Коваль Иван Григорьевич
Джонни Буш и все-все-все

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пересказ известной сказки А.Милна применительно к политическим реалиям 2003-года... Сказочные персонажи изменены на политические. А все остальное осталось тем же.

  
  
  
  
  
   Алан Александр Милн. Джонни Буш и Все-Все-Все
  
  
  
  
  
  
   -- В ы сюда приехали, чтобы записывать сказки, понимаете - ли, а мы издеся работаем, чтобы сказки сделать былью, понимаете - ли!
  
   (товарищ Саахов Б.Г., бывший заведующий райкомхозом одного отдаленного горного района)
  
   Все, у кого было хоть какое-то, самое завалящее детство, помнит эту очень правдивую историю, которая произошла в Дремучем Лесу сразу же после знаменитого обрушения двух башен в дальнем уголке того же леса.
   (вспоминайте внимательно и вы заметите очччень много приятных совпадений.)
  
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ПЕРВАЯ. В КОТОРОЙ МЫ ЗНАКОМИМСЯ С ДЖОННИ БУШЕМ И НЕСКОЛЬКИМИ ПЧЕЛАМИ"
   "ГЛАВА ВТОРАЯ. В КОТОРОЙ ДЖОННИ БУШ ПОШЕЛ В ГОСТИ В ЫРАК, А ПОПАЛ В БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ"
   "ГЛАВА ТРЕТЬЯ. В КОТОРОЙ БУШ И ШАРОНЧИК ОТПРАВИЛИСЬ НА ОХОТУ И ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ ПОЙМАЛИ БУКУ - САДДАМА"
   "ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. В КОТОРОЙ ВОВКА ПУТИН ТЕРЯЕТ ХВОСТ, А БУШ НАХОДИТ"
   "ГЛАВА ПЯТАЯ. В КОТОРОЙ ШАРОНЧИК ВСТРЕЧАЕТ САДДАМОПОТАМА"
   "ГЛАВА ШЕСТАЯ. В КОТОРОЙ У ВОВКИ ПУТИНА БЫЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, А ШАРОНЧИК ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ УЛЕТЕЛ НА ЛУНУ"
   "ГЛАВА СЕДЬМАЯ. В КОТОРОЙ КОНДОЛИЗА И КРОШКА БИН ЛАДЕН ПОЯВЛЯЮТСЯ В ЛЕСУ, А ШАРОНЧИК ПРИНИМАЕТ ВАННУ"
   "ГЛАВА ВОСЬМАЯ. В КОТОРОЙ КОЛИН ПАУЭЛЛ ОРГАНИЗУЕТ 'ИСКПЕДИЦИЮ' К СЕВЕРНОМУ ПОЛЮСУ ЗЛА"
   "ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. В КОТОРОЙ ШАРОНЧИК СОВЕРШЕННО ОКРУЖЕН ИНТИФАДОЙ"
   "ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. В КОТОРОЙ ДЛЯ ВОВКИ ПУТИНА СТРОЯТ ДОМ НА БУШОВОЙ ОПУШКЕ"
   "ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ В ЛЕС ПРИХОДИТ ШЫРАК И ЗАВТРАКАЕТ"
   "ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ ТОНИ БЛЕР ОЧЕНЬ ЗАНЯТ, И МЫ ВПЕРВЫЕ ВСТРЕЧАЕМСЯ С ПЯТНИСТЫМ ЩАСВИРНУСОМ"
   "ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО ШЫРАКИ НЕ ЛАЗЯТ ПО ДЕРЕВЬЯМ"
   "ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ ДЖОННИ БУШ ИЗОБРЕТАЕТ НОВУЮ ИГРУ И В НЕЕ ВКЛЮЧАЕТСЯ ВОВКА ПУТИН"
   "ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ ШЫРАКА УКРОЩАЮТ"
   "ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ ШАРОНЧИК СОВЕРШАЕТ ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ"
   "ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ ВОВКА ПУТИН НАХОДИТ НОВЫЙ ДОМ И ПАПА-БУШ ПЕРЕЕЗЖАЕТ"
   "ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. В КОТОРОЙ МЫ ОСТАВЛЯЕМ КОЛИНА ПАУЭЛЛА И ДЖОННИ БУША В ЗАЧАРОВАННОМ МЕСТЕ"
  
  
   "Действующие лица"
  
  
  
  
   "ГЛАВА ПЕРВАЯ."
   В КОТОРОЙ МЫ ЗНАКОМИМСЯ С ДЖОННИ БУШЕМ И НЕСКОЛЬКИМИ ПЧЕЛАМИ
  
  
  
   Н у вот, перед вами Джонни Буш.
  
  
   Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Колином Пауэллом, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы - сосредоточиться-то ему и некогда.
   Как бы то ни было, вот он уже спустился и готов с вами познакомиться.
   - Джонни Буш. Очень приятно!
   Вас, вероятно, удивляет, почему его так странно зовут, а если вы знаете английский, то вы удивитесь еще больше.
  
   Это необыкновенное имя подарил ему Колин Пауэлл. Надо вам сказать, что когда-то Колин Пауэлл был знаком с одним цэрэушником , которого он звал Бушем. Для цэрэушника это было очень подходящее имя, потому что если ты зовешь его громко:"Бу-уш! Бу-уш!" - а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты звал его тихо, то все подумают, что ты просто подул себе на нос. Цэрэушник потом куда-то делся, а имя осталось, и Колин Пауэлл решил отдать его своему президентику, чтобы оно не пропало зря.
   А Джонни - так звали самую лучшую, самую добрую сторожиху в зоологическом саду, которую очень-очень любил Колин Пауэлл. А она очень-очень любила его. Ее ли назвали Джонни в честь Буша, или Буша назвали в ее честь - теперь уже никто не знает, даже Папа-Буш. Когда-то он знал, а теперь забыл.
   Словом, теперь президента зовут Джонни Буш, и вы знаете почему.
   Иногда Джонни Буш любит вечерком во что-нибудь поиграть, а иногда, особенно когда Папа-Буш дома, он больше любит тихонько посидеть у огня и послушать какую-нибудь интересную сказку.
   В этот вечер ...
  
  
  
  
  
   - Папа-Буш, как насчет сказки? - спросил Колин Пауэлл.
   - Что насчет сказки? - спросил Папа-Буш.
   - Ты не мог бы рассказать Джонни Бушу сказочку? Ему очень хочется!
   - Может быть, и мог бы, - сказал Папа-Буш. - А какую ему хочется и про кого?
   - Интересную, и про него, конечно. Он ведь у нас ТАКОЙ президентик!
   - Понимаю. - сказал Папа-Буш.
   - Так, пожалуйста, папочка Буш, расскажи!
   - Попробую, - сказал Папа-Буш.
   И он попробовал.
  
   Давным-давно - кажется, в прошлую пятницу - Джонни Буш жил в лесу один-одинешенек, под именем Президент.
  
   - Что значит "жил под именем"? - немедленно спросил Колин Пауэлл.
   - Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано "Мистер Президент", а он под ней жил.
   - Он, наверно, и сам этого не понимал, - сказал Колин Пауэлл.
   - Зато теперь понял, - проворчал кто-то басом.
   - Тогда я буду продолжать, - сказал папа Буш.
  
   Вот однажды, гуляя по лесу, Буш вышел на полянку. На полянке рос высокий-превысокий дуб, а на самой верхушке этого дуба кто-то громко жужжал: жжжжжжж...
   Джонни Буш сел на траву под деревом, обхватил голову лапами и стал думать.
   Сначала он подумал так: "Это - жжжжжж - неспроста! Зря никто жужжать не станет. Само дерево жужжать не может. Значит, тут кто-то жужжит. А зачем тебе жужжать, если ты - не пчела? По-моему, так! "
   Потом он еще подумал-подумал и сказал про себя: "А зачем на свете пчелы? Для того, чтобы делать мед! И сушки! По-моему, так!"
   Тут он поднялся и сказал:
   - А зачем на свете мед? Для того, чтобы я его ел! По-моему, так, а не иначе!
   И с этими словами он полез на дерево.
   Он лез, и лез, и все лез, и по дороге он пел про себя песенку, которую сам тут же сочинил. Вот какую :
  
  
   Президентик очень любит мед!
   Почему? Кто поймет?
   В самом деле, почему
   Мед так нравится ему?
  
  
   Вот он влез еще немножко повыше... и еще немножко... и еще совсем-совсем немножко повыше... И тут ему пришла на ум другая песенка-пыхтелка:
  
  
   Если б президенты были пчелами,
   То они бы нипочем
   Никогда и не подумали
   Так высоко строить дом;
  
   И тогда (конечно, если бы
   Пчелы - это президенты!)
   Нам тогда бы было незачем
   Лазить на такие ленты!
  
  
   По-правде говоря, Буш уже порядком устал, поэтому Пыхтелка получилась такая жалобная. Но ему осталось лезть уже совсем-совсем-совсем немножко. Вот стоит только влезть на эту веточку- и...
   ТРРАХ!
   - Мама Бушка! - крикнул Буш, пролетев добрых три метра вниз и чуть не задев носом о толстую ветку.
   - Эх, и зачем я только... - пробормотал он, пролетев еще метров пять.
   - Да ведь я не хотел сделать ничего пло... - попытался он объяснить, стукнувшись о следующую ветку и перевернувшись вверх тормашками.
   - А все из-за того, - признался он, наконец, когда перекувырнулся еще три раза, пожелал всего хорошего самым нижним веткам и плавно приземлился в колючий-преколючий терновый куст, - все из-за того, что я слишком люблю мед! Мама Бушка!..
   Буш выкарабкался из тернового куста, вытащил из носа колючки и снова задумался. И самым первым делом он подумал о Колине Пауэлле.
  
   - Обо мне? - переспросил дрожащим от волнения голосом Колин Пауэлл, не смея верить такому счастью.
   - О тебе.
   Колин Пауэлл ничего не сказал, но глаза его становились все больше и больше, а щеки все розовели и розовели.
  
   Итак, Джонни Буш отправился к своему другу Колину Пауэллу, который жил в том же лесу, в доме с зеленой дверью.
   - Доброе утро, Колин Пауэлл! - сказал Буш.
   - Доброе утро, Джонни Буш! - сказал Колин.
   - Интересно, нет ли у тебя случайно воздушного шара?
   - Воздушного шара?
   - Да, я как раз шел и думал: "Нет ли у Колина Пауэлла случайно воздушного шара?" Мне было просто интересно.
   - Зачем тебе понадобился воздушный шар?
   Джонни Буш оглянулся и, убедившись, что никто не подслушивает, прижал лапу к губам и сказал страшным шепотом:
   - Мед.
   - Что-о?
   - Мед! - повторил Буш.
   - Кто же это ходит за медом с воздушными шарами?
   - Я хожу! - сказал Буш.
   Ну, а как раз накануне Колин Пауэлл был на вечере у своего друга Шарончика, и там всем гостям дарили воздушные шарики. Колину Пауэллу достался большущий зеленый шар, а одному из Родных и Знакомых Тони Блера приготовили большой - пребольшой синий шар, но этот Родственник и Знакомый его не взял, потому что сам он был еще такой маленький, что его не взяли в гости, поэтому Колину Пауэллу пришлось, так и быть, захватить с собой оба шара - и зеленый и синий.
   - Какой тебе больше нравится? - спросил Колин Пауэлл.
   Буш обхватил голову лапами и задумался глубоко-глубоко.
   - Вот какая история, - сказал он. - Если хочешь достать мед - главное дело в том, чтобы пчелы тебя не заметили. И вот, значит, если шар будет зеленый, они могут подумать, что это листик, и не заметят тебя, а если шар будет синий, они могут подумать, что это просто кусочек неба, и тоже тебя не заметят. Весь вопрос - чему они скорее поверят?
   - А думаешь, они не заметят под шариком тебя?
   - Может, заметят, а может, и нет, - сказал Джонни Буш. - Разве знаешь, что пчелам в голову придет? - Он подумал минутку и добавил: - Я притворюсь, как будто я маленькая черная тучка. Тогда они не догадаются!
   - Тогда тебе лучше взять синий шарик, - сказал Колин Пауэлл.
   И вопрос был решен.
   Друзья взяли с собой синий шар, Колин Пауэлл, как всегда (просто на всякий случай), захватил свое ружье, и оба отправились в поход.
   Джонни Буш первым делом подошел к одной знакомой луже и как следует вывалялся в грязи, чтобы стать совсем-совсем черным, как настоящая тучка. Потом они стали надувать шар, держа его вдвоем за веревочку. И когда шар раздулся так, что казалось, вот-вот лопнет, Колин Пауэлл вдруг отпустил веревочку, и Джонни Буш плавно взлетел в небо и остановился там - как раз напротив верхушки пчелиного дерева, только немного в стороне.
   - Ураааа! - закричал Колин Пауэлл.
   - Что, здорово? - крикнул ему из поднебесья Джонни Буш. - Ну, на кого я похож?
   - На президента, который летит на воздушном шаре!
   - А на маленькую черную тучку разве не похож? - тревожно спросил Буш.
   - Не очень.
   - Ну ладно, может быть, отсюда больше похоже. А потом, разве знаешь, что придет пчелам в голову!
   К сожалению, ветра не было, и Буш повис в воздухе совершенно неподвижно. Он мог чуять мед, он мог видеть мед, но достать мед он, увы, никак не мог.
   Спустя некоторое время он снова заговорил.
   - Колин Пауэлл! - крикнул он шепотом.
   - Чего?
   - По-моему, пчелы что-то подозревают!
   - Что именно?
   - Не знаю я. Но только, по-моему, они ведут себя подозрительно!
   - Может, они думают, что ты хочешь утащить у них мед?
   - Может, и так. Разве знаешь, что пчелам в голову придет!
   Вновь наступило недолгое молчание. И опять послышался голос Буша:
   - Колин Пауэлл!
   - Что?
   - У тебя дома есть зонтик?
   - Кажется, есть.
   - Тогда я тебя прошу: принеси его сюда и ходи тут с ним взад и вперед, а сам поглядывай все время на меня и приговаривай: "Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается!" Я думаю, тогда пчелы нам лучше поверят.
   Ну, Колин Пауэлл, конечно, рассмеялся про себя и подумал: "Ах ты, глупенький президентик!" - но вслух он этого не сказал, потому что он очень любил Буша.
   И он отправился домой за зонтиком.
   - Наконец-то! - крикнул Джонни Буш, как только Колин Пауэлл вернулся. - А я уже начал беспокоиться. Я заметил, что пчелы ведут себя совсем подозрительно!
   - Открыть зонтик или не надо?
   - Открыть, но только погоди минутку. Надо действовать наверняка. Самое главное - это обмануть пчелиную царицу. Тебе ее оттуда видно?
   - Нет.
   - Жаль, жаль. Ну, тогда ты ходи с зонтиком и говори: "Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается", а я буду петь специальную Тучкину Песню - такую, какую, наверно, поют все тучки в небесах... Давай!
   Колин Пауэлл принялся расхаживать взад и вперед под деревом и говорить, что, кажется, дождь собирается, а Джонни Буш запел такую песню:
  
  
   Я Тучка, Тучка, Тучка,
   А я не Президент,
   Ах, как приятно Тучке
   По небу лететь!
  
   Ах, в синем-синем небе
   Порядок и уют -
   Поэтому все Тучки
   Так весело поют!
  
  
   Но пчелы, как ни странно, жужжали все подозрительнее и подозрительнее. Многие из них даже вылетели из гнезда и стали летать вокруг Тучки, когда она запела второй куплет песни. А одна пчела вдруг на минутку присела на нос Тучки и сразу же снова взлетела.
   - Колин - ай! - Пауэлл! - закричала Тучка.
   - Что?
   - Я думал, думал и наконец все понял. Это неправильные пчелы!
   - Да ну?
   - Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мед, правда?
   - Ну да?
   - Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз.
   - А как? - спросил Колин Пауэлл.
   Об этом Джонни Буш как раз еще и не подумал. Если он выпустит из лап веревочку, он упадет и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он еще, как следует, подумал и потом сказал:
   - Колин Пауэлл, ты должен сбить шар из ружья. Ружье у тебя с собой?
   - Понятно, с собой, - сказал Колин Пауэлл. - Но если я выстрелю в шарик, он же испортится!
   - А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, - сказал Буш.
   Конечно, тут Колин Пауэлл сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил.
   - Ой-ой-ой! - вскрикнул Буш.
   - Разве я не попал? - спросил Колин Пауэлл.
   - Не то чтобы совсем не попал, - сказал Буш, - но только не попал в шарик!
   - Прости, пожалуйста, - сказал Колин Пауэлл и выстрелил снова.
   На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Джонни Буш плавно опустился на землю.
   Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за веревочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось сдувать ее: "Бушх! Бушхх!"
   И, может быть - хотя я в этом не уверен, - может быть, именно тогда-то его и назвали Бушем.
  
   - Сказке конец? - спросил Колин Пауэлл.
   - Конец этой сказке. А есть и другие.
   - Про Буша и про меня?
   - И про Тони Блера, про Шарончика, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь?
   - Помнить-то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю...
   - Ну, например, однажды Буш и Шарончик решили поймать Саддамопотама...
   - А поймали они его?
   - Нет.
   - Где им! Ведь Буш совсем глупенький. А я его поймал?
   - Ну, услышишь- узнаешь.
   Колин Пауэлл кивнул.
   - Понимаешь, папа, я-то все помню, а вот Буш забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так... вспоминание.
   - Вот и я так думаю.
   Колин Пауэлл глубоко вздохнул, взял президентика за заднюю лапу и поплелся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал:
   - Ты придешь посмотреть, как я купаюсь?
   - Наверно, - сказал Папа-Буш.
   - А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья?
   - Ни капельки, - сказал Папа-Буш.
   Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Джонни Буш поднимается по лесенке: бум-бум-бум.
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ВТОРАЯ."
   В КОТОРОЙ ДЖОННИ БУШ ПОШЕЛ В ГОСТИ В ЫРАК, А ПОПАЛ В БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
   К ак-то днем известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Джонни Буш (кстати, иногда для краткости его звали просто Буш) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку.
   Ему было чем гордиться - ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Джонни Буш очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так:
   - Тара-тара-тара-ра!
   А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так:
   - Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!
   Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Джонни все время повторял ее про себя, все ворчал и ворчал, пока не выучил ее всю наизусть. Теперь он знал ее всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:
  
   Тара-тара-тара-ра !
   Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!
   Тири-тири-тири-ри,
   Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи!
  
  
   И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя - а размышлял Джонни Буш о том, что было бы, если бы он, Джонни, был не Джонни Бушем, а кем-нибудь совсем - совсем другим, - наш Джонни незаметно дошел до песчаного откоса, в котором была большая дыра под названием Ырак.
   - Ага! - сказал Буш. (Трам-пам-пам-тирирам-пам-па!) - Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра Ырак - это нора, а нора - это Саддамыч, а Саддамыч - это подходящая компания, а подходящая компания - это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И все такое прочее! Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:
   - Эй! Кто-нибудь дома?
   Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо.
   - Я спросил: "Эй! Кто-нибудь дома?" - повторил Буш громко-громко.
   - Нет! - ответил чей-то голос. - И незачем так орать, - прибавил он, - я и в первый раз прекрасно тебя понял.
   - Простите! - сказал Джонни Буш. - А что, совсем - совсем никого нет дома?
   - Совсем - совсем никого! - отвечал голос. Тут Джонни Буш вытащил голову из норы и задумался.
   Он подумал так: "Не может быть, чтобы там совсем - совсем никого не было! Кто-то там все-таки есть - ведь кто-нибудь должен же был сказать: "Совсем - совсем никого!"
   Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал:
   - Слушай, Саддамыч, а это не ты?
   - Нет, не я! - сказал Саддамыч совершенно не своим голосом.
   - А разве это не твой голос?
   - По-моему, нет, - сказал Саддамыч. - По-моему, он совсем, ну ни капельки не похож! И не должен быть похож!
   - Вот как? - сказал Буш.
   Он снова вытащил голову наружу, еще раз задумался, а потом
   опять сунул голову обратно и сказал:
   - Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Саддамыч?
   - Он пошел в гости к своему другу Джонни Бушу. Они, знаешь, какие с ним друзья!
   Тут Джонни Буш прямо охнул от удивления.
   - Так ведь это же я! - сказал он.
   - Что значит "я"? "Я" бывают разные!
   - Это "я" значит: это я, Джонни Буш!
   На этот раз удивился Саддамыч. Он удивился еще больше Джонни.
   - А ты в этом уверен? - спросил он.
   - Вполне, вполне уверен! - сказал Джонни Буш.
   - Ну хорошо, тогда входи!
   И Джонни полез в Ырак. Он протискивался, протискивался, протискивался и наконец очутился там.
   - Ты был совершенно прав, - сказал Саддамыч, осмотрев его с головы до ног. - Это действительно ты! Здравствуй, очень рад тебя видеть!
   - А ты думал, кто это?
   - Ну, я думал, мало ли кто это может быть! Сам знаешь, тут, в Лесу нельзя пускать в дом кого попало! Осторожность никогда не повредит. Ну ладно. А не пора ли чем-нибудь подкрепиться?
  
   Джонни Буш был всегда не прочь немного подкрепиться, в особенности часов в одиннадцать утра, потому что в это время завтрак уже давно окончился, а обед еще и не думал начинаться. И, конечно, он страшно обрадовался, увидев, что Саддамыч достает чашки и тарелки. А когда Саддамыч спросил "Тебе чего намазать - меду, нефти или сгущенного молока?" - Буш пришел в такой восторг, что выпалил: "И того и другого!" Правда, спохватившись, он, чтобы не показаться очень жадным, поскорее добавил: "А хлеба можно вообще не давать!"
   И тут он замолчал и долго-долго ничего не говорил, потому что рот у него был ужасно занят.
   А спустя долгое время, мурлыкая что-то сладким-сладким голоском - голос у него стал прямо-таки медовый! - Буш встал из-за стола, от всей души пожал Саддамычу лапу и сказал, что ему пора идти.
   - Уже пора? - вежливо спросил Саддамыч.
   Нельзя ручаться, что он не подумал про себя: "Не очень-то вежливо уходить из гостей сразу, как только ты наелся". Но вслух он этого не сказал, потому что он был очень умный Саддамыч. Вслух он спросил:
   - Уже пора?
   - Ну, - замялся Буш, - я мог бы побыть еще немного, если бы ты... если бы у тебя... - запинался он и при этом почему-то не сводил глаз с буфета.
   - По правде говоря, - сказал Саддамыч, - я сам собирался пойти погулять.
   - А-а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего.
   - Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь.
   - А разве еще что-нибудь есть? - с надеждой спросил Буш, снова оживляясь.
   Саддамыч заглянул во все кастрюли и банки и со вздохом сказал:
   - Увы. Совсем ничего не осталось!
   - Я так и думал, - сочувственно сказал Буш, покачав головой. - Ну, до свиданья, мне пора идти.
   И он полез из ыракской норы. Он изо всех сил тянул себя передними лапками и изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя некоторое время на воле, вне Ырака, оказался его нос... потом уши... потом передние лапы... потом плечи... а потом... А потом Джонни Буш закричал:
   - Ай, спасите! Я лучше полезу назад!
   Еще потом он закричал:
   - Ай, помогите! Нет, уж лучше вперед!
   И, наконец, он завопил отчаянным голосом:
   - Ай-ай-ай, спасите - помогите! Не могу ни взад ни вперед!
   Тем временем Саддамыч, который, как мы помним, собирался пойти погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу черным ходом и, обежав кругом, подошел к Бушу.
   - Ты что - застрял? - спросил он.
   - Не-ет, я просто отдыхаю, - ответил Буш, стараясь говорить веселым голосом. - Просто отдыхаю, думаю кой о чем и пою песенку...
   - Ну-ка, дай мне лапу, - строго сказал Саддамыч.
   Джонни Буш протянул ему лапу, и Саддамыч стал его тащить. Он тащил и тащил, он тянул и тянул, пока Джонни ну закричал:
   - Ой-ой-ой! Больно!
   - Теперь все ясно, - сказал Саддамыч, - ты застрял.
   - Все из-за того, - сердито сказал Буш, - что выход слишком узкий!
   - Нет, все из-за того, что кто-то пожадничал! - строго сказал Саддамыч. - За столом мне все время казалось, хотя из вежливости я этого не говорил, что кто-то слишком много ест! И я твердо знал, что этот "кто-то" - не я! Делать нечего, придется сбегать за Колином Пауэллом.
   Колин Пауэлл, друг Джонни Буша и Саддамыча, жил, как вы помните, совсем в другом конце Леса. Но он сразу же прибежал на помощь и, когда увидел переднюю половину Джонни Буша, сказал: "Ах ты, глупенький мой президентик!" - таким ласковым голосом, что у всех сразу стало легче на душе.
   - А я как раз начал думать, - сказал Джонни, слегка хлюпая носом, - что вдруг бедному Саддамычу уже никогда - никогда не придется ходить через парадную дверь... Я бы тогда очень-очень огорчился...
   - Я тоже, - сказал Саддамыч.
   - Не придется ходить через парадную дверь? - переспросил Колин Пауэлл. - Почему? Пожалуй, придется...
   - Ну, вот и хорошо, - сказал Саддамыч.
   - Пожалуй, придется втолкнуть тебя в нору, если мы не сможем тебя вытащить, - закончил Колин Пауэлл.
   Тут Саддамыч задумчиво почесал за ухом и сказал, что ведь если Джонни Буша втолкнуть в нору, то он там останется насовсем. И что хотя он, Саддамыч, всегда безумно рад видеть Джонни Буша, но все-таки, что ни говори, одним полагается жить на земле, а другим под землей, и...
   - По-твоему, я теперь никогда - никогда не выйду на волю? - спросил Буш жалобно.
   - По-моему, если ты уже наполовину вылез, жаль останавливаться на полпути, - сказал Саддамыч.
   Колин Пауэлл кивнул головой.
   - Выход один, - сказал он, - нужно подождать, пока ты опять похудеешь.
   - А долго мне нужно худеть? - испуганно спросил Буш.
   - Да так, с недельку.
   - Ой, да не могу же я торчать тут целую неделю!
   - Торчать-то ты как раз отлично можешь, глупенький мой президентик. Вот вытащить тебя отсюда - это дело похитрее!
   - Не горюй, мы будем читать тебе вслух! - весело воскликнул Саддамыч. - Только бы снег не пошел... Да, вот еще что, - добавил он, - ты, дружок, занял у меня почти всю комнату... Можно, я буду вешать полотенца на твои задние ноги? А то они торчат там совершенно зря, а из них выйдет чудесная вешалка для полотенец!
   - Ой-ой-ой, це-е-лу-ю неделю! - грустно сказал Буш. - А как же обедать?!
   - Обедать, дорогой мой, не придется! - сказал Колин Пауэлл. - Ведь ты должен скорей похудеть! Вот читать вслух статьи ООН - это мы тебе обещаем!
   Президентик хотел вздохнуть, но не смог - настолько крепко он застрял. Он уронил слезинку и сказал:
   - Ну, уж вы тогда хотя бы читайте мне какую-нибудь удобоваримую книгу, которая может поддержать и утешить несчастного президентика в безвыходном положении...
   И вот целую неделю Колин Пауэлл читал вслух именно такую удобоваримую, то есть понятную и интересную, книжку возле Северного Края Буша, а Саддамыч вешал выстиранное белье на его Южный Край... И тем временем Буш становился все тоньше, и тоньше, и тоньше.
   А когда неделя кончилась, Колин Пауэлл сказал:
   - Пора!
   Он ухватился за передние лапы Буша, Саддамыч ухватился за Колина Пауэлла, а все Родные и Знакомые Тони Блера (их было ужасно много!) ухватились за Саддамыча и стали тащить изо всей мочи из Ырака.
   И сперва Джонни Буш говорил одно слово:
   - Ой!
   А потом другое слово:
   - Ох!
   И вдруг - совсем - совсем вдруг - он сказал:
   - Хлоп! - точь-в-точь как говорит пробка, когда она вылетает из бутылки.
   Тут Колин Пауэлл, и Саддамыч, и все Родные и Знакомые Тони Блера сразу полетели вверх тормашками! Получилась настоящая куча мала.
   А на верху этой кучи очутился Джонни Буш - свободный!
   Джонни Буш важно кивнул всем своим друзьям в знак благодарности и с важным видом отправился гулять по Лесу, напевая свою песенку. А Колин Пауэлл посмотрел ему вслед и ласково прошептал:
   - Ах ты, глупенький мой президентик!
  
  
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ТРЕТЬЯ."
   В КОТОРОЙ БУШ И ШАРОНЧИК ОТПРАВИЛИСЬ НА ОХОТУ И ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ ПОЙМАЛИ БУКУ - САДДАМА
  
  
   Л учший друг Джонни-Буша, крошечный Шарончик, жил в большом-пребольшом доме, в большом-пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса, дом был в самой середине дерева, а Шарончик жил в самой середине дома. А рядом с домом стоял столбик, на котором была прибита поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко читать, мог прочесть:
   Посторонним В.
   Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.
   Как-то Колин Пауэлл спросил у Шарончика, что тут, на доске, написано. Шарончик сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью -- их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность. Колин Пауэлл сказал, что не может быть такого имени-- Посторонним В., а Шарончик ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И "В" -- это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним.
   -- У дедушки было два имени, -- пояснил он, -- специально на тот случай, если он одно где-нибудь потеряет.
   -- Подумаешь! У меня тоже два имени, -- сказал Колин Пауэлл.
   -- Ну вот, что я говорил! -- сказал Шарончик. -- Значит, я прав!
   Был чудесный зимний день. Шарончик, разметавший снег у дверей своего дома, поднял голову и увидел не кого иного, как Джонни-Буша. Буш медленно шел куда-то, внимательно глядя себе под ноги, и так глубоко задумался, что, когда Шарончик окликнул его, он и не подумал остановиться.
   -- Эй, Буш! -- закричал Шарончик. -- Здорово, Буш! Ты что там делаешь?
   -- Охочусь! -- сказал Буш.
   -- Охотишься? На кого?
   -- Выслеживаю кого-то! -- таинственно ответил Буш.
   Шарончик подошел к нему поближе:
   -- Выслеживаешь? Кого?
   -- Вот как раз об этом я все время сам себя спрашиваю, -- сказал Буш. -- В этом весь вопрос: кто это?
   -- А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос?
   -- Придется подождать, пока я с ним встречусь, -- сказал Джонни-Буш. -- Погляди-ка сюда. -- Он показал на снег прямо перед собой. -- Что ты тут видишь?
   -- Следы, -- сказал Шарончик. -- Отпечатки лап! -- Шарончик даже взвизгнул от волнения. -- Ой, Буш! Ты думаешь... это... это... страшный Бука-Саддам?!
   -- Может быть, -- сказал Буш. -- Иногда как будто он, а иногда как будто и не он. По следам разве угадаешь?
   Он замолчал и решительно зашагал вперед по следу, а Шарончик, помедлив минутку-другую, побежал за ним. Внезапно Джонни-Буш остановился и нагнулся к земле.
   -- В чем дело? -- спросил Шарончик.
   -- Очень странная вещь, -- сказал Буш. -- Теперь тут, кажется, стало два зверя. Вот к этому -- Неизвестно Кому -- подошел другой -- Неизвестно Кто, и они теперь гуляют вдвоем. Знаешь чего, Шарончик? Может быть, ты пойдешь со мной, а то вдруг это окажутся Злые Звери?
   Шарончик мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдет с Бушем, в особенности, если там Настоящий Бука-Саддам.
   -- Ты хочешь сказать, если там два Настоящих Буки-Саддама, -- уточнил Джонни-Буш, а Шарончик сказал, что это все равно, ведь до пятницы ему совершенно нечего делать. И они пошли дальше вместе.
   Следы шли вокруг маленькой ольховой рощицы... и, значит, два Буки-Саддама, если это были они, тоже шли вокруг рощицы, и, понятно, Буш и Шарончик тоже пошли вокруг рощицы. По пути Шарончик рассказывал Джонни-Бушу интересные истории из жизни своего дедушки Посторонним В. Например, как этот дедушка лечился от ревматизма после охоты и как он на склоне лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи. А Буш все думал, как же этот дедушка выглядит. И ему пришло в голову, что вдруг они сейчас охотятся как раз на двух дедушек, и интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли будет взять хоть одного домой и держать его у себя, и что, интересно, скажет по этому поводу Колин Пауэлл. А следы все шли и шли перед ними...
   Вдруг Джонни-Буш снова остановился как вкопанный.
   -- Смотри! -- закричал он шепотом и показал на снег.
   -- Куда? -- тоже шепотом закричал Шарончик и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул еще разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать.
   -- Следы, -- сказал Буш. -- Появился третий зверь!
   -- Буш, -- взвизгнул Шарончик, -- ты думаешь, это еще один Бука-Саддам?
   -- Нет, не думаю, -- сказал Буш, -- потому что следы совсем другие... Это, может быть, два Буки-Саддама, а один, скажем... скажем, Бяка-Арафат... Или же, наоборот, два Бяки-Арафата, а один, скажем... скажем, Бука-Саддам... Надо идти за ними, ничего не поделаешь.
   И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Шарончику ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где-то в неизвестном месте... А Буш думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем-совсем случайно, встретили Колина Пауэлла, -- конечно, просто потому, что он, Буш, так любит Колина Пауэлла!.. И тут совершенно неожиданно Буш остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырех зверей!
   -- Гляди, гляди, Шарончик! Видишь? Стало три Буки-Саддама и один Бяка-Арафат! Еще один Бука-Саддам прибавился!..
   Да, по-видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырех комплектов лап.
   -- Знаешь что? -- сказал Шарончик, в свою очередь, облизав кончик носа, и убедившись, что это очень мало помогает. -- Знаешь что? По-моему, я что-то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею... В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело.
   -- Давай сделаем это после обеда, -- сказал Буш, -- я тебе помогу.
   -- Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, -- поскорее сказал Шарончик. -- Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в... Который час, ты говорил?
   -- Часов двенадцать, -- сказал Буш, посмотрев на солнце.
   -- Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я... Ой, мама! Кто там?
   Буш посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей-то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого-то на ветке.
   -- Да это же Колин Пауэлл! -- сказал он.
   -- А-а, ну тогда все в порядке, -- сказал Шарончик, -- с ним тебя никто не тронет. До свиданья!
   И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности.
   Колин Пауэлл не спеша слез с дерева.
   -- Глупенький мой президентик, -- сказал он, -- чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошел два раза вокруг этой рощицы, потом Шарончик побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоем... Сейчас, по-моему, вы собирались обойти ее в четвертый раз по своим собственным следам!..
   -- Минутку, -- сказал Буш, подняв лапу. Он присел на корточки и задумался -- глубоко-глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу... Потом он два раза почесал за ухом и поднялся. -- Н-да... -- сказал он. -- Теперь я понял, -- добавил он. -- Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! -- сказал Джонни-Буш. -- Я самый бестолковый президент на свете!
   -- Что ты! Ты самый лучший президент на свете! -- утешил его Колин Пауэлл.
   -- Правда? -- спросил Буш. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: -- Что ни говори, а уже пора обедать, -- сказал он. И он пошел домой кушать сушки с медом.
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ."
   В КОТОРОЙ ВОВКА ПУТИН ТЕРЯЕТ ХВОСТ, А БУШ НАХОДИТ
  
   С тарый серый кэйджибист Вовка Путин стоял один-одинешенек в заросшем чертополохом уголке Леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьезных Вещах. Иногда он грустно думал: "Почему?", а иногда: "По какой причине?", а иногда он думал даже так: "Какой же отсюда следует вывод?" И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чем же он, собственно, думает.
   Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжелые шаги Джонни Буша, Вовка Путин очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.
   - Как самочувствие? - по обыкновению уныло спросил он.
   - А как твое? - спросил Джонни Буш.
   Вовка покачал головой.
   - Не очень как! - сказал он. - Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.
   - Ай-ай-ай, - сказал Буш, - очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю.
   Вовка Путин продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Джонни Буш обошел вокруг него.
   - Ой, что это случилось с твоим хвостом? - спросил он удивленно.
   - А что с ним случилось? - сказал Вовка Путин.
   - Его нет!
   - Ты не ошибся?
   - Хвост или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет.
   - А что же тогда там есть?
   - Ничего.
   - Ну-ка, посмотрим, - сказал Вовка Путин.
   И он медленно повернулся к тому месту, где недавно был его хвост; затем, заметив, что ему никак не удается его догнать, он стал поворачиваться в обратную сторону, пока не вернулся туда, откуда начал, а тогда он опустил голову и посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая:
   - Кажется, ты прав.
   - Конечно, я прав, - сказал Буш.
   - Это вполне естественно, - грустно сказал Вовка Путин. - Теперь все понятно. Удивляться не приходится.
   - Ты, наверно, его где-нибудь позабыл, - сказал Джонни Буш.
   - Наверно, его кто-нибудь утащил... - сказал Вовка Путин. - Чего от них ждать! - добавил он после большой паузы.
   Буш чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное.
   - Вовка Путин, - торжественно произнес он, - я, Джонни Буш, обещаю тебе найти твой хвост.
   - Спасибо, Буш, - сказал Вовка. - Ты настоящий друг. Не то, что некоторые!
   И Джонни Буш отправился на поиски хвоста.
   Он вышел в путь чудесным весенним утром. Маленькие прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали на солнышко, словно хотели его закрыть, то поскорее убегали, чтобы дать и другим побаловаться.
   А солнце весело светило, не обращая на них никакого внимания, и сосна, которая носила свои иголки круглый год не снимая, казалась старой и потрепанной рядом с березками, надевшими новые зеленые кружева. Джонни шагал мимо сосен и елок, шагал по склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал по крутым берегам ручьев и речек, шагал среди груд камней и снова среди зарослей, и вот, наконец, усталый и голодный, он вошел в Дремучий Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жил Папа-Буш.
   "А если кто-нибудь что-нибудь о чем-нибудь знает, - сказал президентик про себя, - то это, конечно, Папа-Буш. Или я не Джонни Буш, - сказал он. - А я - он, - добавил Джонни Буш. - Значит, все в порядке!"
   Папа-Буш жил в великолепном замке "Каштаны". Да, это был не дом, а настоящий замок. Во всяком случае, так казалось президентику, потому что на двери замка был и звонок с кнопкой, и колокольчик со шнурком. Под звонком было прибито объявление:
  
