- У всех в этом чертовом городе дела идут через жопу, - пробормотал Фарс, утирая пену с кончика носа.

Вечер пятницы уже приближался к середине, однако, в трактире было удручающе пусто. Лишь где-то в углу настойчиво копошилась тощая серая крыса. Кроме нее, трактирщика и Фарса здесь был еще кое-кто. Но барды, как известно, не в счет.

В "Шелковой Плети" всегда обитал кто-то из любителей надорвать глотку под аккомпанемент самодельной гитары. Наливали им нехотя, но исправно - две кружки самого непотребного пойла, так сказать, для разогрева. Продолжение банкета оплачивала почтенная публика.

Бард давно ополовинил последнюю бесплатную кружку, а оставшуюся часть цедил как хороший сладкий ликер. Его левая рука, опущенная куда-то под стол, то и дело подергивалась. Фарс слышал музыку, и понимал умом, что бард держит на коленях какой-то инструмент, но ему все равно казалось, что музыкантишка не щиплет струны, а скорее подрачивает втихомолку.

- Закуски? - поинтересовался трактирщик, забирая опустевший кувшин, - У нас есть несколько видов вяленой рыбы и даже...

Фарс вперился в него мутным взглядом.

- Нет? Тогда, может быть, песню на заказ?

Бард навострился. Его бледные скулы, носившие отпечаток неравной борьбы с затупившейся бритвой, зарумянились. Под столом, судя по движениям руки, дело пошло к финалу.

- Тоже нет?

- Нет.

- Девочку? - предположил трактирщик.

Взгляд Фарса чуть прояснился, но тут же потух.

- Принеси еще этого как его...

- Драконье темное, - угодливо улыбнулся трактирщик. Оба его передних зуба были обломаны почти под корень, - Наш фирменный рецепт.

- Новенький?

Трактирщик снова осклабился. На этот раз - обиженно.

- Пять лет как варим.

- Ты. Ты - новенький? - повторил Фарс с нарастающей злостью. Его всегда бесили навязчивые и туповатые трактирщики. Чего уж говорить о комбинации этих качеств, - Тут раньше заправлял Кобольт. Где он?

Бард, устав строить умильную морду, отбренчал фальшивую, до противности громкую мелодию. Его любопытные глазенки скакали от трактирщика к Фарсу.

- Давненько не заходили к нам, значит. Я вот вас тоже...

- Давненько? - окончательно разозлился Фарс, - Всего-то неделю или около того. Черте что творится! Наливаете какую-то мерзость, терпите эту парашу, - он ткнул пальцем в барда, - вечер пятницы, а я - единственный посетитель. За какую-то неделю...

- Неделя, - проговорил трактирщик, не переставая демонстрировать зубные обломки, - неделя по нынешним временам - большой срок. Прямо-таки огромный.

Бард глупо хихикнул и отсалютовал им пустым стаканом.

- Чего пялишься, крысеныш? - рявкнул Фарс, - Или тоже хочешь что-то вякнуть?!

- Хочу, как ни странно... Зря отказались от девочки, милорд.

Фарса пробила крупная дрожь.

- Не от всякой девочки можно вот так вот запросто отказаться, - закончил "бард", вполне довольный произведенным эффектом.

Фарс выпучился на него, не веря в происходящее. Как он мог так облажаться? Ведь они сидели мордой к морде битый час! Где, мать его, были его глаза?

- Что, неужто не узнали меня без бороды? - ухмыльнулся "бард", - Великая, все-таки, вещь - борода. Достопочтенная мамочка всегда говорила мне: хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез - следи за растительностью. Правда, она говорила так по поводу газона, но мысли мудрого человека не стоит понимать слишком буквально.

- Вам очень идет, - сказал Фарс, поспешно заполняя возникшую паузу. Уши уже пылали, и он чувствовал, что прилившая к голове кровь вот-вот хлынет на лицо. Надо же... надо же так попасть! Он все еще не мог поверить, что назвал парашей и крысенышем самого злопамятного человека во всем королевстве, - А где все-таки Кобольт?

"Бард" почесал исцарапанный подбородок и отставил гитару. Струны звякнули в последний раз.

- Понятия не имею. - он осклабился, вытягивая из кармана скомканную кротовую шапку. - Может, на море. Может, где-то в непроходимой глуши северного леса. Да мало ли тихих, в меру уютных мест?

- В смысле? - спросил Фарс не особенно крепким голосом.

