Кошелева Виктория Сергеевна : другие произведения.

Мик Репин и магическая пятерка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Легенда гласит: когда-то в наш мир проникла враждебная магия. Самые смелые объединились в орден Наблюдателей и изгнали её. Они договорились стоять на страже и передавать тайное знание из поколения в поколение. Шли годы. Десятилетия. Века. О Наблюдателях забыли. Но магия вновь пришла к нам. Кто из потомков Наблюдателей готов встать на защиту мира?

    После развода родителей 13-летний Мик переезжает с отцом в Москву и узнаёт, что принадлежит к древнему ордену, призванному защищать наш мир от магии. Мик не верит в это, но однажды над школьным стадионом пролетает дракон, которого видит только он...

    Лонг-лист Новой Детской Книги 2016

    Издательство АСТ 2017 http://www.labirint.ru/books/593812/

  Пролог
  
  Лаз полностью зарос травой. Если не знаешь, что он там находится, то пройдешь мимо и не заметишь. Но человек, который уверенно шел по тропинке вокруг крутого холма, знал, где и что искать. Он обогнул старую, расщепленную надвое березу и остановился возле неприметного серо-коричневого валуна.
  Ничего особенного в камне не было ни на первый взгляд, ни на второй. Обычная глыба, шершавая, с белыми прожилочками. Она нагрелась за день, и теперь от нее исходило приятное тепло. Человек опустился на колени рядом с камнем и погрузил руки по локоть в траву. Высокие стебли щекотали ему лицо; два или три шмеля, которых он бесцеремонно потревожил, жужжали над головой.
  Человек ни на что не обращал внимания. Он ощупывал землю. На секунду ему показалось, что он ошибся, и тут ничего нет. Но вдруг сухие комочки под его пальцами стремительно посыпались куда-то вниз. У человека перехватило дыхание. Вот оно. Здесь.
  Он распластался на животе, ощупывая края ямы. Лаз был невелик. Ребенку и то пришлось бы согнуться, чтобы пролезть. Человек раскидал землю, расширил лаз насколько мог и бесстрашно пополз.
  Двигаться было тяжело. Мешали переплетенные корни, земляные стенки сдавливали бока. Трещала ткань пиджака, жесткий край шкатулки во внутреннем кармане впивался в ребра. Человек прополз несколько метров, задыхаясь и обдирая руки в кровь, прежде чем лаз стал расширяться.
  Вскоре человек смог встать на четвереньки, потом и на ноги. Он постоял немного на месте, подышал полной грудью. Достал из кармана фонарик и включил его. Тоннель плавно уходил вниз. Человек старался идти спокойно, хотя ноги так и норовили перейти на бег. Каждая секунда ожидания давалась с трудом. А ведь он всегда был так терпелив. О, он был очень терпелив, когда строил планы, выслеживал, контролировал каждый свой шаг. Но теперь, когда до цели осталось всего несколько шагов, ожидание стало невыносимым.
  Вдруг он почувствовал легкое дуновение ветра, и луч фонарика уперся... в темноту. Человек похолодел от ужаса. Неужели тупик? Но уже через миг он понял, что это конец не тоннеля, а путешествия. Впереди была не стена, а вход в пещеру.
  Человек закрыл глаза, вздохнул поглубже. Главное, не спешить. Осознать каждое мгновение. Он сделал шаг, но пол под ногами внезапно оборвался. Человек закачался на краю, замахал руками, но не удержался и покатился вниз.
  Он сильно приложился правым коленом о каменистую землю и рассек ладонь, но даже не почувствовал боли. Темнота в пещере была не такой, как в тоннеле. Здесь мрак был осязаем. Здесь его можно было сгрести в ладони и рассыпать. Человек осознал, что фонарик больше не горит, и машинально щелкнул кнопкой. Ничего не произошло. Он швырнул фонарик на землю. Глаза постепенно привыкали. Становилось видно, что стены пещеры источают бледно-фиолетовый свет. Мрак теперь клубился в центре, словно пытаясь уклониться от света, но тот разгорался все ярче и ярче, и вскоре в пещере стало светло как днем.
  Человек пружинисто зашагал вдоль светящейся стены. Сердце колотилось так, что едва не выпрыгивало из груди. Вот он, долгожданный момент. Тридцать лет он шел к нему. И наконец победа.
  Дальняя стена пещеры была абсолютно гладкой, будто отшлифованной. Здесь фиолетовое свечение было сильнее всего. Человек остановился. Один лишь шаг отделяет его от величайшего могущества в мире. Да что там, во всей вселенной.
  – Я пришел, – выдохнул человек и подошел к стене вплотную, выискивая знак. Он нашел его: крошечный выступ на идеально гладкой поверхности.
  Человек поднял дрожащие руки и приложил к стене ладони так, чтобы большие пальцы сомкнулись на выступе. Камень моментально потеплел и налился под ладонями ярко-фиолетовым светом. Человек убрал руки. На стене остались два ясных светящихся отпечатка. Две ладони. Ключ к тайному знанию.
  Человек нервно облизал губы и на всякий случай отступил на шаг. Он ждал.
  В абсолютной тишине ничего не происходило. Только кровь билась в ушах, создавая ритмичный гул. Он ждал и нервничал. Сколько еще, прежде чем откроется переход? Разве это не должно произойти немедленно? Может быть, он что-то упустил?
  Человек отошел еще на шаг, оглядел стену и заскрежетал зубами. Вокруг появились еще отпечатки. Ладони, разбросанные по всей стене, похожие на те, что оставили его руки. Человек быстро сосчитал их, и вопли отчаяния взорвали пещеру. Он подскочил к стене, замолотил по ней кулаками, выкрикивая проклятия. Стена молчала. Лишь отпечатки стали потихоньку тускнеть. Они гасли на глазах, и когда пропали полностью, человек внезапно успокоился.
  Не стоило выходить из себя. Это небольшое препятствие. Пустяковое по сравнению с тем, через что ему пришлось пройти. Серьезное, если подумать, что ему еще предстоит сделать. Но устранимое.
  Человек распахнул пиджак и вынул из внутреннего кармана маленькую железную шкатулку. Он повернул ключик, откинул крышку и запустил внутрь пальцы. На лице его появилось добродушное мечтательное выражение. То, что он вытащил из шкатулки, пищало и дергалось, но человек крепко сжимал ладонь. Он поднес руку к губам, прошептал "вытащи меня отсюда", неприятно хрустнул пальцами и в тот же миг исчез.
  
  Глава 1
  Мик идет в школу
  
  Девятнадцатое сентября. Первый день в новой школе. Мерзко и, чего уж притворяться, страшно. Противно сознавать, что ничего от тебя не зависит. Отец сидит за рулем (и как только справляется с этим раздолбанным корытом) и болтает о том, как здорово начать новую жизнь и что свежие впечатления как раз то, что сейчас нужно.
  Ага, конечно.
  Мик отвернулся к окну, делая вид, что заинтересовался чередой одинаковых унылых многоэтажек. Отцу легко говорить. В его жизни почти ничего не изменилось. То есть изменилось, и почти все. Но по-другому. Отец как писал дома свои программы, так и здесь будет писать. А что делать ему?
  – Заведешь новых друзей, – бубнил отец. – Может, даже влюбишься...
  Мик презрительно фыркнул.
  – В языке попрактикуешься, – тут же поправился отец. – А то позор, русский парень едва говорит по-русски.
  Вообще-то это была неправда. Мик отлично говорил по-русски. О том, чтобы он не терял практику, особенно заботился дедушка Лео. А вот сам отец и дома часто переходил на английский, хотя договаривались, что дом – территория русского. Зато теперь он так и сыпал поговорками, половину которых Мик не понимал.
  – Ничего, держи нос пистолетом, Димка. – Отец лихо затормозил у обочины. – Прорвемся.
  – Меня зовут не Димка, – буркнул Мик, открывая дверцу.
  Он выскочил из машины, злой на себя, на отца, на весь мир.
  – Тебя точно не проводить?
  Отец высунулся из окна. Мик махнул рукой.
  – Сам справлюсь.
  Он пошел к школе, не слушая, что там кричит отец насчет "встречу после уроков" и "удачи в первый день".
  
  Школа Мику не понравилась еще в тот раз, когда они с отцом только пришли сюда устраиваться. Скучное четырехэтажное здание, раскрашенное в светло-желтые кирпичики, а вокруг железный забор. И ехать до нее на машине двадцать минут. Но, как сказал отец, выбирать им не приходилось. Учебный год уже начался, и надо радоваться, что его взяли хотя бы сюда.
  Мик вошел в калитку, поднялся по ступенькам, толкнул тяжелую дверь. В просторном холле с колоннами было тихо. Опоздал, понял Мик. Может, пойти назад и отсидеться где-нибудь до возвращения отца? Но пожилой охранник уже показывал ему дорогу к директорскому кабинету, и отступать было поздно.
  
  В кабинете его ждали три тетки. Одна массивная, одна старая и одна, похожая на мышь. Массивная, с громовым голосом и короткими черными волосами была Тамара Васильевна, директор. Она была втиснута в темно-красный костюм, и от этого выглядела еще шире.
  Старая, с седым пучком волос на затылке оказалась его классной. Она совсем не была "классной", скорее, наоборот. Хорошо еще, что Мик вовремя сообразил, что это означает "классная руководительница".
  Она была совсем сморщенной, но зато ее глаза были как у молодой, цепкие и внимательные. На тонкой шее висели крупные бусы из темно-серых камней. Камень в середине был в два раза больше остальных и выглядел как обычный булыжник. Мик удивился про себя, как только она не сгибается под его тяжестью и почему бы не надеть что-то полегче и посимпатичнее.
  Классную звали Мария Тимофеевна, и она преподавала русский и литературу. Мик приуныл. Он заранее не любил русский. Трудно ожидать от человека, который последние три года ходил в американскую школу, что это его любимый предмет.
  Третья тетка, самая молодая и похожая на мышку, себя не назвала. Как Мик узнал позднее, это была Катя, секретарь директора и верный хранитель секретов школы.
  – Сейчас твой класс на уроке, – сказала Тамара Васильевна. – У нас категорически запрещается опаздывать. Ты должен осознать, Дима, что будешь учеником лучшей школы района. Мы ожидаем от тебя поведения, которое будет соответствовать этому высокому статусу.
  – Мы с папой не рассчитали время... – забормотал Мик.
  – Но ради первого дня мы готовы сделать для тебя исключение и обойтись без наказания, – продолжала директриса, как будто и не услышала его.
  
  После десятиминутного рассказа о "лучшей школе района", от которого у Мика заболела голова, Тамара Васильевна наконец отпустила его. На урок его повела Мария Тимофеевна. Она шагала впереди, он плелся по пятам и не мог отделаться от мысли, что она словно тащит его за собой на невидимом поводке.
  У белой двери в самом конце коридора Мария Тимофеевна остановилась.
  – Надеюсь, ты впишешься в наш коллектив, – сказала она неприветливо, и Мик сразу понял, что надеется она, скорее всего, на обратное.
  Мария Тимофеевна стукнула в дверь и вошла, не дожидаясь разрешения. Мик вздохнул поглубже и шагнул следом.
  