   ПРОШУ НАЖАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ
  
   А под колокольчиком другое объявление:
  
   ПРОШУ ПАДЕРГАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ
  
   Оба эти объявления написал Колин Пауэлл, который один во всем Лесу умел писать. Даже Папа-Буш, хотя он был очень-очень умный и умел читать и даже подписывать свое имя - Д Ж О Р Д Ж, и то не сумел бы правильно написать такие трудные слова.
   Джонни Буш внимательно прочел оба объявления, сначала слева направо, а потом - на тот случай, если он что-нибудь пропустил, - справа налево.
   Потом, для верности, он нажал кнопку звонка и постучал по ней, а потом он подергал шнурок колокольчика и крикнул очень громким голосом:
   - Папа-Буш! Открывай! Пришел Президент.
   Дверь открылась, и Папа-Буш выглянул наружу.
   - Здравствуй, Буш, - сказала он. - Какие новости?
   - Грустные и ужасные, - сказал Буш, - потому что Вовка Путин, мой старый друг, потерял свой хвост, и он очень убивается о нем. Будь так добра, скажи мне, пожалуйста, как мне его найти?
   - Ну, - сказал Папа-Буш, - обычная процедура в таких случаях нижеследующая...
   - Что значит - " Бычья Цедура " ? - сказал Буш. - Ты не забывай, что у меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают.
   - Ну, это означает то, что надо сделать.
   - Пока она означает это, я не возражаю, - смиренно сказал Буш.
   - А сделать нужно следующее: во-первых, сообщи в прессу. Потом...
   - Будь здоров, - сказал Буш, подняв лапу. - Так что мы должны сделать с этой... как ты сказал? Ты чихнул, когда собирался сказать.
   - Я не чихал.
   - Нет, Папа-Буш, ты чихнул.
   - Прости, пожалуйста, Буш, но я не чихал. Нельзя же чихнуть и не знать, что ты чихнул.
   - Ну и нельзя знать, что кто-то чихнул, когда никто не чихал.
   - Я начал говорить: сперва сообщи...
   - Ну вот , ты опять! Будь здоров, - грустно сказал Джонни Буш.
   - Сообщи в печать, - очень громко и внятно сказал Папа-Буш. - Дай в газету объявление и пообещай награду. Надо написать, что мы дадим что-нибудь хорошенькое тому, кто найдет хвост Вовки Путина.
   - Понятно, понятно, - сказал Буш, кивая головой. - Кстати, насчет "чего-нибудь хорошенького", - продолжал он сонно, - я обычно как раз в это время не прочь бы чем-нибудь хорошенько подкре... - И он покосился на буфет, стоявший в углу комнаты Папы-Буша. - Скажем, ложечкой сгущенного молока или еще чем-нибудь, например, одним глоточком меду или сушками...
   - Ну вот, - сказал Папа-Буш, - мы, значит, напишем наше объявление, и его расклеят по всему Лесу.
   "Ложечка меду, - пробормотал президентик про себя, - или... или уж сушки, на худой конец".
   И он глубоко вздохнул и стал очень стараться слушать то, что говорил Папа-Буш.
   А Папа-Буш говорил и говорил какие-то ужасно длинные слова, и слова эти становились все длиннее и длиннее... Наконец он вернулся туда, откуда начал, и стал объяснять, что написать это объявление должен Колин Пауэлл.
   - Это ведь он написал объявления на моей двери. Ты их видел, Буш?
   Буш уже довольно давно говорил по очереди то "да", то "нет" на все, что бы ни сказал Папа-Буш. И так как в последний раз он говорил "да, да", то на этот раз он сказал: "Нет, нет, никогда!" - хотя не имел никакого понятия, о чем идет речь.
   - Как, ты их не видел? - спросил Папа-Буш, явно удивившись. - Пойдем посмотрим на них.
   Они вышли наружу, и Буш посмотрел на звонок и на объявление под ним и взглянул на колокольчик и шнурок, который шел от него, и чем больше он смотрел на шнурок колокольчика, тем больше он чувствовал, что он где-то видел что-то очень похожее... Где-то совсем в другом месте, когда-то раньше...
   - Красивый шнурок, правда? - сказал Папа-Буш.
   Буш кивнул.
   - Он мне что-то напоминает, - сказал он, - но я не могу вспомнить что. Где ты его взял?
   - Я как-то шел по лесу, а он висел на кустике, и я сперва подумал, что там кто-нибудь живет, и позвонил, и ничего не случилось, а потом я позвонил очень громко, и он оторвался, и, так как он, по-моему, был никому не нужен, я взял его домой и...
   - Папа-Буш, - сказал Буш торжественно, - он кому-то очень нужен.
   - Кому?
   - Вовке. Моему дорогому другу Вовке Путину. Он... он очень любил его.
   - Любил его?
   - Был привязан к нему, - грустно сказал Джонни Буш.
   С этими словами он снял шнурок с крючка и отнес его хозяину, то есть Вовке Путину, а когда Колин Пауэлл прибил хвост на место, Вовка Путин принялся носиться по Лесу, с таким восторгом размахивая хвостом, что у Джонни Буша защекотало во всем теле и ему пришлось поскорее побежать домой и немножко подкрепиться.
   Спустя полчаса, утирая губы, он гордо спел:
  
   Кто нашел хвост?
   Я, Джонни Буш!
   Около двух
   (Только по-правдашнему было около одиннадцати!)
   Я нашел хвост!
  
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ПЯТАЯ."
   В КОТОРОЙ ШАРОНЧИК ВСТРЕЧАЕТ САДДАМОПОТАМА
   О днажды, когда Колин Пауэлл, Джонни-Буш и Шарончик сидели и мирно беседовали, Колин Пауэлл проглотил то, что у него было во рту, и сказал, как будто между прочим:
   -- Знаешь, Шарончик, а я сегодня видел Саддамопотама.
   -- А чего он делал? -- спросил Шарончик. Можно было подумать, что он ни капельки не удивился !
   -- Ну, просто слонялся, -- сказал Колин Пауэлл, -- По-моему, он меня не видел.
   -- Я тоже одного как-то видел, -- сказал Шарончик. -- По-моему, это был он. А может, и нет.
   -- Я тоже, -- сказал Буш, недоумевая. " Интересно, кто же это такой Саддамопотам? " -- подумал он.
   -- Их не часто встретишь, -- небрежно сказал Колин Пауэлл.
   -- Особенно сейчас, -- сказал Шарончик.
   -- Особенно в это время года, -- сказал Буш.
   Потом они заговорили о чем-то другом, и вскоре пришла пора Бушу и Пятачку идти домой. Они пошли вместе. Сперва, пока они плелись по тропинке на краю Дремучего Леса, оба молчали; но когда они дошли до речки и стали помогать друг другу перебираться по камушкам, а потом бок о бок пошли по узкой тропке между кустов, у них завязался Очень Умный Разговор. Шарончик говорил: "Понимаешь, Буш, что я хочу сказать?" А Буш говорил: "Я и сам так, Шарончик, думаю". Шарончик говорил: "Но с другой стороны, Буш, мы не должны забывать". А Буш отвечал: "Совершенно верно, Шарончик. Не понимаю, как я мог упустить это из виду". И вот, как раз когда они дошли до Шести Сосен, Буш оглянулся кругом и, убедившись, что никто не подслушивает, сказал весьма торжественным тоном:
   -- Шарончик, я что-то придумал.
   -- Что ты придумал, Буш?
   -- Я решил поймать Саддамопотама.
   Сказав это, Джонни-Буш несколько раз подряд кивнул головой. Он ожидал, что Шарончик скажет: "Ну да!", или: "Да ну?", или: "Буш, не может быть!", или сделает какое-нибудь другое полезное замечание в этом духе, но Шарончик ничего не сказал. По правде говоря, Шарончик огорчился, что не ему первому пришла в голову эта замечательная мысль.
   -- Я думаю поймать его, -- сказал Буш, подождав еще немножко. -- в западню. И это должна быть очень Хитрая Западня, так что тебе придется помочь мне, Шарончик.
   -- Буш, -- сказал Шарончик, немедленно утешившись и почувствовав себя вполне счастливым, -- я тебе, конечно, помогу. -- А потом он сказал: -- А как мы это сделаем?
   И Буш сказал :
   -- В этом-то вся соль: как?
   Они сели, чтобы обдумать свое предприятие. Первое, что пришло Бушу в голову, -- вырыть Очень Глубокую Яму, а потом Саддамопотам пойдет гулять и упадет в эту яму, и...
   -- Почему? -- спросил Шарончик.
   -- Что -- почему? -- сказал Буш.
   -- Почему он туда упадет?
   Буш потер нос лапой и сказал, что, ну, наверно, Саддамопотам будет гулять, мурлыкая себе под нос песенку и поглядывая на небо -- не пойдет ли дождик, вот он и не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не полетит в нее, а тогда ведь будет уже поздно. Шарончик сказал, что это, конечно, очень хорошая Западня, но что, если дождик уже будет идти? Буш опять почесал свой нос и сказал, что он об этом не подумал. Но тут же просиял и сказал, что, если дождь уже будет идти, Саддамопотам может посмотреть на небо, чтобы узнать, скоро ли дождь перестанет, вот он опять и не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не полетит в нее!.. А ведь тогда будет уже поздно. Шарончик сказал, что теперь все ясно, и, по его мнению, это очень-очень Хитрая Западня. Буш был весьма польщен, услышав это, и почувствовал, что Саддамопотам уже все равно что пойман.
   -- Но, -- сказал он, -- осталось обдумать только одно, а именно: где надо выкопать Очень Глубокую Яму?
   Шарончик сказал, что лучше всего выкопать яму перед самым носом Саддамопотама, как раз перед тем, как он в нее упадет.
   -- Но ведь он тогда увидит, как мы ее будем копать, -- сказал Буш.
   -- Не увидит! Ведь он будет смотреть на небо!
   -- А вдруг он случайно посмотрит вниз? -- сказал Буш. -- Тогда он может обо всем догадаться...
   Он долго размышлял, а потом грустно добавил:
   -- Да, это не так просто, как я думал. Наверно, поэтому Саддамопотамы так редко попадаются...
   -- Наверно, поэтому, -- согласился Шарончик.
   Они вздохнули и поднялись, а потом, вытащив друг из друга немножко колючек, опять сели, и все это время Буш говорил себе: "Эх, эх, если бы только я умел думать!.." Джонни в глубине души был уверен, что поймать Саддамопотама можно, надо только, чтобы у охотника в голове был настоящий ум, а не опилки...
   -- Предположим, -- сказал он Шарончику, -- ты бы хотел поймать меня. Как бы ты за это взялся?
   -- Ну, -- сказал Шарончик, -- я бы вот как сделал: я бы сделал западню, и я бы поставил туда приманку -- горшок меду и связку сушек. Ты бы это учуял и полез бы за ним, и...
   -- Да, я бы полез за этим туда, -- взволнованно сказал Буш, -- только очень осторожно, чтобы не ушибиться, и я бы взял этот горшок с медом, и сушки, и, сперва, я бы облизал только края, как будто там больше меда нет, понимаешь, а там отошел бы в сторону и подумал о нем немножко, а потом я бы вернулся и начал бы лизать с самой середины горшка, а потом...
   -- Ну ладно, успокойся, успокойся. Главное -- ты был бы в ловушке, и я бы мог тебя поймать. Так вот, первым делом надо подумать о том, что любят Саддамопотамы. По-моему, мацу, верно? У нас сейчас ее очень много... Эй, Буш, очнись!
   Буш, который тем временем совсем размечтался о меде, очнулся и даже подскочил и сказал, что мед гораздо приманочней, чем маца. Шарончик был другого мнения, и они чуть было не поспорили об этом; но Шарончик вовремя сообразил, что если они будут класть в ловушку мацу, то ее придется готовить ему, Шарончику, а если они положат туда мед, то его достанет Буш. Поэтому он сказал: "Очень хорошо, значит, мед!" -- в тот самый момент, когда Буш тоже об этом подумал и собирался сказать: "Очень хорошо, значит, маца".
   -- Значит, мед, -- повторил Шарончик для верности. -- Я выкопаю яму, а ты сходишь за медом.
   -- Отлично, -- сказал Буш и побрел домой.
   Придя домой, он подошел к буфету, влез на стул и достал с верхней полки большой-пребольшой горшок меду. На горшке было написано "М и о т", но, чтобы удостовериться окончательно, Джонни-Буш снял с него бумажную крышку и заглянул внутрь. Там действительно был мед.
   -- Но ручаться нельзя, -- сказал Буш. -- Я помню, мой дядя как-то говорил, что он однажды видел сыр точь-в-точь такого же цвета.
   Джонни сунул в горшок мордочку и, как следует, лизнул.
   -- Да, -- сказал он, -- это он. Сомневаться не приходится. Полный горшок меду. Конечно, если только никто не положил туда на дно сыру-- просто так, шутки ради. Может быть, мне лучше немного углубиться... на случай... На тот случай, если Саддамопотамы не любят сыру... как и я... Ах! -- И он глубоко вздохнул. -- Нет, я не ошибся. Чистый мед сверху донизу!
   Окончательно убедившись в этом, Буш понес горшок к западне, и Шарончик, выглянув из Очень Глубокой Ямы, спросил: "Принес?" А Буш сказал: "Да, но он не совсем полный". Шарончик заглянул в горшок и спросил: "Это все, что у тебя осталось?" А Буш сказал: "Да", потому что это была правда. И вот Шарончик поставил горшок на дно Ямы, вылез оттуда, и они пошли домой.
   -- Ну, Буш, спокойной ночи, -- сказал Шарончик, когда они подошли к дому Буша. -- А завтра утром в шесть часов мы встретимся у Сосен и посмотрим, сколько мы наловили Саддамопотамов.
   -- До шести, Шарончик. А веревка у тебя найдется?
   -- Нет. А зачем тебе понадобилась веревка?
   -- Чтобы отвести их домой.
   -- Ох... А я думал, Саддамопотамы идут на свист.
   -- Некоторые идут, а некоторые нет. За Саддамопотамов ручаться нельзя. Ну, спокойной ночи!
   -- Спокойной ночи!
   И Шарончик побежал рысцой к своему дому, возле которого была доска с надписью "Посторонним В.", а Джонни-Буш лег спать. Спустя несколько часов, когда ночь уже потихоньку убиралась восвояси, Буш внезапно проснулся от какого-то щемящего чувства. У него уже бывало раньше это щемящее чувство, и он знал, что оно означает: ему хотелось есть. Он поплелся к буфету, влез на стул, пошарил на верхней полке и нашел там пустоту. " Это странно, -- подумал он, -- я же знаю, что у меня там был горшок меду. Полный горшок, полный медом до самых краев, и на нем было написано "М и о т", чтобы я не ошибся. Очень, очень странно". И он начал расхаживать по комнате взад и вперед, раздумывая, куда же мог деваться горшок, и ворча про себя песенку-ворчалку. Вот какую:
   Куда мой мед деваться мог?
   Ведь был полнехонький горшок!
   Он убежать никак не мог --
   Ведь у него же нету ног!
   Не мог уплыть он по реке
   (Он без хвоста и плавников),
   Не мог зарыться он в песке...
   Не мог, а все же-- был таков!
   Не мог уйти он в темный лес,
   Не мог взлететь под небеса...
   Не мог, а все-таки исчез!
   Ну, это прямо чудеса!
  
   Он проворчал эту песню три раза и внезапно все попомнил. Он же поставил горшок в Хитрую Западню для Саддамопотамов!
   -- Ай-ай-ай! -- сказал Буш. -- Вот что получается, когда чересчур заботишься о Саддамопотамах!
   И он снова лег в постель. Но ему не спалось. Чем больше старался он уснуть, тем меньше у него получалось. Он попробовал считать овец-- иногда это очень неплохой способ, -- но это не помогало. Он попробовал считать Саддамопотамов, но это оказалось еще хуже, потому что каждый Саддамопотам, которого он считал, сразу кидался на его горшок с медом и все съедал дочиста! Несколько минут Буш лежал и молча страдал, но когда пятьсот восемьдесят седьмой Саддамопотам облизал свои клыки и прорычал: "Очень неплохой мед, пожалуй, лучшего я никогда не пробовал", Буш не выдержал. Он скатился с кровати, выбежал из дому и помчался прямиком к Шести Соснам. Солнце еще нежилось в постели, но небо над Дремучим Лесом слегка светилось, как бы говоря, что солнышко уже просыпается и скоро вылезет из-под одеяла. В рассветных сумерках Сосны казались грустными и одинокими; Очень Глубокая Яма казалась еще глубже, чем была, а горшок с медом, стоявший на дне, был совсем призрачным, словно тень. Но когда Буш подошел поближе, нос сказал ему, что тут, конечно, мед, и язычок Буша вылез наружу и стал облизывать губы.
   -- Жалко-жалко, -- сказал Буш, сунув нос в горшок, -- Саддамопотам почти все съел!
   Потом, подумав немножко, он добавил:
   -- Ах, нет, это я сам. Я позабыл.
   К счастью, оказалось, что он съел не все. На самом донышке горшка оставалось еще немножко меда, и Буш сунул голову в горшок и начал лизать и лизать...
   Тем временем Шарончик тоже проснулся. Проснувшись, он сразу же сказал: "Ох". Потом, собравшись с духом, заявил: "Ну что же!.. Придется", -- закончил он отважно. Но все поджилки у него тряслись, потому что в ушах у него гремело страшное слово-- Саддамопотам! Какой он, этот Саддамопотам? Неужели очень злой? Идет ли он на свист? И если идет, то з а ч е м ?.. Любит ли он евреев или нет? И к а к он их любит?.. Если он ест евреев, то, может быть, он все-таки не тронет еврея, у которого есть дедушка по имени Посторонним В.? Бедный Шарончик не знал, как ответить на все эти вопросы. А ведь ему через какой-нибудь час предстояло впервые в жизни встретиться с настоящим Саддамопотамом! Может быть, лучше притвориться, что заболела голова, и не ходить к Шести Соснам? Но вдруг будет очень хорошая погода и никакого Саддамопотама в западне не окажется, а он, Шарончик, зря проваляется все утро в постели? Что же делать? И тут ему пришла в голову хитрая мысль. Он пойдет сейчас потихоньку к Шести Соснам, очень осторожно заглянет в западню и посмотрит, есть там Саддамопотам или нет. Если он там, то он, Шарончик, вернется и ляжет в постель, а если нет, то он, конечно, не ляжет!..
   И Шарончик пошел. Сперва он думал, что, конечно, никакого Саддамопотама там не окажется; потом стал думать, что нет, наверно, окажется; когда же он подходил к западне, он был в этом совершенно уверен, потому что услышал, как тот Саддамопотамит вовсю!
   -- Ой-ой-ой! -- сказал Шарончик.
   Ему очень захотелось убежать. Но он не мог. Раз он уже подошел так близко, нужно хоть одним глазком глянуть на живого Саддамопотама. И вот он осторожно подкрался сбоку к яме и заглянул туда... А Джонни-Буш все никак не мог вытащить голову из горшка с медом. Чем больше он тряс головой, тем крепче сидел горшок. Буш кричал: "Мама Бушка!", кричал "Папа Буш!", кричал: "Помогите!", кричал и просто: "Ай-ай-ай", но все это не помогало. Он пытался стукнуть горшком обо что-нибудь, но, так как он не видел, обо что он стукает, и это не помогало. Он пытался вылезти из западни, но. Так как он не видел ничего, кроме горшка (да и тот не весь), и это не получалось. Совсем измучившись, он поднял голову (вместе с горшком) и издал отчаянный, жалобный вопль...
   И именно в этот момент Шарончик заглянул в яму.
   -- Караул ! Караул! -- закричал Шарончик. -- Саддамопотам, ужасный Саддамопотам!!! -- И он помчался прочь, так что только пятки засверкали, продолжая вопить: -- Караул! Слонасный Ужопотам! Караул! Потасный Саддамоужам! Слоноул! Слоноул! Карасный Потосаддам!..
   Он вопил и сверкал пятками, пока не добежал до дома Колина Пауэлла.
   -- В чем дело, Шарончик? -- сказал Колин Пауэлл, натягивая штанишки.
   -- Ккк-карапот, -- сказал Шарончик, который так запыхался, что едва мог выговорить слово. -- Ужо...пото... Саддамопотам!
   -- Где?
   -- Вон там, -- сказал Шарончик, махнув лапкой.
   -- Какой он?
   -- У-у-ужасный! С вот такой головищей! Ну прямо, прямо... как... как не знаю что! Как горшок!
   -- Ну, -- сказал Колин Пауэлл, надевая ботинки, -- я должен на него посмотреть. Пошли.
   Конечно, вдвоем с Колином Пауэллом Шарончик ничего не боялся. И они пошли.
   -- Слышишь, слышишь? Это он! -- сказал Шарончик испуганно, когда они подошли поближе.
   -- Что-то слышу, -- сказал Колин Пауэлл.
   Они слышали стук. Это бедный Джонни, наконец, наткнулся на какой-то корень и пытался разбить свой горшок.
   -- Стой, дальше нельзя! -- сказал Шарончик, крепко стиснув руку Колина Пауэлла. -- Ой, как страшно!..
   И вдруг Колин Пауэлл покатился со смеху. Он хохотал и хохотал... хохотал и хохотал... И пока он хохотал, голова Саддамопотама здорово ударилась о корень. Трах! -- горшок разлетелся вдребезги. Бах! -- и появилась голова Джонни-Буша. И тут наконец Шарончик понял, каким он был глупым. Ему стало так стыдно, что он стремглав помчался домой и лег в постель с головной болью, и в это утро он почти окончательно решил убежать из дому и стать моряком.
   А Колин Пауэлл и Буш отправились завтракать.
   -- Президентик! -- сказал Колин Пауэлл. -- Я тебя ужасно люблю!
   -- А я-то! -- сказал Джонни-Буш.
  
  
  
   "ГЛАВА ШЕСТАЯ."
   В КОТОРОЙ У ВОВКИ ПУТИНА БЫЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, А ШАРОНЧИК ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ УЛЕТЕЛ НА ЛУНУ
  
   В овка Путин - старый серый кэйджибист - однажды стоял на берегу ручья и понуро смотрел в воду на свое отражение.
   - Душераздирающее зрелище, - сказал он наконец. - Вот как это называется - душераздирающее зрелище.
   Он повернулся и медленно побрел вдоль берега вниз по течению. Пройдя метров двадцать, он перешел ручей вброд и так же медленно побрел обратно по другому берегу. Напротив того места, где он стоял сначала, Вовка остановился и снова посмотрел в воду.
   - Я так и думал, - вздохнул он. - С этой стороны ничуть не лучше. Но всем наплевать. Никому нет дела. Душераздирающее зрелище - вот как это называется!
   Тут сзади него в ольшанике раздался треск, и появился Джонни Буш.
   - Доброе утро, Вовка Путин! - сказал Буш.
   - Доброе утро, президентик Буш, - уныло ответил Вовка. - Если это утро доброе. В чем я лично сомневаюсь.
   - - Почему? Что случилось?
   - Ничего, президентик Буш, ничего особенного. Все же не могут. А некоторым и не приходится. Тут ничего не попишешь.
   - Чего все не могут? - переспросил Буш, потерев нос.
   - Веселиться. Петь, плясать и так далее. Под ореховым кустом.
   - А-а, понятно... - сказал Буш. Он глубоко задумался, а потом спросил: - Под каким ореховым кустом?
   - Под которым орешки каленые, - уныло продолжал Вовка Путин. - Хоровод, веселье и тому подобное. Я не жалуюсь, но так оно и есть.
   Буш уселся на большой камень и попытался что-нибудь понять. Получилось что-то вроде загадки, а Буш был слабоват по части загадок, поскольку в голове у него были опилки. И он на всякий случай запел загадочную песенку:
  
  
   ПРО СОРОК ПЯТОК
  
   - Вопрос мой прост и краток, -
   Промолвил Носорог, -
   Что лучше - сорок пяток
   Или пяток сорок? -
   Увы, никто на это
   Ответа
   Дать не мог!
  
  
   - Вот-вот, правильно, - сказал Вовка Путин. - Пой, пой. Трум-тум-тум-тирим-бум-бум. В лесу родилась палочка, в лесу она росла. И много-много радости детишкам принесла. Веселись и развлекайся.
   - Я веселюсь, - сказал Буш.
   - Кое-кому удается, - сказал Вовка Путин.
   - Да что такое случилось? - спросил Буш.
   - А разве что-нибудь случилось?
   - Нет, но у тебя такой грустный вид.
   - Грустный? Отчего это мне быть грустным? Сегодня же мой день рождения. Самый лучший день в году!
   - Твой день рождения? - спросил Буш, ужасно удивленный.
   - Конечно. Разве ты не замечаешь? Посмотри на все эти подарки. - Вовка Путин помахал передней ногой из стороны в сторону. - Посмотри на именинный пирог!
   Буш посмотрел - сначала направо, потом налево.
   - Подарки? - сказал он. - Именинный пирог? Где?
   - Разве ты их не видишь?
   - Нет, - сказал Буш.
   - Я тоже, - сказал Вовка Путин. - Это шутка, - объяснил он. - Ха-ха.
   Буш почесал в затылке, совсем сбитый с толку.
   - А сегодня правда твой день рождения? - спросил он.
   - Правда .
   - Ох! Ну, поздравляю тебя и желаю много-много счастья в этот день.
   - И я тебя поздравляю и желаю много-много счастья в этот день, президентик Буш.
   - Но ведь сегодня не мой день рождения.
   - Нет, не твой, а мой.
   - А ты говоришь "желаю тебе счастья в этот день".
   - Ну и что же? Разве ты хочешь быть несчастным в мой день рождения?
   - А, понятно, - сказал Буш.
   - Хватит и того, - сказал Вовка Путин, чуть не плача, - хватит и того, что я сам такой несчастный - без подарков и без именинного пирога, и вообще позабытый и позаброшенный, а уж если все остальные будут несчастны...
   Этого Джонни Буш уже не вынес.
   - Постой тут! - крикнул он и со всех ног помчался домой.
   Он почувствовал, что должен немедленно преподнести бедному кэйджибисту хоть что-нибудь, а потом у него всегда будет время подумать о Настоящем Подарке.
   Возле своего дома он наткнулся на Шарончика, который прыгал у двери, стараясь достать кнопку звонка.
   - Здравствуй, Шарончик, - сказал Джонни Буш.
   - Здравствуй, Джонни, - сказал Шарончик.
   - Что это ты делаешь?
   - Я стараюсь позвонить, - объяснил Шарончик. - Я тут шел мимо и...
   - Давай я тебе помогу, - сказал Буш услужливо. Он подошел к двери и нажал кнопку. - А я только что видел Вовку Путина, - начал он. - Бедный кэйджибист ужасно расстроен, потому что у него сегодня день рождения, а все о нем забыли, и он очень понурился - ты ведь знаешь, как он умеет, - ну и вот он такой понурый, а я... Да что же это нам никто не открывает - заснули они все там, что ли? - И Буш снова позвонил.
   - Буш, - сказал Шарончик. - Это же твой собственный дом!
   - А-а, - сказал Буш. - Ну да, верно! Тогда давай войдем!
   И они вошли в дом.
   Буш первым делом подошел к буфету, чтобы удостовериться, есть ли у него подходящий, не особенно большой горшочек с медом. Горшочек оказался на месте, и Буш снял его с полки.
   - Я его отнесу Вовке Путину, - объяснил он. - В подарок. А ты что ему думаешь подарить?
   - А можно, я тоже его подарю? - спросил Шарончик. - Как будто от нас обоих.
   - Нет, - сказал Буш. - Это ты плохо придумал.
   - Ну, тогда ладно. Я подарю Вовке воздушный шарик. У меня остался один от праздника. Я сейчас за ним схожу, хорошо?
   - Вот это ты очень хорошо придумал, Шарончик! Ведь Вовку нужно развеселить. А с воздушным шариком кто хочешь развеселится! Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик!
   Ну, и Шарончик пустился рысцой домой, а Буш с горшочком меду направился к ручью.
   День был жаркий, а путь неблизкий, и, не пройдя и полпути, Буш вдруг почувствовал какое-то странное щекотание. Сначала у него защекотало в носу, потом в горле, а потом засосало под ложечкой и так постепенно дошло до самых пяток. Казалось, словно кто-то внутри у него говорил: "Знаешь, Буш, сейчас самое время чем-нибудь немножко..."
   - Ай-ай, - сказал Буш, - я и не знал, что уже так поздно!
   Он сел на землю и снял крышку со своего горшка.
   - Как хорошо, что я взял его с собой, - сказал он. - Немало президентов в такой жаркий день и не подумали бы захватить с собой то, чем можно немножко подкрепиться!..
   - А теперь подумаем, - сказал он, в последний раз облизав донышко горшка, - подумаем, куда же это я собирался идти. Ах да, к Вовке Путину.
   Джонни Буш не спеша встал. И тут он вдруг все вспомнил. Он же съел Подарок!
   - Ай-ай-ай! - сказал Буш. - Что мне делать? Я же должен подарить ему что-нибудь! Ай-ай-ай-ай-ай!
   Сперва он прямо не знал, что и думать. А потом он подумал: "Все-таки это очень хорошенький горшочек, хотя в нем и нет меду. Если я его, как следует, вымою и попрошу кого-нибудь написать на нем: "Поздравляю с днем рождения!", Вовка Путин сможет держать в нем все, что хочешь. Это будет полезная вещь!"
   И так как он в это время был недалеко от Дома Папы-Буша - а все в Лесу были уверены, что Папа-Буш прекрасно умеет писать, - он решил зайти к ней в гости.
   - Доброе утро, Папа-Буш! - сказал Буш.
   - Доброе утро, Буш! - ответил Папа-Буш.
   - Поздравляю тебя с днем рождения Вовки Путина, сказал Буш.
   - Вот как? - удивился Папа-Буш.
   - Да. А что ты ему думаешь подарить?
   - А ты что думаешь ему подарить?
   - Я несу ему в подарок Полезный Горшок, в котором можно держать все, что хочешь, - сказал Буш. - И я хотел попросить тебя...
   - Вот этот? - спросил Папа-Буш, взяв горшок из лапок Буша.
   - Да, и я хотел попросить тебя...
   - Тут когда-то держали мед, - сказал Папа-Буш.
   - В нем можно что хочешь держать, - серьезно сказал Буш. - Это очень, очень полезная вещь. И я хотел попросить тебя... - Ты бы написал на нем: "Поздравляю с днем рождения!".
   - Так вот об этом я и пришел тебя попросить! - объяснил наконец Буш. - Потому что у меня правильнописание какое-то хромое. Вообще-то оно хорошее правильнописание, но только почему-то хромает и буквы опаздывают... на свои места. Ты напишешь на нем: "Поздравляю с днем рождения"? Очень тебя прошу!
   - Славный горшочек, - сказал Папа-Буш, оглядев горшок со всех сторон. - А можно, я его тоже подарю? Пусть это будет наш общий подарок.
   - Нет, - сказал Буш. - Это ты плоховато придумал. Давай я лучше его сперва помою, а потом ты на нем все напишешь .
   И вот он вымыл горшок и вытер его досуха, а Папа-Буш тем временем мусолил кончик своего карандаша и думал, как же пишется слово "Поздравляю".
   - Буш, а ты умеешь читать? - спросил он не без тревоги в голосе. - Вот, например, у меня на двери висит объявление, как звонить, - это мне Колин Пауэлл написал. Ты можешь его прочесть?
   - Колин Пауэлл сказал мне, что там написано, и тогда я уж смог, - ответил Буш.
   - Очень хорошо! Вот и я тоже скажу тебе, что тут на горшке будет написано, и тогда ты сможешь прочитать!
   И Папа-Буш начал писать... Вот что он написал:
   "Про зря вля бля сдине мраш деня про зря бля бля вля!"
   Буш с восхищением посмотрел на эту надпись.
   - Я тут написал: "Поздравляю с днем рождения!", - небрежно заметил Папа-Буш.
   - Вот это надпись так надпись! - с уважением сказал Джонни Буш.
   - Ну, если уж все тебе сказать, тут написано полностью так: "Поздравляю с днем рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Буш". Я не посчитался с расходом графита.
   - Чего? - спросил Буш.
   - Тут одного карандаша сколько пошло! - пояснил Папа-Буш.
   - Еще бы! - сказал Буш.
   Тем временем Шарончик успел сбегать к себе домой и, захватив воздушный шарик для Вовки Путин, понесся во весь дух, крепко прижимая воздушный шар к груди, чтобы его не унесло ветром. Шарончик ужасно спешил, чтобы поспеть к Вовке Путину раньше Буша; ему хотелось первым преподнести кэйджибисту подарок, как будто он, Шарончик, сам вспомнил про его день рождения, без всякой подсказки. Он так спешил и так задумался о том, как Вовка Путин обрадуется подарку, что совсем не глядел себе под ноги... И вдруг его нога попала в мышиную норку, и бедный Шарончик полетел носом вниз:
  
   БУМ!!!
  
   Шарончик лежал на земле, не понимая, что же произошло. Сперва он подумал, что весь мир взлетел на воздух, потом он подумал, что, может быть, только их любимый Лес; еще потом - что, может быть, только он, Шарончик, взлетел и сейчас он один-одинешенек лежит где-нибудь на Луне и никогда - никогда не увидит больше ни Буша, ни Колина Пауэлла, ни Вовки Путина... И тут ему пришло в голову, что даже и на Луне не обязательно все время лежать носом вниз. Он осторожно встал, осмотрелся кругом.
   Он все еще был в Лесу!
   "Очень интересно! - подумал он. - Интересно, что же это был за Бум? Не мог же я сам наделать столько шуму, когда упал! И где, интересно, мой шар? И откуда, интересно, взялась тут эта тряпочка?" О ужас! Эта тряпочка- это и был, именно был! - его воздушный шар!!
   - Ой, мама! - сказал Шарончик. - Ой, мама, ой, мамочка, ой, мама, мама, мама! Ну что ж... Теперь делать нечего. Возвращаться назад нельзя. Другого шара у меня нет... Может быть, Вовка Путин не так уж любит воздушные шары?..
   И он побежал дальше. По правде сказать, бежал он уже не очень весело, но все же скоро он добежал до того самого места, где стоял Вовка Путин и по-прежнему смотрел на свое отражение в воде.
   - Доброе утро, Вовка! - крикнул Шарончик еще издали.
   - Доброе утро, маленький Шарончик, - сказал Вовка Путин. - Если это утро - доброе, - добавил он, - в чем я лично сомневаюсь. Но это неважно.
   - Поздравляю тебя с днем рождения, - сказал Шарончик, подойдя тем временем поближе.
   Вовка оторвался от своего занятия и уставился на Шарончика.
   - Повтори-ка, повтори, - сказал он.
   - Поздрав...
   - Минуточку...
   С трудом держась на трех ногах, Вовка стал осторожно поднимать четвертую ногу к уху.
   - Я вчера этому научился, - пояснил он, упав в третий раз. - Это очень просто, а главное, я так лучше слышу. Ну вот, все в порядке. Так как ты сказал, повтори, - произнес он, с помощью копыта наставив ухо вперед.
   - Поздравляю с днем рождения, - повторил Шарончик.
   - Это ты меня?
   - Конечно, Вовка Путин.
   - С моим днем рождения?
   - Да.
   - Значит, у меня настоящий день рождения?
   - Конечно, Вовка, и я принес тебе подарок.
   Вовка Путин медленно опустил правую ногу и с немалым трудом поднял левую.
   - Я хочу послушать еще другим ухом, - пояснил он. - Теперь говори.
   - По-да-рок! - повторил Шарончик очень громко.
   - Мне ?
   - Да .
   - Ко дню рождения?
   - Конечно!
   - Значит, у меня получается настоящий день рождения?
   - Конечно! И я принес тебе воздушный шар.
   - Воздушный шар? - сказал Вовка Путин. - Ты сказал - воздушный шар? Это такие большие, красивые, яркие, их еще надувают? Песни-пляски, гоп-гоп-гоп и тру-ля-ля?
   - Ну да, но только... понимаешь... я очень огорчен... понимаешь... когда я бежал, чтобы поскорее принести тебе его, я упал.
   - Ай-ай, как жаль! Ты, наверно, слишком быстро бежал. Я надеюсь, ты не ушибся, маленький Шарончик?
   - Нет, спасибо, но он... он... Ох, Вовка, он лопнул.
   Наступило очень долгое молчание.
   - Мой шарик? - наконец спросил Вовка Путин.
   Шарончик кивнул.
   - Мой деньрожденный подарок?
   - Да, Вовка, - сказал Шарончик, слегка хлюпая носом. - Вот он. Поздравляю тебя с днем рождения.
   И он подал Вовке Путину резиновую тряпочку.
   - Это он? - спросил Вовка, очень удивленный.
   Шарончик кивнул.
   - Мой подарок?
   Шарончик снова кивнул.
   - Шарик?
   - Да.
   - Спасибо, Шарончик, - сказал Вовка - Извини, пожалуйста, - продолжал он, - но я хотел бы спросить, какого цвета он был, когда... когда он был шариком?
   - Красного.
   "Подумать только! Красного... Мой любимый цвет", - пробормотал Вовка Путин про себя.
   - А какого размера?
   - Почти с меня.
   - Да? Подумать только, почти с тебя!.. Мой любимый размер! - грустно сказал Вовка Путин себе под нос. - Так, так.
   Шарончик чувствовал себя очень неважно и прямо не знал, что говорить. Он то и дело открывал рот, собираясь что-нибудь сказать, но тут же решал, что именно этого говорить-то и не стоит. И вдруг, на его счастье, с того берега ручья их кто-то окликнул. Это был Буш.
   - Желаю много-много счастья! - кричал Буш, очевидно забыв, что он уже это говорил.
   - Спасибо, Буш, мне уже посчастливилось, - уныло ответил Вовка Путин.
   - Я принес тебе подарочек, - продолжал Буш радостно.
   - Есть у меня подарочек, - отвечал Вовка Путин.
   Тем временем Буш перебрался через ручей и подошел к Вовке Путину. Шарончик сидел немного поодаль, хлюпая носом.
   - Вот он, - объявил Буш. - Это - Очень Полезный Горшок. А на нем знаешь чего написано? "Поздравляю с днем рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Буш". Вот сколько всего написано! И в него можно класть что хочешь. Держи.
   Вовка Путин, увидев горшок, очень оживился.
   - Вот это да! - закричал он. - Знаете что? Мой шарик как раз войдет в этот горшок!
   - Что ты, что ты, Вовка, - сказал Буш. - Воздушные шары не входят в горшки. Они слишком большие. Ты с ними не умеешь обращаться. Нужно вот как: возьми шарик за вере...
   - Это другие шары не входят, а мой входит, - с гордостью сказал Вовка Путин. - Гляди, Шарончик!
   Шарончик грустно оглянулся, а Вовка Путин схватил свой бывший шарик зубами и осторожно положил его в горшок, потом он достал его и положил на землю, а потом снова поднял и осторожно положил обратно.
   - Выходит! - закричал Буш. - Я хочу сказать, он входит!
   - Входит! - закричал Шарончик. - И выходит!
   - Здорово выходит! - закричал Вовка Путин. - Входит и выходит- прямо замечательно!
   - Мне очень приятно, - радостно сказал Буш, - что я догадался подарить тебе Полезный Горшок, куда можно класть какие хочешь вещи!
   - А мне очень приятно, - радостно сказал Шарончик, - что я догадался подарить тебе такую Вещь, которую можно класть в этот Полезный Горшок!
   Но Вовка Путин ничего не слышал. Ему было не до того: он то клал свой шар в горшок, то вынимал его обратно, и видно было, что он совершенно счастлив!
  
