Аннотация: Третий рассказ о Кречетове и Чеглоке. В Замоскворечье объявился вампир. Кто?
Табельный наган с серебряными пулями-3
Дело N 4: Шаболовский упырь
От счастья ль незримого таешь,
Мутит ли бессловесная ложь,
Пока не перестрадаешь,
В любви ничего не поймешь.
Сорвешь ее цветик плакучий...
Бррр. Ну что это за стихи, а?! "Цветики-конфетики, любовь-морковь". Тьфу. Аж во рту приторно. Декаденты дореволюционные, засели в редакциях и размазывают свои стишки, как повидло по тарелке. В наше время стих должен не сюсюкать, а греметь! Звать вперед, на строительство нового мира, а не под сень тенистых струй, лежать пузом кверху и ждать, пока для тебя построят пряничный домик.
Не люблю такую поэзию.
То ли дело - Маяковский! Вот уж тот загремит, как загремит! Был я у него на выступлениях - наш человек, огромный, голова бритая, чисто хулиган. Тоже до революции всякими футуризмами баловался, но сейчас - ша! Как там у него, например...
Комсомолец -
К ноге нога!
Плечо к плечу!
Марш!
Товарищ,
Тверже шагай!
Марш греми наш!
Это вам не "люли-люли, все уснули". И хотя и поэт, а рекламой не гнушается, не цедит через губу "Высокое искусство не для низменных вещей". Сам видел плакаты "Нам оставляются от старого мира только - папиросы "Ира". Или "Сказками не расскажешь, не опишешь пером травы от эфирников "Моссельпром".
На завтрашнее утро я договорился встретиться и погулять по городу с Марусей. Кажется, я ей понравился... Хотя что хорошего можно найти в хромом солдате, а нынче - агенте угрозыска, ловящем домовых и выслеживающем свиней-вурдалаков? Я втайне надеялся найти и прочитать ей какой-нибудь стих, но Маяковский для свидания - это явно не то, а эти слащавые стишки мне самому читать противно. Что же делать?...
Я опять поднял брошенный в раздражении номер "Красной нивы". Утащил его, чтобы не так скучно было на ночном дежурстве по отделу, а там, вместо ожидаемых новостей - дурацкие рассказы, вроде истории про трактирщика и яйцо, и стишки. Хотя на первой странице - про освобожденных из тюрьмы французских товарищей. Я полистал немного. Ну, фотографии есть. Товарищ Калинин на Кавказе, неделя воздушного флота в Петрограде, открытие трамвайной линии в Москве... Вроде и можно почитать...
От последней страницы кто-то оторвал кусок на самокрутку. Вот же дьяволы. И кто бы это мог быть? Тэ-эк, Чеглок всегда говорит: "Развивай наблюдательность, Степан!".
Итак, это не я. Не сам Чеглок, потому что он предпочитает отрезать бумагу ножницами, а если и оторвет - то так аккуратно, как будто теми же ножницами пользовался. Хозяйственный Хороненко унес бы страницу целиком, пресвитер Цюрупа после перенесенной чахотки не курит. Кто остается? Балаболкин. Вот я завтра этой балаболке руки и пообрываю. Чтобы не портил новые журналы!
Дверь в мой кабинет открылась. И закрылась. К моему столу подошли шаги. И никого не видно.
В невидимок я не верю. Товарищ Перельман в своей "Занимательной физике" убедительно доказал, что их не бывает. А призраки в ОБН не сунутся.
- Отдел по борьбе с нечистью? - произнес голосок.
Я опустил "Ниву" и наконец увидел ночного посетителя.
Маленький толстенький человечек, ростом мне по пояс, не выше. Круглое лицо, светлые волосы, светлые глаза, маленький аккуратный носик. Подпоясанная рубашка, расшитая бисером и желто-зелено-красно-синими треугольничками. Мягкие короткие сапожки.
Чакли.
