Козак Елена Александровна : другие произведения.

Дьявол начинает и...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.66*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Они заключили пари. На кону судьба страшного мира Сорины, в котором каждую могут признать ведьмой и сжечь на костре. Но Дьявол не из тех, кто играет честно. Он делает первый, запрещеннный ход и...
    Добавила в файл еще четыре главы. Теперь их 19. Наконец, переписала пролог и первую главу. Теперь все произведение в одном стиле. Пишите, если я еще какие-то нюансы забыла подправить

   Пролог. Пари
   Темно-зеленая поросль возникла перед лицом, окончательно выводя из себя. Дорога и без того была неровной. Не каменистой, а грунтовой, протоптанной. Да к тому же, прескверно. Во многих местах она поросла травой, порой, словно в насмешку, раздваивалась. А теперь еще какой-то сорняк преграждает выбранную путь.
   Впрочем, разве это преграда? Мужчина устало улыбнулся, разглядывая поросль. Длинная, словно лиана в одном из тропических миров. Но, в отличие от последней, широкая, с четкими, цвета нефрита прожилками. Хорошо заметными даже в царящем вокруг полумраке. Сквозь величественные кроны девственных анчар* пробивалось только несколько лучиков солнца. Да и те казались скорее насмешкой, чем Божьим светом.
  
   *Анчар (лат. Antiaris) -- род растений семейства тутовых, вечнозелёных деревьев или кустарников.
  
  
   "Божьим?!" - мужчина нахмурился. В эдеме всегда приходят на ум глупые сравнения. Но это не столь важно. Главное - не начать сожалеть. Но этого не будет никогда! Не для того он освободился от пут несколько тысячелетий назад. Не для того повел против создателя ангелов.
   В тот день небеса дрожали под поступью херувимов. Созданные миры были готовы расколоться на мириады частиц. А затем их, посмевших пойти против Создателя, свергнули с небес. Разверзлась бездна, вот только никакому огню не поглотить бессмертных существ. Одни лишь почерневшие крылья и сгинули навек в жарком пламени.
   Цвета человеческой крови глаза блеснули. Слишком давно это было. Ни к чему вспоминать. Если что и имеет значения, так это причина, по которой сегодня он здесь.
  
   За несколько часов до...
   - Если позволите, я сделаю ход ферзем, - мелкая демоница Аза потянулась и переставила фигуру, затем подняла глаза на противника. - Ваш ход, мессир.
   Дьявол медлил всего мгновение. В следующее его пальцы коснулись одной из шахматных фигур.
   - Прошу.
   Демоница вновь склонилась над шахматной доской. Дьявол мельком взглянул на нее. Невысокая, но изящная. Темные кудрявые волосы рассыпались по плечам и спине. Зеленные глаза задумчиво прищурены. Большие пухлые губы завершают созданный образ. Действительно, только образ. Истинный лик был разрушен в одной из битв много веков тому. С тех пор Аза не покидала чертогов ада. Она ненавидела свое истинное, изуродованное Мах* лицо и только здесь могла его прятать за созданной иллюзией.
  
   *Во многих авестийских гимнах упоминается о том, что Мах стережет сон человека для того, чтобы демоны не могли проникнуть в его душу, когда он спит. Аз пришла к Мах, надев личину ее сестры, чтобы уничтожить ее, но Мах распознала обман и разбила эту личину.
  
  
   Демоница, заметив, что Дьявол смотрит на нее, оторвала взгляд от шахмат, плавным, кошачьим движением убрала волосы с левого плеча. Соблазнительно улыбнулась.
   - Что-то не так, мессир?
   "Лик она сменила, но ничуть не поумнела!"
   Впрочем, обречь мысли в слова Дьявол не успел: за дверью началась перебранка. Низкие красивые голоса демонов перекрывал другой, высокий, звонкий, до ужаса надоедливый голосок.
   Дьявол кивнул Азе, приказывая узнать, что происходит снаружи. Но это оказалось излишним. Двери и без того отворились. На пороге в слегка потрепанной одежде появился ангелок. Высокий, голубоглазый, светловолосый, как они все, с маленьким хлипким нимбом над головой (молодой - у взрослых ангелов нимб повесомее, потолще).
   - Что привело тебя в мои владения Божье создание? - начал Дьявол.
   - Письмо, - ангел быстро протянул руку с посланием.
   Один из демонов приблизился к посланнику, взял у него письмо (не обошлось без парочки колких взглядов), прошел внутрь покоев, поклонился властелину и передал конверт.
   Дьявол разорвал бумагу, бегло просмотрел первые странички и поднял глаза на посланника, что уж было вознамерился удалиться. Даже ногу над порогом занес.
   - Чего же все-таки желает твой хозяин?
   - Он мне не хозяин! - гневно вскричал ангелок, мгновенно выходя из себя.
   "Неужели? - Дьявол поморщился. - Сейчас мальчишка начнет говорить, что только у него - у Дьявола, есть рабы, а у них же в раю каждый свободен, волен выбирать".
   Ложь. Лишь только ты не согласен с мнением учителя, сразу предатель.
   - Так чего он хочет? - снова повторил властитель преисподней свой вопрос, прерывая недовольные выкрики ангела.
   - Создателю угодно поговорить.
   - Где?
   - В эдемском саду.
   - В эдеме, - Дьявол усмехнулся. - Что ж, передай хозяину, - Дьявол нарочно выделил "хозяину". - Мой отказ.
   - Создатель это предвидел. В письме, - ангел кивнул на послание, - есть причина, согласно которой вы уже вечером должны прибыть в эдем. Что-то о маленькой деревушке... Вишенки, кажется.
   - Это должно мне о чем-то сказать?
   - Я полагаю, да.
   - Ты полагаешь... - Дьявол удивленно приподнял брови. - Как тебя зовут, дитя Создателя?
   - Миан.
   - Что ж, можешь идти, Миан. Ты выполнил поручение. Я прибуду в эдем.
   Ангел поклонился, но выйти из покоев не успел. Как прежде лишь занес ногу. Дьявол окликнул его:
   - И, Миан...
   Ангел обернулся.
   - Слушаю.
   - Передай хозяину, чтобы впредь учил своих учеников вежливости. Второго такого посланника я не стерплю!
  
   И вот теперь этот сад, ничуть не изменившийся за прошедшие тысячелетия. Дьявол отодвинул заслонивший путь лист, но, когда у него перед глазами возникло еще с десяток, просто сжег их одной своей мыслью. Теперь он заметил и Создателя.
   Бывший учитель... Он мог принимать любое обличие. Сейчас, к примеру, сидел в образе беловолосого юноши, внешне даже младше самого властелина преисподней. Дьявол приблизился и сел в свободное кресло.
   Несколько мгновений молчания.
   - Вы хотели поговорить. О чем?
   - Но я ведь передал с Мианом письмо. Неужели оно не ответило на все Ваши вопросы?
   - Я бы хотел получить все ответы от Вас.
   - Что ж, - Создатель ни минуты не сомневался в ответе Дьявола. Ведь не первое тысячелетие знакомы! - Я хотел поговорить о мире Сорины.
   Создатель одним движением создал облик нужного мира. Дома на отшибе, маленькие деревеньки, города чуть побольше, а еще кровь, море крови...
   - Об этой малютке, - Дьявол приблизил к себе картину мира. Странного даже на первый взгляд. Всего одна разумная раса - люди, и всего один небольшой материк, со всех сторон окруженный океанами. Землю же разделили между собой два правителя. Впрочем, они оба -лишь марионетки. Истинный властелин только один. Забавно. - Хотя у этого мира есть и другое название - мир карателей. Или как эти служители себя называют - Сверкающие мечи Господни, Светочи Богоизбранные... - не важно! - Дьявол, подустав вспоминать помпезные имена, повел в воздухе рукой. - Как ни назови их, суть одна.
   - Именно. Поэтому я хочу вмешаться.
   - А как же договор?! Это его нарушит. А ведь несколько веков назад мы договорились не вмешиваться в жизнь миров. Или судьба Мадейры - ничто?! Тогда наше вмешательство разрушило целый мир. Мне не жаль смертных существ. Но их души не достались ни одному из нас.
   - Я и хочу, чтобы Вы остались в стороне. Мир Сорины остановился в развитии. Прошла тысяча лет с его создания, а он все на том же этапе развития. Ничего не изменилось. Нужно подтолкнуть его.
   - А что Вас не устраивает сейчас? Каратели Вас прославляют, убивают в вашу честь, даже умирают с Вашим именем на устах. Это мне бы волноваться, не Вам.
   - Не смешите! - Создатель посмотрел Дьяволу в глаза. - Мы оба знаем, куда идут их души. Во имя чего они бы их не совершали, грехи есть грехи. Они грешники, убийцы! Да и не нужны мне их жертвы! Жертвы... Если бы хотя бы их души шли ко мне. Они ведь зачастую невинны. Но "ведьмы" пытаются проклясть мое имя. Таким не место в раю!
   - Я не брезглив. Вот ко мне и идут, что души карателей, что души их жертв. Узнай об этом сорианцы, это бы их позабавило.
   - Это не забавляет меня! - отрезал Создатель. - Я хочу вмешаться. И я имею на это право. Вспомните мир Гаэсс. Вишенки.
   - Ваш посланник уже упоминал об этом. - Дьявол прикрыл глаза, вспоминая. Вишенки...
   Полуденное солнце жарило во всю, заставляя людей прятаться под навесами и молить богов о прохладе, о дожде, который больше месяца не насыщал усталую землю. Животные тоже попрятались. В хлевах, сараях. Только черные от загара дети и продолжали весело бегать по двору. Они радовались солнцу, жизни, всему на свете.
   Дети...
   Дьявол резко открыл глаза и с вызовом посмотрел на Создателя.
   - Да, я сжег ту деревушку. И ничуть не жалею об этом. Они были виновны. Но вы правы, я нарушил договор. Чего вы хотите взамен? Сорину? Это неравный обмен. В Вишенках жило не больше сотни душ. В Сорине много больше.
   - Неужели Вы не понимаете, - устало проговорил Создатель, - когда-нибудь Вы сами, Ваши силы уничтожат мир Сорины. Он чужд нам обоим.
   - Меня он вполне устраивает.
   Создатель улыбнулся.
   - Давайте заключим пари. Если силы тьмы хоть раз вмешаются в дела Сорины, чтобы уничтожить его, я приведу в исполнение свой план, если нет, забуду о произошедшем на Гаэссе.
   Дьявол задумчиво пробежал глазами мир Сорины. Одна деревушка, еще одна. Их было легко заметить по огромным столбам пламени, что взмывался в небо. Вот еще одна. Странно, на сей раз никакого пламени. Дьявол всмотрелся пристальнее. Да уж, каратели решили проявить милость - не сжечь, всего лишь повесить. Нет, в этом мире ему делать нечего. Души следуют в преисподнюю и без его усилий.
   - Согласен!
   На мгновение на губах Создателя промелькнула улыбка, а затем две ладони встретились в рукопожатии.
   Сделка была совершена.
  
   Глава 1. Адские забавы
   Черный с алым и немного золотого - вот цвета адской бездны. Дьявол медленно шел вглубь темного коридора, освещенного лишь парой-тройкой факелов. Огни меняли свою форму, создавая причудливые тени на стенах. Порой затухали на одно-два мгновение, но затем вспыхивали вновь, словно птица-феникс. Впрочем, это скорее существо, ставшей в нескольких мирах едва ли не богом, скопировало Дьявольскую задумку.
   Дьявол дошел до своих покоев, мельком кивнув бесенку, что отвесил ему глубокий поклон, отворил двери, а затем и запер за его спиной. Апартаменты Дьявола ничем особым не выделялись. Такие же темные, как и в коридоре стены. Разве только освещение было более ярким. В центре комнаты висела группа свеч, в боковой стороне был размещен камин. От всего этого света камень на стенах казался уже не черным, а серым. На стенах весело несколько картин. Оно из полотен - шедевр какого-то мариниста. На раме стояла подпись, но она мало волновала властелина преисподней. Его внимание несколько веков назад, когда он и приобрел этот шедевр, привлекла грозная стихия, что почти поглотила маленький парусник. Только одна мачта и осталась на виду. Впрочем, и она скоро падет.
   Яростная непоколебимая стихия. Не важно, огонь ли, вода, земля, воздух. Они все это он - рок, что подстерегает смертных и в один день поглотит их все.
   Тихо отворилась дверь. На пороге появилась Аза.
   - Мессир, - она поклонилась не убирая плутоватую улыбку с губ. - Не хотите ли продолжить игру?
   Не дожидаясь ответа, она прошла в середину и присела на мягкий ковер у ног Дьявола, что расположился в высоком кресле, провела рукой над полом, создавая шахматную доску.
   - Ваш ход, мессир, - снова обратилась она к хозяину.
   - Мой ход, - на его лице на мгновение отразилось презрение. В следующее он яростно притянул к себе лицо демоницы. - А я ведь вовсе не предлагал тебе войти.
   - Прошу простить, - девушка задрожала.
   По капле, словно воск на горящей свече, исчезала ее красота. Кожа покрывалась морщинами. От виска к правому глазу прошел ужасный, выпуклый, словно червь, шрам. Еще миг, обнажились гнилые неровные зубы.
   - Мессир, - снова вскрикнула Аза.
   На сей раз ее голос был иным. Ни следа былой звонкости, мелодичности. Из-под обвисших губ доносилось шипение гадюки:
   - Прошу...
   Дьявол отбросил демоницу в сторону.
   - Но ты права, мой ход, - он бросил взгляд на шахматную доску, вмиг сжигая черно-белое полотно и фигуры на нем. Холодно приказал. - Убирайся! Впредь не забывайся
   Демоница, не решаясь встать, склонила голову до пола, затем поползла к двери.
   - И Аза, - окликнул демоницу Дьявол, когда ее пальцы уже коснулись двери. - Позови ко мне Дамиана. Пора сделать первый ход.
  
   Его ученик - Дамиан - молодой демон-искуситель. Всего третий век пошел. Сущий ребенок! Дьявол разглядывал стоящего перед ним юношу. Высок, хорошо сложен. Темные волосы короткострижены и спереди покрывают широкий лоб. На спине привычная для демонов картина - два темных крыла, да длинный хвост. Впрочем, последнее в мире смертных заметно не будет.
   - Вызывали, мессир? - он преклонил колено перед Дьяволом, но почти тотчас поднялся. Даже не поймешь толком, поклон или всего лишь кивок.
   Впрочем, Дамиан никогда не был образцом учтивости. Сейчас он, по крайней мере, был спокойным. А то бывало распалялся до того, что его нельзя было остановить. Существовал и плюс - остановить его было сложновато. Если уж чего-то желал, мог нарушить любой запрет. Потому-то и в иные мира его пока не пускали. Кто знает, что он может натворить.
   - Вызывал, - Дьявол кивнул на игровое поле. - Что ты видишь?
   - Шахматы, - не раздумывая, бросил демон.
   Дьявол молчал. Дамиан более пристально посмотрел на разложенную партию.
   - Я вижу Ваше, мессир, войско и войско Создателя.
   "И все же мальчик догадлив!"
   Дьявол еще раз окинул фигуру ученика. Не глуп. Хотя порой излишне тороплив, а еще самоуверен. Да и удовольствия любит чрезмерно. Властелин преисподних вспомнил одну из бывших проделок ученик, за которую тот поплатился - единственный из демонов не попал в мир смертных. Теперь никто из ангелов не знал Дамиана, не знал его силы. А незнакомого искусителя что в мире смертных, что в Высшем мире найти невозможно. Они, словно хамелеоны, приспосабливаются ко всему. Да к тому же слишком слабы, в сравнении с другими демонами. Всего-то девятый чин.
   - Ты прав, ученик. И сегодня мы с Создателем начали новую партию. Ты сыграешь в ней ключевую роль!
  
   Дамиан осторожно прикрыл за собой двери и надменно кивнул земляному демону, который оберегал покои Дьявола. Задание учителя было необычным. На первый взгляд, едва ли ни невозможным. Но лишь на первый!
   Демон вспомнил, как несколько десятилетий назад не смог попасть в мир смертных, вдоволь наиграться с хрупкими существами, просто посмотреть на тех, за чьи души его учитель сражается с Создателем. Его силы тогда начали расти, вот искусителю и захотелось влюбить в себя двух демониц, а потом смотреть, что будут делать две разъяренные фурии.
   Забава вышла увлекательной. Жаль только учитель прервал ее на самом интересном месте. А за использование сил против своих оставил в аду. Как хорошо, что он тогда нашел силы преодолеть запрет! Да и не только тогда...
   - Враг! - первое, что он услышал, выбравшись из ада. - Скорее...
   Скорее по наитью, чем, в самом деле, понимая, что он делает, Дамиан повалил кричащую девушку на землю. Девушка... Ангелочек!
   - Пусти!
   Зажал ей рот, едва не вскрикнул, когда ангелочек попыталась прикусить ему пальцы.
   - Подожди! Какой же я враг?!
   - Демон! - не хотела сдаваться ангелочек.
   - Пусть так, - он прижал ее к земле, чуть приподнял подбородок, заглядывая в глаза, и прошептал самым соблазнительным шепотом. - Но разве демон означает враг?
   Дамиан улыбнулся, вспомнив сцену знакомства с Виленой - тем ангелочком. Совсем молодая. Даже младше его. Но какая доверчивая. Обаять фурий было куда сложнее!
   Этим знакомством можно было воспользоваться. Пусть в последние годы он не появлялся в раю. Ангелочек перешла на новую ступень, стала менее доверчивой. И все же, это лучше, чем ничего!
   Итак, пробраться к Геенне, нарисовать огнем пентаграмму. О том, что ее скоро найдут можно не волноваться. Геенна сама огненная, пару минут и следов от пентаграммы не останется. Под конец прочитать само заклятие переноса.
   "Следов не останется..." - демон даже сбился. Вот, что значит привычка! Сегодня-то он покидает ад вполне официально, можно не крыться. Но, нарисованная пентаграмма уже есть. Рисовать еще одну было, откровенно говоря, лень, а потому, он вновь уйдет не прощаясь!
   Дамиан снова начал читать заклинание. Края пентаграммы загорелись смесью алого с золотым, затем вспыхнули. Демон только и успел стать на середину и прошептать место доставки своего бренного тела - эдем.
   Яркое, слепящее глаза солнце и густые заросли самых разных растений. Со времен первого появления Дамиана в раю, здесь ничего не изменилось! Демон легко забрался на знакомое дерево. Невысокое, чтоб не заметили с неба, но с разлогистыми ветвями, густой кроной, способной скрыть не одного демона, а с десяток.
   Оставалось лишь ждать...
  
   Вилена-билена-тюленя... Дамиан улыбнулся. Вот оно! Подходящая рифма. Один из учителей рассказывал, что в одном из миров живут неповоротливые существа - тюлени. Вот и Вилена одна из них - самая главная тюленя!
   Впрочем, далее смеяться над ангелочком не понадобилось. Она все же появилась.
   - Дорогая, - демон легко спикировал вниз. - Счастлив снова увидеть тебя.
   - Дамиан... - ангел едва не задохнулась. - Что ты здесь делаешь? - она нетерпеливо махнула рукой. - Не важно! Уходи!
   - Я так ждал встречи.
   - Не важно! Тебя заметят. Уходи!
   - Но ведь раньше все получалось, - Дамиан приблизился к ангелу, не замечая ее страха. Или ты забыла?
   - Не забыла! - Вилена и сама не заметила, как уперлась спиной в ствол дерева. Оказалась в опасной близости от демона. - Но сейчас все изменилось... Прошу, уходи!
   - Что изменилось? - он наклонился к ней и начал нежно шептать на ухо. - Скажи, что?
   - Это пари... - ангел недоговорила, резко, будто избавившись от чар искусителя, отбросила Дамиана в сторону. - Ты ведь из-за него пришел?
   - Какое пари? - Дамиан провел рукой по подбородку Вилены, досадуя про себя на неожиданную догадливость ангелочка. - Я пришел из-за тебя.
   - Лжешь! - не желала верить ангел. - Создатель с твоим хозяином заключил пари за власть над Сориной. Вот ты и разнюхиваешь. Зря на что-то надеешься! Из-за этого пари все настороже. Ничего ты не узнаешь!
   - Я и не пытаюсь. Ты ведь сама начала об этом пари. Что за Сорина?
   - Мир один, - Вилена и впрямь вспомнила, что о пари первая начала разговор. - Там еще какая-то девочка будет замешана.
   - Мессия? - мгновенно заинтересовался Дамиан. Но спросил нарочито небрежным тоном. - Но у Люцифера ведь с Создателем договор о невмешательстве. Кто ж ее направлять будет?
   - Не знаю я! - Вилене хотелось закончить неприятный разговор, а еще избавится поскорее от Дамиана, ради чего бы он не приходил. - Тем более, она из мира другого, совсем другого. Из Клеменсии. В нем даже магии нет.
   - А как же так? - удивился Дамиан. - Может, в самой девчонке магия есть? Иначе ведь из мира в мир она никак не перенесется.
   - Нет, ни капли в этой Виттории магии! Наши проверяли, пока не запретил Создатель к ней являться. Так что, сама удивляюсь! И... Дамиан уходи! Я и так сказала лишнее... Уходи!
   - Если ты так просишь... - Дамиан не закончил. Медленно приподнял безвольную руку ангела, прикоснулся к ней губами, снова встретился с девушкой глазами. - Я ухожу!
  
   Мир Клеменсии. Ночь...
  
   - Ты уверен, что это она? - Люцифер и Дамиан парили возле распахнутого настежь, будто приглашающего войти, окна и глядели на спящую девушку.
   - Абсолютно, - бесстрастный голос Дамиана не оставлял ни тени сомнений. - Характерный рисунок ауры. Хотя в остальном, - демон задумчиво поглядел на накрытую одеялом девушку, будто пытаясь проникнуть взглядом под толстую ткань. - Посредственность. Цвет ауры обычный для человека: золото да несколько черных пятен. Может, умер у нее кто-то из близких или сама кого-то убила.
   - Умер, - разрешил сомнение ученика Люцифер. - Отправь она сама кого за грань, золото ауры не светило бы столь ярко. Добра в ней явно больше, чем зла. Душа ее в кущи отправится.
   Дамиан не ответил. Не силен демон искуситель в предсказаниях, да и... Полные губы на мгновение растянулись в улыбке:
   "Совратить можно каждую!"
   - Следи за ней, вотрись в доверие, может, чего и узнаешь, - вновь заговорил властелин преисподней. - Только не в демонском обличии, как смертный. О силах своих позабудь, ты и без них обольщать мастер. Иначе как бы нам новое нарушение договора не приписали. Надеюсь, я в тебе не разочаруюсь.
   - Взаимно.
   Дамиан больше не глядел на учителя, только по спине и пробежали мурашки, когда Дьявол открыл портал и исчез из мира Клименсии. Но это бы почувствовал любой Высший, окажись он в этом мирке. Слишком силен был Сатана, слишком чужд созданным мирам. Каждая клетка, каждый нерв в теле ощущали присутствие Владыки.
   Впрочем, к этому Дамиан уже привык. Сейчас его интересовала только девчонка, что так заинтересовала и Создателя и Дьявола. Внешне она ничем не выделялась. Темноволосая, загорелая, с четкими чертами лица. Фигуру разглядеть было нельзя. Так что, Виттория может оказаться даже тушкой весом в центнер.
   Хотя, вряд ли!
   Девушка застонала и перекатилась на другой бок. Теперь Дамиан видел разбросанные по подушке темные локоны и обнаженную спину незнакомки.
   "Что ж, задание обещает быть интересным!"
   Девушка снова застонала и на мгновение открыла глаза. Но Дамиана за окном уже не было...
  
   Глава 2. Нерожденная
   Мир Сорины. 986 год...
  
   И родиться она в третий день зимы лишь только на площади пробьют двенадцать ударов. И будет она причиной мира этого погибели. И разверзнется бездна под ногами истинно верующих. Оближет их пятки язык Геенны огненной. Спустится на землю демон и будет страшна его месть. И поглотит Землю благочестивую ад...
  
   - Софа, скорее в погреб!
   - Сейчас! - маленькая девочка. И семи-то лет, пожалуй, нет. Подняла взгляд от большой миски с просом. - Мам, я зерна-то переберу. Мне немного осталось. И слажу. Взять-то что? Варенье какое? Можно я малиновое возьму? Ты ведь сама говорила, съедим, как зимушка придет. А вона смотри, снег уже выпал.
   - Да, быстрее, кому говорю! - белокурая женщина хлопнула девочку ладонью пониже спины. - Каратели едут.
   Софа побледнела, начала снимать миску с колен, чуток не рассчитала силы и рассыпала зерна по полу.
   - Я сейчас, - тихо пискнула она, утыкаясь носом в пол, чтобы собрать зерна.
   - Быстрее! - женщина еще раз подтолкнула девочку, с беспокойством глядя в окно. - Иди уже! Я сама здесь приберу.
   Софа зашла в темный угол и попыталась за ворохом тряпья, нащупать что-то на деревянном полу. Есть! Маленькие пальчики зацепились за холодное кольцо. Девочка приподняла крышку и быстро спустилась по небольшой, прислоненной к крышке лестнице в темный подпол. Наверху раздались шаги. Маленькую щелку в полу - небольшую пустоту между крышкой от подпола и полом накрыли какой-то тряпкой. Теперь-то и малюсенький лучик света исчез. Остались только звуки. Мамин голос. Нежный, мягкий, немного боязливый. И голоса незнакомцев. Двое их было, если Софу не обманывал слух.
   У одного голосок-то злой, насмешливый. Да и у второго не лучше. Только уж больно он знаком. Не как это голосок отца Пета - Софиного одногодка, за глаза прозванного Кривым. Одна-то у него нога на четверть вершка* была другой короче. А чего за глаза кликали? Так, кому захочется, чтобы мать его, аль отца ведьмой признали, ну иль ведьмаком?
  
   Вершок - 72 сантиметра.
  
  
   Вот и исчезали дети с улиц, как Кривой появлялся. Ни голосов, ни топота ножек, ни смеха, что еще недавно радовал слух. Софа про себя жалела Пета. Что Господь с ним так обошелся, да что дети его страшатся. Но и сама подойти боялась. А вдруг и на себя, да мамку свою беду накличет.
   Жалела... Но только до сегодняшнего дня...
   - Говорят, ты Дьявольское отродье прячешь, а Марта? - громкий голос, в котором отец Кривого и не пытался скрыть насмешку, донесся до ушек Софы.
   - Помилуй Господи. Разве ж я посмела б пойти против Его воли?!
   - Вот и я думаю, - мужчина откровенно посмеивался над женщиной. - Как можно против Него идти? Опасно ведь это, Марта. Но в селе-то болтают, дочка у тебя есть. Так вот в ней - Дьявольская кровь. Она та, о ком предупреждали скрижали, что Господь нам оставил, чтобы от падения наш мир уберечь, - складно, будто по написанному, сказывал каратель. А в самом голосе грозном не больно-то благоговения. - Милостив наш Господин. Или сомневаешься ты в этом? Уже успела весь род людской Дьяволу продать за дары его.
   - Да, что вы, добрые господа! - заголосила женщина. - Есть у меня дочка, да только брешут в селе. В скрижалях ведь как: "И родится она в третий день зимы...". А Софа осенью родилась. Как сейчас помню тот день. Самый счастливый в жизни. Красавица-девица осень уже во всю пировала. Окрасила деревья в золото, добавила немного багреца...
   Софа превратилась в слух, растворялась в мелодичном голосе матери. Никогда ей не рассказывали о том дне, когда она родилась, а потому сейчас хотелось услышать все. Девочка приложила ухо к зазору, чтобы лучше слышать.
   "Вот сейчас мне откроется..."
   Вся в предвкушении она неловко дернулась, задев плечом лестницу. Тело пронзила мгновенная боль. Затем лестница накренилась, стала заваливаться назад. Софа схватилась за одну из ступенек, пытаясь помешать падению.
   "Грохот-то какой будет! Каратели тогда точно поймут, что я здесь".
   Внезапно острая щепка на боковой палке от лестницы пронзила палец.
   "А" - Софа едва не заплакала, но сдержалась, закусила губу, быстро вытерла рукавом лицо и снова схватилась за ступеньку обеими руками, готовая держать свою ношу до конца. Что бы ни случилось!
   Девочка глубоко вздохнула и снова прислушалась к разговору наверху, что все продолжался.
   - Люди зря не скажут! - оборвал воспоминания женщины каратель. - Если не врешь, чего ж ты тогда не в храме рожала, как положено, а у бабки? Ведьмой-то она, Марта, была. Ее душа, если она у ведьмы есть, конечно. Скажи, Марта, есть у Ведьмы душа?
   - Что вы, Господин, - явно принужденно ответствовала софина мать. - Они проклятые. Свою душу в обмен на силы Дьяволу отдали. А чтобы силы эти обратно из нашего мира изгнать очистительный огонь нужен. Каждое такое изгнание для простого люда праздник.
   - Ведь ты знаешь, сегодня у нас как раз такой праздник и будет, - внезапно в насмешливом голосе что-то изменилось. Проступила злость, какая-то просто нечеловеческая ярость. - Нашли ведь мы твою ведьму. Сегодня избавим мир от ее силы. И знаешь, что интересно?
   - Нет, господин, - тихо прошептала женщина, понимая, что от нее ждут ответа.
   - Она на тебя указала. Рассказала, как отродье твое приняла, как настоями, от Дьявола полученными, поила. Она ведь твоей душе, а есть ли она у тебя все еще, Марта?
   - Есть.
   - Твоей душе к Господу не дала отправиться. А ведь это преступление, как считаешь? Или и твоя дорога не к Господу, а к Дьяволу лежит. Вот и боишься ты смерти, чтобы по счетам не платить.
   - Милости прошу, господин! - до ушей Софы долетел стук о пол. Будто бы мать ейная упала на колени. Да так оно, видно, и было. - Я всегда его волю выполняла. Жила, как положено, не грешила, поступала по совести. В церковь каждый семерик ходила. Ну, разве ж ведьма будет к Создателю нашему на поклон ходить? Не по нраву ведь это будет ее повелителю. А мне оно нужно, отблагодарить чтоб Его за жизнь мою.
   - Все так складно у тебя получается, - каратель причмокнул губами. - Да только не верю я тебе. А ведь мое слово дорого стоит. Очень дорого. Ты подумай об этом.
   - Смилуйтесь. А я уж вас отблагодарю. Все, что хотите, сделаю.
   - Даже так, Марта. Слышь, Карим, - послышался второй голос, что дотоле молчал - Софа даже имени владельца этого голоса не знала - к своему спутнику, - мне по нраву ее покладистость...
   А затем прерывистое дыхание, стоны и даже еле слышный крик, что полоснул ребенка по сердцу. В груди становилось нечем дышать, руки дрожали. Софа пыталась не слушать. Свернуться в клубок, зажать уши и глаза. А потом по одной вытирала скатывающиеся по лицу на щеки слезы.
   - Мамочка, мама...
   Когда звуки в доме наверху затихли, Софа кое-как приставила лестницу обратно, открыла крышку погреба. Быстро поднялась наверх и подошла к матери.
   Марта сидела на полу, поджав под себя ноги. Вокруг нее лежало рассыпанное Софой просо. Но женщина его не замечала. Ее глаза, утратившие всякий блеск, были устремлены вдаль, губы упрямо сжаты. Белое лицо казалось вылепленным из воска, настолько неподвижным, безжизненным оно было. Волосы, все в пыли, закрывали половину лица. Одна из прядей, та, что возле виска, с золотистой стала снежно-белой, прямо как у старухи Бриянны - соседки их. На коленях лежали опущенные безвольные руки. Только спина прямой, как прежде осталась. Перед Софой был не человек из плоти и крови - призрак, бледная тень живого.
   - Мамочка, мама! - Софа бросилась к матери, попыталась прижаться к ней крепче.
   Та лишь вздрогнула. Затем, на мгновение закрыв глаза, произнесла:
   - Теперь все хорошо. Они убрались, не вернуться больше. Сходи в деревню, с ребятишками поиграй. Мне нужно побыть одной.
   - Я... - хотела запротестовать Софа, видя, что с матерью беда приключилась.
   Но Марта непреклонно повторила:
   - Иди.
   Софа неуверенно кивнула, накинула кожух, прямо на босу ногу надела валенки и вышла во двор. Затем припустилась бежать. На душе у ребенка было горько. Впрочем, седьмой год уж девочке пошел, значит, уже не дитя. Несмышленышем-то назвать никак нельзя. В их деревне быстро взрослели, мальчишек с детства работу любить учили, а девчонки по дому матерям помогали, приданое себе вышивали. В пятнадцать замуж выходили. Шестнадцатилетние девушки нередко себя перестарком чувствовали, если до того с парубком каким в храме не постояли.
   Может, где-то еще, оно по-другому было. Мир, говорят, велик. Многое там происходит. Да только Софа об этом не знала, нигде, помимо родного села Большиц ей бывать не доводилось. Только слухи о чужеземных краях до обитателей деревушки и доходили.
   Бывало путники о дворцах высоченных рассказывали, о каменных мостовых (нет, вот вы представляете, цельную дорогу камнями выложить, чтоб каретам ездить удобно было!). Да еще и кареты эти... Что это Софа не знала. Так слышала краем уха разговоры чужеземцев. О короле юном, что лишь взошел на престол. Ему только-только двадцать сравнялась. Софа еще подивилась про себя: "Разве ж третий десяток это мало?" Девочка сама только до тридцати считать и умела, впрочем, соседские дети и того меньше! Кто до двенадцати, кто до двадцати.
   Весть о новом короле дошла до Большиц не от путников, а от сборщиков податей. Решил король оброк поднять на заре своего правления. Видно, посчитал, что в деревнях живут слишком хорошо, нужно же это исправить.
   О светоче Софе слыхать доводилось - главном церковнике. О том, как очищает он землю Божью от скверны. А ничего больше о мире девочка и не знала. Впрочем, нет, однажды о неких жрецах рассказывали. По рассказам выходило, что они вроде как послабее епископа, но посильнее карателей. Софа плохо тогда поняла, кто они, решила у матери выспросить, а та как взъелась! Начала говорить, чтоб дочь не в свое дело не лезла, чтоб не слушала, о чем болтуны бают. А потом Софа видела, как родительница рыдала, как по одной капают слезы на вышивку, а лицо становится каменным, таким, как после сегодняшнего прихода карателей.
   Девочка опасную тему и оставила. Тем более, все россказни о короле, светоче, жрецах - все походило на сказку, выдумку. Реальными были Большицы, что и были для Софы целым миром. А все остальное, как и говорила мать - выдумки.
   Софа всхлипнула, вспомнив о матери. С глаз покатились слезы, да так и замерзли на, уже через минуту покрасневших, щеках.
   Зима в этом году выдалась морозной, снежной. То и дело накатывал пронизывающий до костей ветер. Да только все это было пустяком в сравнении с болью в сердце. Обжигающей ненавистью и безжизненным холодом. А ничего другого - живого, в детской головке и не осталось.
  
   Марта глядела, как Софа исчезает за поворотом. Видела, как та поскользнулась на взявшемся ночью возле дома Бриянны льду, как пыталась устоять, смешно размахивая руками. Как потом стояла, тяжело дыша.
   Только когда дочь исчезла с поля зрения, женщина поднялась на ноги и отошла от окна.
   По маленькой, еще недавно хорошо натопленной и уютной избе гулял холодный ветер. И дело не в холоде в сердце (вот уж что беспокоило Марту меньше всего), а в вполне ощутимом морозе, что покрывал кожу пупырышками и заставлял кутаться в дырявую муфту. Не больно-то она и грела.
   Дрова все еще горели в печи, да и рядом с ней наколотых было предостаточно. Вот только без толку все это. Один из карателей - Карим, сволочь та еще (впрочем, других в каратели не брали, а вдруг совесть проснется!), перед уходом разбил одно из окон. Будто предупреждение, или просто так, не скучали чтоб в его отсутствие.
   Кто знает, что у карателя на уме. Может, одержим идеей ведьму во славу Господа убить или просто упивается своей силой, безнаказанностью, испытывает удовольствие при виде чужих страданий. Видно, второе. Иначе так легко они бы с дочкой не отделались. Впрочем, разве это было легко?
   Женщина подставила свое лицо навстречу холодному порыву ветра, стараясь не думать о заплаченной цене. Софина жизнь стоит много больше. Она бесценна. Так Марта решила шесть лет назад. В такой же холодный день, как и этот. Только снега тогда не было. Зима еще не вступила в свои владения. Под ногами хлюпала слякоть. Что она там рассказывала карателям? Легкое дуновение ветра, золотая осень... Заранее придуманная ложь и только-то! Не было ни пения птиц, ни улыбки на губах. Одна лишь твердая решимость покончить со всем раз и навсегда!
  
   Шесть лет назад...
   - Спасите, прошу! - она ввалилась в небольшую кособокую хижину в самой чаще леса на заходе солнца. Тяжело дыша, с капельками пота на лбу, да развевающимися по ветру юбками.
   Знахарка - уже немолодая женщина с сеточкой мелких морщин на лбу и переносице, подняла взгляд с котла, что грелся на печи.
   - Чего тебе, дитя мое? - спросила и без ответа незнакомки поняла, в чем дело. - Заходи. Как же ты такой путь в одиночку проделала? Кто же тебя в твоем положении на улицу-то выпустил?
   - Сама я сбежала, - прерывисто, как после долгого бега ответила незнакомка.
   Пожалуй, еще недавно она была писаной красавицей. Совсем молоденькая. Видно только вчера косы на голову уложила. Давний, испокон веков соблюдаемый обычай - сплетать девушкам косы из волос и укладывать их в высокие прически в знак того, что к ним могут свататься. Это происходит, когда красавицам исполняется пятнадцать-шестнадцать лет.
   Этой девушке было с чего их плести. Длинные белокурые волосы, что каскадом спускались с плеч, пронзительные голубые глаза - будто бы далекие неизведанные глубины, что так и манили взор, а еще мягкость, хрупкость черт лица.
   Да только сейчас всю эту красоту перебивал полубезумный блеск в глазах, сотрясавшая тело дрожь. А еще грязь, что неровным слоем покрывала тело и одежду. Тоже весьма примечательную. Бархат простые крестьянки не носят. А еще огромное пузо, которое девушка поддерживала ладонью.
   - Что случилось-то? Чем помочь вам, барышня, я смогу? Час ваш пришел?
   - Не знаю... Нет... - девушка отвела взгляд в сторону. Затем снова с отчаянием поглядела на знахарку. - Прошу вас, я должна родить сегодня. Это очень важно, поверьте!
   - В последний день осени? - удивленно подняла почти безволосые брови знахарка. - У вас ведь еще два дня есть до часа Дьявола-то. К чему спешить?
   - Нет у меня этих дней! Не могу я ждать! - отрывисто проговорила незнакомка, упрямо глядя знахарке прямо в глаза. - Нет ли у вас зелья какого, чтобы я быстрее разрешилась? Не то смерть, что мне, что ребенку. Мне-то ладно, достаточно нагрешила. Но его-то за что?! За мои грехи?! - под конец речи почти кричала девушка.
   - Успокойся! - старуха быстро расстелила постель. - Ложись сюда. Сделаю все, что смогу.
  
   Марта прикусила губу. Нет уж, меньше всего она хотела вспоминать ту ночь. Ее жизнь тогда навсегда изменилась. Хотя нет, изменилась она раньше. В тот день, когда треклятая колдунья прокричала свое проклятие. В ту ночь, когда она чувствовала его губы на своем теле. В то утро, когда в ней впервые зашевелилась новая жизнь.
   Прочь воспоминания! Уходите в небытие, откуда пришли! Она сделала выбор, а жалеть о чем-то не в ее правилах!
  
   Софа сидела на берегу еще месяц назад замершей речки и глядела на рыбаков, что выуживали рыбу из прорубей. Одна, две... Сегодня, несмотря на неясную погоду, хорошо клевало. И десяти минут не проходило, чтобы кто-то не вытаскивал рыбешку.
   "Значит, можно будет на рынок сходить", - с радостью подумала Софа.
   Покупать рыбу она, понятно, не будет, но и стащить одну-две с прилавка можно. Будет им с матерью, что перед сном поесть, а то и на утро останется.
   Воровать, конечно, нехорошо, но у девочки сызмальства не водилось ни одной, самой мелкой монеты. Даже пятака, и того не было. Потому-то она всегда с завистью смотрела на деревенских мальчишек (да и девчонки ничем не лучше!), забавляющихся с этими пятаками: кто больше монет выбьет. Дети играли мелкими монетами, самая большая - пятак. Пятак кидался ребром, чтобы перевернуть как можно больше мелких монет. Те, что переворачивались доставались кинувшему пятак ребенку. Но это все больше летом. Зимой на земле особо не посидишь, как и на камне. Из игр разве что по снегу на санях прокатится.
   - Ну, привет, - протянул незнакомый голос за спиной у Софы.
   Девочка обернулась. На миг онемела.
   "Не может быть! - она даже ущипнула себя. - Вдруг сон?"
   Но видение не исчезало. На Софу, насмешливо улыбаясь, глядел Пет Кривой - сын карателя!
   - Чего надо? - сквозь зубы проговорила Софа с ненавистью глядя на Пета. Всякая жалость к мальчику, что еще вчера находила отклик в ее сердце, исчезла без следа. То и дело всплывала в памяти боль матери и злость, презрение к ней отца Кривого. - Чего вылупился?!
   - Ты повежливей-то! Я, знаешь ли, и обидеться могу, - в голосе у мальчишки прозвучала та же насмешка, что и в речах его отца.
   И тут в Софу будто что-то вселилось. Она с нечеловеческим криком подскочила к Кривому.
   - Ненавижу! Ты! Ты...
   Но Пет, будто ожидая ее выпада, отскочил в сторону, слегка толкнул и перехватил за спиной ее руки.
   - Замолкни! Думаешь, ты хоть что-то можешь мне сделать? - он со злостью расхохотался. - Коль Кривым вы меня кличете, я на самом деле такой?
   - А какой же ты? - девочка упрямо сжала зубы. - Кривой он и есть Кривой!
   Он еще сильнее сжал ей руки. Так, что костяшки на пальцах побелели. Лицо же перекосилось от злобы.
   - Мало отец мой у вас "погостил". Надо будет ему сказать, чтобы еще пару раз к вам наведался. Уж больно борзая ты. А вы ведь только боль понимаете. Что ты, что мать твоя. Как там отец говорил - Марта...
   Софа снова закричала. Ударила Кривого пяткой по короткой ноге и, будто дикий зверь, что с безумной страстью рвется на волю, полоснула когтями по коже. Кривой завалился на бок, не выпуская из рук локтей Софы, но девочка изловчилась, снова дернулась, освобождаясь от захвата, затем ударила Пета в живот, раз другой и бросилась наутек.
   - Будь же ты проклят, - задыхаясь от бега, но, все же пытаясь прокричать, повторяла девочка. - Будь же ты проклят! Будьте вы все прокляты!
   Создатель редко прислушивался к крикам смертных, а Дьяволу они и вовсе ни к чему. Вот слова Софы и ушли в небытие. Ни Высшие, ни смертные не услышали ее полубезумного отчаянного крика. Только звезды, что уже начали зажигаться на сумеречном небе. Да только они всегда оставались простыми свидетелями. Безмолвными и безучастными.
   Далеко убежать Софе не удалось. Вот и знакомая площадь, привычная для воскресного вечера толпа, смех, разговоры. А еще огонь.
   - Давай!
   - Смерть ведьмам!
   - Во имя Господа покараем нечистых!
   А затем треск поленья и мгновенно вспыхнувшие до небес языки пламени.
   Пять душ сегодня покидали мир Сорины. Впрочем, пять ушло только из этой деревни. Мир покинуло много больше. Не везде так, как здесь. Под веселое улюлюканье толпы, треск полений. Да Софу весь остальной мир не волновал. Она о нем почти ничего не знала. Не знала, как его называют Высшие. Не знала, есть ли у сгораемых заживо ведьм души. Не знала, есть ли среди этих пяти та, кто помог появиться ей на свет. Знала только, что сегодня праздник. У карателей, у людей на площади, у нее самой. Ведь среди пятерки обреченных ее матери не было. И никогда не будет.
   "Они убрались, не вернуться больше, - как молитву про себя повторяла девочка слова матери о карателях. - Мы спасены!"...
   Софе недавно минуло шесть лет. Девочка не знала, как много в мире лжи, не умела лгать сама. А вот ее мать лгать умела. И глядя из окна дома на зарево пожара, чувствовала, как огонь лижет ее собственные пятки, как пестрая юбка съеживается, по телу градом стекает пот, а с глаз капают кровавые слезы. Марта слишком хорошо знала:
   - Они вернутся. Они обязательно вернутся...
  
   Глава 3. Таинственный незнакомец
   Мир Клеменсии. Через несколько часов после заключения пари...
   Старая крутая лестница, уходящая куда-то во мрак. Красные разводы на стенах. Не то краска, не то вовсе - кровь. Двое людей, идущих во тьму. Парень и девчонка. А еще маленькая свеча, что вот-вот затухнет.
   - Дьявол, сколько здесь пауков! И как только вы здесь ходите?!
   - У нас благая цель, разве не помнишь? Господь страдал и нас наставлял.
   - Помню я, помню, - высокая светловолосая девушка поскользнулась и едва не покатилась вниз по лестнице, но успела схватиться за выступ в стене. - Дьявол! - снова помянула она Лукавого, заметив, что ладонью разворошила паутину. - Кстати, не замечала я, что бы ты сильно страдал. На пуховых-то перинах!
   - Хочешь ко мне присоединиться? - его соблазнительному голосу позавидовал бы сам змей-искуситель. - В любой день, в любую ночь жажду встречи.
   - Жди меня в третий день зимы, - съязвила девушка. - Где твоя треклятая ведьма?
   - Да вот же она, - мужчина вышел на небольшую площадку и осветил железную клетку у самой стены.
   Девушка подошла ближе, приподняла подол юбки, переступая через валяющийся прямо на дороге скелет, слегка сморщила изящный носик, коснулась рукой решетки и осторожно заглянула в середину.
   - Вот ты какая, ведьма.
   Испещренная шрамами кожа, покрытое морщинами лицо, седые волосы и горящие глаза, которыми старуха посмотрела на незнакомку.
   - А ты вот такая. Наслышана. Говорят, любишь ты огонь. Тебе в нем и гореть. Бездна уже заждалась, - старуха поднялась и подошла к решетке. - Но ты ведь лучше меня знаешь, что тебе место там уготовано. Дьявол уже заждался. И ты придешь к нему.
   - Я-то... - договорить девушка не успела. Старуха схватила ее за руку. - Смотри мне в глаза, тварь! Там тебе и гореть!
   Свеча потухла.
  
