Аннотация: Однажды богиня увидела, что люди живут в мучениях, и послала к ним Орудие, чтобы оно, найдя сильного и мудрого человека, помогло людям обрести счастье... Вот только не каждый Хозяин Орудия был готов обратить свою силу во благо других.
Когда оно проснулось, оно не понимало, кто оно и где находилось... В голове не было даже мыслей, ведь оно не умело говорить, не знало слов и их значений. Но эти первые мгновения тишины и неизвестности потом оно вспоминало ещё очень много раз. Они были самыми счастливыми в его жизни. Хотя, в тот момент оно даже не знало, что такое счастье и жизнь.
Привыкнув к солнечному свету, новым звукам и ароматом леса, прохладе росистой травы и порывам легкого ветра, оно поднялось на лапы. Счастье его ещё заключалось в том, что оно не знало, что в этих лапах скрывались огромная сила и острые когти, которыми легко можно было убить. Оно узнает об этом позже. А в этот момент им двигало любопытство. Чувствуя, как напрягаются мускулы под толстой шерстью и как трава с загадочным шорохом сминается под его весом, оно двигалось вперед...
Оно шло долго, пока лапы не отказались нести его дальше. Оно устало, но было радо этому, ведь оно смогло увидеть много нового. И этого нового было столько много, что голова кружилась. Но ему нравилось это чувство. Всему, что оно увидело, оно хотело дать название. И оно связывало с каждым предметом свои чувства, которые испытывало, глядя на это. Чувства были разные. Они искрились тысячами оттенков и их бы с лихвой хватило на ещё сотню новых открытий.
Оно бродило по лесу, около реки, озер и гор очень долго, и все это время, счет которому оно не вело, оно посвятило открытиям чего-то нового. Оно не знало голода, не знало страха, не знало смерти, и поэтому шло туда, куда хотело, и видело то, что желало. А желало оно увидеть всё...
Его удивляла красота жизни и смерти. Ему нравилось наблюдать за полетом бабочек, с которыми были связаны чувства светлого умиротворения, и за бегом оленя, с которым было связано чувство глубоко восхищения. Оно любило, когда птицы садились на его спину, спасаясь в его шкуре от холода в суровые зимние дни. Его завораживали все проявления общего желания всего живого - остаться в живых. Ради спасения такого драгоценного дара, как жизнь, живущие совершали такие вещи, на многие из которых не решились бы, не будь они на пороге смерти... Оно любило, когда на его пути встречались старые животные. Старые, слабые, брошенные, но они упрямо жили. Его это удивляло. Завороженное последними искрами угасающего огня жизни, оно шло рядом с этими животными, желая хоть как-то облегчить их страдания и увидеть их последний вздох. Ему не казалось трагичным то, что существует конец жизни. Для него это было удивительно. Оно и само порой хотело попробовать умереть, хотело узнать, что скрывается по другую сторону жизни, в которую можно попасть только через погибель, однако оно оставило это желание до тех пор, пока полностью не изучит открывшуюся ему сторону жизни. Оно любило наблюдать за чувствами животных - за их страхом, радостью и любопытством. Оно любило, когда волчья стая, завидев его вдалеке, начинала рычать. Видя их страх от незнания, оно останавливалось и ложилось на землю. Не чувствуя от него враждебности или желания отобрать у них их добычу, волки немного успокаивались, но всё же уходили от него. Но как-то раз во время одной из таких встреч к нему подбежал рыжих волчонок. Он был маленьких и шустрый. Он то скулил, разрываясь от страха и любопытства подойти, то фыркал, чуя незнакомый запах. Щенок завораживал его, и оно бы никогда не подумало причинить ему вреда. Но, видимо, его родители думали иначе. Сильный волк, осторожно подойдя, взял неугомонного малыша и, окинув предупреждающим взглядом незнакомца, вернулся к своей стае...