- У богатых, знаете ли, свои причуды... Что, вы сразу подумали о чем-то плохом? Экий вы стали пессимист, господин...как вас теперь величать? Адъютант, десятник, помощник? Двухдневный командир?

Фарс послал ему полный бешенной злости взгляд. Это был перебор. Крысеныш крысенышем, но это - уже перебор.

- Приятного вечера, - процедил он, собираясь подняться, - И, что бы ни говорила ваша матушка, будьте поосторожней с бритвой.

- О нет, неужели я обидел вас? - торопливо закричал Мизеракль, - Простите, это все из-за того, что я принял произошедшее близко к сердцу. Знаете, я ведь так за вас радовался! Хотел снарядить корзинку с оранжерейными фруктами!

- Ну конечно, - огрызнулся Фарс, - Я так и понял.

На лице Мизеракля вырисовалась гримаса глубочайшей скорби.

- Целых два дня я просыпался в хорошем настроении! Думал, вот оно! Наконец-то! Еще в одном гарнизоне будет адекватное, отвечающее требованиям времени начальство. И тут такая оказия...

Мизеракль даже не пытался казаться искренним. Скорее наоборот, всем своим видом говорил: да, я издеваюсь над тобой, без всякой на то причины, просто потому что могу.

- Пошел к черту.

Фарс вскочил, дернулся вперед, отталкивая дощатый стол. И вдруг плюхнулся задницей обратно на лавку.

- Не торопитесь.

Щербатая улыбка трактирщика возникла как будто из воздуха. Фарс напружинился, собираясь развернуться к обидчику всем корпусом, но передумал. Понял, что это - плохая идея. В шею настойчиво упиралось нечто холодное и твердое.

- Я что, зря ходил за добавкой?

- И правда, - кивнул Фарс, послушно вытягивая на столе раскрытые ладони. - Кувшин-то почти полный... Ничего если гость угостит хозяина?

- Ну попробуйте, - хмыкнул трактирщик.

Фарс потянулся к кувшину и действительно попробовал.

Поначалу ему сопутствовала удача: Фарс нырнул под летящую прямо в лицо железную палку и без колебаний разбил о голову трактирщика кувшин. Удар вышел что надо. Вонючая, липкая пена смешалась с кровью из рассеченной брови.

Любой другой упал бы после такого замертво, однако трактирщик лишь слегка покачнулся, моргая от едкого пива и все также улыбаясь. А потом ткнул его кулаком. Коротко, совсем без замаха. Так, по крайней мере, могло показаться со стороны.

В первую секунду Фарс решил, что его челюсть отлетела куда-то в угол питейного зала. Зубы клацнули с диким скрежетом и больше не сошлись. Спустя мгновение пришла боль, но Фарс уже мало что соображал. Полулежа на столе, с вывернутыми за спиной руками, он мог только хрипеть от методичных, следовавших один за другим ударов. Голова его то отрывалась от столешницы, то клевала шершавую поверхность. В промежутках от мог слышать, как шипит и потрескивает пивная пена.

- Ты его бьешь или трахаешь? - хохотал Мизеракль.

Если бы не было так больно, Фарс, наверное, рехнулся бы от унижения.

- Хватит!

Трактирщик замер на середине движения и сильнее сжал собранные в кулак волосы Фарса. Казалось, он борется с собой, испытывает страшную муку. Все равно что волк, только-только вцепившийся в кровоточащую глотку ягненка.

- Оставь его. Живо!

Тяжелое, разъяренное дыхание коснулось Фарсовой шеи и пропало. Следом пропала хватка с вывернутых запястий. Фарс выдавил жалкий стон.

- Что вы за люди? - голос не принадлежал Мизераклю и уже поэтому мог считаться приятным. Несмотря на ледяной тон в нем чувствовалась красота и необъяснимая мелодичность. Будто кто-то осторожно водил пальцем по краю хрустального бокала.

Ситуация попахивала форменным бредом. Фарс никак не мог заставить себя собраться с мыслями. Он знал, что не все потеряно, нужно только воспользоваться моментом, откатиться в сторону и схватить валявшийся рядом табурет. Так называемый трактирщик умел держать удар, он был опасен. Опаснее всех, с кем приходилось связываться Фарсу до этого. Немногие способны мгновенно оклематься после того, как об их голову разбивают толстостенный кувшин. Но одно дело кувшин, и совсем другое - табурет. Крепкий трехногий табурет - грозное оружие, последний и неоспоримый аргумент в любой трактирной потасовке...

- Да не стойте же вы столбом! Несите скорее бинты и лед.

