Раз в тридцать секунд, не реже, Ксюша топала каблуками по скользкому тротуару. Каждый удар убивал трёх зайцев: стряхивал с неё снег, разминал замерзающие ноги и показывал, что она на грани, просто на грани! Если даже Гетт, Убер и Яндекс-такси, как обычно, не спешили к ней по первому зову, то что уж говорить о таксомоторах, про которых знает только гугль - все, все они стояли в одной сплошной пробке, виною которой были новый год, метель и жадность торговых центров, работающих до звона курантов.
Что же делать несчастной девушке на высоких каблуках и с огромным пакетом? Ругать себя? Брата-балбеса, повесившего на неё хрупкий и ценный новогодний груз? Или молодого человека, малознакомого, но очень симпатичного, который обещал помочь, но почему-то не смог за ней заехать в такой ужасный день?
"Всех прокляну!" - решила Ксюша. Никто не уйдет необиженным, пока она тут мёрзнет!
- Паааеееедеееем, красооооткааааа, катаааааааааааться, давно я тебя поджидаааааал! - прямо по тротуару в сторону Ксюши цокала лошадка, запряжённая в маленькие нарядные сани.
Вдруг миллионы лошадиных сил, запрудивших улицу, засигналили в одной общей истерике, и лошадка испуганно шарахнулась в сторону.
- Стоооой, окаянная!
Водитель... пардон, извозчик в красном пеньюаре с белой опушкой погрозил Тверской кулаком. Длинную синтетически-седую бороду дед заправил под поясок пеньюара, чтобы не мешала. А что за странная шапка на нём?
Дед тряхнул головой, и шапка превратилась в большой рождественский носок: паголенок натянут до ушей, а мысок кокетливо болтается, хлопая деда по щекам. В такие носки, развешенные на каминах, Санта Клаус складывает подарки хорошим детям.
Ксюша подумала, что она, наверное, была не самой хорошей девочкой, если для неё в рождественский носок Санта засунул дедморозного клоуна.
"Интересно, окаянной он назвал меня или свою коняшку?" - девушка выбралась из сугроба, в котором спасалась от деда, лошади и саней.
- Ежели по Садовому, али к примеру, Бульварному, - безо всякого вступления начал дед, - так довезу, куды хошь: вишь, какие тротуары мэр за лето отгрохал, ровно как для меня старался. А до МКАДа и не проси, не возьмусь - у меня Маруська нервенная, по проспектам ездить боится.
Ксюша с сомнением посмотрела на деда, подтягивающего бороду до самых глаз, на Маруську, навалившую на тротуар конских яблок...
- Я табе не ёлка, чтоб тут до Рождества торчать, - поторопил дед, и Ксюша решилась.
- Нет-нет, мне не надо на МКАД, мне недалеко, я бы и пешком дошла, но я же на каблуках, и пакет у меня...
Дед протянул было руку к стоящему на тротуаре пакету.
- Ишь, какой. Тяжёлый, небось.
- Я сама! - Ксюша подняла огромный пакет обеими руками, бережно поставила в сани и забралась следом. - Малый Ложкарёвский переулок, дом пять, строение восемь.
- Я табе не навигатор. Чичас на бульвар сверну, а дальше пальцем покажь.
Дед причмокнул, лошадка зацокала, сани поехали, и Ксюша уткнулась носом в телефон, проклиная пропавшие очки, мелкий шрифт гуглмэпс, балбеса Женьку, до которого никогда не дозвониться, чтобы пожаловаться, и который всегда звонит сам, когда всё уже утряслось...
- Алё, - Ксюша подцепила ноготком в подпрыгивающую зелёную трубку на экране телефона.
- Ты где? - спросил брат.
- Допустим, в такси... О, нет, господи, этого мне ещё не хватало!
- Ксюха, ты меня не пугай! что случилось?!!
- У меня ноготь сломался.
- Ксюха!
- И это самая маленькая из моих проблем. А самая большая - это маршрут до Ложкаревского, потому что я очки потеряла. Мы сейчас на Тверскому, я передам трубку, и ты объясни ему, куда ехать.
- Хо-хо-хо! - вместо "здрасте" сказал дед Женьке. - Чаво? Ага... Куды? Угу... Хде? Эге... Да понял я, понял, чай, не дурак.
