"Мистика на орбите", Комсомольская правда, 2005

- Привет! Как спалось?

Надо мной склонилось улыбающееся Марийкино лицо. Улыбка Марийки - самое лучшее, что я могу пожелать после пробуждения. Теплые губы касаются моей щеки, шелковистые локоны щекочут кожу, и я с жадностью втягиваю нежный аромат ее волос. Этот поцелуй - наш секрет, особый ритуал, о котором не знает никто кроме нас двоих.

- Привет, - шепчу я и, как обычно, надолго захожусь в кашле, с трудом выплевывая хриплое "отлично".

- Держи.

Посмеиваясь, она протягивает мне стакан с водой. Пара глотков - и неутомимые кошки, царапающие горло когтями, уходят прочь.

Поддерживаемый Марийкой, я выбираюсь из капсулы и бреду в каюту принять душ. Какое наслаждение после месяца гибернации подставить лицо под теплые струи воды! Теперь осталось сменить голубую пижаму на серый рабочий комбинезон, чмокнуть фотографию Вари с Ксюшей и Ирочкой, прикнопленную над кроватью, и можно отправляться в столовую.

- Что у нас новенького? - интересуюсь я, накладывая себе омлет. Лучше бы отбивную, но о мясе на сутки придется забыть.

- Температура за бортом минус двести семьдесят три градуса, - дурачится Марийка. - Наш полет проходит в комфортабельных условиях и продлится до тех пор, пока мы не достигнем цели или не сойдем с ума.

Я хмыкаю с набитым ртом, хотя шутка насчет сумасшествия кажется мне неудачной, не стоило шутить по этому поводу.

- А вообще нового ничего, - Марийка улыбается, глядя, как я с жадностью налегаю на еду - первые сутки после пробуждения всегда оборачиваются жутким аппетитом. - Все системы корабля в норме, ЦУП нами доволен, и это очень хорошо.

- А ты как?

- И я очень хорошо.

Час болтовни ни о чем - как же хочется растянуть этот час подольше, ведь впереди целая неделя одиночества. Хотя почему одиночества - на корабле еще четверо членов экипажа. Пусть они и спят в своих капсулах, но они же здесь, рядом. Дважды в сутки связь с ЦУПом. Это люди, которые переживают и беспокоятся обо мне. А дома, на Земле, меня ждет Варя с дочками. Мое сердце привычно накрывает теплая волна. Нет, я совсем не одинок.

- Готова? - еще через час спрашиваю Марийку, заглядывая в рубку.

- Почти закончила, - отвечает та, отворачиваясь от экрана. На ней уже надета облегающая пижама для искусственного сна, роскошная грива волос забрана резинкой.

Я прекрасно понял, что она "закончила" - отчет об оценке моего психического состояния. Точно такой же рапорт о состоянии пилота-исследователя Марийки Турнье мне предстоит отправить на Землю сразу после того, как за ней закроется створка капсулы гибернации. И эти отчеты - отнюдь не прихоть врачей и руководства полета: нельзя допустить, чтобы наша экспедиция, как все предыдущие миссии дальнего космоса, потерпела фиаско.

- Вот теперь готова, - говорит Марийка, вставая.

В отсеке гибернации шесть коконов - по числу членов экипажа плюс запасной. Три из них помаргивают зелеными глазками, сигнализируя об исправной работе. Если подойти к капсулам вплотную, то сквозь слегка затуманенное стекло можно увидеть безмятежные, словно выточенные из куска мрамора, лица спящих: фотогеничное, с твердым подбородком лицо командира, одутловатую, с обвисшими усами физиономию врача и чеканный профиль второго пилота Вен Линь. Стальная Вен, в шутку называли мы ее. Вен, которая никогда не ошибается. Одна капсула сейчас не работает - это моя. Она будет отключена еще целую неделю. Соседняя с ней, помаргивающая желтым огоньком готовности, - Марийкина.

Я помогаю девушке занять место.

