Потом, кажется целую вечность спустя, говорили будто командир Западного гарнизона знал все наперед. Утверждали, что он был готов к нападению и рассчитал все до мелочей. Члены Городского Совета превозносили его заслуги, ставили в пример другим военачальникам. Рассказывали о том, как Леший убил командира нежити собственноручно. О том, что он ни на секунду не засомневался, являя собой образец самоотверженности и воинской отваги.

В том, что говорили потом нет ни слова правды.

Сигнал тревоги был для Лешего такой же неожиданностью, как и для всех остальных.

Вой горна заставил кухарок выронить брызжущие маслом сковородки. Вынудил ремесленников отложить инструмент. На перекрестке Ореховой и Ежевичной улицы каким-то чудом столкнулись сразу три кареты.

А Леший... Леший не помнил, как все началось. Он не сказал никому ни слова. Просто вышел из кабинета нетвердой походкой.

Минуту или около того он раздавал приказы автоматически, не задумываясь над их содержанием.

Нужно поднять по тревоге отсыпавшихся после дневной смены. Нужно выстроить резерв... Удвоить количество лучников на стенах. Вызвать на нижний ярус магов... Десятники носились вокруг, требовали совета, заглядывали в глаза. Все они убегали, расслышав едва ли половину из того, что он говорил. Он не приказывал, нет. Он кормил стаю голодных чаек.

- Их не меньше тысячи! - орали с дозорной башни, - И они все прут и прут! Хвоста колонны не видно из-за холма!

Леший написал короткое, сбивчивое письмо в Центральный гарнизон, но не запомнил даже примерное его содержание. Более того, как только сова улетела, он тут же забыл и о самом письме. Поймав за стремя какого-то всадника, он приказал скакать во дворец с донесением. Весьма вероятно, этот гонец не был первым.

- Не могу, ваше как его там, - пятка всадника дрожала, нервируя тонкокостную кобылу. Глядел он почему-то за спину Лешего, - Извиняйте. Никак не могу.

Лешего почему-то не разозлила, а страшно смутила его реакция. Как такое вообще возможно? Враг у ворот, командир отдает прямой приказ, а этот...

- Что, Сильвер, со слухом неважно? Туда и обратно. Быстро!

Копыта загрохотали по мостовой.

- Ага, - кисло ухмыльнулся Кроу, - у нас все непросто. Извини, что помешал.

- Они так и будут оглядываться на тебя?

Охотник пожал плечами.

- Иногда. И только некоторые. Субординация по формальному признаку - не наш конек. Особенно в такие моменты.

Леший приблизился к нему, понижая голос до нервного, хриплого шепота:

- Скоро тут и правда будет горячо. Ты не обязан быть здесь, можешь...

- Нет.

Он сказал это без эмоций, точно отвечал на вопрос "а вы пробовали ездить на водных лыжах?". Лешему не пришло в голову возражать.

На площади становилось все светлее. Наверное, он рефлекторно приказал добавить огня в корзины. Или снабженцы догадались сами, черт его знает теперь... Так или иначе, Леший мог разглядеть не просто мечущиеся во тьме фигуры, но и лица солдат. Последние ему не понравились.

- Говори с ними, - напомнил о себе Кроу, - Кричи, подгоняй, подбадривай. Только не молчи. Не молчи, иначе они ударятся в панику... Итак, - гораздо громче, чем следовало, продолжил он. Леший понял, что вокруг них незаметно собралось две дюжины охотников, - Что скажешь, командир? Нам на стены или встречать вонючек у ворот?

Охотники мрачно загоготали.

- В оружейную, - после секундной заминки сказал Леший, - Там есть два десятка старых панцирей. В оружейную, а потом к воротам.

Кроу покачал головой.

- К латам нужно привыкнуть. Мертвецы выцарапают нас из них как улиток из раковин.

- А без них вас размажут при штурме!

Кроу оглядел молчаливых соратников. Те ответили пожатием плеч. Мол, да, непременно размажут. А куда деваться?

- Пусть выставит в два первых ряда тяжелых латников, - сказал кто-то, - Лишь бы не навалились скопом. Там разберемся.

- Нет, - Леший вздохнул поглубже, растирая ладонь. Боль, на мгновение усилившись, вдруг успокоилась, - Этого будет мало. Сделаем по-другому. Кромвель! Фарс! Гоните к воротам телеги, тащите доски, оставшиеся от настила. Тащите все, что найдете.

