Косухина Наталья Викторовна : другие произведения.

Корпорация Лемнискату 1. И начнется отсчет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Они - творцы, способные менять историю и служащие интересам таинственной корпорации Лемнискату. Время для них не преграда, а инструмент, который они используют в своих интересах. Она - юная и наивная девушка, готовящаяся выполнить долг перед семьей. Но жизнь и планы круто меняются, когда неожиданно в ней просыпаются магические способности, а тот, кто владел мечтами и сердцем, внезапно предает ее надежды. Сможет ли она разобраться, чьи чувства искренни, а кто стремится лишь использовать ее?
  Пролог
  
  1838 год, Санкт Петербург
  Алексей Разинский
  Совершив прыжок во времени, я сразу оказался недалеко от Пантелеймоновской церкви. Темнота ночной улицы скрыла от посторонних глаз мое перемещение, и, оглядевшись по сторонам, я быстрым шагом направился к храму.
  Нужное мне здание располагалось чуть дальше, на пересечении двух улиц, освещенных фонарями. При их свете я оглядел изящный красно белый храм с белым куполом и светящимся даже в ночи золотым крестом. В узких окнах золотилось пламя горящих свечей, и только высокая колокольня была полностью скрыта мраком.
  Если я верно все рассчитал, значит, успею увести батюшку из его храма раньше, чем за ним придут дуовиты. Этот священник предан своему делу, помогает корпорации и имеет привычку подолгу задерживаться в церкви. Вот и сегодня один из таких дней.
  Осторожно приоткрыв дверь, я вошел в храм, перекрестился и направился к алтарю ― месту, где обычно находятся служители. Для этого пришлось пройти по открытому пространству центрального нефа, осторожно ступая по гладким плитам цветного мрамора. Мне надо было добраться до боковой апсиды, батюшка часто задерживался там, читая каноны и акафисты.
  Неожиданно боль пронзила тело. Сжав зубы, я упал на колени и быстро отполз за колонну. Не успел, но почему? Все же должно было сойтись.
  Проклятые убийцы хлестали и хлестали энергией, пока я перебегал от одного укрытия к другому. Выбрав за одной из колонн в углу храма идеальное место для атаки, я вызвал свой внутренний огонь.
  Мои руки и глаза вспыхнули пламенем. Я чувствовал жжение, чувствовал в себе мощь стихии, рвущуюся наружу.
  Сформировав в руках рыжие сгустки, я покинул убежище и, пригибаясь и уворачиваясь от плетей энергии, что стегали по мрамору пола и стенам, платил нападающим той же монетой. С моих ладоней слетал огонь, поражая одну цель за другой.
  По всему храму пламя ― на свечах и лампадках ― под моим воздействием перекидывалось на дуовитов и распространялось по их телам, отвлекая и дезориентируя. Мне этого было достаточно.
  Жестокое сражение длилось недолго, и я сумел убить всех пятерых противников прежде, чем они добили меня.
  Облокотившись об одну из колонн и пытаясь выровнять дыхание, я старался унять боль в теле. Пройдет не один час, пока мое физическое состояние восстановится.
  Придя немного в себя, я нашел батюшку в боковом приделе, возле алтаря, оглушенным и лежащим на полу. Проверив, жив ли он, я собирался уже отправляться обратно, ― после сорванного мною нападения священнослужителю больше ничего не угрожало, ― как услышал за своей спиной щелчок взводимого курка.
  Ловушка! Ну вот, кажется, и все...
  
  * * *
  
  1838 год, Санкт Петербург
  Ольга Орлова
  Я спешила по улице, тускло освещенной светом редких окон. Темная неприветливая громада домов давила, а мои шаги по булыжной мостовой эхом отражались от стен.
  Я торопилась и боялась не успеть. Время сильно поджимало, а ведь могли еще появиться дуовиты.
  Обернувшись, я увидела преследующего меня человека. Он шел за мной уже минут семь и никуда не сворачивал. Длинное, кажется, клетчатое шерстяное пальто с пелериной. Котелок он надвинул на самый лоб, а из под него торчали неухоженные темные патлы.
  Только этого не хватало!
  Повернув в темный проулок и затаившись за углом, я принялась ждать. Шаги все приближались и приближались. И вот передо мной возник уже не один человек, а трое. Дуовиты... и для них я не невидима.
  - Попалась, ― прошипел мужчина в центре.
  Взглянув на лица нападающих и раздумывая, как лучше поступить, мимоходом отметила, что даже сумрак ночи не в силах скрыть их неприглядную внешность. Вроде бы обычное человеческое лицо, но словно вырезанное из камня, покрытого мелкими трещинами: такова плата за использование энергии. Она вытягивает жизненные соки и превращает кожу людей в подобие старой шагреневой, высушенной солнцем и потрескавшейся от обезвоживания. Казалось бы, молодой мужчина, а выглядит, как безжизненная каменная статуя.
  Видимо, доносчик в корпорации совершил очередное предательство, передав им информацию о самых значимых творцах. Значит, на трех врагов у нас станет меньше.
  Я усмехнулась и метнула кинжал. Не ожидавший атаки молодой темноволосый парень, стоявший слева, повалился на мостовую.
  - Гадина! ― рыкнул их главарь и хлестнул меня энергией.
  Но мое тело уже, переливаясь и мерцая, красным сиянием охватывал щит.
  Нападение не причинило мне вреда, а вот дуовиты оказались беззащитными. Бросок второго кинжала ― и еще один убийца упал на землю, а главарь начал отступать.
  - Попался, ― прошипела я, и едва мужчина оглянулся в поисках пути отхода, как клинок сразил и его, воткнувшись в шею по самую рукоять.
  А я, подхватившись, побежала вдоль по улице в сторону нужного здания. Не успеваю, не успеваю...
  Наконец показалась Пантелеймоновская церковь. Блики луны играют на ее куполах, а изящная архитектура смотрится еще красивее и загадочнее в ночной полутьме.
  Практически подлетев к ней, я распахнула оказавшуюся незапертой тяжелую дверь, и это лишний раз подтвердило мои подозрения: Алексей уже внутри, и не один. Теперь шуметь нельзя ― и, сняв туфли, я босиком направилась дальше.
  Прокравшись вперед по притвору, ступила в помещение храма.
  Я замерла за колонной и при свете горящих кое где свечей увидела их ― Разинского и мужчину, что направил на Алексея пистолет. Не застав всего разговора, расслышала только последнюю фразу:
  - Всегда ненавидел таких мутантов, как ты, думающих, что они боги! И не считающихся с простыми людьми, ― процедил мужчина грубым, хриплым голосом.
  Я догадывалась, что последует дальше, и у меня внутри все похолодело. Не позволю!
  Противники не видели меня, что давало преимущество. Последний кинжал нашел свою цель. Мужчина в котелке упал на каменный пол, и под ним стала растекаться лужа крови.
  Взглянув в родные зеленые глаза, блеснувшие удивлением и нежностью, я почувствовала, как реальность смещается и водоворот времени утягивает меня обратно в мое время.
  В голове билась только одна мысль: 'Успела!'
  
  Глава 1
  Случайности не случайны
  
  Архив корпорации ― 1902 год
  Вступление России в двадцатый век ознаменовалось развитием сельского хозяйства и промышленного производства.
  На сегодняшний день Российскую империю можно назвать Великой. Правление Николая Второго считается лучшим за последние сто лет.
  В странах Европы преимущества индустриальной цивилизации становятся все более очевидными... Мир меняется...
  А значит, корпорации Лемнискату необходимо ускорить поиск творцов.
  
  * * *
  
  1902 год, Санкт Петербург
  Сегодня родители ведут меня к папе на работу. В разговорах родных я много раз слышала упоминание об этом месте, но еще ни разу здесь не была. Мама перед выходом объяснила, что мы должны сходить в гости к папиному начальству и познакомиться с ним. Они посмотрят и скажут, особенная я девочка или нет.
  Мне так хочется быть особенной! У меня есть старшая сестра Светлана, которая постоянно говорит, что я ничем не примечательная серая мышка, что такой останусь на всю жизнь и что мне не избежать участи старой девы.
  Конечно, как тут будешь особенной, когда старшая сестра такая красавица?! Вся в маму! А я больше похожа на отца, достоинством которого является гениальный ум, а не внешность.
  Я вздохнула, когда мы остановились перед большим зданием, располагавшимся в центре города. На небольшой круглой площади было чисто и очень красиво, несмотря на серый цвет камня, из которого все было построено. И этот величественный дом походил на домик с фигурками из больших камушков. Гладких...
  - Ольга, сколько раз я говорила тебе не трогать все подряд? Юной барышне не пристало такое поведение! ― послышался раздраженный голос мамы.
  А папа лишь протянул мне руку, подзывая к себе. Ухватившись за его теплую кисть, я направилась вслед за ним в большое здание, на стенах которого вблизи можно было рассмотреть змей, таких же, как и у статуй, что стояли на каменных подставках перед входом. Пока мы проходили мимо этих статуй, я даже поежилась от их грозного вида и каменных глаз, что, казалось, провожают нас бесстрастными взглядами.
  Но это только снаружи здание выглядело скучно серым. Внутри оно все было отделано гладким блестящим деревом, которое мне опять не дали потрогать, а на полу лежал паркет, как у нас дома, только красивее, с затейливым рисунком идеально подогнанных цветных плашек. Интерьер дополняли мягкие красные ковры и ярко зеленые драпировки.
  Мы поднялись по широкой лестнице, украшенной витыми перилами, и оказались в большом зале, убранством похожем на нижний, из которого опять наверх вели большие лестницы, расположенные по обе стороны от нас.
  Еще там стояли статуи, разные, но все со змеями, змеи также были выгравированы на лестницах и на многих других поверхностях. А на стене, напротив лестницы из холла, был изображен герб отдела творцов: в виде змеи, обвивающей знак бесконечности ― символ времени. Все, как и рассказывал папа.
  - Ольга, не смотри по сторонам, как ворона, с открытым ртом. Воспитанной девушке это не пристало, ― опять послышался голос мамы. Они с отцом ушли чуть вперед.
  Вздохнув, я постаралась вести себя, как меня учила матушка. Увы, сколько я ни стараюсь, у меня практически никогда это не выходит. Вот Светлана всегда ее радует, потому что ведет себя, как подобает благовоспитанной барышне.
  Пройдя огромный зал, мы направились к лестнице, что находилась по правую руку, и снова начали подниматься наверх. А я опустила взгляд вниз, как пристало благовоспитанной барышне, про себя считая ступеньки.
  Их оказалось пятьдесят, а перед нами был еще один зал, выглядевший так же, как и тот, что остался позади. Только здесь вместо лестниц в другие помещения вели темные деревянные полированные двери, красивые и резные.
  Мы пересекли его и вошли в единственную дверь, расположенную прямо по центру, и оказались в очередном зале.
  В этом помещении, тоже довольно большом, стояло много кресел, в них разместились взрослые с детьми. Некоторые дети были в некрасивых серых одеждах.
  А впереди на возвышении стоял овальный стол с солидными креслами, в которых сидели незнакомые люди. За их спинами, на стене, элегантно задрапированной бархатной зеленой тканью, красовался огромный герб отдела творцов. На полу лежали пушистые ковры, а по периметру комнаты располагались изящные медные канделябры, в которых трепетало пламя множества высоких свечей.
  Не прекращая все рассматривать, я прошла вслед за родителями, которые заняли места с краю собрания. Практически все находящиеся в помещении дети поглядывали друг на друга с любопытством, а некоторые ― и с неприязнью.
  Сначала я наблюдала, как дети один за другим поднимаются на возвышение, а через несколько минут возвращаются обратно и покидают зал. Время текло очень медленно, поиграть здесь было не во что, и я уже успела детально изучить помещение, когда папа куда то ушел и практически сразу вернулся.
  Родители, взяв меня за руки, повели на возвышение, где расположились господа в строгих костюмах. И даже одна дама в строгом глухом платье.
  Пожилой мужчина, сидящий по центру ― судя по всему, главный среди них, ― поднялся и произнес:
  - Приветствую вас, господин граф Орлов, госпожа графиня и, конечно, юная мадемуазель Ольга. Разрешите представиться ― князь Станислав Игнатьевич Лехвицкий. Рад, что вы откликнулись на наше предложение и привели дочь на испытание. Должен сказать, для нас будет крайне желательным, если следующий творец окажется из высшего общества.
  - Это связано с какими то особенными причинами? ― спросил отец.
  - Меньше проблем, ― тяжело вздохнул мужчина. ― Сами понимаете, воспитание... и многое другое. Для отбора в зале присутствуют ранее найденные нами творцы.
  И он рукой указал в сторону, где недалеко от стола в креслах сидели два молодых господина.
  - Позвольте лично представить вам людей, о которых вы и так наслышаны. Господин Алексей Михайлович Разинский и господин Джеймс Мэллори.
  Творцы с бесстрастным видом встали и коротко поклонились.
  - Пожалуй, начнем, ― подытожил князь.
  Лехвицкий подвел меня сначала к столу с какими то вещами и спросил:
  - Нравится ли вам что нибудь?
  Я принялась внимательно разглядывать разложенные передо мной предметы. Здесь были деревянный сундучок, камушек, кусочек старой ткани и так далее.
  Единственной вещью, что пришлась мне по душе, оказался синий камушек.
  - Дотроньтесь, ― заметив мой интерес, посоветовал он мне.
  Я прикоснулась. В пальцах возникло покалывание, о чем я и сообщила.
  Он переглянулся с князем.
  - Подойдите к господину Разинскому и поговорите с ним.
  Робея и чувствуя себя неуверенно, я приблизилась к удивительно красивому джентльмену. Это был старший творец.
  - А вы такой, со странностями, ― брякнула я, не подумав, первое, что пришло в голову.
  Молодой мужчина поджал на мое замечание губы, поднялся и, подведя меня к стулу, усадил на него, сам уселся напротив и спросил:
  - Скажите, с вами никогда не происходило ничего странного?
  - Нет, ― честно ответила я.
  - Болели? ― приподнял он бровь, беря меня за руку.
  - Нет.
  Я не понимала смысла этих вопросов.
  - Возникало в последнее время тянущее чувство, которое обычно бывает, если сильно раскачиваешься на качелях?
  - Барышни в моем возрасте не качаются на качелях, ― важно сообщила я, вспомнив слова мамы.
  Творец, задававший мне вопросы, переглянулся с другим и снова спросил:
  - Ваши родители рассказывали вам что либо о Лемнискату и творцах?
  Я кивнула и добавила:
  - Да, что вы очень важная организация. И что я могу быть особенной.
  Мой собеседник опять переглянулся со стоящим рядом творцом, после чего поднялся, отозвал князя в сторону, что то ему сказал и вышел вместе с товарищем.
  Князь Лехвицкий, подойдя к моим родителям, тихо заговорил, но я все услышала.
  - Мы думаем, что у вашей дочери нет дара.
  - Но она... ― начала мама.
  - Значит, реакция на тотем вызвана другими причинами, волнением...
  - При всем уважении, господин князь, но своих детей я не терроризирую, ― резко произнес отец.
  - Господин граф, я не говорю, что вы каким либо образом влияли на нее, но, судя по ответам на те несколько вопросов, которые задали мадемуазель, у нее нет дара, даже уточнения не требуется. Конечно, мы не предполагаем, что она могла... ― князь прервался и не договорил.
  - Я понимаю, ― ответил отец, после чего, попрощавшись, вместе со мной и мамой покинул корпорацию.
  Уходили мы в молчании, как и добирались до дома. Там родители сразу расположились в гостиной, куда тут же прибежала Светлана.
  Посмотрев на их лица, она с притворным сочувствием протянула, глядя в мою сторону:
  - Что, ничего не получилось? Не расстраивайся, если кому то на роду написано быть обычной и ничем не примечательной личностью ― значит, так тому и быть. Не войти тебе в историю!
  - Светлана, помолчи! ― одернула сестру мать. ― Ольга, иди в свою комнату.
  Молча посмотрев на каких то чужих и отстраненных родителей, я отправилась за дверь, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Что я такого сделала?
  Но только я остановилась за дверью, чтобы отереть слезинку, как услышала голос матери:
  - Светлана, я запрещаю тебе рассказывать кому либо не только о результатах похода в Лемнискату, но и о том, что мы сегодня там присутствовали.
  - Ты слышала князя, Наталья? Он явно хотел намекнуть на то, что Ольга притворялась и мы потворствовали этому! ― негодовал отец.
  - Это просто безобразие! Как будто нам это больше всех надо. Хотя это возвысило бы...
  Голос мамы был очень расстроенным.
  - Не нужно. Ничего страшного ведь не случилось, ― успокоил ее отец.
  - Да, мама, вы с папой можете гордиться мной.
  - Светлана, выйди... ― сказала мать.
  Но дальше я уже не слушала, я бежала вверх по лестнице, и слезы текли по моим щекам.
  Я подвела своих родителей, и они теперь никогда не будут мной гордиться... Я ― самая обычная и бесполезная...
  Только удалось скрыться в своей комнате, как в нее вломилась сестра.
  - Что ты сделала...
  Я столько лет терпела ее злобный характер, что теперь просто сорвалась. И, не дав ей договорить, закричала:
  - Вон!
  - Ты что, еще будешь мне прика...
  Схватив вазу, я размахнулась и со всей силы запустила ею в Светлану. Та, взвизгнув, успела скрыться за дверью. Послышался топот: побежала жаловаться родителям.
  А я, закрывшись в комнате, упала на кровать и громко зарыдала, не в силах остановиться.
  Приходили родители, пытались меня успокоить и уговорить их впустить. Но я была неумолима. Так прошла ночь, а утром меня отослали в имение, находящееся недалеко от города.
  
  * * *
  
  В сумерках большой дом смотрелся уныло, а каменная лестница, ведущая к парадному, ― слишком высокой и печальной. Внизу на постаментах стояли небольшие статуи, я привычно провела по ним ладошкой. Холодные. А огромные буки, нависающие своими кронами над ступенями, выглядели пугающе.
  Прибыв в наш загородный дом, я уселась на веранде и смотрела вдаль невидящим взглядом. Была середина октября, на дворе стояли последние теплые деньки. Вокруг меня хлопотала няня, которая заботилась о нас с сестрой с пеленок. Видимо, получила от матушки инструкции по уходу. Она тяжко вздыхала и то суетливо подносила горячего чаю с печеньками, то пыталась поправить на моих плечах сползающую шаль. Но мне было все равно.
  В голове звенела пустота. К вечеру в глазах стало двоиться, начала болеть и кружиться голова, тело заломило так, что мне казалось ― даже кости ноют. Было очень тяжело.
  К вечеру поднялся сильный жар, и я начала бредить. Слышала только, как няня отправила гонца с письмом моим родителям, и помню, что приходил врач. Потом меня поили лекарствами и бульоном, но, судя по всему, ничего не помогало. От бессилия я плакала ― так мне было плохо.
  Когда боль стала практически невыносимой, я вспомнила то, чему меня учила мама, когда я в детстве получала раны и было больно. Это, конечно, не разбитая коленка, но вдруг поможет?..
  Попробовав бороться с болью с помощью глубокого дыхания и постаравшись расслабиться, я почувствовала, что мне стало легче: боль уменьшилась, ушел звон в ушах. Но только я прекратила попытки подчинить себе свое тело, как все началось снова.
  Собравшись с силами, я вновь начала сражение за свою жизнь. И когда мне казалось, что я уже схожу с ума, реальность сместилась у меня перед глазами ― и я упала на снег!
  С трудом поднявшись, я огляделась по сторонам, не понимая, где нахожусь.
  Придя в себя от холода и сильного ветра, я начала осознавать, что сейчас стою в том же месте, где располагается наше имение, но ни дома, ни каких либо построек поблизости нет. На улице мороз, а я босая, в ночной рубашке до пят, и мои голые ноги быстро замерзают. После борьбы за свою жизнь и температуры рубаха вся пропиталась потом и неприятно холодила спину.
  Когда я уже практически перестала чувствовать ноги и, обхватив себя ладонями, еле удерживала в теле последние крохи тепла, догадка пришла ко мне сама собой. Я совершила прыжок во времени! У меня получилось! Несмотря ни на что, я ― особенная!
  Но эйфория быстро сменилась осознанием жестокой реальности. Как мне попасть обратно? Из рассказов родителей я знала, что творцы бывают трех степеней. Вдруг я ― творец второй степени и смогу вернуться домой только через год, обычным человеком?
  Присев на корточки и сжавшись в дрожащий комок, я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на том, чтобы вернуться туда, откуда прибыла.
  Изо всех сил сконцентрировавшись на нужной мысли, я почувствовала, что мое тело становится легким, и, открыв глаза, увидела, как мир опять словно смещается и резко приобретает привычную четкость ― а я падаю на каменный пол в подвале. Резкий удар о камни и вспышка боли. И шум падающих вещей, которые я задела при перемещении.
  Следом наверху открылась дверь и появился наш слуга.
  Послышался его неуверенный, быстро приближающийся голос:
  - Барышня, что вы тут делаете? Вы же должны быть наверху!
  Подняв меня с пола на руки, слуга удивленно добавил:
  - Да вы совсем замерзли!
  Потом меня отнесли наверх, где я выслушала от няни целую лекцию о том, как нужно себя вести и что, когда болеешь, не нужно убегать в сырые подвалы.
  Первое, что я сделала, это рассказала обо всем произошедшем со мной. Няня посмотрела на меня и назвала выдумщицей. Но самым противным было то, что после своего первого прыжка я заболела настоящей простудой ― без температуры и кашля, а вот сопли текли рекой. И меня снова принялись лечить.
  За все это время от родителей не пришло ни весточки, и только гонец сообщил письмом, что наше послание передал, но его уволили и обратно он не вернется.
  После этого я больше не хотела ничего слышать о родителях: обида на них за то, что они меня отослали и не приехали ко мне, когда я была практически при смерти, была очень сильна. Поэтому я уговорила няню написать о случившемся в саму корпорацию. Не знаю, как со мной произошло то, чего не должно было быть, но внутри жил страх, что все может повториться вновь.
  Вот через день после этого и приехали родители, и были они в ярости. Их вызвали в Лемнискату, чтобы попросить призвать свою прислугу и дочь к порядку. В корпорации был жуткий скандал, вследствие чего родители собирались уволить няню и сделать мне серьезный выговор.
  - Ольга, я очень недовольна тобой! Как ты могла поставить нас с отцом в такое положение? Теперь ему вынесут выговор по службе, уже перевели в другую группу изыскателей!
  Посмотрев на отца, я увидела, что он сидит, отвернувшись к камину, и молча смотрит на огонь. Тот папа, которого я знала, держал меня на коленях и часто играл со мной. Но это было тогда, когда я не была 'особенной', а сейчас...
  Ничего хорошего мне эта 'особенность' не принесла, и я чувствовала себя обманутой.
  - Ты должна пообещать, что больше не будешь совершать таких опрометчивых поступков! ― продолжала отчитывать меня матушка.
  - Но мама...
  - Я все сказала!
  - Хорошо, я пообещаю больше не совершать глупостей и стараться быть хорошей дочерью, но прошу вас ― не увольняйте няню. Она ни в чем не виновата и поддалась на мои уговоры, ибо любит меня. К тому же кто то должен быть здесь со мной, чтобы составлять мне компанию.
  Поджав губы и помолчав некоторое время, мама все же согласилась.
  - Хорошо. Но помни: еще одна выходка ― и няня окажется на улице, а тебя мы отправим в учебное заведение!
  - Наталья, ― одернул ее папа.
  Первый раз я слышала, чтобы он разговаривал таким тоном. Потом, так и не повернувшись в мою сторону, отец утешающе сказал:
  - Поверь, Ольга, это для твоей же пользы.
  Я ничего на это не ответила, но, уже выходя из комнаты и замерев на пороге, посмотрела на родителей. Те молчали, занятые своими мыслями. И во мне что то умерло.
  Уже потом, возвращаясь мысленно назад, я понимала, что именно в тот момент мое детство ушло и я стала взрослой. Взрослой десятилетней девочкой, которая осталась один на один со своей 'особенностью'.
  
  Глава 2
  Первые открытия
  
  После этого визита родителей не было месяц, а затем они приехали снова. Мама желала поговорить со мной на тему моего будущего.
  - Дочь, нам пора подумать о твоем образовании. Ведь благовоспитанные барышни должны многое уметь. И значит, мы с отцом обязаны нанять тебе учителей для занятий танцами, рисованием, музицированием и многим другим. Подробнее...
  - Наталья! ― недовольно перебил матушку отец.
  Мама поморщилась, но продолжила:
  - Еще, к моему удивлению, и, уверена, благодаря заслугам твоего отца, корпорация предлагает тебе пойти в ученики к аналитикам и потом занять должность.
  Я терпеть не могла все то, чем занимается моя старшая сестра!
  Но мама заговорила снова:
  - Мне кажется...
  - Сейчас меня интересует то, что кажется моей дочери. Твое мнение я уже сегодня слышал, ― резко перебил ее отец.
  - Александр, барышне не пристало...
  - Это Светлане можешь рассказать. Когда ты выходила за меня замуж, то знала, где я работаю и что это за место. В корпорации женщина имеет право голоса и может рассчитывать на уважение наравне с мужчинами. Это тебе не светское общество, в которое ты пытаешься затащить наших дочерей.
  - Я хочу для них лучшего в жизни. Хочу, чтобы они составили хорошую партию и ни в чем не нуждались. Аналитики ― состоятельные люди, но не богатые. Им приходится трудиться, чтобы заработать себе на кусок хлеба. А наверх ей не пробиться, несмотря на либеральность Лемнискату, ― саркастически протянула мама.
  - Дочь, твой выбор? ― проигнорировал ее папа.
  - Корпорация, отец.
  - Тогда вопрос решен.
  - Александр, она еще мала, чтобы... ― вновь вмешалась мама.
  - И тем не менее она моя дочь. Я решал свою судьбу в том же возрасте и еще не жалел о своем выборе. Мы ― другие, Наталья.
  - Что то не принесло ей это счастья...
  - Наталья, мы же договорились! ― рассердился отец и добавил уже для меня: ― Ты можешь идти, Ольга. Остальное мы обговорим чуть позже.
  Уже собираясь уходить, я услышала слова мамы:
  - Я недовольна твоим выбором, дочь.
  На это, обернувшись, я сказала:
  - Свое обещание, матушка, я не нарушила, и мой выбор не бросил тень на нашу семью.
  Я вышла, догадываясь, что родители провожают меня удивленными взглядами.
  На следующий день папа объяснил, что Лемнискату весной будет набирать новых учеников, и тогда он вернется за мной. Еще предложил поехать с ним в город, но я отказалась.
  Мама была беременна третьим ребенком, сестра готовилась к представлению ко двору ― я им буду только мешать. Здесь, с няней, мне гораздо уютнее, чем в городе. К тому же у меня были проблемы с перемещениями во времени.
  Следующий прыжок произошел через три месяца после первого.
  В очередной раз мир передо мной вдруг стал смещаться, но я, вспомнив, что мне доводилось слышать о творцах, сконцентрировалась на воспоминаниях о месте, куда прыгала в прошлый раз, ― и оказалась на том же старом пустыре.
  Только теперь перед перемещением я успела хотя бы накинуть верхнюю одежду и спуститься на первый этаж. Как я в прошлый раз не разбилась ― непонятно!
  Мои путешествия происходили в разное время и совершенно не поддавались контролю. Удавалось только немного скорректировать время, в которое я попадала. Пока мне везло, и я не встретила кого либо чужого во время прыжков.
  Естественно, подобные перемещения не могли меня не волновать, и чем старше я становилась, тем больше моя озабоченность росла.
  Но и это было не единственной моей проблемой. Как я слышала из разговоров родителей, у каждого творца есть особый дар. Жаль только, никто не говорил, как его обнаружить. Однако все выяснилось само собой через пару дней после второго прыжка.
  В тот день был сильный штормовой ветер, и наши малочисленные слуги старались лишний раз носу на улицу не высовывать.
  Я сидела на широком подоконнике и думала о своей непростой ситуации, наблюдая за тем, как кружит за окном метель, наметая сугробы, как гнутся деревья под ударами разъяренного ветра, как темные тучи закрывают зимнее полуденное солнце, превращая день в вечер.
  Вдруг краем глаза я заметила во дворе няню. Повернувшись посмотреть, что она там делает, я увидела, как у старого дуба, под которым пробиралась к дому старушка, обломилась, не выдержав порыва ветра, огромная ветка.
  Непроизвольно я вскинула в немом предупреждении руку и увидела, как ветка развернулась в полете и упала в снежный сугроб, лишь чуть задев прутьями старую женщину. А няня, посмотрев на нее, что то сказала и как ни в чем не бывало отправилась дальше. Я же, находясь в состоянии шока, продолжала сидеть, пока не почувствовала сильнейший голод и внезапную усталость.
  Встряхнув руками, я попробовала повторить фокус, но ничего не получалось.
  Прекрасно понимая, что этот кусок дерева должен был убить старушку, я не знала, почему случилось то, что случилось. Как то я смогла защитить ее, в этом я была совершенно уверена. Но как?
  В общем, мне требовались ответы на вопросы, а получить их я могла только в корпорации. Значит, мне нужно учиться!
  
  * * *
  
  Папа, как и обещал, приехал весной, когда уже прошло время капели и радовала глаз проклюнувшаяся молодая зеленая травка. Конечно, они с матушкой навещали меня довольно часто, но в их присутствии я чувствовала себя несколько скованно. Как будто между нами что то стояло. Это очень угнетало, но изменить что либо я была не в силах.
  В город мы вернулись в середине апреля, и отец сразу повел меня в Лемнискату, в отдел аналитиков.
  Привратник у входа проводил в одну из комнат, где уже находился старичок, который явно ожидал нас. Никого другого здесь больше не было. Видимо, князь не пожелал видеть меня снова. Аналитик не творец, теперь общаться с ним мне не по чину.
  Подойдя к папе, пожилой человек представился:
  - Приветствую вас в корпорации. Разрешите представиться, я старший аналитик Фредерик Рурк. Буду преподавателем и куратором вашей дочери. Надеюсь, вы не передумали по поводу обучения, господин граф?
  - Нет, мастер. Ольга не изменила своего решения.
  Окинув меня внимательным взглядом, Рурк заметил:
  - Что ж, мне нравится постоянство в юных умах. Если этот вопрос решен, я должен прояснить следующие моменты. Надеюсь, вы понимаете, завтра вам с женой предстоит подписать договор о том, что ваша дочь будет обучаться в корпорации Лемнискату согласно нашим основным требованиям и что после окончания обучения она получит должность? Также там будет указано, что по достижении двадцати лет Ольга для корпорации станет совершеннолетней, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.
  - Завтра мы с женой придем сюда в это же время и подпишем соглашение, ― кивнул отец.
  - Вот и прекрасно! Тогда позвольте еще раз напомнить, что ваша дочь должна будет приезжать в корпорацию через день. Если вы предоставите карету и сопровождение, будет прекрасно. Все таки юная барышня...
  - Я уже позаботился об этом. Сразу после нашего с вами обмена письмами все и организовал.
  - Вот и прекрасно! Тогда я вынужден проститься с вами. Мне необходимо еще показать мадемуазель Ольге здание и помещения, где она будет заниматься.
  Кивнув, отец попрощался со мной и откланялся, а для меня началась экскурсия по этому удивительному месту.
  Лемнискату аналитиков оказалась почти нереальной. С одной стороны, мы находились в старом здании, и здесь все дышало стариной. Казалось, за каждым поворотом скрывались тайны.
  С другой стороны, практически во всех помещениях основного крыла сидели аналитики: экономические, исторические, общественные и так далее. Работа кипела так, что мысли словно витали вокруг голов и имели материальную основу. Такое поприще я выбрала для себя...
  Шли мы неторопливо, постепенно продвигаясь в другое крыло, в котором каждая комната была чем то похожа на предыдущую, но в то же время необычна по своему. Здесь уже встречались более молодые ученики, некоторые ― мои ровесники, что осваивали новую для себя науку.
  Этим в скором времени предстояло заняться и мне.
  