Однажды оно спускалось с горы, желая увидеть алые цветы, распустившиеся у его подножия. И в тот момент оно не могло предположить, что найдет то, что будет гораздо интереснее и прекраснее этих цветов... Оно услышало ускорившийся бег живого сердца, ритм которого был непохож на ритм сердца животных. Повернув голову, оно никого не увидело. На склоне никого не было - только трава и редеющие деревья, колышимые ветром. Однако шум сердцебиения не прекращался... Не желая отвлекаться на то, чего не видно, оно продолжило свой спуск к тому, что видело. В тот момент оно услышало за собой тихий шорох потревоженной кем-то травы. Продолжая путь, оно думало, что это могло быть копыто испуганного олененка, лапка спрятавшегося зайца или лапа преследующего его хищника. Но оно знало олененка, зайца и хищника, и поэтому в нем не проснулось желание обернуться. И все же кое-что его заставило сделать это... Внезапно оно почувствовало, как шкуру пронзило и впилось в тело нечто острое. Такую боль оно испытывало только если у него на пути неудачно подворачивалась острая ветка. Оно посмотрело на свою спину и с недоумением увидело торчащую из неё палку, на конце которой были перья. В том, что это была не простая ветка, оно было уверено - ни на каких ветках не растут перья. Перья росли только на птицах, а эта ветка не только имела перья на одном конце, так ещё и что-то острое на другом. И это острое мешало ему идти, повредив некоторые нужные для этого мышцы. Ему пришлось постараться, чтобы вытащить из своего тела ветку с перьями, а потом чуть-чуть подождать, пока заживет рана. Любая рана на его теле быстро затягивалась. То, что момент прихода к алым цветам отдалился, его немного расстроило - даже издалека они казались ему красивыми и заманчивыми. Ему хотелось выяснить, так ли они будут пахнуть и так ли будут ломаться под его ногами, как и другие знакомые ему алые цветы. Пока оно размышляло об этом, за спиной повторились шорохи травы. Кто-то подходил к нему сзади, но его это не интересовало. Однако лишь до тех пор, пока оно не связало с этим обстоятельством появление неправильной ветки в его спине... Оно обернулось. Увиденное его поразило...
Перед ним стояло незнакомое существо. У существа, как и других живых, было четыре ноги, но стояло оно только на двух из них, в третьей держало странную выгнутую ветку, концы которой были соединены длинной ниткой, толще паутинной, а четвертая его нога была загнута к спине, за которой виднелись те самые неправильные ветки. Не понимая, что перед ним стоит, оно решило подойти поближе, но существо вдруг быстрыми движениями соединило неправильную ветку и толстую паучью нитку, и через миг эта неправильная ветка каким-то чудом оказалась торчащей из его правого глаза. Оно увидело это уцелевшим левым. Оно бы не рассердилось на существо за такой удивительный поступок, если бы ему не нужны были эти глаза, однако для того, чтобы как следует рассмотреть интересные алые цветы, оба глаза нужны были целыми. И вот поэтому оно немного рассердилось. Видимо, существо поняло это и, отбросил выгнутую ветку с толстой ниткой, выхватило из своей цветной кожи необычный камень. Камень, на его взгляд, был достаточно острым, чтобы лишить его и второго глаза, и поэтому оно, разозлившись ещё больше, взглянуло на огонь жизни неизвестного существа, задумав его погасить. Но этот огонь... Для того, чтобы увидеть его красоту и силу глаза были не нужны. Он был намного мощнее и долговечнее всех тех животных, что он встречал раньше, и это поразило его. Замерев в изумлении, оно пожелало коснуться его. И коснувшись, вспомнило всё...
Оно вспомнило бескрайние сияющие просторы, мириады звезд и миров, преклоняющееся пред их создательницей. Это было богиня. Непостижимая и вечная. Она нежной рукой задавала ход времени и скорость вращения миров, своим дыханием вселяла жизнь в ныне живущих и забирала их после того, как эти жизни выполняли предначертанное им. И рядом с богиней был один новый, неспокойный, но любимый мир. Там жили люди. Люди были бесконтрольны, но полны свободы и желания выбирать. Богиня не могла оторвать от них глаз, зачарованная их сверкающими жизнями. И когда она увидела, что люди живут в мучениях, решила им помочь. Оно вспомнило, как она обратилась к нему и сказала:
- Отныне ты - Орудие. В тебе моя воля. Ты найдешь одного из многих и возвысишь его над всеми, чтобы он объединил всех во имя моё для счастливой жизни. Люди пока не знают меня, но один мудрый и сильный человек сможет рассказать им обо мне. Найди этого человека и исполни мою волю.