Западный гарнизон состоял на добрую четверть из его старой команды, это было единственным условием возвращения Лешего на службу. Он всерьез полагал, что это поможет.

Но нет.

Люди почти обезумели. Солдаты кивали, механически повторяя его распоряжения и тут же забывали о них, отвлекаясь на крики дозорного, на грохот метавшихся по площади коней. Кто-то упустил уже оседланную четверку. Растерянные и обозленные лошади наступали на обрывки поводьев, носились от конюшен к воротам, дрались друг с другом.

Еще до начала столкновения в гарнизоне недосчитались пятерых: трое солдат дезертировали при первых звуках горна, еще двое лежали в лазарете с перевязанными головами.

- Маладия! - причитал непонятно как затесавшийся в этот бедлам торговец, - Маладия! Боже, я не могу найти свою жену!

Лучники торопились вверх по лестнице, латники гремели доспехами, громыхали повозки. Кавалеристы едва удерживали взбесившихся коней, скользили на пене. Дозорный по-прежнему кричал со своей башни. Кричали десятники, кричал сам Леший.

Прежде чем он успел опомниться, у ворот выросла огромная, рыхлая баррикада.

- Не так, - рявкнул он, впервые в жизни забывая о приличиях, - Безмозглые кретины! Они снесут эту ветошь к херам. А ну, достали клешни из задниц! Соорудите семь возвышений. Крепких, на которых можно стоять, с которых можно вести стрельбу. Разбросайте чертовы островки по линии движения противника. Так, чтобы он вынужден был разбить строй. Приказ ясен?!

Фарс, опешив от такого обращения, выпучился на него мутными рыбьими глазами. Кромвель побледнел и бросился передавать гнев начальство вниз по служебной вертикали. Леший оглянулся, выискивая новую жертву.

- Очень хорошо, - одобрил следовавший за ним по пятам Кроу, - Но на меня не ори. Даже если невмоготу.

В груди клокотало от злости, потребовалось приложить усилие, чтобы голос вновь зазвучал спокойно.

- Трое ваших без оружия. Что нужно? Луки, арбалеты?

Кроу не посмотрел на свой скудный отряд.

- Ничего не нужно. У нас все игрушки с собой.

- Потом я уже ничем не смогу помочь. Скоро здесь будет...

- Хаос? - вяло усмехнулся охотник, - Ничего. Это тоже в некотором роде часть нашей профессии.

- Я пришлю пятьдесят латников.

- Пятьдесят латников... Не слишком много для такого большого пространства.

- Это все, что я могу.

Охотник дернул подбородком, будто бы соглашаясь. На его лице появилось странное, какое-то болезненное выражение.

- Есть... есть одна просьба. Это никак не поможет гарнизону и городу...

Леший понял его. Кивнул, высматривая на нижнем ярусе крохотную, суетливую фигурку.

- Я пригляжу за ней.

Это решение казалось правильным. Логичным, в чем-то благородным. И очень простым.

Леший взбежал по ступеням, радуясь, что может сделать хоть что-то простое и правильное. О, как же он был доволен! Как был счастлив, снимая тяжесть с чужой души! И каким дураком и мерзавцем оказался впоследствии.

- Почему ты не со своими? - спросил он, отодвигая маленькую охотницу подальше от кишевшего людьми прохода.

Кнопка вздрогнула, стукнувшись лопатками о камень. И тут же вытянулась по струнке, расставляя ноги на ширину плеч. Леший невольно улыбнулся, отмечая картинное сходство охотницы с ее учителем.

- Не передумала идти в добровольцы?

- Нет... Никак нет, товарищ командир.

Он мог бы отправить ее во дворец с повторным или каким там по счету донесением. Мог отослать на конюшни. Но отчего-то решил, что девчонка будет в безопасности только рядом с ним.

Кнопка вспыхнула, услышав, что с настоящего времени она произведена в звание адъютанта.

- Бегом в оружейную. Принеси сотню стрел. Ровных, таких, что вы обычно используете на крупного зверя. С бронебойными наконечниками, если их еще не разобрали. Скажешь, что лично для меня. Шалопай выдаст тебе лук. Не погни его по дороге.

- А стрелы? Стрелы тридцатидюймовые?

- Не короче, - Леший на мгновение задумался, - Ты ведь не послушаешь, если я велю тебе надеть кольчугу?

Она насупилась.

- Если прикажете.

- Приказываю. Ну, бегом!

