Я никогда не любил некромантов. Можно даже сказать - ненавидел. Причины у меня были те же, что и у Джулиана - пусть он и думал, что никто не понимает его идей.
Про Шайю, впрочем, он так не считал.
Но я-то понимал. А вот Шайю - нет. Может, она и разделяла их, но не понимала точно. Для нее это было вечной борьбой с собой - которую она всегда проигрывала. Эта проблема существовала будто бы только для Шайю и внутри нее, и она никогда не распространяла ее на остальных некромантов. Поэтому я не был удивлен, когда она пошла работать в Департамент - в отличие от остальных. Для Шайю это было лишь принятием себя, ведь вечно бороться со своей сущностью невозможно.
А потом она поняла.
Это мгновение часто всплывало у меня в памяти. Я смотрел на Шайю - она стояла буквально в шаге от меня - и в ее черных, расширенных зрачках видел себя. И видел, собственно, то, что она собиралась сделать.
И, конечно, одобрял это. Я не говорил так своим друзьям. К счастью, никто из них не понял, что произошло на самом деле. Может быть, Вита почувствовала какие-то отголоски силы в тот момент, но явно не уделила этому внимания. Это неудивительно - пока смотришь на жуткие красные пятна в подворотне, сложно думать о чем-то другом.
Мне хотелось поддержать Шайю. Я даже крикнул что-то напутственное ей вслед. Она не обернулась - видимо, не услышала.
И своему пленнику, к которому я вернулся сразу после этого разговора, я так и сказал: я знаю, что она собирается сделать. И не считаю нужным останавливать ее.
Потом остальные превозносили Шайю как героя - и я тоже. Совершенно искренне. И я не жалел ни о чем - хотя Шайю и была моим другом. Ведь также она была некромантом.
То есть тем, что своим существованием перечеркивало всю ту п р а в д у, в которую я верил. Которая и была, собственно, настоящей правдой.
Нет, об одном я все-таки жалел.
Что не пошел вместе с ней, конечно же.