Осень - парикмахерская леса. Хлынул дождь - и пешеходы захлопали крыльями зонтов. Осенью лес платит земле за жилплощадь. Холода поймали горожан в сети центрального отопления. Листья - светофор лета. Осенний лес рассыпал партитуру (лета). Печальный лес услышал пенье птиц в осеннем щебетании дождя. Времена года играют турнир на шахматной доске дней и ночей. Старость года тешится орденами снежинок. Деревья роняют листья - играют в 'ножички'. Облетевшее дерево - проигравшийся картежник. С деревьев осенью земля стрижет купоны. Деревья осенью краснеют, стыдясь грядущей наготы. Земля салютует зиме листопадом. Деревья - водосточные трубы земли и неба. Листва облетела - и обнажились трещины в небесной тверди. Ветви - проталины жизни в глыбах небесного льда. Небо стекает на землю ручьями ветвей. Печать на белый лист упала - как поздний лист упал на ранний снег. Настала осень - и драконы леса роняют золотую чешую. Зимнее дерево - безработный манекен. Взмахнув мулетой листопада, пронзили землю холода. Осень - стриптиз леса. На землю ночного неба жизнь легла листопадом звезд. Я слышал: в огромном сосновом скелете под ветром стонали сонаты столетий. Листва алеет: умирает лето, как бык, обманутый мулетой. Ночь была холодна - и деревья трещат кастаньетами льда. Капли дождя - метроном уходящей жизни - потому так печальны дожди. Вечерний час ронял секунды, как лес - осеннюю листву. Бабье лето проскочило под красный свет осенней листвы. Осенний листопад: упало лето в траву, как погибающий Икар. Лета костер угасает в углях кленовых листьев. Осенний ветер метлой деревьев взмахнул, сгоняя листву с небес. Осенние листья лежат на земле, как падшие ангелы лета. Звезды пробились сквозь тучи осеннего неба - пали дождинками в нотной тетради ветвей. Тучи мечут икринки дождей в нерестилища голых ветвей. Осень била дождями в литавры карнизов. Первые капли дождя упали на землю - и погасили последние искры звезд. По лестницам незримым винтовым с ветвей листва осенняя опала - то Осень незаметно побежала, теряя тут и там хрустальный башмачок! Деревья на фоне осеннего неба - полотна в столетних сетях КРАКЕЛЮР (трещинки на старинных картинах, см. цикл 'Кракелюры'). Пламенеющие клены. Август. Осени кладет Лето низкие поклоны. Осень. Маньчжурский орех - златокрылая птица. Северный ветер несет его 'перья' на юг. Погода между летом и зимою - улиткою на лезвие ножа! Все больше золота, все меньше изумрудов - трава укрытая осеннею листвой! Бабье лето! Вылетели в небо бабочки осеннего 'призыва'! Осенний дождь стирает наряды весны и лета. Листья опавшие - снимок ушедшего лета. Память о павших - память листьев опавших. Орехи жиреют - готовятся к зимней спячке. Листва и ветвь осенние лежат - не повернуть, увы, часы назад! Иллюзии растают - первый снег. Лист пожелтелый с деревьев летит - видно, случился у них гепатит. Осень - прожелтью. Пернатые - в пенаты. Осенний снег метнул на землю знамена трав. Осень: посев многоточий... (См. цикл 'Точка'.)
Его освещает солнце. Солнце взрастило лес. Он не везде одинаково густ: то изрежен, то сменяется полянами, просеками и опушками.
Солнце могуче, разнообразно и непрерывно рождает свет и тепло - это звучит орган. Оно освещает лес сплошным морем, разбиваясь в нем на потоки. Вот лесная поляна: колонна света идет на нее с неба - чисто звучит труба, много разнозвучных труб объединяются в хоре. Меж стволами на опушке потоки становятся полосами - зазвучали флейты. И тут свет отыскивает тропинку, а то и простое голое место. Свет останавливается, вспоминает утраты, звучит печальная сицилиана. Редкими, задумчивыми прикосновениями лучей шагает солнце по тропинке памяти - это клавесин. Всё реже и тише флейты, всё гуще лес, но верно ведёт клавесин по неровной тропинке - отрывисто звучит его голос, но непрерывно чувство, озаряющееся мыслью. Лес скрывает боль утрат, тропинка становится тоньше и - чудо! - теряется в молодой поросли! И снова зазвучали флейты, лучи рассыпались в ветвях и листьях тонкими золотыми соломинками, полосы света заколыхались, лучи собрались, развернулись веерами, брызнули мелко и часто - зазвенел, заиграл клавесин тысячами тонких струн. Лес просветлел, сквозь его кроны полились потоки, потянулись полосы и побежали лучи света: они сталкивались, скользили по стволам и отражались от листьев...
Лес, этот великий народ, тянулся к солнцу, рос и питался им, одушевлялся его светом, дробя его могучий мотив на миллионы прекрасных тонких чувств, рождающихся в густых кронах, когда туда приходит солнце. Там эти чувства живут, множатся и поют, как птицы, а стволы все растут, и с ними растут и возвышаются мысли!
Милый друг! Я гляжу на Тебя и вспоминаю зеркала в парикмахерской моего Детства. Эти зеркала были на противоположных стенах, и, когда я садился перед зеркалом, в нём отражался я, глядящий в это зеркало, и моё отражение, отражение этого отражения... - и до бесконечности!
Ты совершил доброе деяние - и во мне - его отражение: мне хорошо уже оттого, что Тебе хорошо, ибо Ты одарил меня и возрадовался: ведь Ты видишь во мне свет радости, благодарной потому, что она и есть лучший ответ на твоё благодеяние, - и большего не нужно ни мне, ни Тебе.
Два зеркала поставили одно против другого - и они стали Нарциссами. Наша дружба - Нарцисс "на двоих". Мы взаимопереходим и любим себя в Друге и Друга в себе, не отделяя себя от Другого и Дружбы - этой безгранично-неосязаемой зеркальной грани! В тесных объятиях сиамские близнецы наших Душ забывают о раздвоении наших тел...
Я пришел в парикмахерскую моего Детства - и в Зеркале увидел Нас!
Постскриптум: И всё же мы - разные, и чем сильнее мы совпадаем, тем больнее - разрыв. Сохраним же благодарной нашу Память - ту Радость, что сияла в Зеркала нашей Дружбы!