  Кабинет был небольшой и светлый. Там сидели по двое, и Мик сразу натолкнулся на изучающий взгляд черноглазой девчонки за первой партой. Он посмотрел на нее с вызовом, и она тут же опустила глаза.
  – Дорогие ребята, хочу представить вам нашего нового ученика. – На плечо Мика легла морщинистая рука, неожиданно тяжелая для такой сухонькой бабульки. – Его зовут Дима Репин. Неделю назад он переехал к нам в Москву из Лос-Анджелеса.
  По классу пронесся вздох удивления. Теперь даже те, кто смотрел на Мика исподлобья, вроде близнецов за последней партой, вытаращили глаза. А черноглазая девчонка отчетливо ахнула.
  – Вы должны помочь ему адаптироваться, – чеканила Мария Тимофеевна как по написанному. – Ему будет трудно первое время, но вы должны стать ему хорошими товарищами...
  Должны, должны, должны. Слова падали как камни, а рука все сильнее впивалась в плечо Мика. Он мечтал, чтобы все это побыстрее закончилось. И улыбки черноглазой больше не радовали.
  – Теперь садись и занимайся. С этим предметом у тебя не должно быть сложностей.
  Мик даже не понял, что час освобождения близок.
  – Простите, что отняла у вас время, Елена Геннадьевна.
  Только сейчас Мик заметил, что у доски стоит женщина, высокая стройная блондинка. Очень красивая. Мик в жизни не видел никого красивее, разве что на телеэкране. Правда, выглядела блондинка очень недовольной. Она стояла сложив руки на груди, и губы ее были плотно сжаты в прямую линию.
  – Ничего страшного, Мария Тимофеевна, – процедила она. – Мы задержимся на перемене. У Димы наверняка найдется, что нам рассказать. На английском.
  Тут Мик впервые обратил внимание, что на стенах висят карты Великобритании и английский флаг, таблицы с "do" и "be". На него словно дохнуло чем-то родным. Хоть где-то ему повезло. Первый урок и английский. Он им всем сейчас покажет, что к чему.
  – Выбирай место и садись, – сказала Мария Тимофеевна и наконец отпустила его плечо.
  Место прямо перед учительским столом было свободно. Зачем идти далеко? Мик плюхнул рюкзак на парту и сел.
  – Здесь не занято, но спасибо, что спросил, – еле слышно выдохнул кто-то у него над ухом.
  Мик повернулся. Рядом у окна сидела девчонка, и как он только ее сразу не увидел? Бледная, светлые волосы подстрижены коротко, почти под мальчика, а глаза такие пронзительно-зеленые, что сразу наводили на мысль о линзах. Смотрела она строго, точь-в-точь учительница. Мик неловко заерзал.
  – Извини, – буркнул он. – Здесь свободно?
  – Здесь не занято, но спасибо, что спросил, – четко повторила она.
  Со странностями, решил Мик про себя. Не надо было сюда садиться.
  – Ok, class, let's begin again1, – раздался повелительный голос блондинки.
  Мик поднял глаза. Блондинка в упор изучала его, и ничего хорошего ее взгляд не предвещал.
  – Maybe, Dima will tell us something about his experience in the USA. It'll be extremely interesting for all of us.2
  – They call me Mik there3, – начал Мик.
  – In Russia we stand up when talking to a teacher4.
  Мик встал.
  – They used to call me Mik there, – с вызовом повторил он. – I like it much better5.
  Воспоминания вдруг нахлынули на него. Средняя школа Оукленд Вью... Большой, залитый солнцем двор, на котором тусуются разные группы. Hi, Kyle... Josh... Becca. Темные косички, белозубая улыбка... Stars & Stripes6 полощется наверху, общая линейка, гимн. Мистер Кеннеди, principal7, классный и веселый, которого обожает вся школа. Восторженная мисс Дженкинс со своим любимым Марком Твеном...
  Мику было десять, когда они переехали в Штаты. Не все было гладко поначалу. Мик стеснялся, почти ничего не понимал, хотя учил английский с шести лет, боялся открывать рот. Но это было так давно. Три года – целая вечность. А теперь ему нужно снова привыкать, и переучиваться, и подбирать слова.
  – Why did you move back to Russia8? – Англичанка напомнила о своем существовании.
  – I don't think it's something you need to know9, – отрезал Мик.
  – In Russia we mind our manners when talking to a teacher. – От ее улыбки кровь стыла в жилах. – Sit down, please. Now I'd like to point out a couple of things for everyone's benefit. First of all, your accent10...
  Остаток урока она посвятила разбору ошибок Мика. Произношение у него, оказывается, ужасное, и ему придется переучиваться, чтобы соответствовать их стандартам — великолепному Queen's English11. И что нужно говорить got вместо gotten, а уж его crap12 и dude13 ни в какие ворота не лезут.
  Мик сидел сжав челюсти и смотрел прямо перед собой. За что она его так ненавидит? Когда она успела его возненавидеть? А он то наивно думал, что хотя бы с английским не будет проблем...
  Никогда еще Мик так не радовался звонку. Блондинка, к счастью, забыла о том, что собиралась заниматься на перемене. Она продиктовала домашнее задание, которое Мик и не подумал записать, и отпустила всех.
  
  Мик одним из первых вылетел из класса. Больше всего ему сейчас хотелось уйти и никогда не возвращаться. Плевать на школу. Живут люди и без нее. Но не успел он сделать и несколько шагов, как его догнали одноклассники: братья-близнецы с последней парты, черноглазая девчонка и ее соседка. За их спинами маячили остальные – вся группа.
  – Привет, я Сашка Кондратьев. – Один из близнецов протянул Мику широкую крепкую ладонь. – Ты по-русски то говоришь?
  – Говорю, – кивнул Мик и с чувством пожал Сашкину руку.
  – А я Лешка, – представился второй близнец и тоже протянул руку.
  На первый взгляд их было не отличить. Темноволосые, сероглазые, выше Мика на полголовы. Только пиджак на Сашке был темно-коричневый, а на Лешке – темно-зеленый.
  – Я Даша Гусева, – улыбнулась черноглазая. - Ты правда жил в Лос-Анджелесе?
  – Правда, – подтвердил Мик.
  Даша ахнула.
  – Круто. Расскажешь потом?
  Мик кивнул, хотя плохо представлял себе, что конкретно она хочет от него услышать. Но Дашу уже оттеснили другие. Федя Шипов, маленький и тихий, пухлая Ленка Рогова, соседка Даши по парте, очкастый Паша Смушкин. Имена-фамилии перепутались в голове Мика, но он всем радостно улыбался.
  – Ты наплюй на Гингему, – авторитетно заявил Сашка Кондратьев, когда с представлениями было покончено, и они дружной гурьбой побрели к другому кабинету. Братья Кондратьевы шли по обе стороны от Мика, и никто не посягал на их места – с братьями явно считались в этом классе.
  – Она до всех докапывается, – подтвердил Лешка.
  – Кто? – не понял Мик.
  – Наша англичанка. Елена Геннадьевна, Гингема. Въезжаешь? Ну как в сказке. Очень похожа.
  Еще полчаса назад Мик бы ни за что не согласился. Такая красотка и вдруг Гингема? А теперь запросто. Гингема и есть.
  – Ты очень красиво говоришь по-английски, – хихикнула черноглазая Даша. – У нас так никто не умеет.
  Мику показалось, что Сашка Кондратьев недовольно скривился при этом.
  – Только ты зря сел с этой чудилой, – сказал Лешка. – У нее заскоки случаются.
  – Какие заскоки?
  Лешка засмеялся.
  – Погоди, еще заметишь. Мы с такими не общаемся.
  – Ты садись поближе к нам, – кивнул Сашка и хлопнул Мика по плечу. – Мы тебе все про всех расскажем.
  
  Следующим уроком была химия. Братья прогнали с предпоследней парты тощую рыжую девчонку и приглашающе замахали Мику.
  – Неудобно, – отказался он. – Здесь занято.
  – Неудобно таращиться весь урок на рыжие патлы Савушкиной, – отрезал Лешка. – Садись!
  Мик нахмурился. Лешка сейчас ему очень напомнил Терри Кроу, главного хулигана Оукленд Вью. Он, да еще Джим Луцкер, тоже распоряжались всеми, как хотели. Мика и его друзей они трогали редко, но многим конкретно доставалось от них.
  – Ладно тебе, расслабься, – Лешка расплылся в улыбке. – Смотри сам, у Савушкиной все в порядке.
  Рыжая действительно уселась за первую парту рядом с его странной соседкой по английскому и выглядела вполне довольной жизнью. Может, здесь так принято, решил Мик. А сидеть рядом с Сашкой и Лешкой действительно было намного интереснее.
  Мик огляделся. Было очень шумно, народу в классе заметно прибавилось.
  – Химия у вас популярнее, чем английский? – спросил он. Учитывая характер Гингемы, это было неудивительно.
  Сашка и Лешка удивленно переглянулись.
  – Лично мы терпеть не можем химию, – сказал Сашка.
  – Скука, – подтвердил Лешка. – Кому эта чушь может понравиться?
  Сашка покосился в сторону черноглазой девчонки, которая о чем-то болтала с подругами.
  – Разве что Дашке. Но она отличница, ей все нравится.
  – Тогда почему вы ее выбрали? – уточнил Мик.
  – Потому что мы здесь ничего не выбираем, – хохотнул Сашка. – Что сверху спустили, то и учим.
  – То есть не учим, – поправил его Лешка.
  Братья загоготали, а Мик хлопнул себя по лбу. Вот идиот. Он же прекрасно знает, что здесь другая программа. Надо было так подставиться...
  Учительница химии оказалась высокой полной теткой с совершенно равнодушным лицом. Такой пустяк, как новый ученик, явно не мог ее заинтересовать, и она пробубнила весь урок себе под нос, даже не взглянув в его сторону. Мик был не против. Он ни слова не понял из того, что она говорила, и совсем не хотел, чтобы это быстро обнаружилось.
  
  После химии Мик так же тихо отсидел алгебру, хотя математичка, подвижная и крикливая Лидия Сергеевна, изо всех сил пыталась вовлечь его в процесс. Но с математикой у Мика никогда не ладилось. Отец всегда настаивал, чтобы Мик усерднее занимался. Никак не мог смириться с тем, что у такого блестящего программиста, как он, сын плавает даже в таблице умножения. Но Мик твердо верил, что пошел в маму. А она часто со смехом рассказывала, что боялась математики как огня.
  Поэтому Мик заранее предвидел проблемы со всеми этими рациональными дробями. Объяснил бы, кстати, кто-нибудь, что это такое.
  
  На переменах Мика осаждали одноклассники. Не все, но многие. С ним знакомились, его закидывали вопросами. Кое-кого очень интересовало, с какой стати он променял Лос-Анджелес на Москву. Мик выкручивался, как мог – говорить правду он не собирался.
  Но в остальном все было неплохо для первого дня. Оказалось, что быть популярным классно, да и дружить с ребятами вроде близнецов Кондратьевых, к которым все прислушиваются, тоже. Мик еще никогда не был в центре внимания, и ему очень нравилось это ощущение. Даже в его первый день в Оукленд Вью не было такого. Вскоре после него в класс пришла Бекка, хорошенькая мулатка из Судана. Она бежала с родителями от гражданской войны, ее семью перевозили через границу на военном вертолете, и по сравнению с ней Мик ничего из себя не представлял. Совсем другое дело сейчас...
  Единственный, кто не обращал особого внимания на Мика, была его соседка по английскому. Мик так и не выяснил, как ее зовут. Лишь иногда он ловил на себе ее странный задумчивый взгляд, от которого ему становилось не по себе. Но так как все в классе девчонку игнорировали, Мик тоже решил на ней не зацикливаться.
  
