Русалка лежала лицом к небу. Пожелтевший хвост наполовину скрывался в море, неправдоподобно яркие зеленые волосы облепили камни, путаясь в расщелинах, что, видимо, и не давало ей соскользнуть в воду целиком. Обрыв уходил вниз почти под прямым углом, и, стоя у самого края, Сол ощущал неприятную щекотку в ступнях. Казалось, что ноги каким-то образом, сами по себе сделают шаг вперед, отправив своего обладателя в короткий смертельный полет. Но у русалки-то ног не было. В этом, как полагал Сол, и была загвоздка. Однако, надеясь на лучшее, все же спросил:
-- И зачем я здесь?
-- А то сам не знаешь, -- хмыкнул Ульф. Он щелкал колесиком зажигалки, зажав в зубах сигарету, и царапающий звук раздражал Сола, как и мелкий, непрекращающийся с самого утра дождь, как холодный ветер, как необходимость быть здесь, снова сталкиваясь с тем, от чего он пытался укрыться под крылом дипломатического корпуса. Безуспешно.
-- Ты же читал регламент, -- зажигалка, наконец, выплюнула крошечный столб пламени, и на смену раздражающему звуку пришел едкий запах дыма крепких Troll ON. По мнению Сола, вместо тролльских сигарет можно было курить смолу в чистом виде и значительно сэкономить. -- Он требует "выезда официального представителя Ведомства по межрасовым коммуникациям на место чрезвычайной ситуации. В особенности, если имеется подозрение или прямое указание на преступление".
Внизу, около русалки суетился маленький брюнет. Он передвигался почти на четвереньках, чтобы не поскользнуться на камнях, и полы его щегольского, совершенно неуместного бежевого пальто быстро намокли и волочились, как подол халата.
-- Преступления? Русалок выбрасывает из воды, они задыхаются.
Ульф усмехнулся.
-- Действительно, случается сплошь и рядом. В последний раз, кажется, лет пятнадцать назад. Цепляешься, как утопающий за гнилую доску.
Ульф выпустил дым, и он смешался с ледяной моросью.
-- В любом случае, тебе сообщать в Ведомство малых и больших вод. Лучше один раз увидеть, как говорится.
Сол поморщился. С водными он иметь дела не любил и не хотел.
-- Ты сам это выбрал, -- напомнил Ульф.
-- И ты никак не можешь это переварить. Хотя сам мог бы пить со мной коктейли на эльфийских террасах, но предпочитаешь разглядывать трупы.
Брюнет внизу обхватил русалочий хвост и с видимым усилием попытался выудить его из воды, но поскользнулся и шлепнулся на задницу, неловко взмахнув руками.
-- А это что за клоун?
Брюнет словно услышал его, хотя из-за рокота волн это было совершенно невозможно, и запрокинул голову. У него оказалось неожиданно юное и смуглое лицо. Он смотрел, приложив ладонь козырьком, будто в глаза ему било солнце, хотя никакого намека на сияние не было и в помине. Небо томилось в осаде плотных дождевых облаков.
-- Это Роберт, мой новый подчиненный. Видишь, как старается?
Насквозь мокрый Роберт, наконец, сбросил идиотское пальто и вернулся к своему занятию. На подмогу к нему так же, по-крабьи, пробирался еще какой-то незнакомый Солу парень.
-- Других кандидатов не было?
-- Воспитываем кадры. Вся грязная работа на нас. У тебя ведь налаживание коммуникаций, коктейли...
-- Спасибо, что напомнил о моих обязанностях. Поеду выпью чего-нибудь, потому что, кажется, здесь я видел все, что нужно.
Он, наконец, отвернулся от сырого соленого ветра и, не прощаясь, пошел к машине.
-- В морг загляни вечером, будет готово заключение. Полагаю, им потребуются подробности, -- донеслось в спину.
Дорога от обрыва к городку спускалась плавно, и была ровной, без извилистых петель и ухабов. Прокатиться здесь в солнечный день должно быть даже приятно, но дождь превращал без того невеселую картину северного побережья в унылую мешанину серых и бурых пятен.
Навстречу не попалась ни машины, ни путника. Хотел бы кто-то привезти тело, чтобы сбросить в воду, лучшего места, пожалуй, и не найдешь. Сол поморщился. Он думал об этом деле уже против воли, думал о нем, как раньше, как о своем, и Ульф, безусловно, рассчитывал именно на это, не забывая добавлять зацепы издевок на свои крючки.
