К тому времени, как я приблизилась к воинам, Клемент с Ануфрием уже успели рассказать Франциску все, что происходило за время его хвори. В общем-то, рассказывать особо нечего было, так что управились они быстро. И Нараский уже разглядывал карту, пытаясь понять, как далеко мы с нашего пути сошли.
- Не особо-то сбились. Ручеек этот, - Франциск кивнул на водоток, - быстрый, меньше, чем в десяти верстах от Радужного - первого села на нашем пути.
- Мы туда завернет? - Клемент выглядел удивленно. - По прошлому ведь разу, как к людям заглянули, еле от погони ушли.
- Ну, схватить нас могут и в лесу, что тоже произошло, - Франциск пожал плечами и на миг впился зубами в нижнюю губу, когда раненое плечо отозвалось болью. - А мимо Радужного приехать не выйдет. Нам коней требуется прикупить, в дорогу запасов. Охотник-то среди нас, по вашим рассказам, только один - Куран. Он ведь вчерашний ужин поймал. Да и то "есть охотник", - Франциск фыркнул. - Кто знает, что у него на уме. Может, он своим путем дальше пойдет или подох уже. Вы же сами сказали, хворь его настигла.
- Выживет охотник, - хмыкнула я, подсаживаясь к мужчинам. А затем, через мгновение-два, будто бы подтверждая мою мысль, появился и Куран.
Несколько мгновений мужики молчали. Затем вновь заговорил Нараский.
- С дорогой понятно, - Франциск внимательно посмотрел на попутчика вельнсов. - А теперь ты расскажи, кто ты, откуда, зачем вам Зарья была нужна.
- Куран я. В этих землях родился. В деревушке Пролески. Но с год назад со старостой нашим сцепился. Из-за дочки его. Он меня и выгнал из селения. С тех пор я в лесу жил. На вольных хлебах, значит. Всем понемногу промышлял. В основном, конечно, охотой жил. Но, бывало, и в проводники подвязывался. А на счет ведь... Зарьи, - в последний момент поправился Куран. - Мне она ни к чему. Ее вельнсы искали. Хотя, может, они и не вельнсами, может, и вовсе не людьми были. Иначе, с чего их глазам гореть, будто они чудища какие?..
- Дальше, - поторопил Франциск рассказчика, не объяснив ему ничего про озера.
- Ну, а что дальше? Мы с Гардом в проводники к ним подвязались. Знаем ведь эти земли хорошо да и с местными, если что, объясниться можем. Вельнский ведь хоть и похож на нашу речь, но все же иной. Вот эти зеленоглазые нас и наняли. Им до смерти нужно было Зарью найти.
- Зачем им я? - не поняла я.
- А мне откуда знать.
- А ты уверен, что именно ее искали? - уточнил Франциск.
- А кого еще? - не понял Куран. - Им ведьму подавай было. Молодую, золотоволосую, зеленоглазую. С ней еще несколько человек должно было быть. Но на тех, кто с чародейкой шел, им плевать было.
Нараский крепко задумался, затем сложил карту.
- Ладно, что дальше думаешь делать?
- А вам проводник не нужен? Я куда хотите заведу.
- Наш прошлый проводник предателем оказался, - прищурил глаза Франциск. - Чем докажешь, что ты иной?
- А смысл мне вас предавать? Деньги платите, я и поведу.
Сторговавшись с Кураном о цене, Франциск предложил дальше ехать, чтобы быстрее эти леса миновать и с нами ничего не успело случиться.
Возражать никто не стал. Собирались быстро. Во-первых, и собирать-то особо нечего было. Припасы с лошадками сгинули вместе с зеленоглазыми.
Так что костер потушили и залили его водой из ручья, чтобы уж точно огонь вновь загорелся. Я собрала в мешочек травы, которыми Франциска лечила. Под подозрительным взглядом Курана даже положила несколько цветков наперстянки. Это ведь только в больших дозах она опасна, а если правильно все рассчитать, то не одну жизнь спасет.