- Ксюха, откуда ты этого мамонта откопала? - спросил Женька из вернувшейся трубки.
- Неважно, лучше расскажи, кто с кем сегодня будет.
- Катя будет...
- С Митей? - перебила Ксюша. - Или Митю она уже бросила? Или это был не Митя?
- Сказала, что с Герой. А что за Гера, не сказала.
- Допросим! Ольга?
- С Петенькой.
- Так и сказала "с Петенькой"?!
- Так и сказала. А Наташка сказала, - брат гоготнул, - сказала, что с Джином Ивановичем.
- Несл`або! - оценила Ксюша. - И только ты, как всегда, будешь с Еленой Павловной?
- Мы с Еленой Павловной - символ стабильности. Ты игрушки везёшь?
- Целый мешок, - успокоила его Ксюша. - Значит, Катя с Герой, Ольга с Петенькой, Наташка с Джином-ха-ха - Ивановичем, ты с Еленой Павловной и я с Оливье.
- Нельзя принимать салат так близко к сердцу, - заржал Женька, - ты его даже произносишь с большой буквы.
Ксюша хотела ответить ему как-нибудь обидно и остроумно, но в голову лезло только "дурак" и "тебя забыла спросить".
- Я тебя плохо слышу, - сказала она сердито, - ты свистишь и квакаешь, - и дала отбой.
Дед не давал скучать, всю дорогу рассказывая извозчицкую байку про посещение государём анператором ресторана "Эрмитаж". Нервенная Маруська фыркала и ржала, а Ксюша щурилась и высматривала Женькин дом.
- Приехали! Сколько с меня?
- Лошадке бы на прокорм, да мне бы на водку... - завёл было дед, но Ксюша уже вцепилась в свой пакет, и он забыл про попрошайничество. - Милая, да куды ж ты спешишь! Погоди, я пособлю!
Он с преувеличенной осторожностью вытащил пакет из саней и чуть не бросил вниз, торопясь на помощь девушке, выбирающейся из саней.
- Пожалте ручку, сударыня!
- Я... - начала Ксюша, опираясь на дверцу саней и элегантно опуская ногу к тротуару.
- ...сама... - продолжала она, хотя дед уже схватил её за руку.
А договорить она не успела, потому что дед подскользнулся и рухнул, выдернув её из саней как морковку из грядки.
"Мерд!" - услышала Ксюша, падая на него сверху. И - звонкий тонкий хруст. И тишина.
- Пакет! Мой пакет! - подскочила она.
- Кабы не он, я все кости переломал, - дед вытащил из-под себя похудевший пакет. - Чо там у тебя? Всё цело?
Ксюша ахнула и прижала руки к лицу. Дед сунул нос внутрь.
- Тута это... воробей... Только он того... того-этого...
- Какой ещё воробей? - всхлипнула девушка.
- Дохлый...
Накатившее на Ксюшу ощущение непоправимой беды отхлынуло обратно, не желая иметь ничего общего с трупами птиц.
- Вы что, издеваетесь? - напустилась она на деда.
Он выставил вперёд пакет, где на куче когда-то пухлых упаковок лежало маленькое тельце.
- Бееееедненький, - снова захлюпала девушка. - Ой! Он моргнул! Он живой! Может, он замёрз?
Ксюша закутала воробышка в свой шарф так, что наружу торчал только требовательно щёлкающий клюв.
- Его в тепло надо, - согласился дед, - и покормить.
- Тогда пошли скорее!
Дед примотал поводья к газонной ограде и погладил Маруську по морде: "Стой тут, никуда не уходи, я скоро".
- Женька! - закричала Ксюша ещё с лестницы. - Женька, открывай скорее! У меня тут голодный и холодный обморок!
- Я предупреждал, что диеты - это зло, - отозвался брат, распахивая дверь.
- Да не у меня, у птички! Пропусти! Вот, смотри! Ой, она улетела!!!
- Ксюха! Лучше бы котёнка принесла!
- Ты сам виноват, напугал его, вот он и улетел! Подожди, он успокоится, мы его покормим и выпустим.
