Неприятные пробуждения бывают разными. Иногда память постепенно, толика за толикой, приоткрывает перед нами впечатления прошедшей ночи, словно китайский палач, капающий ледяную воду на лоб преступника. В других же случаях, воспоминания обрушиваются сплошным потоком. С лордом Марсденом произошло последнее. Как только он открыл глаза, то сразу вспомнил все свои злоключения на заднем дворе.
Обстановка успела поменяться: вампир оглядел полупустую комнату с парой кожаных кресел, столом и плотными шторами на окнах. Зато мерзавец, выведавший его истинное имя, суетился поблизости. Цепи с вампира он так и не снял. По-прежнему они оплетали ему руки и ноги, удерживая в кресле. Разница заключалась лишь в том, что теперь они казались полупрозрачными и переливались, точно ртуть. Вампир напряг мускулы и тут же поморщился, даже через одежду почувствовав жгучую боль. Что это за колдовство такое?
Еще пуще его злила игла, которую похититель вонзил ему в вену на локтевом сгибе, закатав рукав повыше. От иглы змеилась узкая резиновая трубка, вставленная в краник на продолговатом медном цилиндре, а другая трубка, тоже соединенная с цилиндром, была опущена в большую банку. Почти до краев та была полна крови, темной и вязкой. Такой наглости Марсден не ожидал. Выкачать из вампира кровь -- что может быть оскорбительнее? Да и на что она кому-то сдалась? Питательной ее не назовешь. А наглец между тем со знанием дела осмотрел банку, после чего закрутил медный краник, а банку закрыл и упрятал в черную коробку. Несмотря на небольшие размеры коробки, сосуд с кровью в ней поместился. Покончив с делами, похититель аккуратно вытащил иглу, вовремя уклонившись, когда вампир клыками попытался снять с него скальп.
-Ты кто таков? - зарокотал лорд Марсден.
-Я тебе друг, - ответил смертный и улыбнулся не без фамильярности. - Хотя поступил ты со мной не по-приятельски. Собственно, из-за этого я тебя и пригласил. В высшей степени поучительно - узнать подробности собственной смерти.
И сам присел в кресло, заложив ногу за ногу. Как ни всматривался в него вампир, но опознать не мог.
-А ты вспомни ночь 22 августа 174* года, - не сморгнув, посоветовал смертный.
Вампир недоверчиво качнул головой.
-Ишь ты, как получилось. Но тогда ты был мордастее, не такой хлюпик.
-Что поделаешь, раз потомки обмельчали. Это Генри Томпсон, мой дальний внук. А я Ричард.
Тут он встал и провел рукой по груди, как будто похваляясь новым костюмом. Всем-то костюм был хорош и удобен, разве что чуточку жал в плечах.
-И ты завладел его телом? - охнул вампир.
-Не совсем, - отмахнулся мистер Томпсон, вновь присаживаясь. - Я все расскажу в свое время, но сначала слово тебе. Это ведь ты убил меня. Твое лицо было последним, что я увидел.
Вампир поерзал в кресле, пытаясь принять положение поудобнее, но мешали цепи. Да только свиньи отрастят крылья, прежде чем Верховный Вампир попросит пощады у смертного.
Он процедил:
-Началось с того, что мой оруженосец сразу после инициации попросил отгул. Отпустил его, мне не жалко, но вдруг передумал. У новообращенных частенько сносит крышу. Подкупай потом лекарей, чтоб выписали заключение о вспышке холеры, хотя на самом деле свежий вампир по Ист-Энду прогулялся. Решил остановить мальчишку, прежде чем он дров наломает. Иду на его запах, связь между нами сильна, как никогда. Уже к твоему дому подошел, а он вылетает из дверей и мчится, куда глаза глядят. Вид пришибленный, ясно, что обидели его тут. А я буду не я, если позволю над своими слугами измываться. Вижу - окно горит, за ним какие-то тени. Но когда я подлетел к подоконнику, самое интересное уже закончилось. Твоя жена опускала бронзовую статуэтку, а ты оседал на пол.
Впервые за ночь мистер Томпсон утратил хладнокровие.
-Так эта шлюха и с тобой путалась! - выкрикнул он, сжимая подлокотники.
