Вывеска бара "Першерон" подмигивала то зеленым, то красным, превращая темноту закоулка, в котором он ютился, в кадры из старинных фильмов ужасов. Шургин посмотрел на старые наручные часы, надетые поверх рукава комбеза - 22:34. До условленного времени встречи еще одиннадцать минут. Коммуникатор Шургин оставил дома. Правда, пришлось повозиться, чтобы сделать копию электронного ключа от двери, вшитого в коммуникатор, и встроить его в старые часы, но брать личного шпиона на такую встречу было бы просто самоубийственно. Сейчас коммуникатор считывал показания с якобы руки якобы спящего Шургина, а на самом деле полой трубки с подогревом и специальным устройством, которое собрал Шургин для имитации биения пульса и кровотока. Шургин немного потоптался перед дверью, затем вошел в тамбур дезинфекции, а потом в бар. В баре было всего два человека сидящих в разных углах, и цедящих свою выпивку через трубочки, вставленные в нижний клапан масок комбезов.
- Одно пиво, пожалуйста, - просипел Шургин и положил на стойку бара заранее приготовленную монету. - Сдачи не надо.
"Как хорошо, что еще остались наличные деньги", - подумал он при этом.
Бармен кивнул, отошел к стоявшей в углу металлической бочке и начал наливать пиво в закрытую кружку через специальный клапан в крышке кружки. Затем он поставил кружку на стойку перед Шургиным и положил рядом запаянную в пластик трубочку. Шургин кивнул в знак благодарности, взял кружку и трубочку, присел за столик у окна. Сорвал пластик упаковки, вставил трубочку в кружку, открыл небольшой клапан в нижней части маски комбеза, и принялся медленно посасывать пиво. Перед собой он положил старую планшетку и сделал вид, что читает.
Когда Шургин выпил почти полкружки, он взглянул на часы. Было уже 22:58, но к нему до сих пор никто не подошел. Два остальных посетителя так и сидели по своим углам.
"Надули, - подумал Шургин, - хорошо хоть не запросили оплату через инфо сеть"... Да он бы и не рискнул. Как бы хитро ни был запутан электронный платеж, при желании всегда можно найти концы. На продавцов оружия и наркотиков смотрят сквозь пальцы, на продавцов полулегальных экзо-секс услуг тоже, а вот оплата заражения - это высшая угроза для государства.
Мужчина сидевший противоположном и левом углу отставил свой пустой стакан и, слегка пошатываясь, пошел к выходу. У двери, метрах в четырех от Шургина, он остановился и глянул на него. По его маске бежали, видимо специально наведенные, блики и лицо трудно было разглядеть.
- Что читаете? - вдруг спросил мужчина.
Шургин вздрогнул.
- Один очень старый автор, начала века, называется "Страна чудес без тормозов и...".
Мужчина кивнул.
- Знаю, знаю. Но мне больше нравится реализм. "Норвежский лес" например. Ладно, не буду мешать.
И, слегка пошатываясь, он вышел в темноту улицы.
У Шургина заколотилось сердце. Это был пароль.
Он еще с минуты две посидел, допивая пиво, затем, стараясь не спешить забрал со стола планшетку, засунул ее в карман комбеза и вышел из бара.
Незнакомец, спрашивавший его о книге, стоял метрах в пяти от входа у самой стены.
Шургин направился к нему.
- Деньги принесли? - глухо спросил мужчина.
- Да, - Шургин достал из бокового кармана замотанную в тонкий пластик пачку денег. - А Вы гарантируете, что...
- Я специалист. Профи.
Шургину, вдруг, захотелось спросить, профи это медик, или биохимик, или вирусолог, или... Но такие вопросы очень опасны, и Шургин подавил это желание.
Он положил деньги на землю у стены и отошел назад. Мужчина подошел, взял пачку, разорвал пластик, полистал купюры.
- Все верно, - хмыкнул он, затем достал из верхнего кармана своего комбеза небольшую коробочку и положил ее на землю. Когда он нагибался, рукав комбеза на его правой руке чуть задрался, оголив запястье, и в зыбком свете фонарей параллельной улицы мелькнул радужный отсвет. Шургин мигом отвел глаза.
- Что делать знаете? Легенду придумали?