  
  
   "ГЛАВА СЕДЬМАЯ."
   В КОТОРОЙ КОНДОЛИЗА И КРОШКА БИН ЛАДЕН ПОЯВЛЯЮТСЯ В ЛЕСУ, А ШАРОНЧИК ПРИНИМАЕТ ВАННУ
  
   Н икто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу: мама Кондолиза и Крошка Бин Ладен.
   Буш спросил у Колина Пауэлла: "Как они сюда попали?" А Колин Пауэлл ответил: "Обычным путем. Понятно, что это значит?" Буш, которому было непонятно, сказал: "Угу". Потом он два раза кивнул головой и сказал: "Обычным путем. Угу. Угу". И отправился к своему другу Шарончику узнать, что он об этом думает. У Шарончика был в гостях Тони Блер. И они принялись обсуждать вопрос втроем.
   - Мне вот что не нравится, - сказал Тони Блер, - вот мы тут живем - ты, Буш, и ты, Шарончик, и я, - и вдруг...
   - И еще Вовка Путин, - сказал Буш.
   - И еще Вовка Путин, - и вдруг...
   - И еще Папа-Буш, - сказал Буш.
   - И еще Папа-Буш, - и вдруг ни с того ни с сего...
   - Да, да, и еще Вовка Путин, - сказал Буш, - я про него чуть было не позабыл!
   - В о т м ы т у т ж и в е м, - сказал Тони Блер очень медленно и громко, - все мы, и вдруг ни с того ни с сего мы однажды утром просыпаемся и что мы видим? Мы видим какое-то незнакомое черномордое животное! Животное, о котором мы никогда и не слыхали раньше! Животное, которое носит своих детей в кармане! Предположим, что я стал бы носить своих детей с собой в кармане, сколько бы мне понадобилось для этого карманов?
   - Шестнадцать, - сказал Шарончик.
   - Семнадцать, кажется... Да, да, - сказал Тони Блер, - и еще один для носового платка, - итого восемнадцать. Восемнадцать карманов в одном костюме! Я бы просто запутался!
   Тут все замолчали и стали думать про карманы.
   После длинной паузы Буш, который несколько минут ужасно морщил лоб, сказал:
   - По-моему, их пятнадцать.
   - Чего, чего? - спросил Тони Блер.
   - Пятнадцать.
   - Пятнадцать чего?
   - Твоих детей.
   - А что с ними случилось?
   Буш потер нос и сказал, что ему казалось, Тони Блер говорил о своих детях.
   - Разве? - небрежно сказал Тони Блер.
   - Да, ты сказал...
   - Ладно, Буш, забудем это, - нетерпеливо перебил его Шарончик. - Вопрос вот в чем: что мы должны сделать с Кондолизой?
   - А-а, понятно, - сказал Буш.
   - Самое лучшее, - сказал Тони Блер, - будет вот что. Самое лучшее - украсть Крошку Бин Ладена и спрятать его, а потом, когда Кондолиза скажет: "Где же Крошка Бин Ладен?" - мы скажем: "АГА!"
   - АГА! - сказал Буш, решив поупражняться. - АГА! АГА!
   - По-моему, - заметил он немного погодя, - мы можем сказать "АГА", даже если мы не украдем Крошку бин Ладена.
   - Буш, - сказал Тони Блер покровительственным тоном, - действительно у тебя в голове одни опилки!
   - Я знаю, - скромно сказал Буш.
   - Мы скажем "АГА" так, чтобы Кондолиза поняла, что мы знаем, где Крошка Бин Ладен. Такое "АГА" означает: "Мы тебе скажем, где спрятан Крошка Бин Ладен, если ты обещаешь уйти из нашего Леса и никогда не возвращаться". А теперь помолчите - я буду думать!
   Буш ушел в уголок и стал учиться говорить такое "АГА". Иногда ему казалось, что у него получается такое "АГА", о каком говорил Тони Блер, а иногда казалось, что нет.
   "Наверно, тут все дело в упражнении, - думал он. - Интересно, понадобится ли Кондолизе тоже столько упражняться, чтобы нас понять?"
   - Я вот что хотел спросить, - сказал Шарончик, немного помявшись, - я говорил с Колином Пауэллом, и он мне сказал, что Кондолиза, вообще говоря, считается Одним из Самых Свирепых Зверей. Я, вообще-то, не боюсь простых свирепых зверей, но всем известно, что если Один Самый Свирепый Зверь лишится своего детеныша, он становится таким свирепым, как Два Самых Свирепых Зверя. А уж тогда, пожалуй, говорить "АГА" довольно глупо.
   - Шарончик, - сказал Тони Блер, достав карандаш и облизав его кончик, - ты ужасный трусишка.
   Шарончик слегка хлюпнул носом.
   - Трудно быть храбрым, - сказал он, - когда ты всего лишь Очень Маленькое Существо.
   Тони Блер, который тем временем начал что-то писать, на секунду поднял глаза и сказал:
   - Именно потому, что ты Очень Маленькое Существо, ты будешь очень полезен в предстоящем нам приключении.
   Шарончик пришел в такой восторг при мысли о том, что он будет полезным, что даже позабыл о своих страхах. А когда Тони Блер сказал, что Кондолизы бывают свирепыми только в зимние месяцы, а все остальное время они в добродушном настроении, Шарончик едва мог усидеть на месте - так ему захотелось сразу же стать полезным.
   - А как же я? - грустно сказал Буш. - Значит, я не буду полезным?
   - Не огорчайся, Буш, - поспешил утешить его великодушный Шарончик. - Может быть, как-нибудь в другой раз...
   - Без Джонни Буша, - торжественно произнес Тони Блер, начиная чинить карандаш, - все предприятие будет невозможным.
   - О-о! - сказал Шарончик, стараясь не показать своего разочарования.
   Буш опять скромно удалился в угол. Но про себя он гордо сказал: "Без меня все невозможно! Ай да Президент! "
   - Ну, теперь все слушайте! - сказал Тони Блер, кончив писать:
   Буш и Шарончик сели и приготовились слушать - они даже раскрыли рты.
   Вот что прочел Тони Блер:
  
   ПЛАН ПОХИЩЕНИЯ КРОШКИ БИН ЛАДЕНА
  
   1. Во-первых. Кондолиза бегает быстрее всех нас, даже быстрее меня.
   2. Еще во-первых. Кондолиза никогда - никогда не сводит глаз с Крошки Бин Ладена, если он не застегнут у нее в кармашке на все пуговицы.
   3. Значит, если мы хотим похитить Крошку Бин Ладена, нам надо выиграть время, потому что Кондолиза бегает быстрее всех нас, даже быстрее меня (см. пункт 1).
   4. Идея. Если Бин Ладен выскочит из кармашка Кондолизы, а Шарончик туда вскочит, Кондолиза не заметит разницы, потому что Шарончик - Очень Маленькое Существо.
   5. Как и Крошка Бин Ладен.
   6. Но Кондолиза должна обязательно смотреть в другую сторону, чтобы не заметить, как Шарончик вскочит в карман.
   7. Смотри пункт 2.
   8. Еще одна идея. Вот если Буш будет говорить с ней очень вдохновенно, она может на минутку отвернуться.
   9. И тогда я могу убежать с Крошкой Бин Ладеном.
   10. Очень быстро.
   11. И Кондолиза сначала ничего не заметит, а заметит все только потом.
  
   Ну, Тони Блер с гордостью прочитал все это вслух, и после этого некоторое время никто ничего не говорил.
   Наконец Шарончик, который все время то открывал, то закрывал рот, не издавая при этом ни звука, сумел выговорить очень хриплым голосом:
   - А потом?
   - Что ты хочешь сказать?
   - Когда Кондолиза заметит, что это не Крошка Бин Ладен?
   - Тогда мы все скажем: "АГА".
   - Все трое?
   - Да.
   - Правда?
   - Да что тебя беспокоит, Шарончик?
   - Ничего, - сказал Шарончик. - Если мы все трое скажем "АГА", тогда все в порядке. Если мы все трое скажем "АГА", - сказал Шарончик, - я не возражаю, но я бы не хотел говорить "АГА" сам, один. А то оно, это "АГА", очень плохо получится... - Кстати, - продолжал он, - ты вполне уверен в том, что ты говорил насчет зимних месяцев?
   - Насчет зимних месяцев?
   - Ну, насчет свирепости Кондолиз только в зимние месяцы.
   - А-а. Да, да, все правильно. Ну, Буш, ты понял, что ты должен делать?
   - Нет, - сказал Президентик Буш. - Не совсем. А что я должен делать?
   - Ну, все время говорить и говорить с Кондолизой, чтобы она ничего не замечала.
   - Ох! А о чем?
   - О чем хочешь.
   - А может быть, почитать ей стихи или что-нибудь в этом роде?
   - Вот именно, - сказал Тони Блер. - Блестяще. А теперь пошли .
   И все они отправились искать Кондолизу.
   Кондолиза и Бин Ладен мирно проводили послеобеденное время у большой ямы с песком. Крошка Бин Ладен упражнялся в прыжках в высоту и в длину и даже в глубину - учился падать в мышиные норы и вылезать из
   них, учился владеть ножами для резки бумаги, учился управлять самолетиками для того, чтобы сбивать лесные башни, а Кондолиза волновалась и поминутно приговаривала: "Ну, дорогой мой, еще один раз прыгни, и домой". И в этот момент на холме появился не кто иной, как Буш.
   - Добрый день, Кондолиза, - сказал он.
   - Добрый день, Буш.
   - Смотри, как я прыгаю! - пропищал Крошка Бин Ладен и упал в очередную мышиную нору.
   - Привет, Бин, малыш!
   - Мы как раз собираемся домой... - сказала Кондолиза. - Добрый день, Тони Блер. Добрый день, Шарончик.
   Тони Блер и Шарончик, которые тем временем показались с другой стороны холма, тоже сказали "добрый день" и "привет, Бин Ладен", а Крошка Бин Ладен пригласил их посмотреть, как он прыгает...
   Они стояли и смотрели. И Кондолиза смотрела - смотрела во все глаза...
   - Послушай, Кондолиза, - сказал Буш после того, как Тони Блер подмигнул ему второй раз, - интересно, ты любишь стихи?
   - Не особенно, - сказала Кондолиза.
   - А-а, - сказал Буш.
   - Бин, дорогой мой, еще один раз прыгни, и нам пора домой!
   Наступило недолгое молчание. Крошка Бин Ладен свалился в очередную мышиную нору.
   - Ну, давай, давай! - громко прошипел Тони Блер, прикрывая рот лапкой.
   - Кстати, о стихах, - продолжал Буш. - Я как раз сочинил небольшой стишок по дороге. Примерно такой. М-м-м... Минуточку...
   - Очень интересно, - сказала Кондолиза. - А теперь, маленький мой Бин...
   - Тебе понравится этот стишок, - сказал Тони Блер.
   - Ты его полюбишь, - пропищал Шарончик.
   - Только слушай очень-очень внимательно, - сказал Тони Блер.
   - Ничего не пропусти смотри, - пискнул Шарончик.
   - Да, да, - сказала Кондолиза. Но, увы, она не сводила глаз с Крошки Бин Ладена.
   - Так как там говорится, Буш? - спросил Тони Блер.
   Буш слегка откашлялся и начал:
  
  
   СТРОКИ, СОЧИНЕННЫЕ ПРЕЗИДЕНТОМ
   С ОПИЛКАМИ В ГОЛОВЕ
  
   На днях, не знаю сам зачем,
   Зашел я в незнакомый дом,
   Мне захотелось Кое с Кем
   Потолковать о Том о Сем.
  
   Я рассказал им, Кто, Когда,
   И Почему, и Отчего,
   Сказал Откуда и Куда,
   И Как, и Где, и Для Чего;
  
   Что было Раньше, что Потом,
   И Кто Кого, и Что к Чему,
   И что подумали о Том,
   И Если Нет, То Почему?
  
   Когда мне не хватало слов,
   Я добавлял то "Ах", то "Эх",
   И "Так сказать", и "Будь здоров",
   И "Ну и ну!", и "Просто смех!".
  
   Когда ж закончил я рассказ,
   То кое-кто спросил: "И все?
   Ты говорил тут целый час,
   А рассказал ни те" ни се!.. -
  
   Тогда...
  
  
   - Очень, очень мило, - сказала Кондолиза, не ожидая рассказа о том, что произошло тогда. - Ну, самый, самый последний раз прыгни, Бин, дорогой мой, и мы пойдем домой!
   Тони Блер подтолкнул Буша локтем в бок.
   - Кстати, о стихах, - поспешно сказал Буш. - Ты когда-нибудь обращала внимание на вон то дерево, во-он там?
   - Где?.. - сказала Кондолиза. - Ну, дорогой малыш...
   - Во-он там, впереди, - сказал Буш, показывая за спину Кондолиза.
   - Нет!.. - сказала Кондолиза. - Ну, Бин, дорогой мой, прыгай в карман, и пошли домой!
   - Нет, ты обязательно посмотри на вон то дерево, во-он там, - сказал Тони Блер. - Бин, хочешь, я тебя подниму? - И он взял Крошку Бин Ладена на руки.
   - А на вон том дереве птичка сидит, - сказал Буш. - А может, это и рыбка.
   - Конечно, там птичка сидит, - сказал Тони Блер, - если только это не рыбка.
   - Это не рыбка, это птичка, - пискнул Шарончик.
   - Так оно и есть, - сказал Тони Блер.
   - Интересно, это скворушка или дрозд? - сказал Буш.
   - В этом весь вопрос, - сказал Тони Блер. - Дрозд это или скворушка?
   И тут, наконец, Кондолиза повернулась и посмотрела на вон то дерево.
   И в тот момент, когда она отвернулась, Тони Блер громким голосом сказал:
   - Крошка, на место!
   И на место - в карман Кондолизы - вскочил Шарончик, а Тони Блер крепко обхватил Бин Ладена и помчался прочь что было духу.
   - Куда это Тони Блер девался?.. - спросила Кондолиза, снова повернув голову. - Ну, как, дорогой малыш, все в порядке?
   Шарончик со дна кармана Кондолиза что-то пискнул - точь-в-точь как Бин Ладен.
   - Тони Блеру пришлось уйти, - сказал Буш, - он, наверно, вспомнил о каком-то важном деле. Вдруг.
   - А Шарончик?
   - Наверно, Шарончик тоже о чем-нибудь вспомнил. Вдруг.
   - Ну ладно, мы пошли домой, - сказала Кондолиза. - Всего доброго, Буш!
   Три огромных скачка - и она исчезла из виду.
   Буш посмотрел ей вслед.
   "Хотел бы я так прыгать! - подумал он. - Почему это одни умеют, а другие нет? Очень, очень обидно!"
   Кондолиза, спору нет, отлично умела прыгать, но Шарончику минутами, по правде говоря, хотелось, чтобы Кондолиза не умела. Бывало, возвращаясь домой из дальней прогулки по Лесу, Шарончик мечтал стать птичкой и уметь летать, но теперь, когда он болтался на дне кармана Кондолиза, в голове у него прыгали такие мысли:
  
   называется это
   это летать, на не
   то никогда соглашусь! "
   "Если я
  
   - Ууууууу! - говорил он, взмывая в воздух, а спускаясь вниз, он говорил: - Ух!..
   И ему пришлось повторять "Уууууууу - ух!", "Уууууууу - ух!", "Ууууууу - ух!" всю дорогу - до самого дома Кондолизы.
   Конечно, дома, как только Кондолиза расстегнула свой карман, она заметила, что произошло. В первую секунду она чуть было не испугалась, но сразу поняла, что пугаться нечего - ведь она была вполне уверена, что Колин Пауэлл никому не позволит обидеть Крошку Бин Ладена.
   "Хорошо, - сказала она про себя, - раз они решили разыграть меня, я их сама разыграю".
   - Ну, Крошка, дорогой мой, - сказала она, вытащив Шарончика из кармана, - пора укладываться спать.
   - Ага! - сказал Шарончик, стараясь произнести это слово как можно лучше. Но, увы, после такого ужасного путешествия "ага" получилось не очень хорошее, и Кондолиза, по-видимому, не поняла, что оно означает.
   - Сперва купаться, - весело сказала Кондолиза.
   - Ага! - повторил Шарончик, тревожно оглядываясь в поисках остальных.
   Но остальных не было. Тони Блер сидел дома и играл с Крошкой Бин Ладеном, чувствуя, что с каждой минутой все больше и больше его любит, а Буш, который решил попробовать стать Кондолизой, все еще учился прыгать в той же ямке с песком.
   - Не знаю, - сказала Кондолиза очень задумчивым голосом, - может быть, тебе лучше сегодня принять холодную ванну? Как ты думаешь, Бин, милый?
   Шарончик, который никогда особенно не любил купаться, задрожал от возмущения и сказал самым мужественным голосом, каким только мог:
   - Кондолиза! Я вижу, что пришло время поговорить начистоту.
   - До чего же ты смешной глупыш, Бин, - сказала Кондолиза, наливая воду в ванну.
   - Я не Бин, - громко сказал Шарончик. - Я Шарончик!
   - Да, милый, да, - сказала Кондолиза ласково. - Никто с тобой не спорит!.. И голосу Шарончика подражает, какой умница! - пробормотала она, доставая с полки большой кусок желтого мыла. - Ну, что ты у меня еще придумаешь?
   - Ты что, не видишь? - закричал Шарончик. - Глаз у тебя, что ли, нет? Погляди на меня!
   - Я-то гляжу, маленький мой Бин Ладен, - сказала Кондолиза довольно строго. - А вот ты помнишь, что я тебе вчера говорила про гримасы? Если ты будешь строить такие гримасы, как Шарончик, то, когда вырастешь, станешь похож на Шарончика, и ты тогда об этом очень-очень пожалеешь. А теперь - марш в ванну и не заставляй меня повторять это еще раз!
   И, не успев опомниться, Шарончик оказался в ванне, и Кондолиза принялась изо всех сил тереть его большой лохматой мочалкой.
   - Ой! - пищал Шарончик. - Отпусти меня! Я же Шарончик!
   - Не открывай рот, дорогой, а то в него попадет мыло, - сказала Кондолиза. - Ну вот! Что я тебе говорила?
   - Ты-ты-ты, ты это нарочно сделала, - булькнул было Шарончик, как только смог снова заговорить...
   Но тут во рту у него оказалась мочалка.
   - Вот так хорошо, милый, помалкивай, - сказала Кондолиза.
   В следующее мгновение Шарончик был извлечен из ванны и крепко-накрепко вытерт мохнатым полотенцем.
   - Ну, - сказала Кондолиза , - а теперь прими лекарство - и в постель.
   - К-к-какое ле-ле-карство? - пролепетал Шарончик.
   - Рыбий жир, чтобы ты вырос большим и сильным, милый. Ты же не хочешь быть таким маленьким и слабеньким, как Шарончик, правда? Ну, так вот.
   В этот момент кто-то постучал в дверь.
   - Войдите, - сказала Кондолиза.
   И вошел Колин Пауэлл.
   - Колин Пауэлл, Колин Пауэлл! - рыдал Шарончик. - Скажи Кондолизе, кто я. Она все время говорит, что я Бин Ладен! А я ведь не Бин Ладен, правда?
   Колин Пауэлл осмотрел его очень тщательно и покачал головой.
   - Конечно, ты не Бин Ладен, - сказал он, - потому что я только что видел Бин Ладена в гостях у Тони Блера. Они там играют.
   - Ну и ну! - сказала Кондолиза. - Подумать только! Как это я могла так обознаться!
   - Ага, ага! Вот видишь! - сказал Шарончик. - Что я тебе говорил? Я Шарончик!
   Колин Пауэлл снова покачал головой.
   - Нет, ты не Шарончик, - сказал он. - Я хорошо знаю Шарончика, и он совершенно другого цвета.
   "Это потому, что я только сию минуту принял ванну", - хотел сказать Шарончик, но успел сообразить, что, пожалуй, говорить этого не стоит. Едва он открыл рот, собираясь сказать что-то совсем другое, Кондолиза живо всунула ему в рот ложку с лекарством и похлопала его по спине и сказала ему, что рыбий жир очень, очень вкусный, когда к нему как следует привыкнешь.
   - Я знала, что это не Шарончик, - сказала Кондолиза потом. - Интересно, кто это все же может быть?
   - Может быть, какой-нибудь родственник Буша? - сказал Колин Пауэлл. - Скажем, племянник, или дядя, или что-нибудь в этом духе?
   - Вероятно, вероятно, - согласилась Кондолиза. - Только нам надо придумать ему какое-нибудь имя.
   - Можно звать его Бушель, - сказал Колин Пауэлл. - Например, Генри Бушель. Сокращенно.
   Но, едва получив новое имя, Генри Бушель вывернулся из объятий Кондолизы и прыгнул вниз. К его великому счастью, Колин Пауэлл оставил дверь открытой.
   Никогда в жизни Генри Бушель - Шарончик не бегал так быстро, как сейчас! Он несся, не останавливаясь ни на секунду. Лишь в сотне шагов от дома он прекратил бег и покатился по земле, чтобы вновь обрести свой собственный - милый, уютный и привычный - цвет...
   Так Кондолиза и Крошка Бин Ладен остались в Лесу. И каждый вторник Крошка Бин Ладен отправлялся на целый день в гости к своему новому Другу - Тони Блеру, а Кондолиза проводила весь день со своим новым Другом - Бушем, обучая его прыгать, а Шарончик в эти дни гостил у своего старого друга Колина Пауэлла.
   И всем было ужасно весело!
  
  
   "ГЛАВА ВОСЬМАЯ."
   В КОТОРОЙ КОЛИН ПАУЭЛЛ ОРГАНИЗУЕТ "ИСКПЕДИЦИЮ" К СЕВЕРНОМУ ПОЛЮСУ ЗЛА
   Д жонни Буш-младший брел по Лесу, собираясь повидать своего друга Колина Пауэлла и выяснить, не позабыл ли он о том, что на свете существуют президенты. Утром за завтраком (завтрак был очень скромный-- немножко мармеладу, намазанного на сушки) Бушу внезапно пришла в голову новая песня (Шумелка). Она начиналась так: "Хорошо быть президентом, ура!"
   Придумав эту строчку, он почесал в голове и подумал: "Начало просто замечательное, но где же взять вторую строчку?"
   Он попробовал повторить "ура" два и даже три раза, но это что-то не помогало. "Может быть, лучше, -- подумал он, -- спеть "Хорошо быть президентом, ого! " И он спел "ого". Но, увы, и так дело шло ничуть не лучше. "Ну, тогда ладно, -- сказал он, -- тогда я могу спеть эту первую строчку два раза, и, может быть, если я буду петь очень быстро, я, сам того не замечая, доберусь до третьей и четвертой строчек, и тогда получится хорошая Шумелка. А ну-ка:
   Хорошо быть президентом, ура!
   Хорошо быть президентом, ура!
   Побежу...
   (Нет, победю!)
   Победю я и жару и мороз,
   Лишь бы медом был вымазан нос!
   Победю...
   (Нет, побежду!)
   Побежду я любую беду,
   Лишь бы были все лапки в меду!..
   Ура, Джонни Буш!
   Ура, Джонни Буш!
   Час-другой пролетит, словно птица,
   И настанет пора подкрепиться!
   Ему почему-то так понравилась эта песня (Шумелка), что он распевал ее всю дорогу, шагая по Лесу. "Но если я буду петь ее дальше, -- вдруг подумал он, -- как раз придет время чем-нибудь подкрепиться, и тогда последняя строчка будет неправильная". Поэтому он замурлыкал эту песенку без слов.
   Колин Пауэлл сидел у порога, натягивая свои Походные Сапоги. Едва Буш увидел Походные Сапоги, он сразу понял, что предстоит Приключение, и он смахнул лапкой остатки сушек с мордочки и подтянулся как только мог, чтобы показать, что он ко всему готов.
   -- Доброе утро, Колин Пауэлл! -- крикнул он.
   -- Привет, Джонни Буш. Никак не натяну этот Сапог.
   -- Это плохо, -- сказал Буш.
   -- Ты, пожалуйста, упрись мне в спину, а то я могу потянуть так сильно, что полечу вверх тормашками.
   Буш сел и крепко, изо всех сил, уперся лапками в землю, а спиной изо всех сил уперся в спину Колина Пауэлла, а Колин Пауэлл изо всех сил уперся в спину Буша и стал тащить и тянуть свой Сапог, пока он наконец не наделся.
   -- Ну, вот так, -- сказал Буш. -- Что будем делать дальше?
   -- Мы отправляемся в экспедицию. Все, -- сказал Колин Пауэлл, поднимаясь и отряхиваясь. -- Спасибо, Буш.
   -- Отправляемся в искпедицию? -- с интересом спросил Буш. -- Никогда ни одной не видел. А где она, эта искпедиция?
   -- Экспедиция, глупенький мой президент. Не "ск", а "кс".
   -- А-а! -- сказал Буш. -- Понятно. По правде говоря, он ничего не понял.
   -- Мы должны отыскать и открыть Северный Полюс Зла.
   -- А-а! -- снова сказал Буш. -- А что такое Северный Полюс Зла? -- спросил он.
   -- Ну, это такая штука, которую открывают, -- небрежно сказал Колин Пауэлл, который и сам не очень точно знал, что это за штука.
   -- А-а, понятно, -- сказал Буш. -- А президенты помогают его открывать?
   -- Конечно, помогают. И Тони Блеры, и Кондолизы Райс, и все-все-все. Это же экспедиция. Экспедиция -- это вот что значит: все идут друг за другом, гуськом... Ты бы лучше сказал всем остальным, чтобы они собирались, пока я почищу ружье. И еще надо не забыть провизию.
   -- Про что не забыть?
   -- Не про что, а то, что едят.
   -- А-а! -- сказал Буш радостно. -- А мне показалось, ты говорил про какую-то визию. Тогда я пойду и скажу им всем.
   И он отправился в путь.
   Первым, кого он встретил, был Тони Блер.
   -- Здравствуй,Тони, -- сказал Буш. -- Это ты?
   -- Давай играть, как будто это не я, -- сказал Тони. -- Посмотрим, что у нас тогда получится.
   -- У меня к тебе поручение.
   -- Ладно, я передам Блеру.
   -- Мы все отправляемся в искпедицию с Колином Пауэлом.
   -- Тони обязательно примет участие.
   -- Ой, Тони, мне некогда, -- сказал Буш. -- Мы должны, главное, не забывать про... Словом, про то, что едят. А то вдруг нам есть захочется. Я теперь пойду к Шарончику, а ты скажи Кондолизе, ладно?
   Он попрощался с Тони и побежал к дому Шарончика. Шарончик сидел на земле и гадал на ромашке, выясняя -- любит, не любит, плюнет или поцелует. Оказалось, что плюнет, и он теперь старался вспомнить, на кого он загадал, надеясь, что это не Буш. И тут появился Джонни Буш.
   -- Эй, Шарончик! -- взволнованно сказал Буш. -- Мы все отправляемся в искпедицию. Все, все! И берем про... Покушать. Мы должны что-то открыть.
   -- Что открыть? -- испуганно спросил Шарончик.
   -- Ну, что-то там такое.
   -- Не очень злое?
   -- Колин Пауэлл ничего не говорил насчет злости. Он сказал только, что в нем есть "кс".
   -- "Кысы" я не боюсь, -- серьезно сказал Шарончик. -- Я боюсь только палестинцев, но если с нами пойдет Колин Пауэлл, я тогда вообще ничего не боюсь!
   Спустя немного времени все были в сборе, и экспедиция началась. Первым шел Колин Пауэлл и Тони Блер, за ним Шарончик и Буш, далее Кондолиза с Крошкой Бин Ладеном и Папа-Буш, еще дальше -- Вовка Путин, а в самом конце, растянувшись длинной цепочкой, шли все Родные и Знакомые Тони Блера.
   -- Я их не приглашал, -- небрежно объяснил Тони Блер, -- они просто взяли и пришли. Они всегда так. Они могут идти в конце, позади Вовы Путина.
   -- Я хотел бы сказать, -- сказал Вовка Путин, -- что это действует на нервы. Я вообще не собирался идти в эту ископе... или как там Буш выразился. Я пришел только из чувства долга. Тем не менее я здесь, и если я должен идти в конце ископе -- вы понимаете, о чем я говорю, -- то пусть я и буду в конце. Но если каждый раз, когда мне захочется посидеть и отдохнуть, мне придется сначала расчищать себе место от всей этой мелкоты -- Родственников и Знакомых Тони Блера, то это будет не ископе -- или как ее там называют, -- а просто суета и суматоха. Вот что я хотел сказать.
   -- Я понимаю, что Вовка имеет в виду, -- сказал Папа-Буш. -- Если вы спросите меня...
   -- Я никого не спрашиваю, -- сказал Вовка Путин. -- Я, наоборот, всем объясняю. Можете искать Северный Полюс Зла, а можете играть в "Сиди, сиди, Яша" на муравейнике. С моей стороны возражений нет.
   Тут в голове колонны послышался крик.
   -- Вперед ! Вперед! -- кричал Колин Пауэлл.
   -- Вперед! -- кричали Буш и Шарончик.
   -- Вперед! -- кричал Папа-Буш.
   -- Тронулись! -- сказал Тони Блер. -- Я должен бежать. -- И он помчался в голову колонны к Колину Пауэлу.
   -- Вот именно, -- сказал Вовка Путин. -- Все тронулись. Но я тут ни при чем.
   Так они выступили в поход к Полюсу Зла. По дороге они все болтали о разных разностях. Все, кроме Буша, который сочинял песню.
   -- Вот и первая строфа, -- сказал он Шарончику, когда она была наконец готова.
   -- Первая строфа чего?
   -- Моей песни.
   -- Какой песни?
   -- Этой самой.
   -- Какой?
   -- Если ты послушаешь, то все узнаешь.
   -- А откуда ты знаешь, что я не слушаю?
   На это Буш не нашел, что ответить, и поэтому начал петь:
  
  
   Все вышли в ИСКПЕДИЦИЮ (Считая и меня).
   Шарончик, Колин, Тони Блер
   И вся его родня!
   Вся наша ИСКПЕДИЦИЯ
   Весь день бродила по лесу,
   Искала ИСКПЕДИЦИЯ
   Везде дорогу к Полюсу.
   И каждый в ИСКПЕДИЦИИ
   Ужасно был бы рад
   Узнать, что значит Полюс Зла
   И с чем его едят!
  
  
   -- Тсс! -- сказал Колин Пауэлл, обернувшись к Бушу. -- Мы как раз подходим к опасному месту!
   -- Тсс! -- сказал Буш, быстро обернувшись к Шарончику.
   -- Тсс! -- сказал Шарончик Кондолизе.
   -- Тсс! -- сказала Кондолиза Папе-Бушу, а Крошка Бин Ладен несколько раз подряд сказал "тсс" самому себе.
   -- Тсс! -- сказал Папа-Буш, обернувшись к Вовке Путину.
   -- Цыц! -- сказал Вовка Путин страшным голосом всем Родным и Знакомым Тони Блера, и они принялись поспешно говорить друг другу "тсс", пока не дошло до самого последнего.
   А последний, самый маленький Родственник и Знакомый, так испугался, решив, что вся экспедиция говорит ему "тсс", что немедленно зарылся в землю и просидел там вниз головой целых два дня, пока не убедился, что опасность окончательно миновала. Потом он поспешно отправился домой. Его звали Эдик Шеварнадзе.
   Экспедиция подошла к речке, которая весело вертелась и кувыркалась среди высоких каменистых берегов, и Колин Пауэлл сразу оценил обстановку.
   -- Это как раз подходящее место для засад.
   -- Какой сад? -- шепнул Буш Шарончику. -- Может, там малина есть?
   -- Дорогой мой Буш, -- сказал Папа-Буш покровительственным тоном, -- неужели ты не знаешь даже, что такое засада?
   -- Папа-Буш, -- сказал Шарончик, строго посмотрев на него, -- Буш-младший ведь не с тобой шептался, а со мной, и совершенно необязательно было тебе...
   -- Засада, -- сказал Папа-Буш, -- это вроде сюрприза.
   -- Малина иногда тоже, -- сказал Буш-младший.
   -- Засада, как я собирался объяснить Джонни Бушу, -- сказал Шарончик, -- это вроде сюрприза.
   -- Если на тебя внезапно наскочат, это называется засадой, -- сказал Папа-Буш.
   -- Засадой, Буш, называется, когда на тебя внезапно наскочат, -- объяснил Шарончик.
   Буш, который теперь уже знал, что такое засада, сказал, что однажды куст малины наскочил на него внезапно, когда он, Буш, падал с дерева, поперхнувшись сушками, и ему пришлось потом целую неделю вытаскивать колючки.
   -- Никто не говорил о сушках и малине, -- довольно сердито сказал Папа-Буш.
   -- Я же говорил, -- сказал Буш-младший.
   Они очень осторожно шли по берегу, пробираясь между скал и камней, и вскоре дошли до места, где берег был пошире и незаметно превращался в ровную лужайку, поросшую зеленой травой, на которой так и хотелось посидеть и отдохнуть. Как только они пришли туда, Колин Пауэлл скомандовал: "Стой! " -- и все уселись отдыхать.
   -- По-моему, -- сказал Колин Пауэлл, -- мы должны съесть всю нашу провизию, чтобы нам было легче идти дальше.
   -- Съесть все наше что? -- сказал Буш.
   -- Все, что мы принесли, -- сказал Шарончик, приступая к делу.
   -- Это хорошая мысль, -- сказал Буш и тоже приступил к делу.
   -- У всех есть что поесть? -- спросил Колин Пауэлл с полным ртом.
   -- У всех, кроме меня, -- сказал Вов r а Путин. -- Как обычно! -- Он грустно оглянулся. -- Интересно, никто из вас не сидит случайно на чертополохе?
   -- Кажется, я сижу, -- сказал Буш. -- Ой! -- Он вскочил и оглянулся. -- Да, я сидел. Я так и чувствовал!
   -- Спасибо, Буш. Если он тебе больше не нужен, то...
   Вов r а Путин перешел на место Буша и начал есть.
   -- Между прочим, чертополоху не на пользу, когда на нем сидят, -- заговорил Путин, на минуту оторвавшись от еды. -- Он теряет всякую свежесть. Помните об этом, друзья мои. Не мешает проявлять внимание к товарищу. Надо иногда подумать и о других, я хочу сказать!
   Как только Колин Пауэлл покончил со своим завтраком, он что-то шепнул Тони Блеру, а Тони Блер сказал: "Да, да, конечно", и они отошли в сторонку.
   -- Мне не хотелось говорить при всех, -- начал Колин Пауэлл.
   -- Понятно, -- сказал Тони Блер, надувшись от гордости.
   -- Дело в том... я хотел... да нет, наверно, и ты, Тони, не знаешь... Интересно, какой из себя Северный Полюс Зла?
   -- Ну, -- сказал Тони Блер, встопорщив усы, -- надо было раньше спросить.
   -- Я раньше-то знал, но как будто позабыл, -- небрежно сказал Колин Пауэлл.
   -- Странное совпадение, -- сказал Тони Блер, -- я тоже как будто позабыл, хотя раньше-то я, конечно, знал.
   -- По-моему, там проходит Земная Ось Зла. Наверно, она воткнута в землю. Правда?
   -- Конечно, там есть Ось Зла, и, конечно, она воткнута в землю, потому что больше же ее некуда воткнуть, да к тому же она так и называется: "земляная".
   -- И я так думаю.
   -- Вопрос не в этом, -- сказал Тони Блер. -- Вопрос в том, где она, эта ось?
   -- Это мы скоро узнаем! -- сказал Колин Пауэлл.
   Они вернулись к остальным участникам экспедиции. Шарончик лежал на травке и мирно похрапывал;
   Крошка Бин Ладен мыл мордочку и лапки в речке возле запруды, и Кондолиза, исполненная гордости, объясняла всем и каждому, что Крошка Бин Ладен впервые в жизни умывается самостоятельно; а Папа-Буш рассказывал Кондолизе интересную историю, полную длинных слов, вроде "энциклопедия" и "рододендрон", хотя Кондолиза и не думала его слушать.
   -- Не одобряю я этих разных умываний, -- ворчал Вовка Путин, -- в особенности этой новой моды мыть за ушами. А ты, Буш?
   -- Ну, -- сказал Буш, -- я считаю...
   Но мы никогда не узнаем, что считал Буш, потому что в этот момент раздался всплеск, послышался писк Крошки Бин Ладена и громкий испуганный крик Кондолизы.
  
