ему встают образы тех, кого он когда-то любил: Лил, Меджерс, старый скрипучий седан, он отталкивается ногами от его стенок, а дома ждет... нет, не мать, мать давно умерла, и лишь Инес напоминает о ней - такой же разрез глаз, профиль, а может, он все выдумал, может, просто по ней скучает.
Эд думает об Инес. Она приняла бельчонка
Скутера, а все остальное выбросила, а он потратил кучу денег - по ее меркам - на плюшевые игрушки и шикарный букет цветов - а ведь он еще помнит, где заказывать цветы: справа под лестницей на первом этаже (первый этаж, запомни, Эдмунд, первый, не цокольный), он именно там заказывал цветы в палату матери.
Эд думает об Инес. Шеф Паркер
считает, что искать стреляные гильзы - пустая затея, все равно во всем виноваты ниггеры, но Эд не унимается, горит где-то в районе желудка отчаянное, яростное, горькое и горячее чувство справедливости: я докажу! Нельзя, нельзя ни в чем уступать слабости, сегодня откажешься от пустячной взятки (всего десять долларов), а завтра - от миллиона взяток, и пусть хоть весь Диснейленд сгорит.
Эд думает об Инес. Как-то незаметно
она заняла все его мысли, он вспоминает, как она плакала, прижав к груди бельчонка, какие у нее грустные глаза и как ей одиноко.
А потом Эд перестает думать, ему жарко - разгар весны, в парке душно, он весь измазан в грязи и пыли, как и все остальные, но его уже захватывает рабочая лихорадка, он просто утирается платком и упорно продолжает, пока кто-то не крикнул: "Нашел!". И Эд бежит, захваченный возбуждением, повторяя про себя: это оно, оно, лишь бы оно, Господи, лишь бы оно...