Сижу вновь в кровате с решёткой.
Пелёнки сырые, я духом стихи написал.
Но в теле стихи, что лились ручьём,
На деле остались сырым лишь сырьём.

Внутри были духи стиха послушно смирные...
На волю попав возвращались уж в нос...
Те духи не то чтобы злые....
Но всё ж до небес от них вонь!

Благую весть родителям моим,
Что я поэтом стать хочу, с писательства начать...
Родителям моим не донесли конкретно жидкие стихи.
Они сердились: вонь, вонь, вонь!

И скрыть то не пытались.
Но все стихи мои стирались.
Такой была работа их.
Скрывать всю писанину от меня...
Что для народа от меня!

Но всё ж в кроватке писать уж было не то.
Лежать на клеёнке в пелёнках сырых...
Лежать своим критиком в луже...
И криком кричать: дайте новый мне холст!
Ведь старый матрас конкретно исписан давно!

Он долго хранил в абстрактных рисунках духов стихов!
Но всех этих духов как запах  разнёс.
Однако остались рисунки стихов.
Их простыни всё же меньше хранили.
Их чаще стирали, сушили...
И вновь для рисунков-стихов мне ложили.

Но ныне я уже не молод.
И разницу уж знаю, что писать не значит писать.
И мыслевысер свой абстрактный...
Сливаю через интернеты в самиздат!

В пустых всех словах есть всё же чувства и сила.
Их разумом чувств на эмоциях надо читать.
Коль сразу не понял, на себя оглянись.
И вспомнив себя, дитя писать и читать научить не забудь!
Посмейся немного, прости ты дитя за его писанину...
И в крике младенца читай писанину меж строк!