Костенко Олег Петрович : другие произведения.

Боги времени

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Герою повести, выгнанному со службы, космическому пилоту, везёт просто до неправдоподобия. И лишь в самом конце выясняется, что это отнюдь не случайность. Автору представляется, что в произведении использованы достаточно не тривиальные идеи о природе времени и эволюции сознания.
  
  
  
  
   ОЛЕГ КОСТЕНКО
   БОГИ ВРЕМЕНИ
  
   Часть первая
  
  В баре царил мягкий полумрак. Я опрокинул уже вторую рюмку и, наконец, задумался о своей будущей судьбе, она обещала быть печальной. Внесённый в чёрные списки корабельной корпорации Мицара, я не мог теперь найти работу даже на судах других компаний. Разве что космическим чёрнорабочим.
   И хоть бы кто вступился, мерзавцы! Я вспомнил, как перед разбирательством ко мне подошёл Шарк.
   - Послушай Мир, - сказал он, глядя на меня с некоторой виноватостью: - ты, конечно, правильно поступил, я согласен. Но прости, поддержать не смогу: вылечу со службы как пробка, а у меня семья.
   Он замолк, смотря на меня так, словно умолял отпустить этот грех. Но я промолчал, в конце концов, пусть сам разбирается со своей совестью.
   Шарк, по крайней мере, молчал. А вот другие, те, кого я считал друзьями, поднимались и рассказывали какой я не хороший, как запустил обязанности и вообще крайне несдержан, создаю в коллективе дурной психологический климат. А чего я собственно ожидал? Мы все любим, читать в книгах о дружбе и верности. В реальной же жизни, увы, это явления весьма редкие. Нужно суметь удержаться на плаву, какая тут к чёрту дружба, если чуть ли не со школы человека убеждают быть честным и законопослушным, донести на товарища, если, что не так. И заодно приобрести благосклонность начальства, уверенного, что на тебя можно будет положиться в случае чего. И это свободная республика! Тьфу!
   Я вздохнул, пожалуй, все мои проблемы оттого, что у Зугвейта не было собственного космического флота. Однако этот молодой мир был совершенно уверен, что флот вот- вот будет. Уверен настолько, что даже послал десяток парней в звёздный лицей Республики.
   Парни учились, учились и выучились, флот же, увы, отсутствовал. Колония, по-прежнему, не теряла бодрой уверенности, а парни летали на кораблях других государств, всё меньше и меньше испытывая желание вернуться.
   А может и вправду вернуться? Мне только тридцать. Я знал, что рабочие руки на родине нужны, а работать я могу. Не то, что бы я гнушался работы, любой работы, но торчать на шарике, когда видел звёзды вблизи.
   Тут размышления мои были не совсем вежливо прерваны. Кто-то коснулся меня за плечо.
   - Техник-пилот Баромир Банко, я полагаю.
   Имечко у меня ещё то, сразу возникает в сознании этакий витязь способный брать ответственность за судьбы миров, но добряк в душе. Увы, я обычный, ничем ни примечательный человек, и к слову сказать, далеко не добряк.
   - Больше техник, чем пилот, - возразил я. - С кем имею честь?
   Стоящий передо мной мужчина был одет в лиловый пиджак с бархатными отворотами, фиолетовую шляпу и голубые брюки, штанины которых расходились книзу колокольчиками. На шее же его находился кроваво-красный кис-кис. Всё согласно последней моде местной богемы. Такие люди всегда вызывали у меня инстинктивное недоверие. Возможно, потому, что нравы на Зугвейте немного пуританские.
   - Прозоров, - произнёс он, - Серж Прозоров.
   Он явно намеревался пожать мою руку, но у меня не было привычки трясти ладонь каждому встречному. На моей родине рукопожатие нечто большее, чем простой ритуал, это знак доверия, действие в какой-то мере интимное. Так что рука его повисла в воздухе.
  Серж сразу нахмурился.
   - Ладно, - произнёс он таким тоном, словно обещал запомнить меня на всю оставшуюся жизнь. - Свободный Баромир, я исхожу из того, что на настоящий момент вы безработный.
   - Чёртовски верно подмечено, - вынужден был согласиться я.
   - Тогда у меня есть для вас работа, работа пилота, - произнёс он и сделал драматическую паузу.
   Теперь я уже глядел на него с интересом.
   - Вы ведь можете пилотировать корабль, Баромир?
   Я кивнул.
   - Да, конечно, в случае необходимости я могу быть помощником пилота на большом судне или самостоятельно пилотировать корабль малого тоннажа. Но говорю ещё раз: я больше техник, чем пилот.
   Прозоров только отмахнулся.
   - Не важно, вы быстро это наверстаете. Я имею в виду практику.
   Он подхватил бутылку вина с подноса проезжавшего мимо на своих гусеницах официанта, откупорил и выпил одним махом целых полбутылки прямо из горлышка. Очевидно, предполагалось, что это должно произвести на меня впечатление.
   С минуту я ожидал, когда в зале появится охрана, все роботы поддерживали связь с центральным компьютером, специально запрограммированным для таких случаев. Но всё было тихо, очевидно у Сержа имелся здесь постоянный кредит.
   - Нам очень нужен хороший пилот, - сказал он. - В случае аварии мы, вероятно, смогли бы самостоятельно добраться до ближайшего порта, но это всё, не говоря уже о ремонте.
   - Мы - это кто? - поинтересовался я.
   - Такайский союз журналистов.
   Всё было ясно. Журналисты решили поразить читателей репортажем наших собственных корреспондентов с других миров. И так этим своим решением гордились, что приобрели космический корабль, ради престижа, очевидно. По мне, куда проще и дешевле было отправить всю эту компанию писак обычным рейсовым кораблём. Ну да не моё дело, как говорится, дядя платит.
   Оставался последний вопрос:
   - Почему я?
   Прозоров пожал плечами.
   - А почему нет? Пилота с большим стажем нам не нанять: свободных среди них мало, да и на больших судах платят больше. Новичка брать - тоже не хочется. Остаётся всякий списанный с кораблей сброд.
   - Ну, спасибо, - я ощутил гнев, - значит я, по-вашему, сброд?!
   - Вы нет, - уверенно возразил он, - вы как раз нет. Когда хотите осмотреть корабль?
   - Можно сёйчас?
   К моему удивлению он согласился.
   Наёмный электромобиль быстро домчал нас до порта. И вот уже мы шли по посадочному полю, на котором лежали на брюхе корабли, словно выброшенные на берег рыбы. Отмахать нам пришлось километра четыре, почти в другой конец. Я устал спрашивать себя, почему этот тип не захотел воспользоваться роллером.
   Мы проходили мимо челноков с грузовых кораблей, последние были слишком велики, что бы самим опускаться на планету, потом мимо скатоподобных пассажирских звездолётов, пока я, наконец, не увидел свой новый корабль.
   "Малыш" - так он назывался, выглядел довольно потрёпанным, наверняка купили где-нибудь по дешёвке. В нескольких метрах над днищем его корпус охватывало кольцо ахронного генератора. С люка над кольцом спускался открытый трап. Никаких тебе закрытых галерей, что бы чересчур, нервные граждане не испугались высоты. Я отметил это с чувством глубокого удовлетворения, потом поднялся на борт.
   Несмотря на размеры, звездолёт производил впечатление, конечно, большую его часть, примерно девять десятых занимали ахронные генераторы. Но кроме них: пять кают, каждая на двух человек, в хвосте салон и камбуз, в носу, само собой разумеется, рубка. Было видно, что "Малыш" изначально не предназначался для перевозки грузов. Эта была своего рода космическая яхта, небольшая, но очень комфортабельная. Да, у этих, из союза губа не дура.
   - Ну, так как? - поинтересовался Серж, когда я закончил осмотр. - Согласны?
   - Почему бы и нет? - ответил я его словами.
   Вот так получилось, что через два дня мы уже летели в космосе. Но по-настоящему эта история началась, когда мы вышли из криогенна.
  ************
   - И так вам стратегический шах, - объявил Терраи, переводя свою золотую рыбку на восьмую горизонталь верхней плоскости, где она немедленно превратилась в камбалу.
   Ну и глупо, - подумал я, закрывая прорыв морским коньком. В глазах Терраи мелькнуло уважение.
   С дивана, в углу салона, за нами снисходительно наблюдал Прозоров.
   - Сдаюсь, - Терраи поправил чёрный бантик на шее, и удалился, опираясь на позолоченную резную трость. Ни дать, ни взять - почтенный учёный на пенсии. Что и говорить, проигрывать он умел.
   Они с Сержем терпеть друг друга не могут. Забавно наблюдать, как каждый глядит на другого с чувством полной уверенности в собственном превосходстве. Серж, похоже, считает себя этакой журналистской богемой, куда выше нас грешных, а Терраи поглядывает на него, как высококлассный специалист на дилетанта, забывшего формулы теории относительности.
   Со мной Терраи, как ни странно сошёлся: его поразило, что какой-то замухрышка-пилот способен выиграть у великого математика в трёхмерные шахматы. Хотя кому и иметь дело с трёхмерностью, как ни пилоту.
   А вообще, нас на "Малыше" четверо.
   Кроме вышеназванных присутствовал также Антон Турин - учитель Прозорова, и, возможно, единственный человек, к которому тот относится с уважением. Я был поражён тем почтением, которое звучало в голосе этого франта, когда он представлял мне Турина.
   Терраи вышел. Серж по прежнему сидел на диване, а я склонился над игровой доской, когда по интеркому подал голос компьютер, и не просто подал, а потребовал от меня зайти в рубку.
   - Капитан Банко, - объявил он сочным мужским баритоном, - зайдите, пожалуйста, в рубку, если не трудно.
   Что мне нравится в нашем компьютере, так это его вежливость. Я сам его так запрограммировал - незачем пассажирам знать всю подноготную о работе приборов. Конечно, если не случилось чего-то чрезвычайного: тогда он вывалит всё без всякой конспирации.
   Я встал, выключил доску, голографический куб тут же исчез, и двинулся в рубку. И, разумеется, остальные двинулись вслед за мной. Даже находившийся до этого в каюте Турин. Как дети, честное слово. Я подумал, было воспользоваться своим правом капитана и выставить их ко всем чертям, но, подумав, решил не обострять отношения без нужды. К тому же публика столь штатская, что может капитанского права и не понять.
   Так, что же там у нас, жизнеобеспечение в норме, реактор в норме, электроника тоже в порядке: вон - зелёные лампочки, так и горят. Что же у нас тогда случилось? Ага, вот на тёмном диске детектора излучений ритмично вспыхивала и гасла красная точка, как сигнал маяка.
   Я невольно посмотрел на обзорный экран, хотя заранее знал, что ничего не увижу, слишком далеко.
   - Вот чёрт, - сказал Прозоров.
   Разумеется, отличить сигнал бедствия от обычных шумов смогла даже его насквозь богемная душа. На миг по его лицу скользнуло подобие счастливой улыбки: наверняка представлял себе видеорепортаж "отважный журналист спасает терпящих бедствие людей", с собой в качестве главного героя.
   - Встреча терпящего бедствие корабля, в промежутке между двумя ахронными скачками, - задумчиво произнёс Терраи, - вообще-то вероятность равна нулю.
   - Бывают моменты, когда подводит даже теория вероятности, - сказал Серж с таким злорадством, будто Терраи был лично ответственен за этот небольшой сбой природных законов.
   Их отношения тем более забавляли, что Серж сам пригласил Терраи на борт, обещая скорый и бесплатный перелёт на Сарк в обмен на интервью и рассказ о деятельности лаборатории.
   Я тем временем считывал информацию с экрана компьютера: расстояние, относительная скорость. В общем, если идти на сближение, то лучшего момента, чем через четыре минуты не предвидится.
   - Ну, как сближаемся? - спрашиваю.
   - Конечно, - оба журналиста посмотрели на меня чуть ли не с возмущением.
   - Может, удастся кого-то спасти, - добавил Терраи.
   Я не удивился, что первым вспомнил о людях именно он.
   Честно говоря, программу корректировки курса я начал набирать ещё до их соизволения.
   Загадочный звездолёт приближался, до него оставалось не больше нескольких километров. Он оказался большим и старым, этакий бронтозавр неведомо как переживший своё племя, и теперь поедавший в одиночестве траву на звёздных лугах.
   Я вытащил из ниши скафандр и принялся его осматривать. Когда журналисты поняли, что я намерен перебраться на "голландец" они немедленно на меня накинулись.
   - Почему именно вы? - спросил Прозоров, попросту и без затей.
   - Простите, Баромир, - твёрдо сказал Турин, - но как командир вы не имеете права покидать судно.
   Очевидно, он хотел мне польстить, но я никогда не попадался на столь дешёвые трюки.
   - Вы когда-нибудь в открытый космос выходили? - поинтересовался я.
   Ответом, как и ожидалось, было, молчание.
   Разговаривая, я продолжал заниматься делом: в системе водяного охлаждения скафандра испарилось довольно много жидкости, пришлось доливать.
   В "Малыше" тесный шлюз, так что можно поместиться только одному. Я оттолкнулся от обшивки, машинально захлопнув за собой тяжёлую внешнюю дверь.
   Тёмная громада напротив медленно смещалась вправо. Хотя на самом деле это я смещался в противоположную сторону. Самое приятное в подобных экспедициях, это когда чувствуешь себя пупом вселенной, кажется, будто вокруг тебя вращается всё мироздание, словно ты бог-вседержатель.
   Я слегка подкорректировал полёт. Теперь громадина надвигалась прямо на меня. Луч нашлемного фонаря отразился от тусклой обшивки. Светлое пятно на фоне мрака. Я повернул голову, и пятно сразу поползло прочь. Кое-где обшивка была поцарапана микрометеоритами.
   Самое же неприятное в подобной прогулке - это полное одиночество, бездна из которой только звёзды нагло таращат на тебя свои разноцветные зрачки. Десяток световых лет до ближайшей обитаемой планеты. Если какой-нибудь звёздный волк скажет, что для него подобные выходы трын-трава - не верьте, не возможно к такому привыкнуть, это я вам говорю.
   Оглянулся, нашёл взглядом огни "Малыша", такие уютные. Конструктор-мерзавец, ну почему, ты не снабдил "Малыша" хотя бы крошечным прожектором.
   Всё - прибыл. Включились магниты в подошвах, искусственной гравитации, разумеется, не было. А вот и люк. Дверца гостеприимно распахнута, словно в мышеловке. Заходи, милости просим, а ведь всё равно придётся.
   Автоматика, похоже, бастовала. Впрочем, не слишком, то я на неё и рассчитывал. Маховик пришлось крутить долго и упорно. А потом ещё второй на внутренней двери. Во внешних микрофонах сразу зашипело: слава богу, хоть воздух на корабле был. Сейчас разберёмся, что тут, что и что тут где.
   Какие-то лаборатории, пульты кабели. Что за странный тип судна? Хотя, рубка в любом случае где-то спереди: древний, ещё со времён морских странствий обычай.
   Я двинулся по коридору, он был длинный, со множеством ответвлений и овальных дверей. Я открыл несколько наугад. Какие-то приборы, генераторы огромных размеров, вообще складывалось впечатление, что судном раньше владели научники.
   А здесь для разнообразия что-то химическое, баночки, колбочки, скляночки, большая часть разбилась. А вот и рубка. Дверь гостеприимно распахнута, вопреки всем правилам устава. Хорошо, не будем придираться.
   Луч фонаря забегал по обесточенным пультам: понятно, знакомо,
  можно разобраться. Что же это все-таки за корабль? Ага, вот сверху название "Мыслитель". И чуть пониже: "приписан к саркской научной базе ...38 год". Странно, мне казалось этой базе не больше столетия. Бог с ним, потом разберёмся.
   А это, что тут за огонёк подмигивает? Выходит не всё обесточено. Ну да, передатчик ведь работал. Я потянулся к пульту и рукой в перчатке наткнулся на металлическую пластину. Поднёс под луч. На металле были выжжены слова. Очень предусмотрительно: в случаи разгерметизации чернила в вакууме испарятся. Выжжено было не слишком умело, но разобрать можно.
  "Я В СТАТИСЕ
  КОМНАТА 217"
   И что сие значит? - хотел бы я знать. Если бы в криогене, понятно. Но статис? Потом разберёмся, как уже было сказано. Пассажиры мои, должно быть с ума уже посходили. Где тут передатчик? Минут пять у меня ушло на то, что бы разобраться в не совсем привычной аппаратуре. Наконец над пультом спроецировался голяк, почему-то чёрно-белый. Лицо Терраи, на фоне такой маленькой, такой уютной рубки "Малыша".
  Уходя, я попросил Терраи побыть на связи, слегка намекнув, что доверяю только ему, как человеку науки. Надо же немного человеку польстить. По правде, говоря, мне просто не хотелось, что бы передомной маячила физиономия богемного Сержа. Имею я, в конце концов, право на некоторые причуды? Хотя Серж, разумеется, торчал тут же, так же, как и Турин.
   - Как дела, кэп? - поинтересовался Терраи.
   Чувствовалось, что он очень рад меня видеть, так же как и остальные, вдоволь насладившиеся неизвестностью.
   Я бегло изложил ситуацию.
   - Что намерены делать? - полюбопытствовал Турин.
   - Попробую раскочегарить компьютер, если он ещё совсем не сдох, потом прогуляюсь в это самое помещение двести семнадцать. Кстати, Терраи, давно существует ваша база?
   - Семьдесят четыре года, а что?
   - Да так, похоже, этот чемодан приписан именно к вам.
   - Вы шутите, на базе просто нет подобного судна.
   - И приписан он к вам уже лет четыреста, - добавил я, что бы окончательно его добить.
   Журналисты сделали стойку. Перед глазами у них наверняка стояла газетная статья за их подписью, с материалами о древней секретной программе.
   - Откуда вы всё это взяли? - продолжал допытываться Терраи.
   - Да тут написано, - я машинально указал рукой, - забыв, что он не может видеть надпись: она находилась как раз позади изображения. - И строили ее, похоже, как раз для саркского научного комплекса.
   Лицо Терраи приняло задумчивое выражение.
   - Ничего не понимаю, - наконец признал он.- Запросите компьютер, может, в его памяти есть объяснение этой чертовщине.
   Я кивнул, машинально протянув руку к клавишам виома.
   - Зачем? Не выключайте, - попросил Турин.
   Чуть подумав, я решил уважить его просьбу. Не стоит снова мучить их ожиданием. Да и мне, честно говоря, поспокойней будет.
   После некоторых поисков удалось включить в рубке освещение. Настенные панели посветлели, залив всё вокруг ровным светом. Почти домашняя обстановка. Я вплотную занялся компьютером.
   Слава пространству, код доступа был снят. Не иначе, как этот самый "я" позаботился.
   - Привет, - объявил компьютер, и над приборной поверхностью сформировался ещё один голяк: могучий рыжий детина, компьютерный фантом, разумеется. Похоже, машинка мне попалась фамильярная, в отличие от старого, доброго "Малыша". Некоторые люди любят такие вот игры с фантомами.
   - Привет, привет, как звать-то тебя, добрый молодец.
   "Добрый молодец" радостно осклабился.
   - Мыслитель я буду.
   Корабельный мозг, как правило, именовали по названию судна.
   Тоже мне мыслитель, с лошадиной физиономией. Хотя, возможно, в этом и был прикол неизвестных мне программистов.
   - Доложи обстановку, Мыслитель.
   - Судно в бедственном состоянии, двигатели повреждены, криогенн на профилактике, пассажир в статисе, команда отсутствует.
   - Как? Как? - профессор в рубке "Малыша" даже подался вперёд, - как он сказал?
   - В статисе, - пояснил я, - и в записке то же самое было.
   - Да, верно, я упустил из виду, - профессор нахмурился, между его густых бровей пролегла недоумённая складка. - Но теперь я понимаю ещё меньше чем ничего. Статис - недавнее открытие моей лаборатории. Четыреста лет назад его просто быть не могло.
   От волнения он утратил обычную плавность речи и зачастил быстрой скороговоркой.
   - Что такое статис?
   Фантом, похоже, принял вопрос на свой счёт.
   - Не могу знать, - бодро отрапортовал он. Занимаюсь исключительно навигацией. Научная работа в мою компетенцию не входит. Пассажир просто объявил, что идёт в статис.
   Помощи от тебя.
   - Доложи о происхождении аварийной ситуации.
   - Нет информации.
   Увы, но больше этот негодяй действительно ничего не знал, у него оказалась стёртой почти вся память.
   - Сгинь, - сказал я печально.
   Фантом истаял, а я отправился искать каюту двести семнадцать.
   Дверь оказалась незапертой, я осторожно повернул ручку и толкнул тяжёлую створку вовнутрь.
   В первый момент большое, плохо освещённое помещение показалось мне пустым. Но потом я разглядел в его центре столб золотого света. Он был шириной метра в три, и поднимался до самого потолка. А в центре столба, словно в туманной дымке, стояла женщина.
   Она стояла совершенно неподвижно, словно её поддерживали невидимые тросы. Большие зелёные глаза прятались в тени переносицы. Тёмные волосы аккуратно подстрижены, так, что они только слегка прикрывали мочки ушей. Классический нос, на мой вкус, пожалуй, чуть-чуть великоватый, над которым сошлись тёмные нитки бровей. В золотом свете лицо её казалось мраморным. Она ни разу даже не моргнула, хотя её глаза смотрели на меня в упор.
   Некоторое время я внимательно присматривался к ней, но так и не смог определить, жива она или нет.
   Я шагнул вперёд, по коже прокатились электрические мурашки, похоже, женщина находилась в каком-то энергетическом поле. Всё моё тело начало покалывать. А потом меня остановило, воздух казался плотным, как густой суп. Я протянул руку - ничего, впереди словно мягкая вата, но пробиться сквозь неё я не мог.
   Я отступил на несколько шагов. На полу, возле самого основания столба лежала металлическая пластина. Ещё несколько коротких строчек, оставленных пассажиром - этой самой женщиной.
  " Я ЖИВА. Я В СТАТИСЕ. ОТКЛЮЧИТЕ РУБИЛЬНИК. ПРОВЕРЬТЕ НАЛИЧИЕ ВОЗДУХА".
   Воздух был. Я давно уже поднял забрало. Гравитацию я тоже из рубки подключил - теперь не поплывёт. Я снова оглядел женщину. Она была почти в моём вкусе. А вообще-то мне с женщинами обычно не везло, начиная с той, самой первой.
   Как назло вспомнились грязь и слякоть на старом шоссе. Только, что прошёл дождь, и солнце весело отражалось в лужах. И юноша, почти ещё подросток, который захлёбываясь обидой говорит:
   - Уинни, послушай, Уинни. Почему мы не можем быть вместе, я думал, мы всегда сможем быть вместе.
   И девочка, смотрящая на него с печальной мудростью.
   - Нет, Мир, не получится. Мы должны признать, что дороги наши расходятся, это тебе не Питер Пэн.
   Она медленно уходила вдаль по шоссе, на мгновение шаги её замедлились, и мне показалось, будто Уитни сейчас остановится. Но она, словно разозлившись на себя, лишь пошла быстрее. Окутанная розовым сиянием заходящего солнца, в его закатном свете она казалось прекрасной.
  
   Рубильник нашёлся справа от меня. Сделав к нему несколько шагов, я протянул руку. Послышалось тихое "Пу-у-мф". Золотой свет сгустился до полной непрозрачности, потом по нему пробежали еле заметные волны, и колонна истаяла.
   Потеряв равновесие, женщина едва не упала.
   - Чтоб ты сдох, - выругалась она, затем посмотрела на меня своими зелёными глазами.
   В свою очередь я смотрел на неё. Она была куда моложе, чем мне показалось вначале: наверно, лет двадцать пять.
  Решив, что любой мой вопрос, любая моя реплика прозвучат в данной ситуации довольно глупо, я решил предоставить ей всю инициативу.
   По лицу женщины пробежала гримаска лёгкого неудовольствия, очевидно, ей не слишком нравилась подобная ситуация. Бегло осмотрев меня, она спросила:
   - Год? Молю, скажите какой сейчас год?
   - Шестьсот сороковой, - ответил я без задержки.
   - Почти четыреста лет, - прошептала она покачнувшись. - Вы уверены?
   - Увы.
   Она снова, совсем не по-дамски, выругалась.
   На спящую красавицу явно не тянет, - подумал я удручённо. Принцессе не полагается ругаться, ни при каких обстоятельствах. Она принцесса, а я, стало быть, благородный рыцарь. И теперь ей нужно с первого взгляда в меня влюбиться, согласно всем законом мыльного жанра. Господи, какая чушь, лезет в голову.
   Надо отдать должное, с замешательством она справилась быстро.
   - Я Мадлен Корней, - представилась женщина и остановилась в ожидании.
   Я коротко поклонился.
   - Баромир Банко.
   По Зугвейтским обычаям, женщина должна первой назвать имя, если вообще желает продолжить общение.
   - И я капитан той посудины, что висит сейчас по левому борту.
  