Маленький народец, живущий под землей на севере Мурманской губернии. Маленький в обеих смыслах - и по росту и по численности. Под землей они жили не потому, что это им как-то нравилось - просто людьми они, как и прочие представители Дивного народа не являлись, отчего в Темные века были признаны слугами Дьявола и жестоко преследовались. Удивительно еще, что они не озлобились, как дивы или альвы. Где-то веке в восемнадцатом - или девятнадцатом, не помню - все-таки пришли к выводу, что нечеловеческие народы к Дьяволу имеют отношения не больше, чем черные коты и рыжие девушки, и записали их в инородцы, однако они уже привыкли не ждать от людей ничего хорошего и особо не показывались на глаза.
Впрочем, чакли народом были веселым, жизнерадостным, хотя и, на мой вкус, чересчур шкодным. Недавно мы искали их нору в парке - кому-то показалось, что там видели маленьких человечков и поднял панику, пророча глад, мор и падеж скота. Глад и мор - навряд ли, но что-нибудь вроде мелких краж они могли устроить.
Кстати, кто пустил его в МУР без присмотра?
- Отдел по борьбе с нечистью? - терпеливо повторил чакли.
- Да. ОБН, агент угрозыска Кречетов. Что случилось?
- Случилось что? Равк у вас в городе.
Исчерпывающее объяснение. Кто такой равк? Хотя... Что-то знакомое...
Тут прибежал дежурный, мимо которого просочился чакли - я ж говорю, шпана - и минут десять мы шумно выясняли, кто виноват и что делать. В конце концов выяснилось, что человечек пришел не просто так, а для подачи заявления о совершении преступления по направлению ОБН, а охранник на входе его упустил, потому что чакли неправильно принял широко раскрытые глаза и ошарашенное молчание за разрешение пройти.
Ну, в конце концов все успокоилось и мы с чакли вернулись к тому, с чего начали.
- Что, вы говорите, произошло?
- Произошло? Равк в городе.
- Равк?
- Равк? Да. Кровь сосет.
От неожиданности я выразился обозными словами. Упырь в городе - это серьезно. Очень, мать его, серьезно! В особенности, когда в Москве открывается сельскохозяйственная выставка. Только недавно мы приняли за след упыря убитого цыгана, но потом выяснилось, что виной всему сумасшедший профессор и его свинья-вурдалак и все успокоились. И вот в МУР приходит чакли и уверяет, что в Москве появился упырь!
Может, он так шутит?
Я посмотрел на лицо человечка, непривычно - для их народца - серьезное. Непохоже...
Пропало свидание.
- Почему вы так решили? На кого-то из ваших сородичей совершено нападение?
Чакли покачал головой:
- Нападение совершено? Нет. Мы нору делали. Нам разрешили, есть бумаги от Моссовета, что нам можно сделать себе нору в Замоскворечье. Чтобы в выставке участвовать. Когда копали - колодец нашли заброшенный. В нем - человек. Мертвый. Голый. На шее дырки. Крови нет. Равк, товарищ агент, точно равк. Сытый.
Упыри, когда голодные, одной кровью не ограничиваются, жрут и мясо. А если только кровь выпил - значит, действительно, сытый, отожравшийся. И тело догадался спрятать, значит, старый, умный кровосос.
Молодые, только что поднявшиеся упыри - они глупые, бестолковые. Ведут себя как пьяный человек, причем крепко так пьяный, когда ноги заплетаются, язык не ворочается, и не соображаешь ничего. Такой упырь тело прятать не станет, просто не догадается, хорошо, если кровь с морды вытрет. Потом, если сразу не поймают, где-то литров после трехсот выпитой кровушки, упырь умнеет до более-менее нормального человеческого соображения. Ну а дальше - больше.
Паршивые дела.
- Сейчас бумаги заполним и покажете тело.
Я достал бланк. Честно говоря, первый раз в жизни нечеловека вижу, не говоря уж о том, чтобы беседы с ним вести... А с другой стороны - такой же гражданин РСФСР, как и любой другой. Только маленький и под землей живет.
- Фамилия, имя?
- Имя, фамилия? Сиркэ Зайков.
- Год рождения?
