Аннотация: Окончание второй части. Здесь вампиры наконец предстают во всей своей "красе," а наши герои попадают на бал немертвых. Как обычно, мне интересно что читатели думают по поводу происходящего.
ГЛАВА 24
Известие о болезни Берты застало Виктора врасплох. Вопреки всем чаяниям фабриканта, про свой долг вампир не забыл. Он рассчитывал посетить дщерь штайнбергову в ее 21й день рождения - поздравить с совершеннолетием и помочь ей задуть свечи на торте. Эффект получился бы отменный. Но у девицы, похоже, были другие планы, список которых венчала преждевременная смерть. Экая досада! Проблема заключалась в том, что в то время он сам находился на Совете Мастеров, проводившемся раз в десятилетие.
Ну и что делать? Отпроситься нельзя. Такую бесцеремонную отлучку ему - кстати, самому молодому Мастеру Европы - еще сто лет будут припоминать. Каждый норовит приструнить разгулявшуюся молодежь. Тогда он решился прибегнуть к дипломатии. Поскольку фроляйн Штайнберг собиралась испустить дух на гостеприимной итальянской земле, разговор будет с Мастером Рима.
Найти Лукрецию оказалось несложно. Рядом с ее местом всегда пустовали несколько кресел. Кажется, после происшествия с пауками. Или даже раньше, когда у нее из сумочки вытекло какое-то уж совсем ядреное вещество, которое разъело пол, в следствии чего вся ассамблея разом провалилась этажом ниже. О переломанных конечностях и говорить не приходится, а кто-то, кстати, так до сих пор и не нашел свою нижнюю челюсть.
Сегодня Лукреция была облачена в платье из темно-зеленой парчи, а буйные кудри едва удерживала золотая сетка. Итальянка увлеченно читала потрепанный фолиант, время от времени восклицая "Ну кто бы мог подумать!" и "Ого!" На столе перед ней лежал бархатный кошелек, который тыкался из стороны в сторону.
- Госпожа?
Заметив Виктора, вампирша поднялась и оказалась почти на голову выше его. Наверняка надела цокколи - туфли на пятидесятисантиметровой платформе, популярные в Италии во времена Возрождения. Как на них можно передвигаться, до сих пор оставалось для Виктора загадкой. Подобные туфли вкупе с длинной юбкой - и шею в два счета сломаешь. Хотя вампирше-то что? Сломает, вправит, и дальше пойдет.
- Приветствую вас во имя Тьмы! - галантно поздоровался француз.
- Взаимно, Виктор, взаимно.
Покончив с официозом, де Морьев не стал ходить вокруг да около.
- У меня к вам небольшое дельце.
- Кого-то нужно отравить? - с надеждой спросила вампирша.
Виктор вздохнул. Иногда казалась, что у нее всего одна извилина, и та в форме черепа со скрещенными костями.
- Нет, инициировать.
- А.
Он вкратце изложил суть своей просьбы.
- Я, конечно, могла бы вам помочь.
- Спасибо!
- Спасибо не булькает, - туманно намекнула Лукреция.
Из кошелька высунулась змейка и попробовала воздух раздвоенным язычком. Хозяйка тут же щелкнула ее по носу, и змейка послушно втянулась обратно. Тем временем де Морьев вытащил из кармана фиал из синего стекла и, демонстративно побулькав жидкостью, протянул его вампирше. В ее глазах вспыхнул интерес. Окружающие на всякий случай бросились вон из залы, толкаясь по дороге.
Осторожно вытащив пробку, Лукреция вдохнула полной грудью и застонала.
- Ах, какой дивный букет!
- Я так и знал, что вам понравится.
- Виктор, где вы нашли это чудо?
- Семейная реликвия. Этим ядом мой прадед отравил мою прабабку. Ну, что скажете?
- Ваши смертные сейчас в Триесте? Там как раз Лючия Граццини на гастролях. Мы хорошие подруги, вряд ли она заартачится. Немедленно ей телеграфирую.
- Замечательно! Позвольте и мне добавить пару строк.
Когда послание было закончено, Лючия побрызгала листок бумаги из пульверизатора и вручила его служителю. (В тот же вечер на телеграфе, а так же еще в трех городских кварталах, был объявлен карантин).
Разделавшись с насущными делами, Виктор вернулся на место и, наполнив своей бокал не-водой из графина, приступил к наблюдениям. На этот раз Совет проходил в Будапеште, под заботливым оком Эржбеты, Мастера Австро-Венгрии. А она любила размах. Участников проводили в огромную залу и усадили за стол, на котором можно было устраивать чемпионаты по крикету. С украшенного лепниной потолка свисала гигантская люстра, мигавшая сотнями свечей. Казалось, она жмурится от ужаса, поминутно слыша разговоры немертвых гостей. Стены были предусмотрительно оклеены бордовыми обоями. Самой хозяйки сейчас не видать: или прихорашивается где-нибудь, или отдает последние распоряжения в банкетном зале. Ведь вампирский банкет - дело трудоемкое. Чтобы обслуживать его, требуется много официантов. Собственно, много официантов - это все что требуется для вампирского банкета.
Некоторые Мастера пока что бесцельно слонялись по зале, другие находили знакомых и обменивались последними новостями. Беседы были злободневными, в основном о современной политике - например, об итогах битвы при Азенкуре, или о том, как кто-то отдавил кому-то ногу в декабре 1713го. О судьбах человечества тоже говорилось не мало. Как волки вокруг отары овец, тысячелетиями вампиры бродили среди людей, высматривая новых жертв. Но даже волки побегут врассыпную, скуля и поджимая хвосты, если овцы вдруг возьмутся за палки и начнут молотить друг друга что есть мочи. Мало ли за кого они примутся, когда других овец уже не останется.
В последнее время вурдалаки все чаще ловили себя на мысли, что боятся свою потенциальную еду, которая год от года становилась все изобретательнее. Что до убийства, тут вампиры и люди выбирают разные стратегии. Первые предпочитают индивидуальный подход, а последние стараются одним махом уничтожить как можно больше себе подобных и при этом по возможности не смотреть им в глаза. Наверное, не за горами тот момент, когда упырям придется положить клыки на полку в связи с дефицитом жидкой пищи.
От пространных размышлений Виктора отвлекли крики. Ну конечно, Мастер Лондона и Мастер Дублина опять выясняют отношения. Чтобы избежать сумятицы, а за одно и сэкономить на банкете, на Совет приглашались только Мастера, отвечавшие за всю страну. Но поскольку век за веком карту Европы перекраивали, возникало множество обид и недомолвок. Например, сегодня ты живешь в независимом государстве, а уже завтра - в глухой провинции, потому что с утречка твою страну захватила другая держава. Значит, на Совет тебе путь заказан. Ох что было после объединения Германии! Но если законопослушных немцев удалось успокоить, то сын изумрудного острова не унимался уже лет 80.
Вот и сейчас он со всей силы ударил кулаком по столу, так что на отполированной поверхности образовался кратер в обрамлении потрескавшегося лака.
- Да я вообще не понимаю, что вы здесь делаете, любезный! - повысил голос англичанин. - С тех пор как ваш островок присоединился к Великобритании, только я имею право представлять наше королевство.
- Э нет, милард, мы ваши английские шашни не признаем! Свободу Ирландии!
- Невежа!
- Сноб!
- Дикарь!
- Империалист и колонизатор!
Неподалеку разместился еще один колоритный персонаж - Мастер Москвы, дородная старуха, укутанная в цветастую шаль с кистями. Госпожу Сугробину уважали за несгибаемый характер, а так же за то, что даже ее фамилия, по слухам, происходила от русского слова "гроб." Вампиром она стала еще в допетровские времена, а как стала, так сразу же закусила муженьком, с которым была не в ладах. За убийство мужа в те годы казнили варварским способом - зарывали в землю так, чтобы снаружи оставалась лишь голова, да еще и часового приставляли, чтобы никто не вздумал откопать злодейку. Эта участь ждала и Сугробину. С той лишь разницей, что она ухватила часового зубами за ногу и высосала его кровь прямо через сапог, тем самым отомстив за тысячи загубленных женских жизней. Потом откопалась, отряхнулась и пошла покупать отрез на новое платье. За годы Сугробина прочно обосновалась в Москве, развлекаясь в основном тем, что время от времени инсценировала собственные похороны, чтобы всласть похихикать над родственниками, когда те соберутся делить ее добро. Впрочем, с бесчисленной родней, накопившейся за долгие века, она была в добрых отношениях и всегда привозила правнучатам гостинцы. Вот и после Совета она собиралась прошвырнуться по магазинам, чтобы купить любимой внученьке какие-нибудь заграничные штучки. Сейчас Сугробина зычным голосом объясняла как правильно солить огурцы, при этом раздавая соседям матрешек, расписные шкатулки и прочие сувениры. Воистину, щедра русская душа, даже если - строго говоря - у вампирши ее и вовсе нет.
Рядом с Виктором посадили ее закадычную подругу из киргиз-кайсацких степей. Ее волосы были скрыты под белым платком, украшенным по кромке узором из стилизованных степных тюльпанов, которые чем-то напоминали королевские лилии. У нее были полные губы и узкие глаза над крупными скулами. Смуглая кожа сияла словно медь, натертая жиром. От нее пахло дымом, кислым молоком и полынью. По мнению Виктора, азиатке не хватало изящества, но ее экзотическая внешность завораживала. Когда он пододвинулся поближе, вампирша посмотрела на него с невозмутимым видом и поправила платок. Раздался лязг. Улыбка сползла с лица Виктора, как только он увидел, что ее пальцы заканчивались длинными металлическими когтями. Собственно, поэтому на родине ее и называют "жезтырнак" - "медный коготь." Лучше держаться от такой подальше, тем более что азиатки славятся крутым нравом. Взять к примеру скифскую правительницу Томирис, которая разгромила войско персидского царя Кира, после чего отрубила захватчику голову и бросила ее в бурдюк с кровью, приговаривая, "Ты жаждал крови, так пей досыта!" (В этот момент любой упырь задал бы закономерный вопрос, "А что она потом сделала с той кровью? Ведь не вылила же, правда?")
Вдоволь налюбовавшись вампирскими типами, Виктор уткнулся в программку, написанную красными чернилами на плотной гладкой бумаге. Формат конференции - вернее, Совета, но какая в сущности разница? - предложил еще Сен-Жермен. Его идея прижилась, поэтому расписание выглядело следующим образом.:
9:00 - 12:00 - Отчеты за прошедшее десятилетие.
12:00 - 1:00 - Перерыв на обед.
(Де Морьев невольно облизнулся. Что касается угощения, тут старушка Эржбета не подкачает. Наверняка предложит гостям коктейль "Кровавая Мэри." Из настоящей Мэри.)
1:00 - 4:00 - Семинар на тему "Перспективы развития вампиризма в современном обществе."
Список докладов:
"Социально-демографическая структура вампирского общества Рурской области" "Кровь: вчера, сегодня, завтра" "Эффективные алгоритмы для подсчета просыпанного риса" "Великая вампирская эпидемия - попытка переосмысления." "Вампиризм в контексте движения суфражисток - свобода или новое рабство?" "Причины и способы предотвращения эмиграции вампиров из Эльзаса" "Ретроспектива изменения классовой составляющей вампирского сообщества за период 1850-1881 годов" "Увеличение спроса на недвижимость в Англии среди представителей трансильванской аристократии" "Как выжить в условиях жесткой конкуренции. Секретами делятся норвежские вампиры" "Убивать или не убивать - вот в чем вопрос. Итоги и анализ мюнхенского семинара от 20.05.71"
4:00 - 6:00 - Банкет и оргия
(К этому моменту большинство участником разбежится, ибо нет в природе ничего скучнее, чем официально санкционированная оргия.)
Тем временем место во главе стола заняла Эржбета, одетая в черное бархатное платье, расшитое жемчугом, с кружевными манжетами и высоким воротником. Владелица ателье, она знала толк в нарядах. Казалось, в зал вошла сама зимняя ночь, с мелкими звездами и кружащимися снежинками, с воем волков, одиночеством и неизбывной печалью.
Улыбнувшись собранию, она начала приветственную речь, целью которой было убедить всех присутствующих не кусать друг друга хотя бы до конца мероприятий.
- Что может быть лучше, чем вновь увидеть дорогие мне лица, - ворковала Эржбета. - Лукреция, у вас змея сбежала... Так чудесно провести вечер в компании верных друзей!.. Мастера Англии и Ирландии, прекратите пинаться под столом... Добро пожаловать на наш Совет! Вступительное слово предоставляется графу Марсдену, Мастеру Лондона. Будьте так любезны, милорд.
Пока англичанин живописал события подотчетного периода, она пробежалась взглядом по рядам кресел. А вот и Виктор де Морьев, собственной персоной. Эржбета еще помнила то время, когда этот нахальный юнец стоял за креслом Сен-Жермена. Впрочем, и тогда старик оборачивался к нему за консультациями. Теперь бывший Мастер Парижа обретался в Мексике и приволакивался за местными сеньоритами, но прежде чем сделать ручкой Совету, он успел передать кафедру... тьфу ты, должность любимому ученику. И не только должность, но еще и львиную долю нажитого имущества. С тех пор Виктор стал не только одним из самых влиятельных, но еще и богатейшим вампиром в Европе. Подопечные его обожали. Точнее, научились обожать, чтобы не свихнуться от страха. За малейшую провинность новый Мастер, не без помощи своей подружки, выворачивал им мозги наизнанку. Зато он почти не ограничивал их свободу - если раньше французские вампиры бесчинствовали, потому что ни во что не ставили Сен-Жермена, то теперь они продолжали в том же духе, но уже с одобрения начальства.
Силу Виктора, его влияние и популярность еще можно было выносить, но его внешность выбивала Эржбету из колеи. Почему негодник овампирился в расцвете лет? Чем он заслужил такое везение?
Сколько лет она искала секрет вечной юности, какие только способы не перепробовала, но удержать молодость сложнее чем воду в ладони! Год за годом частицы времени царапали ее кожу, нанося все новые морщинки. Лишь в зрелом возрасте ей посчастливилось стать вампиром - местная упырица Дарвулия, по совместительству деревенская ведьма, вдоволь натешившись бесплотными попытками графини, наконец инициировала ее, и Эржбета, которая и прежде не знала удержу, пустилась во все тяжкие. Слишком поздно! Вампиры не меняются с момента инициации, так что прежнюю красу не восстановишь. Ей никогда уже не быть молодой. Только молодящейся. Тем тяжелее смотреть на дерзкого мальчишку, который, нахально улыбаясь, в пол-уха слушал англичанина. Но сегодня Эржбета сотрет эту ухмылку. Жмкрясь, словно кошка в лучах солнца, она погладила пухлую папку, которая покоилась у нее на коленях.
- Наш следующий докладчик - Виктор де Морьев, Мастер Парижа, - объявила вампирша, когда англичанин занял свое место. - Расскажите, Виктор, что нового произошло во Франции за последнее десятилетие.
Вампир неспешно, с ленцой поднялся с кресла.
- Да ничего особенного, если честно. Скучно десятилетие прошло, без происшествий.
- Ну и ну. Что, и нарушений никаких не было?
- Мои подопечные вели себя идеально. Отличные ребята, с меня пример берут.
- Поздравляю вас с такой слаженной командой! А личной пример - великое дело. Помнится, сразу же после Революции вы вернулись в свое имение и поубивали там всех слуг, одного за другим. Чем, позвольте спросить, был мотивирован столь экстравагантный поступок?
- Хммм, дайте вспомню, - Виктор пощелкал пальцами. - А! Когда я приехал в замок, повсюду лежала пыль, а мебель была в чехлах. Так что я уволил своих слуг за халатное исполнение обязанностей. Тот факт, что до них дошли слухи о моей смерти, тоже их не оправдывает.
- Уволили?
- Какая разница? С такими рекомендациями, которые я бы им написал, все равно работу не найдешь.
Оттягивая приятный момент, Эржбета раскрыла папку и, словно пасьянс, начала раскладывать бумаги.
- Но это далеко не все. Я тут разбирала кое-какие документы и обнаружила сведения о многочисленных нападениях на людей, совершенных вашими подопечными. Некоторые из этих атак носили массовый характер.
- Это вы про 49й? Мы отмечали День Смерти Изабель, вот ребята и разгулялись.
- Десятки трупов каждую ночь и так почти год - ничего себе праздничек. А про эту вашу... тысяча серафимов, ну как ее зовут, вы же только что упоминали?... В общем, про вашу подругу у меня будет отдельный разговор. Нет бы она просто убивала! Ее телепатия - это уже ни в тын, ни в ворота! Но я продолжаю. Другие нападения не были согласованы с нашим кодексом. Напоминаю, что вампиры не имеют право вламываться в дом без приглашения и убивать всех подряд.
- Почему? - зевнул Виктор.
- Ох, ну вам же не пятьдесят лет! Вы отлично знаете, что мы подчиняемся правилам, оговоренным в фольклоре. Например, мы обязаны бояться чеснока, шиповника и боярышника. Кстати, как у вас обстоят дела с ботаникой? - обратилась она к присутствующим.
- Неплохо, - сказал граф Марсден. - В прошлом году мы проводили семинар на тему "Растения опасные и не очень." Было много интересных докладов, а молодежь приготовила карточки с изображением боярышника и пугала друг друга до заикания.
- А в моих деревеньках, - закряхтела Сугробина, - лет семьдесят тому назад некому было собирать урожай, потому как все мужички ушли в ополчение против Наполевона. Так я велела своим ребятушкам помочь на полях. С тех пор они ненавидят не только чеснок, но еще и репу, капусту, и рожь.
- Вот так и должна проводиться воспитательная работа, - удовлетворенно отметила Эржбета. - Мы, вампиры, чтим фольклор. Ну а массовые убийства - это пятно на репутации всего сообщества. Если раньше такой феномен можно было свалить на какую-нибудь эпидемию, то с развитием медицины этот вариант себя изживает. Как прикажете объяснять десятки обескровленных трупов? Газетчики пронюхают и растрезвонят, вмешается полиция и начнется ералаш. Даже хуже, чем в начале 18го века. Кто помнит, что тогда случилось?
- Тогда у меня гребень пропал, - пожаловалась русская. - Хороший был гребень, черепаховый. До сих пор гадаю, кто из вас ему ноги приделал.