   "Малыш" стремительно пронзал пустоту. Передо мной развалился в кресле Терраи. Сейчас у него было прекрасное настроение: он выигрывал. Его окунь коснулся левой обманной клетки и сразу же взвился на восьмую вертикаль. Мне, правда, удалось взять сомом его плотвичку, но положения это не спасало. Я подумал, не стоит ли сдаться, но как говорил мой покойный дедушка, мужчина должен идти до конца. Скорей всего я действительно проиграл, но перед гибелью я тебя ещё измотаю.
   - Говорят, есть шахматы, - сказал я, - где правила игры меняются после каждого хода.
   - Да, - Терраи кивнул, - и даже не в одной модификации. И им едва ли не столько же лет сколько трёхмерным.
   Терраи потянулся было к биоконтактам, но, передумав ходить, отдёрнул руку. Жаль, я очень рассчитывал на один ход коньком, в этом случае я получал возможность протянуть немного подольше.
   - Кажется, первые изменчивые шахматы придумал некто Кэрролл, - продолжил Терраи, - он назвал эту модификацию "Зазеркальем", а по другой версии "Алисой", в честь дочери. *
   Я подумал, что, наверное, только на Зугвейте читают до космическую литературу. Поправлять профессора, однако не стал, к чему?
   Терраи, сильно подобрел, что бывало с ним всегда, когда он выигрывал, и пустился в длинную лекцию.
   - Лет пятнадцать назад, один математик разработал изменчивые шахматы с правилами настолько сложными, что их ни один человек даже запомнить не был в состоянии, а уж играть могли только компьютеры. Потом парень спятил. И вывел какие то уравнения, которые никто и понять то толком не в силах. Согласно им, причинность зависит от точки зрения наблюдателя, а заодно и законы сохранения. Тем не менее, за всё это время, никто их так и не сумел опровергнуть.
   Терраи замолчал, очевидно, унесясь мыслью в заоблачные теоретические выси, мне туда хода не было. Покуда он там парил, я сосредоточился на игре, желая протянуть, как можно дольше. Если двинуть вот этого конька...
   Краем глаза я заметил, как в салон вошёл Серж с бутылкой и стаканом в руках. Он плюхнулся на диван, лихим ударом откупорив у бутылки горлышко. Я уже давно заметил, что он обладает странной способностью не пьянеть, не зависимо от количества поглощенного им спиртного. К тому же раньше он обычно предпочитал
  _______________________________
   * Терраи ошибся. Льюис Кэрролл автор сказки "Алиса в зазеркалье", в которой девочка, пройдя сквозь зеркало, оказывается в мире, построенном по принципу шахматной партии. При чём правила игры меняются после каждого хода. В этом плане Терраи, безусловно, прав.
  
  
  
  пить прямо из горлышка. Очевидно, изображая из себя этакого рубаху-парня.
   "Малыша" в первый раз. Слишком непрактично: малейшие изменение гравитации, и получаются осколки вместо посуды.
   Похоже на богемного Сержа влияло присутствие на судне Мадлен Корней. Женщина в тесном мужском коллективе. Серж вился вокруг неё ужом, но Мадлен игнорировала его с самого начала и навсегда. Терраи и Турин не подходили по возрасту, поэтому в кандидатах на роль поклонника оставался лишь ваш покорный слуга. Мы действительно сошлись с Мадлен, несмотря на разницу в интеллекте и общественном положении. Хотя какое у неё сейчас общественное положение известно только одному господу богу.
   Серж и Турин очень горды, что имеют теперь фонозапись её истории. Сенсации, которая, по их мнению, существует только в двух лентах. На этот счет они ошибаются. Инструкция требует записывать показания потерпевших бедствие, и я не видел смысла делать на этот раз исключение.
   - Терраи, что такое статис? - спросил я.
   Профессор оторвал от доски глаза.
   - Вообще-то об этом не положено говорить, покуда открытие не запатентовано, но присутствующие здесь уже и сами поняли почти всё.
   Терраи сделал ход и продолжил без особой охоты:
   - Статис это процесс обратный по сути ахронному скачку. Если при ахронном скачке корабль движется по иному временному вектору, за несколько дней внешнего времени на его борту проходят десятилетия или столетия. Он двигается со скоростью меньше световой по своему бортовому времени и быстрее по времени внешней вселенной. А в статисе наоборот замедляется локальное время. Полностью овладев статисом, можно будет отказаться от этих чёртовых криогенных камер.
   - Подождите, подождите, но тогда получается, что находящийся в статисе объект в своём субъективном времени будет двигаться быстрей световой скорости.
   Терраи отрицательно покачал головой.
   - Нет, ибо при движении корабля по более длинному временному вектору тормозиться его смещение в космогоническом времени, статис же имеет дело только с локальным временем объекта, его энтропийной термодинамической составляющей.
   Похоже, мне не суждено было этого понять. Мой скромный разум до таких теоретических высот явно не дотягивал.
   С дивана, сложив на груди руки с поднятыми большими пальцами, за нами снисходительно наблюдал Серж. Его богемная душа призирала все теоретические эмпирии и требовала чего-нибудь материального. Вроде стоящего на столике стакана. По-своему он был прав.
   Помнится, пару раз он поругивал технарей и технику. Лениво и не всерьёз, словно говорил о чём-то, упоминания не заслуживающем, ничего взамен он, естественно, не предлагал.
   Терраи блокировал моего короля по всем трём измерениям. Игра закончилась. Я с чувством пожал его руку. Всегда веди себя достойно, - говорил отец. Проигрывать тоже надо уметь. Мы на Зугвейте этому давно научились, ещё с той поры, как Республика блокировала все наши попытки самостоятельно выйти на галактический рынок. Именно потому нам был так необходим свой космофлот.
   Выключив доску, я удалился к себе в каюту, покопавшись в тумбочке, отыскал звуковую горошину, вечно умудряюсь обрасти всяким хламом. Потом, завалившись на койку, проиграл запись.
   Приглушённый голос Мадлен звучал в помещении:
   - По началу их приняли за обычный караван. Я как раз выходила из лаборатории, когда по внутренней связи раздался голос компьютера: "Ребята, кажется, у нас будут гости".
  
  ...................
   Мадлен взглянула на табло информации, высветившиеся на стене. Маленькие зелёные буквы сообщали, что до подлёта каравана оставалось ещё больше часа. Она подошла к квадратному иллюминатору, занимавшему значительную часть стены.
   Лохматая звезда сверкала на фоне тьмы. Обычно круглое небесное тело здесь было вытянуто, словно гигантская запятая. На самом её конце, если очень присмотреться, можно было различить еле заметное тёмное пятнышко. Тёмная дыра, второй компонент системы, уже многие столетия поглощала огненное вещество короны и рано или поздно должна было пожрать её всю.
   Даже сквозь мощные фильтры свет звезды раздражал глаза, если смотреть долго. Мадлен повернулась и пошла прочь по коридору. По пути она, в который уже раз не смогла побороть желание притронуться к зелёному пластику стен. Мягкий пластик податливо прогибался под её пальцами, он был тёплый и шероховатый на ощупь. Интересно, - подумала Мадлен, - испытывают ли остальные подобную тягу. Иногда ей казалось, будто конструкторы нарочно заложили этот эффект для психологической разрядки.
   Ровно горели светильники, коридор плавно сворачивал вправо. Мадлен увидела, как из невидимой для неё его части вышел невысокий старик. Он имел острое лицо, с которого свешивалась клиновидная бородка. Это был академик Фловер - научный руководитель Мадлен.
   Женщина остановилась, почтительно кивнув, Фловер тоже замер.
   - Очень удачно, что встретил вас, моя милая, - академик улыбнулся своей помощнице. - Я как раз искал вас, но каюта не отвечала, а в лаборатории сообщили, что вы вышли.
   - Что-нибудь случилось?
   - Да нет, ничего такого. Знаете, я прочёл вашу последнюю работу. Неплохо, весьма не плохо. Вот только кое-какие выводы... А поверь вам, так причинность способна обрываться, нарушаться и вообще завязываться бантиком, одновременно оставаясь неизменной. Вы не находите, что это противоречие.
   - Это действительно кажется несколько необычным, - согласилась Мадлен, - и я даже не представляю, как всё это реализуется в реальной вселенной. Но убеждена, что математический аппарат гипотезы верен.
   - Ну не знаю, возможно, данные, положенные в основу концепции...
   Мадлен терпеливо ждала, не за этим же, в самом деле, искал её Фловер. Он был прекрасным научным руководителем, но доброжелательности в нём не было ни на грош, несмотря на всю внешнюю вежливость.
   - Мадлен, милая, тут с " Сарка-4" передали, они обнаружили какой-то любопытный эффект в квантовых флюктуациях чёрной, сами не понимают толком. Запросили у нас кое-какую аппаратуру. Вы бы слетали на денёк разобраться, а?
   "Сарк-4" была самой близкой к коллапсару станцией. Именно наличие сжимавшей ткань пространства-времени чёрной дыры, с её непредсказуемыми эффектами, делали систему столь интересной для изучения времяпотока.
   Мадлен задумалась. Ей не особенно хотелось тратить время на пятичасовой перелёт только в один конец, но и портить отношения с Фловером было нежелательно. Если б он пожелал, то сумел бы изрядно подпортить её карьеру. К тому же полёт позволит отвлечься от ежедневной рутины. А может действительно, запахло открытием? У Фловера нюх на это.
   - Хорошо, согласна.
   Именно это спасло ей жизнь.
   - Вот и чудненько. "Мыслитель" отправляется через двадцать минут, аппаратура уже загружена. Не очень конечно хорошо конечно гонять межсистемник, но что поделаешь - все планетолёты сейчас на заданиях.
   - Что! Через двадцать?
   - Да, поторопитесь, пожалуйста.
   - Но мне надо взять...
   - На борту, всё на борту.
   Мадлен подавила возмущение. Фловера никогда не интересовало чужое мнение. Будучи нарциссом, по природе, он бескорыстно направлял свой эгоизм на удовлетворение личного научного любопытства. В других он видел только одушевлённые инструменты, искренне удивляясь, когда те начинали протестовать. Правда, надо отдать должное, счёты он не с кем не сводил.
   В свою каюту она, конечно, всё-таки заскочила. Бросила в сумочку туалетные принадлежности, потом первую попавшуюся под руку книжку и двинулась к причалу.
   У переходника болтали два техника. Мадлен невольно прислушалась.
   - Ничего не понимаю, - говорил один, - они идут, не обращая внимания на сигналы и даже не сбавив скорости. Не нравится мне всё это.
   Очевидно, разговор шёл о приближающемся транспортном караване.
   - Но что может случиться? - возражал второй. Его звали Ральф, и Мадлен неплохо его знала. Одно время он пытался за ней ухаживать, но вскоре убедился, что женщина не желает размениваться на короткие интрижки.
   - Так то оно так, но знаешь, предчувствия у меня паршивые.
   Мадлен вошла в переходник, лишь едва им кивнув.
   - Зазналась больно, - услышала она вслед голос Ральфа, - уже здороваться забываешь.
   Он ошибался. Это не было пренебрежением: Мадлен просто спешила разместиться до старта корабля.
   Встретивший её по ту сторону переходника молодой пилот, оказался сразу покорен её красотой, но был вежлив и совершенно не навязчив: лишь помог разместиться в каюте.
   Мадлен это понравилась, и она, отбросив обычную холодность, решила немного пофлиртовать с ним. Пилот, его звали Накамура, оказался влюблён в корабль, постоянно расписывая Мадлен достоинства "Мыслителя".
   - Теперь, когда удалось избавиться от громоздких криосистем, он ещё себя покажет, - восторженно говорил он. - Подождите немного, и эти ваши штуки будут на всех кораблях флотов Республики, Империи, и всех остальных.
   Он расписывал достоинства статиса с таким жаром, что Мадлен невольно подумала, не желает ли он ей польстить, зная, что она была одним из разработчиков. Но парень выглядел таким простодушным.
   В общем, уже через три часа они обедали, беседуя, словно старые приятели. Мадлен даже подумывала, не стоит ли продолжить знакомство и после полёта, когда раздался компьютерный глас.
   - Капитан Накамура, срочное сообщение со станции "Сарк-1".
   Потом в столовую ворвался голос координатора Харка, обычно спокойный, почти лишённый эмоций, он теперь дрожал от неподдельного ужаса.
   - Накамура, Мадлен, мы атакованы. Прибывшие корабли выпустили по нам рой торпед. Станция практически разрушена. Не задолго до этого были зафиксированы мощные вспышки в районах станций "два и четыре". Полагаю, что станция "три" тоже подверглась разрушению. Вы должны немедленно покинуть систему и двинуться к ближайшей населённой планете, это приказ. Веду передачу широким фронтом, ваше местоположение по ней определить невозможно.
   Голос прервался, некоторое время в салоне царила полная, оглушающая тишина. Оба напряжённо вслушивались, словно надеясь, что над ними смилуется эфир - безрезультатно. Потом Накамура встал и двинулся в рубку.
   С минуту Мадлен просидела неподвижно, потом кинулась за ним. Когда она вошла, пилот быстро работал на пульте, лицо его было хмурым и решительным.
   - Вы умеете управлять судном? - спросил он, даже не повернувшись.
   -Я прослушала краткий курс, как и все кто, работает в пространстве, но...
   - Ладно, - пилот поморщился, - сойдёт за неимением лучшего. Слушайте меня внимательно.
   Он, наконец, повернулся, глядя ей прямо в лицо. Теперь это уже был не тот молодой человек, который так весело шутил на протяжении всего пути.
   - Я изменил траекторию полёта, теперь мы приближаемся к дыре. В зоне её излучения нас не найдёт сам дьявол. Я покину судно на спасательной шлюпке и попытаюсь достигнуть базы три. Харк не был уверен в её гибели.
   - Мы покинем, - поправила его Мадлен.
   - Нет. Если я не вернусь в течение десяти часов, покидай систему по замедленному временному вектору. Республика должна знать о нападении, кем бы оно ни было совершено.
   - Нет, Нак, нет.
   - Это приказ, Мадлен, - он вдруг посмотрел на неё, как смотрят на маленького ребёнка. Хотя я сильно подозреваю, что вы откажитесь выполнять его, поэтому запрограммировал компьютер, что бы через десять часов после моего отбытия он сам начал маневр. Желательно конечно, что бы вы помогли ему, все знают, что сам по себе комп плохой навигатор. Но не пытайтесь отменить программу ухода, это не возможно без знания кода. Разве что вы совсем разрушите компьютер, а это верное самоубийство.
   Он резко повернулся к пульту, словно больше не желал продолжать разговор. Руки его лежали на биоконтактах. Некоторое время он сидел, прикрыв глаза, потом медленно, словно нехотя, произнёс:
   - Пора.
   - Но зачем? Зачем?
   - Трудно объяснить, - он неуверенно улыбнулся, - я просто должен, должен проверить, может, удастся спасти людей.
   Он поднялся с кресла и медленно двинулся к ангару. Великий капитан вдруг исчез и перед Мадлен оказался просто испуганный мальчишка. Конечно, Накамура не был суперменом. Это был обычный, нормальный человек, человек который боялся. Но миг слабости быстро прошёл, Накамура не мог позволить себе заразить страхом пассажирку.
   - Через десять часов, - повторил он, перед тем как опустилась металлическая перегородка, отрезавшая ангар от корабля. Он не стал убеждать Мадлен, будто всё обязательно будет хорошо. Да та и сама реально оценивала факты.
   Через десять часов он не вернулся.
  ....................
   Горошина продолжала болтать, но я уже почти не слушал её.
   - Мне не сразу удалось войти в статис, - говорила Мадлен. - Я разрабатывала теорию и достаточно хорошо представляла себе всю электронную начинку, но вот, что касается практики... Короче, я устроила короткое замыкание.
   На этом месте Мадлен ужасно смутилась. Похоже, её выводила из себя то, что она не смогла справиться с аппаратурой собственного изобретения.
   - Кажется, на короткий момент поле расширилось на весь корабль, хотя быть в этом уверенной я не могу. Пять дней, потом пришлось возиться с починкой. Мало того, расширяясь, поле статиса каким-то образом разрушило в компьютере большинство блоков памяти. Из меня же, как выяснилось, получился плохой навигатор. Уже на половине скачка компьютер вывел меня из статиса, сообщив о выходе из строя ахронного генератора. Корабль вернулся на обычный временной вектор.
   По-моему это общая беда многих учёных. Они полагают, что если знают теорию, то практика поддастся им сама собой. С таким же успехом можно научиться плавать по книжке.
   Эх, Мадлен, Мадлен, каково же тебе было понять, что до ближайшего мира корабль доберётся через шестьсот лет, причём не локальных, а самых что ни на есть объективных. И откуда ты вообще взялась, если Терраи клянется, что четыреста лет назад, на Сарке не было никакой базы и ни каких научников? База настолько секретная, что не сообщили даже об её разрушении? Ой, не вериться, хоть убей. Но ещё больше меня волновало, кому понадобилось её разрушать? Информации не было. Гадать же я счёл бессмысленным.
   Размышления мои прервал корабельный комп:
   - Капитан Банко, через семь минут мы входим в зону радиосвязи.
  