   -- Крошка упал в воду! -- закричал Тони Блер.
   -- Доумывался! -- сказал Вовка Путин.
   Колин Пауэлл и Буш кинулись на помощь.
   -- Смотрите, как я плаваю! -- пропищал Крошка Бин Ладен. Он был уже на середине пруда, и течение быстро несло его к водопаду у плотины.
   -- Крошка, дорогой, ты цел? -- кричала Кондолиза.
   -- Да! -- отвечал Бин Ладен. -- Смотри, как я пла... Буль, будь! -- И он вынырнул уже у следующей запруды.
   Все, как могли, старались ему помочь. Шарончик, совершенно проснувшийся, прыгал на месте и кричал: "Ой, ой!"; Папа-Буш объяснял, что в случае неожиданного погружения в воду самое важное -- это держать голову над поверхностью; Кондолиза огромными скачками неслась по берегу, не забывая спрашивать: "Бин Ладен, дорогой, ты действительно цел?" -- на что Крошка отвечал: "Смотрите, как я плаваю!"; Вовка Путин сел возле запруды -- той самой, где Бин Ладен упал, -- и опустил в воду хвост. Повернувшись спиной ко всему происходящему, он приговаривал: "Все из-за этого мытья; но ты только держись за мой хвост, Крошка Бин Ладен, и все будет в порядке". А Колин Пауэлл и Тони Блер носились взад и вперед, созывая всех остальных.
   -- Крошка, держись, мы идем к тебе! -- кричал Колин Пауэлл.
   -- Эй вы там, ребята, перебросьте что-нибудь через реку, немного пониже! -- командовал Тони Блер.
   И только Джонни Буш-младший сделал что-то полезное. Он подхватил длинную палку и перебросил ее на тот берег. Туда сразу же перескочила Кондолиза и схватила другой конец; они опустили палку к самой воде, и вскоре Крошка Бин Ладен, который продолжал радостно булькать: "Смотрите, как я плаваю!" -- ухватился за нее и выкарабкался на берег.
   -- Вы видали, как я плаваю? -- пищал Крошка в восторге, пока Кондолиза вытирала его. -- Буш, ты видел, как я плаваю? Вот это называется плавать! Тони Блер, ты видел, что я делал? Я плавал! Эй, Шарончик! Шарончик, слышишь? Как ты думаешь, что я сейчас делал? Я плавал! Колин Пауэлл, ты видел, как я...
   Но Колин Пауэлл не слышал, он смотрел на Буша.
   -- Буш, -- сказал он, -- где ты нашел эту ось?
   Буш посмотрел на палку, которую все еще продолжал держать.
   -- Ну, просто нашел, -- сказал он. -- Разве это ось? Я думал, это просто палка и она может пригодиться. Она там торчала в земле, а я ее поднял.
   -- Буш, -- сказал Колин Пауэлл торжественно, -- экспедиция окончена. Это-- Земная Ось Зла. Мы нашли Северный Полюс Зла.
   -- Ох, правда? -- сказал Буш.
   Когда все вернулись на лужайку, Вовка Путин все еще продолжал сидеть, опустив хвост в воду.
   -- Пусть кто-нибудь скажет Крошке Бин Ладену, чтобы он поторопился, -- сказал он. -- Мой хвост озяб. Я не жалуюсь, я просто констатирую факт. Мой хвост замерз.
   -- Вот я! -- пропищал Бин Ладен.
   -- Ах, вот ты где!
   -- Ты видел, как я плаваю?
   Путин вытащил хвост из воды и помахал им.
   -- Я так и думал, -- сказал он. -- Ничего не чувствует. Онемел. Вот до чего дошло. Он окоченел. Ну что ж, если это никого не беспокоит, значит, так и должно быть.
   -- Бедный мой Путин! Я его сейчас вытру, -- сказал Колин Пауэлл.
   Он достал носовой платок и начал вытирать хвост.
   -- Спасибо, Колин. Ты здесь единственный, кто понимает в хвостах. Остальные не способны думать. Вот в чем их беда. У них нет воображения. Для них хвост это не хвост, а просто добавочная порция спины.
   -- Не горюй, Вовка! -- сказал Колин Пауэлл, растирая хвост изо всех сил. -- Так лучше?
   -- Пожалуй, так он чувствует себя хвостом. Чувствует, что ты им владеешь. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
   -- Привет, Путин! -- сказал Буш, подойдя со своей Осью Зла.
   -- Привет, Буш. Спасибо за внимание. Я думаю, что через день-два я опять сумею им владеть.
   -- Чем владеть? -- спросил Буш.
   -- Тем, о чем мы говорили.
   -- А я ни о чем не говорил, -- сказал Буш, недоумевая.
   -- Значит, я опять ошибся. А я думал, ты сказал, как тебя огорчает история с моим хвостом, и спросил, не мог бы ты чем-нибудь помочь.
   -- Нет, -- сказал Буш чистосердечно. -- Это был не я. -- Он подумал немножко и, желая помочь выяснить вопрос, добавил: -- Наверно, это был кто-нибудь другой.
   -- Ну что ж, тогда поблагодари его от моего имени, когда вы увидитесь.
   Буш смущенно посмотрел на Колина Пауэлла.
   -- Буш нашел Северный Полюс Зла, -- сказал Колин Пауэлл. -- Здорово, правда? Вот Земная Ось Зла.
   Буш скромно опустил глаза
   -- Вот это? -- спросил Вовка Путин.
   -- Да, -- сказал Колин Пауэлл.
   -- Значит, мы вот эту штуку искали?
   -- Да, -- сказал Буш.
   -- Гм, -- сказал Путин. -- Ну что ж. Во всяком случае, дождя не было, -- добавил он.
   Они воткнули Ось Зла в землю, и Колин Пауэлл привязал к ней дощечку с надписью:
   СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС ЗЛА. ЗЕМНАЯ ОСЬ ЗЛА. ОТКРЫТЫ БУШЕМ.
   БУШ ЭТО НАШЕЛ!!!!!!
   Потом все отправились по домам. И, по-моему, хотя я в этом и не вполне уверен, Крошке Бин Ладену пришлось принять горячую ванну и немедленно лечь спать. А Буш так гордился своим подвигом, что должен был очень-очень основательно подкрепиться... Ближним Востоком. А может даже и Дальним...
   Но это уже совсем иная история...
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ДЕВЯТАЯ."
   В КОТОРОЙ ШАРОНЧИК СОВЕРШЕННО ОКРУЖЕН ИНТИФАДОЙ
  
   Д ождик лил, лил и лил. Шарончик сказал себе, что никогда за всю свою жизнь - а ему было ужасно много лет: может быть, три года, а может быть, даже четыре! - никогда он еще не видел столько интифады сразу. А дождь лил, и лил, и лил. С утра до вечера. День за днем.
   "Вот если бы, - думал Шарончик, выглядывая из окна, - я был в гостях у Буша, или у Колина Пауэлла, или хотя бы у Тони Блера, когда дождь начался, мне было бы все время весело. А то сиди тут один-одинешенек и думай, когда он перестанет!"
   И он представлял себе, что он в гостях у Буша и говорит ему: "Ты видал когда-нибудь такой дождь?" - а Буш отвечает: "Ну прямо ужасно!", или он, Шарончик, в свою очередь, говорит: "Интересно, не размыло ли дорогу к Колину Пауэллу?", а Буш отвечает: "А бедный старый Тони Блер, наверно, смылся из дому". Конечно, такая беседа - это одно удовольствие!
   И вообще какой толк в таких потрясающих вещах, как потопы и наводнения, если тебе не с кем даже о них поговорить? А было, спору нет, потрясающе интересно. Маленькие сухие канавки, в которые Шарончик, бывало, так часто лазил, стали ручьями; ручейки, по которым он, бывало, шлепал, подвернув штанишки, превратились в потоки, а речка, на берегах которой друзья так весело играли, вылезла из своего ложа (так называют речкину постель) и разлилась так широко, что Шарончик начал беспокоиться, не заберется ли она скоро и в его собственное ложе (то есть в его постель).
   "Да, немного страшновато, - сказал он сам себе, - быть Очень Маленьким Существом, совершенно окруженным интифадой! Колин Пауэлл и Буш могут спастись, забравшись на дерево, Кондолиза может ускакать и тоже спастись, Тони Блер может спастись, зарывшись в землю. Папа-Буш может улететь, а Вовка может спастись- ммм... если будет громко кричать, пока его не спасут. А вот я сижу тут, весь окруженный интифадой, и совсем-совсем ничего не могу сделать!"
   Дождь все лил, и с каждым днем интифада подымалась немножко выше, и вот она подошла уже к самому окошку, а Шарончик все еще ничего не сделал.
   И вдруг он вспомнил историю, которую рассказывал ему Колин Пауэлл, - историю про человека на необитаемом острове, который написал что-то на бумажке, положил ее в бутылку и бросил бутылку в море; и Шарончик подумал, что если он напишет что-нибудь на бумажке, положит ее в бутылку и бросит в интифаду, то, может быть, кто-нибудь придет и спасет его! Он обыскал весь свой дом, вернее, все, что в доме оставалось сухого, и наконец он нашел сухой карандаш, кусочек сухой бумаги, сухую бутылку и сухую пробку и написал на одной стороне бумажки:
  
   ПОМОГИТЕ!
   ШАРОНЧИКУ (ЭТО Я)
  
   а на обороте:
  
   ЭТО Я, ШАРОНЧИК,
   СПАСИТЕ, ПОМОГИТЕ!
  
   Потом он положил бумагу в бутылку, как можно лучше закупорил бутылку, как можно дальше высунулся из окошка - но так, чтобы не выпасть, - и изо всех сил бросил бутылку.
   - Плюх! - сказала бутылка и закачалась на волнах.
   Шарончик следил, как она медленно уплывает, пока у него глаза не заболели, и ему стало порой казаться, что это бутылка, а порой, что это просто рябь на интифаде, и наконец он понял, что больше он ее никогда не увидит и что он сделал все, что мог, для своего спасения.
   "И, значит, теперь, - думал он, - кто-нибудь другой должен будет что-нибудь сделать. Я надеюсь, что он сделает это быстро, потому что иначе мне придется плавать, а ведь я не умею". Тут он очень глубоко вздохнул и сказал:
   - Хочу, чтобы Буш был тут, вдвоем намного веселее!
  
   Когда дождь начался, Джонни Буш спал. Дождь лил, лил и лил, а он спал, спал и спал.
   Накануне он очень устал. Как вы помните, он открыл Северный Полюс Зла, и он так гордился этим, что спросил Колина Пауэлла, нет ли где еще Полюсов Зла, которые Президент с опилками в голове мог бы открыть.
   "Есть еще Южный Полюс Зла, - сказал Колин Пауэлл, - и, по-моему, где-то есть Восточный Полюс Зла и Западный Полюс Зла, хотя люди почему-то не любят говорить о них". Услышав это сообщение, Буш очень взволновался и предложил немедленно устроить искпедицию к Восточному Полюсу Зла, но Колин Пауэлл был чем-то занят с Кондолизой, так что Буш отправился открывать Восточный Полюс Зла сам. Открыл он его или нет, я забыл; но он вернулся домой таким усталым, что заснул в самый разгар ужина, спустя каких-нибудь полчаса после того, как сел за стол. И вот он спал, и спал, и спал.
   И вдруг он увидел сон. Он, Буш, был на Восточном Полюсе Зла, и это оказался очень холодный Полюс Зла, весь покрытый самыми холодными сортами снега и льда. Буш разыскал пчелиный улей и улегся там спать, но в улье не хватило места для задних лапок Буша, и их пришлось оставить снаружи. И вдруг, откуда ни возьмись, пришли Дикие Буки-Саддамы, обитающие на Восточном Полюсе Зла, и стали выщипывать мех на лапках Буша, чтобы устроить гнезда для своих малышей, и чем больше они щипали, тем холоднее становилось лапкам, и наконец Буш проснулся с криком и обнаружил, что он сидит на стуле, а ноги у него в интифаде и вокруг него всюду тоже интифада! Он прошлепал к двери и выглянул наружу...
   - Положение серьезное, - сказал Буш, - надо искать спасения.
   Он схватил самый большой горшок с медом и спасся с ним на толстую-претолстую ветку своего дерева, торчавшую высоко-высоко над водой.
   Потом он опять слез вниз и спасся с другим горшком.
   А когда все спасательные операции были окончены, на ветке сидел Буш, болтая ногами, а рядом стояло десять горшков с медом...
   На другой день на ветке сидел Буш, болтая ногами, а рядом стояли четыре горшка с медом.
   На третий день на ветке сидел Буш, болтая ногами, а рядом стоял один горшок с медом.
   На четвертый день на ветке сидел Буш один-одинешенек.
   И в это самое утро бутылка Шарончика проплывала мимо Буша.
   И тут с громким криком "Мед! Мед! " Буш кинулся в интифаду, схватил бутылку и, по шейку в интифаде, храбро вернулся к дереву и влез на ветку.
   - Жаль, жаль, - сказал Буш, открыв бутылку, - столько мокнуть, и совершенно зря!.. Погодите, а что тут делает эта бумажка?
   Он вытащил бумажку и посмотрел на нее.
   - Это Спаслание, - сказал он, - вот что это такое. А вот это буква "Бы", да-да-да, да-да-да, а "Бы", наверно, значит "Буш", и, значит, это очень важное Спаслание для меня, а я не могу узнать, что оно значит! Надо бы найти Колина Пауэлла, или Папу-Буша, или Шарончика - словом, какого-нибудь читателя, который умеет читать все слова, и они мне скажут, про что тут написано; только вот плавать я не умею. Жалко! И вдруг ему пришла в голову мысль, и я считаю, что для президента с опилками в голове это была очень хорошая мысль. Он сказал себе: "Раз бутылка может плавать, то и горшок может плавать, а когда горшок поплывет, я могу сесть на него, если это будет очень большой горшок". Он взял свой самый большой горшок и завязал его покрепче.
   - У каждого корабля должно быть название, - сказал он, - значит, я назову свой - "Плавучий Президент".
   С этими словами он бросил свой корабль в воду и прыгнул вслед.
   Некоторое время Буш и "Плавучий Президент" не могли решить вопроса о том, кто из них должен быть сверху, но в конце концов они договорились. "Плавучий Президент" оказался внизу, а на нем - Буш, отчаянно болтавший ногами.
   Колин Пауэлл жил в самом высоком месте Леса. Дождь лил, лил и лил, но интифада не могла добраться до его дома. И, пожалуй, было довольно весело смотреть вниз и любоваться всей этой интифадой, но дождь был такой сильный, что Колин Пауэлл почти все время сидел дома и думал о разных вещах. Каждое утро он выходил (с зонтиком) и втыкал палочку в том месте, до которого дошла интифада, а на следующее утро палочка уже скрывалась под интифадой, так что ему приходилось втыкать новую палочку, и дорога домой становилась все короче и короче. Наутро пятого дня он понял, что впервые в жизни оказался на настоящем острове. Это, конечно, было очень-очень здорово! И в это самое утро прилетел Папа-Буш, чтобы узнать, как поживает ее друг Колин Пауэлл.
   - Слушай, Папа-Буш, - сказал Колин Пауэлл, - до чего здорово! Я живу на острове!
   - Атмосферные условия в последнее время были несколько неблагоприятными, - сказал Папа-Буш.
   - Что, что?
   - Дождик был, - пояснил Папа-Буш.
   - Да, - сказал Колин Пауэлл, - был.
   - Уровень паводка достиг небывалой высоты.
   - Кто?
   - Я говорю - интифады кругом много, - пояснил Папа-Буш.
   - Да, - согласился Колин Пауэлл, - очень много.
   - Однако перспективы быстро улучшаются. Прогноз показывает...
   - Ты видел Буша?
   - Нет, прогноз...
   - Я надеюсь, он жив и здоров, - сказал Колин Пауэлл. - Я немного беспокоюсь о нем. Интересно, Шарончик с ним или нет? Ты думаешь, у них все в порядке, Папа-Буш?
   - Я полагаю, что все в порядке. Ты понимаешь, прогноз...
   - Знаешь что, Папа-Буш, погляди, как они там, потому что ведь у Буша опилки в голове и он может сделать какую-нибудь глупость, а я его так люблю, Папа-Буш. Понимаешь, Папа-Буш?
   - Очень хорошо, - сказал Папа-Буш, - я отправляюсь. Вернусь немедленно. - И он улетел.
   Вскоре он вернулся.
   - Буша там нет, - сказал он.
   - Нет?
   - Он был там. Он сидел на ветке с девятью горшками меда. Но теперь его там нет.
   - Буш, дорогой, - крикнул Колин Пауэлл, - где же ты?
   - Вот где я, - ответил сзади ворчливый голосок.
   - Буш!!
   Они кинулись обниматься.
   - Как ты сюда попал, Буш? - спросил Колин Пауэлл, когда он смог снова заговорить.
   - На корабле! - сказал Буш гордо. - Я получил очень важное Спаслание в бутылке, но так как мне попала в глаза интифада, я не мог его прочитать и привез его тебе на своем корабле. С этими гордыми словами он передал Колину Пауэллу послание.
   - Это же от Шарончика! - закричал Колин Пауэлл,
   прочитав послание.
   - А про Буша там ничего нет? - спросил президентик, заглядывая Колину Пауэллу через плечо.
   Колин Пауэлл прочел послание вслух.
   - Ах, так все эти "Бы" были Шарончики? А я думал, это были Буши.
   - Надо его немедленно спасать! Я-то думал, что он с тобой, Буш. Папа-Буш, ты можешь его спасти на спине?
   - Не думаю, - отвечал Папа-Буш, после длительного размышления. - Сомнительно, чтобы спинная мускулатура была в состоянии...
   - Тогда полети к нему сейчас же и скажи, что спасение приближается, а мы с Бушем подумаем, как его спасти, и придем, как только сможем. Ой, Папа-Буш, только, ради бога, не
   разговаривай, лети скорее!
   И, все еще повторяя про себя то, что он хотел, но не успел высказать, Папа-Буш улетел.
   - Ну вот, Буш, - сказал Колин Пауэлл, - где твой корабль?
   - Надо сказать, - объяснил Буш Колину по дороге к берегу, - что это не совсем обыкновенный корабль. Иногда это корабль, а иногда это вроде несчастного случая. Смотря по тому...
   - Смотря по чему?
   - Ну, по тому - наверху я или внизу. На нем или под ним.
   - Ну, а где он?
   - Вот, - сказал Буш гордо и указал на "Плавучего Президента".
   Да, это было совсем не то, что Колин Пауэлл ожидал увидеть.
   И чем больше он глядел на "Плавучего Президента" тем больше он думал о том, какой же храбрый и умный Президент Джонни Буш, но чем больше Колин Пауэлл думал об этом, тем скромнее глядел Буш в землю, стараясь сделать вид, что это не он.
   - Но только он слишком маленький для нас обоих, - сказал Колин Пауэлл грустно.
   - Для нас троих, считая Шарончика.
   - Ну, значит, он еще меньше. Джонни Буш, что же нам делать?
   И тут этот президентик, Джонни Буш, Д.Ш. (Друг Шарончика), П. Т.Б. (Приятель Тони Блера), О. П. З. (Открыватель Полюса Зла), У.В.П. и Н.X. (Утешитель Вовка Путина и Находитель Хвоста), - одним словом, наш Джонни Буш сказал такую мудрую вещь, что Колин Пауэлл смог только вытаращить глаза и открыть рот, не понимая - неужели это тот самый Президент с опилками в голове, которого он так давно знает и любит.
   - Мы поплывем в твоем зонтике, - сказал Буш.
   - ??
   - Мы поплывем в твоем зонтике, - сказал Буш.
   - ??
   - Мы поплывем в твоем зонтике, - сказал Буш.
   - !!!
   Да, Колин Пауэлл вдруг понял, что это возможно. Он открыл свой зонтик и опустил его на интифаду. Зонтик поплыл, но закачался. Буш влез в него. И он было уже хотел сказать, что все в порядке, когда обнаружил, что не все, и после непродолжительного купания он вброд вернулся к Колину Пауэллу. Потом они оба сели в зонтик, и зонтик больше не
   качался.
   - Мы назовем это судно "Мудрость Буша", - сказал
   Колин Пауэлл.
   И "Мудрость Буша" на всех парусах поплыла в юго-восточном направлении, время от времени плавно вращаясь. Представьте себе, как образовался Шарончик, когда наконец увидел Корабль! Потом долгие годы он любил думать, что был в очень большой опасности во время этого ужасного потопа, но единственная опасность угрожала ему только в последние полчаса его заключения, когда Папа-Буш уселся на ветку и, чтобы его морально поддержать, стал рассказывать ему длиннейшую историю про свою Тетку, которая однажды по ошибке снесла гусиное яйцо в Овальном кабинете, и история эта тянулась и тянулась (совсем как эта фраза), пока Шарончик (который слушал Папу-Буша, высунувшись в окно), потеряв надежду на спасение, начал засыпать и, естественно, стал помаленьку вываливаться из окна; но, по счастью, в тот момент, когда он держался только одними копытцами задних ног, Папа-Буш громко вскрикнул, изображая ужас своей Тетки и ее крик, когда она (Тетка) обнаружила, что яйцо было действительно гусиное, и Шарончик проснулся и как раз успел юркнуть обратно в окно и сказать: "Ах как интересно! Да что вы говорите!" - словом, вы можете представить себе его радость, когда он увидел славный Корабль "Мудрость Буша" (Капитан - К.Пауэлл, 1-й помощник- Д.Буш), который плыл ему на выручку, а К.Пауэлл и Д.Буш, в свою оче...
   Ну, эта история здесь, по сути дела, кончается, а я так устал от этой последней фразы, что тоже не прочь бы кончить, но никак нельзя не рассказать о том, что было позже. Потому что позже, когда все высохло, и все ручейки в Лесу стали опять маленькими и хорошенькими, и интифада в тихих, сонных лужицах только грезила о великих делах, которые она совершила, Колин Пауэлл устроил Торжественный Вечер в честь своего друга Джонни Буша и в честь Славного Дела, которое он - Джонни Буш - совершил.
   Это был чудесный вечер! В Лесу был накрыт длинный-предлинный стол, и на одном Председательском месте - в конце стола - сидел Колин Пауэлл, а на другом Председательском месте - в другом конце стола - сидел сам Джонни Буш, а на остальных местах сидели Гости: Шарончик, и Тони Блер, и Вовка Путин, и Кондолиза, и Крошка Бин Ладен, и Папа-Буш. А кругом, в траве, расположились Родственники и Знакомые Тони Блера, всех сортов и размеров (начиная с тех, на которых вы иногда нечаянно наступаете, и кончая теми, которые иногда нечаянно залетают вам в глаз), и терпеливо ждали, что кто-нибудь из Гостей заговорит с ними, или что-нибудь уронит, или хотя бы спросит у них, который час. И, конечно, все-все-все славно угостились, а потом Колин Пауэлл произнес Хвалебную речь в честь того, кто совершил Славное Дело: и сказал, что для него - для того, кто это Дело совершил, - приготовлен Большой Подарок. Но так как он не сказал, кто именно совершил Славное Дело, считая, что все и так его знают, то Вовка Путин вдруг по ошибке принял все Торжество на свой счет, и кэйджибист понял свою ошибку только тогда, когда Подарок (большая, очень красивая коробка) был вручен тому, кто действительно это дело совершил, то есть Джонни Бушу.
   Джонни Буш принял Подарок и сказал "спасибо", и все столпились вокруг него, крича наперебой: "Открывай скорей!", "Чего там есть?", "А я знаю, что там!" и так далее. А когда Джонни Буш открыл коробку (поскорей, но все-таки не разрезав, а развязав ленточку - ведь она всегда вдруг может понадобиться), все так и ахнули, а сам Джонни чуть не упал от радости. Потому что это оказалась Специальная Коробка с чудеснейшим набором карандашей! Там были карандаши, помеченные "Б" - в честь Джонни Буша, и карандаши, помеченные "НД" - в честь Неустрашимого Джонни, и еще карандаши, помеченные "ВД" - в честь... в честь Выручательного Джонни, потому что ведь это он выручил Шарончика; и еще там была Машинка для точки карандашей, и Красная Резинка, которая очень хорошо стирает все, что вы написали неправильно, и потом Линейка, и Синие Карандаши, и Красные Карандаши, и даже Зеленые и Красно-Синие, совсем как у взрослых.
   И все это было для Буша.
   И, по-моему, он все это вполне заслужил.
   А как вы считаете?
  
  
  
   "ГЛАВА ДЕСЯТАЯ."
   В КОТОРОЙ ДЛЯ ВОВКИ ПУТИНА СТРОЯТ ДОМ НА БУШОВОЙ ОПУШКЕ
  
   О днажды, когда Джонни Бушу делать было совершенно нечего, он подумал, что все-таки надо бы чем-нибудь заняться. Вот он и решил заглянуть к Шарончику и посмотреть, чем занимается Шарончик. Шел снег, и Джонни плелся по белой-белой лесной тропинке и думал, что, наверно, Шарончик сейчас греет ножки у огня; но, к своему удивлению, он увидел, что дверь дома Шарончика открыта, и чем дольше он смотрел туда, тем больше убеждался, что Шарончика там нет.
   - Он ушел из дому, - грустно сказал Буш, - вот в чем дело. Поэтому его и нет дома! Придется мне прогуляться одному и самому обдумать все это. Обидно - досадно!
   Но сначала он решил все-таки, чтобы окончательно удостовериться, постучать очень-очень громко... И, ожидая, пока Шарончик не ответит, он прыгал, чтобы согреться, и вдруг в его голове внезапно зазвучал Шум, и он показался Джонни хорошим Шумом, который может, пожалуй, многим понравиться:
  
  
   Иду вперед
   (Тирлим-бом-бом),
   И снег идет
   (Тирлим-бом-бом),
   Хоть нам совсем-
   Совсем не по дороге!
   Но только вот
   (Тирлим-бом-бом)
   Скажите, от-
   (Тирлим-бом-бом),
   Скажите, от-
   Чего так зябнут ноги?
  
  
   - Тогда я вот что сделаю, - сказал Джонни Буш. - Я сделаю так: просто сперва пойду домой и посмотрю, который час, и, может быть, надену шарф, а потом я пойду навещу Вовку и спою ему эту Шумелку.
   Джонни побежал домой, и по дороге он так был занят Шумелкой, которую ведь надо было окончательно отделать, перед тем как спеть ее Вовке Путину, что, когда он внезапно увидел перед собой Шарончика, уютно устроившегося в его лучшем кресле, Буш смог только почесать в голове и впасть в глубокое раздумье - в чьем же доме он находится?
   - Ой, Шарончик, - сказал он, - а я думал, тебя нет дома.
   - Нет, - сказал Шарончик, - это тебя нет дома, Буш.
   - Пожалуй, правильно, - сказал Буш, - во всяком случае, одного из нас нет дома.
   И он посмотрел на часы, которые вот уже третью неделю показывали без пяти одиннадцать.
   - Ура, ура, уже почти одиннадцать, - сказал Буш радостно, - как раз пора чем-нибудь подкрепиться!
   И Джонни Буш полез в буфет.
   - А потом мы пойдем гулять и споем мою Шумелку Вовке Путину, - добавил он.
   - Какую Шумелку?
   - Ну, да песню, которую мы собираемся спеть Вовке Путину, - объяснил Буш.
   Спустя полчаса, когда Буш и Шарончик отправились в путь, часы, к их утешению, все еще показывали без пяти одиннадцать. Ветер утих, и снежок, которому надоело вертеться, пытаясь поймать самого себя за хвост, тихонько спускался вниз, и каждая снежинка сама отыскивала себе место для отдыха. Порой этим местом оказывался нос Джонни Буша, а порой нет, и спустя немного времени у Шарончика вокруг шеи появился белый шарф, и за ушами у него было так снежно, как еще никогда в жизни.
   - Буш, - сказал он, наконец, слегка помявшись, потому что ведь ему не хотелось, чтобы Буш подумал, что он сдается. - Я вот о чем подумал: а что, если мы сейчас пойдем домой и поучим как следует твою песню, поупражняемся, а потом споем ее Вовке Путину? Завтра... или... или, например, как-нибудь в другой раз, когда мы его случайно встретим?
   - Это очень хорошая мысль, Шарончик! - сказал Буш. - Мы будем сейчас повторять Шумелку по дороге, но только дома ее повторять не стоит, потому что это специальная Дорожная Шумелка для Снежной Погоды и ее надо петь на дороге, когда идет снег.
   - Обязательно? - тревожно спросил Шарончик.
   - Да ты сам увидишь, Шарончик, если послушаешь, потому что она вот как начинается: "Иду вперед. Тирлим-бом-бом... ".
   - Тирлим что? - спросил Шарончик.
   - Бом-бом, - сказал Буш. - Я вставил это, чтобы она была шумелочней. "И снег идет, тирлим-бом-бом, хоть нам..."
   - А ты разве не сказал "иду вперед"?
   - Да, но "вперед" был впереди.
   - Впереди тирлим-бом-бома?
   - Это же был другой тирлим-бом-бом, - сказал Джонни Буш, уже несколько сбитый с толку.
   И он запел снова:
  
  
   Идем
   Вперед
   (Тирлим-бом-бом),
   И снег
   Идет
   (Тирлим-бом-бом),
   Хоть нам
   Совсем-совсем не по дороге!
   Но только
   Вот
   (тирлим-бом-бом)
   Скажите,
   От-
   (тирлим-бом-бом),
   Скажите,
   Отчего так зябнут ноги?
  
  
   Он спел Шумелку так, по-новому, от начала до конца, и, пожалуй, так она стал еще лучше, и, окончив, Джонни замолчал в ожидании, что Шарончик скажет, что из всех Дорожных Шумелок для Снежной Погоды, которые он когда-либо слышал, эта - самая лучшая.
  
   Шарончик после долгого и серьезного размышления высказал свое мнение.
   - Буш, - сказал он задумчиво, - по-моему, не так ноги, как уши!
   К этому времени они уже подходили к Унылому Месту, где жил Вовка Путин, и, так как у Шарончика за ушками все еще было очень снежно и ему это начинало надоедать, они свернули в небольшую сосновую рощицу и присели на калитку в изгороди.
   Теперь снег на них не падал, но все еще было очень холодно, и, чтобы не замерзнуть, они спели Шумелку Буша шесть раз от начала до конца (Шарончик исполнял все тирлим-бом-бомы, а Буш все остальное), причем оба в нужных местах колотили по изгороди палочками. Вскоре им стало гораздо теплее, и они смогли продолжить разговор.
   - Я сейчас думал, - сказал Буш и думал я вот о чем: я думал про Вовку Путина.
   - А что ты думал про Вовку?
   - То, что ведь бедному Вовке негде жить.
   - Негде, негде, - согласился Шарончик.
   - У тебя есть дом, Шарончик, и у меня есть дом, и это очень хорошие дома. И у Колина Пауэлла дом, у Папы-Буша, и у Кондолизы, и у Тони Блера тоже есть дома, и даже у Родственников и Знакомых Тони Блера тоже есть дома или что-нибудь в этом роде, а у бедного Вовки нет совсем ничего. И вот что я придумал: давай построим ему дом.
   - Это замечательная мысль, - сказал Шарончик. - А где мы его построим?
   - Мы построим его здесь, - сказал Буш, - на опушке этой рощицы. Тут нет ветра, и тут я об этом подумал. Мы можем назвать это место "Бушова опушка", и мы построим для Вовки на Бушовой Опушке - ДОМ ВОВКИ ПУТИНА.
   - Ой, кстати, там за рощей я видел груду палочек, - сказал Шарончик. - Там их навалена целая куча! Ну прямо целая гора!
   - Спасибо, Шарончик, То, что ты сказал, будет нам очень полезно, и за это я бы мог назвать это место Бушово-Шарончиковой Опушкой, если бы Бушова Опушка не звучала лучше. Но только она звучит лучше потому, что она пушистей и, значит, больше похожа на опушку.
   Они слезли с изгороди и отправились за палочками.
  