  * * *
  
  Мое первое самостоятельное утро в качестве ученицы выдалось пасмурным, на улице моросил дождь. Наскоро позавтракав, я отправилась на учебу в присланной папой карете с охранником.
  Куратор Рурк встретил меня сидя за столом около большого витражного окна в нашей с ним комнате для занятий, которую в этот раз я нашла самостоятельно. Поздоровавшись, он предложил мне оставить все церемонии и пригласил следовать за ним.
  Мы прошли сквозь несколько залов, спустились на первый этаж и оказались в длинном коридоре, по бокам которого располагалось множество дверей. Пожилой мужчина постоянно поворачивал налево и направо ― а двери все не заканчивались. Внизу оказался целый лабиринт, и он пробуждал недюжинное любопытство.
  Войдя за Рурком в одну из дверей, я увидела огромное, разделенное на зоны помещение, и эти зоны были оформлены различными макетами, демонстрирующими архитектуру и быт людей прошлого.
  - Вот, смотрите, это Древний Рим. Пройдемте.
  По мере продвижения вглубь мастер рассказывал мне, что собой представляет каждая экспозиция из прошлого.
  - Вот это среднестатистический дом, который был в те времена. Тут посуда, обстановка, игрушки и все, что нужно, чтобы прожить в Риме в период его расцвета. Чуть дальше будут и другие временны́е вариации на эту тему. Более подробно каждую из них мы будем изучать позднее. Это бани. Это Колизей ― конечно, маленькая его копия. Это...
  Так мы перемещались по огромному помещению, и мастер все пояснял и обо всем рассказывал.
  Все представленные здесь макеты и предметы декора были сделаны по подробным описаниям творцов, что собирали информацию для корпорации.
  - А зачем мне это изучать?
  Учитель остановился и, повернувшись ко мне, серьезно сказал:
  - Ольга, вы еще очень юны и многого не понимаете... Просто примите как данность. Лемнискату ― огромная экономическая корпорация, чье влияние распространяется по всему миру. Мы создаем историю, политические веяния, направление развития культуры и ― самое главное ― экономику. Ведь именно она сейчас правит миром и будет править дальше. Совет директоров корпорации ― это сильные мира сего, с которыми считаются все. Люди платят нам деньги, мы приумножаем их состояния и обеспечиваем благоустройство не в ущерб общему. Для корпорации нет ничего невозможного.
  Видя, как я пытаюсь осмыслить сказанное, Рурк добавил:
  - Во время обучения мы не раз коснемся этой темы. Сейчас просто надо верить: все, чему вас будут учить, пригодится во время работы.
  Когда экскурсия закончилась, мне сообщили:
  - Завтра вы подготовите материал по домашнему очагу Рима. Книги я предоставлю. Сначала придется изучать историю и цивилизацию во всех подробностях. И лишь потом мы будем учиться анализировать. Именно тогда вы и выберете направление, на котором станете специализироваться.
  - Скажите, а как в городе умещаются все эти здания?
  - Никак. Мы находимся под землей.
  Видимо, заметив страх на моем лице, Рурк пояснил:
  - Не переживайте, строение очень надежное.
  Беспокоилась я не по этому поводу, а потому, что если я перенесусь во времени, то окажусь в толще земли и задохнусь!
  Но не говорить же это Рурку?!
  - Ладно, теперь, перед тем как вы отправитесь домой, нам нужно зайти к учителю Лурье.
  - А кто это такой? ― поинтересовалась я.
  - Мастер Лемнискату по культурному направлению: танцы, игра на музыкальных инструментах, рисование и многое другое. Специалисты корпорации должны иметь всестороннее образование. Кто знает, на каких мероприятиях вам нужно будет присутствовать, чтобы узнать или получить необходимые Лемнискату сведения?
  Вспомнив занятия сестры, я робко спросила:
  - А может, не надо?
  - Как это ― не надо? А как же молодая барышня будет появляться в обществе и развивать свои таланты?
  Спорить было бесполезно, и пришлось идти к этому месье Лурье.
  Не знаю почему, но я думала, что все учителя должны быть старыми. Вот только специалист по культурному направлению доказал мне обратное, оказавшись обаятельным молодым человеком с цепким взглядом.
  Поприветствовав меня, Лурье внимательно рассмотрел мою персону.
  - Так... ― он обошел вокруг меня. ― И что мы здесь иметь? Юная девочка хорошо, я бы даже сказать, прекрасно быть сложенной. Но вот совсем не ухаживать за собой. Что уметь?
  Я пожала плечами.
  - Ничего?! Нет, ну куда это годиться? Что, родители десять лет не позаботиться о вашем образовании? ― возмутился мастер.
  Я испуганно посмотрела на Рурка. Но тот только успокаивающе мне улыбнулся.
  - Так, давайте попробовать ваши силы в рисование. А ты, Рурк, идти: я не питаться детьми и вернуть ее после разговора целой и невредимой.
  - Смотри, не запугай мне ребенка, ― пригрозил сухим пальцем куратор и вышел.
  А учитель культуры повернулся ко мне:
  - Ну что, мы начать?
  И мы начали. Меня мучили, заставляя пробовать различные культурные направления ― от игры на флейте до рисования и танцев.
  От вышивания я отказалась сразу. Терпеть не могу все эти крестики и стежки, поэтому, несмотря на высказывание мастера о том, что я несовершенная женщина, решила оставить безупречность на долю сестры.
  К рисованию у меня таланта тоже не оказалось, зато в танцах, как мне сообщили, имеется большой потенциал, и у нас с мастером на этой почве возник конфликт. Я не хотела учиться различным поворотам и движениям. А мастер просто бился в истерике и говорил, что я убийца талантов и совсем не мадемуазель.
  Но еще больший конфликт произошел между нами, когда дело дошло до выбора инструмента, на котором я буду играть. Вот тут, вспомнив, как красиво играл однажды на площади один мальчик, я пожелала скрипку.
  Лурье чуть не хватил удар.
  - Вы не может выбрать этот инструмент!
  - Почему? Вы же говорили, что он один из благороднейших среди всех существующих.
  - Да! Но вы же мадемуазель!
  Вот этот аргумент все и решил: теперь я точно не изменю своего решения.
  - Как девушка играть на светском вечере на скрипка?! Это мужской инструмент! Да, для юноши это magnifique и elegant , но не для мадемуазель! ― продолжал разоряться молодой человек.
  Но я своего решения не изменила и продолжала упрямиться.
  В итоге он не выдержал:
  - Ладно, вы победить. Но за это я просить компромисс. За скрипку вы танцевать все танец, которым я хотеть вас научить!
  Немного подумав, я согласилась.
  А зря! Месье Лурье был настоящим тираном в обучении и мучил меня различными па и поворотами каждый урок!
  Иногда меня доводили до такого состояния, что я забывала о природной робости и начинала ругаться в голос. Но этому экспрессивному и до мозга костей творческому человеку было все равно. Сверкая на меня своими черными глазами, он заставлял меня работать, работать и работать.
  В такого молодого учителя можно было бы и влюбиться, вот только... он не соответствовал моему идеалу.
  Но если на занятиях по культуре и этикету мучили меня, то на истории куратора Рурка мучила уже я.
  С того времени как открыла для себя чтение и многообразие книг, я проводила за ними все свободное время и читала даже ночью при свечах. Ничего не могла с собой поделать. Мир, открываемый книгами, помогал мне сбегать от реальности.
  Не знаю, где куратор подбирал для меня книги, но они были ужасно интересными. Поэтому если в начале моего обучения Рурк интересовался моими знаниями, то вскоре уже я сама стала приходить на уроки и расспрашивать его о том, что показалось непонятным, или уточнять какие то мелочи. Учитель даже иногда прятался от меня.
  Конечно, читала я не только исторические книги, но и дамские романы. Как это прекрасно, когда джентльмен ухаживает за дамой, оказывает ей знаки внимания, дарит цветы и объясняется в любви!
  А потом, на следующий день, я шла в Лемнискату, где изучала не менее интересную историю и танцевала с месье Лурье, представляя на его месте другого мужчину, который ведет меня в танце и скоро признается в нежных чувствах.
  Но рано или поздно время танцев заканчивалось, и начиналась моя страсть, с которой не могли поспорить даже книги. Скрипка!
  Месье все таки сумел научить меня играть на этом прекрасном инструменте, и с каждым днем я все больше и больше совершенствовалась. И наконец пришел тот день, когда Лурье сказал, что играю я просто восхитительно, а когда забываю обо всем и поддаюсь в игре своим чувствам, то пространство вокруг меня начинает полыхать красным.
  Но останавливаться на достигнутом я не собиралась ― выторговала у мастера обещание направлять меня и дальше.
  Еще у меня появился небольшой круг знакомых. В корпорации обучались около пятидесяти учеников. Некоторые моего возраста, некоторые несколько постарше. Не знаю, как учились они, я занималась с мастером Рурком индивидуально.
  Близких отношений между учащимися не было. Мы друг друга знали, но практически не общались. Просто здоровались кивком, встречаясь в коридорах или залах. Правила поведения и иерархия у аналитиков соблюдались четко и беспрекословно, поэтому все мы держали дистанцию.
  Помимо приятных забот были и тяжелые обязанности, связанные с моими перемещениями и даром.
  Прыжки во времени постепенно удалось контролировать и даже немного сдерживать. Но вот с даром все обстояло немного сложнее. То ли так и должно было быть, то ли это мне такая строптивая сила попалась, но приручать ее получалось с трудом, постоянно хотелось оградиться от внешнего мира.
  Единственное, чего мне удалось добиться в этом направлении, так это хоть немного ознакомиться со своими способностями. Я смогла, хоть и не с первого раза, сама вызвать защиту. Она имела вид щита с неровными краями и красноватого оттенка.
  Получив от Рурка допуск в огромную библиотеку, я черпала оттуда много информации и даже завела себе книжечку для записей, где подробно разбирала интересные факты и происходящие вокруг меня события.
  Пока мой маленький брат рос, а сестра разъезжала по балам и раутам, я училась и усмиряла свою природу.
  А дни бежали...
  
  Глава 3
  Первые странности
  
  Архивы корпорации ― 1912 год
  Это время для России и Европы стало временем подъема науки и в то же время тяжелого политического ожидания. Отношения с Америкой становились все более сложными и напряженными. И если за последние десять лет сотрудничество России и США еще можно было назвать более менее мирным, то Европа ожидала войны.
  Сложная политическая ситуация в мире сопровождается громкими научными открытиями. Скачок делают такие науки, как физика, химия, медицина и физиология.
  Несмотря на то, что обычные люди ни о чем не подозревают, мир стоит на пороге Первой мировой войны...
  
  * * *
  
  1912 год, Санкт Петербург
  Алексей Разинский
  Я медленно шел по улице и пребывал в полном согласии с собой. На небе занимался рассвет, трогая небосвод нежными красками.
  Вечер удался на славу. Прием у одного из знакомых баронов был шикарным и несколько скандальным. Карты, танцы, женщины... Все это помогло мне расслабиться после одного из сложных заданий.
  Память сразу подбросила разговор с любовницей. Молодая вдова графа, которая обратила на себя мое внимание несколько месяцев назад, начала доставлять неудобство и после очередного беспричинного скандала, отношения пришлось прекратить.
  - Ты беспринципный и бессердечный! Раньше я не верила, когда мне говорили, что любить ты не умеешь!
  Каждый раз одно и то же...
  - Я ничего не обещал, и ты прекрасно знала, на что шла, когда начинала отношения со мной. Я тебе не муж, не жених и дорожу своей свободой.
  А в ответ ― истерика и слезы. Пожалуй, нужно отдохнуть от подобных отношений, они начинают надоедать своей однообразностью.
  Утро было тихим, безветренным, поэтому поток воздуха, взметнувший полы плаща, заставил насторожиться. Так происходит, только когда дуовиты собирают энергию.
  Применять силу на улице неразумно, здесь многие могут оказаться нежелательными свидетелями, но выхода не было. Бросив взгляд по сторонам, я заметил небольшой узкий переулок меж домами и сорвался с места.
  Сзади послышался топот, а я, добежав до середины переулка, развернулся и сбросил плащ на землю. Вся моя одежда была пропитана огнеупорной смесью ― секретной разработкой Лемнискату, и когда пятеро молодых ребят появились в начале переулка, я был готов.
  Тело охватило пламя, в глазах появилось привычное жжение, ― и противники тоже призвали энергию.
  Нападавшие явно были очень молоды: их лица уже напоминали каменные, но трещины пока не выделялись столь явно. Глупцы решили схватить творца, пользуясь своим численным превосходством.
  Уворачиваясь от их атак и подпустив поближе, я ударил сплошной струей огня, постепенно усиливая напор. Враги начали отступать: их энергия расходовалась довольно быстро, не умели они еще экономить.
  Пламя быстро набрало силу и охватило нападавших. Не добравшись до начала переулка, молодые ребята упали на землю, их тела разрушались и крошились, словно камень, распадаясь на горящие куски.
  Еще пара минут ― и огонь погас, а на тротуаре остался дымиться песок.
  На меня навалилась чудовищная усталость. Большой расход энергии ― это, конечно, неразумно, но быстро разобраться с нападением по другому не получилось бы.
  Шатаясь от усталости, я подобрал плащ, отряхнул и с сожалением посмотрел на то, что осталось от перчаток. Они то не были обработаны защитным средством от огня, а потому осыпались пеплом на землю, открывая руки, по которым вился черный замысловатый узор ― знак того, что я творец, имеющий власть прыгать во времени. Одновременно и знак, и клеймо.
  Простые люди не должны его видеть. Накинув плащ и засунув руки в карманы, я медленно побрел из переулка. До городского дома оставалось совсем недалеко.
  
  * * *
  
  Ольга Орлова
  Сегодня вечером я одевалась на прием в честь помолвки цесаревича Алексея. Бал обещал быть очень пышным и многолюдным. Появлялась я в обществе нечасто и только на крупных мероприятиях, когда мое отсутствие могло быть расценено как оскорбление.
  В этот день было устроено празднество для всех жителей империи. Царь раздавал угощение даже рабочим, никому не отказывая, причем половину затрат по устройству столь пышного события оплатил из финансов семьи, и только вторую половину ― из казны. Этот факт населением был воспринят, наверное, еще более положительно, чем само угощение или помолвка.
  Вот и стояла я сейчас перед огромным зеркалом в бронзовой оправе в своей комнате в городском доме, куда наведывалась по необходимости, а служанки суетились вокруг. Поездки в городскую резиденцию родителей стали для меня скорее неудобством, чем радостью.
  В основном все свое свободное время я проводила в Лемнискату, изучая и узнавая новое не только для совершенствования в выбранной профессии, но и просто для удовольствия.
  В последние три года я обучалась уже по выбранной специальности ― общество и история. Экономика явно была не для меня, а остальные отрасли просто не привлекали. Учитель возлагал на меня большие надежды, и я рада, что хоть кто то мною гордится.
  За эти годы я даже научилась владеть своим даром, сдерживая путешествия во времени, когда это было невыгодно. Хотя, скорее, не сдерживая, а откладывая на более удобное время. На первых порах я и не представляла, какая сила во мне скрывается.
  Я не раз перемещалась в прошлое, и не всегда в то время, в которое хотелось, но, слава богу, смогла приспособиться и научилась справляться с данной проблемой. Теперь я практически ежедневно совершала прогулки в том месте и времени, куда попала, когда прыгнула в первый раз.
  Надо ли говорить, что с такой моей особенностью я не могла часто приезжать в город, да, если честно, и не хотела. Зачем?
  Чтобы видеть вечно злорадствующую сестру? Занятую самою собой или младшим братом мать? Или отца, с которым я хоть и общалась больше других, но близки, как раньше, мы уже не были?
  Единственным человеком, которого я обожала, был Николай ― мой брат и наследник отца, гордость нашей семьи. Вот кого я любила всем сердцем и кто отвечал мне взаимностью! С ним я и проводила практически все время, когда навещала родных.
  Часто гостить у родителей не получалось еще и потому, что хоть свои перемещения во времени мне и удавалось пока сдерживать или направлять, но они все учащались. Из за этого вероятность потери контроля над даром увеличивалась, что очень тяготило меня.
  Однако и рассказать о них, о своей тайне, во всеуслышание не могла. Меня и раньше не слушали, теперь же мало что изменилось. А денег на то, чтобы содержать себя и нянечку, пока нет. Вот через три дня получу должность, начну работать на корпорацию, вот тогда и посмотрим...
  - Барышня, все готово, ― вырвал меня из раздумий голос служанки.
  Взглянув на себя в зеркало, я увидела высокую изящную брюнетку, локоны ниспадают на плечи, обрамляя тонкое лицо, а на нем ярко выделяются черные, будто пронизывающие насквозь глаза и губы кораллового цвета.
  Фигура у меня мамина: красивая, с идеальными формами и округлостями. А вот лицо надежд не оправдало. Меня можно назвать симпатичной, но рядом с сестрой я не иду ни в какое сравнение.
  И сейчас, в белом платье, которое мне, бесспорно, шло (мама постаралась), я смотрелась очень мило и беззащитно. Хотя кому это интересно?
  - Ольга, мы опаздываем! ― послышался голос матушки.
  Вздохнув и еще раз взглянув на себя в зеркало, я отправилась вниз. А спустившись, не обнаружила Светланы.
  Посмотрев вопросительно на мать, услышала:
  - Мы со Светланой подъедем попозже.
  Все понятно. Простым смертным не дано осквернять выход примадонны. Молча развернувшись, я взяла папу под руку и направилась прочь.
  Уже когда мы ехали в карете, отец поинтересовался:
  - Когда ты вступаешь в должность, Ольга?
  - Через три дня, ― ответила я, задумчиво смотря в окно.
  Эта не та тема, которую хотелось бы обсуждать с родителем.
  Некоторое время мы ехали молча, потом отец снова заговорил:
  - Я помню, что три дня назад тебе исполнилось двадцать. Теперь, по законам корпорации, ты сама можешь принимать решения, за которые будешь нести ответственность.
  - Я понимаю, отец.
  - Тогда я хотел бы услышать о твоих дальнейших планах.
  - Первое время я хотела бы, если вы не возражаете, жить в загородном поместье и работать в Лемнискату, а потом, если позволят средства, куплю себе дом.
  Услышав о моих планах, папа нахмурился:
  - Ольга, я осознаю, что мы с твоей мамой далеко не образцовые родители, и сейчас понимаю, что зря в прошлом, при решении ряда вопросов, пошел у нее на поводу. И тем не менее то, что ты живешь отдельно в поместье, и так вызывает вопросы в обществе, а если переедешь, да еще и будучи не замужем, это даст пищу уже для слухов.
  - Они нежелательны для вас? ― поинтересовалась я, сдерживаясь, чтобы не вспылить.
  - Это в первую очередь коснется тебя, а не нас. Ты в течение десяти лет очень много времени проводила в Лемнискату, которая придерживается либеральных взглядов в отношении статуса женщин, давая тем самым вам большую свободу. В светском же обществе царят более консервативные взгляды.
  - Я подумаю над вашими словами, отец, но жить в городе точно не буду.
  - Ольга...
  Но тут скрипнула, открываясь, дверца кареты, и папа вынужденно замолчал: мы приехали на бал.
  Ступив на парадную лестницу, я осмотрелась: императорский дворец горел множеством огней, одни за другими прибывали нарядные гости.
  Да... На общем фоне я в своем белом платье и с одним изящным колье выгляжу просто удивительной скромницей.
  Взяв под руку отца, я направилась вверх по лестнице в холл, а затем и в бальный зал.
  Он был богато украшен позолоченной лепниной, фресками и мраморными статуями, повсюду стояли высокие вазы с цветами. В самом зале уже находилось большое количество гостей.
  Первым делом мы подошли к императорской семье, я была им представлена, когда была еще маленькой.
  Царь чинно нам кивнул, царица улыбнулась, после папа проводил меня к одному из углов шестиугольного зала, где мы договорились встретиться с родственниками, и отлучился по своим делам.
  Я же, пробравшись к бабушке, которая была правнучкой творца первой степени прошлого поколения, увидела рядом с ней его ― самого потрясающего, самого красивого мужчину.
  Высокий, хорошо сложенный, с бесшумной кошачьей походкой, которую я часто видела издалека, словно постоянно готов к смертельному броску. Рыжие, слегка вьющиеся волосы. Глаза ― расплавленные искрящиеся изумруды, гипнотизирующие собеседника и тем более ― собеседницу. Тонкие, немного заостренные, благородные черты лица, способные в секунду измениться, превращая галантного светского мужчину в чертовски опасного, решительного человека. Несмотря на то, что сейчас царило лето, он был на удивление бледен, хотя и это ему шло.
  Помимо внешнего совершенства, этот человек обладал еще и очень сильной харизмой. Я знала этого джентльмена. Знала и уже много лет не могла забыть, как он когда то повлиял на мою судьбу. Передо мной, рядом с моей бабушкой, стоял Алексей Разинский.
  Подойдя поближе, я встретилась со взглядом ярко зеленых глаз.
  - Алексей, вы, наверное, не помните... ― начала моя бабушка.
  - Что вы, ваше сиятельство! Как я могу забыть вашу внучку? ― возразил он и, чуть усмехнувшись, добавил: ― Такие моменты не забываются.
  После чего мне поклонились со всей возможной элегантностью и... легкой насмешкой.
  - Ольга, это...
  - Я знаю, бабушка. Наш глубокоуважаемый первый творец, который, как все знают, не совершает ошибок, ― и я ответила на поклон книксеном, постаравшись присесть как можно более безупречно.
  - Дорогая, ты так редко выходишь в свет... Впрочем, как и Алексей. Правда, ты очень прилежно трудишься, в отличие от этой бездельницы Светланы.
  На это замечание и я, и творец лишь приподняли брови. Мы в удивлении уставились на бабушку, но, увы, по разным причинам.
  Я была поражена тем, что бабуля так выразилась о Светлане в присутствии данного джентльмена, хотя все в нашей семье знали о страсти сестры к Разинскому. Да что семья ― весь свет был в курсе! А творец, наверное, был в шоке от того, что меня сравнили с такой прекрасной девушкой, от которой он, скорее всего, тоже в полном восторге...
  - У вас есть еще одна внучка, графиня?
  У меня совершенно неприлично отвисла челюсть. Разинский напрягся, подумав, что это он сказал нечто недопустимое, а бабушка хохотнула.
  - Моя сестра ― Светлана Орлова, ― ответила я за бабулю.
  На лице у Разинского все еще отражалось сильнейшее недоумение, а я постаралась не рассмеяться: Светлана то думает, что он в нее влюблен и уже засох от тоски.
  - Алексей, вам, как и моей внучке, наверное, со мной скучно. Может, вы потанцуете, вместо того чтобы развлекать меня?
  На мгновение лицо творца скривилось в гримасе, но он быстро взял себя в руки и сказал:
  - Я буду просто счастлив, если мадемуазель окажет мне честь.
  - Благодарю вас, господин барон. Но я, пожалуй, посижу с бабушкой: мы очень давно не виделись, ― отказалась я, не желая танцевать с этим нахалом.
  И присела на диван.
  - Что за чушь? ― фыркнула бабушка. ― Мы виделись на прошлой неделе.
  Я, не ожидая от нее таких слов, растерялась и лихорадочно раздумывала, что бы такое сказать, а Разинский чуть сузившимися глазами пристально наблюдал за мной.
  Видимо, размышлял, возможно ли, что я могла отказаться от такой чести, как танец с настолько популярным кавалером, как он. Но не успела я придумать достойную причину для отказа, подошли сестра и мать.
  Поприветствовав бабушку и Разинского, мама, пока сестра притворялась кротким и милым созданием, спросила у творца:
  - Что же вы, совсем не развлекаетесь?
  На что тот, улыбнувшись, сообщил:
  - Я как раз пригласил на танец вашу дочь и надеюсь, она не откажет мне в удовольствии потанцевать с ней.
  Мама довольно улыбнулась, сестра, судя по ее лицу, лихорадочно соображала, как же она пропустила приглашение, а бабушка заявила:
  - Конечно, не откажет. Ольга?
  Посидев несколько мгновений в поисках решения, но так ничего и не придумав, я встала и протянула руку мужчине.
  Даже сквозь ткань двух перчаток ― моей и его ― чувствовалось, какая горячая у него кисть. Как же это обстоятельство не сочетается с цветом его кожи!
  - Вы так пристально смотрите на меня, госпожа Орлова. Тому есть причина?
  - Сопоставляю свои впечатления, насколько вы изменились с момента нашего знакомства.
  Приподняв бровь, творец повел меня в центр зала, и мы встали, приготовившись к танцу.
  - И как?
  - Изменились вы не сильно, разве что ваши манеры стали лучше.
  После этих слов барон рассмеялся:
  - Вот она ― прямота женщины, работающей на Лемнискату! Хотя ваши высказывания на грани оскорбления даже для корпорации.
  Я проигнорировала это замечание, так как заиграла музыка и начался танец.
  Делая первые шаги, я исподтишка рассматривала одного из самых удачливых творцов, который уже на протяжении многих лет выполняет для Лемнискату задания, и выполняет блестяще.
  Сейчас в корпорации они ― вместе со вторым творцом ― самые известные и значимые люди. Да и в светском обществе, благодаря красоте и некоторой дерзости, он очень популярен. Смелые манеры не прощаются только женщинам.
  Во время танца Разинский практически не сводил с меня пристального, насмешливого взгляда. Также я заметила, что не менее пристальный, но только ненавидящий взгляд на меня устремила сестра. Она, видимо, полагала, что я пытаюсь завлечь господина барона. А вот мне от такого внимания сейчас было сильно не по себе.
  Но вот наступил момент, когда мелодия затихла, и меня сразу отвели к родственникам.
  - Благодарю вас, ваше сиятельство. Вы прекрасно танцуете, ― услышала я и мысленно возблагодарила месье Лурье за его безжалостность в обучении.
  После этого творец нас покинул, а я ― впервые за долгое время ― удостоилась одобрительной улыбки матери.
  Далее вечер протекал гораздо спокойнее, я даже умудрилась поболтать с младшей царевной, великой княжной Анастасией.
  И хотя ей было всего одиннадцать лет, этот разговор доставил мне несколько приятных минут, пока моя собеседница не поинтересовалась:
  - Мадемуазель Ольга, почему вы совсем не танцуете?
  - Что вы, ваше императорское высочество, я в начале вечера вальсировала, а потом столь утонченное общество так увлекло меня разнообразным и интереснейшим общением, что я не в силах была прервать ни один свой разговор. Тем более с вами.
  Не покривила я душой только в отношении самой дочери императора, поскольку в большинстве своем высший свет был довольно банален.
  - О! Тогда я настаиваю, чтобы вы приняли приглашение первого же джентльмена, который попросит вас о танце, ― лукаво улыбнулась юная великая княжна.
  - Хорошо, ваше императорское высочество.
  Но не успела я договорить, как сзади раздался голос, который заставил меня вздрогнуть:
  - Тогда позволит ли мадемуазель Орлова пригласить ее на танец? Вы ведь не откажете мне, к тому же такова просьба самой великой княжны.
  И, склонившись в поклоне, Разинский прикоснулся губами к руке Анастасии, обаятельно улыбнувшись. Девочка зарделась.
  - Правда, мадемуазель Ольга, идите с его светлостью. Говорят, он замечательный танцор.
  - Мадемуазель Орлова уже могла сегодня это оценить. И сама она танцует практически так же прекрасно, как вы, ваше императорское высочество. Поэтому я и прошу ее оказать мне такую честь второй раз. Мы можем встать подле вас и вашего партнера.
  - Прекрасная идея, ― засмеялась Анастасия, очень довольная своей шуткой, и мы направились в центр зала.
  Благодаря тому, что танец мы начинали рядом с юной царевной, все взгляды были направлены в нашу сторону. Вот заиграла музыка, и мы в молчании начали движение.
  Только немного позже я решилась задать мучающий меня вопрос:
  - Ваше сиятельство, чем я заслужила подобное внимание?
  Приподняв одну бровь, Разинский чуть насмешливо спросил в ответ:
  - А вариант, что я от вас без ума, не рассматривается?
  Я удивилась: творец откровенно мне дерзил.
  - Нет.
  - Почему же?
  - Может, сначала ответите на мой вопрос? ― ответила я дерзостью на дерзость.
  - Простите, забылся, ― улыбнулся Разинский, поворачивая меня в танце и касаясь руки. ― Раз дама хочет правды, кто я такой, чтобы отказывать ей в этом?
  Еще раз плавно крутанув меня, господин барон продолжил:
  - Я весь вечер наблюдаю за вами, и что то в вас кажется странным. Но все никак не удается понять, что именно. А я не люблю чего то не понимать.
  Ох, боже ж ты мой, какие мы внимательные! Но вместе с удивлением в мою душу вползло и чувство страха. Я испугалась того, что этот мужчина откроет мою тайну, которую я еще не готова обнародовать. Творцы, как собаки, всегда чувствуют друг друга. А ведь моя жизнь только только начала налаживаться.
  В связи с этим я замолчала, а творец продолжал наблюдать ― пристально, словно змея, заставляя меня нервничать. И только музыка смолкла, я чуть ли не силком потащила своего партнера через весь зал, хотя по правилам он еще должен был у меня уточнить, куда именно следует меня отвести. Ничего я так в тот момент не хотела, как оказаться в кругу своей семьи.
  Только мы подошли к бабушке, как я поймала холодный, просто убийственный взгляд сестры, которая находилась подле нее. У меня мелькнула мысль: 'А не вернуться ли обратно и потанцевать с кем нибудь еще?'
  Но это было выше моих сил. Творец откланялся и ушел, а я придвинулась поближе к бабушке, стараясь успокоиться.
  До конца вечера я еще семь раз получала приглашения на танец, чего раньше никогда не случалось. Странно, неужели внимание Разинского сделало меня популярной?
  На мое несчастье, повышенное внимание мужского пола ко мне отметила не только я, но и матушка.
  И едва мы переступили порог отчего дома, она скомандовала:
  - Светлана, отправляйся в свою комнату. А ты, Ольга, пройди в гостиную. Нам с отцом нужно с тобой поговорить.
  Сестра, зыркнув на меня исподлобья, принялась медленно расстегивать свою накидку. Понятно: будет подслушивать. Я же, желая, чтобы все поскорее закончилось, сбросила с плеч палантин и направилась в гостиную следом за родителями.
  Отец, как всегда, расположился около камина, а мама стала расхаживать взад вперед по комнате, что совершенно не подобало светской даме. Я же, присев на диван, приготовилась ждать.
  И вот спустя несколько мгновений матушка начала:
  - Дочь, я давно задумываюсь над твоей судьбой, и мне кажется, тебе уже давно пора присмотреть себе претендента в мужья. Мы с твоим отцом не вечны.
  Только я хотела что то сказать, как мама подняла руку ладонью в мою сторону.
  - Я знаю, что ты мне скажешь. Конечно, есть еще старшая сестра. Светлана красива, и найти ей мужа ― это лишь вопрос времени. Она, конечно, метила на место супруги барона Разинского, но, поговорив сегодня с бабушкой, я поняла, что у нее нет шансов. А вот на тебя он обратил внимание.
  Только не то, которое тебе хотелось бы, мама.
  - И мне кажется, ты должна приложить все силы, чтобы заполучить его.
  - А что, если он мне не нравится?
  - Что за глупости? Как он может не нравиться? Он красив, обаятелен, и он творец первой степени, а значит, еще и очень богат! Я настаиваю!
  Тут уж мама явно перегнула палку, и я напомнила:
  - Видимо, матушка, вы забыли, что у вашей дочери три дня назад был день рождения, а значит, я сама вправе решать свою судьбу. К тому же ваших взглядов я не разделяю: мне моя жизнь представляется другой.
  - Это какой же? Мечтаешь стать старой девой? Кто возьмет замуж женщину, которая ничего, кроме своей Лемнискату, не замечает?
  - Мне кажется, несколько минут назад вы говорили о моих шансах на брак с Разинским и прочими джентльменами?
  - Ольга, истинной благовоспитанной барышне...
  - А я не истинная благовоспитанная барышня, матушка, и быть ею не стремлюсь. Свое решение я приняла. А теперь ― извините.
  - Ольга! ― прикрикнула мать, когда я повернулась к ней спиной. ― Я не разрешала тебе удалиться!
  Но я, уже ничего не слушая, поднималась в комнату. День был долгим, вечер тяжелым, так что сейчас побыстрее раздеться и баиньки.
  Но только успела я войти к себе и позвать горничную, как в мою комнату влетела сестра, вся в слезах.
  - Я не позволю тебе! Слышишь?! ― кричала она, потрясая кулачками.
  - О чем ты говоришь? ― растерялась я.
  - Не притворяйся! Ты это специально задумала, но я не позволю тебе заполучить его! Разинский будет мой!
  Так вот оно в чем дело! В полном молчании я взирала на эту истерику и слушала вопли сестры, не представляя, что делать.
  - Как вообще на тебя можно смотреть, когда рядом я?! Это же просто смешно!
  В этот момент в комнату влетели перепуганные родители, привлеченные шумом, и в изумлении уставились на рыдающую Светлану, которая, не обращая на них внимания, выкрикивала:
  - Ты просто никто и ничто! Все так считают! И десять лет назад ты подтвердила это!.. Ты всю семью поставила в неловкое положение своим враньем! Я лучше тебя, слышишь?! Все равно он будет моим!
  - Светлана, что ты такое говоришь? Прекрати немедленно! Ольга ― твоя сестра!
  - Ах, маман, вы ничего не понимаете! Она все подстроила, все специально. И тогда, и сейчас. А теперь прикидывается невинной овечкой!
  - Молчать! ― неожиданно раздался громкий голос отца.
  Мы все в шоке и сильном волнении посмотрели на него. Лицо отца потемнело от гнева, и было видно, что он еле сдерживается.
  - Светлана! Немедленно иди в свою комнату. И чтобы больше я тебя не слышал.
  - Но, папа...
  - Ты непонятно выразился?! С тобой я поговорю завтра.
  Снова расплакавшись, сестра выбежала прочь, а отец, взяв расстроенную маму под руку, направился к выходу:
  - Спокойной ночи, Ольга.
  - Спокойной ночи, папа, ― откликнулась я.
  После того как все покинули комнату, я упала на кровать. Как же я от всего этого устала! Уехать бы куда нибудь...
  Но не успела я додумать эту мысль, как почувствовала, что комната смещается куда то в сторону, а в желудке появилось тянущее ощущение резкого прыжка.
  Я едва успела настроиться на место перемещения.
  