Все подготовительные работы были с грехом пополам, но завершены. По лестнице волокли последнюю бочку со смолой. Лешему оставалась только взглянуть вниз, чтобы убедиться в правдивости сообщений дозорного. Это, однако, оказалось непросто. Солдаты столпились у бойниц. Наверху было светло, Леший видел каждое пятнышко ржавчины на доспехах, видел бледные шеи, торчащие в промежутках между шлемом и кольчужным воротником.

- Лучники к бойницам, - тихо и очень спокойно начал он, - снабженцы к корзинам и бочкам. Остальные - в сторону.

Его услышали не сразу.

- Посмотрите, - хихикнул высокорослый детина с лицом изуродованного морщинами подростка. Леший вспомнил, что принял его в гарнизон третьего дня и едва удержался от того, чтобы отправить парня прочь, - Посмотрите сколько их. Внизу все черное. Снега не видно, - он снова хихикнул, пряча подбородок и рот за огромной ладонью, - Они как муравьишки, ползают там внизу, перебирают лапками. Мы растревожили муравейник, и теперь... Теперь мы все умрем.

Леший молча подвинул его с дороги, оттащил от ближайшей бойницы сначала одного, потом другого солдата. Они почти не сопротивлялись. Только смотрели на него влажными глазами.

- У стен остаются лучники. Все остальные - три шага назад. Проверьте натяжение тетивы, замотайте наконечники тряпьем, обмокните в смоле. Ну, что встали? Выполнять!

Голос его потерялся в начавшейся суматохе. Никто не услышал, не смог разобрать прозвучавшую в нем дрожь.

Леший глянул вниз. Запястье взвыло с такой силой, что пришлось жахнуть рукой о стенку бойницы. К счастью, никто не заметил и этого.

Внизу, у самых городских стен, бушевало черное, вязкое море.

Оно как будто ждало его взгляда. И дождавшись - пошло волнами, разделяясь на ряды, расщепляясь на прямоугольники. Противник восстанавливал потерянный в дороге строй. Леший не слышал приказов, но видел их командира. Единственный конный, он возвышался над армией нежити.

Солдаты молчали. Леший затылком чувствовал их взгляды и некоторое время не оборачивался, пытаясь придать лицу спокойное, сосредоточенное выражение.

Где-то наверху, прямо над его головой, протяжно и долго завывал горн. Потом раздались крики: "Готовьтесь! Они идут!". С нижних ярусов полетели приказы младших офицеров, покатился оружейный звон.

Черные колонны, одна за другой выдвинулись в атаку.

- Есть среди вас те, у кого имеются близкие в городе?? Жены, друзья, подруги - они все там, за арками! Дрогните - считайте, что убили их сами ... Стрелы поджечь!

Они готовились к этому, знали, что это случится, но все равно растерялись. Снабженцы путались под ногами, один из них, пытаясь подвинуть наполненную смолой бочку, запнулся о торопыгу-лучника и вдвоем они едва не устроили свалку. Все получалось неловко, впопыхах и при этом удручающе медленно. Кто-то ругался сквозь зубы, кто-то шептал молитву. Высокорослый новобранец больше не хихикал, но челюсть его то и дело щелкала и скрипела.

Наконец лучники выстроились у бойниц.

Леший понял, что из первого залпа не выйдет ровным счетом ничего. Подожженные наконечники дрожали.

- Стрелы наложить! По моей команде - огонь!

Воздух наполнился свистом, а после - преувеличенно радостными криками. Несколько черных, молчаливых тел полыхнуло огнем. Какое-то время Леший думал, что огонь перекинется на других. Но этого не случилось. Нежить расступилась, оставляя горевших соратников в круге рыжего света.

- Стрелы наложить!

Дело пошло лучше. Подготовка ко второму залпу заняла не больше пяти секунд. Лучники выдохнули, синхронно отвели назад правое плечо.

- Огонь!

Черное море заволновалось, зарябило. Двинулось вперед. Рыжие проплешины вспыхивали тут и там. Леший никак не мог понять двигаются они или нет. Внизу все рябило и дрожало. Некоторые из огненных точек вспыхивали и тут же гасли, другие постепенно набирали силу, меняли цвет.

- Луна блестит на волнах, корабль плывет вперед! - хохотал верзила. Он привстал на одну из неоткупоренных бочек, вытянул руки по швам, - Время течет, и корабль плывет!

Меньше, чем за минуту чернота докатилась до стен, облизала холодные камни.

- Стрелы наложить!

Леший вдруг охрип, голос его дрогнул.