  Последним уроком была литература. Мария Тимофеевна, тяжело ступая, вошла в класс. Она приволакивала правую ногу и выглядела очень уставшей. Несмотря на это, Мик сразу заметил, как притихли и напряглись его одноклассники. Мик опустил глаза. Если красотка Гингема вцепилась в него как собака, то здесь ему точно не поздоровится.
  – Откройте пятую главу "Капитанской дочки", – скомандовала Мария Тимофеевна, и класс послушно зашуршал страницами.
  У Мика не было ни "Капитанской дочки", ни соседа, который мог бы поделиться с ним книгой. Поэтому он просто рассматривал прожилки на пластиковой парте и мечтал о звонке.
  Плюх. Перед ним легла книга, раскрытая на нужном месте. Мик вскинул голову, но Мария Тимофеевна уже повернулась к нему спиной и ковыляла между партами, сея вокруг себя ужас.
  К великому облегчению Мика, его ни разу не спросили и не ткнули носом, как Лешку Кондратьева, в то, что он понятия не имеет об отношениях какого-то Гринева с каким-то Швабриным. Зато рассказывала Мария Тимофеевна на редкость интересно, и ее слушали затаив дыхание все, включая Мика.
  Но внимательнее всех слушала та странная девчонка. Она вся светилась от счастья, когда Мария Тимофеевна обращалась к ней. И отвечала четко, красиво, с умом. Не тараторила без запинки, как отличница Даша, а говорила от души и без подготовки. Мик это сразу понял. В прошлом году он ходил в клуб ораторов и всякого там насмотрелся. Эта девчонка знала, о чем говорит.
  Звонок застал Мика врасплох. Неужели все? Первый день в школе оказался совсем не таким страшным. Нормальные ребята, нормальная школа. Учителя, правда, так себе, но кому они нужны, эти учителя, в конце концов.
  
  Запихнув в рюкзак книгу (Мария Тимофеевна настояла, чтобы он взял ее домой и подготовился к следующему уроку), Мик вместе с Кондратьевыми вывалился в коридор.
  – Пойдешь гулять? – спросил Сашка. – Мы сейчас на стадион.
  Мик с сожалением покачал головой.
  – За мной должен заехать отец.
  Он распрощался с братьями у дверей школы и побрел к калитке. Черноглазая Даша, хихикавшая с подружками у клумбы, помахала ему рукой.
  – Пока, Мик!
  – Пока, – улыбнулся он.
  Нет, сегодняшний день определенно удался.
  
  С легким сердцем Мик вышел за ворота. Отца не было.
  Пять минут.
  Десять.
  Двадцать.
  Никого.
  Мик дважды обошел школу и вернулся к воротам. Успел сказать "пока" всем своим одноклассникам. Ушли все – и Ленка, и Федя с Пашей, и рыжая Савушкина, и Даша, и Петька Володин. Отца не было.
  – Ты не хочешь ему позвонить? – раздался за его спиной знакомый голос.
  Мик подпрыгнул от неожиданности. Конечно, это была она, девочка со странностями и зелеными глазами.
  – Кому я должен позвонить?
  – Тому, кого ты ждешь. Я за тобой целый час наблюдаю, а ты до сих пор ему не позвонил.
  – У меня нет телефона, – коротко буркнул Мик.
  Не объяснять же этой девчонке, что его айфон, мамин подарок на день рождения, потерялся как раз накануне отъезда. Один только чехол и остался на память.
  – Держи. – Девчонка протянула ему свой сотовый, дешевенький и поцарапанный.
  – Спасибо. Только я все равно не знаю номера, – признался Мик. – Еще не запомнил. Мы же только неделю назад приехали. Все время были вместе...
  Он осекся. С какой стати он перед ней распинается?
  – Отец сейчас приедет, – пробормотал Мик. – Его, наверное, задержали на работе.
  – Я могу тебя проводить. Я хорошо знаю район.
  – Это далеко, – предупредил Мик и назвал адрес.
  Девчонка фыркнула.
  – На метле бы в два счета долетели.
  Мик удивленно поднял брови, а она уже продолжала:
  – Я то, конечно, предпочитаю фестралов14. На них гораздо комфортнее. Но тебе, как мне кажется, больше подошла бы метла.
  – Ну раз у меня ее нет, – развел руками Мик, – придется ждать отца.
  – Пешком тут тоже недалеко, – снисходительно сказала девчонка. – Это на машине долго. А если напрямик, между домами, то короче. Я покажу.
  Мик был совсем не уверен, что ему нужна такая провожатая. Но девчонка уже пошла вперед, и ему ничего не оставалось делать, как последовать за ней.
  Всю дорогу она болтала, как будто экскурсию проводила. Только ничего конкретного Мик не узнал. В самом деле, нельзя же считать стоящей информацией то, что тролли могут по ночам менять номера домов, чтобы запутать людей, а монетки желтого цвета, лежащие справа от дороги, поднимать нельзя, так как ими подземные гномы заманивают в свое царство.
  После такого и удивляться не приходилось, что она не расспрашивает его о Лос-Анджелесе. Какой тут Лос-Анджелес, когда повсюду тролли и гномы?
  – Вот твой дом. – Девчонка остановилась перед неприметной многоэтажкой. – Хочешь есть?
  Мик кивнул. Она выудила из сумки мятое, в хлебных крошках яблоко и протянула ему.
  – Спасибо. За все.
  – Не за что, – сказала она и, вдруг приблизив к Мику лицо, серьезно прошептала, – Ты правильно делаешь, что никому не говоришь, почему сюда переехал. Их это совершенно не касается.
  Она так таинственно смотрела на него, что Мик чуть не расхохотался.
  – Спасибо, – кивнул он.
  – Это касается только нас, – продолжала она с многозначительной улыбкой. – Ну, ты меня понимаешь.
  – Нет, не понимаю.
  Девчонка округлила глаза. И торжественно проговорила:
  – Время пришло. Теперь мы в сборе...
  Мику стало не по себе. Похоже, она еще чудней, чем рассказывали братья.
  – Кто мы?
  – Только не говори, что ты ничего не знаешь, – с нажимом произнесла она. – Мы с тобой...
  Рядом вдруг взвизгнули тормоза, и у подъезда лихо затормозило техническое чудо бледно-оранжевого цвета с подтеками ржавчины.
  – Димка! – Из машины выскочил отец и кинулся к Мику. – Как ты здесь оказался? Я чуть с ума не сошел!
  Мик с облегчением перевел дух. Вот это, называется, вовремя появился.
  – Все нормально, пап. Тебя не было, а я сам дошел. Меня проводили... – Мик замялся, вспомнив, что не знает имени девчонки.
  – Правда? – Отец повернулся к ней и привычно сверкнул белозубой улыбкой. – Спасибо тебе большое.
  Она смотрела на него во все глаза. Мик усмехнулся. Он к такому привык. Все девчонки в Оукленд Вью, особенно постарше, вечно хихикали как идиотки, завидев его отца. А некоторые прямо заявляли Мику, как жаль, что он уродился не в папу.
  Мик и сам знал, что отец у него красавец, хоть сейчас на экран. Волосы светлые, глаза голубые, плечи как у спортсмена, а ведь сам ни разу в тренажерный зал не заглядывал. Его действительно один раз позвали сняться в каком-то эпизоде, когда он просто вышел за аспирином. Лос-Анджелес как никак. Но отец отказался. У него на носу была важная конференция, а все эти съемки ему были до лампочки.
  Теперь вот эта странная смотрит на него разинув рот. Женщины, что с них возьмешь. Все они одинаковы, что в Америке, что в России.
  – Ну что, Дима, прощайся с подружкой и идем домой. – Отец тактично вернулся к машине и завозился с ключами, пытаясь поставить машину на сигнализацию, что ему еще ни разу не удавалось.
  – Это твой отец? – нахмурилась девчонка. – Вы совсем не похожи.
  Мик открыл было рот, чтобы объяснить, что он унаследовал темные глаза и волосы от мамы, и что, как мама, он тоже невысокий и что совсем необязательно, чтобы мальчики были похожи на пап, а девочки на мам, но она не дала произнести ему ни слова. Она заговорщически поднесла палец к губам и прошептала:
  – Ничего никому не говори, потом все обсудим.
  И зашагала прочь от дома, не сказав даже "до свидания". Мик пожал плечами. Неизвестно, что она там себе думает, но он с ней точно ничего обсуждать не собирается.
  
  Поздно вечером, лежа на своем узеньком скрипучем диванчике, Мик размышлял о том, что его новой жизни в Москве положено хорошее начало. Его нормально приняли в школе, у него появились друзья, и мысль о завтрашнем дне больше не наполняет его ужасом. Еще бы с мамой все как-то уладилось... Но, может быть, постепенно. Все не бывает сразу.
  Сон постепенно обволакивал Мика, и он уже не чувствовал пружин дивана, а проваливался куда-то в клубящуюся мглу. Было немного жутко, но и страшно – страшно интересно, что же там, что скрывается за этим необыкновенным фиолетовым свечением...
  Мик спал и не видел, как за окном пролетела и исчезла тень. Странная, крылатая, больше птицы. Намного больше.
  
  Глава 2
  Тайный орден
  
  Утром завтракали как всегда яичницей с беконом. Отец умел готовить только это, и Мик мужественно делал вид, что ему не надоело. Он жевал бекон и вполуха слушал, как отец весело перечисляет преимущества их нынешней жизни.
  – ... мы с тобой полностью свободны. Куда хотим, туда идем. Не надо отчитываться ни перед кем.
  В этом Мик был с ним согласен. Они могли бы не снимать квартиру, а поселиться в Подольске, у родителей отца. Но это было бы ужасно. Он, конечно, любил дедушку Андрея и бабушку Любу, но привык видеть их раз в год и считал, что этого вполне достаточно. В их просторной трехкомнатной квартире Мик всегда чувствовал себя как в музее, где нельзя заходить за веревочку и прикасаться к экспонатам. Пусть здесь у них квартирка крошечная и ободранная, зато никто не указывает, что им делать. В этом отец прав.
  – Мы отлично устроились, правда? – продолжал отец. – У тебя все в порядке?
  Мик кивнул.
  – И у меня. На работе все прекрасно. Мне там очень нравится.
  Вопреки бодрым словам вид у отца был не очень. Кожа была бледной, как у больного человека, а под глазами залегли синяки. Похоже было, что он спал этой ночью не больше пары часов. Наверняка ему сейчас очень несладко, но он ни за что не признается. И Мик не собирался начинать разговор первым. Если отец предпочитает делать вид, что у них все замечательно, что ж, он его поддержит. Может быть, так действительно легче...
  
  На этот раз Мик решил пойти в школу один. Он примерно помнил дорогу и хотел попробовать.
  – Смотри, не окажись где-нибудь на Красной Площади, – пошутил отец на прощание, и Мик поскакал вниз через ступеньку, сознавая, что такой вариант событий совсем не исключается.
  Но все обошлось. До школы Мик добежал за пятнадцать минут, да и то потому, что один раз свернул не туда. Правда, он все равно опоздал. Когда Мик подходил к воротам, его одноклассники уже бегали по стадиону под присмотром высокого, тощего тренера. Он оставил рюкзак у охранника и помчался к стадиону. Формы у него не было, но он надеялся, что джинсы, кроссовки и футболка сойдут.
  Мик пристроился в хвост бегущим и пробежал почти половину круга, когда его присутствие было обнаружено.
  – Ты, в джинсах! Быстро сюда!
  Мик остановился и побрел к тренеру. Издалека тот смотрелся не очень, да и вблизи производил неприятное впечатление: узкое длинное лицо с противными тонкими усиками, маленькие злые глаза, не предвещающие для Мика ничего хорошего.
  – Ты кто такой?
  – Это Дима Репин, новенький! – выкрикнула пробегавшая мимо Ленка Рогова. – Он из Америки приехал!
  – Тебя никто не спрашивает, Рогова! – рявкнул тренер и повернулся к Мику с гаденькой ухмылочкой. – Из Америки, значит. У вас там на физкультуру все в джинсах ходят?
  – Нет, – буркнул Мик. – Я не знал, что у нас сегодня физкультура. Извините.
  Тренер сплел руки на груди.
  – Одним "извините" не обойдешься, Репин. Двадцать отжиманий.
  За спиной тренера уже толпились ребята. Все с любопытством смотрели на Мика, и это ему очень не нравилось.
  – Пошел, – скомандовал тренер. – Долго мы тебя ждать будем?
  Мик неохотно принял стойку и начал отжиматься. Бугристый асфальт больно впивался в ладони. Спина и шея затекли уже после третьего раза, а после пятого стали дрожать руки.
  – Девять... десять... одиннадцать... Хиловат ты, парень.
  Руки Мика подогнулись, и он шлепнулся на асфальт. Вокруг засмеялись, а тренер бросил с презрением:
  – Вставай. Чтоб на следующем уроке был в форме.
  Мик поднялся, отряхивая ладони. Тренер отошел в сторону и резко свистнул. К нему побежали ребята. Все, кроме Даши, которая нарочно села рядом с Миком, делая вид, что завязывает шнурок.
  – Не обращай внимания на физрука, он всегда орет на новеньких, – прошептала она.
  – Я понял, – ответил Мик. – Спасибо.
  – У нас многие плохо отжимаются, – сказала Даша. – Так что не переживай.
  Было бы гораздо лучше, если бы Даша сказала что-нибудь вроде "у тебя отлично получилось", но и то, что она вообще остановилась с ним поговорить, было неплохо.
  – Класс! Построились в шеренгу! – рявкнул физрук.
  – Пошли, – кивнула Даша, – а то снова орать начнет.
  Мик примкнул к строю мальчишек, красный от волнения и усилий. Теперь он был даже рад, что опоздал на физкультуру. Вчера близнецы Кондратьевы, сегодня Даша – если так пойдет дальше, к концу недели он станет самым популярным человеком школы. Что очень даже здорово.
  