Мне, к счастью, никто не препятствовал. Даже Куран ограничивался одними взглядами. Видно, здорово я его припугнула. Нет, через пару дней он точно в себя придет, но покамест у меня есть время.
Все сложив, мы вновь в путь-дорогу отправились. Не так уж и далеко, судя по карте да Курановым словам, до ближайшего села было. Нет, будь у нас лошади, мы бы еще до полуночи в Радужном были, а так хорошо, если к утру дойдем. И то, если останавливаться не будем. Усталым, не смотря на вечернюю пору, никто из нас себя не чувствовал. Клемент с Ануфрием цельный день бездельничали, Куран, как узнал, что он жив-здоров, из середины загорелся и был готов пахать и пахать. Разве только Франциск непонятно с чего бодрым себя чувствовал. Только ведь в себя пришел. Да и сама его рана еще пугала. От малейшего удара открыться могла. Но Нараский лишил меня права голоса в вопросе, когда нам отправляться. Рану и ту сам себе перевязывал. Да и вообще как-то косо на меня поглядывал. И раньше-то особо любезным не был, а сейчас так совсем.
Хотя... Положа руку на сердца, я прекрасно знала причину такого отношения ко мне!
Солнышко уже давно скрылось, но пока не так уж и плохо было дорогу видать. Неширокая, так себе просека. Но сойти с нее трудновато. По обе стороны деревья да высокие травы. Вот дикий хмель в полторы пяди с тонким, но богатым на отростки и листья стволом. Сам желтого цвета с корзинками уж больно на лесной орех похожими. Вот заросли желто-зеленого чернобыля* в аршин ростом. Хотя, может, это и простая крапива с какой хворью. Уж больно схожи эти травы.
Поскользнувшись на ровном месте, я полетела в эти заросли.
- Мара! - не смогла сдержать ругательства. Трава эта все-таки крапивой оказалась. Я руку вмиг ужалила. Того и гляди припухнет и покраснеет.
Хорошо хоть Клемент мне быстро руку подал и подняться помог. Став на дорожку, я вмиг свою одежду обтрусила и подняла взгляд на воина.
- Спасибо.
- Да не за что, только ты б это, не поминала зло. Ночь и так марино время, а ты эту тварь к тому же к нам зовешь. Как бы не случилось чего.
- А может, она и хочет... - начал Куран, но под моим злым взглядом быстро стушевался и не договорил.
Ануфрий с Франциском тоже красноречием не особо блистали. Первый привычно в сторону сплюнул. А второй проговорил:
- Идемте. Нечего время терять.
Ночь в самом деле входила в силу. Заметно потемнело. Теперь уже почти ничего заметить было нельзя. Воины тогда огнивами воспользовались и зажгли факелы. Глядя, как мастерски у них поучается, я вспомнила, как мы с Арием костер пытались зажечь после того, как неизвестные мое село спалили. И так и эдак терли, и ничего! У воинов же все складно получалось. Будто ничего легче и на свете нет.
Мне факела не дали, да он мне и не нужен был. Впереди свой огонек нес Франциск, за мной Клемент. Так что дорога хорошо была видна. Никакое зверье к огню приближаться и не думало. Только лишь вдалеке что-то шуршало. Но страха не было. Может, это и не зверь вовсе шумел, Переплут с лешим шептался, лестным красавицам мавкам на ухо про любовь шептал, голубил, баловал, как умел.
Много в лесах созданий дивных живет. Если не лезть к ним, мало кто тронет. Мы все шли и шли без устали. Уже и месяц на небе зажегся, да звезды появились. За густыми кронами деревьев черное полотно с сияющими блестками не особо и можно было разглядеть. Но в нескольких местах в кронах, к счастью, просветы были. Через них-то и можно было рассмотреть дивное небо.
Внезапно в стороне раздался зычный зойк. Я от неожиданности остановилась, отчего Клемент мне спину едва огнем не прожег. Я кивнула вбок, откуда донесся голос.
- Человек?
Воин пожал плечами.