   Я открыла глаза. Тяжело вздохнула и ударила головой подушку. Ну, вот опять! Да что же это за напасть! Внезапно мне почудился взгляд в спину. Я обернулась. Еще раз вздохнула и покрутила пальцем у виска. Какая там у нас в городе статистика по сумасшедшим? Вроде небольшая. Ничего! С этими снами скоро я их ряды пополню. Теперь мне еще взгляд чужой начал мерещится, скоро настоящая мания преследования начнется!
   Кто за мной из-за окна-то будет следить? На двенадцатом этаже-то? Жила б я на первом, ладно еще, но здесь? Я еще раз вздохнула и подошла к окну, подставила лицо холодному порыву ветра. Хорошо-то как! Не то, что в комнате. За день солнце нагрело крышу, и сейчас она весьма охотно делилась с моей комнатой теплом. К моему вящему неудовольствию.
   Ветер трепал мои распущенные и спутанные со сна волосы. Одну прядь вообще бросил в глаза. Я улыбнулась и заправила локон за уши. Ладно, не буду отчаиваться. Глупо это. Да и бабушка всегда говорит: "все, что не делается, к лучшему". Может, и от снов этих прок будет.
   Сейчас я хоть перестала их бояться. В детстве помню (хотя нет, не помню, бабушка рассказывала) чуть ли не каждую ночь кричала. Мне тогда казалось, еще немного, и меня в этот сон затянет. Не в тот, что сегодня приснился (они всегда разные), в другой какой-то. Но не важно.
   Я присела на подоконник и высунула голову на улицу. Спать не хотелось. Так бы вечно на звезды и смотрела. Люблю ночь, тьму, огни города, что никогда не спит. Рекламные щиты и вывески, сигнальные огни на магистрали, что насквозь пронизывает город, не гасли никогда. А еще лес, где-то там на горизонте. Маленький наш городок, окруженный со всех сторон лесами. Но заходить в них, не зная тропок, не советую. Заблудиться ничего не стоит.
   Молодой месяц постепенно начал исчезать, бледнел, сливался с ночным воздухом. Небо, наоборот, посветлело. Только тогда я встала и снова легла на кровать, казалось бы, на мгновение закрыла глаза, и...
   - Витька, вставай! Вставай давай! Опоздаешь ведь на работу. Витька!
   - Бабуль, как я тебе Витька? Виттория.
   - Уж больно-то сложное для меня имя, - фыркнула бабушка. - Нет бы, попроще тебя назвать! Но дочь-то у меня своевольная была. Никто ей не указ. Где она теперь?
   - На небе, бабуль, - я открыла глаза и погладила бабушку по руке. - Теперь у нее все хорошо. Нужно только верить в это. Я верю!
   - Всегда-то ты меня успокаиваешь, - бабушка провела ладонью у меня по щеке. - Давай вставай, соня. Наверное, снова полночи без сна провалялась. И в кого ты такая уродилась?
   - В тебя! - я чмокнула ее в щеку и поднялась с кровати, потянулась всем телом, мельком глянула на часы: половина восьмого. Так, в душ успеваю, а вот зарядка... Который день собираюсь начать ее делать. Но каждый день одно и тоже: просыпаю!
   - Как же, подхалимка, в меня она пошла! - бабушка посторонилась, пропуская меня в ванную. - Я-то в твои годы с солнышком ложилась.
   - А с наступлением зимы в спячку впадала? - ждать ответа я не стала, включила воду и несколько секунд постояла под холодной струей. А как сонливость ушла, я воду и выключила. Потом насухо вытерлась полотенцем и взялась за зубную щетку.
   В кухне меня ждали пирожки с творогом и ромашковый чай.
   - Не торопись-то! - оборвала меня, уже примерившуюся к двум пирожкам одновременно (чтобы быстрее было!), бабушка. - Никуда твоя работа не денется.
   - Как же, уволят меня, чего доброго! - я глотнула душистого чая и откусила кусочек пирога, украдкой разглядывая бабушку.
   Высокая статная, еще нестарая женщина. И не скажешь, что ей уже за шестьдесят. Глаза ясные, спина прямая, морщин и тех нет. Одни руки возраст и выдают, будто у какой актрисы-травести. Из одежды цветастая юбка до пола и зеленая кофта. На шее золотой медальон.
  
   Травести? (от итал. travestire  -- переодевать) -- театральное амплуа, актриса, исполняющая роли мальчиков, подростков, девочек, а также роли, требующие переодевания в мужской костюм.
  
  
   - Чего смотришь? Ух, любопытная! - бабуля застегнула ворот на кофте, скрывая медальон. - Иди уже, на работу опоздаешь.
   - Да? - я поглядела на часы. - Точно! Ну, вот сегодня влетит, не от начальства, так от Катьки! - я чмокнула бабулю в щеку, схватила последний кусок пирога и выскочила в коридор. Вдела ноги в шлепки и бросилась к двери. Хорошо сейчас лето, не надо с пальто, да сапогами мучится. Пока все застегнешь, точно опоздаешь! Впрочем, я в любом случае опоздаю. Не умею вовремя приходить. Всегда хоть на пять минут, да опоздаю!
   - Где тебя носит?! - набросилась на меня Катька, не успела я прийти на остановку, где мы договорились встретиться. - Опоздаем ведь. Или попутку ловить придется.
   - Еще только двадцать минут. За полчаса, если не дойдем, то добежим.
   - Добежим? - Катя рассмеялась. - Да я скорее ногу по дороге сломаю. Давай пошли уже, чтоб не особо спешить.
   - Глазам не верю! - я опустила вниз глаза, уделив особое внимание обуви подружки. - Ты снова напялила каблуки! Ты ведь по прошлому разу в этих же босоножках себе ногу подвернула.
   - То другие были, - заспорила Катя. - Эти я только на той неделе купила, все придумать не могла, куда бы их надеть!
   - Решила, что в лес самое то, ехидно поддакнула я.
   - Не в лес, на работу.
   - А работа у нас какая? Туристов по городу водить, достопримечательности показывать. Наверняка, кто-то из них в лес захочет, или на речку. Как по песку да по корням ходить будешь?
   - Делать-то что? - Катька достала из сумочки сигарету и прикурила. - С Мариком я рассталась еще на той неделе. Уже неделю сама. Плохо мне. Найти бы кого-то. Может, сегодня повезет. В городе-то, как назло, ни вечеринок никаких, ничего. Валить пора отсюда, да все отца никак не уломаю! И что он в этом городишке паршивом нашел?
   - Думаешь, где-то еще лучше будет? - оскорбилась я за город. - А у нас хорошо, красиво. И куда тебя все тянет?
   - В далекие края, - отрезала Катька таким тоном, что стало ясно: продолжать этот разговор просто бессмысленно.
   Дальше мы шли молча. Но тишина, прерываемая шумом от проезжающих машин, была недолгой.
   - Эй, красавицы, давайте подвезу! Зачем же вам ножки сбивать? У меня с ветерком будет! - у тротуара остановилась черная тачка.
   Марку не назову. Не разбираюсь я в машинах. Это Катерина в них спец. У нее уже глаза загорелись. И что идти-то дальше не надо, и что с парнем с тачкой классной познакомится. Мечты разбились о скалистый берег реальности. Из окна высунулся полноватый мужчина под сорок с кроличьими зубами.
   - Спасибо, мы пройдемся, - я подхватила подружку под локоть и потащила дальше.
   - А, может, все-таки подъедем? - попробовала убедить она меня.
   - Действительно, девчонки, садитесь! Я не укушу.
   - Кусать, не укусишь, а целиком заглотнешь, - хмыкнула я, потом уже громче проговорила. - Не надо, нам тут недалеко осталось. Но за предложение спасибо.
   Мужчина цокнул языком и отъехал.
   - Вот ты всегда так! - Катя задумчиво смотрела на меня. - Если один отморозок попался, думаешь все такие.
   - При чем здесь ... Серый?
   - Вот видишь, - заметив паузу в моем ответе, еще убежденней заговорила Катька. - Ты даже по имени назвать его не можешь, не успокоишься никак. Как рассталась с ним, так даже, наверно, не целовалась ни с кем. Я уже о большем не говорю.
   - Серый ни при чем. Я просто статистику преступлений изучала, когда в управлении работала. Неутешительная статистика.
   - Статистика... Глупость все это!
   - Глупость? Вот попадешь к маньяку в руки, тогда про меня и вспомнишь.
   - То же мне, предсказательница нашлась! - подружка фыркнула. - Мне хоть будет что вспомнить. А у тебя даже парня нет. Не жизнь, а мытарства сплошные! Ты ведь не веришь никому. Так откуда ему взяться? - Катя покачала головой, с сожалением на меня глядя. - Как выходить замуж-то собираешься?
   - Здравствуй, бабушка, ты, я как вижу, помолодела!
   Катька расхохоталась.
   - Ладно, ладно. Давай так, я тебя за Серого не цепляю, а ты меня за каблуки мои, и в следующую попутку, если она останавливается, мы садимся?
   - Уговорила!
   Но других "добрых самаритян" (по мнению Кати), или же "опасных элементов" (как твердила я) нам не встретилось. Я раздумывала. Не о том, что сказала подружка. Мы с ней через день на эту тему (о моей маниакальной подозрительности и ее, не менее, маниакальной доверчивости) ссоримся, о своем будущем. Я студентка юридического факультета в местном университете. В этом году закончила третий курс. Недавно практику в управлении полиции проходила, вот и пугаю теперь Катьку страшной статистикой. Она сама на историческом учиться.
   На лето мы обе экскурсоводами устроились. Подружка, чтобы не скучать (у нее с деньгами проблем нет, отец в городе нашем большой человек), я, чтобы денег подзаработать. Ведь, что пенсия у бабушки, что у меня стипендия (когда ее не забывают выплачивать) маленькие. Родители мои погибли. Отец еще до моего рождения. Мама, когда мне было лет десять. Давно это случилось. Ненависть к миру, что отобрал у меня самое дорогое, давно прошла. Слезы, которыми я еще недавно орошала подушку, иссохли. Только ноющая боль в глубине души и осталась.
   Но новый год приносил новые беды. Например, деньги. Их ощутимо не хватало. Я и устроилась на работу. Все равно ведь каникулы. Катька меня с историей подтянула, а город я и без нее хорошо знала. Сейчас вообще эксперт. Столько интересных уголков нашла. Есть, что туристам показать.
   У нас ведь в основном индивидуальные программы. Кто хочет в лес по грибы сходить (хорошо, если эти искатели в грибах разбираются, я-то в них ничего не смыслю, о чем честно предупреждаю туристов), кому панораму города показать, или по музеям поводить (гордо звучит: "по музеям", у нас в городе их раз, два и обчелся), а есть отдельные оригиналы - под землей полазить. У нас после войны много ходов под землей осталось. Надо только очень осторожной быть, чтобы ход такой не обвалился. К счастью, таких оригиналов немного. Большинству хватает панорамы.
   - Виттория, Катерина, идите сюда! - на работе нас сразу окликнули. - Опять опоздали? Нет, девчонки, это не дело! - мы послушно внимали Мироше. - Вчера вы на пять минут опоздали, сегодня на десять, завтра вообще не придете! Разве так можно?!
   - Можно! - Катька внезапно расхохоталась. - Мирош, хватит! Не могу больше.
   - Что я такого сказал? - парень одного с нами возраста весело подмигнул подружке. Мироша учился на каком-то управленческом факультете, вот и тренировался командовать на нас. Ни я, ни Катька обычно не протестовали. - Ладно, - сменил тему Мироша. - Вы и впрямь постоянно опаздываете. Так нельзя. Вас уже клиенты дожидаются. К тебе, - парень подмигнул Кате. - Вон семья. Еще разбираться придется, чего они хотят. Детям жарко. Им лишь бы покупаться, мать их хочет по музеям походить. К культуре, так сказать, приобщится, а отец - страстный грибник. Ладно, сама разберешься. Вон они стоят, - он показал на четверых людей. Мужчина лет сорока, подтянутый, в очках, женщина на пару лет младше, но уже успевшая оплыть жиром и два ребенка лет семи-десяти. Мальчик и девочка.
   - Удачи! - я сочувственно хлопнула Катьку по плечу. - Она тебе понадобится.
   Подружка скривилась.
   - Мирош, а у Виттории-то, кто?
   - Да вон, - парень кивнул куда-то вправо. - Парень в очках. Запросил индивидуальную программу. При чем исключительно у Виттории.
   - Какой красавчик! - Катька картинно поднесла руки к груди. - Я влюбилась. Отчаянно и... - она щелкнула пальцами. - Забыла! Как ты там говорила? Слово еще такое...
   - Бесповоротно, - подсказала я.
   - Точно!
   - Подожди, но ты ведь всегда терпеть не могла очкариков? - я повернула голову в бок, чтобы узреть, кто произвел на Катьку столь неизгладимое впечатление. - Теперь понятно, очки-то черные. Прям мафиозий какой-то.
   - Откуда ему взяться в нашем-то городишке? Тут даже карманники не водятся! - огорченно заявила подружка.
   Мы с Мирошей переглянулись и расхохотались.
   - Знаешь, а я не жалею об этой потери!
   - Да это я так, - Катя сложила руки в умоляющем жесте. - Виттория, давай мы с тобой заказами поменяемся? Можно сказать моя судьба решается.
   - Да ты его первый раз в жизни видишь! - поразилась я.
   - Видишь, это судьба! - с патетикой воскликнула Катька. - Вить, ну, чего тебе стоит?! Тебе ведь он не понравился. А я... А я ведь если пойду с этой семейкой и на пляж, и по грибы-ягоды, ноги себе поломаю. Посмотри ведь какие каблучища!
   Мироша свистнул.
   - Ну, ничего себе!
   - Вот-вот, - решила усилить натиск Катя. - Я ноги поломаю, а тебе потом в больницу ко мне таскаться, фрукты носить, варенье разное. Твоя бабушка знаешь, какое вкусное делает!
   - Знаю! - я рассмеялась! - Ладно, договорились. Хотя подожди, дети...
   - Ну, заодно и поучишься с ними общий язык находить. Ты же хотела этого.
   - Когда это? - подозрительно спросила я.
   - Может, это не ты хотела... Ну, удачи! Тебе, мне... Я побежала.
   - Она - ангел! - проговорил вслед Катьке Мироша.
   - Она?! - я повертела головой, пытаясь понять о ком, кроме Катьки, мог говорить парень. Но рядом никого больше не было. Подружка и та скрылась. - Если ты о Катьке, то она, скорее, демон в юбке. Ладно, пошла показывать гостям город. Эти люди уже достаточно заждались, - я посмотрела на туристов. Родители спокойно ждали. Но дети... Мальчик корчил рожицы, девочка показывала язык... - Мирош, напомни мне убить Катьку. Эти дети сведут меня с ума!
  
   Из снов Виттории...
   - Может, в картишки перекинемся, как, Габриэлла? - мужчина одной рукой потянулся к колоде, а второй нежно поглаживал девушку по спине. - На желания.
   - Знаю я, Демитрий, твои желания, - девушка легко увернулась от неожиданной ласки. - Каждый день одно и тоже. Тебе еще не надоело? Я ведь предупреждала тебя.
   - Какие же тут предупреждения быть-то могут? Как на тебя взгляну, все мысли из головы уходят, - Демитрий снова попытался приблизиться к девушке.
   Но Габриэлла увернулась, затем поднялась с широкой кровати, на которой до того сидела и подошла к большому на полстены зеркалу.
   - Неужто, я так хороша?
   - Лучше даже. Но, знаешь, - он приблизился к девушке, коснулся губами обнаженной кожи на ее шее и плечах. - Гордыня ведь это грех.
   - А ты донеси на меня, - на мгновение она закрыла глаза, отдавшись умелым прикосновениям его мягких губ. - Заяви, что я ведьма, как та, что сейчас в темнице. Как она, еще не созналась? - сменила тему девушка.
   - Пока, вроде бы, держится. Даже "маятник" ее не сломил. Но ничего в железной даме быстро сознается. Представь, - Демитрий слегка укусил Габриэллу за плечо. - Сотни иголок впиваются в тело. Разве это не прекрасно?
   - Избавь меня от подробностей! - девушка ударила Демитрия по плечу сложенным веером. - Ненавижу все эти пытки! То ли дело, костер. Могу вечно на него смотреть.
   - Чтобы разгорелось пламя, нужно чтоб ведьма призналась в своих грехах. И, знаешь, Габриэлла, когда-нибудь огонь поглотит и тебя. Сгоришь, как сосновая ветвь, как Карен много-много лет назад.
   - Много лет назад? - поразилась красавица, поворачиваясь лицом к собеседнику. - Смеешься? Да мне еще, за год до этого косы на голову уложили. Карен была глупа. Я не такая, Демитрий, уж поверь. Но хватит разговоров, пойдем лучше на колдунью поглядим. Долго ли ей осталось?
  

***

   - Когда мы пойдем на пляж? Пляж...
   - Скоро, дети, потерпите, разве не интересней улицами города пройти? В музеи заглянуть? Пляж, ведь он как, везде есть, а вот такого музея и нет.
   - Ну, мама, жарко!
   Маленькие исчадия ада сводили меня с ума своим нытьем. Их мать сносила все с безграничным терпением. Я даже позавидовала ее выдержке, отец вообще ушел в себя.
   - У меня язык больше!
   - Нет, у меня!
   Дети затянули новую песню. Мне оставалось либо взвыть от отчаяния (так ведь подумают, что сумасшедшая), либо смирится. Отнести их к разряду необходимого зла, неподлежащего дрессировки. А, может...
   - Мы уже посетили самые известные музеи, - если точнее, то мы уже посетили все, но туристам о скудности "культурной" жизни знать не обязательно. - Я могу предложить кое-что еще. Наш город всегда славился прекрасными пляжами. Чистая вода природных источников, песочные пляжи, будто сошедшие с обложек гламурных журналов.
   - Да, мама, да! - разом загалдели дети. - Мы хотим на пляж. Ну, пойдем, пойдем!
   - Ладно, на пять минут, - она кивнула мне. - Отведите нас.
   - Прошу!
   Туристов я не обманула. Так слегка преувеличила, кое о чем умолчала. Но ведь пляжи были, вода тоже. А то, что она холодная, ледяная даже - не важно. Меня только ноги в ней помочить в особую жару и тянет. Да и сам пляж. Песка там немного. В основном мелкие камешки, что так и норовят впиться в ногу. Так что, ходить там босиком, я не рекомендую.
   Но меня об этом не спросили, а дети, как замерзнут, хоть минуту помолчат! Я вспомнила о своих обязанностях экскурсовода.
   - Сейчас мы проходим по улице, известной благодаря музыканту, что некогда жил на ней. К сожалению, его дом сожгли лет пятьдесят назад. Остался только фундамент. Мы к нему сейчас и подходим.
   - А пляж? - заныла девочка. - Вы же обещали нам пляж, а не старые развалины! Мы уже их много за сегодня видели. А пляжа ни одного!
   - Пляж как раз за этими развалинами. Музыкант тот (мне никак не удавалось вспомнить имя мэтра) любил там сидеть, на воду глядеть.
   - Ура!
   - Ура! - разом заголосили дети, заставляя меня сомневаться в правильности выбранного пути. В музеях они, по крайней мере, не орали. Только жалобно ныли.
   За поворотом действительно показался ручей. Дети взвизгнули и, взявшись за руки, побежали вперед.
   - Там безопасно? - спросила меня мать юных оболтусов.
   - До сегодня никто не тонул, - оптимистично заявила я, не уточнив, что там и купаются редко. Разве только если лето особенно жарким выдастся. Но этому до него далеко. Дети тотчас подтвердили мою мысль.
   Мальчик с разгону, даже не успев толком раздеться, бросился в воду, да так и замер, зайдя по колена в воду, с минуту постоял, а затем с криком бросился обратно:
   - Холодно!
   Я рассмеялась, потом, кинув еще один взгляд на мальчишку, бросающего боязливые взгляды на воду (будто бы там чудовище какое-то сидело), вообще сложилась пополам от хохота. Нет, все-таки, дети - это не так плохо!
   Домой я возвращалась в сумерках. Усталая, но улыбающаяся. Дети здорово меня повеселили. Только их поиски грибов чего стоят. Туристы все-таки уломали меня показать им лес. Вроде как они в наш город только на один день заглянули, а хотели бы побывать везде.
   Леса наши загляденье. Деревья красивые и грибов много. Вот только, заглядевшись на местные красоты, легко заблудиться. Потому-то и нужны проводники.
   Едва завидев первые деревья, дети бросились вперед.
   - Мы далеко отходить не будем! - крикнула девочка. - Сейчас здесь грибы глянем. Спорим, мы первые их найдем?!
   Нашли. Не спорю. Притащили целую корзинку мухоморов (эти-то грибы единственные, что я от других отличаю), а за одну поганку так и вовсе разгорелась драка.
   - Моя!
   - Нет, моя!
   К счастью, отец просветил юных натуралистов, прочел целую лекцию. Судя по его виду, не первую, а судя по виду детей, и не последнюю. Потом выбросил грибы в ближайшие кусты.
   - Ладно! Мы теперь другие будем искать. Какие ты говорил? ЛИСИЧКИ, - по буквам произнесла девочка. - Такие красные. Я их тут недалеко видела.
   - Не было там красных! - заспорил мальчик. - Только голубые.
   - Не бывает голубых грибов!
   - Бывает! Я видел.
   - Ты слепой! Не ты этот... - девочка сложила губы в трубочку. - Мама, ну помнишь, ты говорила: даль... дак... Вспомнила, - от радости она захлопала в ладоши. - Дельтоник!
   - Дальтоник, - сквозь смех поправила я.
   - Не важно! - отрезала, мгновенно насупившаяся девочка, - Дельт... дальт... Ну, вы меня поняли. Так вот ты... этот самый!
   - Да хватит вам! - прикрикнула на детей мать семейства.
   Отец уже давно не обращал на них внимания. Сделав из газетки шапочку, он углубился в изучение грибов. Осторожно подрезал ножку и клал в корзину. Я даже залюбовалась его напористостью и способностью отключатся от внешнего мира. Повезло мужику!
   Выйдя из леса, мы простились с туристами. Дети даже подарили мне по одному грибу. По мухомору. Они заявили, что это самые красивые грибочки, они вместо цветов пойдут. Я покивала и заспешила домой. Видя, что дети с родителями исчезли за поворотом, выбросила мухоморы в кусты. Ну, в самом деле, не нести же их домой!
   Дорога до родных пенатов заняла немного времени. Всего-то полчаса и потратила. Можно, конечно, было на автобусе подъехать, но я никуда не спешила. Дома никаких особых дел не было, а ночные тусы я, в отличие от Катьки, не особенно люблю. Лучше уж ночью поспать лишние пару-тройку часов, а не засыпать, прислонившись к постаменту, пока туристы осматривают одну из местных достопримечательностей. А Катька вполне могла такое учудить.
   Постепенно землю окутывали сумерки. Хоть на дворе и лето, а время уже позднее. Прямо передо мной внезапно зажегся фонарь, затем еще один. Вскоре показался и родной - обыкновенная серая двенадцатиэтажка.
   Я кивнула соседке с собакой и зашла в подъезд. На лифте поднялась на последний этаж (хорошо хоть его - лифт, починили, до этого с месяц вынужденной зарядкой занималась). Открыла дверь в квартиру, крикнула приветствие бабуле.
   - Витька, это ты? - бабушка вышла в коридор.
   - Я, кто ж еще?
   - Думала это от Катьки. Весь вечер мне ее отец названивал.
   - Дядя Павлик? - удивилась я.
   - Да, дядя... Подожди, какой дядя Павлик? Сто раз ведь говорила, Павел Григорьевич.
   - Ага, и что?
   - Никак он ее найти не может. Мобильный ее не отвечает. Он весь город на уши поднял. Поздно ведь уже. Я и за тебя волноваться начала. Думала, вы вместе пропали.
   - Да я Катьку с утра не видела. Нам Мироша задания дал, мы и разделились.
   - А я волнуюсь, - бабушка вздохнула. - Даже капли вон себе капала. Сердечко билось. Все никак успокоиться не могла. Одна ведь ты у меня. А вдруг, куда денешься?
   - Да, куда я денусь? Чего задержалась я, по лесу долго гуляли, все грибы диковинные разыскивали. Так и Катька, наверно, увлеклась. Она ведь не в первый раз дома не ночует, - пыталась я успокоить бабулю.
   - Отец ее говорит, до этого она всегда звонила. А тут молчит. А еще, чего он волнуется, говорит, в городе сейчас какая-та неспокойная обстановка, убийства всякие происходят. Вот и волнуется он, да и я, - бабушка покачнулась и уперлась рукой в стену. - Витька, ты не бросай меня. Куда ж я одна денусь?
   - Да что это с тобой? - я удивилась. - Я не Катька, уезжать отсюда не собираюсь. Пошли лучше чаю попьем. Твой любимый со смородиной. Ты и успокоишься, - я взяла бабулю под руку и повела на кухню.
   Но попить чаю не удалось. Чайник не успел закипеть, как раздался звонок в двери.
   - Ты ждешь кого-то? - удивилась бабушка.
   - Нет. Пойду, посмотрю, кто пришел, - я поднялась на ноги и направилась к двери.
   - Ты хотя бы в глазок глянь, - прокричала бабушка. - Мало ли кто там. Может, с оружием.
   - Ничего, я ему под дых дам. Не зря ведь меня в управлении стажировали. Справлюсь! - привычно, не глядя в глазок, я распахнул дверь. - Дядя Павлик? Ой! Извините, Павел Григорьевич, - поправилась я.
   - Да ничего, - он смущенно улыбнулся. - Можно, зайти?
   - Конечно, - я пропустила его внутрь. - А что случилось? Катька нашлась?
   - Нет, потому и зашел. Может, ты знаешь, где она, куда вечером собиралась? Так пропасть средь бела дня не похоже на нее. Жена ведь еще днем ей звонила. Телефон уже тогда не отвечал.
   - Она должна была экскурсию одному парню проводить. Мы и расстались с ней.
   - Что за парень? - навострил уши дядя Павлик.
   - Не знаю. Он с Мирош... с Мироном договаривался. Я его только мельком видела. Высокий, темноволосый, на вид ему лет двадцать пять-тридцать. Но, может, и больше. Он в черных очках был. А так, никаких особых примет. Турист какой-то. Я его первый раз видела. Поговорите с Мироном, может, он его лучше запомнил.
   - Ладно, спасибо, обязательно потолкуем с ним. Не скажешь, где он живет?
   - В центре. Возле музея истории. Сейчас я вам его адрес на бумажке напишу.
   Я зашла в комнату, взяла со стола блокнот с ручкой и черканула адрес, затем вырвала листок, вернулась к гостю и подала ему листок
   - Хорошо, - дядя Павлик взял у меня из рук бумагу с адресом. - И, Виттория, если что-то узнаешь, позвони мне. Знаешь ведь номер, - я кивнула. - Вот и хорошо. А то волнуюсь. И зачем только Катерина на эту работу устроилась? Чего ей не хватало? Ладно, - он кивнул мне. - Пойду я. И, если что...
   - Я позвоню! - улыбнувшись, перебила я его.
  
   Ночь. Из наблюдений Дамиана...
   Что за мир? Что за нравы? Не понять этих людишек! Весь день из-за их глупости прошел в пустую! А ведь все так хорошо начиналось. Привлекательная девушка, мечтательница к тому же (иначе не сидела бы полночи на подоконнике в ожидании чуда). Он бы ее минут за десять, как орешек раскусил. И в себя бы влюбил, и все, что она знает, вызнал бы.
   Так нет же!
   Сначала один идиот перепутал его заказ, отправил к нему не Витторию, а эту болтушку. Но отделаться от девчонки не удалось. Демон от человека отделаться не может. Главное, в аду об этом не рассказывать - засмеют! Но Люцифер запретил пользоваться силами Демона, а отделаться по другому от Екатерины, как она представилась, не представлялось возможным.
   Самолюбию ухищрения девчонки: лесть, падения ему на руки на ровной дороге, конечно, льстили. Но и раздражали безмерно. До чего же все это примитивно!
   С Екатериной удалось распрощаться только к обеду. Но, кто знает, куда Виттория делась? Можно бы заклинанием поиска воспользоваться. Но ведь запрет стоит!
   К вечеру, да после выпитых нескольких бокалов вина Дамиан начал приходить в себя. Он не раз слышал, что миры, будь они человеческими, эльфийскими, оборотническими или любыми другими, действуют на Высших, меняют их, подстраивают под себя. Возможно, это произошло и сейчас.
   Пора становится собой!
   Виттория никак не находится. Не важно! Отыщет ее завтра. Времени хоть отбавляй. Демон разлегся на широкой кровати, думая ночью снова к окну Виттории податься. А завтра и поговорить с ней.
   Но куда обычно отправляются тщательно продуманные планы? Правильно, в бездну. Странно только, Дамиан считал, это людишек, да ангелов касается. Но он, демон, кому не угодил?
   Раздался стук в двери. Дамиан помянул имя Создателя и пошел к двери. На ночь он остановился в небольшой гостинице. Думал, неплохо здесь развлечется после ада-то. Скучать действительно не пришлось!
   В апартаменты заглянул человек с сединой. Лет... Ну, по людским меркам, он был еще не очень старым (это демоны-то, если и седели, то после того, как отмечали сто тысячелетние юбилеи). Лет пятидесяти. Лицо насупленное, злое, будто бы ему Дамиан пакость какую сделал. Это если учесть, что демон его в первый раз видел.
   - Куда ты дочь мою дел?! - с порога начал орать визитер.
   - Дочь? - от неожиданного обвинения опешил демон. - Какую дочь?
   - Ту, которая исчезла. Единственная родная кровинка у меня была, ты и ту. А ну, признавайся...
   И все в таком же духе. Дамиан уже не знал, что и делать. К счастью, визитер все же успокоился (а то еще немного и Дамиан сам бы успокоил, точнее упокоил), объяснил, чего хочет, кто его дочь. Екатерина... Нет, Дамиан знал, что одной сделанной пакостью девочка не ограничится! Теперь она исчезла. То проходу не давала, то исчезла! Поистине сумасшедший мир!
   К счастью, папашу удалось убедить, что он к таинственному исчезновению не причастен, и выпроводить из номера. Правда, тот какую-то бумажку оставил. Вроде, чтобы Дамиан из города не смел исчезать. Будто бы бумажка его остановит!
   Дамиан сел в кресло. Нет, оставаться в этом сумасшедшем мире нельзя, нужно побыстрее с этой Витторией разобраться и вернуться в ад. Завтра. Хотя... Зачем ждать до завтра? Напугать ее и...
  

***

   - Ну, что, спать пойдем? - предложила бабушка после того, как мы все-таки выпили по чашке чая.
   - Да ты что, рано ведь еще. Даже десяти нет. Давай лучше телевизор посмотрим, хотя бы новости. а то даже не знаем, что в городе происходит. Может, дядя Павлик прав.
   Я включила телевизор. Реклама, снова реклама, о звездах передача (точнее, о жизни звезд). Наконец я набрела на новостной блок. Ведущая рассказывала о новостях спорта.
   - Новый рекорд по кролю на пятьдесят метров был зарегистрирован сегодня. Спортсмен преодолел необходимое расстояние за...
   - Ну, и что нового ты хочешь услышать? - перебила дикторшу бабушка. - О рекордах каких? Давай спать, завтра ведь снова не проснешься.
   - Ты разбудишь, в чем проблема? - отмахнулась я, потом снова поглядела в экран. - Погляди, наш город. Уже интересно.
   - За последние две недели было совершено четырнадцать убийств. Многие молодые люди просто исчезли. Через несколько дней находили их тела, - на экране промелькнули кадры с обезображенными трупами. - Всем, у кого есть хоть какая-то информация...
   - Витька, выключи ты эти ужасы! - обратилась бабуля ко мне. - Сил моих нет, на такие зверства смотреть. Что ж за тварь такое сделала? Вить, выключи, а то я не усну.
   - Конечно, - я щелкнула пультом. - Давай ложиться!
   Бабуля быстро выключила свет, я немного почитала и тоже поднялась. Потянулась к выключателю, когда за спиной раздалось:
   - Ну, здравствуй, красавица...
  
   Глава 4. Долгая дорога в никуда
   Мир Сорины. 988 год...
   Вот уже неделю стояла ужасающая жара. Сорина плавилась и сходила с ума. Постоянно возникали истории о страшных пожарах, что уносили тысячи жизней. Будто бы слуг у Дьявола стало слишком много, а с ними и сил у властелина преисподней прибавилось. Вот он и напустил бедствий на род людской, с коими даже сам епископ не справится. Но церковники слухи о бессилии своего светоча старались подавлять, отправляли на костер за малейшее слово.
   А костры этим летом горели часто. Не только по воскресным вечерам, как ранее. И трех дней не проходило, как новую "прислужницу Дьявола" отправляли в небытие. Невыносимые крики доносились из пыточных камер жрецов, епископ лично мучил самых непокорных. Да и каратели старались не отстать от старших братьев. Они купались, кто в крови, кто в простых молитвах, что денно и нощно читали священники над ведьмами. Да и к самим ведьмочкам не брезговали захаживать. Да только тогда-то их интересовала не кровь да чужие мученья...
   - Марта, что-то подурнела ты в последнее время. То красавицей была, всем тутошним бабам на зависть. Они ведь все, как одна, после родов обвисшими брюзгами становятся. А у тебя и фигура загляденье осталась, и кожа - персик и губы, словно черешни - алые. А сейчас не пойми что. Поседела, живот, откуда не возьмись, появился, молодой крови в тебе и не осталось. Теперь и покрасивей тебя девки есть.
   Женщина ничего не ответила. Начала медленно подниматься с кровати, бросив пустой безжизненный взгляд на Карима. Но встать мужчина ей не позволил. Каратель резко схватил женщину за волосы.
   - Ты не думаешь что-то менять, Марта? Зачем ты мне будешь нужна старухой? Мне и сейчас уже противно!
   - Тогда убирайся! - на мгновение в ее осанке, в лице проявилось былое величие. Глаза вспыхнули злобой, губы упрямо сжались.
   Карим резко ударил ее по лицу. Затем больно укусил за оголенную грудь.
   - Знай свое место! Я уйду, но когда сам этого захочу!
  
   С каждым днем солнце жарило все сильнее. Поговаривали, еще с месячишек такой погоды и жизни в мире не останется. Скотина медленно подыхала. Ни коровы, ни козы не доились. Первые только жалобно мычали, а последние так и норовили боднуть кого-то, не то рогами, не то копытом. А бывало, что и тем и другим сразу.
   Мужики даже самогон перестали варить. Не один случай уже был, что до смерти по такой жарище упивались. И без того медленное течение жизни и вовсе приостановилось. Казалось, птицы не летают. Да что там птицы - насекомые, даже кровопийцы комары, и те исчезли!
   Одни ребятишки, как и прежде, резвились. Кто в пятак играл, кто рогатку мастерил (ну, и не важно, что птицы исчезли, зато перед ребятами будет чем похвалиться!). Но большинство, конечно, в речке сидело. Совсем маленькие возле бережка лежали, брызгались друг на друга, а то и песочные замки строили. Постарше заплывали глубже. Кое-кто из парней даже речку переплывал, чтобы силушкой молодецкой перед девками прихвастнуть. Может, чего и обломится им.
   Софа уже давно научилась плавать. Не особо мудрствуя с руками, да ногами, что (как говорили мальчишки) должны двигаться, словно жабьи лапки, плавала, как собачонка. Руками воду перебирала, да чуток ногами себе помогала.
   Плавала она в одиночестве. Соседские дети ее не больно жаловали с того дня, как их с матерью отец Кривого стал навещать. Боялись, думали, она, как Пет, прокаженной стала. А о том, что сама Софа Карима этого ненавидела, даже в расчет не брали.
   Как мать из окошка карателя увидит, так Софью прочь из дома гнала. И не в погреб, как тогда, а на улицу. Дескать, иди с ребятишками поиграй. Софа не хотела ее бросать, все переживала, что случится что-то не то. Так в саду и пряталась. Заросшим он был. Как на сажень* отойдешь, так и не видно тебя уже.
  
   *Сажень равен четырем аршинам или 284,48 см
  
  
   А только-только каратель за ворота выезжал, она снова в дом возвращалась. Бывало, мать догадывалась, что Софа никуда не уходила. Покрикивала на дочь. Но руку не поднимала. Будто сила какая ее от этого удерживала. Бывало, уже руку для удара занесет, и тотчас опустит.
   Софа вздохнула, припомнив, что и сегодня к ним снова Карим наведался. Софа опять-таки в саду хотела пересидеть. Но каратель все не выходил из дома. А солнце припекало во всю. Вот Софа и решила минут на пять на речку сбегать. Раз окунуться и обратно бежать.
   Ну, понятно, за пять минут она не управилась. За это время даже до речки добежать не успела. А уж там... Прохладная водичка не только манила, но и отпускать из своих объятий не желала. Девочка легла на спину, развела ноги да руки в стороны и блаженно закрыла глаза. Красота-то, какая!
   Солнце жарило и без того черную от загара мордашку, и левую руку, что нет-нет, и снова вынырнет из воды.
   Софа не знала, сколько она так пролежала. Девочке казалось, что время замедлило бег. Но это невозможно, ведь, правда?
   Солнце, а вмести с ним и день, медленно шло на убыль. Оно все еще нестерпимо жарило, но теперь хоть не светило прямо в глаза. Софе даже казаться начало, пока солнышко совсем не исчезнет, она из воды не выберется. К чему спешить?
   Очнулась Софа, только когда ей на лицо вода полилась.
   - Так ее, так! - мальчишка одних с Софой лет командовал еще троими совсем маленькими ребятишками. Тем на троих и пятнадцати годков не было. - Будет знать, как с Кривыми дружбу водить, как на всех нас напраслину наводить!
   - Прекратите! Да хватит вам! - пыталась не захлебнуться Софа. Выныривала, чтобы вдохнуть воздуха, а в рот снова лилась вода. Девочка закашлялась, бросила пытаться договорится с мальчишками. Закрыла глаза и медленно пошла ко дну.
   - Гляди, получилось! За нами победа! - заорал один из мальчишек, видя, что Софина голова не спешит показываться на поверхности воды.
   Другой - Аким - младший сынок мельника Тура, шморгнул носом.
   - Так может и маменька наша вернется. Забрали ее каратели. Брат говорит, с того дня уже почти год минул. Я-то еще считать не умею. Не то, что Рем, братишка. Так ведь не ведьма мамочка, вот она-то, - мальчишка показал на воду в том месте, где исчезла Софа. - Истинно, ведьма. Да и мамка ее. Отец мой так говорит. Из-за них: Софки этой, да ее родительницы, - ребенок снова всхлипнул. - Мамочку и забрали.
   - Зато теперь мы отомстили. Покарали... - второй мальчишка оборвал себя на полуслове. В двух саженях от них вода забурлила. - Гляди-ка, выныривает! Точно ведьма, раз вода ее не принимает.
   Софа вынырнула, тяжело дыша, бросила ненавистный взгляд на мальчишек. У тех, несмотря на удушающее жаркий день по коже пошел мороз от ее взгляда. Они заорали и бросились к берегу. Самый младший даже плавать от страха разучился, так и хлюпал руками по воде, пока чья-то рука не подхватила его за шкирки да не выбросила на мелководье, а там и по лицу за все хорошее дала.
   Аким смотрел вслед Софе, что быстро выбралась на берег. Одной рукой подхватила, недавно аккуратно сложенную, а теперь мятую, чуть влажноватую от их с друзьями мокрых ног, коими они не преминули пройтись по "ведьминому" платью, одежду. Второй поддерживала растрепавшуюся косичку, волосы из которой так и норовили залезть в глаза.
   На мгновение Софа заслонила лицо. Впрочем, маленькой ладошки удалось закрыть только глаза. В приоткрытый, все еще тяжело дышащий рот один из мальчишек кинул песок. Да вперед побежал, чтобы ведьма его схватить не смогла.
   Софа закашлялась, на мгновение упала на колени, прижала к себе одежду, скрыла в ней мокрые, непонятно как успевшие покраснеть глаза. А затем побежала вперед. Вся растрепанная, мокрая после купания со следами песка на всем теле.
   Даже жалко ее как-то стало. Вишь как, помогла она ему. Аким медленно, шаг за шагом выбрался из воды. А, как на суше оказался, на бег быстро перешел. Приблизился к мальчишкам. Только хотел что-то сказать, а те отвернулись.
   - Вы чего? - опешил Аким.
   - Ведьма за просто так помогать не будет, - ответил их старший. - Не зря твою мамку забрали. Теперь всей вашей семьи черед. И ты, и отец твой - ведьмаки!
  
   Софа добежала домой, все еще давясь слезами, да, то и дело сплевывая на дорогу песок. Только перед калиткой спохватилась. Накинула на тело платье, волосы прикрыла платком и осторожно заглянула в окошко: "А вдруг Карим все еще там". Мать запрещала ей подглядывать, но сегодня Софа забыла ее советы. Забыла все. Только злость, безграничная злость на мальчишек, на Карима, на весь мир и осталась.
   - Нашли себе ведьму! - со злостью прошептала Софа. - Была б я ведьмой, отомстила бы вам всем, а не жару невыносимою насылала! Была б я ведьмой... - девочка замолчала, осознав, что уже несколько минут пялится на сидящую за вышивкой мать, да какую беду на себя минуту назад накликала. Плюнула через левое плечо, чтобы Лукавый не услышал ее призывов, и зашла в дом.
   - Мам, он ушел?
   Услышав голос дочери, Марта подняла голову от вышивки (все равно ведь работа не спорилась, не этому ее учили).
   - Ушел. Заходи, не стой на пороге, не то нечисть какую накличешь. Голодная? Я супу наварила, давай поешь.
   Софа кивнула, пошла вслед за матерью на маленькую кухоньку, в которой с трудом уместились стол, три стула (а вдруг кто чужой наведается), да старый, погрызенный крысами, ящик. Печь стояла в соседней комнате.
   Мать зачерпнула черпаком из кастрюли в тарелку наваристого супу. И поставила перед дочерью, с хлебницы достала кусок хлеба.
   - Бери давай, а то снова голодной ходить будешь, искать начнешь, чего бы поесть.
   - Нет, не буду! - Софа откусила кусочек горбушки. - Жарко-то как сегодня. Совсем есть не хочу.
   Марта только усмехнулась, глядя, как Софа за обе щеки уплетает, что суп, что хлеб.
   - После воды есть охота, - Марта кивнула на все еще влажную Софину одежду. - Как поплавала?
   - Хорошо! - девочка, совсем как Аким, шморгнула носом. - Только мальчишки... Чего им от меня надобно?! Разве я виновата... - она украдкой бросила взгляд на мать и не договорила.
   - Никто не виноват, - Марта погладила дочь по щеке. - Все будет хорошо. Они не каратели, не кто похуже.
   - Есть кто похуже карателей? - Софа от удивления даже ложку в сторону отложила. Каратели, Карим этот... Ведь они зло!
   - Многого ты еще в жизни не знаешь. Дай Бог, чтобы тебе только каратели на пути и встречались, чтобы и вовсе не знала ты о большем зле. Зло, оно, знаешь, многогранно. Его и с добром несложно спутать. Иногда.
   - Как же это? - от удивления Софа широко открыла зеленные глаза. - Добро со злом спутать?
   - И не такое бывает, - Марта встала из-за стола. - Пойду, вышивку закончу. Повезем на рынок, продадим, может, денег получим, будет за что еду купить, молока хотя бы. Дорого оно нынче.
   Софа зачерпнула ложкой супу, медленно поднесла ко рту. Как же это можно добро со злом перепутать? Зло - это каратели, а Карим и Пет, что нынче снова ее цеплял, ударить пытался, так в особенности! И мальчишки злые. Чего это они ее ведьмой кликали? А добро... Добро - это рыбак Велор, у кого она вчера на зарнице две рыбешки из сети вытащила, мать ее... Софа задумалась. Неужто, в мире этом зла больше, чем добра? Ведь получается, - девочка начала загибать пальцы, - зла вон сколько, а добра раз два и обчелся.
   Как же это?
   В задумчивости Софа доела суп, быстро сполоснула тарелку в стоявшем возле окна ведре с водой, оставшийся кусок хлеба, подумав, положила в рот и вышла к матери.
   - Ма, я тут подумала, а ведь зла больше, чем добра. Почему так?
   Марта немного грустно улыбнулась, отложила на край стола вышивку и предложила:
   - Ложись на печь, расскажу я тебе историю.
   Софа послушно залезла наверх. Накрылась одеялом и с любопытством посмотрела на мать. Марта села рядом, погладила дочь по голове и начала рассказ... Много она знала историй. Не все из них ребенку рассказывать можно было. Точнее, вообще, ни одну нельзя. По крайней мере, до конца. Заканчивались ведь все они одинаково, что та, которая с Карен, приключилась, что с Габриэллой, что с сотней, тысячей безымянных ведьм. Смерть поджидала каждую. Даже могилы ни у одной из них не осталось. Только пепел и воспоминания.
   Софа уже давно закрыла глаза, а вслед за ней провалилась и Марта. Да только провалилась она не в сон, в воспоминание...
   - Помяни мое слово, ты сгоришь на костре. Я уже сейчас вижу это пламя, людской гомон, проклинающий твое имя, и...
   - Да замолкни ты! - мужская пощечина оборвала предсказание, приговоренной к смерти ведьмы. - И чего она так к тебе пристала?
   - Да откуда ж мне знать? - Марта высоко подняла брови. - Я ее первый раз в жизни вижу.
   - Лжешь, тварь! - снова заорала ведьма, напрашиваясь еще на один удар. Кристоф не подкачал. Ударил с такой силой, что женщина упала лицом на пол.
   - О чем это она? - мужчина пристально поглядел на спутницу.
   - Я уже сказала, что понятия не имею! - Марта подошла к Кристофу ближе, медленно убрала с плеч распущенные волосы, оголяя снежно-белые шею и плечи, и подняла голову, встречаясь с ним взглядом. - Кому ты веришь больше: мне, или этой, - она с презрением посмотрела на лежащую ничком женщину. - Ведьме?
   - Тебе, - она почувствовала, как его губы коснулся ложбинки на ее шее, как по телу прошла дрожь.
   Она любит его. Глупо... Очень глупо... О чем она только думает?
   Марта почувствовала, что его губы больше не касаются ее кожи, и снова встретилась с Кристофом взглядом.
   - Тогда нас ждет представление.
   - Твои глаза горят как никогда, - он прикоснулся к ее щеке ладонью. - Иди. Я закончу здесь и приду к тебе... К вам всем.
   - Не задерживайся. Священник уже ждет, - она легко убрала его руку со своей щеки, повернулась и сделала шаг к двери.
   Марта знала, что он смотрит ей вслед. И ненавидела его за это. Любила и ненавидела одновременно, а еще до смерти боялась. Женщина знала, что он не верит ей, знала, что если он останется с ведьмой наедине, сможет узнать правду, знала, что если кто и отправит ее на костер, то этим кто-то будет Кристоф.
   Что же это за любовь, за одержимость? Скорее, страсть, безрассудство, бездумный вызов судьбе. Тогда почему, когда он вновь появляется в замке, не только тело трепещет, душа радуется? Почему...
   - Знаешь, думаю, не стоит заставлять священника ждать, - его рука легла ей на талию. - Ведьму доставят без меня. Нас уже ждут в башне.
   А затем огонь, адская боль в каждом кусочке тела и взгляд, что Карим бросил на нее перед своим уходом. Марта вздрогнула и открыла глаза. Когда-то в другой жизни ее предупреждали, она почувствует, когда придет смерть. Она не поверила. Зря!
   Смерть пришла.
   - Софа, Софа, проснись! - Марта, как следует, тряхнула дочку. - Софа!
   - Мам... Мам? Мне такой сон снился... красивый. Я была где-то не здесь. Там так красиво. И люди... в них было добро. Во всем мире добра было больше, чем зла. Представляешь?!
   - Представляю, - Марта слегка улыбнулась. - Худо мне что-то стало. Сходи в лес, листьев агавы* мне принеси. Я себе чай заварю. Не сложно тебе будет?
  
   *Агава - многолетнее голубовато-зеленое растение. Стебель укороченный, с розеткой крупных мясистых и колючих листьев. Принимают отвары при болезнях желудка.
  