Теперь Орудие поняло, кто перед ним стоит - человек. Человек, обладающий мощным огнем жизни. И оно решило, что именно он станет его первым Хозяином. Странная ветка, название которой было стрела, упало в траву, вытолканная благословением богини, которое защищало Орудие. Увидев это, человек устрашился и сжал острый камень, название которому было нож, ещё крепче. Однако Орудие не собиралось нападать на него, но оно не знало, как сказать ему об этом. Гадая, как поступить, оно легло перед человеком, как и поступало в те встречи с волками. Волки были такими же дикими, как и человек, стоящий перед ним. Всё еще не понимая, что ожидать, человек замахнулся на Орудие ножом и ударило его в шею. Орудие даже не пошевелилось, а горячая черная кровь быстро перестала течь из раны. Человек стоял перед Орудием растерянный и настороженный, но не испуганный. Орудие ждало, хотя точно не знало, чего именно. Но вот спустя немного времени, человек медленно протянул к нему свою руку и положил её ему на голову. Теплое прикосновение мозолистой ладони было приятно Орудию, и, возможно, именно этого оно и ждало. Новые силы наполнили его тело, и жизненный огонь Хозяина стал гореть в нем. Так образовалась связь между ним и человеком...
К алым цветам Орудие спустилось уже вместе с Хозяином. Они действительно необычно пахли свежестью, но сгибаться под его ногами не хотели - они мстительно кололись. Увидев это, человек быстро подошел к Орудию, издавая непонятные ему звуки и махая на него руками. Удивившись, оно отступило от алых цветов и потом послушно последовало за Хозяином. И хоть оно не понимало до конца значения его действий, но на такие колючие алые цветы оно больше не наступало.
Хозяин привел Орудие в необычное место, где было много похожих и непохожих на него незнакомцев. Все эти новые люди смотрели на Орудие со страхом, и только Хозяин был рядом. Он говорил этим людям на непонятном Орудию языке, и те слушали его. Оно с интересом наблюдало за тем, какие у них были выражения лиц, когда оно смотрело им в глаза. Через глаза лучше всего был видел огонь жизни, и ни у кого из них он не был настолько же ярок, как у Хозяина. Видимо, поэтому многие из них отводили взгляд, отворачиваясь и что-то гневно шипя.
Другие люди не позволили Орудию приблизиться к своим норам, и поэтому ему пришлось остаться вдали от селения. Оно оставалось там, где указал ему Хозяин, и не понимало, почему его окружали другие люди, держащие копья и смотрящие на него со злым страхом. Оно не думало причинить им вреда, ведь на то не было надобности и воли Хозяина. Но оно не знало, как показать им это, кроме как лечь перед ними. Однако это не слишком помогло.
Когда же солнце встало над горами, Орудие снова увидело своего Хозяина, и отчего-то было этому радо. Вот только в глазах человека оно увидело строгость и сдержанный гнев. Орудие не понимало причины этих чувств, но разумно предположило, что оно не слишком нравится Хозяину. Человек подошел к своим сородичам с копьями, и те расступились, пропуская его вперед. Орудие ждало. Оно неподвижно смотрело в глаза Хозяина, готовое выполнить любой его приказ. Оно было уверено - этот человек станет великим, и тогда воля богини исполнится. Но тот не торопился давать ему приказы... Внимательно рассматривая его, он о чем-то сосредоточено размышлял. Орудие ждало...
Наконец человек вышел из кольца своих сородичей и, обернувшись к Орудию, протяжно свистнул. Подобные звуки оно слышало от диких животных и, наблюдая за ними, поняло, что они издавали их для того, чтобы привлечь себе подобных, заставить их прийти к ним. Вспомнив об этом, Орудие поднялось и медленно подошло к Хозяину, проверяя, правильно ли оно поняло его желание. Правильно. Человек направился к лесу, и Орудие следовало за ним. Позже оно узнало, зачем понадобилось Хозяину. Он вышел на охоту и хотел, чтобы оно ему помогло. Орудие видело раньше охоту волков, хищных кошек и птиц, но само никогда не убивало. Просто не было надобности. Но сейчас на это была воля Хозяина... И оно убило по его приказу оленя. Это было настолько легко, что Орудие испытало глубокое разочарование и тоску. Чувствуя запах свежей крови, оно обернулось к Хозяину, проверяя, правильно ли поняло его желание. Всё правильно. Орудие поняло это по восторженным глазам Хозяина. И хоть для Орудия было впервые видеть восторг и чувствовать разочарование, он не изменил своему решению делать все то, что повелит Хозяин.