  Но после урока стало ясно, что не все так радужно. По дороге в раздевалку Мик догнал Сашку и Лешку Кондратьевых, но на его радостное "привет", они ответили только холодными кивками. Мик пошел рядом с ними и несколько раз пытался заговорить, но Сашка и Лешка молчали, как будто не замечали его.
  Сашка заговорил первым. У входа в школу он повернулся к Мику и холодно процедил:
  – Ты сразу решай, с кем ты. С чудилами вроде Волковой или с нами.
  Мик был так изумлен, что не нашелся, что сказать.
  – Ты с ней даже разговаривать не должен, понимаешь? – подхватил Лешка как обычно вторым голосом.
  Мик понятия не имел, о ком они говорят, но этот тон ему очень не понравился.
  – Я сам решу, с кем мне общаться, а с кем нет, – твердо сказал он. – А кто такая Волкова?
  Братья переглянулись и расхохотались.
  – Ну ты даешь, – фыркнул Лешка. – Мы тебя с ней вчера видели. Вы вместе шли из школы.
  Мик понял. Значит, ту странную девчонку зовут Волкова.
  – Да, Настя Волкова, – подтвердил Сашка. – Местное чудо.
  – Почему?
  – Ты разве сам не понял? – хохотнул Лешка. – У нее на лице написано "Я со странностями".
  Мик неуверенно кивнул. Настя действительно странная, но все равно не стоило говорить о ней с такой злостью.
  – Она просто показала мне дорогу домой, – объяснил Мик. – Отца вчера задержали на работе, и он не смог за мной приехать. А она предложила проводить меня.
  – Ты смотри, осторожнее, – сказал Сашка. – Сегодня она тебя провожает, а завтра уже твоя лучшая подружка.
  Лешка захохотал во все горло. Понимая, что это какая-то замечательная шутка, Мик тоже улыбнулся. Хотя ему было совсем не до смеха.
  
  Но на следующей перемене он забыл и о Насте, и братьях Кондратьевых. Потому что девчонки во главе с Дашей осаждали его как средневековую крепость. Они засыпали его вопросами о звездах, которых он не то что не встречал ни разу, а даже не знал. Семья Мика жила на окраине Лос-Анджелеса, далеко от Голливуда. Мик был там всего два раза, и оба раза ему не понравилось. Шумно, тесно, слишком много людей, и все суетятся и фотографируют. Каких-то знаменитостей Мик видел, но запомнил только Джеки Чана. Остальные, на кого ему указывала мама, его мало интересовали.
  Девчонки обижались, и Мик пообещал себе, что как только дома проведут интернет, он первым делом посмотрит насчет всех этих звезд. Всегда можно будет соврать, что он вспомнил. Даше это наверняка понравится...
  А пока самому Мику очень нравилось быть в центре внимания. В Оукленд Вью девчонки не особенно посматривали в его сторону. Он был самым невысоким в классе, не попал даже во второй состав школьной бейсбольной команды и вообще не отличался ничем особенным. Так что сейчас он наслаждался каждой секундой.
  Единственное, что немного портило настроение, это многозначительные взгляды Насти. Пробиться к нему сквозь толпу девчонок она не могла и, по всей видимости, не собиралась. Но зато пару раз она подмигнула ему так, как будто их связывала какая-то тайна. Мик зарекся даже поворачиваться в ее сторону.
  
  Одноклассницы отлипли от него только после уроков. Даше нужно было на музыку, Ленке Роговой – на английский, а без Даши и Ленки остальные подрастеряли энтузиазм. Мик не возражал. Любой звезде требуется иногда отдых, теперь он это очень хорошо понимал.
  Но у школьных ворот топталась компания. Кондратьевы, тихоня Федя Шипов, болтливый толстый Андрей Королев и здоровенный Петька Володин, оказавшийся, как ни странно, двоюродным братом мелкого Феди.
  – Мик, ты с нами? – позвал Сашка. – Дело есть.
  Мик, конечно, был с ними.
  Они вышли из школы и обогнули ее по периметру. На заднем дворе справа от стадиона была небольшая роща. Ничего особенного – с десяток деревьев и дорожки, густо усыпанные листьями. Лешка Кондратьев шагал впереди, и только сейчас Мик заметил, что с Лешкиного плеча, помимо его собственного рюкзака, свисает еще сумка, темно-зеленая, потрепанная, с облупившимися наклейками.
  Смутно знакомая сумка.
  – Остановка, – сказал Сашка и встал посреди дорожки, у закрытого канализационного люка. – Шипов, ты на стреме.
  Маленький Федя кивнул и прошел дальше по дорожке – туда, откуда хорошо просматривались директорские окна.
  – Петька, Андрюха, вперед. – Сашка многозначительно посмотрел на Володина и Королева.
  Они без слов склонились над люком. Все явно знали, что делать. В неведении оставался лишь Мик.
  – Разве это можно открывать? – удивился он, когда Андрей и Петька, потные и красные от натуги, сдвинули крышку в сторону.
  – Можно, если осторожно, – усмехнулся Сашка и сел у темного провала. – Смотри.
  Борясь с подступающей тошнотой, Мик сделал шаг к колодцу. Он не любил подвалы и подземелья. Когда они только переехали в Лос-Анджелес, Мик случайно заперся в подвале и не мог открыть дверь. Света там еще не было, а родители хватились его только через час. Это был очень неприятный час, и Мик не любил о нем вспоминать, хотя в подвале не было никаких ужасов: там было тепло и сухо, крысы не скреблись. Но с тех пор любое темное помещение под землей вызывало у него дрожь.
  – Тут метра два, не больше, – сказал Лешка. – Толстый проверял.
  Мик оглянулся на Андрея. Тот не сводил глаз с люка. Его лицо, все еще красное, пошло белыми пятнами. Похоже, не только у Мика колодец вызывал неприятные воспоминания.
  – Зачем ты туда полез? – удивился Мик.
  Но за Андрея ответил Сашка.
  – Надо было, вот и полез. Выполнял задание. Если хочешь тусоваться с нами, надо выполнить задание. Так мы проверяем, кто достоин, а кто нет.
  Сашка пристально посмотрел на Мика, и у того комок подступил к горлу. Значит ли это, что сейчас будут проверять его?
  – Держи. – Лешка стащил с плеча темно-зеленую сумку и сунул ее Мику. – Кидай.
  – Куда?
  Лешка кивнул на открытый люк.
  – И все? – с облегчением выдохнул Мик.
  – Тебе мало? – ухмыльнулся Сашка.- Если мало, мы придумаем что-нибудь еще.
  Мик помотал головой. Он взялся за ремень сумки – тяжелая, однако – и занес руку над колодцем.
  И тут до него дошло. Мик повернулся к братьям.
  – Чья эта сумка? Где вы ее взяли?
  Сашка и Лешка переглянулись. Мик почувствовал раздражение. Как они ему надоели, эти говорящие взгляды.
  – Кидай, – повторил Сашка. – Тебе не все равно?
  Но Мику было не все равно. Он уже вспомнил. Вчера Настя доставала яблоко для него из точно такой же сумки.
  Мик отшатнулся от колодца, сжимая ремень сумки с такой силой, что даже пальцы побелели.
  – Это Настина сумка.
  – Точно, - кивнул Лешка. – Давай проверим, сообразит она, куда делось ее барахло, или нет.
  – Может, ей волшебный эльф поможет достать сумку, – сказал Сашка. – У нее, знаешь, с этими ребятами контакты налажены.
  Все заржали. Даже толстый Андрей Королев, который с самого начала показался Мику добрым и безобидным.
  – Мы должны вернуть ей сумку, – твердо сказал Мик. – Она ее здесь никогда не найдет.
  – Тогда ты не с нами! – усмехнулся Сашка.
  Мик молчал. "Ты не с нами" – это было страшно. Он хотел быть с ними, с крутыми и веселыми близнецами, с Петькой и Андрюхой, даже с Федей Шиповым. Они были силой в этом классе и сами выбрали Мика, чего с ним никогда не случалось дома. Дома, в Лос-Анджелесе у него были отличные друзья. И Кайл, и Бекка, и Джош. Но им всем хотелось в другую тусовку, и Мику в том числе. Туда, где правили Джим и Терри. К тем, кого уважали и побаивались. Только их туда никто не звал.
  А здесь Мика сразу приняли в крутую компанию. И чтобы его посчитали своим раз и навсегда, нужно всего лишь швырнуть Настину сумку в канализацию. Ей ведь даже не обязательно знать, что это сделал он...
  От этой гадкой мыслишки Мику стало противно. Пусть Настя ничего и не узнает. Зато будет знать он, и этого достаточно.
  – Я отдам сумку Насте, – сказал он, глядя Сашке прямо в глаза.
  Мик перехватил сумку поудобнее и повернулся, чтобы уйти. На секунду родилась надежда, что ребята его остановят. Что сейчас его окликнут и скажут, что это была проверка и что Мик ее выдержал...
  Но никто его не позвал. Мик услышал только, как Сашка Кондратьев небрежно бросил ему вслед.
  – Кто не с нами, тот против нас. Банально, но правда.
  Затем Мик услышал топот ног. Обернуться он не успел. Что-то с силой толкнуло его в спину, словно кувалдой приложили. Мик упал на колени и почувствовал, как с него срывают его рюкзак.
  – Держи!
  Мик увидел, как Петька Володин, который сбил его с ног, швыряет рюкзак Сашке. С гадкой ухмылкой Сашка покрутил рюкзак, занес руку над открытым колодцем и... разжал пальцы. Мик рванулся вперед, но споткнулся и растянулся во весь рост. Вокруг грянул хохот.
  – Пошли отсюда, – лениво бросил Сашка. – Здесь скучно.
  Они все прошли мимо Мика. И Сашка с Лешкой, и Петька, и толстый Королев, и никто не посмотрел на него, как будто Мик был кучей прелых листьев. Злые слезы душили его. Но он держался изо всех сил. Все, что угодно, лишь бы они не видели, как ему больно и обидно.
  Только когда Кондратьевы с компанией скрылись из виду, Мик подошел к люку. Они не стали закрывать его крышкой, и теперь он чернел глухим провалом посередине дорожки. Где-то там, на глубине примерно двух метров, если верить Сашке и Королеву, лежит его рюкзак. Мик даже не пытался представить, что там внизу. Он твердо знал, что ни за что не полезет в колодец. Даже за рюкзаком.
  Услышав шуршание листьев на дорожке, Мик резко обернулся, готовый к нападению. Но к нему быстро шел человек, которого он меньше всего рассчитывал здесь увидеть.
  Настя Волкова.
  – Привет, – беспечно сказала она, подойдя ближе. – Они все-таки ее выбросили?
  Она смело заглянула в люк.
  – Ты знаешь? – поразился Мик.
  – От этих Кондратьевых всего можно ожидать. Я видела, как Шипов брал мою сумку, и следила за вами.
  – Вон твоя сумка, у куста, – угрюмо сообщил Мик и показал на сумку, которая все еще валялась на том месте, где в него врезался Петька Володин.
  – Что они тогда кинули в люк? – удивилась Настя. – Я видела.
  – Мой рюкзак.
  Настя нахмурилась.
  – Почему?
  – Они хотели, чтобы я... выкинул твою сумку, – неохотно проговорил Мик. – Ты же сказала, что все видела.
  – Не все. – Настя внимательно посмотрела на Мика. – Спасибо. Я в тебе не сомневалась.
  – Зато теперь мой рюкзак неизвестно где, – буркнул Мик, стараясь скрыть смущение.
  – Не переживай, – с чувством сказала Настя. – Это легко поправить.
  Она подошла к колодцу, опустилась на колени, взялась за края и бесстрашно свесила голову вниз.
  Мик застыл на месте.
  – Вон он, твой рюкзак. Я его вижу. – Настя подняла голову. – Его легко вытащить. Тут лестница есть.
  Мик замотал головой. Больше всего он боялся, что Настя начнет настаивать, расспрашивать, и ему придется рассказать о том подвале. Но она не стала ничего говорить. Просто кивнула и полезла в колодец.
  – Не надо... – начал Мик, но она уже была внизу.
  Мику показалось, что Настя провела там час, не меньше, но на самом деле через минуту она уже вылезала обратно с сырым и грязным рюкзаком Мика.
  – Знаешь, почему Кондратьевы на тебя взъелись? – спросила она, перекидывая рюкзак Мику.
  – Нет.
  – Потому что на тебя запала Дашка Гусева. В прошлом году с Дашкой гулял Сашка Кондратьев. В этом году они поругались, но Сашка за ней следит. Тут вдруг ты появляешься, практически американец, из Голливуда, а Дашка бредит Голливудом. Плюс еще ты симпатичный. Так что Дашка запала, а Кондратьев взбесился.
  Мик почувствовал, что краснеет, но Настя проговорила это так спокойно и равнодушно, что, наверное, не стоило придавать этому какое-то значение.
  – Значит, из-за того, что Дашка любит Голливуд, я лишился друзей, – вздохнул он.
  – Какие они тебе друзья. – Настя села на край люка. Ноги она свесила вниз, что было, по мнению Мика, совершенно неразумно. – Они плохие. Как Драко Малфой, только хуже, потому что их двое. А мы с тобой должны держаться вместе.
  – Я не против, – неуверенно сказал Мик.
  – Отлично, – кивнула Настя. – Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
  – О чем?
  – Ты действительно ничего не знаешь? – нахмурилась Настя. – Не прикидываешься?
  Мик замотал головой.
  – Ох, горе мне с вами, – вздохнула Настя. – Тогда слушай внимательно, Мик Репин. Мы с тобой не обычные люди. Мы принадлежим к одному очень древнему ордену, который...
  – ВОЛКОВА! НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕЗАЙ ОТТУДА!
  Настя вздрогнула и чуть не соскользнула в люк. По тропинке от школы к ним со всех ног неслась Катя, похожая на мышь секретарша директора.
  – Она тут зачем? – расстроенно пробурчала Настя, но Мик был даже рад.
  – Ты с ума сошла? – продолжала кричать Катя. – Ты хоть представляешь, что будет, если ты туда провалишься?
  – Я не провалюсь, Катерина Сергеевна, – сказала Настя с невинным видом. – Я все понимаю.
  Катя подскочила к люку и попыталась сдвинуть его с места.
  – Репин, помоги мне! – скомандовала она.
  Мик неохотно подошел ближе и взялся за холодный тяжелый круг.
  – Как тебе только такое в голову пришло! – причитала Катя. – Ты совсем ничего не соображаешь?
  Мик от удивления выпустил люк.
  – Почему мне? Это не я.
  - А кто? – Катя выпрямилась, уперев руки в бока. – Я все директору расскажу!
  – Катерина Сергеевна, кто вам сказал, что это он открыл люк? – вмешалась Настя.
  – Этот, из ваших. Маленький такой. Федя, кажется.
  – Шипов, – кивнула Настя и многозначительно посмотрела на Мика.
  – Это не я, – повторил он упрямо.
  – Здесь так было, когда мы пришли, – нашлась Настя. – Мы как раз хотели идти за кем-нибудь. Договаривались, кто останется караулить люк.
  Катя тут же просияла.
  – Я так и знала, что Федя врет. А вы молодцы! Не растерялись. Теперь давайте его обратно положим.
  – Нужно его как-то закрепить, – сказал Мик. – Чтобы нельзя было просто так открыть.
  – Верно, – согласилась Катя. – Тогда надо к завхозу. Вы покараульте, пока я за ним сбегаю...
  Но Мик был не в том настроении, чтобы продолжать общение с Настей.
  – Давайте я сбегаю. Вам лучше остаться здесь. Если кто захочет сюда залезть, нас не послушают.
  – Ты что, знаешь как выглядит наш завхоз? – покачала головой Катя. – Волкова, сходи за ним.
  Насте ничего не оставалось делать, как подчиниться. Она хмуро посмотрела на Мика, подняла свою сумку и поплелась к школе.
  Мик быстро попрощался с Катей и побежал домой. Сейчас гораздо важнее было высушить рюкзак и учебники, чем выслушивать Настины выдумки.
  