- Полно вам мелочиться, - огрызнулась Эржбета, но почему-то покраснела. - А в начале 18го века Европу охватила так называемая "эпидемия вампиризма." В учебниках пишут про массовую истерию, но мы-то знаем, что на самом деле молодые вампиры забыли про осторожность и устроили резню. Тогда Мастера постарались объяснить происходящее эпидемиями чумы или сибирской язвы, но ситуация вышла из-под контроля. Существование вампиров официально признала церковь. Ученые строчили про нас трактаты. Правительственные комиссии шастали по кладбищам и вскрывали могилы, разумеется, при свете дня. Сколько замечательных вампиров погибло! Просто цвет общества! До меня горе-охотники так и не добрались, но зато вытоптали весь палисадник возле моего склепа, пока искали вход. В конце концов, "вампирскую эпидемию" удалось остановить. Нам пришлось употребить все влияние, чтобы убедить правителей принять законы, запрещающие вскрытие могил. На это ушло много денег и нервов, но безумие прекратилось. Мастера же строго-настрого запретили подчиненным устраивать такие вакханалии. Теперь вы понимаете, Виктор, почему я возмущена вашим поведением?
Француз посмотрел на нее снисходительно, даже сочувственно.
- Нет, не понимаю... графиня Батори.
Лицо ваампирши окаменело. Выдержав паузу, она произнесла медленно, словно статуя пытающаяся говорить.
- Уже много лет никто не называет меня этим именем. Я отреклась от титула.
- Ну это само собой, после ваших-то похождений. Или про них вы тоже забыли? Жаль если так, славные были денечки. Ну ничего, давайте вспоминать вместе. Сколько крестьянских девушек вы замучили в своем замке Чахтице? Что-то около шестьсот, плюс-минус пятьдесят? Отличный послужной список. А ведь вы начали свои художества еще до того, как стали вампиром. Еще в молодости. Смею так же напомнить, что вы не только пили кровь, но еще и купались в ней. Ах как нерационально! В детстве вам не приходилось получить по рукам, если роняли хлеб на пол?
- Ну и купалась, что с того? - сказала вампирша, которая уже совладала с чувствами. - Таким образом я хотела сохранить красоту.
Виктор ничего не ответил, лишь окинул Эржбету оценивающим взглядом - право, было бы что сохранять!
- Ну хорошо, продолжим.
- К чему вы клоните?
- Сейчас объясню. Итак, много лет подряд вы измывались на горничными, а потом принялись и за дочерей мелкопоместного дворянства. Бесспорно, благородная кровь куда вкуснее, но неужели вы думали, будто никто их не хватится? Мало помалу слухи о ваших зверствах расползлись по всей округе, а тут еще смертные родственники всерьез озаботились тем, что вы разбазариваете имущество. Увлечения у вас были недешевые. Железная дева - это ведь не трюмо, ее у мебельщика не купишь. Одно, другое, третье - и вами заинтересовались власти. Более того, вас, вампиршу, взяли под арест! Могли и сжечь, как ваших приспешниц.
- Не всех. Я кое-кого отстояла.
- Какая разница, графиня? Важен сам факт, что вас чуть не уничтожили. Как вы это допустили?
- Солдаты нагрянули внезапно. Их было больше. Они знали, что я вампир и приняли меры, - ее голос дрогнул. - Я... я растерялась. Я не думала, что они вообще ко мне сунутся.
- Далее последовало судебное разбирательство, - удовлетворенно продолжил Виктор. - На ваше счастье, граф Туржо, занимавшийся расследованием, приходился вам родственником, а потому и не стал карать вас чересчур жестоко. Хотя для посторонних приговор показался бы суровым, ведь вас замуровали в комнате, оставив лишь щель чтобы подавать пищу. Как будто вам нужна такая пища! В заточении вы просидели три года, без капли крови - представляю, как было неприятно - пока не додумались притвориться мертвой. Молодой стражник, который так и не понял кого охраняет, пошел полюбоваться на ваше бездыханное тело и... Чтобы замять дело, пустили слух о вашей кончине, но все мы знаем, что произошло на самом деле. Так вам ли читать лекции о массовых нападениях на смертных?
- Разве вам не кажется, что мой уникальный опыт позволит мне разглядеть грабли в траве?
- Если они там есть.
- Есть, уж я-то знаю.
- Как вам не знать, раз вы их сами туда положили.
- О чем вы?
- Вы разошлись не на шутку, графиня, а вот с последствиями не справились.
- Согласна, мне следовало умерить аппетиты. Вы хотите чтобы я признала свою ошибку? Я ее признаю. В чем еще мне каяться?
- О нет! Ваша ошибка не в том, что вы истребили шестьсот девиц. Вы вампир, следовательно, имели на это право. Но как вы смели оказаться такой слабой? А все потому что вы забыли, что значит быть настоящим вампиром.
- Архангел вас побери, что вы имеете в виду?!
Теперь Виктор уже не притворялся скучающим щеголем. Глаза его разгорались все ярче, и коллегам даже показалось, будто он стал выше ростом.
- Это относится ко всем! Давным давно, в самом начале времен, вампиры были могущественны, - отчеканил он. - Тогда не было никаких ограничений, кроме "Правила Трех Эс" - света, святых предметов, и серебра. Мы врывались в дома без приглашения. Мы плевать хотели на текущую воду - проклятье, да некоторые идиоты душ боятся принимать, потому что это якобы текущая вода! Нас нельзя было отпугнуть тем, что растет в любой теплице. Все эти поверья придуманы, чтобы дать людям фору. Мы не обязаны их придерживаться. Не нужно более прятаться и скрывать свое существование. Пусть смертные узнают, что мы существуем. Пора указать людям их место в пищевой цепочке.
Молчание в зале набрякло как туча, готовясь с минуты на минуту уступить место грозе. Но вместо грома раздалось тихое стариковское хихиканье. Смеялась Сугробина, прикрывая рот морщинистой рукой.
- Иии, да он весь мир хочет захватить!
- Можно и так сказать, - Виктор посмотрел на нее в упор.
- Молоденек ты, батюшка, оттого и горяч, - отсмеявшись, сказала старуха. - Поживешь с наш век, остепенишься, да и позабудешь свои прожекты. Весь смысл нашей жизни в том, чтоб жить, а другого и нету. Думаешь, мы в свое время не хотели мир к руками прибрать? Еще как хотели! Мол, так все устроим, чтобы ни войн не было, ни глада, а люди плодились и размножались, как им на роду написано. А уж мы-то будем всем управлять и сливки с молока снимать. Но вот что я тебе скажу - пустое все это, эфемерность одна. У нас так много времени, что ничего не успеваешь. Ничем-то мы людям не поможем, да и навредить толком не сумеем. Они сами решают, любить им друг дружку али убивать. А если уж за последнее возьмутся, то так рьяно, что нам и не угнаться. Слыхал небось, что они каждый год новые машины для смертоубийства изобретают? Куда уж нам с клыками да когтями? Мы как тати, тащим что плохо лежит, а на мировое владычество и не рассчитываем.
- Почему вы думаете, будто я хочу управлять миром?
- А что тогда?
- Хочу, чтобы люди наконец получили то, что заслужили.
- Эк же ты их ненавидишь.
- А за что их любить? Нет ни одного гадкого поступка, на который они не способны. Люди никогда не играют по правилам, так зачем с ними церемониться? Чем больше их погибнет, тем лучше. А оставшиеся научатся уважать нас. Потому что мы высшая форма жизни.
- Страсти какие говоришь, батюшка, - Сугробина затрясла головой. - Нешто твои отец с матерью людьми не были?
- Я их почти не видел. Меня вырастила кормилица. Она заботилась обо мне, потому что ей за это платили. Не платили бы, так в колыбели бы меня удавила - частенько слышишь о таких случаях. Но ваши рассуждения удивляют меня, мадам! - возмутился Виктор. - Неужели вы, вампир в ранге Мастера, отказались от человеческой крови во имя сентиментальных воспоминаний?
- Да какой там! Пила и пью, врать не стану. Только мне кажется, будто я сама себя каждый раз убиваю. Так тошнехонько иногда становится, что и бросила бы все, одной животной кровью питалась, но не могу жить без такой услады. И все таки неправ ты, батюшка. Даже и не знаю, как тебя переспорить, но нутром чую, что неправ.
- Ну и прекратим эти бессмысленные дебаты.
- Только после того как я узнаю, что вы намерены делать дальше! - встряла Эржбета, которая в течении их разговора успела оторвать почти весь жемчуг от своего платья.
- Не горячитесь так, это вам совсем не к лицу. Если много нервничать, цвет кожи испортится. Ничего такого ужасного я не сделаю. Просто хочу вспомнить, как это - быть сказочным злодеем. У меня намечается небольшой эксперимент.
- Что бы вы там не задумали, но покуда я существую, ничего у вас не получится!
- Вот как? Тогда дело за малым.
Вампиры давно уже перестали смотреть на Виктора с Эржбетой, ибо на стене за спиной у противников открывалось зрелище куда интереснее. Хотя вампирша так и не поднялась с кресла, ее тень взвилась и, скользя, подлетела к Виктору. Узкая рука с кривыми когтями, даже отдаленно не напоминавшая человеческую, потянулась вперед, готовясь вцепиться в его лицо (или надрать ему уши, поди разбери). Но в самый последний момент силуэт мужчины выпрямился и схватил ее за запястье, пригибая все ниже и ниже. Эржбета стиснула зубы, словно борясь с сильной болью. Виктор улыбался как ни в чем не бывало. На заднем плане его тень вдруг отпустила когтистую руку, предварительно чмокнув ее, и с легкостью отшвырнула тень вампирши на другой конец зала.
За все время никто не произнес ни слова. Теперь ожидали формальный вызов. Драки между вампирами - как и между людьми - далеко не редкость, но вот поединки Мастеров - дело серьезное. В последний раз подобный поединок состоялся в 1666 году между Мастером Англии и Ирландии. Тогда пришлось сжечь Лондон, чтобы хоть как-то замаскировать разрушения. Что будет, если сцепятся Эржбета и Виктор, никто не мог и представить. Но лучше в этот момент находиться подальше. Например, в другом полушарии.
Но прежде чем поверженная вампирша успела потребовать реванш, Сугробина громко откашлялась.
- Ишь, завертелись как домовые на конюшне, - поморщилась она, - Охолонитесь оба! Что ж это такое, Совет только начался, а все уже разругались? Не дело! Давайте я лучше быль какую расскажу, раз моя очередь подошла. Про то например, как славно мы с малороссийским кумом покутили в 1750м. Весь Киев взбаламутили. Правда, потом кум зацепился веком за забор да так и висел, покуда я бегала за лестницей чтоб его снять...
Вампиры выдохнули. Кажется, на этот раз обошлось. Убаюканные трескотней старухи, они откинулись в креслах, но время от времени все таки поглядывали на Виктора с Эржбетой. Те сидели не шелохнувшись, обдумывая следующий удар.
И Виктор ударил первым.
ГЛАВА 25
В хрустальном бокале темнела кровь, но не алая, а какая-то бурая, густая, и совсем не аппетитная. С видом сомелье, Эвике взболтала ее и придирчиво осмотрела, даже понюхала. Затем, не поморщившись, одним глотком ополовинила бокал. Оба Штайнберга, Уолтер и Гизела, окружившие девушку, облегченно вздохнули. До полуночи оставалось еще полтора часа, а пока что наши герои не находили себе места. Нервы были натянуты как волосок, на котором подвесили наковальню.
- Какая у вас кровь гадкая, ну прямо как вы сами, - сказала Эвике, глядя на Штайнберга исподлобья.
- Прекрати кочевряжиться и пей что дают, - парировал вампир.
Но прежде чем Эвике повторно поднесла питье к губам, Уолтер выкрикнул.
- Оставь и мне!
- Вам-то зачем? - удивилась девушка.
- Хочу изучить вампирское сообщество изнутри. Да и лишний телохранитель тебе не помешает.
- Тогда берите.
- Однако же, какая бойкая! - возмутился фабрикант, преграждая ей дорогу. - Кем ты себя возомнила? Думаешь, напялила платье Берты, так и сама стала дамой? Еще чего! Простая служанка, а своевольничает. Или в наши края уже добрался женский вопрос? Даже не вздумай делиться с ним кровью. Кстати, что вы вообще здесь делаете, любезный? - обратился он к англичанину. - Я вас не приглашал.
- Зато я его пригласил, - вмешался младший вампир. -Уолтер будет шафером на н-нашей свадьбе - так ведь, Гизела?
- Конечно, - отозвалась виконтесса и содрогнулась.
Со всей неотвратимостью перед ней возникла первая брачная ночь - вернее, первый брачный полдень - когда Леонард заставит ее штудировать учебник по биологии. Господи, неужели совсем скоро?
- В таком случае, пусть пьет. Надо же как-то объяснить гостям его присутствие. Одним прихлебателем больше - одним меньше, чай не разоримся.
Сложив руки на груди, фабрикант встал у камина, презрительно наблюдая как Эвике протянула Уолтеру бокал. Их руки коснулись. Несколько секунд они и простояли так, держась за бокал, будто Тристан и Изольда за чашу с приворотным зельем. С той лишь разницей, но на первом был мешковатый фрак, украденный из гардероба Штайнберга и наспех перешитый, а на второй - такое яркое платье, что при виде него у змеи начался бы нервный тик. Крупные, огрубевшие от работы руки девушки были затянуты в черные перчатки. Руки Берты тоже не отличались изяществом, но даже так, печатки были слишком узки. Бедняжка едва могла шевелить пальцами.
-Пейте же, сударь.
Уолтер отхлебнул из бокала и тут же зажал рот, потому что желудок наотрез отказывался принимать отвратительное пойло. Рыбий жир рядом с этим угощением казался нектаром.
- Арррххх! Бееее... Какая мерзость!
- Ну не лимонад, что ж поделаешь, - философски заметила служанка.
- Но ты-то выпила не сморгнув!
- Дело привычки. В нашем приюте такую овсянку на завтрак давали, в ней такое попадалось!
- Тараканы, что ли?
- Еще хуже - овес.
Пока Эвике живописала приютское меню, Леонард и Гизела переглянулись с видом экзаменаторов.
- Берта? - позвал Леонард.
- Да, сударь?
Виконтесса фон Лютценземмерн вздохнула и подняла очи к потолку, зато ее будущий свекор, не отличавшийся терпением, затряс кулаками.
- Ах, она нас всех погубит!
- Не называй меня так, - терпеливо объяснил Леонард. - И Уолтера, и Гизелу. Мы теперь твоя родня и друзья.
- Знал ведь, знал что нельзя доверять этой дурехе!
- Успокойся, отец. Ты, Эв... Берта, тоже не нервничай. Давай сначала.
- Хорошо... эээ... братец.
- Берта никогда не называла тебя так... по-мещански, - заметила Гизела.
- Все равно никто не знает, как она меня называла.
- А Лючия? Вы не забыли ее предупредить относительно наших планов?
- Ее здесь не будет. Берта попросила ее не приезжать на свадьбу. Что бы там про нее не говорили, Лючия очень тактична.
- Тактична, как же. Просто на подарке решила сэкономить. А ты смотри у меня! - Штайнберг потряс мясистым пальцем прямо у носа новоявленной дочери. - Только попробуй сорвать мероприятие! Шкуру спущу! Это, кстати, ко всем относится.
- И ко мне?
Ресницы Гизелы запорхали.
- Вы, конечно, исключение, - смиренно сказал Штайнберг, но вдруг повел носом и пошарил рукой в воздуху, словно нащупывая что-то. - Так, у кого наглости хватило пронести на вампирский бал серебро? Не иначе как у вас, юноша. А ну-ка выверните карманы!
-Да как вы смеете?! - вспыхнул Уолтер и подался назад.
- Обойдемся и без личного досмотра. Серебро у вас в кармане слева. Показывайте, с чем пожаловали.
Сердито сопя, мистер Стивенс засунул руку в обозначенный карман и вытащил распятие, высоко подняв его над головой, будто епископ благословляющий народ. Его уязвленное самолюбие было отомщено, потому что старший вампир, взвыв, упал на пол, закрывая лицо руками. Леонард тоже отвернулся, но как-то демонстративно и без особой поспешности.
- Спрячьте немедленно! - вопил Штайнберг, брызгая слюной. - И унесите прочь, с глаз моих долой! Живо! Хотя нет, постойте-ка, - добавил он, когда юноша спрятал крест, - правый карман у вас тоже топорщится. А там что за сюрпризец?
- Вот, полюбуйтесь!
Дрожащими от ярости руками Уолтер вытащил разноцветные флаконы и сунул их Штайнбергу в лицо. Тот сплюнул.
- Святая вода, как пить дать!
- Духи, скорее всего, - встрял Леонард. - По флакону можно определить.
- А я говорю, святая вода!
- Уолтер, позволишь?
Леонард проворно стянул белую перчатку с левой руки и капнул содержимое одного из флаконов себе на мизинец. Смятение прокатилась по рядам зрителей. Никогда прежде юный Штайнберг не прикасался к незнакомой жидкости, да еще к такой! Но ничего не произошло. Палец так и не вспыхнул пламенем, даже цвет не изменил.
- И правда духи, - подивился отец. - Вы их прямо так в кармане и носите? Разные? Для пущей, так сказать, привлекательности? Ну и ну! А я-то все гадал, почему наш граф оставляет дочку наедине с молодым холостяком. Оказывается, это мне нужно было за сына волноваться. Хе-хе! Вы, молодой человек, хоть предупреждайте окружающих. Ну там зеленую гвоздику в петлице носите или что еще делают ваши соотечественники... с такими наклонностями.
Он гулко расхохотался, но никто не поддержал порыв веселья. Гизеле не позволяли хорошие манеры, Эвике - слишком узкий корсаж. Даже так, было ужасно обидно. Уолтер стоял - по любимому выражению людей с тонкой душевной организацией - как оплеванный. Развернувшись, он чуть ли не бегом бросился в спальню, а за ним поспешил Леонард и уже на лестнице схватил его за плечо.
- Он не всегда такой.
- Да неужели? А по-моему, твой отец только и высматривает, кого бы в грязь макнуть. Как он мог меня вот так... перед дамами?
- Зато ты сохранил святую воду, - сказал Леонард, пока они шли по коридору.
- Зачем она мне теперь? Лей не лей, вампирам хоть бы хны.
- Она только на меня не действует, а на остальных - вполне.
- А что же, черт побери, действует на тебя ? - вырвалось у Уолтера.
- Серебро, - невозмутимо пояснил Леонард. Он был не из обидчивых. - Вот, посмотри.
Юный вампир чуть приподнял правую перчатку и англичанин увидел, что по его ладони протянулся красный, припухший след, как от удара линейкой.
- Так вот почему у тебя вчера рука была перевязана.
- Угу.
- Когда заживет?
- Точно не знаю. Наверное, через пару лет.
- Могу я спросить, что ты задумал? - поинтересовался Уолтер, пропуская вампира в свою спальню.
- Можешь.
- Что ты задумал?
- Не скажу.
- Леонард!