С тех пор Хозяин каждый раз брал Орудие на охоту, и с каждым разом заставлял убивать всё больше и больше. Орудие до конца не понимало причины его действий. В селении было много еды, и поэтому в большом количестве добычи надобности не было. Тогда Орудие решило, что человеку просто нравится видеть смерть. Но ему это нравилось не так, как Орудию. Оно видело в смерти прекрасное и вечное, то, что отделяло его от богини, но Хозяин смотрел на смерть иначе... С тем чувством, которое Орудию было незнакомо. Это чувство было близко к восторгу, но в нем было больше тьмы, чем света... Но даже это не пошатнуло решения Орудия.
Спустя время Орудие стало замечать, что стало понимать связь звуков, которые издавали Хозяин и его сородичи, с действиями, предметами и событиями, которые их окружали. Оно узнало, что олень - это олень, что горы покрыты травой, что алые цветы - это розы, и что солнце - это богиня. С последним оно не спорило. В его воспоминаниях богиня была настолько прекрасна, что ни что, кроме восходящего солнца, в этом мире не могло с ней сравниться. А потом оно узнало, что каждый из людей зовется по-разному, и что его Хозяина сородичи зовут Харбом.
Скоро люди в селении, привыкнув к Орудию, приняли его к себе. Ему нравилась жизнь в селении, среди людей. Оно любило наблюдать за их жизнью, слушать их голоса и смех. Когда оно лежало около дома Хозяина, охраняя его, к нему иногда подбегали дети. Сперва они немного боялись его, но их любопытство брало верх. Они осторожно подходили к нему сзади, думая, что оно их не слышит, и тыкали в него палками. Орудие это не беспокоило. Оно спокойно смотрело на проказников и даже не предпринимало попытки отогнать их от себя. И спустя время дети потеряли всякий страх. Играясь, они забирались к Орудию на спину, дергали его уши и хлопали ладошками по его макушке, желая добиться от него хоть какой-то реакции. Но Орудие не чувствовало, что их шалости хоть как-нибудь беспокоят его. Наоборот, ему нравилось, когда они что-то говорили ему, трогали нос и убегали с веселым визгом, если оно вдруг чихало. Игры детей не нравились только Хозяину. Видя, что они снова пристают к Орудию, он кричал на них и прогонял. Казалось, дети больше боялись Хозяина, чем Орудие, даже несмотря на то, что Харб был таким же человеком, как и они, а Орудие - существом гораздо сильнее и больше их.
Но вот однажды, возвращаясь с охоты вместе с Хозяином, Орудие почуяло незнакомый запах, принесенный встречным ветром. Оно сначала приняло его за запах дыма, который так часто чуяло от костра людей, но на этот раз в нем было что-то зловещее... Вдруг Харб вскрикнул, ужаснувшись. Над деревьями в той стороне, где было селение, поднимался черный дым. Хозяин бросил добычу, вскочил на спину Орудия и приказал ему бежать. Поняв, что случилось что-то ужасное, Орудие побежало, не чувствуя под собой лап. Оно неслось быстрее любого дикого зверя и одним прыжком преодолевало ущелья и реки. Когда они достигли селения, Орудие увидело дерущихся людей, разрушенные дома, огонь и дым. Оно не могло понять, что происходит, но, видимо, Хозяин понял всё. Оно не успело опомниться, как Харб спрыгнул с него и с яростным криком убил незнакомого человека. Стряхнув с ножа чужую кровь, он указал рукой Орудию на другого незнакомца. Так он всегда давал ему приказ убить зверя. Но человек - не зверь... В тот момент внутри Орудия что-то надломилось. Глаза его помутнели, лишние чувства исчезли и остался только приказ Хозяина: "Убить". Орудие исполнило его волю. Впервые оно убило человека ради человека. Оно чувствовало на языке и губах металлический вкус горячей человеческой крови, чувствовало её запах и слышало предсмертное хрипение жертвы у своих ног. Это был приказ, и оно повиновалось. Всё было правильно, и Орудие ни на миг не сомневалось в этом, потому что, позволив себе усомниться в Хозяине, оно бы признало, что ошиблось в своем выборе.