  Глава 4
  Маски сброшены
  
  Утром меня разбудила горничная словами:
  - Барышня, пора одеваться.
  Еле открыв глаза, я простонала:
  - Может, я не пойду?
  Вернувшись обратно после прыжка во времени, я легла очень поздно, да к тому же и замерзла сильно.
  - Не думаю, барышня. Ваши родители сегодня все утро не в духе, а час назад у них с вашей сестрой вышел жуткий скандал. Светлана Александровна выбежали вся в слезах.
  - Теперь еще и ее ждать, так что можно не торопиться, ― усмехнулась я.
  - Нет, барышня, они уже практически одеты. Наталья Сергеевна сегодня дали по поводу времени строгие указания, и вам бы тоже нужно поторапливаться.
  После таких сведений я приподняла брови, подумав: 'Неужели любимица наказана?'
  Но делать было нечего, пришлось одеваться да побыстрее. Закончив приводить себя в порядок, я взглянула в зеркало и осталась довольна своим внешним видом.
  Мероприятие, ради которого меня заставили вылезти из теплой постельки, проводилось за городом, в одном из частных владений Лемнискату.
  Это был огромный комплекс зданий в стиле барокко с большим внутренним двором, выложенным камнем, и стеной, окружающей все это великолепие. Мы не торопясь прошли через высокую арку, попав во внутренний двор, полюбовались искусственными прудиками и фонтанами, в которых замерли статуи обнаженных греческих богов и плавали золотые рыбки.
  Николай тут же принялся исследовать множество других арочных проемов, в которых иногда прятались лавочки. А я снисходительно наблюдала за братом. Затем мы дружно прошли в главное здание, похожее на французский замок с высокими стрельчатыми окнами, украшенными витражами.
  Многие именитые люди, обладающие в этом мире существенным влиянием, присутствовали здесь со своими семьями. Праздник обещал быть шикарным...
  Выполнив свой светский долг ― то есть покрутившись между гостями достаточное количество времени, ― я решила, что остаток вечера проведу с братом, и спустилась с ним на террасу в сад.
  Здесь, в окружении белоснежных резных колонн, были посажены розовые кусты, которые, переплетаясь, создавали красивую уютную атмосферу и иллюзию уединенности.
  Но день, начавшийся столь необычно, преподнес еще один сюрприз. Через полчаса игр мы с братом услышали шум и крики. Все, кто находился на тот момент в саду, с тревогой начали озираться, некоторые поспешили к особняку. Я притянула к себе Николая, посматривая по сторонам и стараясь закрыть его от потенциальной опасности. Знать бы еще, откуда она последует?
  Только этот вопрос пришел мне в голову, как возле особняка появились вооруженные люди. При виде их количества и того мастерства, с каким они обращались с оружием, мое беспокойство усилилось.
  Наша охрана, призванная следить за порядком, бросилась на защиту гостей, но противников было слишком много, и, хотя их теснили, увы, происходило это слишком медленно.
  Схватка закипела и на балконе, откуда прекрасно просматривался весь сад. И, конечно же, мы ― гости, вышедшие прогуляться и отдохнуть от шума и суеты.
  Вот двое из вражеских воинов развернулись и, под прикрытием товарищей, атаковали нас. Среди нападающих были и обычные люди, и дуовиты. Внешне похожие на обычного человека, дуовиты умели обращаться с чистой энергией, вот только когда они использовали ее, их лица становились серыми и потрескавшимися, а глаза ― совсем черными.
  Самый худой из дуовитов, с пронизывающим взором, стегал энергией особенно умело.
  Неожиданно из одного из окон дома послышался крик мамы, зовущей Николая. Не меня... Ну да, она ведь была уверена, что я бесполезная обуза, которая принесла им в жизни только разочарование и позор.
  Худой, заметив, на кого именно смотрит матушка, тоже обратил на нас внимание. Было заметно, что он собирает побольше энергии для атаки, но тут неожиданно ему помешали.
  Разинский отбился от своих противников и швырнул сгусток энергии в худого, вынудив того защищаться. Но вот на Алексея налетели еще двое, и он отвлекся на них, следя за худым дуовитом краем глаза, ― должно быть, решил помешать атаке чуть погодя.
  Большинство присутствующих отлично поняли, кто будет следующей жертвой. А для меня в этот миг стало ясно, что пришло время делать выбор. Мне придется открыть так тщательно охраняемый ото всех секрет ― или погибнем и я, и брат.
  Собрав всю доступную энергию, я активировала алый щит, с которым экспериментировала уже много лет, и практически одновременно с этим мужчина метнул в меня сгусток 'белой смерти'. Щит выдержал.
  Сила 'белой смерти' была чудовищной, но я оказалась не так проста. В конце концов, творец первой степени!
  Нападающий буквально остолбенел, уставившись на меня во все глаза. Изумились и представители руководства Лемнискату, которые тем не менее старались побыстрее добить противников.
  Но когда худощавый предпринял новую серию атак, мне стало не до чужих впечатлений. Дуовит начал наносить один удар за другим, постепенно истощая мои силы, но и опустошаясь при этом сам.
  Энергия сверкала и переливалась в воздухе еле различимым серебристым потоком, обжигая и убивая. Не знаю, как другие, но я видела ее отчетливо, и, несмотря на смертельную опасность, она меня восхищала.
  Для поддержания защиты начала расходоваться моя жизненная энергия, и я медленно опустилась на колени, а из носа потекла кровь, заливая губы. Ее соленый вкус я ощутила особенно остро. У нападающего, судя по всему, силы осталось на последний удар, и его я уже не выдержу. Прикрывать и себя, и брата больше не смогу.
  Помимо того, что я была практически обессилена, истощался и мой контроль над собственными способностями. Сдерживаемая энергия времени вырвалась наружу, сметая остатки контроля, который и так давался с огромным трудом.
  Видя, что нападающий замахнулся для последнего удара, а никто из творцов не успевает ему помешать, я поняла, что пришло время раскрыть свой последний козырь.
  Толкнув брата на траву и накинув на него энергетический щит, я почувствовала, как смещается мир, а время замедляет свой бег. Повернувшись в сторону своего противника, увидела, что Разинский наконец то схватил его, а теперь с ошеломленным, как и у всех остальных, лицом смотрит в мою сторону...
  Бой закончился. Но мне все это было уже неважно, так как в этот момент в меня ударила, обжигая, чистая энергия, а воронка временно́го прыжка сомкнулась, унося в другое время.
  Ну вот, все тайны раскрыты, а маски сброшены. Одно радовало: брата спасти я успела.
  
  * * *
  
  Первые несколько секунд я ничего не чувствовала, а потом пришла боль. Болели тело, руки и лицо, все буквально горело огнем. Просто невыносимо!
  Было очень трудно дышать. Вроде бы нормальный воздух, но в легких он ощущается горячей, тягучей, влажной субстанцией.
  Лежа на голой земле, я приоткрыла один глаз и застонала от боли и потрясения. Меня окружали огромные растения. И не просто огромные, а гигантские! Тело ныло, как будто по нему прошлись дубиной, голова кружилась.
  Едва приподнявшись на локте, я, насколько позволяло мое состояние, огляделась. Местность, в которой оказалась, напоминала субтропики.
  Подобные растения я видела лишь в географическом атласе по палеонтологии. Невероятной высоты и многообразия папоротники, грибы в мой рост. Толстенные, кажется, секвойи. Даже если задрать голову, то верхушек их крон не видно.
  Вдруг мимо пробежал огромный паук, и я возрадовалась, что он не заинтересовался мной. Неожиданно вспомнилась сказка Джонатана Свифта, которую читала мне в детстве нянюшка, и я подумала, что напоминаю себе Гулливера в стране великанов.
  И именно в этот момент меня озарило: я попала в прошлое на многие тысячи лет назад!
  Понимая, что в ближайшие часы обратно не прыгну и, скорее всего, придется ждать, когда время заберет меня само, я решила куда нибудь заползти, чтобы не стать чьим то обедом.
  Поблизости возвышалась груда из нескольких каменных глыб, внизу под которыми проглядывала щель. Хорошо бы туда пролезть...
  Кое как поднявшись и стараясь не обращать внимания на боль, я доковыляла до нужного мне места, ухитрившись еще и подобрать по пути небольшую палку. Осторожно улегшись на живот, потыкала в эту естественную нору найденным оружием и, убедившись в отсутствии нежеланных соседей, заползла под глыбу. Будем надеяться, что никакая живность здесь в ближайшие десять часов не появится.
  Устроившись поудобнее, я наконец позволила себе немного расслабиться. Тонкое нарядное платье для подобного приключения оказало не очень приспособленным. Камешки впивались в кожу, да и, пока заползала сюда, основательно поцарапалась. И так как боль чуть чуть отошла на второй план, на первый непроизвольно вылезли другие вопросы.
  Я задумалась, чем может мне грозить произошедшее.
  Прыжки на много веков назад считаются очень опасными. Помимо того, что такое спонтанное перемещение, как у меня, ― это большой стресс для организма, так еще и готовятся творцы к таким прыжкам постепенно, каждый раз прыгая все дальше и дальше в прошлое, пока не достигают своего максимума.
  У меня же организм был спровоцирован на подобный прыжок стрессовой ситуацией и опасностью. Но, увы, он был совсем не подготовлен. То, что я не преставилась, ― просто чудо и причина для гордости. Не каждый творец может перемещаться так далеко. И этот прыжок спас мне жизнь.
  Впрочем, я рано обрадовалась: неизвестно, каких инфекций я могу тут нахвататься, да еще и остро стоит вопрос местных обитателей.
  Но основательно подумать о здешней флоре и фауне я не успела, ибо мое обожженное лицо начало не столько болеть, сколько чесаться. Сильно чесаться. Потом ― сильнее и сильнее. Зуд потихоньку сводил с ума.
  Не знаю, сколько времени я пыталась сдерживаться, но потом начала аккуратно поглаживать и тереть щеки, стараясь не издавать никаких звуков, хоть это было и трудно.
  Несмотря на то, что я уже немного привыкла к окружающей реальности и дышать стало чуть чуть полегче, тем не менее каждый вдох порождал неприятные ощущения.
  Так продолжалось, наверное, несколько часов, после чего зуд уменьшился, а потом и совсем прекратился. Я даже немного задремала, благо земля была теплой, хоть и влажной.
  В реальность меня вернул подозрительный гулкий ритмичный звук. Невдалеке явно ходил кто то тяжелый, и, как только я поняла это, мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не вскрикнуть и не заползти поглубже. Все равно некуда. Я замерла.
  Топот постепенно приближался, и вскоре я ощутила, как под щекой вздрагивает земля, а затем в поле моего зрения появилась огромная чешуйчатая лапа рептилии размером, наверное, с человеческое тело.
  Я рефлекторно вжалась всем телом в землю, мечтая вообще куда нибудь провалиться. Для большей безопасности даже зажала себе рот рукой.
  Очень большая рептилия стала принюхиваться. В том положении, в каком находилась, я смогла увидеть край ее морды с носовыми щелями. И дышала она шумно, словно заправская лошадь.
  Чудовище подошло практически вплотную к расщелине под скалой, где в полном ужасе лежала я. И вдруг резко наклонилось ― и на меня уставился желтый глаз с вертикальным зрачком, а потом в поле зрения появились жуткие зубы. В такой пасти я вся умещусь, а зверюга этого даже не заметит!
  На этот раз, не выдержав, я что есть мочи заорала:
  - А а а а‐а!
  Тварь тоже не осталась в долгу и зарычала, как мне кажется, в полном восторге от того, что нашлась добыча.
  Правда, нагромождение камней мешало хищнику достичь цели. Боднув глыбу и досадливо заревев, он немного отступил и принялся, не прекращая реветь, крошить скалу когтями.
  Но вскоре тварь изменила тактику и принялась ковырять землю. Пару минут спустя жуткие когти проходили практически у меня перед носом. Я прижималась к скале, но когти, наконец, подцепили шелк и потащили к себе. Послышался треск: ткань лопнула по шву.
  А я, заорав в очередной раз, постаралась сконцентрироваться, чтобы прыгнуть назад. Тело пронзила боль, но я не поддалась неприятным ощущениям и продолжала настраиваться на прыжок, хоть беснующаяся тварь этому мало способствовала.
  Наконец, когда я думала, что сойду с ума от пронизывающей боли, а рептилия уже вытягивала меня из под камня, я почувствовала, как мир расплывается.
  Выдохнув: 'Слава богу', ― перенеслась в свое время.
  А там меня уже поджидали...
  Еще не понимая, в какой именно реальности нахожусь, я, увидев тени, скользнувшие ко мне в еще размытом мире, снова закричала и дернулась назад. А когда меня схватили чьи то руки, судорожно забилась. Изо всех сил. Но вконец сорванное горло отказалось издавать громкие звуки, и ко мне пришла спасительная темнота.
  
  * * *
  
  Очнулась я в помещении, напоминающем лазарет у наших лекарей, но это была другая комната ― с зелеными драпировками на стенах. Посмотрев по сторонам, заметила седовласого мужчину с добрым лицом, одетого в темный сюртук и ― поверх него ― в белый халат, и наткнулась на ответный, внимательный взгляд.
  Желая поприветствовать седовласого джентльмена, я хотела хоть что то произнести, но без толку.
  - Не стоит, юная барышня, пытаться заговорить. У вас сорван голос. Видимо, вы сильно кричали в последнее время. Я прав?
  Я молча кивнула.
  - Так я и думал. Сейчас вы находитесь в отделении творцов, в медицинской комнате. Я доктор Кованиц, и настоятельно рекомендую вам поехать сегодня домой.
  Увидев ужас, промелькнувший у меня на лице, доктор поспешил успокоить:
  - Понимаю. Если хотите побыть в тишине и покое, то корпорация может предложить вам комнату, где вы сможете отдохнуть.
  Я поспешно закивала.
  - Вот и договорились. Заседание по вашему делу назначено на завтра, ― улыбнувшись моей озадаченности, доктор пояснил: ― Не думали же вы, что такое событие, как обнаружение еще одного творца, пройдет незаметно?
  Я лишь пожала плечами.
  - Давайте ка я проведу полное обследование и необходимые процедуры, чтобы вы завтра были хоть немного в форме, и провожу вас в комнату для отдыха.
  
  * * *
  
  Доктор не обманул и после всех манипуляций с приборами и лекарствами, вопросов, ответы на которые я писала на бумаге, и анализов меня проводили в довольно таки шикарные апартаменты с двуспальной кроватью и все тем же красно зеленым убранством.
  Едва я оказалась одна, как подумала, что и так сегодня много отдыхала, пока находилась в обмороке, поэтому, подойдя к секретеру, открыла его и, достав листы бумаги, села писать.
  Мысли метались в голове, словно рой пчел, и я начала переносить их на бумагу, чтобы хоть как то упорядочить.
  Забыться сном удалось только ближе к утру.
  
  * * *
  
  Мне очень не хотелось ехать домой. Сейчас там сидят обеспокоенные родители, с которыми меня ждет непростой разговор. Очень, очень непростой разговор.
  Есть еще сестра и младший брат, и именно он является одной из основных причин, почему я все же решила на вторую ночь отправиться ночевать в отчий дом.
  Голос ко мне вернулся, но доктор строго настрого запретил перенапрягать связки.
  В корпорации пока не установили, почему они были повреждены. И вообще, сначала нужно определиться с тем временем, куда я попала. Хорошо уже то, что хоть никакой инфекции не подцепила.
  Вот карета остановилась перед домом, и, покинув ее, я вошла в городскую резиденцию родителей.
  В первое мгновение холл встретил меня тишиной, а потом ее нарушил радостный голос брата. И вот уже он сам несется навстречу, выкрикивая мое имя.
  Присев, я поймала его в свои объятья и, сжав такое родное тельце, спросила:
  - С тобой все в порядке?
  - Да! Но я так испугался! Просто ужасно! Сначала они напали, потом ты что то сделала, и нас не ранили, но потом в тебя попали, и ты пропала! Оля, с тобой все хорошо?
  - Конечно, хороший мой, что мне сделается? Расскажи, чем ты тут занимаешься?
  - Играю в индейцев! Ты присоединишься ко мне?
  - Конечно.
  - Ой, ты же сначала должна зайти в гостиную. Тебя ждут мама и папа.
  Ох!
  - Откуда ты знаешь?
  - Домой мы все приехали очень расстроенные...
  Неужели и Светлана переживала?
  - Мама плакала, а папа говорил ей, что нужно подождать. Что ты должна вернуться!
  Поцеловав брата в макушку, я отослала его играть дальше, а сама отправилась испытывать свое мужество.
  К гостиной я подходила с тяжелым сердцем. Стремительность событий последних дней сильно выбила меня из колеи. Но делать нечего, разговора все равно не избежать, поэтому, глубоко вздохнув, я открыла дверь и вошла.
  Мама в задумчивости полулежала на диване. Кажется, она немного постарела за эти дни. Отец же, как обычно, сидел в кресле около камина. Это происшествие и на папе оставило свой отпечаток: он выглядел уставшим и изможденным.
  При моем появлении оба родителя резко развернулись в мою сторону, а мама, вскочив, подошла ко мне. Взяв мое лицо в руки, внимательно его осмотрела.
  - С тобой все в порядке?
  Я отстранилась и, пройдя к камину, присела в кресло рядом с отцовским:
  - Со мной все хорошо. Есть, конечно, синяки, ссадины... но в остальном обследование показало, что последствий быть не должно. В физическом плане.
  При этих моих словах мама подтащила к нам стул и, присев, настороженно посмотрела на меня.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Попадание 'белой смертью' спровоцировало прыжок. Как мне кажется, далеко в прошлое. Очень далеко. А при преодолении больших временны́х отрезков, без предварительной подготовки, творец может потерять контроль над даром.
  - О боже... ― пробормотал отец.
  - Но ты смогла вернуться! ― воскликнула мама.
  - Да. Но в точности все станет ясно после того, как я выберу тотем.
  - Как прошел совет директоров? ― обеспокоенно нахмурился папа.
  - Вполне спокойно и предсказуемо. Теперь я работаю на корпорацию, а вам, отец, дадут полную свободу в исследованиях, а также финансирование, в которых было отказано ранее.
  - Они сами предложили? ― растерялся глава семьи.
  - Нет, это было одним из моих условий.
  Погладив меня по щеке, мама заметила:
  - Такая нежная...
  - Это новая кожа.
  Матушка с отцом посмотрели на меня непонимающе.
  - В смысле ― новая? ― ошарашенно спросила мама.
  - Творца очень сложно убить. Время и генная мутация дают нам небольшое преимущество перед обычными людьми. И чем больше наши способности, тем дольше мы живем. Энергия нанесла мне очень сильные ожоги, в итоге поврежденная кожа слезла, и на ее месте появилась новая. Как у ребенка... ― улыбнулась я холодно и добавила: ― Раньше я думала, что змея на гербе творцов изображена как символ мудрости и бесконечности. Но, наверное, не все так просто...
  Сейчас я уже смирилась с мыслью, что у меня может слезать кожа, но когда мне доктор вчера, во время процедур, все это рассказывал, со мной случилась истерика.
  Как только родители оправились от шока, отец тихо проговорил:
  - Мы очень перед тобой виноваты... не поверили тебе тогда.
  Я промолчала. Да и что тут можно сказать, если я тоже так считаю? Прислушайся они тогда ко мне, все было бы по другому.
  - Но как же переходный период?.. ― растерянно спросила мама.
  - Он был. Тогда няня подумала, что я умираю, и отправила к вам гонца.
  - К нам никто не приезжал, ― нахмурился папа.
  - Я знаю, ― отстраненным голосом заметила я. ― Его убили по дороге, а нам прислали письмо, что вы его уволили.
  - Что же ты должна была подумать о нас... ― глядя на меня расширившимися глазами, прошептал отец.
  В комнате повисла тишина.
  - Как ты могла такое о нас подумать?! ― воскликнула мама и, вскочив, нервно заходила по комнате.
  Все звенящее напряжение последнего времени сказалось на мне, вырвавшись наружу, и я, повысив голос, заговорила:
  - Как я могла подумать?! А что может думать девочка, родители которой перестали ее замечать, как только решили, что она не особенная? Что я должна была думать, когда в одиночку боролась за свою жизнь? Мне было десять лет! Я была еще совсем ребенком! Я ведь писала вам, но вы не поверили мне и пригрозили выгнать няню ― единственного человека, который поддерживал меня все это время и помог не сломаться! Вы оставили меня наедине с моей сущностью, и я одна боролась со своим даром и мутацией. Что после всего этого я должна была думать, судите сами, ― и я направилась к двери.
  Отец меня позвал, но мне было все равно...
  Открыв дверь, я увидела подслушивающую Светлану. Оттолкнув ее с дороги так, что она упала, я стремительно понеслась в свою комнату и закрылась на защелку.
  Забравшись с ногами на кровать, я прикрыла глаза, из которых катились крупные слезы. Мои руки светились красным, словно стараясь закрыть меня коконом, защитить.
  Много лет я боролась со своей натурой, скрывала, много лет я не хотела думать о том, как поступили тогда родители. А сейчас поняла, что закрываю дверь в свою юность и спокойную жизнь. Теперь все будет по другому...
  Подумав об этом, я вспомнила вчерашнее собрание в отделении...
  
  * * *
  
  ...Мне дали немного времени прийти в себя после пробуждения и проводили в зал совещаний уже после обеда.
  На тот момент там собрался весь совет директоров корпорации, а также творцы, которые сидели чуть в стороне. Рядом с ними стояло еще одно кресло.
  - Добрый день, госпожа Орлова, ― поднялся со своего места князь Лехвицкий, за ним встали все остальные. ― Прошу вас, проходите и займите свое место.
  Последовав предложению, я присела рядом со вторым творцом, стараясь не смотреть на Разинского. По лицам обоих мужчин было видно, что настроение у них не самое радужное, а между бровями залегли тревожные складки.
  Расположившись поудобнее, я взглянула на членов совета, повернувшихся в нашу сторону.
  - Госпожа Ольга, со мной вы знакомы. Позвольте представить моих коллег. Как вы, наверное, знаете, в совет входит тринадцать человек. Каждый из них, кроме того что занимает директорское кресло, курирует в корпорации свою область. Здесь присутствуют главы отделов культуры, финансов, здравоохранения, безопасности, связи с общественностью, общих вопросов, религии, политики, образования, ― представлял князь своих коллег. ― И, конечно, люди, работающие на нашу организацию. Лично со всеми вы познакомитесь чуть позже.
  Глядя на всех этих людей, я понимала, что хоть они и не занимают публичных должностей ни в европейских государствах, ни в России, но зато имеют очень сильное влияние в своей области, находясь при этом в тени.
  - Заканчивая знакомства, я хочу представить вам господина Джеймса Мэллори. С его сиятельством Алексеем Михайловичем Разинским вы были представлены друг другу ранее.
  Я кивнула.
  - Теперь перейдем к причине, по которой мы сегодня собрались. А именно той, что в корпорации большая радость: мы нашли еще одного творца!
  - Вообще то мы уже давно могли бы его найти, ― недовольно заметил глава отдела здравоохранения ― маленький, среднего возраста, темноволосый мужчина.
  В зале повисла тишина, и Лехвицкий взглянул на меня из под бровей.
  - Да... Тогда, десять лет назад, произошла ошибка. Но я думаю, никто не держит ни на кого зла? ― поинтересовался у меня глава Лемнискату.
  - А вы как думаете? ― равнодушно произнесла я, глядя прямо на князя. Мною владело странное безразличие. ― Вы хоть представляете, что мне пришлось пережить? Чужая ошибка, ― в этот момент я посмотрела на Разинского, который сидел белый как мел, ― чуть не стоила мне жизни. Я долгое время училась в корпорации и хорошо знаю, что у меня раньше всех активировалась мутация. Не могу сказать, что в десять лет, находясь на грани смерти, я была счастлива. Поэтому объясните, почему вы считаете, что я должна забыть, как со мной поступили окружающие?
  В зале повисло молчание, многие слегка морщились, некоторые поглядывали на меня, кто то делал записи на бумаге.
  - И что же вас спасло? ― спросила руководитель отдела культуры, единственная женщина в совете. Это была элегантная темноволосая дама с тонкими чертами лица и в строгом костюме.
  - Случай и, в некотором роде, поддержка родителей.
  - Значит, они были уверены, что вы творец? ― поинтересовался Лехвицкий, слегка прищурившись.
  - Они надеялись на это, пока вы их не разубедили.
  - Почему вы никому не рассказали? ― вступил в разговор глава отдела политики ― высокий мужчина со светлыми волосами и бесцветными глазами: в такие посмотришь ― и сразу становится не по себе.
  Чуть повернув голову, я открыто встретила его взгляд и ответила:
  - Не имеет значения. И тем не менее, когда я умирала, няня отправила в город посланника, а его сразу же по прибытии уволили.
  - От вас в столицу никто не прибывал, ― отчеканил руководитель отдела безопасности ― крупный мужчина с выправкой военного и тяжелым взглядом.
  - Но можно предположить, что вашим посланником был тот человек, которого нашли убитым в канаве недалеко от вашего поместья. В то время за всеми детьми, даже за не прошедшими собеседование, вели в течение нескольких месяцев наблюдение. На всякий случай. Но основное внимание было приковано тогда к другой девочке. И кто то, видимо, это заметил. Через несколько дней она была найдена задушенной в собственной постели...
  Я прикрыла рот рукой. Это могло произойти и со мной!
  - Григорий... ― укоризненно произнес князь.
  - Простите, мадемуазель, ― извинился главный инспектор, ― но вам все равно придется рано или поздно привыкать к жестокости и опасностям нашей жизни.
  - Конечно, все это нужно будет проверить и провести тщательное расследование, но сейчас мы должны двигаться дальше. Столько предстоит сделать, а времени мало, ― быстро заговорил Лехвицкий.
  - Что вы имеете в виду? ― в один голос спросили я и глава отдела аналитиков.
  Кинув на меня суровый взгляд, мой начальник повернулся к князю.
  - Вы же не думаете, что я отдам такого перспективного человека после того, как мы столько вложили в нее? К тому же есть правило, согласно которому аналитик не может быть творцом, и наоборот. Это строжайше запрещено!
  - О чем ты говоришь, Энтони? Ты представляешь, что сейчас ложится на чаши весов? Творец первой степени ― и какой то аналитик! ― не на шутку возмутился князь, испепеляя взглядом главного аналитика.
  - И тем не менее есть определенные правила, ― насупился тот.
  - Она еще не получила должность, ведь так?
  Но тут спор двоих влиятельных мужчин прервала я.
  - С чего вы взяли, что я соглашусь стать творцом? ― приподняв бровь, поинтересовалась я у присутствующих.
  Все взгляды устремились на меня, а Разинский начал смеяться: сначала тихо, а потом захохотал в голос.
  - Алексей, ― строго одернул его Лехвицкий, и тот притих, тая улыбку в уголках губ.
  - Вы не сможете справиться со своей силой без тотема, ― обратился ко мне глава финансистов ― сухонький старичок с черными глазами.
  Теперь уже рассмеялась я.
  - Вы опоздали с этим утверждением на десять лет. Знаете, сколько я уже живу, постоянно рассчитывая время прыжка: то, куда именно попаду, и попаду ли туда, куда мне нужно?
  - Но вы прыгаете во времени все чаще! Сейчас, готов поспорить, практически каждый день. Что будет еще через пару лет? ― впервые заговорил глава творцов. Кстати, очень красивый мужчина с немного волнистыми каштановыми волосами и пронзительными глазами.
  - Раз уж я в детстве справилась с трудностями, то и сейчас справлюсь, ― нахмурившись, ответила я.
  - Вы выросли, как и ваша сила, ― чуть улыбнувшись, заметил мужчина. ― Сдерживать ее долго без тотема вы больше не сможете.
  - А может, и смогу, ― упрямо возразила я, воинственно подняв подбородок.
  Тупиковая ситуация.
  - Стоит прояснить еще один момент, ― продолжил главный творец. ― Корпорация дала вам знания, но может отказать в должности. В этом случае у вас будет только два варианта: выйти замуж или остаться старой девой на попечении своей семьи и брата.
  - Или работать на Лемнискату и, опять же, остаться старой девой? Кто меня с такой работой замуж возьмет? ― насмешливо улыбнулась я.
  - Ну, вполне возможно, многие сотрудники корпорации будут счастливы жениться на вас. Мы этому поспособствуем, ― заметил глава отдела политики.
  А я сидела и не верила тому, что слышу.
  - С таким доходом, какой имеет творец, и способствовать не понадобится, ― сквозь смех едва выговорил Разинский, и Мэллори шикнул на него, призывая к порядку.
  - Разинский, я рад, что вам смешно. Много поводов для веселья? ― резко поинтересовался князь.
  Алексей умолк, но улыбаться не перестал.
  - Вам и так светит штраф и выговор за поверхностность суждения. Плюс Лемнискату отменяет приоритет мнения одного из творцов, и все серьезные решения вне досягаемости корпорации вы будете теперь принимать голосованием.
  Я сидела, смотрела на лица этих влиятельных людей и понимала: никуда я от них не денусь. Такая влиятельная организация умеет получать то, что хочет, так или иначе.
  Полюбовавшись на присутствующих еще немного, я решила заканчивать этот разговор.
  - Вы ведь понимаете, что я соглашусь, да? ― спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.
  Ответил мне глава творцов:
  - Да. Ведь если вы откажетесь, то ваше настоящее, прошлое и будущее изменятся... и вы знаете, как именно.
  - Хорошо, но у меня есть условия...
  
  * * *
  
  'Да. Ведь если вы откажетесь, то ваше настоящее, прошлое и будущее изменятся... и вы знаете, как именно...'
  Я и сейчас слышу эти слова. Они эхом отдаются в голове, высушивая мои слезы. До этого мгновения я не представляла, как важна для меня та реальность, в которой живу. Как важно то, что рядом со мной брат и близкие мне люди.
  Если мое настоящее изменится, то родные и знакомые останутся со мной, но будут уже другими. А что самое ужасное ― я буду помнить, какими они были раньше.
  Для своих творцов время всегда делает исключение из правил.
  Но и я поставила совету свои условия. Отцу предоставят полную свободу в его разработках и поправят здоровье няни. В последнее время та плохо себя чувствует, а корпорация с ее возможностями в разных областях сможет продлить ей жизнь.
  И теперь мне всего лишь нужно идти именно по этому пути, чтобы те люди, которых я знаю, остались прежними. Если я не сделаю того, что предначертано, моя реальность исчезнет.
  Ничего страшнее и представить нельзя!
  
  * * *
  
  Александр Иванович Орлов
  После того как дочь выбежала из гостиной, мы с женой некоторое время молчали. Каждый думал о своем, и, как оказалось, наши мысли текли в разных направлениях.
  - Вот упрямая девчонка, ― пробормотала Наталья, сидя в соседнем кресле около камина.
  - Что ты имеешь в виду? ― повернулся я к ней.
  - Она закрылась в своей обиде на нас и не хочет ничего слышать!
  - А что именно она должна услышать? ― тихо поинтересовался я, внутренне начиная закипать.
  - То, что мы ей говорим. У нас за плечами жизненный опыт. А она ничего еще не понимает!
  - Это ты ничего не понимаешь! Чем мы можем ей помочь? Зря я тогда пошел у тебя на поводу. Нужно было остаться с дочерью и утешить ее, помочь. А ты бросила ее и занималась только Светланой! И посмотри, кого ты вырастила!
  - Ах, какая я плохая!.. Значит, во всем виновата я? Да она никого к себе не подпускала! Сейчас, впрочем, тоже. Она замкнулась, до нее не достучаться.
  - Если бы меня так отослали, я бы на ее месте тоже к тебе не подошел!
  - Так было лучше для нее!
  - Ну и кому ты сделала лучше?! ― вскочил я с кресла.
  - Думаешь, в твоей корпорации ей будет хорошо?! Да ей через такие ужасы придется пройти! Кем она после этого станет? Ни дома, ни детей, и для общества 'белая ворона'. Сотрудники Лемнискату всегда выделяются, а творцы ― и подавно. Мужчине это простят, женщине ― нет! Я думаю о своем ребенке, всегда думала!
  Глядя на Наталью, я отметил, что она за последнее время постарела лет на десять.
  - Ты даже не понимаешь, какие силы таятся в нашей дочери, ― устало проговорил я.
  - А ты не представляешь, как тяжело ей придется. И она не представляет!
  После этого жена покинула комнату, а я, сев обратно в кресло и уставившись на огонь, пробормотал:
  - Но у нее нет выбора. У них его никогда не бывает...
  