- Это мое дело. А тебе посоветую следующее - распятие оставь здесь, иначе его сразу учуют, а вот святую воду носи при себе. На всякий случай. Жаль, маловато. Это все, что отец Штефан тебе освятил?
- Откуда ты знаешь, что я у него был?
- Он сам рассказывал. Дуется, что ты ему такую неказистую тару подсунул, хотя чего еще ожидать от англичанин после того, как они отреклись от католической веры. Говорит, с тех пор вы совсем опакостились...
- Восхитительно! - взорвался Уолтер. - Оказывается, ты любезничаешь с местным священником. Может, и в переписке с папой римским состоишь? Чего еще я про тебя не знаю, Леонард? Вообще, вампиры бывают нормальные, без выкрутасов? То на меня действует, это не действует! Рехнешься тут с вами.
Во время всей тирады Леонард обследовал комнату на предмет интересной плесени.
- Не сердись, - попросил он. - Священника я проведал впервые за целый год. Вчера еще, пока вы с Эвике танцевали. Нужно было оставить у него кое-что, вдруг потом пригодится. Отец Штефан, конечно, развопился, но все больше потому, что я его из постели поднял, в сорочке и колпаке. Даже пытался прогнать меня взашей, раз уж я выползок из тьмы, но мы договорились. Нельзя недооценивать межвидовое сотрудничество. Отец Штефан, вообще, очень добрый старик, хоть и ретроград.
- Ничего себе вы спелись!
- Какой там! Из всей нашей семьи, он меня сильнее всех ненавидит. Но ничего не поделаешь, обстоятельства того требуют.
- Ты хоть расскажи, что у тебя на уме?
- Нет. А то мне потом стыдно будет, если я зря паниковал.
- Зря? Это почему же зря? - на Уолтера накатила новая волна гнева. В голове стало так жарко, словно туда плеснули горячего супа. - Целый год этот подлец над вами измывался, так что у тебя есть все основания для страхов. Ты же думал, что Виктор похитил Берту. Ты говорил об этом отцу, я сам слышал, еще тогда, на балконе.
Леонард присел на край кровати.
- Да, г-говорил. Но вдруг я просто убедил себя в том, что Виктор - настоящий мерзавец? Вдруг на самом деле все не так? Он ведь спас Берту от смерти. Он спас, а я не успел. Но мне нравится думать, что он хочет причинить Берте зло. Что истинная причина ее п-побега он, а не я.
- Что же ты такого натворил, раз она сбежала? Вылил кислоту на ее любимую шляпку?
- Я согласился жениться на Гизеле. Мне не следовало... я поступил очень скверно! В первую очередь с Гизелой. Ты только не подумай, я очень уважаю и графа, и ее...
- Но не любишь.
- Нет. И она меня, кажется, тоже. А еще она не любит амеб. Представляешь? У супругов должны быть общие интересы! А как нам жить вместе, если она не любит амеб?
- Это ужасно, - сказал Уолтер, так не объяснив к чему относилась его реплика - к отсутствию общих интересов или к самим амебам.
- Когда Берта узнала про нас с Гизелой, - продолжил Леонард, - она... даже не знаю... как будто забаррикадировалась внутри себя. Мы почти не разговаривали. Я не смог ей объяснить, почему я согласился на этот брак. Вся беда в том, что мы, Штайнберги, совсем не умеем общаться. Нам бы сесть втроем и просто поговорить, но никак не получается. Может, мы бы друг друга поняли. Может, все бы друг друга поняли, если бы просто поговорить.
Уолтер заметил слезы в его глазах и взмолился мысленно, чтобы Леонард взял себя в руки. Как утешить истеричного вампира он сам не имел ни малейшего понятия.
- Ну все, хватит, - Уолтер неловко похлопал его по спине. - Когда-нибудь я найду твою сестру. Найду и приведу домой. Нельзя целую вечность бежать от кого-то. Рано или поздно ей захочется побежать к кому-то.
- Моя сестра очень одинока, Уолтер. И ее одиночество не зависит от того, окружают ли ее другие люди. Но пора возвращаться. Я переживаю за Эвике, как бы чего не случилось. Заодно и проверим, подтвердятся ли наши опасения насчет Виктора.
А внизу взволнованная Эвике делилась с хозяйкой все новыми источниками опасений.
- Ой, фроляйн, ведь столько гостей прибудет, как я узнаю жениха?
Гизела задумалась.
- Если рассуждать логически, то это должен быть самый древний, а потому и уважаемый вампир. Мы его быстро опознаем по запаху. Или по лысине. Или по плесени за ушами. Или по тому, что он будет нести свою голову подмышкой...
- Вольно же вам издеваться, - огрызнулась горничная. - Лучше скажите, что это за штуковина? В кармане лежала.
Она показала виконтессе блокнотик, состоящий из костяных страниц, с карандашом-замочком. С деланным равнодушием виконтесса покрутила в руках артефакт и, помедлив, вернула служанке. У нее самой никогда не было таких безделушек. Да и на что ей теперь, раз Королевой Бала все равно не бывать.
- Это бальная книжечка, чтобы устанавливать последовательность танцев.
- Ага, понятно! Если меня кто-то пригласит вне очереди, так я его огрею этой штукой. Чтоб не совался, значит.
- Нет! Ты должна записывать, кому обещала танцы. Ну почему ты такая глупая?
- Простите, фроляйн.
- Не называй меня "фроляйн." При всех своих отрицательных качествах, Берта меня так не называла. Даже когда злилась.
- Простите, Гизела.
- Давай на "ты." Берта всегда мне "тыкала," хотя мы с ней, конечно, не ровня. Ох, ну что с тобой делать? Ты обязательно срежешься!
- Гизела?
- Да?
- Помолчи, а? Я и так волнуюсь, а тут еще ты под ухом ноешь, - выпалила девушка и опешила от собственной дерзости. Но виконтесса лишь улыбнулась.
- Уже лучше, - похвалила она. - Хотя Берта сказала бы с большей долей сарказма.
- Знаю, - отрезала Эвике. - Много в ней было этого самого сморказма. Но сегодня вечером Берта Штайнберг - это я. Что хочу, то и говорю.
Их разговор был прерван оглушительным трезвоном. Если звонок в замке и прежде не отличался мелодичностью, то сейчас он прозвучал как набат. И обе девушки, и Уолтер с Леонардом, которые как раз входили в залу, и фабрикант, метавшийся из угла в угол - все замерли на месте, но тут же вскрикнули одновременно,
-ГОСТИ!!!
-В такую рань?!
- Откройте им кто-нибудь!
- Сейчас!
-Тебе нельзя, ты теперь дама!
- Ну тогда я.
- Э нет, юноша, нечего гостей пугать прямо с порога!
-Тогда сами открывайте!
- Уже иду! Уже иду!
Вампир понесся к парадному входу, а за ним повалила любопытная молодежь. На пороге стояли двое мужчин, один чуть позади другого. С ними была совсем молоденькая девушка, которая почему-то нахмурилась при виде Штайнберга.
- Эээ? - вежливо поздоровался фабрикант.
- Тьма да прибудет с вами, - поклонился незнакомец, - Не знаю, помните ли вы меня, но я Виктор де Морьев. Позволите войти?
Когда гости заявляются раньше времени, события развиваются в одном из трех направлений. Если позволяют дружеские отношения, хозяева попросят неурочных посетителей накрыть на стол (покрошить салат, натереть паркет мастикой, настроить пианино.) Тогда совместный труд сгладит любые неурядицы . Но в великосветской обстановке сей вариант невозможен, поэтому или гости будут уныло топтаться посреди бальной зал, оказавшейся вдруг такой огромной, или хозяева сгорать от стыда, гадая правильно ли они указали время на приглашениях. В нашем случае произошло последнее.
- Добро пожаловать, - заюлил фабрикант, склоняясь перед гостем в три погибели. - А разве... еще же не полночь... ох, о чем это я? Проходите, пожалуйста.
Вся троица переступила порог, но за Штайнбергом пошел только Виктор. Его спутники задержались у двери, не решаясь следовать дальше без разрешения.
- Благодарю, герр Штайнберг. Это ваш первый бал в такой компании, верно? Тогда вы ничего не знаете о церемониале. Гостям всегда приятно, если ассамблею открывает Мастер и лично приветствует входящих. Поэтому я прибыл раньше остальных.
- Да, разумеется. Это такая честь... мы все польщены... А разве госпожа Эржбета...
- Эржбета передает свои извинения. Только не подумайте, будто она манкирует вашим приглашением. Как это ни прискорбно, но в ее ателье случился пожар, - тут спутники Виктора переглянулись, но он продолжил как ни в чем не бывало. - Сейчас она, должно быть, допрашивает свой персонал и освободится не раньше чем через неделю. Очень тщательная женщина. Да и методы у нее старомодные, неторопливые.
Уолтер невольно представил, как стряпчий вздергивает его на дыбе за помарки в переписанном документе. Упаси Господь от такого начальства!
Теперь он мог как следует разглядеть вампира. Если прежде англичанин лелеял мечты, что у пришельца окажутся заостренные уши - ну хоть немножко - и дряблая кожа вся в трупных пятнах, то его чаяния обратились в прах. Виктор был прекрасен настолько, что глаза невольно искали пьедестал, с которого он соскочил. Природа создала его из драгоценных материалов, кожу из белоснежного мрамора, темно-русые, чуть вьющиеся волосы из шелковых нитей, губы из гладкого плотного атласа. В зеленых его глазах то и дело вспыхивали искорки, словно крупицы золота на дне ручья. Улыбка была веселой и дружелюбной, манеры непринужденными - казалось, он вот-вот расхохочется совсем по-ребячески. Легко было поддаться его чарам, но Уолтер убедил себя, что это всего-навсего личина, как бинты на прокаженном, скрывающие гниющую плоть, что кто-то сейчас лежит в канаве с перегрызенным горлом, чтобы обеспечить вампиру румянец и блеск в глазах. Чему тут завидовать? Эти мысли успокоили Уолтера, но только отчасти.
- Где же моя невеста?- спросил вампир, но тут же сам подошел к Эвике, опознав ее по красному платью.- Bon soir, mademoiselle, comment allez-vous?
Эвике посмотрела на жениха с нескрываемым ужасом.
- Я по-французски не обучена, - пролепетала она, лихорадочно обмахиваясь веером чтобы скрыть дрожь в руках.
- Ах, герр Штайнберг, неужели вы сэкономили на учителях? Стыдно, право же.
- Да, я как-то упустил это из виду...
- Помимо учителей, должны быть еще и способности к языкам, - ввернула Гизела. Виктор воззрился на девушка так, словно она появилась из ниоткуда, и кивнул ей рассеяно.
- Простите, с кем имею честь?
- Гизела фон Лютценземмерн. Я дочь хозяина этого замка и невеста Леонарда.
- Очень приятно, мадемуазель.
- Мой отец, граф фон Лютценземмерн, еще у себя, но я позову его...
- Не трудитесь, - остановил ее вампир, который вообще не мог сфокусировать на ней взгляд, и тут же повернулся к невесте.
- Берта, mon amour, у тебя целая вечность, чтобы выучить французский. Думаю, мой замок станет идеальным местом для языковой практики. Любой из моих замков, - добавил он. - А раз уж во время нашего медового месяца мы поколесим по всей Европе, ты быстро заговоришь на иностранных языках. Пока же я буду счастлив разговаривать на твоем родном, mein Liebchen.
Виктор взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев, осторожно, будто они были такими хрупкими, что вот-вот истают от его ледяного дыхания.
- Ах, какая же у меня память дырявая! - вдруг покаянно возвестил вампир. - Совсем позабыл про подарки! Для тебя, ma cheri, приготовлен сюрприз - прости, но придется тебе помучится до свадьбы. Поверь, оно того стоит. Зато для Леонарда кое-что уже припасено.
Летящей походкой он подошел ко второму вампиру и взял у него из рук два свертка. Потом, замешкавшись, посмотрел на Уолтера и Леонарда, силясь понять кто есть кто.
- Я Леонард, - представился молодой вампир. - А это Уолтер Стивенс, мой друг.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
Подарком Леонарда оказалась книга в строгой черной обложке, но лишь увидев слово "Микроорганизмы" в заглавии, юный вампир радостно взвизгнул. А когда открыл ее, так и вовсе замер с распахнутым ртом, потому что дарственная надпись вещала: "Леонарду Штайнбергу, моему самому горячему поклоннику. С наилучшими пожеланиями, Луи Пастер." Ниже было наскоро приписано крошечными буквами "Если вы читаете это, пожалуйста, позовите полицию!!!"
- Он ж-жив?
- Кто?
- Па-па-пастер!
- С чего бы ему не жить? Просто слегка испугался. Пожалуй, все таки следовало воспользоваться дверью, а не форточкой. Учту на будущее. А так мы очень мило побеседовали. Мсье Пастер даже показал мне образцы разных бактерий. Занятные существа.
- О да! - с жаром сказал Леонард. - Многие из них вполне сформировавшиеся личности! За ними так интересно наблюдать! Хотите, я покажу вам свою коллекцию?
- Обязательно. Только давайте после торжеств. Хочу как следует их рассмотреть, чтобы с чувством и расстановкой.
Не сводя с француза обожающих глаз, Леонард закивал, а Уолтер понял, что отныне уже не является его другом номер один. Ему стало обидно.
Тем временем Виктор добрался и до отца семейства.
- Герр Штайнберг? Что-то вы невеселы. Все еще дуетесь из-за тех писем? Напрасно! Признаюсь, тон их был несколько холоден, но вы не представляете, в каком шоке я пребывал, узнав об опасности, грозившей моей невесте. При том, что сам я был так занят, что не мог поспешить к ней, утешить ее, держать за руку. Примите мои самые искренние извинения, - он постучал себя кулаком по груди. - Mea maxima culpa. Вы прощаете меня?
- О, конечно, на что тут обижаться, - поспешил успокоить его фабрикант, который впервые за год сумел вдохнуть полной грудью. На поверку новый зять оказался не так уж плох.
- Я так рад! Позвольте вручить и вам подарок. Не знаю, угодил ли, но вещица премилая.
Развернув хрустящую бумагу, фабрикант узрел огромный письменный прибор с чернильницей, пресс-папье, авторучкой и маленькими часиками без стрелок - к чему вампирам следить за временем? Прибор был, разумеется, из чистого золота. Принимая подарок, Штайнберг улыбнулся во весь рот.
- Нравится?
- Еще бы!
- Это чтобы вести учет доходов. Не сомневаюсь, что они взлетят до небес. Пора покорять новые рынки, герр Штайнберг. Коль скоро мы породнимся, я обещаю как следует порекламировать ваш продукт во Франции.
Подарок тут же пошел по рукам, вызывая восхищенные вздохи, но когда наконец добрался до Уолтера, тот разглядел на массивной подставке гравировку, очень изящную. Изображена была сцена то ли из античной истории, то ли из мифологии. Толпа воинов окружила девушку, наряженную в роскошную тунику. Хотя фигуры были маленькими, граверу удалось передать и ужас девушки, и ее решимость. Она не спускала глаз с мужчины, который сжимал у руках меч. А разделял их алтарь. Уолтеру не понравилось это изображение. Очень, очень не понравилось. Прямо таки совсем.
- Что-то не так, мистер Смит? - спросил Виктор, заметив как он нахмурился.
- Стивенс, - поправил Уолтер. - Что это сюжет?
- Классический. Один эпизод из плавания Агамемнона в Трою. Эсхилл его, кажется, упоминает.
- Всяких там Эсхиллов я не читал, но красиво получилось, - фабрикант отнял у Уолтера игрушку, мельком осмотрел гравировку, но поскольку от мифологии у него челюсти сводило, сосредоточился на чернильнице. Она была изукрашена гирляндами и венками, что не могло не польстить его утонченному вкусу.
- Думаю, у герра Штайнберга еще будет возможность ознакомиться с этой историей, - проронил Уолтер.
- Разумеется! - воскликнул Виктор, но тут же добавил. - Я в том смысле, что вечность оставляет много свободного времени для просвещения.
Перезнакомившись со всеми присутствующими, Мастер Парижа указал на свою свиту.
- А теперь позвольте представить вам моих спутников. Это Готье, мой давнишний приятель. Я до сих пор с теплотой вспоминаю нашу первую встречу.
Черноволосый вампир с липким, как патока, взглядом и глумливой ухмылкой присоединился к компании. Одет он был во фрак, уже засаленный на плечах от соприкосновения с его волосами, такими грязными, будто он мыл их нефтью. Уолтер успел заметить, что последние слова Мастера заставили Готье вздрогнуть, и наглая улыбка увяла, будто орхидея на морозе.
- А это Изабель, замечательная во всех отношениях. Ну, иди сюда, Изи, не стесняйся. Вы с Бертой обязательно должны подружиться. Изи станет тебе компаньонкой, ma cherie.
К Виктору подошла тщедушная девушка, одетая в несуразное серое платье, волочившееся за ней по полу, как тряпка. Она взглянула на "новую подругу" так, что любые мысли по поводу девичников, походов по магазинам и сплетен по вечерам отпали сразу.
Ее Эвике невзлюбила сразу. В отличие от Виктора, Изабель не была похожа на вампиршу, скорее уж на озлобленную девчонку из воскресной школы, и это настораживало. Ко встрече с вампирами она уже подготовилась, зато не знала, чего ждать от этой.
Изабель тоже не понравилась Берта. Во-первых, она заслуживала смерти хотя бы потому, что была невестой Виктора. А во-вторых... Во-вторых было намного интереснее. Изабель довольно улыбнулась и бросила быстрый взгляд на Виктора.
"Ты чувствуешь? Посмотри, ты только посмотри! - она разве что не прыгала от восторга. - Это же... это же замечательно! Можно я ее убью?"
"Подожди, Изи, всему свое время. Ты ее еще получишь, но не сейчас!"
"Почему не сейчас? Она же все равно не..."
"Потому что игра только началась!"
- Позвольте вас оставить, дамы, - Виктор галантно поклонился и поцеловал ручку Берты-Эвике.
Изабель была готова ее задушить.
- Мне нужно с тобой поговорить, - она подошла вплотную к невесте и серьезно посмотрела на нее снизу вверх.
- К твоим услугам, - на всякий случай та сделала шаг назад.
- В промозглую погоду он любит теплый гроб, - выпалила Изабель, хватая ее за руку. - Ты должна приносить ему грелку.
У Эвике отвисла челюсть. Такие наставления невесте могли бы сделать честь даже эпосу "Калевала."
- Это совет, что ли?
- Нет, - сказала вампирша как будто с наслаждением. - Это твоя обязанность.
- Ага! А я то думала, как мне ублажать мужа? Подожди, сейчас запишу... хотя нет, так запомню.