-Твоя жена? Да я ее отродясь не видывал, - удивился лорд Марсден. - Она скок на диван и в слезы, сама не поняла, что натворила. Женщины -- они сначала напакостят, а потом ну реветь. Никак не могут с собой совладать, такая у них натура. Ну, думаю, дела творятся. Постучал в окно, так она меня за соглядатая приняла, из твоей когорты. Входите, говорит, и везите меня в тюрьму. И снова причитать, уж очень испугалась, что за убийство мужа ее отправят на костер. Я ее успокоил, как мог. Мол, ничего вы не почувствуете, ведь по закону вас сначала удавят, потом сожгут. Не помогло. От слез у нее белила поползли, и тогда я заметил синяки.
Он умолк, а в мистер Томпсон в нетерпении подался вперед.
-Ну и? Ты, как я понимаю, не питаешь к женскому полу пиетета. Я же в ходе сыскной деятельности выяснил, что добропорядочных женщин не бывает вообще. Просто одни скрывают свои шашни лучше, чем другие.
-Однако на леди я руку не подниму, - уверенно возразил вампир.
-Она не леди.
-Мне недосуг было выведывать ее происхождение. Я услышал, что твое сердце еще бьется. Она не убила тебя, просто оглушила. Доверь бабе серьезное дело! Пришлось поторапливаться. Служанка завозилась на первом этаже - я спросил у госпожи ее имя и усыпил девку, но к дому уже подтягивалась толпа. Тогда я показал ей вот это...
Он оскалился так внезапно, что мистер Томпсон отпрянул назад. Задрав голову, вампир расхохотался.
-Она как завизжит, а я только того и ждал. Повалил ее на диван, разодрал платье, а синяков ей и своих хватило. Потом устроил так, чтобы в ее памяти остался только мой оскал и треск корсажа. Вроде как вампир ворвался в кабинет, убил ее мужа и хотел надругаться над ней, да не успел. Наплевать мне было, что она там обо мне подумает. А вот что она отныне будет думать о себе -- это другое дело... Когда она сомлела, я высосал твою кровь. Такой мерзкой мне еще не доводилось пробовать, - с чувством заключил вампир.
Они пристально посмотрели друг на друга.
-Утешил вдовицу или как там в вашем кодексе было прописано?
-Без-пяти-минут-вдовицу, но какая разница? Утешил.
-Дурак ты, Агравейн, - с напускным сочувствием вздохнул мистер Томпсон.
Вампир смерил его надменным взглядом. Раздражало, что смертный с такой легкостью произносит его имя, словно то было жестянкой, которую он пинал походя.
-Для тебя "сэр Агравейн," - поправил вампир. - Мы не одного поля ягоды.
-Ничего, скоро будем.
Он подошел к столу и ласково поскреб пальцем коробку, не так давно проглотившую банку с кровью. Снова обернулся к пленнику.
-Мы с тобой должны были встретиться при других обстоятельствах. Однако на случай, если план пойдет наперекосяк, я обзавелся сим артефактом. Его мне подарил один милейший иностранец, которому я посулил протекцию на время его пребывания в Англии. Обещался присылать ему жертв на дом, прямо под твоим носом.
-Погоди! - лорд Марсден так напряженно шевелил бровями, словно перемножал в уме многозначные числа. - Но ведь кто-то прислал мне анонимку, предупредив о браконьере...
-Тоже я. Очень уж мне хотелось с тобой подружиться. Услуга за услугу, в щедрости Мастера Лондона я не сомневался. Вот только с Блейком вышла промашка. И зачем ты превратил мальчишку в вампира? И, самое главное, меня-то зачем было убивать? Поверь, я принес бы тебе куда больше пользы, - распалялся мистер Томпсон.
-Убил я тебя, как же, - искренне огорчился лорд Марсден. - Да ты здоровехонек.
-Меня убить и правда не так уж просто, - поддакнул враг. - Дело в том, что помимо предметов материальных, в этой коробке сохраняются и абстрактные субстанции.
-Например, душа? - догадался вампир.
