- Скажите, вы случайно не персонаж хрестоматийного анекдота?
- Что?
- Скажите, вы случайно не персонаж хрестоматийного анекдота?
- Чепуха.
Облезлые стены дешевого шкафа, голое мужское тело напротив. Пахнет потными носками. Дверей нету. Идиотизм какой-то.
-Где я?
-Этот вопрос, приятель, ты задавал себе всю свою жизнь. Не легче было бы спросить один раз "кто я?" И какой ответ? Не хочешь спросить?
-Иди в жопу.
Он усмехнулся и закурил.
-Ответа, болван, нет. Нужная тебе соль в этом.
Я не наркоман. Моя половая жизнь закончилась на еженедельной ебле с брюнеткой-менеджером турфирмы, соседний отдел, 215 офис. Со школьными друзьями не виделся уже года 3. Психическими отклонениями не страдаю. Спецслужбы мной не интересуются. Галлюцинаций никогда не было. Хорошо.
-Не очень-то и хорошо.
Заткнись. Заткнись, заткнись, заткнись. Так где же я? Допустим, я умер. Если откреститься от распространенных представлений о смерте, ангелах, чистилище, аде, рае, то...Я немного подумали и заявил:
- Ты -- вестник смерти, что взял мою душу с земли. Это место -- ад, но ад не комедии Сартра, откуда просто нет выхода, а ад современный, откуда нет выхода да еще, вдобавок, и дурно пахнет. А то, что я голый, видимо символизирует идею о том, что человек лишь после смерти видит себя полностью и полностью свободным.
Он растерянно похлопал глазами.
-Что за хитрожопая поебень?
-Тогда кто же ты?
-Я из психологической службы, конечно. Твой личный психотерапевт.
...
-Меня зовут Арнольд.
***
-Мой личный кто?
-Психотерапевт.
-Мило. Это твоя парадная форма одежды?
-Заказ был сделан по методике незаконнорожденного сына Фрейда. И хватит вопросов "кто?", "откуда?" и "зачем?". От этих вопросов мы еще больше запутаемся. Ответы родят новые муки. Постарайся сосредоточиться на другом.
-А?
-У тебя всё в порядке?
-Да, спасибо.
-Уверен?
-Я не хочу играть в игры.
-Ты уверен, что у тебя всё в порядке?
-Разве тот факт, что ты оказываешься в пустом шкафу с незнакомым мужчиной, где, кстати, нет дверей, и вдобавок, вы абсолютно голые, значит что у тебя всё в порядке?
***
Тут я сдался.
-Ладно, чего ты хочешь?
-Расскажи мне о своей мечте.
-Какой, блять, МЕЧТЕ? Мне это надоело.
-Мне тоже.
Что-то случилось. Наверное, он и правда был хорошим психотерапевтом. Неяркий свет, мерцающий в шкафу до этого момента, куда-то исчез. Пространство просило что-то сказать. Пространство сделало меня щедрым. и я заговорил, но не против воли, потому что у меня её никогда не было.
А может, он меня просто усыпил и я заснул. Кто знает этих ебучих психотерапевтов.
***
Это Индия. Конец 1945-ого года, ноябрь. Черчилль сказал свою воинственную победную речь в парламенте и грозит всему миру восстановить британскую империю в её прежней, довоенной мощи. Всё это пустая болтовня. Лучше всего наш крах ощущается здесь, на окраинах Калькутты. Рожи окружающих меня туземцев столь хитры, что я бы каждому из них всадил пулю в лоб. Для успокоения.
Непонятно, кто рождает нашу обоюдную ненависть, мы или они. Важно то, что долго так продолжаться не может. Англичане и туземцы слишком надоели друг другу. В один прекрасный момент эти животные бросятся на одного из нас с целью порвать в кровавые клочья и скормить своим животным, стоит только немного отойти от лагеря. В один прекрасный момент я самолично разможю череп какому-нибудь грязному туземцу или его тупой корове, которые валяются здесь на каждом шагу. Отвратительная бродяги. Раса потомственных бомжей, вот кто они. Нацисты с их лагерями были не так уж и неправы. Но я не могу понять, почему они так ненавидят нас, тех, кто принёс толику культуры в этот затхлый террариум, именуемый Индией. Устали от роли наложницы, от роли любимой жены? Хотят немного побыть одни? Да, мне так кажется.
А что потом? А потом, едва начнутся первые выстрелы, мы мигом сядем на наш славный корабль, если, конечно, успеем добратся через город до порта и быстренько уберемся домой. Потому что воевать против многотысячной толпы двумя батальонами -- это безумие (даже Черчилль это понимает!). Они теперь не боятся. После сброшенной в начале осени бомбы люди долго будут боятся другого.
Туземцы готовы на многое.
Я немного боюсь.
У нас, бомбы, к сожалению, нет.