- Если во сне он будет спрашивать про бумаги, отвечай, что они в надежном месте.
- Ух ты, никогда б не догадалась. Еще что-нибудь? Ты не смотри что я зеваю, мне правда очень интересно!
- Он совсем тебя не любит.
- Правда? А кого он любит? Тебя?
- Нет. Он любит свою жену, - раздумчиво проговорила вампирша. - Только она умерла, поэтому с ней его несложно делить. А вот с тобой...
- Что поделать, такова уж наша женская долюшка. Неразделенная любовь и прочие дела. Привыкнешь, Изи.
- И ты тоже привыкнешь... Берта Штайнберг.
Эвике передернуло от ее последних слов и от того, как эта девочка посмотрела на нее колючими серыми глазками. А уж когда она улыбнулась, стало совсем жутко.
- Да уж как-нибудь, - пробормотала она и поспешила ретироваться.
А Изабель продолжала смотреть на нее с издевательской полуулыбкой.
ГЛАВА 26
Этой ночью Берта не пошла в больницу. Еще вчера она взяла отгул - фрау Кальтерзиле не только не возражала, но еще и предложила ей второй выходной в обмен на обещание не рассказывать, чем она будет заниматься в первый. Поймав экипаж, вампирша поехала в редакцию газеты, надеясь разузнать адрес критика, недовольного современной литературой. Несмотря на поздний час, в редакции было шумно и весело. За широким столом трое журналистов пили абсент, испрашиваю у Зеленой Феи вдохновения чтобы написать статью про очередное политическое покушение, или про дождь из тропических лягушек над Сибирью, или про горшок с фикусом, злодейски украденный с чьего-то подоконника. Нужные сведения Берта раздобыла без труда.
Но когда она приехала по указанному адресу, Карла Мейера не оказалось дома. Консьерж сообщил, что уже час как он укатил на квартиру к приятелю, некому Зигфриду. Вампирша не привыкла сдаваться так легко и спросила, как ей добраться к последнему. Пожав плечами, консьерж объяснил, но присовокупил при этом, что фроляйн все равно не примут. У друзей намечалась какая-то важная деловая встреча.
- Это хорошо, - сказала Берта, - потому что деловая встреча у них как раз со мной.
Когда экипаж остановился у дома Зигфрида, вампирша так топнула от раздражения, что проломила мостовую. Квартира находилась на втором этаже, но в окне не горел свет. Наверняка эта парочка улизнула в какой-нибудь кабак. Она и так уже пол-города исколесила, и все втуне! А ведь у нее совсем мало времени. Теперь, когда она его позвала, Виктор может нагрянуть в любую минуту.
Берта шагнула на крыльцо и вдруг почувствовала, как по реальности пробежала дрожь. Поблизости открывали портал в другой мир. Теряясь в догадках, вампирша взлетела на подоконник и прижалась к стеклу. В квартире действительно было темно, но и люди там были. Первым делом Берта разглядела стол, на котором покоилась доска с рядами букв, цифр, и словами "да," "нет" и "до свидания." На ней азартно подрагивала стрелка. Это была "доска Уиджа," применяемая для вызова духов. Похоже, она успела к самому началу спиритического сеанса.
За столом сидели двое: брюнет в очках и с кудрявой бородкой, а рядом - светловолосый толстячок, который испуганно озирался по сторонам. Чиркнув спичкой, он зажег свечу в надежде что ее скупой свет хоть немного развеет его страхи. Правда, боялся он отнюдь не призраков.
- Ну что, Карл, кого будем вызывать? - неуверенно спросил второй. - Клопштока, Бюргера, Шиллера?
- Лучше сразу Гете, - отозвался брюнет, он же критик Карл Мейер.
- Ого! А не жирно для нас с тобой?
- В самый раз.
- И что, он прямо здесь появится? А как? Если в виде черного пуделя, то лучше на надо. Моя квартирная хозяйка запрещает приводить собак.
- Нет, Зигфрид, мы же не Мефистофеля вызываем, а самого Гете.
- А, ну тогда наверное другое дело.
- Мне начинать?
- Давай, что ли.
Мейер воздел руки к потолку, да так внезапно, что Берта от неожиданности чуть не сорвалась с подоконника.
- О Иоганн Вольфганг фон Гете, классик немецкой литературы! - протрубил критик. - Взываем к тебе, великий гений! Внемли нам! Посети сие скромное жилище! Прииди...
- А эктоплазма будет? - забеспокоился Зигфрид. - Хозяйка точно меня убьет, если мы все стены заляпаем. Она недавно поменяла обои.
-Прииди без эктоплазмы, - продолжил Карл, посылаю другу убийственный взгляд. - Ты здесь, дух?
Стол утвердительно качнулся.
- Спроси, кто выиграет завтра на скачках!
- Заткнись, - одними губами прошептал Карл. - О великий Гете! Ты ли это?
Стрелка указала на "да."
-Передай ему, что зря он написал вторую часть "Фауста." Я из-за нее экзамен завалил и стипендии лишился...аууу!
Пнув друга под столом и тем самым удовлетворив свою мстительность, Мейер довольно улыбнулся.
- Благодарю тебя, дух, за то что ты услышал мою нижайшую просьбу! Ты столь же милостив, сколь велик!
- Да вы замучили меня своей казенщиной. Переходите, что ли к делу, у меня еще столько вызовов.
Берта увидела то, чего не дано было видеть смертным - у стола стояла полупрозрачная фигура мужчины в старомодном сюртуке. Лицо его, доброе и благообразное, показалось знакомым, ведь именно оно смотрело с фронтисписа в каждом томике собрания сочинений. Более того, ей даже удалось разглядеть бумагу, которую он держал в руках. На ней готическим шрифтом были написаны имена в две колонки, а возле некоторых дух уже поставил аккуратные галочки.
- О солнце нашей словесности! - продолжал велеречивый Карл. - Я вызвал тебя вот по какому вопросу - уже много лет я ищу настоящего гения, способного вдохнуть новую жизнь в нашу загнивающую литературу. Реализм как жанр давно себя изжил, натурализм на поверку оказался пустышкой...
- Ну наконец-то хоть с кем-то побеседую про литературу, - дух классика потер руки. - Все лучше, чем объяснять, где у тещи заначка!
- Где нам найти гения, который вызволит человечество из пещеры заблуждений и поведет нас в новом, продуктивном направлении? Где отыскать сей золотой светильник?
- Сейчас отвечу! Так, какой у нас год?
Окно с треском распахнулось и на подоконнике нарисовалась незнакомая девица. Ошарашенные, друзья обернулись к ней.
- Ну? - спросила ночная гостья. - Долго мне еще тут стоять? Пригласите меня кто-нибудь.
- Проходите, фроляйн, - автоматически отозвались мужчины. Хорошие манеры у них явно опережали инстинкт самосохранения.
- Спасибо, - сказала девица, спрыгивая с подоконника. - А теперь спите.
Она нетерпеливо махнула рукой, и оба спирита сразу же заклевали носом. Берта подошла к духу, несколько удивленному, и сделала нервный книксен.
- Здравствуйте, сударь, - робея, сказала она. - Или вы только на "великий дух" отзываетесь?
- Что вы, сударыня, мне так даже приятней, - дух Гете поклонился со старомодной учтивостью. - Стало быть, вы можете меня видеть?
- Да.
- Чудесно. Тогда давайте посидим, поговорим по душам...
- Боюсь, что с этим пунктом выйдет заминка. У меня ее нет.
- Так вы носферату? - вежливо уточнил дух.
- Да. Извините, если разочаровала.
- Ничего, я всегда рад побеседовать с красивой дамой, вне зависимости от ее экзистенциального статуса. Что вам угодно, сударыня?
- На самом деле, я пришла к Мейеру,- пояснила вампирша, - но вы мне поможете даже лучше. Он спрашивал у вас имя какого-нибудь гения, так?
- Да, у меня даже есть список подходящих лиц.
- Забудьте про список! Скажите ему, что гения, которого он ищет, зовут Маванви Грин.
Дух все таки достал призрачный список и педантично рассмотрел его в призрачный же лорнет.
- Этого имени там не значится.
- Еще б оно там было! Но все равно...
- Приношу мои глубочайшие извинения, сударыня, но лгать я не стану, - настырно продолжил дух. - Литература - это святыня.
Берта едва сдерживалась, чтобы не кусать ногти от волнения. Вот ведь какой упрямец! Интересно, смягчится ли призрак, если она встанет на стул и прочтет какое-нибудь стихотворение - того же "Лесного Царя" или отрывок из "Коринфской Невесты"?
- Да, но литература бывает разная, - начала фроляйн Штайнберг. - И то, что хвалят критики, не всегда по нраву обычным людям. Не всем хочется читать книги, которые правдиво отображают дух эпохи, призывают и клеймят, протестуют и выражают прогрессивные мысли. Это порою так утомительно. Одни книги намертво пригвождают нас к реальности, а другие переводят через порог. И те, которые в свое время считались бульварной литературой, будущие поколения могут вознести на пьедестал. Я и так знаю, что Маванви никакой не гений, но дайте ей шанс. Быть может, ее книга, какой бы посредственной она не была, тоже найдет своего читателя... Пожалуйста, сударь. Маванви никак нельзя оставаться в больнице, и домой ей тоже нельзя. Пожалуйста.
Дух вздохнул.
- Ну хорошо, есть у вас хотя бы отрывок из ее произведения?
Она молча показала ему три журнала, которые все это время прижимала к груди.
- Так много? Что ж, количество еще не означает качество, но поглядим... хммм, прелюбопытно...
Примерно через час Берта начала нетерпеливо постукивать ногой. Всецело погруженный в чтение, дух не обратил на нее ни малейшего внимания. Он перевернул страницу, но, передумав, отлистнул ее обратно.
- Что вы делаете?
- Хочу перечитать описание костюма, в котором Кармилла отправилась на Великую Битву с Зла со Злом.
- Да чего там перечитывать? На ней одежды было раз два и обчелся.
- Вот именно, - отозвался классик и только что не облизнулся. - Потрясающе!
- Вот и поквитались, - хмыкнула вампирша.
- О чем вы?
- Согласна, девочка пишет будто кошка, к хвосту которой привязали авторучку. Тут не поспоришь. Но это еще не повод для издевательств! Я понимаю, что написано плохо, но...
-Давайте обойдемся без критиканства. Как же, помню, были невежды, которые насмехались над моим "Вертером," не принимая его новизны. Нашелся один умник, который даже пародию написал. Но я не позволю ругать сочинение сей талантливой юной особы!
- Талантливой? Вам что же, нравится?!
- А что тут может не нравится? Взять, для примера, сцену в которой Кармилла голыми руками убивает разъяренного вервольфа, спасая своего возлюбленного вампира Натаниэля...
- Это того, у которого аквамариновые глаза?
- Яшмовые, - рассеяно поправил дух, - Или вот еще...
- Ну хорошо, хорошо! Тогда я разбужу этих двоих, а вы продиктуете им ее имя.
- Сейчас, только дочитаю до конца главы.
- Вы еще успеете, если книгу издадут.
- А она потом напишет продолжение? - с надеждой спросил дух.
- Обещалась.
- Очень хорошо. Просто замечательно!
- Так вы готовы?
- А можно...
- Нельзя.
- Жаль. Тогда готов.
Друзья одновременно проснулись и посмотрели друг на друга осовелыми глазами. Затем увидели, что стрелка движется, и Зигфрид тут же схватился за карандаш.
- ...Ну и имечко, язык сломаешь.
- Придумаем ей псевдоним. Спасибо, дух! А теперь адрес.
- ... штрассе, - прилежно записывал Зигфрид. - Постой, но там же психушка!
Карл Мейер заулыбался, как кошка на сметану.
- Тогда нам повезло вдвойне! Представляешь - безумный гений!
- Ну ладно. Ой, гляди, он еще не закончил.
Стрелка вновь забегала по доске.
-...на скачках первой придет Беладонна. Ух ты! - радостно завопил Зигфрид, сразу же прощая классику былые обиды.
А на улице прохожие отшатнулись от безумной девицы в форме медсестры, которая ни с того ни с сего сделала реверанс в пустоту. Заложив руку за спину, дух классика чопорно ей поклонился. В лучах фонаря он казался сотканным из кружащейся золотистой пыли. Жаль, никто кроме нее не мог созерцать это зрелище. Хотя так даже лучше.
- Спасибо! - воскликнула Берта.
- Мне это в удовольствие, сударыня. Не часто бывают такие оригинальные вызовы.
- Да, тяжелая у вас работенка, ничего не скажешь.
- Это еще что, - махнул рукой дух. - Вот сейчас мне нужно спешить к некой фрау Липманн, вдовице - ей не терпится узнать, когда она повторно выйдет замуж. А выйдет она только через десять лет, да за такого повесу, который тут же прокутит все ее сбережения. Ну как ей об этом рассказать? Начнутся крики и слезы, а в конечном итоге она мне все равно не поверит. А до этого меня вызывали три институтки, чтобы расспросить про билеты на экзамене. Они даже алфавит на бумаге написали с ошибками, какие им экзамены? Сказал что срежутся, а они рыдать! Вот что мне делать? Два часа помогал им готовить шпаргалки. Так-то.
- Сочувствую, сударь, - искренне пожалела его вампирша.
Призрак еще раз поклонился, готовясь исчезнуть, но последний момент как будто передумал.
- Знаете что? Вызовите меня как-нибудь, - вдруг попросил он. - Я люблю общаться. Я даже с моим секретарем так беседовал после смерти - моей, разумеется, а не его - и много интересного ему надиктовал. А теперь все только спрашивают и спрашивают, да еще и о таких приземленных материях, что стыдно и отвечать. Ну как, позовете? Посидели бы за кофеем.
- Я не пью... кофе, - проронила Берта.
- Я тоже не пью, сами понимаете. Но мы могли бы на него просто смотреть.
- Непременно! - согласилась она, умолчав про то, что вряд ли ей хватит времени. - Но я бы вас и так пригласила. Все это пустяки по сравнению с тем, что вы для меня сделали. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
- Ах, это совсем не сложно, - заговорщически подмигнул ей дух.
- Как же?
- Просто расскажите, с кем Кармилла останется в конце. Я уж было подумал что с Этьеном, но теперь меня сомнения разбирают...
Улыбаясь, Берта бодрым шагом пошла домой. Кажется, она только что изменила ход мировой литературы. Интересно, это хорошо или плохо?
ГЛАВА 27
"Бомммм, бомммм," били старинные часы, отсчитывая последние секунды до того момента, как в замок живым, трепещущим, острокрылым потоком ворвутся полчища нетопырей. Друзья пододвинулись поближе, все как один глядя на маятник, нарезавший время на аккуратные ломтики, и шевеля губами в такт ударам. Уж они-то знали, по кому звонит сей колокол. Уолтер поправил воротничок, примерзший к шее, Эвике вырывала последние перья из веера. Вот уже и двери замка начали поскрипывать, а за окнами замелькали подозрительные тени. Мгновение - и стекла брызнут внутрь Парадной Залы, и появятся они...
...Бомм... боммммм...
... Девять, десять, одиннадцать...
...Боммм....
Двенадцать!
...Бомммбомммбоммм....
...Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать....
- Я так и знала , что мы как-нибудь да опозоримся! - взвилась Гизела, стремглав бросившись к часам и молотя по ним кулачками. Заевшая пружинка стала на место и трезвон прекратился, но сами часы тоже остановились, нерешительно занеся маятник под углом в 45 градусов и не смея обрушить его вниз, чтобы ненароком не привлечь внимание разбушевавшейся виконтессы.
Пока наши герои сражались с часами, Виктор поманил к себе Эвике и занял место внизу лестницы. Рука об руку, жених и невеста ждали гостей, которые начали прибывать минут через пятнадцать. Ровно в полночь так никто и не заявился, иначе создалось бы впечатление, что гость давно уже околачивался у двери, чтобы не пропустить момент. А кому охота прослыть педантом? Перспектива оказаться первой жертвой Виктора, на которой он будет оттачивать свое ехидство, тоже никому не улыбалась. Лучше уж незаметно прошмыгнуть на бал в конце вечера, когда иссякнет его красноречие.
Хотя на Бал приглашались все желающие, в большинстве своем вампиры знали куда более интересные способы скоротать ночку, чем тащиться в глухую провинцию на свадьбу Мастера Парижа непонятно с кем. Так что прибыли или забубенные любители приключений, или те, кто заскучал на родине. Зато французские вампиры явились в полном составе. Своего Мастера они называли просто "Виктор." Давным давно он разрешил им подобную фамильярность, "потому что в дружной семье к чему формальности." Но вид при этом у них был виноватый. Да и вообще они разговаривали тихо. И постоянно оглядывались по сторонам. А уж их манере выражаться позавидовал бы сам Эзоп.
Улыбаясь, Мастер говорил каждому прибывшему любезности, предлагал чувствовать себя как дома, расспрашивал про житье-бытье, но при этом обязательно добавлял прозрачную аллюзию на какой-нибудь факт из биографии гостя, о котором бедолаге не хотелось бы слышать на людях. Эвике тоже улыбалась и приседала, как заведенная. Время от времени Виктор что-то шептал ей на ухо, и девушка заливалась смехом с нотками истерики. Облокотившись на скрипучие перила, она наблюдала за разношерстой толпой немертвых гостей.
Создавалось впечатление, что они ограбили запасник музея, причем музея который давным-давно проиграл битву с молью. Бархат истерся до дыр, а кружева, истончившиеся и посеревшие от старости, напоминали грязную морскую пену. Вехи моды здесь перемешались: высокие ампирные талии соседствовали с турнюрами, длиннейшие, расшитые золотом рукава свисали до пола, туфли с пышными розетками топтались по несуразным шлейфам, чьи-то шпоры зацепили чей-то кринолин и разгорался скандал. Круглый гофрированный воротник придавал щеголю сходством с рассерженной ящерицей. Костлявая модница обмахивалась скелетом веера. Иные головы украшали высокие парики, в которых, попискивая, резвились мыши. Неужели так будет и в самом конце, подумала Эвике, в последний из дней, и сжалится ли Господь над нами, когда увидит нас такими? Она решила бы, что ей снится сон, сумбурный и тягостный, если бы не запах. Над толпой вампиров нависло марево, в котором переплелись ароматы тяжелых духов и специй, но даже они не могли полностью заглушить запах смерти. А может и не было никакого запаха, и наша простоватая героиня приняла ожидаемое за реальность. Виктор вдруг наклонился к ней и шепнул какую-то остроту. Девушка вздрогнула, словно ей в ухо упала льдинка, но автоматически улыбнулась, продолжая разглядывать гостей, которые все прибывали и прибывали. Нужно собраться с силами и довести задуманное до конца.