Марийка улыбается:

- Увидимся через четыре недели, Боренька.

- До встречи, - киваю в ответ.

Теперь пора отчитаться перед ЦУПом.

Индикаторы на приборной панели показывают, что полет проходит по плану. Привычные движения, привычная работа, так почему же меня не отпускает ощущение пристального взгляда в спину?

* * *

- Подъем.

С усилием разлепив веки, медленно фокусирую взгляд на склонившимся надо мной лице. Темные круги под глазами, наспех заколотые волосы. Угрюмое Марийкино лицо - это все равно, что Чеширский кот, растерявший свою улыбку.

- Что? Что случилось? - вот и все, что я могу выдавить между спазмами кашля, скручивающими нутро, но Марийка молча исчезает за дверьми отсека.

Кое-как поднявшись на ноги, оглядываюсь по сторонам. Соседняя капсула с откинутой створкой помаргивает желтым огоньком готовности, три других светятся зеленым.

Уф! Отлегло. Экипаж в норме. Так в чем же дело?

Три минуты на душ, теперь переодеться. Быстро ввинтиться в серый рабочий комбинезон, привычно поцеловать Варю с девчонками...

Я застываю, недоуменно глядя на фото. Забыть имена дочек - как же я мог! Трясу головой, словно желая этим движением вернуть исчезнувшее из памяти. Ничего страшного, надо просто успокоиться, наверняка это последствия гибернации. Сейчас позавтракаю, побеседую с Марийкой, втянусь в работу, и все наладится. Да и сеанс связи должен помочь....

Кстати, а когда я в последний раз говорил с семьей? Задумчиво потерев лоб, пытаюсь найти внутри себя хоть какую-то зацепку, но что толку искать там, где ничего нет.

В кают-компании Марийка понуро крошит хлеб. Она уже переоделась в голубую пижаму.

- Борис, я готова, - коротко говорит девушка, упорно рассматривая хлебные крошки.

- М-м-м... - разочарованно тяну в ответ.

Я должен принять смену, оценить ее состояние, в конце-концов мне просто хочется поговорить с живым человеком... А еще очень хочется спросить, что же все-таки произошло, пока я спал.

- Антенна вышла из строя, - нехотя, через силу бурчит Марийка. - Пришлось переключать вручную.

- Вручную?! Но для этого нужно выйти в открытый космос!

От удивления я даже жевать перестал.

- Почему меня не разбудила? Это же нарушение всех инструкций - в одиночку наружу!

- Я справилась, антенна в порядке. И ЦУП мне уже устроил головомойку, можешь приберечь свое негодование для другого случая.

Разговор не клеится.

- Марийка, ты же понимаешь, я вынужден доложить? - слова приходится выталкивать силой. Я пытаюсь отыскать ее взгляд.

- Само собой, - рассеянно кивает девушка. - Докладывай.

На меня она так и не взглянула.

- Ты из-за втыка расстроилась? Или есть что-то еще?

- Все в порядке, просто устала и перенервничала.

Нет, не в порядке, думаю я, помогая ей улечься в капсулу. И потом, делая обход корабля. И усаживаясь в кресло пилота.

Доклад подождет, надо все хорошенько обмозговать, чтобы не ляпнуть сгоряча лишнее, что может повредить Марийке. Она просто устала, да еще и испугалась - шутка ли одной в открытом космосе. Но обмозговать не получилось, на пульте загорелась красная кнопка экстренной связи с Землей.

- Доброе утро, космонавт!

Голос руководителя полета прозвучал бодро и донельзя деловито. Его лицо заполонило почти весь экран, лишь сбоку, у самого края, виднеется женская рука с блестящими ноготками, опирающаяся на его плечо. Значит, и врач миссии тоже здесь.

- Доброе.

- И как ты ее нашел?

Ого! Вот так сразу - ни тебе "как спалось", да "рады тебя видеть".

- Еще журнал не открывал... - отнекиваюсь я.