Шургин глянул на незнакомца и коротко ответил:
- Да.
- Ну тогда удачи. У Вас есть шесть-семь дней, потом состав сильно ослабеет.
Мужчина развернулся и зашагал в ночь.
Шургин поднял коробочку, спрятал ее в нагрудный карман комбеза, и пошел домой. Он думал о том, что нужно будет стереть с замка информацию о позднем приходе, и тогда можно выбирать день икс.
***
Нижний клапан универсальной защитной маски еле держался. Шургин осторожно придерживал маску пальцами левой руки, заключенными в глухую комбезовскую перчатку. В правой руке он держал наглухо закрытую вакуумную сумку с продуктами. Не смотря на надвигающиеся сумерки на улице было еще довольно людно. Довольно - по нынешним меркам. Шургин помнил, как еще ребенком гулял с родителями, а вокруг были толпы людей в обычной одежде. Сейчас это просто невозможно. Если ты не переболел кером, ходить тебе в комбе пожизненно.
Прививки против кера не существует. По каким-то странным обстоятельствам получить иммунитет к этому вирусу можно, только переболев им. Все попытки создать вакцину за последние восемнадцать лет провалились. Но если у человека крепкое здоровье и хороший иммунитет, он может выкарабкаться. А может, и нет. Кер прицельно бьет не только по легким, но и по почкам и печени. Даже медицине конца 21-го века трудно справится с таким массированным ударом. Поэтому, любое появление без комбеза (комбинезона безопасности), даже на пустой улице карается принудительным домашним арестом до года. И крутись тогда, как хочешь.
Но комбезы это не для всех. Есть семнадцать процентов счастливчиков переболевших кером. Для них открыты все пути и дороги. Специальная радужная лазерная татуировка на запястье ПБК - переболевший кером, это золотой ключик к дверце ведущей в мир успеха и процветания. Не зря пэбэшники занимают все больше руководящих должностей. Поговаривают, что иммунитет к керу передается по наследству. Правда это или нет, никто не знает. Дети пэбэшников обычно ходят стандартных комбезах, и это смотрится контрастно на фоне идущих в обычной одежде родителей (в большинстве случаев пэбэшники стараются заключать браки только с себе подобными). Одни говорят, что, мол, иммунитет у детей крепнет с взрослением. Другие, что пэбэшники не хотят это афишировать, иначе остальные поймут, что появилась, по сути, новая раса, которая и наследует Землю, а пэбэшникам это ничего хорошего не обещает. Ведь человеческая зависть и ярость пределов не имеют.
***
Шургин поднес наручный коммуникатор к кодовому замку. Замок пискнул, и Шургин вошел в тамбур. Он затаил дыхание и закрыл глаза. По маске и комбезу зашуршали струйки антивирусного состава. Затем его обдало теплым воздухом сушилки, и только после этого распахнулась входная дверь в его квартиру. Шургину всегда было интересно, есть ли подобные тамбуры в квартирах пэбэшников. У тех, у которых есть дети, они наверняка есть, ну хоть для виду, а вот у остальных... Но ни одного знакомого пэбэшника у Шургина не было. Как-то так выходило, что и в жизни пэбэшники общались больше друг с другом. Конечно, это не очень приятно, когда ты идешь по улице в наглухо задраенном комбезе, а твой друг или подруга идут рядом в обычной одежде. Поэтому, даже в объявлениях о знакомствах нередко можно увидеть примерно такое: "Мужчина, пб, в/о, ищет женщину, обязательно тоже пб... ".
И, все-таки, они почти новая раса. Если их иммунитет передается по наследству - то точно новая раса. А что делать таким как Шургин? В общем-то, можно эмигрировать на Марс. Пэбэшников туда не берут. Все будущие эмигранты в обязательном порядке проходят двухмесячный карантин. На Марсе нет кера, но и там без комбезов можно ходить только в куполах. Атмосферу, подобную земной, на Марсе обещают не ранее чем лет через пятьдесят. И то, это под большим вопросом - сможет ли Марс удержать атмосферу, и как это сделать, все это пока только теоретические разработки. Что там - скафандры и пылевые бури, что тут - кер... Но кером можно и не заразиться, и даже есть тридцати-сорока процентный шанс выздороветь, а вот пылевая буря и пустой баллон сжатого воздуха - это гарантированный трындец. Шургин читал о таком в инфосети.