  Глава 5
  Новая жизнь
  
  Ольга Орлова
  На следующий день после разговора с родителями, был мой первый день работы на творцов.
  Сначала мне показали комнату в здании Лемнискату, которую закрепили за мной на случай моего приезда в город. Из за излишне напряженной обстановки в семье я решила переехать сюда сразу. Не сомневаюсь, корпорация подыщет правдоподобную причину, почему я на некоторое время покинула дом. И, скорее всего, это будет моя учеба в каком нибудь респектабельном пансионе.
  Следующее, что мне предстояло сделать, так это явиться пред светлые очи главы отдела творцов ― Минаре Корнейси.
  Сложно было определить, какой он национальности, но при близком рассмотрении он оказался еще эффектнее, чем я запомнила по собранию.
  Темные каштановые волосы выгодно оттеняли выразительные глаза, тонкие черты лица и молочного оттенка кожу. Настоящий аристократ, хотя в отношении мужской привлекательности до Разинского ему далеко.
  Одевался Корнейси во все зеленое (то ли в цветовой гамме своего отдела, то ли просто нравился цвет), а вот манерами не блистал. Как и Алексей. Уж не знаю почему, но я постоянно их сравнивала.
  Может, из за того, что оба были примерно одного возраста ― около тридцати пяти лет. И если для главы творцов это был уже зрелый возраст, то для творца ― только начало молодости. Один из наших плюсов ― живем мы долго.
  Обо всем этом я думала, сидя в приемной и ожидая встречи с этим человеком. Минут пятнадцать назад он пробежал мимо меня, даже не поприветствовав. Куда я попала?!
  В этот момент подошли два моих коллеги.
  Джеймс спокойно поклонился мне и поцеловал руку. Разинский поприветствовал так же, но с какой то издевкой.
  Я, проигнорировав его, предложила Джеймсу присесть рядом с собой. Алексей же устроился без приглашения подле меня с другой стороны.
  - Как вы себя чувствуете, мадемуазель Орлова? ― поинтересовался второй творец.
  - Прекрасно, спасибо. Кстати, можете называть меня по имени. Мы же коллеги...
  - А мне тоже можно называть вас по имени? ― встрял Разинский.
  - Конечно, ― холодно улыбнулась я.
  Но дальше продолжить столь беспардонно начатую беседу нам помешала открывшаяся дверь кабинета. От нашего начальника вылетел директор по финансам, который непонятно как оказался в этой комнате (мимо вроде не проходил), и в гневе понесся по коридору. Похоже, Корнейси пользуется популярностью.
  - Заходите, ― процедила секретарша, больше обращаясь ко мне.
  Мы поднялись и направились в кабинет. По центру стоял большой резной стол из черного дерева, а напротив него ― два кресла.
  Но начальник пригласил нас присесть на кожаный диван, расположенный около стены с большой картиной. И стоило мне опуститься на него, как мужчины вновь устроились по бокам.
  Непривычно, неуютно...
  Корнейси сел напротив.
  - Мадемуазель Орлова, будете чай? ― предложил он.
  - Нет, спасибо.
  - Брезгуете? ― криво усмехнулся глава творцов.
  - Нет. Боюсь, ваша секретарша меня отравит.
  Все мужчины разом заулыбались.
  - На это она не пойдет. К тому же именно с этой девушкой вам не придется много общаться, в Цитадели у меня другая секретарша, ― успокоил начальник.
  - В Цитадели? ― переспросила я.
  - Цитадель ― главное здание корпорации, где, собственно, все и происходит. Ученики ничего о ней не знают. В сердце нашей организации попадают только люди, поступившие в Лемнискату на постоянную работу.
  Пока я обдумывала информацию, Корнейси продолжил:
  - Ольга, я подозреваю, что вы не боитесь физического воздействия на себя. Ведь так?
  И неожиданно в мою сторону полетел какой то предмет. Инстинктивно я вскинула руки, пытаясь защититься. Но удара не последовало: что то тихо упало на пол.
  Открыв глаза, я увидела карандаш.
  - Очень интересно... А ты снова оказался не прав, Алексей.
  Разинский хмуро посмотрел на меня и промолчал.
  В следующий момент ко мне метнулась тень, и я, закрываясь, опять рефлекторно вскинула руки. Раздался глухой удар, стон...
  Чуть приоткрыв один глаз, я увидела кровь, капающую из носа главы творцов на его рубашку, а сам он сидел на полу и задумчиво смотрел на меня. Точно так же взирали и коллеги.
  - Неосознанная реакция силы замечательная... ― пробормотал Корнейси, кашлянул и спросил уже в полный голос: ― Мадемуазель Орлова, может, теперь, когда вы не перед советом тринадцати, расскажете, почему в свое время даже не попытались настоять, что у вас генная мутация? Почему столько лет молчали? Пусть не с первого и не со второго раза, но вас бы услышали.
  Какие мы хитрые! Неужели он думает, что я буду полоскать при нем свое семейное белье? Нет, мне в свое время бабушка хорошо объяснила, что в нашем обществе можно делать, а что категорически нельзя. Невзирая на либеральные взгляды Лемнискату.
  - Я обиделась и решила: вам же хуже, ― пожала плечами и перевела взгляд на окно.
  - Прочитав вашу характеристику и понаблюдав за вами, могу сообщить, что мстительность вам не свойственна. Значит, вы лжете, ― озвучил свои выводы Корнейси.
  Когда это он успел за мной понаблюдать?
  - Человеческая природа часто преподносит сюрпризы. Не знали?
  - Не в вашем случае. Несмотря на свой юный возраст, вы сформировавшаяся личность. Я бы сказал, самодостаточная. И практически с десяти лет не живете со своей семьей. Что же заставило так поступить и почему вы так рано повзрослели, а, мадемуазель Орлова?
  - Месье, вы позвали меня только для того, чтобы выяснить ответы на эти вопросы? ― я встала. ― Так я вам уже на них ответила. Можно идти?
  - И зубки имеются, неплохо, ― пробормотал Корнейси, с трудом поднимаясь с пола.
  Я бросила растерянный взгляд на Джеймса.
  - Не обращайте внимания, Ольга. При нашей первой встрече он хоть и не был главой, но пытал меня так же. И Алексея. С вами он еще мягок.
  - А, пожалуй, я вас тоже буду Олей звать, ― усмехнувшись, заметил глава.
  Небывалая дерзость!
  Недовольно посмотрев на руководителя, я плюхнулась обратно. Хотя, конечно, благовоспитанной барышне так садиться не пристало.
  Тем временем Корнейси обратился к мужчинам:
  - Я всегда строг с творцами, особенно с теми, у кого первая степень мутации. Вы ― как гении. Вам нельзя позволять лишнего и баловать.
  В этот момент в мою голову закралась мысль, что начальник ― сумасшедший.
  - Еще один вопрос к вам, Ольга.
  Я замерла, приготовившись услышать что нибудь неприятное.
  - Что вы знаете о корпорации?
  Настороженно посмотрев на слушателей, я нерешительно начала:
  - Лемнискату ― крупная экономическая организация, действующая во временно́м пространстве. Она возникла в шестьсот тридцать первом году, и только в тысяча восемьсот девяностом году Лемнискату заявила о себе во всеуслышание. Ее цель ― помогать правительству сделать общество стабильным, зажиточным и благополучным. На самом же деле влиятельные люди платят большие деньги, чтобы корпорация помогла им приумножить их состояние. Но Лемнискату не только выполняет оплаченный клиентом заказ, она вплетает изменения в экономику подвластных территорий, делая ее сильнее и тем самым усиливая свое влияние.
  Корнейси одобрительно кивал, и я почувствовала себя немного смелее.
  - Это благоприятно сказывается как на богатстве страны, так и на уровне жизни всего населения. Если буржуазия богата, то и простые рабочие живут в достатке.
  - Я бы с этим поспорил, ― заметил Разинский, и в его глазах мелькнул зеленый всполох.
  Или мне показалось?
  - Ты не прав. Для большинства случаев данное утверждение верно, ― возразил Джеймс.
  - Что помогает корпорации зарабатывать деньги? ― лукаво улыбнулся руководитель.
  - Отдел аналитиков! ― улыбнулась я в ответ. ― Они просчитывают, что и в какой отрасли надо поменять, чтобы добиться нужного заказчику результата. Для стопроцентного результата Лемнискату отбирает лучших специалистов.
  - И тогда в дело вступают творцы, ― жизнерадостно подхватил Разинский. ― Узнав конечную цель и что конкретно нужно сделать, мы прыгаем в прошлое и создаем новое будущее.
  - Но как вы не опасаетесь того, что можете изменить свое настоящее? ― задала я наиболее тревожащий меня вопрос.
  - Ольга, примите как аксиому. Пока человек не знает свою судьбу, он всегда поступит так, как и должен был. Что бы он ни сделал. Это закон времени, ― пояснил Корнейси. ― У вас очень обширные познания в области работы корпорации, но другого от почти аналитика я и не ожидал. Но о творцах, держу пари, вы знаете меньше.
  Глава отдела переглянулся с Разинским.
  - Творцы ― это люди, которые благодаря генной мутации получили сверхъестественные способности, ― заговорил Алексей. ― Мутация бывает трех ступеней. Проще всего людям с третьей степенью. У них дар проявляется в виде тошноты, после которой человек либо совершает прыжок, либо нет. Они не знают, чего лишатся, если не смогут совершить свое первое перемещение.
  - Такие творцы появляются на свет каждый год, ― пояснил Корнейси. ― Но за этот промежуток времени, на три корпорации, рождается не более ста человек. Они могут прыгать на небольшой отрезок времени ― от одного до шести месяцев ― и оставаться в прошлом или будущем не более полутора часов.
  - А вот генная мутация второй степени, на мой взгляд, самая жестокая, ― вклинился Джеймс. ― У этих творцов также появляется тошнота и боль в теле перед прыжком, и, так как их дар сильнее, они без проблем попадают в прошлое или будущее. Но творец должен суметь вернуться обратно. Не сумеет ― обречен скитаться в прошлом примерно год, после чего будет выброшен к моменту прыжка обычным человеком, и мутация перестанет проявлять себя. Испытать ощущение перемещения, увидеть другое время и потом лишиться дара ― что может быть хуже?
  Я не могла не согласиться.
  - Зато и прыгать они могут в будущее так же, как и творцы третьей степени, а в прошлое ― на отрезок времени не более ста пятидесяти лет, ― подхватил эстафету Разинский. ― При этом лимит пребывания на один прыжок ― не более четырех часов. Такие творцы рождаются раз в три поколения и не более десяти человек на три корпорации.
  Я затаила дыхание, уже зная, о ком сейчас услышу.
  - И, наконец, творцы первой степени. Они, как и остальные, испытывают тошноту, неприятные ощущения в желудке, как при сильном перемещении организма вверх или вниз, но дар у таких, как мы, всегда очень силен, и человек должен суметь подчинить его себе, иначе мутация его убьет. Все это сопровождается температурой, сильными болями во всем теле и даже временной слепотой. За сильный дар нужно платить высокую цену...
  - Первая степень генной мутации дает людям возможность путешествовать в прошлое на любой отрезок времени и находиться там за один прыжок до двенадцати часов. В будущее творцы первой степени прыгают так же, как и все. Рождаются они раз в пятьдесят ― сто лет, но ищут их постоянно и очень тщательно, ― грустно вздохнул Джеймс.
  Я сидела несколько подавленная большим потоком информации. Такое в книжках не прочтешь. Сейчас я за пять минут узнала больше, чем за все время многолетних поисков.
  - История течет неторопливо, ― усмехнулся Корнейси. ― Творцы третьей и второй степеней поддерживают ее в нужном русле. Но только творцы первой степени могут кардинально менять историю. Теперь ты понимаешь, насколько ценна для Лемнискату?
  Понимаю, хотя лучше б не понимала.
  - Вопросы? ― приподнял брови глава творцов.
  Я отрицательно мотнула головой.
  - Что ж, а теперь обсудим планы на ближайшее будущее...
  
  Глава 6
  Как началась любовь
  
  В загадочную Цитадель, о которой все столько говорили, я отправлялась в тот же день, но когда я увидела транспорт, на котором мне предстояло путешествовать, то весьма удивилась.
  Эту модель автомобиля только совсем недавно собрали на одном из заводов, принадлежащих царской фамилии. И, как писали газеты, данный транспорт предназначался в основном для военного ведомства, штабов и высших чинов.
  Автомобиль носил странное название 'Промбронь‐1' и, к моему облегчению, был с закрытой верхней частью, в отличие от тех машин, на которых любят разъезжать наша аристократия и представители состоятельных слоев населения.
  Похоже, корпорация любит и стремится получать все самое новое в любой области науки или промышленности.
  Ехали мы долго, из чего я заключила, что Цитадель находится явно не в нескольких километрах езды от города. С легкой усталостью я откинулась на кожаные сиденья, рассеянно глядя в застекленные окна автомобиля.
  Судя по иногда петляющим и размытым дорогам, мы двигались в сторону Финского залива. А вскоре я поняла, что проезжаем Выборг ― один из самых старинных и загадочных городов в этой части России.
  Преодолев его, мы успели удалиться на несколько километров в сторону полей, когда кое где начали появляться большие камни, а потом машина выскочила на плоскогорье, которое пересекала быстрая, но довольно широкая река.
  Когда мы прибыли на место, солнце уже практически село за горизонт. Выйдя на свежий воздух и с облегчением разминая ноги, я посмотрела вокруг и затаила дыхание.
  Посреди реки на плоскогорье высился замок, который, казалось, весь состоял из множества крупных и мелких башенок, увенчанных каменными резными куполами, сейчас освещенными красноватым светом уходящего за горизонт солнца. Каждая башня была индивидуальна и в то же время не выбивалась из общего стиля. Словно вылепленные из песчаника и крупной гальки, они напоминали серые круглые колонны. Под куполом каждую башню опоясывали балконы с резными арками.
  Вообще, мне показалось, что архитекторы и строители этого великолепия специально соединили здесь разные стили и направления ― величие Альгамбры и Софийского собора, красоту и четкость линий немецких замков и костелов, монументальность египетских храмов и таинственность и загадочность каждого из тех мест, где сосредоточены природные силы.
  Здесь все буквально дышало опасностью и тайнами, было пропитано ими. Даже река, столь стремительно несущая свои воды к Балтике и огибающая замок, словно где то просачивалась сквозь стены, образовав водопад в его центральной части.
  Башни полукругом высились по берегу естественного водоема, а над его поверхностью в месте, куда падали мощные струи водопада, курился легкий водяной туман.
  - Ольга Александровна! ― громко окликнули меня.
  - Да?
  - Пойдемте. Здесь охрана, я должен сдать вас с рук на руки.
  В ответ на эти слова я удивленно приподняла бровь и последовала за охранником, зашагавшим впереди с моими вещами.
  Мы шли по мощенной камнем дорожке в сторону серой крепостной стены, но только когда достигли ворот, в которых виднелась небольшая дверь, я увидела на старом здании признаки и нашего времени.
  Более искусно изготовленная отделка и петли двери, хорошо подогнанные доски и современный замок.
  Охрана, услышав, кто прибыл к ним в гости, засуетилась. Мне тут же оформили пропуск и отвели к распорядителю. Как я поняла, он отвечал за все бытовые и организационные вопросы.
  - Мадемуазель, ― поклонился молодой человек с заячьей губой и красивыми глазами. О чем я и ляпнула, не подумав.
  Георгий Ретнаух, как он представился, весь залился краской и посмотрел на меня с обожанием. Я насторожилась. Только романтических чувств мне сейчас и не хватало для полного счастья!
  Но, наверное, я ошиблась в своем предположении, так как, пока юноша провожал меня наверх и показывал мои шикарные апартаменты, он ни словом, ни взглядом не дал понять о своей симпатии.
  Вот и славно!
  
  * * *
  
  Первые дни в корпорации пролетели для меня как один миг. Я много общалась, знакомилась с новыми людьми. Атмосфера отдела творцов отличалась меньшей субординацией и большей душевностью.
  Естественно, в первую очередь у меня проверили навыки, умения и образованность. Все это было вполне предсказуемым, но были и знакомства, особенно мне запомнившиеся.
  Одним из таких стало общение с мастером культуры.
  Зайдя в небольшой бальный зал с драпировками и камином, я огляделась в поисках преподавателя.
  - А вот и наш третий творец! ― послышалось за моей спиной.
  Обернувшись, я увидела высокого сухопарого мужчину с довольно некрасивым лицом.
  - Добрый день, господин...
  - Добрый, добрый, ― отозвался он, описывая вокруг меня круги. ― Ну что ж. Меня зовут мастер Горден. И не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной? ― учитель предложил мне руку.
  Растерявшись, я промямлила:
  - Э э... с удовольствием.
  Наш танец без музыки начался с обычной кадрили, но потом, прямо во время очередного пируэта, Горден перешел на менуэт, потом на павану, потом на бранль ― и так далее, по всем временам и народам.
  И так, перескакивая с одного танца на другой, мы кружились, подпрыгивали, кланялись, а я прикладывала все свои усилия, чтобы пройти этот своеобразный экзамен наилучшим образом. Впервые за много лет была благодарна месье Лурье за его настойчивость и терпение при работе со мной.
  Примерно через полчаса мое истязание закончилось, и мне вынесли вердикт:
  - Ну что ж, очень, очень прилично. Право слово, не ожидал подобного от отдела аналитиков. Обычно их ученики пренебрегают танцами. А вы, видимо, довольно скрупулезно занимались ими. Почему? Любите потанцевать?
  - Нет, просто мы с месье Лурье поспорили.
  В глазах мастера загорелся огонек любопытства.
  - Да? И на что же?
  - Он обучает меня игре на скрипке, а я учусь танцевать.
  Огонек любопытства превратился в настоящий пожар.
  - Вы играете на скрипке? ― приподнял брови Горден. ― Продемонстрируйте!
  - У меня нет с собой инструмента, ― растерялась я.
  - Пойдемте же! ― воскликнул мастер и припустил куда то, таща меня за собой.
  Еле поспевая за преподавателем, я практически бежала, и скоро мы оказались в небольшой комнатке, заставленной футлярами. Остановившись, Горден махнул рукой вправо:
  - Выбирайте. Скрипки вашего размера здесь.
  Пройдясь вдоль ряда, открывая все футляры подряд и примериваясь к инструментам, я остановилась на небольшой скрипке синего цвета. Подтянула смычок, нанесла канифоль и коснулась им струн, настраивая инструмент.
  И вот ― как всегда, когда я начинала играть, ― забыла обо всем. Водоворот мелодии и рождаемых ею ощущений захватил и закружил, поднимая все выше и выше. Всю любовь, что хранилась в сердце, всю нежность и идеалы, все свои чувства я выплеснула наружу.
  Когда мелодия закончилась, я опустила скрипку, нашла глазами мастера и увидела, что он сидит неподвижно, уставившись на меня.
  - Мастер, с вами все в порядке?
  Через мгновение очнувшись, Горден подошел и поцеловал мне руку.
  - Я восхищен, ― просто сказал он. ― Вы потрясающе играете.
  - Спасибо, ― покраснела я.
  Любая похвала, связанная с моей страстью к музыке, для меня всегда более желанна, чем что либо еще.
  - Но не стоит, мастер. Я только играю, но не могу сочинять.
  - Зато у вас есть другие таланты. Вы бы видели, как сияет вокруг вас пространство во время музицирования!.. А все и сразу нам никогда не дается.
  Упоминание о моей генной мутации снова вернуло с небес на землю.
  - На чем вы еще умеете играть? Все таки скрипка не совсем женский инструмент.
  - На рояле, но совсем немного.
  - Достаточно, чтобы не опозориться?
  - Да, мастер.
  - Вот и хорошо. В общем, мне с вами заниматься нечем, о чем я и сообщу Корнейси. Могу только пожелать вам удачи. Она вам понадобится.
  
  * * *
  
  Алексей Разинский
  Я стоял на террасе и смотрел вниз на бурлящие потоки воды, что мчались через Цитадель и вновь вливались в реку. Мне просто необходим был свежий воздух. Внутри все бушевало от непонимания и злости.
  - Что ты переживаешь? Ну что такого случилось? Почему появление нового творца вызвало у тебя такую реакцию?
  - Потому что мы ожидали помощи и поддержки, а получили обузу на свою шею! И без нее нормально бы справились. Все же идет хорошо.
  - Обузу мы получили благодаря тебе. Плюс еще она и пострадала из за тебя больше всех. Твоя излишняя самоуверенность в то время не только нам, но и ей дорого обошлась. И сейчас ты совершаешь ту же ошибку. Я понимаю, она задела тебя: живое напоминание о твоей ошибке и фиаско. Но ты ведь не маленький!
  - Ты что, защищаешь ее?! ― я не поверил своим ушам.
  - Алексей, уймись! Она вполне хороша для женщины из высшего общества. Не жеманница, не истеричка и весьма рассудительная.
  - И когда же ты смог узнать о ней это? ― ядовито спросил я.
  - Слушал ее, пока ты изволил гневаться, и навел кое какие справки. Безусловно, она тебя задела и попрала авторитет, но не нужно впадать в крайности.
  Только я хотел ответить, как послышалась дивная мелодия. Кто то играл на скрипке ― и играл просто восхитительно!
  Мелодия текла, обволакивала сердце, рассказывая о любви, нежности, преданности и преклонении... Такое великолепное исполнение я слышал только раз, когда то очень давно, у одного юноши на улице. Хотя эта мелодия даже лучше: она такая родная, будто часть меня.
  Некоторое время мы с Джеймсом стояли словно громом пораженные и в восхищении внимали. Едва стихли последние звуки, как я понял одну истину.
  - Джеймс, кажется, я только что влюбился...
  - Что? В кого? ― подозрительно поинтересовался друг. ― Здесь никого, кроме нас с тобой, нет.
  - В ту, что сейчас играла на скрипке. Откуда доносился звук?
  - Сложно сказать, ― растерянно произнес Джеймс. ― Из за шума воды и эха точно не определить. Да и с чего ты взял, что это она? Может, он?
  - Нет, это определенно женщина, женщина всей моей жизни. На ней то я и женюсь. Слово даю!
  - Друг, у тебя помутился рассудок. Сначала Ольга, теперь эти безумные умозаключения... Кстати, она тоже неплохо...
  - Знать ничего не хочу про эту дуру! ― приподнял ладонь я. ― Терпеть ее буду, но не более того.
  И, не слушая друга, направился вниз. Нужно узнать, кто играл эту прекрасную музыку.
  
  * * *
  
  Ольга Орлова
  Настоящим испытанием для меня стал тест по фехтованию. Мастер по данной дисциплине оказался гибким испанцем с насмешливыми глазами и дерзкими манерами.
  Увидев меня, он всплеснул руками и заговорил на идеальном русском:
  - Кого это ко мне привели? Прекрасный цветок!
  Я против своей воли покраснела.
  - Меня зовут Диего Родригас, и я буду счастлив иметь такую ученицу, ― продолжил мастер, подмигнув мне.
  Этот очень обаятельный человек просто притягивал к себе взгляд. И, как мне кажется, был большим дамским угодником.
  - Что мы уже умеем? ― цепко присмотрелся он ко мне.
  - Я... немного фехтую.
  - Немного для отдела аналитиков ― это уже хорошо. Что ж, давайте посмотрим ваши умения в действии.
  После этих слов я выбрала себе шпагу полегче, с закрытым эфесом. С защитой я справилась вполне успешно, но вот об атаке и речи не шло.
  - Что ж, действительно, немного. Но для женщины достаточно. Что насчет сабли?
  Пожав плечами, я ответила:
  - Знаю только основные движения.
  - Хорошо, хорошо... ― задумчиво проговорил мастер. ― Мы попробуем другой вариант.
  - Какой? ― заволновалась я.
  Мне очень не хотелось учиться обращению с еще каким либо оружием. Не любила я его.
  - Вы будете учиться пользоваться ножами, стрелять из различных видов стрелкового оружия... и, конечно, освоите яды. И не нужно кривиться. Это здесь вас защищает корпорация, а в прошлом вам нужно будет суметь постоять за себя самой. Любую ситуацию вы должны уметь использовать с выгодой для себя.
  - Но если речь идет только о защите, то зачем мне яд? ― недоуменно возразила я и, заметив, как мастер отвел глаза, спросила: ― Или не только для защиты?
  - Это нужно спрашивать у вашего руководителя. Я со своей стороны могу только сообщить, что наши занятия будут ежедневными.
  Поняв, что отказаться мне никто не даст, я обреченно вздохнула.
  - Вот и прекрасно. Но главное внимание мы уделим ножам. Они универсальны для любого времени, не требуют особенной силы и очень эффективны для женщины. Ну, и, конечно, яды.
  
  Глава 7
  Простые сложности
  
  
  Вскоре после того, как завершилось мое тестирование, и я с замиранием сердца ждала первое задание, благодаря Корнейси мне преподали очень хороший урок.
  Как то он вызвал меня к себе в кабинет, где уже ждал Разинский, мрачный и неразговорчивый. Ответив на его скупое приветствие, граничащее с невежливостью, я повернулась к руководителю. Судя по всему, они оба были в дурном расположении духа, и мне совсем не хотелось попасть между молотом и наковальней.
  Не знаю, правдивы ли были слухи об их родстве, но они наполняли меня любопытством каждый раз, когда я наблюдала общение этих, возможно, братьев.
  Как в воду глядела.
  - Мадемуазель Ольга, во избежание провала возможных заданий я хочу, чтобы Алексей показал вам неприятные стороны жизни, с которыми вы, в силу своего общественного положения, практически не сталкивались.
  Да что ж это такое?! Они считают меня совсем наивной?
  - Вы считаете, что...
  - Да, я считаю это необходимостью, ― резко произнес Корнейси.
  Тон главы творцов меня задел, и, поджав губы, я просто кивнула. Ну что ж, раз начальство так хочет...
  - Когда намечается наш урок?
  - Сейчас, ― коротко ответил руководитель.
  Повернувшись к Разинскому, я выжидающе на него посмотрела. Тот подошел и, явно поддевая Корнейси, спросил:
  - Не окажет ли госпожа мне честь прогуляться со мной по злачным местам города?
  Язвительность в голосе творца сквозила неприкрытая, и смотрел он в это время прямо на Корнейси. Тот не отрывал глаз от бумаг на столе.
  - Конечно, ваше сиятельство! Для меня это большая честь, ― в тон ему ответила я.
  И, уже выходя за дверь, услышала замечание Корнейси:
  - Не творцы ― клоуны какие то! Безобразие...
  Улыбку я сдержать не смогла.
  До города мы добирались наедине с Разинским, что в высшем обществе посчитали бы неприличным, но для Лемнискату было совершенно естественным. Деревья и поля мелькали за окном, пока карета мчала нас вперед. Странно, неужели Разинский так спешит?
  Едва мы въехали в город, Алексей приказал свернуть. Услышав, что мы едем в бедные районы, я напряглась.
  - Не беспокойтесь, Ольга, я смогу вас защитить. Но не лишним будет набросить плащ.
  Накинув невзрачную темную одежонку, я замерла. Идти в подобные места было страшновато.
  - Впрочем, вы и сами о себе способны позаботиться. Не так ли? ― усмехнулся творец.
  Отвечать ему я не стала.
  За последнее время я очень устала морально, и вступать в спор совсем не хотелось. Ехать нам еще прилично, а отношения и так непростые.
  Когда карета остановилась, на улице уже стемнело. Алексей помог мне выйти и обвел рукой темный, мрачный и, на мой взгляд, подозрительный переулок.
  Осмотревшись, я передернула плечами.
  - Ну что, Ольга, начнем экскурсию для ознакомления с тем, с чем вам, возможно, придется столкнуться при нашей работе?
  Я кивнула.
  Взяв меня под руку, Разинский направился вперед, вдоль переулка.
  - Пожалуй, начнем со страха. Он ― постоянный спутник работы творца. Страх перед неизвестностью и опасностью вы уже преодолели. Этому поспособствовали годы самостоятельных прыжков и динозавр.
  - Кстати, о нем, ― заметила я, оглядываясь по сторонам. ― Мне говорили, что в прошлом и будущем нас не видят, тогда почему та ящерица пыталась меня убить?
  - Прекратите озираться. Вы привлекаете к нам лишнее внимание.
  Я тут же уставилась прямо перед собой и постаралась перестать нервничать. Мы с Алексеем шли вдоль темных улиц, сворачивая из одного переулка в другой. Казалось, им конца края нет.
  - Динозавр ― хищник. Да, он не видел вас, но чуял. К тому же вы прыгали слишком далеко в прошлое, там законы времени мало кому известны, ― пояснил Разинский.
  Тут мы вышли на большую центральную площадь бедного района.
  - Здесь лучше всего можно увидеть людской страх. Смотрите на людей, Ольга. Тут все чего то боятся. Кто то ― убийства, кто то ― смерти от болезни и голода... И многие к этому привыкли.
  Глядя на людей, я видела печальную мать, баюкающую ребенка, стайки грязных детей, женщин, продающих себя...
  - Это ужасно, ― прошептала с трудом, горло сдавил спазм.
  - Здесь многое видят и терпят. Но, познав и бедность, и богатство, могу сказать, что люди, которых вы видите, счастливее богачей. И они не настолько жестоки. Беднякам нужно просто научиться жить по правилам. В высшем же обществе нужно научиться выживать.
  Я молчала, вынужденная признать правоту Алексея, и искоса на него поглядывала. Глаза Разинского светились зеленым цветом и переливались, словно расплавленный металл. Неужели и у меня так?
  - Что вы коситесь, Ольга? Думаете, я заблуждаюсь по поводу того, что вас уже посвятили в историю моей жизни?
  - Я не уверена, что это нужно обсуждать...
  - Вы теперь имеете доступ ко многим тайнам... Но мы отвлеклись. Пойдемте просто погуляем по дну общества. Вы сами все увидите.
  - И как это поможет мне при выполнении заданий? ― скептически спросила я, направляясь за ним.
  - Творцам нужно знать все. Бедность существовала во все времена. Иногда людям живется чуть тяжелее, иногда ― чуть легче. Но голод постоянно правит среди людей.
  - А что насчет высшего общества?
  - Там присутствует голод другого рода. Наше с вами общество тоже не меняется. Людская природа та же из года в год.
  Наблюдая за дракой в соседнем переулке, я спросила:
  - И мы сможем противостоять этому в прошлом или будущем?
  Разинский проследил за моим взглядом.
  - Да, нас ― и, думаю, даже вас ― этому обучали. Но есть еще кое что... В будущем мы обладаем большими сверхъестественными способностями, ― склонившись чуть вперед, так близко к моему лицу, что это было практически на грани приличий, мужчина, понизив голос, добавил: ― Там ощущаешь себя полубогом.
  Рыжая прядь, выбившись из хвоста, упала на идеальное лицо, и я задержала дыхание от восхищения. Но уже в следующее мгновение мне предложили руку, и мы двинулись дальше.
  Шагая с Алексеем по улицам, я видела грязь, насилие, жестокость. Но не видела безжалостности. Разинский прав: здесь люди живут не так сытно, как в высшем обществе, но проще, а главное ― счастливее.
  В этот момент умерли мои последние страхи.
  
  * * *
  
  Та прогулка запомнилась мне надолго. Чем больше я узнавала о том, с чем придется работать, тем труднее было смириться с тем, что я творец. Заветная мечта оказалась с горьким привкусом.
  Но, несмотря ни на что, именно здесь я почувствовала себя дома, именно здесь я стала ощущать себя на своем месте.
  В это же время я получила свое первое задание.
  Время поджимало Лемнискату, и отдел очень предусмотрительно воспользовался моим талантом прыгать далеко в прошлое. Хотя не все восприняли эту идею с восторгом.
  За день до моего отправления все творцы собрались в кабинете главы отдела, где мне и сообщили детали задания.
  Как только Корнейси закончил, в комнате воцарилась тишина и, прежде чем я успела что то сказать, с кресла вскочил Разинский и нервно зашагал взад вперед.
  - Это нельзя делать! Она не готова ни по навыкам, ни физически.
  - Что ты имеешь в виду? ― нахмурился руководитель.
  - То, что она еще не оправилась от последнего прыжка, а вы уже отправляете ее так далеко в прошлое. Как она защитит себя от динозавров, не говоря уже о выполнении необходимого?
  - Алексей, ты забываешь, сколько времени Ольга обходилась вообще без помощи. Заметь, на редкость успешно обходилась! Да у нее концентрация будет получше, чем у тебя и Джеймса вместе взятых. И она сама умудрилась вернуться из того глубокого прыжка. А в плане защиты ― то и тут у нее преимущество перед всеми вами.
  - Согласен, ― поддержал главу Мэллори, за что получил неодобрительный взгляд друга.
  - Да, но одно ― удержать нас или карандаш, и совсем другое ― динозавра, ― не сдавался Алексей.
  Я на всю эту баталию взирала отстраненно, с некоторой долей любопытства.
  - Ты, конечно, прав, но упускаешь из виду то, что она долгое время боролась со своим даром один на один. Долгое время! Конечно, ты и Джеймс очень опытны, но у Ольги есть свои исключительные преимущества. Сейчас, уже оглядываясь назад, я думаю, что корпорация просто обязана была совершить эту ошибку, чтобы у третьего творца появилась возможность повернуть события так, как нужно. И, кстати говоря, это вообще не твое дело.
  - Но... ― начал Разинский и был опять перебит.
  - Алексей, ты все равно не сможешь прыгнуть так далеко. Только с Ольгой, но это очень опасно.
  Творец промолчал, и Корнейси повернулся ко мне.
  - А вы что скажете, Ольга?
  - Буду прыгать. Хотя я не обещаю выполнить задание быстро. Там воздух очень тягучий и сложно дышать, поэтому работать буду несколько часов.
  - Я понимаю, это не детское задание, но кроме тебя некому. И помни, работа у творцов организована следующим образом. Вам будут доставлять секретный пакет. В нем ― время, сумма гонорара и имя напарника, если таковой нужен. Иногда может быть трое четверо коллег и даже больше, но, как понимаете, это не ваш случай.
  Я кивнула.
  - Да, совсем забыл, ― добавил Корнейси. ― Теперь о прошлом и будущем. В другом времени, помимо прочего, вы можете быстрее двигаться, притяжение для вас становится в несколько раз меньше. Вы сами становитесь выносливее.
  Вот почему при своем первом прыжке я не разбилась!
  - Но как мы сможем стать в другом времени незаметными? Если даже в своем времени затеряться не можем.
  - А вам и не нужно. При перемещении во времени творец становится невидимым, но остается осязаемым. Здесь бывают исключения, но сейчас о них речь не идет. Временны́е потоки стирают вас только с лица реальности, но вы продолжаете пребывать в ней. Ничто не может исчезнуть бесследно. Однако другие творцы или дуовиты смогут вас увидеть. Также вы будете видны и человеку, который имеет особенный склад ума, ― и то не всегда.
  - Но зачем тогда эти знания и умения?
  - Для выполнения заданий, конечно. Какой от вас прок, если вы умеете только распевать милые песенки? Гораздо лучше применить свои знания для того, чтобы вычислить местонахождение человека или его слабости.
  - Значит, я пошла готовиться. Вы только не забудьте про гонорар: несмотря на отсутствие договора, оплата должна быть произведена в срок.
  - Отдел аналитиков дурно на тебя повлиял, ― улыбнулся руководитель. ― Не переживай, Лемнискату держит свое слово.
  В этот момент Разинский нервно дернул плечом. Но, не услышав от него новых возражений, мы все проигнорировали это движение.
  