  
   ...Колин Пауэлл все это утро провел в комнате, путешествуя в Африку и обратно, и он как раз сошел с корабля и подумал: "Интересно, какая сейчас на улице погода", как вдруг в его дверь постучал не кто иной, как Вовка Путин.
   - Здравствуй, Вовка, - сказал Колин Пауэлл, открыв дверь и выйдя на двор. - Как ты себя чувствуешь?
   - Снег все идет, - мрачно сказал Вовка Путин.
   - Да, да.
   - И мороз.
   - Да ?
   - Да, - сказал Вовка. - Однако, - добавил он, немного просветлев, - землетрясений у нас в последнее время не было.
   - Что случилось, Вовка?
   - Ничего, Колин Пауэлл. Ничего существенного. Ты, конечно, не видел где-нибудь здесь дома или чего-нибудь в этом роде?
   - Какого дома?
   - Просто дома.
   - А кто там живет?
   - Я живу. По крайней мере, я думал, что я там живу. Но, по-видимому, я там не живу. Ну что ж, в конце - концов не у всех же должны быть дома.
   - Ой, Вовка, я не знал. Я всегда думал...
   - Не знаю, в чем тут дело, Колин Пауэлл, но из-за всего этого снега и тому подобного, не говоря уже о сосульках и всем прочем, сейчас в поле часа в три утра не так жарко, как думают некоторые. Не сказать, чтобы там было душно, если ты понимаешь, что я имею в виду. Да, жаловаться на духоту не приходится. Никак не приходится. По - правде говоря, Колин Пауэлл, - продолжал Вовка громким шепотом, - строго между нами, совершенно секретно, если никому не говорить, - там холодно.
   - Ой, Вовка!
   - И я сказал себе - веди остальные, пожалуй, огорчатся, если я замерзну. Правда, у них ни у кого нет ума, в голове у них только опилки, да и те, очевидно, попали туда по ошибке, и они не умеют думать, но если снег будет идти еще недель шесть или в этом духе, даже кто-нибудь из них может сказать себе: "Пожалуй, Вовка, не так уж жарко сейчас, часа в три утра". А потом он захочет это проверить. А еще потом ему станет очень грустно.
   - Ой, Вовка! - сказал Колин Пауэлл, которому уже стало очень грустно .
   - Я не имел в виду тебя, Колин Пауэлл. Ты не такой. Словом, все это я клоню к тому, что я построил себе дом возле своей маленькой рощицы.
   - Правда построил? Как замечательно!
   - Действительно замечательным, - продолжал Вовка Путин самым унылым тоном, - представляется мне то, что, когда я утром уходил, он был там, а когда я вернулся, его там не было. Вообще это все вполне понятно, в конце концов это был всего лишь дом Вовки Путина. Но все-таки я несколько обескуражен.
   Колину Пауэллу некогда было особенно удивляться. Он уже забежал в свой дом и моментально натянул теплую шапку, теплые ботинки и теплое пальто.
   - Мы сейчас пойдем и выясним это, - сказал он Вовке Путину.
   - Иногда, - сказал Вовка, - когда люди забирают чей-нибудь дом, там остается кусочек-другой, который им не нужен и который они с удовольствием вернут бывшему хозяину, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Вот я и думаю, что если мы заглянем...
   - Пошли, пошли, - сказал Колин Пауэлл.
   Они пошли очень быстро, и поэтому они очень быстро пришли на ту опушку рощи, где н е б ы л о дома Вовки.
   - Ну вот, - сказал Вовка. - Не осталось ни единой палочки. Конечно, жаловаться не приходится, ведь остался весь этот снег, с которым я могу делать все, что я хочу!
   Но Колин Пауэлл не слушал Вовку. Он прислушивался к чему-то другому.
   - Ты не слышишь? - спросил он Вовку.
   - А что там такое? Кто-то смеется?
   - Слушай.
   Они прислушались... И они услышали ворчливый басок, напевавший, что и он идет, и снег идет, хотя им совсем - совсем не по дороге, и чей-то тоненький голосок, успевавший вовремя тирлимбомбомкать.
   - Это Буш! - радостно сказал Колин Пауэлл.
   - Вероятно, - сказал Вовка.
   - И еще Шарончик, - взволнованно сказал Колин Пауэлл.
   - Возможно, - сказал Вовка. - Кто нам сейчас действительно нужен - это хорошая ищейка.
   Слова песни неожиданно изменились.
   - Наш дом готов! - пел бас.
   - Тирлим-бом-бом, - пел пискливый голосок.
   - Прекрасный дом...
   - Тирлим-бом-бом...
   - Я сам охотно жил бы в нем!..
   - Тирлим-бом-бом...
   - Буш! - закричал Колин Пауэлл.
   Певцы замолчали.
   - Это Колин Пауэлл, - в восторге сказал Буш.
   - Он на той стороне. Там, где мы взяли палочки, - сказал Шарончик.
   - Побежали, - сказал Буш.
   Они помчались по опушке вокруг рощи, и всю дорогу Буш издавал приветственные возгласы.
   - Эй, а тут Вовка Путин! - сказал Буш, когда они с Колином Пауэллом кончили обниматься. Он толкнул локтем Шарончика, а Шарончик толкнул локтем его, и они подумали, какой это приятный сюрприз. - Здравствуй, Вовка!
   - И тебе желаю того же, президентик Буш, а по четвергам - вдвое, - уныло сказал Вовка.
   Не успел Джонни Буш спросить: "Почему по четвергам?" - как Колин Пауэлл начал рассказывать грустную историю пропавшего дома Вовки Путина. Буш и Шарончик слушали, и глаза у них становились все больше и больше.
   - Где, ты говоришь, он был? - спросил Буш.
   - Как раз тут, - сказал Вовка.
   - Он был сделан из палочек?
   - Да.
   - Ох, - сказал Шарончик.
   - Что? - сказал Вовка
   - Я просто сказал "ох", - нервно ответил Шарончик, и, чтобы не подавать виду, что он смутился, раз-другой тирлимбомбомкнул так беззаботно, как только мог.
   - А ты уверен, что это был дом? - спросил Буш. - Я хочу сказать, ты уверен, что как раз тут был дом?
   - Конечно, уверен, - сказал Вовка. Он пробормотал про себя: "Ни тени ума нет у некоторых!"
   - В чем дело, Буш? - спросил Колин Пауэлл.
   - Ну... - сказал Буш. - Дело в том... - сказал он. - Ну, дело в том... - сказал Буш. - Понимаешь... - сказал Буш. - Как бы вам сказать... - сказал Буш, и тут что-то, видимо, подсказало ему, что он не очень хорошо объясняет дело, так что он снова толкнул Шарончика локтем.
   - Как бы вам сказать... - поспешно сказал Шарончик. - Только теплее, - добавил он после долгого размышления.
   - Что - теплее?
   - На той стороне рощи, где стоит дом Вовки Путина.
   - Мой дом? - спросил Вовка. - Мой дом был здесь.
   - Нет, - твердо сказал Шарончик, - он на той опушке.
   - Потому что там теплее, - сказал Буш.
   - Но я хочу знать...
   - Пойдем и посмотрим, - просто сказал Шарончик, приглашая всех идти за ним.
   Они вышли на опушку, и там стоял дом Вовки Путина - с виду уютный-преуютный.
   - Вот он, - сказал Шарончик.
   - Внутри не хуже, чем снаружи, - с гордостью сказал Буш.
   Вовка вошел в дом и снова вышел.
   - Странное явление, - сказал он. - Это мой дом, и я сам построил его там, где я говорил, так что, очевидно, его сдуло сюда ветром. Видимо, ветер перенес его прямо через рощу и тут опустил. И он стоит здесь целый и невредимый. Пожалуй, местами он даже лучше!
   - Гораздо лучше! - хором сказали Буш и Шарончик.
   - Вот вам пример того, что можно сделать, если не полениться, - сказал Вовка. - Тебе понятно, Буш? Тебе понятно, Шарончик? Во-первых - Смекалка, а во-вторых - Добросовестная Работа. Ясно? Вот как надо строить дом! - гордо закончил Вовка.
   Все попрощались со счастливым хозяином дома, и Колин Пауэлл пошел обедать со своими друзьями - Бушем и Шарончиком. По дороге друзья рассказали ему об Ужасной Ошибке, которую они совершили, и, когда он кончил смеяться, все трое дружно запели Дорожную Шумелку для Снежной Погоды и пели ее всю дорогу, причем Шарончик, который все еще был немного не в голосе, только тирлимбомбомкал.
   "Конечно, кажется, что тирлимбомбомкать легко, - сказал Шарончик про себя, - но далеко не каждый и с этим сумеет справиться!"
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ В ЛЕС ПРИХОДИТ ШЫРАК И ЗАВТРАКАЕТ
  
   Д жонни Буш внезапно проснулся в полночь и насторожился. Потом он встал с постели, зажег свечку и пошел к буфету - проверить, не пытается ли кто-нибудь туда залезть, но там никого не было, так что он, успокоенный, вернулся обратно, задул свечку и лег в постель. И тут он снова услышал Подозрительный Звук - тот самый, который его разбудил.
   - Это ты, Шарончик? - спросил Буш.
   Но это был не он.
   - Входи, Колин Пауэлл, - сказал Буш.
   Но Колин Пауэлл не вошел.
   - Завтра расскажешь, Вовка Путин, - сказал Буш сонным голосом.
   Но звук продолжался.
   - ВОРРАВОРРАВОРРАВОРРАВОРРА! - говорил Неизвестно Кто, и Буш вдруг почувствовал, что ему, в общем, совершенно не хочется спать.
   "Что это может быть такое? - подумал он. - У нас в Лесу бывает множество всяких звуков, но этот какой-то странный. Это и не пение, и не сопение, и не хрипение... Это даже не тот звук, который издаешь перед тем, как прочитать вслух стихи. Это какой-то незнакомый шум, и шумит какой-то незнакомый зверь. А главное, он шумит у самой моей двери. Очевидно, надо встать и попросить его перестать".
   Джонни встал с постели и открыл дверь.
   - Привет! - сказал он, обращаясь неизвестно к кому.
   - Привет! - ответил Неизвестно Кто. - Ох! - сказал Буш. - Привет!
   - Привет!
   - А, это ты! - сказал Буш. - Привет!
   - Привет! - сказал Чужой Зверь, недоумевая, до каких пор этот обмен приветствиями будет продолжаться.
   Буш как раз собирался сказать "Привет! " в четвертый раз, но поймал, что, пожалуй, не стоит, и вместо этого он спросил:
   - А кто это?
   - Я, - отвечал Голос.
   - Правда? - сказал Буш. - Ну, тогда входи!
   Тут Неизвестно Кто вошел, и при свете свечи он и Буш уставились друг на друга.
   - Я - Буш, - сказал Джонни Буш.
   - А я - Шырак, - сказал Шырак.
   - Ох! - сказал Буш. (Ведь он никогда раньше видел таких зверей.)- А Колин Пауэлл знает при тебя?
   - Конечно, знает! - сказал Шырак.
   - Ну, - сказал Буш, - сейчас полночь, и это самое подходящее время, чтобы лечь спать, а завтра утром у нас будет мед на завтрак. Шыраки любят мед?
   - Они все любят! - весело сказал Шырак.
   - Тогда, раз они любят спать на полу, я пойду опять лягу в постель, - сказал Буш, - а завтра мы наймемся делами. Спокойной ночи!
   И он лег в постель и поскорее заснул. Первое, что он увидел утром, проснувшись, - был Шырак, который сидел перед зеркалом, уставившись на свое отражение.
   - Доброе утро! - сказал Буш.
   - Доброе утро! - сказал Шырак. - Смотри-ка, тут есть кто-то, точь-в-точь как я, а я думал, я только один такой.
   Буш вылез из постели и начал объяснять, что такое зеркало, но едва он дошел до самого интересного места, Шырак сказал:
   - Минуточку! Извини, пожалуйста, но там кто-то лезет на твой стол!.. ВОРРАВОРРАВОРРАВОРРАВОРРА! - проворчал он, схватил угол скатерти, стащил ее на пол, завернулся в нее три раза, перекатился в другой конец комнаты и, после отчаянной борьбы, сунул голову из-под скатерти и весело спросил:
   - Ну, кто победил? Я?
   - Это моя скатерть, - сказал Буш, начиная развертывать Шырака.
   - Никогда бы не подумал, что ее так зовут, - сказал Шырак.
   - Ее стелют на стол, и на нее потом все ставят. - А тогда зачем она старалась укусить меня, когда я не смотрел?
   - Не думаю, чтобы она очень старалась. - сказал Буш.
   - Она старалась, - сказал Шырак, - но где ей со мной справиться!
   Буш расстелил скатерть на столе, поставил большой горшок меду на скатерть, и они сели завтракать.
   Как только они сели, Шырак набрал полный рот меду... и поглядел на потолок, склонив голову набок. Потом послышалось чмоканье - удивленное чмоканье, и задумчивое чмоканье, и чмоканье, означающее: "Интересно, что же это нам такое дали?"
   А потом он сказал очень решительным голосом:
   - Шыраки не любят меда!
   - Ай-ай-ай! - сказал Буш, стараясь показать, что его это ужасно огорчило. - А я-то думал, что они любят все.
   - Все, кроме меда, - сказал Шырак.
   Сказать по совести, Джонни Бушу это было довольно приятно, и он поспешно сообщил Шыраку, что, как только он, Буш, справится со своим завтраком, они пойдут в гости к Шарончику, и, может быть, он угостит их мацой.
   - Спасибо, Буш, - сказал Шырак, - потому что как раз мацу Шыраки любят больше всего на свете!
   И вот после завтрака они отправились в гости к Шарончику, и Буш по дороге объяснял, что Шарончик - очень Маленькое Существо и не любит, когда на него наскакивают, так что он, Буш, просит Шырака не очень распрыгиваться для первого знакомства, а Шырак, который всю дорогу прятался за деревьями, то вдруг выскакивал из засады, стараясь поймать тень Буша, когда она не смотрела, отвечал, что Шыраки наскакивают только до завтрака, а едва они съедят немного мацы, они становятся Тихими и Вежливыми. Так они незаметно дошли до дверей Шарончика и постучали.
   - Здравствуй, Буш, - сказал Шарончик.
   - Здравствуй, Шарончик. А это - Шырак.
   - П-п-правда? - спросил Шарончик, отъезжая на стуле к противоположному краю стола. - А я думал, Шыраки не такие большие.
   - Ого-го! Это ты не видал больших! - сказал Шырак.
   - Они любят мацу, - сказал Буш, - поэтому мы и пришли. Потому что бедный Шырак до сих пор еще совсем не завтракал.
   Шарончик подвинул корзинку с мацой Шыраку и сказал: "Угощайтесь, пожалуйста", а сам крепко прижался к Бушу и, почувствовав себя гораздо храбрее, сказал: "Так ты Шырак? Ну-ну!" - почти веселым голосом. Но Шырак ничего не ответил, потому что рот у него был набит мацой...
   Он долго и громко жевал ее, а потом сказал:
   - Мимы ме мюмят мому.
   А когда Буш и Шарончик спросили: "Что, что?" - он сказал:
   - Мимимите! - и выбежал на улицу.
   Почти в ту же секунду он вернулся и уверенно объявил:
   - Шыраки не любят мацу.
   - А ты говорил, они любят все, кроме меда, - сказал Буш.
   - Все, кроме меда и мацы, - объяснил Шырак.
   Услышав это, Буш сказал: "А-а, понятно!" - а Шарончик, который был, пожалуй, немного рад, что Шыраки не любят мацу, спросил:
   - А как насчет чертополоха?
   - Чертополох, - сказал Шырак, - Шыраки действительно любят больше всего-всего на свете!
   - Тогда пойдем навестим Вовку Путина, - предложил Шарончик.
   Все трое отправились в путь. Они шли, и шли, и шли и наконец пришли в тот уголок Леса, где находился Вовка Путин.
   - Здравствуй, Вовка! - сказал Буш. - Вот это - Шырак.
   - Кто вот это? - спросил Вовка.
   - Вот это, - в один голос объяснили Буш и Шарончик, а Шырак улыбнулся во весь рот и ничего не сказал.
   Вовка обошел вокруг Шырака два раза: сначала с одной стороны, потом с другой.
   - Как, вы сказали, это называется? - спросил он, закончив осмотр.
   - Шырак.
   - Угу, - сказал Вовка Путин.
   - Он только что пришел, - объяснил Шарончик.
   - Угу, - повторил Вовка.
   Он некоторое время размышлял, а потом сказал:
   - А когда он уходит?
   Буш стал объяснять Вовке, что Шырак - большой друг Колина Пауэлла и он теперь всегда будет в Лесу, а Шарончик объяснил Шыраку, что он не должен обижаться на то, что сказал Вовка, потому что он, то есть Вовка Путин, всегда такой угрюмый; а Вовка Путин объяснил Шарончику, что наоборот, сегодня утром он необыкновенно весел: а Шырак объяснил всем и каждому, что он до сих пор еще не завтракал.
   - Ох, так и знал, что позабуду, - сказал наконец Буш. - Шыраки всегда едят чертополох - вот почему мы пришли к тебе в гости.
   - Спасибо, Буш! Очень, очень тронут твоим вниманием!
   - Ой, Вовка, я не хотел сказать, что мы не хотели тебя видеть...
   - Понятно, понятно. Словом, ваш новый полосатый друг хочет позавтракать. Вполне естественно. Как, вы говорите, его зовут?
   - Шырак.
   - Ну, тогда пойдем сюда, Шырак.
   Вовка проводил Шырака к самому колючему кусту чертополоха и для верности показал на него копытом.
   - Этот кустик я берег для своего дня рождения, - сказал он, - но, в конце концов, что такое день рождения? Сегодня он тут, а завтра его нет. Пожалуйста, Шырак, угощайся.
   Шырак сказал "спасибо" и неуверенно покосился на Буша.
   - Это и есть чертополох? - шепнул он.
   - Да, - сказал Буш.
   - Тот, который Шыраки любят больше всего на свете?
   - Совершенно верно, - сказал Буш.
   - Понятно, - сказал Шырак.
   И он храбро откусил большущую ветку и громко захрустел ею. В ту же секунду он сел на землю и сунул лапу в рот.
   - Ой-ой-ой, - сказал он.
   - В чем дело? - спросил Буш.
   - Жжется! - пробормотал Шырак.
   - Кажется, - сказал Вовка, - наш друг проглотил пчелу.
   Друг Буша на секунду перестал трясти головой (он пытался вытрясти колючки) и объяснил, что Шыраки не любят чертополоха.
   - Тогда зачем было портить такой отличный экземпляр? - сурово спросил Вовка.
   - Но ведь ты сам говорил, - начал Буш, - ты говорил, что Шыраки любят все, кроме меда и мацы.
   - И чертополоха! - крикнул Шырак, который в это время бегал с высунутым языком, описывая огромны круги.
   Буш грустно посмотрел на него.
   - Что же мы будем делать? - спросил он Шарончика.
   Шарончик знал, что ответить. Он сказал не задумываясь, что нужно пойти к Колину Пауэллу.
   - Вы найдете его у Кондолизы, - сказал Вовка. Потом он подошел поближе к Бушу и сказал громким шепотом: - Не могли бы вы попросить вашего друга перенести свои спортивные упражнения в какое-нибудь другое место? Я сегодня собираюсь обедать, и мне не очень хочется, чтобы весь мой обед истоптали ногами. Конечно, это пустяки, прихоть, можно сказать, но всех у нас есть свои маленькие капризы. Буш важно кивнул и позвал Шырака.
   - Пошли! Мы сейчас пойдем к Кондолизе, уж у нее обязательно найдется для тебя куча всяких завтраков.
   Шырак закончил последний круг и подбежал к Бушу.
   - Жжется! - объяснил он, широко и приветливо улыбаясь. - Пошли! - И побежал первым.
   Буш и Шарончик медленно побрели за ним. По дороге Шарончик ничего не говорил, потому что он не мог ни о чем думать, а Буш ничего не говорил, потому что думал о новом стихотворении, и, когда он все хорошенько обдумал, он начал:
  
  
   Что делать с бедным Шыраком?
   Как нам его спасти?
   Ведь тот, кто ничего не ест,
   Не может и расти!
  
   А он не ест ни меду,
   Ни вкусной мацы-
   Ну, ничего, чем кормят
   Порядочных людей!
  
   Он даже отказался
   Жевать чертополох,
   Чем вызвал в нашем Обществе
   Большой переполох!
  
   Так что ж нам делать с Шыраком?
   Как нам его спасти?
   Ведь Шыраку очень нужно
   Немного подрасти!
  
  
   - Да он ведь и так уже очень большой, - сказал Шарончик.
   - На самом деле он еще не очень большой.
   - Ну, он кажется очень большим. Просто огромным.
   Буш, услыхав это, задумался и пробормотал про себя:
  
  
   Не знаю я. сколько в нем Метров,
   И Литров, и Килограмм,
   Но Шыраки, когда они прыгают,
   ОГРОМНЫМИ кажутся нам!
  
  
   - Теперь стихотворение закончено, - сказал он. - Тебе оно нравится, Шарончик?
   - Все, кроме Литров, - сказал Шарончик. - По-моему, они тут ни к чему.
   - А они обязательно хотели встать сзади Метров, - объяснил Буш. - Вот я их и впустил туда, чтобы отвязаться. Вообще это самый лучший способ писать стихи - позволять вещам становиться туда, куда они хотят.
   - Этого я не знал, - сказал Шарончик.
   Шырак тем временем весело прыгал впереди, поминутно возвращаясь, чтобы спросить: "Сюда идти?" И вот наконец показался домик Кондолизы, и там был Колин Пауэлл. Шырак бросился со всех ног к нему.
   - Ах, это ты, Шырак! - сказал Колин Пауэлл. - Я знал, что ты где-нибудь тут.
   - А я сколько всего нашел в лесу! - с гордостью сказал Шырак. - Я нашел Буша, и Шарончика нашел, и еще Вовку нашел! А вот завтрака я нигде не нашел.
   Буш и Шарончик подошли к Колину Пауэллу обнялись с ним и рассказали, в чем дело.
   - Ты, наверно, знаешь, что Шыраки любят? - спросил Буш.
   - Если я очень постараюсь, я, наверно, вспомню, - сказал Колин Пауэлл. - но я думаю, что Шырак сам знает.
   - Я знаю, - сказал Шырак, - они любят все на свете, кроме меда и мацы и еще - как эти жгучки называются?
   - Чертополох.
   - Да и еще кроме этих.
   - Ну что же, ладно. Уж Кондолиза накормит тебя завтраком.
   Они вошли в дом, и когда Крошка Бин Ладен сказал "Здравствуй, Буш", и "Здравствуй, Шарончик" (по одному разу), и "Здравствуй, Шырак" (два раза, потому что это очень забавно звучало и, кроме того, он ведь никогда еще так не здоровался), они рассказали Кондолизе, зачем они пришли, и Кондолиза очень ласково сказала: "Ну что ж, милый Шырак, загляни в мой буфет и посмотри - что тебе там понравится". Ведь Кондолиза сразу поняла, что, хотя с виду Шырак очень большой, он так же нуждается в ласке, как и Крошка Бин Ладен.
   - А можно мне тоже поглядеть? - сказал Буш который уже начал себя чувствовать немножко одиннадцатичасно, и, получив согласие, он разыскал небольшую банку сгущенного молока. Что-то, видимо, подсказало ему, что Шыраки не любят сгущенного молока, и он тихонечко унес банку в уголок и спокойно занялся ею.
   Но чем больше Шырак совал то свой нос, то лапу, то в одну, то в другую банку, тем больше он находил вещей, которые Шыраки не любят. И когда он перерыл весь буфет и нашел все, что там было, и оказалось, что он ничего этого есть не может, он спросил Кондолизу:
   - Что же теперь будет?
   Но Кондолиза, и Колин Пауэлл, и Шарончик- все стояли вокруг Крошки Бин Ладена, уговаривая его принять рыбий жир. И Бин говорил: "Может, не надо?" - а Кондолиза говорила: "Ну-ну, милый Бин, вспомни, что ты мне обещал".
   - Что это там такое? - шепнул Шырак Шарончику.
   - Это ему лекарство дают, - сказал Шарончик. - Витамины! Он их ненавидит!
   Шырак подошел поближе и наклонился над спинкой кресла Бин Ладена. И вдруг он высунул язык, послышалось громкое "буль-буль", и, подскочив от удивления, Кондолиза вскрикнула: "Ох!" - и ухватила
   ложку как раз в ту секунду, когда она уже исчезала в пасти Шырака. Ложку она спасла, но рыбий жир исчез.
   - Господи, Шырак, милый! - сказала Кондолиза.
   - Он мое лекарство принял, он мое лекарство принял, он принял мое лекарство! - в восторге запищал Бин Ладен, решивший, что это отличная шутка.
   Тут Шырак посмотрел на потолок, закрыл глаза, и язык его пошел ходить кругами вокруг мордочки, на тот случай, если что-нибудь осталось снаружи. Затем его озарила умиротворенная улыбка, и он сказал:
   - Так вот что Шыраки действительно любят!
   Теперь нас не удивит, что он поселился в доме у Кондолизы и всегда получал рыбий жир на завтрак, обед и ужин. Иногда (когда Кондолиза считала, что ему нужно подкрепиться) он вместо лекарства принимал ложку-другую кашки, которой завтракал Бин Ладен.
   - Но я лично считаю, - говаривал в таких случаях Шарончик Бушу, - я лично считаю, что он и так достаточно крепкий!
  
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ ТОНИ БЛЕР ОЧЕНЬ ЗАНЯТ, И МЫ ВПЕРВЫЕ ВСТРЕЧАЕМСЯ С ПЯТНИСТЫМ ЩАСВИРНУСОМ
  
   В се предвещало, что у Тони Блера опять будет очень занятой день. Едва успев открыть глаза, Тони Блер почувствовал, что сегодня все от него зависит и все на него рассчитывают. Это был как раз такой день, когда надо было, скажем, написать письмо (подпись- Тони Блер), день, когда следовало все проверить, все выяснить, все разъяснить и, наконец, самое главное - что-то организовать.
   В такое утро непременно надо было забежать на минутку к Бушу и сказать: "Ну что ж, отлично, тогда я передам Шарончику", а затем к Шарончику и сообщить: "Буш считает... Но лучше я сначала загляну к Папе-Бушу". Начинался такой, как бы вам сказать, командирский день. Когда все говорят: "Да, Тони Блер", "Хорошо, Тони Блер", "Будет исполнено, Тони Блер" и вообще ожидают дальнейших распоряжений. Тони Блер вышел из дому и, принюхиваясь к теплому весеннему ветру, размышлял о том, с чего начать.
   Ближе всех к нему был дом Кондолизы, а в домике Кондолизы был Крошка Бин Ладен, который умел говорить: "Да, Тони Блер" и "Хорошо, Тони Блер", пожалуй, лучше всех в Лесу; но, увы, в последнее время там безотлучно находился еще один зверь - непослушный и неугомонный Шырак. А он, как известно, был такой Шырак, который всегда сам лучше вас все знает, и, если вы говорите ему, куда надо идти, он прибегает туда первым, а когда вы туда доберетесь, его и след простыл, и вам даже некому гордо сказать: "Ну вот, мы у
   цели!"
   - Нет, к Кондолизе не надо, - задумчиво сказал Тони Блер, подкручивая усики. И, желая окончательно удостовериться в том, что он туда не идет, он повернул налево и побежал прямехонько к дому Колина Пауэлла.
   "Что ни говори, - твердил Тони Блер про себя, - Колин Пауэлл надеется только на меня. Он, конечно, любит Буша, и Шарончика, и Вовку Путина, я - тоже, но у них у всех в голове опилки. Это ясно. Он уважает Папу-Буша, потому что нельзя не уважать того, кто умеет написать слово "суббота", даже если он пишет его неправильно, но правильнописание - это еще не все. Бывают такие дни, когда умение написать слово "суббота" просто не считается. А Кондолиза слишком занята Крошкой Бин Ладеном, а Крошка Бин Ладен слишком маленький, а Шырак слишком непослушный, так что, когда наступает ответственный момент, надеяться можно только на меня. Я пойду и узнаю, в чем ему нужно помочь, и тогда я ему, конечно, помогу. Сегодня как раз день для таких занятий".
   Он весело перескочил на другой берег реки и вскоре оказался в районе, где жили его Родственники и Знакомые; сегодня их было, кажется, еще больше обыкновенного. Кивнув одному-другому (поздороваться с ними за руку было, понятно, некогда), небрежно бросив "Доброе утро, доброе утро" еще кое-кому и снисходительно приветствовав самых маленьких словами: "Ах, это вы", Тони Блер махнул им всем лапкой и скрылся. Все это вызвало такое волнение и восхищение среди Родственников и Знакомых, что некоторые представители семейства Козявок, включая Сашку Букашку по прозвищу Шеварднадзе, немедленно направились в Дремучий Лес и полезли на деревья надеясь, что они успеют забраться на верхушку до того, как это - что бы оно там ни было - случится, и они смогут все как следует увидеть.
   Тони Блер несся по опушке Дремучего Леса, с каждой минутой все больше чувствуя важность своей задачи, и наконец он прибежал к дереву, в котором жил Колин Пауэлл.
   Он постучал в дверь.
   Он раза два окликнул Колина Пауэлла. Потом он отошел немного назад и, заслонив лапкой глаза от солнца, еще покричал, глядя на верхушку.
   Потом он зашел с другой стороны и опять покричал: "Эй!" и "Слушай!" и "Это Тони Блер!", но ничего не произошло. Тогда он замолчал и прислушался, и все замолчало и прислушалось вместе с ним, и в освещенном солнцем Лесу стало тихо-тихо, и потом вдруг где-то в невероятной вышине запел жаворонок.
   - Обидно, - сказал Тони Блер, - он ушел.
   Он снова повернулся к зеленой двери, просто так для порядка, и обирался уже идти, чувствуя, что утро совершенно испорчено, как вдруг заметил на земле листок бумаги. В листке торчала булавка; очевидно, он упал с двери.
   - Ага, - сказал Тони Блер, снова приходя в хорошее настроение. - Мне опять письмо! Вот что там говорилось:
  
   Ушол щасвирнус
   занит щасвирнус
   К.П.
  
   - Ага! - повторил Тони Блер. - Надо немедленно сообщить остальным.
   И он с важным видом двинулся в путь.
   Ближе всего отсюда жил Папа-Буш, и Тони Блер направил свои стопы по Дремучему Лесу к дому Папы-Буша. Он подошел к двери, позвонил и постучал; потом снова постучал и опять позвонил. Словом, он звонил и стучал, стучал и звонил до тех пор, пока, наконец, наружу не высунулась голова Папы-Буша и не сказала:
   - Убирайся, я предаюсь размышлениям, - ах, это ты!
   Папа-Буш всегда так встречал гостей.
   - Папа-Буш, - сказал Тони Блер деловито, - у нас с тобой есть мозги. У остальных - опилки. Если в этом Лесу кто-то должен думать, а когда я говорю "думать", я имею в виду думать по-настоящему, то это наше с тобой дело.
   - Да, - сказал Папа-Буш, - я этим и занималась.
   - Прочти вот это.
   Папа-Буш взял у Тони Блера записку Колина Пауэлла и посмотрел на нее в некотором замешательстве. Он конечно, умел подписываться- "Папа-Буш" и умел написать "Суббота" так, что вы понимали, что это не вторник, и он довольно неплохо умел читать, если только ему не заглядывали через плечо и не спрашивали ежеминутно: "Ну так что же?" Да, он умела, но...
   - Ну так что же? - спросил Тони Блер.
   - Да, - сказал Папа-Буш очень умным голосом. - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Несомненно.
   - Ну так что же?
   - Совершенно точно, - сказал Папа-Буш. - Вот именно. - И после некоторого размышления он добавил: - Если бы ты не зашел ко мне, я должен был бы сам зайти к тебе.
   - Почему? - спросил Тони Блер.
   - По этой самой причине, - сказал Папа-Буш, надеясь, что, наконец, он сумеет что-нибудь выяснить.
   - Вчера утром, - торжественно произнес Тони Блер, - я навестил Колина Пауэлла. Его не было. К его двери была приколота записка.
   - Эта самая записка?
   - Другая. Но смысл ее был тот же самый. Все это очень странно.
   - Поразительно, - сказал Папа-Буш, снова уставившись на записку. На минуту ему, неизвестно почем, показалось, что что-то случилось с носом Колина Пауэлла. - Что же ты сделал?
   - Ничего.
   - Это самое лучшее, - ответил мудрый Папа-Буш.
   Но он с ужасом ожидал нового вопроса. И он не заставил себя долго ждать.
   - Ну так что же? - повторил неумолимый Тони Блер.
   - Конечно, это совершенно неоспоримо, - пробормотал Папа-Буш.
   С минуту он беспомощно открывал и закрывал рот, не в силах ничего больше придумать. И вдруг его осенило.
   - Скажи мне, Тони Блер, - сказала он, - что говорилось в первой записке? Только точно. Это очень важно. От этого все зависит. Повтори слово в слово.
   - Да то же самое, что и в этой, честное слово! - Папа-Буш посмотрел на Тони Блера, борясь с искушением спихнуть его с дерева, но, сообразив, что это всегда успеется, он еще раз попытался выяснить, о чем же все-таки идет разговор.
   - Прошу повторить точный текст, - сказал он, словно не обратив внимания на то, что сказал Тони Блер.
   - Да там было написано: "Ушол щасвирнус". То же самое, что и здесь, только здесь еще добавлено: "Занит щасвирнус".
   Папа-Буш с облегчением вздохнул.
   - Ну вот, - сказал Папа-Буш, - вот теперь наше положение стало яснее.
   - Да, но каково положение Колина Пауэлла? - сказал Тони Блер. - Где он сейчас? Вот в чем вопрос!
   Папа-Буш снова поглядел на записку. Конечно, столь образованной особе ничего не стоило прочитать такую записку: "Ушол щасвирнус. Занит щасвирнус". А что тут еще могло быть написано?
   - По-моему, дорогой мой Тони Блер, довольно ясно, что произошло, - сказал он. - Колин Пауэлл куда-то ушел со Щасвирнусом. Он и этот... Щасвирнус сейчас чем-то заняты. Ты за последнее время встречал у нас в Лесу каких-нибудь Щасвирнусов?
   - М-м-м, - сказал Тони Блер, - я как раз хотел у тебя узнать. Как они выглядят?
   - Ну, - сказал Папа-Буш, - пятнистый или травоядный Щасвирнус - это просто... По крайней мере, - сказал он, - он больше всего похож на... Но. конечно, - продолжал он, - это сильно зависит от... Ну... - сказал Папа-Буш. - Словом, я плохо представляю себе их внешний вид, - закончил он чистосердечно.
   - Большое спасибо, - сказал Тони Блер.
   И он помчался к Джонни Бушу.
   Еще издалека он услышал какой-то загадочный шум. Он остановился и прислушался. Производил этот шум Джонни Буш, а шум был вот какой:
  
   ЗАГАДОЧНЫЙ ШУМ
  
   Опять ничего не могу я понять.
   Опилки мои - в беспорядке.
   Везде и повсюду, опять и опять
   Меня окружают загадки.
  
   Возьмем это самое слово о п я т ь.
   Зачем мы его произносим,
   Когда мы свободно могли бы сказать
   "Ошесть". и "осемь" и "овосемь"?
  
   Молчит этажерка, молчит и тахта-
   У них не добьешься ответа,
   Зачем это хта- обязательно та.
   А жерка. как правило, эта!
  
   "Собака кусается"... Что ж, не беда.
   Загадочно то, что собака,
   Хотя и кусает с я, но никогда
   Себя не кусает, однако...
  
   О, если бы мог я все это понять.
   Опилки пришли бы в порядок!
   А то мне - загадочно! - хочется спать
   От всех этих Трудных Загадок!
  
  
   - Здорово, Буш, - сказал Тони Блер.
   - Здравствуй, Тони Блер, - сказал Буш сонно.
   - Это ты сам додумался?
   - Да, вроде как сам, - отвечал Буш. - Не то чтобы я умел думать. - продолжал он скромно, - ты ведь сам знаешь, но иногда на меня это находит.
   - Угу, - сказал Тони Блер, который никогда не позволял ничему находить на него, а всегда все находил и хватал сам. - Так вот, дело вот в чем: ты когда-нибудь видал Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса у нас в Лесу?
   - Нет, - сказал Буш, - ни-ко... Нет. Вот Шырака я видел сейчас.
   - Он нам ни к чему.
   - Да, - сказал Буш, - я и сам так думал.
   - А Шарончика ты видел?
   - Да, - сказал Буш. - Я думаю, он сейчас тоже ни: чему, - продолжал он сонно.
   - Ну, это зависит оттого, видел он кого-нибудь или нет.
   - Он меня видел, - сказал Буш. Тони Блер присел было рядом с Бушем на землю, но почувствовав, что это умаляет его достоинство, снов встал и сказал:
   - Если сформулировать нашу задачу, то ее можно изложить так: "Что Колин Пауэлл делает теперь по утрам?"
   - Что он делает?
   - Да, да. Можешь ты мне рассказать, что он делает по утрам в последнее время? Требуются свидетельства очевидца за последние несколько дней.
   - Да, - сказал Буш, - мы вчера с ним вместе завтракали. Возле Шести Сосен. Я сделал такую маленькую корзиночку, просто небольшую, но подходящую корзиночку, такую порядочную, солидную корзиночку, полную...
   - Да, да, - сказал Тони Блер, - все понятно. Но имею в виду более позднее время. Ты видел его когда-нибудь от одиннадцати до двенадцати часов дня?
   - Ну, - сказал Буш, - в одиннадцать часов... одиннадцать часов, понимаешь, я обычно захожу домой. У меня в это время там кое-какие дела.
   - А в четверть двенадцатого?
   - Ну... - начал Буш.
   - В полдвенадцатого?
   - Да, - сказал Буш. - В полдвенадцатого или немножко попозже я обычно вижусь с ним.
   И тут, задумавшись об этом, Буш вдруг вспомнил, что он действительно давно не видел Колина Пауэлла в это время. После обеда - да, вечером - да, перед завтраком - да, сразу после завтрака - да, а потом, действительно: "Ну, Буш, скоро увидимся", и Колин Пауэлл исчезает на все утро.
   - Вот то-то и оно, - сказал Тони Блер. - Куда?
   - Ну, может быть, он ищет что-нибудь?
   - Что? - спросил Тони Блер.
   - Я как раз собирался это сказать, - сказал Буш. Потом он добавил: - Ну, может быть, он ищет этого... этого...
   - Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса?
   - Да, - сказал Буш, - одного из них. Если он не на месте.
   Тони Блер строго посмотрел на Джонни Буша.
   - Кажется, толку от тебя немного, - сказал он.
   - Нет, - сказал Буш. - Но я стараюсь, - добавил он смиренно.
   Тони Блер поблагодарил его за старание и сказал, что он должен навестить Вовку Путина, и Буш, если хочет, может пойти с ним. Но Буш, который чувствовал, что на него находит новый куплет Шумелки, сказал, что он подождет Шарончика.
   - Всего хорошего, Тони Блер.
   И Тони Блер ушел.
   Но случилось так, что первым встретил Шарончика как раз Тони Блер. Шарончик встал в этот день очень-очень рано и решил нарвать себе букетик фиалок, и, когда он нарвал букет и поставил его в вазу посреди своего дома, ему внезапно пришло в голову, что никто ни разу в жизни не нарвал букета фиалок для Вовки Путина. И чем больше он думал об этом, тем более он чувствовал, как грустно быть кэйджибистом, которому никто никогда в жизни даже не нарвал букета фиалок. И он снова помчался на лужайку, повторяя про себя: "Вовка, фиалки", а потом: "Фиалки, Вовка Путин", чтобы не забыть.
   Шарончик нарвал большой букет и побежал рысцой к тому месту, где обычно бродил Вовка Путин, по дороге нюхая фиалки и чувствуя себя необыкновенно счастливым.
   - Здравствуй, Вовка, - начал Шарончик немного нерешительно, потому что Вовка был чем-то занят.
   Вовка поднял ногу и помахал Шарончику, чтобы уходил.
   - Завтра, - сказал Вовка, - или послезавтра.
   Шарончик подошел поближе посмотреть, в чем дело. Перед Вовкой на земле лежали три палочки, на которые он внимательно смотрел.
   Две палочки соприкасались концами, а третья палочка лежала поперек них. Шарончик подумал, что, наверно, это какая-нибудь Западня.
   - Ой, Вовка, - снова начал он, - я как раз...
   - Это маленький Шарончик? - сказал Вовка, не отрывая взора от своих палочек.
   - Да, Вовка, и я...
   - Ты знаешь, что это такое?
   - Нет, - сказал Шарончик.
   - Это "А".
   - О! О! - сказал Шарончик.
   - Какое "О"? Это "А"! - строго сказал Вовка. - Ты что, не слышишь? Или ты думаешь, что ты образованнее Колина Пауэлла?
   - Да, - сказал Шарончик. - Нет, - быстренько поправился он и подошел еще поближе.
   - Колин Пауэлл сказал, что это "А", - значит это и будет "А". Во всяком случае, пока кто-нибудь на него не наступит, - добавил Вовка сурово.
   Шарончик поспешно отскочил назад и понюхал свои фиалки.
   - А ты знаешь, что означает "А", маленький Шарончик?
   - Нет, Вовка, не знаю.
   - Оно означает Учение, оно означает Образование, Науки и тому подобные вещи, о которых ни Буш, ни ты не имеете понятия. Вот что означает А.
   - О! - снова сказал Шарончик. - Я хотел сказать "Да ну?" - поспешно пояснил он.
   - Слушай меня, маленький Шарончик. В этом Лесу толчется масса всякого народа, и все они говорят: "Ну, Вовка Путин - это всего лишь Вовка Путин, он не считается". Они разгуливают тут взад и вперед и говорят: "Ха-ха!" а что они знают про букву "А"? Ничего. Для них это просто три палочки. Но для Образованных, заметь себе это, маленький Шарончик, для Образованных - я не говорю о Бушах и Шарончиках- это знаменитая и могучая буква "А". Да, это тебе не такая вещь, - добавил он, - про которую каждый знает, чем это пахнет!
   Шарончик смущенно спрятал за спину фиалки и оглянулся в поисках помощи.
   - А вот и Тони Блер, - сказал он радостно. - Здравствуй, Тони Блер.
   Тони Блер с важным видом подошел поближе, кивнул Шарончику и сказал: "Привет, Вовка", тоном, ясно говорившим, что спустя не более двух минут он скажет: "Всего хорошего".
   - Вовка, у меня к тебе только один вопрос. Что это делает Колин Пауэлл в последнее время по утрам?
   - Что я сейчас вижу перед собой? - сказал Вовка, не поднимая глаз.
   - Три палочки, - не задумываясь, ответил Тони Блер.
   - Вот видишь? - сказал Вовка Шарончику. Потом он повернулся к Тони Блеру. - Теперь я отвечу на твой вопрос, - торжественно сказал он.
   - Спасибо, - сказал Тони Блер.
   - Что делает Колин Пауэлл по утрам? Он учится. Он получает образование. Он обалдевает - по-моему, он употребил именно это слово, но, может быть, я и заблуждаюсь, - он обалдевает знаниями. В меру своих скромных сил я также - если я правильно усвоил это слово - обал... делаю то же, что и он. Вот это, например, буква...
   - Буква "А", - сказал Тони Блер, - но не очень удачная. Ну ладно, я должен идти и сообщить остальным.
   Вовка посмотрел на свои палочки, а потом на Шарончика.
   - Как сказал Тони Блер? Что это такое? - спросил он.
   - "А", - сказал Шарончик.
   - Это ты ему сказал?
   - Нет, Вовка, я не говорил. Я думаю, он сам знает.
   - Он знает? Ты хочешь сказать, что какой-то Тони Блер знает букву "А"?
   - Да , Вовка . Он очень умный, Тони Блер-то.
   - Умный!.. - сказал Вовка с презрением, изо всех сил наступив копытом на свои три палочки.
   - Образование!.. - с горечью сказал Вовка, прыгая на своих палочках (их стало уже шесть).
   - Что такое наука? - спросил Вовка, лягая палочки (их было уже двенадцать), так что они взлетели в воздух. - Какой-то Тони Блер все это знает. Ха!..
   - Я думаю... - начал Шарончик робко.
   - Не надо! - сказал Вовка Путин.
   - Я думаю, фиалки довольно милые, - сказал Шарончик. Он положил перед Вовкой свой букет и умчался.
   На следующее утро записка на двери Колина Пауэлла гласила:
  
   Я ушел
   сейчас вернусь
   К.Р.
  