  На следующий день стараниями близнецов весь класс знал, что Димка Репин слабак и мямля и что откуда бы он ни приехал, он никто и ничто. Тусовка Кондратьевых принципиально его игнорировала, и многие следовали их примеру. Но не Настя. Несколько раз она пыталась заговорить с Миком, но он ловко уклонялся. Сейчас ему вполне хватало забот и без ее историй.
  А перед последним уроком разразилась катастрофа. Она назревала весь день, но Мик был слишком занят своим новым положением изгоя, чтобы обращать внимания на шушукающихся девчонок. Но на перемене между сдвоенными литературами Мик вдруг перехватил несколько сочувственных взглядов и напрягся. Неужели они весь день сплетничают о нем?
  Он уткнулся в книгу и притворился, что ничего не видит и не слышит. И поэтому скорее почувствовал, чем увидел, что к нему кто-то подошел.
  - Эй, Репин, - раздался голос Сашки Кондратьева. - Расскажи, почему ты из Америки свалил?
  Мик даже не повернулся.
  - Говорят, тебя мать бросила, - продолжал Сашка.
  Кровь бросилась Мику в голову. Он медленно встал, сжимая кулаки, и процедил:
  - Тебя это не касается, Кондратьев.
  За спиной Сашки стояла его тусовка: Лешка, Шипов, Королев, Володин. А за ними – весь класс. Притихший и заинтересованный.
  - Естественно, не касается, - согласился Сашка с усмешкой. - Наша мать никогда бы не сбежала от нас с танцором.
  У Мика все поплыло перед глазами. Не видя ничего, не думая ни о чем, он кинулся на Сашку и толкнул его в грудь. Сашка не устоял на ногах и шлепнулся на Володина, который стоял сзади. Кто-то из девчонок взвизгнул.
  – Тебе конец, Репин, – пробормотал Сашка, поднимаясь.
  Глаза у него стали страшные-страшные. Но Мик был только счастлив выплеснуть ненависть и злость.
  И боль.
  Сашка подскочил к нему и с размаху врезал по носу. Мик не очень ловко увернулся и почувствовал, как на скуле вспух синяк. Больше он ничего не чувствовал, а только беспорядочно молотил кулаками. Мик задевал парты и столы, но не чувствовал, что наносит больше вреда себе, чем Сашке. Сашкиных ударов он тоже не ощущал. Лишь кровь билась в висках, и во рту было солоно...
  - Хватит! - скомандовал кто-то громко.
  Мика схватили за плечо и потащили от Сашки. Он еще брыкался и махал руками, но неведомая рука была сильнее. Со всей нерастраченной яростью Мик кинулся на нового противника и застыл со сжатыми кулаками. Его держала Мария Тимофеевна, бледная как мел и ужасно злая. Разъяренная фурия и то не могла выглядеть страшнее, чем эта сухонькая старушка. Мик моментально пришел в себя.
  - Что здесь происходит? - проговорила она с угрозой. - Что вы устроили?
  Другой рукой Мария Тимофеевна держала за шиворот Сашку Кондратьева. Она растащила их как беспомощных котят.
  - Как вам только это в голову пришло! Здоровые парни, а ничего не соображаете. Я старый, больной человек, постыдились бы!
  Для слабого больного человека у Марии Тимофеевны были на редкость мощные руки. Она с такой силой потащила их с Сашкой к выходу, что Мик едва устоял на ногах.
  - Немедленно умываться, - прошипела она. - Класс, сидите и читайте следующую главу. И чтобы ни звука.
  
  Костяшки пальцев саднило, под глазом наливался синяк, бровь и верхняя губа были разбиты в кровь. Мик умывался и старался не смотреть на Сашку, который смывал кровь в раковине рядом. Сашка пострадал меньше, но и у него на скуле багровел заметный кровоподтек. Мик был собой очень доволен. Пусть им сейчас достанется. Но Сашке он бы с радостью врезал еще разок.
  Мария Тимофеевна караулила за их спинами, как привидение отражаясь в зеркале. Время от времени она наматывала на палец свои уродливые бусы с булыжником. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы вселить ужас в самое храброе сердце.
  - За мной! - сказала она, когда с умыванием было покончено.
  
  Мария Тимофеевна отвела их в медпункт, где толстая и равнодушная школьная медсестра обработала их раны перекисью и уверила, что ни переломов, ни сотрясений она не видит. После медпункта Мария Тимофеевна завела их в пустую учительскую. Это была просторная комната, половину которой занимал громадный старинный шкаф. Под окном располагался небольшой диван с креслами, справа от него - столик с чайником и большой вазой, до краев наполненной печеньем. В углу напротив шкафа стоял письменный стол с допотопным компьютером, за которым Катя-секретарь заполняла какую-то таблицу.
  - Катюша, оставь нас, пожалуйста, - сказала Мария Тимофеевна голосом, не терпящим возражений, и Катя выскользнула из комнаты, даже не выключив компьютер.
  Мария Тимофеевна опустилась в мягкое кресло и взяла печенье из вазы на столе.
  - Теперь рассказывайте.
  Мик молчал. Ни за что он не станет говорить о том, почему накинулся на Сашку. Пусть Кондратьев сам рассказывает.
  - То вы не разлей вода, а то готовы убить друг друга. Репин...
  Мик съежился под ее немигающим взглядом.
  - Ты первый начал.
  Она не спрашивала, а утверждала. Мик кивнул. В этом он признаться может. Он ожидал, что Мария Тимофеевна начнет ужасаться, взывать к его совести, но она только покачала головой.
  - Ясно.
  Она кинула еще одно печенье в рот, и у Мика в животе заурчало от голода.
  - Слушайте меня внимательно, вы оба.
  Мария Тимофеевна так резко встала, что ее бусы качнулись. Мик невольно сделал шаг назад.
  - У меня больное сердце. Мне меньше всего нужны неприятности из-за вас. Вот уйду я на пенсию, и деритесь сколько хотите. Но пока я работаю, будьте любезны вести себя как следует. Если такое хоть раз повторится, вы пожалеете, что попали в мой класс. Вопросы есть?
  Впервые Мик встречал учителя, который не просил, не бился в истерике, а угрожал. Причем в том, что она выполнит свои угрозы, не возникало никаких сомнений.
  - У меня все! - рявкнула Мария Тимофеевна. - Кондратьев, свободен. Скажи остальным, что я скоро буду. Репин, ты задержись.
  Сашка покосился на Мика и едва заметно усмехнулся. Мол, так тебе и надо. У Мика подкосились ноги. Что сейчас будет, раз Кондратьев злорадствует?
  