-О да, - просиял мистер Томпсон, поглаживая любимую вещь. - Ты ведь не просто убил меня, но разбрызгал кровь по комнате, чтобы толпе было на что полюбоваться. Несколько капель попало сюда, но и этого хватило. Другое дело, что механизм ее действия довольно странный. Открыть коробку может только мой родственник, как если бы в нашей крови содержался некий общий элемент, нечто неподвластное времени. На всякий случай, я загодя оставил послание потомкам. Но ничего не получалось -- недоумки читали мою эпистолу и бежали прочь. Никто не пожелал принять меня. Пока не появился Генри. Видишь ли, у артефакта есть еще одна особенность, которая частично его обесценивает. Именно из-за нее дух не может сразу же завладеть разумом восприемника. Сначала Генри должен был мною заинтересоваться. Возжелать меня. Избрать. Снова и снова он должен был открывать коробку, перечитывая мое послание, и тогда моя кровь, оставшаяся на игле, понемногу смешивалась бы с его собственной.
В качестве демонстрации, он положил руку на коробку и выдавил каплю крови из проколотого пальца. Вампир жадно сглотнул.
-Со временем я расположился у него в голове, но трудится мне не приходилось. Лишь изредка подбрасывал полезные идеи, а так он и сам не промах. Способный мальчик, но уж больно скучный. И послание мое он понял, увы, неправильно. А ведь я мог возвести его на такие вершины! Собственно, это я и хочу тебе предложить. Свои услуги.
Его улыбка сверкала все ярче, но глаза оставались прежними, тускло-голубыми, словно пыльные стекла, а Марсдену почудилось, что кто-то колотил в них изнутри, стучал кулаками, пытаясь вырваться, но вскоре затих, выбившись из сил. Поневоле вампир поежился.
-Сдались мне твои услуги. Раз уж поймал меня, так убей, чего разводить политесы. А еще лучше, отпусти, и уж тогда поглядим, кто кого.
Мистер Томпсон тихо засмеялся.
-Ты стар, Мастер Лондона, но ты не мудр. Удивительно, как ты вообще дожил до этих лет, с твоей приверженностью законам.
-А чего дурного в законах? - оскорбился лорд Марсден. - Без них мы бы давно всех смертных сожрали, а так хоть какой-то порядок.
-Это само собой, но зачем лично тебе им подчиняться?
-Так я же их гарант.
Усмехаясь, мистер Томпсон прошелся вокруг кресла и, словно радуясь его близости, зашевелились цепи.
-Закон для тебя - как клюка для старика, как внушительный белый парик, которым судья прикрывает плешь, - проговорил он. - Без них ты ничто. Пустое место. Точно так же, будучи человеком, ты цеплялся за кодекс чести, потому что иначе стало бы ясно, какой ты на редкость бесталанный рыцарь. Если легенды вообще упоминают твое имя, так только в связи с тем, что кто-то вновь спешил тебя на турнире. Вечный неудачник сэр Агравейн. Ты вошел в историю как брат сэра Гавейна и сэра Мордреда, на тебя же самого летописцам жаль было переводить чернила. Держу пари, твоя мать об этом догадывалась. Иначе не сделала бы тебя оруженосцем младшему брату.
Вампир дернулся так, что чуть не оторвал подлокотник вместе с цепями, которые уже утратили прозрачность, потемнели и оттого казались еще прочнее.
-Все было совсем не так! - выкрикнул он и, когда мистер Томпсон отошел подальше, повернулся к нему насколько позволяли кандалы. Ему вдруг страстно захотелось, чтобы собеседник понял, как все было на самом деле. Звенья цепи, казалось, до мяса прожигали кожу, но лорд Марсден продолжал смотреть на Томпсона, который внимал ему с вежливой улыбкой.
-Матушка доверяла мне больше, чем остальным сыновьям, - почти срываясь на крик, заговорил он, - потому и поместила Мордреда под мою опеку...
-... а он попользовался тобой и переступил через твое тело. Точно так же и юный Блейк.
-Блейк?! Так он с тобой в сговоре?
-Конечно. Думаешь, почему он не кинулся тебя спасать?
-Лжешь!
-Может лгу, а может и нет.
-Точно лжешь, - выдохнул вампир. - Мальчишка меня любит, я знаю.
-Да он потешается над тобой за глаза. Как и все остальные, с тех самых пор, как тебя одурачила барышня из провинции. Что может быть смешнее Панталоне, женатого на молоденькой? Не удивлюсь, если она погуливает на стороне.