  * * *
  
  После этого я отправилась к Прокофье Матвеевне или, как ее называли в отделении, мадам Малкин. О ней мне до этого момента все очень много рассказывали. Она должна была выдать мне все необходимое для выполнения первого задания.
  Гордость в этот момент просто распирала меня. Если все пройдет без проблем, то я утру Разинскому нос!
  Когда я вошла в интендантскую, то обнаружила там не одну, а двух женщин.
  - Добрый день, ― нерешительно поприветствовала я их, приседая в книксене.
  Около большого окна с портьерами стола молодая миниатюрная женщина с милой внешностью и явной страстью к необычным шляпкам. На треугольном личике, обрамленном медовыми локонами, выделялись миндалевидные глаза с небольшой хитринкой. За столом с чашкой чая расположилась довольно старая худая женщина в сероватом платье и с платком на голове. Мадам Малкин. Ей бы еще косу в руки ― и будет прям смерть.
  - Да да, творец первой степени. Пришли знакомиться? ― проскрипела хозяйка помещения. ― Так знакомьтесь: это княгиня Лидия Лехвицкая, жена главы корпорации.
  - Очень приятно, ― смущенно ответила я и быстро оглядела помещение.
  В интендантской находились шкафы, уходящие куда то вглубь и состоящие из маленьких и больших ящичков, небольшая стойка с пером и чернильницей и столик, за которым как раз и сидела мадам Малкин.
  Пока я рассматривала интерьер, женщины рассматривали меня.
  Под их пристальными взглядами я немного стушевалась.
  - А она ничего, ― заметила жена князя.
  - Да, милая девочка, ― ответила ей кладовщица. ― Присаживайтесь. Как вам у нас в Цитадели? Все понравилось? Со всеми нашли общий язык?
  Я последовала предложению, несколько растерявшись от простоты обращения и напора пожилой женщины. После высшего общества настолько неформальное общение меня немного шокировало. Даже у аналитиков сохранялись дистанция и нормы. Дамы это заметили.
  - Ей после канцелярских крыс, наверное, кажется странным наши простые нравы, ― заметила мадам Малкин.
  Это они сейчас... об аналитиках?
  - Ничего, привыкнет, ― невозмутимо ответила княгиня и добавила: ― Прокофья Матвеевна заведует этой кладовкой. Так мы называем между собой интендантскую. Пока она раздумывает над необходимыми для выполнения задания вещами, я проясняю ориентировку во временном обществе. Хотя у вас как у человека, собирающегося вступать в должность исторического и общественного аналитика, в этом нет особой необходимости.
  Я только улыбнулась, понимая, как она права.
  - Ничего, если мы будем обращаться на 'ты'? ― спросила меня Прокофья Матвеевна.
  - Конечно, ― облегченно кивнула я.
  - Вот и отлично. Ко мне тоже можно на 'ты' и просто Лидия, тем более ты ― творец первой степени, ― улыбнулась княгиня.
  Удивительно: она много выше меня по общественному положению, но так уверенно и просто стирает границы условностей... Неужели Лемнискату права, и со временем везде будет так?
  Еще немного пообщавшись и поделившись со мной последними сплетнями, Лидия откланялась, оставив меня наедине с пожилой женщиной.
  - Так так, где то здесь у меня лежит все, что тебе нужно. Кое что я заранее приготовила.
  Выдвинув третий по счету ящик, она достала оттуда чем то набитую сумку средних размеров.
  - Это тебе, ― мадам сунула мне сумку и, пройдя до конца стеллажей, вернулась обратно с огромным свертком.
  - Э э...
  - Это одежда. Переоденешься у себя в комнате, остальные комплекты оставляешь на замену. В сумке взрывчатка. После выполнения задания все остатки вернуть, ― проинструктировала меня мадам.
  Увидев мои круглые от изумления глаза, пожилая женщина сжалилась и добавила:
  - Не пугайся. Там все готово, осталось только разложить и поджечь. Схему закладки я сейчас выдам.
  Взяв с регистрационного стола бумажку, она отдала ее мне.
  - Вот, это все. Теперь распишись. Да, вот здесь... Готово. К Лидии можешь не заходить. Она велела передать, что опыта общения с динозаврами у нее нет, и об их жизни ты знаешь больше нее. Лучше следи, чтоб тебя Разинский не загрыз.
  Я слегка улыбнулась:
  - Он добрый, не загрызет.
  Мадам посмотрела на меня, приподняв брови, и тоже чуть улыбнулась.
  - С чего ты взяла?
  - Когда мы ездили в бедные кварталы, чтобы...
  - Знаю, знаю...
  - Так вот, он смотрел на тех людей такими глазами... Не с жалостью ― с поддержкой. Дал денег нищим. Это сложно объяснить словами, просто нужно увидеть.
  - Я с тобой согласна. Леша ― добрый мальчик, но и очень жесткий с людьми, которые ему не нравятся. По настоящему не нравятся. Очень жесткий. Будь осторожна, любовь слепит тебя.
  - С чего вы...
  - Иди, тебе пора. И переодеться не забудь.
  Заглянув в сумку, я увидела брюки и удлиненную тунику.
  - Но я не могу это надеть! Это мужская одежда! И это...
  - Ольга, давай смотреть правде в глаза. Одеваться в платья и быть творцом ― нельзя. В прошлом ты будешь выполнять сложные и рискованные задания, и одежда должна быть максимально удобной, чтобы не мешать. Я и так подобрала тебе тунику длиннее, чем положено.
  Мадам вернулась к столу и чаю, а я стояла с красными щеками, не в силах пошевелиться от неловкости, которую предстоит пережить. Он увидит меня в брюках! Стыд то какой!
  Тем не менее последовав совету мадам и вернувшись с вещами в комнату, я просмотрела содержимое свертка.
  М да. Если бы мама узнала, что я буду это надевать, она бы мне такую лекцию прочитала!.. И в очередной раз разочаровалась бы во мне. 'Благовоспитанной барышне не пристало...'
  Вздохнув, в этот раз я была склонна согласиться с ней, но выбора не было.
  В свертке оказались три комплекта широких брюк и рубашек ― черных, из плотной ткани непонятного происхождения, три приталенные туники без рукавов, длиной до икр, и пара высоких, до колен, сапог.
  Переодевшись, я почувствовала себя не в своей тарелке. Вроде бы нигде ничего не жмет, но тем не менее... как то не по себе. Господи, как теперь выйти из комнаты?!
  Осторожно пройдясь, я направилась в сторону двери, вышла, снова вошла, повернулась. Непривычно, но дискомфорта нет. Вздохнув, взяла сумку и отправилась работать.
  
  Глава 8
  Метка
  
  Конечной точкой переноса был выбран лес неподалеку от огромной долины, куда по плану я должна была попасть, чтобы перемещение в пространстве не отняло много сил.
  Устроившись в кресле в кабинете Корнейси, я сосредоточилась на прыжке, и вскоре время замедлилось, мир сместился, и пространство поглотило меня.
  Выпрыгнула я на поляне окруженной деревьями. Это несколько затруднило ориентирование, но, пройдя немного по лесу, я увидела в просвете листвы плато, покрытое густым зеленым покровом. Каменный столб поднимался к небу в центре пологой площадки. Нервничая из за возможных хищников, я быстро шла к нужному месту.
  Выбравшись из леса, замерла, поразившись красивому виду. Узкое, но довольно большое озеро вдавалось в зеленое плато, в дальней части долину скрывали от внешнего мира высокие горы, а сверху все это заливало своими лучами солнце, отражаясь в неподвижной водной глади.
  Однако времени медлить у меня не было, нужно еще многое сделать.
  Решив проверить слова Корнейси о том, что притяжение Земли в прошлом меньше, я подпрыгнула и переместилась метра на два с половиной вперед. Ух ты! Ощущение просто потрясающее! Словно не чувствуешь своего веса. При прыжках на меньшие временны́е отрезки такого эффекта нет.
  Преодолевая по два три метра за раз, я двинулась вперед. Расстояние до возвышения преодолела минут за десять и, сосредоточившись на своих ощущениях, неожиданно быстро оказалась у каменного столпа метров пяти в окружности. Развернув мешок и достав из него взрывчатку, я аккуратно размотала шнуры.
  Так, мне сказали, что здесь все готово и осталось только правильно заложить и подорвать.
  Достав схему, я приступила к закладке, периодически поглядывая по сторонам, нет ли хищников. Не хотелось, чтобы они появились в неподходящий момент... да и вообще чтобы появились.
  Строго следуя инструкции, я размещала взрывчатое вещество через каждые полметра. Оставалось сделать совсем немного, когда неподалеку от меня появился динозавр.
  Наверное, это его собрат в прошлый раз пытался мной пообедать. Метров пять в высоту и десять в длину, с длиннющим хвостом, короткими передними и длинными задними лапами. А еще у него была странно приплюснутая с боков голова и внушающий глубочайшее уважение набор зубов в пасти.
  Я завороженно смотрела на него. Надо сказать, живая тварь выглядела намного более пугающе, чем ее прототип в музее Лемнискату.
  Пока животное только принюхивалось и порыкивало. Я активировала щит, и все мое тело окружило красное сияние, которое переливалось, обволакивая меня наподобие языков пламени.
  Монстр, видимо, перестав чуять мой запах, повел головой, пофыркал и двинулся куда то в сторону.
  Трясущимися от страха руками я взяла оставшиеся заряды и стала работать с удвоенной скоростью и максимальной концентрацией.
  К сожалению, слишком увлекшись, чуть не пропустила нападение: динозавр подкрался сзади ― видимо, щит не так уж хорошо блокировал запахи ― и клацнул зубами по защите.
  Щит выдержал! Тварь, заверещав, отпрянула в сторону, а я, прекратив орать, трясущимися руками заложила последний заряд.
  Гигантская рептилия попыталась напасть второй раз, и опять защита откинула ее обратно.
  Я совершенно неприлично, суетливо и нервно копалась в сумке в поисках спичек, приговаривая про себя: 'Барышня не должна ругаться, барышня должна всегда сохранять спокойствие и достоинство', ― а руки у меня в этот момент тряслись немилосердно.
  Динозавр больше не совался и просто кружил вокруг, тяжело переступая жуткими лапами, поводя из стороны в сторону мощным хвостом и сметая им редкие кустики: видно, думал, как лучше до меня добраться.
  Найдя спички, я разложила шнур и подожгла его. Зашипев, побежала искра. Тварь прикрыла пасть и, словно любопытная птица, то и дело поворачивала и наклоняла голову, чтобы лучше рассмотреть невиданное зрелище. А я, воспользовавшись этим, быстро запрыгала прочь, преодолевая метра по три за раз.
  Меня и каменный столб уже разделяло метров сто пятьдесят ― двести, когда грянул взрыв. Обернувшись, я заметила, что динозавр не пострадал и со всех лап мчится прямиком ко мне. Ну просто чудненько.
  Сконцентрировавшись, я начала перенос обратно. И когда ящер практически настиг меня, я уже была в кабинете главы творцов.
  Ко мне сразу подскочили Разинский, непонятно откуда здесь взявшийся, и Корнейси.
  - Ольга, все в порядке? ― тревожно спросил руководитель.
  - Да, ― выдохнула я и, взглянув на Разинского, ехидно заметила: ― У меня все получилось идеально.
  Тот поморщился и отошел к окну, а я буквально упала на диван, презрев этикет и манеры. На меня навалилась усталость. Адреналин схлынул, и я моментально осознала, сколько сил вытянула из меня защита.
  - Там был динозавр.
  Корнейси присел напротив меня, внимательно слушая.
  - Я использовала защиту и, заложив взрывчатое вещество, вернулась обратно. Животное не пострадало, хотя и намеревалось меня покусать. Да и не только покусать, надо полагать.
  - Как взрыв? ― нетерпеливо спросил Алексей.
  - Все рухнуло, как и было задумано, ― невозмутимо ответила я, очень довольная собой.
  - Прекрасно, Ольга. Поздравляю с первым выполненным заданием! ― улыбнулся Корнейси.
  - Спасибо. У меня есть вопрос.
  - Задавайте, ― махнул рукой глава творцов.
  - Почему в этот раз мне было настолько легко передвигаться? Тело как будто ничего не весило. А раньше, когда я прыгала дома...
  - Чем дальше во времени прыгаешь, тем меньше на тебя действует сила притяжения, ― ответил мне Разинский.
  Угу.
  - Теперь тебе все ясно? ― улыбнулся Корнейси.
  - Да. Я могу идти? Мне надо привести себя в порядок и поспать.
  - Вы и так прекрасно выглядите! ― успокоил меня глава творцов.
  Посмотрев на свою одежду, порядком перепачканную в земле, увидела, что она совершенно чистая.
  - А как?..
  Сзади послышался презрительный смешок Разинского:
  - Вы что, не знали? Мы ничего не можем забрать из прошлого, как и принести в него. Едва носитель перемещается, вещь возвращается в свое время на свое место. В вашем случае обратно вернулась грязь.
  Недовольно посмотрев на творца, я снова обратилась к Корнейси:
  - Так я...
  - Подождите. Нам нужно кое что сделать. То, что давно пора.
  Я насторожилась, Алексей хранил каменное выражение лица.
  - Что же?
  - Подписать договор!
  Я замерла.
  - Но сейчас со мной нет поверенного...
  - Здесь все свои, ― отмахнулся Корнейси и направился в соседнюю комнату.
  - То есть как ― здесь? А члены совета директоров? ― крикнула я ему вдогонку.
  Разинский, который присел в этот момент в кресло, услышав мою фразу, рассмеялся.
  Вот что за человек? Противный до невозможности!
  - Прочитайте и подпишите, ― протянул мне Корнейси, вернувшись, стопку бумаги. ― Это стандартный договор для творца первой степени.
  - Да? ― усомнилась я, недоверчиво взирая на документы в его руке.
  - Конечно. Корпорация не обманывает без острой необходимости, мы надежная организация с многовековой историей. К тому же обманывать такие ценные кадры чревато. Вы ― сокровище Лемнискату, ― хитро улыбнулся Корнейси.
  Подозрительно покосившись на руководителя, я принялась читать документ, а мужчины пока заняли себя разговором. Договор оказался достаточно подробным, но просто и понятно составленным документом.
  Когда я дошла до суммы, выплачиваемой мне в зависимости от уровня опасности задания, поняла, почему творцы первой степени считаются очень состоятельными людьми.
  Закончив чтение, я глубоко вздохнула и решительно поставила свою подпись.
  - Прекрасно, ― сказал Корнейси, забирая договор. ― При подписании присутствовали два свидетеля, я ― как глава творцов и Алексей ― как представитель знати.
  Я бросила взгляд на Разинского, и тот мрачно мне улыбнулся, спокойно пригубив бокал с вином, а Корнейси развел руками:
  - Больше из высших чинов пригласить было некого. Пойдемте, выберете тотем и распишетесь в книге о получении.
  Еще по отделу аналитиков я знала, что тотем ― это вещь для контроля силы. Зайдя в соседнюю комнату, я сразу увидела на столе поднос. На нем лежали различные камушки и вещички, но свой тотем я приметила сразу. Он приковал к себе мой взгляд, и внутри все потеплело.
  Подойдя, я взяла похожий на кляксу маленький синий камушек, тонкий и гладкий.
  - Хороший выбор, ― прокомментировал Корнейси. ― Мудрость и решимость.
  - Что? ― отвлеклась я от рассматривания вещицы.
  - Это я сейчас про ваш выбор. Теперь подойдите сюда и распишитесь.
  Я приблизилась к книге и увидела список фамилий. Взяв перо, я аккуратно расписалась напротив своей.
  - Ольга, вам нужно запомнить главные правила корпорации. Творцу нельзя знать свое будущее или прошлое, а вернее, то, что именно он будет совершать и как поступать. Творцу нельзя видеть самого себя, если он перемещается в одно и то же время дважды. Потому что и в первом, и во втором случае вы сможете изменить события, а это повлечет непоправимые изменения в истории и людях.
  - Не понимаю...
  - Люди ― вот главное ключевое звено Вселенной. Перемены течения истории и событий вы отследить не в состоянии, только итоги. Вы, мадемуазель Ольга, сможете лишь заметить перемены в окружающих вас людях. Они останутся с вами, но никогда не будут такими, как прежде. Понимаете?
  Я кивнула.
  - Вот и прекрасно, ― подытожил глава творцов, захлопывая книгу и забирая ее у меня.
  - А какой?.. ― я покосилась на Разинского.
  - Корнейси... ― начал Алексей, сразу поняв, что мне хочется узнать.
  - Человеческая кость.
  Разинский презрительно взглянул на нашего главу, одним махом допил вино, поставил бокал на стол и, пожелав всем спокойной ночи, вышел.
  - Он...
  - Да, Алексей ― неординарная личность, ― поспешила произнести я, рассматривая пустой изящный фужер.
  - Его сразу не разгадаешь. Что ж, поздравляю, Ольга: вы теперь ― часть нас и творец первой степени ― официально. Поднесите тотем к груди.
  Выполнив указание, я почувствовала, как все тело словно обдало огнем.
  - Боже мой!
  Хватая ртом воздух, я заметалась по комнате. Корнейси, не выказывая особого беспокойства, налил мне немного вина. Я залпом выпила, хотя не сказала бы, что мое самочувствие стало получше.
  Медленно, постепенно жар стал спадать, а руководитель лукаво улыбался.
  - Что? ― настороженно спросила я.
  Вместо ответа мужчина покачал головой и пожелал мне спокойной ночи.
  
  * * *
  
  Безупречно выполнив первое задание, я была необычайно горда собой. Меня просто распирало от радости, хотя я и старалась этого не показывать.
  Увы, длилась она недолго. Подходя к интендантской мадам Малкин, чтобы сдать инвентарь, я неожиданно услышала разговор.
  - Алексей, ты предвзято относишься к этой девушке. Это нехорошо.
  - Вы неправы, мадам. Просто корпорация так надеялась найти еще хоть одного творца первой степени, возлагала на это такие надежды... и тут ― необученная девочка.
  В голосе Разинского отчетливо слышалось разочарование.
  - Алексей, ты пристрастен. И, я думаю, в тебе говорит задетое самолюбие. Она, несмотря на свою неопытность, очень способная и уже сейчас может прыгать дальше тебя. Ты же, похоже, достиг своего потолка. Древний Рим ― максимум, который тебе доступен. А знания... знания можно дать.
  - Да, только усвоит ли она их?
  Ах ты... мерзавец!
  Постучав и приоткрыв дверь, я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, вплыла в комнату. Собеседники мгновенно обернулись, а Разинский, судя по выражению его лица, пытался угадать, как много я услышала из их разговора.
  - Добрый вечер, мадам. Я пришла отдать вам вещи, взятые для задания.
  В ответ на молчаливый поклон Разинского ― изящный книксен. И снова поворот в сторону мадам.
  - Как все прошло? Что то ты выглядишь бледновато.
  - Встретилась с динозавром, а так все хорошо. Сделала все, как было указано в инструкции.
  - Умница! Но, видно, из за того негодника ты сильно поизрасходовала свою энергию. Тебе необходимо отдохнуть.
  - Я и направляюсь в свою комнату. Но нужно же было занести инвентарь.
  - Вот, Разинский, учись! Всем бы такую ответственность за казенное имущество!
  Первый творец только поморщился и вышел, а я повернулась к пожилой женщине.
  - Скажите, мадам, а остальные творцы имеют превосходные навыки... во всех необходимых отраслях?
  Меня очень беспокоил и задевал тот факт, что я могу быть в чем то хуже их. И так отстаю практически во всем.
  - Понимаю твои переживания, ― улыбнулась мадам Малкин. ― Но не стоит так сильно беспокоиться. У каждого из трех творцов нашей современности есть свои сильные и слабые стороны. Поэтому задания и распределяются между вами по разному. Например, Джеймс ничем не выделяется. Он вроде бы умеет все, но особых талантов в каком либо направлении у него нет.
  Мадам Малкин улыбнулась снова.
  - Разинский имеет очень богатый и обширный практический опыт. Но в плане исторических или необходимых теоретических знаний у него сильные пробелы. Он практически не разговаривает на других языках, может только понимать то, что ему скажут, и то с трудом. Именно поэтому его злит твоя принадлежность к творцам. Ты не только женщина, но еще и разбираешься в некоторых вопросах лучше него. А как он смешивает яды! Еще ни одного сложного состава не смог воспроизвести. Зато после его смесей человека ни одно противоядие не спасет. Да что человека ― с их помощью, мне кажется, можно отравить даже творца!
  - Но я не понимаю, при чем тут языки, если нас не видят и мы должны оставаться незаметными?
  - Навыки вам в первую очередь нужны для выполнения заданий, а не для адаптации. К тому же не забывай: в прошлом вас могут видеть другие творцы или исключительные люди. Чаще всего они, убедившись, что никто, кроме них, вас не видит, пройдут мимо. Хотя... чем дальше в прошлое, тем больше опасность, если вас заметят.
  Поблагодарив и попрощавшись, я в странно приподнятом настроении направилась прочь, даже не подозревая, какие еще открытия меня ждут.
  
  * * *
  
  Придя к себе, помывшись и надев тонкую ночную рубашку, я устало опустилась на кровать, и все было бы хорошо, не вспомни я про свой тотем. Движимая любопытством, встала и подошла к зеркалу. Это было крайне опрометчиво с моей стороны.
  Тонкая вязь узора начиналась на скулах и витиевато спускалась на плечи и дальше по спине и груди на живот.
  Внутри меня поднялась буря эмоций: восхищение, ужас, непонимание... Узоры начали наливаться и сиять красным светом.
  Упав на пол, я начала кататься, пытаясь унять огонь, который, казалось, охватил меня и нещадно жег кожу. Больно было ужасно. Слезы хлынули из глаз. Зажмурившись, я уже не обращала внимания на окружающую действительность.
  Вот кто то подбежал, меня звали по имени, но мне было все равно ― сознание медленно меня покидало.
  
  * * *
  
  Пришла в себя я в лазарете Цитадели. На стене была все та же драпировка с гербом и цветами отдела творцов, а повернув голову, я увидела уже знакомого доктора и Корнейси.
  Глава творцов поднялся со стула, на котором сидел, и, подойдя ко мне, спросил:
  - Ольга, что случилось? Расскажите...
  Ощупав свое лицо, я поняла, что оно чем то смазано, из за этого я ощущала некоторую стянутость кожи, но больно не было.
  - Это от ожогов, ― пояснил доктор при виде моих манипуляций.
  Облизав пересохшие губы, я хрипло проговорила:
  - Я решила посмотреть на тотем. Потом увидела странный узор. Потом испугалась, наверное...
  - И он начал вас жечь? ― уточнил Корнейси.
  - Нет. Сначала узор засиял красным, мое тело пронзила боль, а потом появился жар.
  - Неожиданно... ― пробормотал глава. ― Тотем нанес на ваше тело временны́е метки. Они есть у каждого творца. Но ни один не испытывал такой боли. А за все время существования корпорации узор светился только у семи человек. Вы восьмая.
  - Не стоит так нервничать, ― успокаивающе поднял руки Корнейси. ― У вас метки будут только на небольшой части лица и везде, где сейчас ожоги.
  Судя по моим ощущениям, это вся спина, грудь, живот... Кошмар!
  - И не переживайте: их легко можно замазать.
  Посмотрев на доктора и Корнейси, я увидела, что оба совершенно серьезны.
  - Почему у меня не так, как у других?
  - Скорее всего, из за более сильной мутации. Вы можете прыгать далеко в будущее... Этот вопрос из за своей уникальности мало исследовался. Но вам, Ольга, надо еще более тщательно, чем остальным, следить за своей силой. Если о ваших странностях узнают, вам будет очень сложно в обществе, и корпорации потребуется немало влияния, чтобы вас защитить.
  - Почему? ― нахмурилась я.
  - Ольга, неужели вы еще не поняли? Творцы обладают очень большими возможностями и силой. Вас ненавидят даже те, кто работает с корпорацией, ибо вы можете изменить всю их жизнь. Раньше творцов сжигали на кострах, если Лемнискату не успевала вовремя их обнаружить. Вас попытаются убить, если вы только дадите лишний повод для ненависти. Лучше не выделяться больше необходимого.
  - Но эти узоры так заметны!
  - Мы дадим вам специальное средство, и вы сможете успешно их скрывать.
  Теперь я понимаю, почему Разинский постоянно ходит в перчатках. А что будет, если эти отметины увидит мама?! Это же просто кошмар! А если заметят в обществе? Скандал!
  Додумать эту мысль мне не дали: мою руку что то кольнуло, и я погрузилась в сон.
  В лазарете я провела неполную неделю, прежде чем доктор разрешил мне уйти. За это время не видела практически никого, только читала книги.
  Мне хотелось, чтобы меня навестил Алексей, но нет.
  На следующее утро после того, как мне перестали смазывать ожоги и выписали, я осмотрела себя всю, все еще пребывая в полном ужасе от странных, хотя и красивых узоров. А на столе стояла баночка с кремом под тон моей кожи.
  Вздохнув, я принялась наносить его на витиеватый рисунок.
  
  Глава 9
  Предсказание
  
  На следующий день в столице были празднования, и корпорация объявила выходной. Добралась я до центра в одной карете с Лидией, но уже ближе к вечеру. Подруга, сославшись на срочные дела, ускользнула с каким то странным выражением лица.
  Собираясь в город, я заранее обвешалась оружием, но все равно в небольшом отдалении от меня следовал охранник. Его присутствие несколько задевало, но я не стала отказываться от присмотра. Пока это было неразумно.
  Одиночество никогда меня не тяготило, я к нему привыкла и поэтому с легким сердцем отправилась созерцать красоту праздничного города. Об отсутствии компании не грустила.
  Погуляв часа четыре, я даже не заметила, как забрела в бедные районы, однако теперь они меня не пугали. И вот, когда на улице окончательно стемнело, а я уже решила возвращаться, произошло то, что стало одним из самых сильных страхов в моей жизни.
  Я услышала шум и детский плач. Бывают в жизни человека моменты, которые решают его судьбу. Для меня таким стал именно этот. Поспешно свернув в переулок, откуда доносились звуки, я увидела подростков, избивающих маленького мальчика. Трое на одного!
  - Прекратите!
  Во мне клокотал гнев.
  Повернувшись на мой окрик, мальчишки застыли. В руке одного из них был зажат нож, он явно собирался добить жертву.
  Окинув меня взглядом, они переглянулись. Платье, дорогой плащ...
  - Что такая барышня делает в нашем районе? ― усмехаясь, поинтересовался главарь.
  Они явно оценивали, подхожу ли я на роль их следующей жертвы. В моих руках блеснули ножи.
  - Не советую. Внешность очень обманчива.
  Теперь подростки рассматривали мое оружие. Самый рослый шагнул было ко мне, но его остановил нож, который отсек ему прядь волос и вонзился в стену.
  - Это ― вежливое предупреждение, ― мрачно пояснила я, и в моей руке появился новый клинок.
  Эх, если бы мой бросок видел мастер! Правильно он говорит: бойца воспитывает опасность.
  Подростки, видимо, оценили расстановку сил и, сплюнув, пошли прочь.
  Выждав немного, я приблизилась, чтобы рассмотреть сжавшегося в комок ребенка. Он был побитый, в крови, но сильных увечий ему не нанесли. Нападающие к этому и не стремились. У них была цель ― убить. А еще мальчик оказался цыганом.
  - Я не причиню тебе вреда. Ты можешь встать?
  Настороженно посмотрев на меня, паренек кивнул. На вид ему было лет пять.
  - Пойдем, я провожу тебя до дома.
  Еще некоторое время испытующе на меня поглядев, ребенок поднялся и, с опаской косясь, двинулся вперед. Я ― за ним. Конечно, мальчик может сбежать, но и все равно тогда можно будет сказать, что я сделала все, что могла.
  Маленький цыган не сбежал. Двигались мы быстро, и я не сразу сориентировалась, когда мы преодолели черту города.
  То, что мы пришли, я поняла, когда рядом с мальчиком выросли два взрослых вооруженных цыгана. Смотрели они на меня не очень дружелюбно. Паренек схватил одного из них за руку и начал что то быстро объяснять на незнакомом мне языке. Из рощи рядом начали выходить другие мужчины.
  В моих руках опять появились ножи, я попятилась. Вот и делай после этого добрые дела...
  - Не бойся!
  Услышав окрик, я замерла. Ко мне направлялась ветхая старушка.
  - Ты спасла моего внука.
  Эта женщина не спрашивала, она утверждала и, подойдя ближе, всмотрелась в мое лицо.
  - Creator , ― пораженно прошептала старуха, и цыгане, услышав это слово, подались чуть назад.
  Теперь они смотрели на меня другими глазами. И... цыганка знает латынь?
  - Ты спасла моего внука. Я хочу отблагодарить. Дай мне руку, ― она протянула мне свою ладонь.
  - Не нужно меня благодарить...
  - Нужно. Все в этой жизни должно быть оплачено.
  Видя, как требовательно и гордо смотрит на меня эта женщина, я, убрав один нож, протянула ей руку. Все смотрели на нас. А гадалка повернула мою руку ладонью вверх и, посмотрев на нее, вздохнула.
  - Что? ― нервно спросила я.
  - Я же говорила: за все в нашей жизни нужно платить...
  - Что? ― снова спросила я, желая вырваться, но она крепко сжала мою кисть, не давая освободиться.
  - У тебя начинается сложное время. Ты любишь и пронесешь свою любовь через всю жизнь. От твоего решения зависят и твоя жизнь, и дальнейшая жизнь остальных ― таких же, как ты.
  - Это неправда! И про любовь...
  - Правда, ― крепче сжала мою руку цыганка. ― Ты уже сейчас знаешь, что правда. Так не надо обманывать ни меня, ни себя. В твоей жизни есть мужчина, который скоро прольет твою кровь, предаст, убьет тебя твоей любовью, а потом ты убьешь его. Именно тогда встанешь перед выбором. От твоего решения зависит, проведешь ты жизнь одна или с любимым человеком.
  - И это ваша благодарность за спасение внука? Невесело...
  Да еще как! После ее слов меня начала бить дрожь, а в душе поселился страх.
  - А благодарность моя будет состоять в том, что я дам тебе подсказку. Надо всегда давать людям шанс. И когда тебе покажется, что выхода нет, нужно будет рискнуть и решиться на невероятное. Запомни!
  По моей щеке покатилась слеза, и, наконец то вырвав руку, я побежала, не оглядываясь, прочь. Я неслась куда глаза глядят, и мне было страшно. Что, если гадалка права?
  Добежав до первых домов, я свернула в ближайший переулок и сразу на кого то налетела. Извинилась, не глядя, и хотела бежать дальше, но меня схватили за руку.
  - Орлова, что вы делаете так поздно в злачном районе города?
  Человеком, в которого я врезалась, оказался Алексей. Он был зол и сверкал зелеными глазами на бледном лице. Зелень радужки при этом расширилась и затопила глаза полностью.
  - Это не ваше дело, Разинский! И отпустите мою руку. Немедленно!
  Я не ожидала от себя таких слов и такого тона. Не ожидал этого и Алексей, опешив и из за этого выпустив мою кисть. А я решительно направилась в сторону Лемнискату. С моей правой руки капала кровь.
  