   Все мои пассажиры столпились в рубке, как всегда напрочь игнорируя капитанское право. Я не стал делать замечания, так как у самого на душе скребли кошки и дурные предчувствия. Если им так хочется стоять стоймя, пусть.
   Мадлен подалась вперёд, жадно разглядывая медленно увеличивающуюся сферу планеты. Вначале были просто видны пятна:
  зелёные на голубом, потом стало можно разглядеть белую вату облаков.
  Планета медленно вырастала на обзорном экране. Неспешно вращаясь, она неторопливо выводила одну свою сторону из ночи, чтобы тут же увести туда другой край.
   - Вы установили одну из баз на планете? - спросила Мадлен.
   - Да, - Терраи кивнул, - некоторые исследования требуют планетарной гравитации.
   - Любопытно.
   Я крутанулся к ним в кресле. Оба замолчали, недоумённо уставившись на меня.
   - Извините, Мадлен. Я конечно не специалист, и на это не претендую, но если ваш статис связан со временем, не могли ли вы в момент замыкания выпасть в иной хронопоток? Иными словами, не могли бы вы быть из параллельной вселенной?
   - Чушь, - сказал Терраи.
   Он даже не снизошёл до того, чтобы обсудить идею с дилетантом.
   Журналисты сделали стойку, но быстро расслабились. Их больше интересовала идея уничтожения правительством собственной военной базы, дабы не допустить разоблачения бог знает чего. При всей своей не любви к правительству Республики, я в это не верил: уничтожат собственных гениев будет только безумец. Не верил я и в агрессию Империи. Это было бы началом межзвёздной войны: такого не простили б и не замяли. Да и смысла для Империи не было.
   Планета на экране всё увеличивалась и увеличивалась, и беспокойство моё тоже увеличивалось. Некоторое время я молчал, не желая сеять панику. Потом не выдержал.
   - Комп, ты принимаешь планетарный маяк?
   - Нет.
   -Маяки астростанций?
   - Не прослушиваются.
   Дурные мысли так и лезли в голову. Ничего удивительного, если вспомнить историю Мадлен.
   Корабль вышел на круговую орбиту и теперь нёсся из дня в ночь. И тень его падала на облака. Моря сменялись материками, материки морями. Однако планета молчала.
   - Малыш, ты подаёшь позывные?
   - Постоянно.
   Корабль уже шёл на второй виток. Мадлен с силой вцепилась руками в спинку моего кресла. Лицо её побелело.
   Я набрал на пульте короткую команду. Корабль рванулся вниз, в облака. На мгновение все экраны заволокло белесым туманом, потом он рассеялся. Под нами расстилался второй, более плотный облачный слой.
  Корабль пронзил его, словно стальная игла серую парусину. Стали видны джунгли.
   "Малыш" падал к поверхности планеты по плавной кривой. На горизонте появилась узкая полоса воды. Но купола станции не просматривались.
   Я мысленно обругал Терраи, давшего неверные координаты, и тут же понял, что сделал это зря. Впереди и немного левее нашего курса виднелась огромная воронка, по краям которой разметало остатки каких-то конструкций. Теперь уже Терраи вцепился в спинку моего кресла, побелев лицом. Никто не произнёс ни слова.
   Я опустил корабль в полумиле от развалин, и только тогда обратил внимание на жёлтый огонёк на панели. Радиация к счастью, была не опасной: похоже тут сбросили гравибомбу.
   Лично я человек осторожный, по крайней мере, в том, что касается собственной безопасности. Потому, выходя из "Малыша", натянул скафандр. Разгуливать в скафандре полной защиты по планете земного типа могут только полные идиоты. Но я считаю, что лучше быть идиотом, чем покойником. Поэтому натянул тяжёлый скафандр, не обращая внимания на насмешки богемного Сержа. В любом корабле есть пара таких для ремонта реактора. Лезть без такого в горячую зону просто безумие, так же как в прочем и в нём.
   - Имейте в виду, я этот панцирь не одену, заявил богемный Серж.
   - Ради бога, было бы предложено.
   Я никогда не спорю из-за пустяков.
   Одетый в лёгкий десантный комбинезон, Серж выглядел гораздо симпатичней облачённой в бронированный панцирь каракатицы, то есть меня. Во взгляде Мадлен явственно ощущалось разочарование. Остальные вообще смотрели, как на сумасшедшего.
   Сержа в спутники, на этот раз, выбрал лично я. А кого ещё? Женщину или двоих стариков?
   Выйдя из шлюза, я заметил непорядок: я тащил оба чемодана с приборами, тогда как серж двигался налегке.
   - Сергей, вы не возьмёте один чемоданчик?
   - С удовольствием.
   Мы двинулись друг за другом, оставляя на прибрежном песке цепочки следов. А встречный ветер швырял его в нас целыми горстями. На миг песчинки возникали перед стеклом шлема, и так и не дав себя рассмотреть, спадали по стеклу. Серж тоже был в защитных очках.
   Прямо перед нами лежала огромная воронка, по краям которой разметало остатки металлоконструкций: перекрытия, ошмётки купола и массивный столб неизвестно для чего предназначавшийся. Он возвышался посреди этого бедлама, словно указующий в небо перст.
   Наверное, я чёрствый человек: не могу скорбеть о людях, которых никогда не знал. Я вытащил из кармана резак. Струйка золотистого пламени прошила торчавший неподалёку прут. Взрыв спрессовал песок в твёрдую массу, и я работал, не опасаясь, что подо мной поедет стенка воронки. Вскоре кусок стержня перекочевал в рюкзак.
   Ещё пара образцов, ещё парочка измерений, и пусть потом умные люди разбираются, что сюда скинули, когда и зачем? Так, вроде бы всё. Вниз спускаться явно не имело смысла. А чёрт, забыл!
   - Совсем запамятовал, - обратился я к Сержу, - сделай пару снимков этого...
   Я запнулся, так как сказать могильник не поворачивался язык.
   - Обижаешь, командор, я ведь все-таки журналист.
   Слово "командор" Серж почему-то произнёс с ударением на первой букве.
   - Всё есть, - хвастливо произнёс он, - и снимки, и голозапись.
   Да, это он молодец, - подумал я самокритично, - а вот я сразу не сообразил. Возможно, случившееся подействовало на меня сильнее, чем я думал. Я знал, что видеокамера моего скафандра исправно передаёт всё в блоки памяти "Малыша", но профессиональные снимки никогда лишними не бывают. Мне не годилось расслабляться.
   Я немного поругал себя за расхлябанность, потом за излишнюю самокритичность, а потом по нам начали стрелять.
   Я успел швырнуть Прозорова на землю. Потом сам упал сверху, прикрывая: его лёгкий комбинезон не давал никакой защиты телу. Неподалеку от нас пули выбивали из песка маленькие смерчики.
   Оставалось только предаваться размышлениям о собственной судьбе. Она была ещё более печальной, чем когда-то предполагалось.
  Вот только, долго жалеть себя мне не дали.
   - Что происходит?! - орали в наушниках мои пассажиры на три голоса.
   - Какого чёрта, Баромир?! - кричал подо мной Прозоров.
  Он пытался подняться. Похоже, журналист просто не врубился в ситуацию. Приходилось тратить силы на то, что бы удержать его на месте. Меня порядком истощала эта борьба.
   - Заткнись кретин! А вы что, сами не видите? - я попытался ответить на оба вопроса сразу, не сообразив, что меня просто не поймут.
  Наступило молчание, очевидно, слушатели пытались сообразить, кому адресованы реплики. На это ушло некоторое время.
   Бум, бум - тяжёлые разрывные пули не могли повредить нейтридовый панцирь, но наверняка оставили синяки. Ощущение, которое я при этом испытывал, было не из приятных. Господи, никогда не думал, что способен так трусить.
   Серж перестал вырываться, похоже, до него дошло. Зато динамик в шлеме буквально взорвался от воплей.
   - Мир, вы живы? Кто по вам стреляет?
   Я не стал отвечать, поскольку был занят. Мне удалось передвинуть Прозорова за край воронки, и теперь я съезжал туда сам. За мной срывались целые пласты песка, возле самого стекла шлема проползали мелкие камушки. Выглядели они довольно острыми. Но я бы с удовольствием проехался по ним голой мордой, если б была уверенность, что происходящее обернётся кошмарным сном. Увы, реальность была самой, что не наесть реальной, так что я даже не стал совершать всякие банальности, вроде щипков себя за ухо. Тем более, что вышеупомянутое ухо находилось за слоем сверхпрочного нейтрида.
   Глубоко вниз мне съехать не удалось, движение остановили остатки какой-то конструкции. Ну да я и не хотел глубоко.
   - Да, что там с вами!? - орал динамик голосом Турина.
   - Может, погибли? - это уже Мадлен.
   Поразительно, но только сейчас я сообразил, насколько все трое обеспокоены. До этого я был слишком напуган и думал исключительно о проблемах выживания. Следовало немедленно ответить.
   - Живы, - сказал я.
   - Угу, - подтвердил Серж, который постепенно приходил в себя.
   Вполне пижонский микрофон в форме цветка был укреплен на воротнике его комбинезона. Когда рядом с ним что-нибудь говорили, он зачем-то подсвечивался изнутри в такт разговору. Похоже, что Серж патологически не доверял походному комплекту, раз предпочёл ему эту игрушку.
   - Так чего молчите?! Кто на вас напал?! - все трое говорили хором.
   Кто напал? Сам бы хотел это знать. Ну почему люди обожают задавать дурацкие вопросы?
   - Знаю столько же, сколько и вы, - сообщил я, - и даже меньше, так как вы можете наблюдать, что кругом творится, а мы в воронке такой возможности лишены. Кстати, что вы там видите?
   - Стреляют, - сообщил Терраи вполне академическим тоном.
   - Сам вижу, - сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. - Лучше скажите, кто стреляет.
   - Если бы мы знали об этом, то не спрашивали бы минуту назад вас.
   Я подумал, что разговор приобретает чересчур, отвлечённый характер. Возможно, будущим историкам и будет интересно узнать кто, что, кому и когда сказал, но меня интересовали более конкретные вопросы.
   - Откуда хоть стреляют, заметили?
   - Из джунглей, - сказал Турин односложно.
   А Терраи добавил:
   - В одном месте они совсем рядом с остатками купола, вот оттуда и палят.
   Я слегка приподнял шлем, задержав по старой привычке дыхание. Потом осторожно втянул в себя воздух. Он был холодный и сырой от моря. Приятное разнообразие после стерильного воздуха скафандра.
   Рядом валялся кусок арматуры. Я насадил на него шлем и осторожно приподнял кончик над краем воронки.
   Вжик, бамс.
   А чего иного я, собственно? ожидал. Оставалось только ждать, пока в нас шарахнут чем-нибудь покрупнее, от чего уже не спасёт никакой скафандр. Единственное, что меня удивляло так это то, почему они уже этого не сделали? Если уж боятся подойти поближе.
   От выстрела стекло шлема треснуло. Я мысленно обругал себя, за то, что не повернул его другой стороной, потом надел шлем на голову. Всё же это была защита.
   Положение было паршивым. Я хорошо помнил, как выглядит эта местность с воздуха. Песчаная полоса возле воды прекрасно простреливалась из джунглей. У нас не было ни малейшей возможности добраться до "Малыша". Я изложил своё мнение всей оставшийся на корабле компании. Разумеется, меня тут же принялись утешать.
   Я прервал этот поток одним коротким, но грубым словом:
   - Заткнитесь!
   Слава богу, у них хватило ума это выполнить.
   Тишиной насладиться не удалось: едва они умолкли, как я разобрал в эфире бормотание Прозорова. Полагаю, он уже давно вещал. Занятый разговором, я просто не обращал на это внимания.
   - Только что капитан Баромир выставил шлем, желая проверить наличие противника. Пуля сразу ударила по нему, отскочив рикошетом.
   Я не сразу сообразил, что он просто ведёт репортаж с места событий. До сих пор не знаю, то ли Серж действительно выполнял свой профессиональный долг, то ли у него просто поехала крыша.
   Мои собственные нервы были напряжены тогда до предела. Я ощутил желание ударить его. К счастью я ещё достаточно контролировал себя, что бы осознать всю безумность подобного состояния.
   Я заставил себя прислушиваться к его словам и вскоре сумел взять себя в руки. Поздравляю Баромир, ещё немного и бить людей войдёт у тебя в привычку. Я только теперь обнаружил, что сжимаю кулак. Чем же мне не угодил Серж? Ситуация совсем не напоминала ту давнишнюю.
   - Ребята! - это Мадлен. - Мы болваны! Поднимем корабль и переведём его поближе к останкам базы, так, чтобы он прикрывал своим корпусом Сергея и Мира, когда они будут до нас добираться.
   Так, - подумал я, - из трёх людей только один умный, да и то женщина. Мне эта возможность в голову уже приходила. Всё упиралось в то, что Турин был паршивым пилотом, а Терраи и Мадлен вообще никакими.
   Поднять то корабль он сможет, а вот посадить? Я здорово опасался, что после произведённой под его управлением посадки "Малышу" уже не летать. Но возражать, не стал: не настолько уж я благороден.
   "Малыш" оторвался от земли и начал быстро набирать высоту. Космический корабль - это не глайдер, который способен садится, где и когда хочет пилот. Турин должен был поднять его в стратосферу, и, описав плавную петлю, повести на посадку, раз уж новое место всего на полкилометра отстояло от старого. Над нашими головами мелькнула тень. Я видел, как корпус "Малыша" блестит на солнце. Затем он погрузился в облака и исчез. Я ждал.
   - Долго они? - спросил Серж.
   - Минут пять, шесть.
   Всё зависело от навигационных способностей Турина.
   Не люблю ждать. В таких ситуациях всегда начинаешь нервничать. Правда, других вариантов всё равно не было. Разве, предложить им стартовать без нас. Я не сомневался, что до Мицара они кое-как доберутся. С этим справилась бы даже Мадлен. Но, как уже было сказано, я не настолько благороден.
   Корабль появился в облаках мелкой точкой, стремительно увеличивающейся по мере падения. Я прикинул угол и скорость падения. Пока всё было правильно. На мгновение он завис метрах в ста от поверхности, затем начал вертикально опускаться. Земля содрогнулась.
   Мы с Сержем вскочили и одновременно бросились к "Малышу" На бегу я подумал, что моё предчувствие было не так уж далеко от реальности. Ещё одна - две таких посадки и "Малыш" уже никогда не взлетит. Внизу под рубкой у него теперь имелась весьма заметная вмятина. Слава богу, хоть ахронное кольцо не пострадало.
   У узкого нижнего люка мы едва не столкнулись лбами. Я посторонился, пропуская Сержа. Потом сам скользнул следом, с удовольствием слыша, как за спиной встаёт на своё место прочная нейтродная плита.
   Идея немедленно стартовать нашей команде, разумеется, в голову не пришла. Изрыгая про себя проклятия, я принялся взбираться по крутой винтовой лестнице на жилую палубу. Серж следовал следом. Вздумай они сейчас, когда мы поднимаемся, стартовать, у нас могли бы быть крупные неприятности. Гравитационные компенсаторы, на нижней палубе отсутствовали.
   Но что-то мне подсказывало, если они не подняли корабль сразу, как мы оказались на борту, значит, не взлетят вообще. За целостность костей можно было не беспокоиться.
   К сожалению, переборки "Малыша" экранировали радиоволны, а внутренний коммуникатор почему-то не действовал, так что я был лишён возможности сразу сообщить троице, что о ней думаю. Оно и к лучшему.
   - Взлетаем, - объявил я, едва очутившись в рубке.
   Выполнять мои инструкции не торопились. Я двинулся к пульту. Жилой ярус это вам не нижний. Гравитационные компенсаторы гасят любые искажения при маневрах во внешнем поле. За руки и ноги можно не опасаться, теоретически.
   Компания взирала на меня, как на сумасшедшего.
   - Да зачем взлетать-то? - спросил Турин.
   Журналист сидел в кресле пилота. Теперь он поворачивался в мою сторону. Мысль уступить капитанское место ему и в голову не приходила.
   - Чтоб не шарахнули чем-нибудь, - сказал я.
   Вообще-то, если не ударили сразу, значит ничего крупного у них, скорей всего, нет. Но ведь и гравитационную бомбу сбросил не господь бог.
   Я протянул, было, руку, намереваясь через его голову врубить экстренный подъём.
   - Не шарахнут, - сказала Мадлен, - им не до нас.
   Действительно, с приглушённых внешних микрофонов слышалась пальба. Я не обратил внимания сразу.
   Джунгли на экране левого борта стояли стеной. Определить, что там происходит, у нас не было ни малейшей возможности.
   - Враг врага может оказаться другом, - с академическим видом протянул Терраи.
   - Если тигр съел твоего врага, то это не значит, что он твой друг, - ответил я, кстати, пришедшей в голову Зугвейтской мудростью, удивляясь, что ещё не врубил подъём.
   Тут ситуация кардинально изменилась. Из-за стены джунглей выскочило трое людей. Они наперегонки кинулись к "Малышу". Один из них на ходу отстреливался из автомата, поливая джунгли короткими очередями.
   Ответ не заставил себя ждать. По земле пронеслась чёткая линия микровзрывчиков. Очередь перечеркнула стрелка, словно стирая из жизни.
   Я считал себя опытным человеком, но перестрелку мне наблюдать не доводилось. Впечатление было не из приятных. Мне приходилось видеть смерть. Ещё в раннем детстве, во время экскурсии
  на Зугвейтскую луну метеорит пробил лицевой щиток нашего наставника. После окончания школы друзья уговорили меня участвовать в восхождении на пик основателей. На моих глазах один из группы сорвался. Меньше месяца прошло после аварии на "Стреле", после которой я вылетел из большого флота. Не потому, что был виноват, по другим причинам.
   То были ошибки или случайности, сейчас происходило другое.
   Один из оставшихся мужчин остановился. Скинул с плеча автомат и открыл огонь по невидимому противнику. Две линии выстрелов пересеклись крест на крест, и второй стрелок рухнул. Но и стрельба из джунглей замолкла тоже.
   Последний человек даже не замедлил бега. Он уже огибал корпус "Малыша". Ноги его тяжело проваливались в песок. Даже на расстоянии, сквозь экран было видно, как тяжело он дышит. Но темпа бегущий не сбросил, даже когда оказался за зачищавшим от пуль кораблём.
   Заскочив в люк, он выпал из поля зрения камеры. Огонек, мигнувший на пульте, сообщил, что за ним замкнулась створка люка.
   Я, наконец, сделал то, что собирался сделать давно: врубил подъём.
  Воронка с остатками купола провалилась вниз и принялась стремительно уменьшаться. На поверхности океана мелькнул блик солнца
  
   В салоне все почему-то сели возле шахматного столика. Наш гость находился прямо напротив меня. Выглядел он скверно. До меня доносилось его шумное, беспорядочное дыхание, дыхание человека никогда не занимавшегося спортом.
   Одет спасённый был довольно чудаковато: шорты, буро-малиновый пиджак, одетый на зелёную рубаху, и уже изрядно порвавшийся. Хотя, если нападение было внезапным, он просто накинул на себя всё, что подвернулось под руку. Сам толстенький, не высокий, в другое время он производил бы комичное впечатление, но сёйчас смеяться никому не хотелось.
   - Вы говорили, что знаете его? - негромко спросил я у Терраи.
   - Не очень сильно, - Терраи тоже говорил шёпотом, - это Морс, кибернетик. Мы почти не сталкивались.
   Голос звучал спокойно. Я поразился его выдержке. О чём он думал сейчас? О разрушенной станции, которой отдано без малого двадцать лет жизни? О мёртвых друзьях? Как бы там ни было, держался он превосходно: ни намёка на слабость.
   Я мысленно поблагодарил бога за то, что не знал никого из погибших. Они так и остались для меня посторонними тенями.
   Взгляд Морса остановился на Терраи. Кажется, он только теперь узнал его.
   - Профессор, - лицо кибернетика затряслось. К его чести с собой он справился. - Вы и я, двое из двух тысяч.
   Он уставился глазами куда-то поверх наших голов и впал в прострацию.
   Терраи осторожно коснулся ладонью его плеча.
   - Расскажите всё.
   И он рассказал.
   Ничто не предвещало беды, когда в систему вошёл потрёпанный имперский крейсер. Звучали лишь шуточки об имперском захвате. Командир крейсера принёс по связи извинение за внезапный визит. После чего корабль лёг в орбитальный дрейф, а экипаж принялся приводить свою посудину в порядок.
   Что случилось с этим космолётом, числящимся в реестрах космофлота под гордым именем "Шквал" сотрудники расположенных в системе научных станций никогда не узнали. Гордые имперцы хранили молчание. Но уже через три часа командир вышел на связь снова.
   - Наши локаторы фиксируют приближение к планете космической армады численностью более тридцати кораблей. Вы кого-нибудь ждёте?
   - Нет, - ответил до крайности удивлённый дежурный.
   - Меня это беспокоит, такие караваны нельзя считать нормальным явлением. К тому же тип кораблей... Впрочем, - он прервался, - они ещё слишком далеко, чтобы судить определённо.
   Дежурный оператор, а им был, как раз Морс, ответил в том духе, что если им и есть, кого опасаться, так это Империи. Но поскольку крейсер здесь, то всё в порядке.
   В ответ имперец гордо пожал плечами и исчез с экрана.
   Вскоре последовал удар. Это напоминало случай с Мадлен. За одним единственным исключением: на орбите имелся имперский крейсер, а это сила. По мере того, как корабли на экранах локаторов увеличивались, беспокойство имперцев тоже увеличивалось. Когда же от приближающихся кораблей отделились объекты поменьше и устремились к планете и крейсеру подозрения переросли в уверенность, и "Шквал" нанёс ответный удар.
   Что-что, а воевать имперцы умели. Сражение было коротким, но мощным. Выскочивший из купола Морс наблюдал его с поверхности планеты.
   В вечернем небе стали вспыхивать яркие огни. Они мгновенно освещали прибрежную полосу, наподобие фотовспышки. Стоя на песке, озарённый огнями разрывов, он силился понять происходящее. Потом мощный удар швырнул его на землю - взорвалась гравитационная бомба.
   Когда он очнулся, на месте станции зияла воронка. Но трагедия на этом не кончилась. Вскоре возле остатков купола опустился челнок, и из него вышли гориллы.
   - Гориллы?! - Сидевший передо мной Турин резко подался вперёд.
   - Ну да, гориллы, в униформе и с автоматами. Они начали охоту на уцелевших.
   Информация доходила с трудом. Я ещё мог представить, что на базу напали безумные террористы. С трудом мог представить агрессию Империи. Но нападение неведомой разумной расы, я представить не мог. Кстати, куда делся, их шатл?
   Оказалось, взлетел, высадив десант, и назад больше, не возвращался. Как я уже говорил, имперцы воевать умели.
   Я резко поднялся.
   - Встаньте.
   Они посмотрели удивлённо, но подчинились.
   - Так на Зугвейте принято приветствовать память павших, - пояснил я, - вставанием и тишиной.
   Было очевидно, что имперцы погибли.
   Когда мы опустились в кресла, Морс продолжил рассказ. Один из руководителей базы в своё время был в армии и даже дослужился до капитана. Поняв, что за свистопляска разыгралась на орбите, он приказал всем сотрудникам покинуть купол, захватив с собой всё имеющееся оружие, очень не многочисленное. Лишь двадцать три человека успело выполнить приказ. Теперь остался только один.
   Разумеется, журналисты захотели немедленно вернуться обратно: им, видите ли, срочно понадобились тела убитых горилл. Охотники за сенсациями, мать вашу. Словно их за этот полёт недостаточно.
   К моему удивлению к ним присоединился Терраи.
   - Мы должны немедленно забрать эти ценные образцы, - заявил он, - пока они не повреждены хищниками.
   Нравы на Зугвейте немного пуританские, я уже упоминал, поэтому меня слегка покоробило. Не люблю когда тела называют образцами. Даже тела врагов.
   - Невозможно, - сказал я не без злорадства.
   - Почему?!
   Не знаю, кто возмущался больше. Пожалуй, все-таки журналисты. Молчали только Морс и Мадлен. Мадлен колебалась. Морсу, кажется, было, всё равно, он ещё не пришёл в себя от пережитого.
   Я пояснил:
   - Потому, что "Малыш" давно покинул орбиту и вскоре перейдёт на ахронный вектор.
   Вся публика немедленно повернулась к экрану. Вряд ли она могла теперь обнаружить планету. Даже я с трудом различал крохотную точку. Взгляд Мадлен был устремлён именно в этот угол экрана. Похоже, я её недооценил.
   Турин мрачно посмотрел на меня.
   - Вы не должны были делать этого без моего согласия.
   Я пожал плечами.
   - Прочтите навигационный устав, там ясно сказано, чего я могу, а чего нет в качестве капитана. Вы ведь нанимали меня именно в этом качестве.
   - Тогда позвольте напомнить вам, что вас именно нанимали.
   - Когда вернемся, можете меня уволить, но в полёте командует капитан.
   Турин замолчал, а Серж мрачно на меня уставился.
   - Простите, - сказал Терраи, но почему вы не хотите вернуться?
   - По двум причинам. Во первых: надо срочно известить власти. Во вторых: потерь на борту нет, и пусть так оно и останется. К тому же внешний вид и анатомия агрессоров всё равно не помогут нам понять, кто они и зачем явились.
   - Ну а в третьих, - резко добавил я, - убеждён, что скоро тел этих будет достаточно, как у Республики, так и у Империи.
   Возникла пауза: слушатели не понимали. Я и сам не мог понять истоков своей уверенности и зачем всё это говорю. Было лишь странное иррациональное предчувствие. Но пассажиры ждали объяснений поэтому я срационализировал:
   - Агрессору, кем бы он ни был, нет смысла нападать на уединённую научную базу. Это имеет смысл лишь как часть крупной военной компании, да и то...
   Я не договорил, а они не догадались спросить: при какой такой компании нужно было посылать эскадру на разгром беспомощной в военном отношении базы. Хорошо, что не спросили: были у меня мысли на этот счёт, были, но такие неприятные, что додумывать не хотелось.
   - Так вы считаете, что это вторжение? - на последнем слове Серж запнулся.
   Он вдруг вытащил из кармана сигару, зачем-то повертел в руках и отбросил на столик. Она прокатилась по его поверхности, потом упала в низ, никто не обратил внимания. Кажется, до них впервые дошло, что этот налёт на самом деле значит, и что он за собой может повлечь.
   Я не стал затягивать паузу.
   - Я иду в рубку, буду, спокоен, только когда мы перейдём на ахронный вектор. Подготовьтесь к криогену.
   Переход на удлиненный временной вектор совершился без сучка и задоринки. Звёзды поменяли свой свет в сторону красного, а через несколько секунд исчезли совсем.
   Вокруг царил полный мрак, даже инфракрасные камеры ничего не могли взять: ахронное поле растягивало проходящие сквозь него электромагнитные колебания.
   - Компьютер, результаты сканирования около планетного пространства на экран.
   Вспыхнул ровный светящийся прямоугольник: компьютер включил монитор. Мгновение он оставался пустым, потом на нём вспыхнула яркая точка.
   До меня не сразу дошло: чёртов комп собирался демонстрировать мне каждый обнаруженный им микрометеорит. Сам виноват: не задал нижний размер.
   - Компьютер, нижний предел распознавания одна десятая метра.
   На этот раз экран продемонстрировал неровную окружность с чёрточками внутри. Местная луна. Проклятье, таких ошибок капитан делать не должен.
   - Компьютер, верхний барьер километр.
   Наконец, появилось что-то похожее - фрагмент конструкции явно искусственной.
   - Запомнить. Дальше.
   Ещё один фрагмент, что-то округлое и ребристое. Нет, не зря сразу после взлёта я дал компу приказ просканировать ближний космос.
   Позади послышались шаги и постукивание трости. Я оглянулся на вошедшего Терраи. Пожилой учёный остановился рядом, опираясь на свою излюбленную трость.
   - Прошу прощения, я не хотел говорить вам при всех.
   - Да, - слово прозвучало против желания резко.
   - Нисколько не оспариваю ваше право принимать решение, но известить о нём вы были обязаны.
   Возразить было нечего. Капитан на судне хозяин, но он обязан информировать нанимателя о своих действиях. Даже странно, что остальные этого не сообразили. Может ещё и додумаются. Поздравляю, Баромир, ещё немного и ты вылетишь со второго места работы, на этот раз вполне заслуженно.
   На панели обеспечения уже горели два огонька. Две задействованные камеры. Потом к ним прибавился третий.
   Пауза затягивалась, потом в рубку вошёл ещё один посетитель. Мадлен окинула меня холодным взглядом. За последний час Баромир Банко сильно упал в её глазах. Жаль, я рассчитывал на серьёзную интрижку.
   - Мне кажется, вы не договорили тогда.
   Я снова её недооценил.
   - Пожалуй.
   Я не видел смысла лгать, наверное, она уже сделала выводы.
   - Откуда ни разу не встречавшаяся с людьми раса могла знать о базе? - задумчиво проговорила она.
   Вопрос был в точку, я считал его ключевым. Если я прав... Нет, кусочков мозаики не хватало. Головоломка оставалась не собранной. Но я подкинул ей ещё один орешек.
   - Вы обратили внимание: оба раза напали вскоре после изобретения статиса.
   Терраи и Мадлен уставились на меня с недоумением. Пришлось пояснить:
   - Моя мысль, она может показаться совершенно дикой, я вовсе не настаиваю на её правильности.
   Я замолчал, собираясь духом. Не так то легко говорить такое двум специалистам по хронофизике. Какого дьявола, смелость города берёт.
   - В этой истории два ключа. Первый вопрос - зачем? Второй, - я снова запнулся.
   - Пожалуйста, без драматических пауз, - потребовала Мадлен. Боже, до чего ж она была хороша!
   - Второй ключ, Мадлен, это вы, вернее ваша немыслимая история. Мне кажется, что чужаки отлично знали, на что нападали. По-моему это связано со временем. Я уже говорил вам об этом.
   - Когда подлетали к планете, - пробормотал Терраи, - да помню, но связи не вижу.
   - Вы говорили о каких-то диких уравнениях пространства-времени составленных сумасшедшим теоретиком.
   - Да, но это скорее математический казус. Формулы просто вышли за пределы применимости.
   - А если нет, если причинность действительно способна меняться?
   Прославленный хронофизик посмотрел на меня довольно снисходительно. Так смотрит профессионал на вздумавшего влезть в его область дилетанта.
   - Вполне возможно, она может меняться. Но в упомянутых вами уравнениях реальность зависит от точки зрения наблюдателя. Логический абсурд, нонсенс.
   Мадлен поморщила лобик, потом стала хмуриться.
   - Вы это, о каких уравнениях, случайно не об этих?
   Она осмотрелась, ища, на чём можно сделать запись. Я протянул ей электронный блокнот. Мадлен тут же вывела на экране серию формул. Взглянув, я сразу отвёл глаза. Глубины математики не для меня. Пусть специалисты сами разбираются.
   В глазах Терраи мелькнуло недоверчивое уважение.
   - Вы знаете эти уравнения?
   Мадлен бросила на него гордый взгляд.
   - Я их вывела.
   Лицо Терраи вытянулось от удивления.
   - Это не возможно! - выдавил он. Потом буквально дёрнулся вперёд. - Ну конечно, те самые уравнения, где, по словам вашего шефа, причинность завязывается бантиком! Как я сразу не вспомнил?!
   Я помнил, потому и заговорил. Иначе ничего бы не вышло, у нас с Терраи слишком разные интеллектуальные категории. Мадлен дело другое.
   - Я утверждаю, что уравнения отражают истинную картину, объявила она.
   Терраи скептически улыбнулся.
   - Сомневаюсь, вы ведь сами говорите, что не знаете, как всё реализуется в реальной вселенной.
   Тут он спохватился.
   - Не вижу связи! Пусть даже уравнения справедливы, какая связь между ними и всем случившимся?
   Мадлен внимательно на меня посмотрела.
   - Кажется, он хочет сказать, что кому-то сильно не понравился статис. Так сильно, что он дважды устроил налёт.
   - И чем же чужакам не понравился этот заменитель криогенных камер?
   Он говорил со мной снисходительно, как с ребёнком. Несмотря на это, я решил выложиться до конца.
   - Что, если ваш статис влияет на время куда, более чем вы думаете? Если именно он изменил реальность Мадлен? Тогда чужаки действовали просто из самосохранения.
   Терраи даже улыбаться не стал.
   - Красивая гипотеза, но я считал вас более трезвомыслящим. Ладно, пойду укладываться.
   Он вышел прямой, словно символ истины.
   Мадлен некоторое время рассматривала меня, потом спросила:
   - Вы действительно считаете возможным подобное?
   Я пожал плечами.
   - Понятия не имею. Потому и хотел услышать ваше мнение.
   На панели вспыхнул ещё один белый огонёк. Ёщё одна работающая анабиозная камера.
   - Так вот, - отрезала Мадлен, - это невозможно. Поле статиса никак не связано с космогоническим временем.
   Она вздохнула.
   - Пожалуй, последую примеру Терраи.
   Мадлен ушла. Я вновь занялся монитором. Компьютер показывал мне множество осколков, которые корабельные радары зафиксировали во время нахождения вблизи планеты. Они были явно рукотворные. Ну и что?
   Я проверил программы субсветовой навигации и пошёл готовиться к криогену.
  
