Коскур-Оглы Гарольд Гарольдович : другие произведения.

Небо/весна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Философская повесть о поиске себя в этом мире, а, по факту, нахождения мира в себе. История молодости, любви, мечты и осознания вечных законов развития, которые каждый раз приходится изучать на себе.

  
  
  
  
  
  
  
  
  

"Небо / Весна"

  
  
  
  
  
  

Потерянное Небо

  
   Как легко потеряться,
   Если выключен свет.
   Если выключат солнце,
   Заблудится небо.
   Заблудится...
   Птицы не смогут лететь, люди будут спотыкаться, деревья станут расти кронами в сторону. Некуда будет стремиться, а космонавты не найдут дорогу домой.
   Наверное, интересно сидеть на земле и искать глазами заблудившееся небо. Выключенное солнце будет висеть в своём уголке и искать свой рубильник. Оно не хочет не гореть. Когда оно не горит - оно не живёт. Ему скучно.
   У людей есть фонарики и свечки. Но в темноте холодно и страшно, а лампочкой солнце не заменишь.
   В ночи заплачет ребёнок, и все побегут искать его. Они найдут его, но другой заплачет, ведь все убежали, а у него перегорела лампочка и он не знает где найти другую.
  
   А солнце будет искать свой рубильник.
   Человек будет сидеть на земле и искать небо.
   Только рыбы будут плавать, как и прежде. Им хорошо. Они в воде.
  
  
  -- Ты всё ещё сидишь? Ты же знаешь, что оно никогда не вернётся.
  -- Очень может быть...
   Он сделал глубокую затяжку сигаретой, не опуская глаз.
  -- Тогда зачем ты здесь?
  -- Если вдруг оно будет пролетать, я подам сигнал.
  -- Для чего?
  -- Чтобы оно вернулось.
  -- Все считают тебя сумасшедшим. Все научились жить без неба. Говорят, что даже солнце перестало искать свой рубильник
  -- Это моя миссия. Без неба я не смогу вернуться домой.
  -- Кто ты?
  -- Человек сидящий на земле и ищущий глазами небо.
  -- А раньше?
  -- Сын Божий.
  
   Затяжка.
   Большая рыба вильнула хвостом и нехотя продолжила поиски пищи. Последнее время еды стало много, правда она была почему-то слишком большой и твёрдой. Приходилось ждать пока она помягчает от воды.
   В новом выводке у рыбы появился странный малёк - слишком крупный и с большими зубами. Ему не приходится ждать, пока вода сделает своё дело. Он уже осеменил почти все икринки, отложенные у берега самками.
  
  
   - По утрам на горизонте вставало солнце и заливало небо нежным жёлто-красным сиянием. Лучи играли на облаках, а птицы начинали свои утренние серенады...
   Старая женщина сидела посреди большой освещённой электричеством комнаты и рассказывала детям о небе. Она и сама плохо помнила его, и сейчас вспоминала то, что когда-то говорили её родители.
   Мальчишка лет десяти насупился, залез в кровать и отвернулся к стенке, - "Каждый день одни и те же сказки! Не было никакого неба! Достали!"
  
  
   А где-то вдали блуждало небо. Оно всё ещё искало дорогу домой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Найденное Небо

  
   Я опускаю глаза, подпираю лоб рукой и вижу её. Тёмно-синее пальто, растрёпанные на ветру мелированные волосы, светящееся улыбкой лицо. Мы стоим рядом с входом в Эрмитаж напротив набережной. Мы курим и обсуждаем Энди Уорхолла.
   Я поднимаю глаза. По Муз-ТВ Шнур просится в небо. Я протягиваю руку к маминой пачке и достаю сигарету, прикуриваю. Мы гуляем по Марсовому полю, останавливаемся на мосту, долго смотрим на реку, садимся на перила, свесив ноги над водой. Мне немного страшно, боюсь что кто-нибудь толкнёт. Она просто смеётся.
   Тушу сигарету, беру сок, иду в комнату, сажусь за компьютер. Парой щелчков мыши создаю вордовский чистый лист и начинаю писать. Мне кажется, я уже, вообще, разучился писать что-то на бумаге. Если и пишу, то обязательно потом перепечатываю. Электронный век.
   Что такое ошибка? Я говорю не про диктант, и даже не про сочинение. Каждый сам определяет это, оглядываясь на пройденное, анализируя содеянное, выставляя приоритеты, ранжируя их по значимости и месту в жизни. В этом, видимо, и кроется вся тайна человеческой души. Каждый подбирает определения сам, и только сам решает, как их называть. Или не называть вообще.
   Мы оборачиваемся назад и разглядываем своё прошлое. Когда-нибудь прошлым станет и этот момент, и разглядывать я буду уже его, и уже его я буду понимать по-другому. А возможно и не буду понимать никогда. Мне нужно забыть, закрыть глаза и выкинуть, скомкать и не возвращаться, стереть файл и жить дальше. Система не работает, удаление не завершено.
   Снова и снова я возвращаюсь назад, перелистываю картинки памяти и молча глотаю горечь и терпкий сигаретный дым. В такие моменты только он может меня понять, хочет он того или нет. Выбора ему, в отличие от нас, не даётся. Невозможно что-либо исправить, переписать историю заново, или хотя бы выбросить всё из головы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 1.
  
   Я люблю свободу.
   Свобода - то, ради чего я живу и борюсь каждый день.
   Свобода - это мой мир, мир, где мне нет равных, мир, где только я решаю чему быть или не быть, жить или не жить. Мир, где я - истина в последней инстанции.
   Фараон всегда прав. Если Фараон не прав, смотри пункт первый.
   Так и только так.
  
   Нет... Я не монстр. Я умею любить, я умею радоваться. Я люблю жизнь во всех её проявлениях, люблю идти по ней с твёрдо поднятой головой, слишком долго я плёлся с потухшими глазами.
   Но мне нужна свобода. Я люблю её холодок, ветер вызова в лицо. Мне необходимо диктовать правила самому.
   Я строю свой мир, своё поле, полосу для взлёта.
   Я - это я. Не нравится - не ешьте.
  
  
  
  
  
  
  -- Прости, я уже договорилась с друзьями. Мы едём загород. Прости.
  -- А как же я?
  -- Гарик, блин, ну я не могу. Я договорилась.
  -- Ладно, приедешь - позвони.
  -- Хорошо. Пока.
   Мрак...
   Опять...
   Да кто ж для неё важнее?!! Я же люблю ЕЁ!!! Кто, в конце концов, её парень?!! Что не так?!! Не могу!!!
   Я сжал сигарету между пальцами и бессильно ударил ребром ладони в дверной косяк. Я знал, что где-то виноват сам, знал, что не права и она. Я знал, что она любит меня. Я знал всё. Не знал только что делать.
   Хватит!!! Да мне плевать!!! Пусть катится куда хочет!!! У меня тоже есть друзья!!! А подруг то сколько!!!
   Я начал листать записную книжку в поисках подходящей кандидатуры на погулять, выбрал самую развязную девчонку, договорился с ней на час на Невском. Самолюбие было удовлетворено. Я знал, что сегодня её трахну.
   Я положил трубку, взял ещё одну сигарету, и сел курить. Почему-то захотелось заплакать. Потом просто сидел и курил. Долго. Молча. Один. Плакать было нельзя. Это мои правила.
  
  
  
   Я помню...
   Мы стоим на чердаке закрытой крыши. Темно, немного страшно, вокруг грязь. Я обнимаю её, чувствую её кожу под своими пальцами, касаюсь её губ своими. Я чувствую её. Наверное, даже волнуюсь. Всё странно, непонятно, нелепо и, как будто, в первый раз. Почему я здесь, почему я с ней, почему мне так хорошо... Это не я. Или просто это всё не со мной. Не знаю. Стараюсь хоть немного восстановить цепочку событий, а голова зачем-то идёт кругом.
   Час назад. Мы гуляем по Васильевскому острову. Маленькие улочки рядом с Журфаком. Разговоры. О чём? Видимо, обо всём. Мы смеёмся, находим какой-то дворик с большой клумбой и садимся на поребрик. Над нами небо, большое, синее и глубокое. Я поднимаю её на руки и начинаю кружить. Она вцепилась в меня и немного взвизгнула, я понёс её дальше, запнулся об выбоину в асфальте, начал падать Я не мог уронить её, сделать ей больно. Тяну до последнего, не отпускаю её, стараюсь как можно аккуратнее положить на землю. Только после этого падаю сам. Подвёрнутая нога, которая болела потом недели две. Мы лежим на асфальте. Мы упали. Нам смешно.
   Мы поднимаемся. Я начинаю материться на больную ногу, кривые руки и несложившуюся судьбу. Потом взахлёб рассказываю, как только что, жертвуя самим собой, спасал её от неминуемого столкновения с асфальтом и перелома всех существующих и вымышленных конечностей.
   - Аня, а ты любишь крыши?
   Она ответила, что да. Мы пошли искать открытую. Парадная, раздолбанный лифт, железная лестница, куча труб, машинное отделение лифта, большая чёрная закрытая дверь. Разговоры, поцелуй...
   Семь часов назад. Я тороплюсь на экзамен на платное отделение Журфака. Простое собеседование, вместо нормального испытания. В голове стучит какое-то омерзение к самому себе, что не смог поступить, запоролся на последнем экзамене, не понял билета, понёс полную чушь. Сажусь на трамвай на Василеостровской, не посмотрев на номер. Вместо первой линии, оказываюсь на Спортивной. Никогда не думал, что одна остановка может быть такой длинной. Выскакиваю, иду. Дорога, мост, площадь, улица, дома. Я опаздываю, я уже опоздал. Влетаю в приёмную комиссию, на меня смотрят, как на идиота. На час не опаздывают даже на экзамены на платное. Еле уговариваю пустить.
   Всё нормально. Меня почему-то узнал один из экзаменаторов, которому сдавал Творческий экзамен. Удивился, что не поступил. Всё шикарно, всех впечатлил, меня обещают перевести на бесплатное после первого семестра. Выхожу на улицу, закуриваю сигарету с чувством выполненного долга. Вижу Аню. Она тоже только что сдала.
   Я не помню, как мы решили пойти гулять. Почему-то зашли разговоры о моём отношении к девушкам. Тогда я сказал, что всё это игра с негласными правилами, зачем-то приплёл кодекс джентльмена - не обмани о намерениях и несудим будешь. Она согласилась. Потом были темы серьёзнее. Она оказалась интересным собеседником.
   Три недели назад. Я только что написал экзаменационное сочинение - Бунин, вечные размышления о борьбе добра и зла, перемежающиеся несметным количеством точек, запятых, тире, двоеточий, двойных "н" и прочих препятствий на пути авторского понимания вопроса. На небе светило солнце, на улице ждали лучший друг Паша и моя девушка Лена. Всё было хорошо и весело. Мы прошли через первый кошмар. Никто ещё не знал о том, что я написал на три, Ленка не сдала вообще, а Паша на тему по литературе и публицистике двадцатого века написал: " К сожалению, я не знаю, как эта тема раскрывалась в двадцатом веке, но в девятнадцатом она освещалась так...". В тот момент нам было просто жарко, весело и хотелось пить. Джин Тоник Ленке, по пиву мне и Пашке. Тёплое пиво мы отправились охлаждать в туалет Макдональдса. Мне до сих пор интересно, додумывался ли кто-нибудь до нас до такого использования этой великой сети. Спускаясь вниз по лестнице, я случайно задеваю поднос девушки, сидевшей на экзамене в паре парт от меня. Она проливает Колу. Недолго думая, поднимаю стаканчик, улыбаюсь и наливаю в него пол бутылки пива. Говорю: "Извини", и выбегаю на улицу. Минут через двадцать, поняв, что денег осталось мало, мы возвращаемся и приглашаем девушку погулять с нами. Что заставило её тогда пойти, не знает до сих пор никто. Мне она так этого и не сказала. Сказала, что зовут АНЯ.
   Случайность... Которая правит балом, миром и прочими торжественными мероприятиями.
  
   Мы занимались сексом. На грязном чердаке рядом с периодически издававшим утробные звуки машинным отделением лифта. Я стоял то прислонившись к грязной стенке, то к закрытой двери на крышу, ставшей невинной виновницей всего этого разврата. Грязно. Неудобно. Нелепо. Просто секс. С просто... С просто непростой девушкой.
   А потом мы шли к метро и играли на губной гармонике. Аня играла, я давил на уши прохожим. Она уехала на море, а я через пару дней узнал, что всё-таки поступил в ФинЭк на бесплатное. Вопрос о моём будущем решился окончательно и бесповоротно. Словоблудом стать успею всегда, а вот на счетовода надо поучиться.
  
  
  
  
   Сигареты - гениальное изобретение индейцев, которым те отомстили Колумбу, а заодно и всем его потомкам. Сигарета, когда тебе хорошо - это сигарета радости. Когда тебе плохо - сигарета горя и отчаяния. А ещё это просто никотиновая палочка, которую мы крутим в руках, когда нам нечего в них взять.
   А иногда, сигарета единственный верный и преданный друг. Вредный, правда. Но куда сейчас без этого. Если кто-то каждую секунду не хочет тебе подгадить, значит, ты явно потерялся в пространстве параллельных миров с явным альтруистическим уклоном развития цивилизации.
   Я сидел возле молчащего телефона и курил. Почему-то захотелось заплакать. Потом просто сидел и курил. Долго. Молча. Один. Плакать было нельзя. Это мои правила. Телефон молчал, как убитый. Мне хотелось, чтобы он трепетал, бился, дрожал. Я хотел, чтобы она перезвонила. Взяла и послала всех, взяла и приехала ко мне, как тогда...
   Тогда... НА ФИГ!!!!!!!!!!!!!!!!
   НЕТ НИКАКОГО ТОГДА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   НЕТ НИКОЙ АНИ!!!!!!!!!!!!!!!!!! ВСЁ ВЫДУМКИ ОНАНИСТОВ И ПЕДЕРАСТОВ!!!!!!!!!!!!!!!!!
   ВОТ ТАК. Пора идти. Меня ждут. Меня ждёт Ира...или Катя. Блин, надо посмотреть кому я там, вообще, позвонил.
   Я ехал в метро. Я ехал к абсолютно ненужной мне девчонке, которой был не нужен я. В ушах орал плеер, стараясь заглушить зачатки любых мыслей. Вместо них пробивались воспоминания. Сидишь, вспоминаешь. Как старик. Хоть мемуары начинай писать.
  
  
  
   Чем были мои отношения с Аней? Набор эпизодов - длинных и коротких, спокойных и буйных. Короче, разных.
   Вся наша жизнь, если решиться её расчленить, разложить и дефрагментировать - странная безразмерная цепь, а каждый день её звено. Одни из них большие и блестящие, другие давно прогнили и покрылись коркой ржавчины, третьи вот-вот треснут и развалят всю цепь, чётвёртые именно так и поступают. Так и живём: блестящие дни, ржавые дни, провальные, последние...
   А с Анькой у меня были эпизоды, не лезшие ни под одну классификацию. Отдельные жанровые сценки со своей шкалой измерения и баллов за:
  -- Красоту
  -- Артистизм
  -- Технику исполнения
  -- Импульсивность
  -- Соответствие и адекватность реакции
   Список можно было бы продолжать страниц на пять. Критериев много. Оценки по ним были слишком субъективными и ставились чаще всего нами самими. Всё было просто и ясно. Кроме одного... ЗАЧЕМ?
   А ещё была любовь. За неё не ставились баллы. Просто она была. Как фактор, как константа в огромной системе уравнений. Про неё знали все. Про неё знали мы. Просто она не вписывалась в формат шкалы. А по законам науки, необъяснимые вещи в модель не включаются.
  