  * * *
  
  Первые несколько дней после праздника дались тяжело: на меня давило предсказание той старухи. Лидия после моего позднего возвращения в тот день прочитала мораль по поводу безопасности, подкрепив ее тем аргументом, что я уже где то поранилась и рука у меня в крови.
  Промыв кисть, я заметила только глубокую царапину, но вспомнить, где порезалась, не смогла. А главное ― как?
  Вот только не царапина причиняла беспокойство, а слова старой гадалки. Какой женщине приятно слышать, что она из за любви будет страдать?
  Но, может, это просто уловка? Для того, чтобы я поверила? Если так, то это очень жестоко. В который раз убеждаюсь: не стоит человеку знать свою судьбу.
  Настроение не улучшило и еще одно досадное недоразумение.
  Фехтование давалось мне с трудом, да и научить меня правильно держать нож для мастера стало целой проблемой. А уж когда начались попытки его метнуть... В моих руках оружие действительно превращалось в смертоносное ― в первую очередь для меня самой.
  Как то раз во время моей тренировки зашел Разинский. Он явно направлялся к мастеру, но, сам того не ожидая, оказался на линии огня. Я, не рассчитав угол, сделала очередной бросок и... часть хвоста, в который были собраны волосы творца, упала на пол. В зале воцарилась тишина.
  Первым ожил Алексей, беспокойно схватившись за хвост. Я же поняла, что наделала, раньше пострадавшего и быстро забормотала извинения.
  Разинский посмотрел на меня, как на таракана, но, не позволив себе резких высказываний, холодно попросил мастера выйти с ним из зала. В этот момент меня накрыло осознанием случившегося. Еще чуть чуть ― и я могла ранить или даже убить человека!
  Родригас после этого случая еще несколько дней не мог уговорить меня взять в руки нож.
  А время продолжало свой бег. Я сдружилась с Лидией и Прокофьей Матвеевной и проводила с ними практически все свободное время. Иногда компанию мне составлял Георгий Ретнаух ― человек, который первым встретил меня в Цитадели.
  Эти милые люди были единственными, от кого я получала хоть какую то поддержку. Помимо того, что с ними я просто отдыхала душой, так еще и узнавала много интересного.
  Все остальное время у меня отнимали уроки и тренировки. С творцами я практически не виделась, однако при каждой, даже мимолетной встрече, ощущала некоторую враждебность со стороны Разинского.
  Не стоит себя обманывать, меня задевало поведение Алексея. С самого нашего знакомства он относился ко мне пренебрежительно и лишь иногда проявлял уважение, да и то только как к женщине. В лучшем случае.
  Почему он так несправедлив? Тому должны быть причины, и мне нужно их выяснить.
  Этим я и решила заняться в ближайшее утро, и, конечно, направилась к мадам Малкин. Где, как не у нее, можно было узнать всю интересующую меня информацию?
  Эта потрясающая женщина сразу поняла, что именно меня мучает.
  Разлив чай и подавая мне чашку, она спросила:
  - Что, пришла спросить про Разинского и его к тебе неприязнь?
  Принимая в этот момент у нее чашку, я чуть не выронила ее.
  - Э э э...
  - Да ладно, не отрицай. И так все понятно.
  Я вздохнула.
  - Не могу понять, откуда у него ко мне такая враждебность?
  - Ты, видно, многого не знаешь об Алексее. Его небеспристрастное к тебе отношение имеет свою причину. Во первых, ты подорвала его репутацию, пусть и косвенным образом. Его же решение тогда было неправильным? Из за этого корпорация упустила творца на несколько лет. Плюс ко всему его раздражает, что третий творец ― женщина.
  Если о первой причине неприязни ко мне я догадывалась, то вторая стала неожиданностью.
  - Разинский не любит женщин? ― удивленно переспросила я, пригубив чай.
  - Разинский очень любит женщин, ― усмехнулась мадам Малкин, следуя моему примеру.
  Я слегка покраснела, но все же решилась уточнить:
  - Это я уже поняла. Почему тогда такое отношение ко мне?
  - Ему придется работать с тобой. А женщины, с которыми он имеет дело, для него существуют в трех ипостасях. Мать, жена или любовница. И никак не могут заниматься подобной работой.
  - Это почему?
  - Потому что ты не его мать, а любовниц, и тем более жену, он будет искать только в высших слоях общества. И Разинский, на мой взгляд, в большинстве случаев совершенно справедливо считает, что женщины из высшего и среднего общества не приспособлены для того, чтобы быть творцами или работать.
  - Почему?
  - Скоро поймешь, ― загадочно улыбнулась мадам.
  Что то в предоставленной мне информации смущало.
  - Скажите, мадам, а из какой он семьи?
  - Не из какой. Титул ему был присвоен в тот день, когда он подписал договор с корпорацией.
  Я притихла, начиная кое о чем догадываться.
  - Он... он...
  - Да, простолюдин. Родился и вырос в трущобах города. К тому же незаконнорожденный.
  - А его родители?
  - Мать была горничной и умерла еще до того, как Лемнискату нашла ее сына. Его же отец... князь Романовский.
  Мои глаза расширились.
  - Но это же... это же...
  - Родственник императора. Да.
  - Но почему император не заставил его признать своего сына? Ведь он же творец!
  - Какая ты еще наивная, Ольга. Творцов всегда опасались, так как вы... другие.
  Я чувствовала, что мадам хотела произнести совсем не это слово.
  - Император никогда не признается в своем родстве с творцом.
  Я не совсем поняла причины такого поведения императора, но ему, наверное, виднее.
  - Поэтому он просто даровал дворянство, тем самым ввел мальчика в высшее общество. Со своим отцом Алексей не общается и даже не приветствует его публично. Все думают, что они враги и мало кто догадывается об истинной причине вражды.
  - Но вы рассказали мне...
  - Ты ― творец первой степени. Но имей в виду: расскажешь кому ― тебя за это по головке не погладят.
  - Ну, Разинскому повезло.
  - Я бы не сказала. Когда корпорация его нашла, ему было пятнадцать. Его приняли в обществе, дали титул, но представь, где Алексей воспитывался долгое время?
  Я потихоньку начинала понимать, как все на самом деле непросто.
  - Помню, каким он был тогда. Никакого сравнения с тем мужчиной, что есть сейчас. И если его добрая душа осталась такой же, то теперь вокруг нее появилась великосветская оболочка. Он наращивал ее с большим трудом, прогибаясь под условности и правила общества, стараясь сделать все как должно и положено. В итоге получилось то, что ты видишь.
  - Его тогда под каким то предлогом ввели в общество?
  - Да, состряпали простенькую историю, и благодаря благосклонности императора общество с радостью приняло нового аристократа.
  В очередной раз подивившись двуличности людей, я перевела разговор на другую тему. Но что то все время не давало мне покоя, и, выходя от мадам, я поняла что. Ведь Минаре Корнейси ― единственный сын князя. Получается, они с Разинским ― сводные братья? Раньше я не верила слухам, но с правдой не поспоришь, а мадам я полностью доверяла.
  Сколько еще неожиданного я узнаю о Разинском?
  
  Глава 10
  Истинное чувство
  
  Через несколько дней после этого разговора меня поджидала еще одна неприятная неожиданность: мне пришло приглашение на бал. Как же я не люблю эти мероприятия!
  Поначалу мне хотелось отказаться, но Корнейси, вызвав к себе в кабинет, объяснил, что я не могу позволить себе такую роскошь. Бал устраивается Лемнискату, чтобы представить меня сильным мира сего. Появление творца лишний раз доказывает: влияние ложи возросло. Поэтому придется присутствовать.
  День пышного мероприятия наступил довольно быстро, и вот уже карета подъезжает к императорскому дворцу, навевая мысли о dеjа vu ― том вечере, когда я была здесь в последний раз.
  Дворец снова был полон гостей, сверкал множеством огней и был столь же величествен, как и тогда. Только теперь я была в бледно розовом платье и очень нервничала.
  Не успела я войти в прекрасный светлый зал, как наткнулась на Разинского. Он взглянул на меня своими удивительными зелеными глазами, которые ярко выделялись на фоне его бледной кожи, подчеркнутой великолепным вечерним нарядом.
  Красивый ― просто не передать словами!
  - Добрый вечер, мадемуазель Ольга. Как вам бал в вашу честь?
  - Добрый вечер, месье Алексей. Пытаетесь меня смутить? ― нервно усмехнулась я, приседая в ответ на приветствие.
  - Нет. Просто интересуюсь вашим настроением на этот вечер.
  - Оно просто прекрасное!
  - Замечательно. Корнейси поручил мне на этот вечер роль вашего кавалера и экскурсовода.
  - Будет что то интересное? ― приподняв брови, спросила я, любуясь его лицом, мимикой.
  - Полагаю, да. Но пока у вас есть немного времени, и, если хотите, я провожу вас к родственникам.
  Я не хотела, но, широко улыбнувшись, ответила:
  - Конечно, это будет чудесно.
  С этими словами я взяла Алексея под руку. А он, наклонившись ко мне, прошептал:
  - Должен сказать, что вы совсем не умеете врать.
  Я почувствовала, как мои щеки наливаются жаром.
  - Только я не понимаю причины, по которой вы сторонитесь своих родных.
  Мы пробирались между гостями, и я проигнорировала это замечание, спросив первое, что пришло в голову:
  - Какова официальная причина этого бала?
  - В честь императорской четы, по случаю их возвращения из дипломатической поездки. Здесь будут присутствовать его императорское величество с семьей и вся верхушка двора.
  - Мне придется с ними познакомиться?
  - Да.
  Просто прекрасно! Вечер обещал стать запоминающимся. А в особенности я это поняла, когда увидела выражение лица своей сестры. И как меня только не испепелили этим взглядом?
  Матушка с отцом сделали несколько шагов нам навстречу, и родительница при этом сияла такой широкой улыбкой, что Алексей невольно сбавил ход.
  - Ольга, мы так рады тебя видеть! Ты редко приезжаешь домой...
  - Она очень занята серьезными делами, маман. Да и к тому же, где теперь мы и где она, ― съязвила Светлана, мило улыбнувшись.
  - Света! ― резко одернула ее бабушка, а мама несколько смешалась.
  - Ольга, у тебя все в порядке? ― поинтересовался отец.
  Единственный человек, кроме бабушки, который проявил обо мне беспокойство. Бабушка грустно и устало смотрела на меня.
  - Да, все хорошо, ― улыбнулась я.
  Перекинувшись с родными еще парой слов, я услышала голос Алексея, который до этого успешно уходил от попыток втянуть его в разговор:
  - Простите нас, но у вашей дочери есть некоторые обязательства, и мы вынуждены откланяться.
  - Оля, когда будешь посвободнее, я хочу, чтобы ты навестила меня.
  - Конечно, бабушка, ― покладисто согласилась я, внимательно наблюдая за лицом старой женщины, но оно было непроницаемым.
  Откланявшись, мы направились в сторону императора.
  - Нам правда нужно торопиться? ― поинтересовалась я, мимоходом улыбаясь гостям.
  - Нет, просто я начал многое понимать.
  Скосив глаза на Разинского и не заметив каких либо эмоций, я решила не развивать опасную тему. Мне сегодня и так предстоял непростой вечер.
  Несколько минут мы кружили с Алексеем по бальному залу, рассматривая гостей, пока я не услышала за спиной:
  - Господин Разинский, надеюсь, вы позволите своей даме покинуть вас на некоторое время?
  Повернувшись, мы увидели великую княжну Анастасию. Юная царевна в бежевом кружевном платье была хороша как никогда. Поприветствовав дочь императора, мы замерли в нерешительности: скоро начнется наше собрание, и Алексей должен был быть со мной.
  - Конечно, ваше императорское высочество, ― Разинский еще раз поклонился и, отпустив мою руку, отошел.
  Я в это время просто потягивала пунш, посматривая на царевну.
  Как только Алексей удалился, девочка спросила:
  - Признайтесь мне, мадемуазель Ольга, у вас роман с Алексеем Михайловичем?
  Я как раз хотела пригубить напиток, но так и замерла, не донеся бокала до губ.
  - Нет, что вы, ваше императорское высочество! Почему вы так решили?
  - Только с вами он проводит в свете столько времени.
  Я отыскала глазами первого творца и увидела около него стайку женщин.
  - Э э...
  - Ах, не смотрите туда, он сейчас быстро от них уйдет.
  Решив поверить царевне на слово, я заметила:
  - Господин барон весьма популярен.
  - Да, но его самого мало кто интересует.
  Я покраснела, уловив намек, и оглянулась. Если кто то услышит, сколь откровенные темы обсуждаем мы с великой княжной, император нас по головке не погладит.
  Анастасия, заметив мои осторожные взгляды по сторонам, улыбнувшись, постаралась успокоить:
  - Не бойтесь, папа сейчас занят со своими советниками, а охраны поблизости нет.
  Это она так думает...
  Тут начались танцы, и Алексей, отделавшийся на тот момент от последней пары хищниц, направился ко мне.
  - Мадемуазель Ольга, позволите ли вы пригласить вас на танец?
  Увидев его серьезный взгляд и чуть нахмуренные брови, я догадалась: не просто так меня пригласили.
  - Конечно, господин барон. Разрешите откланяться, ваше императорское высочество?
  Анастасия с лукавой улыбкой кивнула.
  Я подала Алексею руку, мы присоединились к вальсирующим парам и закружили по залу.
  - Что то случилось?
  - Нет, но после этого танца нас ждет аудиенция у императора.
  - Там будут...
  - Император, члены Государственного совета и Совета министров, представители Сената и, конечно, князь Лехвицкий.
  Давненько я его не видела.
  - Почему князь так мало участвует в жизни корпорации? ― спросила я.
  - Это как посмотреть. Он представляет Лемнискату на политической арене и участвует в интригах, а внутренние вопросы решают главы отделов.
  Я покачала головой и промолчала, посматривая по сторонам и отмечая пристальные, совсем не добрые взгляды некоторых женщин. Видимо, эти достопочтенные дамы гадали, что именно связывает меня с блестящим джентльменом.
  Тут я почувствовала, как, прижав теснее к себе, но держась в рамках приличий, Разинский повел меня к императору.
  В волнении я затаила дыхание, чуть прикрыв глаза. Однако причиной моего беспокойства являлся совсем не тот мужчина, о котором можно было бы подумать. Прикосновение невыносимо гордого творца заставило мое сердце биться быстрее. Его рука так бережно прикасается ко мне... Или это только так кажется?
  Так и оставаясь погруженной в свои переживания, я немного заторможенно поприветствовала императорскую чету, и меня сразу же проводили в другую залу. Там находились князь с чиновниками и Лидия.
  Последняя ласково мне улыбнулась, стараясь хоть как то поддержать.
  Зря. Меня тревожили вовсе не высокопоставленные сановники, а прикосновение к моей спине руки Алексея, которая аккуратно направляла вперед.
  Присев в кресло рядом с Лидией, я осмотрелась. Богато обставленная гостиная была оформлена в том же стиле, что и весь дворец. Парча, лепнина, везде красивые изящные вещицы и толстые пушистые ковры.
  Присутствующие, видимо, тоже достаточно удобно устроившись, посмотрели на нас с Лидией, находившихся чуть в стороне, и начали мероприятие для узкого круга.
  Зазвучали торжественные речи, в которых говорилось о моей пользе для Лемнискату, о том, какая ответственность на моих плечах и что жизни людей зависят от моей работы.
  А я сидела в кресле и помалкивала. Надо сказать, меня не занимало человечество, меня интересовал только один конкретный человек.
  Я смотрела на него из под полуопущенных ресниц и не могла насмотреться. Уверенный в себе, умный, решительный джентльмен, хорошо одевающийся и с безукоризненными манерами. Правда, временами в нем проскальзывала некоторая хищность, резкость, нетерпимость.
  Алексей был очень красив. Но не это делало его притягательным, а внутренний стержень. Эти манеры идеального аристократа, эта дикость бездомного мальчишки, эта сила духа и бескомпромиссность, даже выдающаяся гордость ― вот что делало этого мужчину неотразимым.
  Иногда мне казалось, что в его глазах, обращенных на меня, проскальзывают искорки теплоты и расположения, но в следующее мгновение он опять был дерзок и общался на грани вежливости.
  Он никогда не обратит внимания на такую девушку, как я. Ничем внешне я не отличаюсь, да и внутренним миром не блистаю, а уж когда он рядом или ― того хуже ― начинает язвить, я вообще напоминаю растение. Сразу теряюсь, будучи не в состоянии подобрать веские слова или достойные аргументы. Но может быть... может быть, чудо все таки станет реальностью?..
  - Ольга! ― послышался шепот подруги.
  Повернувшись, увидела, что она наклонилась ко мне.
  - Прекрати так пристально смотреть на Разинского. Это уже выходит за рамки приличий.
  - Я ненастоящая барышня, ― улыбнулась в ответ, но взгляд отвела, устремив его на сложенные на коленях руки.
  Ненастоящая... Может, в этом и состоит причина, почему он не обращает на меня внимания? Но рано или поздно он ведь женится... М да...
  Что то тошно стало, грудь словно сдавило. Поднявшись, я извинилась перед высокопоставленными гостями и, отговорившись тем, что не очень хорошо себя чувствую, собралась выйти.
  - Разинский проводит вас, ― с тревогой поглядывая на меня, сказал князь.
  - Может, Джеймс... ― неохотно начал творец.
  - Алексей! ― с раздражением воскликнул глава Лемнискату.
  Мне стало еще неприятнее, и я, не ожидая окончания спора, направилась на балкон. На душе было так противно, что, казалось, тошнотворные ощущения перекинулись с груди на голову.
  На балконе я была одна и, положив ладони на витые кованые перила, вгляделась в вечернее небо. Звезды зажигались и мерцали на постепенно темнеющем небосводе, ветерок тихо шевелил сиреневую в сумерках листву на деревьях. Пока еще на улице тепло, но скоро осень полностью вступит в свои права.
  - Может, вернетесь в зал и развлечетесь там? Потанцуете? ― неслышно подойдя ко мне, предложил Алексей.
  Ему неприятно находиться рядом со мной, я для него в тягость.
  - Нет, я хотела бы побыть одна. Пожалуйста.
  На душе скребли кошки, хотелось побыстрее вернуться в Цитадель.
  - Ольга, вам что, действительно плохо?
  - Действительно? ― криво усмехнулась я.
  За спиной повисло молчание.
  - Не бойтесь, Алексей, я не лишусь чувств. Вообще никогда в жизни в обморок не падала. И пожалуйста, оставьте меня, ― резко произнесла я.
  - Действительно, господин барон, идите. Если что, я помогу нашему творцу, ― послышался еще один мужской голос, немного приглушенный и хрипловатый.
  Обернувшись, я заметила невысокого сухощавого мужчину с пышными усами и пронзительным взглядом. Председатель Государственного совета Российской империи.
  После его прихода мне явно полегчало. Во первых, хмурый Разинский, откланявшись, ретировался, а во вторых, само присутствие такого неординарного человека вытесняло если не неприятные эмоции, то неприятные мысли точно.
  - Может, вам лучше поехать домой, госпожа Орлова? ― мужчина приблизился и остановился рядом со мной.
  - Нет, спасибо. Я сейчас подышу свежим воздухом ― и все пройдет.
  - Не обижайтесь на Алексея Михайловича. Он, несмотря на все старания, очень неотесан.
  После этих слов собеседник мне сразу разонравился.
  - Думаю, господин барон просто испытывает ко мне неприязнь.
  - Может быть, ― усмехнулся сановник и спросил прямо: ― Мадемуазель Ольга, вы сегодня сидели в комнате с крайне отрешенным видом, и я засомневался, слышали ли вы наши слова?
  - Да.
  - Просто работа творца очень важна, от нее зависят судьбы людей, и важно, чтобы все понимали...
  - Если вы желаете, я могу процитировать вам все, что было произнесено в той комнате.
  - Не стоит, ― улыбнулся вельможа. ― Я рад, что ошибся.
  Я выжидательно посмотрела на мужчину, он ― на меня. Ведь не только из за желания проверить меня он здесь оказался?
  Председатель Совета еще несколько минут наблюдал за мной, и мне явственно казалось, что он хочет что то сказать... Но он промолчал и, с легкой улыбкой поцеловав мне руку, покинул балкон.
  Облокотившись о перила, я подумала о том, что все происходящее очень странно. Понятно, что этот разговор и должен был быть непростым, но почему то оказался слишком уж сложным...
  
  Глава 11
  Испытание Разинского
  
  После бала время опять потекло спокойно и неторопливо. Тренировки, прогулки, общение с Лидией и Георгием. С последним я, правда, старалась близко не сходиться. Его обожание приметили все: и Прокофья Матвеевна, и Лидия, даже Джеймс с Алексеем. Разинский не упустил возможности отпустить по этому поводу жестокую шутку.
  С творцами я общалась мало. Обычно причиной наших разговоров было их желание поделиться какой либо информацией, призванной помочь мне легче справляться с заданиями, я же рассказывала им про особенности той или иной цивилизации. Лидия лучше знала этикет и правила общения в разные эпохи, а я ― бытовую сторону.
  Но, видимо, Лемнискату не может позволить творцу долго прозябать без работы, и вскоре настал день, когда мне снова принесли конверт со вторым заданием.
  Вздохнув, я в предвкушении вскрыла его и, прочитав, прикрыла глаза. У меня все внутри затрепетало: следующее задание предусматривает совместную работу вместе с ним! И тут же посетила новая мысль: сегодня у Корнейси произойдет баталия. Разинский очень чувствительно относится к нашему общению, и не думаю, что в этот раз будет по другому.
  Как в воду глядела.
  Когда я подошла к кабинету главы нашего отдела, то увидела за столом серую от страха секретаршу, а рядом ― взволнованного Джеймса. Творец, поприветствовав меня, поцеловал руку и скосил тревожный взгляд на дверь. Оттуда доносился сильный шум: ругались двое мужчин.
  - Ольга, мне кажется... ― нерешительно начал Мэллори.
  Что казалось Джеймсу, мне узнать не удалось, так как в этот момент дверь кабинета распахнулась, ударившись о стену, и на пороге появился Алексей. Его бледная кожа пошла красными пятнами, а глаза сверкали яростью и зеленым светом. Если приглядеться, даже его тело едва заметно светилось. Вот это выдержка!
  Увидев нас с Джеймсом, застывших и ошарашенно на него взирающих, он приблизился ко мне и, поцеловав руку, непринужденно сказал:
  - Добрый день, Ольга! Вас устроит, если через два часа я буду ждать вас в комнате для перемещений?
  - Конечно... ― нерешительно произнесла я уже ему в спину, когда он стремительно уходил по коридору.
  - Мадемуазель Алевтина! ― донесся из кабинета голос Корнейси. ― Если еще раз придет Разинский, передайте ему, чтобы шел к черту!
  Посмотрев на бледную секретаршу, я сразу представила, как она выполняет указание начальника. Да, непростая у нее работа.
  - Ольга, заходите!
  Интересно, как он узнал, что я тут? Переглянувшись с Джеймсом, я направилась в кабинет и, войдя, прикрыла за собой дверь.
  - Садитесь, ― показал Корнейси на стул напротив стола.
  Покачав головой, я осталась стоять, где стояла.
  - Что ж, ваше право. Вы уже должны были в письме прочитать основные инструкции. От себя же хочу добавить только то, что вам с Алексеем нужно любым способом сделать так, чтобы Анна Болейн стала супругой короля.
  - Но она же и так...
  - Нет. Она вышла за него, потому что вы с Алексеем сейчас постараетесь. Иначе король получит отказ, и она на следующий день взойдет на эшафот, не родит ребенка, так нужного Англии. Чем это обернется для истории, вас не касается, но вы должны приложить все усилия, чтобы Анна сказала 'да'.
  - А если...
  - Нет. Задание должно быть выполнено. Помните? Творцу не позволяется быть в один и тот же момент в одном и том же месте дважды, чтобы он не заметил сам себя. Поэтому, если сегодня не справитесь, завтра попробуете снова, прыгнув на сутки ближе к нашему времени. На этот раз у вас всего две попытки: больше благоприятного времени нет.
  Немного помолчав, Корнейси добавил:
  - Так как творцы первой степени могут прыгать во времени на срок до двенадцати часов, ваше пребывание в прошлом может оказаться довольно продолжительным. И вы должны быть готовы к любым опасностям.
  - Нас могут убить? ― с моих губ сорвалось то, что беспокоило сильнее всего.
  - В прошлом? Да, ― просто ответил Корнейси, заставив меня похолодеть. ― Впрочем, ваша мутация, мадемуазель Ольга, хорошо защищает организм. Вас можно ранить или убить, но сделать это крайне сложно. В любом из этих случаев вас выкинет обратно.
  - О... ― только и смогла произнести я.
  - Вам очень трудно нанести травму, и заживает она в два раза быстрее, чем у обычного человека. Например, недавно вы повредили кожный покров, и у вас появилась новая кожа, а не остались шрамы на всю жизнь. Кровь быстро сворачивается, и при ранении ее потери будут несущественны. Мутация защищает вас от микробов и различных инфекций. Вы практически не болеете. Кроме, пожалуй, простуды.
  Вздохнув, я спросила:
  - Мне можно идти готовиться?
  - Да, инвентарем вас снабдит мадам Малкин, а за разъяснениями общественных реалий того времени зайдете к княгине Лехвицкой.
  Распрощавшись с главой творцов, я направилась к мадам Малкин, чтобы она выдала мне инвентарь. Удачей было, что Лидия тоже оказалась здесь.
  Пока мы с ней обговаривали порядки и правила, принятые в обществе того времени, она напомнила основные исторические сведения об Анне Болейн и сплетни тех времен.
  Анна была милой девушкой, не отличавшейся особой красотой. Она получила хорошее образование, а при дворе французского монарха научилась флирту и различным уловкам. Но, как отмечено во всех документах аналитиков, никогда с мужчинами дальше флирта не заходила.
  Чем были вызваны подобные строгие взгляды на жизнь, не известно, но они принесли свои плоды. Ею заинтересовался сам король.
  Когда мы с Лидией уже перешли к обсуждению второстепенных исторических персонажей, нас прервала мадам Малкин, вручив мне все необходимое.
  - Так, в эту сумку я собрала все, что может понадобиться, карту дворца и нарядное черное платье, правда, совсем не по моде того времени и не пышное.
  - Э э... ― нерешительно протянула я, рассматривая сей шедевр. ― А почему оно не пышное, и почему я в этот раз отправляюсь не в брюках?
  Мадам цокнула языком:
  - Ты отправляешься в брюках. Есть одно 'но': если тебе придется показаться в обществе, ты должна будешь надеть это черное платье с вуалью. В том времени при дворе нет творцов: они еще маленькие. Но есть несколько уникальных людей, которые могут тебя заметить. Помнишь, что для них вы с Разинским видимы? В те времена за такое можно было запросто угодить на костер.
  - И что?
  - Ничего. Они могут заметить тебя и проигнорировать, а могут проявить настойчивость. Во втором случае их нужно будет нейтрализовать, для чего и нужен Алексей. Но чтобы не привлекать к себе внимания, просто надень это платье. Тогда при дворе ходило много слухов о привидениях и тому подобной ерунде. Как только гений поймет, что другие не видят странной женщины в черном, то придет именно к такому выводу ― о твоей нематериальности.
  - А почему столь важное задание поручено именно мне? ― осторожно спросила я.
  - Потому что Анна Болейн была не только очень образованной женщиной, но и очень суеверной. Гадалка нагадала ей, что она станет королевой и это будет причиной ее скорой гибели. Так что девушка избегала серьезных отношений с мужчинами, позволяя себе только легкий флирт. Анна боялась влюбиться. Хотя в итоге это то ее и сгубило.
  - Любовь к мужчине?
  - К власти. В глубине души она все равно хотела быть королевой, была честолюбива и независима, ― заметила Лидия. ― Именно на этом желании ты и должна сыграть.
  - Чтобы она приняла предложение Генриха?
  - Да, ― подтвердила мадам.
  - Но как?
  - А это уже твоя работа, ― 'обрадовала' меня Лидия.
  - Я положила вам с собой еды. Это поможет хоть немного восстановить силы. Перемещение на расстояние и во времени сильно их поизрасходует и нужно будет хоть немного отсидеться.
  - А это все не исчезнет при прыжке?
  - Пока ты там, вещи будут с тобой.
  Кивнув, я переоделась и направилась в комнату для перемещений, где меня уже ждал Алексей.
  - Готовы? ― спросил творец, едва я вошла.
  Я кивнула.
  - После прыжка мы окажемся в разных помещениях, поэтому едва силы немноговосстановятся, предлагаю встретиться в комнате Анны. Я настроюсь примерно часов на пять вечера.
  Еще раз кивнув и покрепче сжав мешок, начала концентрироваться. Время остановилось, окружающий мир сместился и собрался уже картинкой прошлого.
  Я была одна в большой зале. Именно ее мне показали на рисунке. Но в действительности это место превзошло все мои ожидания. Необыкновенная красота! Лепнина, расписные стены, позолоченные узоры потрясающей красоты...
  Но едва я повернулась, чтобы осмотреться как следует, у меня закружилась голова. Присев на первый попавшийся диванчик, полезла в сумку за едой. Нужно срочно поесть, пока я не свалилась здесь в обмороке.
  Снеди в сумке было довольно много, и в основном мясо. Хорошо перекусив, я почувствовала себя лучше, хотя в теле все еще ощущалось некоторое томление. Пора было отправляться дальше.
  Так, где у нас комната Анны? Сверившись с картой, я вышла через дверь в правом торце залы и направилась по коридору вглубь дворца. Во всех помещениях, в которые я попадала, интерьер был похож, менялась только цветовая гамма. Так я и продолжала идти, сворачивая из одного коридора в другой, проходя одну залу за другой. И как они здесь ориентируются?
  По пути мне встречались женщины в открытых, пышных, расшитых драгоценностями платьях и мужчины в ярких камзолах. Смешные. Неужели они здесь не мерзнут? Во дворце оказалось довольно прохладно.
  Но вот, поднимаясь по одной из лестниц на второй этаж, я замерла. Навстречу мне спускалась пара, и широкая юбка женщины явно могла меня задеть. Прижавшись к стене, я ждала, пока они пройдут. Мужчина и женщина, о чем то шепчась, миновали меня, как будто никого, кроме них, здесь и не было, а мне в нос ударил неприятный запах.
  Они вообще моются?!
  Поморщившись, я направилась дальше, отвернувшись к стене: амбре из духов и пота сохранялось до самого коридора.
  Продвигаясь с картой по этому лабиринту, я только минут через десять набрела на нужное мне помещение.
  Теперь, стоя перед комнатой будущей королевы Англии, я раздумывала, как бы мне туда войти. Девушка сразу заметит, если дверь сама по себе откроется и закроется.
  Подумав некоторое время, я наконец приняла, казалось бы, неожиданное решение: а что, если попробовать ее обмануть?
  В этот момент ко мне присоединился Разинский.
  - Простите, немного опоздал. Мне встретился герцог Норфолк.
  - И что?
  - Он один из гениев этого времени. Очень властный коротышка, который сразу же подошел выяснить, кто я такой.
  - Как же вы от него избавились? ― испугалась я.
  - Вырубил. Оттащил в первое попавшееся пустое помещение, связал и запихнул в шкаф. Я прихватил все необходимое для этого.
  - Что вы сделали?! А если бы он пострадал? Так нельзя!
  - Вы решили поучить меня выполнять мою работу? ― усмехнувшись, приподнял бровь Алексей.
  На это я ничего не ответила, просто поджала губы.
  - А что мы планируем делать с Анной? ― поинтересовалась я.
  - Как что? Заставим ее написать королю письмо, в котором она согласится на помолвку.
  - И как вы ее заставите? Она вас не видит!
  - Зато чувствует и слышит, ― уточнил Разинский, скрестив руки на груди.
  Оглядев пустой коридор, я нервно спросила:
  - И что, вы хотите ее пытать?
  - Да. Неплохой план.
  - Вы же это не серьезно? ― спросила я, не веря тому, что слышу.
  Но Алексей был хмур и смотрел на меня со всей убежденностью в собственной правоте.
  - Серьезно. Если Анна напишет письмо и отправит влюбленному в нее королю, обратного пути уже не будет. Она выйдет за него замуж.
  - Нет. Так нельзя делать. Это моя часть работы, и решать, как ее выполнять, буду я. Вы сейчас моя охрана. К тому же у меня есть план.
  - И какой же? ― скептически осведомился Алексей, явно не веря в мои силы.
  Не обращая больше на Разинского никакого внимания, я открыла дверь и прошла внутрь. Слава богу, в комнате не было слуг, а сама Анна спала. Она была не слишком миловидная, с узким лицом и тонкими губами. И что Генрих в ней нашел?
  Положив вещи на кресло, я подошла к постели и, присев, прошептала:
  - Анна... Анна...
  Девушка зашевелилась!
  Наблюдая за эффектом от моих слов, Алексей стоял рядом и скалился.
  - Анна!
  Та подскочила на постели.
  - Кто здесь? ― спросила она, начав озираться по сторонам.
  Я молчала.
  Некоторое время повертевшись в поисках нарушителя своего спокойствия, будущая королева Англии решила, что ей послышалось, и снова легла, прикрыв глаза.
  - Анна!
  Девушка вздрогнула и села на постели.
  - Кто здесь?
  - Забыла меня? И мое предсказание забыла?
  План был очень рискованным, но мог сработать. Если же нет ― в дело вступит Алексей, но тогда будет очень досадно.
  - Какое предсказание? ― застыла Анна.
  - То самое, о мужчинах, ― прошептала я, проведя рукой по ее волосам.
  Девушка отпрянула.
  - Кто здесь? Кто? ― на ее глаза наворачивались слезы.
  Алексей поморщился и присел в кресло. Подперев подбородок рукой, он внимательно нас рассматривал.
  - Ты помнишь мое гадание? Ты очень бережно относилась к своей жизни все это время. Но теперь ты должна ответить Генриху 'да'. Иначе умрешь.
  Я коснулась волос девушки, Анна замахала руками и расплакалась.
  Алексей закатил глаза, но пока молчал.
  Подойдя к небольшому секретеру, я достала лист бумаги и пошла с ним на Анну. Девушка взвизгнула и накрылась одеялом. А я опустила бумагу на стоящий рядом стол и сказала:
  - Пиши!
  Анна заворочалась, мотая головой.
  - Прокляну! Пиши!
  - Ты ведьма, тебя сожгут! ― девушка выглянула из под одеяла и размазала по щекам слезы.
  - Прежде меня еще поймать надо. Но тебе будет уже все равно: ты умрешь.
  - Нет!
  - Да. Генрих казнит тебя за отказ.
  Теперь Разинский был весь внимание и даже кивнул с улыбкой.
  - Нет, он меня любит... ― прошептала девица из рода Болейн.
  - И пока любит, воспользуйся своим шансом стать королевой, чтобы им не воспользовался кто то другой. Например, твоя сестра, ― зашептала я в ответ и продолжила, кружа вокруг ложа девушки: ― Ты же ради этого вела с ним игру? Так давай, доведи ее до конца! Решайся.
  У Алексея округлились глаза. Видимо, такого он от меня не ожидал.
  - Но тогда твое предсказание исполнится, и я умру! Я не должна быть с мужчиной!
  - Мы все когда нибудь умрем. Ты флиртовала и общалась с ними. Так давай, выйди достойно замуж. Стань королевой! Ты этого заслуживаешь: ты красивая, умная, образованная женщина, ― убеждала я девушку, уже начиная терять терпение.
  При слове 'красивая' Алексей пренебрежительно поморщился. Ценитель!
  - Выбирай достойную судьбу, иначе я сама позабочусь о твоей участи, ― сказала я и дернула Анну за локон.
  Девушка ойкнула, спорхнула с кровати и попятилась в сторону стола. Я последовала за ней.
  Дождавшись, пока она упрется в стол, я отодвинула кресло и приказала:
  - Пиши!
  Рухнув в него, девушка взялась за перо и дрожащей рукой начала выводить буквы, а я победно посмотрела на Разинского.
  Тот пожал плечами и продолжил с интересом на нас смотреть и ждать. Тем временем Анна дописала письмо и, запечатав его, со слугой отправила королю. Алексей выскользнул следом: не иначе, решил проверить, доставят ли его адресату.
  - Теперь ты будешь королевой... ― прошептала я.
  Девушка всхлипнула.
  - Теперь я не умру?
  - Со временем мы все умрем, ― сказала я, не желая прямо отвечать на этот вопрос и, помолчав, добавила: ― Но возьми от этой жизни все!
  Девушка из рода Болейн со страхом смотрела в мою сторону, откуда слышала голос. Непростая женщина, с удивительной судьбой, но не хотела бы я оказаться на ее месте...
  В коридоре мне пришлось некоторое время подождать Алексея, и, едва он появился, я спросила:
  - Теперь все хорошо?
  - Да. Только я не понимаю, зачем такие сложности? ― недовольно пробурчал первый творец.
  - В этом времени женщины, да и мужчины, слишком суеверны и боятся любого магического проявления. Она многое сделала, чтобы понравиться Генриху, но никак не решалась на последний шаг. Возможно, не будь того предсказания, она сразу согласилась бы стать его любовницей. Неслыханное дело ― три отказа королю!
  - Откуда такая расчетливость, Ольга? Не ожидал от вас.
  - Пожили бы с мое со Светланой ― и не такое узнали о женщинах, ― вырвалось у меня, и я тут же пожалела о сказанном.
  Разинский приподнял бровь, но не стал комментировать мои слова, только пробормотал:
  - Поздравляю, ваш вариант сработал. И все же проще было бы сделать, как я предлагал.
  На это я только покачала головой. Все же кто то не умеет признавать, что был не прав.
  Спускаться на прежнее место нам не требовалось и, остановившись посредине коридора, я сосредоточилась. Мир перед моими глазами замер, и только Алексей остался подвижным и четким, даже когда все вокруг сместилось. В комнате Лемнискату я появилась уставшей до невозможности. Необходимо было срочно поесть и идти баиньки. Вот только мадам и Лидия меня сейчас просто так не отпустят.
  Тут мои раздумья прервали сразу два события: стук в дверь и Алексей, появившийся в комнате совершенно без сил. Творец повалился на диван, а я направилась к двери.
  На пороге стояла секретарь Корнейси. Беспардонно пройдя мимо меня в комнату, она посмотрела на Алексея масляным взглядом и нежным голоском прочирикала:
  - Господин Разинский, вас вызывает к себе глава отдела.
  У Алексея высоко приподнялись брови:
  - Странно, я думал, он меня минимум неделю не захочет видеть.
  Секретарь ничего на это не ответила, только соблазнительно улыбнулась. Чтоб у тебя платье на балу порвалось! Хотя вряд ли она посещает подобные мероприятия.
  - Мадемуазель Ольга, отнесете инвентарь мадам Малкин? ― попросил Алексей и, чуть покачнувшись, шагнул в мою сторону.
  Представив, как меня ждут сейчас у мадам, после первого то общего с Разинским задания, я, улыбнувшись, кивнула.
  - Благодарю, ― признательно выдохнул Алексей и, поцеловав мне руку, вышел.
  Наблюдая, как он удаляется по коридору вместе с глупо щебечущей секретаршей, я погладила кисть, которую он поцеловал. В голове не было ни одной мысли, а по лицу расплывалась широкая счастливая улыбка.
  И в прекрасном настроении я отправилась пересказывать Лидии и мадам, как проходило выполнение нашего задания.
  Замечательная у меня работа!
  