Слова Сола прозвучали резко, но он не видел ни единой причины оправдываться. Прошение о переводе в дипломатический корпус мог подать всякий, кто имел выслугу лет и десятитомник рекомендаций. У Ульфа шансов попасть туда было даже больше, учитывая, что формально Сол был его подчиненным, но тот предпочел оставаться на своем месте. Дипломатической работу можно было назвать лишь условно. Но она, без сомнения, была более размеренной, более бумажной и менее кровавой. Так ответил Сол на взгляд, которым Ульф наградил его заявление об уходе. И повода для личной мести здесь не находилось.
Сол притормозил и сдал назад. В окружающей серости он едва не пропустил вывеску. "Таверна" было вырезано на доске, не слишком аккуратно приколоченной над дверью с тяжелым металлическим кольцом вместо ручки. За затейливыми решетками окон ни проблеска света. Словно пристанище гномов, подумал, Сол, втыкая машину в закуток на узком тротуаре. Однако название ясно указывало на то, что заведение принадлежало эльфам, а значит, здесь можно выпить марча.
В теплом полумраке он оказался первым посетителем. У стойки, подперев щеку рукой, скучал эльф.
-- Заходите, -- сказал он вместо приветствия, не меняя позы.
Сол устроился наискосок от эльфа, с трудом отодвинув дубовый табурет. Он никак не мог взять в толк, являлась ли вся эта лесная эстетика естественной частью их жизни или была лишь данью образу, как и многие другие чарующие детали, после Падения Завесы оказавшиеся лишь целым пляжем разрушенных и развеянных по ветру песчаных замков.
-- Могу предложить марч, -- эльф обернулся, скользнул глазами по рядам бутылок, -- марч, и, может быть, марч?
-- Классический.
Эльф почти с неохотой покинул свое место, поставил перед Солом стакан, взял ближайшую бутылку, чуть взболтал. В стакан потекла густая жидкость. В скудном свете просачивающемся из окон, она казалась темно-красной, почти черной, как венозная кровь.
Вкус, однако, был отменный. "Словно старый добрый яблочный сидр смешали с первосортным шотландским виски да плеснули туда домашнего лимонада бабушки Анны", -- так вспоминал дед о том дне, когда впервые попробовал марч. Сол не застал ни бабушку Анну, ни ее знаменитого лимонада, но не верить деду повода не было. Сладковато-терпкий вкус действительно напоминал странную, но гармоничную смесь слабого и крепкого алкоголя, легко и приятно пьянил, при этом был начисто лишен дурной хмельной тяжести. У марча не было конкурентов, и с тех пор эльфы изобрели сотни вариаций, более сладких, более крепких, ягодных, овощных, фруктовых, и, как слышал Сол, где-то на юге был даже устричный марч.
-- Есть хотите?
Прежде, чем Сол успел ответить, эльф обернулся и неожиданно громко крикнул:
-- Янре! Что сегодня на закуску?
Сол перевел взгляд на зеленую занавеску, отделявшую бар от внутренних помещений. Та не шелохнулась. Эльф пожал плечами.
-- Добавки?
Он плеснул в стакан еще марча и медленно вернулся на свой табурет. Его глаза смотрели в окно, за которым дождь стоял уже сплошной стеной, без всякого интереса. Возможно, он просто был очень стар. Сол попытался прикинуть его возраст, но безуспешно.
"Мы смотрели на них и не могли дышать. Мы надеялись, что прикоснемся, наконец, к чему-то великому, приблизимся к бессмертию, -- после двух бутылок марча дед пускался в сентиментальные рассуждения, повторявшиеся из раза в раз. -- Волшебство оказалось наукой. Это разбило наши сердца. Понимаешь?"
Сол кивал, но повода для разочарования не видел. Он рос уже в том мире, где время было одинаково беспощадно к каждому. В конце концов, как приходилось ему читать, древние аборигены, впервые увидев белого человека, приняли его за бога, не подозревая, что в жилах его течет та же кровь.
Из-за особенностей эльфийской генетики внешние признаки старения прекращались после тридцати лет, но внутри тело изнашивалось и умирало. Так что эльфу за стойкой могло быть как тридцать, так и все семьдесят.
-- Орешки, как обычно. Земляничный пирог, но вчерашний.