- Огонь!

Густая волна ползла по стене. Быстрые, жадные тени карабкались вверх.

"Невозможно, - стучала единственная мысль в голове, - Невозможно!". Он потратил на чертову кладку столько сил. Он так гордился ей, проверял каждый шов. Там просто не за что уцепиться.

- Стрелы... наложить!..

Кажется, он понял весь ужас происходящего только теперь. Порыв ветра принес запах разложения. Послышался скрежет металла о камень. Небо на западе полыхнуло - тонкая, почти прозрачная молния разбила его на части. Где-то вдали забубнил и тут же угас раскат грома.

- Смола! - заорал Леший, не узнавая собственного голоса, - Лейте смолу!

Небо снова раскололось, гул прокатился по крышам.

- Огня!

Страшное, белое зарево осветило все вокруг, выбелило кладку, выбелило и без того смертельно бледные лица. Из бойниц пахнуло жаром, пахнуло мерзким, ни с чем не сравнимым смрадом. Многие солдаты упали на колени.

- Как будто яблоки! - хохотал верзила. Кольчуга его блестела от блевотины, с губ тянулась струйка слюны, - Слышите? Они падают вниз с таким же хрустом! Как будто яблоки...спелые яблоки...

Леший стащил его с бочки и ударил наотмашь.

- Пошел вниз!

Подсвеченный пламенем дым заволок верхний ярус. Скоро, очень скоро им станет нечем дышать.

- Еще смолы! - рявкнул Леший, машинально забирая из чьих-то рук набитый стрелами колчан.

- Они отступают! - заголосила дозорная башня, - Идут к воротам!

Он оттащил одного из лучников, высунулся наружу, насколько мог. Лицо обдало жаром. Кладка "горела" только местами, но внизу... Он видел, как шевелятся, пытаясь подняться охваченные пламенем тела. Черные, изломанные фигуры. Тонкие черточки посреди белого пламени. Ужасное дело - наслаждаться таким зрелищем. Но отвернуться было невозможно.

- Я не могу ее натянуть! - тонкий крик заставил Лешего опомниться, - Я принесла все, что вы просили, но не могу натянуть тетиву!

- Давай!.. Есть новости?

Привычное действие далось неожиданно трудно. Плечи мощного лука не желали сгибаться, петля то и дело соскальзывала.

- Никаких, наверное, никаких... Куда вы?

Все произошло так быстро, что Леший не мог бы сказать с уверенностью, успел ли он передать командование. Должно быть, успел. А если и нет - уже неважно. Нежить больше не штурмовала стены. А значит...

- Они сбиваются в клин! - задохнулась дозорная башня, - Держите ворота!

Леший пробежал два первых пролета прежде, чем услышал пробирающий до костей грохот.

- Ворота! - заорал он, перекрикивая усиленный магией голос дозорного, - Ставьте упоры! Держите их!

Но все было тщетно.

Удары - тяжелые, хлесткие, непрестанные. Они следовали один за другим, они выбивали щепки, заставляли железо стонать. Решетка выгнулась дугой и вдруг лопнула. Без всякого внешнего воздействия, сама собой.

Следом за решеткой лопнули ворота. Леший успел заметить синие искры, но думать о них всерьез не получалось. Это какой-то бред. Как со стеной, только хуже. Он допускал, что ворота могут не выдержать, но, конечно, не знал, что это произойдет так.

- Там все наши, - проскрипела Кнопка.

Кто-то выл под обломками. Площадь наполнилась криками, визгом, истошным ржанием лошадей. Человеческий голос, его собственный голос потерялся в шуме. Он ухватил Кнопку за воротник, подтащил ближе:

- Ты не пойдешь туда. Ты - со мной.

Темный зев городских ворот пустовал недолго. Еще не успела осесть пыль, как на площадь хлынула плотная, беглая волна.

- Кавалерия! - заорал Леший. Его уже не беспокоило то, какое впечатление производит его надорванный голос, - Кавалерия, держать строй! Ни шагу с позиции!

Он не был уверен в том, что его услышали.

Черная волна докатилась до "островков", врезалась в бок телеги, снесла несколько ящиков и, разумеется, разбилась. Нежить рвалась наверх, цеплялась за доски, вытягивала себя на помосты. Самый первый, маленький и клинообразный "островок" занимали лишь двое.

- Пустите! - взвизгнула Кнопка, что есть сил ударяя кулаком в его локоть, - Я должна ему помочь!