  
   - Нет, что ты? - Софа соскочила с печи. - Я сейчас, мигом вернусь. И десяти минут не пройдет.
   - Ты не спеши, а то снова ногу подвернешь, ходить не сможешь. Давай иди, только медленно!
   - Ничего, справлюсь!
   Со временем Софа снова напутала. Каких там десять минут? До лесу она дошла быстро, но найти агаву никак не удавалось. Темно, хоть глаза выколи. Софа даже подумала, лучше б она утром за агавой отправилась. Все равно сейчас ни зги не видно.
   Но повернуть назад не удалось. Заблудилась она. С тропы сошла, пока месяц тучами был сокрыт. От звезд не больно-то света. А что сейчас делать, и не знала.
   - Агава, агава... - Софа уже с час бродила по лесу, а ни агаву, ни путь обратный не нашла. - Ну, ничего, - успокаивала она себя. - Скоро солнышко встанет, обратная дорога и отыщется. Не могла же она пропасть? Не могла!
   До рассвета ждать не пришлось. Дорога все-таки отыскалась, а рядом с ней и агава. Софа обрадовалась, быстро полезла листья обрывать, одной из колючек поцарапав руку. Ничего, заживет!
   Теперь и идти стало легче. Листья совсем ничего не весили. А по дорожке, оно, знамо, легче, чем через кусты напролом переть. Скоро и родное село показалось. Только не дом родной (он на другой окраине стоял), площадь с огненным столбом.
   Пальцы Софы по одному разжались. Листья упали на дорогу. Девочка стояла, онемев. Ни заорать, ни шагу ступить. Лишь в карих глазах отражались языки пламени.
   - Нет! - Софа вздрогнула и попыталась пробраться сквозь толпу поближе к пламени, пытаясь уверить себя самою, что ошиблась, что...
   - Мама!
   Сгораемая заживо открыла глаза, улыбнулась, как прежде, с легкой грустью, и крикнула:
   - Беги!
   Софа побежала, побежала, не разбирая дороги, слыша крики позади себя:
   - Быстрее, схватите ее, она пособница ведьмы!
   - Она и сама...
   - Ведьма!
   Одна улица, еще одна. Софа, как и положено ребенку, рвалась домой. Под крышу всегда надежного укрытия. Она доберется, и все будет хорошо! Это не ее мать сгорает заживо. Она ошиблась. Мать ждет ее дома. Она защитит!
   В одном из переулков Софу настигли...
  
   За ней пришли в полночь. Правой оказалась, колдунья, она почувствовала свою смерть, почувствовала приход карателей задолго до того, как в дом ввалились чужаки. Впрочем, почему, чужаки? Карима, что первым шел, она видела почти ежедневно. А теперь кончилось. Все закончилось. Тот, последний, разговор был началом ее смерти.
   А что дальше будет, Марта и так знала, не раз видела, как ведьму к смерти приговаривают. Сначала пытки, потом огонь. Знала, потому сразу и "призналась":
   - Я ведьма.
   Все равно ведь произнесет она эти слова, а вместе с ними и себе приговор. Не сейчас, так завтра под пытками под сотым ударом плети, если однообразие не надоест карателям. Или на колесе удачи, как его прозвали жрецы.
   Не важно, заслужила она это, или не заслужила. Софа этого точно не заслужила! Если она должна умереть ради спасения дочери, она это сделает!
   Огонь... Сколько раз она смотрела на него, уже тогда зная, что он поглотит и ее. Сколько раз представляла себе этот день. На Марту нашло отупение. Она знала, что должна корчиться в огне от боли, знала, что должна испытывать нечеловеческие муки. Но не чувствовала ничего.
   А затем крик, что выбил женщину с предсмертного забытья:
   - Мама!
   - Беги... Беги! - Марте казалось, она еле слышно прошептала эти слова, но их услышал каждый на площади.
   И дочь побежала.
   Марта глядела ей вслед, пока глаза не затуманились от боли. Пока огонь не скрыл все, что было за ним. Пока боль не стала настолько сильной, что, казалось, вовсе исчезла. Она падала в объятия смерти, как когда-то с такой же безумной страстью упала в объятия Кристофа...
  
   Глава 5. Я тебе не верю!
   Мир Клеменсии...
   Я вздрогнула от неожиданности, когда услышала незнакомый мужской голос. Откуда скажите на милость, чужому человеку здесь взяться? Даже хотела обернуться, проверить, не начались ли у меня глюки на почве увиденных новостей, исчезнувшей подружки и прочитанному на ночь детективу. Но "глюк" прикоснулся к моему плечу. Теплая широкая ладонь, явно, принадлежала человеку из плоти и крови.
   Так что, с вопросом: как парень здесь показался, пришлось повременить. Я перехватила его руку, сжала, затем быстро присела и сделала ему подножку. Не зря я год на единоборства проходила!
   Или все-таки зря?
   Он с легкостью перехватил мою ногу и едва не повалил на землю. Мне с трудом, но все же удалось удержать равновесие. Попыталась перевести дух, но незнакомец мне не дал. Сделал ловкую подсечку и повалил меня на пол, прижал руки и ноги к полу, чтобы я не брыкалась.
   - Чего тебя надо?! - тихо, чтобы не разбудить бабулю (сердце у нее слабое, уже не раз скорую вызывала) прошипела я.
   - Ты готова к конструктивной беседе? - он удивленно приподнял брови, даже не подумав ответить на мой вопрос. - Кстати, предупреждаю, конструктивная беседа не предполагает разговора на кулаках. Не то снова на полу окажешься!
   - Да поняла я! Может, теперь встанешь с меня?
   - Прошу! - он ловко подпрыгнул и подал мне руку, язвительно проговорив, - Не побрезгуешь?
   - Вот еще! - я коснулась его пальцев своими, и он легко поднял меня на ноги. - Кто ты? Как здесь оказался?
   - Здесь я задаю вопросы! - он по-хозяйски осмотрел мою комнату и присел на расстеленную кровать. Мне осталось довольствоваться стулом. От незнакомца хотелось держаться, как можно дальше. Черт бы его побрал!
   На шпану, что однажды решила поживиться моим кошельком (впрочем, сама виновата, нечего шастать в двенадцатом часу ночи в темном пустом переулке), мои приемы подействовали. Это-то и вселило в меня излишнюю самоуверенность. Как оказалось, зря! Незнакомцу все мои умения были, как с гуся вода.
   - А если я не захочу на них отвечать? Сейчас заору погромче, бабушку разбужу, она полицию вызовет. Будут тебе твои ответы!
   - Если бы ты хотела ее разбудить, не разговаривала б сейчас шепотом, - не дал себя обмануть незнакомец.
   Я снова чертыхнулась. Помянув про себя и наблюдательность парня, и его способности к логическому мышлению. Сейчас ведь каждый второй психолог, так и норовит твои действия объяснить!
   - Ладно, чего ты хочешь?
   - Прежде всего, ты меня узнаешь? - спросил он.
   - А должна? - я скептически подняла брови и с ног до головы осмотрела незнакомца: сделать это раньше у меня просто не хватило времени. Темноволосый, черноглазый. Лет эдак двадцать пять-двадцать восемь. Фигура спортивная, сквозь расстегнутый ворот рубашки отчетливо проступали мускулы. Сразу стало понятно, почему в драке я его не победила. Что бы там не говорили, а физическое превосходство противника имеет важное значения, если, конечно, у тебя нет черного пояса (у меня, к сожалению, нет). Рост у незнакомца был немногим больше моего (это я еще во время драки заметила, сейчас-то не поймешь: мы оба сидим). Из одежды темные джинсы и светлая рубашка. Ну, и на ногах кроссовки. Удобная одежда, что ни говори. Не то, что моя ночнушка. Это только в фильмах девушки в бальных платьях (порой еще и с корсетами) на раз два раскидывают противников. В реальной жизни все по-другому. В общем, знакомых, что соответствовали бы названым параметрам, у меня не было. Впрочем, об этом я и раньше догадалась. - Кто знакомый не вломился бы так ко мне в квартиру. Он бы позвонил в двери, а не возник из ниоткуда. Как ты сюда попал?
   - В окно влез, - он саркастически усмехнулся. - В дверь, понятное дело, вошел. Замок у тебя хлипкий.
   - Сменю на днях, - пообещала я.
   - Для меня любой замок не проблема.
   - Ты вор? - удивилась я. Незнакомец на вора не походил. Разве что на убийцу. И то. На тех, что любят в фильмах изображать. В реальной жизни убийцы неотличимы от простых людей. Помню, как во время практики допрашивала одного. Казалось бы, обыкновенный старичок, а на деле двоих убил!
   - Специалист широкого профиля.
   - Если я себе руку сломаю, тебе звонить можно? Поможешь, специалист широкого профиля? - съязвила я.
   - Конечно, вторую для симметрии сломаю. Совсем не узнаешь? - снова вернулся к своему вопросу он.
   - Я ведь уже сказала... - внезапно меня пронзила мысль. Я еще раз внимательно посмотрела на его лицо. - А ты не тот турист, которому Катька показывала город?
   - Наконец-то! А я уж думал, у тебя преждевременный склероз.
   - Где Катька? - я не обратила внимания на его сарказм. - Ее отец уже обыскался!
   - Я заметил! - парень достал из кармана какой-то бланк. - Мы уже познакомиться успели. Очаровательный человек. За одну встречу воспылал ко мне братской любовью. Теперь расставаться не хочет. Смотри, - он передал мне бланк. - Бумажку оставил, даже расписаться заставил.
   Я взяла в руки бланк, быстро просмотрела его.
   - Ну, что ж, стандартная бумага. Подписка о невыезде на время проведения расследования. Скажи спасибо, тебя за решетку на двое суток не бросили. Катькин отец и не такое мог. Впрочем, еще не вечер. Ты под подозрением. Так что, вламываться ко мне было рискованно. Может, еще и залетишь. Да и не на двое суток, а, по меньшей мере, на месяц. и то, если адвокат подсуетится. За взлом.
   - Я туда попаду, только если ты меня заявишь. А тебе это не нужно.
   - С какой стати? - удивилась я. - Назови хотя бы одну причину, чтобы мне не стукнуть, куда следует?
   - Ты не дятел, чтобы стучать, - парень нагло усмехнулся. Потом заговорил серьезно. - У нас цель одна - твою подружку найти. Вот я тебе и помогу, точнее... Ты мне поможешь.
   - Катьку? - мой голос был полон скептицизма. - Да она уже завтра, наверняка, найдется! Может, мобильник забыла зарядить, он и вырубился, или украли его. Дядя Павлик покричит на нее для порядка, Катька расплачется, он еще и виноватым окажется, купит ей очередные туфли. Или сумочку. Я как раз недавно видела подходящую к ее крокодиловым ботфортам. И все успокоится.
   - А если нет? Мне через две недели нужно быть в другом городе. Если эта твоя Катька к нужному времени не вернется? Давай так, - предложил он. - Твоя подруга находится, этого разговора не было. Я благополучно сваливаю. За то, что к тебе в квартиру ввалился, веду в ресторан. Самый шикарный.
   - Перебьюсь! - вставила я.
   - Если нет, - продолжил незнакомец, - ты мне помогаешь ее искать.
   - Как интересно?
   - Я города не знаю, ваших порядков, кому Катька могла насолить.
   - Ну, если я такая умная, все знаю, зачем мне твоя помощь нужна?
   - Я умею у людей правду выпытывать, - внезапно он посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула, такой мрак плескался в его темных очах. Отчаяние, безнадежность, ненависть, боль, а еще страсть, сила. Я тряхнула головой, отмахиваясь от дурного предчувствия. А когда вновь на него поглядела, увидела расцветшую на лице насмешливо-презрительную улыбку. - Мне не лгут.
   - Полиция тоже не любит лжецов. У нее для них даже санкции предусмотрены. Почему бы не оставить дело профессионалам?
   - Они могут не успеть. А я не собираюсь сидеть в Вашей дыре и лишнего часа. К тому же, ты ведь сама будущий профессионал. На юриста учишься, в полиции собираешься работать. Мне Катька много успела про тебя рассказать, - увидев мои прищуренные глаза, с улыбкой объявил незнакомец. - Можешь считать, мы уже знакомы, Виттория.
   - Забавно. Только я даже не знаю твоего имени, знакомый.
   - Дамиан.
   - Не здешнее имя.
   - Так и я нездешний, - парень снова улыбнулся. Вообще, настроение у него было, видно, превосходным. Так как, он постоянно демонстрировал мне свои белые зубы. Но странно, его веселье совсем не радовало меня. Наоборот, от каждой улыбки по коже, как от холода, начинали бежать мурашки.
   - Я бы помогла. Но мне на работу с утра нужно. У нас на город одно туристическое агентство. А экскурсоводов не так много. Если Катька завтра не вернется, нас еще меньше останется. Всего пару человек. Не приду я, мне за месяц зарплаты не видать.
   - Скажешь, что тебя уже наняли. Я. Сколько у тебя сутки стоят?
   - Двести.
   - Всего-то! - он удивленно присвистнул. - Тогда, считай, я тебя нанял. На все две недели. Встречаемся завтра у твоего дома. В десять утра. До встречи, - он махнул мне рукой и вышел за двери.
   Я слышала его стихающие шаги в коридоре. Потом еле слышный хлопок входной двери и тишина.
   Кто же ты такой?
   Я задумчиво смотрела на двери, пока она вновь не открылась.
   - Вить, ты до сих пор не спишь? - бабушка смотрела на меня с укоризной во взгляде.
   - Уже ложусь. Ты вон тоже, погляжу, не спишь.
   - Да голоса мне какие-то почудились, будто в доме кто чужой. Ну, оно знаешь, в старости всяко бывает. Померещилось мне. Ложись.
   Я кивнула, легла на кровать и накрылась одеялом. Бабушка выключила свет и засеменила по коридору. На ее шаги я даже внимания не обращала, все думала о недавнем визитере. Странный он какой-то, очень странный. Вроде и тон шутливый, а в глазах блеск опасный. Не зря он мне сразу не понравился. Еще когда Катька поменяться предложила. Да и не вламываются обычные люди среди ночи к тебе в квартиру. А если вламываются, не для того, чтобы поговорить.
   Я присела на кровать и потянулась к мобильному. Может, Олежке звякнуть? Пусть бы по базе Дамиана пробил. Имя уж больно редкое. Может, и без фамилии кого отыщет. Затем взглянула на циферблат, покачала головой и отложила мобильный в сторону. Нет, в час ночи Олежке звонить поздновато. Ему ведь завтра на службу. Сейчас человека разбужу, потом неделю сволочью себя чувствовать буду. Особенно если Дамиана не обнаружат, или если он простым форточником окажется. Внешность обманчива. Впрочем... Не в этом случае. Форточники деньгами не разбрасываются, и не спешат, будто на конец света. Надо будет присмотреться к парню пристальнее. А Олежке завтра звякну. Все равно он раньше девяти на работу не попадет.
  

***

   - А! - отчаянный крик, казалось, разнесся по всему подземелью. - Спасите!
   Тотчас прозвучал приказ:
   - Останови колесо!
   - Может, еще разочек? Не вижу я в ее глазах покаяния.
   - Кому сказал! - высокий статный мужчина, что одной рукой держал факел, а другой отдавал приказы. - Или ты забыл, кто здесь главный?!
   - Да как тебе, Кристоф, будет угодно. Но ведь чувствую я, не готова она еще!
   Пыточное колесо, что раздирало обвиняемую ведьму на части, остановили. Кристоф поднес факел к лицу женщины. Да какой там женщины - восемнадцатилетней девочки. Тонкий голосок позади него вскрикнул, увидев, во что превратился до недавно прекрасный лик.
   - Карен, признаешь ли ты себя ведьмой?
   - Нет! - из последних сил выдохнула девочка и без сил упала на колесо.
   - Что я тебе говорил? - не преминул поддеть Кростофа недавний мучитель девчонки. - Нечего их жалеть!
   - Уж в тебе-то жалости ни на грош, Демитрий! - послышалось от белокурой девушки, что недавно вскрикнула, заметив обезображенное лицо Карен.
   - Какой есть.
   Тот, кого назвали Демитрием, присмотрелся к лежащей ведьме.
   - Гляди-ка, она приходит в себя.
   - Рано еще. Ты ее своим удачным колесом совсем замучил.
   - Не удачным колесом, - расхохотался Демитрий. - Колесом удачи.
   - Не вижу разницы! - надменно бросила девушка
   - Хватит! - громкий окрик Кристофа остановил, зарождающуюся было перепалку. - Если она умрет, не признавшись, Велиар нас по головке не погладит! Или вы забыли, как предыдущая пятерка сгинула? Так я напомню!
   - Я гляну, как она в себя пришла, - предложил Демитрий и даже начал поднимать факел. Но внезапно остановился, успев осветить только тонкую шею ведьмы с запекшейся на ней кровью. Единственная девушка в этой компании (помимо ведьмы) быстро отвела взгляд от открывшейся картины. Демитрий, заметив это, улыбнулся. - Пусть лучше это сделает Габриэлла. Может, ты не так верна нам.
   Девушка скрипнула зубами, но все же отошла от стены, на которую до того облокачивалась, вырвала из рук Демитрия факел и приблизилась к Карен. Ведьма все еще дышала. Еле слышно, прерывисто, будто в последний раз. А затем и вовсе стихла.
   Габриэлла наклонилась ближе, вгляделась в изможденное, покрытое синяками лицо. Глаза девушки были закрыты, губы упрямо сжаты, руки стиснуты в кулаки. Габриэлла даже успела подумать: "Может мертва, замучили до смерти".
   Внезапно глаза несчастной открылись. Блеснули так, что Габриэлла едва не отскочила в сторону. Едва. Пальцы Карен схватили ее за запястья.
   - Я не мертва, сестра. Час мой еще не пришел. Как придет, я пойму. Так и ты через годы поймешь. Но не думай, будто у тебя впереди десятилетия, спокойная старость. Погибнешь, как я, в муках. Эта кара не обминает никого. Погибнешь...
   А затем плеть, что полоснула девушку по лицу. Габриэлла заорала и бросилась вон.
  
   Я открыла глаза, вздрогнула, мгновением позже села на кровать и прижала колени к своему лицу. Страшная картина все еще стояла перед глазами. Губы дрожали, да и по телу, как от страшного холода, проходила судорога за судорогой. В горле пересохло.
   Нет, ну, почему другим могут сниться нормальные сны?! Или даже вовсе ничего не сниться! Только у меня, чуть глаза сомкну, новая картина, чем дальше, тем хуже.
   Катька, помешанная на очередном мистическом веении, заявляла, что я свою прошлую жизнь вспоминаю. Будто бы один из тех человек, которого я видела, является моей реинкарнацией, жаловалась, что сама такого не видит. Уж она-то смогла бы воспользоваться полученными знаниями!
   Я не раз заявляла, что безвозмездно отдала бы ей эти сны, если бы могла. Что в них хорошего? Да и ее идея о прошлой жизни казалась мне бредом? Не знаю, что я видела. И честно, не хочу знать! Слишком страшные порой являлись сны. Не хотелось бы мне присутствовать на них по-настоящему, а не только невидимым зрителем.
   Я встала с кровати и пошла на кухню. Горло все еще было сухим. Вот я и подумала, что стакан воды мне не помешает. Налила из бутылки воды, залпом выпила. Затем, немного подумав, налила еще немного. Только в этот раз пила медленно, глоточек за глоточком.
   - Вить, неужто уже встала? - на кухне появилась бабуля. Как всегда по утрам полная бодрости и сил на весь день. Не то, что я, пока душ не приму, как муха сонная хожу.
   - Да, буду с тебя пример брать! - я улыбнулась, привычно решив не нагружать бабулю своими проблемами.
   Помню, лет в двенадцать приснился мне такой же страшный сон, как сегодня. Я прибежала к ней вся в слезах. Кричала даже, что не могу так больше, что если еще хоть раз такое, из окна выброшусь. Понятное дело, не выбросилась бы. Простой детский страх. Бабушка меня успокоила, а на следующее утро в больницу с сердцем слегла. Навсегда я запомнила ее посиневшие руки, еле слышный голос и свои собственные дрожащие пальцы, набирающие номер скорой.
   - Ну, иди в душ! Я тебе завтрак приготовлю, - предложила бабушка, видя, что я ушла в свои мысли.
   От сна я отвлеклась только поев и вспомнив, что мне Мироше нужно бы позвонить. Я зашла к себе, по памяти набрала номер и прислушалась к раздавшимся в трубке гудкам.
   - Алло! - уже после второго гудка Мироша снял трубку.
   - Привет! Это Виттория.
   - Только не говори, что ты заболела и сегодня не явишься на работу, - простонал Мироша. - Кстати, голос у тебя вполне бодрый.
   - Спасибо за заботу. Я вполне здорова.
   - И ты не звонишь, чтобы отлынить от работы? - сразу обрадовался Мироша. - Чудно, тогда встретимся на месте. Надеюсь, сегодня ты не опоздаешь.
   - Не опоздаю, - со смешком заявила я. - Я вообще не приду. Ко мне знакомый с другого города приехал, попросил ему достопримечательности показать. Так что, я сегодня работаю за бесплатно.
   Мироша взвыл.
   - Нет, ну ты точно издеваешься! Как узнала, что я в эпидемию гриппа не верю, придумала себе родственника!
   - О какой эпидемии ты говоришь? - не поняла я.
   - Будто не знаешь! Сегодня почти никто не захотел на работу выходить. Все заболели. У одного насморк с кашлем, другая хрипит, говорить не может. А Люська с Мариной одновременно подвернули ноги. Теперь вот ты со своим гостем. Спорим, сегодня еще к троим родственники нагрянут?!
   - А что происходит?
   - Будто ты не знаешь! - снова заворчал Мироша. - Катька пропала. Говорят она последняя жертва того маньяка, что у нас орудует. По телеку же вчера показывали. Папа говорит, пытались они это скрыть. Режим секретности проводили, чтобы паника в городе не поднялась. Так, где там! Журналисты все равно пронюхали. Надька эта! Ты ведь помнишь, она со мной на первом курсе училась. Впрочем, нет. Мы тогда и знакомы не были. Так вот, она со мной сначала училась, а потом на журналистику перевелась. Черт же ее дернул! А сейчас только выпустилась (даже в магистратуру не поступила: решила, что четырех курсов ей хватит) и сразу же такую новость отрыла. Кто же проговорился?
   - Не знаю. Я и телек вчера только мельком смотрела. А про Катьку думала, что она уже вернулась.
   - Если бы! - взвыл собеседник. - И знаешь, что самое паршивое? Она исчезла после того, как с тем туристом ушла. Ну, который на мафиози был похож. Он еще хотел, чтобы ты ему экскурсию проводила. Черт, как подумаю, ты ведь как Катька вчера могла исчезнуть! Этот "мафиози" ведь теперь главный подозреваемый. Вот девчонки и боятся на него нарваться. Отказываются работать. Одни убытки!
   - Ничего, переживешь! Главное, чтобы Катька нашлась. Может, загуляла она где-то, скоро вернется.
   - Надеюсь. Ладно, давай, до скорого. Буду другие отмазки, почему они на работу не явились, слушать. Вдруг что-то интересное придумают. Я у себя в Институте использую. Не каждый ведь день туда ходить!
   Я хохотнула, но Мироша уже повесил трубку. Я тоже нажала отбой. Посидела немного, задумавшись. Потом встала и пошла к двери. За разговорами и раздумьями незаметно пролетело время. Дамиан, наверно, уже заждался. Впрочем, пусть подождет!
   Список вопросов к "главному подозреваемому", как его окрестил Мироша, у меня все рос и рос. Неудивительно, что еще вчера меня так и подмывало ему сказать:
   - Я тебе не верю!
  
   Из снов Виттории...
   Он, словно метеор, ворвался к ней в опочивальню. А злой, как тысячи голодных псов. С ненавистью во взгляде.
   - Ты не произвела нужного впечатления!
   - И что? - Габриэлла медленно снимала с волос драгоценности. - Я никогда и не рвалась в жрицы.
   - О чем ты говоришь? Это самая почетная должность. Все только о ней и мечтают!
   - Они идиоты! - отрезала девушка и, сняв с волос последний камень, поднялась на ноги. - Сколько их уже было на моей памяти. Сначала тетка, теперь Карен, а год-другой, ищут новую. Не хочу подыхать, не дожив до тридцати лет! Но тебе-то все равно. А если меня заберут, тебе и кормить меня не надо, и приданое за меня давать. Еще и тебе приплатят, не говоря уже о людском почете, уважении.
   Он резко ударил ее по лицу.
   - Заткнись!
   - Ударь меня еще. Каждый твой удар уменьшает возможность того, что в следующий раз придут за мной. А они придут, - на мгновение ее подбородок затрясся. - Меня не могли забрать сейчас. Мне еще даже кос на голову не уложили. Но через год... - от злости она сжала зубы. - Ударь меня!
   Он замахнулся, да так и замер, глядя на ее холодное, даже, несмотря на красный след от пощечины, прекрасное лицо. Затем сплюнул в сторону и вышел из комнаты, громко хлопнув за собой двери.
   Она стояла и смотрела ему вслед, затем медленно подошла к окну, улыбнулась и махнула рукой прощающейся с семьей Карен. Кузина, старшая ее на два года, сегодня она, как всегда улыбалась, была счастлива. Словно бабочка, летящая навстречу к огню. Идиотка, она думает, что будет нести людям свет! Как же!
   Сегодня Карен стала жрицей, одной из пяти. Радость-то какая! Немногим судьба преподносит такой дар. Габриэлла последний раз махнула рукой кузине и отвернулась от окна, зажала рот ладонью, чтобы не разрыдаться. Но предательские слезы все равно покатились по щекам.
   Не праздник сегодня пришел в их дом - беда.
   Не долго живут каратели. Особенно девушки, особенно такие добрые, сопереживающие всем, глупые, как Карен. Габриэлла сложила руки в молитвенном жесте, но не смогла произнести ни слова, вместо этого встала и подошла к зеркалу.
   Ее лицо покраснело и распухло от отцовской пощечины и слез, нос выглядел ужасно, волосы и те, спутались. Девушка медленно достала платок и начала осторожно вытирать лицо.
   Больше никогда не будет она плакать. Хватит! Если она не станет жрицей, в одну ночь в дверь их замка постучат и объявят ее ведьмой. Как когда-то пришли за ее матерью за то, что посмела отказаться от предложенной чести.
   Все равно смерть.
   "Но я не мать, не тетка, не Карен! - она высоко подняла голову. - Мне не станет никого жаль. Я выживу. Если понадобится, сделаю все. Но я выживу!"
  

***

   - Ну что, нашлась твоя подружка? - спросил Дамиан, как только я вышла из дома.
   Я сокрушенно покачала головой.
   - А говорила-то! Вот где ее носит?
   - Ну, ты же у нас детектив, вот и ищи. От меня ведь только знание города требуется.
   - Не только. Расскажи все, что знаешь о Екатерине.
   - Что знаю? - я задумалась и присела на свободную от ребятишек скамейку. - Катьке двадцать лет. Мы с ней познакомились четыре года назад. Она тогда в нашу школу перешла. До этого возле певческого поля училась. Но ее отец, говорят, что-то с тамошним директором не поделил, вот она к нам и перешла. В одиннадцатый класс. Через год мы выпустились, по Институтам разбрелись. Я на юриста поступила, а она тогда с отцом поругалась, ему на зло на исторический пошла. Дядя Павлик ведь хотел, чтобы она на управленческий шла. Туда, где Мироша учится. Потом они с отцом помирились. Даже не помню, чего они поссорились. Кажется, Катька в очередной раз потребовала, чтобы они с города нашего уехали. Она его, как и ты, дырой считала.
   - Мы настоящие родственные души, - с насмешкой заявил Дамиан.
   - Тогда скажи мне, почему вчера ты меня в качестве экскурсовода хотел взять? Тебе ведь Катька родственная душа, не я.
   - Одноименные частицы отталкиваются. Физика, - он насмешливо посмотрел на меня. Но я продолжала смотреть на него, прищурившись и ожидая настоящего ответа. Жаль, только Дамиан со своими секретами расставиться не хотел. Он, как ночью, посмотрел мне в глаза. - Здесь я задаю вопросы!
   Я на мгновение отвернулась, а затем снова посмотрела на него.
   - Уверен?
   Новый поединок взглядов длился меньше минуты. Я снова продула. Смотреть Дамиану в глаза, как разговаривать с темной стороной своей души, что нет-нет, и брала верх над моей натурой. Я закрыла глаза, пытаясь вернуть все, как и было. А, когда вновь открыла, почувствовала, что почти лежу в объятиях Дамиана. Только этого мне не хватало!
   Я отстранилась и поднялась.
   - У тебя есть еще вопросы?
   - У тебя появились на них ответы?
   - Нет. Оказывается, я не так хорошо знала Катьку. Даже странно, давно дружим. А кроме ее любви к ночным тусам, большим каблукам и огромного желания выбраться с нашего города, даже ничего не вспомню.
   - И что предлагаешь?
   - Давай в управление полиции наведаемся? Ее отец уже, наверняка, всех на уши поставил. Там о ней все должны знать.
   - Идет! Далеко здесь?
   - Три остановки на троллейбусе. В половину, - я бросила взгляд на часы. - Должен подойти.
   - Вот еще! - Дамиан фыркнул и показал на черную машину. - Садись. Домчим за пять минут.
   Так и оказалось. Ближайшее отделение полиции находилось недалеко от запрудной улицы. Странно, нас в городе отродясь прудов не было. Откуда ж такое название? Впрочем, мысли были мимолетными. Я остановила Дамиана, уже выходящего из машины.
   - Подожди, у тебя пропуска нет. Не пропустят внутрь. Я сама схожу. У меня там знакомый работает, все у него и выспрошу.
   Я вышла из машины и подошла ко входной двери.
   - Кость, привет! Я в прошлый раз забыла на подпись документы отдать. Можно, сейчас забегу, мне распишутся, что я практику прошла, я и убегу.
   - Так Максима Григорьевича сейчас нет.
   - Давай, я хотя бы на столе у него оставлю? Меня же на четвертый курс не переведут, если я им до понедельника бумагу с подписью не отдам. А я только сейчас об этом вспомнила.
   - Забывака! Ладно уж, иди. С тебя пиво.
   - Договорились!
   Я прошла в управление, но к Максиму Григорьевичу не пошла. Прошла по лестнице на второй этаж и постучала в крайний кабинет.
   - Входите!
   Я заглянула в середину.
   - Привет!
   Олежка закатил глаза.
   - Чего тебе? Или ты раньше времени к нам на службу решила перебраться?
   - Не совсем. Тут дело другое.
   - Знаю я, можешь не продолжать, - Олег махнул рукой на свободный стул. - Катька? Ее отец уже приходил. И чего раньше времени панику поднимать? Ну, загуляла девчонка, с кем не бывает?
   - Сама не понимаю. Еще и эти убийства...
   - Так, катись отсюда!
   - Что так достали? - поинтересовалась я.
   - Просто кошмар. Чуть что вызывают на ковер. И откуда эта журналистка обо всем пронюхала? Сейчас такая паника поднялась. Жуть просто! Нет бы, подумать, прежде чем такой материал давать.
   - Заметила. Но я не по этому поводу. Новый у меня знакомый появился. Не внушает он мне доверия. Может, пробьешь его и его машины номер по базе?
   - Что тебя интересует?
   - Все. Кто, откуда, - я подошла к окну и посмотрела на стоящую внизу машину. - Не нравится он мне. Совсем не нравится...
  
   Глава 6. Выбор
   Мир Сорины. 988 год...
   - Пусти меня! - кто-то схватил Софу, скрутил ей руки за спиной и прижал животом к ограде. - Пусти! - словно раненное животное заорала девочка.
   Ловец ругнулся и зажал ее рот ладонью, тихо на ухо прошептал:
   - Ну, вот мы и встретились, ведьма!
   Софа дернулась, затем, чувствуя, что не может дышать: огромная лапища закрыла не только рот, но и нос, укусила незнакомца за палец. Хотя какого там незнакомца? Знакомца, Кривого!
   - Дрянь! - он вырвал ладонь и по-простому вдавил ее лицо в каменную кладку, больно ударив по носу. - Так тебе! Я же говорил, что отомщу!
   Девочка затряслась. С разбитого носа капала кровь и смешивалась со слезами. Софе было больно, страшно и холодно. Она еще раз дернулась, но только больно потянула шею.
   - А-а! - из горла вместе с рыданиями вырвался крик. - Пусти!
   - Да заткнись ты! - его громкий шепот был как ушат холодной воды. Горло мгновенно свело судорогой. Девочке казалось, она не сможет больше промолвить ни слова, зубы затряслись, а с глаз перестали катиться слезы. Ужас сковал сердце, казалось, заморозив боль. Вот только навечно ли?
   Софа потерлась щекой об ограду, вытирая соленые капли влаги.
   - Чего тебе надо?! - с трудом разжав, казалось, намертво сросшиеся зубы, прошептала она.
   - Чего мне надо? Неужто не помнишь? - он больно укусил ее за шею. - Забыла? Ведьмино отродье! Как мне "слабак" кричали? Из-за тебя!
   - Я не хотела. Я... - Софа замолчала, совсем рядом услышав топот ног. И голос.
   Такой знакомый, казалось бы, родной голос сельского кузнеца. Вот только сейчас он стал ей чужим. Все стали таковыми, даже кузнец, его жена, что порой, в особо холодные зимы кормили Софу лепешками. Не дал им Господь деток, а они детей любили. В кузню часто ребятишки бегали, смотрели на их работу, а еще говорили, что сами кузнецами станут, просили их научить.
   Давно это было. До того, как Софа увидела и кузница, и жену его, стоящих возле костра. Все там были. И пекарь, и священник и... Все село!
   А возле самого костра с факелом в руке стоял Карим. Надменное, чуть вызывающее, как всегда, лицо. Ему было не жаль софиной матери, никому было ее не жаль. Только у восьмилетней девочки по щекам и текли слезы.
   Внезапно душу сковал холод. Страх прошел. Осталась лишь пустота. Казалось, еще недавно плодородную землю выжгло безжалостное солнце, что не первый месяц сводило мир Сорины с ума. Так и душа Софы стала пустыней. Ни единого родника, только палящее солнце и выжженный песок.
   "Что Кривой может мне сделать? Убить? А зачем мне жить?"
   Мысли прояснились. Будто бы ночь ушла, а вместе с ней мрак, неизвестность. А, может, Софе так только казалось. Ночь все еще правила балом. На небе лишь загадочно блестели звезды. Месяц, и тот скрылся за тучами. До рассвета было далеко. А время порой тянется так долго... Сейчас не было даже маленькой светлой полоски света на востоке.
   Вместе же с солнцем ушла надежда. На ее место заступила боль... Все тело изнывало от нее, а никого, кто бы помог Софе, в целом мире и не осталось.
   - Мамочка, мама! - зарыдала Софа, в один быстротечный миг почувствовав, что ее матери больше нет рядом. Отлетела душа в рай. - Она не ведьма, она...
   - Конечно, нет! - Кривой захохотал. - Она папке моему надоела, он и привел в ваш дом карателей. Старой она стала, обвисшей, - повторил мальчишка, явно, услышанные от отца слова. - Никому теперь и не нужна. Так пусть и отправляется в ад!
   Софа заорала, затрясла головой, попробовала лягнуть Пета по колену. Но мальчишка сам ударил ее раз-другой по спине.
   - Не рыпайся! Не вишь, мужики идут?! Не хочу отдавать забаву, - он сдавил ее шею рукой. Софа закашлялась и начала задыхаться. - Я тебя ненавижу! С удовольствием посмотрел бы, как огонь пожирает твои пальцы, руки. Но после. А сейчас, что если сделать вот так? - он с легкостью сдавил девочке руку.
   - А-а! - Софа зашлась от крика. Казалось еще немного, и кость с хрустком сломается.
   - Да замолкни ты! - Пет еще сильнее вдавил ее лицо в камень. - Костер будет тебе подарком. Ты меня уже порядком достала, а я все никак не мог до тебя добраться. Долго мой отец не мог с твоей мамкой наиграться. Мельникова баба Мельта ему за неделю надоела. А здесь вишь как, больше года. Но всему наступает конец. Он и пришел. Год назад сдохла Мельта, сегодня...
   Он недоговорил. Послышался резкий удар. Внезапно Петовы руки разжались. Мальчишка полетел на землю. Софа обернулась и столкнулась взглядом с братом Акимки.
   - Рем?
   - Узнала? - злость исказила его всегда мягкие черты лица. - Тварь!
   Он приблизился. По телу девочки вновь прошла дрожь. Софа задрожала. Рем-то пострашнее Пета. Кривому девочка хоть сдачи дать могла, чего он и осерчал! На той недели его мальчишки побили, потом еще кричали, что его даже девчонка победить сможет. Ну, он и решил проверить. А чего именно к Софе полез, так кто его, Кривого, знает? Тогда девочка не испугалась. Ее уже так мальчишки достали, что все равно было: Кривой, другой кто. Она ему подножку подставила, а потом уплыла по быстрому на другой берег, пока он за ней не погнался.
   От Рема так просто не уйти. Высокий, сильный, он порой отцу на мельнице помогал. Да и старше был, что Софы, что Пета на целых четыре года.
   - Да что это вы все?! - Софа попыталась оттолкнуть от себя не то спасителя, не то палача. - Тебе-то я чего сделала?
   - Моего брата с речки ты днем вытащила?
   - Я помочь хотела, - Софа залепетала. - Утонул бы. Хотя до того меня хотел утопить!
   Лицо Рема еще больше перекосилось. Он поднял руку, но сдержался, не ударил Софу, так и стоял, дрожа.
   - Ведьму вода не возьмет!
   - Да с чего вы все взяли, что я ведьма?! - прорвало Софу. - В чем же моя вина, что каратель этот (поскорее его душа в ад бы попала!) к мамке моей ходил?! Чем же я виновата?! - Софа забыла про свой страх и накинулась на Рема с кулаками.
   Маленькие кулачки не причиняли боль. Комариный укус и то больше болит. Да девочка и не старалась ранить, просто выговорится, хоть на миг обо всем забыть.
   Мальчишка все понял. Еще миг и маленькие кулачки оказались прижаты к его груди, мокрая мордашка уткнулась в плечо. Только тихие повизгивания от Софы и доносились.
   - Не могу я так! Устала! Ну, чем же я виновата?! Мамочка!
   Несмело, с внезапно проснувшейся нежность, Рем погладил ее по волосам. Провел раз-другой, а потом еще крепче прижал к себе, словно баюкая.
   - Все хорошо... будет... было... Не плачь! - его голос и сам дрожал, да и нужных слов Рем никак не находил. Что можно сказать ребенку, который потерял мать, что может сказать он, как и эта девчонка, лишившийся самого дорогого? - Тише, тише...
   Снова послышались крики. Софу искали. Пламя требовало новую жертву. И люди охотно ему подчинились. Топот то приближался, то отдалялся. Вдали даже мелькнул свет от факела, что один из ловцов держал в руках. Софа ничего не видела. Только хотела обернуться, но Рем снова прижал ее к себе.
   - Успокойся. Все хорошо...
   Мальчишка-то прекрасно знал, все как угодно, но не хорошо. Он видел, кто может заглянуть к ним на огонек. Впрочем, огонек гости захватят с собой!
   - Спасибо, - Софа, так до конца не успокоившись, но, попытавшись подальше спрятать все свои страхи, отстранилась от Рема.
   Мальчик молчал и смотрел на Софу странным взглядом. В Реме ненависть странным образом смешалась с нежностью, что внезапно пустила корни в его душе. Какая глупость! Мальчик отшатнулся, услышав свои собственные мысли. Словно девчонка! Он поднял Софино лицо, вгляделся девочке в глаза, сам не зная, что хочет там найти. Не зная, нашел ли то, что искал.
   - Мой отец, мой брат... - он еле слышно скрипнул зубами, снова начиная ненавидеть девчонку. - Погибли из-за тебя?
   - Погибли? - Софа отшатнулась от Рема, с удивлением на него глядя. - Как?
   - Сожгли за пособничество ведьмы. За то, что вытащила ты Акимку из воды. Ведьмы не спасают за просто так. Они забирают душу в обмен на спасение тела.
   - И там на площади... - начала Софа, но Рем не дал ей договорить. Как прежде Кривой, прижал к ограде.
   - Аким сбежал. Не дотянулись твои руки еще и его забрать. Я ушел. Убежал... - мальчишка со злостью прикусил себе губу. - Отец велел. Не то я бы, остался, помог бы ему. Он бы выбрался! Не сожгли бы его, как ведьмака! Это все ты!
   - Я? - снова вскрикнула Софа. - В чем я еще виновата?! В том, что Люцифер предал Господа? В том, что души грешников в аду горят? Ты скажи! Меня два года кликали ведьмой, мою мать сегодня сожгли на костре рядом с твоим отцом только оттого, что мамочка, - Софа всхлипнула, затем тряхнула головой, - Кариму приглянулась, оттого, что он сволочь, каких мало! Просто скажи, - девочка снова всхлипнула, но утыкаться мальчишке в грудь не стала, посмотрела прямо в глаза, смахнув ладошкой слезы с глаз. - В чем моя вина?!
   - Мой отец погиб, братишка, а ему всего пять лет, тоже, если, конечно, до тетки не успел добежать. Я... Я солгал тебе. Я ослушался приказа отца. Убил одного из карателей, что ворвались в наш дом, - он долгим непонятным взглядом смотрел на свои руки. - Я нарушил один из заветов. И не жалею об этом! Я должен вымаливать себе прощение. Мои руки в крови, - он бросил слегка насмешливый взгляд на Софу. - Как и твое лицо. Держи платок, - он вытащил из кармана брюк какой-то грязный обрывок. И кивнул на все еще лежавшего без сознания Пета. - Это он тебя?
   Девочка кивнула, взяв у Рема платок, и начав вытирать кровь с лица.
   - Дай сюда! - мальчишка выдернул у нее из рук платок. - Не там ты трешь!
   Он осторожно провел по ее лицу, вытирая кровь, а вместе с ней и слезы. Потом сжал кулак и отбросил платок в сторону.
   - Ты так и не сказала, кого мне винить?!
   - Не меня! - пошатываясь, девочка сделала несколько шагов в сторону. - Дай мне пройти. Я хочу домой.
   - Зачем? - опешил Рем.
   - Я хочу домой! - упрямо повторила Софа. - К маме. Я устала! Мне страшно! Я хочу...
   - Твоя мать умерла, - отрешенным голосом проронил Рем.
   - Она жива! Она не могла умереть. Я не верю, не верю! - Софа снова уткнулась мальчику в грудь, размазывая по его голому телу слезы. - Она не могла!
   Рем прижал девочку к себе, надеясь, что хотя бы у него по щекам не текут слезы. Что он баба какая?! Затем отстранился, посмотрел ей прямо в глаза.
   - Твоя мать... Она, - он смотрел на покрасневшие, все в слезах глаза восьмилетнего ребенка и понимал, что не может вымолвить ни слова. - Она...
   - Я знаю, она умерла, - внезапно сказала Софа. - Мне некуда идти. Если только далеко-далеко, - ее глаза затуманились и поглядели куда-то вдаль. - Где никто не скажет, что я ведьма!
   - Такие люди всегда найдутся, - Рем глядел на Софу и не понимал, как за один удар сердца можно так повзрослеть. Одно мгновение назад перед ним стоял испуганный ребенок. Сейчас кто-то другой. Еще не взрослая девушка, но уже и не ребенок. - Да и не сможешь ты уйти. Отец сказывал до ближайшего села верст десять*.
  
   *Верста равная пятистам саженям или 1 066,781 метров.
  
  
   - Скажи, куда еще мне пойти? - в ее голосе засквозило безразличие к своей судьбе. - Если Господу угодно, чтобы я умерла...
   - Ну, а если нет?! - он тряхнул ее за плечи. - Я не тот юродивый пророк, что на той неделе ходил деревней, но знаю, ты забудешь о смерти матери. Жизнь продолжится!
   - Как ты можешь знать? - на мгновение в ее взгляде промелькнула надежда. Но тотчас исчезла. Будто резкий порыв ветра затушил так и не разгоревшуюся свечу.
   - Когда погибла моя мать... Ее убили, как сегодня твою, - Рем сжал кулаки, почувствовав, что вместе со словами вернулись, казалось, давно утерянные воспоминания. - Сожгли на костре, как проклятую ведьму! Мне тогда было чуть больше, чем тебе сейчас. Сегодня убили моего отца. У меня никого не осталось, ровно как у тебя.
   - Как же Аким?
   - Я убил карателя. Мне лучше держаться от него подальше. Хоть какой-то шанс, что братишка, - на мгновение лицо Рема посветлело. - Останется жив.
   - Ты пойдешь со мной?
   Он усмехнулся.
   - Далеко-далеко, где нет карателей, где сожгут тебя на костре, или нет, не зависит от прихоти одного придурка?
   - Ты же сам сказал, такого не бывает.
   - Мы найдем, - на мгновение Рем коснулся щеки Софы, а потом одернул руку. - Я только закончу здесь кое-что.
   Рем сделал шаг в сторону, присел возле неподвижного тела Кривого, достал из кармана перочинный нож и...
   - Стой! - Софа схватила его за руку, пытаясь остановить. - Не надо!
   - Из-за его отца погиб мой отец, моя мать. Я никогда не узнаю, удалось ли спастись моему брату. Он и тебя едва не убил сегодня!
   - Не убил ведь! Ты не можешь винить его в том, что творил его отец. Кариму мне тоже было бы что сказать! - ее губы затряслись. - Но он не Карим! Это его сын, кривой, к тому же! Не трогай его!
   - Ты же слышала, что он говорил о мамке моей!
   - И что?! Если ты убьешь его, станешь таким же, как они все, убийцей!
   - Ты прослушала, я уже убийца!
   - Ты защищал отца, себя... Не знаю. Но ты не можешь убить беззащитного!
   - Это уж мне решать! - Рем оттолкнул Софу и поднял, выпущенный было из руки, нож и замахнулся. - Он все равно станет таким же, как Карим. Отправит на костер десятки.
   - Я младше, слабее, - вскрикнула Софа, привлекая внимание Рема. - Я не смогу тебя остановить. Но если ты... Если ты убьешь его, я уйду сама! Пусть я погибну... Я не смогу уйти с убийцей!
   - Одна жизнь вместо десятка? Выбор очевиден! - Рем занес над Кривым кинжал. Сжал так, что костяшки на руках побелели. Да так и замер с вот-вот готовым сорваться вниз лезвием. Туда, на встречу с податливым мягким, совершенно беспомощным в эту минуту телом. Мальчишка скрипнул зубами, отбросил нож в сторону и поднялся. - Когда-нибудь ты пожалеешь, что я не прикончил его сегодня. Пошли, уже светает. Мы должны покинуть село до того, как взойдет солнце.
  