  Глава 12
  Узник в железной маске
  
  Добравшись до кладовки мадам Малкин, я, как и ожидала, застала там Лидию и саму хозяйку помещения. Они пили чай, но, увидев меня, чуть ли не повскакивали со своих мест от нетерпения.
  - Ну? ― воскликнула Лидия.
  Я не смогла сдержать радостной улыбки.
  - Сначала я должна сдать инвентарь, а потом уже буду рассказывать.
  - Негодяйка, ― пробормотала мадам.
  Подойдя ко мне, она отобрала сумку и быстро ее просмотрела, после чего указала на третий стул:
  - Садись и рассказывай!
  Продолжая глупо улыбаться, я разместилась на стуле и, попивая горячий чай, рассказала все ― не торопясь, со всеми подробностями и чуть ли не в лицах. По окончании рассказа мадам тихо посмеивалась, а Лидия сидела нахмурившись.
  - Ох, Ольга, ты играешь с огнем, ― покачала головой жена князя.
  - Что ты имеешь в виду? ― моментально посерьезнела я.
  - У тебя с Разинским и так непростые отношения, а твое превосходство сделает их еще более сложными.
  - Что же ей теперь дурочку из себя строить? ― фыркнула Прокофья Матвеевна. ― Как ты правильно заметила, Ольга, Алексей ― добрый мальчик. Он смирится с тем, что женщина творец ― это не бесполезное создание.
  - Надеюсь. Просто меня часто беспокоит его не совсем корректное поведение по отношению ко мне. То он нормальный и вежливый, то язвительный на грани хамства. Мне не по себе от такой смены настроений.
  - Привыкай. Разинский, в отличие от своего брата, не обладает выдержкой, ― с неприязнью передернула плечами Лидия.
  Пристально на нее посмотрев, я не стала спрашивать о причинах такой излишней горячности, но взяла на заметку и решила понаблюдать. Есть в этом что то странное. Может, Лидия тайно влюблена в Разинского и ревнует?
  - Одно ясно точно, девочка. Нужно тебе плыть по течению и постараться взять от жизни все, что она предлагает. А потом разберешься, что к чему.
  Вздохнув, я стала прощаться:
  - Мне пора. Завтра утром тренировка с кинжалами, так что вставать рано. Да и к бабушке хорошо бы заехать.
  - Иди. И правда, поздно уже, ― одобрила мое решение мадам.
  Обернувшись около двери, я посмотрела на Лидию. Она сидела и с задумчивым видом смотрела в окно. В ее глазах была грусть.
  
  * * *
  
  Алексей Разинский
  Кошмар! Никогда еще мне не было так трудно работать. С этой женщиной постоянно нужно быть настороже, чтобы с ней ничего не случилось и она не пострадала. А еще необходимо защищать ее и в моральном плане. В таком возрасте многие девушки уже опытные хищницы и находятся в процессе охоты за мужьями, а тут дите какое то. Ее наивность раздражает невероятно!
  'Как ты можешь так думать? Как ты можешь это делать? Так нельзя! Так неправильно!'
  И ее решили привлечь к нашей работе, трудной и опасной?
  Конечно, Джеймсу проще: это не ему поручили присматривать за новым творцом. Хомут на мою шею. И вот стоило только прибыть из прошлого с этой женщиной, как братец зовет к себе. Если будет читать нотации, боюсь, не сдержусь и надаю по морде. Он и так давно напрашивается!
  Такие мысли занимали меня, когда я шагал по коридорам Лемнискату.
  Несмотря на то, что я многим обязан корпорации, очень благодарен ей и отношусь как к единственному своему дому, никогда не любил этих каменных стен, частично отделанных деревом, мрачных сырых коридоров...
  Разглядывая аскетичный интерьер, сам не заметил, как оказался около кабинета главы творцов. Зайдя к братцу без стука, я застыл на пороге.
  В комнате находился сам Корнейси, сидящий за столом, на котором располагались только два подсвечника с горящими свечами. Напротив главы сидел Джеймс, а вот около окна, скрытый тенью, расположился третий гость. Из правительства. Я только раз сталкивался с их представителем и успел понять: его приход не к добру.
  - Добрый вечер! ― я решил быть вежливым.
  - Не добрый, ― пробурчал братец.
  Неизвестный и Джеймс просто кивнули. Ох, кажется, мои предчувствия меня не обманули.
  - Присаживайся, Алексей, разговор нам предстоит долгий, ― сообщил мне Корнейси.
  Уставший, я с облегчением разместился на диване, и братец продолжил:
  - Я не говорил вам с Джеймсом, пока у нас не было уверенности, но у отдела творцов появились проблемы.
  Я напрягся. Это место было мне очень дорого, и любая угроза ему воспринималась как личный вызов.
  - Продолжай, ― медленно попросил я.
  - Дело в том, что несколько дней назад, при выполнении задания, один из творцов второй степени был ранен. Мы все подумали ― случайность. Два дня назад подобная 'случайность' повторилась уже с другим творцом. А сегодня в Екатеринбурге был убит творец третьей степени.
  - Не может быть! Нас же очень трудно убить, практически невозможно! ― воскликнул, вскакивая, Джеймс.
  - Да, ― медленно кивнул я, начиная догадываться, в чем основная загвоздка. ― Если только не знать, как это можно сделать.
  - Именно, ― подтвердил Корнейси. ― Все пули были смазаны уникальным ядом, который вызывает у творцов мгновенную смерть.
  - Но кто стоит за этими покушениями? ― растерянно замер Джеймс.
  Вскинув на него глаза, я заметил:
  - Гораздо интереснее вопрос: кто мог предоставить информацию нашему противнику? Убийцы, скорее всего, дуовиты. Но вот кто дал им в руки яд?
  - Как это теперь можно определить, не зная отравляющего вещества? ― пожал плечами Джеймс.
  - Но на творцов покушались сразу после окончания ими заданий, а подобную информацию знают или могут узнать только единицы: очень мало людей имеют к ней доступ, ― впервые с начала разговора послышался приглушенный голос Незнакомца.
  - Вы намекаете, ― начал Корнейси, полуприкрыв глаза, ― что кто то из нашего ближайшего окружения передает противнику секретные сведения?
  - Я намекаю, что подобные нападения стали происходить после определенного события.
  - Какого?.. ― начал Джеймс и запнулся.
  Мы с ним явно подумали об одном и том же человеке.
  - В Лемнискату раскол, и дальнейшее разрушение общества, направленное на самое его сердце ― творцов, нужно прекратить. Иначе организация перестанет существовать, ― отчеканил Незнакомец.
  - И как, интересно, нам это сделать? ― усмехнулся я.
  - Орлов не мог передать яд. Его дочь ― творец, которого в любой момент могут убить, ― решительно заявил Корнейси.
  - Кто знает, о чем он мог с ними договориться? ― возразил гость. ― А может быть такое, что к отцу Ольги кто то подобрался через нее саму. Женщины пойдут на многое, чтобы помочь любимому. К тому же она так и не призналась, по какой причине столько лет скрывала, что является творцом.
  В комнате воцарилась тишина.
  - Что же нам делать? ― тихо спросил Джеймс.
  - Быть хитрее нашего противника, ― ответил Незнакомец и добавил: ― Господа, я прошу вас покинуть помещение. А вы, Алексей, останьтесь.
  Я напрягся и кинул взгляд на Корнейси. Тот, немного поколебавшись, кивнул Джеймсу, и они вышли.
  Некоторое время мужчина в тени молчал, а потом спросил:
  - Скажите, Разинский: на что вы готовы ради корпорации, ради своей работы?
  Плохой вопрос.
  - На все, что потребуется.
  - Тогда я прошу вас влюбить в себя Ольгу Орлову и узнать у нее или через нее, как яд попал к дуовитам.
  - Вы считаете, что она мне это расскажет? У нас с ней не самые лучшие отношения, да и не думаю, что ей известны такие подробности о работе отца. Она с семьей не очень близка, ― усмехнулся я, еще не до конца веря тому, что услышал.
  - Зато она может помочь вам узнать все необходимое ― если полюбит... К тому же ее отец сам будет искать вашего общества, когда увидит, что вы ухаживаете за его дочерью.
  Поднявшись, я прошелся по комнате, пытаясь осмыслить услышанное.
  - Знаете, ― мои губы скривила усмешка, ― я вырос в самых низах общества и могу вам сказать, что даже там не доходят до тех низостей, которые совершаются в высшем свете.
  - Вы считаете мое предложение низостью? Но почему? Девушка благодаря вам переживет самое прекрасное любовное приключение в своей жизни. Ваше небольшое внимание даже поможет ей в поисках будущего мужа. А потом мы придумаем причину для расставания ― например, она может увлечься кем то другим. Сейчас же нам нужно узнать, не ее ли отец снабжает дуовитов ядом. Он глава этого исследования, и возможность без проблем передать вещество, есть только у него. Да и оставлять девушку без присмотра в такой момент опасно: враги могут привлечь ее тем же способом, который сейчас планируем и мы. Она слабое звено в нашей команде.
  - Я не пойду на подобную низость. И почему я? Например, Джеймс...
  - Мы считаем, что она испытывает к вам склонность.
  - Этого не может быть! Наши отношения сильно далеки от дружеских!
  - И тем не менее...
  - Да я не смогу это сделать! Она еще совсем юна. Эта ее наивность и высокие моральные принципы... Я не привык к общению с девицами! Вот будь она светской львицей, тогда... А она ― зануда! Мне трудно просто терпеть ее общество, как я смогу изобразить любовь?!
  - Постарайтесь.
  - Мне приходится с ней работать, а уж проводить время еще и помимо этого... Да меня от одной мысли воротит!
  - От вас зависят жизни творцов. Возможно, вашего друга и самой Ольги. Или вы считаете, что если она свяжется или связалась с нашими противниками, то они в конце оставят ее в живых?
  - Я не хочу этого делать...
  - И тем не менее вам придется.
  
  * * *
  
  Ольга Орлова
  На дворе уже была глубокая ночь, а мне не спалось. Противоречивые чувства раздирали изнутри. И я отправилась туда, где мне легче всего думалось. Музыкальная комната.
  Быстро отыскав полюбившуюся мне синюю скрипку и проведя по ней рукой, я решила, что совсем забросила любимое занятие. Подтянула смычок, наканифолила его, настроила инструмент... И вот одно движение, другое ― и из под смычка полилась мелодия, наполняя комнату, разбивая тишину.
  А я, закрыв глаза, вспоминала. Вспоминала все годы, проведенные на обучении в отделе аналитиков. О том, как издалека смотрела на него. Такого успешного, такого красивого, такого непогрешимого. Как многие годы наблюдала за Алексеем, зная, что он меня не видит.
  Его зеленые глаза гипнотизируют, в их глубинах скрыты все желания моей души. Как они сверкают, когда он гневно смотрит на меня, как они ласкают, когда он улыбается мне. Его руки ― всегда в перчатках и всегда горячие ― так нежно касаются, даже если он недоволен, даже если зол.
  Как он разговаривал тогда, на бедной улице, показывая мне темные стороны жизни, как заботился обо мне, оберегал, чтобы никто не обидел, какими глазами он смотрел на тех людей. В них плескались воспоминания и сожаление. Только в чистой благородной душе могут жить такие чувства.
  Как его можно не любить? Как им можно не восхищаться? Он же идеальный мужчина, всегда, несмотря ни на что, старающийся следовать своему кодексу чести, всегда стремящийся поступать правильно.
  Вспомнив его взгляд, направленный на меня, когда он утром целовал мне руку, взгляд изумруд, смотрящий прямо, проникающий в душу, я завершила мелодию. И, открыв глаза, снова оказалась одна, в полутемной комнате, наедине со своими несбывшимися надеждами. Что ж, кому то ― жить и любить, а кому то ― лишь издалека наблюдать. Последняя участь, похоже, моя.
  
  Глава 13
  Иллюзии
  
  Я возвращалась с тренировки по метанию ножей, когда мне в коридоре встретился Георгий.
  - Доброе утро, ― с улыбкой поприветствовала я нашего завхоза.
  - Доброе, ― улыбнулся он в ответ и покраснел.
  Все таки меня тревожило его постоянное смущение в моем присутствии. Не хотелось задумываться о причинах такого поведения, но ответ напрашивался сам собой.
  - Вы куда то торопитесь, мадемуазель Ольга?
  - Нет, иду к себе, ― неуверенно ответила я.
  - Тогда позвольте показать вам одно место, которое я давно здесь приметил.
  Постояв некоторое время в нерешительности, я подумала, что плохого в этом ничего нет, и приняла приглашение. Георгий повел меня куда то на самый верх монументального строения, в котором мы жили, и вот, когда я уже начала сомневаться в правильности принятого решения, мы вышли на огороженную площадку, которая огибала все здание. Как только я взглянула перед собой, у меня перехватило дыхание от восхищения.
  Вид на окружающие Цитадель земли и даже дальше, был прекрасен. Вокруг раскинулись поля и небольшие рощи, уже успевшие зазолотиться.
  Осень неуклонно заявляла свои права, природа была в гармонии с собой. А солнце, стоящее в зените, заливало все вокруг ярким, пока еще почти летним светом. Красота неописуемая!
  Только сейчас заметив, что от восхищения все это время практически не дышала, я заметила:
  - Здесь просто необыкновенно!
  Георгий подошел и встал рядом.
  - Так и знал, что вам это место понравится. Я прихожу сюда, когда надо подумать.
  - И часто бываете здесь? ― с улыбкой спросила я.
  - Ну, не очень. Вот, например, вчера был. Как раз во время заката. И, увидев всю эту красоту, сразу подумал о вас.
  Слегка покосившись на Георгия, я постаралась убедить себя, что в его словах нет никакого намека на чувства ко мне.
  - А о чем вам надо было подумать? ― решила на всякий случай сменить тему я.
  - О нападениях.
  Я замерла.
  - Каких именно?
  - Ну что вы, мадемуазель! Поверьте, я совсем не стараюсь выпытать у вас информацию. Просто об этом вся Цитадель гудит. А это место я показал вам исключительно по причине восхищения вами.
  Не обратив внимания на последние слова мужчины, я осторожно заметила:
  - Цитадель гудит о многом. О чем конкретно вы думали?
  - О том, о чем и большинство. Кто убивает творцов и покушается на их жизнь? Говорят, вчера было экстренное совещание, на котором присутствовали все творцы первой степени. Приезжал представитель правительства. Но вам, наверное, об этом известно больше.
  Да уж, мне известно... Почему меня вчера не позвали? Потому что я женщина или помешало что то еще?
  - Мадемуазель Ольга...
  Повернувшись, я увидела, что Георгий смотрит на меня с удивлением.
  - Простите, задумалась о печальном для Лемнискату событии. И я хотела бы остаться сейчас одна. Мне тоже есть о чем подумать.
  Поклонившись и поцеловав мне руку, Георгий, слегка заикаясь, попрощался. Надеюсь, я не обидела его своей просьбой. Несмотря на то, что этот мужчина меня совсем не привлекает, он хороший человек.
  Устремив взгляд вдаль, я наслаждалась красотами природы и размышляла о том, что вокруг творится нечто непонятное. Чем это может для меня обернуться?
  
  * * *
  
  На следующий день я получила конверт с очередным заданием. Вскрыв его и прочитав информацию, прикрыла глаза и вздохнула.
  Обучаясь в отделе аналитиков, я много читала, поэтому хорошо знала историю и быт разных времен. Но есть загадки, на которые пытливые умы корпорации так и не смогли найти ответы. И существование узника в железной маске как раз из тех исторических фактов, которые не получили объяснения.
  А я сейчас смогу, наконец, узнать, как все обстояло на самом деле!
  Задание и на этот раз предстояло выполнять вместе с Разинским. Уж не знаю, почему нас второй раз ставят в пару, но я не жалуюсь.
  Быстренько переодевшись в уже привычные черные брюки с рубашкой, тунику и надев высокие сапоги, я отправилась за инструкциями к Корнейси, а затем к Лидии с мадам. Получив инвентарь, наставления и предостережения, мы прыгнули в тысяча шестьсот сорок третий год.
  Едва мир приобрел четкость, как я покачнулась и чуть не осела на пол. Осмотревшись вокруг, решила, что Франция семнадцатого века ― это вам не Англия начала шестнадцатого столетия. Вокруг преобладал стиль барокко, пусть и позднего, но все равно довольно помпезного. На мой взгляд, излишняя пышность и вычурность выглядят довольно безвкусно. Но кому то, наверное, такое нравится...
  Я достала карту и, сориентировавшись, направилась по коридору. В отличие от английского двора, здесь было очень много людей, которые ходили туда сюда, заставляя меня изрядно нервничать.
  Место, которого мне нужно было достичь, ― покои маленьких принцев, но перед этим предстояло подняться на второй этаж и пересечь крыло Анны Австрийской. Вот где меня ожидало нешуточное испытание.
  Проходя по одному из коридоров в крыле королевы, мимо дверей в покои фрейлин, в одной из комнат я услышала шум. Вот что мне стоило не обратить внимания и идти дальше? Но я, снедаемая любопытством, остановилась и подкралась к двери.
  Мадам, наверное, сказала бы, что это судьба.
  Заглянув в маленькую щелочку, я стала свидетелем утех великих мира сего. Сказать, что это меня шокировало, ― значит, ничего не сказать. Я, конечно, и раньше не заблуждалась относительно того, откуда берутся дети, но то, что позволяли себе королева и ее любовник в присутствии остальных кавалеров и дам, ― это просто разврат.
  Вино текло рекой, ласки становились все более нескромными, и никто в комнате не стеснялся других, позволяя себе удовлетворять свои желания и не отказывая ни в чем.
  Отшатнувшись от двери, я зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.
  Неужели на самом деле все происходит именно так? Неужели это настолько отвратительно?
  Не в состоянии осознать увиденное, погрузившись в себя, я направилась дальше, уже совершенно не обращая внимания на окружающую меня действительность. Тем не менее нужную комнату я нашла на удивление легко, а возле двери уже ждал Разинский.
  Едва увидев меня, творец нахмурился и спросил:
  - Что случилось?
  Вскинув от пола глаза, я ответила:
  - Холодно здесь. Сплошные сквозняки. И как они только не мерзнут?
  - Думаю, люди во дворце просто одеваются теплее, ― приподняв брови, сообщил Алексей.
  - Да да, наверное, ― отрешенно согласилась я и добавила решительнее: ― Вы уже были внутри?
  - Немного приоткрыл дверь и удостоверился, что принцы, как и их воспитатель, спят. Так что нам нужно просто пройти внутрь.
  - Тогда действуйте.
  Бросив на меня еще один внимательный, я бы даже сказала ― настороженный взгляд, Алексей вошел в комнату, после чего в ней послышалась тихая возня. Обратно первый творец вернулся уже с мальчиком на руках.
  - Вы уверены, что это именно тот, кто нам нужен?
  - Да. У него глаза темнее. Я его усыпил. Но нам нужно торопиться: вот вот придут люди, чтобы готовить детей к коронации.
  Я вновь неуверенно покосилась на завернутого в одеяло ребенка, и мы направились в нужную комнату, чуть дальше по коридору. Маленькое помещение больше напоминало кладовку.
  Только мы закрылись там, я активировала щит и, прикоснувшись к стене, накрыла им комнату. Защита точно не позволит никому войти в помещение в поисках второго принца.
  - Вы уверены, что сквозь вашу защиту никто не пройдет?
  - Да. Я тренируюсь каждый день. И сейчас соединила щит с дверью. Повернуть ручку с другой стороны они смогут, а вот открыть дверь ― нет.
  - Тогда нам остается только ждать. Снотворное будет действовать еще часов десять. Этого времени должно хватить, ― подытожил Алексей.
  Некоторое время мы сидели молча, а потом, вглядываясь в спящего ребенка, я не удержалась и сказала:
  - Это просто ужасно, что мы сейчас решили судьбу этого мальчика. Ведь именно он мог править Францией, а не его брат. Правильно ли мы поступили?
  Алексей тихо засмеялся:
  - Вот они, первые сомнения. А ведь вам еще не пришлось делать ничего действительно серьезного.
  От этих слов я напряглась:
  - Разве вас никогда не посещали сомнения в правильности своих действий? Мы ведь вершим не только историю, но и людские судьбы. Знать, что твоя судьба от кого то зависит, ― это страшно.
  - Людям не вредит то, чего они не знают. Но стадию сомнений проходит каждый творец. И у меня она была. Но вот возьмем конкретно это задание. Деталей я не знаю, но уверен, что не забери мы этого мальчика и случай именно на его голову надел бы корону, то уже через каких то несколько лет Франция потонула бы в крови, а смерть его самого оказалась весьма скоропостижной. А так... ему всего лишь грозит железная маска.
  - Меня всегда интересовала эта загадка.
  - А я с того момента, как услышал эту историю, так и знал, что Людовик заковал в железную маску своего брата близнеца.
  - Но почему? ― вырвался у меня вопрос.
  - Потому что палачи во Франции обладают большими талантами, а врагов или просто узников можно наказать различными способами. Но есть только одна причина, когда нужно закрыть лицо. Брат близнец. Даже если его обезобразить, все равно ― овал лица, походка, да и многое другое выдадут в узнике схожесть с королем. Возникнут подозрения. А это ни к чему.
  - Надеюсь, мы поступили правильно.
  - Нет смысла сомневаться. Мы всего лишь исполнители. История сама не пишется, и лучшему будущему нужно помочь, иначе изменится уже наша судьба. Зато благодаря этим действиям человек, заплативший корпорации деньги, увеличит свое состояние вдвое. Это поможет укрепиться империи, что тоже очень важно. Если сейчас начнется мировая война, погибнут тысячи тысяч людей. Падет император, начнется гражданская война... Уверяю вас, России это не нужно.
  Еще раз скосив глаза на мальчика, который до конца жизни обречен носить железную маску, я прикрыла глаза и стала ждать. Вера ― вот одно из испытаний, как говорил Корнейси. Но стоило моим векам сомкнуться, как тут же услужливо всплыла недавно виденная сцена.
  Вздрогнув, я распахнула глаза и уставилась на полки со всякими безделушками и бутылками. Комната оказалась довольно захламленной, с несколькими диванами, воздух здесь был затхлым. И это ― дворец! Кошмар!
  Вот такими мыслями я пыталась отвлекать себя от впечатлений сегодняшнего дня вплоть до того момента, когда примерно через полчаса моих раздумий, ручку начали дергать и даже попытались открыть дверь с помощью ключа. Защита не подвела.
  Через шесть часов изнурительного молчания мы с Алексеем перенеслись обратно. Многочасовая защита комнаты высосала из меня практически все силы, а прыжок через время и расстояние подкосил окончательно.
  Едва мое тело оказалось в комнате в Цитадели, я рухнула на пол. Задание было выполнено идеально: в тот день короновали Людовика Четырнадцатого, а его брат остался в истории как Узник в железной маске.
  
  * * *
  
  Алексей Разинский
  Когда я увидел, что Ольга падает, то понял, насколько она истощила свои силы. Меня затопил гнев. Как можно быть такой безответственной?!
  Подняв с пола обмякшее тело, я положил девушку на диван и легкими пощечинами попытался привести в себя. Результата никакого. И только после этого я опомнился от растерянности, осознав, что Ольга не просто в обморок упала. Я опрометью бросился за врачом.
  Канитель вокруг девушки и косвенным образом меня заняла много времени, после чего, когда я уже мечтал о возможности удалиться в свою комнату, меня нашла секретарь Корнейси.
  Поприветствовав ее, я имел возможность наблюдать, как, улыбаясь мне, женщина пропела:
  - Добрый вечер, господин барон! Вас просит к себе глава творцов.
  Да что же за день сегодня?!
  Мельком бросив на нее взгляд, поморщился. Неужели эта дама все еще надеется улучшить свое положение путем брака со мной? Самомнение у нее, однако...
  Получив уверения доктора, что с Ольгой все в порядке, я направился к братцу. Тот нервно вышагивал у себя в кабинете и был крайне мрачен.
  - Что случилось? ― спросил я, оглядев комнату.
  Кроме нас, в ней никого не было.
  - Покушение на творца второй степени, ― коротко ответил брат.
  - Два нападения за такой короткий отрезок времени? ― я скрипнул зубами.
  - Я обеспокоен не меньше тебя, но ничего обнадеживающего сказать не могу.
  Я прошел вперед и сел на стул.
  - И ты вызвал меня для того, чтобы сообщить тревожное известие? ― спросил, пристально вглядываясь в глаза севшего напротив Минаре.
  Обычно брат избегал моего прямого взгляда, но тут глаз не отвел.
  - Нет. Я вызвал тебя, чтобы поговорить о том, о чем тебя просил Незнакомец.
  Я напрягся.
  - И?
  - Ты согласился?
  - Нет.
  - Но согласишься?
  - К чему весь этот разговор? Почему тебя волнует данный вопрос? ― нахмурился я.
  - Потому что ты можешь совершить то, о чем потом пожалеешь!
  Минаре встал и заходил взад вперед.
  - Вот только не нужно читать мне мораль, ― процедил я в ответ. ― Это я могу рассказать тебе про неприглядные стороны жизни разных слоев общества, но не ты мне. Я поступлю так, как посчитаю нужным.
  - Мне претит, что мой брат поступает низко!
  - О о о... Ты вспомнил о нашем родстве? Наверное, нас ожидает катаклизм в истории, если случилось такое эпохальное событие! Только теперь это ни к чему.
  - В чем ты меня обвиняешь?! ― развернулся брат, сверкнув глазами. ― Опять переносишь свою злость с отца на меня? Можно подумать, я виноват в том, что законнорожденный сын, в отличие от тебя.
  - Мне давно безразличны и отец, и законность твоего происхождения. Просто не нравится, что родственники, которым я раньше был не нужен, теперь окружают своей заботой, в которой я вовсе не нуждаюсь. И не делай вид, что ты был в восторге от моего появления!
  - А должен был? Тем не менее спустя время я понял свои ошибки, а ты свои ― нет. Тщеславие и гордыня когда нибудь сыграют с тобой злую шутку.
  - Это все, что ты хотел сказать? ― холодно спросил я, вставая.
  - Нет. Мы увлеклись нашими распрями. Я собирался поговорить с тобой о недопустимости твоих ухаживаний за Ольгой.
  Несмотря на то, что я был полностью согласен с братом, что то глубоко внутри заставило воспротивиться.
  - Почему ты так считаешь? Я красив, богат, умен, знатен. Чем я плохой кавалер для юной девушки?
  - Ты только послушай себя! Красив, богат... Но кто составляет твою личную жизнь? Куртизанки да светские львицы. Эти женщины привыкли ничего не ждать от тебя, а вот Ольге ты разобьешь сердце.
  - Неужели? Какая трогательная забота о невинной девушке! Она наводит на мысль о смене симпатий... Что, Лидия больше не привлекает тебя?
  После этих слов я увидел, как брат сжал кулаки, готовый наброситься на меня. Я сделал ему больно, как и он мне несколькими секундами ранее.
  - Давай сделаем вид, что этого разговора не было, и не будем лезть друг другу в душу. Мы с Ольгой взрослые люди и сами разберемся в наших сугубо рабочих отношениях. Тем более это ты ее навязал, чтобы я за ней приглядывал. Я теперь и нянька, и психолог, и надсмотрщик. Быть еще и возлюбленным не готов. Но в любом случае тебя это не касается. Надеюсь, это наш последний разговор на подобную тему? А сейчас извини: я с задания и хочу отдохнуть.
  Развернувшись, направился к себе в покои, проигнорировав грохот за спиной: это глава творцов со всего маху запустил статуэткой в стену. Жаль, я не видел его лица!
  
  Глава 14
  Меняя судьбы
  
  Ольга Орлова
  Проснулась в лазарете ― это уже становилось нехорошей привычкой! ― но в этот раз рядом с собой я увидела Лидию.
  - Чему ты улыбаешься? ― поинтересовалась подруга.
  - Хорошим переменам в своей жизни.
  - И в чем они состоят? Не в том ли, что ты регулярно оказываешься в больничном крыле? ― улыбнулась молодая женщина.
  - Нет, тому, что теперь рядом со мной при пробуждении кто то сидит. Я ничего не пропустила, пока была без сознания?
  - Ну, помимо очередного нападения на творца и скандала между Разинским и Корнейси, ничего особенного.
  - Что? ― приподнялась я на локте. ― Из за чего?!
  - Этого я сказать не могу, ― пожала плечами Лидия. ― Но кричали они так, что, наверное, половина Цитадели слышала.
  - И не разобрали смысл спора? ― скептически поинтересовалась я.
  - В крике труднее разобраться, чем в шепоте. Но могу точно сказать: любопытные слышали твое имя.
  Ох, неужели я стала причиной ссоры? Только этого мне и не хватало! Разинский и так не в восторге от меня, а если я еще и проблемы ему доставлять буду...
  - Ольга, ты что, влюблена в Алексея? ― спросила внимательная подруга, наблюдавшая мое огорчение.
  - С чего ты сделала столь смелый вывод? ― напряглась я, услышав вопрос.
  - Потому что он напрашивается сам собой. Твоя манера разговаривать и вести себя меняется. Значит, он вызывает в тебе сильные чувства. И так как неприязни я не вижу, то решила...
  - Мое неравнодушие настолько заметно? ― огорченно вздохнув, я не стала отпираться.
  - Нет, нужно просто немного узнать тебя и понять, что тобой движет, чтобы заметить это. Тебе надо быть осторожнее и вести себя более сдержанно. Вряд ли твоя жизнь станет проще, если Лемнискату узнает о этих чувствах.
  Порадовала...
  - Знаешь об этом по своему опыту?
  Лидия удивленно посмотрела на меня.
  - Что ты имеешь в виду? Я замужем.
  - Вот и я о том же. Именно поэтому... твои чувства к Корнейси получат большее осуждение и доставят больше проблем.
  Подруга медленно встала и подошла к окну.
  - Как ты поняла?
  - Вы довольно сдержанные натуры, признаю. Тем не менее, говоря об объекте своей симпатии, оба непозволительно волнуетесь.
  На это Лидия лишь хмыкнула.
  - Как получилось, что ты вышла за Лехвицкого, а не за Корнейси?
  - Минаре в свое время ухаживал за мной. Мы собирались пожениться, но сильно поругались из за ерунды. Я не одобряла его отношения на тот момент к Разинскому. И в период размолвки я, чувствуя себя оскорбленной, приняла предложение друга нашей семьи, который давно любил меня.
  Несколько минут мы обе молчали. Мне было ужасно жаль подругу, но я не знала, что можно сказать в утешение.
  Видимо, поняв мое состояние, Лидия грустно улыбнулась:
  - Не переживай, Ольга. Я не жалею, что приняла подобное решение, хотя и люблю другого. Князь Лехвицкий ― хороший муж, но сердцу не прикажешь. Несмотря на это, я никогда не изменю супругу ― мы с Минаре будем нести бремя своих необдуманных поступков до конца.
  - Неужели тебе совсем не жаль? ― прошептала я.
  - Конечно, жаль... ― тихо отозвалась Лидия, посмотрев на меня грустными глазами. ― Я не раз думала о том, как бы все сложилось, повернись судьба иначе.
  - Даже не говори мне о судьбе и вероятностях! ― я попыталась перевести наш печальный разговор в шутку. ― По их милости я снова попала в лазарет.
  Подруга улыбнулась.
  - Ничего страшного. С твоим здоровьем все хорошо, а Корнейси дает тебе несколько дней на отдых. К тому же в отделении намечается какое то мероприятие.
  - Интересно, что же это? ― приподняла брови я.
  - Скоро узнаешь! ― интригующе ответила Лидия и направилась в сторону двери.
  На пороге комнаты она обернулась и, немного помявшись, сказала:
  - Ольга, только прошу тебя... Что бы в жизни ни случилось ― не руби с плеча. Семь раз отмерь ― один отрежь. Многое может случиться, но надо уметь давать людям шанс.
  Дверь медленно закрылась.
  Где то я уже это слышала...
  
