Королевами просто так не становятся, - думала Тиурелла, скрываясь в своей опочивальне. Фрейлины галдящей стайкой сунулись было следом, но тяжелая дверь захлопнулась прямо перед их аристократичными носиками. Дозволенное время истекало.
Тиурелла, королева Эльседорна, прошла в самый дальний угол своей опочивальни. За удобное ложе, откинув полог, протиснулась за спинку кровати, цепляясь широкими юбками и мучительно наслаждаясь даже самым малым ощущением. Прикосновение нежного муслинового белья к коже. Шелест тяжелого шелка и атласа, гладкость ткани под ладонью. Запах от прогоревшей свечи, легкий аромат духов от ткани полога...
Дверь за изголовьем кровати раскрылась сама собой, пропуская королеву в темное помещение. Казалось, здесь заканчиваются ощущения. Остается безразличное раболепие и невозможность не подчиниться воле Той, что ждала в глубине небольшой комнаты. Комната на пять шагов - Тиурелла давно уяснила это. Начиная с порога, с бесшумно закрывающейся за спиной двери.
Шаг.
Драгоценности, увивающие шею королевы, сверкающие в мочках ее ушей, ласкающие запястья и пальцы - все это великолепие оседает сизым пеплом наземь. Часть пепла пачкает мерцающую кожу, часть рассыпается по роскошному платью. Глаза Той становятся словно бы ярче. В полумраке почти не рассмотреть, и отблеск ее глаз похож на сияние луны.
Шаг.
Платье само собой расстегивается. Сотня крючков, завязок и пуговок в один миг освобождаются от плена, весь нелегкий утренний труд фрейлин, утягивавших пышный бюст Тиуреллы развенчался так скоро, что женщина не успела даже насладиться свободой тела. Та, что сидела напротив, теперь стоит, опустив руки и растопырив пальцы, словно вытягивает силы из самой земли. Тончайший шелк, изукрашенный кружевами, ложится на ее костлявое тело, скрывая непропорциональные формы, соскальзывая вдоль кривых ног до самого пола.
Шаг.
Обнаженная кожа Тиуреллы вдруг теряет свой матово-перламутровый отблеск. Тускнеет, исходит незримыми волнами боли, тает. Тишина нарушается приглушенным пением из ниоткуда, на каменных стенах вокруг выступает иней. Он так красиво блестит, что королева не может отвести взгляд от массивных камней, в каждой неровности которых неторопливо нарастают ледяные кристаллы. Все, что она еще может - впитывать красоту. Та, что управляет всем здесь, преображается. Чешуйчатая, изъеденная язвами кожа становится упругой, на впалых щеках начинает играть легкий румянец, безгубый рот расплывается в блаженной улыбке.
Шаг.
Тиуреллы больше нет. Форма покидает ее тело, свет нескольких свечей на стенах проходит свободно сквозь бесплотную массу, лишь слегка затеняясь. В одном шаге напротив стоит великолепная женщина, пышная грудь вздымает тонкий шелк ночной рубашки, округлость бедра проступает под ровными складками дорогой ткани, из рукава виднеется тонкое белое запястье и ладонь с длинными - музыкальными - пальцами.
Шаг...
Та, что похищает облик, довольно щурит горящие глаза. Она обнимает ладонями лицо Тиуреллы и снимает его, словно маску. Бережно поворачивает и накладывает на собственный иссохший лик. Королева, одетая в роскошную ночную рубашку, неслышно ступает по каменным плитам пола босыми ногами. Она идет к двери, покачивая бедрами и чуть поводя плечами. У пустого стула остается жалкая тень, имя которой - Тиурелла. Она не в силах покинуть эту комнату, и только скользит вдоль стен, любуясь отблеском свечей в кристаллах льда.
Утром Та, что владеет темными знаниями, вернется, и Тиурелла снова станет собой. До следующей ночи. И король никогда не узнает, кто приходит к нему в нежных шелках под покровом ночной темноты...
Королевами просто так не становятся. Даже если думаешь, что готова заплатить любую цену, может оказаться, что эта цена слишком высока. Даже за корону, власть и любовь короля...