- Рождения год? 1885.
- Происхождение?
- Происхождение? Из крестьян.
- Род занятий?
- Занятий род? В колхозе работаю. Зайцеводческий колхоз "Новая жизнь".
Тут я карандаш все-таки уронил.
Чакли открыли колхоз, ну надо же!
***
Тело на самом деле было голым. Мужчина, лет сорока-пятидесяти, руки и ноги связаны и притянуты к животу, голова замотана тряпкой, покрытой бурыми пятнами. На шее - две дырки от клыков упыря.
Как на картинке из учебника "Основные виды нечисти", издателя Сытина. Только там крови вокруг побольше и тело в одежде.
- Зачем он его раздел?
- Чтоб опознать не смогли, - качнулся с пятки на носок Чеглок, - Сколько покойнику на вид?
- Недели две лежал, - прикинул я.
- Ну, самое большее - неделю. Все-таки в земле лежал, вот и попахивает. Да даже если и две - не было у нас за последний месяц среди пропавших без вести такого гражданина. Такого возраста всего-то пятеро было, остальные много моложе или старше. Из тех пяти - две женщины, кассир Залогуев, который пропал без вести вместе с деньгами из сейфа, бывший поп Селиверстов, но тот ростом куда как больше, и услужающий из трактира Нечипорук, который по возрасту, росту и бороде как раз подходит, вот только ручки покойного говорят о том, что в трактире он не работал. Мозолистые руки. Крестьянин, судя по всему. Значит, в городе приезжий. Значит, или так уж сильно ему не повезло, что он сразу на упыря наткнулся, или же зверюга нам досталась старая, умная и специально приезжих выслеживавшая. Плюс - тело спрятано. Точно - старый упырюга. Который или в городе недавно, или же тела прячет ловко. Вроде бы... - Чеглок потер пальцем переносицу, - что-то было насчет пропавших крестьян... Гражданин!
Чакли Зайков повернулся к моему начальнику:
- Гражданин? Да, слушаю.
- Почему тело достали?
Труп лежал на небольшой вытоптанной площадке в углу сквера. Неподалеку лежали похожие на здоровенные кротовины кучки земли - следы чаклиных нор.
- Достали тело почему? Так чтобы показать. Колодец глубоко закопан, а нашими ходами вам не пройти.
- Зря. Мы бы уж расстарались, да сверху раскопали. По тому, как тело лежит, да что вместе с ним было сброшено, можно было бы многое узнать...
- Копайте, товарищ агент, - вздохнул чакли, - Там не одно тело лежало.
***
Из колодца достали четырнадцать мертвых тел. Доктор сказал: самый свежий труп - тот, что чакли достали, самый старый, поднятый уже со дна пересохшего колодца - почти полугодовой давности. То есть, убивали их где-то раз в неделю. Все мертвецы - как из-под штампа. Голые, связаны в кули, голова разбита, на шее - упыриный укус.
Чеглок загнал весь отдел в кабинет и, заложив руки за спину, принялся вышагивать туда-сюда. Мы следили за ним глазами.
- Так, - остановился он, - А чего это вы на меня глазеете?! Я один должен голову ломать?? Балаболкин!
- Я! - подпрыгнул Коля.
- Соображения!
- Ну... упырь, факт.
- Упырь, упырь... Понятно, что не девочка-курсистка. Какой у нас сейчас самый главный вопрос?
- Кто он? - поднял я руку.
- Хороший вопрос. Но не главный. Главное для нас сейчас - понять, по какому принципу он жертв подбирает...
Мне показалось, что Чеглок не столько советуется с нами, сколько рассуждает вслух.
- Жертвы - приезжие. Даже по виду - крестьяне, да и по другим приметам - тоже. Как он их выбирает? По улицам ходит?
- Может, на вокзале встречает? - предположил Хороненко.
- А потом что? Сразу в горло?
- Нет...
- В укромное место заманивает. Как?