Оба вздрогнули от этого голоса, прозвучавшего в тишине. Еще прежде, чем Сол увидел его обладательницу (узкий подбородок, веселые кошачьи глаза, глубокий вырез платья, подчеркивающий чистоту кожи), до того, как она выглянула из-за пыльной занавеса, протянув стаканчик с орешками, он подумал, что этот голос -- как кристально чистый марч -- ни на что не похожий, пьянящий незаметно и быстро.
Сол просидел до сумерек, опрокидывая стакан за стаканом, складывая скорлупки в подобие пирамиды. Орехи давно кончились, но закусок больше не предлагали. Когда хлопнула дверь, и в зал вошел еще один посетитель, эльф поставил перед Солом непочатую бутылку, выбрался из-за стойки и зажег свет. По стенам тянулись гирлянды, и таверна впервые за вечер приобрела уютный, даже волшебный вид, тот самый, которого ждешь от эльфийских заведений. Хозяин негромко разговаривал с гостем, их голоса удалялись и в конце концов стихли, но Сол этого не заметил. Он наливал себе сам, нисколько не возражая против уютного одиночества. Отблески лампочек мерцали на темных боках бутылок, как болотные огни, Сол потягивал терпкую жидкость и дожидался.
Занавеска, наконец, дрогнула. И та, которую он хотел увидеть, усмехнулась краешком губ, увидев его на том же месте, и без всякого смущения устроилась напротив. Болотные огни теперь кружились в ее глазах.
-- Ты журналист? -- спросила она.
-- В смысле?
-- Ты же здесь из-за русалки?
-- Откуда ты знаешь?
Этот вопрос отрезвил, как морской ветер. Сол будто только сейчас осознал, как здесь оказался. Он обернулся, зал был пуст, за окнами -- темнота.
-- Это очень-очень маленький город. Новости расходятся быстро. Здесь почти никто не живет, и сюда редко приезжают.
-- Почему?
Она пожала плечами.
-- Климат, наверное. Почти каждый день дождь, а не дождь, так туман, мало кому по душе.
-- Но ведь тебе да.
Она улыбнулась. Ее пальцы описывали круг по кромке стакана. В плавности этого повторяющегося движения было что-то почти завораживающее.
-- Отец варит марч по семейному рецепту, здесь для этого все условия. Это дело всей жизни. Не хочется оставлять его одного. Так я права? Насчет тебя?
-- Может быть. Мне пора, -- сказал Сол, не двигаясь с места. На краю сознания маячила далекая мысль о том, что он должен ехать к моргу, записываться на аудиенцию. Он попытался слезть с табурета, но пол просел, зыбкий, как болотная тина.
-- Не надо садиться за руль. Две смерти в таком маленьком городе -- уже слишком.
Сол почувствовал, как ее руки мягко обхватили плечи, закрыл глаза, даже так ощущая головокружение. Сколько же он выпил?
-- Наверху есть гостевая комната.
Она повела его за зеленую занавеску, по короткому темному коридору, вверх по лестнице. Пахло ягодами, спелыми яблоками, уютной пыльной теплотой чердаков.
В тесной комнате бледный свет фонаря за окном несмело освещал контуры предметов: кровать, одежду, ворохом висящую на спинке стула.
-- Ты же сказала, есть гостевая.
-- Ну, ты у меня в гостях, -- прошептала она, закрывая дверь.
Она подошла так близко, что Сол ощущал тепло ее тела.
-- Я не думаю, что это хорошая мысль.
-- Разве? -- легкие пальцы пробежались по шее. В глубине ее взгляда плескалось волшебство, марч растекался по венам. Соблазн был непреодолимым. Руки сами обняли ее, потянули завязки платья. Было так тихо, что Солу казалось, он может различить удар каждой капли дождя о стекло, каждый удар сердца.
Их тела качались в такт на ласковых волнах. Ее лицо ныряло в темноту и приближалось, нежно очерченное рассеянным и далеким светом, ее волосы щекотали кожу, они лились и лились, как светлый дождь, и Сол закрыл глаза, готовясь отдаться на волю волн, когда вдруг увидел другие волосы, что были, как мох, облепивший холодный камень. Бескровное, обращенное к небу лицо и безвольно раскинутые руки.
Воздух кончился внезапно, он широко открыл рот, но понял, что не может вдохнуть, и над ним сомкнулась темно-зеленая толща ледяной воды.