- Выпустим... - передразнил её Женька и погрозил кулаком антресолям под самым потолком, где притаился маленький нелегал. - Игрушки привезла?
- Я их везла-везла, - жалобно сказала Ксюша, - везла-везла... А потом он, - показала она на деда, - кааак грохнется на пакет! Наверное, всё разбил, я даже смотреть боюсь...
Прячась от Женькиного взгляда, дед подтянул бороду к глазам и вжался в угол, пытаясь исчезнуть по примеру воробья.
Ксюша собралась с духом и хорошенько встряхнула пакет, но позвякивание осколков не оставило ни малейшей надежды.
- Жееееень, что же делать? А как же Елена Павловна?!!
Брат вздохнул.
- А что тут поделаешь? Обойдётся ЕленПална один раз без игрушек.
Ксюша топнула ногой и пошла в комнату, причитая на ходу:
- Елена Павловна, мне так жаль...
Дед потопал за ней.
- Энто хто ж здесь Павловна? - оглядел он пустую комнату с ненаряженной елкой в углу.
- Смотри, Елена Павловна, это всё он! - Ксюша остановилась перед ёлкой и показала на деда пальцем. - Это он все твои игрушки разбил!
- Мон дьё... - дед растерянно оглянулся на Женьку и переспросил: - Ксюша зовёт ёлку по имени-отчеству?
- Ну и?.. - набычился Женька. - Я тоже!
- Ёлку?! Эленой Павловной?!!
- Ну и чо? Ёлка же. Ёлка-палка. А из ёлки-палки как-то незаметно ЕленПална получилась. Мы с Ксюхой так все ёлки называем, привыкли уже.
- Женька, о чём ты с этим варваром разговариваешь? - Ксюша с подозрением уставилась на деда. - И откуда вы знаете, как меня зовут?! Я с вами не знакомилась!
- Ксюша... - дед замялся и, не находя слов, дёрнул себя за бороду так, что она оторвалась.
- Ой... - Ксюша прищурилась. - Оливье!!! Это ты?!!
- Я думал, ты меня сразу узнаешь, и мы посмеёмся! - развёл руками бывший дед. - А ты сделала вид, что не узнала. Ну, я сначала не знал, что делать... А потом подумал, ладно, так и буду делать вид, что я не я. А ты, оказывается, меня действительно совсем не узнала...
- Я очки потеряла! Я без них я даже Женьку не узнаю... Откуда мне знать, что это ты - в дурацком пеньюаре, с бородой? Если бы ты всегда их носил, я бы, может, и догадалась, а ты...
- Значит, это и есть твой Оливье, - догадался брат. - Ну, салат, ты даёшь.
- Да уж, - вздохнул разоблачённый дед, - не задалось первое знакомство...
- А ты ничо по-русски разговариваешь, - оценил Женька, - с такой-то фамилией.
- Это имя, - вмешалась Ксюша, - а фамилия у него Люсьен. Только не спрашивай, какое он отношение имеет к тому самому оливье, потому что он его ненавидит. Что с Еленой Павловной делать будем?
Оливье скинул с себя пеньюар и набросил его на ёлку.
- Вуаля! И носок тоже дарю вашей Элене Павловне!
Ксюша покачала головой.
- Спасибо, конечно, но я лучше позвоню Кате. Или Оле. Пусть свои ёлочные игрушки захватят.
- Аллё! Аллё! - закричали в ответ весёлые голоса из прихожей. - Не звони, мы уже здесь! С наступающим! Женька, с новосельем! У тебя здесь воробей летает!
Наобнимавшись, Катя и Оля увидели ёлку и закричали хором:
- Почему у вас ЕленПална голая? - а потом шёпотом и вразнобой: - Где стол? И стулья? И этот твой салатный молчел?
- Бон суар, - сказал Оливье.
- А где Гера и Петенька? - спросила Ксюша. - Кто такие? Почему не знаю?
- Петенька!!! Гера!!! Вы что там застряли?!! - немедленно отреагировали Катя с Олей.
В комнату вошёл мальчик с собачкой на руках.
- И кто из вас Гера? - спросила Ксюша.
Собачка гавкнула.
- Очень приятно, - сказал Оливье, - А полностью как? Герасим?