Переодевшись, затем выложив, предварительно обеззараженные, герметические упаковки с продуктами в холодильник, и закинув универсальный обед "Буренка" в умную печку, Шургин зашел в комнату, сел на диван и включил голографический инфо экран.
В прозрачном параллелепипеде замельтешили кадры рекламы отдыха на свободных территориях. Так называли Канарские и Багамские острова, превращенные в туристические зоны. Недельная путевка туда обошлась бы Шургину примерно в его годовую зарплату. А он ведь был квалифицированным электронщиком. Что уж говорить о других. Для них это почти невозможная мечта, и по деньгам, и по времени. Ведь до поездки нужно пройти обязательный трехнедельный карантин. Карантин проходили на специальных небольших теплоходах, человек на сто-двести каждый, курсирующих примерно на расстоянии ста километров от свободных зон. И только после карантина туристов отвозили на острова. А потом нужно было проходить такой же трехнедельный карантин по приезде домой. Такие кероникулы далеко не всем были по карману. Для всех остальных существовали так называемые ПЧЗ - "получистые зоны". Для поездок туда не нужно было проходить карантин, только пройти тестирование в ЦЗ (центре здоровья). Получистые зоны обустраивали в заброшенных селах или деревнях, находившихся рядом с озерами или лесными зонами. Как правило, такие поселения сносили подчистую. Затем ставили на их месте, на расстоянии двухсот-трехсот метров друг от друга, финские сборные домики со всеми удобствами. Выходить в лес или на озеро можно было только по расписанию - обитатель или обитатели, если это была семья, одного домика имели в среднем два - три прогулочных часа в день, в зависимости от количества домиков в таком дачном поселке. Гулять там можно было без комбезов. Можно было даже купаться и загорать. Но не дай бог нарушить расписание! Это грозило не только большим штрафом, но и отлучением от поездок в такие зоны от пяти лет до двадцати пяти лет.
Кадры рекламы чистых зон исчезли, и пошла социальная реклама. "Не забывайте навещать своих близких в ЗГР!", очень проникновенно вещала средних лет дикторша, в зеленом с изумрудным отливом платье. А потом пошла нарезка кадров из ЗГР. Шургин скользнул указательным пальцем правой руки по коммуникатору, меняя каналы, пока не остановился на старом комедийном шоу, и убрал звук до минимума. Шайтан бы попрал этих информационщиков. И так настроение ни к черту, а тут эта социальная реклама, и память услужливо воспроизвела то, что он не любил вспоминать. ЗГР - зона для групп риска. Специальные пригородные кварталы для пожилых людей, инвалидов или тех, чьи заболевания вносили их в данную категорию. Чистые асфальтовые дорожки, одно и двух этажные домики. Работают там только и исключительно пэбешники. Зоны обнесены многометровыми мачтами с генераторами силовых полей. Это не для того чтобы старики и инвалиды не сбежали, а чтобы кто-нибудь не влез снаружи, и не заразил обитателей ЗГР.
Для посещения ЗГР нужно было дважды пройти стандартную обработку антивирусного составом, с небольшим перерывом, причем каждая обработка длилась примерно в два раза больше стандартной. После этого можно было выйти на улочки ЗГР. Без комбезов там ходили только пэбэшники. Из-за толстых стекол на посетителей из своих комнат-камер смотрели старики и инвалиды. Пока еще были живы родители, Шургин минимум три раза в месяц приезжал в ЗГР "Боровое" - так называлось находившееся когда-то на месте ЗГР село. Никаких продуктов привезти родителям он не мог, хотя это и не требовалось, но зато он время от времени делал для них заказы в магазине ЗГР. Все, что он мог привезти - это книги или что-нибудь из одежды и сдать их на дезинфекцию, для последующей передачи родителям. Шургин всегда старался оттянуть момент встречи с родителями. Ему было невыносимо больно видеть лицо и руки матери, прижатые к толстому бронированному стеклу, закрывавшему вход родительской квартиры в ЗГР. Он не мог видеть слезинки в морщинках у ее глаз, и понимать, что он никогда не сможет ее обнять и поцеловать ее руки, перевитые синими прожилками вен... НИКОГДА. Никогда не сможет прижаться щекой к щетинистой щеке отца... Он говорил с ними о пустяках, стараясь скрыть от них все свои проблемы. А когда время посещения заканчивалось, то шел к выходу, стараясь не смотреть на лица прижатые к стеклам закрывавшим входы других квартир. Нередко там были прикреплены небольшие плакатики с надписями:
"Пожалуйста! Свяжитесь с таким-то и таким-то, или такой-то, номер коммуникатора... Скажите, что мама или отец (брат или сестра, если это были инвалиды) волнуются!"...