  * * *
  
  Лидия не шутила по поводу мероприятия. Уже на следующий день после того, как мне разрешили вернуться в свою комнату, доставили приглашение.
  Планировался вечер для узкого круга ― только для работающих на Лемнискату, ― и мне было очень любопытно, как именно он будет проходить. Первый раз я получила приглашение на подобное закрытое собрание.
  Намечалось оно на сегодняшний вечер, и я первым делом полезла в шкаф критически осмотреть свои наряды. Знаю, может, это глупо с моей стороны, но ничего нельзя с собой поделать. Не могу я плохо выглядеть на рауте, каким бы он ни был, если там будет присутствовать Алексей.
  Впрочем, переживать было не о чем. Мама, увидев на балу, что на меня обратил внимание Разинский, переслала мне половину гардероба. Так что выбор имелся неплохой.
  Я решила надеть весьма скромное, но изящное и красивое платье. Оно состояло из нижнего платья желтого цвета, облегающего фигуру сверху, а от талии ниспадающего волнами до пола, к которому вторым слоем было пришито тончайшее черное кружево с вплетенными серебристыми нитями.
  Кружево покрывало и маленькие рукавчики фонарики, украшало лиф платья, а от груди к талии тонкие складочки присборивала большая серебряная брошь, отчего силуэт казался еще более изящным, эфемерным.
  Кружево верхнего платья при малейшем движении расходилось, и в просветах полыхал желтый шелк нижнего, а серебряные нити, казалось, жили своей жизнью, мерцая в свете свечей. Бальные туфельки и белые перчатки до локтя завершали мой вечерний туалет.
  Сложнее пришлось при замазывании узоров, которые теперь навсегда обосновались на моем лице и теле. Но оттенок бежевого крема удачно подходил к коже, и при его использовании отметины были практически не заметны, ― если, конечно, не знать, что искать.
  Занятая такими эстетическими вопросами, даже не заметила, как пролетело время. Я уже минут пять кружилась перед зеркалом, когда раздался стук в дверь. Открыв ее, я узрела на пороге Разинского.
  Сегодня он был одет в черный элегантный фрак, белоснежный жилет и такую же рубашку, высокий воротник которой украшал сложный узел шелкового черного галстука, а также классические брюки из тончайшего сукна. Весь его облик буквально кричал о его врожденном аристократизме и прекрасном вкусе.
  - Добрый вечер, ― поцеловав мне руку, творец бесцеремонно оглядел меня с головы до ног.
  Нахал!
  - Меня послали сопроводить вас в зал для приемов.
  По виду Разинского было сложно сказать, что он рад этому факту.
  - Кто то боится, что меня украдут по дороге или заблужусь? ― чуть приподняв брови, поинтересовалась я, беря веер и выходя из комнаты.
  Мой вопрос Алексей проигнорировал, и мы в полном молчании направились к лестнице. Пройдя по длинным коридорам, оказались в большой зале, полной гостей.
  Помещение было окружено крытой галереей, и я невольно посмотрела вверх, любуясь лепниной высокого купольного потолка, опирающегося на белоснежные колонны. В центре залы сияла сотнями свечей огромная люстра, и ее свет отражался в мраморе колонн.
  Все присутствующие блистали нарядами, драгоценностями, вежливо друг другу улыбались... Вот только что скрывалось за этими улыбками?
  У входа нас ждал Джеймс, и мы все вместе двинулись вдоль залы, мимо расступающихся гостей. В их числе поприветствовали и председателя Государственного совета. В ответ мужчин удостоили кивка, а мне поцеловали руку, задержав ее, я бы сказала, дольше положенного, при этом сверкнув темными глазами и вызвав чувство deja vu.
  После мы отошли чуть в сторону и разместились в креслах рядом с сильными мира сего. Осмотрев залу, я отметила, что трое творцов, как обезьянки, выставлены на всеобщее обозрение.
  Покосившись на хмуро рассматривающего гостей Алексея, я решила не раздражать его еще сильнее и чуть подалась к Джеймсу:
  - Эти мероприятия всегда так проходят?
  Джеймс посмотрел на меня и, улыбнувшись, спросил:
  - А что вас смущает?
  - Это как то... странно. Как будто мы...
  - ...выставлены напоказ? ― хмыкнул Разинский.
  - Алексей! ― прошипел Джеймс.
  - Все в порядке, ― улыбнулась ему. ― Я уже привыкла.
  Разинский покосился на меня.
  - А почему бы нам не спуститься с помоста и не принять участие в общих развлечениях?
  - Думаете, мы не пытались? Но за отдельным столом ― там, где сидят министры и остальные бюрократы, ― наше появление никому не понравится. Смешаться с толпой гостей? Так там мы тоже никому не нужны.
  Я удивленно посмотрела на Джеймса.
  - Но ведь творцы очень уважаемы!
  Алексей громко, мученически вздохнул, и я почувствовала себя полной дурой.
  - Лемнискату очень многое делает для нашей страны, ― принялся объяснять Джеймс, ― но вам стоит кое что понять. Несмотря на всю свою значимость, для окружающих мы уроды, мутанты с отклонениями. Они боятся нас. Даже представитель власти прячет лицо и свою личность, боясь, что мы можем изменить его судьбу. Мы сильнее, выносливее остальных, нас очень сложно убить. Все это порождает зависть. Яростную, жгучую зависть. Но самый главный наш талант порождает еще и страх: ведь мы можем изменить их будущее и их настоящее, их жизнь. Каждого из них. Еще в прошлом веке за такие способности вас бы сожгли или запытали, заковали, умертвили... Тогда творцов было больше, но Лемнискату была не в состоянии защитить всех, и такие, как мы, веками горели на кострах. Заживо.
  Мне стало дурно.
  - У вас еще будет возможность посмотреть на это: творцы первой степени много путешествуют во времени, ― вклинился в рассказ Алексей.
  Вот что за человек?!
  - И даже сейчас император и правительство нас боятся, ― продолжил свой рассказ Джеймс, не обращая внимания на друга. ― Да, они благодарны нам за то, что мы позволяем им жить в сильной империи, но не задумываются над тем, на какие жертвы нам приходится ради этого идти. Предпочитая откупаться от нас деньгами, нас боятся и ненавидят. А не посвященные в тайну корпорации просто избегают. Люди ведь тоже животные в какой то мере, и их чутье подсказывает им, что мы другие, выделяемся из толпы.
  После всего услышанного я чувствовала себя раздавленной.
  - Но не переживайте так! В отделе пятнадцать творцов второй степени и целых пятьдесят ― третьей. Так что можете утешиться: мы не единственные отщепенцы общества, ― 'порадовал' Алексей.
  Не сказала бы, что эти слова лечебным бальзамом пролились на мою душу.
  Я решила пройтись по зале, прогуляться и посмотреть на реакцию окружающих. Понятно, что политикам нет до нас дела, пока мы работаем. Результаты ― вот что их волнует. Спокойная и сытая жизнь без потрясений и в богатстве. Как же меня это раздражает!
  А тут еще кожа, которую постоянно хочется потереть из за того, что она вся измазана маскирующим кремом. Что за странность ― скрывать метку? И так все в курсе, что она у нас есть.
  Все присутствующие здесь гости, без исключения, являются работниками Лемнискату, иначе бы их здесь не было, но тем не менее почему то нужно скрывать то, о чем все и так знают.
  Лавируя между гостями, я отмечала их улыбки, адресованные мне, прекрасные манеры, но никто не заговорил со мной и не предложил присоединиться к их компании, никто не изъявил желания познакомиться поближе или узнать, как я. Творцы правы: мы изгои везде ― и среди чужих, и среди своих.
  
  
  
  Едва я завершила 'круг почета' и остановилась около своего кресла, как поймала насмешливый взгляд Алексея.
  - Ну что? Иллюзии еще с вами?
  Не удостоив наглеца даже взглядом, я присела на кресло и с тоской посмотрела по сторонам. И хотя я не видела лица первого творца, но легко могла представить его ехидное выражение.
  Вечер обещал быть долгим, а местами и неприятным. Из груди вырвался тяжелый вздох.
  
  * * *
  
  Наутро после изматывающего раута я проснулась довольно поздно и обнаружила подсунутый под дверь конверт. Новое задание.
  Не сказала бы, что теперь белые конверты вызывали у меня такой трепет, как раньше, но работа есть работа, поэтому, быстро одевшись, я направилась в кабинет Корнейси.
  В письме никаких точных указаний не было, только одна строчка: 'Прийти на прием к главе отдела'. Несколько необычно: раньше все необходимое сообщалось сразу.
  К кабинету я подходила, готовя себя к тому, что услышу неприятные новости, но на самом деле все оказалось наоборот, по крайней мере для меня.
  У главы творцов в кабинете уже находился Алексей, мрачно поправляющий свои перчатки. Корнейси, как всегда, сидел за столом, заваленным бумагами.
  - А вот и наш третий творец! Присаживайтесь, Ольга. Основные сведения я рассказал Разинскому, с которым, кстати, вы сегодня прыгаете в связке.
  Покосившись на Алексея, увидела, что его лицо словно закаменело. Ну вот, снова доставляю ему неприятности.
  - Прыгать придется в тысяча четыреста тридцать первый год. В вашу задачу входит помощь Алексею, он свои инструкции получил. Удачи!
  После чего Корнейси снова уткнулся в свои бумаги.
  Делать нечего, и мы с Алексеем, переглянувшись, отправились переодеваться и в комнату перемещений.
  Как только он взял меня за руку, по моему телу пробежала дрожь. Его кисть, на этот раз без перчатки, оказалась почти горячей, и по ней вились узоры. Очень красивые и очень ему подходящие.
  Голову я не поднимала: не могла оторвать взгляд от наших соединенных рук. И еще присутствовал страх, что он может как то заметить, понять мои чувства. Как тогда жить?
  Постоянно видеть жалость в его глазах, безразличие по отношению ко мне... Нет, это будет невыносимо.
  - Ольга!
  Все таки взглянув на Алексея, я увидела на его лице раздражение.
  - Вы готовы к прыжку?
  - Я... да, ― стушевалась под его недовольным взглядом.
  - Тогда на счет 'три'. Раз, два...
  От волнения я задержала дыхание. Вроде не первый раз прыгаю, но с ним... так близко...
  - Три!
  Как непривычно... Меня словно против моей воли вырвало из этого времени и выкинуло в другом. Теперь дыхание сперло уже не от волнения, и пока я отдышалась и пришла в себя, Алексей уже осмотрелся.
  Большое зеленое поле, мы стоим у трех одиноких деревьев, а перед нами виднеется полоса леса, за которым в небо поднимаются одиночные столбы дыма. Там явно человеческое жилье.
  Мы были в нескольких километрах от нужного места.
  - До города путь неблизкий, ― проговорил Разинский, ― поэтому двигаться надо быстрее.
  Надо ― значит, надо, и я направилась по тропинке в сторону рощи, вдоль которой петляла дорога. В теле присутствовала легкая усталость ― следствие переноса на расстояние. Ибо мы находились в Нормандии пятнадцатого века, в тысячах километрах от Цитадели.
  Задание на этот раз состояло в предотвращении диверсии в тюрьме: охранники не должны освободить женщину, осужденную на казнь. Приговор должен быть приведен в исполнение.
  До Руана мы добрались за полчаса и без особых трудностей. Сначала мы выбрались на довольно оживленный тракт, по которому в город катились телеги, сопровождаемые крестьянами или торговцами.
  Я шла, надвинув шляпу поглубже на лоб и кутаясь в плащ: пусть нас не видят, но я все равно нервничала, находясь в такой толчее.
  Впереди показалась каменная защитная стена, высотой где то метров шесть, и тяжелые кованые ворота, через которые путники и торговцы попадали в город. За ними виднелись остроконечные черепичные крыши домов, а в центре высились башни замка и главная колокольня. Смешавшись с простым людом, мы прошли мимо хмурых стражников. Я невольно поморщилась, когда из окна ближайшего дома нам под ноги кто то вылил помои.
  Серая погода, вокруг невежественные люди с неприветливыми лицами, одетые в грубые домотканые одежды и зачастую деревянные башмаки. Нам приходилось обходить свиней и кур, роющихся в горах мусора прямо на улицах. Все это навевало уныние. Радовало только одно: мы здесь ненадолго.
  Народу было много, и, чтобы не столкнуться с прохожими, приходилось передвигаться очень осторожно. Еще через десять минут мы достигли внутренних казематов, где содержали преступников, приговоренных к казни.
  - Подождите здесь. Я все решу и вернусь.
  - А разве по плану мы не должны работать вместе?
  - Мне кажется, будет проще, если я пойду один.
  - Нет, ― холодно отрезала я и направилась внутрь помещения.
  Отворив тяжелую деревянную дверь, обитую железом, мы тенями скользнули мимо стражника и оказались в туннеле, ведущем вглубь замка. Здесь царили сумерки, только жалкий свет от чадящих факелов разгонял глубокую тьму.
  Когда мы добрались до казематов, в нос ударила вонь, от которой чуть не вырвало. Ужасно! Но раз уж сама настояла, то пришлось брать себя в руки и идти дальше. Было очень тяжело и непросто преодолевать метр за метром.
  Я видела лежащих на полу за решетками людей, явно чем то больных, прикованных мужчин, избитых до крови. Это было просто чудовищно, хотелось вырваться отсюда прочь и бежать, не останавливаясь.
  Но я дошла до нужного нам места, а именно ― дальних камер. На узкой развилке между коридорами в стене находилось небольшое помещение, где обычно готовился к работе палач. Сейчас оттуда слышались шум и какая то возня.
  - Мы опоздали... ― пробормотал Алексей и, толкнув меня к склизкой стене, покрытой плесенью, ударил ногой в дверь.
  То ли она не была закрыта, то ли двери служебных помещений здесь нормально не запирают, но открылась она с первого удара.
  В следующий момент, увидев кучу дерущегося народа, я испугалась, но потом вспомнила, что никто нас не видит, и облегченно выдохнула.
  Алексей быстро проскользнул внутрь и начал наносить быстрые удары: люди падали у его ног без сознания, а я смотрела и любовалась, прикрывая Разинского от атак противника щитом, окрашенным в красный цвет.
  Он так красив! Самый сильный и смелый мужчина. Самый добрый и честный. Но не мой. Из груди вырвался разочарованный вздох.
  Ликвидировав нападавших, которые пытались подменить палача, Алексей, подойдя чуть ближе к охране, произнес:
  - Идите и выполните свой долг!
  Оставшаяся в живых пара стражников и сам палач, услышав голос из ниоткуда, заозирались, а Разинский резко добавил:
  - Пора! Поторопитесь!
  Вздрогнув, стражники вместе с палачом побежали прочь, а Алексей, взяв меня за локоть, быстро повел к выходу.
  - А сейчас мы куда спешим? ― удивилась я.
  - Удостовериться, что казнь состоялась, ― невозмутимо ответил Алексей, осматриваясь по сторонам.
  Наконец он указал на странное сооружение из досок, выглядящее как помост, и подвел меня к нему. Вокруг сновали люди, среди которых было много храмовников в черных рясах с веревками вместо пояса. В груди что то тревожно заныло.
  - Мы же не собираемся?..
  - Собираемся.
  Подойдя к маленькой нише за помостом, Разинский, крепко обхватив мои плечи руками, прижал спиной к своей груди.
  Я замерла от такого жеста. Ох! Так приятно! Хоть и неприлично...
  Но в следующее мгновение увидела, как вывели заключенного ― вернее, заключенную, и все поняла. Это была Жанна д'Арк ― девушка, которую правители этого мира использовали как знамя, а потом обманули и приговорили к сожжению. Вот за каким убийством мы должны были проследить, вот чему я поспособствовала... Фактически, это мы приговорили ее.
  - Нет! ― вскрикнула я и попыталась вырваться.
  - Тише! ― прошипел Алексей, прижав меня к себе что есть силы, так, что едва кости не треснули.
  Но сейчас меня это не волновало: я слышала бормотание приближающейся девушки:
  - Почему? Ведь я все подписала... Я все сделала, как они хотели... Кто отдал этот приказ?
  - L'Évêque Pierre Cochon! ― крикнула я.
  Жанна услышала и вздрогнула. По моей щеке скатилась слеза. Я знала, что произойдет дальше.
  Алексей, сдавив меня еще сильнее, зажал мне рот ладонью. Я пыталась вырваться и убежать в толпу, но он не позволил. Поэтому мне пришлось молча наблюдать, как Жанну возвели на подготовленный костер.
  Вот запылал огонь, и девушка крикнула:
  - Évêque, je meurs à cause de vous! Je vous appelle au jugement de Dieu!
  Это те слова, которые я читала в исторических летописях и которые прозвучали благодаря мне. Боже! Если бы мне знать, если бы знать... Я никогда бы так не поступила.
  - Прекратите! Она пешка. И ни вы, ни я не можем этого изменить. Если она не умрет сейчас, ее судьба будет намного страшнее, ― прошептал мне на ухо Алексей и потащил меня, захлебывающуюся рыданиями, прочь.
  И все равно я видела, как, разгораясь, костер поедает дерево, а языки пламени уже подбираются к ногам девушки. Она закричала, и ее вопль отдался болью в моей душе, а огонь полыхал все сильнее.
  Замерев и подняв голову, Жанна молча смотрела вверх, словно призывая кого то свыше, но сверху на нее сыпались лишь искры и пепел ее же погребального костра.
  Когда человек горит на костре ― это жуткое зрелище, и пока я не увидела воочию, не представляла, что это такое! Запах паленого мяса, крики беснующихся фанатиков. Толпа сходила с ума вместе со мной. Громкий плач стоял над площадью, и лишь меня душили беззвучные рыдания.
  Как только Алексей оттащил меня подальше от толпы, я поняла, что нас обоих затягивает в водоворот времени.
  Перед глазами все поплыло, и последним, что я услышала, было:
  - Jesus!
  
  Глава 15
  Палачи
  
  Едва мои ноги коснулись паркета Цитадели, я узрела перед собой Корнейси. Увидев мое заплаканное лицо и меня саму в объятьях брата, он сначала опешил. Но потом, быстро нас осмотрев, приказал:
  - В мой кабинет! Оба, немедленно!
  После выполнения настолько отвратительного задания не хватало только плохих новостей, которые, судя по всему, и последуют. Я до сих пор не могла прийти в себя от пережитого кошмара! Но разве это кого то волнует?
  - Прошу вас, ― проговорил Разинский, предложив мне свою руку.
  Старается вести себя как джентльмен, несмотря на то, что произошло несколько минут назад. Вздохнув и наскоро приведя себя в более менее приличное состояние, я приняла предложение творца, и мы отправились к главе отдела.
  В кабинете, где царил полумрак, находились Джеймс, Корнейси и какой то мужчина в кресле у окна. Его лицо и практически всю фигуру окутывала тень.
  - Ольга, Алексей, присаживайтесь, ― сделал приглашающий жест рукой в сторону дивана хозяин кабинета. ― Мадемуазель Орлова, позвольте познакомить вас с представителем правительства Российской империи.
  Интересно, а имен у них нет? К чему такая таинственность?
  Пролепетав какие то слова о том, как мне приятно это знакомство, я с облегчением присела на диван. Рядом со мной расположился и Разинский.
  В комнате повисла тишина.
  - Сейчас я вынужден сообщить о трагедии, постигшей наше общество. Утром при выполнении одного из заданий убит творец второй степени, ― немного помолчав, глухо сообщил Корнейси.
  - Что?! ― Разинский вскочил. ― Опять? Как это случилось?
  - Алексей, спокойнее, ― попросил Джеймс, вынырнув из задумчивости.
  - Ольга, а что скажете вы? ― раздался приглушенный голос от окна.
  Что я могу сказать? Я все еще не осознала реальность происходящего.
  - А что вы хотите от меня услышать? ― поинтересовалась я, вглядываясь в очертания таинственной фигуры.
  - Например, ответ на вопрос: почему вы так долго скрывали свой дар?
  Рассказать об этом ― значит выставить на всеобщее обозрение свои отношения с семьей, с родителями. Показать то, насколько я бесполезна и не нужна своим близким. Нет, только не перед ним! Это ужасно унизительно.
  - Тогда, наверное, и вы мне расскажете, почему не пригласили меня на первое совещание, когда погиб творец третьей степени?
  В комнате снова повисла тишина. На меня никто не смотрел, а Разинский вообще отвернулся. Мне стало больно.
  Господи! Неужели мне нигде не найти своего места? Дома я чужая, среди аналитиков тоже чувствовала себя не в своей тарелке, а теперь поняла, что даже здесь, среди подобных себе, я ― отщепенец.
  И ему не нужна. Вздохнув, я устало прикрыла глаза.
  Тишину нарушил Неизвестный. Постукивая в странном ритме пальцами по подлокотнику кресла, он спросил:
  - Откуда вы узнали о том, что произошло?
  - Вся Лемнискату об этом шепталась. Но вот вопрос: почему я не узнала об этом от вас?
  - Мы не хотели волновать тебя, ― пробормотал Джеймс, поправляя манжет на рукаве.
  Такая явная ложь!
  - Что же изменилось теперь? ― полюбопытствовала я, не надеясь на ответ.
  Через несколько секунд молчания Корнейси сказал:
  - Я собрал вас всех здесь, чтобы сообщить о произошедших событиях. А также хотел бы попросить быть очень осторожными и не рисковать лишний раз. Ольга, не могли бы вы не выезжать одна в город? А при необходимости всегда брать с собой либо Джеймса, либо Алексея?
  - А с другими?
  - Если вы им полностью доверяете. Естественно, внутри Цитадели можно ничего не опасаться.
  Поспорить бы с этим утверждением. Получается, все это время, с момента первого убийства, они позволяли мне подвергаться опасности, а тут ― такая забота.
  - Можно мне уйти? ― спросила я у Корнейси.
  Меня не покидало ощущение, что если я сейчас же не выйду, то расплачусь.
  - Да.
  И я стремительно ринулась из кабинета, подальше от этих людей. Но, кое что вспомнив, остановилась на пороге и, не оборачиваясь, произнесла:
  - В случае, если мне в следующий раз не сообщат всех подробностей задания, оно будет последним.
  - Мы предвидели вашу реакцию и поэтому посчитали, что так будет лучше. К тому же она ваша дальняя родственница, и в некотором роде это нарушение правил. В данном случае для вас было сделано исключение, ― со вздохом пояснил Корнейси.
  Думает, утешил меня? Я была не в состоянии больше сдерживаться: из глаз ручейками потекли слезы. Опустив голову, я пошла туда, где смогу побыть одна.
  Кажется, Алексей прав: эта работа ― не для меня.
  
  * * *
  
  Алексей Разинский
  Едва Орлова вылетела из кабинета, как я злобно уставился на Незнакомца.
  - Так уж необходимо было ее обижать?
  Несмотря на мое раздражение из за Ольгиной истерики на задании, поступок сановника выглядел откровенно безобразным.
  - Наши методы не всегда бывают приятными, ― сообщили мне от окна.
  Помимо этого, они еще оказываются и низкими. Я молча смотрел на Неизвестного, зная, что последует за этими словами. И все присутствующие в комнате тоже знали.
  - Нет! ― решительно отрезал я.
  - Вы сами понимаете, что этого нельзя избежать. В корпорации раскол! Опасность грозит многим людям! Вы еще не до конца выполнили свою работу по направлению истории, чтобы позволить подвергать себя опасности.
  - Но почему именно Ольга?! ― не выдержав, вспылил я.
  - Подскажите лучший способ получить доступ к ее семье, отцу, его разработкам! Вдруг у нее есть тайный связной среди дуовитов? Все люди, работающие в лаборатории графа Орлова, под наблюдением князя, но именно Ольга поставила условие, чтобы ее отцу предоставили полную свободу в исследованиях!
  - Но почему я? ― спросил мрачно.
  - Я уже объяснил ранее. Вы наилучшим образом подходите для этого задания, и сами слышали, что она не желает отвечать на многие вопросы.
  - Ну и что? Она не обязана все рассказывать. Может у творцов быть что то личное? Ольга здесь ни при чем! ― влез в наш спор Корнейси.
  Незнакомец едва повернул голову в его сторону:
  - Ваше мнение не имеет значения, ― сухо произнес он.
  - Не забывайтесь! ― тихо, с угрозой, прошипел брат. ― Вы не имеете влияния на корпорацию. Или память об этом стоит освежить?
  Мы все замерли. На моей памяти всегда спокойный и невозмутимый Незнакомец впервые как то проявил свои эмоции.
  - Приказывать творцам в столь личных вопросах я не могу, ― пошел он на попятную. ― Но советую вам подумать. Творцы гибнут. Может погибнуть и Ольга, и многие другие. Лемнискату расколота этими смертями. Среди нас предатель. И его нужно найти. Вы, Разинский, с ней работаете, периодически будете сопровождать в целях безопасности. Так почему бы необходимость не объединить с пользой? Корпорация в свое время сделала для вас многое. Не пора ли и вам сделать что то в ответ? Подумайте об этом. А теперь я попрошу всех покинуть кабинет.
  Выйдя в коридор, я взрыкнул и запустил пальцы в волосы. Было уже поздно, и в холле никого, кроме нас троих, не было.
  'Я просто не смогу, не смогу...' ― твердил я себе, пытаясь найти хоть какой то выход. Но его не было.
  Боже, я и эта растяпа ― какой кошмар! Она меня раздражает своей глупостью и наивностью, даже когда просто рядом стоит. Помыслить невозможно, чтобы с ней флиртовать или заигрывать.
  - Алексей, ты не должен этого делать, ― послышался за моей спиной голос брата.
  - А что должен? ― поинтересовался я, резко развернувшись. ― Что нужно сделать, скажи мне? Ты думаешь, я в восторге от этой идеи? Нет! Мне противна сама мысль, что я должен обольщать невинную девушку. И совсем тошно от нее самой. Я и представить не могу, как буду смотреть на нее и говорить, что в восторге от нашего общения. Но, может, у тебя это лучше получится?
  В холле повисло молчание.
  - Так скажи мне, что я должен делать? ― забегав взад вперед по холлу, снова спросил я.
  - То, что у тебя получается, ― свою работу. А остальное оставь службе безопасности корпорации, ― ответил Минаре.
  - И они смогут подобраться к Ольге? ― задал я встречный вопрос.
  - К ней вообще не нужно подбираться. Она от этого общества уже прилично хлебнула. Может, пора оставить ее в покое? ― рявкнул Корнейси. ― Скажу тебе одно: если ты на это пойдешь, то значит, я правильно отнесся к тебе тогда, при нашем знакомстве.
  Мы сверлили друг друга взглядами. В этот момент я ненавидел брата больше всех на свете, потому что он был прав. Но Минаре не стал больше со мной спорить и, развернувшись, удалился.
  - Что мне скажешь ты, Джеймс? ― в полном отчаянье спросил я.
  - Не знаю, друг... С одной стороны, согласен с Корнейси: большую низость сложно себе представить. Но с другой ― согласен и с Незнакомцем. Нужно что то делать, ситуация критическая. Если следующей жертвой намечен творец первой степени, то это будет Ольга, а мы не сможем быть достаточно близко, чтобы предотвратить покушение, если оно случится... ― И, помолчав, добавил: ― Я должен буду помогать тебе.
  - Как? ― ужаснулся я.
  - Проверять те сведения об исследованиях ее отца, которые ты сможешь предоставить. И помогать найти подход к Ольге. Сам знаешь, я воспитывался во Франции в женском обществе ― мать и сестры ― после того, как мы эмигрировали из Англии. Да и других знаний там понахватался.
  - Почему?
  - Они обещали помочь моей семье. У брата сложности с законом. По глупости совершил недопустимое.
  Голова шла кругом и раскалывалась от безумных мыслей.
  - Мне нужно побыть одному, ― признался я другу.
  После чего направился к тому месту, где мне лучше всего думалось. На террасу.
  
  * * *
  
  Ветер ударил мне в лицо, когда я вышел на свежий воздух. Шум воды и полумрак всегда успокаивали.
  Опершись ладонями о балюстраду из белого мрамора, окинул взглядом окружающий пейзаж. Я был во внутренней части Цитадели, вокруг высились башни, увенчанные резными каменными куполами. Все их соединяла мощная стена.
  Внизу бушевали воды реки, прорываясь небольшими водопадами сквозь туннели в башнях и образуя небольшое озерцо. А над ним висел белый туман из водяных брызг.
  Здесь все буквально дышало тайной и в то же время ― вековым покоем.
  Присев на лавочку рядом с ограждением, я прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Как давно я тут не был? Наверное, с тех дней, когда мне было особенно трудно.
  Попав в корпорацию, я долгое время приспосабливался и учился, попутно снося насмешки. Это сейчас я тот, кто я есть, ― успешный творец, аристократ. А тогда был никем.
  Мне труднее всех далось освоение в должности творца. Много было моментов, когда тяжесть возложенных обязанностей казалась невыносимой. Хотелось сбежать. Страх, что не справлюсь, постоянно преследовал. А потом появился Джеймс. Он помог почувствовать, что я не один. Не один такой неправильный, не одинок при выполнении заданий.
  Тогда все начало налаживаться.
  Но с приходом Орловой ситуация изменилась. Все, связанное с ней, неприятно мне. В первую нашу встречу я ошибся, и сейчас это аукнулось цепочкой неудач. Из за нее я снова потерял уверенность в себе. Теперь каждый раз, отправляясь с ней в прошлое, я снова боюсь, что задание будет провалено. Из за нее. А что, если я не догляжу за ней и не справлюсь?
  Эта женщина ― настоящая катастрофа. И двух слов связать не может, постоянно мямлит, смущается, что то лепечет не к месту. А иногда в ней просыпается какой то бес ― и не знаешь, чего именно ждать от странной женской логики и к чему она может привести. А эти принципы и упрямство? Это же что то из ряда вон выходящее!
  Теперь еще и место, которое практически является моим домом, которое вылепило из меня того, кто я есть, под угрозой из за отца какой то глупой курицы. И чтобы помочь, мне нужно ухаживать за Орловой. Такое даже представить себе сложно!
  Да у меня язык не повернется сказать, что она очаровательна или мила! И я понятия не имею, как ухаживают за невинными девушками.
  Сказать, что она красива, еще можно: в плане внешности Ольга очень недурна собой. Но вот как я смогу выразить степень своего восхищения от того, что я ею покорен или... Что там еще говорят в таких ситуациях?
  Человек, который провел в ее обществе хоть пять минут, полностью меня поймет. Это ужас какой то!
  Но делать нечего ― придется пойти на этот чудовищный шаг. Только что будет, если все провалится, если я не смогу терпеть эту дуреху?
  Какую цену придется заплатить?
  В этот момент послышалась дивная мелодия, которая все нарастала, буквально завораживая. Кто же это играет? Моя прекрасная муза с чудесной душой! Но теперь я должен забыть о твоем существовании. Забыть и отпустить.
  Будь ты проклята, Орлова!
  И, словно в подтверждение моих слов, скрипка заплакала.
  
  * * *
  
  Ольга Орлова
  Добравшись до музыкальной комнаты и выплакавшись в кресле, я взяла скрипку и прикоснулась к струнам пальцами.
  'Нужно сыграть, ― приняла решение я, ― рассказать историю бедной женщины в музыке'.
  Приведя инструмент в порядок, я коснулась смычком струн, прикрыла глаза и начала повествование о смелой девушке, которая ради своей веры пошла на риск, боролась за нее, отстаивала ее, которая страдала за свою веру и убеждения, которая за них умерла.
  Я играла о предательстве и низости, о верности и чистоте, и музыка лилась, облегчая мое сердце, снимая груз вины, лежащий на мне. Я та, которая способствовала тому, что она сгорела, которая поступила неправильно!
  Ах, если бы я знала, что именно эти действия приведут к печальному итогу ― к смерти женщины, что вытерпела многое, но не была сломлена до конца!
  Мы не вершители судеб, мы ― палачи.
  Музыка резко оборвалась, а по моей щеке покатилась слеза.
  
  Полную электронную или аудио версию романа можно найти на Литрес.
  На бумаге роман был издан 26.06.2015г. АСТ. Тираж: 5000 + 1000 переиздание в издательстве Т8 22.07.2022г. Общий тираж 6000.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"