  
   Со времени первого эпизода на крыше прошёл месяц. Сказать, что я сильно себя утруждал мыслями о ней...
   Впереди меня ждала новая жизнь, новые люди, новые впечатления, возможности и знакомства. Студенческая жизнь рисовалась красочными картинками из фильмов и баек друзей. Чувство победы над системой и пессимизмом знакомых и учителей, твердивших в один голос: "В универ не поступить! Ты, конечно, мальчик умный, грамотный...Но в университеты просто так сейчас не поступают".
   Наверное, именно из-за этих слов я и решил пойти на принцип. Кругом все "решали и разруливали", а я сидел и поступал. Не знаю почему, я был уверен, что не могу не поступить. Просто сомнениям не было места. Даже тогда, когда я завалился на последнем экзамене на Журфак, а с ФинЭком не было ясно ничего. Просто был ещё один этап жизни, который просто надо было пройти. Я прошёл.
   Лето началось в августе. Внезапно и вдруг. Его надо было навёрстывать, за что я и взялся. Без раскачки, без разгона, с проворотами шин по асфальту и брызгами по редким лужам. В отрыв!
   Об Ане я вспомнил ближе к концу моего месячного лета. Я сидел за столом и рылся в куче листочков, служивших мне записной книжкой. Никакой систематизации и удобства. Дети! Никогда не храните телефоны на листочках, валяющихся в верхнем ящике стола между ручек, карандашей и старых засохших мандариновых корок! Ну а если вы не слушаетесь заветов бывалых, то спасти могут только упорство, упорство и ещё раз упорство.
   Оно то меня и спасло. Правда Аня ещё не приехала и когда ожидается мне так и не сказали. Но всё равно было приятно.
   Я продолжал сидеть за тем же столом, когда меня практически одновременно осенили две мысли, весь пафос и силу которых я оценил уже намного позже.
   МЫСЛЬ 1: Мы занимались любовью без презерватива, следовательно, несмотря на всю мощь моей реакции, она могла залететь.
   МЫСЛЬ 2: Не залететь, а забеременеть. И я, почему-то, неуверен, что отказался бы от ребёнка. И от неё.
   От таких раздумий волосы встали дыбом, а я обалдел сам от себя.
  
   Мы встретились только 31 августа на посвящении в студенты СПбГУ, куда меня по очереди позвали практически все знакомые.
   Огромная толпа радостных толкающихся первокурсников, собравшихся у памятника Менделееву. Я общался со своими и заметил её в толпе абсолютно случайно. Анька стояла свежая, загоревшая и улыбалась. Чуть ли не вместо "Здравствуй", я спросил всё ли нормально. Она не поняла. Я ответил, что просто волновался, как бы чего не было после чердака. Она сказала, что ничего не было, а если бы и было, то справилась бы сама.
   Я стоял и чувствовал себя последним дураком. Безумно счастливым дураком, который не понимает, почему ж ему так хорошо. Я был рад её видеть. Она меня тоже.
   Мы долго гуляли. Будущие журналисты и затесавшийся к ним экономист. Две огромные парковые лавки, поставленные друг напротив друга, несколько ящиков пива, периодически непонятно откуда возникавшая бутылка водки. Смех, приколы, девчонки, песенка про журналиста, который бросил пить, хотя этого не может быть. Я с кем-то болтал, с кем-то целовался, с кем-то мерился толщиной и непробиваемостью мышц пресса... Проводил девушку до метро, не упустив возможности заглянуть в соседний подъезд, где женщина с собачкой неизвестной породы прервала нас почти на самом интересном.
   - Ань, давай поболтаем. Надоело уже пить и ржать. Хочу высокоинтеллектуального.
   - Давай. Литература? Музыка? Философия?
   - Не... Ну может хоть отойдём? Пойдём, прогуляемся?
   Мы ходили между деревьев и говорили. Не помню, было ли там что-нибудь о литературе, музыке или философии. Мы говорили о нас. О том, что произошло, что мы по этому поводу думаем и думаем ли вообще.
   - Аньчик, а что дальше то делать будем?
   - У тебя есть телефон - звони. Ты знаешь куда - приходи в гости.
   - А ты будешь рада?
   - Я буду ждать.
   Я не позвонил и не пришёл. Новая жизнь, новые люди, новые впечатления, возможности и знакомства. Студенческая жизнь казалась теми самыми яркими картинками, которые мерещились летом. Мне было не до Ани. Я перестраивался на новую волну, отрекаясь от всего старого. Обычная защитная реакция при переизбытке информации и раздражителей.
   С двумя новыми одногруппницами я возвращался с перекура во дворе ФинЭка. Солнце, ранняя осень, 15 сентября. Абсолютно случайно я увидел её. Потом я привык к тому, что абсолютно случайно видел её везде. Девочку, еле дотягивавшую до метра шестидесяти, я замечал в любой толпе, даже если там её просто не должно было быть. Она сидела и курила, зажав сигарету между средним и безымянным пальцами - ни до, ни после, ни у кого я не встречал такой привычки. Она сидела на лавочке и сказала, что ждёт какого-то знакомого. Я сел рядом. Знакомого всё не было и не было. Нас достало его ждать и мы пошли в соседний бар.
   - Аньк, так что за знакомый то? Я бы по ушам такому настучал, чтобы не опаздывал.
   - Не было никакого знакомого.
   - В смысле?
   - Я пришла к тебе.
   Пауза, ступор, закружилась голова. Смотрю в стенку, потом на неё. В упор. Беру за руку. Смотрю на руку, прижимаю её к щеке. Почти шёпотом, спотыкаясь на каждой букве:
   - Спасибо...
   Я не знал, что делать с ней дальше, что говорить, куда идти. Мерзко защипало в носу. Рядом сидела девушка, которая пришла в многотысячный универ, сидела на лавочке и ждала меня. Ничего умнее, чем пригласить её потанцевать под заигравший нелепый медляк, в голову мне не пришло.
  
  
  
  
   Я стоял на Невском и ждал Иру/Катю/или как там её. Я просто стоял и ждал, как ждут автобус или электричку. Ничего больше. Никакого наплыва эмоций, чувств. Ты стоишь, она должна прийти. И всё. Аню я ждал по-другому. Считая секунды, торопя себя, время, людей, расталкивая прохожих, матерясь про себя на бабку за то, что она расставила свои сумки и мне её не обойти и на мужика за то, что тот отрастил такие плечи, что его не обогнать. Мы редко виделись. Ещё реже занимались любовью... Именно любовью...
   Сколько я ни старался, я не мог понять, чем она так меня привязала. Просыпаясь по утрам, я мечтал увидеть, услышать её. Если это удавалось, я летал весь день. Её голос, её радость слышать меня. ОНА, Ничего больше. Только она одна во всём грёбанном мире.
   Я любил её. Даже сейчас, злой до чертей, ожидая очередную блядь, я мечтал встретить её. Я стоял и понимал, что это просто ещё один эпизод. Я знал, что люблю её.
   Просто я был зол.
   ТАК!!!!!!!!!!!!!
   ЧТО ЗА РАСКИСАНИЕ ПОСРЕДИ БЕЛА ДНЯ?!!!!!!!!!!!!!
   ОНА ОБИДЕЛА МЕНЯ!!!!!!!!!!!!!
   ПРИЧЁМ НЕ ПЕРВЫЙ РАЗ!!!!!!!!!!!!!!!!
  
  
  
  
   На новый год я долго выклянчивал у отца пейджер. Мобильник тогда был ещё предметом относительно жуткой роскоши и пределом мечтаний. На вопросы зачем он тебе нужен, я лепетал, про невозможность хоть какого-то контакта с любимыми родителями и прочую чушь.
   Всё было намного проще. Все эти чудеса техники мне были нужны только для того, чтобы я мог связаться с ней. Аня училась на дневном отделении в одном месте, и на вечернем на Журфаке. Договориться о встрече было трудно, а состыковаться днём - вообще, нереально.
   30 декабря, получив от папы три тысячи рублей на пейджер, я прочитал долгий и трудный монолог о том, что пейджер связь односторонняя и ненадёжная, а за те же деньги можно купить хорошенький, старенький мобильничек, который точно станет нерушимым оплотом моей с родителями связи. Короче, уломал.
   Ещё с утра я договорился с Аней, что днём подъеду за ней, и мы пойдём вместе выбирать мне подарок. Она ждала. Только не меня, а преподавателя, который всё не собирался приходить и принимать у неё зачёт. Я постоял с ней. Поуговаривал пойти со мной, если его всё равно нет. Мне сказали, что ещё должна подъехать какая-то подруга. ОНА НЕ ПОНИМАЛА, ЧТО ВСЁ ЭТО БЫЛО РАДИ НЕЁ!!!!!!!!!!! НЕ ПОНИМАЛА И НЕ ХОТЕЛА ПОНИМАТЬ!!!!!!!!!!! Я спросил, что она решила делать на Новый год. Сначала у брата, потом с ним и его друзьями гулять. На том и разошлись. Я купил Nokia3110, а она встретилась с подругой. Я не знал, куда ей позвонить в Новый год, а она не звонила. Я сидел всю ночь и ждал звонка. Она так и не позвонила.
   Я ждал два месяца. Гордость. Сигарета за сигаретой в коридоре, упёршись спиной в шкаф и ногами в стену. Она не звонила. Я перестал ждать. Интересное чувство, когда ты уже ничего не ждёшь, но инстинктивно дёргаешься, когда тебя зовут к телефону.
   Она позвонила. Через два месяца. В феврале. Когда уже перестал ждать и курить вечерами в коридоре.
   - Привет. Как дела? - она волновалась.
   - Нормально - я старался быть неумолимым, когда комок уже вовсю начинал обустраиваться в горле.
   - Почему не звонил?
   - Я ждал твоего звонка. С Нового года.
   - Я не смогла тогда позвонить...
   Мы договорились встретиться. Я положил трубку, и со стоящими в глазах слёзами счастья вышел на кухню.
   - Мама, она позвонила...
  
   Мы сидели с ней в недавно открывшейся "Идеальной Чашке" на Невском, пили кофе и старались говорить. Каждый о своём. Слова об одном, глаза о другом. Всё выглядело так, как будто, ничего не было - ни Макдональдса, ни чердака, ни парка, ни дворика ФинЭка. Не было ничего. За столом шла беседа о том, как кто провёл эти два месяца, сдал сессию, куда ездил, где был.
   Я смотрел на неё и не понимал зачем все эти подробности, когда надо сказать и услышать абсолютно другое.
   - Ну, как дела? ( Зачем ты ушёл? )
   - Нормально. Ты то как? ( Я ждал, мне было плохо )
   - Две сессии это жёстко. Не знаю как, вообще, справилась. ( Я не знала что делать, не знала куда ты пропал )
   - Бедная. Мне тоже хватило. Высшая математика вошла по самое небалуйся! ( Ты обидела меня. Я тоже ждал, я тоже не знал, что делать. Ты же знаешь меня, я не мог уступить. )
   - Потом то отдохнул? Я в Москву к друзьям ездила. ( Я люблю тебя )
   - Ну и как столица? Стоит? ( Я тебя тоже )
   Мимо нашего столика прошли три моих знакомые. Я демонстративно прикрыл рукой глаза с видом полного отчаяния. Но было поздно - они уже сидели с нами.
   Начался пустой трёп о чём-то безумно умном. Главное было уже сказано, было понято и принято. Мы снова вместе. Я победил.
  
  
   За тем же столиком я сидел теперь, как выяснилось, с Ксюшей. Я специально сел сюда, даже заказал тот же мерзопакостный кофе, что и тогда, с Аней.
   Почему я такой жестокий? Жестокий и упёртый?
   Просто я не умею прощать.
   Я сидел за тем же столиком с тем же кофе и что-то радостно впаривал смазливой крашеной девчонке.
   Аня обидела меня. Я это знал и знал, что я прав. А может, и нет. Я даже знал, почему она уехала, оставив меня одного. Просто на прошлых выходных меня позвали на вечеринку, а я пошёл без неё. Пашка смог достать билет на безумно закрытое открытие клуба в его универе. Отказать я не мог, взять её тоже.
   Может, надо было ей объяснить?
   Зачем?!
   Почему я должен объяснять то, что и та должно быть понятно!!!!!!!!!!!? ПОЧЕМУ?!!! Она говорит, что любит меня, и не может верить?!!!!!!!!!
   Мне не нужен никто кроме неё. Но и ей я тоже не верю. Не верю в неё.
   Посидев с Ксюшей, мы поехали к ней домой. Родители уехали в гости на два дня, о чём я узнал в первые же пять минут общения. Мы ехали делать секс, как и предполагалось. Глупый бездумный секс.
   Подойдя к её квартире, я внезапно хлопнул себя по лбу в порыве животного ужаса, сказал, что забыл забрать из школы младшего брата, чмокнул её в щёчку и побежал вниз по лестнице.
   На дворе было воскресенье, и я не хотел с ней спать. Я отомстил. Я доказал Ане, что и без неё есть желающие.
   Я шёл по улице с чувством выполненного долга. Только вот сигарета была точно не сигаретой радости.
  
  
   Со временем мы стали видеться всё реже и реже. Гуляя в парке ЦПКО, я сделал ей предложение.
   - Анька, может мне на тебе жениться?
   Она посмотрела на меня в упор и улыбнулась.
   - Ты предлагаешь мне руку и сердце?
   Я оцепенел на секунду.
   - Да!!! Ёб вашу мать!!!... Я... Ой, блядь, что ж я несу!!!... Я предлагаю тебе руку и сердце!!!!!!!!!!!!!! Я хочу на тебе жениться и иметь от тебя детей!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   Мимо проходящая парочка явно забальзаковского возраста с умилением посмотрела на меня и на Аню. Я стоял и не знал куда деться от себя, от неё и от только что сказанных слов. Я любил её и был готов на всё.
   Аня подошла и поцеловала меня.
   - Смотри не передумай.
  
   А потом я ехал в метро и думал, что всё это нереально. Я просто снова поддался эмоциям, снова сошёл с ума. Вечный спор физиков и лириков, рационального и человеческого начал. Когда её не было рядом, побеждал здравый смысл.
   За плечами был огромный снежный ком взаимных обид и ошибок. Мы оба не умели прощать, а учиться делать это первым, было не в моих правилах.
   Через пару недель мы расстались. Просто гуляя с ней, я решил, что больше её не увижу. Я устал. Всё кончено.
   Разум должен был когда-нибудь победить.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 2.
   "Искать и находить. Каждую секунду стремиться вперёд, откапывая ответы о самом сложном и сокровенном там, где ещё недавно даже не мечтал оказаться, потому что этого места просто не было.... Но ты его искал, и поэтому оно появилось.
   Есть те, кто ищут знания, есть те, кто их носят. Каждый выбирает свой путь. Для одних знания - самоцель, для других - средство для достижения чего-то большего.
   Они знают друг о друге, знают, что они рядом и не вправе скрывать ничего. Для них мир поделён на своих, чужих и остальных.
   Они идут каждый своей дорогой, соблюдая правила, известные и нужные только им.
   Они познают, открывают и следуют своим путём. Их разговоры не могут прерываться, потому что каждое слово - есть знание и опыт, хотя и они не имеют права претендовать на право бытия последней инстанцией. Есть Тот, кто выше всех.
   На каждом этапе развития они могут постичь лишь то, что близко им в данный момент реальности. Только познав проявление знания, они могут обрести само знание, первоисточник.
   Они - такие же люди, как мы, но нашедшие другой путь и познавшие тайны, не открытые другим, остальным.
   Мы не отличим их в толпе или в простом разговоре, если они сами не захотят впустить нас в свой мир. Но сами же они видят друг друга.
   Их пароль - глаза. Их жизнь - поиск. Их мир - это не замечаемая остальными часть нашего."
  
   это скрытая от остальных часть нашего. - глаза.ят впустить нас в свой мир. им, остальным.�������������������������������������"""
   Стрэндж сидел у костра в лесу. Через редкие деревья, стоявшие на краю обрыва, светила луна. Он сидел и смотрел на огонь. Большие языки, маленькие... Подул ветер, разметая их, заставляя биться и разгораться ещё сильнее. Стрэндж достал из кармана зажигалку и чиркнул колёсиком. Ветер даже не дал пламени появиться.
   Плывшие по небу тучи предвещали дождь, который должен был затушить костёр и впитаться в землю. Всё связано...
   Стрэндж сидел у костра в лесу и смотрел на огонь. Он знал, зачем сидит здесь и зачем сюда пришёл. Лёгкий страх, холодок в душе. Он знал, что должно случиться что-то важное, к чему он шёл уже очень давно. Оставался последний шаг. Последний и самый сложный. Шаг в Тот Мир, попасть в который он так стремился. Шаг к знанию. Шаг к тому, что он мог постичь.
   На краю обрыва, появился силуэт человека. Стрэндж поднялся и пошёл к нему.
   - Привет.
   Перед ним стоял молодой высокий мужчина. Прямая плотная однотонная куртка, лёгкий свитер на голое тело, короткие волосы, стоящие американским нагеленым ёжиком, свободные штаны, агрессивная серьга в ухе. Стрэндж недоверчиво посмотрел на него.
   - Я ожидал, как минимум, старца в балахоне.
   - Если хочешь, я могу уйти.
   Мужчина повернулся и посмотрел на луну. Холодный синеватый свет выхватил сильный упрямый профиль и проникающие глаза. Стрэндж понял, что это был именно он.
  