Фарс мог бы воспользоваться моментом, но отчего-то не стал. Тихий, хрустальный мотив снова сбил его с мысли самым паскуднейшим образом.

Он с трудом повернул голову и убедился, что обладательница такого волшебного голоса вполне соответствует ему внешне. Девушка или, вернее, молодая женщина, лет двадцати пяти или чуть старше.

Она была одета дешево, как какая-нибудь простолюдинка, но держалась с большим достоинством. Фарсу почему-то вспомнилась Марта. Так звали персидскую кошку соседей по лестничной клетке. Она имела привычку удирать, как только открывалась дверь; поймать ее было делом чести для любого мальчишки. И никому эта честь не выпала.

Марта, бывало, жила в подъезде по нескольку дней. Каким-то чудом она залезала в закрытый мусоропровод, тащила оттуда объедки и "игрушки". Фарс не раз наблюдал за тем, как она волочет по лестнице рыбий хребет или истекающую вонючим жиром обертку от магазинных котлет. Марта как специально выбирала все самое блевотное. Наверное, от нее страшно воняло в эти дни. А может, и нет. Одно Фарс знал точно: белоснежная шерсть Марты всегда оставалась белоснежной.

Дамочка с хрустальным голосом производила на Фарса ровно такое же впечатление.

- Простите! Пожалуйста, простите этих дикарей, - она подошла ближе, наклонилась, помогая Фарсу распрямиться.

Он не хотел принимать ее помощь. Хотел ответить ей одним из тех витиеватых, зубодробительных выражений, которыми Леший отшивал вечно виснувших на нем шалав. Но и тут не срослось. Наружу вышло только гортанное блеяние, как у умалишенного.

Видя его перекошенный, незакрывающийся рот, незнакомка смертельно побледнела.

- Неужели нельзя было поговорить спокойно?! Боже... потерпите, я сейчас все исправлю.

Тонкие, холодные пальчики прошлись по его скулам. Фарс глядел на нее и задыхался то от злости, то от стыда. Больше всего ему хотелось приложить ее миленькую головку туда, где виднелся отпечаток его щеки. Он бы многое отдал за то, чтобы стереть обеспокоенное, и вроде как ласковое выражение из ее глаз. О, глаза у нее были совершенно необычайные! Серого, почти стального цвета, с темными прожилками, как у хорошего клинка.

Пальцы сдвинулись под подбородок, и Фарс, не прекращавший смотреть прямо в ее глаза, выдохнул горячий, пивной воздух.

Ладони огладили шею, сминая отросшую за день щетину. Раздался тихий, на грани слышимости треск.

Он представил мучительно ясно, как прижимает ее к столу, как задирает шерстяную юбку. Как она смотрит на него, повернув голову. И как ее глаза расширяются и вскоре начинают блестеть от его уверенных движений.

- Уже недолго, - шепнула она, и ее ласковый голос вдруг разбился о его вопль.

Фарсу как будто плеснули в лицо кипятком. Боль прошила насквозь, заставила дернуться всем телом.

- Сука, - прошипел недавний командир Западного гарнизона, как только к нему вернулась способность говорить. Челюсть встала на прежнее место, но сидела как-то неплотно, - Бешеная сука... Уйди от меня! Что тебе от меня надо?!

Она отошла на пару шагов, все так же улыбаясь и пряча в карманах юбки ледяные, мерзкие ручонки. Мизкракль и лже-трактирщик обменялись торжествующими взглядами. Через середину комнаты, огибая лужи с оседающей пеной, пробежала тощая крыса.

- Что вам всем от меня нужно? - повторил Фарс немного спокойней.

- Ничего такого, чего бы ты не умел делать, - хрустальный голос бешеной суки повис в воздухе затихающим звоном, - Почему ты не рассказал своему другу о причинах разрушения стены?

За дверью таверны послышались голоса и громкий, яростный топот. Кто-то стряхивал с подошвы налипший снег. Фарс напрягся, весь обращаясь в натянутую струну. Он нарочно не глядел на дверь. Он ждал пока новый посетитель возьмется за ручку. Фарс был почти уверен, что успеет проскользнуть мимо "трактирщика" если выберет правильный момент.

Дверь загромыхала, раскачиваясь на петлях. Загромыхала, но не открылась.

- Учет, - печально сказал Мизеракль, - Многие думают, что учет вредит торговле, но это верно только в краткосрочной перспективе.