  Когда Сашка вышел, Мария Тимофеевна указала Мику на стул и пододвинула к нему вазочку с печеньем. Мик сел на краешек стула, но печенье брать не стал, хотя очень хотелось. Сначала надо было выяснить, к чему это все ведет.
  – Что у вас произошло с Александром?
  – Подрались.
  – Почему?
  Мик рассматривал ковер под ногами. Какие-то цветочки или птицы. Или геометрические фигуры, не поймешь...
  – Это имеет отношение к твоей семье? – спросила Мария Тимофеевна с неожиданной мягкостью.
  Мик напрягся.
  – Твой папа рассказал нам, почему вы переехали в Москву, – продолжала она. – Это очень неприятно...
  Мик стиснул зубы. Значит, отец болтал за его спиной и ничего ему не сказал.
  – Я не смогу тебе помочь, если ты не будешь со мной откровенен.
  – Мне не нужна помощь! – вырвалось у Мика. – У меня все в порядке.
  – Как знаешь, – вздохнула Мария Тимофеевна. – Но запомни, пожалуйста, на будущее. Если ты поддаешься на провокацию, ты действуешь на руку своему противнику. Порой лучше признать свою слабость и отступить, чтобы не играть по чужим правилам и в конечном итоге победить. Понимаешь?
  Мик кивнул. Мария Тимофеевна посмотрела на него, покачала головой, словно сомневаясь в его искренности, вздохнула и встала.
  – Теперь идем. До звонка еще двадцать минут.
  
  После урока Мик нарочно задержался в классе. Пусть не думают, что он кого-то или чего-то боится. Но никто к Мику не подошел. Он покидал свои вещи в рюкзак и потащился к выходу.
  
  Погода как назло сегодня выдалась теплая, солнечная. Мик шел по улице и мечтал. Сейчас бы закинуть вещи домой и пойти гулять. Ребят бы сюда. Джоша, Бекку...
  – Мииик! Подожди меня!
  Он обернулся. По дороге к нему летела Настя, взъерошенная, с красным лицом.
  – Уф, всю дорогу бежала, – пробормотала она, догнав Мика. – Я думала, Тимошка меня никогда не отпустит. Ты как?
  – В порядке, – буркнул Мик.
  – Выглядишь не очень. Тебе надо к врачу.
  – Медсестра сказала, что все нормально.
  – Ты ей доверяешь? До миссис Помфри ей далеко, – скривилась Настя. – Я бы на твоем месте заглянула в поликлинику.
  – Обойдусь.
  Мик пошел дальше, надеясь, что Настя поймет и отстанет. Но она засеменила рядом.
  – Насчет твоей мамы... – начала она. – Сашка не должен был так говорить. Он идиот.
  – Я знаю, – через силу выговорил Мик.
  Он не хотел ничего обсуждать. Но, наверное, Настя ждет от него объяснений. Какой теперь толк от вранья. Сашку Кондратьева слышал весь класс.
  – Но это правда. У мамы свое танцевальное шоу, и у нее есть помощник, Стив... Он вообще классный... Это с ним она уехала. От нас.
  
  Мик вспомнил день, когда отец сообщил ему об этом. Он вернулся из школы раньше и очень удивился, увидев отца дома. Тот мял в руках какую-то бумажку, и у него было такое лицо... решительное и расстроенное одновременно. Мик сразу понял, что дело неладно, но даже представить себе не мог, что мама ушла. Бросила их. И отца, и Мика, и всю свою прежнюю налаженную жизнь.
  – Я не хочу здесь больше оставаться, – сказал тогда отец. – Я вернусь домой, в Россию. Ты со мной, Мик?
  И Мик согласился. Согласился перечеркнуть все и начать сначала. Вот только начиналось оно как-то не очень.
  
  Несколько минут Настя молчала. А потом вдруг сказала:
  – От нас тоже отец ушел. Карапузы тогда еще не родились. Теперь мама бьется со мной и с ними, а папы нет. Он правда иногда присылает деньги.
  Ее спокойный голос царапнул Мика по сердцу.
  – Гад он, твой папа.
  – Нет, он хороший. – Настя грустно улыбнулась. – Просто так получилось. Эта долгая история.
  Мик кивнул.
  – Понятно. Мне только вот одно интересно, откуда Кондратьев обо всем узнал.
  – Скорее всего, от Ленки Роговой. У нее мама завуч, она всегда все ей рассказывает. А Ленка разбалтывает.
  Мик вспомнил круглую физиономию Ленки с ямочками на щеках и подбородке. Никогда бы не подумал. Такая примерная на вид.
  – Но, если честно, – продолжала Настя, – я рада, что так получилось.
  - Спасибо! - фыркнул Мик обиженно.
  – Чем меньше внимания все будут на нас обращать, тем лучше для дела.
  – Для какого еще дела?
  – Я тебе уже сказала, что мы с тобой потомки людей из древнего ордена! – выпалила Настя, как будто опасаясь, что он убежит и не даст ей договорить. – Я это сразу поняла, как только ты появился у нас в классе.
  Мик встал как вкопанный.
  – Ты опять?
  - В это трудно поверить, я знаю. Но когда я тебе все расскажу...
  Мик быстро пошел вперед. Настя семенила следом, не отставая ни на шаг.
  - Подожди, пожалуйста. Это очень важно.
  - Тебе надо комиксы писать, – буркнул Мик.
  - Ты мне не веришь?
  – Мик, я говорю правду! Мир сейчас в большой опасности, и только мы в состоянии его спасти!
  Это было уже чересчур. Мик громко расхохотался.
  - Ты должен меня выслушать, - начала Настя.
  Мик вскинул руки.
  – Ничего я не должен. Оставь меня в покое, ладно?
  Он зашагал быстрее.
  - Как хочешь, – выкрикнула Настя ему в спину. – Но только не пугайся, пожалуйста, если увидишь что-нибудь очень странное, что-то такое, что не видят другие. Это знак, что ты действительно...
  – Я не страдаю галлюцинациями, Настя! – отрезал Мик. – Отстань от меня!
  Он быстро побежал, злясь из-за того, что не сдержался и нагрубил. Но, как бы ни было ему противно признавать правоту братьев Кондратьевых, у этой Волковой действительно были не все дома.
  
  Глава 3
  Знак
  
  Две недели Мик жил как на иголках. Братья Кондратьевы через Федю Шипова официально передали, что "уроют его". Хотя Мик не сразу сообразил, что это означает, тон не оставлял сомнений – ничего хорошего. Мрачные рожи, которые строили Володин и Королев каждый раз, когда Мик просто проходил мимо, доказывали, что это не пустые угрозы. Мик был не против еще раз съездить по физиономии Сашке Кондратьеву, но сталкиваться со всей компанией ему очень не хотелось.
  Братья Кондратьевы со своей кодлой были полбеды. Даша и ее противно хихикающие подружки тоже не давали Мику расслабиться. Даша больше не доставала его вопросами о Голливуде, зато улыбалась ему при каждом удобном случае и перешептывалась о чем-то то с Ленкой, то с Верой Климовой.
  При этом Мик несколько раз перехватывал взгляды, которые она исподтишка кидала на Сашку Кондратьева, и злился еще сильнее. Кому нужны эти глупые ужимки? Зачем кривляться, если ей нравится Сашка? На самого Мика неотразимые Дашкины глаза уже не производили никакого впечатления. То есть она была бы ничего, если бы за ней не таскалась бы все время эта сплетница Ленка Рогова и если бы Дашка поменьше болтала о Роберте Паттисоне и Тейлоре Лоттнере и если бы не пыталась вызвать ревность Сашки Кондратьева... Мик сознавал, что этих "если" слишком много.
  С другими одноклассниками отношения тоже были не очень. Большинство, следуя примеру братьев Кондратьевых, принципиально не замечали Мика. Ссориться с Кондратьевыми не хотел никто, и вокруг Мика образовался вакуум.
  Учителя тоже добавляли ему проблем. Мика спрашивали почти на каждом уроке, а так как готовился он к занятиям кое-как и слушал невнимательно, то плохие отметки градом сыпались на него.
  Особенно старались Гингема и Тимошка – так весь класс называл Марию Тимофеевну. Англичанка прямо объявила, что выше тройки он у нее не получит, и тут же уточнила с ехидной улыбочкой, что это равноценно американскому "С". Обидно было до слез. Мик никогда не учился на "отлично", и всякие отметки попадались в его школьных отчетах. Но сейчас это было ужасно несправедливо. Даже в Оукленд Вью он не получал по английскому ниже "В". Здесь, в России, к нему не могут относиться строже, чем там.
  Даже если он не может без запинки, как Даша или Ленка Рогова, оттарабанить разницу между каким-нибудь Perfect Present и Past Simple15 или еще какую-нибудь чушь в этом роде, это не значит, что он плохо говорит или пишет по-английски. Понимает он точно лучше всех, это доказал недавний тест, да и читает тоже лучше. Если он и делает ошибки, то совсем не много и точно не на тройку. Но Мик не собирался спорить или что-то доказывать. Гингема будет только рада и придумает новую пакость, вроде того теста на спеллинг, где Мик со своей привычкой к program и telegram16 запорол почти каждое слово.
  С Тимошкой дела обстояли иначе, но тоже неприятно. Она не ставила плохих оценок. Как и хороших. Она решила обойтись пока совсем без оценок, чтобы помочь Мику "окунуться в родную языковую среду", как она сказала на третьем уроке.
  Мик никакой радости при этом не почувствовал, настолько он был уверен, что ничего хорошего из этой помощи не получится. Он не ошибся. Двоек от Марии Тимофеевны он не получал, насмешками она его не изводила. Но она поднимала его каждый урок и заставляла высказываться то о восстании Пугачева, то о трагизме русского крепостного права, то о мистике в творчестве Пушкина.
  Кошмар, да и только. Мик не очень любил выступать при всех, и прошлогодний клуб ораторов не слишком помог ему избавиться от застенчивости. Если отвечать со своего места и не вставая, то еще ничего, нормально. Но когда приходилось выходить к доске и стоять лицом к лицу со всем классом, мысли тут же разбегались, язык заплетался, а ладони потели и чесались. Сколько бы Мик ни готовился накануне, в голове ничего не оставалось, и от каверзных вопросов Тимошки лучше не становилось.
  – Вы не должны отвечать по учебнику, – постоянно твердила она. – Используйте мозги, если они у вас есть.
  Другие учителя, если и не следовали примеру Тимошки и Гингемы, то и поблажек не делали. С историей, ботаникой и географией было несложно: прочитал учебник и хоть что-то ответил. Хуже приходилось на алгебре и физике. К точным наукам у Мика никогда не лежала душа, и он безнадежно плавал в формулах и вычислениях.
  Отцу Мик не рассказывал о проблемах в школе. Тот с головой ушел в работу. Приходил домой поздно, а в выходные говорил только о своих гистограммах и моделях. О маме он и не упоминал, а глаза его горели энтузиазмом, даже когда они занимались уборкой. Несколько раз Мик собирался рассказать отцу, что знает о том, что он наболтал учителям в его школе. Но каждый раз что-то его останавливало. Отец прилагал столько усилий, чтобы казаться счастливым. Мик чувствовал, что лучше промолчать.
  Радовало в это время его только одно – Настя перестала ходить в школу. Тимошка объявила, что она заболела, и Мик очень обрадовался. Ему тут же стало стыдно, но притворяться перед собой смысла не было. Настины сказочки – последнее, что ему было нужно сейчас.
  Даже в страшном сне Мик не мог себе представить, что скоро он пожалеет о том, что Настя не ходит в школу.
  