- Отставить журнал. Твои впечатления.

- Уставшая, немного угрюмая, но это вполне объяснимо, если ей пришлось чинить аппаратуру и выходить в космос.

- Это она тебе сказала про неисправность антенны?

- Да, а разве не так?

- Телеметрия свидетельствовала об обратном - антенна была в порядке.

- Но что тогда случилось?

- Мы думаем, она сама выключила антенну. А вот зачем - это вопрос.

И сразу, без перехода:

- По-твоему, это похоже на синдром Деймона?

- Космический психоз? Нет.

Качаю головой и зачем-то добавляю:

- Точно нет.

Космический психоз или синдром Деймона по имени первого космонавта, подхватившего эту гадость и сумевшего вернуться на Землю, практически поставил крест на дальней астронавтике. Кто бы мог подумать, что человеческая психика станет камнем преткновения для освоения космоса. Недостаточная мощность двигателя, космическое излучение, невесомость - все эти трудности нашли свои решения, но только не проблемы психики. Космонавты сходили с ума. Все. Без исключения. Поначалу они чувствовали чужое присутствие на корабле, затем слышали голос, потом начинались видения. А потом человек не выдерживал.

Первой погибла "Ладога", летевшая к Юпитеру. Долгое время грешили на неисправность системы управления, потому что представить себе, будто космонавты потеряли рассудок, никто не мог. Перед тем как взорваться, исследовательский челнок "Гелиос" сообщал на Землю о странных голосах и видениях. Потом были Homeland и Infinity... И лишь вернувшийся с полпути "Гагарин" с единственным выжившим, но совершенно невменяемым астронавтом по имени Деймон, да подробные записи бортового журнала очертили проблему. Но не ее решение.

- Мне хочется увидеться с семьей, - неожиданно для себя прошу я.

Руководитель морщится.

- Зачем?

Глупый вопрос. Даже нелепый.

- Соскучился.

- Мы посмотрим, что можно сделать.

А что тут смотреть, хочется спросить мне, это же так просто.

ЦУП отключился, и я остался один. Нет, не один, потому что возникло ощущение пристального взгляда в спину. Я хмыкаю и говорю вслух, желая разогнать неприятные ощущения:

- Ну? Излагай уж, раз пришел.

И тут в моей голове раздается голос:

- Человеку не место в космосе.

- А еще что интересное расскажешь?

- Космос губителен для вас.

- Так и будешь целую неделю у меня на ушах висеть? Мне работать надо.

- Вы еще не готовы встретиться с запредельным.

- А если так, угомонишься?

Я тянусь к кнопке проигрывателя. Queen на полную громкость - отличное средство от голосов в голове.

* * *

Темно. В горле, как и всегда после пробуждения, саднит. Я тяжело переваливаюсь через край капсулы и падаю на холодный пол. Скорчившись, прижимаюсь к холодному металлическому корпусу кокона. Края капсулы в засохшей синеватой слизи - меня вырвало? Но почему синим? Содрогаясь от рвотных спазмов, раздиравших нутро, успеваю подумать о том, что выход из гиберсна с каждым разом становится труднее, и вновь проваливаюсь в небытие.

Сколько же я провалялся на полу?

Опираясь на створку капсулы, с трудом поднимаюсь на ноги.

Автоматика реагирует на движение, и в отсеке загорается тусклый аварийный свет. Два соседних кокона, Вен и Марийки, отключены и пусты, зато два других, командира и доктора, настроены так, что спать они будут до второго пришествия - на индикаторах сплошные девятки. Вот и добрался до нашего корабля белый пушной зверек под названием синдром Деймона.

На негнущихся ногах бреду к своей каюте, решая по пути "кто". Вен? Марийка? Или обе сразу? Нашариваю в личном сейфе парализатор - убить не убьет, но на какое-то время обездвижит, хотя лучше бы он не понадобился - и, мазнув взглядом по фотографии незнакомой женщины с детьми, выхожу в коридор. Во рту отвратительный привкус чего-то мерзкого, голубая пижама пропитана стойким химическим запахом, но это потом, это подождет. А сейчас мне надо на мостик, оттуда проще разобраться, что творится на корабле.