- Женщина, - неожиданно сказал Коля. Посмотрел на нас и, оживленно размахивая руками, продолжил развивать тему, - Женщина-упырь. Сил у нее поболе, чем у нормального мужика, подходит к мужичку, подмигивает, мол, пойдем, развлечемся. Уходят куда-нибудь в уголок, а там она его - рраз!
- Что "раз", Коля? - вздохнул Чеглок, - Их всех сначала ударом по затылку глушили. Ты попробуй человека обнять, да по затылку врезать, так чтобы оглоушить. И не кулаком, а чем-то вроде доски. Удар шел плоским предметом, судя по следам.
- Может, это... - потер ладони Хороненко, - Людей поспрошать?
- Поспрошать... Своей головы на плечах уже нет? Думайте, думайте! Кто еще имеет что сказать?
Все задумались, только сам Чеглок мерно ходил из угла в угол. У меня была одна мысль, но, так как пришла она в голову после того, как я вспомнил повесть про Шерлока Холмса "Этюд в багровых тонах", то мысль начала казаться слишком уж книжной и не имеющей отношения к жизни.
- Ну, - остановился возле меня начальник, - Чего молчишь, Степан? По лицу вижу, что-то сказать хочешь?
Эх, была не была...
- Может, упырь - извозчик?
Против моего ожидания, никто не засмеялся. Напротив.
- Точно! - хлопнул себя по коленке Хороненко, - Голова, Степка! Ведь верно - как он мертвых к колодцу тому таскал? Не по улице же. И чужого извозчика нанимать, мол, помоги труп отвезти, тоже не станешь...
Чеглок остановился, призадумавшись:
- Мысль хорошая... Еще какие-нибудь признаки того, что наш упырюга - извозчик, есть?
Я пожал плечами. Тот признак, что был у меня, озвучил Хороненко.
- Есть, - подскочил Коля, - Есть! Увязка тел. Так извозчики багаж пакуют. Грузчики, правда, тоже так делают...
- Грузчики... грузчик по городу куль с телом не понесет, верно... - продолжал размышлять начальник отдела, - А извозчику проще - подъехал, подтащил, скинул, прикопал. Похоже - извозчик... Еще? - требовательно прищелкнул он пальцами.
Глухо кашлянул Цюрупа:
- Овес. Когда мешки с голов снимали, в одном несколько зерен овса лежало.
- Значит, извозчик, - взмахнул руками Хороненко, - Точно, извозчик! На вокзале подъехал, в коляску посадил...
- Крестьянина? - поморщился Чеглок.
- Кре... А, ну да. Крестьянину на извозчике дороговато кататься. Не сядет.
- Сядет-сядет, - Чеглок заухмылялся, судя по всему, у него в голове уже сложилась полная картина, - Зачем крестьянин в Москву приезжает? Ну?
- На работу...
- Еще?
- Купить что-нибудь.
- Например?
- Ну...
- Например, коня! - Чеглок хлопнул в ладоши, - Не на вокзале он жертв подбирает. На конной площади! Трется среди людей, выбирает приезжего, который коня купить хочет, договаривается. Если вдруг окажется, что тот не один приехал - упырь ломит цену, чтоб от продажи отказаться. Если же приезжий - один, едут на квартиру, деньги передать, да покупку обмыть. Пока жертва за столом сидит - упырь сзади подходит, по затылку глушит, связывает и кровь выпивает. Потом тело связывает, рогожей какой накрывает - и к колодцу. Скорее всего, уже ночью. Ночью у упырей и сил побольше и случайных глаз вокруг поменьше. Итак, рабочая версия у нас есть. Проверяем извозчиков.
- Всех?? - охнул Хороненко, - Это сколько ж их в Москве?
- 5798, - тут же ответил Чеглок, - Но всех мы шерстить не будем. Не с Марьиной же рощи он покойников таскает через полгорода. Где-то в Замоскворечье этот гад окопался. А тут извозчиков с полсотни самое большее наберется. А, - перебил он уже раскрывшего рот Хороненко, - чтобы некоторым лентяям проще жилось, я, так и быть, поспрошаю людей. Кречетов, со мной, остальным - собираться. Кресты, кастеты, все как полагается.