  Это случилось в среду, на уроке физкультуры.
  – Последний урок на улице в этой четверти, – объявил физрук Сергей Семеныч и заставил всех бежать три километра.
  К концу второго круга у Мика закололо в боку, а перед глазами поплыли пятна. Значит, хватит стараться. Все равно ему не светит ни мировой рекорд, ни рекорд класса. Мик снизил скорость настолько, чтобы не вызвать подозрений у физрука. Мимо него грузно прошлепал Королев. Пнул в сторону Мика комок земли и затрусил дальше.
  Вскоре Мика нагнала группа девчонок. Даже на бегу их рты не закрывались.
  – ... а он мне говорит, не хочешь... - донеслось до Мика.
  Что именно "не хочешь", он не услышал, конец предложения потонул в хохоте. Как им не надоедает болтать, удивился Мик. Тут он заметил, что физрук смотрит в его сторону, бодро вскинул голову и немного ускорился.
  Но как только физрук опять отвернулся, Мик шмыгнул за широкий куст у забора. Он сел на землю и с наслаждением привалился к мелкой сетке.
  Там было хорошо. Спокойно, тихо. Как будто нет никакого физрука с его свистком, нет противных одноклассников и бессмысленного бега. Припекало осеннее солнышко. Мик прикрыл глаза, наслаждаясь теплом. Что-то вдалеке кричал физрук, раздавался топот ног. Где-то очень далеко, будто на другой планете. Все, происходящее там, не имело для Мика никакого значения.
  И вдруг налетела мгла. Темнота как мешком накрыла Мика, и землю, и куст с забором. Весь мир. Мик судорожно схватился за куст и попытался встать на ноги. Ноги проскальзывали по земле и не слушались. Мик рухнул, хватаясь за горло. Стало нечем дышать. Он задрал голову.
  Уууффф. Мимо пронеслось гигантское темное крыло. Мик успел разглядеть крупные черные чешуйки, отливающие на солнце. Миг, и за крылом мелькнул хвост, длинный, гибкий, усаженный шипами.
  Мик закрыл глаза и перестал дышать. Но уже через секунду он почувствовал, как солнце вновь припекает щеку. Мик открыл глаза и сел. По небу плыли облака, ветер шуршал пожухлыми листьями. Мик приставил ладонь ко лбу, защищаясь от солнца, и до рези в глазах всматривался в небо. Вдалеке черным облачком таяло что-то... неизвестное. Крылатое и с хвостом... Существо из сказки? Или плод воображения?
  Не сознавая, где он и что делает, Мик выскочил из-за куста, чтобы получше разглядеть улетающую тень.
  – РЕПИН! – гаркнул физрук на весь стадион. – Чего стоишь как вкопанный?
  Мик медленно опустил руки. Сейчас ему точно было не до физкультуры. Что это было? Галлюцинация? Или просто голову припекло?
  Мик задрал голову и скрючился в испуге. Тьма вновь надвигалась. Уууууууффффффф. Чешуйчатое крыло чуть не задело его макушку. У Мика волосы встали дыбом. Но он заставил себя посмотреть вслед неизвестному.
  Не было никаких сомнений в том, что это существо реально. Громадное, точно небольшой самолет, оно распластало крылья и парило над стадионом, словно высматривая кого-то. Мик шлепнулся на колени и сжался в комочек. Жуткое ощущение – как будто существо высматривает именно его. И вот-вот начнет атаку.
  Но сделав еще кружок над стадионом, оно взмыло вверх и скрылось за облаками. Как зачарованный Мик смотрел ему вслед и не мог оторваться.
  – РЕПИН! – рявкнул кто-то у него надо ухом.
  Мик вскочил. Рядом стоял разъяренный физрук и орал не своим голосом.
  – ... если у тебя проблемы со слухом, сходи к врачу! Чтоб я больше такого никогда не видел! Бегом марш и без выпендрежа!
  Мик обалдело смотрел на физрука. Лицо его побагровело, и даже кончики усиков встали торчком.
  – Вы это видели? – выпалил Мик. – Что это было?
  Физрук вытаращил водянистые глаза.
  – Ты мне скажи, что это было. Ты у нас тут скачешь как ненормальный. На балет что ли записался?
  Он захохотал как человек, уверенный, что отмочил замечательную шутку.
  – Нет, – нахмурился Мик. – Я имею в виду этого... эту птицу.
  Мик чуть было не сказал "дракона", потому что назвать это существо иначе язык не поворачивался. Но глядя в выпученные глаза физрука, в которых не было ни тени испуга, он передумал.
  – Какую птицу? – удивился Сергей Семеныч. – Все шуточки?
  Мик замотал головой.
  – Нет. Здесь пролетела, только что. Большая. Очень. – Мик развел руками как рыбак, описывающий свой первый улов.
  И как рыбак убедился, что ему никто не верит.
  – Слушай, Репин, – свирепо проговорил физрук, – У меня на уроке ты должен бегать. Считать ворон будешь на математике. Усек?
  Мик машинально кивнул. Физрук говорил что-то, довольно неприятное в его адрес, но он не слушал. Мик рассматривал стадион и всех, кто там находился. Весь класс рассредоточился по беговой дорожке. Кто-то бежал в одиночку, красный, потный, задыхающийся, кто-то группками, болтая и не напрягаясь. Но никто не выглядел испуганным или удивленным. Никто не таращился в небо, не верещал, не прятался. Все было совершенно обычно, как всегда. Как будто и не летала серая тень с зубами и хвостом.
  И это пугало еще сильнее.
  – Вы правда ничего не видели? – Мик перебил физрука на полуслове, и тот застыл с открытым ртом, ошалев от подобной наглости. – Только что здесь пролетело очень странное существо.
  Что-то в тоне Мика заставило физрука посмотреть в небо.
  – Пусто, как видишь, – хмыкнул он. – Вроде одни воробушки летают. И хватит с меня твоих глупостей, Репин! Бегом марш!
  Мик послушно затрусил по кругу.
  
  Весь день Мик не мог думать ни о чем другом. Откуда взялось это чудовище? Зачем оно прилетало? И, главное, почему его не видел никто, кроме Мика?
  "Только не пугайся, пожалуйста, если увидишь что-нибудь очень странное, что-то такое, что не видят другие. Это знак" – слова Насти постоянно приходили ему на ум. Полный бред. Ерунда. В такое невозможно поверить.
  Но и в дракона над стадионом тоже невозможно поверить. И все-таки он его видел. Один раз Мик был готов списать на что угодно – галлюцинацию, переутомление, бег и жаркую погоду. Но второй... Это существо действительно прилетало, и его действительно видел один Мик.
  Как это объяснить, он не знал. Зато хорошо знал, кто сможет это объяснить.
  Мик даже привстал на секунду, высматривая первую парту у окна, где на английском обычно сидела Настя. Никого. Как раз тогда, когда она так нужна.
  – What's your problem, Repin17? – тут же раздался голос Гингемы. – Do you have an itch18?
  Кто-то хихикнул. Мик плюхнулся обратно. Даже придирки Гингемы его не злили так, как обычно. Тем более что проблема у него была. И Гингема даже не представляет себе, какая.
  
  На перемене Мик подошел к рыжей Савушкиной.
  – Ты знаешь, где живет Настя Волкова?
  Савушкина не знала.
  – Мы с ней не особо дружим, – объяснила она виновато. – Просто сидим вместе.
  – А с кем она дружит?
  Савушкина растерянно оглядела класс.
  – Ни с кем. Но спроси у Марии Тимофеевны. Она наверняка знает адреса всех.
  
  Обращаться с просьбой к Тимошке Мику очень не хотелось. Но иного выхода он не видел. Не бегать же по школе и спрашивать у всех подряд в надежде натолкнуться на соседа Насти.
  Он подождал Тимошку в коридоре, когда все остальные вошли в класс, и спросил насчет адреса Насти.
  – Зачем он тебе, Репин? - нахмурилась она.
  – Я бы хотел ее навестить. – Мик выдал свою самую обаятельную улыбку. – Она так давно болеет.
  – Ты с ней дружишь и не знаешь, где она живет?
  – Мы не дружим, – замялся Мик. – Просто в Америке мы всегда навещали одноклассников, если они долго болели.
  – Какие молодцы. – В голосе Тимошки похвалы не чувствовалось. – А в Америке знают, что нужно приложить усилия, чтобы добиться чего-либо?
  Мик кивнул. К чему она клонит?
  – Вот и прикладывай усилия. – Мария Тимофеевна взялась за ручку двери. – Не жди, пока тебе все на блюдечке принесут. Этот путь ведет в никуда. Ты меня понял?
  Мик не понял, но на всякий случай кивнул.
  – Урок сейчас начнется, – сказала Тимошка и открыла дверь. – Поторопись.
  – Мария Тимофеевна, а адрес как? – напомнил Мик.
  Она развернулась к нему, рявкнула:
  – Это конфиденциальная информация, я не имею права ее разглашать!
  И хлопнула дверью перед носом Мика.
  Он вытаращил глаза. Зачем так орать? Он вроде ничего криминального не сделал. По крайней мере, пока. Но как бы там ни было, Настин адрес нужно было где-то раздобыть. Интересно, где, если одноклассники не могут ему помочь, а Тимошка не хочет?
  
  Ответ неожиданно нашелся на уроке геометрии. Лидия Сергеевна, как всегда говорливая и шумная, долго распекала Алену Брагину за невыученную теорему. Долговязая Алена, на голову выше всех в классе, смотрела в сторону и шмыгала длинным носом, а Лидия Сергеевна со вкусом голосила:
  – Что с тобой делать, Брагина, ума не приложу! Если ты не понимаешь, подходи и спрашивай. И дома занимайся, ясно тебе?
  Брагина только вздыхала.
  – Давай дневник, – протянула руку Лидия Сергеевна.
  – Я его дома забыла, – прогнусавила Алена.
  – Неужели? – бодро улыбнулась Лидия Сергеевна. – Старо как мир, Брагина. И больше не срабатывает. Я все запишу в электронный дневник, так что твои родители все равно узнают.
  Мика осенило. Электронный журнал! Куда заносят отметки и замечания и где наверняка есть информация, кто и где живет. Мик лихорадочно соображал. Он мог бы попытаться вскрыть школьный сайт из дома, но для этого нужен интернет, который отец до сих пор не подключил. В учительской есть компьютер. Оттуда будет проще простого влезть в систему и найти все, что нужно. Главное, чтобы его не засекли.
  