  
  
  Часть вторая
  
   Двигаясь по улицам, я предавался невесёлым размышлениям. Слева играла музыка. Справа с огромного экрана вещал очень важный политик. Он сообщил, что бояться не надо, недоразумение очень скоро будет ликвидировано, и вообще, у планеты ну очень надёжная оборона.
   Ну, разумеется, второй флот, надо полагать, тоже так думал. Когда "Малыш" вышел из ахронного скачка, в него едва не всадили торпеду, свои же. Настолько все были перепуганы.
   Вспомнилось, как сразу после прилёта нас встретил Рогер. Невысокий, неприметный человек с бледным лицом. Он говорил, тщательно выговаривая слова. Поначалу я принял его за чиновника, он оказался контрразведчиком.
   Рогер ждал нас уже у границы посадочного периметра. Наверное, опасался, что мы можем сбежать по дороге.
   - Садитесь, - указал он рукой на длинное сиденье роллера, после того как представился.
   Ехал он довольно быстро, легко управляясь с машиной на поворотах. Здания космовокзала мы достигли минут за семь. Роллерные дорожки сливались здесь в широкую полосу, как ручьи в реку. Рогер остановил машину возле одного из служебных входов. Мы вошли в прохладное здание.
   Рогер провёл нас коридором. Через узкую полосу окна открывался вид на взлётное поле. Один из челноков как раз оторвался от терралаксовых плит. Блестящая металлическая капля деловито поднималась в зенит, я машинально проводил её глазами. Но проследить весь подъём не смог: мы пришли. Мы остановились возле двери, над которой висела большая эмблема в виде щита - символ службы безопасности.
   Помещение было не большое. В нём располагался письменный стол, по краям которого стояли два дисплея, развёрнутых так, что бы посетители не могли видеть экраны.
   Рогер зашёл за этот стол, расположился там, наподобие божка и предложил нам устраиваться на находившихся рядом стульях. Тут он, запнулся, поскольку я уже сидел. Мы, на Зугвейте, не считаем нужным спрашивать разрешения для элементарных вещей. Обычно я предпочитаю держаться этого обычая, на некоторых очень действует.
   Рогер смотрел на меня, а я на него. Стол находился на небольшом возвышении, от чего его сходство с божком только усиливалось. Дешёвые трюки, я на такие не поддаюсь. Контрразведчик не выдержал первым, он отвёл глаза.
   - И так, - произнёс Рогер, - от лица службы безопасности, я обязан задать вам некоторые вопросы, свободные граждане.
   Потом по существу начался допрос. Был он долгим и нудным. Серж начал закипать, я тоже.
   Рогер всё выспрашивал, Серж всё закипал. Наконец, когда Рогер в десятый раз начал выяснять что-то про вступивший в бой с агрессором
  имперский крейсер, Прозоров не выдержал.
   - Послушайте, лейтенант, - при этих словах безопасник поморщился, в табличке на двери было указано, что Рогер был капитаном, - не верите нам, тащите сюда детектор лжи. И проверьте, был ли там крейсер. А то может быть нас вообще на Сарке не было, а Морс с Мадлен имперские шпионы!
   Рогер сочувственно улыбнулся, слишком широко, что бы улыбка была искренней.
   - Ну, что вы, зачем такие крайности?
   Так я тебе и поверил: наверняка смотрел на одном из своих экранов кривые вероятности правдоподобия. И правильно, я бы тоже так потупил. Вот только бесконечный допрос раздражал.
   - Вы бы объяснили, почему нас едва не сбили? - потребовал я.
   Снова улыбка, теперь уже в мою сторону.
   - Сожалею об этом печальном инциденте, но вы уже без сомнения поняли, что вас приняли за чужаков.
   Я это действительно понял, еще до его объяснений. Только одно было не ясно, как нас вообще могли спутать?
   - А как же знаменитые автоответчики, - спросил я, - коды которых принципиально не поддаются дешифровке и, следовательно, не могут быть подделаны? Которые установлены на всех судах, как Республики, так и Империи. Или компьютеры систем обороны ничего о них не знают?
   Рогер посмотрел на меня мрачновато. Мог бы догадаться, что кто - то потребует уточнения.
   - Компьютеры знают, - буркнул он, - но и чужаки тоже.
   Прошло секунд тридцать, прежде чем до меня дошло.
   - Они что, захватили корабль и раскусили коды?
   - Если бы только коды. Они треть нашего флота захватили и теперь воюют против нас, нашими собственными кораблями.
   На этот раз дошло сразу. А вот обдумывал долго. Наконец спросил:
   - Правильно ли я понял, что флот Республики был разгромлен в первом же бою, когда крейсер Империи в одиночку уничтожил эскадру чужих, хотя и был под конец торпедирован?
   В ситуации не было ничего смешного, и мне не следовало говорить так язвительно, но я был слишком ошарашен, чтобы подбирать выражения.
   В ответ Рогер лишь невесело вздохнул.
   - Если бы разгромлен, захвачен. Чужаки захватили одну треть кораблей, причём практически без боя.
   Подобного я не ожидал, и лишь промямлил:
   - Это везде или только в этой системе?
   - В других местах положение не лучше. Атакованы все системы, имеющие мало-мальски стратегическое значение: базы флота, научные центры, производственные комплексы.
   - И везде такие потери?
   - Да, примерно.
   Журналисты молчали, масштаб поражения произвёл впечатление даже на их привыкшие к сенсациям души.
   - В Империи тоже?
   Он чуть поморщился.
   - У них лучше. Сильная концентрация власти, единое командование, беспрекословное подчинение. Вот когда пожалеешь, что мы не тоталитаристы.
   Похоже, подобная ситуация сильно его озадачивала.
   - Хотя, добавил он мгновение спустя, мы ещё не имеем полной информации даже о состоянии дел в Республике. Для боевых действий в космических масштабах медлительны даже курьерские корабли.
   - Есть сведения о Зугвейте?
   Он недоумённо взглянул на меня.
   - А, ваша родная планета.
   Он быстро пробежал руками по утопленной в столе клавиатуре.
   - Зугвейт нападению не подвергался. Рад за вас.
   Было видно, что ему наплевать. Я же в первый раз порадовался за отсталость колонии: ни мега-промышленности, ни научных центров, ни упаси боже баз флота.
   - Но как подобное вообще могло случиться? - это спросил Турин.
   Чувствовалось, что Рогеру не хочется тратить время на пересказ случившегося для шестерых олухов. Но он всё же решил взять на себя роль лектора, к моему немалому удивлению.
   - Если помните, то на эти дни намечалось празднование юбилея тысячелетия выхода в галактику.
   Все машинально кивнули, конечно, мы знали о намеченном грандиозном празднестве. В Республике и Империи планировались массовые гуляния.
   Тысячу лет назад, легендарный, ещё досветовой, "Пионер" покинул солнечную систему. Она же "колыбель", как её сейчас именуют. На Зугвейте мы не очень любим официальные юбилеи, но дата того стоила. Моя планета тоже собиралась присоединиться к празднованию.
   Как нередко бывает, в подобных случаях было решено повторить древний подвиг - построить внешнюю модель "Пионера" и торжественно ввести в систему в день юбилея.
   По мне идея глупая. Космос не океан. Звездолёт не парусник. Торжественного зрелища не получится. Но чего не сделаешь для народа.
   - Корабли флота торжественно зависли на орбитах в походном порядке для торжественной встречи и как-то не обратили внимания на то, что вместо одного судна в систему вошла целая фотонная эскадра. Тем более что чужаки отвечали на все запросы, а запрошенное начальство объявило, что это иллюзия такая, для особой торжественности.
   Рогер говорил всё злее, мне даже показалось, что его вот-вот начнёт трясти. Меня бы тоже трясло, возможно.
   - Когда поняли, что это не так, было поздно. Чужие приблизились, как на параде, торпедировали парочку кораблей и произвели массовый захват других, продемонстрировав великолепное знание секретных кодов и земных технологий. Уничтожили свои покинутые звездолёты и удалились на наших кораблях из системы, очевидно, сочтя свою задачу здесь выполненной.
   На этот раз молчание длилось долго. В голове вертелась дурацкая фраза: "вот и флот залог свободы" - кажется, была когда-то такая песня.
  Вот и флот.
   - А на другие системы тоже напали?
   - Да. На все где проходило это проклятое представление. Гореть его создателем в аду ярким пламенем. А планировалась оно на всех системах, которые хоть, что-то из себя представляют. Выводы делайте сами.
   Я выводы делал. Всем известно, что Республика коррумпирована, но чтоб настолько...
   Мадлен, до этого молчавшая, спросила:
   - Корабли агрессора действительно походили на "Пионер"?
   - Не слишком, так общее подобие, возможно, вызванное общими техническими решениями.
   - Я вас правильно поняла: это были фотонные ракеты?
   - Да.
   - И они двигались в досветовом пространстве?
   - Да,
   Немного помолчав:
   - Вы очень сообразительны.
   Все так и замерли. Кроме меня. Я потратил немало времени, пытаясь с помощью компьютера "Малыша" скомпоновать на экране из обнаруженных на орбите осколков нечто цельное. Так что, как выглядит чужой корабль, я знал.
   - Но откуда они вообще взялись? - спросил Терраи.
   Рогер вздохнул, он сделался каким - то усталым.
   - Мы просчитали траекторию их движения. Судя по всему, они прибыли из малых Магеллановых облаков. А это более двухсот пятидесяти тысяч лет полёта с их скоростью.
   Я уже ничему не удивлялся. Подумаешь, стартовали ещё до появления цивилизации на Земле, зная при этом какие эта самая цивилизация спустя тысячелетия создаст коды. Головастые ребята.
   - Надеюсь, допрос окончен? - спросил Серж.
   Спросил вяло. Даже он, готовый из принципа качать права перед каждым, был потрясён.
   - Не совсем. Вашей историей, - кивок в сторону Мадлен, - заинтересовались лица, занимающие более высокое положение, они уже прибыли.
   Значит, он просто время тянул.
   Потом Рогер сообщил приятную новость. Напоследок, наверное:
   - Ваш корабль конфискуется, по законам военного времени.
   Серж начал что-то нести о свободе личности, произволе властей и правах человека. Но вскоре заткнулся, увидев, что Рогер на эту речь совершенно не реагирует.
   - Но зачем он вам? - спросил Турин, - "Малыш" не более чем космическая яхта.
   - Будет посыльным судном, - отрезал Рогер, - у него приличная скорость.
   Я ожидал подобного с того момента, как узнал о вторжении и в принципе одобрял действия властей. Но, состоя на службе журналистов, решил изобразить слабое негодование.
  
   Политик продолжал вещать - огромное десятиметровое изображение, слава богу, хоть плоскостное. Сенатор Джон Холдман, я, наконец, вспомнил его имя.
   Сенатор как раз говорил о том, что враг не сможет войти в околопланетное пространство, когда в небесах сверкнула багровая вспышка. Потом ещё одна. Рефлексы сработали мгновенно, я бросился к свободному от зданий пространству.
   Вовремя. На полпути меня словно подтолкнула огромная ладонь, как ни странно, довольно мягко. Ещё в полете, я увидел, как начинают оседать здания. Не могу сказать, чтобы удар о землю доставил мне удовольствие.
   Полагаю, в отключке я пробыл недолго, поскольку, когда очнулся, сенатор ещё вещал. Очевидно, это была запись.
   - Любая торпеда будет остановлена, любой луч будет погашен, - вещал Джо.
   Невероятно, но телестена уцелела. Я поднял камень и запустил им в экран. Разумеется, тот был упрочненным.
   - Нечего бояться, - изрёк сенатор, и экран, наконец, погас.
   Внутри у меня сильно болело, но, кажется, особых повреждений не было. Я огляделся, кругом громоздились руины. Следовало поблагодарить бога за то, что скинули гравитационную бомбу, а не что-нибудь термоядерное. Вообще в последние дни мне чёртовски везёт.
   Мужчина позади меня, с багровым пятном на лбу, дико хохотал, глядя на погасший экран. Очевидно, Джо достал и его.
   Прихрамывая, я вышел на середину того, что раньше было улицей. Груды обломков на месте стен и подъездов. Из развалин торчали во все стороны балки. Неподалёку лежал мужчина с размозженной головой, в сером мундире патрульного. Меня вытошнило.
   Потом я нагнулся и снял с пояса полицейского серую кобуру станера. Почему нет? Не я, так другой. Что-то подсказывало, что станер скоро мне пригодится.
   Сориентировавшись и немного подумав, я двинулся на запад к городскому управлению безопасности: было одно дело, которое мне хотелось выполнить. Хотя вряд ли удастся. Но проверить стоило.
   По руинам ползали люди: разбирали завалы, искали уцелевших.
  Кругом были перекорёженные, с выбитыми стёклами машины. Из кабины одной безжизненно свешивалась рука. Я даже останавливаться не стал.
   Наконец управление, то, что от него осталось: огромная развороченная яма. Похоже, торпеда угодила прямо сюда. Я подошёл к краю кратера, тупо глядя вниз. А на что я собственно рассчитывал? Что удастся вытащить Мадлен от нехороших дядей из ФСБ, пользуясь неразберихой. Чёртов дурак с синдромом рыцаря. Я плюнул, с досады на собственную глупость и побрёл прочь.
   В этом здании нашу компанию продержали целых три дня. Допрашивали. Вспоминать об этом не хотелось: слишком нудно. Под конец, правда, последовала одна приятная новость: меня оставляли при "Малыше", предварительно мобилизовав, было мало хороших пилотов.
   Правда, всё закончилось лишь для меня и остальных мужчин из нашей компании, Мадлен всё ещё задерживали. Не потому, что не верили, слишком не вероятной была её история. Мозг женщины несколько раз проверяли на наличие гипноблоков.
   Терраи сходу отправили в научный отдел при армии, журналистов в отдел пропаганды. Интересно, речь для сенатора не богемный Серж написал?
   Впереди меня группа людей расчищала завал. Из узкой, на уровне земли щели слышался детский плач. Какой-то мужчина нагнулся и посветил туда фонариком. Луч, однако, высветил лишь искорёженную балку. Тогда он о чём-то заговорил с погребёнными внутри.
   Как-то так получилось, но я обнаружил себя в очереди на растаскивание завала. Обломки передавались по цепочке. Из рук в руки мерно переходили кирпичи, балки, обломки каких-то железок. Их брали осторожно, так, что бы не потревожить всю кучу. Потом настал черёд более крупных фрагментов. Я впрягся в какой-то блок. Работа была тяжёлой, но именно она помогла мне окончательно придти в себя.
   Мой напарник, крепкий бородатый мужчина, через каждые три шага матерился, поливая доблестный космический флот, чужаков и сенатора Холдмана.
   Наконец щель сделалась достаточно большой, чтобы в неё мог пролезть человек. Один из мужчин протиснулся туда, съехав вниз. Потом протянул из подвала обмякшее детское тельце. Это оказалась черноволосая девочка. Её сразу подхватила стоявшая рядом женщина.
   - Жива, - пронеслось по маленькой группе. Но было ясно, что для особого оптимизма причин нет: девочка не шевелилась.
   Мужчина между тем протянул наверх по очереди ещё двух детей, на этот раз мальчиков. Они тоже были бледны, но на ногах, по крайней мере, держались.
   Женщина, подхватившая девочку, уже профессионально осматривала её.
   - Плохо, - услышал я, - ребёнка слишком сильно придавило. Надо срочно в больницу.
   - Где та больница? - произнёс кто-то.
   Я вытащил из кармана терминал. По всем каналам уже второй час передавался один текст. "Планета подверглась бомбардировке, в городе развёрнуты пункты медицинской помощи". Дальше сообщалось несколько адресов. Оставалось только поражаться, как чутко сработали механизмы гражданской обороны, в отличие от флота.
   - Пешком не добраться, - произнёс мой напарник, - я имею в виду с девочкой.
   Он вынул из кармана куртки папиросу, закурил.
   - Дай, - попросил я.
   Я не курю, но сейчас требовалось успокоить нервы. Уже несколько часов я находился на грани нервного срыва, как думаю и большинство выживших.
   - Единственная, - бородач вздохнул, - иначе б при всех не достал. Эх, машину бы.
   И судьба послала нам машину.
   Сильно покореженная, с треснутым лобовым стеклом и разбитыми фарами, она ехала к нам с конца улицы, пробираясь каким-то образом среди всего этого бедлама. Несколько человек встали перед ней, загородив проезд. Из машины высунулся пожилой, лысоватый мужчина, в лёгком кремовом кителе.
   - В чём дело, свободные граждане?
   Посреди разрушенного города казённо-бюрократический тон воспринимался непроизвольно отталкивающе. Сквозь треснувшее стекло был виден сидевший рядом с лысоголовым водитель: здоровенный амбал, больше смахивающий на молотобойца или охранника.
   Женщина попыталась объяснить ему ситуацию. Лысый выслушал её надменно снисходительно.
   - Сожалею, подвести не могу, мне в другую сторону, очень жаль.
   Его лицо действительно изобразило сожаление, может быть даже искреннее. Подпирая позади кучу обломков, я ощутил, как непроизвольно потянулась к поясу рука. Баромир не психуй.
   - Но девочка умирает.
   - Очень жаль, очень жаль. На войне всегда жертвы.
   У всех, что называется, дыханье, спёрло, от ненависти.
   - В одном этом городе тысячи жертв. Если я опоздаю, их станет больше. Систему надо наладить, срочно.
   В его голосе прозвучал надрыв.
   Расходится никто и не думал. Напротив, люди собрался перед машиной в компактную группу. Кроме меня, я подпирал кучу.
   - Какую систему? - спросил кто-то.
   - Банковскую, кредитную. Сделки должны совершаться, деньги должны крутится. Каждую минуту теряются тысячи. Всё разрушено, надо восстановить.
   Пока он нёс этот бред, лица темнели от гнева. А ещё говорят, что на сумасшедших не обижаются.
   Лысый заткнулся. Он сообразил, что народ не расходится.
   - Разогнать, - лысый отдал команду амбалу.
   Сказав, он застыл в позе почти наполеоновской, вот только скрещенных рук не было.
   Амбал выскочил из машины, выхватывая автомат.
   - Разойдись, мать вашу!
   Треск очереди, слава богу, поверх голов. Я начал расстёгивать куртку снизу.
   В любое другое время это сработало бы. Средство верное, пара выстрелов, и народ разбегается. Но только не сейчас. Эти люди несколько часов назад потеряли всё, больше терять было нечего. Люди не пытались нападать, они просто стояли и смотрели. Амбал повернулся к шёфу.
   - Разогнать, - последовал повторный приказ.
   Такой взгляд ни с чем не спутаешь, сейчас идиот будет стрелять в людей. Дуло опустилось.
   - Разойдись, в последний раз говорю!
   Палец его начал медленно, будто смакуя, отжимать спусковую скобу. Я выстрелил в него из станера, который давно уже незаметно держал в руке. Амбал пошатнулся, медленно, словно недоумевая, повернул голову в мою сторону, зрачок автомата прошёлся по моим ногам, и, наконец, телохранитель упал спиной вверх. На его одежде расширялось красное пятно, словно в боевике.
   Я подошёл к машине, демонстрируя пустые руки. Станер я сунул в карман. Лысый босс озирался, пытаясь понять происходящее: станер стреляет бесшумно. Я, нагнувшись, потрогал тело. Амбал был жив. Пока.
   - Сожалею о столь печальном случае - сказал я, даже не пытаясь изобразить скорбь. - Теперь ему надо срочно помочь. Вам всё равно по пути, не откажите подвезти ребёнка.
   Последнее я сказал так, что он от меня попятился.
   - Да, конечно, только и произнёс он.
   Я решил, что пора брать инициативу в свои руки, остальной народ всё равно пребывал в ступоре.
   - Свободная гражданка, вы не откажитесь сопровождать девочку? - обратился я к раньше осматривавшей малышку женщине.
   Она кивнула, потом осторожно перенесла девочку в машину. Затем с помощью бородатого я затолкнул туда же амбала. Сердобольный народ уже перевязал рану, его же тряпками. Оно и к лучшему. Никаких сожалений о совершённом я не испытывал. Какого чёрта, на Зугвейте меня бы оправдал любой суд.
   - Пожалуйста, езжайте тоже, - сказала женщина, - очень прошу. Не беспокойтесь, по-моему, он так и не заметил, кто стрелял.
   Значит, сама заметила - плохо. В машину я все-таки сел. На Зугвейте принято доводить начатое до конца. Возможно, у меня это гипертрофированное. Я поехал, не смотря на дурные предчувствия.
   Ехали долго: приходилось постоянно возвращаться и объезжать завалы. Машину вёл я. Хорошо, что в мирное время достаточно изучил город.
   Длинная улица, наконец, вывела на нужную площадь. Здесь был, развёрнут матерчатый павильон, я не думал, чтоб тут могли оказать серьёзную помощь. Возле палатки толпились люди. К моему удивлению их было не так уж много.
   Скорее всего, большинство раненых просто не выжило. Во время поездки, я заметил, что спасательные команды, вроде нашей, были редчайшим исключением. Воспитанным в духе полного индивидуализма жителям Республики было трудно усвоить идею совместного выживания.
   Я притормозил, и к машине подошло несколько мужчин в медицинских комбинезонах с какими-то нашивками. Появились носилки, на них завалили амбала. Другой врач унёс девочку.
   - Баромир Банко? - спросил меня высокий старик.
   - Да, - похоже, становлюсь знаменитостью.
   - Нам надо поговорить, зайдите в палатку.
   Сам он так и не представился. Подумав, я решил простить эту не вежливость. Любопытство, сами понимаете.
   Мы подошли к палатке, где работало двое врачей. Люди сидели, лежали и стояли. Врачи выглядели очень усталыми.
   - В заднем углу имелось пустое место, и старик подвёл меня туда.
   - Хотите выпить?
   Он протянул колбу с медицинским спиртом.
   Очевидно, разговор действительно важный.
   - Нет.
   Во-первых, не стоило пить перед важным разговором, во-вторых, он по-прежнему не назвал своё имя.
   Доктор коснулся моей ладони. Я отдёрнул руку скорей инстинктивно, чем осознанно. Я уже говорил, что значит рукопожатие на Зугвейте.
   - Откуда вам известно моё имя?
   Я почувствовал боль. На ладони была неглубокая царапина. Я изумлённо взглянул сначала на неё, потом на доктора.
   - Какого чёрта?
   Тело моё слегка напряглось, потом расслабилось, а после мне стало уже всё равно.
   Зомбин, - понял я, - а ведь думал, что это слухи.
   Это была последняя мысль. Моё ощущение тела, мои эмоции исчезли. Остался голый разум, парящий в пустоте. Я находился в полном сознании, но воспринимал происходящее как автомат.
   Старый доктор быстро обыскал мои карманы, нашёл и реквизировал станер, потом посмотрел на меня снизу вверх.
   - Любезный мой, - сказал он ласково, - сейчас тебя отвезут в одно место, так, что ты не сопротивляйся. На случай если потеряешься, явись в посёлок Гостон, улица Отцов Основателей, пять. Не сможешь, это сдать в течение десяти часов покончи с собой.
   Старик посмотрел на часы.
   - Кстати, сейчас три. Идём.
   И тут же:
   - Стой, сначала ответь, чем кончится эта война.
   Компьютер, бывший моим мозгом, получил, наконец, конкретный приказ. Он стремительно прокручивал всю свою память вплоть до воспоминаний детства. Ответ отсутствовал. Тогда мой разум попытался найти ответ самостоятельно. Решения не было.
   - Не знает, - пробормотал доктор как бы про себя и вздохнул, - ладно, ступай.
   Совершенно не помню, как садился в машину. Первое воспоминание после провала: мы едем по сельской местности такой пасторальной, словно планету и не бомбили. Обо всём этом я подумал самым краешком разума. Потом снова провал.
   Следующее пробуждение: мы остановились возле двух этажного особняка с тёмными ставнями. Дом окружала живая изгородь, а прямо к шоссе тянулась дорожка, посыпанная мелким песком.
   - Вылезай, шагай. Да не туда, к дому.
   Последняя реплика многое говорила об умственных способностях похитителей, им следовало задать направление куда раньше.
   Где-то в глубине сознания я удивился, что способен давать под зомбином оценки. Но мысль истаяла, даже не всплыв на поверхность, я по-прежнему действовал, как автомат.
   Дом был красивый, под старину, мы Зугвейтцы, вообще не любим модерна. Покатый навес над входом, опирающийся на резные колонны, и ведущий ко входу небольшой ряд ступенек.
   А - Заходи.
   Дверь оказалась незапертой, она открылась, когда я толкнул рукой створку. Войдя, я оказался в коридоре. Поскольку дальнейших указаний не последовало, то я застыл в неподвижности.
   - По лестнице вверх.
   Подниматься я стал, зачем-то опираясь на перила. Я ясно ощущал их ладонью. Твёрдые, гладкие, они были единственной реальностью в той вселенной, куда я провалился под действием зомбина. Словно граница между бытием и небытием.
   Потом я подумал, что негодяй-доктор явно не имел опыта в подавлении психики. Зомбировать тоже надо уметь. Повинуясь данным в клинике приказам, я бы добрался до угла дома, где б и простоял, пока действие препарата не кончилось. Мысль об этом доставило мне слабое удовольствие.
   А вот чего под зомбином не должно быть, так это посторонних мыслей. В глубине моего разума стало расти тугое недоумение. Но оно рассеялось, так и не успев прорваться в верхние этажи, оставив после себя два загадочных слова "Кукорямба с лимоном". Эти слова несколько раз прокрутились в моём сознании, словно заезженная лента.
   - Заходи.
   Вполне домашняя обстановка, деревянная мебель, тяжёлые шторы на окнах. Никаких самозатемняющихся стёкл. Приятно, когда у твоих похитителей хороший вкус.
   Три человека, двое мужчин и одна женщина, сидели за массивным столом из янтарного дерева. Когда я вошёл, они все синхронно повернули головы в мою сторону.
   - Доставили, значит.
   - Угу.
   За их спинами горел камин. Языки пламени переплетались, танцуя. Капала с поленьев смола. Вот только теней на полу было подозрительно мало. Слава богу, настоящий камин от голографической подделки я отличу даже под зомбином. Тем более что от этой штуки не исходило ни тепла, ни запахов.
   Один из сидящих, очень плотный мужчина, выбрался из своего кресла, и не торопясь, вразвалочку, приблизился ко мне.
   - Прекрасно.
   Он ощупал меня взглядом, каким обычно на Зугвейте осматривают купленную лошадь.
   - Когда кончится война? - спросил он.
   Да что они с ума сошли, что ли? На этот раз мой мозг даже не затруднялся поисками ответа.
   - Да не знает он, - буркнул из-за спины доктор, оказывается, он и сопровождал меня всё время, - я уже спрашивал.
   Они что, считают меня великим предсказателем?
   - Баба тоже не знает. Проклятье! - от огорчения лицо плотного аж скривилось. - Может зря, мы во всё это впутались?! Они же нас истребить собираются. Платят, конечно, хорошо - золотом, но на что мне золото, если они выиграют?!
   Он замолчал, выговорившись, развернулся и тяжело двинулся к столу, будто старик.
   Интересно, о какой бабе он говорил?
   - Заткнись, глупец, - прошипела женщина, почему-то я оценил её как самую опасную, - держи себя в руках.
   Она повернулась к своему соседу, сухопарому мужчине с военной выправкой.
   - Давайте вы, раз уж он так расклеился.
   Мужчина кивнул, потом стал сортировать лежащие перед ним бумаги.
   - Хорошо, - сказал он, - раз про финал войны не знает, пойдём по всему списку.
   И я вновь оказался в роли допрашиваемого, второй раз за четыре дня. Вопросы мне задавали ещё те: планы военного командования Республики, например. Потом последовали такие, что и понять то нельзя: каковы тайм-потенциалы в зоне наложения каппа-полей? Каково? Дальше следовал бред в том же духе.
   - Каковы планы илим в этой реальности? - изрёк сухопарый. - Да скажешь ты хоть, что-нибудь?
   - Нет, - изрёк мой подавленный зомбином разум. Потом поняв, что уже сказал, подкорректировал себя: - Да.
   Ведущий допрос начал багроветь.
   - Он сопротивляется зомбину.
   - Сопротивляться зомбину не возможно, - бросила женщина. - Ты не верно поставил вопрос. Ладно, продолжай, хотя толк вряд ли будет.
   Сухопарый вновь вернулся к допросу.
   - Каковы планы илим в этой реальности? - повторил он, - если не знаешь, так и скажи, не тяни резину.
   - Не знаю.
   Я даже кто такие илим не знал.
   На дальнейшие вопросы ответы следовали автоматически, сознание было занято другим: большой палец на левой руке начинал дёргаться. По телу двигались тёплые волны, слабые, на грани распознания. Оцепенение проходило, зомбин утрачивал своё действие.
   Я мало знал о зомбине. О нём вообще мало кто толком знал. Об этом жутковатом изобретении спецслужб ходили легенды. Приказывая мне покончить с собой, доктор явно имел в виду время прекращения действия препарата. Но до восьми часов было ещё далеко. В глубинах сознания вновь всплыли загадочные слова: "Кукорямба с лимоном". Кукорямба.
   Я действительно заказал эту птичку в ресторане, перед тем как грохнуло. Птичка обошлась в приличную сумму. У официанта аж лицо вытянулось, когда я заказал этот завтрак миллиардера. Амбициями гурмана я никогда не страдал и, съев птичку, стал думать, не сошёл ли с ума. Но какое это имело отношение к происходящему?
   Тепловые волны усиливались, от макушки к ступням прошла лёгкая дрожь. Я сосредоточился на своих конечностях, я делал усилия. Словно после похмельного сна, когда не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. Я словно выныривал из кошмара.
   - Ни чёрта не знает!
   Я почти не обратил внимания на эту реплику, так как смог, наконец, чуть шевельнуть пальцами. Казалось, будто я продираюсь сквозь тонкую грань между явью и сном.
   - Да вели ты ему сесть, в конце концов, не хватало ещё, что б он рухнул обессиленный прямо перед нами.
   - Сядь, - буркнул допросчик.
   Я едва не повернул голову в поисках кресла. Вовремя спохватился и сел на пол.
   Плотный едва не забрызгал меня слюнями.
   - Да не сюда, кретин, спотыкайся потом об тебя. В кресло, в кресло, что ли не можешь сесть.
   Я сохранял неподвижность Будды.
   - Не сходи с ума.
   "Военный" положил руку на плечо плотного. Потом обернулся ко мне.
   - Встань! Сядь в свободное кресло!
   Сохраняя тупое выражение на лице, я поднялся. Оставаясь на месте, начал медленно поворачиваться, ища кресло. Наконец я смог осмотреть комнату целиком. У стены, под крупной гравюрой с парусником. Одно из них было свободно, а во втором располагалась женщина. Сев рядом с ней, я осторожно скосил глаза.
   К тому времени похитители утратили ко мне всякий интерес и принялись вполголоса что-то обсуждать. Я не вслушивался, так как узнал женщину. Это была Мадлен. В этом месте комнаты царил полумрак, а я опасался повернуть голову. Но всё ж ясно видел её характерный, почти аристократический профиль, ровные тёмные пряди и вытянутую мочку уха.
   Судя по бледному лицу и неподвижной позе, Мадлен тоже зомбировали. Час от часу не легче. Что они от нас хотят? За кого принимают? Зачем пленили? Ответов я не знал, гадать смысла не было.
   Я не сомневался, что смогу встать, а вот с координацией будет похуже. Ничего, подождём.
   - Бог ты мой, - в интонациях женщины послышались нотки ненормального хохота, - чтоб разобраться с ними на город сбросили бомбу, а они ничего не знают!
   Не уверен, что сумел сохранить на лице маску спокойствия, но на меня никто не смотрел. Несомненно, кто-то сошёл с ума, либо я либо похитители, либо чужаки. Либо чего-то я в этой истории не понимал. К дьяволу, не люблю гадать при отсутствии информации, как только, что говорил.
   - Что с ними теперь делать? - спросил сухопарый.
   Женщина с секунду смотрела на нас.
   - Посадить в машину, отвезти к речке и велеть маршировать на глубину.
   Плотный тоже посмотрел на нас, чуть поморщился и кивнул.
   -Согласен.
   Пощады ждать не приходилось.
   - Ну что вести? - спросил Плотный.
   - Подожди, - женщина нажала кнопку небольшого пульта стоявшего на столе, - надо проверить, не слоняется ли кто-нибудь рядом. Не желательно, что бы их видели.
   Она уставилась в развернувшийся перед ней экран. Очевидно, кругом виллы были установлены камеры. Со своего места мне было трудно различить изображение.
   - Кажется, всё в порядке, - сказала она, - ступайте.
   Плотный поднялся.
   - Встать, следуйте за мной!
   Опустим процедуру путешествия до машины, она не интересна. Ехали недолго. За весь путь нам только и встретился лишь какой-то автогруз, ехавший навстречу полным ходом. Остальное время дорога оставалась пустынной. Потом машина свернула на какую-то просеку, на кочках немного потрясло.
   Я чувствовал себя всё лучше и лучше. Время работало на меня. Я надеялся, что благодаря неожиданности смогу с Плотным справиться. Но вот Мадлен... Вывод: я должен схватится с ним до отдачи команды, как только он выпустит нас из машины. На рывок будет секунда, может чуть больше.
   Как говорил отец: "Всегда рассчитывай на худшие, тогда не проиграешь". Именно так зугвейтцы и поступают, по крайней мере в политике.
   Машина выскочила на берег довольно широкой реки. Водитель остановился.
   - Выходи, - сам он выбрался первым.
   Я вышел, а потом бросился на него. Следовало торопиться, я беспокоился за Мадлен.
   Я кинулся, а он ударил. Не так сильно, неожиданность свою роль сыграла. Но и не скажу, чтоб слабо. Рефлексы у Плотного оказались на высоте. Я прямо наткнулся на его кулак, так что неожиданность была взаимной. Второй удар пришелся вкось, почти не зацепив, потом я повалил его на землю.
   Не считаю себя слабаком, но участвовать в смертельных драках не доводилось. Мы катались по берегу в темноте. Я пытался оторваться и нанести удар. Не получалось! Его руки сомкнулись, было на моей шее, но соскользнули. Потом он снова ударил, да так, что в глазах помутилось.
   В себя пришёл как раз к тому времени, что бы увидеть, что на меня наводят станер. Вид у плотного был сильно потрёпанный, а на лице красовалась здоровенная ссадина. Меня это не радовало. Не было перспектив.
   - Ублюдок паршивый, - он выругался, однако с какой-то долей задумчивости. - Должен признать, что ты куда интереснее, чем казалось. Не бойся, теперь ты нужен живым. Малейшее неповиновение, и я прикажу даме покончить с собой.
   Рот его цинично изогнулся.
   - Не знаю, что было между вами, но неделя в тесном корабельном мирке... Илим напрямую указали на неё как на способ воздействия.
   Вверху послышался тихий звон, приближался флаер.
   - Мадлен, - начал он было, но не закончил.
   За него продолжил я:
   - Сбей его.
   Мадлен сработала с точностью хорошо запрограммированного автомата. Мой пленитель слишком поздно вспомнил, что зомбированный выполняет любые приказы.
   Она ударила сразу руками и ногами, и, конечно, упала сама. Для зомбированного главное выполнить приказ, а там хоть трава не расти, я кинулся на них сверху, образуя кучу малу. Сильно ударил, выводя из строя Мадлен и тем самым лишая её возможности выполнять, чьи либо приказы. Хоть с нею проблем не будет.
   С высоты прогремел властный голос:
   - Военная полиция, никому не двигаться! Бросить оружие!
   Не смотря на это, Плотный продолжал меня уделывать. Я вновь проигрывал. От удара спёрло дыхание. Что-то просвистело, потом грохнуло, и на меня обрушилась волна едкого запаха. Слава богу, - успел подумать я, прежде чем начались танталовы муки. Попасть под газовый залп удовольствие ниже среднего. Добавим сюда рвоту и прочие прелести. Какая уж там драка.
   Когда зрение прояснилось, я разглядел над собой фигуры в голубой форме. Одна из них склонилась над распростёртым телом Плотного.
   - Синдром камикадзе, - деловито констатировала она. - В случае пленения срабатывает блокировка сердца. Как и у тех в доме.
   Потом повернулась ко мне.
   - Живой?
   - Нельзя было немного послабже? - пробормотал я.
   - Скажи спасибо, что жив, - отозвалась фигура.
   Немного подумав, фигура перешла на официальный тон.
   - Вы ведь Баромир Банко?
   - Чёртовски верно подмечено, - согласился я, - только не надо предлагать мне работу, от неё одни неприятности.
   Нервно рассмеявшись, я заметил, как удивлённо смотрят на меня полицейские. В их сопровождении мы с Мадлен вошли в флаер.
   Земля ушла в низ. Я разглядел под флаером реку. Она плавно огибала широкие холмы, покрытые могучими деревьями. Вдоль реки местами виднелись небольшие посёлки. Видимых следов разрушения не было. Подумав, я решил спросить о невидимых:
   - Разрушений много, я имею в виду на планете?
   Голубая фигура, которая была ближе всего, покосилась в мою сторону.
   - Центроград.
   - Это я знаю, там и был, когда сбросили. А ещё?
   - Только Центроград.
   Он замолчал. Я пытался переварить информацию.
   - Выпить хочешь? - предложил полицейский.
   - Давай.
   Омоновец протянул мне плоскую фляжку. Огненный напиток обжёг горло. От неожиданности я закашлялся.
   - Забористая штука.
   -Точно, - омоновец подмигнул мне.
   Я сделал ещё глоток и вернул ему фляжку.
   - Баромир, - я протянул ему руку.
   - Антон, - он принял ладонь.
   - Чужаки провели на орбите классную операцию, - рассказывал Антон мне, - обманные маневры, прикрытие, всё как положено, а в результате всего один боевой пуск.
   - Странно, - сказал я, чувствуя непонятное облегчение, словно один город это так уж мало. От этого на втором плане души стало ещё муторнее. К дьяволу, я никогда не изображал из себя плакальщика за народные судьбы.
   - Что это был за нектар? - осведомился я, что бы прервать молчание.
   - Самогон, - древний семейный рецепт, - готов спорить, что ты никогда о нём не слышал ни на Мицаре, ни в галактике
   Он был прав насчёт Мицара. Напиток с таким названием мне здесь действительно не попадался. А вот насчёт галактики сильно преувеличивал.
   - Антон, ты не рассеешь моё любопытство?
   Полицейский вопросительно посмотрел на меня.
   - Согласись, но я не настолько важная персона, что бы меня узнавали при встрече.
   В его глазах промелькнуло весёлое недоумение.
   - Парень, да чтоб тебя поймать на уши подняли всю службу безопасности.
   Я так удивился, что решил этого не скрывать. Терпеть не могу притворства. На Зугвейте вообще мало дипломатов.
   - Ты хочешь сказать, что вся служба безопасности столицы после удара была занята тем, что искала простого пилота?
   Антон глянул на меня с сочувствием.
   - Нет, приятель, тебя искала вся служба безопасности планеты, чуешь, чем пахнет?
   Дальше я решил не спрашивать: к чему искать неприятности, они сами тебя найдут.
   - Знаешь, - сказал я новому приятелю, - я решил, что больше не буду бить морды.
   Он не понял, но на всякий случай кивнул.
   Проклятие, все мои неприятности начались, когда я отправил в нокаут одного мерзавца. Флаер шёл на посадку.
  