Мокрое полотенце приятно холодило лоб. Марч лежала рядом, прильнув к его телу.
-- Напугал меня. Тебе точно можно пить?
Сол слабо улыбнулся, повернул голову, чтобы видеть ее лицо, и отметил, что стены и пол больше не кружатся.
-- Я тебе не налью.
-- Как тебя зовут?
-- Даньянре.
-- В жизни не выговорю.
-- Поэтому для посетителей Янре, -- тихо рассмеялась она. -- А тебя?
-- Сол.
-- Коротко и со вкусом.
Легкий смех будто прятался в каждой ее фразе, жил в самом ее голосе. Она приподнялась на локте, волосы шелком скользнули по руке.
-- Ты расследуешь это дело?
-- Это в прошлом. Теперь я дипломат. Должен доложить об инциденте в Водное ведомство. Приложить усилия, чтобы избежать конфликта, заверить в содействии.
-- Разве расследовать не интереснее?
Сол не ответил. Белевшее в темноте лицо Янре казалось очаровательно юным. Он высвободил руку, погладил ее по щеке.
-- Что ты знаешь о русалках?
-- Почему ты думаешь, что я знаю?
-- Мне кажется, жившие по ту сторону завесы должны больше знать друг о друге.
Янре покачала головой.
-- Они очень древние. Говорят, вся жизнь зародилась в воде, и они были началом.
После Падения ученые потеряли сон. Был ли у всех представителей рас общий предок и сотни других вопросов лишали их сна, а кое-кого, как свидетельствует хроника, даже рассудка.
-- Они совсем другие. Гномы, тролли, эльфы и люди похожи, -- ее рука вдруг очутилась под одеялом, и Сол ощутил легкое, но настойчивое прикосновение внизу живота. -- Во всех местах.
Пока ученые развивали теории, прочие представители рас с интересом окунулись в бездны "культурного обмена". Кто-то считал это недостатком, но большинство все же полагало благом то, что дети от такого обмена не появлялись.
О подводных обитателях, впрочем, сказать наверняка было решительно нечего. Изучать себя они не давали.
-- Похвальное рвение или не очень доброе утро?
За полчаса, что оставались до начала рабочего дня, Сол успел умыться в туалете и взять в автомате завтрак. Отпив пару глотков, он отправил кофе в мусорку и удовольствовался тощим бутербродом.
-- Я думал, придет другой, который вместо тебя, -- Гремет был как обычно свеж, бодр и чисто выбрит. Они пересекли двор и направились к приземистому зданию морга.
-- Роберт?
-- Да, вроде так его зовут. Говорят, у него отец где-то в высших дипломатических кругах. Надень.
Гремет извлек из шкафчика два безукоризненно белых халата и, влезая в свой на ходу, уже устремился вниз по лестнице. Сол едва поспевал за ним, вздрагивая от прохладного воздуха, пропитанного неуютным и резким запахом очистителя. Резко пискнул датчик, пропуская их внутрь, и Сол пожалел, что пришел не с пустым желудком. Он словно оказался на южной отмели, куда под безжалостные солнечные лучи вынесло горы водорослей и мидий. Щелкнул выключатель, неяркая лампа осветила голые стены и нечто, лежащее на кафельном столе. Сол не сразу понял, что это и есть та, ради которой он здесь.
Волосы высохли, потемнели и стали похожи на клубок гниющих бурых водорослей. Кожа сморщилась, как курага, из нее сочилась и капала на пол, образуя густую сиропную лужицу, прозрачная слизь. Хвост набух, непропорционально увеличившись, словно готовясь лопнуть, выпустив из себя каких-нибудь отвратительных многоногих существ. Сол вздрогнул, заставив себя сосредоточиться на словах Гремета.
-- Период разложения очень короткий. Их тела устроены вроде губок, впитывают необходимые вещества из воды.-- Гремет натянул маску и синие перчатки, готовясь приступить к делу. -- Просто удивительные создания, ничего подобного не видел.
Он навис над телом почти хищно, не замечая зловония.
-- Когда тело перестает функционировать, лишнее вытекает. В прямом смысле, течет, как видишь. Тела сморщиваются. Еще день-другой, и от нее бы почти ничего не осталось.
-- Идеальная жертва, -- выдохнул Сол сквозь зубы, стараясь вдыхать не слишком глубоко. -- Что-нибудь еще?