- Кто его знает? Может и дух лесной. Леший или из его братьев кто. Аук* там. А то и вовсе - одноглазая лихо**. Та уж как прицепиться, вовек не отстанет. Лучше и вовсе не проверять: она ли, своей дорогой идти.
*Аук - разновидность проказливого лесного духа, маленького, пузатого, с круглыми щеками. Не спит ни зимой, ни летом. Любит морочить голову людям в лесу, отзываясь на их крик "Ау!" со всех сторон. Заводит путников в глухую чащу и бросает их там.
**Одноглазая лихо - дух зла, неудачи, символ горя. Это высокая худая женщина с одним глазом посреди лба.
Воин слегка подтолкнул меня вперед, да не рассчитал силы, отчего меня откинуло от дороги на цельный аршин.
- Да что же это такое! - второй раз поминать Богиню смерти я не стала. А то ведь и впрямь беду накличу. Поднялась на ноги да назад, на дорогу, вернуться хотела.
Не успела!
- У-у! - позади, в сажени, может, в двух, раздался леденеющий кровь вой. Вурдалак! Я задрожала. Как ужаленная, подскочила и стала в средину отряда.
- Все же накликала, Зарьюшка, - преувеличено любезно проговорил Куран, глядя на меня холодными злыми очами.
От этого его взгляда, я еще больше затряслась, ото лба до пяток покрываясь холодным потом. Заметив, что Ануфрий с Клементом тоже как-то насторожено на меня косятся, я сжала зубы и бросилась вперед. В один миг обогнала Франциска и пошла первой, готовясь, если что, самой попасть в лапы к нечисти. Пусть бы что угодно со мной сделали, лишь бы из-за меня другие не страдали!
Я все шла и шла вперед, не задумываясь, не глядя под ноги, не обращая внимания на ветви деревьев, которые росли по обе стороны от тропы и так и норовили хлестнуть по лицу или косу растрепать.
Очередная ветка запуталась в волосах и не пускала меня вперед. Чуть косы не располовинила, пока ее выдрать пыталась. Бросив волосы с корнем выдирать, я косу распустила, так и от ветки освободилась. От дороги на шаг отступила. Ну, чтобы волосы вновь заплести и парням не мешать. Пусть бы обогнали меня чуток. Пусть...
- А-а!
Сделав неосторожный шаг в сторону, я почувствовала, что земля под ногами рассыпается, и страшная сила тянет меня в землю. Еще мгновение, и... Додумать я не успела. Упала на живот, больно ударившись и на миг потеряв способность дышать. Подумала, смерть моя пришла. Сейчас Мара явится. Изрубит мое тело, выпьет душу...
- Зарья?! - донеслось откуда-то сверху.
Я вздрогнула, затем с облегчением улыбнулась. Все же я еще жива, рано себя в покойники определила. Можно еще побороться. Кое-как встав на ноги, я крикнула:
- Здесь я, здесь.
- Как это тебя угораздило? - в голосе Клемента слышалось беспокойство. - Погодь, мы подумаем, как тебя вытащить.
Я кивнула. Через миг поняла, что мужики видеть-то меня не могут, тогда крикнула:
- Хорошо, подожду.
Привыкшие к тьме глаза показали мне такую картину: глубокая яма в полторы меня высотой, явно человеческих рук, а не зверьем или нечистью сотворенная. Сверху чем-то накрыта, чтобы никак не выбраться. Ловчая яма выходит. Да только словила не того, кого надобно.
Рассматривая яму, я внезапно услышала разговор наверху:
- А может, того, - предлагал Куран. - оставим ее здесь. Сама ж виновата, нечисть кликала.
- Как мы только в лес попали, ничего ведь с нами не случалось, - неожиданно для меня поддержал ведьмоненавистника Ануфрий. - А теперь чуть что, беда. Может, и впрямь, в Зарье дело.
Я задрожала, подумав: неужто и впрямь здесь подыхать оставят? И не заступится за меня никто. Нараский ведь точно спасать меня не захочет. Не нравлюсь я ему еще сильнее, чем Курану. Клемент всегда за меня стоял, но против Франциска не пойдет.