Хозяин выкрикивал приказы один за другим, и Орудие само не заметило, как убило всех незнакомых людей... Когда всё закончилось, к нему вышли знакомые люди из селения Хозяина. Они громко и горько плакали, падая на колени рядом с мертвыми телами тех, кого они знали и кого убили незнакомые люди. Среди мертвых Орудие увидело тела детей... Маленькие тела беспомощно лежали в грязи и крови. Они больше не смогут смеяться и играть на его спине. Их огонь жизни погас навеки. Впервые смерть показалась Орудию трагедией. Внутри него что-то всколыхнулось... Орудие посмотрело в черное небо и попросило богиню забрать погибших детей в свой небесный дом. Но богиня молчала...
Позже из разговоров жителей Орудие поняло, что на них напало вражеское племя. Жители собрались в центре разрушенного селения, и Харб о чем-то говорил им. Многие из его слов пока были непонятны Орудию, но по той черноте, что клубилась в сердце Хозяина, оно поняло, что именно тот хотел доказать своим собратьям... В тот момент Орудие повстречалось с жаждой мести. Если бы не тьма в сердце Хозяина, оно бы не увидело в этом чувстве ничего плохого. И хоть оно понимало, что для животных такие чувства было не свойственны, все равно ни на секунду не допускало мысли, что Хозяин мог быть не прав. Если он решит снова приказать Орудие убить, оно подчинится.
И вскоре то, чего ожидало Орудие, свершилось. Оно ожидало свершения мести Хозяина с того самого момента, когда тот приказал ему найти по запаху путь, по которому враги пришли в поселение. И Орудие нашло вражеское племя. С высоты холма оно показалось ему таким же, как и селение Хозяина - такое же маленькое и беззащитное. Там горели костры, охотники возвращались с добычей, играли дети... Так в чем же разница? Орудие не понимало - два одинаковых селения с простыми людьми, которые просто хотели жить, и всё же по какой-то причине одни решили, что другие должны быть уничтожены. Но так или иначе, Хозяин собрал своих сородичей и привел их в селение врагов, а Орудию приказал убивать. В тот день Орудие чувствовало тяжелый запах пролитой крови, услышало много криков и шума разрушений, увидело ужас в глазах незнакомых людей и их смерть. Однако оно запомнило этот день не из-за этого. В тот день оно впервые не смогло выполнить приказ Хозяина - приказ убить ребенка. В тот момент, когда оно заносило лапу над маленьким человеком, внутри него снова что-то всколыхнулось, и оно услышало голос богини:
- Не причиняй детям зла. В них моё благоволение...
Хозяин был зол, что Орудие не исполнило приказ, но оно было радо, что ребенок успел сбежать. Не место детям на войне.
Когда же месть свершилась, Хозяин не ушел в родное селение, как этого ожидало Орудие. Ему казалось, что дело было сделано и причин оставаться на чужой земле, пропитанной кровью незнакомых людей, не было, но Харб думал иначе. По его приказу были разграблены дома, хозяева которых лежали мертвыми у их порогов, и всё ценное принесли в селение Хозяина. Орудие снова не понимало - к чему Харбу то, в чем он не нуждался. В его доме было достаточно еды и воды, чтобы прожить всю зиму, не зная нужды, но он присвоил себе вещи, окропленные кровью незнакомцев. Тогда Орудие познакомилось с "алчностью". Оно и представить не могло, куда заведет это чувство его Хозяина...