-- Почти ничего. Из-за особенностей строения трудно применять стандартные методы. Скелет хрящевой, очень легкий, -- Гремет аккуратно и без всяких усилий, поднял тело, казавшееся налитым водой. -- Характер повреждений заставляет предположить, что ее сбросили с высоты. Между зубов застряли волокна ткани.
-- Кляп?
-- Возможно. Кто-то не хотел, чтобы она кричала. Может быть, ее завернули в одеяло.
Сол обсуждал подобные вещи много раз, но ни разу еще ему не приходилось стоять над телом русалки. Разглядывая ее, он будто спрашивал себя, ощущает ли какую-нибудь разницу.
-- Они ощущают боль?
-- Честно? Не знаю. Данных мало. Как думаешь, можно будет ее оставить? -- с надеждой спросил Гремет, выпрямляясь. Сол едва сдержал подкативший к горлу комок.
-- Не знаю. Я еще не сообщал в Водное.
-- Сам знаешь, такой экспонат впервые. Жаль было бы упустить.
Глаза Гремета блестели, как у ребенка, получившего неожиданно щедрый подарок.
-- Не могу обещать. Сам знаешь, реакция непредсказуема.
-- О чем и речь. Все на ощупь, да по книгам. -- Гремет хмыкнул, извлекая из ящика тонкую папку. -- Брошюра исландского профессора, скверно изданная лет двадцать назад, вот и все, что есть. Да еще и перевод -- как тролль писал. Держи, -- Гремет протянул ему папку с отчетом.
-- Спасибо.
-- Не за что. Держи меня в курсе.
Сол кивнул, почти бегом устремился к двери и, только закрыв ее, вдохнул полной грудью.
Вход в Ведомство был сродни погружению под воду. Сол приходил сюда только однажды, и визит занял четверть часа. При переводе в дипломатический корпус следовало отметиться и внести свое имя в короткий список лиц, "допущенных к посещению по предварительной записи". Иных списков, впрочем, не существовало. Ощущения были все те же. Неестественно громкий звук шагов в полной тишине: ни перезвона телекомов, ни гудения машин, ни голосов -- только мерное журчание воды. Вода была здесь повсеместно: фонтаны и миниатюрные водопады, аквариумы, бассейны, булькающие переплетенные колбы, слабо подсвеченные золотисто-зеленоватым светом. Морские мотивы на каменных плитах пола и стен, раковины-светильники, прохлада и покой, молчание, темное безмолвие морского дна под километровой толщей воды.
Его никто не встречал. Номер кабинета вежливо сообщили при записи, здесь не были заинтересованы в лишней коммуникации. "No small talk" -- могло бы висеть здесь, как в иных местах вешают таблички "No smoking".
Он три раза постучал и вошел в тяжелую дверь, украшенную силуэтом русалки, что показалось бы Солу дурным знаком, будь он хоть каплю суеверен.
В кабинете, показавшимся ему размером со школьный спортзал, взгляд уперся в огромный аквариум, в глубине которого колыхались водоросли, и таилось нечто, что Сол не смог и вряд ли желал бы разглядеть. Он различил только длинную ленту присосок с обратной стороны стекла. Они ритмично сокращались, словно подмигивая.
Свет проникал сюда только из узких окон, расположенных под самым потолком, из-за чего Сол в полной мере ощутил себя где-то на дне.
-- Присаживайтесь, пожалуйста, -- переводчица терялась в полутьме помещения, и Сол не сразу нашел ее взглядом. Волосы девушки были ожидаемо выкрашены в сине-зеленый. Она сидела очень прямо, сложив перед собой руки, как школьница. Если не считать стакана воды, низкий каменный столик перед ней был девственно чист.
-- Благодарю, -- Сол опустился в кресло для гостей. Очень неудобное на вид, оно объяло тело подобно раковине, и Сол ощутил себя надежно укрытым моллюском.
Масса в аквариуме заворочалась с утробным бульканьем.
-- Что вас привело?
Со времен Падения Завесы подводные обитатели оставались единственными, кто не только не овладел ни единым чужим наречием, но даже не пытался этого сделать. Контакты с ними сводились к минимуму и ограничивались очень коротким соглашением о рыбном промысле и добыче жемчуга. Каким образом переводчицы усваивали язык, аналогов которому не было ни в одном наречии, сказать не мог никто, в том числе они сами. Подписавшие тонну бумаг добровольцы, вернувшиеся из глубин, словно оставляли там часть себя. Их взгляд приобретал отстраненность, а речь менялась, точно менялось все их мышление. Они оставались жить при Водном ведомстве, не выказывая ни малейшего интереса к земной жизни.