- Но-но, - сказала Катя, - полностью будет "Геральт". Как тот, из фэнтези, который против нечисти сражался.
- Ведьмак, - подавился смехом Женька. - А чего такой маленький?
- Болел много, - рявкнула Катя.
- Катька его из приюта взяла, - примиряюще сказала Оля. - Ксю, у тебя таблетки от головы есть?
- Ой... А Петечка, что?.. тоже?.. Оля, ты его?.. - захлопала глазами Ксюша, прогоняя слёзы. - Здравствуй, Петечка!
- Погоди рыдать, - сказала Оля, - это сын моей сестры двоюродной, она с мужем на Бали собрались, а Петенька лететь отказался, и его мне подбросили.
- Парень, ты чего? - спросил Оливье. - Там море и пальмы, там хорошо!
Петечка насупился.
- Он боится, что Дед Мороз растает, пока будет ему под пальму подарки прятать, - театральным шёпотом сказала Оля.
- Бедный ребёнок, - посочувствовала Ксюша.
- Меня пожалей, - помрачнела Оля. - Таблетки, спрашиваю, есть? Голова раскалывается.
- Не-а. Жень, у тебя от головы что-нибудь есть? - переспросила Ксюша.
- У него даже стола нет, - сказал Оливье.
- Тебя забыли спросить! - Женька выскочил из комнаты и тут же вернулся с четырьмя дровинами в руках.
- Кошмар, - ужаснулась Ксюша, - набор "сделай сам"!
А Женька уже принёс огромную столешницу и начал прикручивать к ней ноги-дровины.
- Я помогу, - подорвался Оливье.
- Стулья тащи, - велел Женька, - они в спальне. В шкафу.
- И почему я не удивляюсь? - закатила глаза Ксюша.
- Потому что в тебя в спальне тоже полно скелетов, - пожал плечами Женька.
Оливье, тащивший в комнату сразу шесть стульев, заколотился в дверном проёме.
- Расслабься, - скомандовал Женька Оливье, - а то ты мне всё переломаешь. - У неё там весы. Штук десять. И велотренажёр сломанный.
- Трое! Всего-то трое весов! - запротестовала Ксюша.
- Зачем? - удивился Оливье.
- Затем, что все врут, - отрезала Ксюша. - Слушайте, а где Наташка? С этим, как его... Ивановичем?..
- Джином, - вспомнил Женька.
Гера заворчал.
- Ау, есть кто? - донеслось от дверей. - У вас открыто! Заходи, кто хочет, бери, что хочешь!
- Нечего у нас брать! Привет, Наташка!!!
- С наступающим! С новосельем! Знакомьтесь, это Джин Иванович! Джин Иванович, это Ксеня, Женя, Оля, Катя!
Бодрый старикан с козлиной бородкой сложил ладони и слегка наклонил голову. Привлечённый сиянием лысины, в комнату влетел воробей. Гера залился истеричным гавканьем.
- Кстати, про караван! Представляете, - подняла брови Наташа, - около вашего подъезда лошадь привязана! С санями!
- Мон дьё! - воскликнул Оливье. - Маруська! Мне надо её вернуть хозяину! Я сейчас, тут недалеко! - кричал он уже с лестницы.
- Ладно тебе, Ксюха, - утешал Женька заметно расстроившуюся сестру. - Где твоё чувство юмора? Это же смешно: у всех молоко убегает, а у тебя - Оливье.
Петечка не сводил глаз с нового гостя.
- Ты чего уставился, неприлично так глазеть на человека, - прошипела Оля.
- Полагаю, - сказал Джин Иванович, - что отрок хочет меня о чём-то спросить.
- Ни о чём он не хочет... - начала было Оля, но мальчик её перебил.
- Почему вас так зовут?
- А если бы меня звали Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, ты бы тоже удивился?
- Он, может, и нет, - развеселилась Ксюша, - а вот я бы - очень!
Петечка уткнулся в телефон, бормоча: "Хоттаб... или Хаттаб?.. ибн..." и через полминуты поднял на Джина Ивановича округлившиеся глаза.
- Вы что, террорист? - спросил мальчик.
- Это ты террорист, - прошипела Оля, - нельзя людям в лоб такие вопросы задавать! Кстати, у вас случайно таблеток от головы не найдётся?