-Заткнись, мерзавец! Еще пол-слова про мою жену...
-... и ты сделаешь, собственно, что?
-Если бы Маргарет мне изменяла, я бы узнал! Мордред рассказал бы мне!
-Так с ним, небось, и гуляет.
Вампир обмяк в кресле, чувствуя, как его воля превращается во влажное крошево, а силы покидают такое недостойное тело. Оплетавшие его цепи уже не блестели, на них проступил черный налет, и казались они такими же древними, как он сам. Сопротивляться им бессмысленно. Никуда уже не денутся.
-Что тебе нужно? - прошептал он.
-Я знаю, чего ты желаешь больше всего на свете.
-Чего же?
-Уважения, - проговорил мистер Томпсон. - Чтобы подчиненные даже мысленно не смели в тебе усомниться. Чтобы брат признал твое главенство. Чтобы жена смотрела на тебя с обожанием. Чтобы твоя мать, которая всегда стоит за твоей спиной, перестала называть тебя ничтожеством. Так ли это, Агравейн?
-Это так, - сказал вампир.
-Я помогу тебе. Ты отменишь все правила - не входить без приглашения, не убивать несовершеннолетних, вообще никого не убивать по возможности. Правила действуют лишь до тех пор, пока ты сам в них веришь...
-Мне кажется, я не верю уже ни во что.
-Отлично.
-А что потребуешь взамен? - насторожился лорд Марсден.
-Вечную жизнь. Будет справедливо, если тот, кто убил меня, поможет мне родиться заново. Всегда мечтал стать вампиром, жаль, в прошлом веке нам с тобой не удалось договориться. А Генри так ничего и не понял, - он покачал головой. - Думал, глупыш, что я призывал его заменить устаревшие ценности -- честь, доблесть, прочую дребедень -- на новые. Раз нет ничего, то хоть что-то же должно быть. Но единственная реальность -- это смерть. Как раз ее и нужно избегать. А когда ни во что не веришь, остается верить только в себя.
И опять в его мутных зрачках что-то мелькнуло.
-Даже если б я решил тебя обратить, то все равно не сумел бы, - сказал лорд Марсден. - Слишком давно крови не пробовал.
-Я и это учел. Посему подготовил тебе презент. Можешь насладиться им приватно.
-В подземелье меня запрешь?
-Нет, в комфортабельных апартаментах, главное достоинство которых заключается в том, что выбраться оттуда тебе помешают цепи. А снять их могу только я. Вот вечером и сниму. К тому времени ты насытишься кровью и подготовишься к моей инициации.
-Так уверен, что я соглашусь? - переспросил вампир.
-Отнюдь не уверен. Именно поэтому я принял меры предосторожности. Твоя кровь сгодится для заклинания, которое обеспечит тебе мучительную кончину. Но зачем нам враждовать, Агравейн? - он сменил тон на приветливый и кивнул пленнику. - Коль скоро ты сделаешь меня вампиром, я окажусь в твоей власти и уж тогда сумею тебе услужить. С моей помощью ты станешь самым могущественным владыкой в мире. И тогда уже никто не посмеет над тобой насмехаться.
***
Когда солнечные лучи просочились сквозь треснувшиеся окна и поползли по коврам, несмело продвигаясь по незнакомым помещениям, куда не заглядывали еще ни разу -- лишь тогда толпа закончила громить поместье и удалилась с чувством выполненного долга, то и дело роняя золотые столовые приборы и позвякивая безделушками из спальни хозяйки. Мстители бушевали полночи. Потрудились они на славу: первый этаж выглядел так, словно по нему взад-перед прогулялся ураган, мебель на втором тоже превратилась в обломки, зато до третьего этажа толпа так и не успела добраться, израсходовав заряд праведного гнев на первые два. Напоследок решено было спалить капище, но Уолтер категорически запретил. К тому моменту его спутники уже отыскали дорогу в погреба и теперь от них так разило виски, что того и гляди сами вспыхнут, стоит только чиркнуть спичкой. Спорить со своим предводителем мстители не стали, тем более что им пора было возвращаться восвояси, в лавки и конторы, на вокзалы и на верфи, а выходные по случаю мятежей в Лондоне не предусмотрены -- иначе никто бы и вовсе на службу не являлся.