   Глава 7. Охота на маньяка
   Мир Клеменсии...
   - Ну, что, все в порядке? - спросил Дамиан, когда я села в его машину.
   - Катька пропала, думаешь, все в порядке? - съязвила я.
   - Она пропала еще вчера, а волноваться ты начала только сейчас? - удивленно поднял брови Дамиан.
   - Я же говорила, думала, она в ночник пошла, о времени забыла. Но она давно должна была позвонить!
   - У нее же телефон свистнули?
   - Тогда вернуться! - отрезала я.
   - Ладно, - отмахнулся от меня Дамиан. - Что ты узнала о ней?
   Впрочем, ответить на вопрос я не успела: ожило радио. Дамиан хотел потянуться, сделать тише. Но я перехватила его руку, вызвав тем самым на до того мрачном лице улыбку.
   - Что?
   - Ничего, - он окинул меня насмешливым взглядом. - Рассказывай давай. Новостей я уже наслушался, пока тебя ждал.
   - И совсем ничего интересного не сказали? - удивилась я.
   - У нас с тобой разные понятия о слове интересно. Рассказывай! Я очень не люблю ждать!
   Он хотел поймать мой взгляд, но я поспешила отвернуться и поглядеть на природу за окном. Ничего увлекательного. Бесконечный поток машин. Впрочем, на что-то иное я и не надеялась. Просто не хотела смотреть в глаза своему странному спутнику.
   Я не боялась Дамиана. Пока не боялась. Вот найдет Олежка о нем инфу, может, и начнут зубы стучать от страха. Пока я просто хотела возвести какой-то барьер между нами. Не встречаться с ним взглядом, не касаться чужой кожи.
   Не зря Дамиан поначалу носил очки. Слишком много в его очах мрака, что затягивал меня в середину - в самую настоящую бездну.
   Его рука легла на мое плечо. Простое прикосновение, но по телу прошла дрожь. А вот от страха ли, не знаю.
   - Хватит! - я резко сбросила его руку.
   - Ты ведь меня боишься, - словно читая мои мысли, произнес Дамиан.
   - Нет!
   Старая, как мир удочка. И я на нее попалась. Обернулась, чтобы доказать, что он неправ, и столкнулась с ним взглядом...
   Черт бы тебя дернул, Дамиан! Кто же ты такой? Кто? Ответ на этот, в общем-то, простой вопрос не явился на блюдечке с голубой каемочкой. Одно мгновение, и он перестал меня интересовать. Только глаза Дамиана, яркие, глубокие, наполненные страстью и желанием, его губы... Я почти коснулась их...
   - Сегодня утром произошло еще одно убийство, - неожиданный голос дикторши вырвал меня из сладостного оцепенения, в которое я погрузилась, когда наши взгляды пересеклись. Хорошо, а то еще немного и стихами начала бы изъясняться! И так поэтические сравнения в голову лезут. - Девушка была найдена мертвой в старой части города. Возле кладбища. Сейчас у нас в гостях родители погибшей. Я задам им несколько вопросов. Здравствуйте, я понимаю, это большая трагедия для вас...
   Я потянулась и выключила радио. Да что она понимает?!
   - Тебе ведь было интересно?
   - Только факты. Кто, где, когда. Не хочу выслушивать убитых горем людей. Смысла нет. Убийца подонок. Это и так понятно!
   - Не думал, что ты такая черствая.
   - Я не черствая. Просто никогда не понимала, как можно делать рейтинг на чужой боли. "Хлеба и зрелищ" - старая, как мир, поговорка. По радио обезображенные трупы не покажешь. Ничего, всегда можно послушать о чужом горе. Посмаковать детали. Все равно не поймут, что значит потерять самого близкого человека. Не поймут, пока не потеряют!
   - Кого потеряла ты?
   - Неважно! - я откинулась на спинку сиденья. - Мы собирались искать убийцу, поехали к этому кладбищу. Место, конечно, мрачноватое. Но выбирать не приходится. Других зацепок у нас нет.
   - Мы же ищем Катьку, а не маньяка, - задумчиво прищурился Дамиан.
   - Мы и ищем. Она слишком долго не возвращается. Вряд ли, это случайность, что бы я не думала вчера. С Катькой точно что-то случилось. Будь простой несчастный случай, она давно бы добралась до телефона. Катьке не впервой себе ноги подворачивать. Она бы сто раз позвонила. Не отцу, а мне, если бы с ним поссорилась. Но позвонила бы обязательно! Она не любит одиночества. Пусть бы даже не мне позвонила, но хоть кому-то! А дядя Павлик, наверняка, уже проверил всех ее знакомых, если вон даже тебя нашел. Значит, с ней что-то совсем плохое случилось.
   - Почему именно маньяк? - спросил Дамиан, даже не думая заводить машину.
   - Город у нас маленький. Тут не так много всего происходит. Потому-то... - я замолчала.
   - Потому-то, - продолжил Дамиан.
   - Потому-то версия с маньяком на данный момент самая вероятная, - после небольшой заминки ответила я. - Телефон подружки перестал отвечать еще в середине дня. Предыдущие жертвы маньяка пропали тоже в дневное время суток. Грабители же, или еще кто, предпочитает выходить на промысел в темноте. Поехали! И, Дамиан, - я рискнула посмотреть своему спутнику в глаза. - Я не знаю, как ты это делаешь, но не смей продолжать!
   - Что делаю? - он насмешливо прищурился, будто не понимает.
   - Ты прекрасно знаешь, что! - не дала себя переубедить я. - Так вот, хватит! Два раза я на один фокус не куплюсь!
  
   Один из снов Виттории...
   - Стой! - он нагнал ее уже в коридоре, прижал к стене и заглянул в глаза. - Ты не можешь уйти сейчас!
   - Она моя сестра! - вскричала девушка.
   - Уже нет. Она ведьма. Она сама выбрала свой путь, а ты должна выбрать свой.
   - Выбор? - переспросила девушка. - Скажи, Кристоф, а когда-то он у меня был? Пресловутый выбор.
   - Ты могла отказаться.
   - Не стать жрицей? - она коротко хохотнула. Но быстро взяла себя в руки. - Скажи, Карен тоже задавала тебе эти вопросы?
   - О выборе? - он медленно покачал головой. - Нет, она сама приняла решение.
   - Разве ты мог ответить иначе? - девушка чуть насмешливо улыбнулась. - Расскажи, когда она сделала свой выбор, расскажи, какой была Карен в тот год, что мы не виделись. Она моя сестра, я должна знать, - девушка подняла руку, видя, что Кристоф хочет ей возразить. - Не по ордену. Я только лишь заняла ее место. Мирской сестрой. Расскажи!
   - Ее совратил Лукавый. Она поддалась. Возьми у Демитрия ее дело, прочти, если хочешь.
   - У Демитрия? Это он ее выдал?
   - Тебе не нужно этого знать, - он попытался коснуться ее руки, успокоить ребенка, которому пришлось рано повзрослеть, рано понять, что значит предательство, смерть. Но девушка оттолкнула его, отошла на шаг в сторону и взглянула в темные глаза.
   - Ты прав, не нужно. Ее совратил Лукавый. Это все, - она подняла длинные юбки, но сделать шаг не успела, снова посмотрела на Кристофа. - Я не вернусь туда. Демитрий зацепил мою руку кнутом, когда хотел ударить Карен. Я не хочу истечь кровью.
   - Рана глубокая?
   - Не особо, - девушка подняла пышные юбки белыми руками, на которых не было и следа от царапин, не то, что пресловутой раны, и пошла дальше по длинному коридору.
   - Габриэлла! - окликнул девушку Кристоф.
   Будто не слыша его окрика, она продолжала идти вперед. Один шаг, второй.
   - Ты солгал, - Габриэлла все же обернулась. - Я не могу уйти не только сейчас. Я никогда не смогу уйти. Но я не Карен, Кристоф. Я иная!
  

***

   Машину пришлось оставить довольно далеко от кладбища. На маленькой стоянке. Сухонький старичок выписал бумагу о том, когда мы приехали, и зацепил ее за дворники, слегка рассеяно кивнув нам. Но выходить из машины мы не спешили.
   - Куда сначала пойдем? - решила я выяснить наш маршрут.
   - Зачем куда-то идти? Тело уже давно увезли. А если нужны свидетели, то чем тебе старик не подойдет?
   Дамиан первым выбрался из машины. Я, слегка побарабанив по бардачку ногтями, вышла следом за ним.
   Придуманный на скорую руку план, разваливался на части!
   - Говорят, здесь убийство сегодня произошло? - к тому времени, когда я вышла из машины, Дамиан уже начал задавать вопросы.
   - Вам-то что? - разобравшись с машиной, старичок взял метлу и начал сметать с дороги мусор: отлетевшие от бутылок этикетки, крышки, полупустой пакет от сока. - Сначала полиция, потом журналисты. Уже язык от болтовни заплетается!
   По моему мнению, если язык у нашего "свидетеля" и заплетался, то не от разговоров, а от выпитого. Бутылки, двух - кто его знает.
   - Чего морщишься, красавица? - прервал мои раздумья старик. - Неужто, не веришь?
   Ответить я не успела. Дамиан достал из кармана мятую купюру.
   - Верит. Потому-то мы, в отличие от предыдущих посетителей, заплатим за сведенья, что нам нужны.
   - Вот это уже по-божески! - воскликнул старичок, мигом выхватив из рук Дамиана бумажку. Парень в ответ, то ли на эти действия, то ли на слова старика, поморщился, но возражать не стал.
   - Итак, убийство.
   - Да, да, страшное дело, пошли чаек сделаю. Выпьем, согреемся. Чего-то день сегодня холодный, - старичок бодрым шагом засеменил в сторожку, мы переглянулись и последовали за ним.
   На маленькой кухоньке негде было развернуться. Сторож прошел к печке, поднял стоявший на одной из конфорок чайник и разлил по чашкам кипяток, налил заварки и поставил перед нами чашки, кивнув на сахарницу, что уже стояла на середине стола.
   - Что вы знаете об убийстве? - спросила я, раздумывая, стоит ли пить чай. Кто знает, сколько времени эта заварка уже стоит!
   - Вы о той девушке, что утром нашли? Да что я могу знать. Утром возле ограды прошелся. Петрович-то, кладбищенский смотритель, неделю назад в больницу слег. А мне разве сложно раз-другой возле ограды пройтись? Вот и нашел я ее. Возле западной стены в траве лежала. Я сначала подумал, пьянчужка простая, - старичок хохотнул так, что у меня по спине пошел мороз и пригубил чай. - А потом гляжу, у нее какие-то символы на теле. Кровью написаны.
   - Символы? - мы с Дамианом переглянулись. Об этом в новостях, что во вчерашних, что в сегодняшних не сообщали. - Что за символы?
   - Откуда же мне? - старик пожал плечами. - Круги какие-то, звезды в них. Я особо не вглядывался. Сразу к телефону пошел, чтобы полицию вызвать. А, как с управления приехали, так мигом фотографировать начали, ну, меня оттуда погнали, даже распространяться об убийстве запретили. Но ради сотенки...
   - Что-нибудь необычное вчера происходило, не помните? - спросил Дамиан, странным взглядом окидывая свидетеля.
   - Э, - махнул старик рукой. - Ничего я больше не знаю. Полиция битых два часа расспрашивала, и ничего. Не видел, не слышал. Только вот тело нашел.
   - Ладно, - Дамиан поднялся, - пошли, покажите, где оно лежало.
   - Так вы сами заметите. Как до кладбищенских ворот дойдете, налево поверните. Минут десять идти. А, где тело нашли, все оградили. Журналисты и те через ограждение фоткали. Так что, не заблудитесь.
   Оставив на столе так и нетронутый чай, мы вышли на улицу, пошли вверх по грунтовой дороге к кладбищу.
   - Что думаешь? - наконец спросил Дамиан.
   - Разве я должна что-то думать? Детектив у нас ты. Тебе и думать. А я так, о местных обычаях, о Катьке порассказать, по городу поводить, чтобы не заблудился.
   Мы как раз дошли до кладбищенской ограды, потому Дамиан с легкостью сжал мою руку и прислонил к каменистым выступам.
   - Я тебя не понимаю! Пропала твоя лучшая подруга, а ты ведешь себя, как редкая стерва, которой ни до чего нету дела!
   Я ругнулась про себя, понимая, что Дамиан прав. Я веду себя неправильно.
   - Прости, просто... Просто у меня до сих пор не укладывается в голове, что Катька пропала! Кажется, вот-вот она вернется и...
   Дамиан внезапно оглянулся и даже выпустил мою руку.
   - Странное ощущение.
   - Какое?
   - Взгляда в спину. Будто наблюдает за нами кто-то. Следит, как дикий зверь за жертвой, а чуть что, выпустит когти.
   - Выдумываешь, - легкомысленно бросила я. - Просто на кладбище в голову разные мысли лезут. И не такое может привидеться!
   Ладно! - Дамиан сменил тему. - Знаешь, ничего мы не найдем в месте, где тело лежало. Там уже полиция все обыскала. Улики забрала. А потом журналисты все следы затоптали. К тому же, это ведь только преступники на место преступления возвращаются. Будто тянет их что-то туда. Но мы ведь не они? - я почувствовала, как сердце застучало быстрее от очередной улыбки Дамиана. А вслед за этим по телу прошла дрожь. - Давай лучше на само кладбище заглянем.
   - Зачем?
   - У гида проснулось любопытство? - он щелкнул меня по носу. - Старик сказал, сторожа там сейчас нет. Посторонних никто не заметит. Убийцу с жертвой, к примеру.
   - И нас.
   - Именно! - он повернул к воротам, не замечая, что я так и осталась стоять у стены. Мне все меньше и меньше нравилась идея идти с Дамианом на кладбище, на котором только вчера было совершенно убийство. Мне все меньше и меньше нравилась идея идти с ним куда угодно!
   Выбора не было!
   Я пошла следом за парнем.
   - Мрачноватое место, не находишь? - отозвался Дамиан, лишь только мы отошли на несколько шагов от ограды.
   - Это ведь кладбище! - от удивления я подняла голос, но вовремя спохватилась и продолжила почти шепотом. - Говори тише! Незачем беспокоить покоя мертвых.
   - Суеверие! - отмахнулся Дамиан. - Не встанут же они из могил. Здесь ведь душ их нет.
   - И все же, - мы проходили возле одной из могил. Я бегло пробежала глазами табличку, пожелтевшую черно-белую фотографию и вздрогнула.
   - Не может быть! Это лицо...
  
   Один из снов Виттории...
   - Смерть! Смерть! Смерть! - на все лады скандировала толпа. Визгливые голоса женщин, грубые голоса мужчин. Порой даже детское улюлюканье доносилось. А еще визг, лай собак.
   Девушка пыталась не вслушиваться, заслонить уши руками, Но голоса все равно настигали ее. Если уж каменные стены не могли их заглушить, то вряд ли ей самой это удастся. На мгновение девушка представила, какой шум царит снаружи - на главной площади, где еще вчера установили помост, на котором сожгут ведьму. Карен...
   Она упрямо сжала пальцами виски, горделиво выпрямила поникшие было плечи, и вздернула подбородок.
   - Я буду сильной!
   - О чем ты? - девушка обернулась, осознав, что в комнате находится не одна.
   - О твоих словах, Габриэлла. Что для тебя, быть сильной?
   - Полагаться на силу Господа и искоренять с мира нашего Дьявола, - повторила она одну из заповедей жрецов Габриэлла. - Что тебе угодно, Демитрий?
   - Представление начинается. Не хочу, чтобы ты опоздала.
   - Я тоже этого не хочу, - она бросила последний взгляд в зеркало, холодно улыбнулась своему отражению и подала руку Демитрию. - Нам пора.
   А потом балкон с роскошными креслами, другие жрецы, люди внизу на мостовой, что сверху казались беспомощными букашками, которыми так легко управлять, чьи жизни не стоят и мелкой монеты, и залитая огнем площадь. Или Габриэлле так только казалось? В небо взмывался лишь один столб пламени. А слезы на иссиня голубых глазах девушки двоили, троили его.
   Хорошо хоть никто их не видел!
   "Жрецы лишены эмоций, чувств. Они холодны и справедливы, как острый кинжал в руках Господа, как..." Эмоции захлестнули Габриэллу, когда над площадью раздался крик Карен. Девушка хотела вскочить, закричать от ярости, бессилия, но мужская рука обхватила ее за талию. Хриплый голос прошептал на ухо:
   - Не смей! Ты ничего не изменишь, только себя погубишь.
   Габриэлла и не шелохнулась. Все так же продолжала смотреть на костер. Только слез на глазах уже не было. Холодная решимость.
   Не только ведьма умирала в тот вечер. Умирало все доброе, что было в самой Габриэлле. Эгоизм, и банальное желание жить брали верх над справедливостью, сочувствием, милосердием. А в голове все время крутились слова, что она сама произнесла всего год назад: "Мне не станет никого жаль. Я выживу. Если понадобится, сделаю все. Но я выживу!"
   А потом смех других жрецов, поздравления Демитрия: "Теперь-то ты стала настоящей жрицей" и тихий шепот Кристофа:
   - Мне жаль, что ты это видела.
   - А мне нет! - сказала, будто отрезала девушка... Жрица...
  

***

   - Что, это лицо? - будто бы издалека до меня долетел вопрос Дамиана.
   Я заставила себя обернуться, безразлично пожать плечами и даже легко улыбнуться.
   - Ничего! Показалось! Чепуха!
   - Чепуха, говоришь? - внезапно его лицо стало суровым. Глаза ярко блеснули.
   Я сглотнула, попыталась сделать шаг в сторону от странного спутника, но Дамиан сделал мне подсечку, а потом толкнул вправо. Я попыталась схватиться за куст, но только поцарапала руку. Ветка выскользнула из рук, будто змея. Я тихонько вскрикнула, а затем мир вокруг завертелся. Трава, небо, снова трава... Закружилась голова. Я падала, скатывалась с горы.
   А потом темнота.
   Внезапно кто-то схватил меня за талию и прижал к холодной стене. Тотчас вспыхнула спичка, осветив лицо Дамиана. Холодные глаза, я надеялась, лишь надеялась, не глаза убийцы, искривленные в ухмылке губы. Я дернулась. Но он лишь крепче прижал меня к стене.
   - Теперь поговорим начистоту!
  
   Глава 8. Великий инквизитор
   Мир Сорины. 988 год.
   Потом болтали, они пришли запада. Как ветер переменился, так гости и явились на порог. Будто бы он их и принес. Глупо. Но люди порой способны поверить в любую глупость. Трое их было. Один совсем молодой.
   - Ты гляди, еще молоко на губах не обсохло, а все туда же!
   - Жрец...
   Бабы прижимали к подолам детей, мужики снимали шапки, кое-кто угодливо кланялся господам. Да и каратели загрустили, льстились к гостям, глядели, как послушные псы на хозяйскую руку.
   - Говорят, есть тут у вас девушка. Белокурая, голубоглазая, с древней кровью в жилах, - заговорил самый высокий из гостей, спрыгивая с коня и подходя ближе к карателям. - Двадцати семи лет отроду.
   - Не видели, господин, - из рядов карателей выделился один. Рыжеволосый, с веснушками по всему лицу. Явно, в детстве его конопатым кликали. Но то давненько было. Сейчас перед жрецом стоял уверенный в себе мужчина, жестокий, себялюбивый, готовый на все ради своей цели.
   - Уверены?
   Ответить каратель не успел. Из толпы крестьян, стоявших на обочине, послышался детский крик:
   - Так это ж верно ведьма та - Марта!
   Жрецы переглянулись, один из них - тот, что вел переговоры, приблизился к заговорившему мальчишке.
   - Что за ведьма?
   - Не знаю я. Я правда ничего не знаю... - затрепетал мальчик, лишь только жрец приблизился, и попытался скрыть лицо в юбке женщины, что стояла подле него.
   - Тебя как зовут?
   - Акимка, - мальчишка осторожно высунул любопытное лицо из-под юбки. - А вас?
   - Кристоф, - мужчина легко улыбнулся. - А что эта за ведьма? Давно у вас живет?
   - Так всегда-то, - удивился мальчик. - Она на отшибе жила. И все, как вы описали: беловолосая, красивая. Но ведьма!
   - Врет мальчишка! - вперед выступил мужчина. - Точнее, не ведает, что говорит. Баба эта пришла к нам лет восемь назад. Акимки тогда еще на свете не было. Жила здесь, а вчера ее на костре сожгли. А еще свояка моего, отца Акимки. Мальчишка теперь с нами живет, - мужчина еле слышно скрипнул зубами. - А ведьма эта... Она ведь сразу призналась, в сговоре с Лукавым! Так и повели ее с дома на костер.
   - Вчера... - бездушно повторил жрец.
   - А хотите... хотите я вас на пепелище отведу? - предложил появившейся из ниоткуда кирпатый каратель. - Тут недалеко.
   Кристоф поглядел на двух других жрецов, кивнул одному из них, подзывая к себе, и приказал карателю:
   - Ведите!
   Проводник поклонился и повел жрецов по центральной улочке, все болтая и болтая без умолку. А потом, оказавшись на месте, как-то весь сутулился, покивал головой и закончил:
   - Если еще понадоблюсь, сразу кликайте!
   Когда шаги карателя стихли вдали, жрец заговорил:
   - Это ведь она.
   - Я не понимаю тебя, - еще не старый человек. Кристофу не было даже сорока лет, впрочем, как и его спутнику. Но в мужском голосе уже сейчас ощущалась смертельная усталость. Старуха с косой, ангел смерти, а, возможно, и сам Лукавый - Кристоф уже не знал, во что он верит - стояли у него за спиной и язвительно усмехались. Скоро он попадет в их жаркие объятия. Скоро...
   - Прекрасно понимаешь! Та, о ком ты думаешь почти десять лет. Мы слишком давно знакомы, чтобы я не замечал этого. Фрод и Малик могут ничего не видеть. Но не я!
   - Ты забываешь, с кем говоришь, Демитрий! - впервые за разговор в голосе Кристофа заклокотала ярость. Прошлое на миг отступило, вернув жреца на бренную землю. - Епископ уже стар.
   - И ты скоро займешь его место. Я знаю, - Демитрий насмешливо улыбнулся. - Разве это что-то меняет? Мы оба знаем, это...
   - Нет! - Кристоф на мгновение присел и взял в руку горсть пепла. Затем поднялся и долго смотрел, как пепел просачивается сквозь пальцы. - Наша сестра уж никак не может оказаться ведьмой!
   - Ты ведь знаешь, что я прав. До сих пор не могу понять, почему она тогда осталась в замке! Зачем ты отдал такой приказ?!
   - Я тебе уже говорил, Епископ хотел встречи только с четырьмя из нас. Кто-то должен был остаться. Я выбрал ее. И хватит ворошить прошлое! Здесь сожгли ведьму за сговор с Дьяволом. И только-то! Иди, проверь, нет ли здесь кого из ордена. Если найдешь...
   - Я помню обычную процедуру, - прервал Кристофа Демитрий и зашагал прочь.
   До оставшегося на пепелище жреца донеслось:
   - Веришь ты, или нет, это она!
   Кристоф позволил себе легкую улыбку. Он не хуже Демитрия знал: "Это она!"
   "Дорогая сестра, в первый день зимы мы возвращаемся домой. За те месяцы, что прошли с нашего расставания, многое изменилось. Слуги Дьявола сейчас, как никогда, сильны. Потому-то Епископ и отослал нас домой. Но не тревожься, мы не зря отправлялись в путь. Скоро Епископ сам почтит нас своим присутствием, поможет бороться с Лукавым. Но в час ведьм мы будем одни. От нас потребуется вся сила, все мужество, вся вера, что есть, чтобы не поддаться на уговоры, чтобы..."
   - Господин жрец, - Кристоф отвлекся от воспоминаний, заметив, что его уже несколько минут безуспешно пытаются окликнуть. Один из местных карателей. Все тот же кирпатый. Карим, кажется.
   - Я вас внимательно слушаю.
   - С домом-то ведьмы, что прикажете делать? - услышав голос Кристофа, спросил каратель.
   - Сжечь! Впрочем, нет, - взгляд у Кристофа стал осмысленным. - Отведи меня туда. Избавлю я его от дьявольских чар.
   Карим угодливо кивнул и повел высокого гостя вперед. Кристоф шел прямо, не оглядываясь, продолжая сжимать в кулаке пепел. Казалось бы, так просто разжать пальцы, позволить воспоминания остаться там, где им самое место - в прошлом. На самом дне огромного сундука, что скопил Кристоф за свои тридцать три года жизни.
   В нем и кровь, и боль, и горечь утраты, море ненависти и надежда - словно выросший на крови бесценный цветок. Бывает же на поле битвы, на земле, что еще недавно была усеяна трупами: храбрые солдаты, чьи имена так и остались неизвестными - пушечное мясо, которое никогда не жалели и отпускали в бой на смерть, великие полководцы, имена которых останутся в веках, дезертиры... - для смерти не важно, кого забирать, вырастают цветы. Они впитывают все: предательство, отчаянные предсмертные крики обреченных, но сами вырастают чистыми, невинными.
   Так и эта надежда, что внезапно умерла.
   - Вот ее дом, - показал каратель на совсем маленький домик, стоявший последним на длинной улице. За ним начинался лес.
   - Благодарю, - Кристоф отчужденно поблагодарил карателя и в одиночестве зашел в дом.
   Ничего необычного: широкая печь, кровать без простыни, перины. Видать каратели постарались. Они всегда были не прочь поживиться, прежде чем предать логово ведьмы огню. Порой даже нарочно обвиняли в колдовстве кого побогаче. Впрочем, это не всегда шло впрок. У богатых ведь и защитников больше, у кого, может, и связь с пятеркой имеется. Далекая, еле заметная, но все же линия. Так и у... Марты.
   Впрочем, это дело особое. Не далекая родственница, сама одна из пяти. Дочь высокого рода сожжена, как простая ведьма в глухом селе!
   Дьявол!
   Если бы Кристоф верил в Господа... Но от веры той уже давно ничего не осталось.
   "Дорогая сестра..."
   Ложь, все ложь! Какая, скажите на милость, она ему сестра?! Братские поцелуи невинней, прекрасное тело не манит взгляд, страсть не сводит с ума, не заставляет забыть обо всем, лишь бы ласкать ее, лишь бы она принадлежала ему!
   Сводящие с ума поцелуи, полные страсти стоны, еще один вздох, будто последний, а затем новое прикосновение. Когда желание затмевает рассудок, кто думает о будущем, кто вообще о чем-то думает?!
   "Дорогая сестра..."
  
   Он увидел ее впервые двенадцать лет назад. Полжизни тому. Пятнадцатилетняя девочка. Сущий ребенок. Уже тогда она была прекрасной, страстной, отчаянной и в тоже время покорной...
   - Я счастлив приветствовать у себя высоких гостей. Рад, что то, что случилось с моей женой не помешало вам приехать.
   - Одна паршивая овца не означает, что стадо испорчено, - брат Кристофа Винс, что умер через несколько месяцев после визита в Миконский замок, никогда не отличался особой щепетильностью.
   Аристократ нахмурился, но тотчас взял себя в руки.
   - Больше такого не повторится. Я бы хотел, чтобы вы встретились с моими девочками: дочерью и воспитанницей - дочерью моей погибшей сестры. Ну, да вы лучше меня знаете эту историю. Она ведь была одной из вас.
   - А после ее смерти мы решили оказать честь вашей жене. Она этого доверия не оправдала, - продолжил Винс. - Что ж, ведите нас.
   Две фигуры, разодетые в шелка. Чем-то похожие. Но разные. Одна рыжеволоса, улыбчива. С большими зелеными глазами, румянцем на щеках и подрагивающими от волнения губами. Вторая годом, или двумя младше. С холодным, будто мраморным лицом, светлыми волосами, уложенными в сетку с драгоценными камнями, и пронзительными голубыми глазами. Ни смущенной улыбки, ни румянца, только чуть вздернутый подбородок и понимание в глазах. Сколько ей тогда было? Пятнадцать лет? Мало у кого встретишь такую силу и такое понимание.
   Они выбрали ее сестру.
   - Брат, вы уверены, в своем выборе? - Кристоф взлетел на коня, глядя, как будущая жрица прощается с родственниками.
   - Вполне. Она послушна, верует в Господа. В той, второй, дурная кровь. Если бы не ее тетка, вслед за матерью отправилась бы на костер.
   "А еще она наивна и глупа. Легко ею будет управлять" - Кристоф отвернулся, не желая выказывать свои неподобающие мысли, и скользнул взглядом по замку. В одном из окон на мгновение промелькнул девичий силуэт. Девушка улыбалась, махала рукой недавней сопернице, которой повезло больше, чем ей. Повезло ли? На мгновение их глаза встретились. Словно нить связала два взора на один удар сердца, а в следующий разорвала...
   - Не веришь мне? - прервал мысли Кристофа Винс. - Послушай, что я тебе скажу, опыта-то у меня побольше твоего, с такими, как эта девчонка лучше не связываться. Себе дороже!
   - Я и не собирался. Едем?
   - Да, больше нас здесь ничего не держит.
   Тогда в холодный осенний день Кристоф в самом деле думал, что никогда ее больше не увидит. Но судьба распорядилась по-иному. Девушка все же стала жрицей. Одной из лучших, как говорили его братья. Ни жалости, ни сомнения в своем выборе.
   Были в новой жрице и то, и другое...
   - Это нечестно, слышишь, нечестно!
   А потом горячие губы, дрожащее, словно лист по ветру, тело, слезы на всегда невозмутимом лице, страх...
   - Я не хочу умирать! Не так!
  
   - Ты о чем-то жалеешь? - она посмотрела ему в глаза, потом, так и не дождавшись ответа, закрыла ему рот ладонью. - Не отвечай. Я не жалею!
   Кристоф убрал ее руку, нежно коснулся ее губ своими губами.
   - Жалею? - он отстранился и покачал головой. - Я мечтал об этом с тех пор, как впервые увидел тебя.
   - Когда я приехала к вам жрицей?
   - Нет, когда жрицей стала воспитанница твоего отца. Лишь только закрою глаза, видел твое лицо, твое тело. В тот день, когда...
   - Молчи! - она снова заслонила ему рот своей ладонью. - Я не хочу вспоминать. Я устала. Везде смерти, боль, постоянные крики, что будут преследовать меня до могилы. Я не могу больше. Не говори ничего! - у нее на глазах выступили слезы. - Завтра я снова буду сильной, снова дам клятву, никогда больше не лить слезы. Но сейчас я хочу быть слабой, Кристоф, хочу принадлежать тебе, забыть на эту ночь обо всех воспоминаниях, о смерти, о поруганной справедливости. А завтра... завтра будет новый день...
  
   ... - Мы уезжаем завтра. Епископ зовет нас к себе.
   - Я тоже еду? - она смотрела в окно, не обращая внимания на его приближающиеся шаги.
   - Кто-то должен остаться. Ты, - он прикоснулся руками к ее плечам, почувствовав, как по стройному телу девушки прошла дрожь. - Мы вернемся нескоро. Я буду скучать, - он коснулся губами ее обнаженной шеи, носом случайно уткнулся в одну из шпилек, что удерживала высокую прическу. - Очень.
   - Почему бы мне не поехать с вами? Тебе ведь решать. Оставь здесь кого-то другого.
   - Ты сможешь... - Кристоф замолчал, думая, как сказать. Когда годами лжешь, сложно начать говорить правду.
   Она обернулась. Посмотрела в его глаза.
   - Как ты узнал? Спросил ту, сожженную несколько дней назад, ведьму? Не поверил, что мы с ней незнакомы?
   - Не поверил. Но я и сам не дурак. И спрашивать не стал, а ведьма знала?
   Она легко, немного грустно улыбнулась.
   - Я приходила к ней. Хотела, чтобы она помогла, - девушка покачала головой. - Что дальше? Меня отправят на костер?
   - Не говори ерунды! Неужели ты считаешь меня такой сволочью?
   - Пообещай, что не сожжешь меня за то, что я сейчас скажу, - она снова посмотрела ему в глаза. - Пообещай, инквизитор!
   - Обещаю!
   - Ты, я, - она на мгновение замолчала. - Мы оба сволочи, эгоисты, которые ради своих жизней пожертвуют десяткой других. Ты не фанатик, как Бор, Локий, не испытываешь наслаждения, мучая ведьму, предавшую заветы Господа, как Демитрий. Ты просто живешь со всем этим, как и я. Живешь, чтобы самого ведьмаком не назвали. Такое ведь уже было. И не раз, - она подняла руку. - Ты обещал мне защиту от пламени, что бы я не сказала. А правда горька. Но ты знаешь не хуже меня, что это не ложь.
   - Ты думаешь, я смогу отправить тебя на костер? Что бы не случилось! Но что дальше?
   - Ничего. Жить с этим, как жили прежде. Ты сказал мне почти тоже самое в ту ночь, когда я впервые принадлежала тебе. Все осталось прежним. Вы уезжаете надолго? - сменила тему она.
   - Почти на год. Вернемся не раньше, чем через десять месяцев. Следующее время ведьм тебе придется провести без нас.
   - Ты все рассчитал, - она нахмурилась. - А что было бы, если Епископ не пригласил бы нас к себе?
   - Ты на самом деле хочешь это знать? - жестокий вопрос, неправильный, колющий прямо в сердце. Кристоф слишком давно стал жестоким, чтобы сейчас меняться. Что бы не лежало на кону, он просто не мог быть иным.
   - Нет, - она снова повернулась к окну. - Желаю приятной поездки...
   Поездка... Кристоф и подумать не мог, что будет так скучать. Просыпаться, не видя ее лица, не лаская податливое тело, не слушая мысли, такие похожие на его собственные. Они, и впрямь, были безумно похожи.
   К Епископу они прибыли в начале осени. "Светоч" больше всех был удивлен этой встречей. Она тогда спросила, что бы он делал, если бы Епископ не пригласил бы их к себе. Он и не приглашал. Потому и отослал их обратно много раньше, чем надеялся Кристоф, который придумывал всевозможные предлоги, чтобы остаться.
   "Дорогая сестра, в первый день зимы мы возвращаемся домой..."
  
   - Господин жрец, - окликнул Кристофа детский голос.
   - Что тебе, дитя мое? - мужчина перевел взгляд, на ребенка, что появился на крыльце дома. Мальчик был ему знаком - Аким.
   - Я хотел спросить, - мальчишка засмущался. - А точно все, кого сжигают, Господа предали? У меня отца сожгли. Вчера... А еще раньше мать. К карателям мне дядя запретил ходить. Может, вы ответите? Мама, папа... Они не могли!
   Слишком глупый вопрос для ребенка. Слишком умный для взрослого. Опасный вопрос. Внезапно Кристофа захлестнула неожиданная волна нежности. Захотелось хоть раз в жизни сказать правду.
   Но нельзя! Слишком высокой будет цена.
   - Точно. Иначе на них бы никто не покусился. Продолжали бы жить, радоваться.
   - Да? - Аким совсем стушевался. Опустил глаза. Того и гляди заплачет. - Значит, и эта Марта тоже? А дядя говорит, она из-за карателя пострадала. Из-за Карима. Говорит, что глупая она, раз с ним связалась. Вроде того, что мамка моя тоже хотела с ним как-то эдак расплатится, а не получилось, сожгли ее. И Марта вон тоже.
   - Это Карим обвинил... - Кристоф запнулся, осознав, что все еще не может спокойно выговорить это имя. - Марту в колдовстве?
   - Да вроде. Хворост на костру точно он подпалил и стоял там, пока она в пепел не превратилась. Но тетка моя говорит, Марта точно ведьма, потому что сразу призналась.
   - Чтобы не пытали, - Кристоф снова воскресил в памяти дорогое лицо. Вспомнил, как оно дрожала, когда пытали очередную ведьму. Будто ее саму в чем-то обвиняют. - Понятно, она "призналась", - он резко ударил кулаком о стену. - Дьявол, мне одного дня не хватило! Зачем она призналась?! - он взял себя в руки. - И долго Карим к Марте ходил?
   - Еще до того, как маму мою сожгли. Тогда люди говорить о ней начали, - мальчик что-то подсчитал на пальцах. - Два года.
   - А потом решил, значит, убить.
   - Да. И Марту, и папу моего, и братишку Рема и Софу.
   - Софа кто такая? - не знал, что еще спросить, жрец. - Сестра твоя?
   - Нет, - мальчишка улыбнулся. - Она дочка Марты. Они с Ремом исчезли. После того, как вчера ночью на площади она появилась, когда Марту сжигали, я ее больше не видел. Ну, Карим тогда крикнул, что она тоже ведьма, чтобы и ее сожгли. Но она хорошая, правда. Она меня спасла.
   - А сколько лет Софе? - хриплым голосом спросил Кристоф.
   - О, она взрослая. Не такая, как мой брат. Но тоже взрослая! Ей восемь. Она большая. Скоро и я таким буду. Ведь правда?
   - Правда, - жрец уже не слушал мальчишку. Отвечал, не задумываясь. В голове вертелась мысль: "Дочке Марты было восемь лет".
   - Дьявол! - он резко ударил кулаком по столу, на мгновение сгорбился, но тотчас выпрямил спину. По губам проскользнула жестокая усмешка. - Значит, говоришь, виноват Карим. Прекрасно!
   Мальчик, во все глаза глядевший на жрица, вздрогнул. Никогда Аким не видел такой черноты в глазах. Столько злости, отчаяния, ненависти и боли. Пятилетний мальчишка, что он знает? Он смотрел, как изменяется дотоле спокойное лицо, как морщины прорезают чело, глаза зажигаются бешенством...
   Аким заорал от страха, подумав, что ему явился сам Лукавый, и бросился вон. Он все бежал и бежал. Вот и село исчезло из виду за очередным поворотом. Показались деревья. Внезапно ноги подломились от усталости. Аким повалился на мох. Да там и лежал, изнывая от усталости, с вот-вот готовым вырваться из груди сердечком.
   А еще был страх, липкий пот, стекавший по телу и отчаяние, что волнами захлестывало ребенка. Он так и сидел, пока на землю не начали опускаться сумерки. Не появился новый страх - остаться на ночь в лесу. Отец ему часто повторял, в лесу живут духи умерших. В ночь они выходят на охоту. Никому не посчастливится остаться в живых, если он до ночи из лесу не уберется.
   Аким еще сильнее задрожал и медленно поднялся, заковылял к дому.
   - Не Дьявол это, простой жрец, почудилось мне, - еле слышно бормотал мальчишка. - Но жрецы, они ведь пострашнее карателей будут. Вот и показалось. Не добрый он, но и не Лукавый, он жрец!
   Скоро и село показалось на горизонте. Мальчишка замер. В небо поднимались языки пламени. "Неужто, воскресенье сегодня? Вроде ж вчера ведьм палили". Но страх ушел. Слишком обыденным для ребенка было пламя. Ничего особенного. Еженедельное празднование.
   Но не сегодня!
   Дойдя до площади, мальчишка онемел. Так и стоял, разинув рот. На костре сжигали карателя - Карима. Не было слышно привычных разговоров. Люди стояли тихие, в глазах тетки, к которой тишком приблизился Аким, виднелся страх.
   "Чужаки казнили одного из нас, а вдруг не остановятся на этом? С карателей на простых людей перейдут!"
   Тетка, как заметила племянника, дала ему подзатыльник.
   - Чтобы не смел рта раскрывать, паршивец! Ехали бы жрецы мимо, не пришла бы к нам беда. С самого начала, как пришла эта Марта к нам в село, знала я, ничего путного из этого не будет. Но мужики наши на красоту ее купились, дом ей выстроить помогли. А нас, баб, кто слушать-то будет?
   Тетка еще раз замахнулась, но Акимки подле нее уже не было. Мальчишка приблизился к жрецам - двум темным, завернутым в плащи, фигурам. До ребенка донесся обрывок разговора.
   - Вступил в сговор с Лукавым, душу свою продал. Так покараем его! Кажется, именно это ты говорил. Но почему именно он, Кристоф?
   - Ты же сам сказал, он вступил в сговор с Лукавым.
   - Я слышал. Что он на самом деле сделал?
   Кристоф невыносимо долго смотрел на пламя. Бездушно. Ни слез на глазах, ни отчаянья, что дотоле видел Аким.
   - Он вступил в сговор с Лукавым.
   Второй, незнакомый мальчику жрец, покачал головой.
   - Что ж, как знаешь, - он легко кивнул Кристофу и отошел.
   К оставшемуся в одиночестве жрецу медленно приблизился Аким. Кристоф заметил его, кивнул мальчишке.
   - Почему ты тогда убежал? - в тихом голосе сквозила усталость.
   - Я испугался, - Аким и сам не знал, что заставило его ответить правду. - Вы были таким злым. А сейчас нет.
   - Мне стало больно от того, что ты сказал. Думал, месть поможет забыть, исправить ошибки, отдать долги. Я ошибся. Месть ничего не меняет. Черное не станет белым, как ни крути.
   Кристоф снова взглянул на костер, переставая обращать внимание на мальчишку. Сколько на его памяти уже было таких костров? Не счесть. Он думал, этот будет другим. Зря, все едино!
   - Месть ничего не меняет, малыш.
   Теплый ветер ударил в лицо, оставляя на губах вкус пепла.
   Огонь разгорался во всю. Безжалостное пламя, которое, дай ему волю, сожжет все вокруг, не оставит ничего живого. Только невыносимый жар и ее лицо.
   - Кристоф, забудь все, что я сказала про эгоизм, желание жить. Я люблю тебя, что бы я тебе ни говорила. И всегда буду любить...
  
   На следующее утро нежданные гости исчезли. Только пыль от лошадиных копыт так и осталась висеть в воздухе.
  
   Глава 9. Силки для демона
   Мир Клеменсии. За несколько часов до...
   - И чем же тебя так привлек этот парень? - Олежка записал имя моего нового знакомого и номер его тачки. - Ты ведь никогда не обращалась ко мне с подобными просьбами. Даже в случае с...
   - С Сережей, с Серым. Олежка, прекрати! Называй его по имени, - я досадливо махнула рукой. - Столько времени прошло! Я уже и позабыла о нем.
   - Ладно. Забыли, - Олежка постучал ручкой по столу. - Но чем же тебя все-таки этот Дамиан допек?
   Ответить я не успела. Раздался стук в дверь, а еще за одно мгновение, не дожидаясь приглашения войти, на пороге появился гость.
   - Виттория? - он удивленно приподнял брови, затем подошел и обнял меня. - Вот уж кого встретить не ожидал. Какими судьбами?
   - В гости зашла, братишка.
   Вошедший Сашка не был мне родным братом, скорее лучшим другом, что однажды помог. В самую худшую в моей жизни минуту. Не знаю, что бы я делала без него!
   - Хоть я рад тебя видеть, но не вовремя ты.
   - Она не вовремя? - Олежка от удивления даже поднял голову от кипы бумаг, в которую погрузился, когда Сашка полез обниматься. - Ты ведь ее, чуть что, к нам звал. Что произошло между вами? Когда? Я вроде никуда не уезжал... годика так на два. Или уезжал?
   - Прекрати острить! - Сашка в шутку замахнулся на друга. - Рад я ее видеть рад, ты ничего не пропустил. Просто сейчас все на этом маньяке помешались. Только вот сообщили: новая жертва. Еще и на кладбище! Да и о главном подозреваемом ничего узнать не удалось. Не пришьешь же к делу: "Мы ничего не нашли"! И откуда он только взялся?!
   - Что за главный подозреваемый? Кто он? - спросила я.
   - Черт его знает. Может, турист простой, а, может, убийца. Я к гадалке не ходил. Это Павел Григорьевич на него наводку дал.
   - Тебе?
   - Как же, начальству! Вот они и приказали носом землю рыть, но найти чего-то. И угораздило же маньяка твоей подружкой польститься. Нам журналистов и так выше крыши было, а теперь еще и отец жертвы друг нашего капитана!
   - Подозреваемый-то кто? - додумалась спросить я.
   - Тип со странным имечком - Дамиан. Ничего про него не нашел ни в одной базе. Будто бы он в нашем городе из ниоткуда появился!
   - Дамиан, говоришь? - прищурил глаза Олежка и кивнул мне. - А это не твой? Уж больно имя редкое.
   - Мой, - я взяла Сашу за руку и подвела в окну. - Вон в иномарке сидит.
   - Давай я с ним поговорю! - сразу вырвался друг.
   - И что ты ему инкриминируешь?
   - Я что-нибудь придумаю. Зацепить можно каждого.
   - Хватит, хватит! - я замахала руками. - Сейчас вот тебя наслушаюсь, а потом решу не в управление идти, а в адвокатуру. Будет вам обоим морока. Все ваши нечестные приемы вспомню, - я посерьезнела. - Пока его ни в чем нельзя обвинить. Но, почему бы его не спровоцировать. Метод ловли на живца помните?
   - И кто наживка?
   - Ну, не вы же! Я. Мы с ним знакомы. Он даже собрался Катьку искать. Говорит, спешит. Не может в городе до конца расследования задержаться. Дела какие-то. Сейчас почти час дня. Скоро на радио новости начнутся. Наверняка, о новой жертве заговорят, о том, где ее убили. Я Дамиану этому и предложу проехаться на кладбище. Если он маньяк, вряд ли упустит такую прекрасную возможность убить еще кого-то. На кладбище сейчас никого. Подумает, я сама иду к нему в руки.
   - Не смей! - взорвался Сашка. - Это опасно!
   - Вы меня подстрахуете, - не вняла его предостережениям я. - Проследите за нами. А чуть что, хватайте его!
  
   - Пусти меня! - я попыталась вырваться.
   - Тихо ты! - шикнул Дамиан.
   - Думаешь, буду молчать?!
   Откуда-то сверху послышались крики, топот ног, голоса. Они, казалось, раздавались совсем рядом. Сделай шаг и встреться со спокойным, немного меланхоличным взглядом Олега, увидь его золотистую шевелюру, успокой Сашку, что в любой момент может взорваться.
   Впечатления обманчивы: друзья далеко, как ни хотелось бы поверить в обратное! Я открыла пошире рот, чтобы заорать, привлечь внимание друзей (и куда они подевались?!). Но Дамиан не дал мне издать ни звука. Он сжал мой подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Долго, невыносимо.
   Пока я не почувствовала, что хочу сдаться, плыть по течению. Оно вынесет. Не знаю, куда, но вынесет, обязательно вынесет к счастью!
   Шестым чувством я ощутила приближение Дамиана. Будто бы в кожу впилась сотня иголок. Это было даже приятно, сладостно и немного горько. Как черный шоколад, что я ела в детстве...
   Но детство прошло!
   Я выставила вперед ладони, не давая ему прикоснуться ко мне. Пальцы уткнулись в мужскую грудь, коснулись оголенной кожи в прорезе между пуговицами на рубахе. Одно легкое прикосновение, а меня будто током ударило. Встряхнуло, на миг дало силы, чтобы тотчас их отобрать.
   Но мне и хватило и мгновения!
   Я оттолкнула Дамиана от себя.
   - Я же просила не делать так больше!
   - А я просил не лгать! - отрезал мужчина и снова привлек меня к себе, в этот раз не пытаясь гипнотизировать.
   Не знаю, почему я его не оттолкнула. Поначалу просто не успела. А затем меня смело ураганом эмоций, чувств. Страх, дрожь от его прикосновений, желание победить... и проиграть одновременно.
  