Собственно, мы бы не занимались этим фатально-обреченным ожиданием, если бы кое-кому из местного командования в Дели не пришло в голову, что оказав небольшую военную поддержку местному раджи, у которого есть огромное духовное и религиозное влияние на этот регион, мы значительно укрепимся в Индии еще на очень долгое время. Раджа попросил войск, заявив, что рядом с Калькуттой появилось какое-то странное существо, подстрекающее население на революцию. Какая-то древняя богиня, которая всегда появляется, когда неправильный порядок вещей начинает поглощать всё вокруг. Существо из космоса. Подчиненное только ветру.
Ерунда, конечно. Но как только делийский лорд-губернатор услышал слово "революция", то сразу же выслал сюда нас. Рефлекс собачки Павлова, рефлекс старости и трусости. К тому же, у этого старого дурака, местного раджи, не осталось ни капли влияния на местное население. Удивительно, что еще вообще еще не убил кто-нибудь из жалости. О том, кто иеет влияние, я не хочу думать. Мысли мои сбиваются, я думаю только о темноте и о шныряющих там сотнях существ с вечно горящими глазами. Что-то звериное из этих глах вырывается. Ненавидящих. Пока не подвластных никому, кроме своего желания что-то обрести. Не хочу.
О мифических проблемах вначале я думал как о проблемах свихнувшегося от кальяна мозга старого дурака. Но эти проблемы оказались правдой. Странно, но я не испугался.
Она пришла ближе к вечеру, когда я возвращался в лагерь. Не сказать, что я занимался патрулированием, или чем-то в этом роде, боже упаси. Я отошёл отлить. Она просто появилась из темноты. Маленькое смеющееся существо с длинными нечесанныеми волосами, одетое в что-то длинное и рваное. Появилась, мило улыбнулась, и сложила лапки.
Пистолет был при мне.
-Это ведь твоих рук дело, ведь так?
-Ты о чем?
-О людях. Обо всем это настроении. О том, почему теперь у всех туземцев горят глаза. О том, почему никакие слова и правила больше не действуют на это место. О том, почему этот народ перестал нас подчинятся. о том, что буря подходит.
Она пошевелилась чуть одобрительно.
-ты правишь балом? Но зачем?
-Зачем?
-Зачем эти люди? Тебе интересно добится до них свободы?
-Нет, мне просто интересно.
Внезапно она сорвалась с места и прыжками понеслась в сторону джунглей.
-А ты даже в Индии видишь только самого себя!
На другой день ничего не было. Яйца, немного бекона, много каши. Продовольствие наше продолжало подходить к концу, но спиртного оставалось более чем достаточно. Потом, ближе к полудню, мы разложили карты. Не самый дурной способ ждать новостей. До того момента, пока кому-нибудь в голову не придёт прекратить игру, закинуть руки за голову, и начать рассказывать о том, как сладко он будет трахать свою подружку при возвращении домой. До того момента, пока сам к нему не присоединишься. Иногда я думаю, а с теми ли животными мы воюем. Нечасто. И по утрам.
Видел её в бутылке с ромом. В армейских ботинках, с папиросой в зубах смеялась мне в лицо. От неё пахло травой. Завтра пойду в деревню. Наверное, у меня просто давно не было женщины.
К вечеру пришло письмо из дома. Начинается "Здравствуй, мой любимый сыночек, здравствуй, мой любимый господин лейтенант". Уже тошно, правда? Дома у них всё нормально, сестра снова помолвлена, на этот раз с каким-то начинающим дельцом из Сити, "Гастингс, гастинг, Смит". Её Гастингс -- второй. Чудесно. У отца вышла новая книга "Некоторые поправки к методике антропологического анализа современного человека". И все они, конечно, с тревогой и любовью мои письма, волнуются, но все-таки черезвычайно гордятся своим сыном-патриотом, верным защитником её величества. Восхитительно.
Засыпать с отвращением -- скажите, что может быть хуже в жизни?
Всё дело в том, что меня приучили к долгу. Всё дело в том, что вырватся невозможно.
Байрон был дурак.
Немного погодя, под шум сумеречных джунглей, грохот армейских фляжек, негромкого гула голосов, я наконец-то заснул. Ночью и утром следующего дня шёл дождь. Но я проспал до самого вечера.
Эти твари что-то замышляют. В лавках, куда мы заходим с ребятами поглазеть, нас встречают свирепым молчанием. Рабочие в доках, если этих пьяных оборванцев можно назвать рабочими, ленивые мерзавцы, чёрт бы их побрал, сбиваются в кучки рядом со своими лачугами и о чём-то громко шепчутся, иногда переходя на крик. Но больше всего меня беспокоят эти парни из второго батальона, часть добровольческой основы индийской армии. Приветливые, улыбаются, анекдоты рассказывают. Дают денег в долг. Даже акцент у них дружелюбный, немного смешной и любопытный. Ребята, у которых всегда есть табак и хорошее настроение. Очень хочется подойти к кому-нибудь из них, тряхнуть как следует и спросить: "Что, приятно быть рабом, да? Какого черта ты улыбаешься?". Но это еще опаснее, чем просто молчать.
Женщины. В деревне нашлась парочка. Один из добровольцев, Рашид, отвел меня сегодня к ним. Славное, доброе, дружественное мне животное. Рашид.