Уолтер остался один. Он спустился в фойе, слушая, как ветер завывает в опустошенных коридорах и как постанывают двери, ступил на ковер, густо усыпанный лепестками и землей из расколоченных горшков, вышел на крыльцо. Кто-то уже нацарапал на мраморных колоннах нелицеприятные послания хозяевам, но их понемногу заметало снежной крупой. Дом походил на раненого звери, который зализывал раны, прежде чем вновь бросится в атаку. Уолтер рассек его на части, исследовал сверху донизу, от чердака до подземелий, но Эвике так и не нашел. Если вампиры и в правду похитили ее, то увезли куда-то еще. Впрочем, он начал сомневаться, что это вообще дело их лап. Мало ли в столице негодяев? Но как только закрались эти сомнения, Уолтер почувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя осужденный на виселице, когда по ногами откидывается люк.
Затем он подумал, что, возможно, похитители прислали какие-то требования и поймал кэб, приказав извозчику гнать лошадь. Подбежал к двери, ожидая увидеть письмо с буквами, вырезанными из газет... Ничего. Но рано еще опускать руки. И он помчался в ближайший оружейный магазин, где приказчик с трудом, но все же отыскал ему серебряные пули. В нынешних обстоятельствах они стали ходовым товаром. Отсюда -- сразу же домой, в кабинет, где в ящике стола его дожидался револьвер. После той встречи с Бертой, Уолтер ни разу его не вынимал. Теперь пригодится. Кто бы ни похитил его жену -- будь то нечисть или люди, по ту сторону смерти или по эту -- все равно он их отыщет. Даже если придется прочесать весь город.
Потом он представил размеры Лондона, и понял, что просто не успеет. Разве что заявить в полицию, да вот полиция держится в сторонке от вампиров. Если нежить имеет хоть какое-то отношение к пропаже Эвике, от властей помощи не жди. А в БЛА идти -- только время понапрасну тратить.
Но что он может в одиночку?
Ведь во всем Лондоне у него не осталось друзей.
И тогда он понял, что совершил ошибку. Но когда именно?
Когда смотрел на Гизелу, но видел только ее окровавленный рукав? Когда отказал ей от дома? Еще раньше, встретив на улице Берту, но так и не объяснившись с ней, сочтя ее клыки главной уликой? Тогда ли, как позволил Генри увести мальчика, за которого она так просила?
От последней мысли его бросило в пот. Ведь он даже не спросил у Томпсона, где находится приют, куда тот поместил мальчика до поры до времени. Как теперь его найти? Все ли с ним в порядке? Или он успел затеряться среди воспитанников, одетых в одинаковые балахоны, и сам уже позабыл себя? А ведь это могла быть его собственная судьба, его, Уолтера. Вот, значит, когда он ошибся!
...Или еще раньше?
Чудовища приходят, стоит только их позвать. И по возвращению в Англию он воззвал к новому чудовищу -- не их тех, что лакают страх, а их тех, что питаются неуверенностью. Уж чего-чего, а неуверенности у него всегда было хоть отбавляй. Надеялся растерять ее в Трансильвании, да не вышло. В отличие от Берты, он не победил. Просто выжил. До сих он просыпался среди ночи и стискивал руку Эвике, потому что боялся, что стоит отвернуться -- и уже никогда ее не увидит. Сохранить Эвике любой ценой. Слишком часто он терял ее, чтобы рискнуть вновь.
Но как он ее защитит? Неудачник, искавший смысл жизни в фольклоре?
А Генри сразу нащупал эту слабость, думал он, засовывая патроны в карабин. Генри выспрашивал про вампиров, причем с каждым ответом Уолтер чувствовал, как отчуждается от тех, кого называл друзьями. Какими странными они казались на словах! Зато сам он наконец-то может зажить благополучной жизнью джентльмена, не стесненного в средствах. Домовладельца. Будущего отца семейства. А Генри все соглашался, все кивал, наблюдая как цветет его неуверенность и как завязываются на ней первые плоды. Лишь одного Уолтер не рассказал бывшему другу -- про дар, которым Берта наградила его по чистой случайности. Постеснялся, что тот рассмеется, как узнает, что великовозрастный приятель отныне видит феечек. В остальном же он вывернул перед Генри душу, вытравил из нее сказку и наполнил скучными вещами, потому что только так можно повзрослеть.