***
Людей, которых предлагал "поспрошать" Тарас, называли "капорниками". Мелкие преступники, чья деятельность не представляет собой особой общественной опасности, но, в силу своего вхождения в преступный мир, знающих о том, что происходит в этой среде. Воришки, хулиганы, скупщики краденого, гадалки, бабки-зельеварки... Кто-то из них "шепнул" Чеглоку, что на Шаболовке живет один странный извозчик: на конных площадях постоянно трется, но с клиентами почти не рядится. С чего-то же он живет? Уж не с тех ли денег, которые снимает с обескровленных тел? Ведь, если человек приехал купить лошадь - значит, деньги у него есть.
С утра пораньше - на рассвете силы упыря поменьше - наш отдел начал обход шаболовских извозчиков. В кепках, пиджаках, на лацканах которых сияет знак Красного креста, прикрывающий привинченный с обратной стороны оперативный значок угрозыска - синий треугольник, с красной каемкой и надписью "Московский уголовный розыск", в центре сияет "всевидящее око". Под рубашками - табельные кресты, освященные в соборе НКВД, в карманах - "наганы" и серебряные кастеты, из того же собора. Пусть сил у упыря и меньше, но все равно, какой-нибудь щуплый мужичонка может с легкостью скрутить здорового амбала и высосать из него кровь, если не сумеешь отбиться. Но это - на крайний случай, если упырь раскроет. Если же нет и ты сумеешь его узнать - прощаешься, выходишь и сообщаешь остальным. Грузовик с красноармейцами стоит неподалеку и подлетит моментом. По какой-то странной и непонятной мне причине Чеглок просил - не приказывал, а именно просил - взять упыря живым. По возможности.
Вот так мы второй день опрашивали извозчиков.
Шаболовка. Дом номер 26. Второй этаж.
Перехватив трость - нога все еще беспокоила - я постучал в дверь. Послышались шаги, из узкой щели пахнуло ядреным запахом перегара:
- Чего надо?
Я показал значок:
- МУР.
- Ну проходи... раз приперси...
Елки зеленые, это как же надо собственное жилище запустить?! Пол аж черный, по углам прячутся тараканы, подоконники желтые от дыма, стекла грязные, аж мутные. Наверняка эфирников вокруг толпиться - не продохнуть. Кто бы тут пресвитеров звал для очищения?
Мы с хозяином свинарника прошли на кухню, где у закопченной плиты мышкой шуршала жена, толстая бабища, замотанная даже не в платок - в какие-то тряпки. В углу блестела батарея пустых водочных бутылок.
Я сел за стол, застеленный газетами, желтыми и засаленными, местами порезанными ножом. Алюминиевая миска, погнутая ложка, залапанный стакан, кусок балыка, покромсанный, как будто его рубили топором.
- Ну, чего надо? - плюхнулся напротив меня хозяин.
- Комаров Василий Иванович?
- Ну?
- Извозчик номер 307?
- Ну? А чо?
- Во время работы не замечали ли вы...
Продолжая озвучивать версию, с которой мы ходили по адресам - якобы в Москве действует банда конокрадов - я присматривался к Комарову, пытаясь высмотреть в нем признаки упыря.
Лицо упыря... Бледное у голодного и красное, одутловатое - у отожравшегося. Хм. Ну да, красное, одутловатое. Или просто опухшее от пьянки. И красное по той же причине. Нет, конечно, вампирская и алкоголическая краснота отличаются друг от друга и, возможно, если я опишу этого типа, Чеглок сумеет понять, что к чему. Но я пока не могу - опыта не хватает.
Губы... Красные, толстые, как будто налитые кровью. Нет. Вполне себе средней толщины, бледные, синеватые.
Зубы упыря... Крупные, белые, просто ослепительно-белые. Вот уж точно нет. Кривые, желтые, пара гнилых.
Рана на шее - след от инициирующего укуса, который вампир не может заживить... Нет. По крайней мере - не видно.