Шургин по опыту знал, что звонить бесполезно, а давать ложные надежды он не мог и не хотел. В каждой квартире в ЗГР был современный коммуникатор, отец показывал ему по видео связи, и если родственники не отвечали старикам, значит, их уже не было в живых, или боль, от невозможности приехать и обнять, была невыносимой.
Были и детские зоны. ДЗБ - детские зоны безопасности. Для детей оставшихся без родителей, или детей, которым, из-за проблем со здоровьем, было опасно жить в городе.
Шургин один раз попал ДЗБ, сопровождая своего бывшего начальника, у которого в ДЗБ "Вишневое" была двоюродная племянница. Шургин никогда не сможет забыть эти не по-детски грустные глаза, на прижавшихся к почти каждой стеклянной перегородке лицах. И листки бумаги с номерами коммуникаторов... Эти глаза снились ему еще долго. И тогда Шургин решил, что он не хочет иметь детей. Он не хочет обрекать маленького человечка на жизнь в этом слетевшем в рельс мире, а случись что с ним самим, стоять вот так, прижавшись лицом к стеклу, и ждать, когда же приедут мама или папа... Тогда Шургин и расстался с Ликой. Она хотела ребенка, не смотря на весь кошмар нынешней жизни.
О заражении кером Шургин стал думать давно. Не смотря на огромный риск, он бы несомненно решился на это, так как считал, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Но тогда у него были родители и Лика, и возможность причинить им боль перевешивала желание вырваться из кокона комбеза раз и навсегда. И только оставшись один, он начал серьезно думать о заражении. Это было крайне сложно. Коммуникатор тщательно отслеживал герметичность комбезов, передавая данные в режиме нон-стоп в ЦЗ. Хотя никто не мог гарантировать, что в тщательно дезинфицируемом городе ему повезет подхватить вирус, но даже из-за сотой доли такой вероятности он и другие люди вынуждены были жить в таком адском режиме. Выход был один - найти носителя вируса, причем такого, который только-только заболел, но еще не сообщил об этом в ЦЗ.
Сокрытие или намеренное заражение кером другого, как и себя, каралось высылкой на лунные рудники или в спец. поселение на Церере. Если, конечно, провинившийся выживет, что случалось не часто, так как те, кого ловили с поличным, предпочитали подписывать бумаги отказа от лечения. Без лечения выживали единицы. Таких хоть и не отправляли прочь с Земли, но полных прав пэбэшников они не получали. Но случайные заражения происходили постоянно. Как это случалось, никто не знал. Каждый случай заражения был предметом тщательного расследования, но если хорошо подготовиться, тот и нарочное заражение можно выдать за случайное.
Конечно, не напишешь на картонке "Зарази меня!", не станешь с ней на улице, как это однажды видел Шургин на перекрестке Звездного бульвара и Каштановой. То был скорее жест отчаяния, и девушку с картонкой через несколько минут забрала полиция. А прохожие шли мимо, стараясь не глядеть на девушку. Шургин был уверен, немало из них и сами рискнули бы стать вот так же, вот так же поставить на кон свою жизнь - пан или пропал, лишь бы начать жить свободно, как пэбэшники...
Шургин иногда думал, что все эти неудачи с вакциной не случайны - государствам это выгодно, и дает возможность держать людей под контролем, руководствуясь якобы заботой об их здоровье. Хотя, он мог и ошибаться, ведь немало политиков ходило к комбезах. Или... Шургин вспомнил вчерашний вечер и радужный отсвет на запястье незнакомца. Затем он засунул руку между спинкой кресла и сидением, достал оттуда маленькую коробочку, и раскрыл ее.