   С посадочной площадки на крыше, лифт доставил нас куда-то глубоко вниз. Мадлен сразу увели санитары. Она по-прежнему была безучастна, подчиняясь приказам, словно машина. У меня сверили сетчатку, просканировали. После чего вознесение наоборот повторилось. Потом мы миновали холл, коридор, и остановились в самом конце последнего, перед дверью. Интересно, полицейские это конвой или почётный эскорт? Почёт мне оказывать не за что, так, что, скорее всего первое.
   - Входите.
   Дед всегда говорил, что мужчина должен добиться чего-нибудь грандиозного. Мне это удалось, пожалуй, если судить по количеству набившихся в кабинет шишек. На фоне золотых погон знакомая физиономия Рогера выглядела вполне мило, почти по-домашнему.
   Все шишки принялись рассматривать меня, как нечто диковинное.
  На Зугвейте так рассматривает свою жертву крол, прежде чем на неё кинуться.
   - Почему вы не сообщили полицейским о наличии в доме ещё двоих похитителей?
   Я игнорировал вопрос, сел на свободный стул и доброжелательно уставился шишке в лицо. Всегда надо сохранять достоинство. На Зугвейте прежде чем начинать деловой разговор принято представляться.
   Лицо шишки сперва побелело, потом побагровело.
   - Да ты... Ты... Ты, что себе позволяешь.
   - Да он же с Зугвейта, - сказал кто-то, - какое ещё ваше дурацкое табу мы нарушили?
   - Меня зовут Баромир, - сказал я, по-прежнему доброжелательно улыбаясь.
   Моё имя они, конечно, знали. Не глупцы, сами поймут, на, что намекаю. Не знаю, что там планировалось, но первоначальный сценарий я им сбил. Шишки принялись представляться.
   Вообще-то я их сразу узнал, портреты на каждом углу. Маршал обороны, маршал безопасности, руководитель того, руководитель сего. Не когда не думал, что один космонавт способен привлечь столько шишек.
   - Но всё же, почему вы не сообщили об остальных похитителях, -
  всё та же шишка в погонах маршала безопасности.
   - Полицейские, без сомнения, всё знали и без меня.
   Маршал небрежно кивнул, в знак того, что объяснение принимает,
  потом стал смотреть на меня, словно ожидая вопросов. Я молчал, пусть ждут. Молчание тянулось долго. "Если нечего сказать - помолчи" - гласит зугвейтская мудрость.
   Маршал безопасности выдвинул нижний ящик стола, достал пластиковую карточку, протянул мне. На своих портретах он выглядел более внушительно. А на самом деле это был расплывшийся тип с водянистыми глазами.
   Я взял карточку, пытаясь припомнить его имя. Потом прочитал текст. Потом ещё раз и ещё. Значилось на карточке следующее:
   СРОЧНО. ПРАВИТЕЛЬСТВУ РЕСПУБЛИКИ. (.....) НЕОБХОДИМО (......) МАДЛЕН О КРАЙ, ТЕРРАИ, (......) КАССАНДРУ (.....) К ПРОРОКАМ. (......)
   ВНИМАНИЕ: ОТ ВАШИХ ДЕЙСТВИЙ ЗАВИСИТ СУДЬБА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
   - Я так понял, что это не обычное сообщение.
   Он кивнул
   - Космический радиотелескоп Денвейра случайно поймал её.
   Разумеется, я знал о гигантском автономном радиотелескопе, дрейфующем на границе этой системы.
   - Направление?
   -Большое Магелланово облако. И это не радиосигнал. Происходило синхронное изменение яркости компактной группы звёзд, причём по всему электромагнитному диапазону.
   - Синхронное?
   - Ну, с поправкой на скорость света конечно. Просто внешнему наблюдателю с нашего направления эти изменения кажутся одновременными. К сожалению, в это время неподалёку от источника передачи взорвалось несколько сверхновых, это сделало наблюдения затруднительными, отсюда лакуны.
   - Почему вы мне это говорите?
   - Эксперты считают, что, судя по длине лакунов, там вполне могли находиться ваши имена, то есть ваше, Прозорова и Турина. Ситуация настолько дикая, что мы не видим иного выхода, чем спросить напрямую, что вы об этом знаете?
   - Ничего, - сказал я.
   - Но вы, как будто, не удивлены?
   - Не особенно. После допроса устроенного похитителями, меня чем-нибудь удивить трудно.
   Скорее наоборот, забрезжил какой-то свет, начала совмещаться головоломка.
   - А о чём вас спрашивали?
   По мне, об этом следовало спросить гораздо раньше. Хотя я по существу попал с корабля на бал. Всем было попросту не до этого.
   Пока я рассказывал, шишки молчали. Потом маршал безопасности спросил:
   - И что вы обо всём этом думаете?
   - Поколебавшись, я решил сказать всё что думаю.
   - Полагаю, мы встретились с гиперразумом, который способен манипулировать временем, и для которого чужаки не более чем пешки на шахматной доске. И этот гиперразум, похоже, конфликтует с другим себе подобным, который, вероятно, рассматривает нас как союзников. Этим и объясняется попытка первого из них нас уничтожить. Почему она была проведена на таком примитивном, с их точки зрения уровне можно только гадать.
   Я говорил, не сомневаясь, что всё это уже просчитано без меня. Не зря же эксперты хлеб едят.
   - В общем, вы правы, - сказала военно-промышленная шишка, - наши эксперты уже пришли к подобным выводам.
   Дурак догадается.
   - А о Мадлен эксперты ничего не говорят?
   - Они считают её каким-то чудом, сохранившимся реликтом предыдущей реальности изменившейся в результате воздействия гиперразумов на пространство-время. Ну, как в этих дурацких фантастических романах: воздействие на настоящие путём изменения прошлого. Понимаете?
   - Понимаю.
   На "Малыше" ещё догадался. Может, следует попросить себе экспертную ставку?!
   - Эксперты также считают, что пославшие сообщение желают, что бы все находившиеся на борту "Малыша" в последнем рейсе были доставлены на планету Кассандра. Туда вы все и отправитесь. Вопросы есть?
   - Кукорямба с лимоном влияет на действие зомбина? - спросил я абсолютно серьёзно.
   - Что?! Какая кукорямба?!
   Мой вопрос вызвал бурную реакцию, увы, не слишком для меня благоприятную.
   - Блюдо такое в ресторане, - сказал кто-то. - Да, оно содержит вещество, которое частично нейтрализует действие зомбина. Вы ели его? Я имею в виду перед тем, как всё началось? Тогда понятно, почему вы так быстро пришли в себя.
   - Вам здорово повезло, - согласился с ним безопасник. пока, можете идти, если больше нет вопросов. Специалисты горят желанием с вами побеседовать.
   Когда я выходил, то услышал, как он говорит шёпотом:
   - С этими зугвейтцами трудно, будто с индейцами говоришь.
  
