Аннотация: Куда эти двое едут сквозь непролазную грязь? Доедут - увидим.
Скука - корень всех бед. В этом я уверен точно. Если бы не она - я бы не стал пить в тот вечер и не сел бы играть в кости. Не сел бы играть в кости - не выиграл бы эту колымагу и утром бы этот мерзкий старикашка лез бы со своей историей к кому другому. И если бы не похмелье и всё та же скука, я бы не тащился сейчас по колено в грязи под проливным дождём в поисках дырки от бублика, полуденного тумана и...
Тут мои невеселые размышления были прерваны громким чихом этого мерзкого старикашки.
- Шли бы Вы... в повозку, господин Догань! Там и суше и теплее будет! - И вовсе не по доброте душевной я так забочусь о здоровье этого старика. Просто случись с ним что - и обихаживать ЕЁ придется мне. Нет, я отнюдь не белоручка и не чистоплюй. И грязной работы не чураюсь. Просто если можно сделать так, чтобы эту работу не пришлось делать тебе - почему бы и не проявить толику заботы?
А старикашка оказался упрямым. И глупым. А может - упрямым глупцом или глупым упрямцем. Он предложил полезть в повозку мне. Дескать, ему и на лошади вполне себе хорошо, а вот мне на своих двоих, наверное, уже невмоготу тащиться. Вот ведь! Я ему про одно - а он мне совсем о другом! Да и не хочу я с НЕЙ в повозке сидеть. А что до усталости, так я на лошадь как раз и пересяду, когда этот старый упрямец в повозку пересядет. Так я ему и заявил, умолчав, конечно, о своем нежелании быть рядом с НЕЙ и заменив "старого упрямца" на "господина Доганя". И то ли я оказался на редкость убедителен, то ли долгая очередь чихов прочистила ему мозги, но старикашка согласился. Кулем упал с лошади в мои объятья, жалуясь на возраст и на жёсткость седла "о-хо-хо, мои старые кости, не приведи боги, юноша, Вам в мои-то года куда отправиться", кряхтя, забрался на облучок повозки, худо-бедно прикрытый от непогоды парусиновым навесом, закутался в шерстяную накидку и взялся за поводья. Я же, кое-как отчистив с ног налипшие комья грязи, забрался в седло. Пусть и не со старческим кряхтением и оханьем, но все же и без молодецкой лихости: ногам и вправду до боли надоело грязь месить - вот и болят.
- Говорил же я Вам, молодой человек! А-ап-чхи! А-ап-чхи! А-ап-чхи! - разразился было очередным поучением несносный старикашка, но благословенная череда чихов прервала его в самом начале. Прочихавшись, старик почёл за лучшее не продолжать нравоучения и хлестнул вожжами широкую спину бурого от грязи битюга. С громким чавканьем мы вновь тронулись в путь.