   Вот почему все обитатели Леса - за исключением, конечно, Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса - отныне знают, чем Колин Пауэлл занимается по утрам.
  
  
  
  
   "ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО ШЫРАКИ НЕ ЛАЗЯТ ПО ДЕРЕВЬЯМ
  
  
   С лучилось однажды так, что Джонни Буш о чем-то думал. И вот он подумал, что не мешало бы пойти навестить Вовку Путина, потому что они не виделись со вчерашнего дня. Он пошел к Вовке, распевая песенку, но вдруг он вспомнил, что не видел Папу-Буша с позавчерашнего дня, и решил по пути заглянуть в Дремучий Лес и посмотреть, дома ли Папа-Буш. Он пошел к Реке, мурлыкая ту же песенку, но, когда он дошел до третьего камня кладки, по которой переходят Реку, он забеспокоился о том, как поживают Кондолиза, и Крошка Бин Ладен, и Шырак. Буш подумал: "Я не видел Крошку Бин Ладена очень долгое время, а если я его не увижу сегодня, оно будет гораздо - гораздо дольше!". И тут он сел на камушек посредине Реки и, раздумывая, что же ему теперь делать, спел еще кусочек той же песни.
   Кусочек, который он спел, был приблизительно вот какой:
  
  
   Что мне делать, интересно,
   Утром и днем?
   В чехарду сыграть полезно
   С Крошкой Бин Ладеном, -
   Станет талия поуже,
   Это мне к лицу.
   К тому же
   Буду прыгать я не хуже
   Кон-
   до-
   ли-
   зы!
  
  
   А солнце было такое ласковое и теплое, и камень, который лежал на солнышке уже давно, тоже был такой теплый, что Буш почти уже решил провести на нем все утро. И вдруг он вспомнил про Тони Блера.
   "Да, Тони Блер! - сказал Буш про себя. - Я люблю с ним поговорить. Он всегда понятно говорит. Он не любит длинных, трудных слов, не то, что Папа-Буш. Он любит простые, легкие слова, например: "Закусим?" или: "Угощайся, Буш!" Да, по-моему, мне надо пойти навестить Тони Блера!"
   Тут к песенке прибавился новый кусочек:
  
   Очень мил бывает Тони Блер
   Иногда.
   С ним приятно сесть за столик
   Да-да-да!
   Тот, кто хочет подкрепиться,
   С ним всегда договорится,
   Если только торопиться
   Не-
   ку-
   да!
  
   И, когда Буш спел все это, он поднялся с камня, вернулся назад на берег и решительно отправился к дому Тони Блера. Но не прошел он и нескольких шагов, как начал спрашивать себя (ведь больше-то никого рядом не было):
   "А вдруг Тони Блера нет дома?"
   "Или вдруг я опять застряну у двери на обратном пути, как однажды уже случилось со мной у Саддамыча , потому что дверь у него была слишком узкая?"
   "Ведь я-то знаю, что я не растолстел, но его дверь вполне могла похудеть!"
   "Да, пожалуй, лучше будет..."
   И все это время он незаметно забирал левее и левее... пока не оказался, к своему большому удивлению, у своей собственной двери.
   Было одиннадцать часов. Вполне подходящее время, чтобы немножко...
   Словом, спустя полчаса Буш отправлялся туда, куда ему действительно хотелось отправиться, а именно к Шарончику, и по дороге он утирал губы лапкой и пел довольно пушистую песенку . Вот какую :
  
   - Я - то умею сажать, - сказал Джонни Буш потому что Колин Пауэлл дал мне семена коготков и винтиков, нет - гвоздиков! И я их посадил, и у меня теперь возле двери будет настоящий цветник - коготки и гвоздики. Или винтики.
   - Я думал, они называются ноготки, - неуверенно сказал Шарончик, не переставая прыгать, - а гвоздики... гвоздики- это, наверно, гвоздики!
   - Нет, - сказал Буш, - мои цветы называются коготки и винтики!
   Попрыгав хорошенько. Шарончик вытер лапки о живот и сказал: "Что мы теперь будем делать?", а Буш сказал: "Пойдем навестим Кондолизу, Крошку Бин Ладена и Шырака", и Шарончик сказал: "Д-д-давай п-п-пойдем", - потому что он все еще немножко побаивался Шырака. Шырак был ужасно прыгучий, и у него была такая манера здороваться, что у вас потом всегда были полны уши песку, даже после того, как Кондолиза скажет: "Шырак, деточка, осторожно!" - и поможет вам встать.
   Они отправились в путь.
   А в этот самый день у Кондолизы было ужасно хозяйственное настроение. Она решила везде навести порядок и пересчитать все белье и выяснить, сколько осталось у нее кусков мыла, и сколько у Шырака осталось чистых салфеток, и сколько у Бин Ладена осталось чистых передников, так что она выставила их обоих из дому, снабдив Крошку пакетом бутербродов с салатом, а Шырака пакетом бутербродов с рыбьим жиром, чтобы они могли славно провести время в Лесу.
   По дороге Шырак рассказывал Бин Ладену (которого это очень интересовало) обо всем, что умеют делать Шыраки.
   - А летать они умеют? - спросил Крошка.
   - Шыраки-то? - сказал Шырак. - Летать? Тоже спросил! Они знаешь как летают!
   - О! - сказал Крошка. - А они могут летать не хуже Папы-Буша?
   - Еще бы! - сказал Шырак. - Только они не хотят.
   - А почему они не хотят?
   - Ну, им это почему-то не нравится.
   Крошка Бин Ладен никак не мог этого понять, потому что ему-то ужасно хотелось полетать, но Шырак объяснил ему, что надо самому быть Шыраком, чтобы это понять.
   - А прыгать? - спросил Крошка. - Могут Шыраки прыгать, как Кондолиза?
   - Спрашиваешь! - сказал Шырак. - Еще как! Когда хотят, конечно.
   - Ой, как я люблю прыгать! - сказал Бин Ладен. - Давай посмотрим, кто дальше прыгнет - ты или я?
   - Конечно, я, - сказал Шырак, - только мы сейчас не будем задерживаться, а то еще опоздаем.
   - Куда опоздаем?
   - Туда, куда нам надо прийти вовремя. - сказал Шырак, ускоряя шаги. Вскоре они добрались до Шести Сосен.
   - А я умею плавать, - сообщил Крошка, - я один раз упал в Реку и плавал. - А Шыраки умеют плавать?
   - Конечно, умеют. Шыраки все умеют.
   - А я умею владеть ножами для резки бумаги и сшибать небоскребы в дальнем уголке леса, - сообщил Крошка Бин Ладен, - А Шыраки умеют сшибать небоскребы?
   - Конечно, умеют. Шыраки все умеют. Шыраки делают это лучше всяких Бен Ладенов.
   - А по деревьям они умеют лазить лучше, чем Буш? - спросил Крошка, остановившись перед самой высокой из Шести Сосен и задрав голову.
   - По деревьям они лазят лучше всех на свете, - сказал Шырак, - гораздо лучше всяких Бушей!
   - А на это дерево они могут влезть?
   - Они всегда лазят как раз по таким деревьям, - сказал Шырак. - Целый день лазят: то вверх, то вниз.
   - Ой, Шырак, правда?
   - А вот сейчас увидишь, - сказал Шырак решительно, - садись ко мне на закорки и увидишь.
   Он внезапно почувствовал, что лазание по деревьям - это единственный талант шыраков в котором он действительно уверен.
   - Ой, Шырак! Ой, Шырак! Ой, Шырак! - пищал Крошка Бин Ладен в восторге. Он забрался Шыраку на спину, и они полезли.
   До первого сучка Шырак радостно повторял (про себя): "А мы лезем!"
   Добравшись до следующего сучка, он с гордостью сказал (про себя): "Ну что, я зря говорил, что Шыраки умеют лазить по деревьям?" Забравшись еще повыше он сказал (про себя): "Конечно, это не так легко, что говорить!.."
   А еще повыше он сказал:
   - Ведь слезать тоже придется. Задом.
   А еще-еще повыше:
   - И это будет трудновато...
   - Если не упасть...
   - А зато тогда это, кажется, будет совсем...
   - Легко!
   И как только он сказал "легко", ветка, на которой он стоял, внезапно сломалась, и он, чувствуя, что падает, едва-едва успел вцепиться в верхнюю ветку. Затем он медленно, медленно поднял голову, зацепился подбородком за эту ветку... Затем подтянул одну заднюю лапу... Потом другую... И, наконец он уселся на эту ветку, тяжело дыша и от души жалея, что он вместо всего этого не попробовал заняться плаванием.
   Крошка Бин Ладен слез с Шырака и уселся рядышком.
   - Ой, Шырак, - радостно сказал он, - мы уже на самой верхушке?
   - Нет, - сказал Шырак.
   - А мы полезем на верхушку?
   - Н-е-т, - проворчал Шырак.
   - У-у! - сказал Крошка довольно грустно, но тут же радостно продолжал: - А здорово это у тебя получилось, когда ты стал понарошку падать, а потом взял и не упал. Давай еще разок?
   - Н-е-т!! - прорычал Шырак.
   Крошка немного помолчал, а потом спросил:
   - А можно, мы съедим бутерброды, Шырак?
   - Давай. А где они? - спросил Шырак.
   - Они там внизу, под деревом.
   Шырак сказал:
   - Я думаю, мы лучше их побережем немного.
   Так они и сделали.
   Тем временем Джонни Буш и Шарончик продолжали свою прогулку. Буш в стихах сообщал Шарончику, что "неважно, чем он занят, так как он толстеть не станет, а ведь он толстеть не станет"; а Шарончик размышлял о том, скоро ли вырастет посаженный им желудь.
   - Буш, гляди, - неожиданно пискнул Шарончик, - там на Сосне кто-то сидит.
   - Верно, - сказал Буш, с интересом вглядываясь вдаль. - Там какой-то зверь.
   Шарончик схватил Буша за лапу, очевидно, чтобы Буш не очень пугался.
   - Это какой-нибудь Хищный Зверь? - спросил он, стараясь смотреть в другую сторону.
   Буш кивнул.
   - Это Ягуляр, - сказал он.
   - А что Ягуляры делают? - спросил Шарончик, в глубине души надеясь, что сейчас они этого делать не будут.
   - Они прячутся на ветвях деревьев и оттуда бросаются на вас, когда вы стоите под деревом, - сказал Буш. - Колин Пауэлл мне все-все про них рассказывал.
   - Тогда мы лучше не будем подходить к этому дереву, Буш, а то он еще бросится оттуда и ушибется.
   - Они не ушибаются, - сказал Буш, - они здорово умеют бросаться.
   Однако Шарончика это почему-то не утешило. Он все-таки чувствовал, что не стоит подходить к дереву, с которого, того гляди, кто-то бросится, хотя бы и очень умело, и он уже собирался побежать домой по какому-то очень срочному делу, когда Ягуляр подал голос.
   - Помогите, помогите! - закричал он.
   - Ягуляры - они всегда так, - сказал Буш, довольный, что может блеснуть своими познаниями. - Они кричат: "Помогите, помогите", а когда вы посмотрите вверх - бросаются на вас.
   - Я смотрю вниз, вниз! - закричал Шарончик очень громко, чтобы Ягуляр по ошибке не сделал того, чего не надо.
   В ответ донесся чей-то восторженный писк с той самой ветки, где сидел Ягуляр:
   - Буш и Шарончик! Буш и Шарончик!
   И Шарончик неожиданно почувствовал, что сегодня прекрасный день, гораздо лучше, чем ему только что казалось. Такой солнечный, теплый денек!
   - Буш! - крикнул он. - По-моему, это Шырак и Крошка Бин Ладен.
   - По-моему, тоже, - сказал Буш. - А я думал, это Ягуляр и... и еще один Ягуляр.
   - Эй, Бин, - крикнул Шарончик, - что вы там делаете?
   - Мы не можем слезть! Мы не можем слезть! - кричал Крошка. - Здорово, правда? Буш, вот здорово! Мы с Шыраком живем на дереве, как Папа-Буш! И мы теперь всегда тут будем жить! А я вижу дом Шарончика! Шарончик! Я отсюда твой дом вижу! Высоко мы забрались, правда? Папа-Буш и то ниже нас живет!
   - Как ты туда попал, Крошка? - спросил Шарончик.
   - Меня Шырак привез! А Шыраки вниз лазить не могут, потому что у них хвосты очень путаются между ног. Они только вверх умеют! А когда мы полезли, Шырак про это забыл, а сейчас он уже вспомнил, и мы тут теперь всегда-всегда будем жить. А может, еще выше залезем! Что ты сказал, Шырак? А-а! Шырак говорит, что, если мы заберемся выше, нам не так хорошо будет видно дом Шарончика, так что мы уж тут останемся.
   - Шарончик, - торжественно сказал Буш, выслушав все это, - что мы можем предпринять?
   И он принялся за бутерброды Шырака.
   - Они попались? - тревожно спросил Шарончик.
   Джонни Буш кивнул.
   - А ты не можешь влезть к ним?
   - Я могу, Шарончик. Я могу снять оттуда Крошку Бин Ладена, но Шырака я снять не могу, мне его не дотащить. Надо что-нибудь придумать.
   И в раздумье он начал жевать бутерброды Крошки Бин Ладена...
   Не знаю, может быть, Буш и успел бы что-нибудь придумать, доев последний бутерброд, но едва он за него принялся, как в кустах послышался треск и оттуда появились Вовка Путин и Колин Пауэлл.
   - Нисколько не удивлюсь, если завтра выпадет град, - говорил Вовка. - Того и жди. Бураны, вьюги и тому подобное. Сегодня, конечно, хорошая погода, но это еще ничего не значит; это еще не сулит хороших перспек... или как там это называется? Словом, ничего такого не сулит... Это просто небольшая порция погоды. И все тут.
   - А вот и Буш, - сказал Колин Пауэлл. Ему, очевидно, было безразлично, что порция хорошей погоды не очень большая, лишь бы она была хорошая. - Здравствуй, Буш!
   - Это Колин Пауэлл, - сказал Шарончик. - Вот он-то знает, что делать!
   Они помчались ему навстречу.
   - Ой, Колин Пауэлл... - начал Буш.
   - А также Вовка Путин, - сказал Вовка Путин.
   - Шырак и Крошка Бин Ладен залезли прямо на Шесть Сосен и не могут слезть и...
   - А я как раз говорил, - перебил Шарончик, - что если только Колин Пауэлл...
   - А также Вовка Путин, - сказал Вовка Путин, снова намекая, что с ним позабыли поздороваться.
   - Если бы только вы оба были здесь, то мы бы могли что-нибудь придумать! - сказали Буш и Шарончик.
   Колин Пауэлл взглянул вверх, увидел Шырака и Крошку Бин Ладена и попытался что-нибудь придумать.
   - Я думаю, - сказал глубокомысленно Шарончик, - что если бы Вовка Путин встал под деревом, а Буш встал к нему на спину, а я встал на плечи Буша...
   - И если бы спина Вовки Путина неожиданно треснула, то мы бы все здорово посмеялись. Ха-ха-ха! Как забавно! - сказал Вовка. - Очень приятное развлечение, но боюсь, не особенно полезное.
   - Ну, - сказал Шарончик жалобно, - я только думал...
   - Ты думаешь, твоя спина сломалась бы, Вовка? - спросил ужасно удивленный Буш.
   - Заранее тут ничего сказать нельзя, милый Джонни. И это, конечно, как раз самое интересное!
   Буш сказал: "Ох", и все снова принялись думать.
   - Ура, я придумал! - вдруг закричал Колин Пауэлл.
   - Слушай внимательно, маленький Шарончик, - сказал Вовка, - и ты скоро будешь знать, что мы намерены предпринять.
   - Я сниму рубашку, и мы все возьмем ее за края, и тогда Крошка Бин Ладен и Шырак могут туда прыгнуть, все равно как в гамак, они только покачаются и нисколько не ушибутся.
   - Как снять Шырака с дерева, - сказал Вовка Путин, - и никому не повредить! Придерживайся этих правил, уважаемый Шарончик, и все будет в порядке!
   Но уважаемый Шарончик ничего не слышал - так он волновался при мысли, что снова увидит голубые помочи Колина Пауэлла. Он уже их видел однажды, когда был гораздо моложе, и пришел тогда в такое возбуждение, что его уложили спать на полчаса раньше обычного.
   И с тех пор он всегда мечтал проверить, действительно ли они такие голубые и такие помочные, как ему показалось.
   Поэтому, когда Колин Пауэлл снял рубашку и ожидания Шарончика оправдались в полной мере, Шарончик на радостях простил Вовке обиду, ласково улыбнулся ему и даже взялся за тот же край рубашки.
   А Вовка шепнул ему:
   - Конечно, и теперь нельзя ручаться, что не произойдет несчастного случая. Несчастные случаи - очень странные штуки. Они обычно случаются совершенно случайно.
   Когда Крошка Бин Ладен понял, что ему нужно сделать, он пришел в безумный восторг и запищал:
   - Шырак, Шырак, мы сейчас будем прыгать! Ты погляди, как я прыгаю! Я сейчас просто полечу, вот увидишь. А Шыраки так могут? Колин Пауэлл! Я пошел! - крикнул он, прыгнул - и угодил в самый центр спасательной рубашки.
   Летел он так быстро, что его снова подбросило почти на такую же высоту и он еще долго продолжал подлетать вверх, приговаривая: "О, о!"
   Наконец он остановился и сказал: "Ой, как здорово!" - и его опустили на землю.
   - Давай, Шырак! - крикнул он. - Это очень просто!
   Но Шырак изо всей силы держался за ветку и говорил про себя: "Конечно, пры гающим животным, вроде Кондолиз , это хорошо, но для плавающих животных, вроде Шыраков, это совершенно другое дело".
   И он почему-то вдруг представил себе, как он плывет на спинке вниз по течению или весело ныряет в прохладной влаге реки, и почувствовал, что это и есть настоящая жизнь для Шыраков.
   - Давай, давай! - крикнул Колин Пауэлл. - Не бойся.
   - Сейчас, минуточку, - нервно сказал Шырак, - мне что-то в глаз попало! И он медленно, медленно пополз по ветке.
   - Давай, давай, это очень просто! - пропищал Крошка Бин Ладен.
   И вдруг Шырак почувствовал, как это просто.
   - Ой! - крикнул он, видя, как дерево проносится мимо него.
   - Берегитесь! - крикнул Колин Пауэлл спасателям.
   Раздался стук, треск разрываемой ткани, и на земле образовалась куча мала. Колин Пауэлл, Буш и Шарончик поднялись первыми, потом они подняли Шырака, а в самом низу был, конечно, Вовка Путин.
   - Ой, Вовка! - крикнул Колин Пауэлл, - Тебе не больно? - Он заботливо ощупал кэйджибиста, стряхнул с него пыль и помог ему встать на ноги.
   Вовка Путин долгое время ничего не говорил.
   Потом он спросил:
   - Шырак здесь?
   Шырак был здесь и снова в прекрасном настроении.
   - Да, - сказал Колин Пауэлл, - Шырак здесь.
   - Что ж, тогда поблагодарите его от моего имени - сказал Вовка Путин.
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ ДЖОННИ БУШ ИЗОБРЕТАЕТ НОВУЮ ИГРУ И В НЕЕ ВКЛЮЧАЕТСЯ ВОВКА ПУТИН
  
   К тому времени, когда речка добралась до края Леса. Она очень выросла - выросла в настоящую Реку. И, сделавшись взрослой, она перестала прыгать, скакать и вертеться, как вначале, в детстве, а двигалась плавно и медленно. Ведь теперь она знала, куда идет. И говорила себе: "Спешить незачем. Когда-нибудь все там будем". Зато все впадавшие в нее маленькие ручейки носились по Лесу взад и вперед без устали, мелькали то тут, то там - ведь им надо было так много, так много увидеть и узнать!
   Широкая тропа - пожалуй, ее можно было даже назвать Дорогой - вела из Внешнего Мира в Лес, но, перед тем как попасть в Лес, ей надо было перебраться через эту Реку. И там, где Река и Дорога встречались, был деревянный мостик, почти такой же ширины, как сама дорога, с деревянными перилами по обеим сторонам. Колин Пауэлл, пожалуй, мог положить подбородок на верхнюю перекладину перил, если бы захотел: но гораздо интереснее было встать на нижнюю перекладину, наклониться пониже и смотреть на Реку, медленно скользившую куда-то. Джонни Буш, если бы захотел, пожалуй, мог положить свой подбородок на нижнюю перекладину, но куда интереснее было лечь на животик, просунуть голову под перекладину и смотреть, как внизу медленно скользит Река. Для Шарончика же и Крошки Бин Ладена это был единственный способ полюбоваться Рекой, потому что они были такие маленькие, что никак не доставали даже до нижней перекладины. Они ложились под перекладину и смотрели на Реку...
   А Река текла и текла, медленно и плавно - ведь спешить ей было некуда.
   Однажды по пути к мостику Джонни Буш старался сочинить какой-нибудь стишок про шишки, потому что кругом валялось множество шишек, а у Джонни было поэтическое настроение. Он взял одну шишку посмотрел на нее и сказал про себя: "Это очень хорошая шишка, и, конечно, она должна с чем-нибудь рифмоваться". Сперва он ничего не мог придумать, а потом ему вдруг пришло в голову вот что:
  
   Ах. растут на елке шишки
   Не для Буша и Бушишки!
  
  
   - Хотя это неправильно, - сказал он, - потому что шишки мне могут пригодиться, а потом мы с ними хорошо рифмуемся! "Мишки- шишки"!
   Тут ему пришел в голову новый стишок:
  
  
   Не странно ли, что Волки
   Не могут жить на елке?
  
  
   - Хотя "Волки- елки" тоже хорошо рифмуются, - пояснил Буш и продолжал:
  
  
   Живут на ёлках белки-
   Хоть ёлки и не елки!
  
  
   Тем временем Джонни как раз подошел к мосту. И так как он не смотрел себе под ноги, он споткнулся, шишка выскользнула из его лап и упала в воду.
  
   - Обидно! - сказал Буш, глядя, как шишка медленно проплывает в сторону моста. Он хотел сходить за новой шишкой, которую тоже можно было срифмовать, но потом подумал, что лучше он просто поглядит на Реку, потому что денек такой славный; Джонни Буш лег на пузо и стал смотреть на Реку, а она медленно, плавно скользила вдаль...
   И вдруг из-под моста появилась его шишка, тоже медленно, плавно скользившая вдаль.
   - Как интересно! - сказал Буш. - Я уронил ее с той стороны, а она выплыла с этой! Интересно, все шишки так делают?
   Он пошел и набрал еще шишек.
   Да. Они все так делали.
   Тогда он бросил две шишки сразу и стал ждать, какая из них выплывет первой. И одна из них выплыла первой, но, так как они были одинакового размера, Буш не знал, была ли это та, которую он задумал, или другая. Тогда в следующий раз он бросил одну большую, а другую маленькую, и большая выплыла первой, как он и думал, а маленькая выплыла последней, как он тоже думал, так что он выиграл два раза!..
   И к тому времени, когда Джонни пошел домой пить чай, он уже выиграл тридцать шесть раз и проиграл двадцать восемь. Иными словами, он выиграл... Ну, отнимите сами двадцать восемь от тридцати шести, и вы узнаете, сколько раз он выиграл. Или - сколько раз он проиграл, если это вам интереснее.
   Так появилась на свет игра, которую потом назвали игрой в "Бушишки", в честь Джонни Буша, который ее изобрел и научил играть в нее своих друзей. Только потом они стали играть палочками вместо шишек, потому что палочки легче различать, а игру назвали просто "Игрой в Пустяки", и в этом названии от Буша осталось только "у", а от шишек вообще ничего не осталось.
   И вот однажды Буш, и Шарончик, и Тони Блер, и Крошка Бин Ладен играли в Пустяки; они бросали палочки по команде Тони Блера, а потом стремглав мчались на другую сторону моста, и все глядели вниз, ожидая, чья палочка выплывет первой. Ждать приходилось подолгу, потому что Река была в этот день очень ленива и, казалось, вообще не думала о том, чтобы двигаться к цели.
   - А вот моя! - крикнул Крошка Бин Ладен. - Нет, не моя, это чья-то другая. Это не твоя, Шарончик? Я думал, это моя, а это не моя. Вот она! Нет, не она! Это не твоя, Буш?
   - Нет, - отвечал Джонни Буш.
   - Наверно, моя палка пропала, - сказал Крошка. - Тони Блер, моя палка - пропалка! Шарончик, а твоя палка - пропалка?
   - Они всегда заставляют ждать дольше, чем вы думаете, - сказал Тони Блер.
   - А сколько, ты думаешь, они заставят ждать? - спросил Крошка Бин Ладен.
   - Вон твоя. Шарончик, - вдруг сказал Джонни Буш.
   - Моя такая сероватая, - сказал Шарончик, сам не решаясь высунуться дальше из боязни свалиться в Реку.
   - Да, да, ее я и вижу, она плывет в мою сторону.
   Тони Блер высунулся дальше всех, высматривая свою палочку; Крошка Бин Ладен прыгал, как заводной, пища: "Палка, палка, поскорей! Палка, палка, поскорей!" - и Шарончик тоже ужасно взволновался, потому что ведь показалась только его палочка, а это означало, что он выигрывает.
   - Выплывает! Вот она, - сказал Буш.
   - А ты уверен, что это моя? - взволнованно запищал Шарончик.
   - Да, потому что она большая и серая. Вот она плывет. Очень большая, серая... Ой, нет, это не она. Это Вовка Путин!
   И из-под моста выплыл Вовка Путин.
   - Вовка! - закричали все разом.
   Да, спокойно и величественно, задрав в небо все четыре ноги, по реке плыл Вовка Путин.
   - Это Вовка! - запищал Крошка Бин Ладен вне себя от волнения.
   - Неужели? - отозвался Вовка. Он попал в небольшой водоворот и трижды плавно повернулся вокруг своей оси. - А я-то думал: "Кто это?"
   - Я не знал, что ты тоже играешь, - сказал Крошка Бин Ладен.
   - Я не играю, - ответил Вовка.
   - А что же ты там делаешь? - спросил Тони Блер.
   - Можешь отгадывать до трех раз, Тони Блер. Рою землю? Неправильно. Прыгаю по веткам молодого дуба? Нет, неправильно. Жду, чтобы мне кто-нибудь помог выбраться из реки? Теперь правильно! Дайте Тони Блеру время подумать, и он всегда все отгадает.
   - Ой, Вовка, - сказал Буш растерянно. - А что ж мы... я хочу сказать, как же мы... ты думаешь, если мы...
   - Да, - сказал Вовка. - Конечно! Один из этих вариантов будет абсолютно правилен. Спасибо тебе, Буш.
   - Ой, он плывет все кругом и кругом, - сказал Крошка Бин Ладен, совершенно захваченный этим зрелищем.
   - Почему бы и нет? - холодно отвечал Вовка.
   - Я тоже умею плавать, - гордо сказал Крошка Бин Ладен.
   - Но не кругом, - сказал Вовка. - Кругом гораздо труднее. Я сегодня вообще не собирался плавать, - продолжал он, медленно вращаясь, - но уж если пришлось, то, мне кажется, легкое вращательное движение справа налево... Или, может быть, вернее сказать, - добавил он, попав в следующий водоворот, - слева направо... При всех обстоятельствах это мое личное дело.
   Наступило молчание. Все задумались.
  
   - Я, кажется, вроде как придумал, - сказал наконец Джонни Буш. - Но я не уверен, что это будет хорошо.
   - Я тоже, - сказал Вовка.
   - Выкладывай, Буш, - сказал Тони Блер. - Говори.
   - Ну, если мы все будем бросать камни и всякие вещи в реку, с одного боку Вовки Путина подымутся волны, и эти волны прибьют Вовку Путина к берегу.
   - Это очень хорошая Идея, - сказал Тони Блер.
   И Джонни Буш снова повеселел.
   - Очень, - сказал Вовка. - Когда я захочу, чтобы меня прибили, Джонни Буш, я вам сообщу.
   - А вдруг мы случайно попадем в него? - тревожно спросил Шарончик.
   - Или вдруг мы случайно не попадем в него! - сказал Вовка. - Обдумай все эти возможности, Шарончик, прежде чем вы начнете развлекаться.
   Но Джонни Буш уже притащил самый большой камень, какой только мог поднять, и склонился над водой, держа его в лапках.
   - Я его не брошу, я его просто уроню, Вовка, - объяснил он. - И тут уж я не промахнусь, то есть я хочу сказать, что я не попаду в тебя. Ты не можешь на минутку перестать вертеться, а то меня это сбивает?
   - Нет, - сказал Вовка. - Мне нравится вертеться.
   Тони Блер почувствовал, что пора ему взять на себя командование.
   - Ну, Буш, - сказал он, - когда я скажу "Пора!" ты можешь пускать камень. Вовка Путин, когда я крикну "Пора!", Буш пустит свой камень.
   - Большое спасибо, Тони Блер, но я полагаю, что я это узнаю и без тебя.
   - Буш, ты готов? Шарончик, отодвинься немного от Буша, ты ему мешаешь. Крошка, чуть-чуть назад. Вы готовы?
   - Нет, - сказал Вовка.
   - Пора! - крикнул Тони Блер.
   Буш отпустил камень. Раздался громкий всплеск, и Вовка Путин исчез...
   Момент был волнующий, особенно для наблюдателей на мосту. Они глядели во все глаза... И даже вид, палочки Шарончика, которая выплыла чуть-чуть впереди палочки Тони Блера, не так развеселил их, как вы могли бы ожидать. А потом - как раз в тот самый момент, когда Буш уже начал думать, что, наверно, он выбрал неправильный камень или неправильную реку, или неправильный день для своей Идеи, - что-то серое появилось на прибрежной отмели...
   Постепенно оно становилось все больше и больше... и наконец стало ясно, что это Вовка Путин, который выходи из воды.
   С дружным воплем все кинулись с моста; они тащили, и тянули, и подталкивали Вовку, и вскоре он встал на твердую почву.
   - Ой, Вовка, до чего же ты мокрый! - сказал Шарончик, пощупав его.
   Вовка отряхнулся и попросил кого-нибудь объяснить Шарончику, что происходит, когда вы находитесь в воде довольно долгое время.
   - Молодец, Буш! - великодушно сказал Тони Блер. - Да, нам с тобой пришла в голову неплоха Идея!
   - Какая Идея? - спросил Вовка.
   - Прибить тебя вот так к берегу.
   - Прибить меня? - сказал Вовка удивленно. - Прибить меня? Вы что думаете - меня прибили? Да? Я просто нырнул! Буш запустил в мен я огромным камнем, и, чтобы избежать тяжелого удара в грудь, я нырнул и подплыл к берегу.
   - Это неправда, - шепнул Шарончик Бушу, чтобы его утешить.
   - По-моему, тоже, - нерешительно сказал Буш.
   - Вовка Путин - он всегда так, - сказал Шарончик. - Я лично считаю, что ты очень хорошо придумал!
   Буш немного утешился. Ведь если вы Президент с опилками в голове и думаете о делах, вы иногда с огорчением обнаруживаете, что мысль, которая казалась вам очень дельной, пока она была у вас в голове, оказывается совсем не такой, когда она выходит наружу и на нее смотрят другие. Но, как бы то ни было, Вовка был в Реке, а теперь его там не было, так что ничего плохого Буш не сделал.
   - Как же ты упал туда, Вовка? - спросил Тони Блер, вытирая его носовым платком Шарончика.
   - Я не упал, - отвечал Вовка.
   - А как же...
   - На меня НАСКОЧИЛИ, - сказал Вовка.
   - Ой, - запищал взволнованный Крошка Бин Ладен, - тебя кто-нибудь толкнул?
   - Кто-то НАСКОЧИЛ на меня. Я стоял на берегу реки и размышлял, размышлял - я надеюсь, кто-нибудь из вас понимает это слово, - как вдруг я ощутил СИЛЬНЫЙ НАСКОК.
   - Ой, Вовка! - ахнуло все общество.
   - А ты уверен, что ты не поскользнулся? - рассудительно спросил Тони Блер.
   - Конечно, я поскользнулся. Если вы стоите на скользком берегу реки и кто-то внезапно НАСКОЧИТ на вас сзади, вы поскользнетесь. А что вы еще можете предложить?
   - Но кто это сделал? - спросил Крошка.
   Вовка не ответил.
   - Наверно, это был Шырак, - с тревогой сказал Шарончик.
   - Слушай, Вовка, - спросил Буш, - он шутил или он нарочно? Я хочу сказать...
   - Я сам об этом все время спрашиваю, президентик Буш. Даже на самом дне реки я не переставал спрашивать себя: "Что это - дружеская шутка или обдуманное нападение?" И когда я всплыл на поверхность, я ответил себе: "Мокрое дело". Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
   - А где был Шырак? - спросил Тони Блер.
   Прежде чем Вовка успел ответить, раздался громкий треск, и из камышей появился Шырак собственной персоной.
   - Всем привет! - весело сказал Шырак.
   - Здравствуй, Шырак! - сказал Крошка Бин Ладен. Тони Блер вдруг ужасно надулся.
   - Шырак, - сказал он торжественно, - будь любезен, объясни нам, что сейчас произошло?
   - Когда сейчас? - ответил Шырак, слегка смутившись.
   - Когда ты наскочил на Вовку и столкнул его в реку.
   - Я на него не наскакивал.
   - Ты на меня наскочил, - мрачно сказал Вовка.
   - Нет, не наскакивал. У меня просто был кашель и я стоял случайно сзади Вовка, и я сказал: ГРРРРР-ОПП-ПШШ-ШШЦ!"
   - Ты что, Шарончик? - спросил Тони Блер, помогая Шарончику встать и отряхнуть пыль. - Все в порядке?
   - Это я от неожиданности, - сказал Шарончик дрожащим голосом.
   - Вот это я и называю НАСКАКИВАТЬ, - сказал Вовка, - налетать на людей неожиданно. Очень неприятная привычка. У меня нет возражений против пребывания Шырака в Лесу, - продолжал он, - потому что это большой Лес и в нем сколько угодно места для того, чтобы прыгать и скакать. Но я не понимаю, зачем он должен приходить в мой маленький уголок Леса и НАСКАКИВАТЬ на меня. Главное, что в моем уголке нет ничего особенно достопримечательного. Конечно, для тех, кто любит холод, сырость и колючки, в нем есть известная прелесть, но во всех остальных отношениях это самый обычный уголок, и если кому-нибудь пришла охота наска...
   - Я не наскакивал, я кашлял, - сказал Шырак упрямо.
   - На дне реки в этом трудно разобраться, - заметил Вовка.
   - Так вот, - сказал Тони Блер, - все, что я мог сказать по этому поводу... Ах, вот идет Колин Пауэлл, так что пусть он это скажет.
   Колин Пауэлл шел по лесной дорожке в таком солнечном и безоблачном настроении, как будто бы, например, дважды девятнадцать- это пустяки, и думал о том, что, если он в такой день встанет на нижнюю перекладину перил моста и наклонится над рекой, он вдруг узнает все-все на свете и тогда он расскажет все это Бушу, который пока еще знает не все на свете. Но когда он подошел к мосту и увидел всех своих друзей, он понял, что сегодня совсем не такой день. а совершенно другой - день, когда нужно что-то сделать.
   - История такова . Колин Пауэлл, - начал Тони Блер. - Шырак...
   - Ничего подобного, - сказал Шырак.
   - Как бы то ни было, я оказался там, - сказал Вовка.
   - Но он же, наверно, не хотел этого, - сказал Буш.
   - Он просто такой прыгучий, - сказал Шарончик, - от природы.
   - А ну попробуй наскочи на меня, Шырак. - с жаром заявил Крошка Бин Ладен. - Вовка, Шырак сейчас попробует наскочить на меня. Шарончик, ты как думаешь, кто...
   - Ну, ну, - сказал Тони Блер, - я думаю, мы откажемся от мысли говорить всем сразу. Вопрос в том, что думает об этом Колин Пауэлл.
   - Я просто кашлянул, - сказал Шырак.
   - Он наскочил, - сказал Вовка.
   - Ну, может быть, я немножко кашкочил сказал Шырак.
   - Тихо, - сказал Тони Блер, подняв лапку. - Что думает обо всем этом Колин Пауэлл? Вот в чем вопрос.
   - Ну, - сказал Колин Пауэлл, не очень понимая, о чем идет речь. - Я думаю...
   - Ну-ну? - сказали все.
   - Я думаю, что мы все сейчас пойдем играть в Пустяки.
   Так они и сделали. И представьте себе, что Вовка Путин, который никогда раньше не играл в эту игру, выигрывал чаще всех!
   А Крошка Бин Ладен два раза свалился в реку. Первый раз случайно, а второй раз нарочно, потому что он увидел, что из Лесу выходит Кондолиза, и понял, что ему все равно придется сейчас отправляться спать. Тони Блер сказал, что он пойдет с ним, Шырак и Вовка Путин тоже ушли вместе, потому что Вовка решил объяснить Шыраку, как выигрывать в Пустяки ("Надо пускать палочку с подковыркой, если ты понимаешь, что я хочу сказать, Шырак"), а Колин Пауэлл, и Буш, и Шарончик остались на мосту.
   Долгое время они глядели вниз на реку, ничего не говоря, и Река тоже ничего не говорила, потому что ей было очень спокойно и хорошо в этот солнечный полдень.
   - Шырак, в общем, настоящий парень, - сказал Шарончик.
   - Конечно, - сказал Колин Пауэлл.
   - Вообще все мы настоящие ребята, - сказал Буш. - Я так думаю, - добавил он. - Но я не уверен. что я прав.
   - Конечно, ты прав, - сказал Колин Пауэлл.
  
