в такую ямку тоже серьёзно поспособствуют как моральному настрою атакующих, так и темпу атаки. Со знаком минус, естественно. Будут внимательно смотреть себе под ноги как миленькие, останавливаться, обходить, ломать строй. В результате получат три - четыре дополнительных очереди выстрелов наших 'дальнобойных' егерей.
Правда и контратаковать по такому участку чревато, но командиры полков корпуса получили необходимую информацию о полях с ловушками и минами. И 'чистых' участков оставлено достаточно для ответного удара, если представится соответствующая возможность.
До начала сражения из корпуса Штейнгеля подоспели только два драгунских полка, Митавский и Финляднский. Пехота ещё находилась на марше: четырнадцать пехотных и егерских полков и почти сотня пушек. И три казачьих полка остались при основных силах Финляндского корпуса. Что разумно - разведку подходящие подкрепления тоже должны иметь.
Прибывшие драгуны явились для нас серьёзным подспорьем, но только в качестве резерва - лошади вымотаны скорыми переходами и нуждались в отдыхе. Так что в завязке сражения реально рассчитывать только на семь кавалерийских полков: гродненские гусары, рижские и ямбуржские драгуны, сводно-кирасирский, ну и три казачьих.
Основной силой являлась, конечно пехота: двенадцать полков Пятой и Четырнадцатой дивизий, плюс несколько дружин Петербургского и Новгородского ополчений. Ну и сто двадцать пушек князя Яшвиля.
О численности противника сведения имелись весьма приблизительные, однако было совершенно ясно, что соединённые силы Удино и Сен-Сира серьёзно превосходят наши. Во всяком случае, до подхода подкреплений с севера. Нужно исходить из того, что у врага как минимум вдвое больше людей. По самым скромным подсчётам.
К тому же и гродненцы, и казаки, возвращаясь из разведки, доносили о значительном количестве кирасир в составе французской кавалерии. А у нас только пять эскадронов латников - это может быть весьма чревато...
Так что надеяться, в основном, придётся на надёжность позиций, мастерство артиллеристов, меткость егерей и наши 'минно-ямочные' поля. На этом театре военных действий 'просвещённая Европа' пока с последним не сталкивалась, так что будем надеяться на эффективность данных новшеств в ходе ведения войны.
И на талант Сиверса. Я-то в фортификации не пру совершенно, но будем рассчитывать, что граф своё дело знает, и применил укрепления к местности как положено.
Кое что имелось под Себежем ещё со времён Петра Великого, но в данной ситуации этого было совершенно недостаточно, поэтому кроме возобновления позиций на Петровой горе и возвышенности у озера Вороно, наши пионеры перекрыли весь перешеек системой рвов и валов, а так же возвели внутреннюю линию обороны - ретраншементы.
Позиция смотрелась солидно: крепость - не крепость, но так просто её не взять.
Правда силам Штейнгеля в город имеется возможность попасть тоже только через поле сражения, но, будем надеяться, что генерал сообразит, как действовать в сложившейся ситуации.
В конце концов, Витгенштейн разбил Удино под Клястицами в открытом поле, неужели не продержимся сутки на давно и качественно оборудованных позициях против двух вражеских корпусов? В которых, к тому же, небоевые потери за прошедший месяц наверняка существенно превышают таковые у нас.
Вечером двадцатого сентября стало ясно - завтра начнётся. Основные и весьма значительные силы французов показались уже в прямой видимости Себежских укреплений. Никаких авантюр типа предварительного боя за Шевардинский редут Витгенштейн устраивать не стал - не требовалось нам выигрывать время для завершения фортификационных работ, всё давно готово.
Ночной атаки тоже опасаться не стоило: даже если неприятель сойдёт с ума и решит 'штурмануть' при свете луны, то милости просим - растяжки немедленно просигналят о данной вопиющей наглости, да и вопли супостатов, попавших в заячьи ямки, не замедлят сообщить об уменьшении количества здоровых нижних конечностей в войсках врага.
Своих ребят я традиционно отправил к фугасам с вечера. Дав, разумеется, каждому немного водки и закуски, чтобы не окоченели до утра. При этом безжалостно отобрал табак и трубки - потерпят до завтра, нефиг места засад демаскировывать.
Участок нашей 'ответственности' находился перед бригадой князя Сибирского - Пермским и Могилёвским полками. Кроме того там же находился батальон егерей Двадцать Третьего полка.