Все впустую. Эвике это не спасло.
Так будь он проклят, скрежетал зубами Уолтер. Это Генри, это он во всем виноват!
Общаясь с ним, Уолтер воздвиг вокруг себя стену из стекла, невидимую до поры до времени. Но стоило похолодать, как она покрылась инеем, стала заметной, осязаемой. И как теперь выбраться отсюда? У кого просить помощи?
И он придумал.
***
Ждала Эвике долго. Когда отворилась дверь и тюремщики втолкнули второго узника, женщина уже вовсю клевала носом. А как вскочила -- точнее, приподнялась, потирая поясницу -- упырь уже направлялся к ней. Кусать не стал, просто вперил в нее глазищи и причмокнул губами. Значит, все по плану.
На всякий случай Эвике сделала книксен -- от нее не убудет, а вампиры любят, когда с ними расшаркиваются. Ответного поклона так и не дождалась: вампир сразу же разглядел в ней плебейку, так что продолжал бесцеремонно таращиться. У нее тоже хватило времени оценить противника: высоченный, косая сажень в плечах, кулаки такие, что можно ими породу в шахте долбить. Непросто будет с ним сладить.
Горделиво вздернув подбородок, он прошествовал в угол, прислонился к стене и застыл там, как воплощение стоицизма. Эвике покосилась на него подозрительно.
-А с какой стати вы мне советы даете? - спросила она.
-Убивать вас не хочу, вот с какой. То есть, хочу, очень хочу, но не по чужому приказу.
Сразу отлегло от сердца. Невероятно, но вурдалак не желает ее кусать!
Или притворяется? Интриги для нечисти -- любимая забава, плетут их, как детвора "колыбель для кошки."
-Сэр? - окликнула его Эвике. - Можно задать вам вопрос личного свойства?
-Как будто мой отказ вас удержит! Бабий язык, куда ни завались, достанет, - раздраженно процитировал он.
-Какую ступень вы занимаете в иерархии вампиров? - не смутилась женщина.
Она опустила руку, потом начала зигзагообразно ее поднимать, ожидая, когда же сокамерник скомандует "стоп." Оставалось надеяться, что еще до того, как рука поднимется выше головы.
-Учитывая, что никто со мной не считается... - сварливо начал он, а Эвике облегченно вздохнула.
-Хвала Пресвятой! Стало быть, вы не Мастер!
-Что вы имеете против Мастеров? - насторожился вампир.
-Повидала их на своем веку. Мягко стелят, а не выспишься.
Пробурчав что-то себе под нос, он снова замолчал и простоял так несколько минут, накручивая бакенбарды на палец.
-Вас как звать-то? - вдруг потребовал вампир.
-Миссис Стивенс, - ответила Эвике, ни на секунду не забывая, что с нечистью не стоит откровенничать. - Вас?
По непонятной причине этот простой вопрос сбил вампира с толка. Еще долго он шевелил губами, как будто выговаривая забытое слово.
-Агравейн, - не слишком уверенно произнес он.
-Тогда вы точно не Мастер! - окончательно успокоилась Эвике. - Его зовут как-то иначе. Эх, запамятовала!
-Незачем нам его вспоминать.
-И то правда, еще накличем. Нам тут и так неплохо...
-...вдвоем, - докончил вампир со странным именем.
И стрельнул глазами на ее грудь, только что не присвистнув. Если бы взглядом можно было расстегивать пуговицы, Эвике стояла бы голышом.
"Вот охальник! Того и гляди, за грудь меня ущипнет и шлепка даст," - мысленно возмутилась миссис Стивенс, но виду не подала. Более того, ей стало понятно, что столь галантные знаки внимания вампир оказывает ей механически, просто по привычке. Уж очень усталым он казался, того и гляди, с ног свалится. В подтверждение догадки, вампир протяжно зевнул, клацнув желтоватыми клыками.
Идея созрела сама собой.
Тут главное голос, мягкий, участливый и с добрым простонародным говорком. Именно такой, который и должен быть у служанки. Она же запросто его сымитирует, с ее-то опытом! Эвике подумала, что ее до сих пор тянет встать у Гизелы за стулом.