  
  
  -- Скажи мне, сильный человек, в чём твоя сила?
  -- Я черпаю силу из всех стихий, наблюдая за ними и отнимая у них их скрытую мощь.
  -- Как тебе это удаётся. Мы все живём среди стихий, но они, а не мы забираем всё.
  -- Чтобы покорить четыре стихии, надо познать пятую - самую сильную, примиряющую их и созданную ими, чтобы примирить себя.
  -- Что ты имеешь в виду, сильный человек? Время, человека, космос?
  -- Жизнь... я говорю о жизни. Созданной стихиями и от них же получащей смерть.
  -- Значит она слаба. Что же в ней сильного?
  -- Сила не может быть вечной, как не может быть вечной и слабость. Стихии посредственны и равноправны. Ни одна из них никогда не возьмёт верх. Они могут просто договориться, а их комбинация родит пятую, главную и сверхсильную. Но и она, обладая главенством не может справиться с могуществом сил, неподвластных пониманию. Созданная движением, им же и будет похоронена, уступив место хаосу созидания, пустоте мысли и творчества, неподвластных никому. Кроме Него...
  -- Кого?
  -- Мы зовём Его Богом. Как зовёт Он сам себя, не знает никто.
  -- Но почему жизнь должна погибнуть? Чем плох порядок именно этой стихии? Ответь.
  -- Почему ты решил, что он плох?
  -- Ты сказал мне...
  -- Ты сам сказал это себе. Ты слушал меня невнимательно.
  -- Прости, сильный человек. Я хочу познать.
  -- Жизнь не плоха и не хороша. Она одна из многих, созданных и убитых. Очередное звено цепи постоянной войны и примирений, объединений и расторжений. Мы считаем её незыблемой от того, что сами являемся её носителями. Как смертны мы, так смертна и она. Её смерть так же естественна как и наша. Просто мы короче...
  -- Значит являясь её частью, мы наследуем силу главенства над стихиями, а значит и над миром?
  -- Мир - это лишь приложение этой самой пятой силы, могущественной, но смертной. Я беру силы из четырёх вечных. Хотя и они не были таковыми изначально, просто смогли отвоевать себе право таковыми называться.
  -- У кого?
  -- Если ты хочешь спросить, что было изначально, - никто не ответит тебе, даже они. Они тоже уже не помнят, как не помнили и те, кто был до них. Возможно, они тоже производные, просто более долговечные, чем жизнь и ей подобные, а потому и кажущиеся бессмертными. Человек, вообще, склонен к идеализации, к придумыванию ярлыков, значения которых не понимает и никогда не сможет понять.
  -- Значит, изначально был Он?
  -- Может быть, а может и он производная, или мы все производные от него. А может, когда-нибудь и жизнь станет великой силой, поработив создавших её, а может и создавших тех, кому она обязана рожденьем.
  -- Но если всё вокруг настолько относительно, в чём же действительно кроется сила?
  -- Во мне, в тебе, в каждом из нас и не из нас, в каждой песчинке созданной силами, стихиями, материями и Им. Какой бы вид мы не приняли, чем бы ни являлись на каждом отдельном этапе - мы Его творенья. Его, стоявшего за всем, принёсшего силу, или просто вырастившего её из самого себя. Стихии создаются и разрушаются, рождают и заменяют, активируют или погибают от чужих игр, неподвластных им, родивших их сил. Мы же есть и будем, так как Он хотел нас.
  -- Я запутался сильный человек...
  -- Я тоже. Не переживай, ты слишком прост и слаб, чтобы понять то, что подвластно только Ему.
  -- А как же сила?
  -- Сила в тебе. Она есть там и была там всегда. Его сила. Тебе остаётся только найти её. И использовать за свой короткий миг пятой известной нам стихии.
  -- Значит сила в нас самих? Причём же тут стихии?
  -- Ты ничего не понял...
  -- Нет. Теперь я понял всё.
  
  
  
   Мужчина посмотрел на Стрэнджа, ещё раз взглянул на луну, - Красиво здесь, - развернулся и пошёл по узкой дорожке вдоль обрыва.
   Стрэндж ещё долго сидел на краю и смотрел на небо.
   Он получил свой пропуск в ту часть мира, которую не видят остальные...
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 3
  
   Запись из моего дневника. Первая часть написана до, вторая после решения о расставании с Аней.
   "Под плаксивую музыку Моби, хочется о чём-нибудь писать, несмотря на то, что завтра рано вставать, а сейчас 1:36. Я какой-то странный человек. Искать что-то там, где всё хорошо - глупо... А я вот, дурак, копаюсь. Терять одно, находить другое - это вполне естественный закон жизни. Тогда фигля ж он так бьёт по башке?! Не всё, далеко не всё, просто в мире этом. Она не поняла, она не понимает, хотя кто её знает?
   Сейчас уже 18:09 совсем другого дня, а я всё ещё такой же дурак. Последнее время я слишком начал уходить в размышления, прямо, как великий философ, а может быть полный идиот. Ненужно всех этих размышлений, я имею в виду глупые. Они действительно глупы. Аню я должен был бросить - я не хочу больше страдать - это слишком тяжело, а любовь, хотя бы в моём возрасте должна приносить людям радость. Она любит меня, но я устал от вечных мучений, сомнений, разговоров о том, что же надо менять, а никто ничего менять не хочет: ни я, ни она. Я хочу вычеркнуть её из своей жизни, просто вычеркнуть без всяких рассуждений и объяснений. Мне нечего ей сказать, ведь права будет она - во многом виноват я.
   А вообще жизнь и время всех рассудят: кто прав, а кто нет.
   Флаг вам в руки,
   Поезд в попу,
   Барабан на шею
   И вперёд с песнями.
   На волю, господа матросы и солдаты! Пути вам лёгкого и густых щей! "
  
  
   Вот так и началась моя жизнь без неё. Я вполне мог считать себя победителем. Я ушёл первым. Просто решил, встал, развернулся и ушёл. По-английски, не попрощавшись. Господа, уходите по-английски, пока вас не попросили это сделать по-русски!
   Я был свободен, хотя и раньше ни в чём себя особо не ограничивал. Передо мной опять открывались великие перспективы абсолютной свободы и мира, где я - истина в последней инстанции. Во мне снова начал просыпаться охотник, зверь голодный до ощущений, открытий, завоеваний, побед... женщин.
   Мир вернулся на круги своя. Цепь замкнулась.
   Единственной разницей между мной прошлым и настоящим стало отношение к любви. Именно тогда я вспомнил слова моего детского приятеля, подсевшего на наркоту и скатившегося до таких низов, откуда не достают:
   - Познав это единожды, ты тянешься снова и снова. Ты можешь бояться, можешь отметать все мысли, но инстинктивно ты хочешь ещё и ещё.
   Я познал... Любовь.
   Меньше всего на свете я хотел повторения истории с Аней, но ещё больше я не хотел быть один. Я хотел быть свободным и независимым, сильным и всемогущим, но эта зараза ЛЮБОВЬ уже вошла в мою жизнь, оставила шрам где-то внутри, была растоптана за ненадобностью и требовала реванша.
   Мне было мало простого поиска ощущений, открытий, завоеваний, побед и женщин. Теперь к этому списку добавились ещё и чувства.
   Во время очередной задушевной беседы с Кариной, девчонкой, отношения с которой когда-то начались с нелепого обоюдного флирта и переросли в довольно серьёзную дружбу, я услышал ещё одно определение себя как выдающегося явления мировой сцены.
   - Ты - Честный Казанова.
   - Ага, верная блядь.
   - Не знаю, всё может быть, но я серьёзно.
   - Ну тогда с этого места поподробнее.
   - Ты правильно сказал, блядь ты, конечно, последняя, женщин любишь... Но к каждой из них, хотя бы сначала, ты относишься серьёзно. В каждой ты видишь потенциальную "единственную и неповторимую". Ты ж у нас романтик.
   - Согласен, только никому не говори. Ну а если теперь уже мне стать серьёзным... Ты, наверное, права... Только больно это. Я ведь действительно ищу. Всё время, во всех, может именно поэтому их так много. Самое страшное - постоянное разочарование. Давая шанс, я вкладываю в девушку свои надежды, они их не оправдывают.
   - Дурак ты ещё, Гарик. Маленький и глупый. Идеалов нет. Просто есть то, что мы хотим видеть в человеке, остальное прилагается, как упаковка и с этим надо мириться.
   - И тут согласен. Только либо видеть я хочу слишком много, либо кругом одни упаковки.
  
   После этого разговора я решил что со мной ещё не всё потеряно, просто я стал жертвой всемирного женского заговора по прятанью от меня девушки моей мечты. А ещё я развил концепцию женщин-покрышек - слово "упаковка" не передавало той экспрессии, которую я вкладывал в понятие.
   Позируя в наведённую крупным планом видеокамеру для очередной Пашкиной курсовой работы о смысле жизни, - не став журналистом, он подался в режиссеры - я рассуждал о том, что самое страшное в жизни мужчины-романтика и идеалиста - женщины-покрышки.
   - Вот представьте, красивая, новая, свежая Мишленовская покрышка... Шикарный рисунок, великолепное сцепление с дорогой, корд... А ВНУТРИ НИЧЕГО!!! Пусто. Оболочка и ничего больше. Также и с большинством женщин. Красивые, очаровательные, сексуальные, страстные, ухоженные... Но пустышки. Ни одной умной мысли на километр извилин, не вышедших ещё из стадии эмбрионального развития. Как говорили наши менее воспитанные деды, ДУРЫ!!! И если нам всё-таки так необходимо кого-то любить и быть любимым, то главная задача - отыскать хотя бы парочку с чем-то внутри, а из них выбрать свою.
  
   Пашка, после ночей монтажа и обработки этого и подобного бреда, получил свою пять в зачётку, а я продолжал искать.
  
  
   Сразу после Ани была Маша. Старше на три года, будущая актриса, явно талантливая как на сцене, так и в жизни. Играть любовь её научили хорошо.
   Ей я таскал каждый день цветы, а её на руках. Она была рада. Я тоже.
   Лёжа на старой скамейке в курилке её универа, я закрыл глаза и сказал себе, что безумно хочу, чтобы она подошла ко мне и поцеловала. Долго, в губы и нежно. Через высокое окно бесперебойно светило солнце, пробивая броню век. Я лежал и ждал. Чем дольше это длилось, тем призрачней казалась реальность, сильнее играла кровь, тостестерон, и пресловутые феромоны. "Если поцелует, сделаю всё. Может быть, даже полюблю"
   Она спустилась по лестнице, подошла ко мне, постояла пару секунд, разглядывая мою умиляющуюся морду и ... поцеловала.
   Через пару недель в клубе не сильно трезвый парень, долго рассказывавший о том, как хорошо работать дальнобойщиком в Финляндии и тратить деньги в нищем отечестве, задал ей вопрос.
   - А какие у вас отношения с Гариком.
   Маша похлопала глазками, видимо, выбирая максимально подходящее выражение лица из своего актёрского гардероба, пробежалась глазами по мне.
   - Мы друзья.
   - Но я же видел как вы целова....
   Я не стал дослушивать его долгой и длинной фразы. Она была мне не нужна. Ни фраза, ни Маша.
   Я взял пиво и поднялся на другой этаж. Следующий раз мы встретились только через год. Я сказал ей "привет". Она тоже была вежливой девушкой.
  
  
   Природа развивается эволюционно. Медленно, шаг за шагом происходят изменения, мутируют животные, появляются новые виды, подвиды и прочие умные названия, являющиеся трудами кропотливых ночей различных учёных-классификаторов, получающих очередную премию к зарплате за очередной подпункт в и так разросшихся до бесприличия очередных системах деления мира.
   Вот так меняясь на радость исследователям, мир и породил человека. Человек придумал революцию, благодаря чему мир перестал узнавать сам себя.
   Чем больший промежуток времени разделял меня настоящего и меня стоящего на мосту через Мойку на Невском, когда я решил порвать с Аней, тем сильнее мне казалось, что я не особо выделяюсь из общей человеческой массы. То, что творилось со мной, моими мыслями и сознанием, всяко не подписывалось под понятие естественной эволюции. Человек растёт и меняется - это закон. Если он не соблюдается, нарушивший признаётся отстающим в развитии или гением - главное, какой этому будет сопутствовать PR.
   Мой привычный же мир ломался, и я это видел. Вопрос был только один - когда ж он переломится окончательно. Полюбив Аню, я пробил брешь. Простив её один раз, я пустился в кругосветку, не залатав её. Поняв, что я тоже бываю не прав, я сам пошёл на рифы в тумане. Ну, а, порвав с ней, я перерубил мачты и стал спорить с матросами на деньги, удастся ли мне после этого умереть собственной смертью от старости в постеле в обнимку с грязной уткой и женой.
   РЕВОЛЮЦИЯ!!! Господа революционные матросы и солдаты!!! Дворец взят, женский корпус обработан, юнкеры утоплены, барская водка закончилась!!! К новым свершениям, господа революционные матросы и солдаты!!! РЕВОЛЮЦИЯ!!!
  
  
   Одна за другой менялись женщины, пропали старые друзья. Если исторические революции проводили публично на площадях, в крайнем случае, в переулках, то моя бурно текла в моём же мозгу, отражаясь на моих же поступках и моей же жизни. Продолжая играть во всемогущего мачо, я всё дальше и дальше погрязал в пресловутой погоне за идеалом, постепенно понимая, что на самом деле гоняюсь за НЕЙ.
  
   - Пашка, может хоть с Настей что-нибудь получится? Она классная.
   - Брателло, ты ж про каждую у меня так спрашиваешь. - Паша с лёгким сарказмом покосился на меня.
   - Твоя правда. - в голове пронеслось по крайней мере пара таких диалогов. - Просто она другая. Я ей верю.
   Пашка потянулся за новой бутылкой пива, красиво щелкнул зажатой у горлышка зажигалкой. Пробка улетела далеко в сторону, я невольно проследил за её полётом и падением. Почему-то одного без другого не бывает.
   -Окей, раз уж ты так в ней уверен, расскажи мне о ней.
   - Слышь, умник, а без глубинного анализа никак нельзя обойтись?
   - Нет. Вспомни как сам меня так же мучил. Могу дать поблажку. Подумай и скажи главное.
   - В смысле?
   - Чем она лучше других?
  
  
   - ОНА КАК АНЯ. ДА, ОНА ВТОРАЯ АНЯ. ТОЛЬКО ПРОБЛЕМ ПОМЕНЬШЕ.
  
  
   - Ну и дурак.
   - Сам урод. Почему?
   - Хватит гоняться за ней! У тебя абсолютно все - вторые Ани. Либо по характеру, либо внешне.
   - Пашк, просто мне нравятся умные женщины, вот и всё.
   -Тогда почему они чуть ли не поголовно маленькие, грудастые и с круглыми жопками.
   Я затушил одну сигарету и тут же прикурил другую. Пашка всегда умел ударить по самому больному.
  
  
  
   У маркетологов есть одна очень хорошая штука - SWOT-анализ. Большой квадрат с четырьмя подквадратами - Strengths, Weaknesses, Opportunities & Treats - сильные стороны, слабые стороны, возможности, угрозы.
   Придя домой после разговора на лавке с Пашей, я сел за стол и зачем-то накидал эти квадраты на последней странице какой-то тетради.
   Если вся наша жизнь игра, то почему её нельзя разбирать и систематизировать? В Небесной Канцелярии только этим и занимаются - подсчитывают, рассчитывают, просчитывают, взвешивая на коэффициенты греховности и праведности. Это их работа и претендовать на неё бесполезно - мозгов не хватит. Анализировать жизнь можно, лишь прожив её. Умирать я не собирался, так что решил просто потренироваться на мелочах - себе, любви и их планах на ближайшее время.
   Сначала на бумага легли Strengths & Opportunities.
  
   S 1. Я свободен. Я сам выбираю свой путь и только сам рисую свою жизнь.
   2. Я могу выбирать. За плечами опыт и знания, полученные от отношений с Аней. Я знаю чего хочу, чего не хочу, а значит знаю, что искать.
   O 1. Я найду ту, которую полюблю, ту, которая не будет допускать Аниных ошибок и заставит меня не допускать моих.
   2. Я забуду Аню и буду счастлив. Я построю свой мир, только со своими правилами.
  