В коробочке, в небольшом углублении, лежала крохотная капсула зеленоватого цвета. Именно ее следовало раздавить, а затем, чуть подтолкнув заранее расшатанный нижний клапан маски, быстро упасть на землю, коснувшись лицом места, где была раздавлена капсула. "Шел, споткнулся, упал, отскочил нижний клапан маски и случайно попал лицом на очаговое заражение поверхности" - такова была легенда. И это сработало бы на все сто процентов. Шургин уже и место подобрал в небольшом тихом переулке, через него он часто возвращался с работы, и время, когда уже сгущались сумерки. Для этого стоило лишь немного задержаться на работе, для чего поводов всегда было предостаточно. Оставалось выбрать день икс.
Шургин еще четыре месяца назад, когда окончательно решился на заражение, написал завещание на имя Лики. Если он не выкарабкается, все то немногое, что он успел накопить, получит она. Больше никого у него не было. Завещание Шургин написал заранее, чтобы не вызывать подозрения, а поиски возможности заражения начал примерно месяц спустя.
Сначала он дал объявление на инфо страничке покупка/продажа старых автомобилей: "Куплю подержанный ВАЗ для поездок за город". ВАЗ на кодовом языке обозначало "возможность заражения". Все это он вычитал в темной инфосети еще шесть лет назад. Он подождал неделю, выбрал из шестнадцати предложений два с фотографиями, на которых были авто с черными корпусами, и отправил владельцам довольно необычный вопрос - "в каком состоянии коврики?". Один продавец ответил, что коврики фигня, при желании можно и новые купить, зато сама машина в хорошем состоянии, а другой просто прислал ссылку на крипто чат и назначил время, заметив, что все можно обговорить детально тет-а-тет. Так Шургин вышел на таинственного продавца. Под ковриком, естественно, подразумевался кер.
В крипточат Шургин выходил не через свою сеть, а подключился к сети соседнего дома, где проживали в основном рабочие того самого завода компании "Буренка". Свою инфосеть они использовали, в основном, для склок, дрязг, сплетен, обсуждения крышбольных матчей, выкладки самодельного порно и прочих неприхотливых радостей людей их круга. Если в их инфосети и был администратор, то он или пил беспробудно, или давно забил на свою работу, так как дыр для доступа там было не меряно.
***
Заветную коробочку Шугрин спрятал в кресло сразу, как пришел домой. Затем он аккуратно расшатал нижний клапан маски, так, что бы тот все еще держался, но легко отскочил, когда Шургин упадет в выбранный им день в выбранном месте, предварительно раздавив на этом месте капсулу. Он сидел и вспоминал свою жизнь, вспоминал Лику и очень хотел встретиться с ней напоследок. Но он понимал, что потом это может вызвать ненужные вопросы и нему и к ней, а этого Шургин хотел меньше всего. Когда он уже заразится, прежде чем идти в местный центр здоровья, он запишет ей видео, расскажет ей о якобы несчастном случае, на всякий случай попрощается с ней и расскажет о завещании. Так даже будет лучше. Ведь если он снова увидит ее глаза, он может и не решится на заражение.
***
Операцию "Заражение" Шургин провел без осечек. Он задержался на работе, под предлогом скорейшего завершения проекта, что было правдой, до тех пор, когда стемнело, а затем, окинув прощальным взглядом беспорядок на рабочем месте, вышел в темноту улицы. Беспорядок Шургин оставил нарочно. Беспорядок как бы подразумевал, что Шургин намеревался вернуться, но вот помешал несчастный случай. Выходные плюс последующие два праздников будет достаточно, чтобы вирус начал действовать. А потом можно идти в ЦЗ, рассказать от произошедшей неприятности, (синяк-то вышел внушительный), и сдать, якобы на всякий случай, тест на кер. Цэзешники, конечно же, обследуют то место, найдут остатки очагового заражения, и все. Капсулу Шургин уничтожил, место, где она была раздавлена, обработал антисептиком. По легенде он, как порядочный гражданин, после падения обработал свою травму, вот и на землю пролилось...