Отпираю шлюз, ведущий к рубке, и спотыкаюсь о скорчившееся у стены тело. Спутанные темные волосы, серый комбинезон в черных пятнах, темные пятна на полу. Нет, это в полутьме аварийного маячка пятна кажутся черными, на самом деле они алые.

Осторожно переворачиваю Марийку на спину. Щеку девушки пересекает глубокий порез, комбинезон на груди пропитан кровью, но жива. Слава богу, жива!

- Марийка, - шепчу я, гладя слипшиеся от крови волосы.

Ее веки дрожат, и вот уже расширившиеся от ужаса глаза с ненавистью смотрят на меня.

- Не прикасайся ко мне!

Она пытается вывернуться из моих рук.

Вот, значит, какой он, космический психоз.

- Марийка, все хорошо, - успокаивающе бормочу я. - Все хорошо. Это же я, Борис.

Теперь в ее взгляде не только ужас, но и отвращение.

- Не трогай меня!

Крик переходит в стон. Марийка сучит ногами по полу, пытаясь отползти, но я подхватываю девушку на руки. На ее комбинезоне вновь проступает кровь.

Какая же она тяжелая! Или я ослаб после недели гибернации?

Мельком взглянув на настенные индикаторы - система жизнеобеспечения корабля в норме, что уже хорошо - и подгоняя себя, бреду в лазарет. Пристальный взгляд в спину подождет, не до него сейчас, потому что где-то еще есть и Вен.

- Вы слишком рано вышли в космос, - слышится голос позади. - Он губителен для вас.

- Тебя тут еще не хватало, - сжав зубы, рычу я, упрямо продвигаясь к медотсеку.

- Удаляясь от Солнца, вы становитесь беззащитными.

- Заткнись!

Я кладу девушку на операционный стол и расстегиваю молнию на ее комбинезоне. Как же медленно тянется время... Но вот кибер-диагност выносит вердикт: проникающие ранения, потеря крови, обезвоживание, стресс.

Что же с тобой случилось, девочка?

Показания приборов обнадеживают - пульс хоть и слабый, но ровный. Все должно быть хорошо. Я уже собираюсь уходить, но Марийка вдруг приходит в себя.

- Мы все погибнем... Земля погибнет... Нужно вернуться... Рассказать... - едва слышно бормочет она.

Бредит, бедняжка, с жалостью глядя на девушку, думаю я, но она хоть в безопасности, а вот что с Вен? Воображение рисует еще одно тело, распростертое в кровавой луже, и я бросаюсь к выходу.

Первый отсек позади, шлюз и вот она - дверь, ведущая в рубку. Вен на мостике нет. Это и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо потому, что мне никто не помешает спокойно разобраться в том, что произошло на корабле, а плохо - Вен наверняка требуется помощь. Я бросаюсь к пульту управления, быстро нахожу последнюю запись в бортовом журнале и нажимаю кнопку воспроизведения. На экране, закаменев лицом, капитан устало объявляет, что им принято решение вернуться. Система искусственного сна "один-четыре" не оправдала себя, и в условиях, когда четверо членов экипажа испытывают жесточайший стресс из-за галлюцинаций, благоприятный исход миссии близок к нулю. Во-вторых, если существует хоть малейшая вероятность, что выход человека за пределы гелиосферы может иметь негативные последствия для Земли, то этой вероятностью пренебрегать никак нельзя.

Какие еще негативные последствия? О чем это он? Глупость какая-то... Но раз все уже решено, почему капитан и доктор спят в капсулах, а мы летим дальше? Нужно немедленно доложить в ЦУП и готовить корабль в обратный полет.