   Потом Weaknesses & Threats.
  
   W 1. Я всё ещё думаю о ней.
   2. Она преследует меня повсюду
   3. Это уже паранойя
   4. Я ищу не любовь, а вторую Аню
   5. Я всё ещё люблю её!!!!!!!!!
   T
   Я НИКОГДА НЕ НАЙДУ СВОЮ ВТОРУЮ АНЮ!!!!!!
  
   НИКОГДА НЕ НАЙДУ ЛЮБОВЬ!!!!!!!
  
  
   А потом я вырвал этот дурацкий лист, смял и выкинул.
   Глупая привычка лезть в промысел Божий.
  
  
  
   Поиск. Вечный поиск. Холодный блуждающий взгляд, рассекающий толпу, нагло лезущий в душу, срывающий маски, личины, одежду, ненужные мысли. Киборг, пролистывающий базу данных из чипов в мозге, сопоставляющий параметры в поисках цели, мишени, жертвы.
   Жертвы. Или жертва. Я, они, она. Жертвами были все. История подходила к своему апогею, критической точке. Прошёл почти год. Критическая масса закипала, валила паром из всех щелей, готовилась к взрыву.
   Я чувствовал себя перекипевшей скороваркой. Либо ты успеешь снять крышку, либо разорвёт на хрен.
   Конечно, был вариант сбежать, закрыть дверь кухни на засов, завалить шкафами, спрятаться в ванной и надеяться, что тебя пронесёт и взрывом накроет только плиту и рядом висящие полочки.
   Кухню жалко было. Да и скороварка хорошая. И варились в ней не супчики, а мои мозги, уже ставшие похожими на эти самые супчики.
   Я больше не мог прятаться, не мог давить. Я устал думать. УСТАЛ ДУМАТЬ О НЕЙ.
   Я искал кнопку удаления, перезагрузки, грёбанную розетку или рубильник.
   Задыхалось всё. Задыхался я. Я проклинал пятимиллионный город, в котором встречаешь на улицах всех - кого помнишь, не помнишь, кого не хочешь вспоминать. Всех, но не её! Министерство рисования жизненных графиков было явно не на моей стороне. А может быть, специально испытывало меня на прочность, споря на дополнительную порцию манны, чем всё закончится.
  
  
  
   Я позвонил Ане. Я, всё таки, ей позвонил после года молчания. Чего мне это стило?
   Целый год я искал её. Везде и во всех, в каждой. В каждой своей женщине я пытался увидеть её. В некоторых внешне, в других по характеру, в ком-то по уму. Каждую секунду я сравнивал. Часто сам не отдавая себе в этом отчёта, я разочаровывался в девушках только потому, что они вели себя не так, как мне казалось, повела бы себя она. Ища успокоения, я обижал других за то, что они были самими собой - хорошими и плохими, весёлыми и грустными, умными и не очень, - но не Аней.
   Я сидел на диване и набирал цифры её телефона. Что она ответит? Будет ли говорить вообще? Я бросил её, обидел. Я ушёл. Теперь хочу вернуться. Зачем? Сколько раз я порывался сделать это? Ночи раздумий, нежелания переступать через себя, унижаться, просить прощения.
   Потом появилась боязнь. Она не захочет говорить, не захочет видеть и слышать. У меня даже был красивый план, как заставить её выслушать. Плеер с пятнадцатиминутным посланием должен был доставить друг. В конце записи слова: "Я внизу, во дворе Журфака. Я безумно хочу, чтобы ты спустилась. Я люблю тебя." Я бы стоял на улице с цветами и ждал бы её. Как дурак - спустится - не спустится. Потом я долго выбирал Амура. Когда выбрал - позвонил, договорился встретиться.
   Со Шведом мы не виделись почти столько же, сколько и с Аней. Клёвый понтовый парень. За это время стал ещё более понтовым, как будто искусственным. Хотя мне просто могло так показаться.
   На улице светило солнце и девушки. Отогревшись после зимней спячки, они весело и дружно начали раздеваться и обдавать таких же отогревшихся мужиков мощной струёй ферромонов. Сидеть в кафе не хотелось. Взяли по бутылке пива, сели на поребрике во дворике рядом с Невским, посмеялись, что сто лет не пили пива на улице из горла - крутыми стали. Разговор не клеился. В голове у меня была одна Аня, а в лоб говорить, зачем я его позвал, не хотелось.
   Усугубить своё падение до пива во дворе мы решили пышками в пышечной. Так и не дав жирному резиновому тесту перевариться, я начал Разговор об Ане.
   Швед радостно сообщил, что не видел её с зимней сессии. Вроде бы она, вообще, отчислилась. Вспомнил, как куда-то ездил с ней и каким-то парнем.
   Разговор закончился, так и не начавшись. Я сидел как убитый, пытаясь выдавить из себя что-нибудь весёлое.
   Потом были ещё планы.....потом ещё.....
  
   А потом я просто позвонил.
   Не выдержал.
   В комнате играла "Зачем топтать мою любовь" Смысловых галлюцинаций - песня почему-то посвящённая мною Ане.
  
   - Добрый день. А можно Аню?
   - Привет, Гарик! Это я! Как дела? - её голос звенел в трубке. Такой родной и знакомый. Она была счастлива меня слышать. Счастлива, как и раньше. Как будто не было скандалов и проблем, не было надломленной гордости и нежелания идти на компромиссы. Она была счастлива, что я позвонил.
   - Нормально. А ты как?
   - Тоже ничего. Всё таки решился?
   - Да. Долго решался, - сделал паузу, - Я скучал по тебе.
   - Я тоже.
   В трубке начало шуршать.
   - Аньчик, подожди, подойду к окну. Я с мобильника звоню.
   - Давай запиши мой новый телефон - перезвони.
   - Ань, я слишком долго решался позвонить, чтобы теперь думать о деньгах.
   Мы проговорили минут десять. По меркам Мегафона довольно долго. Мы договорились встретиться в понедельник в семнадцать часов в кафе на Малой Морской.
  
   В понедельник в семнадцать часов на Малой Морской я должен был увидеть Аню, которую не видел год, которую я люблю и которая рада меня слышать..
  
   Впереди были выходные. Я должен был ехать на дачу к родителям, младшему брату, речке, велосипеду и прочим радостям цивилизованно-природного счастья. Никогда ещё в своей жизни я так не мечтал, чтобы выходные скорее закончились.
   Глава 4.
   Стрэндж сидел в кафе и допивал уже вторую чашку кофе. Количество окурков в пепельнице тоже намекало, что времени с прихода сюда прошло не мало.
   Он опять ждал. Опять готовился к чему-то очень важному и слишком отчётливо это понимал. Может, именно поэтому так волновался.
   Человек, ради которого он был здесь, сидел за соседним столиком и мило общался с красивой девушкой. Молодой, спокойный, аккуратный, периодически выдававший сильно веселившие его спутницу фразы.
   Он не был похож на того, которого Стрэндж ожидал увидеть. Хотя после встречи с Сильным человеком, он был готов к любой визуализации...
   Наконец-то, девушка начала собираться, поцеловала молодого человека и поставленной походкой вышла из кафе.
   Ждать было больше нельзя. Стрэндж собрался с силами и остатками смелости, потушил сигарету и подошёл к нему.
   - Добрый день..., - Стрэндж начал чувствовать себя просто нелепо, - Вы случайно не тот... кого я ищу?
   Молодой человек поднял глаза и пристально посмотрел на него. Глубоко и с улыбкой.
   -Садись. Ты по адресу. Долго искал?
   "Как всё просто...." - Стрэндж даже растерялся.
   - Довольно долго.
   - Кто ищет, тот всегда найдёт! Главное, чтобы нашёл то, что надо, а не то, что подвернётся...
  
   - Скажи мне, Слабый человек, в чём твоя слабость?
  -- В силе выбора. В силе выбирать и сомневаться.
  -- Разве это слабость? Сомнения рождают истину.
  -- Сомнения убивают уверенность, твёрдость суждений и прямолинейность, которой так гордится Сильный человек.
  -- Ты его знаешь?
  -- Кого конкретно? Я не знаю того или ту, с кем ты разговаривал. А может и знаю.
  -- Так значит их много?
  -- Да. Я был одним из них. Если ты говорил с Сильным человеком, он должен был сказать тебе, что сила, как и слабость не могут быть вечными. Просто я выбрал что-то более важное для себя.
  -- Что?
  -- Ту самую пятую стихию - Жизнь. Я не мог больше обходиться одним лишь созерцанием, пережёвыванием давным-давно понятых кем-то мыслей, попыткой вбить их в себя. Я не хотел мириться с их непознаваемостью, аксиоматичностью и упрямством. Я ищу ответы.
  -- Где?
  -- В жизни, в мире, в самом себе, в тебе, в той женщине за столиком, в той, с кем провожу ночи, в этой чашке кофе, в свете солнца и фар, книгах, фильмах, мгновениях шума и тишины. Я ищу их повсюду. Я сомневаюсь и удостоверяюсь. Я иду. Я дышу. Я смотрю. Впитываю и преломляю. Я ищу свою истину, свой путь, свой мир, Свою жизнь.
  -- Объясни мне. Я не понимаю, что ты видишь в свете фар, людях и фильмах.
  -- Его откровения. Его шаги. Мир - большая игра, шарада, ключи к которой спрятаны повсюду, разделены на миллионы, миллиарды частей, которые необходимо собрать.
  -- Но ведь кто-то, наверное, уже находил ответ. Значит это уже тоже пройденный этап?
  -- Находили. Каждый свой. Нет одинаковых ответов, как нет одинаковых дней для всех. Всё разное, разное для каждого человека, для каждого живущего или жившего когда-то.
  -- У каждого свой мир. Ты хочешь сказать мне об этом?
  -- Ты прав. Но это не всё, не это главное. У каждого свой путь, пробираясь по которому, мы и находим, теряем, отгадываем или нет. Нет ложных путей. Есть пути разные, у каждого свой ответ и ключи. Просто, я выбираю куда идти. Куда повернуться, ищу подсказки. Ищу везде. Всегда.
  -- Хватит ли тебе жизни? Ты пытаешься покрыть необъятное.
  -- Время рассудит. Я не хочу торопиться, я хочу жить. Ответы приходят сами, главное увидеть их.
  -- Ты говорил, что надо искать.
  -- Искать - не значит бегать с лупой. Искать - это открыть глаза, ум и душу. Следовать туда, куда они зовут и видеть то, что они показывают. В мире нет бесполезного, нет пустого. Смыслом наполнено всё, в независимости от происхождения и внешнего содержания. Самое умное спрятано в ерунде, а за самым впечатляющим спрятана глупость. Я учусь сомневаться, а не брать всё на веру.
  -- Что ты сделаешь, когда найдёшь свой ответ? Игра будет пройдена?
  -- Игра не закончится никогда. Просто я выйду в другой тур, пройду по очкам на новый уровень. Главное не испугаться и не пропустить ответ. Ты знаешь, он же может просто валяться под ногами в готовом виде. А мы будем бегать в поисках подсказок.
  -- Ты говоришь про уровни. Ты знаешь, что будет дальше?
  -- Нет. Я знаю, что будет в конце.
  -- Что?
  -- Он.
  -- Он тоже прошёл через эту цепочку?
  -- Этого не знает никто. Может быть. А может быть, Он просто придумал её, чтобы проверить чад своих. Каждый ребёнок пытается повторить путь своего отца в той или иной мере. Но, так или иначе, выбирает свой.
  -- Получается, ты можешь стать Им? Догнать Его?
  -- Если Он остановится, то возможно. Он оставил нам подсказки, следы Своих шагов, чтобы ищущие нашли, а видящие - увидели. Он ведь тоже всё время ищет, смотрит и идёт вперёд. Иначе бы не было ничего.
  -- Но что может искать Тот, Кто знает всё?
  -- То, чего ещё не знает. Чтобы мы не находили, всегда найдётся то, что можно ещё открыть. Знание открывает путь к новым знаниям. Игра будет всегда... Всегда, пока в неё играют.
  -- Сильный человек говорил, что Он - возможно, тоже стихия, отвоевавшая право быть первой и главной.
  -- Я думаю, он должен был добавить, что Он, возможно, был всегда. Мы не знаем и никогда не узнаем кто Он, пока Он сам не захочет этого. Отвоевать право - значит пройти путь знания и осознания всего, окружающего нас, переступить грани привычного и понятного. Он прошёл этот путь первым. Он сделал этот мир со всеми его фокусами и реалиями. Он - творец. Нам остается лишь попытаться понять, что далее, что было и зачем Ему это нужно. Вот так.
  -- Я не понимаю одного. Если ты идёшь по Его следам и подсказкам, как же ты можешь найти свой путь и ответы, не такие, как у всех, кто был до тебя?
  -- Путь - это всего лишь потраченное время и точки соприкосновения с истиной, моменты прозрения. Ответ - это дверь. Дверь в комнату с множеством дверей и ещё большим количеством выходов, ведущих в последующие комнаты. Можно проскочить через какие-то из них, можно проходить каждую. Бесконечность выбора и вариантов следования. Но каким бы путём мы не следовали, всё замыкается в главной комнате, главном зале. Зале, где правит Он. Через какую бы дверь мы не входили, под каким бы углом не смотрели, комната будет той же, но видеть мы будем её по-разному. Одну и ту же вещь можно объяснить по-разному. Вещь от этого не меняется. Но даже Его зал, мы можем увидеть иначе. Увидеть со своей стороны, так как нам позволяют наши знания и сила.
  -- А можно ли найти такую комнату, выход из которой будет выше Его Зала?
  -- Теоретически да. Но никогда никто не сможет сравниться с ним по одной единственной и главнейшей причине. ОН ТВОРЕЦ.
  -- Спасибо тебе, Слабый человек. Ответь только на последний вопрос.
  -- Какой?
  -- Почему ты всё-таки назвал себя слабым?
  -- Если честно, мне просто было лень придумывать что-то более сложное.
  
   Мимо прошла официантка и спросила не желают ли они ещё чего-нибудь. Оба пожелали ещё кофе, и круасанов. Потом обсудили юбку и её содержимое сидевшей напротив девушки. Потом принесли заказ.
   А потом они сидели и долго смеялись над нелепыми стереотипами...
   Глава 5.
   - Привет, Кондратеныч! Чего делаешь?
   - Сейчас на Загородный повернул. Наташку отвожу. А что?
   - Да пообщаться надо.
   - Что-нибудь случилось?
   - Ничего... Через три часа встречаюсь с Аней.
   - Чего!!!!????
  
   Сашку я знал уже давно. За последние месяцы мы как-то случайно ещё и подружились. Общались обычно по пятницам, когда я, как всегда, опаздывал на первую пару - семинар по высшей математике. Кондратенко, как всегда стоял у входа в ФинЭк и, и, как всегда, хитро улыбался.
   По уже отработанной схеме, я делал вид, что его не замечаю и спешу на рандеву с наукой. После нескольких очень веских доводов, в стиле: "Всё равно уже опоздал" и "Да ну её на хрен, эту вышку. Кофе важнее!", я разворачивался, и, причитая, что такие, как он произошли не от обезьяны, а от облезлого питона, подсунувшего Еве яблочко, шёл в "Идеальную Чашку".
   Сидя за столиком и похлёбывая уже давно остывший кофе, мы обсуждали высокопарные темы любви, жизни и баб. Потом кто-нибудь кидал другому в рожу пакетик с сахаром. Пару раз в эту бойню мы умудрялись втянуть всех посетителей, включая безумно пафосных девушек, обсуждавших за соседним столиком последнюю коллекцию то ли Версачи, то ли Юдашкина. Судя по их турецким разляпистым штанишкам, понимали они в этом не больше, чем в синхрофазотроне Рабиндраната Тагора.
  
   Кто такая Аня Сашка знал великолепно. Лично, конечно, не довелось, но... Уши от этого имени уже начинали покрываться толстым слоем аллергической сыпи.
  
   - Так, умник! Ты где?
   - Там же, где и всегда.
   - Сиди спокойно, скоро буду.
  