Отделавшись от жениха с невестой, вампиры взбирались по лестнице, сетуя что не прихватили с собой веревку и альпеншток, а потом спешили в Парадную Залу, к столам, прогибавшимся от подносов с колбасой и чаш с пуншем. Напитки, само собой, были приготовлены по особому рецепту, и плавали в них отнюдь не дольки апельсина. Колбаса тоже расходилась на ура, хотя заметно было, что большинство вампиров смотрят на этот фуршет как на преддверие серьезной трапезы. Граф и его дочка интересовали их куда больше. Но рядом с графом вдруг появился Леонард Штайнберг, который весь вечер ходил за будущим тестем, будто пришитый невидимыми нитками к его бархатному, совсем уж старомодному камзолу.
Утолив аппетит, разыгравшийся во время долгой поездки, вампиры приступили к более интеллектуальным развлечениям. Те, кто постарше и посолидней, разошлись по углам, где предусмотрительный граф фон Лютценземмерн - сам в последний раз бывавший на балу лет 40 назад - расставил ломберные столики. Игроки кричали, спорили и лезли в драку, когда кто-то жульничал с помощью телепатии или обращался в нетопыря чтобы подсмотреть чужие карты из-за спины. А какие ставки были в этих играх лучше и не думать.
Молодежь и старики побойчее затеяли танцы. Почти час они настраивали клавесин, который Эвике загодя расстроила для пущего антуража, а потом еще столько же разрабатывали программу на вечер. Нашлись среди гостей и экземпляры, которые овампирились когда в моде были хороводы, поэтому они громче всех ратовали за что-нибудь неспешное. Полонез казался им слишком быстрым, кадриль - верхом безвкусицы, ну а вальс так вообще групповой порнографией. Ко всеобщей радости, на них цыкнул Виктор, который вернулся в Парадную Залу чтобы открыть бал.
- Ma cherie, позволь пригласить тебя на первый танец, - элегантно кланяясь, обратился он к невесте.
- Смотря что за танец. Я только вальс умею.
- И это все? Неужели учителя танцев у тебя тоже не было?
- Увы мне, - послышался меланхолический вздох. - Ни танцам, ни языкам, ни наукам - ничему меня не обучали. А все потому, что папенька жлоб. Над каждым грошом трясется.
Во время этой исповеди Штайнберг, по пятам ходивший за сиятельным зятем, побагровел, затрясся от злобы и недвусмысленно потер себе шею ребром ладони. Эвике томно ему улыбнулась.
- Ну, герр Штайнберг, что же вы так оплошали? - упрекнул его Виктор.
- Так не в коня корм, - ответил фабрикант, посылая псевдо-дочери испепеляющий взгляд. - Сами видите, моя девочка совсем недалекая. Чтобы не сказать полная дура.
- Это я в дедушку, - вздохнув, призналась Эвике. - Знаешь, Виктор, у моей маменьки все родственники сумасшедшие, по лечебницам сидят. А вот папенькина родня все больше каторжане. Ты, кстати, потом проверь карманы, а то вдруг папенька что-нибудь у тебя стащил. Он у нас такой, вороватый.
Де Морьев только головой покачал, наблюдая за их перебранкой.
-Пойду-ка я распоряжусь насчет вальса, - наконец отозвался он. - Интересно, сможет ли этот драндулет порадовать нас лебединой песней, прежде чем окончательно развалится?
Когда он удалился, фабрикант так дернул Эвике за руку, что девушка едва не завизжала.
- Ты что это вытворяешь, дрянь? - просипел он.
- Успокойтесь, все под контролем. Я хочу так его напугать, чтобы он аж перекрестился, когда я отсюда сбегу. Пусть десять раз подумает, хочет ли породниться с такой семейкой. Пусть решит, что мы тут все сплошь идиоты. Хотя на самом деле мы нормальные дальше некуда, - с невеселым смешком подытожила служанка.
- Ты смотри не зарывайся, - посоветовал вампир. - Не хватало еще, чтобы он тебя до свадьбы порешил.
- С каких это пор вы так обо мне заботитесь?
- С тех самых, как вбухал в тебя столько денег, - пробормотал фабрикант, отворачиваясь.
- Учту-с. Виктоооор, где ты, мой летучий мышонок? - Эвике запрыгала, размахивая руками. - Я уже иду!
А Гизела в очередной раз поправила неудобный воротник дурацкого бального платья, заставляющего чувствовать себя старомодной даже среди вампиров. Ведь это обидно, когда дама, чья молодость пришлась на времена королевы Анны, делает замечание, что твое платье dИmodИ!
С независимым видом она прошлась по зале. В конце концов, хозяйка она здесь или нет? Осталось только объяснить это вампирам, которые бросали на нее весьма гастрономические взгляды. Но Гизела успокаивала себя тем, что раз у них уговор, ее не тронут. И отца тоже. И даже остальных, если сильно повезет. А еще она надеялась, что вампиры поверят в их маленький обман. В общем, весь вечер виконтесса усиленно занималась самовнушением. Ее батюшка, развлекавший гостей непринужденной беседой как и подобает хозяину дома, отделился от толпы, подошел к дочери, ласково пожал ей руку. Леонард тоже был тут как тут.
-Гизи, ты бы не могла сегодня аккомпанировать? Потом тебя обязательно сменят, чтобы вы с Леонардом тоже потанцевали.
Юный вампир изобразил вежливую, но малоубедительную улыбку, а для пущей привлекательности пригладил волосы, которые пробивались сквозь густой слой бриолина и торчали по сторонам. Фрак его выглядел так, будто по нему прошлась рота солдат, одна фалда была надорвана - Леонард умудрился на нее наступить, - рукава скукожились и из них торчали его острые запястья. А танцует он со всей грацией лося на льду, тоскливо подумала Гизела.
- Спасибо, папа, но лучше не надо. А вот сыграть могу. Тем более что только я умею обращаться с нашим клавесином, - и виконтесса смерила инструмент взглядом тореадора.
За эти годы она действительно узнала все секреты фамильного клавесина. Например, на какие клавиши лучше не нажимать, потому что они западают. Даже виртуоз Паганини, сыгравший на скрипке с одной струной, пришел бы в замешательство при виде сего инструмента, который стрекотал, сипел, кряхтел, стонал и в любую минуту грозился треснуть пополам. Уже за клавесином она отыскала взглядом свою служанку, которая буквально висела на Викторе. Неужели рассчитывает протанцевать с ним весь вечер? Это ведь совсем неприлично, если танцуешь только с одним партнером. Но где Эвике - и где приличия!
Тем не менее, у девушки были все шансы выдать себя за Королеву Проклятых, - похоже, упыри признали ее за свою. В представлении Гизелы ее горничная была антонимом слова "вампир," но немертвые почему-то охотно поверили в такую невесту. И даже сам жених... О нет, жених поверил в первую очередь!
При мысли о женихе Гизела смущенно отвела взгляд от Мастера и принялась внимательно изучать люстру (упадет - не упадет, упадет - не упадет?) Мсье виконт был просто неприлично хорош собой, настолько хорош, что Гизела даже забыла, что у нее вообще-то тоже завтра свадьба. Ну почему некоторым достается Леонард, которому бы только с микробами агукаться, а другим... И она вновь печально вздохнула.
И здесь Берта умудрилась ее обскакать, даже находясь за сотни километров! И лучшего жениха отхватила, и лучшее платье.
А фальшивая фроляйн Штайнберг тем временем использовала свое положение на полную катушку. Она как будто забыла, что еще пару часов назад мыла тарелки на кухне и подметала крыльцо. Гизела бы многое отдала, чтобы послушать, о чем она так увлеченно рассказывает Виктору во время их танца. Неужели о том, как правильно плести косы из чеснока?
Девушка закрыла глаза и попыталась представить, что было бы, окажись здесь настоящая Берта Штайнберг, и ее сердце болезненно заныло. Потому что ничего хорошего бы не получилось.
Она не перекинулась бы с Гизелой даже словечком - Берта всегда с ней молчалива и холодна. Возможно, виконтесса фон Люценземмерн удостоилась бы легкого кивка, но потом Берта слишком быстро отвела бы взгляд и мгновенно переместилась в другой конец залы. И, конечно, Берта была бы прекрасна - намного красивее Эвике даже в одном и том же платье и с одинаковой прической. И ей очень шел красный цвет... То-есть идет. Хоть технически фроляйн Штайнберг была мертва, это не давало никому права говорить о ней, как о покойнице. Она бы обиделась.
И так, на чем мы остановились? Берта проходит мимо с гордо поднятой головой, стараясь даже не смотреть на Гизелу. Вежливо кланяется гостям. Конечно, с манерами у нее не очень, здесь они с Эвике похожи, но в представлении Гизелы у нее это получались изящно и благородно. Она улыбается Виктору и наверняка ликует в душе, какого красавца отхватила, не то что несчастная виконтесса. Они открывают бал. Берта летит по залу невесомо, будто ласточка, ее маленькие ножки (оставим этот момент на совести Гизелы и не будем приводить отнюдь не золушкин размер) порхают над полом, все смотрят на нее - прекрасная невеста! А Гизела сидит в стороне - вот прямо как сейчас - и не знает, какому чувству отдать предпочтение: злости, зависти, обиде или может быть чему-нибудь другому? Нет, остановимся на этих трех.
Неожиданно девушка ощутила на себе чей-то тяжелый и очень неприятный взгляд, который никак не мог принадлежать ни Берте, ни кому бы то ни было из ее знакомых. Гизела резко обернулась, но никого не увидела. Потом, на всякий случай, огляделась еще один раз. И все равно ее не покидало чувство, будто кто-то пристально смотрел на нее или даже в нее. Она встряхнула головой, стараясь отделаться от этого странного ощущения, но никак не получалось.
Потому что кто-то действительно смотрел на нее и видел то, чего еще не видела сама Гизела.
Все это время Уолтер простоял в углу, где и собирался провести остаток вечера. Теперь, когда виконтесса уселась за клавесин, приглашать на танец было некого - остальным дамам он не представлен, да и не рвался с ними знакомиться. Ему в одночасье надоели вампиры - как en masse, так и отдельные личности. А эти самые отдельные личности плевать хотели на его неприязнь и упоенно вальсировали в центре залы. Остальные гости жались к стенке, потому что кринолин Эвике по разрушительности соперничал со стадом гиппопотамов. После того, как она размозжила чью-то ступню, возле девушки образовалась полоса отчуждения. Все это крайне забавляло Виктора, зато французская диаспора в безмолвном ужасе взирала на невесту. И в одиночку Мастер нагонял на них такой страх, что уснуть можно было лишь в обнимку с плюшевым медвежонком, а что начнется, когда к Виктору присоединится столь же безумная супруга? Некоторые уже задумывались об иностранном подданстве - переплыл через Ла Манш и вся недолга.
Первая пара все кружилась, отдавшись на милость центробежной силе, и Виктор, в полуобороте, вдруг посмотрел на Уолтера и сверкнул острыми клыками. Улыбка его казалась чересчур любезной чтобы не быть насмешливой. И тут Уолтер понял, почему с первого же взгляда возненавидел Виктора, хотя тот и казался славным малым. В этом-то вся и загвоздка! Будь он мрачным чудовищем, злобно зыркающим по сторонам, к нему еще можно привыкнуть. Но он был, как говорится, душа компании. Остроумный, небрежно-вежливый и успешный во всем. Смени он элегантный галстук на белый воротничок пастора, и перед Уолтером оказался бы старший брат. Чересчур знакомой была эта улыбка благополучного, состоявшегося человека. Да, универсальный старший брат, так сказать, классический образец. Вот почему Леонард так на него повелся - видать, не хватало мужской компании в детстве. И ведь не знает, дурак, как ему повезло! Не приходилось донашивать за кем-то обноски или слушать, как все твои достижения сравнивают с чужими, ощущая себя чьей-то ухудшенной копией. А сам он может лишь завидовать, наблюдая за чужим успехом из тени, как попрошайка у витрины игрушечной лавки, как бедный родственник, которого из жалости пригласили на пир. Лучше бы ему никогда не приезжать сюда! С таким же успехом можно и дома позориться.
И тут Уолтера окликнули. Причем по-английски.
- Молодой человек! Да-да, вы, - к нему направлялась высокая дама с черном платье, по случаю праздника украшенном бриллиантовой брошкой. Ее светлые, но уже начинавшие седеть волосы были собраны в строгий пучок, а глаза смотрели с высокомерной холодностью. Почему-то он вспомнил свою учительницу правописания. У него даже костяшки пальцев зачесались от воспоминаний о ее указке.
- Мэм?
Юноше потребовалось еще некоторое время, что прийти в себя, а так же разобраться: родная речь на балу - это хорошо или плохо? Вернее, "плохо" или "настолько плохо, что пора драпать отсюда через окно."
- Вы ведь англичанин? - продолжала дама, оценивающе разглядывая его. - Оксфордшир... Хотя нет, скорее всего Девоншир, так?
-Д-дербишир, - промямлил Уолтер, которому уже не нравилось, какой оборот принимала беседа. Если вампирша сейчас воскликнет "Ба, да мы земляки!" ему придется ой как несладко.
- Да-да, точно. Хм, неплохо... для Дербишира. Конечно, графство уже не то, что раньше. Вы ведь помните, каким оно было лет сто пятьдесят назад? О, прекрасные были времена! Или вы из новеньких? - спросила она, пренебрежительно выделяя последнее слово.
-Да! Из них! Я совсем недавно обупырился... ой, то-есть стал носферату... но да!
- Что вы так кричите, юноша? - удивилась англичанка. - Молодое поколение теперь никаких представлений не имеет о воспитании! Ну да это можно списать на вашу неопытность, - сказала она покровительственно и даже улыбнулась. Вернее, Уолтеру показалось, что левый уголок ее рта чуть дрогнул. - Кстати, как ваше имя? Мы до сих не знакомы, какое упущение. А ведь мы единственные представители нашего королевства в этой глуши.
Черт, а имя он как раз не придумал! Уолтер почувствовал, как кончики его ушей потеплели. Ну все, полный крах. Ни одного уважающего себя вампира не зовут так приземленно. Нужно было сообразить какое-нибудь романтическое, внушающее трепет имя, вроде "Маледиктуса" или "Мелеаганта."
- Уолтер Стивенс, мэм, - сказал он, на всякий случай поглядывая на ближайшее окно. - А вас, мэм?
- Леди Филомена Генриетта Элизабет Аркрайт, - церемонно представилась она и подала руку Уолтеру, который склонился над ней и поцеловал воздух.
- Польщен, миледи.
- Стивенс... Из Дербишира, вы сказали? Знавала я одну семью оттуда. Вам не знакома некая Мелисента Стивенс?
Особа, так прозывавшаяся, приходилась дальней родственницей его отцу. Слыла она дамой богатой, но прижимистой. Однажды шумное семейство Стивенсов, в тот год стесненное в финансах, напросилось к ней отмечать Рождество. Это был самый странный сочельник в жизни Уолтера. Ни елки не было, ни гимнов, ни подарков, да и вообще праздничный дух как-то подкачал. В довершение всего, тетя Милисента выстрелила из ружья в певцов, пришедших поколядовать к ее крыльцу, а чуть позже запустила подносом в преподобного Стивенса, когда тот начал проповедь о младенце в яслях. Зато угощение оказалось в изобилии. Например, пудинг, в который традиционно закладывали шестипенсовик - кто его найдет, тому весь год будет везти. Обнаружил монетку, естественно, Уолтер, причем эмпирическим путем. К счастью, сломанный зуб был молочным. Это уже можно расценивать как начало удачного года. А еще там были пироги...
- Это моя троюродная тетушка. Правда, мы редко виделись, но пару раз она приглашала нас на пироги с мясом и сухофруктами. А что?
- Ах, как чудесно! Неужели вы родственник Мелисенты? Как тесен мир! Последний раз я видела ее при покойном короле Георге, втором, я имею в виду, конечно. А уж эти ее пироги! Так это она ваш создатель?
- Да, - соврал Уолтер, и тут же задал вопрос, потому что не задай он его сейчас, впредь от одного взгляда на пирог у него начнутся судороги. - Мэм, а ее пироги... там какой-то особый рецепт был, да? Они очень странные были на вкус, эти пироги. В них волосы попадались.
- Мелисента всегда такая затейница была, чего только не придумает! Какой уж тут рецепт, мальчик мой? Только вот на сухофруктах экономила, всегда самые дешевые покупала. Ах, старая добрая Англия... Что же вас, мистер Стивенс, привело сюда? - она обвела рукой зал. - Так далеко от Родины я еще никогда, признаться, не была.
- У меня Гранд Тур, - с достоинством ответил Уолтер. Врать так врать! - Вот, решил посетить здешние края, почему бы нет? Средства позволяют. А вам разве тут не нравится? Такой замок старинный, с пауками. Самое то для нас, вампиров.
- Да что вы такое говорите! - вампирша сурово посмотрела на него. - Совсем никакого вкуса у молодежи. Скоро вы будете утверждать, что паутина непременно должна свисать с потолка, свечи оплывать и коптить, а тараканы, отстукивающие марш в коридоре - необходимая часть наших ассамблей. Но я скажу вам, юноша, что хозяевам просто лень было убраться здесь, вот что! Как можно приглашать приличное общество в такое место? В такую, как сказал бы Диккенс, лавку древностей? Да здесь слой пыли толщиной с палец. Когда я была еще молодой и неопытной вампиршей, я посещала настоящие балы, видели вы бы их! Куда уж нынешним... Да, общество впало в декаданс и совсем опустилось.
Уолтер мельком взглянул на клавесин, действительно покрытый таким слоем пыли, что хоть камеи вырезай, а потом посмотрел и на потолок, затянутый густой паутиной. Один из гостей в облике летучей мыши увяз в ней и теперь возмущенно пищал, отбиваясь от пауков, которые жаждали познакомиться с ним поближе.
Англичанин открыл и закрыл рот. Ну и дела!
- На самом деле, хозяева очень чистоплотные, - вступился за них Уолтер.- У них такая трудолюбивая служанка, вы бы знали. Просто они хотели как лучше. Разве вампиры... то-есть, мы... не любим старину?
Как раз в этот момент клавесин издал особенно сиплый и жалостливый скрип, похожий на клекот агонизирующего птеродактиля. От этого звука леди Аркрайт скривилась и послала Убийственный Взгляд в сторону музыкантши, которая пыталась выжать из несчастного инструмента хоть какую-нибудь мелодию.
- Вот посмотрите хотя бы на хозяев замка. Ну разве они что-нибудь понимают в вампирах? Кого только собрали! Среди весьма почтенных особ, - себя леди Аркрайт относила к ним в первую очередь, - можно встретить и таких, как... Да посмотрите сами, мистер Стивенс! Чего стоит этот французик, де Морьев! А вон как перед ним все распинаются!