Я запускаю вычисление траектории обратного курса и тянусь к кнопке связи, но меня останавливает резкий окрик.

- Что это ты тут затеял?

Вен. Я совсем позабыл про нее! Стальная Вен. С решительным, словно выточенным из куска алебастра лицом и окровавленным ножом в руках.

- Хочу связаться с Землей, мы возвращаемся.

- Нет.

- Не понял. Что "нет"?

- Мы не возвращаемся, и ты не будешь связываться с Землей, - оба раза она выделяет голосом "не".

- Но у нас чрезвычайная ситуация на борту!

- Исследовательская миссия имеет наивысший приоритет. Любая помеха со стороны экипажа будет жестко пресечена. В связи с невозможностью капитаном исполнять свои обязанности командование переходит к следующему по званию, то есть ко мне. Теперь я здесь отдаю приказы.

Наконец-то я что-то начинаю понимать.

- Это ты отправила капитана с доктором с бессрочный сон?

- Да. Они потеряли рассудок и хотели прервать полет.

- А Марийка? С ней что случилось?

- Она мне мешала. Кроме того, мне нужны были аргументы в разговоре с ЦУПом.

Глядя на застывшее, жесткое лицо женщины, мне кажется, что я вижу ее впервые.

- Какие еще аргументы? - я даже не пытаюсь скрыть свою неприязнь.

- Чтобы они правдиво ответили на мои вопросы. Правду говорить не так уж и трудно, если за каждое сказанное слово лжи хорошо знакомый тебе человек расплатится кровью.

Совсем спятила, думаю я, осторожно заводя руку за спину, где за пояс заткнут парализатор. Но она разговаривает, это хороший признак.

- И что это за вопросы? Объясни, в конце концов, по-человечески.

- По-человечески?

Губы Вен растянулись в подобие улыбки. Впервые на ее лице появились эмоции - нечто вроде иронии. Только к чему здесь ирония?

Она замолчала, а потом вдруг спросила совсем другое:

- Что ты помнишь из своего прошлого?

- Мое прошлое? Тебя интересует что-то конкретное?

- Что угодно до начала миссии. Родители, школьные друзья, близкие. Назовешь хоть что-то - поговорим по-человечески.

- Что угодно? Мои родители... - начинаю я и осекаюсь.

Пустота. Но ведь были же у меня родители! Должны были быть! Я лихорадочно роюсь в памяти, но это все равно, что пытаться передвинуть мебель в абсолютно пустом помещении. И тогда я решаю действовать по-другому - маленькими шажками я направляюсь от "сейчас" назад, в прошлое, к самому первому воспоминанию. Марийкина улыбка после выхода из гиберсна... Перегрузки на старте... Знакомство с экипажем на Земле... И... Все. Все! Больше ничего нет!

- Все правильно, - кивает Вен. - Настоящие воспоминания они стерли, а наведенная память после длительной гибернации отказывает, поэтому ты ничего и не помнишь.

Точно рехнулась - поймала космический психоз, но не спорить же с сумасшедшей.

- Думаешь, просто так корабельному врачу запрещено тебя осматривать? - не успокаивается Вен. - Что? Хочешь сказать, никогда не задумывался об этом?

А ведь действительно, во время полета не было ни одного медосмотра. Последние медицинские тесты проводились еще на Земле.

- И что все это значит?

- Они включили в экипаж двух андроидов, специально чтобы отслеживать разницу в поведении.

Она что, на меня намекает? Но я не робот! Я человек! - хочется крикнуть мне, но я почему-то молчу.

- Люди не пригодны для исследований дальнего космоса, зато пригодны мы. Искусственный разум лишен недостатков биологического - никаких галлюцинаций, мы сохраняем работоспособность в любой обстановке.

Это ты-то, считая себя андроидом, не слетела с нарезки? Ну и ну!

А дальше началось полное безумие. С возрастающим ужасом я вижу, как Вен неторопливо задрала рукав комбинезона и нарочито медленно провела ножом по безупречной коже. Сейчас брызнет кровь! Но вместо крови кожа распахнулась, обнажая белесые волокна и металл.