Леший тряхнул ее. Грубо и сильно. Куда сильнее, чем хотел.

- Мы останемся на нижнем ярусе. Ты - моя помощница, мои глаза, мои ноги, моя правая рука. Они знали на то идут. И ты - тоже знала.

"Может это не он. Может, ты ошиблась". Он и не думал верить своим мыслям. Леший не мог разобрать лица, но помнил эту манеру: Кроу стоял чуть ссутулившись и опустив лук на высоту бедра. Леший видел это тысячу раз. То, как он выравнивает дыхание, перед тем, как работник стрельбища откроет клетку с голубями.

Второй охотник, а вернее - охотница, вела себя беспокойно. Она как будто танцевала, то ускоряя, то замедляя беспорядочный, рваный ритм. Временами она останавливалась на середине движения, вдруг меняла узор танца, совершая быстрые, тягучие поклоны. И тогда наверх отлетали какие-то ошметки.

Кроу вытянул из колчана стрелу, только когда она перестала справляться. Он стрелял как дышал - коротко, интуитивно, без лишних движений. Снял двоих, почти забравшихся на помост, пинком скинул вниз третьего. Четвертый рухнул к его ногам без головы. Он ни разу не обернулся. Казалось, он просто чувствует, по какой траектории полетит лезвие топора. Что нужно было сделать с двумя людьми, чтобы добиться такого?

Но стрелы...стрелы кончались быстро. Леший на мгновение отвлекся и пропустил момент, когда Кроу сломал уже бесполезный лук о голову очередного покорителя вершины.

Послышались дикие, но очень короткие вопли. Баррикады стремительно пустели. Охотников стаскивали вниз одного за другим, и черная волна глотала их, выпуская наружу только скрежет и хруст.

Леший больше не обращал внимания на стоны Кнопки.

- Кавалерия! Приготовиться!

Он натянул тетиву. Быстро и плавно. Отпустил и тут же потянулся за новой стрелой, выбирая между рослым мертвецом в рогатом шлеме и какой-то тонкокостной, юркой тварью, окончательно утратившей связь со всем человеческим.

- Бесполезно, - прошептала Кнопка, - Их слишком много.

Нежить прорвалась к середине площади, рассредоточилась, поредела. Особенно расторопные мертвецы полезли в окна ближайших домов. "Маладия!" - по-прежнему рыдали вдалеке.

- Кавалерия! - взревел Леший, - Вперед!

Он замер с отведенным назад плечом, набрал в легкие воздуха, собираясь повторить приказ, но умолк на полуслове. Копыта загремели по мостовой, заглушая все звуки. И, господи боже, какое это было счастье! Леший не слышал предсмертные крики своих солдат, не слышал лязга брони. Остался только страшный, все приближающийся грохот.

Да, Хьюго был прав. Кавалерия одерживает верх не саблями, а хлыстом и шпорами.

Толстая попона, кольчужная сетка, скорость, и огромная масса - все что им нужно. Никто не устоит перед этим.

Всадники держались близко друг к другу, соприкасаясь коленями и низко пригибаясь к лошадиным шеям. Они распороли, размазали неплотный строй противника. Вбили гнилые кости в камень мостовой.

Несколько секунд Леший не мог вздохнуть, охваченный страхом и восхищением. Неужели он может испытывать такое удовольствие от жестокой расправы? Неужели все и правда закончится?

Однако чуда не произошло.

Кавалерия забуксовала и начала увязать. Инерция больше не влекла ее вперед. Копыта застучали тише и мягче - задние ряды спотыкались о то, что оставил за собой авангард. Кого-то стащили с седла; вдалеке забубнил раскат грома. Леший слышал отчаянные вопли Кромвеля.

- Вниз! - заорал он, - Все, кроме верхнего яруса! Вниз!

Ему следовало остаться на лестнице и наблюдать за ходом сражения со стороны, но какая-то неумолимая, чудовищная сила поволокла его на площадь. Он почти ничего не соображал и только парировал удары, отвечал на выпады.

Говорят, в решительный миг человек способен превзойти сам себя. Леший на собственной шкуре убедился, что это неправда. В его движениях было много избыточности, глупости.

- Маладия! - рыдал срывающийся голос, - Маладия!..

Леший ненавидел эту незнакомую женщину так сильно, как не умел ненавидеть врагов. Ненавидел ее крикливого мужа, ее безалаберность и собственное бессилие. Кажется, он до сих пор вообще ничего не знал о ненависти.