- И правда, - злорадно сказал наш герой. - Мне он как-то сразу не понравился.
- Ну конечно, мистер Стивенс, нам ли пресмыкаться перед французами! Особенно после Ватерлоо! - кажется, вампирша обрела в нем понимающего слушателя, да к тому же соотечественника. Так просто ему не отвертеться. - Только подумайте, ведет себя так, словно он здесь хозяин. А ведь он кто? Да никто! Папист, мелкий дворянчик, один из тех, за чьи головы в свое время и шиллинга не давали. Вы же наверняка про него что-нибудь да слышали?
- Только плохое.
- Да-да? - она приготовилась слушать. А будь под рукой блокнотик - еще и записывать.
Наклонив в ней голову, Уолтер прошептал.
-Я слышал... только это между нами, мэм... будто однажды после его ухода хозяева не досчитались ложек.
Леди Аркрайт поджала губы. В ее глазах этот лягушатник утратил последнее достоинство.
А мистер Стивенс улыбнулся. Он почувствовал, что как минимум победил противного виконта на дуэли. Правда, дуэль была словесная, да и сам виконт в ней не участвовал. Зато вот с леди Аркрайт он теперь ощущал духовное родство. Захотелось даже спеть с ней дуэтом "Боже, храни королеву," "Правь, Британия" ну или хотя бы песенку про Мэри и ее ягненка.
Все таки английская леди - она всегда английская леди.
Даже после смерти.
Особенно после смерти.
Леди Аркрайт смерила Виктора и псевдо-Берту осуждающим взглядом и вновь развернулась к Уолтеру. Ему показалось, или в ее холодных голубых глазах резвились чертики?
- Ну что, мистер Стивенс, тряхнем стариной? - и она протянула ему руку.
Уолтер пожал ее и едва удержался на ногах. Вампирша дернула его вперед, вложив в это движение немыслимое количество лошадиных сил, и поволокла несчастную жертву за собой. У инструмента она притормозила, бросив таперше на ходу:
- Милочка, сыграйте нам какую-нибудь шотландскую джигу.
- На клавесине? - возмутилась Гизела.
-А почему бы нет? Заодно посмотрите, как танцуют подданные Ее Величества королевы Елизаветы... точнее, Виктории или кто у нас сейчас в королевах.
ГЛАВА 28
Леди Аркрайт выстроила кавалеров и дам в два ряда, друг напротив друга, и они начали "обдирать иву." Смысл этого удалого танца сводился к бесчисленным поворотам - первая пара кружилась на месте, держась за правую руку и подпрыгивая, после чего дама таким же манером танцевала уже с другим мужчиной, на этот раз держась за левую руку, потом снова со своим кавалером, со следующим мужчиной в ряду и так далее. Дотанцевав до конца ряда, дама начинала кружиться уже с другими дамами, пока наконец не возвращалась в первоначальную позицию. Там первая пара вновь начинала кружиться, но теперь дама танцевала с мужчинами, кавалер с женщинами, и каждый раз они встречались в центре и вновь кружились. Первую пару тут же сменяла следующая. Желающих "ободрать иву" нашлось великое множество и все они хохотали, пританцовывали на месте и громко отбивали такт, почти заглушая звуки клавесина (и это к лучшему). Правда, сама природа этого сборища вносила специфику в танец - вот один пожилой жуир раскрутил свою партнершу, а потом, не удержав ее, отпустил руки, в следствии чего бедняжка пробила стену и оказалась в другой комнате. Граф фон Лютценземмерн деликатно отвернулся, притворившись что ничего не происходит. Кто-то еще заехал своему партнеру локтем в глаз, но вообще было очень весело. Леди Аркрайт хлопала в ладоши, то и дело подмигивая Уолтеру. Юноша лучезарно улыбался в ответ.
Но кого-то тут явно не хватало. Он огляделся по сторонам, удивляясь почему Эвике так и не присоединилась к танцу, который пришелся бы ей по душе своей разнузданностью. Но девушки нигде не было, и его улыбка померкла. Обругав себя "горе-телохранителем", Уолтер тихой сапой покинул свой ряд, тем более что никто уже не помнил, с кем начинал танцевать, а к леди Аркрайт подкрался Штайнберг, жаждавший засвидетельствовать ей свое глубочайшее почтение. Аристократы притягивали его, как муху повидло.
Уолтер прошелся по зале, с каждым шагом чувствуя как нарастает тревога. На глаза ему попался Готье, который, похабно улыбаясь, травил анекдоты в компании таких же развеселых гуляк. Заметив Уолтера, он клацнул клыками, и толпа вампиров загоготала, выкрикивая что-то по-французски. Неподалеку бродила Изабель, как водится, в одиночестве. Она зыркнула на Уолтера колючими глазками и только что язык не показала. Но где же их господин? И что он сейчас делает с девицей? Надо было следить за ней, надо было глаз с нее не спускать! И тут Уолтер заметил, что дверь на балкон приоткрыта, а за полуистлевшими шторами виднеются два силуэта, один из которых мог принадлежать только Эвике, ибо не было в природе более противоестественной формы, чем ее кринолин. Недолго думая, англичанин ринулся на балкон.
...Ночь была безлунной. Рваные силуэты гор практически слились с черным небом, и Замок окутала душная и влажная июльская тьма. Эвике испугалась, что вспотеет - вампиры наверняка не потеют! - и предложила вернуться в залу, где даже в разгаре лета было холодно как в центре айсберга, но Виктор проигнорировал ее просьбу. Мастер Парижа опирался на полуразрушенную балюстраду и задумчиво обозревал пейзаж. Благодаря своей нечеловеческой зоркости, он видел и горные пики, и каждую ель, что цеплялась за каменистый склон, и спящих белок на ветках. Поскольку Эвике не обладала такими сверх-способностями, она зевнула, прикрывая рот веером. Этот жест не остался незамеченным.
- Да ты, кажется, заскучала, - промолвил вампир, оказавшись рядом с ней так быстро, что она и глазом не успела моргнуть. - Ждешь от меня романтического поступка? Вполне тебя понимаю. У нас ведь совсем мало времени, чтобы влюбиться перед свадьбой.
Эвике повела обнаженными плечами.
- А зачем? Разве аристократы женятся по любви?
- Бывает и такое, - тихо ответил вампир, но тут же улыбнулся ей. - Чем тебя развлечь? Хочешь, я прочитаю тебе стихотворение?
- Про любовь, что ли?
- Да. Про одну девушку, которая так сильно любила погибшего жениха, так страстно желала его возвращения, что ее любовь позвала его из гроба. Представляешь? Ты, кстати, веришь в такую любовь, которая может мертвых поднять из могил?
- Вампиров, что ли?
- Нет, именно мертвых. Совсем. Не всем же повезло стать вампирами, как... нам с тобой. Я говорю о тех, что приняли лютую смерть, без исповедника, под насмешками толпы, чье тело потом бросили невесть где, будто падаль. Вот скажи, есть любовь, способная даже их воскресить? Чтобы они вернулись такими, как были, даже если перед смертью над ними так ужасно надругались. Чтобы они вернулись, как будто ничего не произошло.
Его голос дрогнул. Виктор поднял глаза к небу, и хотя там не было звезд, в глазах его что-то блеснуло, и на миг его лицо показалось почти человеческим. Тогда он отвернулся, ленивой походкой подошел к балюстраде и вновь оперся на нее, глядя на Эвике выжидательно и как бы снисходительно, будто учитель на посредственную, но очень старательную ученицу.
Та задумалась. Со времен воскресной школы она знала только один Гнев и одну Любовь, что в конце дней устроит именно то, чего так желает Виктор. Но чутье подсказало, что рядом с вампиром религиозную тему лучше не затрагивать.
- Нет, - отчеканила девушка, - Нету такой любви на земле.
- Я вот тоже так думаю, - с воодушевлением согласился вампир. - Ты умненькая девочка, cherie - "на земле" здесь ключевое слово. Но есть и другой мир, не подчиняющийся естественным законам. Мир сказки, где нет никаких ограничений. Нужно только подобрать к этому миру ключ... нет, не так - нужно просто взять в руки ключ, который у нас, вампиров, уже в кармане... Но ты опять скучаешь. Что ж, обратимся к поэзии. Итак, Бюргер, "Ленора."
Хорошо поставленным голосом вампир продекламировал,
Леноре снился страшный сон, Проснулася в испуге. "Где милый? Что с ним? Жив ли он? И верен ли подруге?"
Десяток строф спустя девушка украдкой придерживала себя за веки, чтобы не уснуть окончательно, и зевала с закрытым ртом, раздувая ноздри. Скорее бы конец! Интересно, что еще из школьной программы Виктор захочет с ней повторить? "Ну хоть не про микробов," успокоила себя Эвике, "фроляйн ведь и того хуже придется."
Доходя до момента, где жених спрашивает Ленору боится ли она мертвецов, Виктор каждый раз многозначительно косился на свою спутницу.
"Не страшно ль?" - "Месяц светит нам". - "Гладка дорога мертвецам! Да что же так дрожишь ты?" - "Зачем о них твердишь ты?"
- Вот именно! - не выдержала Эвике. - Ох и заладил ты про своих мертвецов! Всю душу мне вынул!
- У тебя нет души, mon amour.
- Потому что ты мне вынул, - заключила девушка. - Лучше бы про Париж рассказал, что там носят.
- Так мне продолжать про Ленору или нет?
- Давай сразу концовку, где ее ангелы на небо забирают.
- Это Маргариту забирают, - заметил начитанный вампир, - А Ленора так и останется на кладбище.
- Правда? Вот ведь ужас какой, а еще классика... Ой, Уолтер пришел!
Очутившись на балконе, англичанин резко, будто его ударили под дых, поклонился Эвике.
- Окажи мне честь, - высокопарно начал он, но сбился, когда Виктор хмыкнул, - То-есть... будь любезна... Не хочешь ли потанцевать со мной следующий танец, если, конечно, он не занят? А если занят, то еще какой-нибудь.
- Подожди, сейчас проверю, - Эвике на всякий случай открыла девственно-чистую бальную книжечку. - Нет, вроде бы все свободные. Виктор, можно я с ним потанцую? Мы быстренько.
Вампир кивнул покровительственно.
- Ну конечно, cherie. Тебе не нужно отпрашиваться, делай что хочешь. После смерти мы все равны. Надеюсь, мистер Смит, - шутливо обратился он к Уолтеру, - вы вернете мою невесту в той же кондиции, что и взяли. Я лично пересчитаю пальцы на ее ногах, так что будьте аккуратны, не отдавите.
Прежде чем англичанин сумел придумать столь же едкий ответ, Эвике вытолкнула его в залу, и довольная парочка тут же присоединилась к танцующим. Виктор тоже не стал задерживаться на балконе, тем более что его ждал разговор, одновременно и важный, и приятный. Он уже чувствовал себя как едок в дорогой ресторации, который положил салфетку себе на колени и теперь предвкушает спаржу и трюфели. В таком ожидании и заключается половина всего наслаждения.
Под неторопливую мелодию вампиры кружили по зале, а Изабель смотрела на них с ненавистью: ей тоже хотелось потанцевать, ощутить как чьи-то (на самом деле, вполне определенные) руки поднимают ее на землей и увлекают вслед за музыкой... Но хотелось очень тихо, так, чтобы никто не догадался - засмеют ведь. Разве он когда-нибудь так на нее посмотрит? Разве подойдет?
Но он подошел. Изабель увидела Виктора прежде чем он появился в комнате. Просто поняла, что он идет, и что он идет к ней. Неужели?.. Неужели он вспомнил о своей верной Изабель? Догадался, как той плохо и одиноко среди других вампиров, которые даже не замечают ее?
Он подойдет к ней, посмотрит пронзительно, слегка поклонится и протянет руку, приглашая на танец. Конечно, она смутится, но ответив легким книксеном, примет его предложение. И вот уже они будут вдвоем, и тогда Виктор посмотрит ей в глаза, и поймет, что она единственная, кто должен быть с ним вечно - в буквальном смысле.
Де Морьев уже почти подошел к ней, а Изабель все не могла решить, как ей лучше на него посмотреть и что сказать. Никогда раньше он не танцевал с ней! Она нервно убрала прядку волос за ухо, расправила платье и смущенно улыбнулась.
- Нужно поговорить, - на ходу бросил Виктор, прислонившись к стене и разглядывая вальсирующие пары, среди которых отчетливо выделялась его невеста в сопровождении нового кавалера. Кажется, она только что зашибла кого-то своим кринолином.
"Поговорить? Э... Просто поговорить?" - на всякий случай уточнила девушка и как-то сразу сникла.
Ну поговорить, так поговорить! В конце концов, пусть она будет единственной-с-кем-можно-говорить-целую-вечность.
"Я пригласил бы тебя на танец, но ты же с ритма собьешься. А мне вовсе не хочется, чтобы кто-то насмехался над моей маленькой Изи. Лучше взгляни на невесту. Как она тебе?"
"А... Ну да, конечно", - покорно согласилась она. Какой же он все-таки заботливый и предусмотрительный!
"Я думаю... Я уверена, что она тебе не подходит. Она ужасна! Она... Она тоже с ритма постоянно сбивается, посмотри. И еще у нее дурные волосы. И кожа тоже не очень, я один прыщик заметила. И к тому же она не Берта, и даже не вампир".
"Зато она чудо что за девочка! Дитя природы, Руссо бы от восторга прыгал. Благородная дикарка, не оскверненная современным образованием. Ах как славно мы с ней побеседовали! Такое впечатление, будто сто лет женаты. А что она не вампир - ну так это дело поправимое."
"Не говори так! Разве ты не видишь, она совсем не то, что тебе нужно! Тебе нужна Берта Штайнберг, а не эта деревенщина!" - вспыхнула Изабель. - "Посмотри, она обманывает тебя, играет тобой, как марионеткой. Она всерьез думает, будто ты не догадался, что она человек. Она не только хитрая, но еще и глупая. Разве такой должна быть твоя невеста? Виктор..."
"Твоя правда. Такая невеста мне не нужна," - согласился вампир. - "Но я боюсь разбить сердце бедняжке! Какой девице понравится, если ее бросят, фигурально выражаясь, перед алтарем. Нужно как-то смягчить этот удар... О! Придумал! Давай подарим ей хороший подарок. Что-нибудь действительно памятное. Что тебе подсказывает женское чутье?"
На минуту Изабель задумалась, но ее лицо тут же прояснилось.
"О, я знаю одну вещь... один подарок, вернее. Он ей обязательно понравится. Во всяком случае, я была бы в восторге. И Берта Штайнберг тоже. А эта девочка... Ну что ж, она пытается быть Бертой, так пусть будет ей до конца. Хочешь, я помогу тебе с подарком? Уж я-то умею выбирать! Ты будешь доволен, а она так просто не сможет отказаться. Ты ведь ей не позволишь, правда?"
"От хорошего подарка кто же откажется? Оставляю его на твое усмотрение. Можешь и ленточку повязать."
Виктор прищурился, отыскивая в толпе невесту, но ее и след простыл.
"Кроме того, мне очень интересно твое мнение насчет нашего английского друга. Я увидел печать скорби на его челе. Кажется, он несчастлив."
"Такой же вампир, как и она," - отозвалась Изабель.
Вот уж кто был ей безразличен, так это англичанин. Повстречай она его на улице, даже не запомнила бы - после того, как убила.
"Два сапога пара. Не удивлюсь, если они вместе все задумали... Можно я его съем?"
"Ну ты заладила, "съем" да "съем." Приземленно мыслишь. Нет, я не возражаю, ешь на здоровье, но лишь после того, как мы немного поиграем - чтобы аппетит появился. Узнай его секрет, хорошо? Так любопытно, какие у этого скучного народца могут быть тайны. Возможно, еще ребенком он стянул у бабушки чернослив и до сих пор стыдится, а может и что посущественней произошло."
В этот момент с балкона в залу ворвалась Эвике и, даже не посмотрев на жениха, пробежала мимо и исчезла в коридоре. Через некоторое время появился и Уолтер, недвусмысленно потиравший щеку. Похоже, между ними только что произошла пикантная сцена. Изабель и Виктор переглянулись. Затем Изабель пристально посмотрела на англичанина, имевшего такое же отношение к балу нечисти, как играющая здесь музыка - к искусству. Мальчик был весьма интересен. И он даже сам не подозревал, насколько. Его прошлое лежало перед Изабель, и она была единственной, кто знал, какие секреты носил в себе этот несуразный юноша.
"Тебе это понравится! Погляди, Виктор!"
Она мысленно взяла его за руку и повела на экскурсию в детство Уолтера.
"Вот ему 12 лет, зубрит латинские стихи в классе. Уолтер никак не может усидеть на месте, и конечно же ничего не запомнит, и директор опять отлупит его тростью. И поделом! А вот 8, смотрит как его брату вручают диплом за знание Закона Божьего и лопается от зависти. 6 лет - и наш маленький Уолтер лезет на дерево, но не грабить птичьи гнезда, как все нормальные дети, а искать там фей. Но смотри сюда. Вот он совсем крошка и теперь уже не помнит, что было тогда. Смотри! Не правда ли, это чудесно?"
Картинка была такой расплывчатой, что ничего и не разберешь, зато откуда-то издалека доносились голоса.
- Томас, я не знаю что и сказать! - твердил женский голос, хриплый от слез, - Есть же специальные заведения.
- Нет. Я, конечно, подлец, но не настолько, - отвечал мужской.
- Объясни все Гортензии, она простит! Иногда мужчины имеют право...
- Не будь столь наивна, сестрица! Она купила меня с потрохами, когда я чуть в Кингс-Бенч за долги не угодил. Теперь рассчитывает, что я по половице ходить стану. А если узнает про такое...
- Но Джонатан ни за что не согласится. Он духовное лицо... ему не пристало... как мы людям-то будем объяснять?
- Я все улажу. Я найду ему приход там, где вас никто не знает. Просто скажи что ты согласна. Ну же, посмотри на него! Неужели у тебя совсем нет сердца?
- Я согласна, - сдавленные всхлипы, - А та... женщина, с ней что будет?
- Это тебя уже не касается.
Они дослушали всю сцену до конца и Виктор, не сдержав усмешки, посмотрел на Изабель, которая тоже улыбалась, показывая мелкие острые зубки.
"Ну и проказники эти англичане, чего только не выдумают! Почти как в романе, только гнуснее. Спасибо, Изи, захватывающее зрелище. Что бы я без тебя делал? А сейчас оставлю тебя, веселись."
"Постараюсь," буркнула Изабель.