Прежде, чем ответить, Сол отпил воды, стоявшей на таком же столике рядом с креслом. Во-первых, в горле действительно пересохло, во-вторых, этого требовал этикет.
Как умел, он объяснил суть дела, с каждым словом чувствуя себя все глупее. Речь звучала монологом, обращенным с неясной целью к неопределенному слушателю. Девушка смотрела строго перед собой, как гальюнная фигура.
Когда он закончил, ни вода в аквариуме, ни девушка за столом, ни тишина в кабинете не шелохнулись.
-- Пока это вся информация, которой мы располагаем, -- уточнил Сол, не дождавшись ответа.
В аквариуме забулькало, губы девушки зашевелились, как механические.
-- Водное сообщество выражает сожаление о прискорбном инциденте.
Переводила ли она дословно или передавала лишь общий смысл -- оставалось загадкой.
-- Мы хотели бы обговорить возможность вашего содействия. Мы не сможем установить личность погибшей, -- Сол перевел дух, хотя расслабляться было рано.
-- Это не представляется необходимым, -- проговорила девушка. -- Благодарим за сообщение.
Снова воцарилось молчание.
-- Боюсь, я не совсем понял, -- осторожно заметил Сол. -- Вы не хотите расследования?
-- В этом нет необходимости.
-- Мы думаем, это убийство, -- Сол впервые произнес это вслух и вздрогнул.
Молчание. Казалось, барабанные перепонки дрожат от давления, как на глубине.
-- Простите. Вы бы не хотели узнать, кто она?
"И кто ее убил?" -- это Сол добавил уже про себя.
Темная муть за стеклом шевельнулась, забулькала.
-- Разве...-- на лице девушки Сол впервые заметил нечто, близкое к замешательству.
-- Разве человеческая раса беспокоится о каждом утопленнике? Подводное сообщество... -- она вдруг запнулась по-настоящему, бросила на Сола живой, человеческий взгляд, но, встретившись с ним глазами, опомнилась и быстро закончила: -- Подводное сообщество не стало бы так утверждать.
Сол ощутил, как, несмотря на прохладу, лицо охватило жаром. Наплевав на приличия, он схватил стакан и осушил залпом. Потом заставил себя сосчитать до пяти и только тогда спросил:
-- Значит ли это, что можно закрыть дело?
-- Можете поступать, как угодно, -- перевела девушка, когда бульканье в аквариуме стихло.
После мертвенной тишины Водного ведомства мир оглушил его запахами, звуками, красками, и Сол был рад вернуться назад, на сушу.
-- Черта с два, -- сказал он сам себе по пути к машине. -- Черта с два.
Хотя рабочий день на сегодня можно было считать законченным, Сол повернул к департаменту. По его расчетам, Гремет должен был быть на месте.
Так оно и оказалось. Он стоял в той же скрюченной позе, держа в руке странный прибор с круглой красной лампой и рассматривая что-то в чешуйках хвоста.
-- Ты вообще уходил отсюда? -- поинтересовался Сол.
-- Некогда, надо работать, пока не отобрали! -- отмахнулся Гремет, не отрываясь от занятия.
Русалочка сморщивалась на глазах. Тело ее словно уходило в хвост и стекало прозрачной жижей. Воздух сгустился до предела, и с каждым вдохом в рот будто совали горсть стухших мидий.
Из угла послышался кашель, грозивший перейти в рвоту. Сол обернулся и только сейчас заметил в углу знакомого брюнета в бежевом пальто. Тот стоял у самой двери, явно не горя желанием рассматривать тело.
-- О, Роберт.
Тот помахал рукой, не отрывая другую от лица. Не следователь, а принц крови на рыбном рынке.
-- Дождись меня на улице, -- смилостивился Сол.
Дважды просить не пришлось.
-- Как он собирается работать, -- Сол дождался, пока за дверью стихнут торопливые шаги.
-- Освоится. Ты серьезно насчет нее? -- Гремет кивнул на то, что еще вчера было русалкой.
-- Да, можешь изучать всласть. Но от тебя тоже кое-что понадобится. Раздобудь мне контакты этого исландского светила.