Похоже, промах. Опять.
- Когда вы последнего клиента возили? - задал я один из последних вопросов, уже решив уходить.
- Када, када... На прошлой недели, - Комаров захихикал, как будто вспомнил смешную шутку.
Тоненький звоночек тинькнул у меня в голове. Последняя жертва из колодца была как раз недельной давности.
- Нечасто, я смотрю, - спокойно заметил я, внутренне подбираясь, хотя еще и сам не понимал, что вызвало тревогу, - Как же вы живете-то?
- Как-как... Раз - и квас.
За моей спиной лязгнула сковородка и я, уже понимая, куда попал, и что вообще произошло, упал на бок, выхватывая "наган".
Сковорода, которая должна была разбить мне затылок, грохнула по столу, полетели осколки бутылки, я, в падении, выстрелил два раза, не целясь.
Первая пуля оставила желтую дырку на грязной дверце кухонного шкафа, зато вторая пробила колено упыря.
Упырицы.
***
- Ну а теперь, - снова собрал нас в кабинете Чеглок, - хвастай, Степан Петрович, как ты сообразил, что упырь - не сам извозчик, а его жена?
Я скромно потупился, ибо хвастать было особо нечем:
- Да никак. Поначалу-то вообще ничего не сообразил, потом как-то сразу все в голове сложилось: жена у плиты возится, посудой лязгает, а ничем вареным-жареным-пареным и не пахнет, водки в доме море, закуска дорогая, а последний клиент - аж неделю назад, а потом, когда она сковороду подняла, тут и осенило - ЧЕМ убитых приголубливали. Успел увернуться... Ну, вот и все.
Вообще-то, на этом "все" не закончилось. Упырица, не обращая особого внимания на дымящуюся рану в колене, упорно лезла ко мне, клацая зубами, я держал ее за горло и бил кастетом по морде. Благо еще сам Комаров не стал вступаться за "супружницу" - выпрыгнул в окно и дал деру. Сейчас его ищут уже за соучастие в убийствах. Как удалось ее скрутить - просто чудо. Скорее всего, если бы не крест - заломала бы. Священные предметы нечисть сильно ослабляют.
- Только вот одно непонятно, Иван Николаевич, - вспомнилась мне одна неясность - В то, что Комаров в подручных упырицы ходил - это и неудивительно, я на войне на какую только мерзость людскую не насмотрелся. А вот сама упырица... Как же она-то могла в одной квартире с человеком жить и не загрызть? Разве бывает такое?
- Это я тебе, Степан, потом объясню...
***
И вот потом, когда мы остались в кабинете вдвоем, Чеглок мне рассказал одну вещь:
- Правильно ты тогда заметил, Степан. Умный упырь, когда он уже не один десяток сожрал, тот может с человеком сговориться и не трогать его. Да вот настолько умной наша упырица стала совсем недавно, где-то после тридцатой жертвы...
Да, тот колодец оказался не первым местом захоронения жертв проклятой парочки. Почти год они резвились - упырица кровь выпивала, извозчик себе деньги, которые несчастные крестьяне на покупку лошади припасли, забирал.
- Погоди-ка. А как же она раньше с ним жила?
- Воот. Не бывает такого, чтобы молодой упырь человека не трогал, который рядом с ним. Это нескладушка номер раз. А вот тебе и номер два - зачем она так часто жрала?
- От голода?
- Голод у нее через месяц, а то и полтора должен был начинаться. А тут - раз в неделю, как на конвейере. Зачем?
- Ну, чтобы ума быстрее набраться?
- Чтобы сообразить, что тебе нужно побольше ума - уже нужно какой-то ум иметь. Как будто кто-то заставлял ее быстрее до старой умной упырицы дорасти...
- Так может Комаров и заставлял?
- Нет, Степан. Не может простой человек упырями управлять...
- Простой? А непростой?
- А непростой - может. Давненько у меня подозрение, что завелся у нас в Москве такой непростой...
О чем говорил Чеглок, я узнал еще очень нескоро...