  Часть третья
  
   Я смотрел на аквариум, внутри плавали рыбки. Рыбок было немного: пять штук. Золотистые и важные они неспешно проплывали мимо водорослей. Аквариум принёс Серж, объявив, что раз уж ему приходится совершать новое путешествие, то совершать он его будет в обстановке близкой к домашней.
   Не знаю, кем надо быть, чтобы пожелать иметь аквариум в нестабильном гравитационном поле. Сержа это не волновало. По его словам аквариум был небьющимся, рыбы полностью уравновешены в жидкой среде и прекрасно переносят криоген. И вообще, не лезьте, капитан, куда не просят.
   Должен признать: разнообразие рыбы вносили. Мне нравилось следить за ними сквозь покатое стекло. Из автоматической кормушки посыпался мотыль. Расталкивая друг друга, рыбы хватали корм толстыми губами.
   В кают-компанию вошёл Серж, как всегда с бутылкой, которую открыл, как ни странно, штопором, и тут же пригубил.
   - Слишком много пьёшь, - сказал я.
   - А от чего не запить? - Серж хихикнул, но как-то невесело. - Республика оконфузилась. У Империи дела получше, но тоже не ахти. А тут ещё гиперразум нами заинтересовался.
   - Нет, только пить, - произнёс он с убеждением начинающего алкоголика, потом сделал ещё один глоток. - Предчувствия у меня паршивые, Баромир, не знаю, для чего мы на Кассандре понадобились, но ничего хорошего не жду.
   В общем-то, я был с ним солидарен, но к чему разводить панику?
   - И чёрт меня угораздил пойти на журналистский, - горячился Серж, - сидел бы сейчас дома, писал сценарии. И ведь имел успех - кибернетический кот спасает вселенную, хороший был рейтинг.
   - Так это ты автор мультсериала "Мурза", - сообразил я.
   - Смотрел? И как?
   Лукавить я не стал.
   - Мура.
   К моему удивлению, Серж обрадовался:
   - В первый раз встречаю честного человека, другие лишь хвалят. Мне самому тошно стало, когда целиком посмотрел, потому из кино и сбежал. Да толку-то, права у них. Недавно третью часть сняли. Мерзавцы!
   Его откровение меня удивило. Чтобы уйти с доходного места требовалось не мало мужества.
   - У тебя ж был высокий рейтинг.
   - Не такой я хотел популярности.
   Серж сильно возвысился в моих глазах.
   Он сделал ещё один глоток.
   - Хочешь?
   - Спасибо, нет. Знаешь же, что не рекомендуется перед замораживанием.
   - Мы не курим, мы не пьём, мы здоровеньким помрём.
   Он запрокинул бутылку. Тёмная жидкость с бульканьем устремилась в его ненаполняемую утробу. Серж не пьянел, как всегда.
   - Кстати, насчёт криогенна, - вдруг поинтересовался он, - зачем ты будишь нас после каждого скачка, дай доспать до пункта назначения.
   Я пожал плечами.
   - В криогене нельзя проводить слишком много времени подряд, нарушители караются крупными неприятностями, вплоть до летального.
  Ты разве не знал?
   - Нет, - честно признался он.
   Я встал и прошёл в рубку по коридору, проверить корабль перед скачком. Взгляд на индикаторы, здесь в порядке, здесь нормально, запускаем контрольный тест. На экране столбцы и столбики ползут. Показания просто прекрасные. Кварк-реактор в норме, радиационная защита в порядке. А это ещё что, на третьей строчке снизу? Разбалансирован гравитационный резонатор: ноль целых тридцать два сотых процента. Не страшно, в пределах допуска.
   Но всё же, семь локальных лет в автономном режиме - это вам не шутка. Я вздохнул, ещё раз вздохнул, потом полез за инструментами. Хорошо хоть в реактор лезть не придётся. Будь, проклята моя исполнительность. Ладно, пусть душа успокоится. По лестнице вниз, вот он, этот лючок.
   Согнувшись в три погибели, я пролез по трубе. Вот, наконец, агрегатный блок и узел резонатора, можно распрямить спину.
   Как только я переступил металлический контур, гравитация резко упала: внутри резонатора царила полная невесомость. Помутнение в глазах, сильное головокружение. С минуту жду, пока организм придёт в норму, держась за ременную петлю. Взялся за неё я, конечно, заранее, а не прямо сейчас. Нет, не стоило мне лезть в такой перепад. Чёрт бы побрал мою дотошность. Вообще-то такую проверку рекомендуется производить с выключенным полем. Но помилуй бог того, кто все эти дурацкие инструкции выполняет.
   Первый замер сделан. Теперь немного отползём, держась за сетку, и повторим. Я едва снова не угодил в перепад. Одно из двух, либо слегка деформировано поле, ничего страшного, но можно смело подавать иск на техническую службу, либо дефект в самой рамке резонатора. Последнее уже попахивает мистикой. Бога нет, а, следовательно, рамку посреди полёта повреждать некому.
   Все дальнейшие действия объяснялись исключительно моим упрямством. Как говорил отец: "Проверь лишний раз, самому спокойней спать будет".
   Выругавшись, сам на себя, я выбрался из трубы, притащил из склада дефектоскоп и стал подключать его к резонатору в той точке, где имелся дисбаланс. Когда подключение, наконец, произошло, то первый же тест показал такое, от чего у меня на голове волосы встали дыбом.
   Мощный гравитационный поток двигался внутри резонатора по замкнутому контуру. Теперь его ровное движение было нарушено. Трещина тоньше волоса, толщиной в несколько молекул возникла в глубине металла, вокруг неё образовалось гравитационное завихрение. Чем сильнее завихрение, тем больше трещина, чем больше трещина, тем сильнее завихрение. Через пятнадцать локальных лет гравитационный поток отклонится от своего положения, сминая раму. Короче, на Кассандру мы уже не попадём, мы вообще никуда не попадём.
   Когда все собрались в салоне, я так и сказал. Некоторое время они молчали. Наверное, переваривали.
   - Короче, - сказал Терраи, нам нужно сменить резонатор. Где ближайшая планета, на которой можно это сделать?
   Случайность это или нет, но ближайшей такой планетой был Зугвейт. Пять лет полёта по бортовому времени, четыре дня по космогоническому.
   Разумеется, Серж тут же съязвил:
   - Капитана домой потянуло!
   - Помолчите, - оборвал его Рогер.
   Шишки включили в экспедицию безопасника, опасаясь за наш моральный уровень без пригляда большого брата, надо полагать. Иногда он раздражал меня, но сейчас я был Рогеру благодарен: Серж обладал редким даром выводить людей из себя.
   - Там действительно можно произвести ремонт? - спросил Турин. - Я слышал, будто у вас нет флота.
   Это называется наступить на мозоль.
   - Только межзвёздного. Спутник планеты, мы, к примеру, посещаем регулярно. И ремонтная база у нас там хорошая, с резонатором проблем не будет.
   Терраи задумчиво водил по полу тростью.
   - Не хочу лезть в ваши дела, но вам не кажется, что всё это надо было проверить перед отлётом? - Он говорил, будто школьный учитель, поставивший двойку нерадивому ученику.
   Я подавил раздражение.
   - Именно так я и поступил, всё было в порядке.
   Терраи недоверчиво покачал головой. Черт, оправдываюсь, как школьник.
   Сказано было всё, из салона начали расходиться. Я перепрограммировал комп "Малыша" на новый прыжок.
   Мадлен слегка задержалась.
   - Не понимаю, если мы так важны, то нас должен сопровождать, по крайней мере, крейсер.
   Услышав, Рогер на миг замер на выходе.
   - Так сначала и предполагалось. Потом решение изменили, не знаю почему.
   Он выразительно пожал плечами. А я невольно подумал, не обязан ли всем этим Горбату.
   Мадлен словно мои мысли читала.
   - За что он вас так не любит?
  ..............................
   - Нам хотят дать последние инструкции, - сообщил Рогер не задолго до отлёта.
   У начальства свои причуды, я вздохнул и двинулся вслед за ним. В конференц-зале были уже все наши: Прозоров, Терраи, Турин, Мадлен. Несколько человек в первом ряду пустого зала, странное зрелище. Не могли, что ли помещение поменьше подобрать?
   Начальство задерживалось, мы скучали. Решив провести время с пользой, Мадлен сидела между Терраи и Прозоровом, я вытащил книгу. Как раз тут на сцене появился один хорошо знакомый мне человек. К моему удивлению, на плечах у него теперь красовались довольно пышные погоны, в последний раз он был штатским.
   - Свободные граждане великой Республики, - начал он, - волею судьбы вам выпала великая честь.
   Хоть бы личные дела посмотрел, что ли. Я, между прочим, подданный Зугвейта. Обидно даже.
   - Вы должны заключить союз со сверхразумом.
   Мне захотелось пожать плечами. Все знавшие Горбата Пивза считали его реалистом. Иным он и быть не мог по положению. Зачем же весь этот бред?
   - Несомненно, вы получите много информации, не исключено, что среди неё будет не представляющая интереса для армии, но огромный для экономики.
   Война войной, бизнес бизнесом, можно было бы догадаться.
   Пивз запнулся. Смотрел он прямо на меня, во взгляде была полная растерянность. Наконец-то узнал.
   Мрачно пробормотал:
   - Я то думал однофамилец. Некоторое время он простоял, буравя меня злобным взглядом. Будь на моём месте ребёнок, малышу наверняка сделалось бы страшно.
   Потом Пивз буркнул:
   -Что ж, главное я сказал.
   Он повернулся, словно по команде, кругом и вышел, сорвав конец речи. С минуту царило молчание.
   - Он вас знает? - спросил Терраи.
   - Встречались, - сказал я, а что ещё можно было сказать?
   - Кажется, речь закончилась?
   Я кивнул:
   - Согласен. Предлагаю удалиться.
   - А если вернётся? - спросил Турин.
   Конец дискуссии положил Прозоров.
   - Ну и чёрт с ним, - сказал он, - нам-то, что?
   Я был согласен, в первый раз совпав во мнении с любимцем богемы.
   На выходе я различил голос Пивза, доносившийся из соседнего кабинета.
   - Баромир социально нелоялен, психически неуравновешен, он завалит всю операцию.
   Вот уж не знал, что Пивз настолько мстителен.
   Потом заговорил Рогер, довольно сухо:
   - Если у вас есть возражения, подайте рапорт на имя министра обороны, я ничего здесь не решаю.
   Я отстал от группы, когда Рогер нагнал меня.
   - Скажите, Баромир, за что он вас так ненавидит?
  ..........................
   - За что он вас так не любит? - повторила Мадлен.
   И так же, как тогда Рогеру, я ответил:
   - Я набил ему морду.
  
   Отец, как всегда был хмур. Одетый в зелёную куртку лесника, он пил самогон из большой стальной кружки. Выпивали мы с ним уже долго, тем не менее, большая прозрачная бутыль опорожнилась едва ли на половину.
   - Знаешь, - сказал я, - один человек считает самогон своим личным изобретением.
   - Да, ну тогда давай выпьем по этому поводу.
   Мы выпили.
   - Давно ты отсюда уехал? - спросил отец.
   - Семь лет.
   - Остаться не хочешь?
   - Нет.
   - Плохо.
   - Для кого?
   Что - то подобное я уже говорил, а он уже спрашивал. Разговор уже давно шёл по кругу, словно зациклившийся
   информационный носитель
   - Ай-яй-яй, Баромир, такой хороший мальчик был, так лес любил, теперь в пустоте летаешь.
   - Я и сейчас лес люблю.
   - Не верю, докажи.
   Отец сделал ещё один глоток.
   - Вот останешься, тогда поверю.
   - В качестве кого?
   Отец погрозил мне пальцем.
   - Раньше ты не так говорил, верил, что любой труд почётен.
   - И сейчас верю. Но я же пилот, я звёзды видел! - подумав, я добавил, - планеты тоже.
   Мы уже изрядно набрались и оба несли околесицу.
   - А, пыльные шарики, а звёзды и отсюда видны, сквозь атмосферу.
   Он задрал кверху палец, указывая им в потолок.
   - Видишь звёзды?
   - Вижу, - сказал я.
   - Это хорошо. Выпьем!
   - Может не надо?
   - Надо. Ты же звёзды любишь, за них и тяпнем.
   После очередного тоста батя решил сменить тему.
   - У тебя с ней, что-нибудь было?
   - С Мадлен? Нет.
   Отец ещё немного отхлебнул, потом погрозил мне пальцем.
   - Знаешь женщину три недели и ни разу!? Это нехорошо! Выпьем за то, чтобы всё было хорошо.
   - Не надо, - попытался я в очередной раз воспротивится, ибо чувствовал, что полон уже под завязку.
   - Надо, Мир, надо. За любовь!
   Он опять погрозил мне пальцем.
   - Нехорошо.
   Отец вновь попытался наполнить кружку. К этому времени бутылка была уже пустая, но мы оба так насосались, что это уже не имело значения.
   - Знаешь, что делать? - задал вопрос отец.
   - Нет.
   - А знаешь, что делать, когда не знаешь?
   - Звонить в справочное.
   И я пошёл звонить. Почему-то по спирали, левозакрученной. Фон на стене. Желтая клавиша, зелёная, голубая. На Зугвейте все цифровые клавиши разноцветные. Мне это нравится. Голубая, зелёная.
   - Не та справочная, - говорит мне отец, - это справочная астропорта.
   - А что, надо другую?
   - Другую.
   - Будет другая.
   Красная, жёлтая, розовая. Какая теперь: зелёная или голубая? Подумав, я нажал фиолетовую.
   На экране появилась молоденькая девушка в светлом платье.
   - Девушка, - задал я вопрос, - если три недели её знаешь, и ничего не было, то, что надо делать?
   Девушка смотрела как-то странно.
   - Про бутылки спроси, - потребовал от стола отец.
   - Какие бутылки, папа? Сейчас не до бутылок.
   - Как это не до бутылок, сынок? У меня ещё две полных было. Пусть только справочная подскажет, где они лежат. Где бутылки, девушка?
   - Не знаю, - сказало прелестное создание. Похоже, оно пребывало в состоянии глубокого изумления.
   - Как это не знаете? - возмутился отец, - Справочная всё должна знать. Знаете что, мы на вас жалобу напишем.
   - Маш, кто это? - послышался из фона мужской голос.
   - Да, ерунда, придурки какие-то.
   Экран погас.
   Отец посмотрел на меня и кивнул:
   - Будем писать жалобу!
   Он вытащил из ящика стило и бумагу.
   Затем вывел на листе размашистым почерком: "Жалоба". Остановился, склонил голову и задумался. Я тоже думал: вроде бы мы собирались писать, только что?
   - Начальнику информационной службы, - бормотал отец, нет министру информации, нет президенту.
   - Не надо писать, - сказал я.
   Отец удивлённо поднял глаза.
   - Лично доложим.
   Мне вдруг страшно захотелось выйти из дома.
   Отец подумал.
   - Доложим, но сперва составим речь.
   Он всегда был очень дотошен. Но сейчас я хотел на улицу.
   - Нельзя, президент обидится, что поздно доложили. По пути сочиним.
   Отец снова подумал.
   - Да, нельзя заставлять ждать президента.
   Мы двинулись к выходу, поддерживая друг друга. Под ногами валялся какой-то хлам, кажется пустые бутылки. Одну из них я поддал ногой, едва не упав. Зеркало на стене отразило двух пьяниц. Моё лицо мне не понравилось. Кажется, отца его вид тоже не привёл в восторг.
   - Спортом надо заниматься, спортом, - объявил он, не поясняя, к чему это говорит. Потом добавил, без перехода, - давай здесь речь отрепетируем.
   - Опоздаем, - сказал я, - президент будет недоволен.
   Моё желание покинуть дом возрастало всё больше. Что-то подсказывало, что время истекает. Внутри меня точно тикал древний часовой механизм, отсчитывая последние минуты. Потом меня охватил дикий страх.
   Я схватил отца за руку и потащил прочь из дома. Старик вяло сопротивлялся по пути. Мы выскочили за порог, в темноту. Если не считать светящихся окон в домах, мрак был кромешным: луна находилась за горизонтом. Я дважды налетал на стволы. На второй раз позади грохнуло. Меня бросило в кусты, плавно так. Лежу на спине, а надо мной доски и брёвна проплывают. Достаточно, чтобы полностью протрезветь.
   На месте дома факел, светло, как днём. Одно бревно совсем рядом упало, постояло на торце, потом рухнуло вправо, как меня не задело, ума не приложу.
   Через мгновение опять тьма наступила и тишина. Лежу лицом к небу, пытаюсь сообразить, что к чему. Надо мной звёзды, почему-то особенно ясно узор созвездий запомнился. Хотя чего в нём такого? С детства знаком.
   Потом, как обожгло: где отец? На ноги вскочил: колено болит, но, в общем, ничего страшного. До свадьбы заживёт - как отец любит говорить. Но где же он сам? Меня вроде влево швырнуло, а его? Не видно ни зги. Начал по спирали ползать. На третьем круге сообразил вроде. Чуть подальше от того места, где нас достало, колючие заросли были: густые, высокие. Я как почувствовал, встал и к ним пошёл. Так и есть - нащупал его в самых колючках.
   - Батя! - ору, - батя!
   В ответ ни звука, но слышу, дышит. Тут я себя обругал за то, что по земле ползал, вместо того, что бы с самого начала попробовать покричать. Отец, конечно, оглушён был, что сейчас, что тогда, но я то не знал. Все же здорово меня шибануло. Тут я себя одёрнул: не место самокритичность разводить.
   Отца из колючек вытащил, так ведь в темноте, что у него цело, что сломано нипочём не разберёшь. За помощью бежать надо. Я посадил отца к стволу. Где здесь ближайший дом? И где соседи? Неужто взрыва не слышали? Чепуха: такой гром должен мёртвых поднимать вместо трубы.
   Господи, да за, что мне всё это? Взрывы, бомбёжки, шпионы? И всё это за три недели, да какое там, меньше. От чего мне теперь следует отказаться: от статистики или от атеизма?
   Только о соседях подумал, тотчас голоса. Легки на помине.
   - Всеслав, Всеслав! - это они отца.
   - Здесь, - кричу в ответ, - оба здесь.
   Вверху гравидвигатель зазвенел. Прожекторный луч, как шпага. Пепелище осветил, потыкался по саду и, наконец, наткнулся на нас с отцом. Батя к тому времени стонать начал, но в себя ещё не пришёл.
   Я в луче руки скрестил над головой, знак, что нуждаюсь в помощи. Флаер немного снизился.
   - Требуется медицинская помощь? - спросил могучий, мегафоном усиленный голос.
   - Отец без сознания! - заорал я в ответ.
   - Ясно. Обожди, сейчас медики будут.
   Над пожарищем зависло ещё несколько глайдеров. Один из них, с красным крестом на брюхе, пошёл вертикально вниз. Крест был подсвечен слабыми огоньками. Стабилизирующие крылья глайдера походили на плавники кита.
   Под корпусом затрещали кусты. На борту обрисовалась и отодвинулась дверь. Из аппарата вышли трое врачей. Двое несли носилки. Третий пошарил по кустам лучом фонарика. Я невольно прикрыл глаза рукой.
   Отца положили на носилки. Я молча смотрел вслед. Как-то будет старику в больнице? Отец никогда не любил казёнщины. Я двинулся, было за врачами, но тут моего плеча коснулись.
   - Баромир?
   В слабом свете утра я увидел силуэт невысокого плотного мужчины.
   - Капитан Владислав Галкин, - представился он.- Безопасность.
   - Я так и понял, капитан. Простите, я должен быть с отцом.
   - Не валяйте дурака, его сразу погрузят в глубокий сон и несколько дней он проваляется в регенераторе. Сиделка там просто не нужна.
   Всё верно. Чудить начинаешь, Баромир. Освещённый габаритными огнями, медицинский гравилёт поднялся вверх и вскоре исчез из виду. Я проводил машину глазами.
   - Послушайте, - сказал капитан, - давайте пройдём куда-нибудь. Скоро здесь будет не продохнуть от репортёров.
   В свете установленных аварийщиками прожекторов мы прошли через сад, и вышли через калитку к дороге. Машин стояло множество. Какие-то шустрые люди, обвешанные видеокамерами, пытались прорваться через оцепление. Наверно, обещанные Владиславом репортёры. Я поморщился: терпеть не могу назойливых.
   Быстро светлело. Владислав, наконец, отыскал свою машину: небольшой, но скоростной "гепард". Интересно, свой или казённый? Я вообще люблю мощные машины.
   Шоссе было пустынным, и Владислав дал "гепарду" выложиться. Стрелка спидометра доползла до цифры сто и полезла дальше. Деревья по обочине дороги проносились мимо, как бегуны на короткой дистанции. Скоро они слились в буро-зелёную полосу. Люблю быструю езду, вот только сейчас мне было немножечко не до этого.
   Владислав повернулся ко мне, машина шла на автошофёре.
   - Когда сообщили, что, возможно, едва ли не важнейшего человека в галактике взорвали, я вылетел немедленно, - сказал он. - Мне только не пришло в голову, что вы можете быть живы, иначе здесь бы был целый эскорт, на бронемашинах.
   Мимо, мгновенным промельком пронеслась встречная машина, на миг, затемнив обзор.
   - Кстати, вы в чудеса верите?
   - Нет.
   Не знаю к чему он спрашивал, но ответ я дал совершенно обдуманно.
   - Тогда прикиньте: за последнее время в вас стреляли на Сарке, вы попали под бомбу, были похищены, на корабле диверсия, о взрыве я уж не говорю. Ах да, ещё забыл о встрече с "Мыслителем". Пересечение курсов, и именно в промежутке между скачками - вероятность ноль.
   - Ну, это вряд ли стоит ставить в один ряд.
   - А собственно почему? За последние две недели вас похищают, зомбируют, взрывают, а вы почему-то ещё живы. То из дома выйти успеваете, то кукорямбы наесться, весьма забавные совпадения, вы не находите?
   - Нахожу.
   Машина приблизилась к городу, и автошофёр снизил скорость.
   - Скажите, - я помедлил, - вы действительно считаете меня важнейшим человеком в галактике?
   Владислав усмехнулся.
   - Не исключаю такой возможности, скажем так.
   Он взялся за руль. Автошофёр сразу же отключился, мигнув жёлтым глазком. Дома в городе были небольшие, не больше двух этажей. На Зугвейте мы немного провинциальны, небоскрёбов не любим. Только общественным зданиям разрешены исключения.
   Мы миновали промышленное кольцо. Здание управления безопасности высилось среди окружённых садами коттеджей, точно не большая скала. Символ глухой мощи. Почему-то все здания подобного назначения похожи, словно штампованы одним архитектором.
   Приехали. Небольшая задержка на проходной. Затем по ступенькам вверх, потом три этажа на лифте. В коридорах правительственных зданий всегда есть какая-то солидность. По стенам здесь висели портреты основателей спецслужб: Дзержинского, Ришелье, Блеквуда. Когда в комнату зашли, то увидел там всю нашу компанию, и даже не удивился. Согнали всех в одно место после взрыва. Лично я безопасников хорошо понимал, сам бы так поступил.
   Разумеется, Серж возмущался:
   - Что значит это насилие?! Ваши люди хватают нас и тащат прямо сюда, без всяких объяснений!
   Рогер был, напротив, само спокойствие.
   - Господин Владислав, должен вам заметить, что ничем не спровоцированное задержание граждан дружественного государства может быть воспринято республикой, как акт агрессии, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Мадлен, Терраи и Турин предпочли промолчать.
   Когда протест был заявлен, заговорил Владислав:
   - Я искренне сожалею о доставленном вам беспокойстве и отсутствии объяснений. К сожалению, посланные за вами люди сами были недостаточно информированы. Но только что дом, принадлежавший отцу Баромира, взлетел на воздух.
   Все, конечно, уставились на меня. Я подавил вздох. Терпеть не могу, когда пялятся.
   - Сам Баромир и его отец уцелели чудом, - продолжал Владислав.
   Я невольно подумал, что с отцом ещё и не ясно.
   Почуяв запах сенсации, журналисты застыли. Так застывает собака, заметив вдалеке зайца. Серж аж вперёд подался. Все снова на меня глядят. Вот уж счастье привалило. Баромир Банко, непобедимый супермен всея галактики: не зомбируется, не подстреливается и не взрывается. Тьфу ты, господи.
   Потом Терраи заговорил:
   - При всём моём уважении, но где гарантии, что все последние события связаны? Может мину, какой-то полоумный террорист подложил или ещё что?
   - На Зугвейте нет террористов, - сказал Владислав, - но вы правы, все подобные варианты сейчас тщательно прорабатываются.
   Загудел зуммер фона. Владислав подошёл к столу и, не глядя, нажал две кнопки.
   - Так, ясно.
   Экран был, развёрнут в противоположную от нас сторону, звук приглушён.
   - Но вы уверены? Невероятно. Акт экспертизы немедленно ко мне.
   Он щёлкнул тумблёром, потом серьёзно взглянул на нас.
   - Я понимаю ваше состояние, но мина в фундаменте была заложена ещё при постройке здания, выводы можете делать сами.
  