Меч постепенно тяжелел. Покрывался некрасивыми зарубками. Леший стоял в густой толпе, его то и дело толкали, пихали и сбивали с ног. Он понимал происходящее лишь урывками.

Лезвие чиркнуло по шлему, отлетело в сторону. Он ударил снова - обратным движением, коротким и смазанным. Каким-то чудом распорол сетку забрала. Надавил, погружая клинок в то, что было когда-то человеческим лицом. Противник рухнул, но на его месте тут же возник другой, а потом еще один и еще...

Он не вспоминал, что кто-то, должно быть, все еще ждет его команд. Его хватало только на то, чтобы не лупить по своим. Ему чудилось, что площадь превратилась в котел, в котором все время что-то трещало и булькало. Куда ни повернись, все только одно - лязг железа, вонь и крики.

Когда ко всему этому добавились странные, неуместные вопли восторга, он первым делом подумал, что сходит с ума.

Вдруг стало светло как днем. Огромное, огненное веретено неслось на него кривым зигзагом. Леший слышал гул скрученных в спираль языков пламени, ощущал сухой жар. Но никак не мог заставить себя сдвинуться с места.

Веретено отскочило от него в последний момент. Унеслось вбок, пожирая сразу троих мертвецов.

- Еще немного! - призывно вопила дозорная башня, - Резерв отступил!

Под ногами слышался хруст, но Леший не думал о том, на что наступает. Не смотрел вниз, даже если слышал полузадушенный стон.

- Еще немного! - требовала башня.

- Вперед! - хрипел лишившийся коня Кромвель.

Они побеждали, но он отчего-то не верил, никак не мог поверить, что все вот-вот кончится.

Он замешкался, выбирая за кого браться в следующую очередь. Да так и застыл, не опустив поднятую для шага ногу.

Одинокий всадник въехал в ворота. Конь его вскинул голову и то ли заржал на высокой ноте, то ли крикнул. Леший к своему несчастью знал, что лошади тоже умеют кричать. Крапивка, его любимая, его самая верная и послушная кобыла кричала, когда на ее плече выжигали клеймо. Но в ее крике слышалась боль и обида, а здесь было нечто иное. Что-то более глубокое, мучительное и злое. Звук этот разнесся по площади, распугал оставшихся в строю гарнизонных коней. Но и люди оказались не лучше.

Стоявший рядом солдат засмотрелся на всадника и получил шипастой палицей в лицо.

- Мы победим, - пискнула Кнопка. Леший вздрогнул от ее голоса, он совершенно забыл, что она здесь, что ему нужно приглядывать за ней, - Вот увидите.

Мелькнула одна, а потом другая быстрая тень.

Странно, но у него еще остались силы на радость. Они были живы. Те двое с первой баррикады.

Леший помнил их мастерство, знал на что они способны. Если кто-то и положит этому конец... Сердце его сделало по инерции еще один скачок, и в следующее мгновение ухнуло вниз.

- Он убил его! - едва слышно выдохнула Кнопка, - Убил моего мастера. Вот так просто...

Оба охотника лежали на мостовой без движения, а он все никак не мог сообразить, как вышло, что мертвый всадник достал обоих. Нет, ни один конь не способен провернуться на передних ногах как циркуль. Лешего заело на этой картинке: брошенные в центрифугу щепки раскалываются и летят в разные стороны.

- Веди сюда мага, - прохрипел он, - Всех магов, каких сможешь найти.

Всадник протянул руку к остаткам баррикады. Те послушно покрылись сетью электрических искр. Лопнули, брызнув щепками в воздух.

- Быстро!

- Простите, ваше сиятельство, - пробормотала Кнопка, - Из меня вышел плохой адъютант.

Леший догадался, почувствовал, что она рванется туда. Но все равно не успел. Пальцы его схватили пустоту. Он побежал следом, задержавшись лишь на мгновение, чтобы поднять оброненный кем-то лук. Единственную стрелу он выдернул из головы лежавшей на мостовой нечисти. То была секунда, краткий, ничего не значащий миг.

- Стой! - заорал он, перекрикивая рык грома.

Нет, ему не успеть! Никак не успеть!

Кнопка налетела на всадника точно маленький, разъяренный ястреб. Конь заметался на месте, стараясь подстроиться под ее маневры. Он явно был обучен оставлять противника справа, но это было непросто. Короткий кинжал полоснул воздух у передних копыт, вынуждая его встать на дыбы. Это был опасный, но единственно верный финт. Восхитительный по исполнению и самоубийственный по своей сути.