- Я буду кричать, - предупредил Фарс. Он наконец вспомнил о лежавших на соседней лавке ножнах. Это придало уверенности и вместе с тем ужаснуло. Фарс подумал, что ему, вероятно, придется убить "трактирщика", а может быть, и всех остальных, - Что бы вы себе ни придумали, я буду кричать.

- Кричите, - кивнула эта ненормальная, едва не убившая его чертова стерва, - Кричите на здоровье. В Моховом переулке полно таких крикунов: в одном конце грабят, в другом режут свиней, в третьем насилуют. Подумать только, Моховой переулок находится в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от Северной площади, и никому нет дела до творящихся здесь ужасов... А ведь вы могли бы покончить с этими безобразиями.

Она замолчала, поглядывая на Фарса из-под густых ресниц.

- Здесь всегда неспокойно, - вздохнул Мизеракль, - Шутка ли - двадцать человек на сотню квадратных метров жилой площади. У многих при таком чудовищном перенаселении сдают нервы.

- Хотите поговорить о перенаселении? - Фарс расправил плечи, делая вид, что его не заботит то, с каким усердием "трактирщик" полирует окованную железом палицу. Его лицо стало очень горячим и пульсировало. Левый глаз начинал потихоньку заплывать, - Одним больше, одним меньше, никто не заметит, ты об этом сейчас? Да насрать... Хотели бы убить - не стали бы тратить время на пиздеж.

- В ваших рассуждениях есть логика, - согласилась чертова стерва, - Но начальный тезис неверен, так что...

За дверью снова раздались шаги, однако на этот раз Фарс не тешил себя надеждой.

- Я знаю, почему вы не доложили командиру тогда, - сказала стерва, - И знаю, почему промолчали после.

- Иди нахрен, а? Может тебе даже понравится.

- Кажется, ты поторопилась, - хмыкнул Мизеракль, - Не стоило вставлять ему челюсть так быстро. Но ты никогда не слушаешь моих советов. Взять хотя бы эту твою ненормальную страсть к минимализму.

- К необходимому и достаточному, ты хотел сказать, - хмыкнула она. Удивительно, но даже в такой момент звуки ее голоса выбивали половину мыслей из Фарсовой головы.

Мизеракль прошел за барную стойку, выволок откуда-то с нижних полок пыльную бутылку. Посмотрел на нее так и эдак. Потом вернул на место.

- Иными словами, тебе его жаль.

Бешеная стерва грациозно повела плечами. Она и правда была в точности как Марта.

- Конечно мне жаль. Я успела немного разобраться в его характере. Не таком, кстати, никчемном, как можно подумать поначалу

- Не стоило тебе идти на эту встречу, - хмуро ответил Мизеракль, - Может так сохранила бы ему жизнь.

- О, я готова рискнуть. Искреннее понимание между людьми рождается только в исключительных обстоятельствах, - она поймала взгляд Фарса и покачала головой, - Вам будет трудно в это поверить, но я действительно понимаю мотивы, побудившие вас предать друга.

- Я не...

- Атом, - отрезала она, - Он рассказал мне кое-что интересное. О стене, о вас, о Лешем. Вот уж кто настоящий предатель.

- Я сам не знаю почему он... - забормотал Фарс. Его как будто снова ударили под дых, он оглянулся по сторонам, выискивая того, кто мог сделать это так незаметно. - Ведь Леха никогда его...

- Конечно никогда. Граф Леший - слишком хороший человек для того чтобы затевать мелочную грызню за власть. Болезненно честный, правильный. В некотором роде исключительный... У него так много достоинств, что это превращается в недостаток. Вы и сами знаете, - она растянула губы в грустной, чуть ядовитой улыбке. Фарса мучило чувство сродни дежавю. Он уже слышал нечто подобное, только не помнил где, - Его сиятельство сотворил вокруг себя теплый мирок и всерьез полагает, что можно просто делать свою работу.

- А если и так? - хмыкнул Фарс, собрав остатки мужества. Левый глаз перестал закрываться, а на воротник закапали крупные слезы, - Вам-то что?

Она протянула руку, собираясь стереть с его щеки влажную дорожку.

- Его сиятельство похож на крота, прорывшего длинный туннель под атомной станцией. Он радуется отсутствию конкурентов и не осознает, что давно и смертельно отравлен. Сказать, кого я имею в виду под атомной станцией?

Фарс страшно побледнел и на целый миг забыл о разбитом лице и полировавшем палицу "трактирщике".

- Пошла. Ты. Нахрен!.. Пошла к черту, ясно тебе?!