   Нельзя сказать, что выделенные нам комнаты были так уж плохи. В моей были: шкаф, стол, книжные полки, на которых стояло множество бумажных книг, сетевой терминал и почему-то две двуспальные кровати. Окна выходили на довольно симпатичный внутренней садик. Вот только открыть их оказалось невозможным, а стекла, кажется, были бронированными. Лично меня это сильно раздражало.
   Едва мы переехали на новые квартиры, как нас позвал Рогер.
   - Они явно знают о нашей миссии, - сообщил он без предисловий. - Интересно, откуда?
   - Я сказал, - пояснил я, - в первый же день, как мы сюда прибыли.
   Похоже, Рогер слегка растерялся, кажется, он ожидал, что ему придётся припирать меня к стенке.
   - Вы совершили предательство.
   - Я Зугвейтец.
   Конечно, он и сам меня вычислил, не дурак.
   Рогер забарабанил пальцами по спинке стула, на котором сидел.
   - Вы, помнится, давали кое-какие расписки.
   Я подумал, не стоит ли мне ему сказать, где я эти расписки видел. Потом решил, что не надо, всё равно не поймёт.
   - Ладно, оставим пока это, - Рогер смотрел мне прямо в лицо. - Чёрт возьми, Баромир, неужели вы не можете преодолеть ваш местный патриотизм даже перед лицом общегалактической угрозы? Признаться, вы казались мне здравомыслящим человеком.
   Сказано было так, словно мне предлагалось провалиться сквозь землю.
   - Вот именно, - сказал я, - общегалактическая угроза, и играть перед её лицом в ведомственную секретность не намерен. Кого вы, чёрт возьми, опасаетесь? Чужаков?! Так они ещё до нашего рождения всё знали, за тысячу лет до него.
   - Ну, это вопрос спорный, - влез, было, Терраи.
   Но я ещё не закончил.
   - Что же касается моего здравомыслия, то всё, что нам нужно - это ремонт резонатора. Я решил, что под нажимом безопасности с этим справятся быстрее.
   Серж всё это время был занят: смешивал вынутый из бара шоколадный ликёр с лимонным соком. Сок лился тонкой струйкой. Серж посмотрел на прозрачный стакан, налил ещё немного, потом ещё немного. Наконец, результат его, похоже, удовлетворил. Он соблаговолил повернуться ко мне.
   - Капитан, мы будем вас судить.
   Он встал и торжественно произнёс:
   - Капитан Баромир Банко, за измену Республике, мы приговариваем вас к выплёскиванию коктейля в лицо.
   Он зачем-то понюхал стакан, отпил глоток и начал отводить руку.
   Резким ударом я выбил стакан из его пальцев. Разумеется, он был мертвецки пьян, впервые за всё время нашего знакомства он по настоящему нажрался.
   Я плотно обхватил его руку. Серж довольно вяло вырывался.
   - Никогда больше так не поступайте.
   Я толчком усадил его в кресло. Любимец богемы, что-то невнятно пробормотал насчёт свободной личности и прав человека. Потом довольно ясно произнёс:
   - Получили ускоренный ремонт с часовым за дверью.
   Больше он ничего не сказал, зато храп прозвучал богатырский.
   Насчёт часового Серж был прав. Зугвейцы не любят когда стесняют свободу. К тому же имелись кое-какие дела.
   - Завтра мой отец должен прийти в сознание, - сообщил я Владиславу. Я намерен при этом быть.
   Больше я ничего не сказал, так как сказал всё.
   - Вы не учитываете, что агенты чужаков могут знать о ваших перемещениях по планете на десять лет вперёд? - спросил Владислав.
   - Абсолютной безопасности не существует, - усмехнулся я. - Может и в фундамент вашего управления бомбу заложили, ещё при строительстве.
   - Вряд ли, зачем взрывать дом ели они могут предвидеть, что вы уцелеете, и придётся минировать управление?
   - А зачем зомбировать и приказывать утопиться, если знать, что я выживу, и придётся взрывать дом? Уверен капитан, что вы наверняка сами об этом думали.
   Владислав кивнул.
   - Верно, но бомбы действительно нет, мы буквально просветили всё здание.
   - Ну а если это не фугас в подвале, а атомная бомба в городе? Учитывался вами такой вариант?
   - Учитывался, город мы тоже проверили спутниковыми детекторами.
   Тут я прикусил язык, кого учить вздумал?
   Оставалось вернуться к баранам.
   - Плевал я на опасность вместе с секретностью. Завтра иду к отцу. Надеюсь, я не пленник на родной планете.
   Интересно, что бы я сделал, будь это действительно так.
   - Да нет, конечно, посетите вы своего отца, не дёргайтесь.
   И потом, когда я уже собрался уходить:
   - Но действия врага не постижимы, мы примем меры по вашей безопасности.
   И приняли. Плюнуть хочется. Два телохранителя мне едва в затылок не дышали. Здоровенные, как шкафы. Я в туалет, они туда же. Ждут у кабинки. Совсем достали.
   Я понимал, что на месте Владислава распорядился бы точно так же. Да толку, не за ним же эти амбалы ходят.
   В больнице поднимаюсь по лестнице, охрана за мной. Вот, наконец, и палата. Батя на лежаке сидит. Увидел меня, обрадовался, рукой машет. Обнялись, хоть не давно и виделись, как ни как смертный рубеж вдвоём едва не перескочили.
   - Как себя чувствуешь? - спрашиваю.
   - Ничего склеили.
   Отец набросил на себя маску страдания, но я видел, как блестели его глаза.
   - Когда выпишут, не говорили? Они всегда спешат.
   - Это точно, выпишут завтра.
   - Чего!?
   Я мысленно решил зайти к главврачу, требовалась устроить скандал.
   Отец тихонько рассмеялся.
   - Не нервничай ты так, я здоров, как тысячелетнее дерево. Новые модели регенераторов восстанавливают кости за несколько дней. Но как приятно, когда жалеют тебя - немощного и старика.
   Он не изменился.
   - Вот сейчас увидишь, какой я больной.
   Он обхватил меня в шутливой борьбе. Само собой тут же появился врач.
   - Чем вы занимаетесь?! Забыли, что пациенту покой нужен? Покиньте помещение.
   Как же, покой! Завтра ж его выписывают.
   Вышел, амбалы вновь за спиной, хорошо хоть в палату не заходили. У клетки лифта остановились. Я надавил кнопку, дверца сразу открылась.
   - Подождите меня, пожалуйста, - раздалось сзади.
   С другого конца коридора к лифту спешил старичок. Однако один из телохранителей уже потянулся к планке с кнопками. Наверно опасался, что у старичка спрятана бомба.
   Лифт плавно пошёл вниз. Из-за спины правого телохранителя торчал кусочек зеркала. Я пригладил волосы. Прибыли.
   Холл был полон. Люди спешили куда-то или сидели в креслах вдоль стен. Некоторые с тревогой вызывали сведения на экраны справочных мониторов, то, радуясь, то, хмурясь в зависимости от состояния их родственников и друзей. Мужчина в коричневом комбинезоне медика что-то говорил компании студентов.
   На фоне этой толпы я почти не обратил внимания на полного, с лысиной мужчину, сидевшего неподалёку от лифта. Заметил только, что на лицо его начало наползать рассеянное выражение. Потом меня отшвырнули в сторону.
   Другой телохранитель метнулся вперёд, точно спущенная пружина, вышибая, мужчину с кресла. Потом был свет, гром и удар. Я потерял сознание.
   Очнулся, на мне что-то тяжёлое лежит. Я сразу понял, что телохранитель мёртв. Выбрался из-под тела, оглядываюсь: кровищи море. Кругом народ орёт, те, кто уцелел.
   Потом с улицы целый отряд милиции вбегает, во главе с Владиславом и сразу ко мне.
   Капитан смотрит мне прямо в лицо. Глаза бешеные.
   - Ты Баромир не в рубашке родился, нет в скафандре, в гермокостюме.
   А потом с придыханием:
   - Ну что, навестил больного папочку, предупреждали тебя, придурок.
   Я стою, как мальчишка трёхлетний. Хуже всего, что возразить нечего. Я во всех этих смертях виноват и больше никто.
   Окружили меня плотной стеной и вывели из вестибюля, чуть не под локоток. Вокруг жуткое зрелище. Кто плачет, кто столбом стоит. У самого входа мужик хохочет, здоровенный, словно молотобоец, глаза безумные. Так меня под локоток до машины и довели.
   Уже отъезжать стали, вижу, несутся машины с маячками. Поздновато, или я потерял чувство времени.
   Всю поездку в салоне была тишина. Я чувствовал только стыд и ненависть к тому смертнику, что бомбу рванул. Но стыда всё же больше. Мне бы сложить два и два, с осторожничать. Нет, сентиментальный идиот, сколько народу сгубил.
   К чужакам, как ни странно ничего не чувствовал. Были они для меня какой-то абстрактной силой, хоть и могучей, но безликой. Словно стихия. Не будешь же ураган ненавидеть или собаку, которая укусила.
   Уже перед самым зданием Владислав обернулся.
   - Новый синхронизатор настроен. Корабль готов к вылету, сейчас мы проверяем его на наличие мин, бомб и прочих сюрпризов.
   И это была единственная хорошая новость.
  
  
   Я сидел в рубке, перед пультом. Приборы "Малыша" тихо гудели, гудели в одной тональности. Как будто вернулся к старому другу, вот только доверять ему я больше не мог. С тех пор, как команда программистов обнаружила в его электронных потрохах компьютерный вирус.
   Хорошо ещё, что вовремя нашли, сработай такая бомба в полёте. Даже думать не хочется. Я добрым словом помянул Зугвейтскую службу безопасности.
   Но хватит о грустном. Лучше вспомню что-нибудь приятное перед криогенном.
   На вторые сутки моего зугвейтского бытия я встретился с Уинни.
  Встретился совершенно случайно, возле дома отца. Просто шедшая впереди женщина вдруг изумлённо воскликнула:
   - Боже, это же Мир!
   Я охотно подтвердил, что это действительно я и только после этого узнал в женщине подругу своего детства. Как же она изменилась: вместо девочки подростка полная матрона. Время, что же ты с нами делаешь!
   - Как живёшь, Мир? - спросила Уинни.
   - Да так, летаем помаленьку, к сожалению, на чужих судах.
   О том, что я был среди парней, отправленных в "Звёздный лицей" Республики, она знала.
   - А ты?
   - Тоже так себе. Замужем уже десять лет, четверо детей.
   - А как по профессии?
   Уинни вздохнула.
   - После рождения третьего ребёнка кафедру пришлось оставить.
   Ничего себе. Особенно если учесть, что меня она бросила, по её изящному выражению, из-за значительной разницы в интеллектуальных коэффициентах, в её пользу, естественно. Кем-кем, а домохозяйкой я её не представлял абсолютно.
   Я вдруг подумал, что прежняя Уинни обязательно заговорила бы со мной о Чужаках. Эту же, новую, боевые действия, похоже, никак не волновали. Но ведь не может же она не понимать, что эта странная война в любой момент может коснуться Зугвейта.
   Наверное, Уинни поняла направление моих мыслей.
   - Великого математика из меня не вышло, можешь торжествовать.
   Мне торжествовать не хотелось. Мы поговорили ещё немного, потом разошлись.
   Почему-то встреча оставила тяжёлый осадок, воспоминания о ней тоже.
   Нет уж, лучше я про пророков Кассандры, что-нибудь почитаю, а то всё никак не удаётся.
   Я взял в руки тяжёлый справочник.
   Планета Кассандра, длинна орбиты, расстояние в апогее, расстояние в перигее, тыры-пыры, это нам не нужно, это мы пропустим. Ага, вот.
   "Антропогенная раса на низшем уровне развития. Населяет один из двух материков. Строй теократический, под предводительством избранных пророков. Исповедуют культ, требующий рытья катакомб, во славу господа"
   Чего только не бывает.
   "Предполагается, будто там спасутся верующие, когда с небес упадёт карающий огонь"
   Какое милосердное божество, само объясняет, как спастись от его гнева. Как говорится, спасение истребляемых - дело рук самих истребляемых.
   Так, фотография: жёлтокожий абориген во весь рост и подпись: "Пророк Бренд Ю". Ничего дядя. В облике ничего аскетичного: этот пророк больше смахивал на тренированного атлета. Дальше следовали ссылки.
   Большая часть источников содержалась в памяти малыша. Обязательно просмотрю, но позже: сейчас пора баиньки. Я поставил на место планетарный справочник, в последний раз проверил программу скачка и двинулся в отсек криогенна.
  
  Часть четвёртая
  
   Местное солнце ярко сияло в зените, поливая мир белым светом. С непривычки оно слегка слепило. Если не считать "Малыша", посадочное поле было пустым. Возле него высилось с десяток сборных коттеджей, мы двинулись к ним, ступая по терралаксовым плитам.
   Почти сразу за бараками начинался лес, на горизонте виднелись высокие, со снежными шапками горы.
   На нас смотрели, здесь каждый космолёт был событием. Несколько человек вышли на встречу. Крупный, лет пятидесяти мужчина в парусиновой куртке немного обогнал других.
   - Вольф, - представился он, - начальник базы и главный этнограф.
   Безопасник протянул ему руку.
   - Рогер Краер, - произнёс он, - начальник группы.
   Надо же, вот только нас он об этом в известность не поставил.
   - Я представляю здесь правительство Республики, - продолжил Рогер, и имею важное поручение.
   Он протянул Вольфу запечатанный пакет.
   Этнограф вовсе не удивился.
   - Собственно, я уже знаю, - произнёс он, - нам сообщили.
   - Что?! - на миг растерялся Рогер, но тут же сообразил: - Нас обогнали?
   - Да, - Вольф кивнул. - Вы слишком долго задержались в пути. Никто уже не верил, что вы вообще доберётесь. Что случилось?
   - Авария в полёте, - пояснил Рогер, - к счастью, мы смогли добраться до ближайшей ремонтной базы.
   - Понятно.
   Мы сошли с посадочных плит и теперь двигались вдоль коттеджей. Рядом росли колючие кусты, усыпанные белыми цветами.
   - Тогда, полагаю, вы в курсе миссии.
   - Безусловно, - согласился Вольф. - Верховный пророк Эксклузы уже дал согласие на встречу. Но если хотите знать моё мнение вы, что-то напутали с дешифровкой послания. Гиперразум и эти фанатики, как-то не вяжется.
   Рогер едва заметно пожал плечами.
   - Нечего там путать. Оно было дано в простейшем коде, примитивная азбука Морзе, никакой криптографии.
   - Хотя всё конечно возможно, - добавил он, видя, что Вольф собирается возразить. - Как скоро мы сможем добраться до него?
   Основная база находилась на необитаемом материке.
   - Флаер доставит на место за пять часов.
   Этнограф остановился возле двухэтажного здания.
   - Гостевой коттедж, - пояснил он. - Комнат не много, зато все свободные. Так что выбирайте любые. Нас, знаете ли, редко посещают посторонние.
   Мы вошли в полутёмный холл. Справа стоял стол и несколько стульев. Слева наверх вела неширокая лестница.
   - У вас есть достаточно крупный флаер, что бы поместились все шестеро? - спросил Терраи.
   Неожиданно Вольф остановился. Лицо его стало, как у человека, который должен сообщить остальным неприятную новость.
   - Только четырёх. Простите, не сказал сразу, но был приказ, Баромира Банко и Мадлен Корней от выполнения задания отстранить.
   - Что?! - ахнули мы.
   Вид у всей группы сделался довольно глупый.
   - На каком основании? - спросил Рогер сухо.
   - Ну, должен признать, что относительно Мадлен формулировка действительно странная: " в виду неясности происхождения и социального статуса".
   Было очевидно, что в историю молодой женщины этнографа не посвятили.
   - Что же касается Баромира, - продолжил Вольф, - то он признан психически неустойчивым и асоциальным. Какая то там комиссия решила, что он будет далеко не лучшим представителем человечества при общении с гиперразумом.
   Тут в его голосе прорезалась лёгкая ирония.
   - Если, конечно, это самое общение действительно состоится.
   - Ничего не пониманию, - произнёс ошарашенный Рогер. - Личности всех присутствующих многократно анализировались, и никто ни разу не возразил. У вас действительно есть приказ в письменной форме?
   Вольф виновато развёл руками
   - Увы. Но сами понимаете, я лишь исполнитель.
   - Мда, - сказал Рогер, - Знаете, Баромир, пожалуй, вам не следовало бить тогда морду этому типу.
  
  .............................
   Впоследствии эксперты установили, что причиной всему было обыкновенное замыкание. В недрах компьютера соединились два проводника. Прозвучал сигнал тревоги. Вой серены наполнил все отсеки гигантского пассажирского транспорта. Потом его сменил бодрый компьютерный голос.
   - Внимание, корабельный реактор находится на грани взрыва, просим всех занять места в спасательных капсулах, согласно аварийному расписанию. Напоминаю пассажирам, что номера капсул, к которым вы приписаны, проставлены в билетах.
   Сирена снова взвыла, потом сообщение начало повторятся. Коридоры заполнили перепуганные люди. Высветившиеся на стенах жёлтые стрелы указывали направление движения. Иногда сквозь толпу пробирались одетые в форму члены команды, спеша на посты.
   Тревожный сигнал застал меня за бритьём. Чертыхнувшись, я бросил бритву и кинулся к одному из аварийных шлюзов, где должен был находиться согласно тревожному распорядку. Я успел добежать до него, прежде чем проходы залило людское море.
   За поднявшейся согласно компьютерному приказу створкой находились входные отверстия капсул. Короткие цилиндрические корпуса были набиты в шлюз, словно сигареты в пачку. Люди спешно озирались, ища свои номера.
   - Что случилось? - спросил я вбежавшего на пост Шарка.
   Тот мрачно пожал плечами:
   - Не знаю, но вроде дело труба.
   - Между прочим, - сказал Шарк, - на "Стреле" сейчас сам Пивз.
   "Стрелой" назывался корабль.
   - Какой ещё Пивз? - спросил я, наблюдая текущий мимо людской поток. На многих лицах был написан сильный испуг. Некоторые пытались забраться в чужие капсулы. Их останавливали.
   - Ну, один из совладельцев компании. Горбат Пивз-младший, не слышал, что ли?
   - Да, кажется, говорили что-то такое, - ответил я равнодушно. - Странно, что он отправился обычным рейсом.
   Перед капсулами поток пассажиров разбивался на узенькие струйки, люди протискивались в люки.
   - Ну, мало ли, - сказал Шарк. - Вот, наверно теперь жалеет!
   Разговором мы пытались заглушить собственный страх.
   - Кажется, наши идут, - произнёс Шарк.
   Группа детей лет десяти-двенадцати появилась в проходе, сопровождаемая воспитателями. Я вспомнил, что к находившимся в нашем шлюзе капсулам была приписана группа скаутов. Мальчишки и девчонки бодро переговаривались, явно не воспринимая ситуацию всерьёз. Похоже, это приключение даже им нравилось. Подчиняясь командам наставников, дети быстро расходились по капсулам. Вообще эвакуация происходила куда организованней, чем я ожидал.
   Людской поток уже начал рассасываться, когда Шарк ухватил меня за руку.
   - А вот и хозяин, - негромко проговорил он.
   Молодой, бородатый мужчина в коричневом костюме быстрым шагом приближался к шлюзу.
   - Пивз, что ли? - поинтересовался я, проследив за кивком напарника.
   Раньше я никогда Горбата, не видел.
   - Он самый.
   Человек, которому принадлежала одна пятая акций корабельной компании, выглядел абсолютно спокойным. Я перевёл взгляд на капсулы, скауты заканчивали посадку. Когда Пивз находился прямо напротив нас, произносимые компьютером и уже ставшие привычными фразы вдруг изменились. Резко возросла громкость.
   - Взрыв через две минуты, - объявил комп, - десять секунд до закрытия люков, предстартовый отсчёт.
   Спокойствие Пивза как рукой сняло. Мгновенным скачком он оказался возле ближайшего люка, одним рывком отшвырнул двоих девочек и оказался внутри аппарата, прежде чем встала на место стальная дверь.
   Всё произошло столь стремительно, что никто не успел среагировать. А теперь сомкнувшаяся переборка отделила нас от него.
   Потом в динамиках послышалось лёгкое "тр-р-р", и комп произнёс по-прежнему бодрым голосом:
   - Отбой тревоги, приносим извинение за сбой программы, нулевая опасность.
   Люки капсул одновременно распахнулись. Будучи залезшим, в капсулу последним, Пивз теперь появился из неё первым. Выглядел он слегка смущённым.
   - Немного погорячился, - произнёс он. - Если б это была не моя кампания, то наверняка подал бы жалобу.
   Что-то нахлынуло на меня, заполонив мозг. Тёмная пелена закрыла взгляд, и я нанёс удар.
  
  .................................
   Солнце припекало, я перевернулся на другой бок и открыл глаза. Рядом протекала река. Вода в ней была желтоватой, очевидно, с примесью глины. Я, было, встал, собираясь искупаться, но в последний момент передумал и просто сел возле воды на песок.
   Никогда не думал, что безделье может быть таким утомительным. Если б в посёлке хоть рабочие руки требовались, так и этого нет. Никаких работ на базе не производилось. Я, было, взялся читать про местных пророков, но быстро бросил. Зачем? Всё равно я с ними не встречусь.
   Позади меня проскрипел песок. Я оглянулся, передо мной стояла Мадлен.
   - Отдыхаешь, Мир? - спросила она.
   - Да, - сказал я. Солнце, воздух и вода, что ещё нужно для счастливой жизни?
   Я отдыхал уже четвёртые сутки.
   - Не возражаете, если я сяду рядом?
   - Ну, разумеется, - отозвался я, - садитесь.
   Она села рядом на корточки. За последнее время мы с Мадлен сблизились, вероятно, из-за общего унижения.
   - От наших ничего не слышно?
   Я поймал себя на мысли, что по-прежнему продолжаю считать группу своей.
   Корней покачала своей хорошенькой головой.
   - Вольф просто помешан на секретности. Все переговоры нашей бывшей компании с базой идут только через него. Но стоит только об этом спросить, как он делает строгое лицо и заявляет, что у меня нет нужного допуска. Иногда мне кажется, что он попросту издевается.
   - Возможно, - кивнул я.
   - Не понимаю, - сказала Мадлен после некоторой паузы, - ну а, я действительно лицо сомнительного происхождения, но ты то ведь истинный гражданин Республики.
   - Я вообще не гражданин Республики, - пояснил я.
   - Ах да, - спохватилась Мадлен. - Послушай, ты действительно считаешь, что всё дело в Горбате? Неужели он способен сводить счёты в такое время?
   Я вздохнул.
   - Мадлен, ты не представляешь, насколько коррумпирована сейчас Республика. Пивзы же входят в десятку самых богатых семей. Так называемых правящих семей. Пожелай Горбат, меня бы давно уж по стенке размазали. К счастью, для этого я слишком мелок, вот жизнь подпортить - дело другое. Но, наверное, тормозить меня одного высокие чины сочли не удобным, ты пострадала лишь за компанию. Прости.
   Некоторое время мы молчали, глядя на медленно текущую воду.
   - Пойду, искупаюсь, - сказала Мадлен.
   Она скинула одежду. Купальника на ней не было. Не в силах отвести взгляд, я залюбовался её стройным телом. Совершенно не стесняясь, она бросилась в воду, подняв тучу брызг. Плавала она легко будто дельфин. Несколько раз, доплыв до другого берега, она вылезла из воды. Вела она себя так, словно меня здесь не было.
   Не помню, как, но я вдруг обнаружил, что стою рядом с ней лицо в лицо, и вдруг она стала для меня целым миром.
   - Мадлен, - сказал я и заключил её в объятия, прижал к себе. Она оказалась такой податливой. Я чувствовал аромат её волос. Мадлен обхватила меня руками за шею. Окружающий мир как-то притух, перестал иметь значение и...
   - Баромир, Мадлен, где вы там? - послышался громкий голос.
   Мы отпрянули друг от друга. Мадлен быстро натягивала на себя одежду. На её лице застыла гримаса неудовольствия.
   Послышались шаги, и из-за кустов вышел Рогер.
   - Что б тебе пусто было, - пробормотал я.
   - Что? - он повернулся ко мне.- Впрочем, не важно. Наконец-то я вас нашёл, собирайтесь.
   - Куда? - спросили мы с Мадлен Хором.
   - Вы ведь должны быть сейчас у пророков? - добавил я, с трудом сдерживая раздражение. Вот уж принесла нелёгкая.
   Рогер кивнул.
   - Именно к ним мы сейчас и отправимся, втроём.
   - Ваше начальство дало разрешение? - удивилась Мадлен.
   Безопасник чуть усмехнулся.
   - Курьерского корабля, как вы знаете, не было, но это не важно. Важно то, что пророки отказались без вас обоих иметь с нами дело.
   - Да? - мы произнесли это вместе.
   Рогер вздохнул.
   - Когда мы предстали перед светлые очи его провидчества Бренда Ю - верховного пророка Эскулузы, Он без особняков заявил, что двоих не хватает, и общаться отказался. Уговоры не помогли. А вчера он вообще объявил, либо вас приводят к нему до сегодняшнего вечера, либо мы можем улетать обратно. Идёмте, времени у нас в обрез.
   Мы двинулись вслед за Рогером, поднимаясь по склону. Мадлен всё ещё злилась, да и сам я, признаться, был раздражён. Потом подумалось, что зря я всё же не почитал про пророков, материалов на базе было с избытком.
   Вскоре показались коттеджи посёлка. Рогер сразу направился к площадке для флаеров. Там нас ждали.
   Вольф и другой мужчина помладше стояли возле машины. Вид у обоих был весьма решительный. Я заметил, как Рогер поморщился.
   - Освободите дорогу, - потребовал он.
   - Простите, - начал Вольф, - но мой долг выполнять порученные инструкции. Корней и Банко не могут быть допущены до общения с аборигенами.
   Кругом собирался народ, но близко подходить не спешил.
   Я чувствовал, что Рогер на взводе. Но заговорил он всё же спокойно:
   - На эту тему мы с вами уже говорили. Послушайте, Вольф, не лезьте в дела, о которых ни чёрта не знаете - это не ваша компетенция.
   Эта речь не произвела на главного этнографа впечатления.
   - В условиях военного времени я обязан точно выполнять данные мне приказы.
   На поясах, его и напарника, висели кобуры игломётов. Но они не потрудились даже расстегнуть их.
   Рогер окончательно потерял терпение.
   - Ну, хватит, - он двинулся к флаеру.
   Вольф с напарником синхронно потянулись к поясам. Я знал, что с близкого расстояния эти штуки бьют довольно точно, и мысленно помолился, чтобы иглы оказались снотворными. Но, прежде чем эти двое смогли дотянуться до игломётов, Рогер вскинул руку, блеснул огонь.
   Вольф подпрыгнул, размахивая правой рукой, с которой стекала кровь. Игломёт он выронил. Его спутник застыл, как изваяние.
   - В следующий раз я выстрелю в голову, - спокойно сказал Рогер.
   Кровь капала на площадку. Вольф кривился от боли, громко ругаясь. Его напарник бочком отодвинулся от аппарата подальше.
   - Что б вы провалились, - выкрикнул Вольф. - Я напишу рапорт.
   Он замолчал, поняв, как жалко это звучит. Морщась от боли, он двинулся к коттеджам. Кто-то догнал его и принялся перевязывать руку.
   - Скорее, не тратьте времени, - обернулся к нам Рогер.
   Я потащил к флаеру растерявшуюся Мадлен. Флаер взлетел, едва мы разместились на сиденьях.
  