Два дня Шургин отсыпался, а в понедельник его разбудил зуммер срочной почты. В сообщении была та самая фотография черного авто и всего три слова - "Очень срочно продаю!". И ссылка на крипто чат.
Шургину пришлось снова подключаться к инфо сети "Буренки". Незнакомец уже ждал его в крипто чате.
- Вы уже или еще нет? - спросил он сходу.
- Позапозавчера, - ответил Шургин, - послезавтра пойду в ЦЗ, легенда у меня желе...
- Черт...- прервал его незнакомец, - я не заметил раньше, ассистент перепутал местами контейнеры... Вы можете пойти в ЦЗ, но они Вам вряд ли помогут. В капсуле был не кер.
У Шургина все похолодело внутри.
- Не кер? - только и смог переспросить он. - Но...
- Мы называем его анти-кер, сокращенно анкер. Он был задуман как убийца кера, но оказался намного хуже, чем его потенциальная жертва. По странному стечению обстоятельству, подопытные животные или погибали через десять дней после заражения, или попросту исчезали.
- А я... - только и сумел ответить Шургин...
- А Вам я могу посоветовать вот что. Вы можете идти в ЦЗ, но если они поймут, что у Вас в крови, то запрут как подопытного кролика. Если Вы, конечно, выживите или они Вас чудом вылечат. Или я оставляю для Вас сумку с лекарствами в камере хранения Старого вокзала, вместе с инструкциями по применению. Возьмите отпуск и приступайте к лечению. Чем раньше, тем лучше. Робот-слуга вас есть?
- Да...
- Введете в него программу, которая будет на кристалле памяти в сумке. Если согласны, я дам вам номер камеры хранения и код.
- Но а как же статус пэбе...
- Если Вы сможете одолеть анкер, я дам Вам бесплатно капсулу с кером, и тогда Вы будете на сто процентов уверены в своем выздоровлении, ведь у Вас будет супер иммунитет к нему... Ну так как?
- Давайте номер и код - ответил Шургин.
***
Он нырял в серый, душный и липкий туман, и плыл в нем, словно какая-то глубоководная рыба. Лишь временами он выныривал, чтобы глотнуть воздух, и снова уходил в тугие струи липкого туманного потока... Иногда в потоке прорезались две стальные руки, вливали ему в рот какие-то жидкости, или вводили ему в руки иглы... Это задерживало его на короткое время, а потом он снова плыл в туманном потоке. Иногда, ему казалось, что он звезда, и его жар может растопить, развеять весь поток, но поток только сгущался, и казалось еще немного и она сам растворит его в себе. А он... А собственно, кто он? Кто он такой? Судя по жару, который он излучает, он звезда. Но ведь света нет. Значит, он еще только протозвезда, и скоро вспыхнет, озаряя собой этот серый поток... Поток чего? Думать было очень трудно. Думать было очень больно. Как и слушать и смотреть, если он открывал глаза или пытался напрячь слух... Глаза? Слух? Он уже не помнил и не понимал что это. Да и зачем. Он ведь протозвезда. Скоро он засияет новым солнцем, а пока он будет плыть в тумане, который такой прохладный и уютный, и будет спать... Спать? Что это спать? Да какая разница. Он просто впадет в сладкое и прохладное небытиё...
***
Солнечный луч, каким-то чудом пробившийся через небольшую щель между двумя тяжелыми шторами, упал на лицо Шургина. Тот зевнул и раскрыл глаза и сел, опершись на подушки. У его кровати, замерев, как преданная собака, стоял Эль-173, домашний робот-слуга. У столика, стоявшего возле его кровати, валялись какие-то бутылочки и упаковки, стояли бутылки с водой, и еще куча баночек, бутылочек, упаковок и на столике и возле него. Судя по всему, чистюля робот не отходил от него ни на шаг, наплевав на свои прямые обязанности. Верней, ему задали такую программу. А кто задал? И почему он в постели... И окна так плотно завеше... И тут Шургин вспомнил все. И рухнул на подушки.
***
- Белый танец. Дамы приглашают кавалеров! - объявил невидимый голос, и тут же зажурчал, заструился "Голубой Дунай".
- Вы танцуете? - невысокая этажерка в пышном бальном платье протянула к нему руку в белой лайковой перчатке.
