Сначала я хотела назвать рассказ "Сиротка и Сундук". Потому что все было как в сказке, только злодеем выглядела не мачеха, а отчим - тот самый Сундук. Но текст все как-то не складывался. А потом мне попалась в руки книжка про Новоселки, и черное вдруг стало как-то не совсем черным, а с некими белыми проблесками.
Но все по порядку. История начинается в 1830-х годах. Жили в Большой Вологодской слободе три Ивана Ивановича, жили не тужили, детей рожали. Жену одного звали Мария Никитична (сестра моего пра-прадеда, кстати), второго Устинья Герасимовна, а третьего Степанида Яковлевна. Поначалу, как и было принято в официальных документах, фамилий у них не было. Но в 1838 году Иван Иваныч с женой Устиньей оказались Зориными (потомками Василия Зори, не забывшими своего предка), а женатый на моей родственнице в 1839 был записан под фамилией Ковалев (по версии некоторых дьячков Ковылев). Коваль - видимо кузнец. И странно, что северные крестьяне использовали такой, как мне кажется, более южный вариант названия. Но, видимо, кузнец был хороший, и для его потомков было важнее указывать его, как родоначальника рода, чем более дальнего родича, хотя этот родич и имел собственную фамилию - Баженов. А вот третий... Для начала в 1833 он уморил свою жену Степаниду Яковлевну, родившую ему девятерых детей, из которых выжили семеро. После чего через два месяца женился на молодке-вдове Домнике Егоровне. Что, в общем, понятно: за табуном детей-то кто-то следить должен. Молодка родила двоих детишек, и тоже скончалась через несколько лет. Иван Иваныч долго не горевал, и снова женился на вдовушке Домнике Гавриловне, но уже постарше, своей ровеснице. Видимо решил, что детишек ему уже хватит. И все эти события происходили на фоне полного отсутствия фамилии. Уже вся деревня писалась в метрических книгах с фамилиями, а Иван менял не только жен, но и прозвища (но фамилии не обретал).
Во временя супружества с Домникой Егоровной звался он Сундуком. Детей рожал Сундуком, на исповедь ходил Сундуком. Обратимся к Далю, чтобы попробовать узнать, откуда такое прозвание. "Сундук м. татарск. укладка, вольный ящик, с крышкою на навесках, обычно с замком, нередко, окованный и со скобами. Сундуки и коробьи - коренная руская утварь. Макарьевские сундучники снабжают товаром своим всю Русь и Закавказье, Хиву и Бухару; у них по шести сундуков и далее вставляется один в один. Сундук с приданым готовится исподволь, как девка подрастает. У него сундучки набиты. Приданое в сундуке, а урод на руке. Скупые умирают, а дети сундуки отпирают. Идти в сундучек, доставать пятачек. Отцова сундука не подымешь, матушкина столечника не скатаешь, братнина коня не обуздаешь (земля, снег, ветер)? Сундук, в маслобойнях, куда кладется кошель с семенем. Сундучный прибор. Сундучничий промысел падает, комоды да шифоньерки вытесняют его". Запомним, что слово в словаре числиться татарским. В качестве прозвища может означать скупого человека, хотя я могу и ошибаться.
С Домникой Гавриловной Иван Иванович стал Дундуком. Детей, правда не рожал, но на исповедь и крестины хаживал. Дундуком. Даль утверждает, что "Дундук м. каз. бестолковый человек. Смол. коротыш, толстяк". Видимо, не от большой любви дали Иван Иванычу такое прозвище его односельчане. Или наоборот от большой? Чтобы черные силы не догадались, что Иваныч человек золотой во всех смыслах, и не прибрали его к себе?
А кто же сиротка? А сиротку звали Акилина. Дочь Домники Егоровны, второй жены Дундука, и ее первого мужа Павла Сорокина. Как только Сундук женился на Домнике, дочка ее стала лишней (надо же за сундуковскими детьми ухаживать, да и лишний рот - он и есть лишний). И пришлось ей перебраться жить к своей бабушке - Матроне Федоровне Щечиловой (в девичестве Ульяновой). Хотя, может быть, бабушка характеру была огневого, не захотела внуку-кровинушку свою отчиму отдавать, вот и забрала у матери? Такую версию косвенно подтверждает и то, Матрона Федоровна в исповедных записях на первом месте пишется как глава семейства, хотя и имеется у нее взрослый сын с женой и детьми. Там и прожила Акилина до замужества. А замуж она вышла за племянника Иван Иваныча второго - Зорина. И прожила долгую - 75 лет (и,надеюсь, счастливую) жизнь. Хотя вряд ли легкую.