- Нет, отрок, я не террорист. Но моё имя так сложно произнести, что я обычно представляюсь Джином Ивановичем. К тому же, это помогает завязывать знакомство, - он слегка поклонился в сторону Наташи.
- Всё понятно, - сказала Ксюша, которой ничего не было понятно. - Девчонки, пошли на кухню! Наташ, ты чего стоишь, без тебя мы не справимся, ты же лучше всех готовишь этот, как его...
Катя с Олей, подхватили Наташу под руки и повели на кухню.
- Вы чего? - сопротивлялась та, - отстаньте! Забыли, что я принципиально не готовлю?
Ксюша закрыла дверь.
- Ничего мы не забыли. Рассказывай, откуда ты взяла этого террориста? Наташенька, ну пожалуйста, а то мы умрём от любопытства и до нового года не доживём!
- Уф... Так бы сразу и сказали, а то придумали... Слушайте, вы мне всё равно не поверите.
- Не томи!
- Девчонки, не обижайтесь, я не могу... Это просто невероятная история, сама не знаю, как так получилось...
- Наташка!!
Кухонная дверь открылась, и Джин Иванович с непроницаемым лицом произнёс:
- Нет мне прощения, если моё появление нарушило плавное течение вашей беседы, и слабым извинением будет моё нескромное желание оказаться полезным в этот беспокойный вечер.
- Эээ... Простите? - переспросила Ксюша.
- Позвольте вам помочь.
- Нуууу.... Хлеб нарезать можете? И колбасу. Только резать придётся на тарелке, у нас доски нет. И ножик тоже только один, тупой и маленький, сейчас я его помою... Просто Женька недавно переехал, и ещё не всё сюда перевёз, и... Ой, кажется, кто-то стучит!
От ударов во входную дверь содрогалась вся квартира.
Ксюша поспешила открыть - и её чуть не сдуло густым басом нового гостя.
- Хозяева, Дед Мороза в гости ждёте?
- Оливье, ты опять?.. - разозлилась Ксюша. - Второй раз - не смешно! И где только костюм раздобыл? На лошадь выменял, что ли!
На пороге стоял классический Дед Мороз: румяный и седобородый, с посохом в одной руке и огромным мешком в другой. Вокруг валенок, выглядывавших из-под красного тулупа, немедленно образовалась лужа.
- Совесть есть? - высунулся из комнаты Женька. - Девчонка из-за него переживает, а он выпендривается! Снега нанёс, натопал...
В комнате надрывался Гера. Выпорхнувший из-под потолка воробей сел на верхушку посоха - и вдруг упал.
- Что это с ним? - Ксюша подняла его и ахнула: - Он совсем холодный... Даже инеем покрылся... Что ты с ним сделал, изверг?
В коридор притопал Петечка.
- Воробею плохо? Он что, заболел? А вы кто, ветеринар? Или Дед Мороз? Если я стихи прочитаю, вы мне подарок дадите?
Держась за голову, в коридор вышла Оля.
- Петечка, - простонала она, - ты уже своими вопросами всех... - и осеклась.
- Не обращай внимания, - сердито сказала Ксюша, - это Оливье придуривается.
- В этот раз он постарался, - оценила Оля.
Из кухни появился Джин Иванович, подошёл к Дед Морозу и обнялся с ним.
- Да умножатся дни твоей власти! Да будет бескрайним твой Север! - и повернулся к ошарашенным зрителям. - Нет прощения тому, кто попирает законы гостеприимства! Одна только надежда на ваше великодушие позволила мне пренебречь ими, дабы призвать на помощь того, для которого всё возможно! - он склонил голову и вопросительно посмотрел на Женьку.
- У меня сейчас мозг взорвётся, - ответил Женька.
Джин Иванович удовлетворённо кивнул и перевёл сам себя на русский:
- У вас на кухне доски разделочной нет, вот я и подумал, раз уж мой коллега всё равно мимо проходить будет, пусть занесет.
Увидев неподвижного воробья, он покачал головой и, наклонившись, дохнул на него. Ксюшину руку обожгло суховеем, воробья засыпало песком.