"Мне нужно с Готье переговорить и еще кое с кем из наших. Как видишь, хозяева нас не балуют угощением, так что придется самим позаботиться о свадебном банкете. Ну ничего, мы не привередливые, найдем чем поживиться. Тем более что у нашего графа великолепные угодья и, главное, дичь совсем непуганая, раздолье для охотника. Кстати, могу одолжить тебе Готье чтобы донести подарок... если он начнет брыкаться."
"Этот не начнет."
"Ну как скажешь. До завтра, малышка Изи. Веди себя хорошо."
А мы поступимся деликатностью и вернемся назад, чтобы из первых рук узнать про инцидент между нашими юными героями.
***
Как и вчера, Уолтер положил руку на ее талию, затянутую в жесткий корсет, но сегодня все было по-другому. Одно неверное движение - и дело не ограничится разбитой вазой. Хотя Эвике безмятежно улыбалась, каждый ее мускул был напряжен так, будто она шла по канату над бассейном с пираньями. Ее ладонь на ощупь казалась деревянной, и Уолтер погладил ее и даже помассировал, чтобы она хоть немного расслабилась. Эвике ничего не сказала, но как-то странно на него посмотрела. Англичанин опустил голову и тут же поспешно - даже чересчур - отвернулся. От одного взгляда на ее декольте евнуху понадобилась бы холодная ванна, но джентльмены обязаны соблюдать приличия, а не таращиться во все глаза на женские прелести.
Некоторое время они топтались на месте, не забывая наступать на ее кринолин.
- Эвике? - позвал Уолтер, рассматривая причудливые завитушки на потолке.
- Тссс! Не называй меня так, еще услышат!
- Ладно, Берта так Берта. Но я хотел сказать, что не нравится мне все это.
- Ты о чем? - насупилась Эвике.
- Слишком быстро он тебе поверил. Это неестественно.
- Ах вот как? - она завелась с пол-оборота, - Значит, меня за благородную даму даже спьяну не примешь? И прекрати так на меня смотреть, - девушка поерзала в платье, пытаясь натянуть его повыше, но ничего не получилось.
- Я не о том! - отозвался смущенный юноша. - Просто слишком легко все получается, так не бывает. Где испытания, которые мы должны преодолеть на пути к победе?
- Кому легко, а кому наоборот! Между прочим, кружева мне уже всю спину искололи. Чем не испытание? И к победе над кем?
- Над Злом, - твердо сказал англичанин. - В лице Виктора.
- Не оскорбляй его, он хороший, он мне стихи читал. И вообще, жалко его бросать, как он будет один? Наверное, рассчитывает семейное счастье построить, а невеста вильнет хвостом - и поминай как звали. Хотя бедняга даже не узнает, как меня звали, - задумчиво добавила Эвике.
- Ничего, не пропадет. Тем более, что одиночество ему точно не грозит. Ты только погляди, как он перемигивается со своей приятельницей.
Эвике замерла посреди залы. На нее тут же натолкнулась какая-то пара, но отпружинила от кринолина и отлетела в дальний угол.
- Да уж, вот кто злыдня. Как думаешь, сколько ей лет?
-Тринадцать-четырнадцать, - предположил Уолтер.
- Умножь на сто! - скривилась его партнерша. - Если честно, я ее боюсь. Она все время за мной наблюдает, просто глаз с меня не сводит! Вот помяни мое слово, она еще устроит нам какую-нибудь гадость. Виктор ведь ее последний шанс. Понимаешь, она одновременно и девчонка, втюрившаяся в самого красивого мальчика, и старая дева, запавшая на молоденького. Я ее, гадину, насквозь вижу! Теперь придется с оглядкой ходить.
- Далась она тебе, - урезонил ее мистер Стивенс. - Но если она тебя так раздражает, вернемся на балкон.
Но там Уолтер окончательно стушевался, ведь балкон - место романтичное, предназначенное для любовных воздыханий. Взять к примеру тех же Ромео и Джульетту. Правда, проблемы шекспировских героев казались Уолтеру совсем уж пустяковыми. Во-первых, при всей своей суровости, родители могли попортить влюбленным кровь лишь метафорически, не задействуя при этом яремную вену и прочую физиологию. Во-вторых, балкон Джульетты не грозился обвалиться в любую минуту. А в-третьих, они с Ромео хоть и были из враждующих родов, но все таки из одного сословия.
Не обращая внимание на смущенный вид Уолтера, служанка расхаживала взад-вперед и делилась своими подозрениями насчет Изабель, в том числе и о том как вампирша просверлит в потолке дырку, чтобы сподручнее было за ней следить.
- Что же завтра? - прервал ее Уолтер, когда Эвике предложила надеть на голову ведро, чтобы Изабель не могла воздействовать на их мозг. - Ты уже все спланировала?
- Да, все решено. Завтра в полночь мы станем мужем и женой. Обычно такими делами Мастер заправляет, но раз Эржбета не удосужилась приехать, Виктор сам нас поженит - его слова будет достаточно.
- А как это происходит? - спросил юноша, чувствую холодок под сердцем.
- Сначала мы с Виктором произнесем обеты и поцелуемся, потом Леонард и Гизела проделают то же самое. Засим следует кровавый дебош, во время которого молодожены обмениваются партнерами и предаются распутству в особо извращенной форме, с кнутами, кандалами и клубникой со сливками...
Уолтер выпучил на нее глаза.
- ... но у нас такого не будет, потому что Виктору не нравятся публичные мероприятия. Очень раздражает, когда рядом ошивается старичье, дает советы и брюзжит, что в их молодые годы даже оргии были гораздо аморальнее, не чета современным. А еще здесь не достать качественной клубники, - хитро подмигнула Эвике, - Поэтому ограничимся банкетом. Пока вампиры будут налегать на колбасу, Леонард отвлечет Виктора, а я тихонько сбегу отсюда. Уже и лошадь готова. Потом меня будут разыскивать по всему замку - мало ли, вдруг я такая легкомысленная, что подначиваю их сыграть в прятки? Тем временем и утро настанет, я заскочу в банк за денежками, - она с придыханием произнесла это слово, - и уеду отсюда навсегда. В ту же Бразилию уеду, кокосовые орехи щелкать или что там с ними полагается делать.
- Навсегда?
- А ты как думал?
- И что, уже не вернешься? - еще тише спросил Уолтер.
- В Европу мне после таких шалостей пусть заказан. Может, фроляйн приедет меня навестить, хотя зачем ей тащиться в такую даль ради служанки? У нее будет своя жизнь, у меня своя... очень надеюсь.
Оба замолчали.
- Все будут скучать по тебе, - сказал Уолтер, делая шаг вперед. Теперь он стоял к ней так близко, насколько позволял пышный кринолин, охранявший ее честь лучше любой дуэньи.
- Правда? - переспросила Эвике недоверчиво.
- Я уже скучаю.
- Глупый! Чего ж скучать, когда я еще здесь? - заметив выражение его лица, она все поняла. - А, ты вот в каком смысле. Если так, то я сама по себе скучаю. Знаешь, я уже начинаю понимать, как они мыслят. Мне кажется, я понемногу превращаюсь в вампира.
- Этого не случится. Она не сможет вытеснить тебя.
- А хоть бы и вытеснила! - выкрикнула девушка. - Я могла бы остаться Бертой Штайнберг - все лучше, чем подкидышем безродным. Тогда бы меня все полюбили. Ну кроме Изабель, но ведь остальным же я понравилась. У меня наконец могла быть семья!
- Нет, не лучше! - перебил ее Уолтер. - Я не знаю Берту, но я знаю тебя. Я хочу чтобы ты вернулась! Никуда тебя не отпущу! И... и... я люблю тебя, Эвике.
Эвике собиралась что-то ответить, но так и застыла на месте, а Уолтер вдруг притянул ее к себе, сминая ее юбки. Она даже не пыталась сопротивляться - наоборот, вцепилась в него обоими руками, прильнула к его груди, то ли обнимая, как любовника, то ли ища защиты, как ребенок у взрослого. В ее груди словно что-то растаяло. Уолтер наклонился, и ее губы распустились у него во рту, будто диковинный цветок.
Так они простояли несколько минут - а может и весь час, тут не до математики - пока Эвике наконец не спохватилась и, что есть сил отталкивая Уолтера, не прокричала:
- Да какие вольности вы себе позволяете, сударь?!
Сейчас она была даже краснее своего платья. Поколебавшись, она все таки влепила нахалу хлесткую пощечину, подобрала юбки и бросилась бежать.
Это происшествие ознаменовало закрытие бала. Вскоре Гизела направилась к себе в комнату, пить капли от мигрени, ее примеру последовал и граф, а гости разбрелись по спальням. Наиболее предприимчивые захватили с собой остатки колбасы, чтобы было чем закусить во время полуденной бессонницы.
***
Филомена Генриетта Элизабет Аркрайт была истинной английской леди. И как любая английская леди, она не могла удержаться, чтобы не сравнить это живописное местечко с еще более прекрасными местами в Альбионе. Разумеется, в пользу последнего. И уж конечно этот бал и в подметки не годился ни одному из тех балов, которые она посещала в родном королевстве. Но как истинная англичанка, она мужественно терпела все лишения, на которые ее обрекло сие путешествие.
"В конце концов, - размышляла леди Аркрайт, пересекая Ла-Манш, - не так уж и плохо отдохнуть от постоянных дождей и тумана."
"Возможно, маленькая деревня в Трансильвании имеет свой особый колорит и... мм... самобытность, - с уже с бОльшими сомнениями думала она, делая пересадку на вокзале Будапешта. - Во всяком случае, это такое необычное путешествие!"
"Кому только в голову пришло устраивать бал вампиров в Трансильвании! Какой здравомыслящий вампир поедет сюда?" - рассердилась она, поджидая карету, которая даже не думала приезжать, потому что ровно час назад у нее отлетели два колеса на особо ухабистом ухабе, а менять их никто не торопился.
Увидев замок, англичанка и вовсе загрустила. Он скорее напоминал мечту одного баварского короля и всем своим видом отрицал современные достижения цивилизации, такие как водопровод и газ.
И вот она, брезгливо приподняв платье, обошла стратегически разложенную на полу пыль и задумалась, какова вероятность того, что парадная лестница выдержит ее - стоит отметить, даму довольно сухопарую. И как бы сделать так, чтобы она обвалилась под этим самодовольным мсье. Или под кем-нибудь из его свиты. В общем, это полезная лестница, если использовать ее правильно.
Леди Аркрайт уже готова была собрать вещи и уехать первым поездом обратно, но теперь ее планы изменились. Разве она могла оставить здесь соотечественника? Такой молодой, такой неопытный!.. Мистер Стивенс производил впечатление вампира, который очень хотел казаться вампиром - на случай, если ему не поверят, что он вампир. Ах, молодежь, что с нее взять! Леди Аркрайт с улыбкой вспомнила, как много лет тому назад сама носила исключительно черное (и очень, очень глубоко декольтированное), мазала лицо свинцовыми белилами и щедро подводила глаза. Теперь же она понимала, что вампира вампиром делает вовсе не это. И даже не бессмысленные и жестокие убийства, как считает виконт и его соратники. Пожалуй, стоит забрать мистера Стивенса и уезжать, уезжать отсюда как можно скорей!
Леди Аркрайт уже привычным движением отодвинула паутину и забралась в аккуратно сколоченный гроб, от которого еще пахло свежей стружкой. За окном забрезжил рассвет, и она опустила крышку, легла, закрыла глаза и стала думать об Англии.
ГЛАВА 29
В комнату пробивался полуденный свет. Уолтер почувствовал, как солнечный луч скользнул по его щеке, но глаза не открыл, а наоборот, застонав, натянул одеяло на голову. Пусть это одеяло станет ему саваном, потому что с кровати он уже не поднимется и на глаза никому не покажется. Пусть на изголовье напишут эпитафию, а вокруг кровати разобьют клумбы. Здесь он и умрет от заслуженного позора.
Настолько стыдно Уолтеру не было еще никогда. Щеки полыхали, будто он сунул голову в жаровню. Как, ну как он позволил себя так распуститься, где хваленый британский самоконтроль? Должно быть, вампиры, та же Изабель, навели на него морок, или выпитая кровь ударила в голову, иначе чем объяснить подобную распущенность? "После такого поступка меня нужно исключить из клуба," подумал Уолтер, но тут же вспомнил, что ни в каком клубе не состоит. Эта мысль облегчения не принесла. До чего же пошло все получилось, как в дешевом водевиле! Ветреный повеса приударил за хорошенькой гризеткой! Им осталось только спеть дуэтом , потому что прочие клише и так имелись в изобилии. Это ж надо было выкинуть такой фортель - остановиться в чужом доме и влюбиться в горничную!
Влюбиться? Нет, невозможно. На самом-то деле он любит Гизелу, именно ее хочет вырвать из грязных лап злодеев. Да, так и должно быть: он уничтожит злодеев, сбежит вместе с Гизелой по веревочной лестнице, и они ускачут на встречу восходящему солнцу. А Эвике... что Эвике? Поплачет и успокоится, такова уж ее судьба. В любом повествовании роль служанки - передавать любовные письма своей госпожи, хихикать, когда ее щипают за румяную щечку, да мечтать о свадьбе с каким-нибудь разбитным лакеем. Служанка - персонаж глубоко второстепенный, ее если помянут в списке действующих лиц, так в самом конце, когда закончатся все более-менее титулованные особы. Чего еще желать? Пусть радуется, что про нее вообще вспомнили. Так и должен развиваться любо мало-мальски приличный сюжет, но вот незадача - как раз на Гизелу злодеи смотрели как на пустое место, которое тем не менее умеет музицировать, а помощь требовалась Эвике. Но что за нелепость! Влюбиться лишь потому, что кого-то нужно спасать? Влюбиться в подвиг, в саму идею? Он слишком взрослый для таких благоглупостей. Кроме того, Гизела фон Лютценземмерн красива, умна и хорошо воспитана, чего нельзя сказать о ее служанке. Гизела достойна восхищения, потому что... ну... она такая загадочная.
И тут на Уолтера снизошло озарение (на самом деле, в комнате просто стало светлее, потому что кто-то распахнул штору, но наш страдалец об этом пока что не догадывается). Да, он действительно глупее школьника. Загадка - вот в чем вся беда! Он ничего не знает про Гизелу, и не хочет знать, чтобы какая-нибудь случайная мелочь не разрушила образ принцессы на башне. Пусть там и сидит, потому что издалека она еще прекрасней, воображение само дорисовывает черты ее лица и придумывает ей историю. А они все, сам Уолтер, граф, Леонард, даже Штайнберг приносят по кирпичу, замуровывая ее там, потому что так ее проще любить. Теперь она так высоко, что никто не услышит ее крика. Пусть она останется волшебной принцессой на картинке, образцом изящных манер, мраморной статуей, которая всегда держит осанку и вежливо беседует с гостем за чашкой чая, даже если в этот момент ей хочется выплеснуть весь чай ему за шиворот. Со статуей приятней общаться чем с живым человеком - она никогда не огрызнется в ответ, а если огрызнется, всегда можно списать это на слуховую галлюцинацию. Вот так же и с Гизелой - когда друзья разговаривают с ней, то на самом деле разговаривают сами с собой.
А он никогда ее не любил. Он любил лунные блики на ее волосах.
Ее отсутствие никогда не поражало его так болезненно, будто из души вырвали кусок и там образовалась пустота, но пустота с вполне конкретными очертаниями. Другое дело Эвике. Вчера, во время танца, когда он упустил ее из виду, на него накатил страх, что он никогда больше ее не увидит, что с ней может произойти что-то ужасное, ну или просто плохое. Позже, когда она уже вырвалась из его объятий и убежала, он почувствовал странную, тягучую тоску, будто всплывшую из глубин памяти. Примерещилось, что кто-то уходил, он тянулся за кем-то руками. Сколько ни припоминай, ничего подобного с ним не происходило, и откуда могло взяться такое ощущение, он не знал. Тогда Уолтер отправился к себе в комнату, на всякий случай проверив лестницу, но Эвике была слишком практична, чтобы забыть там башмачок. Будь она Золушкой, обязательно вернулась бы к принцу, вырвала туфельку у того из рук да еще осмотрела бы, не треснул ли каблук. Так что лестница была пуста и он поплелся наверх, припоминая по дороге каждое мгновение, проведенное вместе с дорогим ему существом (в основном, за созидательным трудом, вроде мытья посуды или починки лестницы). А поутру проснулся, вспомнил вчерашнее и попытался переубедить себя с помощью логики. Но ничего не получилось. Он любит Эвике, несмотря на ее веснушки, мозоли на руках и некоторую меркантильность. Нет, все это он тоже любит! В ней вообще все прекрасно и целесообразно, но тем не менее она не кажется дамой из рыцарского романа, она такая... настоящая! А сейчас он пойдет и все ей объяснит.
Но далеко ходить не пришлось. Как только Уолтер, чувствуя себя обновленным человеком, сбросил одеяло и спрыгнул на пол, он увидел объект своих воздыханий, сидевший на кресле прямо у кровати. Вместо красного платья на девушке была ее повседневная одежда - юбка с блузкой да видавший виды корсетик. Заметив Уолтера, Эвике вскочила, сделала книксен, склонившись до земли, и бойко затараторила:
- Доброе утречко, сударь! Как ваша милость почивать изволили?
- Эээ? - отозвался он, но тут же шмыгнул обратно под одеяло, устыдившись своей мятой ночной рубашки и в особенности своих голых ног. Его всегда учили, что голые ноги очень вульгарны.
Только теперь Уолтер заметил, что на спинке кресла висело платье из синего складчатого шелка - очевидно, из гардероба Берты. Бережно взяв платье за плечи, Эвике с поклоном протянула его Уолтеру, который отшатнулся от этого одеяния как Макбет от окровавленного кинжала.
- Это мне?
- Вам.
- Но оно женское!
- Но вы ведь любите женские платья! Или цвет не тот? Может, у вас только от красного кровь играет? - сузив глаза, прошипела служанка, но тут же опустилась в кресло и расплакалась, утирая лицо все тем же злосчастным платьем. Переборов стыдливость, Уолтер подошел поближе и дотронулся до ее руки, которую Эвике тут же сердито отдернула.
- Что стряслось? К чему весь этот маскарад?
- А ты как будто не понимаешь? Пока я ходила в обносках, ты в мою сторону даже не глядел. Стоило надеть что покрасивее - и ты лезешь целоваться. Так на же, бери это платье, раз ты их так любишь!
- После того, как ты в него высморкалась? - съязвил Уолтер.
- Не хочешь это - другое принесу.