-А не пора ли вам на покой, сэр? - проворковала она, подкрадываясь поближе. - Отоспитесь в волю, авось вечерком и придумаете чего.
-Уснешь тут без гроба, - пожаловался вампир. - Хотя солнце взошло, через стены чую.
-Ну и чудненько. А чтобы вашей милости спалось покойнее, давайте-ка снимем фрак, - продолжила Эвике тоном Далилы, предлагающей возлюбленному прогуляться в парикмахерскую. - Вот так, вот так, а теперь жилет. И рубашку тоже.
Без возражений вампир позволил разоблачить его, принимая хлопоты как должное. Даже спасибо не сказал, когда она уступила ему матрас, а потом свернула фрак и подложила ему под голову. Вот что значит старинная аристократия! Привык, что все для него. Эвике почувствовала, как в ней просыпается самосознание вкупе с классовой ненавистью.
Пока вампир устраивался на матрасе, женщина сбегала за ширму, а когда вернулась, он уже спал. Или просто лежал с закрытыми глазами, вытянув руки по бокам. Если дыхание не слышно, то сразу не разберешь.
В любом случае, глупо упускать такой момент. Упокоить, прежде чем он проснется голоднее прежнего. Женщина достала колышек, вытерла об юбку, потому что он сразу же намок в ее вспотевших руках, примерилась. Уолтер как-то раз говорил, что сердце находится между шестым и седьмым ребром. На всякий случай, она пересчитала ребра, а пока считала, невольно залюбовалась широкой и мускулистой грудью, поросшей черной шерстью. В фигуре вампира чувствовалась древняя, почти звериная мощь. Как только Эвике отыскала нужное ребро, ее взгляд сам собой заскользил все ниже и ниже...
С досады она кольнула себя в ладонь. Действовать надо, а не на чужих мужчин пялиться, тем более что Уолтер ничуть не хуже. Опять примерилась и уже занесла свое орудие, как вдруг спящий резко распахнул глаза. Колышек едва не выскользнул из онемевших пальцев, но Эвике так проворно убрала руку за спину, что вампир ничего не заметил. Он, впрочем, и вовсе в ее сторону не смотрел.
-Это каким олухом надо быть, чтоб позволить женщине себя уболтать! Солнце солнцем, а сюда оно не доберется. А ну живо надевайте, - не оборачиваясь, он швырнул ей свою верхнюю одежду. - Вам мерзнуть нельзя, в вашем-то деликатном положении. И ложитесь на матрас, второго тут нет.
Эвике поспешно надела его рубашку, такую просторную, что она застегнулась на животе. Накинула на плечи фрак. От запаха одеколона, пряного, почти удушающего, ее начало подташнивать, но так и правда стало теплее.
-А вы? - робко спросила она.
-Мне холод нипочем, - вампир пожал плечами. - Я у двери лягу. На случай, если мерзавцы вернуться, уж устрою им торжественную встречу. А вы коли услышите звуки борьбы, то отвернитесь. Незачем вам такие треволнения.
-Хорошо.
-А то ежели женщина в положении напугается, дитя уродцем обернется, - продолжил он менторским тоном.
-Страсти-то какие, сэр Агравейн! - всплеснула руками Эвике, которая тоже непоколебимо верила в эту теорию.
Он снисходительно кивнул, довольный, что научил ее уму-разуму.
-Я во сне не ворочаюсь, так что вам не помешает лязг, миссис Стивенс, - добавил вампир, занимая пост у двери.
-Лязг? - не поняла она.
-Моих кандалов.
В доказательство он вытянул перед собой руки и даже встряхнул ими.
-Вот, видите?
Поколебавшись, Эвике закивала. Препираться с вампирами -- себе дороже, а уж тем более с вампирами сумасшедшими. Тем не менее, при мысли о том, что именно он будет сторожить ее сон, ей стало спокойно и совсем легко. Кол она спрятала в карман. Сейчас в нем не было нужды, а когда они проснутся... тогда жизнь покажет.
Она легла на матрас, укрывшись фраком, и сквозь слипающиеся ресницы увидела, как вампир укладывается на пол.