   Как и было приказано, я спокойно сидел за столиком и рисовал какую-то ерунду в блокноте. На лице ещё с пятницы застыла улыбка девочки в каске, после неудачной экскурсии на стройку.
   В голове крутилась единственная фраза: "КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН!". Почему именно Карфаген и, вообще, при чём здесь Пунические войны, я не знал в упор. Просто... Просто Анька, за последние месяцы, действительно, стала моим Карфагеном, моей идеей-фикс, голубой мечтой, райским полисадником золотой долины. Я слепил себе идола, а, если быть точнее, идеал.
   Аня перестала быть просто девушкой со всеми вытекающими отсюда ПМС, молочницами, женскими потугами на логику и прочими третичными половыми признаками.
   Она стала ИДЕАЛОМ!!!!!
   Красивой картинкой в коморке Папы Карло...
   Я это понимал. А самое главное, понимал, что с этим надо было что-то делать.
   Идеал Должен Быть Рядом!!! Либо... должен быть разрушен.
  
   В кофейню вошла знакомая девчонка - одна из жертв наших с Конратенкой сахарных артобстрелов. Улыбнулась, красивым жестом поправила длинные волосы, скинула с плеча сумочку, села за мой столик, взяла из лежавшей на столе пачки сигарету, прикурила...
   - Привет, красавчик. Опять чего-то там строчишь?
   Я смотрел на неё, как в замедленном кино. Каждое движение было чётким и поставленным. Перед зеркалом репетировала, что ли?
   Она всегда поражала меня своей самоуверенностью и самовлюблённостью. Даже ухаживал за ней, слегка. Даже, слегка, успешно.
   А сейчас мне просто было смешно. Она была мне не нужна. Я сидел и убивал время до встречи с Аней. Я ждал Кондратенку. Я улыбался и говорил с ней на автопилоте, на том же автопилоте радостно приподнимал ей юбку, чтобы проверить красоту её чулок.
   Я вёл себя, как всегда, так как должен был себя вести, так чтобы никто не понял, что...
   КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН!
  
   Когда в проходе появилась немного перекачанная фигура Кондратенки, я, наконец-то, облегчённо вздохнул.
   Увидев меня с девушкой, он остановился и набрал меня по мобильнику.
   - Это и есть твоя Аня?
   - Упаси Боже. Сейчас подойду.
   Я улыбнулся девчонке, поцеловал её в щёчку и пошёл к выходу. Кондратенко уже ждал меня на улице.
   - Спасибо, что приехал. Для меня это было важно.
   - Да ладно. Зачем тогда друзья нужны?
   Он хлопнул меня по плечу.
   - В общем, поздравляю. Я знал, что так и будет.
   Я прикурил сигарету, выдохнул, посмотрел на большие смеющиеся облака, ухмыльнулся.
   - Что ж вы все такие умные, а я один такой дурак?
   - Просто, ты глупый, влюблённый и слишком много думаешь.
   - Чего-то вы заговариваетесь, молодой человек. Как я могу быть глупым, если слишком много думаю?
   -Думаешь ты о глупом.
   - Вполне может быть...
   Я сел на большой подоконник витрины и посмотрел на ботинки.
   - Я счастлив, Сашка. Просто счастлив. Я так устал бороться сам с собой. Устал думать и мучаться. Я люблю её. Мне понадобился год, а может, и вся моя малолетняя жизнь, чтобы понять это. Я долго шёл к НЕЙ. Она - моя мечта, моя дверь в новый мир. Я счастлив. Счастлив и ни о чём не жалею. Я буду с ней, а она будет со мной. И если я пришёл к этому таким путём, значит, так было надо.
   - А если, она не захочет вернуться?
   - ЗНАЧИТ, КАРФАГЕН БУДЕТ РАЗРУШЕН.
   - Чего?
   - Не важно... Так... мысли в слух.
   - Ну тогда, Аминь, дети мои.
  
   Мы проболтались с Кондратенкой часа два. Невский, Миллионная, маленькие улочки с маленькими каннальчиками и красивыми решётками, Мойка и Нева. Зашли в "Палитру" - место намеченной встречи - посмотрели меню, выбрали самый интимный столик и забронировали его на пять.
   В пять я должен был повернуть свою жизнь, вывернуть её вверх тормашками и радостно потрясти за пятки. Вокруг всё смеялось. Смеялось надо мной, над моей нерешительностью. Я гулял и смеялся вместе с ними.
   Мы трепались с Кондратенко на всё те же высокопарные темы. Только на этот раз, баб было всего две - моя и его. Жизнь рассматривалась в аспекте вечной борьбы привязанности и свободы, а любовь как главная движущая сила мира и катализатор саморазвития.
  
   На этом мы и разошлись. Сашка поехал по делам, а я остался ждать Аню возле "Палитры".
   В запасе было ещё минут пятнадцать, а мыслей на всю оставшуюся жизнь.
  
   Меня колбасило. Я стоял и не знал куда себя деть и чем себя занять. С каждой секундой приближалась встреча. Приближалась ОНА. Приближался конец. Конец меня такого, какой я есть.
   Всё. Я меняю себя. Не мобильник, не кассету в кинопрокате... Себя. И назад пути не будет.
  
   Я думал только о том, как бы мне поромантичнее предстать перед Аней. Я сел на корточки на каменный поребрик и опустил голову. Волосы, которые мне, наконец-то, удалось отрастить, не постригшись при первой же их попытке начать мне мешать, завесили лицо. Из-за них я почти ничего не видел, но поправлять не хотелось - так романтичнее. Да... всегда был позёром. А может, так сейчас было проще - думать о ерунде.
   Сидел я ещё минут десять. Разочек встал размять ноги и тут же вернулся в исходную позицию.
  
   А потом появилась ОНА.
  
   Она стояла и смотрела на меня. Я повернул голову и посмотрел ей в глаза, хрустнул коленями, когда вставал.
   Она была здесь, была всё той же. Невысокая, с меблированными волосами и мягким лицом... Немного потолстела правда.
   - Привет, Аньчик.
   - Привет, Гарик.
   Я прошёл вперёд и открыл ей дверь. Мы сели за столик и попросили меню. Я закурил и предложил сигарету ей.
   - Я бросила. Точнее, мне нельзя.
   - Почему?
   - А ты не заметил?
  
  
   И ТУТ МИР РУХНУЛ!!!
   Мир рухнул и провалился. Раз и всё. Большая зияющая каменными краями дыра. Даже пыли и дыма не было. Просто всё исчезло. Провалилось раньше, чем я успел это заметить и отскочить. Я стоял и не падал. Я завис где-то посередине. Ни там, ни здесь. Снизу пропасть, сверху пусто. А я посередине.
   Может я умер?
   Нет. Это было бы слишком просто и занудно. Вот так вот просто взять и умереть. Как бы то ни звучало банально, мне нужно было пройти всё до конца. Мне нужно было полностью ощутить весь этот мрак. Всю темноту провала, всю скорость падения и тишину бездны.
   Она была беременна. Маленькая жизнь, которую породил не Я. Ребёнок, которого она носила для другого. Моя женщина, чужой ребёнок.
   Издёвка судьбы - Начало одной жизни было концом моей.
   Свет рожденья - Тьма конца.
   СТОП!!! Стойте!!! Люди! Звери!!! Кто вы?!!!
   Остановитесь!!! Так не бывает!
   ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ, а не сериал, про Просто Марию!!!
   Так не бывает и не должно быть!!! Я положил всё, что у меня было на этот грёбанный алтарь, я тянулся к ручке этой двери, растягивая сухожилия и ломая кости, я вложил в эти акции всё до последнего дранного носка, найденного в пыли под кроватью!!!
   Я открыл дверь, заранее взорвав все мосты к отступлению и спокойной старой жизни. Я стоял перед глухой непробиваемой стеной.
  
   Нет. Сидел. И говорил.
   Разговаривал. Вёл диалог, как будто ничего не случилось, и я даже не заметил, что уже мёртв.
   Я слишком многое пропустил. Я слишком долго не был рядом, когда это было нужно.
  
   А теперь?
  
   - Ань, а если бы не было ребёнка и отца... Ты бы ко мне вернулась?
   - Я возвращалась к тебе дважды...
   - А сейчас?
   - И сейчас... - она отвела взгляд, вынула из пачки сигарету, повертела её между пальцами, зажала своим фирменным способом между средним и безымянным, - И сейчас вернулась бы.
  
  

СКАЗКА О МАЛЕНЬКОМ МАЛЬЧИКЕ

  
   Жил был на свете Маленький мальчик. Он читал добрые книжки и смотрел мультики про кота Леопольда, завещавшего всем хорошим советским детям жить дружно. Мальчик любил дружить и общаться, удивлял взрослых дядь и тёть своёй детской смышленостью и проблесками наивного интеллекта.
   А ещё у Маленького мальчика были родители. Мама и Папа. Папа всегда работал, а Мама учила мальчика ни с кем не ссориться и всем уступать. Иногда, Папа пытался учить его другому... но он всегда работал, а значит и редко учил.
   Родители гордились мальчиком, и мальчик это знал. Ему и самому нравилось быть умненьким, быть не таким, как все.
   А ещё в этом мире были ВСЕ. Были другие мальчики и девочки, которым не нравился умный мальчик, который был не таким, как они.
   Мальчик писал стихи и рассказы, а другие дети над ним смеялись - они смотрели телевизор и играли в трансформеров. Мальчик улыбался и хорошо учился, а они считали его выскочкой и зазнайкой.
   А ещё мальчик не умел драться. Его ведь учили жить дружно и всем уступать.
   Другие дети это поняли и стали его обижать. Это ведь так просто - уничтожать то, чего не понимаешь.
   Вот так мальчик и стал изгоем. Над ним смеялись и издевались. Многие из тех, кто издевался и смеялся, даже дружили с мальчиком, но делали это тихо и со стеснением - стыдно же дружить с изгоем.
  
   Маленький мальчик рос. Росли и те, кто его обижал.
   Мальчик пытался стать таким, как все. Забросил свои стихи и рассказы, пошёл заниматься спортом и скоро стал одним из самых сильных в классе. Но и над этим смеялись другие дети. Мальчик подтягивался одиннадцать раз и бегал быстрее всех, а на перемене, подтянувшийся три раза одноклассник заталкивал его в угол и пинал ногами портфель.
   Все понимали, что мальчик боится. Мальчик тоже это понимал, а сделать ничего не мог.
  
   Скоро мальчику стали нравиться девочки. Они были большими и красивыми. Но им нравились другие мальчики - те, которые его обижали, а потом с ним дружили. И тогда мальчик понял - если ты нравишься девчонкам - ты крутой и сильный. Количество очарованных тобой девушек стало для мальчика главным показателем силы.
   А мальчик так хотел быть сильным!!! И он им был. Где-то глубоко внутри его жила эта сила. Только выйти на свежий воздух боялась как-то. Всё равно, никто не поймёт.
  
   Ушёл мальчик, уже не маленький, но ещё и не большой в другую школу, где никто не знал ни его, ни его слабости. Пришёл мальчик и сказал новым мальчикам и девочкам: "Я - сильный"... Они не знали, что мальчик слабый и поверили ему. Мальчик тоже пытался поверить.
   Больше всего на свете Он боялся, что кто-нибудь узнает его тайну и всё будет, как раньше.
  
   У мальчика появился друг. Первый и настоящий. Мальчик учил друга быть умным, а друг мальчика - смелым.
   И вот однажды, сидя в парке на лавочке, мальчик рассказал другу свою тайну. Рассказал как был слабым и всех боялся, как терпел обиды и молча глотал слёзы бессилия что-либо изменить.
   Тогда друг встал, посмотрел на мальчика и сказал:
   - Я не верю, что это был ты.
   - Прости, но это был я, - ответил мальчик.
   - Тогда, сейчас мы поедем в твою школу и пойдём в твой класс. И если хоть один урод скажет тебе хоть одно плохое слово, ты развернёшься и дашь ему в рожу. А если не дашь, я дам в рожу тебе.
   И они поехали в ту школу и пришли к старым одноклассникам мальчика. Но никто из них не сказал ему ничего плохого, потому что увидели они, что он стал другим. Стал сильным. Стал сильным сердцем.
   И почувствовал тогда мальчик, что он может больше не прятать себя. Понял, что быть самим собой и не таким, как все - самое сложное, но и самое приятное.
   Он получил Силу и стала она для него самым святым и ценным. Стала самым важным и необходимым.
   Он помнил, что женщинам нравятся сильные, и было у него много женщин. Но ни одну не подпускал он глубоко в сердце, боясь, что заберут они Силу.
   Он долго искал ЕЁ. Он долго за неё боролся и не хотел отступать от неё. Он был фараоном. Либо фараон прав, либо смотри пункт первый.
  
   А сейчас я сидел в кафе рядом со своей НЕ своей девушкой и готов был заплакать. А ещё проклинал эту Силу, из-за которой лишился всего.
  
   Мы просидели с Аней в кафе ещё пол часа. Съели по салатику, она выпила чая, а я глинтвейна. Опять были ни к чему не обязывающие размеренные разговоры, диалоги глазами и вопли внутри. Пару раз я срывался и вспоминал о реальной цели встречи.
   Потом ей позвонил отец ребёнка, он же будущий муж и её настоящее всё.
   Я рассчитался с официантом, мы встали и пошли. Я хотел её проводить - она отказалась - зачем мне видеть его, а ему меня. Спорить сил уже не было. Мы дошли до Невского. Я повернул направо, она налево. Остановился, проводил её взглядом, закурил.
   Я курил, мир ходил ходуном, в ушах ещё свистел ветер падения.
   А потом всё смолкло. Ни шума, ни мыслей, ни людей вокруг. Нет... Конечно, они были - куда ж они денутся! Просто всё вокруг стало фоном, сплошным потоком декораций, сценкой из немого кино. Странно... Немые фильмы были черно-белыми, а тут от красок рябило в глазах.
   Да и вообще, всё это напоминало нелепую затянувшуюся мелодраму, где все обливаются слёзами сострадания, а в конце рыдают от счастья при виде смазливого Хэппи-Энда. А сейчас шла банальнейшая сцена расставания. Она налево, он направо. Все страдают и сходят с ума. Он или она не выдерживают, оборачиваются, кидаются друг другу на шею и живут долго и счастливо.
   Она обернулась. Но не побежала - мешал живот и ждал будущий отец. Я развернулся и зашёл в "Идеальную Чашку".
   Впереди меня ждали возвращение домой и разговор с родителями, бессмертная фраза моей мамы: "Ты, конечно, идиот. Но если хочешь - женись. Мы поймём и поможем", разговоры с друзьями, Пашкино: "Ну ты попал!", Кондратенковское: "Ну что я могу сказать... Держись, парень, держись!". Были скуренные пачки, бутылки пива, чашки кофе и попытки встретиться с Аней. Была и встреча, когда я сидел и пытался выдавить из себя: "Выходи за меня замуж. Ты будешь моей женой, а девочка - моей дочкой". Выдавить я так и не смог. Герой не был достоин Хэппи-Энда, оправдывая это тем, что не вправе ломать жизнь людям и лишать отца ребёнка.
  
   Но всё это было потом. Сейчас я сидел за дальним столиком курящего зала "Идеальной Чашки". Кофе на столе, истлевшая сигарета в пепельнице.
   Я сидел, завесив лицо волосами, и плакал. Я сидел и утирал прорвавшиеся слёзы бессилия. Я снова был слаб. Слаб из-за своей с годами и боем добытой Силы.
   Корабль разбился о рифы, команда сбежала. Капитану было пора умирать.
   ГЛАВА 6.
  