  
  
   "ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ ШЫРАКА УКРОЩАЮТ
  
   Т они Блер и Шарончик сидели возле парадной двери дома Джонни Буша и слушали, что говорит Тони Блер. Джонни Буш тоже сидел с ними. Был дремотный летний полдень, и Лес был полон тихих, неясных звуков, и все они, казалось, говорили Бушу: "Не слушай Тони Блера. Слушай меня". Поэтому Джонни занял самую удобную позицию для того, чтобы не слушать Тони Блера, и лишь время от времени открывал глаза и говорил: "Ах", а потом закрывал глаза снова и говорил: "Верно, верно!" Сам же Тони Блер то и дело очень серьезно спрашивал: "Ты понимаешь, что я имею в виду, Шарончик?", а Шарончик не менее серьезно кивал в ответ, чтобы показать, что он все-все понимает.
   - Словом, - сказал Тони Блер, добравшись наконец до конца, - Шырак в последнее время стал таким большим Выскочкой, что нам пора его укротить. А ты как считаешь, Шарончик?
   Шарончик сказал, что Шырак действительно ужасно большой Выскочка, и если можно придумать, как его укротить, это будет Очень Хорошая Мысль.
   - Я того же мнения, - сказал Тони Блер. - А ты что скажешь, Буш?
   Буш, вздрогнув, открыл глаза и сказал:
   - Крайне?
   - Что крайне? - спросил Тони Блер.
   - То, что ты говорил, - сказал Буш. - О б а с а л ю т н о!
   Шарончик толкнул Буша локтем в бок, и Буш, который все больше и больше чувствовал, что его куда-то уносит, медленно поднялся и начал приходить в себя.
   - Но как нам это сделать? - спросил Шарончик.
   - Нам надо дать ему хороший урок! - решительно сказал Тони Блер.
   - Какой урок, Тони Блер?
   - В этом-то и вопрос, - сказал Тони Блер.
   Слово "урок" пробудило в Джонни Буше какие-то неясные воспоминания.
   - Там была такая штука, которая называется "Ждыдва" и еще "Юпять", - сказал он. - Колин Пауэлл как-то попытался познакомить меня с ними, но только не вышло.
   - Что не вышло? - спросил Тони Блер.
   - Кто не вышел? - спросил Шарончик.
   Буш покачал головой.
   - Я не знаю, - сказал он. - Наверно, ничего не вышло. А о чем мы говорим?
   - Буш, - сказал Шарончик укоризненно. - Ты что, не слушал, о чем говорил Тони Блер?
   - Я слушал, но мне попала в ухо какая-то меховинка. Повтори, пожалуйста, Тони Блер, ладно?
   Тони Блер всегда был готов повторять все, что угодно, поэтому он спросил только, с какого места ему начинать, и Джонни Буш ответил, что, конечно, с того места, где мех попал ему в ухо. Тогда Тони Блер спросил, когда это было.
   Буш ответил, что он точно не знает, потому что он не очень внимательно слушал.
   Но тут Шарончик уладил дело, сказав, что они просто хотели придумать, как им отучить Шырака быть Выскочкой, потому что хотя мы его все любим, но нельзя отрицать, что он ужасный Выскочка.
   - А-а, понимаю! - сказал Буш.
   - Он слишком много прыгает, - сказал Тони Блер, - и он у нас допрыгается!
   Буш попытался подумать, но все, что приходило ему в голову, было совершенно бесполезно. И он тихонько засопел вот что:
  
   Если бы Тони Блер
   Был покрупнее,
   Если бы Шырак
   Был посмирнее,
   Глупые игры
   Нашего Шырака
   Тоню Блера бы
   Не смущали никак, -
   Если бы только...
   Если бы только...
   Если бы только
   Нашему Тони Блеру
   Росту прибавить
   Хоть малую толику!
  
  
   - Что там Буш сопит? - спросил Тони Блер. - Что-нибудь толковое?
   - Нет, - сказал Буш грустно. - Бестолковое.
   - Ну, а у меня есть Идея, - сказал Тони Блер. - Вот какая: мы возьмем Шырака в поход, заведем его куда-нибудь в какую-нибудь Тора-Бору, где он никогда не был, и как будто потеряем его там, а на следующее утро мы опять его найдем и тогда- заметьте себе мои слова, - тогда Шырак будет уже совершенно не тот.
   - Почему? - спросил Джонни Буш.
   - Потому что он будет Скромный Шырак. Потому что он станет Грустным Шыраком, Маленьким Шыраком, Тихим и Вежливым Шыраком, Смирным Шыраком, Шыраком, который говорит: "Милый Тони Блер, как я рад тебя видеть!" Вот почему.
   - А будет он рад видеть меня и Шарончика?
   - Конечно!
   - Это хорошо, - сказал Буш.
   - Но я бы не хотел, чтобы он все время был Грустным. - сказал Шарончик нерешительно.
   - А Шыраки никогда не бывают все время грустными, - успокоил его Тони Блер. - Они удивительно легко снова приходят в хорошее настроение. Я как раз спрашивал Папу-Буша - просто для проверки, - и он подтвердил, что они удивительно легко приходят в него. Но если нам удастся заставить Шырака побыть Маленьким и Грустным хотя бы пять минут, мы уже сделаем доброе дело.
   - А что сказал бы об этом Колин Пауэлл? - спросил Шарончик.
   - Вот что, - сказал Тони Блер. - Он сказал бы: "Шарончик, ты сделал доброе дело. Я бы сам его сделал, если бы я не был так занят. Спасибо тебе. Шарончик. И Бушу спасибо, конечно".
   Шарончик ужасно обрадовался и окончательно поверил, что они затеяли доброе дело, а раз и Джонни Буш и Тони Блер будут в нем участвовать, то в этом добром деле может участвовать даже и Очень Маленькое Существо и перед этим спокойно выспаться.
   После этого осталось разрешить единственный вопрос - где им как будто потерять Шырака?
   - Мы заведем его к Северному Полюсу Зла, - сказал Тони Блер, - потому что ведь Северный Полюс Зла мы очень долго открывали, значит, Шыраку придется очень, очень, очень долго его закрывать! Ха-ха-ха!
   Тут пришла очередь обрадоваться Джонни Бушу, потому что ведь это он первый нашел Северный Полюс Зла, и, когда они придут туда, Шырак увидит надпись, которая гласит:
  
   ОТКРЫТ ДЖОННИ БУШЕМ, БУШ ЕГО НАШЁЛ.
  
   И тогда Шырак будет знать то, чего он сейчас, по-видимому, не знает, а именно, с каким президентиком он имеет дело. С Ай-да-Президентом!
   Было решено, что они выступят в поход завтра утром и что Тони Блер, который жил неподалеку от Кондолизы, Крошки Бин Ладена и Шырака, пойдет сейчас домой и спросит Шырака, что он завтра собирается делать, потому что если он ничего не собирается, то как насчет того, чтобы отправиться на прогулку и захватить с собой Буша и Шарончика? И если Шырак скажет: "Да", то все в порядке, а если он скажет: "Нет"...
   - Он не скажет, - сказал Тони Блер. - Положитесь на меня!
   И он отправился в путь, не теряя времени. Назавтра погода очень изменилась. Можно сказать, что она превратилась в непогоду. Вместо солнца и тепла - холод и туман.
   Самому-то Бушу было не страшно, но когда он себе представил весь мед, который пчелы не сделают в этот день, ему стало их страшно жалко. Он сообщил это Шарончику, когда тот зашел за ним, а Шарончик сказал, что он думал не столько об этом, сколько о том, как холодно и грустно будет тому, кого как-будто потеряют в этот день в чаще Леса. Но когда они с Бушем подошли к дому Тони Блера, Тони Блер сказал им, что день самый подходящий для их затеи, потому что Шырак всегда выскакивает вперед, и как только он скроется из виду, они все убегут в сторону и он никогда их больше не увидит.
   - Совсем никогда? - спросил Шарончик.
   - Да нет, до тех пор, пока мы не найдем его, Шарончик. До завтра или до еще когда-нибудь. Пошли. Он нас ждет.
   Когда они подошли к дому Кондолизы, оказалось, что Крошка Бин Ладен, ближайший друг Шырака, тоже их ждет, и это портило все дело; но Тони Блер, прикрыв рот лапкой, шепнул Бушу: "Положитесь на меня", - и подошел к Кондолизе.
   - Я думаю, что Крошке лучше сегодня не ходить, - сказал он. - Сегодня не стоит.
   - Почему? - спросил Крошка Бин ладен. (Хотя предполагалось, что он не слышит.)
   - Ужасный день, - сказал Тони Блер, качая головой. - Промозглая сырость. Холод. А ты сегодня утром кашлял.
   - Откуда ты знаешь? - с негодованием спросил Крошка Бин Ладен.
   - Дорогой мой, а ты мне даже не сказал! - укоризненно сказала Кондолиза.
   - Это был Бисквитный Кашель, - сказал Крошка. - Бисквитный, а не такой, о котором рассказывают мамам.
   - Я все же думаю, что сегодня не стоит, дорогой. Как-нибудь в другой раз!
   - Тогда завтра? - спросил Крошка голосом, полным надежды.
   - Посмотрим, - сказала Кондолиза.
   - Ты всегда смотришь, и ничего потом не бывает, - печально сказал Крошка Бин Ладен.
   - В такой день никто ничего не может рассмотреть, - сказал Тони Блер. - Я полагаю, мы пойдем не очень далеко, и к обеду все мы... мы все... мы... Ах, Шырак, это ты. Пошли! Всего хорошего, Крошка! После обеда мы... Пошли, Буш! Все готовы? Отлично. Пошли.
   И они пошли. Сначала Буш, Тони Блер и Шарончик шли рядом, а Шырак носился вокруг них, описывая большие круги, потом, когда тропинка стала уже, Тони Блер, Шарончик и Буш пошли гуськом, друг за другом, а Шырак описывал вокруг них петли, и, наконец, когда по обе стороны тропинки встала колючая стена чертополоха, Шырак то убегал далеко вперед, то возвращался, иногда налетая на Тони Блера, а иногда и нет. И чем дальше они шли, тем гуще становился туман, так что Шырак стал по временам пропадать, и в тот самый момент, когда вы думали, что его уже совсем нет, он появлялся, выпаливая: "Чего же вы? Ходу!" - и, прежде чем вы успевали что-нибудь ответить, снова исчезал.
   Тони Блер обернулся и подтолкнул Шарончика.
   - В следующий раз! - сказал он. - Передай Бушу.
   - В следующий раз! - сказал Шарончик Бушу.
   - Чего в следующий? - сказал Буш Шарончику.
   Шырак неожиданно появился, налетел на Тони Блера и снова исчез.
   - Пора, - сказал Тони Блер.
   Он свернул в прогалину, пересекавшую тропинку, и Буш и Шарончик помчались за ним. Они притаились в высоком папоротнике, прислушиваясь. В Лесу было очень, очень тихо. Они ничего не видели и ничего не слышали.
   - Тсс!.. - сказал Тони Блер.
   - Я и так, - сказал Буш.
   Раздался топот... И снова наступило молчание.
   - Эй! - сказал Шырак так близко от них и так неожиданно, что Шарончик, наверно, подскочил бы если бы не оказалось, что на большей его части сидит Буш.
   - Где вы ? Ау! - кричал Шырак.
   Тони Блер подтолкнул локтем Буша, и Буш оглянулся в поисках Шарончика, чтобы подтолкнуть его локтем, н не нашел его, а Шарончик продолжал вдыхать запах сырого папоротника, стараясь дышать как можно тише, и чувствовал себя очень храбро.
   - Чудеса! - сказал Шырак.
   Наступила тишина, и спустя несколько мгновений они услышали его удаляющийся топот.
   Они подождали ли еще немножко, и в Лесу снова стало тихо - так тихо, что еще чуточку, и им стало бы страшно. Тони Блер встал и потянулся.
   - Ну? - шепнул он с гордостью. - Видали? Все, как я говорил!
   - Я вот думал, - сказал Буш, - и я думаю...
   - Нет, - сказал Тони Блер, - не надо. Бежим. Пошли!
   И все они во главе с Тони Блером пустились наутек.
   - А теперь, - сказал Тони Блер, когда они порядочно пробежали, - мы можем поговорить. Что ты хотел сказать, Буш?
   - Да ничего особенного. А почему мы сюда идем?
   - Потому что эта дорога домой.
   - А-а! - сказал Буш.
   - А по-моему, нам надо взять правее, - тревожно сказал Шарончик. - А ты что думаешь, Буш?
   Буш посмотрел на свои передние лапки. Он знал, что одна из них была правая, знал он, кроме того, что если он решит, какая из них правая, то остальная будет левая. Но он никак не мог вспомнить, с чего надо начать.
   - Ну... - начал Буш нерешительно.
   - Пошли! - сказал Тони Блер. - Я отлично знаю дорогу!
   Они пошли. Спустя десять минут они снова остановились.
   - Очень смешно, - сказал Тони Блер, - но мне вдруг пока... Ах, конечно. Пошли!..
   - Ну, вот мы и тут, - сказал Тони Блер спустя еще десять минут. - Нет, кажется...
   - А теперь, - сказал Тони Блер спустя еще десять минут, - по-моему, мы должны быть у... или мы взяли немного правее, чем я думал?
   - Прямо чудеса! - сказал Тони Блер спустя еще десять минут. - Почему это в тумане все выглядит так одинаково? Смешно! Ты заметил это, Буш?
   Буш сказал, что заметил.
   - Слава богу, что мы так хорошо знаем наш Лес, а то мы могли бы заблудиться! - сказал Тони Блер через полчаса. И он засмеялся так беззаботно, как может смеяться только тот, кто так хорошо знает Лес, что не может в нем заблудиться.
   Шарончик чуточку приотстал и подобрался к Бушу сзади.
   - Буш! - шепнул он.
   - Что, Шарончик?
   - Ничего, - сказал Шарончик и уцепился за лапку Буша. - Я просто хотел быть поближе к тебе.
  
   Когда Шырак перестал ждать, что остальные найдут его, и когда ему надоело, что рядом нет никого, кому он мог бы сказать: "Эй, пошли, что ли!" - он подумал, что надо пойти домой. И он побежал назад. Первое, что сказала Кондолиза, увидав его, это: "А вот и наш милый Шырак! Как раз пора принимать рыбий жир!"
   И она налила ему полную чашку. Крошка Бин Ладен с гордостью заявил: "А я уже принял", и Шырак, проглотив все, что было в чашке, сказал: "И я тоже", а потом он и Крошка стали дружески толкать друг друга, и Шырак случайно перевернул один или два стула, нечаянно, а Крошка Бин Ладен случайно перевернул один, нарочно, и Кондолиза сказала:
   - А ну пойдите побегайте.
   - А куда нам бегать? - спросил Крошка Бин Ладен.
   - Пойдите и соберите мне шишек для топки, - сказала Кондолиза и дала им корзинку.
   И они послушно отправились к Шести Соснам и стали кидать друг в друга шишками, и за этим приятным занятием забыли, зачем они пришли в Лес, и забыли заодно корзинку под деревом, а сами отправились домой обедать.
   Обед как раз подходил к концу, когда Колин Пауэлл заглянул в дверь.
   - Где Буш? - спросил он.
   - Шырак, детка, где Буш? - спросила Кондолиза.
   Шырак стал объяснять, что произошло, и в то же самое время Крошка Бин Ладен стал объяснять про свой бисквитный Кашель, а Кондолиза стала уговаривать их не говорить одновременно. Так что прошло немало времени, пока Колин Пауэлл понял, что Буш, Шарончик и Тони Блер бродят где-то в тумане, заблудившись в Лесной Чаще.
   - Смехота! - шепнул Шырак Крошке Бин Ладену. - А вот Шыраки никогда не могут заблудиться!
   - А почему они не могут, Шырак?
   - Не могут, и все тут, - объяснил Шырак. - Так уж они устроены!
   - Что ж, - сказал Колин Пауэлл, - надо пойти и отыскать их. Вот и все. Пошли, Шырак.
   - А можно, я тоже пойду отыщу их? - взволнованно спросил Крошка.
   - Я думаю, не сегодня, дорогой мой, - сказала Кондолиза, - как-нибудь в другой раз.
   - Ну ладно. А если они заблудятся завтра, можно, я тогда отыщу их?
   - Посмотрим, - сказала Кондолиза, и Крошка Бин Ладен, который отлично знал, ч т о это означает, ушел в угол и начал упражняться в прыжках, отчасти потому, что он хотел попрыгать, а отчасти потому, что он не хотел, чтобы Колин Пауэлл и Шырак заметили, как он огорчен, что его не взяли.
  
  
   - Итак, - сказал Тони Блер, - мы умудрились заблудиться. Таковы факты.
   Все трое отдыхали в маленькой ямке с песком. Бушу ужасно надоела эта ямка с песком, и он серьезно подозревал, что она просто-таки бегает за ними по пятам, потому что, куда бы они ни направились, они обязательно натыкались на нее. Каждый раз, когда она появлялась из тумана, Тони Блер торжествующе заявлял: "Теперь я знаю, где мы!", а Буш грустно говорил: "Я тоже". Шарончик же вообще ничего не говорил, он старался придумать, что бы такое ему сказать, но единственное, что ему приходило в голову, это: "Помогите, спасите!" - а говорить это было бы, наверно, глупо, ведь с ним были Буш и Тони Блер. Все долго молчали.
   - Ну что ж, - сказал Тони Блер, по-видимому, все это время напрасно ожидавший, что его поблагодарят за приятную прогулку. - Пожалуй, надо идти.
   - А что, если... - начал Буш не спеша, - если, как только мы потеряем эту Яму из виду, мы постараемся опять ее найти?
   - Какой в этом смысл? - спросил Тони Блер.
   - Ну, - сказал Буш, - мы все время ищем Дом и не находим его. Вот я и думаю, что если мы будем искать эту Яму, то мы ее обязательно н е найдем, потому что тогда мы, может быть, найдем то, чего мы как будто не ищем, а оно может оказаться тем, что мы на самом деле ищем.
   - Не вижу в этом большого смысла, - сказал Тони Блер.
   - Нет, - сказал Буш скромно, - его тут нет. Но он собирался тут быть, когда я начинал говорить. Очевидно, с ним что-то случилось по дороге.
   - Если я пойду прочь от этой Ямы, а потом пойду обратно к ней, то, конечно, я ее найду, - сказал Тони Блер.
   - А вот я думал, что, может быть, ты ее не найдешь, - сказал Буш. - Я почему-то так думал.
   - Ты попробуй, - сказал неожиданно Шарончик, - а мы тебя тут подождем.
   Тони Блер фыркнул, чтобы показать, какой Шарончик глупый, и скрылся в тумане. Отойдя шагов сто, он повернулся и пошел обратно... И после того, как Буш и Шарончик прождали его двадцать минут, Буш встал.
   - Я почему-то так и думал, - сказал Буш. - А теперь, Шарончик, пойдем домой.
   - Буш!.. - закричал Шарончик, дрожа от волнения. - Ты разве знаешь дорогу?
   - Нет, - сказал Буш, - но у меня в буфете двенадцать горшков с медом, и они уже очень давно зовут меня. Я не мог как следует их расслышать, потому что Тони Блер все время тараторил, но если все, кроме этих двенадцати горшков, будут молчать, то я думаю, Шарончик, я узнаю, откуда они меня зовут. Идем!
   Они пошли, и долгое время Шарончик молчал, чтобы не перебивать горшки с медом, и вдруг он легонько пискнул... а потом сказал: "О-о", потому что начал узнавать, где они находятся. Но он все еще не осмеливался сказать об этом громко, чтобы не испортить дело. И как раз в тот момент, когда он уже был настолько в себе уверен, что стало неважно, слышны ли горшки или нет, впереди послышался оклик, и из тумана вынырнул Колин Пауэлл.
   - Ах, вы здесь, - сказал Колин Пауэлл небрежно, стараясь сделать вид, что он нисколько не волновался.
   - Мы здесь, - сказал Буш.
   - А где Тони Блер?
   - Я не знаю, - сказал Буш.
   - Да? Ну, я думаю, Шырак его найдет. Он, кажется, пошел вас всех искать.
   - Хорошо, - сказал Буш. - Мне нужно идти домой, чтобы подкрепиться, и Шарончику тоже, потому что мы до сих пор не подкреплялись и...
   - Я вас провожу, - сказал Колин Пауэлл. Он проводил Буша домой и пробыл там очень немалое время.
   И все это время Шырак носился по Лесу, громко рыча, чтобы скорее найти Тони Блера.
   И, наконец, очень Маленький и Грустный Тони Блер услышал его. И этот Маленький и Грустный Тони Блер кинулся на голос сквозь туман, и голос неожиданно превратился в Шырака: в Доброго Шырака, в Большого Шырака, в Спасительного и Выручательного Шырака, в Шырака, который выскакивал- если он вообще выскакивал- гораздо лучше всех Шыраков на свете.
   - Милый Шырак, как же я рад тебя видеть! - закричал Тони Блер.
  
  
  
  
   "ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ ШАРОНЧИК СОВЕРШАЕТ ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ
  
   Н а полпути от дома Джонни Буша к дому Шарончика было Задумчивое Место, где они иногда встречались, когда им хотелось повидаться, и там было так тепло и тихо, что они любили посидеть там немножко и подумать, чем же им заняться теперь, когда они уже повидались. Как-то, когда они с Шарончиком решили ничем не заниматься, Буш даже придумал специальный стишок про это место, чтобы все знали, для чего оно предназначено:
  
   3десь любит Президент
   Порой посидеть
   И подумать:
   "А чем бы таким заняться?"
   Ведь он же - не Слон,
   Поэтому он
   Не может все время
   Без дела слоняться!
  
  
   И вот однажды, осенним утром, когда ветер ночью сорвал все листья с деревьев и старался теперь сорвать ветки, Буш и Шарончик сидели в Задумчивом Месте и думали, чем бы им заняться.
   - Я думаю, - сказал Буш, - что я думаю вот что: нам неплохо бы сейчас пойти на Бушову Опушку и повидать Вовку Путина, потому что, наверно, его дом снесло ветром и, наверно, он обрадуется, если мы его опять построим.
   - А я думаю, - сказал Шарончик. - что я думаю вот что: нам неплохо было бы сейчас пойти и навестить Колина Пауэлла, только мы его не застанем, так что это нельзя.
   - Пойдем навестим всех-всех-всех, - сказал Буш, - потому что, когда ты долго ходишь по холоду, а потом вдруг зайдешь кого-нибудь навестить и он тебе скажет: "Привет, Буш! Вот кстати! Как раз пора чем-нибудь подкрепиться!" - это всегда очень-очень приятно!
   Шарончик сказал, что для того, чтобы навестить всех-всех-всех, нужен серьезный повод - скажем, вроде организации Искпедиции, и пусть Буш что-нибудь придумает, если может.
   Буш, конечно, мог.
   - Мы пойдем, потому что сегодня четверг, - сказал он, - и мы всех поздравим и пожелаем им Очень Приятного Четверга. Пошли, Шарончик!
   Друзья встали, но Шарончик сразу же снова сел, потому что он не знал, какой сильный ветер.
  
   И когда Буш помог ему подняться, они двинулись в путь. По дороге первым попался им домик Буша, и, можете себе представить, когда они пришли, хозяин - знакомый вам президентик Джонни Буш, - оказался дома и сразу же пригласил их войти и кое-чем подкрепиться. Потом они отправились к дому Кондолизы, держась друг за друга и крича: "Ну что скажешь?", "Что, что?", "Я не слышу". И пока они добрались до Кондолизы, оба так замучились, что им пришлось задержаться у нее и еще раз позавтракать. Когда друзья вышли от нее, им показалось, что на дворе стало очень холодно, и они помчались со всех ног к дому Тони Блера.
   - Мы пришли пожелать тебе Очень Приятного Четверга. - объявил Джонни Буш, после того как он раз-другой попробовал войти в дом и выйти наружу (чтобы удостовериться в том, что дверь Тони Блера не похудела).
   - А что, собственно, произойдет в Четверг? - спросил Тони Блер.
   И когда Буш объяснил что, а Тони Блер, чья жизнь состояла из Очень Важных Дел, сказал: "А-а. А я думал, что вы действительно пришли по делу", - Буш и Шарончик на минутку присели... а потом поплелись дальше. Теперь ветер дул им в спину, так что им не надо было так орать.
   - Тони Блер - он умный! - сказал Буш в раздумье.
   - Да, - сказал Шарончик. - Тони Блер - он хитрый.
   - У него настоящие Мозги.
   - Да, - сказал Шарончик, - у Тони Блера настоящие Мозги.
   Наступило долгое молчание.
   - Наверно, поэтому, - сказал наконец Буш, - наверно, поэтому-то он никогда ничего не понимает!
   Колин Пауэлл был уже дома, и он так обрадовался друзьям, что они пробыли у него почти до обеда, и тогда они почти пообедали, то есть съели такой обед, о котором можно потом забыть) и поспешили на Бушову Опушку, чтобы успеть навестить Вовку Путина и неопоздать к Настоящему Обеду у Папы-Буша.
   - Здравствуй, Вовка! - весело окликнули они кэйджибиста.
   - А, - сказал Вовка, - заблудились?
   - Что ты! Нам просто захотелось тебя навестить, - сказал Шарончик, - и посмотреть, как поживает твой дом. Смотри, Буш, он все еще стоит!
   - Понимаю, - сказал Вовка Путин. - Действительно, очень странно. Да, пора бы уже кому-нибудь прийти и свалить его.
   - Мы думали - а вдруг его повалит ветром, - сказал Буш.
   - Ах, вот что. Очевидно, поэтому никто не стал себя утруждать. А я думал, что о нем просто позабыли.
   - Ну, мы были очень рады повидать тебя, Вовка, а теперь мы пойдем навестим Папу-Буша.
   - Отлично. Папа-Буш необыкновенно мил. Он пролетел мимо день-два назад и даже заметил меня. Он, конечно, не сказал мне ни слова, понятное дело, но он знал, что это я. Очень любезно с его стороны. Согревает душу.
   Буш и Шарончик отодвинулись немного назад и сказали: "Ну, всего хорошего, Вовка", очень стараясь не спешить, но ведь им предстоял далекий путь, и он хотели прийти вовремя.
   - Всего хорошего, - сказал Вовка. - Смотри, чтобы тебя не унесло ветром, маленький Шарончик. Тебя будет очень не хватать. Многие будут с живым интересом спрашивать: "Куда это унесло маленького Шарончика?" Ну, всего хорошего. Благодарю вас за то, что случайно проходили мимо.
   - До свиданья, - сказали Буш и Шарончик в последний раз и двинулись к дому Папы-Буша.
   Теперь ветер дул им навстречу, и уши Шарончика трепались, как флажки, изо всех сил стараясь улететь от хозяина, с великим трудом продвигавшегося вперед. Ему казалось, прошли целые часы, пока он наконец загнал свои ушки под тихие своды Леса, где они снова выпрямились и прислушались - не без волнения - к вою бури в вершинах деревьев.
   - Предположим, Буш, что дерево вдруг упадет, когда мы будем как раз под ним? - спросил Шарончик.
   - Давай лучше предположим, что не упадет, - ответил Буш после некоторого размышления.
   Это предложение утешило Шарончика, и спустя немного времени друзья весело, наперебой, стучали и звонили у двери Папы-Буша.
   - Здравствуй, Папа-Буш, - сказал Буш, - я надеюсь, мы не опоздали к... Я хочу сказать - как ты поживаешь, Папа-Буш? Мы с Шарончиком решили тебя навестить, потому что ведь сегодня Четверг.
   - Садись, Буш, садись, садись, Шарончик, - сказал Папа-Буш радушно. - Устраивайтесь поудобнее.
   Они поблагодарили его и устроились как можно удобнее.
   - Понимаешь, Папа-Буш, мы очень спешили, чтобы поспеть вовремя к... ну, чтобы успеть повидать тебя до того, как мы уйдем.
   Папа-Буш с достоинством кивнул головой.
   - Поправьте меня, если я ошибаюсь, - сказал он, - но не прав ли я, предполагая, что на дворе весьма бурный день?
   - Весьма, - сказал Шарончик, который грел свои ушки у огня, мечтая лишь о том, чтобы целым и невредимым вернуться домой.
   - Я так и думал, - сказал Папа-Буш. - И вот как раз в такой же бурный день, как ныне, мой дядя Роберт, чей портрет ты видишь на стене по правую руку, Шарончик, - мой дядя Роберт, возвращаясь в поздний час с... Что это?
   Раздался страшный треск.
   - Берегись! - закричал Буш. - Осторожно, часы! Шарончик, с дороги! Шарончик, я на тебя падаю!
   - Спасите! - закричал Шарончик. Бушова сторона комнаты медленно поднималась вверх, его кресло съезжало вниз в направлении кресла Шарончика; стенные часы плавно скользнули по печке, собирая по дороге цветочные вазы, и. наконец, все и вся дружно рухнуло на то, что только что было полом, а сейчас старалось выяснить, как оно справится с ролью стены.
   Дядя Роберт, который, по-видимому, решил превратиться в коврик и захватил с собой заодно знакомую стену, налетел на кресло Шарончика в тот самый момент, когда Шарончик хотел оттуда вылезти.
   Словом, некоторое время было действительно нелегко определить, где север... Потом вновь послышался страшный треск... вся комната лихорадочно затряслась... и наступила тишина.
  
   В углу зашевелилась скатерть. Она свернулась в клубок и перекатилась через всю комнату. Потом она подскочила раза два-три и выставила наружу два уха; вновь прокатилась по комнате и развернулась.
   - Буш, - сказал нервно Шарончик.
   - Что? - сказало одно из кресел.
   - Где мы?
   - Я не совсем понимаю, - отвечало кресло.
   - Мы... мы в доме Папы-Буша?
   - Наверно, да, потому что мы ведь только что собирались выпить чаю и так его и не выпили.
   - Ох! - сказал Шарончик. - Слушай, у Папы-Буша всегда почтовый ящик был на потолке?
   - А разве он там?
   - Да, погляди.
   - Не могу, - сказал Буш, - я лежу носом вниз, и на мне что-то такое лежит, а в таком положении. Шарончик, очень трудно рассматривать потолки.
   - Ну, в общем, он там.
   - Может быть, он переехал туда? - предположил Буш. - Просто для разнообразия.
   Под столом в противоположном углу комнаты поднялась какая-то возня, и Папа-Буш опять появился среди гостей.
   - Шарончик! - сказал Папа-Буш с очень рассерженным видом. - Где Буш?
   - Я и сам не совсем понимаю, - сказал Буш.
   Папа-Буш повернулся на звук его голоса и строго посмотрел на ту часть Буша, которая еще была на виду.
   - Буш, - с упреком сказал Папа-Буш, - это ты наделал?
   - Нет, - кротко сказал Буш, - не думаю, чтобы я.
   - А тогда кто же?
   - Я думаю, это ветер, - сказал Шарончик. - Я думаю, твой дом повалило ветром.
   - Ах, вот как! А я думал, это Буш устроил.
   - Нет! - сказал Буш.
   - Если это ветер, - сказал Папа-Буш, думая вслух, - то тогда Буш не виноват. Ответственность не может быть на него возложена.
   С этими милостивыми словами он взлетела, чтобы полюбоваться своим новым потолком.
   - Шарончик, Шарончик! - позвал Буш громким шепотом.
   Шарончик склонился над ним.
   - Что, Буш?
   - Что, он сказал, на меня воз-ло-жено?
   - Он сказал, что он тебя не ругает.
   - А-а, а я думал, он говорил про... то, что на мне... А, понятно!
   - Папа-Буш, - сказал Шарончик, - сойди вниз и помоги выбраться Бушу!
   Папа-Буш, который залюбовался своим почтовым ящиком (а он был проволочный, и в двери была щель с надписью "Для писем и газет", только этой надписи сейчас не было видно, потому что она была снаружи) слетела вниз.
   Вдвоем с Шарончиком они долго толкали и дергали кресло, и наконец Буш вылез из-под него и смог оглядеться.
   - Да! - сказал Папа-Буш. - Прелестное положение вещей!
   - Что мы будем делать, Буш? Ты можешь о чем-нибудь подумать? - спросил Шарончик.
   - Да, я как раз думал кое о чем, - сказал Буш. - Я думал об одной маленькой вещице. - И он запел вернее, запыхтел
  
  
   ПЫХТЕЛКУ:
  
   Я стоял на носу
   И держал на весу
   Задние лапки и все остальное...
   Цирковой акробат
   Был бы этому рад,
   Но Президент- это дело иное!
   И потом я свалился,
   А сам притворился,
   Как будто решил отдохнуть среди дня.
   И, лежа на пузе,
   Я вспомнил о Музе,
   Но она позабыла Поэта (меня).
   Что делать!..
   Уж если,
   Устроившись в кресле,
   И то не всегда мы владеем стихом, -
   Что же может вам спеть
   Несчастный Президент,
   На которого Кресло уселось верхом!
  