- В свое время.

Новая улыбка оголила ряд ровных, жемчужно-белых зубов. Фарс, если бы ему показали такую улыбку на картине, счел ее неправдоподобным комплиментом, безбожным художественным преувеличением. Враньем и ничем сверх того. Слишком она была идеальна.

- В свое время все мы свидимся с чертом. Но пока у нас есть другие проблемы... Знаете почему вы здесь? Поздним вечером, в одиночестве и тяжких раздумьях? Все до банальности просто. Вы поступили подло и теперь пытаетесь научиться жить с ощущением грязи на собственной коже.

Она не сказала Фарсу ничего нового. Все это он знал и так. Он просыпался с этими мыслями и с ними же засыпал. Крутил их по-всякому, делился их обрывками с подчиненными. Делился даже с Лехой.

Она не сказала ему ничего нового. Но Фарса как будто прорвало.

- Что вы об этом знаете? - голос его сорвался, превратился в едва слышный хрип, - Что вы вообще можете знать? Я двадцать лет был его тенью, дурной, плохо сделанной копией. О, если бы у меня хватило сил! Я бы убил его. Убил и сбросился с Восточной башни... Радуйтесь, - последние слова он произнес неожиданно твердо, - что не знаете каково это.

- Я знаю достаточно. Достаточно, чтобы предложить вам единственно верное лекарство. Сильнодействующее, быстрое. И, как ни странно - приятное.

- Я не буду его...

- Предавать?.. Я и не думала предлагать вам. Вы ведь уже убедились, что такое "лекарство" не работает.

- Тогда в чем же оно? - проскрипел Фарс, переводя взгляд единственного глаза с нее на "трактирщика" и обратно.

- В расстоянии, - тихо сказала она, - Все наши проблемы от неправильно выбранного расстояния... Вы не его тень. Вы можете существовать сами по себе. Вернитесь в Северный гарнизон. Займитесь рутиной, наведите наконец порядок в Моховом переулке. Завтра утром вам поступит предложение занять место командующего. Все, что вам нужно - это согласиться.

Фарс заморгал, стараясь согнать мутную пелену. Кажется, его начал подводить и второй, вроде бы нетронутый глаз. Физиономия Мизеракля размылась, превратившись в какой-то сморщенный блин.

- Принять предложение? И ничего больше?

- Разве что самая малость, - она нахмурилась, протягивая руку к "трактирщику". Дождалась пока он, покопавшись за пазухой, передаст ей продолговатый, завернутый в холстину предмет, - Отдайте это охотнице из вашего разведывательного подразделения. Сегодня, ближе к полуночи.

Фарс покачал головой, указывая на стол. Она рассмеялась, но все же послушалась, положила предмет на единственный не залитый пивом угол. Фарс развернул тряпку, не скрывая осторожной брезгливости. И почти разочаровался, увидев длинный кинжал в потертых ножнах. В клинке не было ничего особенного. Хорошая сталь, многократно заточенное лезвие, удобная рукоять с полустертой надписью "carpe diem". Разве что...

- Это что, следы крови? - спросил Фарс, - Что все это значит?

Она ответила ему меланхолической улыбкой.

- Как там у Горация?... Пока мы говорим, уходит завистливое время. Лови момент, как можно меньше верь будущему. Или вы не о надписи?

Фарс мотнул головой.

- Это важная улика, - сказала она после недолгих раздумий, - Орудие убийства.

- И чей же это клинок? И кто - жертва?

- Той самой охотницы, конечно. Я не могу сказать вам большего, но, так и быть, назову имя человека, который хочет прикрыть ее в этом деле.

Даже единственным глазом Фарс видел, как сильно она колеблется. На ее лице промелькнула тень старательно сдерживаемого страха. Мизеракль, неотрывно наблюдавший за ее страданиями, покачал головой.

- Охотники - опасный народ, моя дорогая. Будет лучше разделить эту тайну с несколькими проверенными людьми.

- Вот уж не стоит, - буркнул Фарс, - Хватит того, что шлю... охотница может прикончить и меня. Этим же самым кинжалом. К чему ей лишние свидетели?

Мизеракль пожал плечами.

- Скорее она станет все отрицать. Если беспокоитесь за свою жизнь - отдайте кинжал на людях.

- Но она начнет расспрашивать...

- Скажите, что это подарок. От ее учителя.

Где-то на улице послышались крики и грохот разбившегося стекла.

- Ну и? - спросил Мизеракль, - Что вы думаете о должности командира гарнизона?