- Как же так, - Ксюша ойкнула, когда неугомонная птица вспорхнула, поцарапав её коготками, - вы же на кухне с нами всё время были, никому не звонили и не писали...
- Я _подумал_, - с нажимом сказал Джин Иванович, - чтобы получить такую мелочь, как доска, этого достаточно.
Петечка откашлялся и продекламировал:
- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя...
Дед Мороз развязал свой мешок и вынул оттуда огромную - метр на метр - деревянную плиту.
- Чур, с возвратом! Я на ней пельмени раскатываю. Прощайте, хозяева дорогие! Здоровья вам, счастья и веселья в новом году, - прогудел он и вышел.
- Стихи! - закричал Петечка. - Он не дослушал стихи!
- Мешок! - воскликнула Ксюша. - Он забыл мешок!
- Мой коллега никогда и ничего не забывает, - сказал Мороз Иванович. - Должно быть, он хотел вручить вам свои ничтожные дары, но смутился из-за неловкого происшествия с пичужкой.
- Сегодня подарки просто так, без стихов? - Петечка рванулся к мешку, но Ксюша его опередила.
- Тут игрушки! Ёлочные!!! Женька, смотри, это же космонавт, точь-в точь, как у нас в детстве был! - она достала старенькую... пардон, винтажную ёлочную игрушку. - Идите все сюда!
- Идите все отсюда, - сказал Женька, - в комнату. Я сейчас мешок к ЕленПалне перенесу, сразу на неё вешать будем. О, у меня шарик!
- У меня избушку в снегу, - обрадовалась Оля, - я её больше всех любила.
- А у меня огурец железный, - сказал Петечка, - СэСэСэР написано.
- Эх ты, фанат трансформеров! - покачала головой Оля, - это же дирижабль, он летает.
- Куда? - спросил Петечка.
- Отстань, - попросила Оля, - не до тебя сейчас! Эти игрушки, они такие, такие... Мне как будто снова пять, и я самая красивая снежинка!
- Смотрите! - Катя вытащила зайчика.
- А у меня белочка, - показала Наташа, - Джин Иванович, ваша очередь.
На ладони загадочного гостя лежала его миниатюрная... не то чтобы копия - так, пародия.
- Старик Хоттабыч, кто ж ещё, - прыснула Ксюша, - а у меня - колокольчик! И правда, не игрушки, а машина времени!
- У меня снова шарик, - сказал Женька.
- У меня тоже, - утешил его Петечка, - мне даже хуже, потому что мой - помятый, - и он предъявил шарик со вдавленным боком.
- Это не шарик, это прожектор, - пояснила Оля.
- Он настоящий?
- Он игрушечный, - отмахнулась Оля, - смотрите, у меня шишка, вся в инее!
- Вторая шишка, - показала Катя.
- Третья шишка, - засмеялась Наташа.
В этот раз Джин Иванович вытащил из мешка скульптурный портрет Хоттабыча в детстве.
- Как его... Аладдин, да? - позавидовал Женька. - Как вам это удаётся? У меня снова шарик!
- А у меня часики! - воскликнула Ксюша.
- Сколько время? Скоро новый год? Скоро ещё подарки? - спросил Петечка.
Ксюша посмотрела на нарисованные стрелки и нахмурилась:
- Без пяти двенадцать! Где Оливье?!!
- Ксю, а он правда наследник того самого француза, который...
- Неправда! - закричал Оливье из прихожей. - Мон шер, я уже здесь! Кыш, кыш!
- Ты где пропадаешь? - напустилась на него Ксюша, - Ой, а что это? Можно посмотреть?
Оливье протянул ей шкатулку.
- Это я Деда Мороза на улице встретил. Он сказал, что сегодня я здорово облажался, но весь год был хорошим мальчиком, и вот...
Ксюша покрутила шкатулку в руках, не понимая, как она открывается.
- Дай, - велел Женька, - тоже мне, открывашка! - Но и у него ничего не вышло.
Петечка с криком: "Я тоже хочу" - выхватил шкатулку у Женьки.
Ксюша закатила глаза, Оля развела руками, Женька сделал вид "не больно-то и хотелось".
- Гав! - сказал Гера. - Гав! Гав!
- Как-то он странно лает, - нахмурилась Катя, - как будто что-то хочет сказать.