Ночью удалось несколько часов подремать, но полноценным сном это назвать никак нельзя. Незадолго перед рассветом меня растолкал неизменный Тихон. Как он сам-то в темноте да без будильника проснулся? Да ещё и успел чайник вскипятить.
Сполоснув физиономию и похлебав жиденького чая, отправился к командиру бригады.
- Капит... Майор Демидов явился в ваше распоряжение, ваше сиятельство! - отрекомендовался я молодому генералу.
- Без чинов, майор, - протянул мне руку Сибирский. - Меня зовут Александр Васильевич.
Ишь ты! Как часто встречаются в истории эти имя-отчество: Суворов, Колчак... Масляков.
- Вадим Фёдорович.
- Очень приятно познакомиться лично. Вы, насколько мне известно, ещё и учёный.
- Имею честь состоять в Академии Наук.
- Тем более приятно. Но сейчас не об этом. Мне доставили схему минирования участка перед нашими позициями, хотелось бы прояснить некоторые вопросы...
Минут десять пообщались над планом заграждений. Ёлки-палки - это на данном участке я имеюсь в количестве одного экземпляра. С опытом применения мин в генеральном сражении. А мой собеседник - совсем неглупый и достаточно молодой генерал. И то пришлось достаточно подробно объяснять: 'Сюда не ходи - туда ходи, снег башка упадёт...'.
Зараза! Представляю как там на других участках свежеобученные понтонёры Александра Клавдиевича пояснения дают...
Но уж что имеем, то имеем. Всё лучше, чем ничего.
Не подстрелили бы кого из моих ребят, кстати, когда они шнуры у фугасов запалят и стрекача зададут. Хрен с ним, если даже взрывы никого из галлов и иже с ними не завалят - постоят лишние пару минут под огнём егерей, уже полезно. Но ведь могла уже придти информация о нашей манере применения заграждений и в эти корпуса, раз уж имеется приказ минёров живыми в плен не брать. Не пожалеют ведь залпа из нескольких десятков стволов в спину каждого бегущего к своим позициям моего подчинённого. И, в этом случае, убьют наверняка.
А то, что будут французы озлобленными после 'заячьих ямок', сомневаться не приходится, могут и целым батальоном по одному минёру пальнуть. И не капельки не легче от того, что пара сотен вражеских солдат раньше времени разрядит свои ружья по бойцам, с каждым из которых я успел практически сродниться.
- Ладно, Вадим Фёдорович, пора, - прервал мои мысли князь, - уже светает, скоро начнётся.
Восток уже багровел вовсю, и в русском лагере утренняя суета уже обозначилась в полном объёме. Личный состав уже позавтракал и строился в местах указанных генеральным планом. Скоро выяснится, насколько этот план является разумным и дальновидным. Что-либо менять уже поздно.
В подзорку с нашего холма прекрасно различались и вражеские боевые порядки, которые тоже готовились к бою. Их батареи, кстати, стояли практически открыто, в отличие от наших, укрытых брустверами. Бруствер против ядра, конечно не защита, но от осколков гранат, пуль и картечи прикрывает вполне надёжно. Так что кое-какие бонусы у наших артиллеристов имеются. Остаётся надеяться, что пушкари подполковника Мурузи сумеют разыграть как 'честные козыри', что даёт подготовленная к обороне позиция, так и те парочку тузов, которые я засунул в 'наш рукав', в виде пристрелки того 'суркового поля', что организовано на полпути к линии нашей обороны.
Артиллерия уже давно стала богом войны. Она ещё, конечно, не набирала восемьдесят процентов жизней с полей сражений, как это было в Первой Мировой, но 'Курносая с косой', наверняка, аплодировала своими костлявыми дланями каждому выстрелу из каждой пушки. Ядра, гранаты, картечь, собирали свою кровавую жатву в каждом сражении с неизменным успехом.
Тем более, что начинались они почти всегда именно с артиллерийской дуэли.
А ведь это не позиционная война, когда солдаты с винтовками сидят в окопах - стоят стройные ряды рот, батальонов и полков, которые являются до жути удобной мишенью. Промахнуться можно, но сложно...
И загрохотали орудия. С обеих сторон.
Нашим было несколько легче, поскольку шеренги противника стояли на открытой местности, а полки Витгеншштейна имели кой-какое прикрытие.
Французы достаточно быстро сообразили, что если продолжать в таком ключе, то это в наших интересах.
