Перепрошил механизм воплощения мечты: теперь должна работать на всех классических ступенях. Сделал из иллюзий идеи, а идеи подправил осязаемой материей.
Мечта более понятна, когда она на горизонте, к которому ты хочешь или идёшь, но сам момент достижения точки горизонта - мечты - обычно слабо осязаем, а то и вовсе незаметен.
Идти к мечте, но почему не рыть землю к ней? Хочется к ней взлететь, но почему не пасть? Или в таком случае мечта становится целью? Тогда дорога к ней уже может быть всякого рода. Почему к мечте не применяется то же, что и к цели, а именно -"любые средства хороши"? Мечта оправдывает средства к её достижению; мечта суть цель;
страсти требуют своего удовлетворения; мы научились, в той или иной мере, подавлять или направлять их, чтоб сохранить себя членом общества. Значит, если и мечта может быть приравнена к страсти, то должны ли мы подавлять средства к её удовлетворению? Опять же, только в том случае, если мечту мы заменим целью. Это определение, в силу сложившегося мнения о нём, может быть максимально разносторонним. Мечта же только позитивным.
Понять, что или кого готов не жалеть ради мечты: проливать чью-то "кровь" или только свою; если последнее, то кто даёт приказ: я сам себе или другой мне?