-- Не вопрос, -- растерянно ответил Гремет. Снял перчатки, пошел к столу. -- Сейчас найду. Но не думаю, что он ответит. Ему лет под девяносто и кроме как по-исландски он не говорит.
-- Это уж моя забота, -- мрачно ответил Сол.
Роберт дожидался на той самой скамейке, где Сол сидел утром. Он с явным наслаждением курил и, улыбаясь, разглядывал что-то на экране телекома.
-- Материалы дела забавные?
Роберт вздрогнул, как застигнутый врасплох школьник. Он затушил окурок, и Сол заметил, что парень курит то же, что Ульф. Малыш подражает большому боссу. Сол усмехнулся.
-- Как идет работа?
Роберт тут же извлек папку, точно такую же, какую Сол получил утром и успел тщательно изучить. С преувеличенной аккуратностью парень разложил на скамейке материалы. Фотографии, словно части большой мозаики: на каждой кусочке -- часть тела русалочки. Сол увидел вблизи все то, что не разглядел с высоты. Еще зеленые волосы, еще не стянутая, влажная чуть голубоватая, как перламутр, кожа. Изгиб тонких губ. Круглая жемчужина соска на маленькой груди.
-- Честно говоря, -- медленно произнес Роберт, не отрывая взгляда от снимков. -- Зацепок особенно никаких нет.
-- Разговаривал со свидетелями? Знаешь, кто ее обнаружил?
-- Анонимное сообщение на телеком. Концы в воду, -- он рассмеялся над собственной случайной шуткой, но тут же осекся. Он весь был, как и его бежевый плащ -- совершенно неуместный.
-- Спускался в город?
-- Да, он почти пустой. Там есть эльфийская таверна. Очень милое место, -- добавил он.
-- Неужели?
-- Мне ее жалко, -- вдруг сказал он тихо и потянулся за новой сигаретой. -- Но я просто не представляю, как это распутывать.
-- Ты уж постарайся. Для перевода в дипломатический корпус нужен хороший послужной список.
-- Да знаю, -- понуро согласился Роберт. -- Вы поймите, я ведь не против работать. Но не знаю, за что зацепиться. Про вас в департаменте легенды ходят, -- робко добавил он, подняв смуглое лицо.
Сол вдруг понял, что парень еще совсем мальчишка. И весь его вид, и слишком крепкие сигареты - это только высмотренный где-то образ того, кем он хотел бы стать.
-- Для начала избавься от плаща, -- посоветовал Сол. -- И пришли мне все материалы в цифровом виде. Сегодня же. Я буду курировать это дело.
Роберт просиял.
-- Принято. Говорят, вы были лучшим.
-- Это потому, что я никогда не отступался, -- сказал Сол, скрывая, что польщен. Приятно, когда тебя ценят на работе, но совсем другое дело -- узнать, что ты, оказывается, был лучшим. Надо припомнить это Ульфу при следующей встрече.
-- Ты не расслабляйся, в дипломатическом работы не меньше, как видишь.
Сол встал, ожидая, пока Роберт старательно соберет все в папку.
-- Думаете, ее убили, да?
-- Без сомнения.
-- Я прикинул варианты. Думаю, хотели выкуп, -- деловито рассуждал Роберт. -- На дне такие сокровища -- черта в ступе найти можно!
-- Неплохо, но маловероятно. Похищение представителя другой расы -- не пройдет без последствий в любом случае. Тем более, связываться с подводными жителями -- себе дороже.
-- Ладно. Черный рынок. Преступный конгломерат. Научные эксперименты, исследование неизученного вида. Вы видели Гремета? Он весь дрожит, когда на нее смотрит, -- парень скривился, очевидно, вспомнив стоявший в морге смрад.
-- Хорошо бы ты был прав, -- устало вздохнул Сол.
-- В смысле?
-- Сам поймешь по ходу дела. Мне пора. Не забудь про документы.
Над побережьем сияло закатное солнце. Горящий шар тонул в море, отбрасывая на волны дрожащую дорожку чистого света, но теплее от этого не становилось. Ясный золотой воздух холодил до озноба. Сол обернулся к Янре, поймал свое отражение в темных стеклах. На ней были старомодные солнечные очки и светло-голубой свитер. Белые волосы собраны в высокий пучок. В машине Янре достала зеркальце и накрасила губы. Темный бархатный цвет, как ежевичный марч, который почему-то обожали эльфы.