Пешему не сладить с конным. Кнопка слишком мала, чтобы вытянуть его из седла. А значит, есть только один способ уравнять шансы. Она каким-то чудом проскользнула под лошадиным брюхом, воткнула кинжал. Плохая подпруга могла и не выдержать, хорошей потребуется еще пара тычков. Но конь не дурак, он не даст ей развлечься как следует. Кнопка едва отскочила от его копыт. Будь проклят тот, кто учил ее этому...

Леший сжал пальцами оперение.

Все это заняло какие-то мгновения: акробатика и удары Кнопки, натяжение хлипкой, едва не рвущейся тетивы... один широкий взмах тяжелого меча. При всей своей силе, он был почти незаметен. Меч мелькнул в воздухе, вытянул за собой темную косу брызг. Стрела вгрызлась в забрало еще до того, как на мостовую упали последние капли.

Всадник покачнулся в седле, рука отпустила поводья. Послышался звон упавшего наземь оружия. В первый момент Леший решил, что ему почудилось. Что меч не достал ее. Он уже выбрал несколько крепких слов.

Он не видел ее лица, только силуэт, подсвеченный горящими на стенах огнями. Ровный, неподвижный силуэт, в котором было что-то неправильное. Мимо нее проскакала взбрыкивающая лошадь. Расстояние было довольно большим, Леший знал, что лошадь ее не задела. Но силуэт Кнопки вдруг стал расплываться. Верхняя часть ее маленького тельца, скошенная от ключицы до бедра, рухнула вниз.

Кажется, он закричал, запрещая ей умирать и угрожая увольнением. Потом побежал, поскальзываясь на отбитых чешуйках доспехов. Кто-то пытался окликнуть его, требуя подмоги. Кто-то хватал за руку и несколько метров семенил рядом.

Но он всегда был сказочно упрям, и непременно добежал бы до Кнопки, если бы не тихий, ничего не значащий в шуме битвы звук. Никто, кроме близких друзей не звал его по имени. Вот только охотник был мертв, а Фарс...

Он, словно обезумевший, принялся разбирать то, во что превратилась баррикада. Борт телеги, стальные обручи с расколотых бочек, широкий наконечник обломанной у основания пики. Наконечник распорол ему запястье, но он почему-то не почувствовал боли. Он снова, в который раз понял, что не успеет.

- Только не разговаривай, - бормотал он, укладывая голову Фарса на очищенный кусок мостовой. Ноги так и остались под завалом из досок. - Держись, я приведу подмогу. Лекари... где-то тут должны быть лекари!

- Я не смог, - лицо Фарса было сплошь залито черной, уже запекшейся кровью. Сколько он пролежал здесь? Почему никто не услышал? - Прости меня, прости... я должен был сказать тебе. Но я не... Леха, - голос его стих, почти растворился, - я опять подвел тебя. Это все она, все она придумала... она не виновата...

Леший видел треугольный разрез у него в груди, и старался не думать о том, что где-то пониже Фарсовых лопаток существует зеркальное отражение этой раны. Прямой выпад, от которого не спасет ни одна кольчуга. Горячие струйки убегали сквозь пальцы, заполняли трещины в мостовой. Леший, как заведенный, говорил какую-то чушь, пытался стереть черную корочку с его лба, звал лекарей.

Мертвый друг смотрел на него мутными, широко раскрытыми глазами.

Нужно было встать. Хотя бы для того, чтобы найти чем закрыть его лицо... Леший уперся ладонями в землю и понял, что не может пошевелиться. И позвать на помощь - не может тоже. В ушах стоял непрерывный звон.

Сверху посыпались удары. Чужой меч прорезал кольчугу на боку, скрежетнул о наплечье. Леший машинально отклонился от третьего тычка, попытался вскочить, но споткнулся о тело Фарса. Куда подевался его меч? Ведь он должен был слышать, как тот падает. Он положил его? Но куда? И, главное, зачем? Зачем все это?

Вокруг носились крикливые тени. То ли люди, то ли уже не совсем. Везде, куда ни посмотри, лежали убитые и раненые. Ровные, черные на срезе конечности нежити валялись вперемешку с конечностями человеческими. Отрубленная рука одного из латников медленно истекала густой кровью. Рука была похожа на гигантскую креветку в грязном панцире.

Леший стоял на коленях, опустив плечи и задрав подбородок. Ему вдруг стало легко и спокойно. Кто знает, может быть, пришел и его черед. Один точный удар - и никогда не придется...