Шургин вежливо поклонился, взял... (эээ, даму?) за руку, и повел ее в танце по огромному залу, который так и не успел рассмотреть. Мысли толпились в его голове, перебивая одна другую. Этажерка с руками и в платье... Это концентрация и кристаллизация бреда. Он точно свихнулся. Выжил, но лишился разума. Вот поэтому ему и видится такое. Но а что если это не бред... Мелькнула как молния мысль. Где-то он такое читал. У одного писателя прошлого века. И фамилия у него была такая необычная, то ли хлебная, то ли ягодная. Шургин сконцентрировал взгляд на своей партнерше и, вдруг, увидел миловидную девушку лет двадцати. Обаяние портил большой рот, но ее глаза, черные, бездонные как море...
Мир, вдруг, изменился. Он был уже не таким как раньше. Не таким солидным, плотным, надежно-материальным, как дубовый табурет. Пусть этот табурет и таил в себе угрозу смертельной болезни, но его материальность никогда не была под вопросом. А сейчас в нем появилась некая зыбкость, но вместе с тем воздушность и прозрачность.
Звуки вальса неожиданно смолкли, и они оба очутились на лугу. Слева журчала небольшая речушка, справа, шагах в двухстах, пронзали небо зелено-синие верхушки соснового бора. Остро пахло луговыми травами, среди которых особо выделялся яблочный запах ромашки.
Шургин отпустил руку девушки. И пошел по лугу, время от времени нагибаясь, чтобы срывать цветы. Он нарвал целую охапку ромашек, мягко-синих колокольчиков, стеблей таволги с нежно белых горошинами цветов, похожих на кувшинчики цветов смолевки, белых и розовых шариков америи, и даже отыскал стебель дельфиниума, усеянного нежно-голубыми цветами.
- Это Вам, простите, не знаю Вашего имени... - сказал Шургин, преподнося букет девушке, хотя в глубинах сознания он уже знал, как ее зовут. Это было невероятно, невозможно, но в этом мире, похоже, ничего невозможного не было.
- Вы и сами догадались, - мило улыбнулась своим большим ртом черноглазая незнакомка. - И Вы совершенно правы. В мультивселенной нет ничего невозможного.
- То есть, я еще смогу увидеть Вас?
Девушка вытянула из букета самую большую ромашку и протянула ее Шургину.
- Пусть это будет для Вас аленьким цветочком. Когда захотите вернуться, просто загадайте желание.
В бору вдруг закуковала кукушка.
- Кукушка, кукушка, сколько мне осталось жить? - Вдруг ни с того ни с сего спросил Шургин.
- Двадцать один год и одиннадцать месяцев и семнадцать дней в этой инкарнации, - вдруг произнесла голосом вокзальной дикторши кукушка. Но если...
- Замолчи, лгунишка! - выкрикнула девушка, резко поворачиваясь лицом к лесу. - Тоже мне, Сивилла!
А потом, повернувшись лицом к Шургину, добавила:
- Не обращайте на нее внимания. Та еще шутница. Хотя, в общем-то, она права. Она точно считала информацию до Вашей болезни, теперь же все будет зависеть от Вас.
Шургин уже не удивлялся ничему. Ни говорящей человеческим голосом кукушке, ни девушке, которая, похоже, знала про него то, что он не говорил, и этому зыбкому миру.
- Мне пора, - мило улыбнулась девушка. - Да и у Вас немало дел в Вашем мире.
И Шургин вдруг понял, что очень хочет спать.
Но он еще успел взять правой рукой руку девушки, поцеловать ее пальчики, при этом левой прижимая к груди подаренную ромашку.
Через мгновение мир словно бы схлопнулся с легким хрустальным звоном.
Шургин проснулся.
Видимо он проспал целые сутки, так как в ту же щель между шторами снова пробивался солнечный луч. Или он спал всего несколько минут. Но этот сон... Ах, что за дивный это был сон. Шургин помнил его почти до мелочей. Он был поистине волшебным. А эта девушка! Таких теперь нет. Шургин закрыл глаза и повернулся на бок. Что-то защекотало щеку. Шургин поднял голову и открыл глаза.
На подушке лежала пахнущая зеленым яблоком ромашка.