   Стрэндж взял новую бутылку пива из ящика, стоящего в углу комнаты, и аккуратно, насколько это позволяло выпитое до этого, открыл её зажигалкой, валявшейся на столе.
   Из смежной комнаты доносились радостные вопли, смех и повизгивание девчонок - там смотрели очередной ужастик про американских тинэйджеров, решивших поиграться с найденными в старых тряпках чьей-то давно сгнившей бабушки заклинаниями. Вполне вероятно, что сюжет был ещё более интригующим - сути это не меняло.
   Кто-то позвал его смотреть фильм. Стрэндж зашёл в комнату и понял, что места ему здесь уже явно не хватит. Вариант расположиться на чей-нибудь голове, был отвергнут сразу. Не хотелось.
   В квартире было куча народу, которого он либо не знал, либо знал, но от этого они не становились ему хоть как-то ближе.
   Взяв сигареты, он вышел в коридор и пошёл на кухню - единственный островок спокойствия, откуда, почему-то не доносилось ни одного крика, разговора или просто шума.
   Оказалось, на кухне тоже кто-то был.
   Невысокий, с коротко стриженой головой и большими тараканами, вытатуированными по всей руке. Тараканы разных размеров бегали по ней с весьма довольным видом и были однозначно заняты чем-то серьёзным. Человек сидел и курил. Один. Со своими тараканами.
   Назад отступать было некуда - в остальной части квартиры народа было намного больше.
   Человек с тараканами посмотрел на Стрэнджа.
   - А ты почему не со всеми?
   - Голова чего-то заболела. Да и не люблю я эти тупые ужастики.
   Только сейчас Стрэндж заметил, что, несмотря на весь свой эксцентричный вид, мужчина был существенно старше всех собравшихся на внезапно организованном праздновании дня рождения, которое, как выяснилось, ещё и было почти пол года назад.
   Стрэндж сел на стул и глотнул пива.
   - Кстати. А мы ведь не знакомы. Я - Стрэндж.
   - Я узнал, - он покрутил в руках сигарету, осторожно стряхнул пепел в стоящую на столе грязную тарелку, - Точнее понял.
   Стрэндж ещё раз внимательно окинул взглядом собеседника и слегка усмехнулся. Тараканы видимо бегали не только на руке...
   - Приятно, когда тебя понимают. И как же ты понял?
   - Просто ты должен был сюда войти. Вот так.
   Человек пристально посмотрел на него. Глаза встретились.
   - Просто настало время тебе пообщаться и со мной. Или ты думал, что уже увидел и услышал всё?
   - Но... - Стрэндж не был готов ни к разговору, ни ко встрече. Он привык искать знания и носителей сам. Теперь же нашли его. Хуже всего, было осознание того, что он созрел для этого разговора.
  
  
  -- Скажи мне Упавший человек, почему ты упал?
  -- Я долго шёл своим путём и искал ответы. Невозможно всё время ехать по хай-вэю. Рано или поздно с него тоже съезжают.
  -- Ты устал искать? Или тебе просто не хватило силы?
  -- Неужели ты думаешь, что дело только в ней?
  -- И в ней. И в точке её приложения.
  -- Ты мыслишь в правильную сторону. Попробуй развить эту идею сам.
  -- Мы ищем, а значит идём дорогой поиска, следуя найдённым подсказкам и ключам. Каждый раз мы выбираем куда нам идти дальше. А значит, прикладываем нашу силу в эту сторону.
  -- Мы не просто выбираем направление каждый раз. Каждый шаг - это путь в какую-либо сторону. Сделав его, мы уже идём по той, а не по другой дороге. Вариантов попасть туда, куда бы мы вышли другой, уже мало.
  -- Но ведь это и есть наш путь. Наш и только наш. В этом и есть Выбор.
  -- А ты всегда можешь быть уверен, что сделал верный? Ты можешь ошибиться и пойти дальше. Ты можешь даже дойти почти до конца, пока не поймёшь, что ошибся.
  -- Ты выбрал не тот путь?
  -- Да. И понял это слишком поздно. Я мчался вперёд к свой цели, открывая дверь за дверью, пролетая их так, что не замечал ни ответвлений, ни вариантов. Я видел цель и чувствовал её всем нутром. Открыв очередную дверь, я не увидел ничего.
  -- Как это?
  -- Ты стоял когда-нибудь перед глухой стеной в глухом коридоре?
  -- Да.
  -- Значит, ты понимаешь меня. Я был шариком в игрушечной лабиринте, загнанным в тупик. Всё то, к чему я стремился и чем жил оказалось тупиком.
  -- Ты решил вернуться?
  -- Не торопись. Скажи теперь и ты мне, Стрэндж, КТО ТЫ?
  -- Я - человек, который ищет себя и знания, которые помогают мне в этом.
  -- Значит, знания, которые ты находишь, становятся частью тебя?
  -- Они становятся моим пониманием мира, в котором я живу, а значит и меня, как части этого мира.
  -- Каждая комната - это знание. Знание, которое ты находишь и впускаешь в себя, делая его своей частью. Вернуться на комнату назад - значит отказаться от части себя. Осознать, что ты выбрал неправильный путь - значит понять, что весь ты - это ошибка. Всё то к чему ты шёл, к чему ты стремился и впитывал в себя - это ложный выбор. И исправить уже нельзя ничего.
  -- И что же делать тогда?
  -- Когда что-то нельзя починить, это что-то надо менять. Чтобы сменить себя, надо вернуться туда, откуда ты начал. Надо отказаться от всего, что было тобой.
  -- Ты упал?
  -- Я вернулся назад, на исходную. Я не шёл, я именно падал, отбрасывая всё, чего достиг, потому, что достиг не того. Я съехал с хай-вэя, который вёл в никуда.
  -- И что теперь? Ты вернулся на исходную. Ты сказал, что всё похоже на игрушечный лабиринт. Но ведь в нём, ошибившись, можно начать с начала, обладая знаниями, хотя бы об одном неправильном пути, а значит и увеличив шансы на успех.
  -- А разве я говорю, что я собираюсь бросить игру? Отказавшись от того, к чему шёл и, поняв свои ошибки, я пойду снова. Но уже зная больше о том, чего я хочу. А самое главное - зная чего не хочу и, понимая ценность КАЖДОГО ВЫБОРА.
  -- Значит, падение - не конец?
  -- Падение - это конец. Но если ты можешь подняться и снова идти, осознать ошибки и выбрать верную дорогу - ты становишься сильнее. Познав поражение, мы начинаем понимать мир объёмнее, разглядывая его со всех сторон и заглядывая вперёд, задумываясь над большим количеством вариантов последствий.
  -- Но ведь если всё время думать о последствиях, можно никогда не решиться на шаг.
  -- Нет. Увидев бездну, ты никогда не захочешь к ней вернуться. А значит, будешь идти. Потому, что, только двигаясь вперёд, можно не упасть назад.
  -- Значит, тобой уже двигает не стремление к знаниям и поиску, а страх.
  -- Сила - это и есть одно из проявлений страха. Направляя его на бездействие, мы получаем слабость. Действуя же, мы обретаем силу. Но ещё более обдуманную, а значит и более претендующую на право быть верной. А ещё мы получаем понимание того, что жизнь намного объёмнее простой гонки наверх. Мир и пути безграничны, как и мы сами. Простая истина, которую знают все, но лишь единицы видят это и чувствуют...
  -- Так что же ты будешь делать дальше, Упавший человек?
  -- Я уже выбрал свой путь. Я буду долго сидеть над картой в своей машине и найду нужный мне хай-вэй. Важно другое.
   Что будешь делать ты?
  
  
   Стрэндж посмотрел на Упавшего человека, молча встал, вышел в коридор, нашёл в общей свалке свою куртку и ушёл, ни с кем не попрощавшись.
   Больше здесь ему было делать нечего.
   Глава 7.
  
   Когда истлела сигарета, был допит одним глотком заледеневший кофе, смазаны кулаком слёзы и сказаны все слова, я снова остался один.
   Один. Маленький и голый. Как кочерыжка - и вроде бы, ты ещё чувствуешь себя капустой, а с другой стороны отчётливо понимаешь, что листья ободрали, тебя всего обскоблили, и положили в вазочку, чтобы кто-нибудь тебя съел. Засунул почти целиком в рот и съел. Даже не затрудняясь, чтобы пошире раскрыть этот самый рот, ведь на тебе нет ничего - листья уже постругали в салат или кинули в суп. Ты лежишь в вазочке и понимаешь, что ты - это ты. Но без листьев ты - никто, маленький и голый. А листья были твоей силой.
   В тот момент, когда я понял, что назад пути нет, и я потерял Её навсегда, я сам проклял то, что было моим оплотом.
   "Строили, мы строили и, наконец, построили"...
   Пройдя длинный путь от Маленького мальчика, до Большого Гарика, я строил себя, стараясь как можно дальше и глубже в прошлом оставить всё то, что было моей жизнью. Я старался строить всё наоборот, исходя не из того, чего бы мне хотелось видеть в себе, а из того, что мне НЕ хотелось видеть.
   Мне не хотелось ни перед кем унижаться - я стал самовлюблённым и бескомпромиссным.
   Мне не хотелось быть слабым - я стал сильным и даже жестоким.
   Мне не хотелось скрывать своё мнение - я стал давить им людей, не прислушиваясь ни к кому и высмеивая всё, что отличалось от моих взглядов.
   Мне не хотелось быть слабым в глазах женщин - я имел много женщин, не чаявших во мне души ... Имел их, но не Её.
   Именно из-за Неё, я и столкнул лбами Маленького мальчика, загнанного вглубь под толстый слой масок и тупорылой силы и эту самую силу. Ему хотелось одну единственную, пусть даже ценой компромиссов и постоянной борьбы, а ей, силе, нужны были только подтверждения её могущества.
   Только сейчас мне удалось понять то, на что мне периодически указывали люди - Я живу не собой, а тем собой, которого хочу видеть.
   Фараон прав. Если фараон не прав, смотри пункт первый...
   Фараон поскользнулся и упал в не заделанную яму во дворе своего недостроенного дворца. И сказать, что не прав не может, и понятно, что сделал ерунду...
  
   Обдумывая всё это, я вспомнил про свои теории революции, творившейся не на площадях и закоулках, а в моём собственном мозге. После недолгих раздумий, и секундного анализа, я пришёл к выводу, за который бы получил твёрдое "Неудовлетворительно", а если проще, парашу, на любом экзамене по истории.
   Революция - это та же самая эволюция, только более быстрая, и поэтому такая болезненная. Эволюция действует последовательно и планомерно, приспосабливая живые организмы к окружающей среде, убирая нежизнеспособных, и превознося случайно оказавшихся более конформистки настроенными. Революция же меняет всё сразу, не затягивая время и не оставляя изменения на волю случая и провидения. Но делает это только тогда, когда уже созрела потребность, и ждать эволюцию сил уже нет
   Но, не смотря на эти глобальные различия, у них есть и одна, самая важная, общая черта. Меняя объект, они не меняют его целиком и полностью. Объект остаётся самим собой, просто более модернизованным и совершенным. Но остаётся собой...
   Динозавры, став ящерицами, всё равно остались серо-зелёными пресмыкающимися, Франция после почти поголовной гильотинизации всей страны всё равно осталась Францией, и даже Российская Империя, став СССР, всё равно была Россией.
  
   Со мной же явно творилось что-то другое...
   Я упал. В один миг я отказался от того, что когда-то было мною. От того, что я так долго в себе пестовал и лелеял. Я оказался наедине с тем, что осталось от меня прежнего и тем, что у меня было до того как я начал себя строить. Когда-то Маленький мальчик стал фундаментом для строительства большого города. Этот город разрушили, истребив всех жителей и оставив жалкие руины. Руины заметались песками и ждали, что их найдёт другой народ и построит на них новый более сильный и умный город, который не отдастся никому, потому, что будет прозорливее. Но это уже должен был быть совсем другой город. Руины опытнее фундамента, а новые строители слишком хорошо изучили ошибки предшественников.
   Революции изменяют старое. Я же собирался строить себя заново. Вопрос стоял только за концепциями, чертежами, а самое главное, силами на их реализацию...
  
   При всём при этом я продолжал жить! Серьёзно!!! Я ел, пил, справлял естественные потребности организма и даже те из них, что относятся к потребностям более высоких ступенек пирамиды учёного с забавной для русского человека фамилией Маслоу...
   Из-за бесконечных посиделок с Кондратенко в "Идеальной чашке" во время лекций и семинаров по занимательнейшему курсу высшей математики, я чуть не вылетел из универа. С бешенными глазами и с зачёткой, где для полного счастья не хватало только одной маленькой строчки в списке зачётов, я носился из одного кабинета в другой, из деканата на кафедру и обратно, приставал ко всем знакомым и не знакомым людям, в попытке хоть как-то ЭТО пересдать.
   Ночи делились на три неравноценные части:
      -- Изучение теорий игр, транспортных задач и прочих серьёзнейших воплощений Высшей математики и попытки их приложения к решению заданий, носивших явно садистский характер, по причине своей многогранности и непознаваемости.
      -- Попытки заснуть, перемежающиеся размышлениями об Ане, что окончательно сбивало с толку.
      -- СОН.
   Обычно эти три части соотносились между собой в отношении примерно 10/ 8/ 1.
   Видимо, эти сравнения и подсчёты были следствием математизации меня с ног до головы, но суть была очевидна - на сон времени не оставалось вообще!!! Днём же мне не хватало времени на еду, а вечерами, когда я до неё, всё-таки, добирался, на её степенное и аккуратное поглощение, что приводило к получасовому лежанию на диване с воплями о том, что я сейчас лопну.
   Такой режим, больше походивший на проверку бренной плоти на прочность, в конечном итоге, привёл к единственному положительному для меня исходу - вторая часть, обязательной программы моей ночи стала постепенно уступать место третьей по одной невероятно простой причине - Вырубался!!!
   Сдать Вышку (как же это сленговое выражение отражало действительность) мне так и не удалось, по крайней мере, в июне. Сессия, путём различных финансовых махинаций была перенесена на осень, а если быть точнее, на конец лета. Я получил отсрочку. Я получил возможность, хотя бы ненадолго забыть об ужасе последнего месяца и, по крайней мере, выспаться. Бренная плоть была вознаграждена за свою стойкость регулярным питанием, уменьшением доз никотина и кофеина и успокоением нервов.
   Единственным кто так и не получил отпуска и отдыха - был мой мозг. Правда, теперь он мог заниматься только одним вопросом и делать это планомерно, без постоянных ограничений по времени и силам.
   Вглядываясь с высоты прошедшего времени, я даже, отчасти, благодарен госпоже Лицкевич (эта фамилия достойна того, чтобы быть увековеченной) за те мучения, через которые она заставила меня пройти. Мало того, что это научило меня задумываться о последствиях неправильного распределения времени и раздолбайского отношения к учёбе, благодаря ей, я получил объективную и неоспоримую причину меньше думать об Ане и о самом себе со всеми своими падениями и тотальными изменениями. Думать о них серьёзно я начал позже, тогда, когда первичная боль уже начинала становиться не такой острой и у меня появилась возможность хоть что-то анализировать, а не просто ныть.
   Я начал гулять. Просто вставать с утра, запихивать в рюкзак свитер, вставлять наушники в уши и идти шляться по улицам города.
   Я гулял. Центр Питера со всеми его закоулками Фонтанки, Манежной площадью, Иссакием, Большими и Малыми Морскими, Михайловскими Дворцами и Замками, Марсовым полем, набережными, Дворцовой площадью, Васильевским островом и Петроградкой. Я бродил по улицам, где когда-то гулял с Аней, слушал музыку, сидел в кафе, смотрел на людей, общался с новыми случайными знакомыми, думал и приводил мозги в порядок. Периодически я просто растворялся во всей окружающей меня красоте, солнце, облаках, дождях и небе, заставляя себя не вспоминать ни о Ней, ни о чём-либо, вообще. А самое главное, в эти моменты, я начал заново учиться улыбаться от души.
  
   - А почему ты один? - спросила девушка, сидевшая рядом со мной на лавочке на площади Искусств. Я только что дал ей прикурить. Она сидела с подругой, а я со всем городом.
   - Просто захотелось погулять, подышать свежим загаженным Питерским воздухом, - я повернулся к ней и улыбнулся яркими от солнца почти голубыми глазами.
   - У тебя что, нет друзей? - на её лице выражалось забавное сочетание озабоченности чьим-то горем, положенное поверх счастливой улыбки и полной беззаботности.
   Я по-доброму усмехнулся, слегка опустил глаза и снова посмотрел на неё.
   - Я похож на человека, у которого нет друзей?
   - Да вроде бы, нет...
   - Просто иногда нужно побыть и одному. Просто побродить и подумать. Отдохнуть ото всех.
   - Странный ты какой-то...., - она посмотрела на меня с лёгким недоверием. Так смотрят на щенка, который впервые был замечен за разгрызанием абсолютно никому уже не нужной тапки. И ругаться не на что, и боишься, что следующей жертвой могут стать новые ботинки.
   - Странным тоже полезно иногда быть. Помогает...
   Она так и не поняла того, что я хотел ей этим сказать, а мне было лениво ей растолковывать. А может быть, просто не хотелось давить своим мнением...
  