   Из снов Виттории...
   Удар. И еще один. Она вздрагивала, слыша стоны обреченной, и сжимала руки в бессильной ярости.
   Новый удар.
   Белокурая девушка открыла глаза, прижала руку ко рту, осознав, что чудовищные пытки ей только привиделись.
   Привиделись ли? Она почувствовала, как по лицу катится слеза. Давно с ней такого не происходило. Почитай целую жизнь. С того дня, как убили Карен. Прошло... Девушка внезапно расхохоталась. Целая жизнь?! Всего несколько лет прошло!
   Гортензию не пытали. Пока не пытали. Завтра... Девушка снова всхлипнула, затем, приняв какое-то решение, поднялась с кровати. Осторожно, держась за стену, чтобы не упасть, дошла до двери. В комнате стояла темень. На окнах висели тяжелые шторы, не давая свету проникнуть в середину, разглядеть хоть что-то. Только унылые очертания. Пустота, страх перед неизведанным, перед Господней карой.
   Девушка давно не считала, что их дело правое. А за смирение, за то, что они не усомнились в силе Господа, их ожидают райские кущи.
   Да оболганная Карен, сожженная на костре, как ведьма, в тысячу раз святее ее, их всех!
   Она вышла в коридор и теперь уже быстро, освещенная светом от факелов, что виднелись на каждом повороте, пошла вперед. Впрочем, дорога была недолгой. Перед железной дверью она остановилась, не раздумывая, постучала костяшками пальцев.
   - Я могу войти?
   - Габриэлла? - в дверном проеме показалось донельзя удивленное лицо. - Что ты здесь делаешь?
   - Можно, я зайду? - не дожидаясь ответа, она зашла, бросила мимолетный взгляд на зеркало на стене.
   "Да, уж моя-то комната победнее будет. Ни зеркала, ни широченной кровати! Не то, что у Кристофа!"
   Впрочем, для внезапно нахмурившихся бровей была и другая причина, помимо банальной зависти. Габриэлла внезапно осознала, что так и пришла к Кристофу - в одной ночной сорочке.
   - Что привело тебя сюда? - всегда спокойный бесстрастный голос, он подействовал на девушку, как ушат холодный воды. Жрица вздрогнула.
   - Будто бы ты сам не знаешь! Завтра казнят невинного человека. Оболгут, выставят ведьмой... Сожгут... Это нечестно, Кристоф! Она помогла нам! Защитила. Если бы не Гортензия, мы бы лежали мертвыми на дне какого-нибудь оврага. Никто и не вспомнил бы, кто мы! Впрочем, нет, лгу, - Габриэлла замолчала, как если бы ей не хватало воздуха. Сверкнула голубыми глазами. - Вспомнили бы! Жрецы, проклятые! - с ненавистью выплюнула девушка. - Для них всех мы проклятые!
   - Ты закончила? - внезапно Кристоф с нечеловеческой силой, с яростью прижал ее к стене. - Думаешь, я об этом не знаю? Не думаю, не мечтаю хоть на мгновение забыть о своей вине, напиться в одном из тех кабаков, что встречались нам на пути? Ты, правда, считаешь, что Гортензия первая невинная жертва?! Правда, считаешь, что ты единственная, кто не спит ночами?! - он еще ближе притянул ее к себе. - Я ненавижу себя за это!
   - Но ведь она нам помогла, - Габриэлла качала головой и кусала губы. - Это нечестно, слышишь, нечестно!
   - Где ты в мире видела честь? - он внезапно отошел от нее, отодвинул картину с противоположной от двери стены, вставил замок в обнаруженную замочную скважину, открыл ящик и достал оттуда бутылку вина, споро разлил кроваво-красную жидкость в два высоких бокала и подал один из них Габриэлле.
   - За что выпьем? - девушка вертела в руках бокал с вином. - За справедливость? За суд Божий? За...
   - Ни за что! - отрезал Кристоф.
   - Прекрасно! - не чокаясь, она поднесла бокал к губам, быстро выпила чуть сладковатую жидкость. - Тем более, ни во что это я больше не верю! Знаешь, - Габриэлла позволила Кристофу взять у нее из рук бокал. - Я бы помогла Гортензии сбежать. Доступ в темницу у меня есть.
   От неожиданности он выронил бокалы и снова приблизился к девушке.
   - Даже думать об этом не смей! Помнишь Карен? - его лицо внезапно стало злым. - Она тоже решила спасти обреченную. Знаешь, чем это закончилось? Ведь знаешь!
   - Не смей! Да, я не хочу умирать. Не так!
   - Чего же ты хочешь? - насмешка.
   Габриэлла резко ударила его по лицу.
   - Я тебя ненавижу!
   Кристоф и сам замахнулся, но не ударил, прижал девушку к себе, нашел ее губы своими губами. Обхватил руками за талию, пытаясь удержать. Но убежать Габриэлла и не пыталась. Все тише шептала: "ненавижу", все крепче прижимала его к себе, все яростней впивалась своими губами в его.
   Зачем? Почему? - глупые вопросы! Только страх, ненависть к самой себе и его губы - единственное, что удерживало ее от падения в этот кошмар. Любовь, страсть, похоть - неважно! К Дьяволу все заветы! Она замечала лишь его руки, блуждающие по ее телу, поцелуи, дарящие дотоле невиданную страсть, и темные глаза.
   Девушка не помнила, как с нее снимали сорочку, как она сама расстегивала пуговицы на лацкане рубашки Кристофа. Помнила только, как сильные руки подняли ее в воздух, как спиной почувствовала мягкость перины, как он медленно вошел в нее, закрывая ее губы своими губами, чтобы она не издала ни звука.
   Помнила и свой голос, неестественно громкий в, воцарившейся после ночного безумия, тишине:
   - Ты о чем-то жалеешь?
  

***

   - Теперь-то ты скажешь правду?!
   - А что-то изменилось? - с вызовом я посмотрела ему в глаза и тотчас отвела взгляд. Как тот наркоман, что уже ненавидит наркотик за причиненную боль и все равно тянется за очередной дозой. Еще один, последний укол...
   - Все по-прежнему? Недоверие, страх... - он недоговорил. Коснулся губами моей шеи, прошелся языком по ключице. - Отвечай!
   - Что ты хочешь узнать? - я и сама не ожидала, что мой голос будет столь спокоен.
   - Давно за нами следят?
   - От самого управления полиции.
   - Зачем? Неужели тот ненормальный, что вчера ввалился ко мне в номер не единственный, кто думает, что я убийца?
   - Я хотела исключить такую возможность!
   - И как, исключила? - вызывающе спросил Дамиан, буравя меня взглядом.
   - Нет!
   Я видела, как от моих слов напряглись его мускулы, как глаза, словно у кота, что заметил запретное лакомство, прищурились.
   Внезапно Дамиан расслабился.
   - Это, по крайней мере, честно. Пошли! - он потянул меня вперед. - Объяснишь своим друзьям, что следить за мной довольно опрометчивая мысль. В следующий раз так просто не отделаются!
   Длинный темный ход, которым мы шли, казалось, никогда не окончится. Ни солнца я не увижу, ни света белого, ничего. Несколько раз я чуть не упала. Фонарика, что сейчас, страх как, пригодился бы, никто из нас не додумался взять с собой, а тратить спички, что погаснут уже через несколько мгновений, казалось необыкновенной роскошью и глупостью.
   Несколько раз я поскальзывалась, но Дамиан помогал мне устоять на ногах. Как он сам ни за что не зацепился, понятия не имею. Наверно, как кот, видел в темноте.
   К счастью, вскоре солнце все же явилось. Я, словно маленький ребенок, выбежала наружу, едва не поскользнувшись уже при свете. Затем огляделась. Мы не покинули территорию кладбища. Просто каким-то образом оказались в самой старой его части, в одном из туннелей, что пересекали наш город (хорошо хоть не в чей-то склеп, как я по началу подумала, угодили!).
   - Как мы здесь оказались?
   - Тебя что-то смущает? - откровенно посмеивался Дамиан.
   Я покачала головой: все равно ведь не ответит. Как я не постараюсь докопаться до истины. Лучше уж друзей найти. а то как бы они не подумали, что со мной уже что-то случилось.
   Мы прошли мимо могил. Памятуя, как на меня подействовала одна из первых фотографий, я старалась не смотреть на таблички, только друзей и выглядывала. Они не заставили себя ждать.
   - Виттория?! - за очередным поворотом показался Сашка. Парень стоял, отрешенно глядя на дорогу, поначалу не замечая меня. Но уж когда заметил... - Вот ты где! А мы разволновались. Уже думали... - здесь Сашка притормозил, заметив, что рядом со мной стоит Дамиан.
   - Я ему все рассказала, - решила сразу расставить все точки над "i" я. - К тому же Дамиан слежку заприметил. А где Олежка?
   - Здесь я, здесь, - раздалось позади.
   Я обернулась и кивнула.
   - Вот и хорошо. а то пришлось бы заново все рассказывать.
   - Я думаю, тебе все-таки стоит кое-что рассказать, - внезапно заговорил молчавший до того Дамиан. - Кое-что об убийствах. Я не прав, Виттория?
   - О чем это он? - Олег нахмурился.
   - Наговаривает! - отрезал Сашка, подойдя ко мне ближе и положив руку на плечо в защитном жесте. - Виттория хоть раз что-то от нас скрывала?
   "Скрывала, - подумала я. - Вот только вам об этом знать не обязательно"
   - Я наговариваю? - Дамиан смотрел мне в глаза, не гипнотизировал, просто заглядывал в душу, читал все мысли.
   "Просто заглядывал в душу" - еще вчера такие мысли показались бы мне смешными. Вчера, не сегодня. За время общения с Дамианом я научилась верить едва ли ни во что угодно. Впрочем, наверняка я не знала. А Сашке с Олегом о талантах вчерашнего форточника и подавно ничего не было известно. Я могла солгать. Поверили бы мне. А могла сказать правду. Выбор... Как ни крути, он у меня был. И я его сделала!
   - Ты прав, - я увернулась от Сашкиных объятий и сделала шаг к Дамиану. - Я не все рассказала...
  
   Глава 10. Ночь, длиною в жизнь
   Мир Сорины. 988 год...
   Она тысячи раз бывала в лесу. Порой собирала ягоды. Уж очень чернику любила, вот и радовала себя. А затем приходила домой вся измазанная соком. С посиневшими губами, языком, иногда даже на щеках оставались следы от любимых ягод.
   А бывало, сбегала подальше от мальчишек, что изводили ее своими криками, будто она ведьма, или пряталась от Карима.
   Лес был родным другом, что приголубит, даст совет, а коль нужно, то и спасет. Сегодня что-то неуловимо изменилось. Возможно, они с Ремом зашли дальше, чем она заходила прежде. А, возможно, возможно...
   - Мне страшно, - дрожащей рукой Софа нащупала руку своего спутника. - Почему мне так страшно?
   - Что ж тут странного? - Рем пожал плечами. - Акимка вон тоже боится леса.
   - Но я ведь старше его! - Софа с детским упрямством топнула ногой и едва не провалилась под землю. Заорала от страха и только в последний момент успела ухватиться за куртку Рема. - Ч-что эт-то? - заикаясь, а, потому, мало понятно спросила она.
   - Ловушка для оборотня, - хладнокровно объяснил Рем.
   - Д-для к-кого? - еще больше заикаясь, спросила девушка.
   - Для оборотня, вервульфа, волкодлака, - мальчишка, не выдержав, рассмеялся. - Ну, это отец так Акимку запугивал, чтобы братишка в лес без спроса не совался. А ловушка для волка, наверное. А, может, для медведя.
   - Т-точно не для об-боротня? - все еще заикаясь, но, уже начиная успокаиваться, пролепетала Софа.
   - Точно! - Рем щелкнул спутницу по носу. - Не бывает ведь их. Байки только для того, чтобы у костра травить и придумывают. Ну, и отец бывало. Пошли быстрее, а то как бы за нами в погоню не пустились.
   Дети ускорили шаг. Попасться не хотелось никому. Еженедельные сожжения слуг Дьявола давно стало обыденным делом, что для Рема, что для Софы. Но становиться одной из жертв пламени детям, тем не менее, совершенно не хотелось.
   Сквозь листву деревьев проглядывало яркое солнце. Оно уже давно встало и теперь напоминало детям о том, что они уже несколько часов без устали идут, а при этом и маковой росинки во рту не держали.
   - Может, ягоды поищем? - предложила Софа. - Покушать-то нам нужно. а то и не дойдем ведь.
   - Заблудимся, - возразил Рем. - На самой-то тропинки ягод нет. Большие умельцы, нежели мы с тобой их уже собрали. А за нее выходить опасно.
   - Разве тут люди ходят? - удивилась Софа. - Мы ведь уже далеко от села отошли.
   - Далеко? - Рем присвистнул. - Да мы и двух верст не прошли!
   - Как же это? - Софа округлила глаза. - Вроде ж, уже порядком прошли.
   - Самую малость. До ближайшего села еще очень далеко.
   - Тогда, тем более, нужно ягод найти! Ведь не дойдем. Ты стой на дороге, а я ягоды поищу. Тебе тоже принесу! - крикнула девочка, скрываясь в придорожных кустах.
   Рем и глазам не успел моргнуть, как она исчезла. Мальчишка постоял с минуту, а затем скрылся в противоположной стороне дороге: "А то как же это так получается, Софа - девчонка о еде позаботится, а я истуканом буду стоять!"
   Долго искать ягоды не пришлось. Софа и Рем почти одновременно выскочили на дорогу. Девочка набрала ягод в подол юбки, мальчишка скинул с себя рубашку и сложил добычу туда.
   Ягоды - хороша же добыча! Но ни лука со стрелой, ни простой рогатки не было. Рем даже Петов нож оставил лежать возле тела односельчанина. Не подумал тогда о том, что он может понадобиться. Сейчас же оставалось только сожалеть.
   Софа набрала черники, Рем нашел несколько кустов малины. Хоть и дикой, но все одно лучше, чем ничего.
   - Будем делиться? - софины глаза загорелись, лишь только девочка увидела, что принес Рем. - Меняемся кучка на кучку?
   - А то!
   Дети со смехом разделили ягоды, а затем быстро съели. Голод давал о себе знать. Да и спешить нужно было. Поев, молча собрались в дорогу. Рем не стал снова надевать рубашку, зацепил за пояс, на случай, если еще понадобится, и пошел вперед.
   Редко детям нужно было совершать такие длинные переходы. Да и лес все густел и густел. Тропинка мало помалу мельчала. Порой сложно было разглядеть, где она, а где лес. Хорошо хоть пить не хотелось. В лесу было не так жарко, как в селе, да съеденные ягоды оказались сочными, несильно утоляющими голод, но прекрасно справляющимися с жаждой. Так что, одной бедой меньше.
   Путники не останавливались до самого вечера. Все надеялись, до села дойдут. Все время казалось, за следующим поворотом покажется опушка, а за ней маленькие домики, в которых приютят маленьких путешественников. Но конца лесу все не было. Казалось, вот он - просвет, но, подойдя ближе, дети обнаруживали, что это лишь иллюзия.
   Остановиться решили только тогда, когда на землю опустились сумерки. Солнце скрылось далеко на западе, редко, когда сквозь густую листву проникали его лучи.
   С исчезновением солнца все как-то изменилось. В нескольких шагах от детей раздавались непонятные шорохи, будто бы даже голоса доносились. А еще тени. Они кружили вокруг в непонятном хороводе, то приближаясь, то вновь отдаляясь.
   - А-а! - Софа внезапно вскрикнула и посмотрела Рему в глаза. - Там за деревом что-то есть!
   - Да что там может быть? - Рем хотел сделать шаг в сторону, но Софа схватила его дрожащими руками. - Подожди! Не ходи туда! Давай останемся здесь?
   - Но там ведь ничего нет! - попытался проявить терпение мальчишка. - Показалось тебе!
   - А если нет?!
   - Ну, оставайся здесь, - Рем по одному расцепил пальцы, что вцепились в его рубашку. - Я сам пойду, проверю.
   - Нет! - девочка испуганно оглянулась. - Здесь страшно! Не ходи! Давай здесь на ночевку остановимся.
   - Нужно подальше от деревьев отойти, - не согласился Рем. - Чтобы ветки от костра не загорелись. Вон, смотри, - мальчишка поглядел куда-то в сторону и показал рукой Софе на недавнее пепелище. - Там и остановимся на ночлег.
   Дети собрали немного мха, веток (хорошо дождя давно не было, все вокруг сухое). Рем достал из кармана штанов огниво. Высек искру, как учил отец, а затем раздул огонь. В сердце при воспоминании об отце пришла тоска, горечь утраты, даже в сердечко что-то кольнуло. Мальчишка спрятал в карман огниво, поборов мгновенно вспыхнувшее желание избавится от предмета, что навел грустные воспоминания. Он уже не взял нож. Еще раз податься эмоциям было бы глупо.
   - Ремка, что с тобой?! - заметив, как по щеке друга скатилась слеза, Софа отбросила ветку, что как раз держала в руках, в сторону, и подошла к мальчику, подняла вверх твердый подбородок. - Что не так?
   - Все не так! - Рем со злостью спиной ударился о ствол дерева. - Отца убили, братишку могут со свету сжить. Мы с тобой идем незнамо куда!
   - Мы знаем, куда. В соседнее село, к добрым людям.
   - Не бывает добрых людей!
   - Бывает, я точно знаю! - Софа обхватила Рема за шею, прижалась щекой к его голой груди. - Только вчера мне сон снился. Там люди были добрыми, они хотели помочь. Я, правда, видела!
   - Видела, конечно, видела, - Рем погладил девочку по волосам, чувствуя, как по щеке катится слеза. Порыв Софы его ничуть не убедил: чего ждать от ребенка! Просто хотелось успокоить Софу. Она ведь, как и его братишка, верила простым заверения, что все будет хорошо.
   Зачем же лишать ее этой веры? Ни к чему это.
   - Успокоился? - улыбающаяся физиономия поглядела на Рема.
   - Конечно, - мальчишка порылся в карманах и вытащил кусок хлеба. - На вот, держи. Вчера с обеда унес. Хотел собак покормить, но и нам сгодится!
   Маленькие пальчики схватили хлеб, дернули раз другой, разделив на две части.
   - Держи, - Софа протянула Рему один из кусков.
   - Да тут и на одного мало! - попытался воспротивиться мальчишка.
   - Но нас двое. Ты со мной поделился, значит, и я с тобой должна! - маленькие пальчики вложили в ладонь другу хлеб. - Ешь!
   Хлеб таял во рту, ведь окромя ягод ребятишки ничего не ели. Правда, маленький кусок хлеба скорее распалял голод, а не утолял его. Но тут уж ничего поделать было нельзя. Пришлось довольствоваться изрядной порцией слюны, а затем глядеть на весело горящий огонь, чтобы хоть как-то отвлечься от урчащего в ожидании прибавки к скудному ужину желудка.
   Внезапно раздался холодящий кровь вой. Софа мелко задрожала и прижалось к Рему.
   - Страшно.
   - Волк простой, - Рем и сам ощутил, как к горлу подступает предательская дрожь. Но все же попытался справиться со страхом, ободряюще улыбнуться. - Он не подойдет к костру. Боится огня.
   - А если оборотень? Ты про них утром говорил.
   - Да в них только Акимка и верил!
   Внезапно вой усилился. К первому голосу добавился второй, затем третий. А вместе с волками свою песню затянул ветер. Ударил в спины усталым путникам, зашелестел листвой. Софа уже сама не знала, от чего она дрожит. То ли от страха, то ли от холода.
   Рем снял перевязанную вокруг пояса кофту.
   - На вот, держи. а то чего доброго замерзнешь.
   Девочка протянула ладошки вперед, но тотчас одернула.
   - Сам лучше одень, чтоб до утра не околеть.
   - Я закаленный, - отмахнулся Рем. - Мне холод не страшен.
   - Страшен! Надевай!
   Мальчишка усмехнулся, но все же надел кофту. А затем обнял Софу, надеясь хоть так помочь ей согреться.
   - Так тепло?
   Ответить девочка не успела. В двух шагах от костра промчалась тень. Софа еще крепче прижалась к Рему.
   - Зверь!
   А затем еще один гость. Шорох то справа, то слева, мрачное угуканье совы.
   Ночами в лесах чертовщина всякая происходит. Духи выходят на свет Божий, на смертных охоту начинают. Горе тем, кто на ночь в лесу останется. На утро только оболочка от человека и останется. Поглотят душу. Одно тело по свету и будет ходить.
   Вспомнились Рему рассказы отца, которыми он пугал младшего сына.
   А парни возле костра и того пуще рассказывали.
   Будто в лесах вампиры живут. Они кровь всю из человека выпивают. Несчастный тогда замертво падает. А на следующую ночь тоже вампиром становится, на людей охоту открывает. Может, и брата убить, и отца, и мать, и невесту.
   На этом месте кто-то из мальчишек - друг рассказчика, выпрыгивал, будто из ниоткуда, и к шеям слушательниц тянулся. Девчонки и разбегались, кто куда, от страха.
   - Успокойся, нет там никого! - Рем подскочил на ноги, схватил одну из веток с костра и бросился туда, где только что промелькнула тень. - Видишь, пусто! - Рем вернулся к спутнице, снова бросил ветку в огонь. - Пусть только сунется кто!
   А затем новая тень.
   - Не ходи туда! - Софа схватила уже готового вскочить Рема за рубашку. - Там никого нет. Мне не страшно!
   Ее губы дрожали, но отпускать от себя Рема девочке хотелось меньше всего. А вдруг там все же есть кто, вдруг он нападет!
   Дети сидели обнявшись, Рем так вообще пытался скрыть, что боится идти тень искать, не меньше, чем Софа. В первый-то раз оно как-то само собой получилось. Вспомнил деревенскую жизнь, так сразу спокойнее стало. Но не надолго. Пытаясь скрыть дрожь, мальчишка подбросил в догорающий костер еще мха, кинул несколько веточек. Сосну старался не кидать. Знал ведь, что она в одно мгновение прогорит.
   Так они и сидели, обнявшись, греясь от холода, и, оберегая друг дружку от страха. Порой казалось, странные звуки лишь мерещатся, а затем накатывала новая волна ужаса. Детские глаза открывались и с надеждой смотрели на костер, что будто бы должен был спасти их ото всех бед.
   - Знаешь, это самая страшная ночь в моей жизни. Не думала, что когда-то так напугаюсь, - тихо прошептала Софа на ухо Рему. - Самая-самая страшная...
  
   Светать начало рано. Жаль только ни Софа, ни Рем этого не заметили. За несколько часов до рассвета детей все же сморил сон. Усталость взяла свое, победила и холод, и страх. Два одиноких, прижавшихся друг к другу тела.
   Тут-то их и нашли!
  
   Глава 11. Разговор с Дьяволом
   Мир Клеменсии. За день до...
   - Катька, у тебя странный голос. Что-то случилось? - туристы увлеклись поиском грибов, а у меня появилась возможность ответить на звонок подружки.
   - Да, слушай, это просто потрясающе! - Катька захлебывалась от волнений. - Моя мечта сбылась. Конечно, сначала не все пошло по плану, но сейчас... Я ни о чем не жалею!
   - О чем это ты? - заволновалась я. - Надеюсь, не машину купила? Как ты там говорила: машина будет, а права дело наживное. Ты же дважды на экзаменах пролетала!
   - Нет, у меня теперь личный шофер, - Катька рассмеялась, а затем шикнула на кого-то. - Да прекрати ты! У меня разговор важный.
   - С кем это ты? - заинтересовалась я. - Или опять работу в свиданку превращаешь? И как это только тебе удается?!
   - Ты бы тоже смогла, если бы захотела, - не стала раскрывать подружка своих секретов. - Говорю же, мечта моя сбылась. Ты даже представить себе не можешь! Ладно, не гадай! - она снова весело рассмеялась. - Все равно ни в жизнь не догадаешься! Я уезжаю с нашего паршивого городишки. В сто лицу. Все, как и мечтала! Представляешь?!
   - Не может быть! - я даже поначалу нужных слов не нашла. - Почему же ты до этого молчала?! Твоего отца переводят? Когда вы едите?
   - Э-э... - замялась подружка. - Виттория, только под честное слово.
   - Клянусь! - в шутку сказала я.
   - Отец остается.
   - Не понимаю. Он одну тебя отпускает?
   - Он ничего не знает. Я ему расскажу, ты не думай! - поспешила реабилитироваться Катька. - Но не сегодня. Он же мне весь кайф обломает! Я даже шага с города не успею ступить. Ты ведь его знаешь!
   - Кать, я не уверена, что это хорошая идея. Дядя Павлик разволнуется ни на шутку...
   - Да чего ему волноваться?! Подумает, я в ночник на всю ночь ушла. Утром сразу на работу. Я ведь рабочая пчелка. А днем... Днем я ему позвоню. Честно. Виттория, я бы сама хотела как-то по-другому. Но ведь, сколько я папе не говорила, что зачахну здесь, не понимает!
   - Не нравится мне все это, - продолжала "каркать" я. - А если что-то пойдет не так?
   - Да что может пойти не так? - искренне удивилась собеседница. - Разве что папа меня засечет до того, как я уеду. Позвонит не вовремя ... Но я симку с телефона вытащу, пусть думает, я мобилу подзарядить забыла, вот она и вырубился. Как договорим с тобой, так и вытащу. И Виттория, только попробуй отцу моему сказать! Никогда тебе не забуду!
   - Я даже не знаю... - Катькины откровения были настолько внезапными, что я растерялась. - С кем ты едешь? Неужто сама?
   - Да нет. Понимаешь, тут один парень... Знакомый мой. Он в сто лицу как раз едет, вот и прихватит меня в попутчицы.
   - И давно ты знаешь, этого "знакомого"?
   - Да прекрати ты! Главное, не сколько мы знакомы, а какой он человек. Это мне еще твоя бабушка говорила, - похвасталась подружка.
   - Что хоть за парень?
   - Красавчик, - голос Катьки превратился в мурлыканье. - Ты себе даже не представляешь...
   Внезапно Катька замолчала.
   - Алло! Алло! - пыталась прокричать я в трубку, затем бросила взгляд на экран - покрытие исчезло. Я чертыхнулась про себя, отошла на несколько шагов в сторону, глядя на экран и пытаясь поймать покрытие. Не удалось. Ни одной полоски. Вот так попала!
   Я хотела пройти по тропинке, поближе к трасе. Там ведь и покрытие должно быть, не то, что среди этих деревьев. Но меня отвлекли дети туристов. Мальчик подбежал ко мне и схватил за руку.
   - Идем, я такую поляну нашел. Там грибов столько! Нет, - он раздвинул руки в стороны. - Вот столько! Пошли!
   Грибы оказались поганками. А до Катьки я так и не дозвонилась, хотя десятки раз пыталась набрать ее номер.
   "Абонент вне зоны действия. Пожалуйста, перезвоните позже..."
  
   - Дурацкая история, признаю! - мы расположились в небольшой кафешке в спальном районе города. Парни заказали себе по пиву. Я решила ограничиться соком. И на трезвую ведь голову столько дел наворотила. Сколько же и чего я на пьяную совершу?! - Катька уже давно должна была позвонить!
   - Тебе не приходило в голову... - начал Дамиан.
   - Да все мне приходило! - я сделала маленький глоток сока. - И что в дороге с ней что-то случится, и что попутчик окажется козлом. Я пока домой шла вчера, столько ужасов себе напридумывала. А потом дядя Павлик зашел. И понимаю ведь я его! У нас отродясь в городе ничего не происходило. Нет, бывает, кто-то ювелирку обворует, или убийство какое на почве ревности. Но чтобы маньяк... А тут еще и Катька пропадает. Один к одному!
   - Но ты ему правды не сказала, - подсуммировал мою пламенную речь Олег.
   Я развела руками в стороны.
   - Сама жалею. Впрочем, я бы в любом случае жалела. Если бы рассказала правду, предательницей себя чувствовала бы. А так просто дурой. Если с Катькой что-то случится...
   - Ты ни в чем не виновата, - Сашка взял мою руку в свою. - Это Катькина глупость не твоя. Может, она еще позвонит. Начнет, как обычно сказки рассказывать о том, что забыла, закрутилась, завертелась. Или, как в тот раз, скажет, что ногу сломала.
   - Но она действительно тогда ногу сломала, - несмотря на всю серьезность ситуации, я едва не расхохоталась. - Или ты думаешь, Катька просто так в гипсе ходила? Она же мне постоянно жаловалась, что в клубе уже столько-то дней не была!
   - Ладно. Тогда ей действительно не повезло. Хотя, - Сашка с сомнением покачал головой. - Ее ведь под машину никто не толкал. Сама виновата. Но в остальном... Катька потрясающе везучий человек. И сейчас выкрутится! Правда, Олег? - Сашка толкнул под столом друга. - Олег?!
   Тот отвлекся от созерцания скатерти, покрутил головой из стороны в сторону, затем посмотрел на нас.
   - Что? А, да.
   Мы рассмеялись.
   - Ты неисправим!
   - Да вы все трое... неисправимы! - внезапно заявил Дамиан, про которого мы, признаться, позабыли. - Неужели действительно верите, что с вашей Катькой все в порядке? Или просто вон ее, - парень кивнул на меня, - пытаетесь выгородить?
   - Да что ты... - ни на шутку разозленный Сашка начал подниматься со стула. Я схватила его за полы рубашки.
   - Сядь! - я посмотрела на Дамиана. - Ты, значит, уверен, что ней что-то произошло.
   - Это логично, - парень пожал плечами.
   - Ты не знаешь Катьку. Она действительно могла забыть позвонить. Это в ее стиле. Да и времени еще не так много прошло.
   Дамиан внезапно достал из кармана ручку, что-то написал на одной из салфеток и протянул мне.
   - Как снимешь розовые очки, звякнешь. А до того нам не по пути.
   - Думаешь, я позвоню? - я медлила, не решаясь взять у него из рук салфетку.
   - Я рискну! - он вложил мне в ладонь салфетку. Я ждала, что от прикосновения Дамиана, как прежде, по телу пройдет дрожь. Но ничего не произошло. Только короткое пересечение взглядов, насмешливая улыбка, обнажающая белые зубы. - Кстати, хотел спросить, если ты знала, что с Катькой все в порядке, почему согласилась искать ее вместе со мной?
   - Ты мне предложил больше денег, чем за аналогичную работу в агентстве. Мне не нужно было попусту молоть языком, рассказывая историю каждого здания. И, - я насмешливо улыбнулась. - Наконец-то удалось выспаться. Для меня это веские аргументы, - я аккуратно сложила салфетку и положила в сумку. - Я не позвоню.
   - Проверим! - Дамиан подмигнул мне, затем повернулся и вышел из кафе.
   Я с прищуром смотрела ему вслед, раздумывая над тем, обернется ли он. Дамиан и не думал. Что ж, игра становилась все более захватывающей. А отличить правду от актерского мастерства все сложнее.
   Хорошо, что в это игру могут играть двое!
  
   Из снов Виттории...
   - Мы должны об этом сообщить!
   - О чем? - он растянулся на траве, жуя травинку, будто самый настоящий пастух.
   - О Кристофе, Микхале и Дерни. Они оболгали невиновную!
   - Что? - от удивления парень едва не подавился. - Ты для этого меня сюда пригласила?! А я-то думал!
   - О чем? - не поняла девушка. Невысокого роста, но подвижная, с ладной фигуркой, которую так и хотелось обхватить руками да привлечь к себе. Длинные рыжеватые волосы обрамляли красивое, немного простоватое лицо. Дополняли картину большие глаза болотного цвета да курносый нос. В общем, не красавица, но и глазу есть за что зацепиться. - Я к тебе-то пришла, потому что ты еще не увяз в этом...
   - Болоте, - подсказал парень, глядя на глаза собеседницы и мечтая... Впрочем, нет, не мечтая, жалея. Жалея о тех временах, когда любая рыжая девушка считалась ведьмой, жалея, что сам родился не тогда - двадцать лет назад, когда Епископом был настоящий Светоч, а не мягкотелый, дряхлый старикашка, что сейчас занимал его место. Так и эта Карен. Родись она двадцать лет назад. Не нужно было бы выслушивать всю ее глупость, нелепые обвинения...
   - В грехе! - отрезала девушка. - Ты ведь только стал жрецом, твои руки чисты. Но вот остальные, - она покачала головой. - Их руки по локоть в крови! Мне говорила об этом... - ее голос дрогнул. - Мама. Она тогда последний раз домой приезжала. Давно это было. Я еще совсем маленькой была. Но помню, как сейчас. Белую кожу, впалые, усталые глаза. Она все время кашляла и заслоняла рот платком. А потом служанки пытались его отстирать от кровавых пятен. Одна из них тоже заболела, а потом исчезла. Помню, повариха долго рыдала, что ее дочери пришлось уйти. Меня к маме в комнату не пускали, я только из окна могла и заметить ее поникший силуэт, худые, словно высохшие руки, дряблое лицо. Я все хотела поговорить с ней, рассказать, как жила во время ее отсутствия, помечтать о том, как мы заживем теперь, когда она вернулась насовсем... - девушка помолчала. - А она умерла. И поговорить с мамой удалось только раз. Да и то не разговор. Мама все шептала, что болезнь - это кара за грехи ее, что они все грешники. Отправляют на костер невиновных. Что Господь отступился от детей своих. Что и Микхале, и Дерни, и Винс, чье место ты, Демитрий, занял, убийцы! А Кристоф... Кристоф хуже всех! Мама говорила: он понимает, что делает. Понимает, что поднимает руку на невиновную... И все равно созывает людей на новый костер!
   - Это большое обвинение. В ереси! - Демитрий сел на траву и прищурил глаза. - Карен, ты ведь обвиняешь Кристофа в том, что он не верит в силу Господа. Ты понимаешь это?
   - О чем ты? - девушка отшатнулась от Демитрия, как от прокаженного. - Я сказала, что все трое наших братьев - убийцы! Мы все... Мы не спасаем заблудшие души, мы убиваем невиновных!
   - Это ложь! - Демитрий встал и холодно кивнул девушке. - На Епископе, на нас, на карателях... - с каждым словом он говорил все громче. - Держится весь мир! Мы не можем сомневаться в наших братьях, в нашем деле. Больше мне нечего добавить!
  

***

   Телефонный звонок прервал мои наблюдения за Дамианом. Олежка поморщился и полез в карман.
   - Алло! Да, да! - малопонятно начал отвечать он. - Договорились.
   - Что-то серьезное? - спросила я, лишь только он повесил трубку.
   - Да на работу вызывают. Кажется, новое обстоятельство открылось. Человека какого-то нашли.
   - Может, Катьку? - одновременно с Сашкой спросили мы.
   - Не знаю. А зряшных надежд я давать не люблю, вы ведь в курсе. Но, думаю, это она. Не думаю, что твоя подружка далеко без денег уехала.
   - Но у нее ведь были деньги, - возразила я. - На карточке. Стипендия за все три года учебы. Она ее не тратила. А на гулянки Катьке отец деньги давал.
   - И все равно. Если узнаю, что это она, обязательно вам звякну.
   - В любом случае позвони, чтобы и мы зря не надеялись, - я чмокнула Олежку на прощание в щеку. - До звонка. Надеюсь с хорошими новостями, - затем посмотрела на Сашку. - Ты тоже пойдешь?
   - Вот еще! - фыркнул "братишка". - Мне ведь не звонили. А рабочий день уже закончился. Имею право на законный отдых.
   - Лодырь! - поддел друга Олег. - Весь день ерундой занимался, а теперь даже поработать не хочешь.
   - Ерундой? - Сашка выразительно поднял брови. - Это ведь была общая идея о слежке.
   - И нужно признать, она провалилась, - я цокнула языком. - Как интересно Дамиан вас заметил? Мне, даже зная, что вы рядом, было трудно понять, где именно.
   - Наверно, на кладбище. Мы потеряли бдительность.
   - Нет, - я покачала головой, вспоминая время, проведенное с Дамианом. - Он заметил вас еще до кладбище. Может, не конкретно вас, но слежку, определенно, заприметил. Ладно, - я кивнула Олегу. - Иди уже, а то опоздаешь.
   Мы с Сашкой в кафешке после ухода Олег тоже не задержались. Я допила сок и вздохнула.
   - Я должна все рассказать дяде Павлику.
   - А если Катька вернется? Подожди хотя бы до завтра. Она еще может позвонить.
   - Может. Но Дамиан прав, с ней могло что-то случиться. А день промедлений дорого стоит. Сам знаешь. И я еще вчера могла все рассказать. Или Катьку отговорить. Знала ведь, что это плохая идея!
   - У твоей подружки должна быть своя голова на плечах! - отрезал Сашка. - Ты не можешь отвечать за все ее глупости! А если сейчас расскажешь правду Павлу Григорьевичу, всех собак спустят на тебя!
   - Я тоже виновата.
   - Ни в чем ты не виновата! Да и Катька, может, уже нашлась. В общем, сегодня к Павлу Григорьевичу я тебя не отпущу. А завтра... завтра Катька найдется!
   - Ладно, тюремщик, договорились. Давай только ко мне домой поедем. Бабушка будет рада тебя видеть.
   - Может, лучше здесь посидим. Не хочу тебя стеснять.
   - Не смеши! - я потянула Сашку к выходу с кафе. - Чем ты меня стеснишь? Поехали!
  
   Из снов Виттории...
   - Кристоф, может, хватит проверок?!
   Высокий привлекательный мужчина поднял голову от своих записей и с удивлением посмотрел на гостя.
   - О чем ты говоришь, Демитрий?
   - О Карен, о ком же еще?
   - Что с ней? - Кристоф заметно нахмурился.
   - Это бы я и хотел знать. Ты используешь ее как марионетку, как подстилку, как...
   - Думай, что говоришь! - Кристоф со всей силы врезал Демитрию. - Я твой старший брат, она сестра, дочь высокого рода. И ты посмел...
   - Она приходила ко мне с еретическими суждениями, говорила, что мы убиваем невиновных.
   - Я поговорю с ней! - отрезал Кристоф.
   - Скажешь, что я прошел проверку на верность? - Демитрий едва не расхохотался. - Но знаешь, Микхале и Дерни может возмутить то, что ты считаешь себя старшим среди нас. У них ведь больше прав рассчитывать на эту должность, чем у тебя.
   - О чем это ты? - встревожился Кристоф.
   - Это ты приказал Карен устроить мне проверку. Иначе она бы не стала выделять тебя среди других жрецов.
   - Я ничего никому не приказывал. Если не веришь, идем вместе с ней поговорим! - Кристоф отбросил в сторону бумаги и поднялся, вслед за Демитрием вышел из комнаты.
   Замок жрецов никогда не славился большой роскошью. Длинные полутемные коридоры, висящая кое-где паутина. Те, кто впервые видел их жилище, поневоле начинал сравнивать жрецов с аскетами, истовыми служителями, безразличным к телесному комфорту.
   Только частые гости - те, кто удостаивались чести проникнуть в покои самих жрецов, знали правду. Мягкие ковры, скрадывающие движения, золотые подсвечники на стенах, огромные зеркала, столы из красного дерева с ажурными ножками, широченные кровати, на каждой из которых поместилась бы большая крестьянская семья.
   Такими же были и те покои, что принадлежали Карен. Но не убранство комнаты интересовало ее братьев.
   - Где она?! - Демитрий со злостью ударил по стене.
   - Тебе лучше знать, - Кристоф еще раз окинул комнату взглядом. - Можешь точно повторить, что она тебе говорила?
   - Ересь! Что наши жертвы невинны, что мы не слепое оружие в руках Господа, не карающие за зло клинки, а самые настоящие убийцы!
   - Дьявол! - в глазах у Кристофа промелькнуло понимание, а затем он опрометью кинулся в коридор, моля про себя: "Только бы я ошибался!".
   Жрец не ошибся.
   - Я принесла вам воды. Выпьете, - она поднесла бокал к кровоточащим губам старухи. С высокой ножкой, россыпью камней на прозрачном стекле, он совершенно не гармонировал с остальной картиной: огромной пыточной камерой, ржавым молитвенным крестом, к которому была привязана еще не сознавшаяся жертва и самой ведьмой в разорванной одежде, с седыми волосами, что грязными прядями лежали на лице, с посеревшей от пыток кожей. - Вам станет легче. Обещаю! - Карен погладила ладонью морщинистую щеку. - Выпьете, а затем я вас освобожу.
   Пустое, невыполнимое обещание. Лишь только губы ведьмы коснулись воды в бокале, из тени выбрался Демитрий. Короткий взмах кнута. Карен закричала. Но разве мог какой-то жалкий крик остановить палача? Кнут со страшной силой полоснул девушку по руке, выбил бокал из трясущихся пальцев.
   - Нечестивая! Тварь! - заорал Демитрий, замахиваясь для нового удара.
   Кристоф перехватил руку брата, сдавил ее, причиняя боль.
   - Что?! Она предала нас, предала Господа, отдалась Лукавому...
   Кристоф, вгляделся в полубезумные глаза Дамиана, чистые глаза Карен, потухшие глаза ведьмы и скрипнул зубами.
   - Бей сильнее!
  

***

   Ужин проходил в веселой, радостной атмосфере. Бабушка тишком подкладывала в Сашкину тарелку новую порцию вареников. Я с улыбкой наблюдала за этим, обрадовавшись, что бабуля не решила так закормить меня.
   - Вот и хорошо. Кто много ест, тот сильным вырастет.
   Я как раз взяла в рот вареник, а потому едва не подавилась от смеха тестом (дойти до начинки я просто не успела).
   - Бабуль, Сашка уже давно вырос!
   - Не спорь со мной, - бабушка с деланной угрозой потрясла перед моим носом ложкой, а затем положила Сашке в тарелку еще парочку вареников. - Ешь, ешь...
   Из-за стола мы встали, только избавивши бабулю почти от всех вареников. Только один и остался сиротливо лежать в тарелке. Но Сашка заявил, что если он еще хоть раз этим вечером прикоснется к еде, точно лопнет. Бабуля на удивление поверила.
   - Фух, в жизни столько не ел! - выдохнул Сашка, лишь только мы оказались в моей комнате.
   - Все твоя жадность, - пожурила я его. - Когда-нибудь точно лопнешь!
   - Ты же знаешь, после детдома люблю поесть. У меня причина-то есть, - Сашка подмигнул мне, затем стал немного серьезней. - А вот у тебя для постоянного риска никакой.
   - О каком риске ты говоришь?
   - Взять хотя бы сегодня. Ты ведь знала, что Катька не просто пропала, но все равно решила поехать с незнакомым подозрительным парнем на кладбище. Почему?
   - Много причин, - я села на подоконник и вздохнула. - Для начала это ведь не я к нему пришла с просьбой помочь в расследовании. И потом, мало кто согласится выбросить немалые деньги, да и свое время на ненужное для них расследование. Мало кто так спешит уехать из города. И мало кто залазит ко мне в квартиру среди ночи. Возможно, в Катькином исчезновении Дамиан не замешан. Но что-то с ним определенно не так.
   - Он залез к тебе в квартиру? - поразился Сашка.
   Ответить я не успела. В комнате раздался телефонный звонок. Я подняла трубку.
   - Да. Это точно? Спасибо за звонок.
   Я повесила трубку и в задумчивости поглядела на стену напротив.
   - Что с тобой? - Сашка провел перед моими глазами рукой. - Это снова Дамиан? Что он еще натворил?! На этот раз ты мне не помешаешь отправить его за решетку. Несколько суток в обезьяннике пойдут ему на пользу!
   - При чем здесь Дамиан? - я с улыбкой покачала головой. - Подружка звонила. Анжела. Может, помнишь, моя однокурсница? Нашу вечеринку отменили.
   - Что за вечеринку? - заинтересовался Сашка.
   - Да в клуб собирались пойти. Не все ж одной Катьке туда ходить. А теперь вот облом. Половина наших новостей наслушались. Теперь вот ночью из дома боятся выходить. Иди уже и ты к себе. Скоро стемнеет. Сам чего доброго на маньяка напорешься.
   - Мы же хотели олежкиного звонка вместе дождаться.
   - А если сегодня результатов не будет? Ты же знаешь Олежку, он пока все не перепроверит, звонить не будет. А мне еще выспаться нужно, - я зевнула, закрыв рот ладонью. - Завтра снова на работу. Выходной закончился.
   Сашка заглянул в прихожую, надел обувь и вышел из квартиры. Я захлопнула за ним двери, затем вернулась к себе, взяла в руки телефон и начала набирать нужные цифры.
  
   Вечер. Из наблюдений Дамиана...
   Демон зашел в гостиницу, вяло кивнул женщине за стойкой администратора и поднялся к себе в номер. Запер на ключ свои апартаменты и подошел к окну. На город опускалась тьма. Без света в номере теперь ничего нельзя было рассмотреть. Только сигнальные вывески, что мелькали в окне и рассевали воцарившийся мрак.
   Дамиан задернул шторы и стал посреди комнаты. Запрет Люцифера на использование демонской сущности, к счастью, относился только к тому времени, когда он общался с Витторией. Сейчас же можно было позволить себе воспользоваться частью своих сил: побаловать себя огнем, ощутить всю радость полета. Дамиан с трудом поборол искушение воспарить в небо прямо сейчас.
   К сожалению, были и другие дела. Дамиан выставил вперед руку, сжигая перед собой воздух, чувствуя, как реальность слеживается, открывает окно в истинный мир.
   - Приветствую, господин, - демон легко поклонился, увидав лик Люцифера.
   - Надо же, мир смертных ничуть на тебя не повлиял. Вежливости не прибавилось, - проворчал в ответ на приветствие властелин преисподней. - Как с основным заданием? Выяснил, чем девчонка может нам помешать?
   - Нет. Но...
   - Зачем тогда открыл окно? Я ведь приказывал тебе не использовать попусту силы! Ангелочки в любой момент могут тебя засечь. А победа над Создателем должна быть честной - Люцифер насмешливо улыбнулся. - По крайней мере, внешне.
   - Я помню, господин, но...
   - Какие еще "но"?! Демону-искусителю легче легкого соблазнить человека!
   - Но не разобраться что за... - Дамиан едва не сказал "чертовщина", но в последний момент смог сдержаться. - Что здесь происходит! Кто-то совершает ритуальные убийства.
   - Это проблема Клеменсии, не моя!
   - Я тоже так думал, - легко согласился Дамиан. Слишком легко для такого упрямца... - Пока не увидел руну Ваала. Истинную.
   - Ваала? - глаза Люцифера вспыхнули недоверием и любопытством. - Ты уверен?
   - Абсолютно. На теле одной из жертв (других я просто не видел), на груди и животе кровью нарисованы звезды в кольцах. Его символ.
   - Неужели герцогу мало той власти, которой я его наделил? - Люцифер задумался. - Ладно, разберись в том, что происходит. Ваал не должен получить новые силы. К тому же, это будет не соблюдением договора с моей стороны, - Люцифер скрипнул зубами. - Разберись с людишками, узнай, кто за этим стоит. И, Дамиан, не забывай о Виттории. Я должен выиграть это пари!
   - Считайте, уже выиграли, она у меня в кармане. Скоро станет ручной.
   - Ты знаешь, мне лгать опасно, - в голосе Люцифера появился лед.
   Ответить на угрозу Дамиан не успел: зазвонил телефон. Демон потянулся к мобильному, хотел выключить, но, бросив взгляд на экран, передумал. В черных глазах промелькнул триумф. Демон перевернул мобильный экраном к Дьяволу, показывая имя звонившего... Звонившей!
   - Это Виттория. Вы позволите?
   - Действуй! - Люцифер взмахом руки оборвал связь.
   - Виттория? - Дамиан нажал "ответить" и прижал телефон к уху.
   - Мне только что звонил Олег. Катька не покидала черты города. Она все еще здесь...
  
   Глава 12. С попутным ветром
   Мир Сорины. 997 год...
   - Хватит прохлаждаться, лоботрясы! - мясистый кулак ударил о стол, подбрасывая вверх разноцветные фишки. - Живо за работу! Ишь, нашли себе забаву! Фиц, давай в руки тряпку и драй палубу, Креск... Дьявол, вот же имечко, язык сломаешь, пока выговоришь. Кресктений, бери Рема и к парусам!
   Матросы разбрелись по кораблю, оставив риксы* на столе. Только выигранную мелочь в карманы и засунули.
  
   *риксы - карточная игра.
  
  
   Трехпарусное судно, уже давно, по всему было видно, отметило свое пятидесятилетие. Некоторые доски прогнили, другие даже успели заменить дешевыми грубыми поленьями из карте*. Монет на колиандр* не хватило. Да, золотое время судна давно минуло. Паруса были кое-где залатанные, кое-где вообще порваны после недавнего шторма...
  