   Пяти часовой перелёт занятие довольно скучное, особенно если заняться тебе нечем. Бесконечный блеск волн внизу раздражал. Я дремал, просматривал завалявшийся в машине какой-то глупый журнальчик, потом снова дремал. Мадлен было легче, достав карманный компьютер, она принялась играть со своими формулами.
   В присутствии Рогера говорить между собой не хотелось, и то, что было между нами на пляже, теперь исчезало, как дым. Я искоса посмотрел на Мадлен. Откинув не послушную прядь, она писала на экране световой ручкой. Полностью погрузившись в себя, она не обращала внимания на окружающих. Я вздохнул.
   Наконец, наступило завершение этому утомительному полёту: внизу показалась береговая линия. Флаер снизил скорость, стал, виден причал, вдоль которого стояли суда: небольшие парусные, вероятно предназначены они были исключительно для местного плаванья. В порту суетился народ
   Потом я увидел город. Он был окружён массивной стеной, но хорошо просматривался сверху. Я различал башни и купола, поселение походило на восточный город древней земли. Окружённый садами стоял беломраморный дворец.
   Немного не долетев до городской стены, флаер завис и вертикально стал опускаться. Под нами находился холм, на вершине которого было расположено двухэтажное каменное здание. Его окружала ограда, внутри которой был разбит парк. Флаер сел неподалёку от центрального входа, мы вышли.
   Дом был небольшой, но в нём чувствовалась какая-то солидность. Я подумал, что не встречал на цивилизованных планетах каменных домов.
   - По соглашению с императором Эскулузы, полёты наших транспортных аппаратов над городом запрещены, - пояснил Рогер, - поэтому миссия вынесена за городские стены.
   Я молча кивнул. Ограда выглядела декоративной, но можно было не сомневаться, что в неё вмонтировано множество сторожевых устройств.
   Рогер посмотрел на часы.
   - Бренд Ю сейчас возглавляет какую-то церемонию, - сказал он, - так что два часа можете передохнуть.
   Я немного прошёлся по дорожке, разминая затёкшие ноги. Не спеша, подошёл ко входу, над которым висел тяжелый, поддерживаемый массивными колоннами балкон. А из здания к нам уже выходили Терраи, Прозоров и Турин. Компания вновь была в сборе. Я с удовольствием пожал всей троице руки. Никогда не думал, что буду скучать по богемному Сержу.
   После взаимных приветствий Терраи предложил.
   - Здесь на первом этаже столовая, идём, перекусим.
   Лишь тогда я понял, что давно голоден.
   Мадлен тоже выразила согласие. Мы прошли внутрь миссии.
   В небольшом зале суетился всего один робот-официант. Я заметил, что левая гусеница у него слегка пробуксовывает. Мы расселись, с трудом разместившись за одним столиком.
   - А как они вообще к нам относятся, - спросила Мадлен, - я имею в виду местные.
   - Нормально, насколько я могу судить, - отозвался Терраи, - контакт с высокоразвитой цивилизацией их даже не шокировал. Говорят, что это было предсказано пророками. Ну, вы знаете, эти расплывчатые тексты, которые можно приложить к любому событию.
   - А вы сами-то их читали? - послышался сзади насмешливый голос.
   Мы оглянулись.
   Позади меня стоял молодой мужчина с ироническими огоньками в глазах. Он был примерно моим и Мадлен ровесником. Одет мужчина был просто: в кожаные штаны и выпущенную поверх них просторную рубаху с ремнём.
   При виде его Терраи поморщился.
   - Ещё чего, - буркнул он, - я физик, а не маг, в отличие от некоторых.
   Потом повернулся к нам.
   - Разрешите представить вам ученика верховного пророка.
   В голосе Терраи слышалось непередаваемое ехидство.
   - Вы этнограф? - спросила Мадлен.
   - Нет, физик. Меня зовут Каст.
   Мы представились.
   - Вы, в самом деле, физик - заинтересовалась Мадлен, - я думала, на планетах до космического уровня работают только социологи и этнографы.
   Ксант весело ухмыльнулся.
   - Вы этнографов не слушайте, - говорил он, - этнографы сами ни чёрта не знают, а только вид делают. Эти умники до сих пор не верят, что пророки действительно знают будущее.
   - Ну, конечно - фыркнул Терраи, - если так, то мне следует немедленно переквалифицироваться в алхимики. Между тем предыдущий руководитель планетной базы тщательно проверил эту возможность, поставив эксперимент.
   - Ну, разумеется, - в голосе Ксанта на миг прозвучало презрение, - спросил у одного из пророков, что будет с ним через год. Тот честно ответил, что не знает, так как через полгода этого самого начальника отзовут. После чего все тут же уверовали в то, что пророки жулики. При этом они как-то не обратили внимания, что ровно через шесть месяцев начальника действительно отозвали.
   Он испустил глубокий вздох, и сказал, словно объясняя не понятливым детям:
   - Неужели так трудно понять, что пророки могут предвидеть лишь те события, с которыми сталкиваются лично. Всё это полностью вписывается в созданную мною теорию сознания.
   Терраи презрительно усмехнулся.
   - Будьте осторожней с его идеями, - посоветовал он сидящей рядом Мадлен. - Каст энергичный парень, но вот теории у него самые завиральные. Подумать только этот идеалист утверждает, будто сознание существует вне времени.
   - Ничего подобного, - так и взвился Каст, - не стоит искажать мои слова. Разумеется, сознание существует во времени, но и время зависит от сознания. Согласно некоторым концепциям квантовой физики сознание напрямую влияет на реализацию вероятностей. Я просто включил сознание в свою математическую концепцию врямяпотока.
   - Это интересно, - Мадлен заинтересовывалась всё больше и больше. - Я тоже физик и посвятила жизнь изучению времени. Давайте это обсудим.
   Обогнув стол, Каст подошёл к ней. Остальные заканчивали еду. Некоторое время над столом разносилось бормотание на два голоса о каких-то темпоральных векторах и коллапсирующих в события вероятностях. Потом Каст достал электронный блокнот, я видел, как мелькали на экране формулы.
   Первым, закончив есть, я вышел наружу. Вскоре ко мне присоединился Терраи.
   - Прямо параучёный какой-то, - бушевал он. - И что самое обидное - единственный из внепланетников, допущенный пророками до себя. Иначе этого парафизика давно б попросили с планеты.
   Поднялся ветер. Я смотрел, как раскачиваются ветви странных инопланетных деревьев.
   Вскоре начали выходить остальные. Последними появились Мадлен с Кастом. Парочка держалась за руки, на меня Мадлен внимания не обращала.
   Что ж, насчёт того, что она любит меня, я ни мгновения, ни заблуждался, просто несчастье свело.
   Я отвернулся, но бормотание Каста по-прежнему доносилось до меня.
   - Я убеждён, - говорил он, - что для информационных потоков внутри сознания закон причинности теряет свой смысл.
   Терраи кашлянул.
   - Я полагаю, пора идти - произнёс он, посматривая на Рогера.
   Если он полагал, что отделается, таким образом, от Каста, то просчитался здорово.
   - Отлично, - орёт тот, чуть ли не на весь парк, - мне как раз надо к учителю.
   Короче, к Бренду Ю мы отправились всемиром.
   Как уже сказано, город походил на восточный. Купола, высокие башни с круговыми террасами. На террасах росли небольшие садики. Не мало было домов и просто из брёвен: одно, двух, а то и трёхэтажных.
   Мы миновали короткий мостик. По его краям стояли каменные изваяния - животные похожие на слонов. Затем мы вышли на широкую площадь. Она была покрыта шершавыми квадратными плитами.
   А посреди площади возвышалась башня. Башня была высокой, по местным меркам конечно. В отличие от остальных городских башен она была трёхгранной. Ко входу вели широкие ступени, мы двинулись прямо к ним. И я понял, что это и есть резиденция Бренда Ю. Над входом были держатели для факелов.
   Мы поднялись по ступеням. Большой мраморный холл был малолюден. Почти полное отсутствие охраны удивило меня. Только возле лестницы стояли двое стражей в медных нагрудниках и шлемах.
  На нас они внимания не обратили.
   - Очевидно, верховный пророк ваше появление заранее предсказал, - пояснил Каст, увидев наши удивлённые взгляды.
   Предусмотрительно. Мы начали подниматься по лестнице. Хотя снаружи было ещё светло, лестница оказалась погруженной в почти полную тьму. Крохотные окна почти не пропускали лучи светила, а факела ещё не горели. Я немного запыхался и мысленно посочувствовал туземцам вынужденным каждый день преодолевать такую крутизну в темноте.
   На четвёртом пролёте Каст уверенно шагнул под арку. Мы оказались в небольшом помещении на противоположном конце, которого была простая деревянная дверь. Возле двери, за столом сидел мужчина с красной лентой через плечо.
   - Приветствую звёздных гостей, - произнёс он на вполне сносном лингве - Верховный пророк примет вас сразу после окончания церемонии.
   Возле стены стояли резные деревянные кресла, мы расселись на них. Я принялся рассматривать помещение. На его стенах висели картины, написанные, очевидно, на темы местной религии. На одной худосочный старец с посохом в руках шагал по пшеничному полю к поджидавшей его толпе. На другой ягнёнок мирно возлёжал рядом с двухголовым чудищем.
   По настоящему насладиться живописью, у меня не получилось, ибо из того угла, где пристроилась наша сладкая парочка, то и дело доносилось что- то вроде: "альтернативные вероятности, структурируемые сознанием, перемещающимся в перпендикулярном времяпотоке". Это сильно действовало на нервы.
   Развернувшись лицом к Касту, я спросил:
   - Вы уже давно являетесь учеником пророка. Скажите, сами вы тоже можете предсказывать?
   Я старался, чтоб голос мой звучал, как можно более серьёзно.
   Мадлен возмущённо глянула на меня.
   - Как можно всё понимать так буквально? - произнесла она.
   Но сам Каст воспринял вопрос, как вполне естественный.
   - Мне только один раз удалось достигнуть нужного состояния сознания, - сказал он спокойно.
   На мгновение он задумался.
   - Должен признать, - произнёс ученик пророка, - что предсказание - термин в данном случае не вполне адекватный. Просто сознание пророка как бы размазано во времени.
   Увидев мой непонимающий взгляд, он пояснил:
   - Представьте себе стрелу времени, наше сознание будет точкой, движущейся по ней. Сознание же пророка - это отрезок. Пророк воспринимает всё происходящее на нём одновременно. Хотя одновременность в данном случае тоже не совсем верное понятие. Я понятно объясняю?
   Я осторожно сказал:
   - Думаю, что суть я улавливаю. Но какова длина этих отрезков?
   - Ученики вроде меня способны переходить в изменённое состояние разума лишь на короткое время. От нескольких минут до двух дней. Сознание же пророков растянуто на всю протяжённость их жизни.
   Я заметил, что все кругом замолчали. Наш разговор внимательно слушали.
   - Но ведь это значит, - произнёс Серж - что, пророки лишены свободы воли и выбора.
   Это он верно подметил. Я невольно поёжился.
   Каст чуть усмехнулся.
   - Вовсе нет, - весело сказал он. - Просто вектор временного движения их сознания перпендикулярен нашему. Пророк способен менять то, что в восприятии обычных людей является прошлым, но не в нашем мире, а в параллельных. Каждый раз, когда пророк осуществляет такое вмешательство, сознание его перемещается в параллельный время поток, где вмешательство и реализуется. Нам же от этого ни жарко, ни холодно. Именно поэтому пророки так редко дают советы способные, изменить будущие. Они сами окажутся в параллельном мире, сместившись на квант перпендикулярного времени, и их ответ именно в этом новом мире и прозвучит. А если всё же они такой совет дали, то значит, перед этим сместились из предыдущего времяпотока.
   Каст бросил задумчивый взгляд в сторону высокого треугольного окошка.
   - Если попробовать дать чисто зрительную аналогию - протянул он, - то представьте себе множество параллельных линий, символизирующих альтернативные времяпотоки. На каждой есть отрезок, символизирующий "растянутое" сознание пророка. И все эти отрезки охватывает стрела перпендикулярного времени, пересекающая под девяносто градусов предыдущие линии.
   Он замолчал, переводя дух.
   - Прошу обратить внимание, что хотя в каждом из параллельных миров люди наблюдают рождение и смерть пророка, в своём перпендикулярном времени он почти вечен. Уничтожить его можно только воспрепятствовав рождению его трёхмерного аналога в одном из этих миров. Но в силу некоторых причин это не так просто.
   Мы молчали, завороженные открывшейся перспективой. Даже в глазах скептически настроенного Терраи мелькнул слабый интерес. По-моему, его заворожила сама интеллектуальная конструкция.
   - Расширив своё сознание с конца обучения и до момента смерти, пророк в соседствующих мирах начинает расширять его и в обратную сторону к своему рождению. Те из них, чьё сознание растянуто на всю протяжённость жизненного отрезка, носят высокое звание истинного пророка. С нашей точки зрения, с точки зрения обитателей линейного времени, их дар врождённый. Но с точки зрения самих пророков, существующих во времени перпендикулярном, это вовсе не так.
   Я подумал, что невольно начинаю ему верить. Убеждённость Каста завораживала.
   - На что это похоже? - спросил я.- У вас ведь был опыт.
   Каст кивнул.
   - Да, недолгий. Мне удалось расширить сознание на пятиминутный отрезок. А на что похоже?
   Он вновь задумался.
   - Трудно подыскать аналогию. Наш язык просто не рассчитан на такое. Пожалуй, так могла бы чувствовать себя река, обладай она разумом. Она постоянно течёт мимо полей, лесов городов, но в то же время она всегда остаётся на месте, в своём собственном русле. Движение и неподвижность сразу. Представьте себе реку, которая воспринимает окружающее на всей своей протяжённости, и вы получите аналогию, довольно слабую.
   Я попробовал представить себя потоком. Я мчался мимо деревень и лугов, проходил под мостами. Тёк от истока до устья. Я ощущал движение каждой своей каплей. Проносился под склонённой надо мной кривой ивой, но в то же время всегда оставался с ней, ибо на место ушедших капель всегда приходили новые.
   Громкий разговор соседей по креслам вернул меня в реальность.
  Надо же, никогда не подозревал в себе такого воображения. Возможно, мне стоило стать писателем.
   Прозвенел висевший над дверью колокольчик. Секретарь вскочил, скрывшись во внутреннем помещении. Минуту спустя он появился снова.
   - Пророк готов встретиться с вами, - объявил он. - Поскольку ввосьмером в его кабинете не уместиться, то сейчас он к вам выйдет.
   Судя по его физиономии, мы удостоились неслыханной чести.
   Я почему-то думал, что Бренд Ю вернётся к себе через эту приёмную. Вероятно, в кабинете была вторая дверь.
   Пророк появился на пороге, ему было около шестидесяти. Волосы уже начали седеть. Зелёные глаза смотрели спокойно. Был Бренд Ю высок, чуть-чуть полноват и слегка сутул. На свою фотографию в справочнике он походил, не очень сильно. Правда, снимали её давно.
   Мы встали.
   - Приветствую звёздных гостей, - произнёс Бренд Ю.
   Какое-то время я пытался разглядеть в нём следы иномирности. Но, естественно, не нашёл.
   - И мы приветствуем тебя, - сказал Рогер за нас всех.
   Оглядев нас, Бренд Ю удовлетворённо кивнул.
   - Ну вот, теперь вас столько, сколько и нужно, - сказал верховный пророк.
   Он повернул голову к Касту.
   - Ученик, ты уже объяснил им основы?
   - Да, учитель, как вы и велели.
   Интересно, я то думал, что Каст по собственной инициативе болтал.
   - Хорошо.
   Пророк подвинул кресло, усаживаясь напротив нас.
   - Теперь услышите от меня историю далёкого будущего.
   Разочарование промелькнуло на лицах многих присутствующих.
  А чего мы, собственно, ожидали, что пророк тут же поведает нам тайны гиперразума, и, не сходя с места, откроет секреты чужих?
   Внезапно всё наше путешествие показалось мне очень глупым, ну что важного может сообщить нам религиозный лидер средневекового государства на захолустной планете. Наверняка сообщит, что зрит будущее на тысячелетия вперёд, а потом предложит принять его веру.
  Минуточку.
   - Позвольте вопрос, ваше провидчество.
   Я уже знал, что таковым было официальное обращение.
   Секретарь аж поперхнулся от такого кощунства. Вероятно, перебивать пророков здесь было не принято. Наши тоже смотрели на меня весьма неодобрительно: возможно, считали мою реплику верхом дипломатической бестактности.
   Единственный, кто отнёсся ко всему нормально, был сам пророк. Повернувшись в мою сторону, он дружелюбно улыбнулся.
   - Да, прошу вас.
   - Каст говорил, что вы способны предвидеть только те события, с которыми столкнётесь в будущем лично.
   Я вопросительно замолчал.
   - Да, это так, - кивнул Бренд Ю.
   - Тогда каким образом...
   Пророк вдруг весело рассмеялся.
   - О, понимаю вашу мысль. Вы решили, будто нашли противоречие и теперь считаете, что я жулик.
   Я смутился, так как именно об этом и думал. Но вслух же не скажешь.
   - Ну, что вы, - произнёс я. - Ваша честность для меня вне сомнения. Просто решил уточнить.
   Пророк снова хмыкнул, принимая мои оправдания. На религиозного фанатика он явно не походил.
   - На самом деле всё просто, - сказал Бренд Ю. - Допустим, в будущем происходит некое событие. Сам я до него не доживу. Но кто-либо из учеников доживёт. Он, например.
   Пророк указал на Каста.
   - Через некоторое время после нынешнего разговора он становится полноценным пророком. Предвидит это событие и расскажет мне. Я сейчас предвижу, что он это расскажет. Такая цепочка может уходить на много поколений вперёд.
   - Оригинальная система, - пробормотал рядом со мной Серж.
   Мне оставалось только мысленно присоединиться к этой реплике.
   - Ну а теперь, - произнёс пророк, - вернёмся к основной теме.
   Бренд Ю начал говорить.
   - События, послужившие корнями нынешнего конфликта, лежат там, в далёком будущем этого линейного времени, но одновременно в прошлом того перпендикулярного времени, в котором существуют пророки.
   Там в будущем вневременное сознание, которым здесь и сейчас обладают только пророки Кассандры, стало всеобщем свойством, а разумные достигли физического бессмертия... Более того, они так изменили свою природу, что стали чистой энергией, вихрями самой мерности. А, достигнув конца времён, они каким-то образом "отразились" от него и двинулись к началу начал. Теперь в линейном времени они представляли собой четырёхмерные нити, протянувшиеся от большого взрыва вплоть до окончательного коллапса.
   Потом они начали воздействовать на биологический разум предшествующий им в линейном времени. Пользуясь привычными для нас терминами, гиперразум начал культурную экспансию в своё собственное прошлое. Идея трансвременного сознания была подброшена в более раннее время, чем была разработана.
   - Зачем? - спросил я.
   Эта лекция, невозможная в устах средневекового святого, попросту сбивала с толку.
   - Они считают это своим долгом, - пояснил Бренд Ю, - помочь предшественникам на эволюционной лестнице. Тем, за счёт кого они достигли вершин. Таким образом, возникла своеобразная эволюция, ударная волна которой движется не вперёд во времени, а назад. В нашей реальности передней точкой этой волны является Кассандра.
   - Увы, в семье не без урода, - пророк слегка вздохнул. - Существует раса илим. Представители её просто одержимы параноидальностью. Увы, но после перехода в энергетическую форму эти их качества только усилились. Миллионы лет они существуют с мечтой о полном покорении вселенной. Остальным это, естественно, не по вкусу, поэтому в перпендикулярном времени идёт война.
   Не задолго до того, как перпендикулярное время пересеклось с нашей реальностью, она достигла патовой ситуации. Противники полностью парализовали действия друг друга. Более того, даже способность к размножению была каким-то образом взаимно блокирована.
   Но, есть другая, возможность, ускорить развитие своих предков в прошлом и таким образом взорвать баланс сил.
   Напрямую илим бессильны воздействовать на этот процесс. Но практически в каждой расе находятся завербованные ими агенты влияния, разбросанные по разным эпохам. Кроме того, им удалось полностью перехватить канал воздействия на расу, которую вы называете "Чужаками", создав там фанатичную религию. Под их "чутким" руководством этот народ быстро прекратил своё существование. Но перед этим успел направить в нашу галактику эскадру фотонных кораблей. С их точки зрения это крестовый поход против порождений зла, которыми их религия объявила человечество. Поскольку гиперразум существует вне времени, илим смогли сообщить им все ваши нынешние коды уже несколько тысячелетий назад.
   - Истребление конкурентов, - пробормотала Мадлен.
   - Да. Соперникам илим, они называют себя Юрнами, ценой колоссальных усилий на короткое время удалось прорвать блокировку илим и отправить приведшее вас сюда сообщение. Бомбардировать планету бессмысленно, пророки предвидят это и уведут людей в катакомбы, а они очень глубокие.
   На лице Бренд Ю появилась откровенная ухмылка:
   - Не зря же мы их столько венков копали. Есть там кое-какие сюрпризы и для десанта.
   Все молча переглянулись.
   - Но почему именно мы? - выразил общую мысль Терраи.
   - Это как-то связано с моей историей? - спросила Мадлен.
   Бренд Ю сочувственно на неё посмотрел.
   - Вы просто стали случайной жертвой этой войны. Ахронные и статис поля вашего корабля срезанировали с деформированным этой войной участком реальности. И вас сместило по перпендикулярному времени.
   - Допустим, - проворчала Мадлен, - но почему такая разница в событиях?
   - Потому, что и илим и юрны воздействуют на линейное время.
  В вашей реальности развитие человечества шло несколько быстрее, но и чужаки напали раньше. Здесь они на триста лет опоздали, но и темп воздействия Юрнов на человеческий социум тоже замедлился.
   - И всё же, почему именно мы? - повторил Терраи вопрос Мадлен.
   - Я как раз хотел к этому перейти, - кивнул Бренд Ю. - Как и все прочие носители разума, юрны, конечно не одинаковы по способностям и талантам. Среди них был один великий полководец, которого звали Корвин. Он погиб в результате удавшегося покушения илим. Но противнику всё же не удалось полностью уничтожить его. Корвин попросту выродился в трехмерное живущее в линейном времени существо. И он ничего не помнит о своей сверхжизни. К счастью, его способности и память могут быть восстановлены, если он вновь разовьётся в сверхсущество.
   Об этом знают и илим, и юрны. Но никто не знал где и когда он оказался. Шли долгие поиски. Наконец, Юрнам удалось локализовать примерное местонахождение Корвина. Но они опоздали. Илим удалось получить информацию раньше. Настоящей целью Чужаков в этой реальности было уже не уничтожение человечества. Полностью это вообще ни разу не удалось, силёнок у Чужаков маловато.
   - Вы хотите сказать, - не выдержал Прозоров, - что их целью, целью всей этой армады было уничтожение одного единственного человека?
   - Именно! - сказал Пророк. - Уничтожив его в этой реальности, они бы сумели стереть его и из всех последующих. Каждый раз всё раньше и раньше в линейном времени. В конце концов, они бы попросту предотвратили его рождение, в этом случае великий полководец был бы потерян для Ирнов навсегда.
   - Но тогда, - Прозоров даже привстал... - Правильно ли я понял, что Корвин - это кто-то из нас?
   - Совершенно верно. Ценой огромного напряжения сил и огромного расхода ресурсов Юрнам удалось на короткое время сломать паритет и, изменив светимость ряда звёзд одной из сателлитных галактик, передать сообщение человечеству. Как теперь выяснилось, не целиком. Однако и илим не дремали. Как не трудно догадаться, это их агенты поставили мину на "Малыше" и заминировали дом отца Баромира.
   - Простите, не понял, - не выдержал я, - ведь, существуя вне времени, илим должны были знать, что трюки не сработают.
   - Разумеется, они знали, - спокойно подтвердил Бренд Ю. - Знали, что диверсия на "Малыше" не удастся, потому и заминировали ваш дом, без малого за пятьдесят лет до неё. Но чтобы знать об этом в прошлом, они должны были провести диверсию в будущем.
   Пророк замолчал, а у меня просто голова кругом пошла от таких парадоксов.
   Бренд Ю, продолжал:
   - Обоим сторонам удалось выяснить, что нужное им лицо присутствовало на "Малыше" во время последнего рейса. Но ни те, ни другие не знали, кто именно это был. Вернее это не было известно до того, как я встретился с вами.
   Так, я быстро прикинул. Конечно, это была Мадлен. Она разбиралась в проблемах времени. Но главное, что пророк потребовал её присутствия.
   - И кто же здесь Корвин? - спросил я, уже не сомневаясь в ответе.
   Повисло мгновение тишины. Пророк резко встал, и, вытянув руку, уставил палец в меня.
   - Ты, - сообщил он, - ты есть Корвин.
   Я начал, было, смеяться, но остановился, заметив, что остальным отнюдь не смешно.
   - Послушайте, - сказал я, - но более нелепого выбора сделать трудно. У меня нет никаких военных талантов, в хронофизике я не разбираюсь и будущее предсказывать не могу.
   - В самом деле? - говорит пророк. - А вам ни когда не случалось выпутываться из совершенно безнадёжных ситуаций, благодаря действиям, предпринятым до этого, и которые вам самому казались совершенно бессмысленными?
   Все запереглядывались. Уж чего-чего, а подобных событий было в моей жизни в последнее время вполне достаточно.
   - Это сознательно вы ничего не предвидите, - поясняет Бренд Ю, - а подсознание ваше, реликт прежнего вневременного существования, продолжает действовать.
   - Послушайте, - сказал я, - даже если и так, то у меня совершенно нет желания становиться сверхсуществом. Земная жизнь меня вполне устраивает. А еще меньше я хочу участвовать в непонятной мне войне.
   - Эта война напрямую затрагивает человечество, - возразил пророк. При чём не того энергоразума, которым оно станет в будущем, а современного. Интенсивность боевых действий в ближайшее время возрастёт. С агрессором люди справятся, но с такими потерями, что галактическая цивилизация вполне может рухнуть.
   - Но ведь вы знаете, чем всё кончится?
   - Да, но сказать не могу, - ответ всё равно прозвучит в другой реальности.
   - Тогда, - мрачно произнёс я, - похоже, у меня нет выбора.
   Пророк сочувственно развёл руками.
   - Пожалуй, что и нет, но, тем не менее, он за тобой.
  
  
  
  
  
  Эпилог
  
   Старое, потрескавшееся от времени шоссе проходило сквозь лес. После недавнего дождя на нём стояли лужи. Двое подростков застыли, повернувшись лицом друг к другу.
   - Хорошо, - сказал мальчик, - я подожду, когда ты передумаешь, Уинни, - в конце концов, в моём распоряжении всё время мира.
   Девочка хотела, было снисходительно улыбнутся и, со взрослой мудростью, отчитать его за мальчишество. Но слова застыли у неё на губах. На миг ей вдруг показалось, что в глазах её собеседника отражается вечность. Впрочем, скорее всего ей это только показалось.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"