Поэтому со стороны их позиций донеслись звуки барабанов, валторн и прочих флейт...
Разноцветные ряды вражеской пехоты двинулись в сторону перешейка...
Зараза! Много-то их как! Синие, зелёные, белые с красным, жёлтые с белым, чёрные и других расцветок ряды двинулись на нас. Жутковато... Откуда столько мужчин 'призывного' возраста в Европе? А ведь это малая толика того, что припёрлось в Россию.
Подходят к первой линии ямок... Ага! Строй начинает ломаться, замедляет движение - ещё бы! Смотрите под ноги внимательнее, ребята - провалится сапог в лунку, а инерция-то вперёд несёт, а сзади однополчане напирают...
Ну и, как уже упоминалось, данная зона пристреляна нашей артиллерией - получайте гранаты в повышенном количестве.
Худо-бедно миновали первую линию, построение сохранили, в мужестве и умении воевать им не откажешь. Минированный участок тоже прошли не нарушив строя - ну долбануло под ногами на несколько гранат больше, чем влепили наши пушкари. Терпимо.
Дальше ещё несколько хаотически расположенных ямок, 'для настроения', очередное, уже конкретно запланированное поле 'сурковых нор'. Здесь уже егеря майора Бражникова отстрелялись от души. Да и артиллеристы всыпали по полной программе.
Поредевшие шеренги атакующих всё-таки выровнялись, и вышли на последнюю линию сюрпризов, но убегающего к своим Юринка подстрелили. Палили по всем четверым, Гаврилыч вернулся с раной в плече, Кречетову раскромсало ухо, но свалился только тот самый парень, что ещё вчера встречал меня в карауле, затянутый в мундир, как балерина в пачку...
И не выжил. Да и чего ожидать: наверняка найдётся 'добрая душа', которая ткнёт штыком в раненного, лежащего на пути.
Фугасы сработали, надо сказать, так себе: кого-то посекло щебнем, кого-то окатило горящим скипидаром, но в целом выбили они не более двух десятков вражеских пехотинцев. Может чуть больше, но, в масштабах разворачивоющегося сражения, это совершенные 'сопли'.Что и понятно: поди, рассчитай с этим огнепроводным шнуром, когда ряды противника приблизятся именно на такое расстояние, чтобы заряд им в самую говядину врезал...
Егеря выдали по паре очередей последних выстрелов и разбежавшись по флангам, втянулись внутрь укреплений, артиллеристы перешли на картечь, но вражеские ряды накатывались неумолимо.
Линейная пехота, против обыкновения, не ожидала их в поле перед позициями - совершенно излишне встречать численно превосходящего врага на равных, если есть возможность встретить его залпами под прикрытием земляного вала.
Огонь из гладкоствольных ружей открывали тогда, когда можно разглядеть белки глаз противника, то есть, метров с семидесяти. Именно с такого расстояния врезали залпом первые шеренги пермцев и могилёвцев с высоты укреплений по штурмующим позиции солдатам противника. . Отстрелялись, и тут же отступили назад, уступив место второй шеренге. Потом вышла на огневой рубеж третья. Приходилось делать некоторые паузы, так как дым от чёрного пороха после залпов перекрывал всю видимость, и вести прицельный огонь становилось невозможно.
Ряды в красно-голубых и жёлто-голубых мундирах подошли к подножию земляного вала, когда успели перезарядить ружья бойцы, стрелявшие вначале. Последний залп в упор, ответные выстрелы... Понеслось.
Баварские полки (а это были именно они), хоть и серьёзно подтаяли, но ни секунды не сомневаясь, бросились на приступ укрепления.
Колоть штыком стоя на месте карабкающегося по достаточно крутому склону врага значительно сподручнее, чем это может сделать он - первая линия штурмующих была сброшена обратно достаточно легко. Но праздновать победу никто пока не собирался - упорность и мужество германцев сомнению не подлежало, тем более, что на поддержку первой линии атаки подходили весьма многочисленные колонны подкреплений...
- А ведь можем и не удержать передовой вал, господа, - князь Сибирский опустил подзорную трубу, в которой, впрочем, уже не имелось необходимости. Лицо командира бригады выражало озабоченность и беспокойство.
- Основной натиск на наш участок и на позиции бригады Лялина. Может попросить командующего о подкрепления, Александр Васильевич? - подал голос начальник штаба. (кто?)