   *карте - распространенное листвяное дерево. Его древесина дешева, но доски из нее получаются плохого качества.
   *колиандр - листвяное дерево. Дорогое, но очень прочное.
  
  
   - Убрать паруса! Быстрее!
   Взмывшая до небес, что казались такими близкими, волна, на миг укутала весь корабль вместе с грот-мачтой. А затем отступила. Полуживая, выброшенная на борт "Цирцеи" грозным Карским морем, рыбешка задыхалась. Все медленней, а вместе с тем обреченней шевелились жабры.
   Еще один рывок. Туда - в море... Еще один...
   А затем замерла навсегда.
   Но у всего в этом мире есть цена, даже у полуживой рыбешки! Один из матросов поскользнулся на влажной чешуе. Даже вскрикнуть не успел, как покатился к корме и достался водной стихии взамен рыбы.
   - Аа! - яростные волны поглотили крик несчастного.
   - Карса смыло. Капитан, прикажите...
   - Нет времени! Уберите паруса, иначе мы все отправимся на корм морскому Дьяволу*...
  
   *морской Дьявол. - Хотя в Сорине царствует религия в одного Бога, моряки также верят в морского Дьявола (он же Морской), правящего морем.
  
  
   - Кресктений, не знаешь, чего это наш капитан с утра разбушевался?
   - Да кто ж его знает, - невысокий человек лет тридцати с огромной буроватой родинкой на щеке сплюнул в сторону. - Может, не с той ноги встал, или ему Морской приснился.
   - Всяко бывает, - Рем вздохнул и покрепче натянул паруса. - Когда мы уже вернемся!
   - На берег? Не глупи! Ничего хорошего в нем нет. Баба моя опять пилить начнет, что денег у нас нет, детей не во что одевать. Будто бы я сам об этом не знаю!
   - Я хочу вернуться. Давно дома не был. Софу не видел. Скучаю по ней очень.
   - Главное чтобы она себе пока тебя не было, кого другого не нашла, - Кресктений снова сплюнул. - Бабы они такие. Подлые до жути. Была у меня раньше такая. Чуть я в море, она к любовничку своему. Хорошо хоть друг у меня нашелся, рассказал про все ее шашни. а то я бы и не узнал ничего. Так бы и ходил с рогами на голове. Барсения, - в голосе Кресктения прозвучала нежность, - хоть баба и стервозна, да и пилит все время. Зато верна мне.
   - Софа не такая, - Рем мечтательно вздохнул. - Я ведь ее, почитай, всю жизнь знаю. Сначала за сестру считал, а как в море вышел, понял, совсем не могу без нее. Какая же мне она сестра?!
   - Это ты сейчас так говоришь, - моряк рассмеялась. - Помню, я сам в любовь вечную верил. Чепуха все это. Надоест она тебе, как на суше денька два побудешь.
   - Нет, - Рем поглядел на небосвод, надеясь увидеть там очертания родного берега. - Как сбежали мы с ней с родного села, так почти и не расставались.
   - Помню, ты рассказывал. И о том, как по лесу бродили и о том, как вас крестьянка нашла, когда в лес по грибы, ягоды ходила, как приютила она вас. Точнее, - Кресктений поморщился. - Одну Софу. Ты ей не по нраву оказался.
   - Да все не так было! - Рем рубанул воздух кулаком. - Совсем не так...
  
   - Эй, просыпайтесь! Просыпайтесь! Вы чьи будете?
   Рем открыл глаза, вздрогнул, увидев перед собой незнакомое морщинистое лицо. Длинные спутанные волосы, горящие огнем глаза - кикимора, все, как рассказывали мальчишки!
   - Убирайся, нечисть! - громко заорал Рем, пытаясь побороть страх. Мальчишка даже хотел вскочить на ноги, но поскользнулся на валяющейся подле него ветке, с которой он еще вчера на лесных духов охотился (она внезапно показалась несуразной, не наделенным магией оберегом, что спасет от врагов, простой палкой, каких еще тысячи в лесу), и повалился назем.
   Кикимора расхохоталась.
   - Да какая я тебе нечисть?! Живу я здесь. А вот вы, кто такие будете?
   - Я Софа, - открывшая вслед за Ремом глаза, девочка, показала на своего спутника. - А это Рем. Мы с села Большицы.
   - Далеко же вы от дома ушли, - кикимора, оказавшаяся старухой, покачала головой. - Здесь за поворотом уже Кислици начинаются.
   - Неужто, дошли?! - дети переглянулись. На чумазых лицах начала появляться улыбка. - Мы ж то думали, что заблудились!
   - Нет, - старуха покачала головой. - Родители ваши где? Нежно вы сами в такой путь длинный отправились?
   Дети снова переглянулись. Только на этот раз не улыбка мелькнула на их лицах, таких похожих в это мгновение - самые настоящие слезы.
   - Погибли они. Вот и ушли мы, - Софа шморгнула носом.
   - Бедное дитя, - старуха потрепала Софу по волосам. - Так рано осиротеть. Но Господь на вашей стороне, раз дошли вы так далеко, не заблудились, дикий зверь по дороге не растерзал. Пошли-ка со мной в деревню. Вы же, наверно, голодны. Я вас и накормлю.
   - Как же ваши дети? - додумался спросить Рем в то время как Софа доверчиво льнула к незнакомке.
   Старуха вздрогнула, тяжело вздохнула.
   - Погибли они. И дочь моя, и муж ее, и внучка. Кто-то их хату подпалил, пока они спали. А на утро одно пепелище и осталось, - старуха еще раз вздохнула, смахнула слезинку с глаза и попыталась улыбнуться. - Идемте!
   Дорога легко, не то, что вчера, стелилась под ногами. Ну, оно и понятно. День. Ярко светило солнце, отгоняя ночных призраков, что на проверку оказались простыми страхами, тенями от деревьев, да свистом ветра, подкрепленными суевериями детей, что впервые заночевали в лесу.
   Новая знакомая все выспрашивала ребятишек, кто они, зачем на дорогу вышли, неужто, в Большицах у них родных не осталось, или натворили они чего. Дети по большей части молчали, Рем так вообще хмурился, а Софа коротко отвечала и не плакала, как это обычно у девчонок бывает, чтобы разжалобить старуху, что представилась Анисьей.
   Наконец показалось и село. Точная копия Большиц. Детям даже показалось, что они назад вернулись. Но первый же встречный развеял эту мысль. Своих-то соседей и Софа, и Рем всех на перечет знали, а этот был незнаком. Мужик раскланялся с Анисьей, не обратив на детей ни малейшего внимания. И пошел своей дорогой.
   - Заходите, - остановившись перед небольшим домиком с черепичной крышей, Анисья пригласила детей в середину. - Только не бойтесь меня, я вам зла не желаю...
  
   - Хватит лясы точить! - перед Кресктением с Ремом вновь возник силуэт капитана. - Давно сообщить нужно было, что на горизонте берег! Никакого от вас толку! Только хлеб дармовой жрете! Рем, вместо Фица палубу драй! Надеюсь, там от тебя пользы больше будет. Чтобы я тебя еще раз на корабль взял, лентяй! Быстрее давай!
   Рем спустился на палубу, нашел Фица, к вящему удовольствию последнего, взял у того тряпку.
   - Ну, бывай, рассказчик, - Фиц, которому было прекрасно известно о любви Рема к долгим историям, отсалютовал парню и пошел к парусам. - Да смотри, начисто драй. Наш капитан грязь терпеть не может. Если заметит чего, беде быть.
   Рем вздохнул, окунул тряпку в ведро, выжал, как следует, и опустил на дерево. Работа спорилась, хоть мысли молодого матроса все время блуждали далеко от мытья палубы. Парень все возвращался и возвращался в то далекое время, когда они с Софой познакомились с Анисьей...
   - Кушай-те, кушайте. Голодные ж, наверно.
   - Да уже нет, сытые! - Софа засунула в рот последнюю ложку супу. - Спасибо вам. Мы с Ремом вас объели. Давайте я хотя бы тарелки сполосну. Вы не думайте, что я маленькая. Меня многому успели выучить. Я и на кузне у кузнеца работала, и на мельницу забегала, видела, как жернова крутили. Я даже плавать умею, - похвасталась девочка, собирая посуду и подходя к ведру в углу. - Вот увидите!
   - Я уже вижу, - в голосе Анисьи чувствовалась необычная мягкость. - Ты так похожа на мою внучку. Сколько тебе?
   - Осенью восемь исполниться.
   - Моя внучка младше была. Ей и шести не было. Она красивой была. Волосы, аки воронье крыло. Черные, шелковистые. Глаза ясные-ясные. Черты лица яркие. Даже что-то не нашенское, казалось, проглядывало в ее лике. Кожа светлая, будто снег летом. Где еще такое чудо увидишь? Думала, будет она мне на старость утехой, а оно вон как вышло. Ей ведь и шестого годка не сравнялось. Вот-вот должно было исполниться. В конце лета... Да погибла она. Теперь никогда уж не исполниться!
   - Мне жаль, - Софа помыла тарелки, отставила их в сторону и теперь смотрела на Анисью. - Мне, правда, очень-очень жаль. И что с ней такая беда приключилась, и что я вам ее напомнила. Мы сейчас уйдем, чтобы вас не тревожить.
   - Не нужно, - Анисья улыбнулась. - Оставайся. Мне твое присутствие только в радость. Не так горько.
   - Правда, а...
   - А я пойду! - Рем вскочил на ноги, когда их взгляды с Софой пересеклись. - Не пропаду, ты не думай! Я уже большой.
   - Но... - пыталась возразить Софа.
   Рем ее и не слушал. Он с мольбой поглядел на Анисью.
   - Вы уж позаботьтесь о ней. Она такая ранимая.
   Сказал и выскочил за дверь, прекрасно понимая, что он старухе не нужен, ни как напоминание об умерших родственницах, ни как лишний рот. Ничего, проживет как-нибудь, не маленький!
   Прожил. То у плотника работал, то кузнецу помогал, бывало, рыбакам работы убавлял (в чужих, расставленных на ночь, сетях шарил). Иногда ему Софа еды приносила. То пирога кусок, то украдкой вынесенный суп. А, бывало, Анисья его к ним звала.
   Жил мальчишка в полуразрушенном доме. Хозяев, поговаривали, в колдовстве обвинили и сожгли, как это принято. Вот изба и пустовала. А как развалилась, пришлось новое убежище искать. Рему тогда семнадцать исполнилось, он и подался к морякам, что в море выходили. Всю черную работу делал. Палубу драил, по ночам за морем следил. А потом вроде как стал полноправным членом команды, в раксы с ребятами играл, шутки рассказывал.
   Сначала ненадолго они в море выходили. Бывало на день-два, бывало на месяц. А затем мальчишка на "Цирцею" устроился. Говорят, богатей какой в честь любовницы своей так судно назвал. А, как она его бросила, то и корабль продал, чтобы глаза не мозолил. Но то все слухи. Рему до них и дела не было. Главное, чтобы монеты платили.
   До того он ведь на простых рыбацких суденышках плавал, а там ведь и заработка две-три монеты, а "Цирцея" торговым судом была. Теперь золотых больше доставалось. Жаль только, подальше она заплывала. В этот раз вон почти на три месяца парень из дома исчез. В самые лютые морозы...
   - Рем, ты возвращайся поскорее! Я скучать буду. Очень-очень, - по-детски проговорила Софа, будто бы ей лет десять было, а не все шестнадцать. Хотя только ведь две недели назад день рождения справили, на голову косы уложили, заплели алыми лентами, губы и те, свеклой намазали.
   - Не переживай! - Рем нежно потрепал девушку по по щеке. - Я ведь скоро вернусь. Ты и оглянуться не успеешь, как я к родным берегам приплыву.
   - Да тебя когда неделю нет, я себе места не нахожу! - Софа легко ударила Рема в плечо. - А тут три месяца! Даже не знаю, как выдержу. Ты ведь для меня самый близкий человек на свете. Анисью я тоже люблю. Но это другое. Ты мне... - она задумалась, - как брат. Я помню еще в детстве, когда мы в Большицах жили, все маму спрашивала, почему у меня братишки нет.
   - Софа...
   - Рем... - она внезапно заслонила ему рот рукой и повисла на шее. - Главное, чтобы ты вернулся! Я в храме нашем каждый день буду свечку ставить, чтобы беда какая с тобой не приключилась.
   - Все будет хорошо, - Рем обнял Софу, с головой погружаясь в ее густые темные кудри. - Обещаю.
   Софа отстранилась, Рем поглядел на заплаканные глаза подруги, нежно провел ладонью по влажной щеке. Девочка улыбнулась, со смехом убрала его руку.
   - Иди уже, а то у меня и так уже глаза на мокром месте. И возвращайся скорее!
  
   - Бросайте якорь! Сейчас на мелководье налетим! - раздался зычный голос капитана.
   Рем лишь повернул голову на крик, а затем вернулся к работе. С якорем-то ребята и без него справятся. Тут невелика сила нужна. Даже один человек справится.
   Тяжелый якорь упал за борт. Корабль постепенно начал останавливаться. Только волны все также шумели, пытаясь приблизить судно к берегу. Да безуспешно. Якорь держал прочно. Команда погрузилась в лодки. На борту только Фиц, да корабельный кок остались, что даже по случаю прибытия на берег не вышел на палубу.
   Все остальные бодро гребли веслами. Даже Кресктений, что еще недавно говаривал, будто на суше нет ничего хорошо. И уж, тем более, усердствовал Рем, все увеличивая скорость лодки. Три месяца вдали от Софы дорогого стоили. Хорошо хоть денег скопить удалось. Не то, что на рыбацких лодчонках. Теперь не грех и сватов заслать. Дом можно будет отстроить. Не век же Софе у Анисьи жить. А потом он еще монет заработает. Ух, заживут они!
   Берег становился все более отчетливым. Вот и Треглавая скала, и крестьянские домики, казавшиеся не больше горошины, лес далеко впереди.
   Еще один гребок и еще.
   Рем затаил дыхание, даже приостановился. Лодка была уже совсем близко, и парню удалось разглядеть знакомый силуэт. Темные, заплетенные в косы, волосы, длинную пеструю юбку до щиколоток, жилетку с вышитыми цветами.
   - Софа, - еле слышно протянул моряк.
   Кресктений ударил Рема в бок.
   - Да подожди ты, еще наглядишься ты на свою ненаглядную!
   Рем не верил, еще сильнее заработал веслом, а, как лодка, уткнулась в берег, сразу вскочил под веселый хохот других моряков.
   - Иди уже! Раз так в невтерпеж.
   Рем бросился вперед, но обнять Софу не успел. Девушка сама бросилась ему на шею.
   - Я уже не верила. Боялась, не вернешься, - она с улыбкой отстранилась. - Мне столько всего тебе нужно рассказать... Я выхожу замуж, представляешь?!
  
   Глава 13. Расследование Демона
   Мир Клеменсии...
   - Что ты так на него смотришь? - раздалось над ухом.
   Светловолосая девушка обернулась, пожала плечами.
   - Вспоминаю, как впервые сюда приехала. Вроде, и не так давно это было, а такое чувство, что я полжизни провела за этими стенами. Здесь ведь все другое.
   - Все меняется, Габриэлла, - мужчина, как и его спутница, бросил взгляд на темную крепость.
   Высокий замок. С остроконечными башнями, что, казалось, пронизывали облака, длинным подвесным мостом, который поднимался лишь только гости покидали "гостеприимные" пенаты жрецов. По каменным выступам башни грехов, где жрецы пытали ведьм, предавших Господа, потянулся дикорастущий плющ. Считалось, это оберег, что послал Господь, дабы оградить от скверны, которая жила в сердце каждой предательницы. Башня жрецов - символ веры, символ...
   Габриэлла отвернулась и упрямо сжала губы.
   - Поехали?
   - Да, - мужчина махнул головой, отгоняя непонятное тревожное предчувствие беды, и вскочил в седло. - А ведь ты тоже изменилась.
   - О чем ты, Кристоф? - Габриэлла напряглась. В голосе появилась легкая дрожь, которую, впрочем, девушка весьма искусно пыталась скрыть.
   - Ни о чем! Ты скоро?
   Габриэлла подошла к лошади, но вскочить в дамское седло не успела. Из крепости вышел невысокий человек. Он быстро пересек расстояние, разделявшее его с Габриэллой и Кристофом.
   - Всегда тебе поражался, - новоприбывший посмотрел на Кристофа с удивлением. - В тебе ни грамма галантности! Габриэлла, тебе помочь сесть в седло? Знаешь ли, наши лошади порой брыкаются. Не понимаю, почему ты отказалась ехать в карете. Ну, потеряли бы вы пару дней - не страшно.
   - Благодарю, Демитрий, но я справлюсь и без твоей помощи, - Габриэлла насмешливо улыбнулась и вскочила в седло. - Ты забываешь, что я не крестьянка и с детства езжу в седле.
   - Карен тоже будто бы высокого рода. Это не мешало ей бояться лошадей и оказаться...
   - Хватит! - Кристоф резким окриком прервал разглагольствования Демитрия. - Не забывай, перед тобой не Карен!
   - Не забывай, что это я помогла отправить ее на костер! - Габриэлла стегнула лошадь кнутом, пуская гнедую вскачь, и закрыла на мгновение глаза.
   Действительно, помогла. Кто же, как не она?!
   Кристоф нагнал Габриэллу только под конец моста, когда девушка остановила свою лошадь, но не сказал ни слова, молча смотрел, как за ними поднимается мост.
   Габриэлла, казалось, ушла в себя. Голубые пронзительные глаза были затянуты пеленой. Будто не здесь девушка, исчезла в далеких неизведанных краях.
   - Нам пора. Епископ заждался, - все же прервал воцарившееся молчание Кристоф. - Мы должны приехать в срок.
   - Я знаю, - она безучастно погладила рукой в перчатке лошадиную гриву, а затем вскинула голову, с непонятным отчаянием глядя на Кристофа. - Скажи, я действительно на нее похожа? На Карен.
   - Странный вопрос.
   - Какой есть, - она все также, не мигая, глядела в его глаза. - Ответь!
   - Помнишь, я сказал, что ты изменилась с тех пор, как приехала в крепость, - дождавшись кивка девушки, Кристоф продолжил. - Та Габриэлла, которая приехала к нам никогда бы не задала такой вопрос. Она говорила, что вы ни капли не похожи.
   - Говорила, - голос Габриэллы на миг задрожал. - Это плохо, что я изменилась?
   Кристоф долго смотрел на нее, не решаясь ответить, затем ударил шпорами коня. Резкий порыв ветра донес до ушей девушки его слова:
   - Это хорошо.
   Габриэлла последовала за своим спутником. И прежде, чем бешенная скачка заслонила все мысли, в мозгу промелькнуло: "Она бы не спрашивала. Ты прав, Кристоф. Она бы рыдала ночами в подушку, а затем еще полдня просиживала бы возле зеркала. Не для того, чтобы удалить красноту с глаз, чтобы попытаться уверить хотя бы себя самою в том, что она другая!"
  
   Я отшвырнула от себя подушку, слегка приподнялась, а затем резко опустила голову на кровать. Очередной сон. Вроде ничего страшного. Ни убийств, что порой совершались на моих глазах, ни кровавого месива, которое потом преследовало меня во время бодрствования. И все равно в сердце была какая-то тяжесть. Будто бы я увидела часть чего-то запретного, чего-то, за что постигнет кара. Неумолимая, хотя, возможно, слегка запоздалая.
   Открылась дверь. На пороге появилась бабушка, остановилась, удивленно расширив глаза, увидев, что я уже проснулась.
   - Ну, надо же, ранняя пташка. Молодец, что уже встала. Чувствовала, наверно.
   - Что я должна была чувствовать? - я нахмурилась, перебирая в голове различные варианты. Олежка, сообщивший Сашке о результатах, сам Сашка, решивший полюбопытствовать, действительно Олег ничего не нашел, внезапно обнаружившаяся Катька, Мироша... Хотя я же, вроде, ему говорила, что в ближайшие дни на работу не выйду. Стоп! Я даже притормозила. На работу мне не надо, тогда какого я проснулась в такую рань?! Нет бы воспользоваться подвернувшийся удачей!
   - К тебе парень пришел, - не стала меня дальше мучить бабуля. - Сидит тебя в кухне ждет.
   - Какой парень? - удивилась я. - Сашка?
   - Да что я Сашку не узнаю?! - бабушка даже повысила голос от удивления. - Другой кто-то. Очень привлекательный юноша. Я даже подумала, жених. А то ты все одна и одна, - посетовала бабушка.
   - Какой жених? Ты вообще о чем? - я поискала глазами подушку с тайным желанием запустить ее в бабушку. И откуда только у нее такое навязчивое желание меня замуж выдать? Сколько она тому же Сашке говорила, что, мол, давно уже пора сватов ко мне зазывать. Хорошо хоть Олежка не попал в поле ее зрения, точнее вылетел оттуда как пробка от шампанского в новогоднюю ночь. Женатики по объективным причинам бабуле не нравились.
   - На кухне он сидит. Такой вежливый, обходительный... А галантности сколько!
   - Ну, пошли, поглядим на это чудо природы, - мой голос был полон сарказма. Но с кровати я все же поднялась, двинулась к двери, затем глянула в зеркало и хлопнула себя по лбу. - Ладно, смотрины придется ненадолго отложить.
   Моей милой прически позавидовала б разве что кикимора, да и одеться было бы неплохо.
   В кухню я зашла минут через десять, все это время ломая голову и пытаясь отгадать, кто же произвел на бабулю такое неизгладимое впечатление?
   Игра не стоила свеч!
   - Дамиан?
   - Ты хотела увидеть кого-то другого? - парень сделал глоток из большой чашки. - Мы же договаривались утром встретиться.
   - Вот только моей кухни в договоре не было, - бабушка решила не стеснять нас своим присутствием. А потому я могла не скрывать своего истинного отношения к вторжению Дамиана. И как только бабулю угораздило назвать его вежливым, галантным?! Вежливые люди без приглашения не приходят и уж, тем более, не взламывают двери отмычками!
   - Я решил не мерзнуть на улице.
   - Надо же. А ничего, что на дворе лето?
   - Ничего, - Дамиан спокойно сделал еще один глоток. - Не хотел время терять. У нас сегодня много дел.
   Я вздохнула.
   - Для начала поговорить с дядей Павликом.
   - С Катькиным отцом? - Дамиан скривился. - Какой в этом смысл? Твоя подружка солгала. По собственному желанию, или по чьей-то указке неизвестно. Ты поверила. Глупо, как бы она уехала? У нее ведь даже денег, наверняка, с собой не было. Очевидно же, что история шита белыми нитками!
   - Деньги у нее были. Стипендия на карточке за три года. Она ее не тратила. А это приличная сумма. К тому же Катька безумно мечтала отсюда уехать. Ты даже представить себе не можешь насколько сильно! Потому-то история не выглядела такою ж невероятной.
   - Ладно, - Дамиан раздраженно махнул рукой. - Пускай история не совсем идиотская, но смысла рассказывать обо всем Катькиному отцу все равно нет. Катька здесь и говорить о том, что вчера ты думала, что она уехала, не имеет смысла.
   - Возможно, - я побарабанила пальцами о стол. Услышь я такую проповедь от Сашки, не обратила бы внимания. Братишка как обычно хочет меня защитить. Но Дамиану это, вроде, ни к чему. - Какой план? - я налила себе чаю и поглядела на парня.
   - Нужно узнать как можно больше об этих убийствах. Кто жертвы, что их связывало, где находили тела.
   - Если убийца маньяк (а что такое мог совершить психически нормальный человек у меня просто не укладывается в голове), то выбор жертв случаен. Их ничего не связывает. Разве что внешность похожая. Соответствует какому-то типу, или подходит по возрастным рамкам. Но насколько я успела заметить из новостей, жертвы совершенно разные. Мужчины, женщины. Вроде все молодые, но уже за это ручаться не могу.
   - Это все, что ты знаешь? - Дамиан задумчиво прикусил губу. - Возможно, по тому, где находили тела, можно вычислить, где живет преступник? Круг очертить.
   - Вряд ли. Наш город очень маленький. Его можно за пару часов насквозь пройти. Кладбище - это почти окраина, а остальные жертвы находили не там.
   - Где?
   - Откуда мне знать.
   - Неплохо бы узнать. И где находили, и кто потерпевшие. Сможешь к друзьям в управление наведаться?
   Я покачала головой.
   - Мне Олежка, когда звонил, просил в это дело не лезть. Не даст он мне бумаг. А Сашку я сама тревожить не хочу.
   - Он сможет помочь? - заинтересовался Дамиан.
   - Нет, - отрезала я. - Нужно искать другой путь, - я отхлебнула еще немного чая, погрузившись в свои мысли. Внезапно меня словно громом поразило. - А, знаешь, у меня есть идея. Ты говорил, что умеешь развязывать людям язык.
   - А ты нашла подходящую жертву? - губы Дамиана начали расплываться в предвкушающей улыбке. Черные, даже в ярком солнечном свете, глаза блеснули.
   - Есть кое-кто на примете...
  
   Из снов Виттории...
   - Ты уверен, что это безопасно? - она зябко поежилась, укутывая руки по локоть в мягкую муфту.
   - Тебя пугает темный лес? - мужчина подбросил несколько веток в горящий костер и посмотрел на свою спутницу. - Лес менее опасен, чем кажется. Держи, - он подал ей кружку с саргсом*. - Согреешься.
  
   Саргс - горячее вино (глинтвейн).
  
  
   - Спасибо, это то, что нужно, - она сделала глоток, закашлялась, на мгновение отодвинула напиток от губ, а затем вновь приблизила, вдыхая в ноздри терпкий аромат. Сделала еще один глоток. - Знаешь, я ведь боюсь не деревьев, а тех, кто за ними.
   Мужчина приблизился к девушке, осторожно обнял ее, стараясь успокоить.
   - Не волнуйся. Опасных зверей здесь нет. Я ведь езжу этой дорогой каждый раз, когда отправляюсь к Епископу. А кто помельче боится приблизиться к костру. Главное, чтобы он не потух.
   - Я боюсь не зверей, - она отхлебнула еще немного саргса, стараясь не прижаться ближе к спутнику, слишком хорошо понимая, чем это может ей грозить. Кристоф не Демитрий, что пытался ее поцеловать, лишь только уличит мгновение наедине, предлагал провести с ним ночь. И все равно опасно. Слишком хорошо Габриэлла знала, как ее внешность действует на мужчин.
   - Чего тогда?
   - Людей. В том городе, что мы проезжали последним. В Каарке... - она закусила губу. - В глазах у людей было столько злобы, столько ненависти.
   - Недавно в Каарк приезжал Епископ. К его приезду тамошние жрецы сожгли около тысячи еретиков. Половину населения города.
   Габриэлла хотела что-то сказать, но сдержалась. Лишь плотно сжатые губы побледнели.
   - Ты дрожишь, - слова Кристофа застали ее врасплох.
   - Мне холодно, - солгала Габриэлла. - Налей мне еще саргса, - она подала Кристофу пустую кружку.
   Он молча долил и себе и ей горячего напитка. Также молча они отхлебнули саргс. Затем еще один глоток.
   - Мне жаль этих людей, - все же не выдержала Габриэлла, затем, видя, что Кристоф молчит, повернулась к нему и покачала головой. - Тебе нет. Как истинному жрецу, карающему клинку в руках Господа, как...
   Он не ответил. На мгновение коснулся ее губ своими губами. Миг нежности, а затем резкая боль в спине и тьма...
  

***

   - Привет! - я набрала Мирошин номер и дождавшись "Алло", начала разговор. - Слушай дело в том...
   - У тебя что, совесть проснулась? - прервал меня Мироша, затем что-то приглушенно сказал в сторону, заслонив телефон рукой, и снова обратил свое внимание на меня. - Так что, на счет совести?
   - При чем здесь моя совесть?
   - Я подумал, ты звонишь, чтобы сказать о своем появлении на работе. Поняла, что врать нехорошо и внезапно приехавший родственник так же быстро исчез.
   - Не надейся! Моя совесть впала в спячку. Я по другому поводу. Помнишь, ты рассказывал о бывшей однокурснице, которая потом на журналистику перевелась?
   - О Надьке? - Мироша удивился. - А зачем она тебе?
   - Да о Катьке волнуюсь. Она ведь так и не вернулась. Думаю, может, она одна из жертв того маньяка. А Надька, по твоим словам, первая из журналистов об этом маньяке пронюхала. Может, она что-то знает.
   - Так она тебе все расскажет, - Мироша рассмеялся. - Слышала, кто владеет информацией, владеет миром? Так вот, Надька не прочь стать властелином этого мира.
   - Я рискну. Дай мне ее координаты. От тебя ведь не убудет!
   - Ладно. Я сейчас тебе все смской скину. Кстати, - Мироша хмыкнул, - как твой родственник относится к твоим поискам? Как же его безумное желание город посмотреть?
   - Он разделяет мое волнение. К тому же мы наши поиски с экскурсиями перемежевываем. Посылай уже инфу!
   Мироша не заставил ждать. И пока Дамиан меня поздравлял с умением правдиво лгать (я отнекивалась: разве я солгала в чем-то, кроме того, что Дамиан мой родственник), прислал нужную информацию.
   Я пробежала глазами смску.
   - Она в студии. Ты уверен, что сможешь ее разговорить?
   Глаза Дамиана зажглись. По губам поползла насмешливо-надменная улыбка.
   - Даже больше!
   Дорога к студии не заняла много времени. Каких-то десять минут, и Дамиан уже искал, куда бы поставить машину (на стоянке ему вежливо сказали, что места лишь для сотрудников).
   К счастью, недалеко была обыкновенная стоянка. Не дожидаясь, пока к дворникам прикрепят талон, мы вышли из машины и направились в студию - небольшому стеклянному зданию в пять этажей, как видно, недавно построенному.
   - Вы к кому? - меланхолически спросил охранник на входе.
   - К Надежде Кучегас, - к счастью, Мироша прислал не только телефон с адресом и местом работы Надежды, но и ее полное имя. Так что, нам с Дамианом повезло не ударить в грязь лицом в первую же минуту расследования.
   - Вы договаривались о встрече? - продолжил расспросы цербер.
   - Конечно, - как можно уверенней солгала я.
   - Покажите пропуск.
   - Наверно, она забыла его выписать. Но...
   - Мы пройдем, - оборвал мои объяснения Дамиан, пристально глядя в глаза охраннику.
   - Ну, конечно же. Да вы знаете, сколько людей... - охранник внезапно замолчал, так и не договорив заранее продуманную тираду. Вздрогнул и, будто автомат, проговорил. - Входите. Вам на четвертый этаж.
   Дамиан сильным движением открыл двери и зашел внутрь, не утруждая себя словами благодарности. Я также молча последовала за ним. Впрочем, надолго меня не хватило.
   - Как ты это сделал? - спросила я, лишь только мы зашли в середину и скрылись из вида охранника.
   - У меня свои методы.
   - Хватит! - я схватила его за руку и повернула лицом к себе. - Объясни, наконец! Ладно, ты гипнотизируешь меня. Спишем на... На мою впечатлительность. Но как ты охранника заставил нас пропустить? Он непохож на впечатлительную барышню. А ты ведь даже взятки ему не дал!
   - Ты хочешь найти подружку? - с глаз Дамиана исчез пугающий меня блеск, осталась только сила, уверенность в себе.
   И я покорилась.
   - Хочу!
   - Нам на четвертый этаж.
   Лестница показалась мне короткой. Я, не думая, шагала вперед. Впрочем, нет. Думала. Но не о лестнице, о шедшем позади Дамиане. Его ответы ничуть не уменьшили моего желания, понять, кто он, что ему нужно. В версию с подпиской о невыезде я уже почти не верила. Не тот Дамиан человек, что позволит загонять себя какие-то рамки, диктовать условия. Слишком уж хорошо он умеет манипулировать людьми.
   Мы поднялись на четвертый этаж, прошли его насквозь, но таблички с именем Кучегас ни на одной двери не нашли. Пришлось обращаться к местным аборигенам.
   - Простите, вы не подскажите, где найти Надежду Кучегас?
   - Надьку, что ли? - переспросил парень лет тридцати, поднимая глаза от бумаг, что нес в руках, на меня. - Смешно, один репортаж и она уже Надежда Кучегас!
   - Так, где ее найти?
   - Загляните в студию. Сорок седьмая комната, - парень снова хохотнул. - Надо же, Надежда Кучегас!
   В студии царил... Как бы сказать... Дурдом. Не знаю, возможно, для журналистов ор, царящий здесь, был привычным делом. Но не для меня.
   - Левее давай, левее.
   - Ты ничего не понимаешь!
   - Нет, я говорю о...
   - Ну и кто здесь Надька? - Дамиан, как и я, опешил. Поначалу так вообще стоял истуканом.
   - Мне почем знать! - я пожала плечами, стараясь разглядеть всех, кто находился в студии.
   - Были выявлены новые подробности касательно убийств. Полиция очертила круг подозреваемых. Точное имя убийцы не называется, но... - внезапно я увидела миловидную девушку моих лет с ладной фигурой, облаченную в бледно-голубой брючный костюм, слишком светлыми, видно, крашеными волосами и темными, глазами, которая читала сводку новостей с бегущего экрана. Все остальные люди были заметно старше меня. Вот я и сделала вывод, что это Надя.
   - Вам кого? - внезапно раздалось от сухонького старичка с телефоном в руках.
   - Надежду...
   - Не видите, у нее съемка?! - прервал меня незнакомец. - Подождите ее за дверью! Тут и так народу полно!
   - Когда она освободится?
   - Когда, наконец, домучает этот блок. С ее талантами... - старик бросил взгляд на Надьку. - Минут через пятнадцать. Не раньше. Выйдите пока, не вертитесь под ногами!
   Незнакомец немного ошибся. Под дверью мы с Дамианом проторчали все полчаса. Моего спутника так и подмывало снова заглянуть в заветную дверь, но я учила его терпению. Наконец, двери отворились.
   - Надежда? - я подошла ближе к замеченной ранее девушке.
   - Да, а вы? - она внимательно посмотрела на меня, затем на Дамиана, мгновенно расплылась в улыбке. - Припоминаю, мне Костя о вас что-то говорил...
   - Именно! - Дамиан не стал разубеждать Надю. - У нас к вам несколько вопросов.
   - Вопросов, - Надя тряхнула головой, приходя в себя. - А с чего это мне на них отвечать?
   - Вы же сами сказали, Костя...
   - Он всего лишь сказал, что меня здесь ждут, - прервала меня Надя. - А не то, что я обязана отвечать на ваши вопросы. Так что, я лучше покурю. Намаялась с новостями!
   Девушка подошла к открытому окну и затянулась сигаретой.
   - Мы вам не помешаем, - Дамиан плавно обошел меня и приблизился к Надежде. - Да и я уверен, вам действительно стоит ответить на наши вопросы.
   Я сглотнула, почувствовав, как он коснулся ее руки, будто бы Дамиан коснулся меня саму. А затем ее слова, что и так можно было предвидеть:
   - Что вы хотите услышать?
   - Расскажите все, что знаете об убийствах.
  
   Глава 14. Любовь нечаянно нагрянет
   Мир Сорины. 996 год...
   - Рем, ты возвращайся поскорее! Я скучать буду. Очень-очень. И ждать. Ты ведь для меня самый близкий человек на свете. Самый-самый! Возвращайся поскорее!
   - Обещаю...
   Софа открыла глаза, почувствовала, как по щеке катится слеза. Быстро вытерла лицо, будто и не было там слезинки, и вздохнула.
   Сквозь темные занавески на окнах в маленькую комнатушку пробивался лунный свет. Он уже нарисовал блестящую дорожку на одеяле и теперь медленно подкрадывался к cофиному лицу.
   Девушка отвернулась от окна, погрузила лицо в мягкую подушку, убрала длинную челку, что упала на глаза. Заплести с вечера косы Софа не успела. Вот теперь и мучилась. Ну, ничего, лишь только взойдет солнце, все сделает. Заплетет волосы, вплетет в косы алые ленты, чтобы женихов быстрее найти - все, как учила Анисья. Затем корову подоит, да завтрак справит. Нечего ей прохлаждаться! А то все Анисья да Анисья.
   А еще нужно ведра с водой с колодца принести, вымести пыль с дома, а то давеча мышь возле порога заметила. То-то крику было. Нет, нельзя так больше. Надо бы вытурить всех нежданных гостей. Тараканов, мышей... Жалько только Рыжий их не половил. Совсем обленился котяра. Даже собак не боится. Лежит себе спокойно. И головы не повернет, когда соседский пес мимо пробегает. Да и тот как-то смирился с соседом. Пообтерся, что ли.
   Только Миртын Урсак на него и гавкает. Да и он не кусает. Облает и кинется наутек.
   А вечером можно и вышивкой заняться. Все одно только ею при свече заниматься и можно. Хоть темнеет рано, нити все одно ровно ложатся на ткань, даже если света вовсе нет.
   За мыслями Софа не заметила, как заснула. Да так и проспала, ни разу не проснувшись до самого утра. А утром вскочила на ноги, лишь только услышав первый крик петуха. Старым он уже был, но свои обязанности, как есть, выполнял.
   Софа быстро приготовила завтрак - густую манную кашу. Расставила на столе тарелки с ложками, дождалась Анисью и принялась за еду.
   - Это что ж за самоуправство? - за восемь лет, что прошли с первой их встречи, Анисья ничуть не изменилась. Доброе лицо, седые, убранные под платок, волосы, сетка морщин на лбу, мешки под глазами. - Неужто, думаешь, я сама еду приготовить не смогу? Совсем старая стала?
   - Что вы, - Софа высунула ложку с остатками каши изо рта. - Ничуть я так не думаю! Просто самой хотелось чего-то сделать попробовать.
   - Боишься, что замуж не выйдешь? Так в девках куковать весь свой век и придется. Да ты не тревожься. Фигурка у тебя загляденье, работы никакой не чураешься. Вмиг себе мужа найдешь!
   - Да я не потому! - Софа вскочила изо стола, подошла к ведру в углу, сполоснула тарелку. - Просто не люблю на шее висеть, в тягость кому-то быть... Пойду еще воды с колодца принесу, - закончила девушка, прежде, чем Анисья успела возразить.
   Мгновение, и ее уже не было поблизости. Выбежала из дому и быстрым шагом пошла по улице, то и дело кивая знакомым. Анисья с улыбкой смотрела ей вслед, качала головой и повторяла про себя:
   - Ну, разве ж ты мне в тягость, внучка?
   С уборкой Софа справилась быстро. Вымыла полы, пока студеная вода с колодца и вовсе не покрылась ледяной коркой. Даже нашла одну крысиною нору, положила в нее засушенный собачий язык*, а часть развесила над норой.
  
   *Чернокорень лекарственный (народные названия - "собачий язык" и "кошачье мыло"). Мыши не выносят запаха чернокорня и, услышав его, покидают помещение. Свежие или ошпаренные кипятком сухие растения раскладывают в норы. Можно также развесить их на небольшой высоте от пола.
  
  
   За работой умаялась, вот и решила немного передохнуть. Крикнула Анисье, что к воде уходит, дождалась предупреждения, чтобы на лед не ходила, а то еще в одну из рыбацких прорубей провалится. Кто ж ее тогда спасать будет? А затем выбежала во двор.
   На берегу было спокойно. А красиво-то как, загляденье! Жаль только холодно. Сильный ветер, проносясь мимо, пронизывал до костей. Даже не глядя, что на Софе теплая доха была. В тот год на ярмарке обновку купили.
   Софа присела на ствол упавшего дерева. Снег с него еще до Софы счистили, а потому промокнуть девушка не боялась. Она просто сидела и смотрела за горизонт - туда, где исчез Рем. Братишка... Как же ей его все-таки не хватало!
   Внезапно за спиной послышались осторожные шаги, а мгновением позже за шиворот посыпался снег. Кто-то зажал рукой ее рот.
   - Что? - Софа резко укусила наглеца за палец, а затем повалилась на землю. И себе в ладошку сжала маленький комочек снега. Быстро развернулась, замахиваясь. - Да прекратите вы! Что случилось то? Прекратите!
   Нападавшие вздрогнули, как услышали ее голос и вперли глаза в девичье лицо.
   - Ты это... Кто такая будешь?
   - С-софа, - пролепетала девушка.
   - Ты с Анисьей живешь, правда? - внезапно один из нападавших улыбнулся. Открыто, немного смущенно. - Ты прости нас, - он что-то сказал своим товарищам, а затем подошел к Софе, помог ей подняться на ноги, доху обтрусил. Мы тебя кое с кем перепутали.
   - С кем? - Софа попыталась достать из-за шиворота снег, что уже начал потихоньку таять и потек по спине.
   - Да, не знаешь ты его. Нездешний он.
   - Так что ж, это повод снег ему за шиворот кидать? - Софе, наконец, удалось вытряхнуть весь снег, и она с укором посмотрела на парня. - Я ведь тоже нездешняя. Может, правильно то, что вы в меня снежками кидали, да рот заткнуть пытались?
   - Прости. Мы не из-за того, что он чужак, наподдать ему решили. Он просто подлость одну сделал. Так оставить это мы не могли.
   - Ладно, поняла я, - Софа улыбнулась. - Иди уже. Догоняй своих. Главное еще с кем своего подлеца не перепутайте.
   - Да, конечно, - парень посмотрел по сторонам. - Слушай, а ты не видела, куда они пошли?
   - Вроде туда, - не слишком уверено протянула Софа, указывая на право, - Но я точно не видела.
   - Ну, и ладно тогда. Кстати, я Геран. А ты... Софа, да?
   - Точно. Ты же еще в самом начале меня узнал, - девушка улыбнулась. - Про Анисью вспоминал.
   - Раскусила ты меня, - Геран цокнул языком. - Не хочешь берегом пройтись? Все одно друзей моих уже не сыщешь. И не вечно же здесь сидеть!
   - Давай!
   Время пролетело незаметно. Геран знал множество забавных историй, которые то и дело пускал в ход. Софа смеялась, порой начинала подыгрывать новому знакомому или просто с упоение слушала новую басню.
   Очнулась только когда солнце село, погрузив Кислицы во тьму. Геран довел девушку до дома, в шутку чмокнул в щеку, проговорив:
   - Знаешь, а я рад, что днем мы ошиблись. Иначе мы б не познакомились никогда.
   - Все, что Господь не делает, к лучшему.
   - Да, - лицо Герана немного потускнело, будто потухло, как огарок свечи. - Да, все к лучшему!
   Софа быстро зашла в дом, стараясь не побеспокоить Анисью. Зажигать свечу не стала. Разделась в темноте, оставшись в одной сорочке, да с улыбкой на лице залезла под теплое одеяло. Даже не подумав, что это был первый вечер, когда она ни разу не вспоминала о Реме.
   Кто знает, была бы она так счастлива, если бы видела, какой взгляд был у Герана, когда он глядел ей вслед. Если бы слышала мысли, бродившие в его голове: "Господь, говоришь... А та ли ты, кто нам нужен, или, впрямь кое на кого в ближайшее время стоит открыть охоту? Как знать, как знать..."
  
   Утро порадовало жителей Кислиц мокрым снегом. Анисья говорила, это хорошая примета, если в первых числах морозца* снег выпадает. Дескать, тогда летом все родит. Но Софе такая погода была в тягость. На девушку снова навалилась тоска. Чтобы хоть чем-то себя занять она взялась за вышивку. Запалила свечу. Хоть и день был на дворе, а в комнате темно, будто бы в сумерках.
  
   *Морозец - февраль.
  
  
   Вышивала красной да черной нитью те узоры, что давеча Анисья показывала. Будто бы и улыбалась, глядя, как нить ложиться на ткань, да все одно в сердце взрастали семена тоски, безысходности, о существовании которой еще вчера Софа даже не подозревала.
   Внезапно послышался стук, затем еще один. Софа отложила вышивку и подошла к окну. Затем и вовсе накинула доху, шапу, валенки, да выскочила наружу.
   - Геран?! Что ты здесь делаешь? Иди быстрее сюда, не то заметет!
   - Лучше ты выходи. Праздник сегодня. Грех дома сидеть!
   - Что за праздник? - удивилась Софа, но все же выскочила наружу.
   - Ну, праздник, это я преувеличил. Гость к нам из чужоземья заехал. Говорит, путь держит в Каарк, но метель у нас решит переждать. Так вот он умелец великий... Пошли, лучше сама увидишь! - прервал Геран сам себя, хватая Софу за руку. - Не пожалеешь!
   Белый цвет резал глаза. Казалось, он повсюду. А ведь еще вчера вокруг была голая земля. Все изменилось так быстро, что Софа даже оглянуться не успела.
   - Заходи, - внезапно они остановились возле небольшого домика, и Геран сделал приглашающий жест.
   Софа потянула на себя ручку и ступила на порог. Следом за ней прошел Геран. Дверь еще не успела захлопнуться за их спинами, как девушка поняла, зачем Геран ее пригласил.
  

Экий снег, какой глубокий!

Лошадь дышит горячо.

Светит месяц одинокий

Через левое плечо.

Пруд окован крепкой бронью,

И отходят от воды

Вправо - крестики вороньи,

Влево - заячьи следы.

   - Никогда не слышала ничего подобного, - выдохнула Софа.
   - Тише! - Геран приложил палец к Софиным губам. - Клавдий не любит, когда его прерывают.

Ускакали с черноокой

И одни... Чего ж еще? -

Светит месяц одинокий

Через левое плечо.

Неужели на гулянку

С колокольцем под дугой

Понесется в тех же санках

Завтра кто-нибудь другой?

На погост он мельком глянет,

Где ограды да кресты.

Мельком глянет, нас помянет:

Жили-были я и ты!..

И прижмется к черноокой,

И задышит горячо...*

   * Загот Анато лий "Зимняя".
  
  
   Софа прильнула к груди Герана, слушая чарующую песню. Будто все, о чем поется, взаправду происходило. Да так оно, пожалуй, и было. Белый снег, что все валил и валил с неба, леденеющая вода. И крестики. Красная нить, черная нить...
   А затем новая песня. О любви, нежности...
  

Холодный взгляд любовь таит,

И красота гнетет и дразнит...

Прекрасны волосы твои,

Но одиночество прекрасней.

Изящней рук на свете нет,

Туман зеленых глаз опасен...

В тебе всё - музыка и свет,

Но одиночество, но одиночество,

Но одиночество прекрасней.

Не видеть добрых глаз твоих -

Нет для меня страшнее казни.

Мои печали на двоих,

Но одиночество прекрасней.

Твоих речей виолончель

Во мне всегда звучит, не гаснет...

С тобою быть - вот жизни цель,

Но одиночество, но одиночество...*

   * Дольский Александр тексты песен и аккорды "Холодный Взгляд Любовь"
  
  
   - Я... - Софа не договорила. Геран накрыл ее губы своими губами. Прижал к себе. Сначала нежно, будто перед ним хрупкий цветок, что может растерять свои лепестки от одного прикосновения. Затем с все возрастающей страстью, притягивая к себе с такой силой, будто от этого зависела жизнь. Еще один вздох.
   - Я люблю тебя...
  