  О том, чтобы лезть в учительскую на перемене, не могло быть и речи, но следующим уроком удачно была география. Анна Андреевна, невысокая, полная и очень добрая, позволяла заниматься на своих уроках чем угодно, только не шуметь. Через десять минут после начала урока Мик поднял руку и со страданием в голосе сказал:
  – Анна Андреевна, можно выйти?
  – Что такое, Дима? – встревожилась географичка. Она подошла ближе и заботливо склонилась к Мику.
  – Живот болит, – прошептал он. - Очень.
  – Дойдешь сам до медпункта?
  Мик кивнул, сдерживая радость.
  – Тогда вещи возьми с собой. На всякий случай. Вдруг тебя там задержат.
  Стараясь не сиять, Мик покидал все в рюкзак и вышел из класса. Его немного терзала совесть. Анну Андреевну обманывали по сто раз на неделе. Она всем верила, никого не проверяла и не наказывала, даже если вранье вскрывалось. Она утверждала, что верит в человеческую природу, и человеческая природа каждую неделю доказывала ей, что зря. Мик сам осуждал братьев Кондратьевых за их поведение на географии, и вот теперь получилось, что он ничем не лучше их...
  Но терзаний Мика надолго не хватило. У лестницы он пообещал себе как следует подготовиться к следующему уроку и совершенно забыл об Анне Андреевне. Дело, которое ему предстояло, требовало полной сосредоточенности.
  
  В коридоре, ведущем к учительской, никого не было. Мик не без трепета прошел мимо кабинета русского, откуда доносился властный голос Тимошки. Страшно представить, что бы она с ним сделала, если бы узнала. Мик быстрее шмыгнул к учительской, пытаясь придумать, что скажет, если там кто-то окажется.
  С бьющимся сердцем он взялся за ручку и заглянул в комнату. Никого.
  Мик вошел и прикрыл за собой дверь. На столе дымилась чашка. Должно быть, кто-то вышел на минутку. Мик застыл в нерешительности. Рискнуть? Или убежать, пока не поздно?
  Он оглянулся на дверь и решительно кинулся к компьютеру. Была не была.
  Компьютер был включен, рядом валялись ручки и несколько листов. Наверное, Катя собиралась работать. На экране неспешно плавали тропические рыбки. Мик нетерпеливо дернул мышку, и рыбки пропали. Появилась заставка рабочего стола, уютный домик, засыпанный снегом. Из-за пестрой картинки нелегко было сразу разобраться, где что находится. Тем более что бардак там был приличный.
  Но вот наконец нужная иконка. 8 "А". Мик кликнул, и на экране появилась табличка "введите пароль". Пальцы Мика проворно забегали по клавиатуре. Может, он и не силен в алгебре и физике, зато вскрыть систему сумеет. Отец бы гордился...
  Наверное.
  Минута, вторая – никакого результата. Интересно. Мик рассчитывал, что подобрать пароль будет проще.
  Он так увлекся, что даже перестал напряженно вслушиваться в тишину за дверью. Похоже, Катя-секретарь все-таки что-то смыслит в компьютерной безопасности.
  Щелк. Окошко с паролем пропало. Переворачивающиеся песочные часы доказали, что усилия Мика увенчались успехом. Он барабанил пальцами по столу, ожидая, когда программа наконец загрузится. Машина была так себе. Им давно бы пора как минимум провести апгрейд. Накроются в один прекрасный день все их электронные журналы, будут знать...
  
  Программа загрузилась как раз в тот момент, когда кто-то тронул дверь в учительскую. Мик успел увидеть ровные ряды файлов и через секунду уже нырнул за широкий шкаф. Сердце колотилось как сумасшедшее.
  – Что вы такое говорите, Сережа, вам это совсем не идет, – кокетливо проговорил женский голос. – Где же моя чашка...
  Мик похолодел от ужаса. Пить чай в учительской мог кто угодно, но это оказалась именно она.
  Гингема.
  Мик услышал, как двое вошли в комнату. Дверь захлопнулась с резким звуком. Мик вздрогнул.
  – Будете чай, Сережа? – ласково продолжала Гингема. – Совсем недавно вскипел.
  – С вами за компанию все что угодно, Леночка, – ответил мужчина. Мик услышал, как раздался скрип старенького дивана. Мужчина сел.
  Несмотря на весь ужас своего положения, Мик едва удерживался от смеха. Он запихал костяшки пальцев в рот, чтобы не расхохотаться. Он едва узнал мужской голос. Обычно этот человек орал как ненормальный или отдавал команды, но уж никак не ворковал как голубок.
  Мик чуть выглянул из-за шкафа, чтобы проверить свою догадку. Так и есть. На диванчике у стола расселся физрук. Гингема стояла к нему спиной, хлопотала у чайника. Физрук смотрел на англичанку, не отрываясь, и Мик остался незамеченным. Он скорее прижался обратно к шкафу.
  – Держите.
  Мик услышал, как вода льется в чашку.
  – Очень вкусно, – промурлыкал физрук.
  – Не выдумывайте, – рассмеялась Гингема. – Чай как чай.
  Несколько минут они пили чай и обменивались любезностями, из-за которых Мик пару раз чуть было не потерял самообладание. Влюбленная парочка монстров, что могло быть смешнее! Но мысль о том, что будет, если его обнаружат, сдерживала веселье Мика. Он крепился изо всех сил. Гингема и физрук его заживо съедят, если найдут. Хотя было бы здорово посмотреть, как у них вытянутся лица.
  Мик представил себе их физиономии, не удержался и хихикнул.
  – Что это? – тут же насторожилась Гингема. – Сережа, вы слышали?
  – Нет. Ничего.
  – Здесь кто-то есть.
  Мик услышал, как Гингема встала с диванчика.
  – Леночка, вам показалось. А до конца урока, между прочим, только семь минут.
  У Мика перехватило дыхание. Семь минут! Эти двое явно собираются просидеть тут до перемены. Потом придут другие учителя, и его тут же обнаружат. И даже адрес Насти он не успел посмотреть. Пропадет ни за что.
  – Смотрите. Компьютер работает, – проговорила Гингема.
  Стук. Стук. Стук. Каблучки подошли совсем близко. Мик распластался по стене шкафа. Со своего места он видел монитор и часть клавиатуры. Вот клавишу тронули тонкие женские пальцы. Гингема стояла совсем рядом. Если она только шагнет в сторону или хотя бы повернет голову...
  – Эта Катя совершенно некомпетентна, – недовольно сказала Гингема. – Как можно оставлять открытыми такие файлы.
  Раздался щелчок мыши. Мик понял, что она закрыла журналы.
  – Обязательно расскажу Тамаре. За такое надо увольнять.
  Сердце Мика сжалось. Теперь Катя из-за него пострадает. Вот ведь стерва эта Гингема!
  – Звонок через пять минут, – напомнил физрук. – Может, еще по чашечке?
  – Нет, – раздраженно отозвалась Гингема. – Мы как раз успеем вернуться к себе. Вы же не хотите, чтобы о нас болтала вся школа?
  Диван снова скрипнул – это встал физрук.
  – Я хочу только одного, Елена Геннадьевна, чтобы вы были довольны.
  Она засмеялась, очень мерзко, по мнению Мика. И к его великой радости отошла от стола. Мику послышался звук поцелуя, и сладкая парочка вышла из учительской.
  Он кинулся к компьютеру. Мик помнил пароль, и уже через минуту электронный журнал его класса был открыт. Он пролистал информацию об учениках, быстро нашел Настю, записал ее адрес на одном из листов, закрыл журнал и пулей вылетел из учительской.
  В коридор Мик выскочил со звонком. Оглянулся по сторонам – никого – и припустил к лестнице. Он и не заметил, что дверь соседнего с учительской кабинета немного приоткрыта и сквозь щель кто-то смотрит ему вслед.
  
  Мик едва высидел последний урок. Уточнив у Савушкиной, где именно находится Настина улица, Мик выбежал из класса. Всю дорогу он бежал, но не забывал поглядывать на небо. Если та штука вздумает прилететь снова, он хотел бы увидеть ее издалека. Но над головой, к его облегчению и небольшому разочарованию, плыли одни облака, вороны и самолеты.
  
  Настя жила на четырнадцатом этаже бело-оранжевой высотки. Грохочущий лифт поднимался так медленно, что Мик потерял всякое терпение. Наконец двери разъехались в стороны. Он выскочил на площадку и сразу увидел дверь Настиной квартиры. Она была самой неприглядной на площадке. Светло-коричневая обивка была местами выдрана, а табличка с номером косо висела на одном гвозде.
  Мик позвонил. Не успела затихнуть трель, как дверь распахнулась. На пороге стояла Настя. Очень сердитая.
  – Ты чего трезвонишь? – прошипела она. – Карапузам еще пятнадцать минут можно спать!
  Мик растерялся. Но не успел он раскрыть рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, как Настя схватила его за рукав и втащила в квартиру.
  В прихожей было очень тесно. Двойная детская коляска преграждала дорогу. Под ногами валялась груда разной обуви, а куртки, пальто и шапки были навалены кучей на тумбочке.
  – Проходи, – зашептала Настя. – Быстрее.
  Она показала на комнату дальше по коридору. Мик скинул ветровку и пошел к комнате.
  – Кроссовки, – сказала она.
  – Что? – не понял Мик.
  Она молча показала на его обувь.
  – Извини, – улыбнулся Мик и быстро разулся. – Никак не избавлюсь от привычки. В Америке мы никогда не снимали обувь в помещении.
  Он прибавил свои кроссовки к морю обуви у тумбочки и пошел за Настей.
  
  В комнате, куда она его привела, было еще теснее, чем в прихожей. Два дивана стояли в ряд. На одном была разобрана постель, второй, похоже, служил чем-то вроде шкафа, потому что на нем лежала одежда, в основном крохотная. К большому шкафу напротив примыкал громоздкий комод, заваленный тряпками, баночками, сосками и погремушками. У окна ютился маленький письменный стол, на котором вперемешку лежали книги, учебники, тетради и ручки.
  – Садись. – Настя сгребла часть одежды с дивана. – Я тут уборку затеяла.
  Она небрежно запихала одежду в шкаф.
  – Извини, что накричала. Но пятнадцать минут покоя это очень важно. Карапузы будут орать весь день, если не поспят как следует.
  – У тебя братья? Или сестры? – спросил Мик.
  – И брат, и сестра. Полный комплект. Возни с ними, не представляешь, – сказала Настя сурово, но в этой суровости была и гордость, и любовь.
  Мику внезапно стало завидно. Он всегда хотел иметь брата. Сестра бы тоже подошла, но лучше брат, как у Бекки или Кайла. А у Насти целых двое. Счастливая.
  – Тяжелее всего, когда они болеют, – продолжала Настя. – Маму никто с работы не отпустит, в сад их, естественно, не берут. Вот и приходится мне сидеть.
  – Так, значит, это не ты заболела, а они, – догадался Мик.
  Настя кивнула.
  – Ветрянка. Но сейчас им уже лучше.
  Мик подумал, что было бы здорово, если бы он вспомнил про малышей пораньше, и принес что-нибудь в подарок. В другой раз обязательно, пообещал он себе.
  Настя продолжала распихивать вещи по полкам в шкафу и говорила без умолку.
  – ... а вчера они утащили у меня географию и разодрали в клочки, представляешь? Библиотекарша меня убьет...
  Мик слушал ее вполуха и все думал, как начать разговор. Что если она ему не поверит и решит, что он сошел с ума? Что если он и правда сошел с ума? Чем больше времени проходило с того урока физкультуры, тем больше он сомневался в самом себе.
  – Настя... – наконец произнес Мик. – Я к тебе пришел, потому что...
  Он запнулся.
  – Ты увидел знак, – жизнерадостно подхватила Настя. – Я так и думала.
  Мик с облегчением выдохнул.
  – Я думал, что я брежу, – признался он. – Никто ничего не видит, физрук орет, а оно летает над головой... крылья здоровые, чешуйки блестящие, черные, и хвост есть. Как с картинки, честное слово. И как будто высматривает кого-то.
  Очередная кучка детской одежки вывалилась из рук Насти. Настя шлепнулась на диван и обалдело уставилась на Мика.
  – Ты видел дракона, Мик, – прошептала она. – Значит, все и правда начинается!
  
   Текст убран по просьбе издательства.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"