   Во время очередной прогулки я вспомнил про свою любимую крышу, обнаруженную абсолютно случайно в поисках пристанища для студенческой любви. Всегда открытый абсолютно чистый и никем не заселённый чердак. С крыши открывался сумасшедший вид на город. Город такой, каким я его всегда чувствовал и видел. Большие красивые блестящие фасады, разбитые внутренние дворы с облупившейся штукатуркой девятнадцатого века, бесконечное небо и купола церквей с четырех сторон, блестящие на летнем солнце.
   Я сидел на крыше, курил, пил фанту и смотрел по сторонам.
   В своё время, мне очень повезло с учителями по истории. Первая из них, систематически ставившая мне четвёрки, тройки и даже двойки, научила меня понимать старейшую из наук. Для неокрепшего детского мировоззрения было шоком осознать всю необъяснимую логику и запрограммированность развития человечества, вне зависимости от времени и эпохи. Оказывалось, что оно движется по спирали, повторяясь на каждом новом этапе. Отличия проявлялись лишь в технологиях, масштабах и изощрённости. Из этого было вынесено важное рациональное зерно - можно не помнить имён и дат, можно даже не знать самих событий, но если ты имеешь общее представление о прошлом и особенностях региона, понимаешь тенденции того периода, - ты можешь всё предсказать. Предсказать то, что уже произошло, а, следовательно, правильность твоего прогноза проверяется на месте по глазам экзаменатора и оценке в дневнике или зачётке.
   Следующим учителем был уже мужчина. И то, что рассказывал он, наверное, не производило особого впечатления на одноклассников, но очень благодатно упало на мою подготовленную почву. Он научил меня смотреть на историю объёмно. Я увидел в ней не только пугающую формальную закономерность и логичность, но и всю глубину восприятия каждого отдельного эпизода. Одно и то же событие могло иметь огромное количество трактовок, каждая из которых не просто имеет право быть, но и отражается на последующих витках развития. Именно они и определяют те самые особенности в технологиях, масштабах и изощрённости, которые раньше воспринимались как дань моде и эпохам.
   А ещё я научился сопоставлять... Самое забавное, что зачастую сопоставлялись вещи, казавшиеся несопоставимыми. Именно тогда и рождались гениальные идеи, которые мало кто понимал, но казавшиеся мне до безумия естественными и простыми.
  
   Одна из таких идей и блуждала сейчас где-то в моём покорёженном сознании.
   Большие и могущественные государства, эти машины, узаконившие права на управление, угнетение и насилие над огромными массами людей, имеют те же законы развития и правила существования, что и сами люди, взятые по отдельности.
   Такое умозаключение было сделано на основании простого сравнения. Сравнения по одному признаку - гармонии с миром.
   Все страны, развиваясь наперекор вехам, эпохам, катаклизмам и соседям, мечтающим урвать себе кусок побольше, на начальном этапе воевали со всеми, кто только осмеливался им чем-то не угодить. Если менеджмент на полях военных действий был хотя бы чуть-чуть прозорливее оппонентов, а высшее руководство не погрязало в оргиях и стратегических планах о внеземном могуществе без какого-либо намёка на конструктивизм, страна развивалась дальше, набирая в свою кредитную историю славные победы и силы для дальнейших свершений. Вот так, шаг за шагом, они и поднимались, или опускались по ступенькам могущества, пока не нарывались на один маленький, но очень важный вопрос - А дальше то что?
   Когда-то Рим, большой и сильный, посмотрел по сторонам, почесал затылок, расположенный где-то между Капитолием, Колизеем и Императорским дворцом, и понял, что воевать то больше не с кем, завоёвывать нечего и впереди только Атланты, которые явно не поймут, если их попросят подвинуться подальше от стратегических границ.
   Вот тогда то и встал этот подкравшийся вопрос. Страна не умела не воевать и не пьянствовать во дворцах. А если главное развлечение всех поколений гордых Романцев закончилось, надо было развлекать себя по-другому.
   За всю свою историю, страна так и не научилась жить в гармонии с миром, отстаивать свои интересы, но и не мешать другим делать то же самое. Учиться этому она не собиралась - зачем, когда ты и так круче всех. Зачем прислушиваться к тем, кто и так зажат железной пяткой. Именно за эту пятку и был, видимо, проведён бросок-переворот за пределы исторического ринга. От Рима не осталось ничего, кроме раздолбанных статуй, когда-то радостно вывезенных из такой же поникшей Греции...
   Потом были Священные Империи варваров и прочие забавные приемники былого могущества. Все они заканчивали тем же - пятка уставала, мир шёл дальше, они отмирали как рудименты былых эпох и свершений.
  
   - А дальше то что?
   Любая пружина, даже самая слабая, если её долго и упорно сжимать, рано или поздно при малейшем ослаблении силы действия, отвечает могучей силой противодействия. Рим не знал теории этого закона. А многие до сих пор не догадываются о его практическом применении на макроэкономическом и геополитическом уровнях. Человеку, почему-то, не свойственно задумываться о последствиях, когда и так всё хорошо. Зачем?
   Рано или поздно прямая тупая сила изматывает самого носителя, даёт трещину, наталкиваясь на что-то непреодолимое, и ... рассыпается. Имевший всё, в один момент вылетает на обочину всех хай-вэев, не понимая как же его так занесло.
   Самое забавное, что это практически неизбежно - думать заранее сложно, предсказывать - ещё сложнее. Единственное что остаётся павшим владыкам - пересматривать и себя, и своё место в огромной системе мировых координат, либо - умирать.
  
   Вот тут то и вылезает та самая гармония. Умение быть сильным, уважая силу других, желание смотреть на мир не только через собственную призму Своих желаний и стремлений, а чувствовать его в целом. Безумная подборка маленьких и больших шариков, существующих вместе, натыкающихся, разлетающихся, объединяющихся, разбивающихся. Каждый из них живёт своей внутренней жизнью, выбирает себе роли и траектории движения. Но, только осознавая, что он часть чего-то целого, шарик может идти своим маршрутом, следуя своим целям. Тех, кто прёт грудью на амбразуру даже бронежилет спасает редко.
  
   Я сидел на крыше, пил фанту, курил и смотрел на темнеющий город. Он хотел спать, а я не хотел уходить отсюда. Я смотрел на небо и крыши, бегущих людей и прячущееся солнце.
   Я знал, что во всём виноват сам. Я знал, что сам допустил все возможные ошибки и промахи.
   Но только сейчас я понял, что имел на это право. Это был мой путь, не пройти который я просто не мог.
   Сила - Слабость - Падение - Гармония.
   Я ненавидел этот мир, заставивший меня идти этой дорогой, заставивший меня познать и боль, и упрямство, и раскаяние.
   Но сейчас я стоял на крыше, тушил окурок, убирал пустую бутылку в рюкзак и смотрел ему в лицо.
   Мы оба были правы: И я, и ОН. Только он был древнее и мудрее, и именно он научил меня тому, что я сейчас познал.
  
   Я вышел на улицу и посмотрел на бегущих вокруг людей. Также горели огни витрин, ездили машины и светили фонари. Мир не изменился. Изменилось моё отношение к нему. Мне было всё так же больно, но я простил Его. Я понял то, чему Он так старался меня научить.
   Я стоял.
   Я курил.
   Мне было больно.
   Мне было хорошо.
   Я не знал куда идти дальше, но я был уверен, что мне есть куда идти.
   Я вышел из Универа и застегнул куртку. Холодно, блин! В лицо летел мерзкий снег, а под ногами хлюпали лужи. Я окрикнул знакомого парня, подошёл к нему, мы сняли перчатки и поздоровались
   - Ну как тебе Новый Год?
   Он тихо засмеялся, натянул перчатку и шмыгнул простывшим носом.
   - Э....э... Хороводы водить в ластах будем!
   - Ага, а дед мороз придёт в нарядном гидрокостюме со снегуркой в меховом купальнике!
  
   Прошло пол года.
   Может быть, стоило описать и их. Мне кажется, что это было бы лишним. Много событий, мыслей и эпизодов, не имеющих отношения к тому, о чём была речь.
   Всё это время я искал свою гармонию. Искал и строил свой новый домик по лучшим стандартам мировой передовой дизайнерской мысли.
   А ещё пару раз встречался с Аней.
   Странные встречи. Что-то среднее между попыткой построить дружбу, разобраться в прошлом и проверками себя на прочность.
   Она постепенно становилась настоящей взрослой женщиной с семьёй, ребёнком, мужем и проблемами. Я, наверное, всё ещё оставался для неё символом чего-то ушедшего, а она для меня символом потерянного. Обычно эти разговоры заканчивались для меня одиноким алкоголем дома и мыслями о том, что жить намного важнее, чем вспоминать.
   Нет. Боль не становилась меньше. Она стала другой. А, самое главное, ненужной.
   Всю жизнь, не признавая фатализма, я понял, что иногда и ему стоит давать немного свободного простора, хотя бы в вопросах чувств.
   Эта книга была дописана, а создание сиквела грозило смертью легенды.
   Ошибки порождают знания.
  
   Я опустил глаза, подпёр лоб рукой и увидел её. Тёмно-синее пальто, растрёпанные на ветру мелированные волосы, светящееся улыбкой лицо. Мы стояли рядом с входом в Эрмитаж напротив набережной. Мы курили и обсуждали Энди Уорхолла.
   Я поднял глаза. По Муз-ТВ Шнур просился в небо. Я протянул руку к маминой пачке и достал сигарету, прикурил.
   Вордовский файл создался парой щелчков мыши и впустил в себя всё.
   Всё, чтобы ошибки были поняты. Мир сделал свой виток. Спираль замкнулась в кольцо.
   Я разрешил себе ЖИТЬ.
   Глава 8.
  
   Он был уже не молод. Стандартная формулировка для человека, годящегося нам в отцы, но упорно не желающих в этом признаваться. Отпираться тоже было бессмысленно, ведь, именно, отец Стрэнджа их и познакомил - друг детства.
   Наверное, в этом и кроется суть родителей, если, конечно, они любят и умеют справляться с взятыми на себя функциями по направлению чад своих на путь праведный и полезный, - подсказывать то, что те не могут или не хотят понять и найти.
   Отец ничего не объяснял - просто сын был взят, чтобы похвастаться умным отпрыском перед компанией таких же, как он: умудрённых сединами и нажитым имуществом. Где-то за всем этим прятался ещё и опыт лет... Но дети же всегда умнее. Как им кажется.
   Друг отца стоял перед большим сервантом и доставал спрятанные в нём сокровища - потёртую бутылку коньяка странной формы и два хрустальных бокала.
   - Я его из Франции привёз лет десять назад. Приплюсуем к этому ещё те пятнадцать лет, которые он промариновался в бочке семейных подвалов лягушатников... Настоящий напиток истинных мужчин, - он улыбнулся мягкой улыбкой слегка морщинистых губ, спрятанных под аккуратной короткой седоватой бородкой, - Будешь?
   Несмотря на случающиеся иногда дружеские пьянки, Стрэндж никогда не любил пить - алкоголь был просто данью кем-то заведённой традиции, поддерживать которую было просто необходимо. Но сейчас был другой случай и совсем другой алкоголь. К тому же, друг отца...
   - От такого угощения, я думаю, мало кто отказывался, - он присел в большое удобное кресло с резными деревянными подлокотниками.
   - Мало кто... Только я его никому до этого и не предлагал, - он расшевелил пальцами пробку и вытащил её. Бутылка, действительно, была полной. - Надеюсь, я не ошибаюсь, открывая её сейчас.
   Он подошёл к столу, поставил бокалы, налил в них коньяк и протянул один из них Стрэнджу.
   - Ошибаетесь в чём?, - Стрэндж обхватил дно бокала ладонью, пропустив его ножку между пальцев.
   Мужчина сел в кресло напротив и сделал маленьких глоток.
   - Твой отец рассказывал мне, что ты что-то ищешь, - Он сделал паузу. Стрэндж напрягся, - я, ведь, правильно понимаю что именно?
   Стрэндж пристально всмотрелся в глаза человека, сидевшего перед ним. Друг отца, носивший его ещё на руках в пелёночно-орущем возрасте. Человек, бывший всю жизнь чем-то неотъемлемым, понятным и простым.
   Что-то надрывно хрустнуло в голове. Трепет... нет. Страх... интерес. Глубина и напор. СИЛА... Сейчас он был другим. Стрэндж не узнавал его. А самое главное, не верил, что это тот, кого он даже и не мечтал увидеть.
   Мужчина ухмыльнулся, но Стрэндж видел только глаза. Почему он не замечал этого раньше?
   - Просто ты ещё не был готов.
   - А сейчас?, - коньяк не лез в горло. Ничего не лезло в горло. Даже в голову было сложно что-то уместить.
   - Не знаю...
  
   -Скажи мне, Видящий человек, что ты видишь?
   - Я вижу...
  
   ТАК! СТОП!
   Он приподнялся и посмотрел прямо сквозь строчки на мониторе.
   - УБЕРИ ЭТОТ ДУРАЦКИЙ КУРСИВ. ПУСТЬ ИМ ПИШУТ ТЕОРЕМЫ В УЧЕБНИКАХ. МЕНЯ НЕ НАДО ЗАЗУБРИВАТЬ...
   ...я хочу, чтобы меня поняли...
  
   Он повернулся к Стрэнджу и подмигнул ему.
   - Глотни коньяка и успокойся. Это я не тебе.
  
  
   - А ты молодец...
   Видящий человек, только что бывший просто Другом отца, отхлебнул ещё раз и потянулся к коробке с сигарами.
   - В чём?
   Чикнула гильотинка, чиркнула зажигалка, дым, сворачиваясь в закрученные спиральки, полетел в поток.
   - Ты первый, кому хватило сил поговорить со всеми, а многое пройти ещё и самому.
   Перед глазами Стрэнджа один за другим пронеслись они...
   - Не верится, что я первый... Никто ничего не скрывал, а кто-то даже сам сидел на кухне, поджидая меня, - он ухмыльнулся робкой улыбкой, - А кто-то, вообще, сам пригласил меня в кабинет.
   - Ты сам знаешь, что всё не так просто. Главное правило придумано не тобой - пока ты не готов, ты никого не поймёшь и не увидишь... Сегодня же ты смог увидеть меня.
   Бокал в руке Стрэнджа запотел от влажной ладони, хотя волноваться не хотелось абсолютно. Да и удивляться он уже начинал отвыкать.
   - Так всё-таки... Что теперь? Надеюсь, вы не заставите меня самому говорить, что Вы видите? Это было приёмом Упавшего.
   - Не буду, - он потеребил между пальцами сигару, затянулся и выпустил ровное кольцо, - Ух ты! Никогда раньше не получалось!
   Он сделал паузу, как будто провожая кольцо в дальний путь,
   - Можешь забыть всё, что они тебе говорили.
   Стрэндж подавился коньяком. Мерзкое ощущение. Даже самый старый спирт - это спирт.
  