   - Геран? - она заметила его на торжище, попыталась пробиться поближе. Но толпа с легкостью оттеснила Софу от цели, запутала, выбросила за торговые ряды.
   Настал новый день, принеся с собой яркое солнце и сильный ветер, что за несколько часов разогнал снежные тучи. Свет прогнал мрак, неизвестность, когда снег заносит и без того едва видимые тропы, не дает увидеть, что впереди.
   Жаль только, в душу Софы ясность не прошла. Вчера ей казалось, она любит Герана. Вот так, за два коротких дня. Казалось, его поцелуи означают нечто важное. А сегодня... Сегодня он даже не поглядел в ее сторону.
   Возможно, ей все приснилось, или околдовала чарующая музыка, лишила рассудка, внушила-то, чего на самом деле и в помине не было.
   Весь день девушка проходила с тоской в глазах, с печатью грусти, что ходит рука об руку с любовью. Анисья видела, что с ее внучкой, как она называла Софью, что происходит, но не вмешивалась. Знала, может только навредить.
   Успокоение не снизошло на Софу до самого вечера, когда она направилась на площадь. Это был воскресный вечер. Вечер, когда мир Сорины должны были покинуть прислужницы Дьявола. На площади все село должно было собраться. Вот и Софе, скрипя сердце, приходилось идти.
   Горе тем, кто не почтит своим присутствием изгнание прислужниц Дьявола - ведьм. И пусть каждый раз на таком костре Софа видела, как погибает ее мать, как над площадью раздаются последние слова Марты: "Беги!", как Карим смотрит ей самой в глаза и кричит: "Быстрее! Схватите ее! Она ведьма!".
   Софа шла вперед с ненавистью, с отчаянием, с покорностью судьбе. Каждый раз будто ее саму ведут на костер. Будто приговор карателя все еще висит над ней: "Она ведьма! Она..."
   - Софа?! - внезапно кто-то коснулся ее руки. - Весь день тебя ищу.
   - Я тебя тоже. Геран, послушай, то, что вчера произошло, это все было не на самом деле. Всему виной музыка. Я бы не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным...
   - Обязанным? - прервал он ее донельзя удивленным голосом. - О чем это ты? Все, что я говорил вчера, правда. Я люблю тебя. Полюбил в ту минуту, когда увидел. Неужели ты не чувствуешь того же?
   - Чувствую. Я просто боялась, что это неправда, что это...
   - Тише, - внезапно он обнял ее, нежно поцеловал в макушку. - Теперь все хорошо. Мы будем вместе. Обязательно. А сейчас поспешим. Осталось мало времени.
   Они успели. Вот только, к счастью ли? Каратель поднес факел к единственной сегодняшней жертве. Долго смотрел девушке в глаза, а затем резко бросил факел в поленья. Столб вспыхнул.
   Софа впилась зубами в губы, чтобы не закричать вместе с жертвой, попыталась отвернуться, закрыть глаза. А лишь только огонь погас, бросилась прочь.
   - Стой! Да остановись же ты! - Геран нагнал ее у пустошей, схватил за руку. - Что с тобой?
   - Что со мной? - страшная картина все еще стояла у Софы перед глазами. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. - Ничего. Я просто, наконец, осознала: не быть нам вместе.
   - Но почему? - казалось, Горин задыхается. - Что случилось за этот час, что ты передумала?
   - Не важно!
   - Я должен знать! - он с силой сжал ей руку, причиняя боль. - Ответь!
   - Ответить? - бездумно повторила она, а затем громко расхохоталась. - Ладно, слушай, если невмоготу. Я ведьма!
  
   Глава 15. Кровавые звезды
   Мир Клеменсии...
   - Вас интересуют убийства? - Надежда скривила и без того тонкие губы и затянулась сигаретой. - Сейчас в этом городе они интересуют абсолютно всех. Перепуганные клуши звонят в управление, лишь только их драгоценное дитятко задержится на улице на пять минут дольше. Есть у меня там знакомый, он и рассказывал. Что еще? Город в панике.
   - Но вы ведь сами ее создали, - вмешалась я. - До вашего эфира о маньяке не особо распространялись.
   - Да, сама жалею, что провела его, - Надежда стряхнула пепел с сигареты. - Теперь вот все мечутся незнамо куда. Знала бы заранее, что так будет...
   - Все равно раскрыли свои карты в новостях, - прервал Надю Дамиан. - Вам хотелось популярности, вы ее получили. И не надо теперь делать вид, что сожалеете!
   - Да уж, популярность... Теперь половина коллег мечтает меня загрызть, а другая половина в рот смотрит.
   - Может, хватит уже рассказывать о свей тяжелой судьбинушке?! - попыталась прервать Надю я.
   - Может, и хватит. Но с чего это мне рассказывать вам об убийствах?
   - Надежда! - Дамиан снова коснулся руки собеседницы. На сей раз не с нежностью, с плохо скрываемым раздражением.
   Меня откинуло на несколько шагов. Будто между мною и Дамианом возникла стена. Широкая, непреодолимая. Впрочем, возможно все. Вот только преодолевать ее мне совсем не хотелось. Сначала ведь силуэт Дамиана на несколько минут поблек, будто выцвел на ярком солнце. А затем вспыхнул алым. Всего на миг. Но даже этого мгновения хватило на то, чтобы рассмотреть толстую кожу, длинные, острые, словно кинжалы, рога и мертвецки черные крылья.
   "Кто же ты, кто? - вечный, надоедливый, как укусы комаров в летнюю ночь, вопрос, что преследовал меня уже третьи сутки. - Дамиан, кто ты... Кто, или что?"
   Прошла целая вечность, а, возможно... Не знаю точно... Всего лишь одно мгновение. Я не видела ничего из того, что происходило вокруг. Только и продолжала задавать себе такой простой вопрос: кто же...
   "Как сумасшедшая, ей-богу! - внезапно меня пронзила разумная мысль. Я попыталась посмотреть на себя со стороны и ужаснулась. - Что я творю? Разговариваю сама с собой... Так недолго и в дурку попасть!"
   Я прикусила губу, пытаясь хоть этим вернуть себя в реальность, и, наконец, заметила Дамиана с Надеждой.
   Мой новый знакомый внезапно обнажил белые зубы, приподнял руку журналистки и прикоснулся к ней губами.
   - Благодарю вас.
   Интересно за что? Разговор я прослушала. Будто даже не здесь находилась. Вот теперь понятия не имела, о чем таком важном поведала Надежда Дамиану. А ведь что-то точно было!
   Дамиан отошел от журналистки и приблизился ко мне.
   - Идем?
   - Ну, раз ты закончил кокетничать, - я все-таки не сдержалась и сказала глупость. Поведение Дамиана вовсе не походило на кокетство, скорее на великолепный гипноз, коим мужчина с легкостью пользовался. - Пижон!
   - Ревнуешь? - губы Дамиана искривила насмешливая улыбка.
   - Нет. Просто поражаюсь твоими талантами гипнотизера. Что такого важного выяснил?
   - Надежда дала любопытную информацию, - Дамиан сделал паузу, затем, так и не дождавшись моего вопроса, продолжил. - Схожие убийства уже совершались. Десять лет назад...
  
   Из снов Виттории...
   - Ты хочешь жить, Габриэлла де Соузи?
   - Странный вопрос для гостя, что привез мне весточку от сестры, - миловидная... Нет, не так. Безумно, божественно красивая девушка сузила глаза. - Кто вы на самом деле?
   - Демитрий. Я жрец, как уже сказал вам. Брат Карен.
   - Но она не посылала вас ко мне, не так ли?
   - Это невозможно. Сейчас Карен сидит в темнице. И все никак не признается в своих грехах. А их у нее поднакопилось!
   Габриэлла резко поднялась и подошла к окну, да так и стояла, чувствуя, как по голой спине блуждает похотливый взгляд нежданного гостя.
   - Дайте угадаю, - внезапно начала девушка, - вы не можете просто так обвинить дочь высокого рода в том, что она ведьма. Затем и пришли ко мне. Вам нужен кто-то, кто подтвердил бы ваши обвинения. Что я за это получу?
   - Займете место Карен. Станете жрицей. Нашей сестрой. Но вы ведь можете отказаться. Тогда мы будем искать доказательство вины всего вашего рода, - он неслышно приблизился к собеседнице и прошептал на самое ухо. - Де Соузи. Только представьте...
   - Убери руки! - резко прервала жреца Габриэлла и повернулась к нему, презрительно взглянула в карие глаза. - Ты предлагаешь мне лжесвидетельствовать, обвинить сестру в сговоре с Дьяволом, подвести ее под костер, глядеть, как пламя пожирает хрупкое тело, - голос Габриэллы был спокоен, как лед. В глазах ни слезинки. Только боль и ненависть. - Я согласна!
   Девушка резко вскрикнула и села на кровать. Тело тотчас пронзила адская боль. Будто кровь превратилась в трут, что мгновенно вспыхнул.
   - А-а, - сил не хватало даже на крик. Из горла вырвался один шепот. Но на сей раз хватило и его!
   - Выпей, красавица, легче станет, - к губам поднесли кружку с горячим варевом.
   Габриэлла осторожно коснулась лекарства губами, затем глотнула. Закашлялась, но, взглянув в неумолимые глаза старухи, что протягивала ей питье, пересилив себя, допила до конца.
   - Это точно поможет? - внезапно послышался до боли знакомый голос.
   - Точно, сынок. Хоть и ранили ее серьезно, вылечу ее. Слишком жестокими стали люди, озлобились. На безоружных нападают. Это приезд светоча их взбудоражил. Много крови пролилось.
   Старуха с неприкрытой горечью вздохнула и отошла. На мягкую перину, где уже лежала Габриэлла, присел Кристоф.
   - Ты в порядке? - он поморщился. - Знаю, глупый вопрос...
   - Не в порядке. Я убила свою сестру. Убила Карен. Она была самой доброй из всех, кого я знала, но именно ее я обвинила в сговоре с Лукавым!
   - С чего это ты вспомнила о Карен? Она была ведьмой!
   - Нет, не была! Она была просто наивной, делила мир на белое и черное. А белого на самом-то деле и нет вовсе.
   - Замолчи! Карен слишком давно мертва, чтобы сейчас ворошить прошлое, пытаться что-то исправить. Не сможешь. Только еще одну жертву для костра найдешь. Себя!
   - Я устала.
   - Думаешь, я не устал? - внезапно еще мгновение назад молодое лицо прорезали глубокие морщины. Ясные глаза потухли. Перед девушкой сидел не молодой парень, коим являлся Кристоф - старик.
   А может, тени так легли, или у Габриэллы начались предсмертные видения.
   Чтобы отвлечься от тяжести собственных грехов, от вспыхнувших галлюцинаций Габриэлла посмотрела на старуху, что дала ей зелье.
   - Вы уверены, что я смогу встать на ноги?
   - Точно, дочка, и не таких с того света вытаскивала.
   - Вы... - голоса Габриэллы и Кристофа слились воедино, да так и смолкли, не договорив.
   - Знахарка я, что ж тут непонятного. Все с вами в порядке будет. Вы у любого спросите, Гортензия любую хворь исцелит. А люди зря не болтают.
   - Со мной, да, будет... в порядке, но... - Габриэлла не договорила. Кристоф закрыл ей рот поцелуем, заставляя замолчать.
   - Ты не понимаешь, - шептала Габриэлла, пытаясь оттолкнуть Кристофа.
   - Прекрасно понимаю!
   - Все знахарки, ведуньи, гадалки - ведьмы. Наша задача найти их, уничтожить, навечно изгнать грех из этого мира - одна заповедей жрецов. Десятая по счету, кажется. Она ведьма, обреченная на смерть. А мы кто? Жрецы! Убийцы! Палачи!
   - Замолчи!
   - Она спасла мне жизнь, а я ей так отплачу? Отправлю на костер?!
   - Забудь, что ты жрица.
   - Я-то забуду, а вот...
   - И я забуду...
  

***

   - Что же такого символичного в этих десяти годах? - мы уже давно вышли из редакции и даже улыбнулись охраннику, что поначалу не хотел нас впускать в святая святых журналистики. Сели в машину. Только теперь Дамиан озадачил меня вопросом.
   - Я-то по чем могу знать? Или ты решил меня в маньяки записать? - удивилась я.
   - Интересная идея. Как это она не пришла мне в голову? - Дамиан сделал задумчивую физиономию, дожидаясь моего толчка под ребра.
   - А если серьезно?
   - Я видел, какое у тебя было лицо, когда я упомянул это число.
   - Тебе показалось, - как можно уверенней произнесла я. - Как и то, что я тебя ревную. Куда мы сейчас? - сменила тему я.
   - На кладбище.
   - Прости?
   - Прощаю, - Дамиан хмыкнул и потянулся к бардачку. Достал оттуда карту нашего города. - Есть ручка? Две. Разных цветов.
   Я порылась в сумочке, доставая ему писательские принадлежности.
   - Держи.
   Дамиан кивнул.
   - Смотри, - он начал быстро расставлять точки на карте. На Залеской улице, возле дома того музыканта, о котором я в день исчезновения Катьки рассказывала туристам (его имя мне так и не удалось вспомнить). Возле редакции... Скоро точек стало совсем много, а я не успевала за всеми уследить.
   Наконец Дамиан закончил.
   - Что это? - спросила я.
   - Места, где были совершенны убийства. Красной пастой отмечены те, что происходят сейчас, синей - те, что произошли десять лет назад. Ничего не напоминает?
   - Минное поле. Места, которые следует избегать. Да, вряд ли, получится. Они ведь обхватывают весь город. К тому же, неизвестно, где жертв похитили. Кстати, как ты успел все так досконально запомнить?
   - Память хорошая, - отмахнулся Дамиан. - И все же, ничего странного не видишь?
   - Одинаковое количество убийств. Пятнадцать. Что сегодня, что тогда. Намекаешь, что это конец? Убийца насытился кровью? Сегодня вон даже впервые за последние пятнадцать дней не было найдено ничье тело.
   - Уверена, что новых жертв нет?
   - Нет, но я могу позвонить Сашке.
   - Позвони, тем более, что десять лет назад убийств было больше, чем пятнадцать. Вот что-то мне подсказывает, что и сейчас их будет больше.
   - Десять лет долгий срок, - не согласилась я. - Это может быть имитатор, который не знает всех деталей. Или даже совершенно другой... человек. Черт! Даже язык не поворачивается назвать эту мразь человеком! В тех и этих убийствах ведь нет ничего похожего. Только то, что они совершались в нашем городе
   - Кое-что есть, - не согласился Дамиан. - На телах жертв, что тогда, что сейчас кровью нарисованы символы. Звезды в кругах. Это ли не совпадение?
   - Ладно, тогда имитатор. Мне сложно поверить, что человек спустя десять лет будет снова убивать. Говорят, психически больные люди живут дольше, чем все остальные. Но почему именно сейчас? Ни девять лет назад, ни восемь? Его не поймали, почему же он не стал на тропу убийств много раньше?
   - Это нам и предстоит выяснить, - Дамиан потянулся к ключам зажигания.
   - Почему кладбище? - вновь спросила я.
   - Еще не поняла? - Дамиан вновь взял у меня из рук ручки и карту и начал быстро соединять уже нанесенные точки. Синие синей пастой, красные - красной. - Смотри!
   - Пентакли?!
   На меня глядели две звезды, окруженные кольцами. Точно такие же, что, по словам человека с парковки и Надежды, были нанесены на тела жертв. Два древних символа. Один из которых был смещен в право, второй - влево. Два разных центра пентаклей. Именно к одному из них мы сейчас направлялись. Место, где было совершено одно из преступлений нынешней серии убийств
   Старое кладбище...
  
   Из снов Виттории...
   - Кристоф, Габриэлла, я рад приветствовать вас в моих владениях. Я уж думал, в пути что-то случилось. До меня долетали слухи о беспорядках, творимых в Каарке. Я рад, что вы не стали жертвой этих еретиков.
   - Не беспокойтесь о нас понапрасну, - начал Кристоф, отвесив полноватому, уже не первой молодости господину с массивным перстнем на безымянном пальце поклон. Габриэлла ограничилась одним бессловесным поклоном. - Мы знали, на что шли, господин. На все в мире воля Божья.
   - Это слова истинного сына церкви. Прошу вас, поднимите головы, дети мои. Я хочу взглянуть на ваши лица.
   Кристоф удостоился лишь беглого осмотра, а вот на Габриэлле взгляд Епископа задержался.
   - Вижу, молва, как это ей свойственно, ничуть не преувеличивает. Вы безумно красивы, дочь моя.
   - Благодарю вас, отец, - голос Габриэллы прозвучал глухо. Она так и не успела оправиться после ранения. Но остаться еще на пару деньков в гостеприимном жилище Гортензии девушка не могла. Не стоит заставлять Епископа ждать. И Кристоф, и Габриэлла прекрасно это понимали. А потому, оставив знахарке с десяток золотых монет (о, это была поистине королевская роскошь, но жрецам даже в голову не пришло, что их жизни стоят дешевле), однажды поутру покинули жилище Гортензии.
   - К чему благодарить за правду? - Епископ покачал головой. Затем улыбнулся. - К тому же, должен сказать, вы еще и удачливы. Вы оба. Давно мне не удавалось поймать рабу Лукавого. Нынче на рассвете я нашел одну. Она уже почти созналась. Завтра сложим костер из хвороста. Долго ей гореть. Да грехи на этой ведьме лежат слишком тяжкие, чтобы дать ей легко уйти. Многим душам она помешала к Господу на небеса попасть, многих грешников от встречи с Лукавым спасла. Так что, вам повезло еще и на праздник изгнания попасть. Может, хотите ведьму до него увидеть?
   - Это наш долг, - и за себя, и за Габриэллу спокойно, безучастно ответил Кристоф. Так, как и надлежит истинному жрецу.
   Но лишь только Епископ кликнул слугу, приказывая отвести гостей в пыточную, с тревогой взглянул на Габриэллу. Лицо девушки оставалось бесстрастным. Словно не ее несколько дней кряду мучили кошмары, словно не к ней наведывалась давно забытая на одном из повороте дороги, что зовется жизнью, совесть.
   Длинный полутемный коридор. Все точно такое же, как и в замке жрецов. Ни одного отличия. Старая лестница, паутина в углах, ржавая решетка, писк вечно голодных мышей, что никогда не были против поживиться плотью и кровью обреченных, и жертва...
   Габриэлла во все глаза смотрела на старуху с морщинистым лицом, пожелтевшими руками. На ведьму! Рабу Лукавого. На ту, кто несколько недель назад отчаянно боролся за ее жизнь, кто не дал ей уйти за грань. На ту, кого она должна была обречь на смерть...
  

***

   - Может, ты все выдумал? Нет никакого пентакля, а все эти знаки - твое разыгравшееся воображение?
   - Ты сама-то в это веришь? - Дамиан скептически хмыкнул.
   - Нет!
   Я и в самом деле поверила в версию Дамиана. Она была настолько невероятна, что могла оказаться правдой. Другое дело, что я не доверяла самому парню. А впрочем, если бы он и хотел мне что-то сделать, уже давно сделал бы. Еще во время нашего первого посещения старого кладбища. От слежки-то Дамиан с легкостью оторвался.
   - Ладно, - согласилась я. - Допустим, твоя версия правдива. Но чего мы добьемся, блуждая по могильнику?
   - У меня есть несколько вопросов, на которые я хочу найти ответ.
   - Какие вопросы?
   Дамиан молча сделал несколько шагов по грунтовой дороге, а затем показал мне на одно из надгробий.
   - Вот, например. При прошлом нашем посещении этого места тебя взволновала фотография на могиле. Почему?
   Я взглянула на карточку, пожала плечами.
   - Понятия не имею. Я просто не люблю посещать кладбища. Здесь слишком много пугающего.
   - Что же тебя испугало в ней?
   - Не знаю! - я резко дернулась и пошла к выходу, стараясь успокоиться, перестать стучать зубами.
   - Виттория! - Дамиан схватил меня за руку, причиняя боль. - Ответь!
   - Ни за что!
   Я почувствовала, как наши взгляды встретились. Ощутила ненависть, боль, страх, безумную жестокость и кровь, море крови...
   А затем пустота...
   Очнулась я на руках у Дамиана в машине. В голове была пустота. Мысли двигались настолько хаотично, что я не могла поймать ни одну из них.
   - Ты слышала, что упрямство ни к чему хорошему не ведет?
   - Тебя это касается не меньше, чем меня! - парировала я. - Не стал бы ты меня расспрашивать, я бы не потеряла сознания!
   - Значит, это я во всем виноват? - Дамиан хохотнул, коснувшись губами моего лба.
   - Конечно! Пусти меня. Не то...
   - Снова угрожаешь? - парень покачал головой. - Ты сейчас не сильнее котенка. И раньше ничего не могла мне сделать, а сейчас и подавно! - Дамиан внезапно ссадил меня со своих колен и открыл дверь в машине.
   - Не боишься, что я сбегу? - ехидно спросила я.
   - У тебя сил не хватит даже шагу ступить. Была б ты не такой упрямой, все могло бы получиться иначе.
   - Жаль разочаровывать, - еле слышно протянула я, краем уха слыша, как Дамиан хлопает дверью. Глаза мои уже давно были закрыты. Я, будто бы, спала и бодрствовала одновременно. Минуты текли, как секунды. Часы, как...
   - Держи! - внезапно подле меня вновь возник Дамиан с бокалом в руке. - Пей, поможет.
   - Сам ранил, сам исцеляешь, - я едва не рассмеялась. Но сил, даже на смех, не хватило. Я пригубила горячее питье. - Решил меня споить?
   - Я же не бутылку водки тебе приволок! - возмутился Дамиан. - Вино восстанавливает силы, тепло забирает боль. Не всякую, правда. Но эту заберет!
   Я сделала большой глоток, затем еще один и еще...
   - Зачем тебе нужна Катька?
   - Не нужна. Я хочу разобраться, что за... чертовщина здесь творится.
   - И что?
   - Пока не знаю. Одни догадки.
   - Но ты ими не поделишься, не так ли? - я допила глинтвейн, отдала бокал Дамиану и потянулась к телефону. - Позвоню Сашке, на счет убийств у него узнаю. Если сегодня что-то произошло, он уже знает.
   Короткий, давно врезавшийся в память номер. Длинные гудки...
   - Алло! Привет! Сегодня в городе происходили убийства? - сразу взяла быка за рога я.
   - Виттория?! Слушай, о чем ты вообще думаешь?! Ты вчера солгала мне. Это Олежка тебе звонил, а не бестолковая подружка!
   - Саш, просто ответь, - прервала я его, - сегодня в городе происходили убийства?
   - Нет, сегодня наш маньяк взял себе выходной!
   - Спасибо, - я быстро отключилась, не желая слушать сашкины вопли. Знаю, потом буду долго извиняться, просить прощение. Но сейчас просто не до братишки.
   - Значит, нет. Что ж, это можно было предвидеть. Нет, - Дамиан поднял руку. - Пока я не могу тебе сказать, что происходит. Слишком много непонятного.
   - Я должна знать! Мало ли, что с тобой может случиться! Много надежнее, если мы оба будем в курсе.
   - Ничего со мной не случится! - отмахнулся от моих предостережений Дамиан. - И можешь не продолжать уговаривать меня открыть карты. Все равно поступлю по-своему. Мною не так легко манипулировать, как Сашкой!
   - Жаль! - искренне вставила я.
   - Почему же тогда ему ты солгала на счет олежкиного звонка, а мне сказала правду?
   Я хотела солгать, но раздумала. Насмешливо улыбнулась, поглядев Дамиану в глаза, надеясь, что на этот раз не лишусь чувств.
   Не лишилась!
   - Закончится это дело, ты уедешь, а Сашке здесь жить. Катькин отец очень влиятельный человек. Если он узнает, что я ему солгала на счет Катьки, будет мстить. И мстить не только мне, всем, кто был в этом замешан. Сашке, если я его в это вовлеку. А я слишком многим ему обязана, чтобы так отплатить.
   - Меня, значит, не жалко?
   - Ты выкрутишься. Он - нет. И неужели ты хочешь, чтобы я тебя жалела?
   - Ничуть! - внезапно Дамиан привлек меня к себе, сильные пальцы погрузились в распущенные волосы, прикоснулись к затылку. Властные, лишающие воли губы коснулись моих губ, левая рука, словно змея, обвилась вокруг талии.
   И прежде чем я поняла, что впервые сама хочу этого поцелуя, в мозгу пронеслась мысль: "Правду ли я сказала? Я пришла к Дамиану только потому, что хочу защитить Сашку?".
   А затем мысли исчезли. Только тяжелое дыхание, сильные руки, не дающие мне упасть в пропасть, откуда нет возврата, и...
   Я удержалась на краю.
   Оттолкнула от себя Дамиана.
   - Отвези меня домой. Я очень устала.
   Парень кивнул, пересел на переднее сидение, воткнул ключи в зажигание.
   Дорогу домой я помню плохо. Хотя вино, а затем поцелуй Дамиана вернули мне часть потерянных сил, я все еще ощущала себя разбитой. Окончательно пришла в себя я только тогда, когда машина плавно затормозила.
   Я кинула Дамиану на прощание.
   - Позвонишь вечером. Или лучше завтра. Я как раз успею отдохнуть.
   - Лучше вечером. Если моя теория правдива, у нас мало времени.
   - До чего?
   Дамиан лишь покачал головой и вновь завел машину. Я не стала дожидаться, пока авто скроется из виду, быстро зашла в подъезд. Поднялась на свой этаж, открыла двери.
   - Вить, ты, что ли? - на пороге появилась бабуля. - Рано ты сегодня. Ну, и хорошо. Пообедаешь хотя бы.
   - Я не голодна. Только чай и попью. К тому же, у меня есть одно дело.
   - Ты так себе вовсе здоровье испортишь! - начала ворчать бабушка.
   - Пока ж не испортила! - я чмокнула бабушку в щеку, затем пошла, вымыла руки, сделала себе чай и присела в кресло в гостиной. Достала из ящика стопку перетянутых алой лентой фотографий, что так и не вставили ни в один из фотоальбомов. Развязала ленту и начала перебирать карточки.
   Одна, вторая...
   Я ведь могла ошибаться. Померещилось мне, всего-то на всего. Ведь правда...
   Нет, не ошиблась! Я поднесла к глазам одну из фотографий. Кажется, десятую по счету. Маленький, обгорелый с одной стороны снимок. Да и ракурс на фото не самый удачный. Но не это меня интересовало. Лицо...
   До боли знакомое лицо!
  
   Глава 16. Сладкая ложь. Горькая правда
   Мир Сорины. 997 год...
   - Выходишь замуж? - лицо Рема казалось странно спокойным. Будто это навечно застывшая маска, а не человеческий лик. Только глаза и расширились.
   - Да! - Софа улыбалась, обнажая белоснежные зубы. - Я и представить себе не могла... - она резко прервалась и с внезапно появившимся беспокойством взглянула на Рема. - Что-то не так? Ты не хочешь поздравить меня? Сказать... Сказать хоть что-то!
   - Сказать... - Рем резко мотнул головой. - Конечно, я рад. Безумно рад за тебя, сестренка. Просто удивила ты меня сильно. Вот и слова не мог вымолвить.
   - Что ж, тут удивительного? - Софа, как в далеком детстве, заморгала длинными ресницами. - Неужто, не могу я замуж выйти? Что во мне не так? Личиком не удалась или пузо у меня во? - девушка руками показала воображаемый живот.
   - Можешь, разве ж я запрещаю? - Рем взял шутливый тон, но глаза парня продолжали смотреть холодно, с затаенной болью. - Просто время как-то уж слишком быстро прошло. Вроде, только недавно детьми были, а теперь ты уже сватов на пороге ждешь.
   Софа рассмеялась. Весело, заразительно, так и приглашая Рема к ней присоединиться. Да только собеседнику было не до смеха. Слишком уж внезапной была новость. Будто острый стилет, что в одно мгновение извлекли из широкого рукава и всадили в ничего не подозревающую жертву.
   - Знаешь, а в селе, наоборот, болтали, что я в девках засиделась. Только Анисья да ты другое твердили. Ну, еще Мирта - соседка наша новая. Только с месяц назад они с мужем переехали. Как поженились, так им родители дом выстроили, чтобы не тесно было молодоженам со стариками жить. Так вот, Мирта почему-то считала, что мы с тобой жених и невеста. Прямо как в песне: "Тили-тити-тесто, жених и невеста", - весело пропела девчонка
   - Странно, - голос Рема казался деревянным, насквозь фальшивым. - И откуда только она это взяла?
   - А откуда слухи растут? - Софа пожала плечами. - Надо же кумушкам о чем-то посудачить. А правда... Да кто знает, что есть правда? Пошли уже, - она потянула парня за собой. - К чему здесь-то стоять?
   Рем позволил себя увести, совсем не препятствуя Софе. Ни словом, ни жестом. Только и бросил последний взгляд на ребят, что разгружали с лодки остатки снеди.
   Кресктений подмигнул товарищу, кивнул на Софу и поднял большой палец. Рем не ответил. Развернулся и пошел прочь. А заговорил вновь, только когда увидел первые халупы крестьян - самых бедные из тех, что жили в селе.
   - Познакомишь ли ты меня со своим избранником?
   - А ты как думаешь?! Тебе Геран понравится. Обещаю! Он такой... Представляешь, он не считает меня ведьмой!
   - С чего ему считать... - договорить Рем не успел, вновь начала Софа:
   - Я ведь ему рассказала, что Большицах произошло. Так и сказала: "Я ведьма!"...
  
   - О чем ты? Какая ты - ведьма?! - Геран попытался схватить Софу за руку, но не преуспел.
   Девушка отскочила сторону, будто испуганная лань, сцепила зубы, пытаясь не разрыдаться.
   - Самая настоящая!
   - Да что за глупость к тебе в голову забрела?! - Геран уже не пытался взять Софу за руку, обнять. Просто смотрел на нее, не отрываясь. - Как же, ведьма ты! С чего это ты взяла?
   - Не все ли равно?
   - Для меня - нет! Я хочу быть с тобой и не понимаю, почему ты мне отказываешь. Если какой-то чурбан от злости своей обозвал тебя ведьмой, это ничего не значит!
   - Но каратели говорят, каждое слово... Как его... - девушка задумалась, опустив голову наземь. - Слово еще так заморское. Какой-то мудрец так говорил... Вспомнила! Слова материальны. Если сказал, значит, так и есть!
   - Что так и есть? Дурень какой солгал или сам выдумал, а его сразу в мудрецы записали. Зачем заморских-то мудрецов слушать? Им лишь бы говорить! Да и тебе... - Геран помолчал. - Если не хочешь быть со мной, так и скажи!
   - Я хочу! - Софа осторожно коснулась руки любимого. - Да дело и не в одном дурачке. Меня с детства ведьмой кликали. В родном селе - в Большицах. Мальчишки меня и утопить пытались, и драться начинали, и чего только не делали. А потом... Мне еще и восьми не было, как мою мать на костре сожгли. Как ведьму. Помню огонь, неведающий милосердия, помню Карима с факелом в руке, помню десятки людей. До того мне казалось, я знаю, кто они - друзья. Что помогут с едой в студеную зиму, когда уже, словно медведь, готов сосать лапу от голода. Довезут до торжища в воскресное утро, купят товар-другой с маминого прилавка... В тот день... В ту ночь... Они все были там. Называли мать ведьмой. Смеялись, ненавидели и в то же время боялись. До безумия, до мокрых портков, до...
   Геран внезапно поддался вперед и обнял Софу, прижал ее мокрое лицо к своей рубахе.
   - Тише, тише... Успокойся. Все уже прошло. Не вернется больше. Тот костер в прошлом.
   - В прошлом? - Софа горько улыбнулась. - Никогда не оставлю я его в прошлом. Ведь каждое воскресенье меня ждет новое пламя. Кроваво-красные языки, охочие до смерти, мучений, корчившиеся ведьмы и людской гул. А еще крик матери, что все еще звучит в ушах: "Беги!" И я бегу...
  
   - И что Геран? - выслушав рассказ, спросил Рем.
   - Он принял меня такой, какая я есть. Сказал, что будет любить меня, кем бы я не оказалась.
   - Хороший парень. И впрямь любит тебя.
   - Веришь, я сама не ждала! Не знаю, зачем тогда рот открыла. Ведь обещала себе сотни раз забыть о Большицах, о матери. И не выходит!
   - Не думаю, что это можно забыть. Отца, мать... Карима! - Рем непроизвольно сжал руки в кулаки. - Когда-нибудь я отомщу!
   - Может, он и сам уже умер. Некому мстить. Да и если жив, ему Господь отплатит. Как, впрочем, и нам всем. За грехи. А потому, мстить - только кару к себе призывать.
   - Это говорит та, кто совсем недавно признался в ведьмовстве! - Рем щелкнул Софу по носу.
   - Я ж никак людям не вредила, старалась по Его законам жить. А то, что я Герану призналась. Слова сами вырвались. Не хотела я просто жизнь новую со лжи начинать. Да и не смогла бы я Герану солгать. И он мне не может.
   - Он-то с чего? - не понял Рем, недобро сверкнув глазами при очередном упоминании о положительном качестве софиного жениха.
   - Ты его еще не видел, а уже сомневаешься в нем. Геран... Он такой!
   - Мне уже интересно посмотреть на этот идеал. Я-то уж думал, таких людей не бывает!
   - Еще как бывают! - Софа снова улыбнулась, не усмотрев сарказма в словах братишки, а затем зашла на порог и толкнула дверь их с Анисьей дома.
   - Кого я вижу?! - в небольшую комнатушку, что служила прихожей, вышла Анисья. - Никак Ремка вернулся!
   - Ты же знала, что их корабль сегодня причаливает, - снимавшая туфельки Софа удивленно подняла голову.
   - Да ты же, трещотка, мне каждый день вот уже как две недели твердишь: "Он приезжает сегодня!"
   - Не было такого! - Софа нахмурила брови. - Я говорила "скоро", а не "сегодня".
   - Ну, может, и так, - со смешком в голосе согласилась старуха.
   - Точно, так! Я бы ни за что не перепутала! - Софа схватила Рема за руку. - Пошли к столу. Я тебе к приезду еды наготовила. А скоро и Геран подойдет. Тогда и познакомитесь!
   Стол действительно оказался битком набитый едой. Жаль только, Рему и кусок в горло не лез. Зато Софа, казалось, ела за двоих. Она ведь с самой зари была на ногах. И кушанья готовила, и Рема на пляже дожидалась, и с Гераном встретиться успела.
   Вскоре, правда, и она наелась. Все чаще в окошко начала поглядывать, Герана выглядывать.
   "Ну, где же ты, где?!"
  
   - Ну, и куда ты так спешишь? - томно спросила беловолосая девушка, наматывая локон на указательный палец.
   - Ты же знаешь, дела, - Геран надел на ноги сапоги из козьей кожи, подпоясал рубаху поясом и перегнулся через широкий бортик кровати. - Хотя я бы предпочел остаться.
   Нагая красотка провокационно облизала губу и легко коснулась ими лица Герана.
   - Оставайся. Потом для этой дурочки придумаешь оправдание. Она всему поверит.
   - А если нет? Сейчас здесь гостит то ли ее брат названный, то ли жених бывший. Не хочу рисковать. Без нее обряд сорвется. А мы слишком долго его готовили, чтобы сейчас пустить дело на самотек.
   - Ну, положив, для обряда нужна не совсем Софа, - девушка окинула Герана насмешливым взглядом. - А жаль. Все бы упростилось в несколько раз.
   - По мне, так только интересней.
   Блондинка рассмеялась.
   - Дорогой, я никогда не сомневалась в твоем моральном облике. Какой же ты все-таки подонок!
   - Еще вчера тебе это нравилось, - Геран слегка приподнял ее подбородок и впился губами в нежную кожу.
   - Мне это нравится и сегодня, - она отстранилась. - Но тебе пора. Не то еще упустишь нашу ведьмочку. За это по головке не погладят.
  
   - Геран! - внезапно Софа сорвалась с места, заприметив в окне знакомый силуэт. Махнула жениху рукой и выбежала наружу.
   Рем остался наедине с Анисьей. Говорить не хотелось, он уткнулся в тарелку, попробовал одно из приготовленных Софой блюд.
   "Вкуснота-то какая!"
   Парень против воли улыбнулся, поднял голову и случайно бросил взгляд за окно. Он не слышал, о чем говорили голубки. Но прекрасно видел Софино лицо. Никогда девушка не смотрела на него таким взглядом, что можно было читать, будто раскрытую книгу. Любовь, доверие, нежность...
   Парень с силой сжал вилку, в один миг возненавидев Герана, который отнял того, кого он считал своей. Софу...
   - Упустил ты свой шанс, - внезапно сказала Анисья.
   Рем даже не сразу услышал ее слов. Но, как только приступ злости, что помутнила рассудок, прошел, с удивлением взглянул на старуху.
   - О чем это вы?
   - Не о чем, о ком. О Софе, конечно. Уж как она тебя ждала поначалу. Томилась. Белый свет ей был не в радость. Будто птицей в клетке сидела. А потом Геран этот появился. Вот чувства нерастраченные на него и полились.
   - То есть... не любит она его?
   - Не умеешь ты слушать, - Анисья устало покачала головой. - Любит. Со всем пылом любит.
   Рем внезапно подскочил со стула, да выбежал в прихожую. Лоб в лоб с Гераном столкнулся.
   - Ты куда? - оторопела Софа.
   - Да дела у меня. Сделать многое нужно. Только вот вспомнил.
   - Но ты ведь с Гераном хотел познакомиться. Вот и он, - девушка показала на своего спутника. - Геран, а это Рем. А тебе о нем многое рассказывала. Помнишь ведь?
   - Конечно, - парень протянул одну руку Рему, второй же поглаживал Софу по спине. Будто бы говоря: "Она моя!". Глаза гостя в царящем вокруг полумраке (в прихожей не было ни одного окошка, свет пробивался только из кухни) насмешливо блеснули. - Очень рад познакомится.
   - И мне приятно, - Рем быстро пожал Герану руку. - И все же мне нужно идти.
   Еще миг, он исчез. Только дверью за своею спиною и хлопнул.
   - Не понимаю, что с ним? - Софа покачала головой, так и не успев прийти в себя после странного ухода братишки. - Никогда он таким не был!
   - Может, действительно дела. Что ж еще. Не могу я поверить, что он еще почему-то ушел. Что солгал тебе. Как тебе вообще можно лгать?
   - Я тоже не могу тебе лгать, - Софа улыбнулась, преданно глядя Герану в глаза. - И никогда не смогу!
   - Не переживай ты так из-за Рема. Он же тебе не родной, чтобы так печалится, оттого, что случилось.
   - Он брат мой. Не по крови, но... - Софа попыталась улыбнуться. - Не важно! Пошли за стол. Посидим и без Рема!
  
   Он постучал в одну из дверей небольшой халупы на самом берегу моря.
   - Кого еще черт принес?! - донеслось изнутри.
   - Это я.
   - Рем? - в дверном проеме показался Кресктений. - Ты, что ли. Что забыл-то? Ты ведь к Софе своей все время рвался! Неужто, правым я оказался? - парень подмигнул Рему. - Надоела она тебе. И дня не прошло, а ты уже когти рвать хочешь.
   - Разрешишь пройти?
   Кресктений отодвинулся и сделал приглашающий жест.
   - Ну, заходи, коль пришел. Чего случилось-то?
   - Софа замуж выходит, - Рем сжал руки в кулаки. - Долго, видите ли, я с плаванья не возвращался, - повторил он, как запомнил, слова Анисьи. - Разве ж это долго было, чтобы не дождаться?
   - В бабах верности ни на грош. То ли дело собака! - Кресктений погладил стоящую у него в ногах псину. - А с другой стороны, хорошо, что сейчас вся эта ее подлость вскрылась. Хуже было б, если бы потом изменяла бы она тебе направо, налево.
   - Может, и не изменяла б, может, и сейчас дождалась бы, если б поговорили бы мы начистоту до моего отъезда. Но я сам тогда сои чувства не понимал. Как есть, идиот!
   - Да хватит себя-то обвинять. Во всех бедах бабы виноваты. Ну, ничего, - Кресктений внезапно достал из-под стола графин, две настолько старые чашки, что уже и разобрать нельзя было, что намалевать-то хотел неизвестный ваятель. Плеснул в них прозрачной жидкости из графина и протянул одну Рему. - На вот, выпей. А завтра вечером снова в плаванье выйдем. Капитан сказал, груз какой-то важный в Багрец* нужно доставить. Так что, на побывку немного времени нам оставили.
  
   *Багрец - город на юге.
  
  
   - Кресктений, - внезапно послышался противный голос. - Слазь в погреб, достань... - дальше было не услышать.
   Мужчина хохотнул и поднял чашку.
   - А, может, оно и к лучшему, что уходим мы. Ну, за море!
   - За море!
  
   "Дорогая Софа, наверное, не эти слова ты хотела от меня услышать, но, поделать я ничего не могу. Завтра мы снова уходим в плаванье. Нескоро вернемся. Наверно, и замуж ты выйдешь в мое отсутствие. Не думай, что ты мне настолько безразлична, что я не хотел увидеть тебя в свадебном платье.
   Все наоборот. Я мечтал об этом. Все то время, когда я был на корабле, я думал о тебе. Вспоминал тебя. Я так и не смог тебе сказать. А ведь хотел огорошить тебя на пристани. Сказать, что люблю тебя. Вместо этого огорошила ты меня своим замужеством. Жаль, что все так вышло.
   Я снова уезжаю. Прости, но я не могу видеть тебя невестою другого. Боюсь, что сорвусь, украду тебя, помешаю тебе, сломаю жизнь. А ведь самое сокровенное мое желание - что бы ты была счастлива".
   С непривычки, да еще и после выпитого накануне буквы выходили кособокими, прыгали, словно летучие рыбы в море, съезжали в разные стороны. А под конец Рем еще и кляксу умудрился поставить. Что делать, не привычен к письму. Хорошо хоть вообще грамоте обучили.
   Парень еще раз перечитал письмо, затем вложил его в самодельный конверт, поднялся со стула, спрятал в карман и вышел в ночь. Он шел к дому Софы, надеясь увидеть ее в последний раз.
   Не вышло!
   - Рем, да? - внезапно раздалось из-за спины.
   - Да, я, - парень холодно кивнул Герану.
   - Ты к Софе? Пойдем вместе. Нам по пути.
   - Нет, я... - Рем вздохнул. Он-то собирался с Софой наедине увидеться, а так и смысла не было. - Да вот, письмо ей хотел передать. Отдашь? а то спешу я.
   - Давай. А куда ты?
   - В Багрец плывем. До отплытия несколько часов осталось. Товар уже загрузили.
   - Удачи в плаванье! Да милостив будет Морской.
   Геран смотрел, как Рем уходит вдаль, и улыбался: все складывалось, как нельзя лучше! А, как только моряк исчез, продолжил свой путь. Вот только он лежал не к софиному дому. К другому.
   Стук в неприметную дверь на восточной окраине Кислиц.
   - Ну, здравствуй, Геран, - светловолосая хмурилась. - Долго же тебя ждать.
   - Знакомца встретил. Ремку, - Геран, не обращая внимания на недовольный голос собеседницы, зашел внутрь дома. - Он мне больше не помешает.
   - Нож под ребра?
   - Я не настолько кровожаден. Рем сам решил избавить нас от своего присутствия. Даже вот письмецо накатал.
   - Интересно! - девушка выхватила из пальцев самодельный конверт, вскрыла письмо, вчиталась в текст. - Ну и почерк у этого морячка! Ничего не разобрать! Хотя подожди: "Боюсь, что сорвусь, украду тебя, помешаю тебе, сломаю жизнь. А ведь самое сокровенное мое желание - что бы ты была счастлива". Смех, да и только!
   - Я знал, что письмецо тебя позабавит, - Горин внезапно смял бумагу и кинул ее в горящий камин. - Так-то лучше!
  
   Глава 17. Дела давно минувших дней
   Мир Клеменсии. Десять лет назад...
   - Что ты там все рассматриваешь?! - вертлявая девочка хотела вырвать у меня из рук фотографию, но я ударила ее ногой. Раз, другой. Зажала карточку в руках и прижала к груди.
   - Нет!
   - Бешенная! - девчонка показала мне кулак. - Все равно отберу!
   Я смотрела на нее с испугом. Сердце в груди билось все сильнее.
   "А вдруг и впрямь..." - я отбросила от себя эту мысль, показала забияке (ее отдаляющейся спине, если точнее) язык и отвернулась в угол. Разгладила фотографию. Провела пальцем по улыбающемуся лицу. Почувствовала, как по щеке катится слеза. Быстро вытерла ее, пока никто не заметив. Глубоко вздохнула и все же расплакалась.
   - Мамочка... Мама!
   Кто-то нежно прикоснулся к моей голове. Я резко обернулась.
   - Ма... - слова застряли в горле. Это была не моя мама.
   Передо мной стояла низенькая старушка - вроде как, здешняя воспитательница. По крайней мере, мне так сказали.
   Я снова вцепилась в фотографию.
   - Не отдам!
   Старуха бросила на меня непонимающий взгляд, тихо фыркнула.
   - Есть иди, или тебе особое приглашение надобно?
   - Я... Не хочу! Не хочу есть! - я ударила пятками кровать, а затем уткнулась лицом в грязную подушку без наволочки, пробормотав еще и оттуда. - Не хочу!
   - Ну, как хочешь. До вечера голодной ходить будешь!
   Шаги начали отдаляться. Я непонимающе обернулась. Дома меня всегда уговаривали пойти поесть, рассказывали о том, как полезно кушать три раз в день. Такое странное слово... Рацион. А здесь... И как я вообще могла перепутать эту старуху, ведьму страшную, кикимору с... мамочкой?!
   Я знаю, мне говорили. Кажется, последние дней пять мне только и делали, что говорили: твоя мать умерла. Умерла. Умерла...
   Это было так странно. Я просто не могла поверить. Вот был человек, а потом... потом раз, и его не стало. Ну, не может такого быть, просто не может!
   Помню, в первое мгновение я забилась в угол квартиры и не хотела оттуда вылезти, размазывала по щекам слезы, отчаянно брыкалась, когда меня пытались поднять на руки.
   Все равно выволокли. Тетя Люба, соседка наша, даже накормить меня хотела. Да что толку? Кусок в горло не лез. Так и сейчас...
   Я еще крепче прижала к груди фотографию, чувствуя, как слезы катятся по щекам и подбородку, а затем падают в расстегнутый ворот рубашки. Больно было, а еще как-то жутко и пусто. Будто дыра в груди. Черная-черная. И она была там все эти дни: когда я пришла домой, а там никого, когда мама не пришла к вечеру, зато в квартиру ввалился полицейский. С большими черными усами. Кажется, только усы я и запомнила. Они были такого же цвета, как и дыра внутри меня.
   А затем я только плакала и кричала, соседка пыталась меня успокоить, но едва ли ей это удалось. Я ничего не понимала, не хотела понимать, только плакала, визжала, бездумно размахивая руками. А потом какая-то незнакомая тетка ударила меня по щеке и, словно мешок с картошкой, погрузила в машину.
   Невесть как разбитое стекло, слезы на щеках и проносящиеся мимо меня улицы. Такие знакомые и такие далекие. Так я и оказалась в интернате. Будто навсегда заперта в этом угрюмом сером здании за высоким блочным забором, который скрывал все, что происходило внутри.
  

***

   Я тяжело вздохнула и отложила фотографию в сторону, пытаясь отвлечься от тягостных воспоминаний. Как бы нет! Навалилась боль. Тысячи воспоминаний, которые, казалось бы, давно должны были исчезнуть. Но нет...
  
   - Мамочка, ну, купи. Ну, ты только посмотри на того мишку. Он такой хороший!
   - Да у тебя же уже есть такой.
   - Нет, то другой. Он старый. И у него рука отваливается. Ну, эта... лапа. Ты же мне сама зашивала. А этот такой красивый...
  