  
   - Вот и все! - сказал Буш.
   Папа-Буш неодобрительно кашлянул и сказал, что если Буш уверен, что это действительно все, то они могут посвятить свои умственные способности Проблеме Поисков Выхода.
   - Ибо, - сказал Папа-Буш, - мы не можем выйти посредством того, что обычно было наружной дверью. На нее что-то упало.
   - А как же еще можно тогда выйти? - тревожно спросил Шарончик.
   - Это и есть та Проблема, Шарончик, решению которой я просил Буша посвятить свои Умственные Способности.
   Буш уселся на пол (который когда-то был стеной), и уставился на потолок (который некогда был другой стеной - стеной с наружной дверью, которая некогда была наружной дверью), и постарался посвятить им свои Умственные Способности.
   - Папа-Буш, ты можешь взлететь к почтовому ящику с Шарончиком на спине? - спросил он.
   - Нет, - поспешно сказал Шарончик, - он не может, не может!
   Папа-Буш стал объяснять, что такое Необходимая или Соответствующая Спинная Мускулатура. Он уже объяснял это когда-то Бушу и Колину Пауэллу и с тех пор ожидал удобного случая, чтобы повторить объяснения, потому что это такая штука, которую вы спокойно можете объяснять два раза, не опасаясь, что кто-нибудь поймет, о чем вы говорите.
   - Потому что, понимаешь, Папа-Буш, если бы мы могли посадить Шарончика в почтовый ящик, он мог бы протиснуться сквозь щель, в которую приходят письма, и слезть с дерева и побежать за подмогой, - пояснил Буш.
   Шарончик немедленно заявил, что он за последнее время стал ГОРАЗДО БОЛЬШЕ и вряд ли сможет пролезть в щель, как бы он ни старался.
   Папа-Буш сказал, что за последнее время щель для писем стала ГОРАЗДО БОЛЬШЕ специально на тот случай, если придут большие письма, так что Шарончик, вероятно, сможет.
   Шарончик сказал:
   - Но ты говорил, что необходимая, как ее там называют, не выдержит.
   Папа-Буш сказал:
   - Не выдержит, об этом нечего и думать.
   А Шарончик сказал:
   - Тогда лучше подумаем о чем-нибудь другом, - и первым подал пример.
   А Буш вспомнил тот день, когда он спас Шарончика от потопа и все им так восхищались; и так как это выпадало ему не часто, он подумал, как хорошо было бы, если бы это сейчас повторилось, и - как обычно, неожиданно - ему пришла в голову мысль.
   - Папа-Буш, - сказал Буш, - я что-то придумал.
   - Сообразительный и Изобретательный Президент! - сказал Папа-Буш.
   Буш приосанился, услышав, что его называют Поразительным и Забредательным Президентом, и скромно сказал, что да, эта мысль случайно забрела к нему в голову.
   И он изложил свою мысль.
   - Надо привязать веревку к Шарончику и взлететь к почтовому ящику, держа другой конец веревки в клюве; потом надо просунуть бечевку сквозь проволоку и опустить ее на пол, а еще потом мы с тобой потянем изо всех сил за этот конец, а Шарончик потихоньку подымется вверх на том конце - и дело в шляпе!
   - И Шарончик в ящике, - сказал Папа-Буш. - Если, конечно, веревка не оборвется.
   - А если она оборвется? - спросил Шарончик с неподдельным интересом.
   - Тогда мы возьмем другую веревку, - утешил его Буш.
   Шарончика это не очень обрадовало, потому что хотя рваться будут разные веревки, падать будет все тот же самый Шарончик; но, увы, ничего другого никто не мог придумать...
   И вот, мысленно попрощавшись со счастливым временем, проведенным в Лесу, с тем временем, когда его никто не подтягивал к потолкам на веревках, Шарончик храбро кивнул Бушу и сказал, что это Очень Умный Ппп-ппп-ппп, Умный Ппп-ппп-план.
   - Она не порвется, - шепнул ободряюще Буш, - потому что ведь ты Маленькое Существо, а я буду стоять внизу, а если ты нас всех спасешь - это будет Великий Подвиг, о котором долго не забудут, и, может быть, я тогда сочиню про это Песню, и все будут говорить: "Шарончик совершил такой Великий Подвиг, что Бушу пришлось сочинить Хвалебную Песню!"
   Тут Шарончик почувствовал себя гораздо лучше, и, когда все было готово и он начал плавно подниматься к потолку, его охватила такая гордость, что он, конечно, закричал бы: "Вы поглядите на меня", если бы не опасался, что Буш и Папа-Буш, залюбовавшись им, выпустят свой конец веревки.
   - Поехали, - весело сказал Буш.
   - Подъем совершается по заранее намеченному плану, - ободряюще заметил Папа-Буш.
   Вскоре подъем был окончен. Шарончик открыл ящик и пролез внутрь, затем, отвязавшись, он начал протискиваться в щель, сквозь которую в добрые старые времена, когда входные двери были входными дверями, входило, бывало, много нежданных писем, которые хозяин вдруг получал от неких иных президентов.
   Шарончик протискивал себя и протаскивал себя, и, наконец, совершив последний натиск на щель, он оказался снаружи.
   Счастливый и взволнованный, он на минутку задержался у выхода, чтобы пропищать пленникам слова утешения и привета.
   - Все в порядке! - закричал он в щель. - Твое дерево совсем повалилось, Папа-Буш, а на двери лежит большой сук, но Колин Пауэлл с моей помощью сможет его отодвинуть, и мы принесем канат для Буша, я пойду и скажу ему сейчас, а вниз я могу слезть легко, то есть это опасно, но я не боюсь, и мы с Колином Пауэллом вернемся приблизительно через полчаса.
   Пока, Буш! - И, не ожидая ответа Буша: "До свидания, Шарончик, спасибо", он исчез.
   - Полчаса, - сказал Папа-Буш, устраиваясь поудобнее. - Значит, у меня как раз есть время, чтобы закончить повесть, которую я начал рассказывать, - повесть о дяде Роберте, чей портрет ты видишь внизу под собой, милый Джонни. Припомним сначала, на чем я остановился? Ах да! Был как раз такой же бурный день, как ныне, когда мой дядя Роберт... Буш закрыл глаза.
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ ВОВКА ПУТИН НАХОДИТ НОВЫЙ ДОМ И ПАПА-БУШ ПЕРЕЕЗЖАЕТ
  
  
  
  
   Д жонни Буш забрел в Дремучий Лес и остановился перед домом Папы-Буша. Теперь он был совершенно не похож на дом. Теперь он выглядел просто как поваленное дерево; а когда дом начинает так выглядеть - значит, хозяину пришло время попытаться переменить адрес.
   Сегодня утром Буш обнаружил у себя под дверью Таинственное Спаслание, которое гласило:
  
   Я ищу новый адриск для
   Папы-Буша ты тоже Тони Блер
  
  
   И, пока он раздумывал, что бы это такое могло значить, пришел Тони Блер и прочел ему вслух.
   - Я и для остальных приготовил такое письмо, - сказал Тони Блер. - Растолкую им, о чем речь, и все они тоже будут искать новый адриск, то есть дом для Папы-Буша. Извини, очень спешу, всего хорошего!
   И он убежал.
   Буш, не спеша, поплелся за ним. У него было дело посерьезнее, чем поиски нового дома для Папы-Буша; ему нужно было сочинить Хвалебную Песню - Кричалку - про ее прежний дом.
   Ведь он обещал это Шарончику много-много дней назад, и с тех пор, когда бы они с Шарончиком ни встречались, Шарончик, правда, ничего не говорил, но было сразу понятно, о чем он не говорит; и если кто-нибудь упоминал Песни (Кричалки), или Деревья или Веревки, или Ночные Бури, Шарончик сразу весь розовел, начиная с кончика носа, и поспешно заговаривал о чем-нибудь совсем другом.
   "Но это не так-то легко, - сказал Джонни Буш про себя, продолжая глядеть на то, что было некогда Домом Папы-Буша. - Ведь Поэзия, Кричалки - это не такие вещи, которые вы находите, когда хотите, это вещи, которые находят на вас; и все, что вы можете сделать, - это пойти туда, где они могут вас найти".
   И Джонни Буш терпеливо ждал...
   - Ну, - сказал он после долгого молчания, - я могу, пожалуй, начать: "Вот здесь лежит большущий ствол", потому что ведь он же тут лежит, и посмотрю, что выйдет. Вышло вот что:
  
   ХВАЛЕБНАЯ ПЕСНЬ
   (КРИЧАЛКА)
  
   Вот здесь лежит большущий ствол,
   А он стоял вверх головой,
   В нем Президент беседу вел
   С его хозяином (Папой-Бушем).
   Тогда не знал никто-никто,
   Что вдруг случится ужас что!
  
   Увы! Свирепый Ураган
   Взревел - и повалил Каштан!
   Друзья мои! В тот страшный час
   Никто-никто бы нас не спас.
   Никто бы нам бы не помог,
   Когда б не Храбрый наш Шарончик!
  
   - Смелей! - он громко произнес. -
   Друзья, скорей найдите трос
   (Допустим, толстенький шпагат,
   А лучше - тоненький канат).
   И знайте: пусть грозит Беда,
   Для Смелых выход есть всегда!
  
   И вот герой вознесся ввысь,
   Туда, туда, где брезжил свет, -
   Сквозь щель Для Писем и Газет!
   Хоть все от ужаса тряслись
   И говорили "Ох" и "Ах", -
   Герою был неведом страх!
  
   О Храбрый, ХРАБРЫЙ ШАРОНЧИК!
   Дрожал ли он? О нет! О нет!
   Нет, он взлетел под потолок
   И влез в "Для писем и газет".
   Он долго лез, но он пролез
   И смело устремился в Лес!
  
   Да, он, как молния, мелькнул,
   Крича: - Спасите! Караул!
   И Папа-Буш и младший Буш в плену. Беда!
   На помощь! Все-Все-Все сюда! -
   И Все-Все-Все (кто бегать мог)
   Помчались, не жалея ног!
  
   И вскоре Все-Все-Все пришли
   (Не просто, а на помощь к нам),
   И выход тут же мы нашли
   (Вернее, он нашелся сам).
   Так славься, славься на века
   Великий Подвиг Шарончика!
  
  
   - Вот, значит, как, - сказал Буш, пропев все это трижды. - Вышло не то, чего я ожидал, но что-то вышло. Теперь надо пойти и спеть все это Шарончику.
  
   "Я ищу новый адриск для Папы-Буша ты тоже Тони Блер".
  
   - Что все это значит? - спросил Вовка Путин.
   Тони Блер объяснил.
   - А что случилось с ее старым домом?
   Тони Блер объяснил.
   - Мне никогда ничего не рассказывают, - сказал Вовка Путин. - Никто меня не информирует. В будущую пятницу, по моим подсчетам, исполнится семнадцать дней с тех пор, как со мной в последний раз говорили.
   - Ну, семнадцать - это ты преувеличиваешь...
   - В будущую пятницу, - пояснил Вовка.
   - А сегодня суббота, - сказал Тони Блер, - значит, всего одиннадцать дней. И, кроме того, я лично был тут неделю назад.
   - Но беседа не состоялась, - сказал Вовка. - Не было обмена мнениями. Ты сказал "Здорово!" и промчался дальше. Пока я обдумывал свою реплику, твой хвост мелькнул шагов за сто отсюда на холме. Я хотел было сказать: "Что? Что?" - но понял, конечно, что уже поздно.
   - Ну, я очень спешил.
   - Должен говорить сперва один, потом другой, - продолжал Вовка. - По порядку. Иначе это нельзя считать беседой. "Здорово!" - "Что, что?" На мой взгляд, такой обмен репликами ничего не дает. Особенно если когда приходит ваша очередь говорить, вы видите только хвост собеседника. И то еле-еле.
   - Ты сам виноват, Вовка. Ты же никогда ни к кому из нас не приходишь. Сидишь как сыч в своем углу и ждешь, чтобы все остальные пришли к тебе. А почему тебе самому к нам не зайти?
   Вовка задумался.
   - В твоих словах, Тони Блер, пожалуй, что-то есть, - сказал он наконец. - Я действительно пренебрегал законами общежития. Я должен больше вращаться. Я должен отвечать на визиты.
   - Правильно, Вовка. Заходи к любому из нас в любое время, когда тебе захочется.
   - Спасибо, Тони Блер. А если кто-нибудь скажет Громким Голосом: "Опять Вовка Путин притащился!" - то ведь я могу и выйти.
   Тони Блер нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
   - Ну ладно, - сказал он, - мне пора идти. Я порядком занят сегодня.
   - Всего хорошего, - сказал Вовка.
   - Как? А, всего хорошего! И если ты случайно набредешь на хороший дом для Папы-Буша, ты нам сообщи обязательно.
   - Обещаю, - сказал Вовка.
   И Тони Блер ушел.
  
   Буш разыскал Шарончика, и они вдвоем побрели снова в Дремучий Лес.
   - Шарончик, - застенчиво как они долго шли молча.
   - Да, Буш!
   - Ты помнишь, я говорил - надо сочинить Хвалебную Песню (Кричалку) насчет Ты Знаешь Чего.
   - Правда, Буш? - спросил Шарончик, и носик его порозовел. - Ой, неужели ты правда сочинил?
   - Она готова, Шарончик.
   Розовая краска медленно стала заливать ушки Шарончика.
   - Правда, Буш? - хрипло спросил он. - Про... про... тот случай, когда?.. Она правда готова?
   - Да, Шарончик.
   Кончики ушей Шарончика запылали; он попытался что-то сказать, но даже после того, как он раза два прокашлялся, ничего не вышло. Тогда Буш продолжал:
   - В ней семь строф.
   - Семь? - переспросил Шарончик, стараясь говорить как можно небрежнее. - Ты ведь не часто сочиняешь Кричалки в целых семь строф, правда, Буш?
   - Никогда, - сказал Буш. - Я думаю, что такого случая никогда не было.
   - А Все-Все-Все уже слышали ее? - спросил Шарончик, на минуту остановившись лишь затем, чтобы поднять палочку и закинуть ее подальше.
   - Нет, - сказал Буш. - Я не знаю, как тебе будет приятнее: если я спою ее сейчас, или если мы подождем, пока встретим Всех-Всех-Всех, и тогда споем ее. Всем сразу.
   Шарончик немного подумал.
   - Я думаю, мне было бы всего приятнее, Буш, если бы ты спел ее мне сейчас... а потом спел ее Всем-Всем-Всем, потому что тогда они ее услышат, а я скажу: "Да, да, Буш мне говорил", и сделаю вид, как будто я не слушаю.
   И Буш спел ему Хвалебную Песню (Кричалку) - все семь строф. Шарончик ничего не говорил - он только стоял и краснел. Ведь никогда еще никто не пел Шарончику, чтобы он "Славился, славился на века!". Когда песня кончилась, ему очень захотелось попросить спеть одну строфу еще раз, но он постеснялся. Это была та самая строфа, которая начиналась словами: "О Храбрый, Храбрый Шарончик". Шарончик чувствовал, что начало этой строфы особенно удалось!
   - Неужели , я правда все это сделал? - сказал он наконец.
   - Видишь ли, - сказал Буш, - в поэзии - в стихах... Словом, ты сделал это, Шарончик, потому что стихи говорят, что ты это сделал. Так считается.
   - Ой! - сказал Шарончик. - Ведь я... мне кажется, я немножко дрожал. Конечно, только сначала. А тут говорится: "Дрожал ли он? О нет, о нет!" Вот почему я спросил.
   - Ты дрожал про себя, - сказал Буш. - А для такого Маленького Существа это, пожалуй, даже храбрее, чем совсем не дрожать.
   Шарончик вздохнул от счастья. Так, значит, он был храбрым!
   Подойдя к бывшему дому Папы-Буша, они застали там Всех-Всех-Всех, за исключением Вовк Путина. Колин Пауэлл всем объяснял, что делать, и Тони Блер объяснял всем то же самое, на тот случай, если они не расслышали, и потом они все делали это. Они где-то раздобыли канат и вытаскивали стулья и картины, и всякие вещи из прежнего дома Папы-Буша, чтобы все было готово для переезда в новый дом. Кондолиза связывала узлы и покрикивала на Папу-Буша: "Я думаю, тебе не нужна эта старая грязная посудная тряпка. Правда? И половик тоже не годится, он весь дырявый", на что Папа-Буш с негодованием отвечал: "Конечно, он годится - надо только правильно расставить мебель! А это совсем не посудное полотенце, а моя шаль!"
   Крошка Бин Ладен поминутно то исчезал в доме, то появлялся оттуда верхом на очередном предмете, который поднимали канатом, что несколько нервировало Кондолизу, потому что она не могла за ним как следует присматривать. Она даже накричала на Папу-Буша, заявив, что его дом- это просто позор, там такая грязища, удивительно, что он не опрокинулся раньше! Вы только посмотрите, как зарос этот угол, просто ужас! Там поганки! Папа-Буш удивился и посмотрел, а потом саркастически засмеялся и объяснил, что это его губка и что если уж не могут отличить самую обычную губку от поганок, то в хорошие времена мы живем!..
   - Ну и ну, - сказала Кондолиза.
   А Крошка Бин Ладен быстро вскочил в дом, пища:
   - Мне нужно, нужно посмотреть на губку Папы-Буша! Ах, вот она! Ой, Папа-Буш, Папа-Буш, это не губка, а клякса! Ты знаешь, что такое клякса, Папа-Буш? Это когда твоя губка вся раскляк...
   И Кондолиза сказала (очень поспешно): "Крошка, милый! " - потому что не полагается так разговаривать с тем, кто умеет написать слово "суббота".
   Но все очень обрадовались, когда пришли Буш и Шарончик, и прекратили работу, чтобы немного отдохнуть и послушать новую Кричалку (Хвалебную Песню) Буша. И вот, когда Все-Все-Все сказали, какая это хорошая Хвалебная Песня (Кричалка), Шарончик небрежно спросил:
   - Правда, хорошенькая песенка?
   - Ну, а где же новый дом? - спросил Буш. - Ты нашел его, Папа-Буш?
   - Он нашел название для него, - сказал Колин Пауэлл, лениво пожевывая травинку. - Так что теперь ему не хватает только дома.
   - Я назову его вот как, - важно сказал Папа-Буш и показал им то, над чем он трудился: квадратную дощечку, на которой было намалевано:
  
   ПАПОБУШНИК
  
   Как раз в этот захватывающий момент кто-то выскочил из Чащи и налетел на Папу-Буша. Доска упала на землю, и к ней кинулись Шарончик и Крошка Бин Ладен.
   - Ах, это ты, - сказал Папа-Буш сердито.
   - Здравствуй, Вовка, - сказал Тони Блер. - Наконец-то. Где же ты был?
   Вовка Путин не обратил на них внимания.
   - Доброе утро, Колин Пауэлл, - сказал он толкнув Крошку Бин Ладена и Шарончика и усаживаясь на " ПАПОБУШНИК ". - Мы одни?
   - Да, - сказал Колин Пауэлл, слегка улыбаясь.
   - Мне сказали - крылатая весть долетела и до моего уголка Леса - сырая лощина, которая никому не нужна, - что Некая Особа ищет дом. Я нашел для нее дом.
   - Молодец! - великодушно сказал Тони Блер.
   Вовка Путин посмотрел на него через плечо и снова обратился к Колину Пауэллу.
   - Между нами что-то такое было, - продолжал он громким шепотом, - но неважно. Забудем старые обиды и похищенные хвосты. Словом, если хочешь, Колин Пауэлл, иди со мной, и я покажу тебе дом.
   Колин Пауэлл вскочил на ноги.
   - Идем, Буш! - сказал он.
   - Идем, Шырак! - крикнул Крошка Бин Ладен.
   - Может быть, и мы пойдем, Папа-Буш? - сказал Тони Блер.
   - Минутку, - сказал Папа-Буш, подымая свою адресную дощечку, которая как раз освободилась.
   Вовка отрицательно помахал им передней ногой.
   - Мы с Колином Пауэллом отправляемся на прогулку, - сказал он. - На прогулку, а не на толкучку! Если он хочет взять с собой Буша и Шарончика я буду рад их обществу; но надо, чтобы мы могли Д ы ш а т ь.
   - Ну что ж, отлично - сказал Тони Блер, сообразив что ему наконец-то представился случай как следует покомандовать.
   - А мы продолжим выгрузку. За дело, друзья! Эй, Шырак, где канат? - Что там такое, Папа-Буш?
   Папа-Буш, только что обнаруживший, что его новый адрес превратился из " ПАПОБУШНИКа " в "кляксу", наподобие губки, строго кашлянул в сторону Вовки Путина, но ничего не сказал, и Кэйджибист, унося на себе значительную часть " ПАПОБУШНИК а", побрел вслед за своими друзьями.
   И вскоре все они подходили к дому, который нашел Вовка, но еще до того, как он показался, Шарончик стал подталкивать локтем Буша, а Буш - Шарончика; они толкались и говорили друг другу: "Это он". - "Не может быть". - "Да я тебе говорю, это он!"
   А когда они пришли, это был действительно он.
   - Вот! - гордо произнес Вовка, останавливаясь перед домом Шарончика. - И дом, и табличка с надписью, и все прочее!
   - Ой, ой, ой! - крикнул Колин Пауэлл, не зная, что ему делать - смеяться или плакать.
   - Самый подходящий дом для Папы-Буша. Как ты считаешь, маленький Шарончик? - спросил Вовка.
   И тут Шарончик совершил Благородный Поступок. Он совершил его как бы в полусне, вспоминая обо всех тех чудесных словах, которые спел про него Буш.
   - Да, это самый подходящий дом для Папы-Буша, - сказал он великодушно. - Я надеюсь, что он будет в нем очень счастлив. - И он два раза проглотил слюнки, потому что ведь и он сам был в нем очень счастлив.
   - Что ты думаешь, Колин Пауэлл? - спросил Вовка не без тревоги в голосе, чувствуя, что тут что-то не так.
   Колину Пауэллу нужно было задать один вопрос, и он не знал, как его задать.
   - Ну, - сказал он наконец, - это очень хороший дом, и ведь если твой дом повалило ветром, ты должен куда-нибудь переехать. Правда, Шарончик? Что бы ты сделал, если бы твой дом разрушил ветер?
   Прежде чем Шарончик успел сообразить, что ответить, вместо него ответил Джонни Буш.
   - Он бы перешел ко мне и жил бы со мной, - сказал Буш. - Правда же, Шарончик?
   Шарончик пожал его лапу.
   - Спасибо, Буш, - сказал он. - С большой радостью.
  
  
  
  
  
  
   "ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ."
   В КОТОРОЙ МЫ ОСТАВЛЯЕМ КОЛИНА ПАУЭЛЛА И ДЖОННИ БУША В ЗАЧАРОВАННОМ МЕСТЕ
  
  
   К олин Пауэлл куда-то уходил. Совсем. Никто те знал, почему он уходит; никто не знал, куда он уходит; да, да - никто не знал даже, почему он знает, что Колин Пауэлл уходит. Но - по той или по иной причине - все в Лесу чувствовали, что это в конце концов должно случиться. Даже Эдик Шеварднадзе, самый крошечный Родственник и Знакомый Тони Блера, тот, который думал, что видел однажды ногу Колина Пауэлла, но был в этом не вполне уверен, потому что он легко мог и ошибиться, - даже Эдик Шеварднадзе сказал себе, что Положение Дел меняется, а Рано и Поздно (два других Родственника и Знакомых) сказали друг другу: "Ну, Рано?" и "Ну, Поздно?" - таким безнадежным голосом, что было ясно - ожидать ответа нет никакого смысла.
  
   И однажды, почувствовав, что он больше ждать не может, Тони Блер составил Сообщение, и вот что в нем говорилось:
  
  
   Сообщение все-все-все встреч-
   аются возле дома на Бушовой оп-
   ушке принимают лизорюцию
   слева по порядку номеров по-
   дпись Тони Блер
  
  
  
  
   Ему пришлось переписать это раза два-три, пока он сумел заставить "лизорюцию" выглядеть так, как ей полагалось выглядеть с точки зрения Тони Блера; зато когда, наконец, этот труд был окончен, он обежал всех и всем прочел свое произведение вслух. Все-Все-Все сказали, что придут.
   - Ну, - сказал Вовка Путин, увидев процессию, направлявшуюся к его дому, - это действительно сюрприз. А я тоже приглашен? Не может быть!
   - Не обращай внимания на Вовку, - шепнул Тони Блер Бушу. - Я ему все рассказал еще утром.
   Все спросили у Вовки, как он поживает, и он сказал, что никак, не о чем говорить, и тогда все сели; и как только все уселись, Тони Блер снова встал.
  
   - Мы все знаем, почему мы собрались, - сказал он, - но я просил моего друга Вовку Путина...
   - Это я, - сказал Вовка. - Звучит неплохо!
   - Я просил его предложить Лизорюцию.
   И Тони Блер сел.
   - Ну давай, Вовка, - сказал он.
   - Прошу не торопить меня, - сказал Вовка Путин, медленно поднимаясь. - Прошу не нудавайкать.
   Он вынул из-за уха свернутую трубкой бумагу и не спеша развернул ее.
   - Об этом никто ничего не знает, - продолжал он, - это Сюрприз.
   С достоинством откашлявшись, он снова заговорил.
   - Словом, в общем и целом, и так далее и тому подобное, прежде чем я начну, или, пожалуй, лучше сказать, прежде чем я кончу, я должен вам прочесть Поэтическое Произведение. Доселе... доселе -это трудное слово, означающее... Ну, вы сейчас узнаете, что оно означает. Доселе, как я уже говорил, доселе вся Поэзия в Лесу создавалась Бушем, Президентиком с милым характером, но разительным недостатком ума. Однако Поэма, которую я намереваюсь прочесть вам сейчас, была создана Вовкой Путиным, то есть мною, в часы досуга. Если кто-нибудь отберет у младенца Крошки Бин Ладена орехи, а также разбудит Папу-Буша, мы все сможем насладиться этим творением. Я называю его даже Стихотворением.
  
  
   СТИХОТВОРЕНИЕ. СОЧИНИЛ тоже Президент ВОВКА ПУТИН
  
   Колин Пауэлл уходит от нас.
   По-моему, это факт.
   Куда?
   Никто не знает.
   Но он уходит, увы!
   Да, он нас покидает.
   (Вот рифма к слову "знает".)
   Мы все огорчены
   (Тут рифма к слову "увы").
   Нам всем и правда грустно.
   Терпеть все это трудно.
   (Неплохо?)
   (Так и нет рифмы к слову "факт". Досадно!)
   (А ведь теперь нужно еще рифму к слову
   "Досадно". Досадно!)
   (Пусть эти два "досадно" рифмуют друг
   С другом, ладно?)
   Я вижу-
   Не так-то легко написать
   Очень хорошую строчку,
   И лучше бы все
   Сначала начать,
   Но легче
   Поставить точку...
   Нет!
   Колин Пауэлл,
   Мы все здесь твои
   Друзьи...
   (Не так!)
   Мы все здесь друзья.
   (Твоя? Опять не так!)
   В общем,
   Прими на прощанье от всех
   Пожеланье успех...
   (Не так!)
   Прими пожеланье успехов
   От всехов!
   (Фу ты, вот неуклюжие слова,
   Что-нибудь всегда получается не так!)
   Словом,
   Мы все тебе их желаем,
   Ты молодец!
  
   КОНЕЦ
  
  
   Если кто-нибудь намерен аплодировать, - сказал Вовка, прочитав все это, - то время настало.
   Все захлопали.
   - Благодарю вас, - сказал Вовка, - я приятно удивлен и тронут, хотя, возможно, аплодисментам и не хватает звучности.
   - Эти стихи гораздо лучше моих, - с восторгом сказал Джонни Буш. И он действительно был в этом уверен.
   - Что ж, - скромно объяснил Вовка. - Так и было задумано.
   - Лизорюция, - сказал Тони Блер, - такая, что мы все это подпишем и отнесем Колину Пауэллу.
   И резолюция была подписана: Буш, Папа-Буш, Шарончик, Вовка Путин, Тони Блер, Кондолиза, Большая Клякса (это была подпись Шырака) и Три Маленькие Кляксы (это была подпись Крошки Бин Ладена).
   И Все-Все-Все отправились к дому Колина Пауэлла.
   - Здравствуйте, друзья, - сказал Колин Пауэлл. - Здравствуй, Буш!
   Все они сказали: "Здравствуй", и вдруг всем стало как-то грустно и не по себе - ведь получалось, что они пришли прощаться, а им очень-очень не хотелось об этом думать. Они беспомощно сбились в кучу, ожидая, чтобы заговорил кто-нибудь другой, и только подталкивали друг друга, шепча: "Ну, давай ты", и мало-помалу вперед вытеснили Вовку, а все остальные столпились за ним.
   - В чем дело, Вовка? - спросил Колин Пауэлл.
   Вовка помахал хвостом, очевидно желая себя подбодрить, и начал.
   - Колин Пауэлл, - сказал он, - мы пришли, чтобы сказать, чтобы передать... как это называется... сочинял один... но мы все - потому что мы слышали...я хочу сказать, мы все знаем, ну, ты понимаешь сам... Мы... Ты... Короче, чтобы не тратить много слов, вот! - Он сердито оглянулся на остальных и сказал: - Весь Лес тут собрался! Совершенно нечем дышать! В жизни не видел такой бессмысленной толпы животных, и главное, все не там, где надо. Неужели вы не понимаете, что Колину Пауэллу хочется побыть одному? Я пошел! И он поскакал прочь.
  
   Сами хорошенько не понимая почему, остальные тоже начали расходиться, и когда Колин Пауэлл закончил чтение Стихотворения и поднял глаза, собираясь сказать "спасибо", перед ним был один Джонни Буш.
   - Это очень трогательно, - сказал Колин Пауэлл, складывая бумажку и убирая ее в карман. - Пойдем, Буш. - И он быстро зашагал по дороге.
   - Куда мы идем? - спросил Буш, стараясь поспеть за ним и одновременно понять, что им предстоит - Искпедиция или еще какое-нибудь Я не знаю что.
   - Никуда, - сказал Колин Пауэлл.
   Что ж, они пошли туда, и, после того как они прошли порядочный кусок, Колин Пауэлл спросил:
   - Буш, что ты любишь делать больше всего на свете?
   - Ну, - ответил Буш, - я больше всего люблю...
   И тут ему пришлось остановиться и подумать, потому что хотя кушать мед - очень приятное занятие, но есть такая минутка, как раз перед тем как ты примешься за мед, когда еще приятнее, чем потом, когда ты уже ешь, но только Буш не знал, как эта минутка называется. И еще он подумал, что играть с Колином Пауэллом тоже очень приятное дело, и играть с Шарончиком - это тоже очень приятное дело, и вот когда он все это обдумал, он сказал:
   - Что я люблю больше всего на всем свете - это когда мы с Шарончиком придем к тебе в гости и ты говоришь: "Ну как, не пора ли подкрепиться?", а я говорю: "Я бы не возражал, а ты как, Шарончик?", и день такой шумелочный, и все птицы поют. А ты что больше всего любишь делать?
   - Это все я тоже люблю, - сказал Колин Пауэлл, - но что больше всего я люблю делать - это...
   - Ну, ну?
   - Ничего.
   - А как ты это делаешь? - спросил Буш после очень продолжительного размышления.
   - Ну вот, спросят, например, тебя, как раз когда ты собираешься это делать: "Что ты собираешься делать, Колин Пауэлл?", а ты говоришь: "Да ничего", а потом идешь и делаешь.
   - А, понятно! - сказал Буш.
   - Вот, например, сейчас мы тоже делаем такое ничевошное дело.
   - Понятно! - повторил Буш.
   - Например, когда просто гуляешь, слушаешь то, чего никто не слышит, и ни о чем не заботишься.
   - А-а! - сказал Буш.
   Они шли, думая о Том и о Сем, и постепенно они добрались до Зачарованного Места, которое называлось Капитанский Мостик, потому что оно было на самой вершине холма. Там росло шестьдесят с чем-то деревьев, и Колин Пауэлл знал, что это место зачаровано, потому что никто не мог сосчитать, сколько тут деревьев - шестьдесят три или шестьдесят четыре, даже если он привязывал к каждому сосчитанному дереву кусочек бечевки.
   Как полагается в Зачарованном Месте, и земля тут была другая, не такая, как в Лесу, где росли всякие колючки и папоротник и лежали иголки; здесь она вся росла ровной-ровной зеленой травкой, гладкой, как газон.
   Это было единственное место в Лесу, где можно было сесть спокойно и посидеть и не надо было почти сразу же вскакивать в поисках чего-нибудь другого. Наверно, потому, что на Капитанском Мостике вы дели все-все на свете - во всяком случае, до того самого места, где, нам кажется, небо сходится с землей.
   И вдруг Колин Пауэлл начал рассказывать Бушу всякие интересные вещи - про людей, которых называют Королями и Королевами, и про еще каких-то, которые называются Купцами, и про то место, которое называется Европа, и про потерянный остров посреди моря, куда не приходят корабли, и как сделать Насос (если нужно), и как в Рыцарей посвящали, и какие товары мы получаем из Бразилии. А Джонни Буш, прислонившись спиной к одному из шестидесяти с чем-то деревьев и сложив лапки на животе, говорил: "О-ох", и "А-а, понятно", и "Не может быть", и думал о том, как было бы чудесно, если бы в голове у него были не опилки, а настоящий ум. И мало-помалу Колин Пауэлл рассказал все, что знал, и затих и сидел, глядя с Капитанского Мостика на весь Белый Свет и желая, чтобы так было всегда.
   А Буш продолжал размышлять. И вдруг он спросил Колина Пауэлла:
   - А это очень хорошо, когда тебя посвистят?.. В эти... Ну, как ты говорил?
   - Чего? - спросил Колин Пауэлл нехотя, словно прислушиваясь к кому-то другому.
   - Ну, в эти... на лошадке, - объяснил Буш.
   - Посвятят в Рыцари?
  
  
  
   - Ах, вот как это называется, - сказал Буш.
   - А я думал, это посви... Ну ладно. Они не хуже Короля и Купца и всех остальных, про которых ты говорил?
   - Ну, поменьше Короля, - сказал Колин Пауэлл, и тут же, заметив, что Буш, кажется, огорчен, он поспешно добавил: - Но побольше Купца!
   - А Президент тоже может стать им?
   - Конечно, может! - сказал Колин Пауэлл. - Я тебя сейчас посвящу.
   Он взял палочку и, слегка ударив Джонни Буша по плечу, сказал:
   - Встань, сэр Джонни Буш де Президент, вернейший из моих рыцарей!
   Понятно, Буш встал, а потом опять сел и сказал: "Спасибо", как полагается говорить, когда тебя посвятили в Рыцари. И незаметно он снова задремал, и во сне он и Сэр Насос, и Сэр Остров, и Купцы жили все вместе, и у них была Лошадка, и все они были верными Рыцарями доброго короля Колина Пауэлла (все, кроме Купцов, которые смотрели за Лошадкой). Правда, время от времени он качал головой и говорил про себя: "Я что-то перепутал". А потом он начал думать обо всех вещах, которые Колин Пауэлл захочет рассказать ему, когда вернется оттуда, куда собрался уходить, и как тогда трудно будет бедному Президенту с опилками в голове ничего не перепутать.
   "И тогда, наверно, - грустно сказал он про себя, - Колин Пауэлл не захочет мне ничего больше рассказывать. Интересно, если ты Верный Рыцарь, неужели ты должен быть только верным, и все, а рассказывать тебе ничего не будут?"
   Тут Колин Пауэлл, который все еще смотрел в пространство, подперев голову рукой, вдруг окликнул его:
   - Буш!
   - Что? - сказал Буш.
   - Когда я буду... Когда... Буш!
   - Что, Колин Пауэлл?
   - Мне теперь не придется больше делать то, что я больше всего люблю. - Никогда?
   - Ну , может , иногда . Но не все время. Они не позволяют.
   Буш ждал продолжения, но Колин Пауэлл опять замолчал.
   - Что же, Колин Пауэлл? - сказал Буш, желая ему помочь.
   - Буш, когда я буду... ну, ты знаешь... когда я уже не буду ничего не делать, ты будешь иногда приходить сюда?
   - Именно я?
   - Да, Буш.
   - А ты будешь приходить?
   - Да, Буш, обязательно. Обещаю тебе.
   - Это хорошо, - сказал Буш.
   - Буш, обещай, что ты меня никогда-никогда не забудешь. Никогда-никогда! Даже когда мне будет сто лет.
   Буш немного подумал.
   - А сколько тогда мне будет?
   - Девяносто девять.
   Джонни Буш кивнул.
   - Обещаю, - сказал он.
   Все еще глядя вдаль, Колин Пауэлл протянул руку и пожал лапку Буша.
   - Буш, - серьезно сказал Колин Пауэлл, - если я... если я буду не совсем такой... - Он остановился и попробовал выразиться иначе: - Буш, ну, что бы ни случилось, ты ведь всегда поймешь. Правда?
   - Что пойму?
   - Ничего. - Мальчик засмеялся и вскочил на ноги. - Пошли.
   - Куда? - спросил Джонни Буш.
   - Куда-нибудь, - сказал Колин Пауэлл.
   И они пошли. Но куда бы они ни пришли и что бы ни случилось с ними по дороге, - здесь в Зачарованном Месте на вершине холма в Лесу, Колин Пауэлл будет всегда, всегда играть со своим президентиком.
  
  
  
  
   КОНЕЦ
  
  
  
  
  
   Пересказал Коваль И.Г., эсквайр
(по мотивам повести Алана Александра Милна
"Винни Пух и все-все-все"
в переводе Бориса Заходера.)

  
   "Действующие лица"
  
  

  
   Д жордж Буш-младший -- президент Соединенных Штатов Америки
  
  
   К олин Пауэлл -- госсекретарь США
  
  
   П апа Буш -- папа Буша-младшего
  
  
   Т они Блер -- премьер-министр Великобритании
  
  
  
Ш ырак - президент Франции
  
  
  
   Ш арончик -- премьер-министр Израиля
  
  
   В овка Путин -- президент России
  
  
   К ондолиза Райс -- советник президента США по национальной безопасности
  
  
   К рошка Бинладен -- президент бывших талибанцев
  
  
  
   С аддамыч - президент Ирака
  
  
  
   А рафат - лидер Палестины
  
  
  
   Э дик Шеварднадзе - президент Грузии
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"