   - Для начала, - Видящий человек откинулся на спинке кресла, - подумай и ответь мне на один вопрос. Что все они ищут? Попробуй найти главное.
   Стрэндж достал из кармана сигареты и прикурил одну. Затяжка. Быстрая и судорожная.
   - Его.
   - Зачем?
   - В Нём правда, сила, вера и понимание мира.
   - Так если им нужна правда, вера, сила и понимание, значит нужно искать их, а не Его.
   - Но...
   - Многие из них бегут за Ним не для того, чтобы обрести знания, а затем же, за чем бегут девочки после концерта за музыкантами - прикоснуться и увидеть вблизи, встать рядом и сфотографироваться, чтобы потом хвастаться в школе...
   - Ты хочешь сказать о тщеславии? Или о подобострастии?
   - И о том, и о другом.
   Мужчина облокотился на подлокотник, потёр бороду.
   - Попробуй подойти к этому с другой стороны... С Его. Создавая мир и закладывая его законы, проходя свой путь сквозь целину тьмы и незнания, Он нёс свет. Свет, который и пытается передать всем нам. Свет не просто, как лампочку в тёмном подвале, а именно свет, как противоположность тьме. Абсолюты и их связь, всеобъемлимость и смелость. Он хочет дать нам возможность увидеть тот стержень... ось, ухватившись за которую мы можем удержаться и не оступиться... ось, которая держит весь этот мир.
   - А что же делаем мы?
   - Мы... Мы либо пытаемся просто взвалить на него ответственность за все наши дурные поступки, зазубривая наизусть плохо переведённые тексты сотни раз переписанных книг, либо прикрываем красивыми словами банальное желание узнать, какого размера брюки Он носит...
   Стрэндж молчал. Правда слишком сильно била в глаза.
   - Но что тогда?
   - Гармония. Добро без сусального нароста. Сила верить без слепоты и страха. Смелость взглянуть в себя. Внутрь, где спрятано всё, что он нёс и несёт. Это как постоянно обновляемая база данных, которая подпитывается миром. Открой глаза. Найди мир в себе и впусти Мир в себя. Он ведь никогда и никуда не прятался от нас. Он везде и во всём, а мы - часть этой огромной системы с полным правом допуска. Главное - убрать страх!!!
   Стрэндж напрягся.
   - Но ведь именно на страхе всё всегда и держалось.
   - Естественно, - Он усмехнулся, - В тёмные века, когда люди других аргументов и не понимали. Церковь была единственным реальным оплотом и власти, и знаний. Даже то же самое целомудрие - объяснить неграмотным людям, что демографическая ситуация в перенаселённой и насквозь больной Европе не позволяет им плодиться и размножаться как кроликам или китайцам, можно было только силой запретов. В то же самое время на востоке, где нужны были армии и воины, а земель было хоть отбавляй, точно также на "божественном" уровне разрешали иметь гаремы и наложниц...
   Видящий человек остановился и вопросительно посмотрел на задумчивого Стрэнджа.
   - Вы ведёте к тому, что церковь просто запуталась в собственных ошибках?
   - Практически... Вся беда человечества в его стадности и поверхностности. Приходящие на смену люди, почему-то запоминают именно то, что лежит на поверхности, забывая дочитать книгу до конца. Они берут самое простое и понятное и выносят его уже не как дополнение и необходимость на каком-то конкретном этапе, а как основную мысль. А ещё упиваются сиюминутной властью. И страхом, который за ней следует. А потом сами попадают в созданную собой же ловушку.
   - Сила действия рождает силу противодействия?
   - Ты же сам помнишь: "Любая сила не может быть вечной". Устав от того, что вместо идей и доброты их кормят устрашениями и запретами, люди отказываются от всего. Подмена понятий, а тем более закрепощение и догмирование этих подмен, приводят к тому, что идеи и свет становятся не видны за их стеной.
   - Вы против церкви?
   - Нет. Я против слепоты. Я против коленопреклонничества и деланья чего-то из-за страха перед "Гиеной огненной". Я против индульгенций и покаяний ради галочки. Я против... но против ЭТОГО, а не против церкви... Когда ты был в ней последний раз?.
   - Месяц назад где-то...
   - Что ты чувствовал?
   Стрэндж закрыл глаза. Свод. Огромный втягивающий всё в себя купол. Запах... Странный, терпкий, копчёный запах лампадок и горящих свечей... Голоса хора, шёпот людей, бас батюшки и шарканье десятков ног... Спокойствие. ДА! Именно, оно. Уходящая суета и медленно, как по каплям приливающая сила... Вера. Вера в Него. Вера в то, что ты не один и чья-то рука тебя держит... Что-то ещё....Ещё... Стрэндж не мог понять что это...ЭТО...
  
   Слова Видящего человека прогремели в ушах поверх запутавшихся мыслей.
   - Сила открыть себя миру, продуться насквозь, вырвав с корнём весь мусор и грязь, налипшие на стержне. Его стержне в тебе. Сила увидеть Свет.
   Стрэндж затрясся. Тихо, не опуская рук от лица. Слеза. Вырвалось! Он сидел и плакал, не понимая от чего.
  
   Видящий человек поднялся и подошёл к нему, присел на корточки и потрепал за колено, - Просто в ней нам проще остаться наедине с Ним и услышать Его. Если мы, конечно, не боимся.
   Стрэндж молчал. Он понимал, что это только начало, но начало прогремевшее в нём каким-то жутким эхом, встряхнувшим пыль со стенок. ЛОМАТЬ!!! Ломать и крушить! Срочно! Все. ВСЕ СТЕНКИ!
   - ТОГДА ЧТО?! - Стрэндж почти кричал.
  
   - Просто оттолкнись от лишнего и позволь себе идти дальше.
   - Куда? От чего оттолкнуться?
   - От страха и не видения всей картины, всего лабиринта и его элементарных правил. Его законов, по которым, как привязанные, мы бежим из века в век, из жизни в жизнь, из цивилизации к цивилизации, из открытия в смерть.
   Стрэндж выпрямился. Слёзы застыли и начали стягивать кожу засохшими дорожками.
   На столе всё ещё стоял недопитый бокал. Стрэндж смотрел на него - мысль. Он взял его в руку и начал пристально рассматривать со всех сторон, стараясь не пролить драгоценную французскую жидкость.
   Формы. Грани. Свет. Дно, стенки, края, стенки с другой стороны, снова тонкая ножка...
   - Возьми лучше это, - Видящий человек протянул ему маленький игрушечный кубик с буквами на краях, по которым мы все когда-то учились собирать слова.
   Стрэндж положил его на ладонь, потом поднял наверх, зафиксировав за края тремя пальцами, так что видел только низ кубика. Начал опускать, прослеживая шершавое, побитое временем ребро, пока не дошёл глазами до верхней поверхности с затёртой красной буквой "С".
   В голове нарастал гул. Тихий, похожий на вибрацию, резонанс и головокружение. Понимание. Кубик стоял на столе, Стрэндж подошёл к окну и прислонился к холодному стеклу лбом.
   - Так неужели же так всё просто и запрограммировано?
   - Это не программа. Это просто закон, такой же, как сила притяжения или формулы сокращённого умножения.
   - Но ведь они же во всём. Всё одинаково и беспрестанно, без права на выбор.
   - Выбор есть всегда. Именно поэтому ты и движешься дальше с одной грани на другую..., - Видящий человек подошёл к столу и взял кубик. - Цель всего, начиная от тебя самого, заканчивая всем этим миром - это познание. Познание и развитие. Рост. Рост не только вверх, но и вширь. Постоянный эксперимент стремящийся охватить все возможные плоскости, изучить любые варианты и залезть в самые потаённые закоулки мироздания, души и жизни. Попытка найти единственно верный путь, спрятанный среди мириадов возможных. Каждый из них нужно изучить, каждый из них - начиная от самого маленького, пройденного нами за час, заканчивая целыми эпохами цивилизаций, видов, рас - всё складывается в огромную систему, которая и есть наш мир. А чтобы познать все грани, нам и приходится проходить одну за одной все стадии. Ведь только так ты узнаёшь всё.
   Стрэндж поднял кубик над столом.
   - Я стоял здесь, - он указал на стол, - и смотрел наверх, на висящий в небе таинственный летающий остров. Я был здесь, он был там. Я хотел покорить его, и это было моей целью. Я смотрел снизу и видел лишь очертания, дно. И ту пустоту, которой казался мой мир по отношению к нему.
   - И ты полез. Ты карабкался, что есть сил, веря, что там наверху ты получишь всё. Ты прорывался через тернии и отвесность непокоримой стены. Так ты познавал путь постижения и борьбы за мечту и идеал. Ты смог - ты достиг.
   Стрэндж поставил палец другой руки на вершину кубика.
   - Я достиг. Я оказался там, где мечтал, оставив то, что было моим опостылевшим миром далеко внизу, под собой. Оставил там, где и мечтал оставить - в прошлом.
   - И это была твоя сила. Твой восторг и упоение, разрывавшее тебя насквозь. Чувство победы и нежелания видеть ничего, кроме собственно величия и правоты триумфатора. Но...
   Видящий человек посмотрел на Стрэнджа. Стрэндж снова вернулся к окну. Его слова застывали изморозью на ледяном стекле.
   - Там я и встретил Сильного человека.
   - Да.
   - Он прошёл путь из пустоты и был счастлив этому, не желая осмотреться и понять того, что принимал за должность, просто ссылаясь на непознаваемость. Он был твёрд и решителен, не принимая возражений и отклонений. Но путь на этом не заканчивается...
   Видящий человек достал из шкафа другой кубик и поднёс его к первому, держа его выше и правее.
   - Именно, тогда, наслаждаясь своей победой, ты начал изучать то, что завоевал. Ты начал осматриваться по сторонам с открывшейся тебе высоты. Сначала только вниз - наслаждаясь собой. Потом по сторонам, изучая покорённую вершину.
   - А потом я посмотрел наверх и понял, что есть что-то ещё...
   - То, что было выше и было невидимым прежде, невидимым снизу. То, что захватило тебя, как когда-то захватила эта вершина. Познав силу единожды, ты потянулся за новой. Ты начал сомневаться в том, что достиг предела. Ты понял, что это не предел. Тогда и начался поиск. Ты отказался от силы, поняв, что она тупа и неповоротлива и начал изучать всё то, что видишь выше, ища ступеньки туда в окружающем тебя пространстве.
   - Слабый человек?
   - Да.
   - Шаг за шагом, комната за комнатой, выходя на всё новый и новый уровни познания своего окружения, отталкиваясь от новых и старых находок, двигаясь всё дальше и дальше к краю, но ещё не имея силы взлететь, ведь ты, поместив себя в эту плоскость, сам навязал себе силу притяжения, боясь упасть туда, откуда пришёл...
   - Именно этот страх и не даёт прыгнуть. Мы можем. Только не верим в это и не желаем идти только вверх. Мы не умеем отказываться от чего-то устаревшего и пройденного добровольно. А когда стоишь на самом краю пропасти и со всей силы тянешься к чему-то, не решаясь на прыжок - ты падаешь.
   Стрэндж сел на пол, уперевшись спиной в стену.
   - Упавший человек. Человек, отказавшийся от себя, разбивший всё то, что было им...
   - На самом деле - именно он, мудрее их всех. Ведь именно он, прошёл весь путь, а не пропрыгал по вершкам. Он замкнул цикл, очертив все грани четырёхугольника. Именно он познал что-то до конца и достоин следующего шага, если не останется там, куда приземлился.
   - Он говорил, что страх не позволит ему остаться на месте.
   - Да, если его не пересилит страх нового падения. Зачастую он и не даёт нам подняться и продолжать путь. Получив такую оплеуху от мечты, мы проклинаем её, не понимая, что это просто путь, и лишь собрав всю силу и не побоявшись понять всё произошедшее, мы можем достичь верха, достичь того, к чему так тянулись.
   Конца нет. Цепочка будет продолжаться до бесконечности, пока мы сами не захотим её прервать, испугавшись, или достигнув цели.
   - Но цель ведь в познании...
   - Именно, поэтому, конца - нет.
  
   Видящий человек сел в кресло и закурил новую сигару, подлил немного коньяка себе и Стрэнджу.
   - Глотни немного - там, на улице, холодно. Тебе надо прогуляться.
   Стрэндж осушил оставшееся в бокале одним залпом, развернулся и пошёл к двери. Остановился на секунду.
   - Но зачем?
   Друг отца ухмыльнулся в седую щетину, слегка приподняв бокал, салютуя собеседнику.
   - Помнишь миф о Рае? Первый эксперимент провалился. Там наверху ребята серьёзные - они привыкли доводить дело до конца.
   Глава 9.
  
   Мы сидели со Стрэнджем в кафе и пили глинтвейн. Странный напиток, странная встреча, которой неосознанно мы оба ждали уже очень давно. За окном холодный заблудившийся в переулках центра морской питерский ветер гонял редкие замёрзшие снежинки. Стрэндж случайно проходил мимо и решил зайти погреться, я - опередил его в этом стремлении ровно на три человека в очереди к стойке, так что рад меня видеть он был вдвойне.
   - Давно не виделись. Как там твоя гармония? - Стрэндж поглядывал на меня с лёгкой иронией старого друга, которому позволительно шутить на любые, даже самые сакральные темы.
   - Да в целом, ничего, - я отпил обжигающего терпкого от специй и корок напитка, - А твои виденье и сила?
   Он усмехнулся и тактично шмыгнул простывшим носом.
   - А ведь искали то, по сути, одно и то же... Оба, вроде бы, и нашли.
   - Да. Просто, ты всегда был больше теоретиком, а я практиком.
   Мы были с ним похожи. С самого глубокого и незапамятного детства, когда только начинаешь познавать мир. Мы были похожи. Слишком похожи для того, чтобы быть разными людьми, и слишком разными, чтобы быть одним человеком.
   Большинство людей знало нас по отдельности, и лишь единицы обоих разом. И даже эти избранные слабо понимали, как мы могли быть чем-то единым, и что в нас общего. Мы сами не понимали этого, просто оставаясь друзьями и следуя каждый своим путём.
   Я прикурил сигарету и протянул ему зажигалку.
   - Сейчас мне интересно другое - что дальше?
   Стрэндж посмотрел в окно, застыв глазами на бьющихся о стекло снежинках.
   - Идти дальше. Вперёд. Вперёд и только вперёд, не останавливаясь ни на секунду. Стремиться вверх, храня в себе веру и смелость. Не бояться ошибок, пусть они и будут болезненны. Просто идти, понимая, что они - это опыт, а не непреодолимая преграда.
   Я выпустил тонкой струйкой дым под потолок, улыбнулся и огляделся вокруг.
   - А ещё важнее - Жить. Погоня за чем-то спрятавшимся за горизонтом - это каждая секунда, которую ты должен прожить, прочувствовать и полюбить. Каждый твой день - это ещё одна страничка твоего мира, пролистать которую, не прочитав - это уже преступление. Свет есть во всём, главное - его увидеть, пусть даже позже, намного позже...
   Кто-то зашёл в кафе, отряхивая с головы снежинки, забившиеся в растрёпанные ветром волосы. С улицы потянуло холодом, от которого мы тут и прятались.
   Стрэндж поёжился и обхватил стеклянную чашку обеими ладонями.
   - Зябко. Затянулась как-то зима.
   Я пошевелил ложкой сиреневые корки, плававшие в глинтвейне, и посмотрел на прорывающуюся сквозь низкие серые облака синеву.
   - Да ладно тебе. Скоро весна.

Весна

  
   По улицам бежала Весна. А я бежал за ней. Она шлёпала босыми ногами по лужам, весело разбрызгивая грязные капли по асфальту. Я тоже снял кеды, перекинул их за шнурки через плечо и со всей дури прыгнул в такую же лужу. Вот восторг! Шорты в серую крапинку от брызг, недоумение людей. Весна засмеялась и потрепала мои нерасчёсанные волосы. Мне тоже было смешно. Я подхватил её на руки и тихонечко подкинул в воздух. Она ойкнула и посмотрела на меня с лёгкой игривой укоризной.
   "Догони" - крикнула Весна и бросилась наутёк, расталкивая прохожих. Её волосы летели вслед за ней, цепляясь за людей, а они улыбались. Никто не мог не улыбаться, глядя на неё. Даже страшный милиционер усмехнулся, когда она, подбежав сзади, защекотала его. Я стоял и любовался ей. Она неслась, а за ней несся неисчезающей полосой шлейф счастья.
   "Убегает" - пронеслось в голове, и я бросился вдогонку. Я бежал по краю дороги, а проезжающие машины обливали меня водой. Я был счастлив. Каждая капля, проливавшаяся по моему телу, лишь увеличивала это чувство.
   Я обогнал её, встал на её пути и протянул руки на встречу. Она прыгнула на меня, обхватив руками и ногами. Чуть покачнувшись, я попытался сохранить равновесие, а потом просто завалился спиной на асфальт. Она грохнулась прямо на меня, так же как и держалась, перекатилась, легла на спину рядом со мной. Два радостных идиота валялись на тротуаре посреди большого города и смеялись солнцу. Люди обходили нас и, наверное, завидовали. Они все куда-то торопились, а мы просто лежали на асфальте, по уши в воде.
   Она чмокнула меня в щёку, вскочила и стала тянуть за руку, пытаясь поднять. Я дёрнул Весну к себе и поцеловал в губы. Она на секунду замерла, давая своим большим светлым глазам пообщаться с моими, и обхватив мою голову прижала её к себе. Я приподнялся на руке, крепко обняв её второй.
   "Ты классная!" - почему-то невпопад вылетело у меня.
   "А я тебя люблю" - прошептала она - " Только не говори никому, пусть это будет наш секрет"
   "Я тебя тоже люблю" - я чуть отодвинулся, чтобы рассмотреть её лицо - " Ты моё всё, ты - моя Весна"
  
  
  
  
  
  
  

2001 - 2006 год.

Посвящается моему первому цензору, Лере Платоновой, так и не прочитавшей эту книгу.

  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"