- Причем тут вообще твоя одежда? Без нее тебе даже лучше, - ляпнул юноша, но прежде чем Эвике вновь прибегла к рукоприкладству, поспешил объясниться, - Неправильно выразился! Я хотел сказать, что плевать мне на твое платье, мне нравится то, что под ним.
- Нижняя юбка? - осторожно уточнила девушка.
- Нет! О, Господь всемогущий! Мне нравишься ты, Эвике, только ты! Я люблю тебя и буду любить вечно!
Глаза девушки округлились до размера чайных блюдец.
- Думаешь, нас все таки овампирят? - забеспокоилась она.
- Да я не в этом смысле! - воскликнул Уолтер, ероша волосы. - Но если не хочешь, чтобы я и дальше молол чепуху, то давай еще раз поцелуемся.
Не говоря ни слова, Эвике присела рядом и поцеловала его первой. Ее губы были теплыми, да и вообще вся она была теплой и мягкой, будто кошка, разнежившаяся на солнце. И в комнате словно бы стало светлее. Взбудораженная пыль медленно закружилась в воздухе, переливаясь и вспыхивая в солнечных лучах, как рой золотистых пчел, отягощенных медом. Даже сумрачные гобелены заиграли красками: проступили контуры выцветших единорогов, а за ними, беззвучно лая, ринулись гончие. Сквозь приоткрытое окно в комнату ворвался ветерок, но, вопреки обыкновению, не застонал, а просвистел легкомысленно и пощекотал влюбленных, которые еще теснее прижались друг к другу . Казалось, сам замок вздохнул от умиления, потому что уже много лет в этих стенах не радовались так искренне. Невозможно поверить, что несколько часов назад здесь царили тьма, смерть и тлен.
Одарив Уолтера долгим поцелуем, Эвике нехотя отодвинулась и почему-то опустила голову, изучая свой передник с дотошностью профессионального детектива.
- И что теперь? - обреченно спросила она.
Уолтер обнял ее за плечи и ухмыльнулся.
- Для начала я воспользуюсь твоей наивностью, а после нас разбросает судьба и мы больше никогда не увидимся. Я буду до самой смерти хранить твой локон, ты - связку моих писем, - когда она горестно вздохнула, он продолжил уже серьезнее, - На самом же деле мы вернемся в Англию, я познакомлю тебя с моей семьей, а потом мы поженимся.
- Твоя семья будет разочарована, - возразила Эвике.
- Будет. Но один разочарованием больше - одним меньше, какая разница?
- Кроме того, я католичка. Как же нас повенчают?
- Обратимся к Папе с ходатайством. В крайнем случае, я сам перейду в твою веру, заодно и латынь подтяну, - подмигнул ей мистер Стивенс.
Раздосадованная такой легкомысленностью, Эвике тут же хлестнула его платьем, но Уолтер увернулся и на ходу еще раз чмокнул ее в щеку.
- Ну вот, теперь у тебя все получается слишком просто. А где препятствия и все такое?
- Препятствия храпят в подвалах. Тебе не кажется, что у нас и так достаточно проблем, чтобы придумывать новые? - урезонил ее Уолтер. - А сейчас отвернись, пожалуйста.
- Это еще зачем?
- Мне нужно переодеться, а то в ночной сорочке неудобно вставать на одно колено.
Сложив руки на груди, Эвике встала у окна, а юноша в спешке натянул полосатые кальсоны, брюки и свежую рубашку. Носки, правда, подкачали, их следовало еще третьего дня постирать, но Уолтер надеялся, что Эвике не заметит эту незначительную деталь. Более того, что она вообще ничего не заметит, так как не будет подсматривать. Но когда девушка обернулась, ее уши горели - значит, все таки не удержалась.
Уолтер опустился перед ней на одно колено, с чувством поцеловал ее руку и произнес торжественно:
- Эвике, выходи за меня замуж. Предлагаю тебе руку, сердце и обручальное кольцо, которое мы купим в первом же ювелирном магазине, как только вырвемся отсюда.
Он решил не уточнять, что в виду отсутствия финансов, кольцо придется выменивать на серебряное распятие.
- А мне и не нужно кольцо, я и так согласна! - воскликнула Эвике, бросаясь ему на шею. - Да, да, да! Уолтер, я ведь тебя с первого взгляда полюбила!
- Правда?
- Ага! Вот увидела, как ты моешь посуду, и сразу влюбилась! У тебя так ловко получалось. Но не тревожься, тебе больше не придется работать, ты будешь жить в комфорте, как настоящий джентльмен! Я тебе всем обеспечу...
- Ну нет, - возмутился Уолтер, - твоим нахлебником я не буду. Вот увидишь, как только мы вернемся в Англию, я напишу книгу про вампиров и получу гонорар.
- Непременно напишешь! - восторженно согласилась Эвике. - Уж ты их выведи на чистую воду, пожалуйста. Пусть там будет злодейка по имени Изабель, которую убьют в конце... или в середине.... а еще лучше - в самом начале.
Англичанин поморщился, вспоминая ее вчерашнюю паранойю.
- Может, про что другое поговорим?
- Как скажешь, - сказала покладистая невеста. - Давай о деньгах.
- О деньгах вообще?
- Да нет же, о моем приданном. Я должна кое-что тебе объяснить. Когда я сбегу... то-есть, мы с тобой сбежим и пойдем за деньгами, в общем... там моих денег только одна треть. То-есть, сто тысяч. Ничего, что так мало?
- Да я и не рассчитываю на твое приданное. Но если не секрет, куда ты подевала остальные двести?
- Это именно что секрет, - насупилась Эвике, - но тебе расскажу. Остальные деньги я оставлю Гизеле и его сиятельству. Я уже открыла им счета и обо всем позаботилась. Они узнают об этом, лишь когда я буду уже далеко. Так надо, иначе они заартачатся.
Когда до Уолтера дошел смысл ее слов, он не знал, хвалить ли храбрую девушку или негодовать на ее безрассудство.
- Выходит, ты затеяла эту игру чтобы, обеспечить их? Ты с самого начала все рассчитала?
- Ну не только ради них, мне тоже кое-что перепадет. Но да, вообще-то. Им, конечно, ничего не сказала, иначе граф наотрез бы запретил, если б узнал что я ради него пошла на такое. Пусть лучше считает меня жадной тварью, нам обоим легче. Гордость не позволит ему взять мои деньги. Они оба такие, лучше с голоду умрут, но ничего не попросят. Знаешь, несколько лет назад был вот какой случай - Берта Штайнберг пробралась к Гизеле в спальню, а я наябедничала сдуру. Думала, Берта чего украсть хотела, хотя у нас можно разве что моль воровать - она тут крупная, качественная, нигде больше такую не сыщешь. Ну так вот, у Берты был с собой веер. Я долго голову ломала, зачем она его притащила. Может, пофорсить перед моей фроляйн, или того хуже - подбросить в шкаф, чтобы ее же потом в воровстве и обвинить.
- Она его подарить хотела, - осенило Уолтера. - Но почему же не сказала напрямую, зачем такие интриги?
- Ну мало ли какие у богатых причуды, - уклончиво ответила девушка. - Да и не взяла бы Гизела тот веер - говорю же, гордецы оба, что она, что батюшка. Но я просто поставлю их перед фактом - деньги-то уже на счету! Что они теперь сделают, а? Или граф может их как-то мне вернуть? - вдруг испугалась девушка. - Уолтер, ты ведь человек образованный, культурный. Помоги мне написать ему письмо так, чтобы он не разобиделся. Чтобы непременно взял деньги! Я ведь понимаю, как все выглядит со стороны - будто он от своей прислуги подаяние принимает. Но... но ты напиши как-нибудь... даже не знаю как... чтобы не получилось, будто я его бедностью в лицо ему тычу...
- Граф не рассердится.
- Ты просто его не знаешь, и Гизелу тоже. Я все время волновалась, что же с моей фроляйн будет после свадьбы? Вдруг Штайнберг выгонит их обоих из замка, и куда им тогда деваться, без гроша за душой? А Леонард не заступится, он и за себя-то постоять не может. Должен же хоть кто-то их защитить!
- Эвике, ты поступила благородно.
В который раз Уолтер обнял ее, и девушка, подняв на него глаза, вдруг просияла самой широкой, самой счастливой улыбкой.
- Правда так думаешь? Ох, Уолтер, ты небось и не понимаешь, как мне польстил. Всегда хотела сделать что-нибудь благородное, раз уж во мне с рождения благородства нет. Ну, чтобы хоть чем-то быть на них похожей. А знаешь еще что? Когда граф меня только взял из приюта, я даже решила... и потом тоже... а вдруг?
- Что?
- Да так, глупости одни. Но мало ли за кем не водится грехов молодости... то-есть, грехов зрелости в его случае. Ох, как я смею даже думать такое про моего господина!
- Ты думала, что он твой... родственник? - осторожно спросил англичанин.
- Я думала, что он мой отец. Не говори ничего, я сама понимаю как это глупо, но... с какой стати ему забирать меня из приюта? Меня там все детство шпыняли, а он был таким добрым, ни разу меня не ударил. Мне и взбрело на ум всякое... ну, может, так только родители со своими детьми обращаются? Вот с тобой родители как обращались?
- Очень хорошо обращались, - подтвердил Уолтер. - Правда, они забирали меня только на рождественские каникулы, две недели в году, но тоже обо мне заботились. Ну и дядя частенько приглашал меня в Лондон погостить. Я им всем очень благодарен.
- Вот и я про то же. Но чем дольше я рассказываю, тем невероятней мне все кажется. Так что забудь, Уолтер, и никому не повторяй, чтоб я совсем не опозорилась.
- Ну отчего же, твоя версия кажется вполне правдоподобной. Возможно, у него действительно было тайное увлечение, а спустя много лет он отыскал свою дочь и принял участие в ее судьбе, - отозвался юноша.
Поскольку Уолтер увлекался физиогномикой и френологией, он сразу заметил, что рыжеволосая, крепкая девушка ничем не походила на утонченных фон Лютценземмернов, но мало ли чего не бывает на свете. Ведь старинные замки просто притягивают незаконнорожденных детей - откройте любой роман. Да, готический роман без парочки бастардов это все равно что обед без десерта.
Между тем Эвике неожиданно погрустнела, забралась в кресло с ногами и съежилась, будто напуганная внезапной мыслью. Недоумевая, Уолтер пошел за ней.
- Что-то случилось? Я не то сказал? Ну не молчи же! Я так люблю тебя, Эвике. Мне так хочется сделать тебе что-то приятное, что-нибудь тебе подарить! Скажи, чего бы тебе хотелось? Я достану это для тебе.
- Ты серьезно? - спросила она, по-прежнему избегая его взгляда.
- Конечно.
- Тогда подари мне свое самолюбие. Позволь мне выйти замуж за Виктора.
Даже если небо тотчас затянулось бы тучами, а в окно влетела шаровая молния, Уолтер не был бы более поражен, чем когда услышал ее слова. При чем здесь вампиры? Объяснившись с Эвике, он рассчитывал уехать прямо сейчас, захватив с собой Гизелу и графа, ну еще и Леонарда, не бросать же друга в беде, но тот, конечно, не оставит отца, а Штайнберг вцепится в свои капиталы... Мало помалу, сценарий побега начал напоминать русскую сказку про гигантский турнепс, который крестьяне вытягивали всей семьей. Уолтер уже не помнил, чем кончилась та сказка, но в их случае финал будет плачевным - пока всех уговоришь, наступит ночь и вампиры вновь активизируются. Но что же делать?
- Замуж за Виктора? - повторил он, бессмысленно глядя на Эвике.
Тут уже она схватила его за руку и заговорила горячо, изо всех сил стараясь, чтобы ее слова звучали убедительнее.
- Это ведь понарошку! В церковно-приходской книге запись не появится, сам понимаешь! Мы будем женаты лишь формально, по вампирским законам, а что мне до их законов?
- Ты хочешь, чтобы я смотрел, как тебя целует другой мужчина?
- Не меня, а Берту.
- Ей бы тоже не понравилось.
- А плевать мне на то, что ей там нравится! - вскочила Эвике. - Сбежала отсюда, белоручка эдакая, а нам расхлебывать!
- Потом эта оргия...
- ... которой не будет!
- ... которая может состояться, если негодяй достанет хорошую клубнику! Я убью его. Я вызову его на дуэль и убью, - решительно заявил он, хотя с трудом представлял, как именно выглядит дуэль с вампиром. Наверное, они будут фехтовать осиновыми кольями стоя на чесночной грядке в полдень на Пасху.
- Он не примет твой вызов.
- Потому что привык нападать со спины?
- Потому что вы с ним из разных сословий. Не вызывай его, Уолтер, он посмеется над тобой.
- Тогда прибегнем к традиционным методам взаимодействия между людьми и вампирами. Так, где мой кол? - спросил Уолтер тоном Влада Цепеша, который принимается за ежедневную рутину, - Вгоню его прямо в сердце, между шестым и седьмым ребром. Специально в анатомическом атласе уточнял.
Он полез под кровать и, торжествующе потрясая осиновым колом, направился к двери, но Эвике заслонила дорогу. Сдвинуть ее можно было разве что с помощью паровоза.
- Не вздумай! Представь только, что с нами сделают остальные вампиры, если мы убьем их Мастера? Война начнется! А со всей нечистью в одиночку не сладишь.
- Но что же тогда делать?
- Сам знаешь.
- Нет. Я не позволю ему к тебе прикоснуться.
Эвике отпрянула от него и, не говоря ни слова, пошла прочь по коридору, но на пол-дороги остановилась и прокричала:
- А мне и не нужно твое позволение! Ты мне не хозяин! И вообще, уходи отсюда! Раз тебе так противно, то уходи!
- И не подумаю! - крикнул Уолтер, высовываясь из двери. Эвике замахала на него руками.
- Не ори так, всех упырей перебудишь!
- Я люблю тебя, Эвике!
- Я тебя тоже... но это ничего не меняет! Уходи!
У себя она упала на койку и зарыдала так, как не рыдала еще никогда в жизни. Она то кусала подушку, силясь заглушить всхлипы, то лежала на спине, тупо глядя в потолок. Окончательно измучившись, она даже уснула и проспала пару часов, но проснулась от ощущения, будто выпила кислоты и теперь отрава разъедает ее изнутри. Все кончено. Ну конечно он уйдет. Ни один мужчина не снесет такого оскорбления - когда на его глазах невеста милуется с мертвецом. Иногда она подбегала к окну, представляя как увидит уходящего Уолтера, но во дворе было пусто. Может, она его уже упустила? Она отдала бы все свои деньги, лишь бы еще разочек его увидеть... Ну, наверное не все, но большую часть. Процентов шестьдесят или около того. Некоторое время она вычисляла сумму, которую готова была заплатить за встречу с Уолтером, и даже приободрилась отчасти, потому что цифры всегда действовали на нее успокаивающе.
В пол-одиннадцатого к ней без стука вошел Штайнберг, оставил на столе бокал с кровью и рявкнул, чтобы она прекратила ломать комедию и шла развлекать гостей. "Слушаюсь," промолвила Эвике так безупречно вежливо, что вампир поспешил ретироваться. Тогда девушка переоделась и причесалась, обильно припудрила лицо, замазав красные пятна, и угостилась кровью. На столе она нашла и букетик флердоранжа, на который посмотрела как на таракана, но все таки прикрепила к корсажу.
Поскольку гости еще прихорашивались в своих спальнях, зала была почти пустой. Из знакомых лиц Эвике увидела только Леонарда, который помахал издали. Он разговаривал с пожилой англичанкой и, судя по скептическому выражению ее лица, разъяснял своей собеседнице о вреде человеческой крови. Фон Лютценземмерны еще не спустились, Виктор тоже задерживался, а Штайнберг расхаживал по коридору, репетируя речь, в которой собирался как следует проклясть молодоженов (ну не благословлять же вампиров, правда?) Эвике еще раз осмотрелась, но мистера Стивенса не было и в помине. Значит, уже успел сбежать. "Чего нос повесила, сама же Уолтера и прогнала. Теперь можно спокойно выходить замуж," подумала опечаленная девушка, теребя букетик. Но кто-то подошел сзади и схватил за ее руку, да так неожиданно, что Эвике вздрогнула и подпрыгнула на месте. Потом обернулась с очевидным намерением объяснить, что в приличном обществе так не поступают, но замерла на полуслове, увидев Изабель. Вампирша заговорщически улыбнулась.
- Виктор просил передать тебе... У него есть для тебя подарок! Свадебный! Ему просто не терпится, чтобы ты его получила, - она кивнула головой в сторону лестницы.
- Во-первых, здравствуй, Изи, - проскрежетала девушка, отцепляя ее пальцы, тонкие как паучьи лапки. - Во-вторых, оставь свой адрес, чтобы доктор, который будет лечить меня от заикания, знал куда присылать счет. А в-третьих, что еще за подарок?
- О, это прекрасный подарок! - вампирша наклонилась совсем близко и зашептала. - Я бы от такого не отказалась. Просто мечта невесты, когда увидишь, в неземном восторге будешь. Я тебе завидую даже.
- Ну тогда пойдем, - с деланным равнодушием согласилась Эвике, которой на самом деле не терпелось узнать, что за сюрприз приготовил Виктор. И сколько в том сюрпризе каратов. Может, блеск бриллиантов развеет ее невеселые мысли?
Изабель повела ее темными лабиринтами коридоров в одну из тех комнат, которые не открывали вот уже полвека. Вампиром это объяснили тем, что не хотят беспокоить обитавших там призраков, у Эвике же было объяснение попроще - она не хотела там убирать.
Вампирша шла впереди, время от времени оглядываясь на Эвике. Той становилось все более и более не по себе.
- А скажи, что бы ты хотела сейчас увидеть?- спросила она, когда девушки остановились около последней в этом коридоре двери.
- Не знаю. Я вообще не люблю сюрпризы. Но я точно знаю, чего бы мне видеть не хотелось, - она очень выразительно посмотрела на свою проводницу.
- Тебя, - сладким голоском пояснила Эвике в ответ на недоуменный взгляд вампирши. Улыбка разом сползла с лица Изабель.
- Потерпи, милая моя, недолго осталось.
Она подхватила Эвике под локоть и силой втолкнула в дверь. В комнате находился Виктор, который при виде невесты встал с оттоманки.
А еще там был подарок.
Хотя никакого подарка там, конечно, не было, как и вампиров и самой комнаты. Это всего-навсего сон.
"Сон, сон, сон," - подумала девушка, щипая себя за руку, чтобы поскорее проснуться. Она терзала кружево перчатки, но разорвала ее и тогда уже впилась ногти в кожу, пока под ними не проступила кровь. Но Эвике ничего не замечала. Только бы проснуться, только бы ради всего святого проснуться!
...
- Привет, - сказал подарок, - Меня зовут Жужи. А тебя?