- Попробуй.

Вен протянула нож мне.

Зачем я его взял?

Страшно. Еще и потому, что кто-то пристально смотрит в спину.

- Возвращайтесь назад, - звучит голос. - Вы слишком рано покинули свой дом, далекий космос губителен для вашей формы жизни. Человечество сейчас как зародыш, открой матку до срока - и зародыш погибнет. Вы как куколка, которая раньше времени стремится выбраться из кокона. Вы не первые, такое уже было не раз. Смотри.

Целая вереница видений захлестывает меня.

Я был изящным большеглазым созданием с Сатурна. Вместе с этим существом я любовался непривычным фиолетовым закатом, гладил трехпалой сизой рукой лиловую траву, участвовал в прощальном ритуале. Вместе с ним чувствовал щемящую горечь расставания с близкими и в то же время ощущал его энтузиазм и тягу к новому. Глядя на длинные серебристые иглы космических кораблей, меня переполнял восторг.

Долгие будни полета пролетели как одно мгновение, я почти ничего не запомнил, осталось лишь ощущение непривычного внутреннего пространства. Но это ощущение чужеродности появилось уже потом, когда я стал самим собой. А пока я был им, то точно также чувствовал чей-то взгляд в спину.

Чужой корабль покинул Солнечную систему. Этот момент мне показали со стороны. Корабль проткнул гелиосферу - огромный пузырь, омываемый изнутри золотистым сиянием. Черная тень ворвалась в систему, смешала планеты, согнав их с привычных орбит. Самая дальняя была выброшена вовне, ближайшая к Солнцу упала на светило. Жизнь на Сатурне - в то время единственной обитаемой планете - погибла.

Были и другие планеты, расы, корабли - за несколько секунд я прожил множество жизней, но конец всегда оказывался одинаковым.

- Вы - последние в системе. Кроме Земли все планеты мертвы, - говорит голос. - Не станет вас, здесь больше не останется жизни.

В нем слышится такая безысходность, такое бездонное отчаяние, что я верю ему. Сразу. Безоговорочно. Обрушившаяся лавина информации потрясла меня. И никакой это не психоз, не галлюцинации, просто некто, намного более мудрый, пытается предостеречь неразумное и непослушное дитя от гибели.

- Значит, мы обречены навсегда остаться на Земле? - мысленно шепчу я.

- Ни один ребенок не остается навечно в колыбели. Человечество покинет Землю, обязательно покинет, но не так и не теперь. Всему свое время.

Человечество... А я - человечество?..

Звуковой сигнал выводит меня из ступора - бортовой компьютер закончил вычисления и теперь ждет дальнейшей команды. Я тянусь к пульту, чтобы подтвердить приказ, но кто-то отшвыривает мою руку назад.

- Даже не думай!

Вен.

- Нам надо вернуться, иначе люди погибнут! - кричу я.

- Это вынужденные потери. Новые знания, новые открытия важнее гибели экипажа.

- Я говорю не об экипаже, а о Земле! Продолжение полета грозит гибелью планете!

Вен недоверчиво смотрит на меня, а потом вдруг бросается вперед.

Нож сам вошел в ее тело, но не остановил ее. Лишь после третьего удара она осела на пол сломанной куклой. Под серым комбинезоном быстро расползлась синяя лужица.

Я отдаю команду компьютеру и падаю в кресло пилота. Нож я так и не выпустил рук.

- Ты все сделал правильно, - звучит голос.

- Кто ты?

- Я что-то вроде сторожевого пса Солнечной системы. Мое дело - охранять и лаять в случае опасности.

Я долго смотрю, как с лезвия падают синие капли. Затем закатываю рукав, но решиться на надрез не могу.

- А так ли это важно? - звучит вопрос.

- Думаешь, нет? Тогда расскажи, что там, за пределом.