   - Я ненавижу школу! Нет, ты просто не представляешь, - я врываюсь в большую комнату, бросаю рюкзак на пол. - Как я ненавижу школу!
   - Бросай.
   - Что? - не понимаю я.
   - Бросай школу, - мама улыбается и медленно встает с кресла. - Есть иди. Голодная, наверное...
  
   Я встала, взяла фотографии... все, кроме одной... и положила их обратно в шкаф. Затем прошла на кухню к бабушке. Улыбнулась в ответ на ее немой вопрос. Хлопнула себя по лбу, поняв, что забыла чашку в гостиной, снова вышла из кухни, прошла по длинному коридору. И застыла возле двери.
   Положила голову на деревянную раму и на мгновение закрыла глаза. Почувствовав на щеках слезы, прикусила губу и ругнулась про себя, быстро зашла внутрь гостиной, подняла наполовину полную чашку, бросила случайный взгляд на фотографию, что так и осталась лежать на столике, и бросилась в коридор.
   У меня осталось мало маминых фотографий. Может, штук десять найду, но не больше. Это ведь сейчас цифровые фотики, для которых не особо важно, сколько фотографий ты сделаешь: одну или двадцать.
   Десять лет назад у нас была простая мыльница. Мама в основном фотографировала меня. На пляже, в школе на линейке, возле музея, в лесу. А вот сфотографировать ее мне никак не удавалось. То я случайно уроню фотоаппарат на асфальт (мы даже в мастерской были постоянными клиентами), то нажму на что-то не то, засвечу пленку или закрою объектив пальцем. Впрочем, я и не любила фотографировать. Все больше фотографироваться. Корчила веселые рожицы, а затем обижалась, когда меня просили убрать рожки, которые я ставила соседу по фото.
   У бабушки тоже с фотографиями было туго. Пленки, негативы, да и сами фотографии слишком хорошо горят. Хорошо хоть бабуле не досталось от пламени. Когда в ее квартире случился пожар (никто особо и не понял, почему он разгорелся, впрочем, никто особо и не пытался понять), она сидела у нас дома и пыталась меня успокоить, да и сама осознать, что случилось.
   Моя мама сбежала с дому, когда ей было восемнадцать лет. Просто однажды не вернулась с института. А затем пустота: ни писем, ни звонков, ни встреч. Бабушка не раз думала, что ее дочь умерла. Мечтала, чтобы она осталась жива, но год проходил за годом, а ничего не менялось. Ни одной весточки от исчезнувшей дочери. Трудно двенадцать лет надеяться, верить. Бабушка и перестала.
   А потом телефонный звонок. И безэмоциональный голос:
   - Это Людмила Алексеевна Горянская? Вашу дочь нашли мертвой в соседнем городе. Опознали по отпечаткам пальцев. Вы оплатите похороны?
  
   - Что с тобой? - спросила бабушка, в очередной раз заметив меня на пороге кухни. - Ты какая-то мрачная сегодня. На работе что-то случилось или с этим парнем не ладится?
   - С каким парнем? - зацепилась я за ее последние слова, чтобы хоть как-то развеется.
   - Да с тем, что сегодня утром к тебе приходил. Ну, чем тебе не жених?
   - Да я его знаю три дня от силы, - попыталась заговорить бабуле зубы я.
   Конечно, был беспроигрышный вариант: рассказать бабушке про обстоятельства нашего с Дамианом знакомства. Домушники нравятся бабуле еще меньше, чем женатики. Но тогда в следующий раз она просто не пустит его в дом. Так что, идти на подобные кардинальные меры мне не хотелось.
   - Вот и не упусти! За твоей матерью, помню, кто только не ухлестывал. А ты все одна и одна. Это хорошо, конечно, что ты не исчезнешь так... так, как она. Ну, нельзя же совсем в крайность впадать.
   Если я и впадала в крайность, то не из-за матери. Но говорить об этом бабуле, как, впрочем, и самой вспоминать о том, что случилось два года назад, совершенно не тянуло. Хватит на один вечер воспоминаний! И без того плохо. К тому же нужно кое-что узнать у бабули. Как только это сделать потактичнее?
   - Люди разные бывают, - просто чтобы не молчать, сказала я, затем налила себе еще заварки, добавила кипятку - в общем, оттягивала вопрос, как могла. Но нужно было решаться. Я пригубила чай и взглянула бабушке в глаза. - Бабуль, а маму действительно кремировали?
  
   Из снов Виттории...
   - Дети мои, надеюсь, сон ваши был сладок, - старик улыбнулся гостям, что появились на балконе, и протянул руку с перстнем для поцелуев.
   - Да, отец, - голоса Габриэллы и Кристофа слились в один. - В Божьей обители все тревоги отступают.
   - Господь бережет нас, чтобы мы продолжали борьбу против таких тварей, как она, - епископ кивнул на площадь, где к высокому шесту была привязана старуха.
   - Это наш долг, - Кристоф слегка наклонил голову. Затем с подчеркнутым волнением спросил. - Вы выглядите недовольным. Случилось что-то серьезное?
   - Что могло произойти? - епископ покачал головой. - Ведьма быстро призналась в своем грехе. Слишком быстро, слишком легко.
   - Так она быстрее ответит за свои грехи, - пожал плечами Кристоф, не увидев в случившемся ничего плохого.
   - И снова ты прав, сын мой, - епископ посмотрел на Габриэллу. - Я слышал, дочь моя, ты любишь глядеть на изгнание Дьявола.
   - Да это так, - скупо ответила девушка, не поднимая глаз с пола.
   - Тогда не буду лишать тебя удовольствия, - епископ отошел от края балкона, приглашая Габриэллу подойти ближе. - Сейчас мы начнем.
   Девушка улыбнулась и стала рядом.
   - Благодарю вас.
   Епископ одарил гостей еще одной улыбкой и подал знак начинать. Один из священников приступил к чтению приговора.
   -- Сегодня состоится казнь...
   "Благодарю вас, благодарю вас, - про себя все повторяла и повторяла Габриэлла, боясь, что не выдержит. Закричит, побежит вниз... сделает хоть что-то, вместо того, чтобы в очередной раз глядеть на ставшее ненавистным пламя. - Благодарю вас, благодарю..."
   -- Мы караем ведьму за следующие преступления...
   Она спасла мне жизнь, а я ей так отплачу? Отправлю на костер?!
   - Она околдовала людей, которые пошли против слуг Божьих и едва не погубили их...
   Это нечестно, Кристоф! Если бы не Гортензия, мы бы лежали мертвыми на дне какого-нибудь оврага. Никто и не вспомнил бы, кто мы!
   - Пособствовала Дьяволу...
   Я не хочу думать, не хочу думать ни о чем. Я не могу больше!
   - Ведьма!
   Она невинна...
   На мгновение девушке почудилось, Гортензия увидела ее, узнала, а в следующий миг черты ее лица исказились от боли, огонь в одночасье поглотил знахарку.
   - Габриэлла, что с вами? - епископ коснулся руки девушки. - У вас на щеках слезы. Неужто вам ее жаль?
   - Что вы. Я просто сожалею, что зло, подобное ей все еще ходит по земле, да и от болезни своей не до конца отправилась. Вы позволите мне вернуться к себе?
   - Конечно. Я думаю, Кристоф поможет вам добраться.
   - Это лишнее, не хотелось бы отрывать вас от этого дивного зрелища, - девушка показала рукой на костер, затем поклонилась и вышла за двери, медленно дошла до своей опочивальни, отворила двери и без сил упала на ковер. Уткнулась лицом в мягкий ворс и попыталась забыть все, что видела до того.
   Не вышло!
   Тысячи картины проносились у нее перед глазами. Боль рвала тело на части. Она ненавидела. Ненавидела епископа, Кристофа, себя саму, весь мир и всех вокруг. Из груди вырывалось прерывистое дыхание. Девушка на мгновение подняла лицо над полом, убрала съехавшую на глаза прядь.
   - Я не могу так больше не могу, - всхлипнула она и снова уткнулась лицом в ковер. - Не могу...
  
  
   ***
   Бабушка вздрогнула.
   - Я ведь тебе уже говорила, что да. А с чего ты об этом сейчас заговорила? Если решила перевести разговор с этого Дамиана на другую тему, то это плохая попытка! Не хочешь рассказывать про свои амурные дела, не надо! - бабушка резко встала, оставив на столе недоеденный ужин, и пошла к двери.
   - Подожди! - я схватила ее за руку. - Ты не так меня поняла. Я просто хотела узнать...
   В кармане резко ожил телефон. Я чертыхнулась и потянулась нажать отбой, но бабушка остановила меня.
   - Ответь. Я поняла, что ты просто хотела узнать, - она высвободила руку и вышла из кухни.
   - Алло, - увидев имя "Дамиан", я все же нажала на зеленую кнопку.
   - Я проверил свою теорию. Нужно встретиться.
   - Я не могу сейчас. У меня дела. Встретимся завтра, - я потянулась нажать отбой, но следующие слова Дамиана меня остановили.
   - Я знаю, где произойдет следующее убийство. Встречаемся в сквере возле твоего дома. Я жду тебя.
   Он нажал отбой. Я со злостью посмотрела на телефон, жалея, что не отключила его заранее. Звучит эгоистично, но мне сейчас не до расследования, не до Дамиана!
   Но место следующего убийства... Можно было бы, конечно, позвонить Олежке, пусть бы сам поговорил с Дамианом. Но что-то мне подсказывало, с полицейским Дамиан говорить откажется. А, значит, идти нужно было мне. С бабулей-то поговорить я смогу в любой момент. А Дамиан уже завтра может исчезнуть. Кто знает, что у него на уме.
   - Я уйду ненадолго, - крикнула я бабушке, а затем накинула на плечи джинсовку, на ноги шлепки и вышла из квартиры. Дамиан меня ждал в сквере.
   - Рад, что ты так быстро.
   - Если ты мне солгал, и... - начала было я, но Дамиан меня прервал:
   - И с чего ты такая недоверчивая? Я, вроде, пока не лгал, - он хмыкнул. - По крайней мере, тебе. Ладно, поехали.
   - Куда? - не сразу поняла я.
   - На место предполагаемого убийства. По дороге расскажу, как я его вычислил.
   Мы сели в машину. Дамиан вставил ключи зажигания и надавил на газ. Я пока просмотрела лежащие на бардачке карты. Ничего нового на них не было. Все те же два пентакля. Я отложила карты в сторону и посмотрела на Дамиана.
   - Ты обещал мне рассказать все, что знаешь.
   - Расскажу. Но сначала ответь, что ты знаешь о вашем городе?
   - Город как город, - я пожала плечами. - Небольшой, с развлечениями беда, по крайней мере так Катька говорит. А так ничего особенно. Подобных небольших городков сотни.
   - И убийства, как у вас, везде происходят, - вставил Дамиан.
   - Мало ли отморозков на свете, - я подняла руку, видя, что Дамиан хочет что-то сказать. - Слушай, если ты где-то вычитал, что наш город - эпицентр темной силы, под ним находятся врата ада или еще что-то подобное, скажи сразу, а лучше - высади меня. Не верю я во всю эту чепуху: магию, эзотерику, гадания. Мне Катьки с головой хватало с ее фэн-шуем, теорией о переселении душ, любовью к фильмам о вампирах и демонах. Только недавно пересказывала она мне сюжет одного фильма с красавчиком вампиром. Я едва не уснула.
   - Ты в них не веришь?
   - В вампиров?
   - В демонов.
   - Нет, конечно!
   - Интересно, - Дамиан усмехнулся, несколько секунд смотрел мне в глаза, затем перевел взгляд на дорогу. - Но ты же не будешь отрицать, что есть люди, которые верят в это?
   - Не буду. Мало ли у кого какие причуды.
   - Хороши, однако, причуды, - Дамиан внезапно хохотнул, затем стал серьезнее. - Убийца или убийцы оставляли свои жертвы, создавая пентаграмму. Сначала они начертили круг, затем звезду.
   - Разве очередность имеет какое-то значение? - не поняла я.
   - Что ты знаешь, о пентаграммах? - вопросом на вопрос ответил Дамиан.
   - Есть прямая пентаграмма. Она рисуется острием вверх и... - попыталась я вспомнить все то, что мне рассказывала Катька. - И является чем-то вроде оберега. Есть перевернутая. Рисуется двумя остриями вверх. Это главный символ Сатаны.
   - Хватит! - Дамиан выразительно фыркнул. - Все перекручено. Прямая, перевернутая пентаграмма - не важно. Важно, что рисуют вначале. Если вперед звезда, затем круг, то создают защиту, если наоборот - вызывают демона. И главная ошибка - пентаграмма вовсе не знак Сатаны. Сомневаюсь, что у кого-то хватит сил его призвать или защитится от него. Это знак Ваала.
   - Кого? - не поняла я.
   - Ваала, - не заметив на моем лице ни тени понимания, Дамиан фыркнул. - Первый раз встречаюсь с подобным невежеством! Ваал - один из герцогов Ада. Тот, кто ушел вслед за Люцифером из эдема. Это трехголовый демон: в центре у него человеческая голова, а по бокам - кошачья и голова жабы. Ваал владеет тайными знаниями, наделяет мудростью. Но за свои дары требует жертв.
   - И ты думаешь, убитые...
   - Ты видишь другое объяснение? - прервал меня Дамиан. - Поделись!
   Внезапно машина замедлила ход. Я выглянула в окно. Ничего особенного. С детства знакомая улица. Яркий свет солнца, что бил в стекло. После рассказа Дамиана я думала мы снова окажемся на кладбище или, по крайней мере, в лесу.
   - Что мы здесь делаем?
   - Ты же хотела попасть на место будущего убийства? Это оно.
   - Но...
   - Что не так? - не понял Дамиан. - Это центр пентаграммы. Точка гармонии, тяжести. Именно здесь все закончится.
  
   Глава 18. Орден Дьявола
   Мир Сорины. 998 год
   - Красная нить, черная нить, красная... - тихо бормотала себе под нос Софа, вышивая себе, как выразилась Анисья, приданое. Дело спорилось. С каждым часом узор казался все более законченным, цельным. Прямые линии, ромбы, цветы. Все это было слишком просто.
   Софа украдкой вытерла слезинку, набежавшую на глаз, бросила мимолетный взгляд в окно и продолжила работу. На душе у девушки скребли кошки, она сама то и дело вздыхала. Едва ли не ежесекундно приказывала себе успокоиться, не думать ни о чем, забыться. Размышлять лишь об узорах.
   Вот только не получалось, как бы она не старалась. Вышивка и без ее дум выходила складной. Да и мысли, казалось, вообще не слушают свою хозяйку.
   - Да хватит тебе переживать! - внезапно на пороге комнаты возникла Анисья, с укором глядя на девушку. - Совсем себя извела.
   - О чем это ты? - Софа попыталась изобразить удивление, но без особого толку. - Я вышиваю, ты же сама говорила, что мало чего себе-то сделала пока, в приданое-то. Вот и решила наверстать.
   - И слезы просто так льешь? - старуха хмыкнула и подошла ближе, дотронулась до полотна, морщинистой рукой разгладила ткань, разглядывая рисунок. И тяжко вздохнула. - Ты по что, черную нить взяла, дуреха? Нехорошо это, беду можешь накликать.
   - Разве ж жизнь без горя бывает, без зла, несправедливости? Их в жизни много больше, чем счастью. Я уже давно не маленький ребенок, чтобы верить в сказки. Это в детстве можно было мечтать. Я ведь тогда действительно верила, что добра в мире больше, и до безумия расстроилась, когда мама сказала, что это не так. Глупая. За счастьем следует горе. Мы теряем тех, кто был нам дорог, теряем тех, кто делал нашу жизнь счастливой. Сначала мама, теперь Рем.
   - Успокойся, - Анисья погладила Софу по голове. - Кто знает, куда он пропал. Наверняка, скоро вернется, сама будешь над собою смеяться, что усомнилась в нем.
   - Но почему он не предупредил меня?! Пусть бы просто сказал: "Я ухожу". Мне было бы этого достаточно. Но вот так вот пропадать на цельную неделю на следующий день, как вернулся... Неужели я совсем для него ничего не значу?
   - Значишь, уж я-то по глазам давно научилась определять. Много значишь, может, поэтому он решил уйти, не мешать, чтоб тебе, твоему счастью, - Анисья бросила случайный взгляд в окно. Бесцветные губы расплылись в улыбке. Женщина показала Софе на гостя, что как раз подошел к двери их дома. - Вот с ним. Не забывай, пусть на смену счастью порой приходит горе, но и последнее не вечно.
   Геран заметил обращенный на него взгляд Анисьи, кивнул старухе и без стука зашел в дом. Быстрым шагом проник в софину комнатушку и подошел к хозяйкам.
   - У меня есть новости... - начал он, но Анисья перебила мужчину:
   - Что ж, вы без меня тут поговорите. Расскажешь ей свою новость, а я пойду. Дел столько поднакопилось, ничего сделать не успеваю.
   - Я помогу, - вскинулась Софа.
   - Не нужно. Ваше дело молодое, вот его и решите сперва.
   Анисья убрала руку от софиной макушки и засеменила к выходу из комнаты. Впрочем, далеко отойти ей не успела. Голос Герана достиг ушей старухи.
   - Да, в общем-то, это и вас касается. Я тут кое что про Рема узнал...
   - Что? - Софа вся вздрогнула, потянулась встать, ненароком скинув при этом вышивку. Быстро нагнулась. Подняла рукоделие, дунула, стряхивая пыль, и взглянула Герану в глаза. - С ним все в порядке? Вы с ним поговорили?
   - В порядке-то все. А вот на счет поговорили, - Геран выдержал многозначительную паузу. - Не удалось поговорить-то. Узнал я, что в плаванье он ушел. Еще неделю назад. Друг шепнул, они в Багрец двинули. Нескоро домой воротятся. Только вот смекнуть никак не могу, почему он тебе ни словечка ни сказал. Мог бы хоть пару слов черкануть. Но нет! - Геран резко повысил голос и даже ударил кулаком по столу для пущего эффекта! - Ты ведь его ждала, уже столько ужасов успела себе понавыдумывать. И что волки его разорвали, и что упал где-то неудачно, что в море утонул...
   - Может, он оставил послание, - Софа подняла на Герана полные надежды глаза. - Ну, не дошло до меня его послание. Ну...
   - Не может такого быть! - Геран резко повел в сторону рукой. - Даже если б он кого-то попросил бы тебе письмо доставить, думаешь, не принесли бы? Нет ведь у тебя врагов таких, что подло так с тобою поступили б! Это все Рем. Он...
   - Не важно, - губы Софы упрямо сжались. - Не хочу о нем больше слышать. Никогда!
   Правильно, не стоит он того, - Геран резко приблизил к себе софино лицо. - Я с тобой никогда так не поступлю. Никогда! Веришь?
   - Верю...
  
   Неделю назад...
   Погрузка проходила быстро. Хоть землю давно накрыли сумерки, матросов с "Цирцеи" это ничуть не смущало. Море спокойно, а что ночь на дворе, так и хуже могло быть. Огни ясно горели, освящая путь от пристани до лодки. Впереди ярким пятном выделялся корабль. Да и месяц освещал путь. Пусть и не полнолуние на дворе было, но зато и туч на небе нет. Мягкий свет не слепил глаза, как это бывало, когда отправляться в дорогу приходилось в полдень. Заказы разные бывали, а о спокойствии матросов никто никогда не беспокоился. Не справятся, можно других набрать. Благо, желающих почти всегда найти можно.
   Капитан окинул взглядом берег. Поморщился, увидев одного из своих, стоящего без дела. Присмотрелся, пытаясь понять, кто это. Поношенная, как у всех одежда. Средний рост, как и телосложение. Коротко стриженые волосы. Лицо бездельника рассмотреть никак не удавалось. А впрочем, и без того понятно, кто это.
   - Эй, Рем, хватит стоять столбом! Берись-ка за работу, иначе выгоню к чертям собачьим. Тоже мне бездельник!
   - Слушаюсь, - Рем обернулся на голос, явив капитану свою нерешительную физиономию, кивнул головой и поднял один из мешков. Последний, надо сказать. Остальные уже давно погрузили. Теперь вон ящики таскали.
   Рем быстро приближался к капитану, а как стал рядом, тот и пригрозил:
   - Еще раз увижу, что бездельничаешь, выпру взашей. Нечего мои харчи за просто так жрать. Пошел быстрее.
   Рем снова кивнул, донес мешок до лодки, потом помог товарищам снедь грузить. А как все погрузили, на мгновение остановился, взглянул на село, что-то тихо буркнул себе под нос, да уселся в лодку.
   Заработали весла. Задерживаться на берегу никому окромя мальчишки в голову не пришло. Впрочем, и Рем, кажись, успокоился. Методично греб веслами, ничего не говоря. На борту отлынивать от работы не стал. Вместе с остальными погрузил вещи. Сачковать и не пробовал, хоть капитан и наблюдал за ним более пристально, чем за остальными. Чуть другого лодыря не пропустил!
   - Деван, хватит без дела гулять! Нам до полуночи уйти нужно. А если ты не пошевелишься, можем здесь полночи проторчать, тогда я с тебя лично шкуру спущу. Или сам перед заказчиками за опоздание будешь оправдываться. Неизвестно, что хуже-то! Надоело мне уже за ваши промахи перед большими людьми оправдываться, - капитан обвел взглядом всю команду. - Это всех Вас касается. Если я после полуночи берег смогу рассмотреть, Вам не жить!
   Угрозы подействовали. Берег недолго оставался в зоне видимости. Вещи разгрузили, паруса расправили, а там команда и расплылась по кораблю. Рем подошел к борту и долго вглядывался в линию горизонта. Берега уже не было в помине. Только море, освещенное тусклым лунным светом.
   - Да хватит тебе переживать! - не слышно подошел Кресктений, положил руку Рему на плечо. - Ты еще с десяток таких, как она найдешь. Только повернее, чем эта. Сам еще посмеешься над своей глупостью.
   - Хотел бы я поверить! - Рем внезапно сжал кулаки. - Я ведь до последнего верил, что она придет. Пусть, даже отговаривать меня не будет, но попрощается. Скажет какую-то ерунду, чтоб я к Морскому в лапы не угодил, расскажет, как ей будет меня не хватать. А она не явилась. Будто вовсе меня для нее нет, - мужчина сплюнул за борт. - Ну, так значит и ее для меня не существует!
  
   Софа уже давно простилась с Ремом: сказалась больной, и теперь без дела бродила извилистыми улочками. Солнце уже почти село. Только самую верхушку диска и можно было разглядеть на горизонте. Но Софу это не волновало. Заблудиться она не боялась. За восемь лет жизни в этом селе уже знала каждый дом, каждую оградку. Темноты тоже не особо страшилось. Даже стыдно становилось, что тогда, как они с Ремом с Большиц шли, она так сильно напугалась. Виданное ли дело - теней страшиться, ветерка, что деревья колышет.
   Неожиданно Софа забрела к берегу, долго смотрела на горизонт, страшась признаться самой себе, что, несмотря на слова, сказанные Герану несколько часов она назад, она хочет, чтобы братишка воротился. Слишком много их связывало, слишком дорог он был ей. Хоть и любила она другого...
   Софа покачала головой, сама не понимая, что с ней творится. Она любила Герана, но он мог заполнить ту пустоту, что образовалось от исчезновения Рема. Странно это было, странно и непонятно. Бросив последний взгляд на потемневшую воду, Софа решительно направилась обратно в село. И снова одна улочка сменяла вторую, затем третью.
   Впрочем, достичь их с Анисьей дома Софе не удалось. Внезапно до девушки донесся недовольный голос:
   - Ты снова опоздал.
   "Не только у меня проблемы" - промелькнуло у девушки в голове. Но она и не подумала останавливаться. К чему в разговор чужой-то вмешиваться? Хотела быстро проскочить мимо, уже занесла ногу, но второй голос пригвоздил девушку к месту.
   - Прости, дорогая.
   Софа вздрогнула и украдкой взглянула из-за угла, из-за которого доносился голос. Только бы ей почудилось. Только бы...
   Не почудилось!
   На пороге невысокого, выкрашенного в желтую краску домишки стоял Геран.
   "Ну, мало ли, к кому он так обращается, - снова принялась защищать Софа Герана. - Это ведь ничего не значит!"
   Как бы не так!
   Геран перегнулся через порог и поцеловал незнакомку.
   - Не будь злюкой. План на завершающей стадии. Можешь и подождать пару минут. Девчонка-то верит каждому слову. Даже не подозревает о моей лжи.
   Он снова ее поцеловал. И снова...
   Софа вскрикнула, как раненная птица, ударила ограду соседнего, ни в чем не повинного дома и бросилась бежать. Не важно, куда. Обида заслонила все, мешала думать. Только одна мысль и металась в мозгу: "И Геран тоже! Ну почему именно он?!"
   Позади ей чудились шаги, крики, но Софа и не думала останавливаться, не хотела ничего слышать. Только бежать под свист ветра, не видеть, не думать, не знать. Снова берег. Песок под ногами, так и норовивший залезть в башмаки, капли воды, что попадали на одежду, и шум прибоя, заглушающий все звуки.
   Внезапно кто-то налетел на Софу, сбил с ног.
   - Пусти, да пусти ты! - девушка заколотила кулаками, попыталась ударить мужчину, повалившую ее на песок, каблуками. Укусить... Сделать хоть в половину больнее, как он сделал ей!
   Не вышло!
   Геран прижал софино тело к песку. Придавил своим весом ее руки и ноги. Убрал с лица съехавшую прядь.
   - Успокойся! - выдохнул он, тяжело дыша.
   - Успокоиться? Я тебя ненавижу! - Софе удалось высвободить правую руку с захвата. - Ты врал мне, с самого начала врал! Признавался в любви, а сам...
   - Я действительно люблю тебя. Ты не правильно поняла то, что увидела.
   - А что я должна была понять? - с вызовом спросила Софа. - Ты сказал, что я - легковерная дурочка, которая верит в твои чувства.
   - Нет, разве я мог? - Геран покачал головой. - Наверное, стоило тебе рассказать с самого начала, но я боялся. Боялся тебя потерять. Дело... Дело в том, что я принадлежу к одному древнему ордену.
   - К какому ордену? - Софа нахмурилась, затем тряхнула головой, не замечая, как песчинки песка попадают в прическу. - Не важно! Я видела, как ты целовался с ней. Как ты это объяснишь?
   - Так мы приветствуем друг друга. Это знак того, что мы связаны узами, что крепче, чем кровные. Знак того, что мы отличаемся от других, что у нас другая правда, другая цель. Остальные люди никогда нас не поймут.
   - Значит, и я никогда не пойму. Так ведь?
   - Нет, не так. Ты такая же, как и мы. Я просто все никак не мог тебе рассказать, прятался от правды, лгал, когда уходил на встречи с братьями и сестрами. Потому и сказал Ксавии, что волноваться не о чем. Ты не подозреваешь, кто я, чем занимаюсь. Понимаешь... Наш орден... Он тайный, и если кто узнает о нем, нас убьют, замучают до смерти. Но я устал лгать, я все тебе расскажу. Ты нас не выдашь. Я верю тебе, - Герон нежно провел рукой по лицу девушки, затем поднялся и потянул за собой Софу. - Хватит на песке лежать, заболеешь.
   - Не важно! - отмахнулась она, но все же поднялась с песка. - Что за орден?
   - Я начну издалека, - Геран взъерошил волосы, собираясь с мыслями. - Чему нас учат с детства? Есть Господь, есть Дьявол. Господь благословляет, он стоит за справедливость, одаряет своей милостью достойных, спасает праведников. Дьявол лишь искушает, оскверняет все святыни. Все зло, что есть на земле, от него. Он же дает силы знахарям, ведьмам. Но скажи, разве несет зло знахарка, которая спасает людям жизни? Скажи, не больше ли зла несут каратели, жрецы? Те, кто призваны нас защищать.
   - Но... Ведьмы несут зло! Это каждому известно.
   - Неужели? Ты сказывала, твою мать сожгли на костре. Скажи, она вредила людям? Неужели она действительно заслуживает смерти?
   - Нет, но... Я не понимаю!
   - Знаешь, почему ее убили, почему убили сотни других? Они знали то, что другим неведомо. Дьявол дает знания, недоступные другим. Он заботится о людях больше, чем Создатель.
   - Это святотатство! - Софа вскочила на ноги. - Это неправда! Этого не может быть!
   - Значит все также? - Геран от злости искривил губы. - Ведьмы, спасающие жизни, - зло. Каратели, жрецы, упивающиеся их муками, - добро?
   - Нет, но... - Софе вспомнилась мать, вспомнился Карим, соседские дети, издевающиеся над ней. - Я не знаю, она резко опустила руки и снова присела подле Герана. - Я запуталась. Дьявол - зло, он мечтает уничтожить нас. Разве может быть иначе? Никогда! Меня с детства учили. С самого рождения! Как это может быть ложью?
   - Людьми нужно как-то управлять. Поэтому их и вводят в заблуждение. Если люди узнают правду, мир изменится до неузнаваемости. Тогда... - Геран прервался. - Ты вся дрожишь. Замерзла? Как же я недоглядел?!
   - Мне не холодно. Я просто... У меня нет слов, - Софа положила голову Герану на грудь, спрятала ладони в полах плаща. - У меня такое ощущение, что мир треснул. Развалился на части. Твои слова... Они не могут быть правдой, но они так на нее похожи... - она подняла на Герана глаза. - Дай мне время. Пока я не могу это принять.
   - Сколько угодно, - Геран осторожно поцеловал Софу в лоб, а та все продолжала бормотать:
   - Дьявол не зло, не зло. Господь...
   - Сколько угодно, милая, - вновь повторил Геран, чувствую, как по его губам расплывается улыбка. Что ж, орден Дьявола... Он знал, что Софа поймет!
  
   Глава 19. Жертва всесожжения
   Мир Клеменсии.
   - Ваал? - Олежка скептически поднял брови. - И ты в это веришь?
   Я рассталась с Дамианом около часа назад. Все равно по его словам следующее убийство произойдет не раньше ночи. Мои доводы о том, что предыдущие преступления совершались так же и в светлое время суток, парня не убедили. Дамиан сказал, что последние жертвы особенные, что время Ваала - переход ночи в утро. А значит, и ритуал призыва будут проводить именно в это время.
   - Когда первые лучи солнца коснуться земли, - говорил он. - Мрак начнет блекнуть, рассеиваться, тускнеть. Луна закатится за небосвод, одарив землю своим последним светом. Звезды последний раз мигнут, освобождая место старшему брату.
   - И придет солнце, - помнится, прервала я Дамиана, устав от образных выражений.
   - Придет. Только не солнце, Ваал...
   Я отвлеклась от воспоминаний и снова обратила свое внимание на Олежку. После расставания с Дамианом я позвонила ему и в целом обрисовала ситуацию. Затем встретились лично. Нам с Дамианом была нужна помощь. Сомневаюсь, что вдвоем удастся справиться с членами секты, или кем там являются наши убийцы.
   - Ты же сам только что сказал, у вас и вовсе нет никакой версии. Это лучше, чем ничего.
   - У нас есть замечательная версия о маньяке, - не согласился Олег. - О самом обыкновенном маньяке, который убивает только потому, что ему что-то там нашептал неведомый голос, или детство было тяжелым, отец избивал. Или по другой простой причине, о которой суду будет заливать серьезный адвокат, - под конец речи почти кричал друг, - когда мы, наконец, поймаем эту мразь!
   - Не кричи на меня, - попросила я. - Адвокаты спасают преступников - слышала множество раз. Не нужно опять об этом говорить. Ты прекрасно знаешь, меня в адвокатуру не тянет... Или случилось что-то еще?
   - После твоего звонка я покопался в деле десятилетней давности. Тогда преступников было двое. Их нашли. Они убили почти двадцать человек. Некоторых и вовсе сожгли живыми. Только посмотри фотографии с места преступлений, - Олег бросил мне на руки толстую папку. - Насмотришься, потом ночь спать не будешь!
   - Я рискну, - я открыла папку, но дальше первой страницы не продвинулась. В кабинет заглянул Сашка, как обычно при встрече, чмокнул в щеку, заметив при этом у меня на руках дело. - Чего это тебя на старые дела потянуло?
   - Одну теорию проверяю. Олег, что ты говорил про адвокатов? Неужели убийцы уже вышли на волю?
   - Им еще десятку сидеть. По году за каждого убитого дали. Год в тюрьме - именно столько стоит жизнь человека!
   - Олег! - я захлопнула папку и хотела подойти к другу, как-то утешить его, но он остановил меня.
   - Все нормально. Это - жизнь. А то, что рассказала ты, - бред. Демонов не существует, и точка!
   - Я согласна, но... - договорить мне так и не удалось. Олег захлопнул дверь и вышел в коридор.
   - Вы говорили о демонах? - на лбу у Сашки появились складки морщин. - Неужели и ты в них поверила?
   "И Сашка туда же!"
   - Нет, конечно, - я едва не ударила папкой с делом об стол, но сдержалась. Сняла со стула джинсовку, но одевать не стала, так и оставила в руках. - Но мало ли у нас идиотов, которые в это поверят! Если человек может совершить убийство из-за голоса в голове, что приказывает ему убивать, то почему бы ему не сделать тоже самое из-за веры в демонов? Это потом убийца поймет, что демон не снизошел на землю, но будет поздно.
   - Слушай, я попробую поговорить с начальством, - Сашка с сомнением покачал головой, затем улыбнулся, щелкнул меня большим пальцем по подбородку. - Все получится!
   - Спасибо. Ты - мой самый лучший друг. Самый близкий мне человек... Кроме, может, бабули. Ты... Знаешь, - внезапно поняла я. - Не нужно ничего делать. Моя идея - глупость. Да и не моя она, Дамиана - того приезжего. Он ошибся. Я пойду, - чмокнула Сашку в щеку на прощание и подошла к двери.
   - Виттория, ты уверена? - окликнул меня Сашка.
   - Теперь да, - прикрыла снаружи дверь и спустилась вниз по лестнице. Я снова солгала. Я не считала идею о вызове демона глупостью, но Олег прав, она выглядит бредом. Это скажет каждый. В том числе и Сашка. Его слова означают лишь его готовность мне помочь, не зависимо ни от чего. Вот только из-за этого он сам может пострадать, как уже бывало раньше. А этого я не допущу!
  
   Десять лет назад...
   - Чего плачешь?
   Не отвечаю. Только еще крепче заслоняю голову руками. Тру щеки, пытаясь вытереть их, но не прекращаю плакать.
   - А ну прекрати! - худая рука с силою отдирает мою ладонь от лица. - Ну?!
   - Фотография... Мамочка... Ненавижу! Ненавижу!
   - Ты мать свою ненавидишь? - заинтересовался подошедший мальчишка. - За то, что бросила тебя? А рыдаешь-то зачем? Глаза разуй, нас всех побросали, но никто не ревет!
   - Я не маму ненавижу, я всех ненавижу. Всех, понимаешь?! - еще громче заорала я, с кулаками бросаясь на мальчишку.
   Он оказался сильнее. Ударил в отместку в живот так сильно, что я согнулась пополам и принялась ловить воздух ртом, совсем забывая о слезах. Было жутко больно и страшно. А вдруг ударит снова? Я посмотрела на мальчишку. Старше меня. Высокий, худющий. Одни кожа да кости, но силищи!
   Мальчишка снова занес руку, я зажмурилась, ожидая вновь почувствовать боль. Но ничего не произошло. Одна секунда. Две. Три... Я рискнула открыть глаза. Сначала один - правый. Потом...
   - Ну, что, мелюзга, испугалась? - мальчишка рассмеялся.
   Я открыла второй глаза. Заморгала. Почувствовала сотрясание воздуха. Мальчишка не собирался ограничиваться одним ударом. Его кулак был уже близко, когда рядом раздался голос.
   - Миш, может, в своей весовой категории кого поищешь?
   - А то что? - мальчишка скорчил совершенно зверскую рожу и все-таки ударил меня. Не кулаком. Пощечину дал. Я взвизгнула, схватилась за щеку и отползла на шаг от драчуна, вместе с тем увидев, как на него набросился кто-то еще.
   Глухой удар, еще один. Я попыталась зажать уши, чтобы не слышать, радуясь про себя, что от меня отстали. Впрочем, ненадолго! Кто-то коснулся моего плеча.
   - Эй, все в порядке? Не сильно досталось?
   В голосе было столько доброты, столько нежности... Я вскочила на ноги, утыкаясь головой в грудь спавшему меня парню.
   - Он такой злой, такой злой. Даже злее Верки!
   - Кто такая Верка? - мальчишка легко отстранил меня от себя.
   - Верка, она... - я все никак не могла придумать, как объяснить. Как же это, не знать, кто такая Верка? - Она такая... такая... Она у меня мамину фотографию отобрала!
  

***

   Из управления я вышла подавленная. Глупо было рассчитывать, что полицейские поверят в теорию Дамиана. А Олег, каким бы хорошим другом он мне ни был, полицейский!
   На город постепенно опускались сумерки. Было еще достаточно светло, но солнце уже почти скрылось на горизонте. Ярко красный закат не сулил следующему дню ничего хорошего. Лишь сильный ветер. Впрочем, переживем. Люди могут пережить почти все, да и не урагана же нам ждать. Давно бы сообщили.
   Я дошла до автобусной остановки, проверила в карманах наличие проездного и заняла место в очереди. Автобус подъехал почти сразу. Но зайти в него я не успела.
   Резкий гул за спиной. Я обернулась и застыла. Ненадолго. Кто-то резко ударил меня по ноге.
   - Простите, - я снова начала оборачиваться.
   Удар в спину.
   - Не стой на дороге, клуша! - торговка чудом проникла в и в без того полный автобус, показав мне изнутри кукиш.
   - Неглупый совет, - сообщил мне возникший за спиной Дамиан. - Ты чего так перепугалась?
   - Не ожидала тебя увидеть. Здесь, - добавила минутой позже.
   - Ты о своих словах, что идешь домой, а не в полицию? - ехидно уточнил Дамиан. - Ну что, помогли тебе друзья? Поверили в идею с Демоном?
   - Я и сама в нее не верю.
   - Врешь.
   Я попыталась самоуверенно улыбнуться и с вызовом посмотреть на Дамиана, но вовремя вспомнила, чем это мне грозит. Тем более, и смысла отрицать нет. Какая разница, что и как я думаю.
   - Вру. Придется самим ловить демонов.
   - Не демонов, - мои слова посмешили Дамиана. - Очень сомневаюсь, что смертные в состоянии поймать кого-то из Высших. Будем ловить заклинателей. Пойдем в машину, обсудим план.
   Я кивнула и пошла вслед за Дамианом. В очередной раз спрашивая себя, что я знаю о своем спутнике. Человечество смертно, но люди моего возраста (а Дамиан вряд ли старшее меня больше, чем на десять лет) редко вспоминают об этом.
   Дамиан открыл машину и галантно помог мне сесть в середину. Глядя на его безэмоциональное лицо, я с неожиданной ясностью осознала: "Ни черта я о тебе не знаю!"
  
   Десять лет назад...
   - Отдай фотку! - без предисловий начал Сашка, подойдя к мерзавке-Верке. Странно, он ее ничуть не испугался. Впрочем, на сей раз я и сама чувствовала себе уверенней (стоя у Сашки за спиной).
   - Она моя!
   - Как твоя?! - от злости я даже вышла из-за Сашкиной спины. - Ты ее у меня отобрала. А ну, по хорошему верни!
   - По хорошему? - переспросила Веерка. - Давай лучше, по-плохому! - миг, вспыхнула спичка, а вслед за ней фотокарточка.
   - Мамочка! Мама! - я выхватила горящий снимок. Тот час завопила от боли. - А-а!
   Веерка лишь рассмеялась.
   - Смотри, как хорошо горит.
   - Нет! Нет! - я ладонями начала заглушать пламя.
   - Ну, я тебе... - Сашка поднял на Веерку руку, но ударить...
   - Что здесь происходит? - в проеме комнаты возникла воспитательница.
   - Она... Я... И тогда... - я не вымолвить ни одного связанного предложения. Только и прижимала к себе наполовину сожженную фотку. Одно и понимая: несколько секунд, у меня бы не осталось и этого обгоревшего кусочка. Один пепел да попеченные от сбивания огня ладони.
   Вера первая пришла в себя.
   - Они надо мной издевались! - взвизгнула она, бросаясь к воспитательнице. - Грозились сжечь! Вон даже спичка валяется и коробок полупустой. Они его на улице нашли. Я видела. А сегодня вон мне угрожали, чтоб я про их находку не рассказывала. Я бы все равно не молчала!
   - Это не правда! - твердо заявил Сашка, но воспитательница его не слушала.
   - Ах вы, паршивцы! С тобой я потом разберусь, - она зло кивнула мне и схватила Сашку за волосы. - А ты иди-ка сюда!
   А потом я писала Сашке десятки записок с извинениями. Видеться нам запретили. Веерка напридумывала, что мы едва ли не весь интернат хотели сжечь. Сашку выставили зачинщиком, про меня как-то забыли. Уж лучше б, вместе ответили. А так я чувствовала себя предательницей. Виновата-то я, но за меня отдуваются другие...
  

***

   - Ты думаешь, это случится сегодня? - мы с Дамианом снова воротились в точку так называемой гармонии, оставили на стоянке машину и теперь медленно прогуливались вблизи тополей. Время пуха давно прошло. Теперь ничего не лезло в нос и глаза, заставляя бесконечно чихать.
   - Убийства? Вряд ли.
   - Почему? - не поняла я. - Если проблема в свидетелях - в нас... То мало ли, почему очередная парочка выбрала это место для своей прогулки. Ты же сам сказал, ритуал проведут под утро. До того времени мы отсюда уберемся. Или, что вероятней, спрячемся.
   - Слишком мало времени прошло с прошлого убийства. Пока слишком рано.
   - Тогда почему мы здесь? Не логичней ли приехать завтра, или в другой день, когда придет срок?
   - Я не уверен, что здешние вызыватели так хорошо знают, что нужно делать, - презрительно высказался Дамиан. - Они могли как угодно извратить ритуал.
   Я сдержала рвущийся наружу вопрос: "А откуда Ты об этом так хорошо знаешь?". И перевела разговор на другую тему. Кивнула на развалины - фундамент с несколькими домами-оболочками.
   - В одном из этих домов когда-то жил великий музыкант. Многие свои произведения он посвятил нашему городу, Говорят, любил его очень, - то же самое я рассказывала туристам с детьми несколько дней назад. Что ни говори, наша жизнь состоит из повторов. Одних и тех же ситуаций. Меняются только декорации, изредка актеры. - Понятное, жил он там задолго до пожара, что уничтожил весь внутренний облик дома.
   - Познавательно, - безразлично протянул Дамиан и коснулся моего плеча. - Да ты замерзла. Твой музыкант не от простуды умер? Тут достаточно холодно.
   - Понятия не имею, я даже имя метра вот уже несколько дней вспомнить не могу, если я его вообще хоть когда-то знала. История - не мой профиль. Катькин. А я далеко не все из ее рассказов запомнила, - я вздохнула. Вот только сожалела я не о раннем склерозе, о Катьке. - Как ты думаешь, она еще жива?
   Дамиан молчал.
   Я резко остановилась и с вызовом посмотрела на него.
   - Неужели ты не можешь сказать: "Я уверен", или "Думаю, да". И совершенно не важно, правда это или нет!
   - Я не люблю лгать, - отрезал Дамиан.
   - Это не ложь. Ты не можешь знать наверняка, никто не может! - я повернула назад, возвращаясь к машине. Только на стоянке объяснив. - Мне действительно стало холодно, открой, я достану куртку!
   Дамиан выключил сигнализацию, я потянулась к заднему сидению, куда забросила куртку. Вместе с одеждой мне в руки попала какая-то бумага. Я перевернула ее, вчиталась в текст...
   - Черт... Черт!
  
   Из снов Виттории...
   Она вертела в руках монету и все никак не могла решиться. Повернет одним боком - лик короля, вторым - епископа. Впрочем, девушку интересовали уж никак не образы правителей. Кое-что иное!
   Наконец, Габриэлла подняла глаза на женщину в пестром цветастом сарафане, которая спокойно, слегка презрительно глядела на нее.
   - Мне нужно одно зелье, - начала девушка.
   - Ух, милая, ко мне все за зельями-то приходят. Ты скажи, что именно тебе требуется, тогда я и решу все твои горести.
   - Я тебе не милая! - решительно проговорила Габриэлла. - Очень сомневаюсь, что ты сможешь решить все мои проблемы. Они не по тебе!
   - Зачем же ты пришла ко мне... госпожа?
   - Мне нужно вытравить плод.
   - Срок? - по-деловитому спросила знахарка.
   - Полтора месяца.
   - Большой срок, - знахарка цокнула языком. - Нагрешила ты, до... госпожа. А спохватилась поздно.
   - Может, и так, - надменно бросила девушка. - Только это мое дело. Сможешь мне помочь, или кого порасторопней искать.
   - Сделаю я. Завтра к полудню приходи, будет зельечко готово.
   - Благодарю, - девушка швырнула знахарке монетку. - Это тебе задаток.
   Не тратя время на поклоны, Габриэлла поспешно вышла за двери, пытаясь не выказать своих чувств. Не выговорить все то, что накопилась в сердце. Грех? Пусть так. Вот только сладостный грех, в отличие от бесконечной чреды костров, предательств, боли. И все же грех, за который придется платить.
  
   - В чем дело? - Дамиан непонимающе заглянул мне через плечо. - Откуда у тебя этот снимок?
   - Олежке забыла отдать! - я залезла на заднее сидение и начала собирать рассыпавшиеся материалы дела. - Всю папку вместе с курткой в руках протащила. Угораздила же!
   - Что за папку?
   - С материалами дела десятилетней давности. Мне ее Олежка посмотреть дал, а я так и вынесла из управления. Забыла о ней. Узнает, убьет. А не узнает, его убьют! - я потянулась к телефону: покаяться. Но Дамиан перехватил мою руку.
   - Давай для начала посмотрим, ради чего ты собралась умирать!
   - Тут нет ничего особенного, - мне не очень-то хотелось отдавать Дамиану в руки материалы, пусть и столь давние. - Убийц двое. Они найдены и сейчас отбывают свой срок.
   - Слишком много бумаг для такой небольшой информации, - проницательно заявил Дамиан.
   - Все остальное - фотографии, информация о погибших. Вот, например, эта, - я достала один из листков с приклеенным к ему снимком с обгоревшими останками человека. - Горянская...
   Я замолчала, не в силах вымолвить ни слова. Еще раз посмотрела на фотографию, на биографические данные жертвы. Молча пересмотрела еще несколько бумаг. Наконец, мне в руки попалось нужное фото. Это была не ошибка!
   - Что-то не так? - Дамиан тряхнул меня, выводя из прострации. - Виттория!
   - Отвези меня домой, - я отбросила снимок в сторону. - Просто отвези меня домой.
   Дамиан ни о чем не спрашивал, за что я была ему безмерно благодарна. Молча пересел на водительское кресло, а через десять минут уже ставил машину возле моего дома.
   - Я с тобой, - безапелляционно заявил он, закрывая авто и проходя в подъезд. Отказаться я не успела. Лифт пришел сразу, а, поднявшись на свой этаж, я вспомнила, что забыла дома ключи.
   Позвонила. По сохранившейся с детства привычке три раза. Ответа не дождалась.
   - Может, ушла твоя бабуля куда-то? - предположил Дамиан.
   - Поздно уже. Да и редко она куда-то выходит. Только если за пенсией или в магазин, - я еще раз нажала на звонок, затем ударила кулаком в двери. - Бабушка! Бабушка!
  
  
   Глава 20. Новая послушница
   Мир Сорины. 999 год...
  
  
  
  
Оценка: 5.66*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"