Бордель. Худой человек с оспой на лице держит в сарае четырёх 15-и летних девочек, страшно немытых и худых -- вот что такое местный бордель. К счатью, я был настолько пьян, что мне было плевать с кем трахаться, с девочками или с собаками нашего лагеря. Противная мокрая солома, запах гнили лезет отовсюда, испуганные глаза. В своей жизни я повстречал много дерьма, всё это я теперь не замечаю. Но не замечать удар сапогом по лицу я пока еще научился.
Сверкающая, в огненно-оранжевой форме, с погонами неясной формы. Величественная, неумолимая.
В руках винтовка неизвестной модели. Другая, но всё та же. Ноги, ах эти ноги, в тяжёлых сапогах, подкованных железом. Откуда она здесь? Неважно. Меня учили не задавать вопросы.
-Что ты делаешь? После такого мощного удара вопрос прозвучал весьма миролюбиво.
-Я? Я нажрался как последняя скотина и сейчас собираюсь трахнуть эту маленькую девочку.
Трибунал и расстрел. Вот что сейчас будет.
-Ты себя убиваешь.
-Что?
-Зачем ты здесь?
-Что?
-Зачем ты сюда приехал?
-Я солдат армии её величества. Моя обязанность -- защищать её интересы и интересы Британии. Эта страна, как колония, обязана выполнять перед нами свои обязательства. Угроза безопастности установленного порядка вынудило правительство усилить свои позиции в этом регионе.
Надо признаться, для пьяного человека, я ворочал языком довольно неплохо.
-Тебе здесь нравится?
-Судьба не может нравиться. Она просто есть.
Женщина присела на корточки.
-Пойдешь со мной?
-Зачем?
-Ты мне интересен.
-Чем интересен? Как мужчина? Как собачка? Может, как личность? - весело и хрипло посмеялся я.
-Просто интересен.
Я постарался задуматься. Но шкура уже взяла свою длань. Моя собачка Павлова.
-Нет. Это мой долг. И он тут.
Я усмехнулся.
-У меня есть предназначение.
Она усмехнулась в ответ.
-Твое предназначение?
Странная улыбка исказила её лицо. Все больше и больше на лице женщины, которую я любил больше всего на свете, с первой секунды, выступали шрамы и изгибы. Эта улыбка, улыбка любящей сестры, пришедшей проведать своего брата, пациента психиатрической клиники парализовала меня. Я в жизни не видел ничего более прекрасного. Вдалеке послышались выстрелы, ворвавшийся в сарай лейтенант второго батальнона, Рашид, наставил на меня винтовку и где-то очень далеко послышался сухой щелчок, но это все уже не имело никакого значения. Я покачал головой. С её губ сорвался страшный свист, а потом она сделала самое страшное, что мне делали в жизни -- взяла и исчезла.
***
-Какая милая история. Мой психотерапевт задумчиво стоял с эрегированным членом прямо передо мной. -Ты странный неудачник, парень. Неудачник 2-ого разряда, можно так сказать.
-Что ты со мной сделал, сволочь? Я ошарашенно огляделся по сторонам. Но запах мокрой соломы исчез. Запах грязных носков остался.
-Ничего. А сейчас я тебя трахну.
-ЧТО?!
-Да, заказчик сообщил мне, что такой вид платы для вас наиболее приемлимый.
-Какой заказчик?
Я не мог пошевелить ни одной частью тела. Он схватил меня за задницу и моё тело пронзила глубокая боль. Боль, стыд, позор, ненависть, -- всё смешалось.
-Теперь ты почуствуешь себя хорошо, бормотал он.
...
-КАКОЙ ЗАКАЗЧИК?!
Мою прямую кишку наполнила его сперма, одна стена рухнула и меня вышвырнули в образовавшийся проем. От шока я не могу поверить, что все это происходит со мной на самом деле.
-Очень хорошо.
Он и шкаф исчезли. Я валялся на полу в своей гостинной, с порванной задницей, весь голый. Гнев переполнял мои глаза, я даже говорить не мог. Я бегал и кричал, что я ненавижу этот мир, что я ничего не понимаю, что мне надоел этот отвратительный сумасшедший дом, что я хочу кого-нибуть убить, что я хотел бы подвесить за яйца незаконнорожденного сына Зигмунда Фрейда, бюро психологической помощи, работающей по этой ненормальной методике, заказчика, своё подсознание и всё остальное. Это было действительно очень хорошо.
Потом я сел и посмотрел на часы. Было уже 10 часов утра, на работу я уже опоздал. Поднял трубку телефона, позвонил начальнику и сказал, что заболел. Потом встал и навёл порядок. Сделал пару глотков из банки пива, что стояла в холодильнике. Потом опять позвонил, на этот раз подружке и назначил свидание в шесть на Чистых. У меня больше ничего не было внутри. Меня победили. Я победил.
На секунду я подумал о билете в Калькутту...но, вы ведь понимаете, этот была бы не моя Индия? Понимаете? Её там больше нет. В Индии уже давно ничего нет.
Потом я оделся, вышёл за дверь и поднялся на крышу своего дома. Собирался дождь.