А что же Сундук? В сороковых годах он все-таки обрел свою фамилию. Не забыл, что его дедом был Яков Щербаков. Снова обратимся к Далю. И тут сюрприз. Слово имеет два варианта.
Первое: "щерба, щербина ж. (ущерб; немецк. Scherbe) выщербинка, щедра, щедрина, выбоина; трещина, изянец; зазубринка, царапина, засечка, знак от какой-либо порчи. Щербина в ноже, в тарелке, в столе. Щербина на теле, на лице, рубчик лункою, от болячки, от оспы: щедрина, оспина. Зуб со щербиною, с изъяном. Щерба во рту, смол. гнездо или проем, на месте выпавшего зуба. Щерба, в ценном камешке, изъян наружный; а дресва, изъян внутри, трещинка, плена. Отсель прозвания: Щербина, Щербинин. Щербатый, выщербленный, со щербою, или со щербинами. Отбери щербатые тарелки. Щербатое лицо, рябое, щедровитое, южн. дзюба. И наша денежка не щербата. Грози богатому: даст денежку щербатую! Смол. тамб. вор. у кого недостает зуба, или зубов, особ. передних. Отсюда прозванья: Щербатов, Щербак и пр. Щербатые звери, беззубые, муравьятник и пр. -тость ж. качество и состоянье щербатого. Щербоватый, щербиноватый, рябоватый, щедровитенький. -тость, состояние по прил. Щербить что, изъянить, делать в чем щербины. Не щерби ножа, не дури! Комья и камешки в извести щербят штукатурку. Щербленая посуда, с изъянцами, местами отбитая по краишкам. Выщербил косу о камень. Ниж. жилить, присваивать себе всеми неправдами чужое, щечиться, поживляться чем. Щербак или щербина м. неправедный стяжатель или наживатель, хапун, особ. кто, придираясь к чему, недоплачивает, щербит чужую долю в свою пользу. Щербак, щербатый парень, без одного или нескольких зубов. Щербак, костр. одноконный извозчик. Растен, цикорий. Щербиться, страдат. возвр. по смыслу. Расхожая посуда щербится, не убережешь. Щербленье ср. действ. по глаг. Щербачить новг. задориться и браниться. Он дюже лих щербачить".
И второе: "щерба ж. татарск. сев. вост. вор. тамб. щурба сам. горячая похлебка, навар; уха, рыбий навар; уха из мелкой, нечищенной рыбы. Щерба да уха на язык жидка (на язык верещит, верезжит)".
Сложно выбрать из имеющихся вариантов, какой больше подходит к Ивану Ивановичу (учитывая прошлые прозвища), но почему-то опять возникает татарское слово. К сожалению, портрета Ивана Щербакова не сохранилось. Да и не было, наверно. Хотя, мне кажется, он его вполне заслуживает. И не просто портрета, а портрета в Эрмитажном зале героев войны 1812 года.
Потому что его имя внезапно всплывает в документах о крестьянском мятеже в 1850-х годах. Крестьяне Вологодской слободы (судя по их представителю, дошедшему до батюшки-царя, зачинщиками были второслободские), недовольные своей жизнью, составили прошение на высочайшее имя, в котором писали, что граф Шувалов-де утесняет и обижает народ, и даже прилюдно выпорол героя Отечественной войны Иван Иваныча Щербакова, человека уже не молодого, даже можно сказать, старого. Высланная комиссия дело расследовала, и выяснила, что крестьяне парголовские зело зловредные, и на помещика клевещут. И подтвердился только один факт - герой войны Иван Иваныч Щербаков был и вправду прилюдно и напрасно выпорот. Позора этого он не перенес, и скончался.
А подателя прошения Федьку Москвина по прозвищу Франкин отправили на выселки в Сибирь. Откуда он через пять лет вернулся. Но про это как-нибудь в другой раз.