Он посмотрел в живые глаза мертвеца, гадая, успеет ли почувствовать боль. И взвыл от досады, когда тот наклонил голову, демонстрируя ему оперенье пробившей затылок стрелы.

- Хватит!.. - прошептал Леший, но горло переплавило тихий стон в громогласный рык, - Хватит!.. Гоните их! Гоните к воротам! Бейте!

Тени, эти глупые, крикливые, безвольные тени послушались. Снова стали людьми. Остатки кавалерии сбились в кучу, оттеснили последнюю волну наступавших. Лучники посыпались с верхнего яруса, нарушая (а может - выполняя?) его приказ. Ярость и страх подстегнули людей. Чудом уцелевшие, раненные и почти убитые, они гнали противника прочь, рвали на части так, как совсем недавно рвали их.

Бой продолжался до глубокой ночи. И только к полудню у них получилось подсчитать потери.

Леший сидел на стопке разбитых тележных колес и делал вид, что слушает очередного докладчика. Голова его опустела, запястье перестало слушаться. Вместо росписи на бумагах красовалась невнятная закорючка. Он старался не оглядываться. В лучшем случае сбоку возникнет фиолетовое, густо обмазанное противоожоговой мазью лицо Кромвеля. В худшем - он мог увидеть все остальное.

Площадь превратилась людоедский базар. Тела - своих и чужих - были свалены в аккуратные кучи, и между ними лавировали туда и сюда деловитые люди с большими корзинами. Боже! Кто им сказал, что домашний обед - лучший способ показать признательность защитникам Призона? Одна такая идиотка подошла к нему с миской свежего мясного бульона. С тех пор прошло два часа, но Леший до сих пор чувствовал привкус рвоты на языке.

- Стало быть, разрешаете? - настойчиво повторил незнакомый и раздражающе бодрый офицер.

- Нет, - на всякий случай ответил Леший.

Он не понимал и половины из того, что ему говорили. По крайней мере, с первого раза. Как только они завалили городские ворота, вокруг образовалась голодная стая уже ненужных помощников. Временами Лешему чудилось, что все они - один и тот же человек, который то отращивает бороду, то бреется или выкрашивает волосы в огненно-рыжий цвет.

- Не трогай! - крикнул Леший подошедшему к ближайшей "свалке" солдату.

- Но простыня, - проблеял тот, - Она нужна, нам не хватает...

- Оставь. Ее. В покое.

Леший не был уверен, что Кнопка лежит именно там. Ему так казалось, и этого было достаточно. Посмотреть на нее еще раз он не отважился.

- Доложите по форме, - сказал Леший спустя минуту, - Кто вы, откуда и чего хотите?

- Арабеск, десятник, с юга, - по тому, насколько внятно были произнесены эти слова, Леший понял, что десятник повторил их даже не дважды, - Меня и еще троих прислали конвоировать вашу разведчицу. Риту.

Леший медленно покачал головой.

- Разрешения не будет. Приходите завтра, это не дело особой срочности.

- Тут ведь какая закавыка, - осторожно возразил десятник, - Из лазарета ее забрать будет всяко проще. Не факт ведь, что очухается, а вам - одной проблемой меньше. Разбирайся потом, отчего да почему...

С Кленовой улицы выехала шестиколесная повозка. На ней громоздилась клетка с частыми прутьями и больше ничего. Леший проводил ее сумрачным взглядом и уставился на десятника.

- Нет, я сказал. Никого. И никуда. Забирать вы не будете.

Офицер занервничал, но не отступился.

- То есть на правосудие вам как бы наплевать?

- Ну что там? Хулиганство? Нарушение общественного спокойствия? Неуплата налогов? Скажите кому и сколько заплатить, и мы разберемся сами. Потом. А пока засуньте себе эту мелочную грызню...

- Мелочную? - возмутился десятник, - Убийство, по-вашему, это - мелочи?

- Убийство? - тупо перепросил Леший, - О чем это вы?

- Я ведь говорил вам. Разведчица прикокошила их охотничью шишку. Бармаглота. Знавали вы такого?

- Да, - не сразу ответил Леший, - Да, я его знал.

- Мне самому противно. Честное слово, противно. Но если оставить все так, как есть, они разберутся с ней сами. Думаете, это лучше?

Леший безучастно смотрел за тем, как кто-то стаскивает с тела Кнопки серую простыню. Это не лучше. Ничего уже не может быть лучше.