Харб был доволен. Он несколько дней веселился, громко пел песни, танцевал, ел мясо, украденное у незнакомцев, и делил их вещи между своими сородичами, оставляя лучшее себе. Орудие терпеливо наблюдало за ним, готовое в любой момент выполнить его приказ. Огонь жизни Харб был все так же ярок, и поэтому Орудие не сомневалось в своем выборе. Спустя время веселье утихло, и всё, казалось бы, вернулось на свои места, но Орудие стало замечать, что в дом Хозяина всё чаще стали заходят его сородичи, и тот с ними о чем-то подолгу разговаривал. Только потом оно поняло значение этих разговоров. Харб хотел завоевать соседние племена. Он был уверен, что с верным ему Орудием он непобедим. И Орудие доказало ему это... Собрав сильных сородичей, Харб повел их в места, которых Орудие не знало, и, найдя там новые селения, приказал убивать. Снова. Снова и снова. Орудие не видело смысла в этих убийствах, но посчитало, что ему и не нужно понимать - за него всё решал Хозяин, а ему нужно было лишь подчиняться. Так оно и делало.
Завоеванные соседние селения стали подчиняться Харбу. Те, кто в них выжил, каждый год приносили ему какие-нибудь вещи, от которых тот был всегда доволен. Орудие посчитало, что так незнакомцы хотели задобрить Харба или же на свои вещи обменять право жить. Родное селение Хабра росло и укреплялось, а его жажда новых завоеваний все никак не утолялась. Орудие не устало подчиняться приказам Хозяина, но с каждым годом оно всё отчетливее и отчетливее чувствовало, что происходило что-то не то... Да, оно выполняло волю богини - делало Хозяина великим среди людей, но всё же оно видело, как его огонь жизни становился сильнее и... темнее. Орудие не знало, как ему поступить, чтобы исправить это, и поэтому ему пришлось положиться на волю богини. Только ей были подвластны огни жизни. Но раз только ей, тогда почему Харб и его сородичи продолжали гасить огни чужих жизней? Орудие решило, что Харбу это позволительно, раз он стал Хозяином, избранницей богини... Но надолго этих убеждений Орудию не хватило.
В тот день Харб вместе с Орудием и своими людьми шел по главной дороге своего обширного поселения. Оно стало настолько большим, что Орудие каждый день встречало много незнакомых людей. Раньше оно знало всех, кто жил в маленьком поселении, но сейчас ему встречались новые огни жизни. Перед идущим мимо Харбом кланялись незнакомцы, и Орудие видело, как тот был доволен. В ярких одеждах и украшениях он возвышался над всеми людьми, и Орудие вдруг подумало, что выполнило свой долг и теперь может вернуться к богине.
Покинув город вместе с Хозяином, оно повернуло в другую сторону и направилось в лес, куда Харб идти не думал. Увидев, что Орудие уходит, Хозяин разозлился и стал на него кричать. Оно услышало в его словах оскорбления и требования вернуться, но не послушало его приказов, больше не чувствуя себя связанным с Хозяином. И тогда люди Харба догнали его, повалили и, обвязав шею крепкой веревкой, потянули обратно к Хозяину. Орудие недоумевало - оно выполнило то, за чем было послано в этот мир, но, кажется, Хозяин не понимал этого. Упираясь и впиваясь зубами в веревку, оно пыталось вырваться. И вдруг Харб с размаху ударил Орудие копьем по голове... Снаружи было не так больно, как внутри. Меж глаз из рассеченной раны потекла горячая кровь. Орудие поняло - Хозяин не желал отпускать его к богине. Но почему? Орудие нашло этому только одно объяснение - алчная жажда Хозяина не утолялась, а становилась все сильнее. С помощью Орудия Харб хотел лишь ещё больше потакать своим темным желаниям. Он не хотел делать людей вокруг себя счастливыми, он лишь хотел ублажать самого себя...
Из груди Орудия вырвался грозный рык. Оно поняло: "Не тот". Гнев, разочарование и ярость поглотили его, и оно набросилось на Хозяина. Орудие рвало его глотку, ломало кости и раздирало грудь, не помня себя, а в голове лишь яростно пульсировала мысль: "Не тот... Не тот". Оно остановилось лишь тогда, когда больше не увидело огня жизни в окровавленном и изуродованном теле. Только тогда оно увидело смысл в совершенном убийстве...
Теперь нужно было начинать всё сначала. Ему снова придется искать Хозяина...