-- Твой отец знает, чем ты занимаешься?
Она расхохоталась.
-- Я уже слишком большая девочка, чтобы он беспокоился о такой чепухе.
Сол наклонился и поцеловал ее. На губах приторный вкус марча смешивался с помадой. Они остановились у обрыва, вышли из машины и, расстелив старые пляжные полотенца, уселись на капоте, прихватив с собой пару бутылок и зачерствевший земляничный пирог.
-- Ты, конечно, вовремя забеспокоился.
Солнечные блики превращали стекла ее очков в расплавленное золото. Она вдруг сдвинула их на лоб и тихо сказала:
-- Это я нашла ее. И позвонила. Там дальше есть спуск на пляж, но было холодно, я решила только постоять над обрывом. И увидела ее внизу.
-- Почему ты не сказала сразу? -- ошарашенно спросил Сол.
-- Не знаю. Просто я поняла, что она мертва, а если так, какая разница, кто ее нашел?
Они замолчали, слушая, как вода внизу разбивается о камни.
-- Что еще ты скрываешь?
Он смотрел ей в лицо, и она смотрела в ответ. Ее глаза оказались светло-серыми, как северное небо, и сейчас в них виднелись темные облака тревоги.
-- Ничего. Честное слово. Наверное, ее привезли ночью, но я ничего не слышала. Когда живешь у моря, все звуки смешиваются с шумом волн. Я не хотела впутываться. Я же не знала, что дело будешь вести ты.
-- Я и не веду. Этим занимается Роберт. Он был у вас на днях.
-- Ах да, -- Янре снова улыбнулась, глаза ее посветлели. -- Такой забавный мальчик. Что ты так смотришь?
Сол хотел сказать ей, что она насмешница и лгунья или еще что-нибудь колкое, но вместо этого спросил:
-- Почему они нас ненавидят? Почему такие закрытые?
Янре моргнула, наморщила лоб, размышляя над вопросом.
-- Может быть, это и есть сплоченность.
-- Похоже, эта сплоченность им дороже жизни. Рыбины. Холодные снаружи и изнутри.
-- Они не ненавидят нас, Сол. Я думаю, это другое.
-- Что?
-- Я не знаю. Может быть, осторожность. Страх.
-- Страх чего?
-- А что может быть хуже, чем быть беспомощным? Быть беззащитным там, где все чувствуют себя уверенно? Ходят на двух ногах, ездят на автомобилях. У нас есть корабли и лодки, чтобы переправляться по воде, мы научись даже спускаться под воду. А у них -- только аквариумы.
-- Так кто же в этом виноват?
-- Ты злишься?
Янре придвинулась ближе, от нее сладко пахло ежевичным сиропом, ветер нес свежий запах воды, и хотелось остаться здесь навечно, никогда не уезжать.
-- Знаешь, -- прошептала она ему на ухо, и по шее побежали мурашки. -- Почему эльфы так любят ежевичный марч?
-- Всегда было любопытно.
-- Ежевика для нас афродизиак, -- она не дала ему ответить, и Сол успел заметить только улыбку на краешке вишневых губ, прежде, чем волны ежевичного марча унесли его далеко от всех берегов.
Шли дни. Сол следил за ходом расследования и за увядающим усердием Роберта на расстоянии. Письма от него приходили короткие, но эмоциональные.
Изучил карту, объезжаю окрестности. Письмо сопровождалось копией карты, где Роберт старательно отметил флажками все посещенные места.
Гномы с горы видели машину. Ночью она ехала по северной трассе без фар, -- это сообщение Роберт снабдил залпом восклицательных знаков.
Но трасса никуда не привела. Что была за машина, куда ехала, откуда -- гномы констатировали факт, остальное их не интересовало. Они были чуть более разговорчивы, чем подводные жители, и, если дело не сулило выгоды, значит, нечего совать туда нос.
Еще раз съездил в городок. Безрезультатно, -- сообщал Роберт, и Сол будто видел его усталое лицо.
Это Сол знал не хуже него. Городок мрачнел с каждым днем под сыростью дождей и ветра. Сол подъезжал к таверне с черного входа, пробирался сквозь шиповник, тихо открывал дверь.
-- Почему ты входишь, как вор? -- улыбалась Янре, и Солу казалось, что она единственный источник света во всем городе.