Значит, здесь...
Я еще раз осмотрела яму, в которую попала. Стенки ровные, а вот днище все в кольях каких-то. Странно еще, что я ни на один из них не напоролась, когда падала. Неужто Белобог с удачей подсобил. Спас... Но... Почему? Я ведь предала его, Живицу, других своих покровителей. Я достойна смерти, а вместо того...
"Но ведь смерть смерти рознь" - внезапно подумалось мне. Умереть от того, что один из кольев пронзит тело, легко. Одно мгновение, и над трупом уже парит Мара с другими своими приспешниками. Умереть от голода, от когтей и зубов зверя, который вслед за мной попадет в ловушку, - гораздо страшнее. Мучительнее... Вот это была бы месть Высших существ. Вот это...
- Значит так, - помощь пришла оттуда, откуда я ее и вовсе не ждала. - Сейчас мы вызволяем Зарью, а ты, если так жаждешь от нее избавиться, на ее место в ловушку прыгаешь. Так и от ее присутствия избавишься, а заодно, от нас отвяжешься. Нам и тратится на проводника не придется.
Франциск за меня вступился... Как это возможно? Зачем? Я ведь должна умереть. Медленно... Мучительно... В голове, не оставляя меня ни на минуту, вертелись смертоубийственные мысли. Я не осознавала, что происходит вокруг. Не помнила, как в яму опустили толстую ветку, как я ухватилась за нее ладонями и выбралась из ловушки. Ничего не помнила, лишь только...
Злой взгляд Курана вернул мне чувства. Я глубоко вздохнула, возвращаясь в мир живых и отмахиваясь от ужасных мыслей.
Не вышло!
Ты виновата...
Смирись...
Смерть отступнице... Предательнице... Страшная смерть!..
- Как же это так вышло, что лесные именно тебя, Зарьюшка, решили в ловушку заманить, - насмешливый голос Курана проник в мою голову, прерывая дикий пляс ненавистных мыслей. - Неужели отвернулись от тебя твои заступники?
Кто-то шикнул на ведьмоненавистника, но я уже не обращала на это внимание, тихо бормоча:
Прав был Куран, ой, как прав. Хоть и причина была неверной - я вовсе не желала своим спутникам смерти, не служила темным силам. Но все равно он правым был. Я предала и должна за это ответить.
Но лишь я одна!
- Он прав, - я резко вырвала из рук Клемента факел. - Я виновна. Из-за меня все беды, все зло. Я и должна за них ответить! Прощайте. Счастливого пути в столицу, и... Не поминайте лихом.
Не слушая ничьих возражения, я побежала вперед. Мигом сошла с тропы и углубилась в чащу. По голым ногам то и дело били высокие травы (хорошо хоть крапивы мне больше не попадалось), по лицу хлестали ветви и листья. Я не обращала на это внимание. Ни на что не обращала...
- Мара! - как при падении в крапиву не сдержалась я возглас, когда служивший мне платьем плащ внезапно развязался и упал наземь. Я тотчас остановилась, присела и вновь затянула самодельное убранство. Хотела броситься бежать дальше, но так и не сделала ни шагу в сторону. Какой в этом смысл? Огоньки, оставшиеся у Франциска и остальных, исчезли где-то вдали. Так что понятно, что мне уже далеко удалось забежать. А от смерти прятаться глупо, Мара везде найдет. Тем более, я снова ее по своей же глупости позвала. Ладно, днем именем смерти ругаться. Не Марина это пора, она не явится. Но ночью...
- У-у! - вновь почудился страшный вой. Может, волк или еще кто из зверей, а может, и нечисть какая. Но мне уже было все равно. Какая разница, от чьей лапы дохнуть? А спастись... Не в зверях ведь или в нечисти дело. Они лишь посланники. Я предала Богов, и они от меня отступились.
Я присела на поваленное дерево и стала ждать. Как рука, державшая огонек, подустала, вырыла в земле ямку и поставила в нее факел. Огонь колыхался. То будто бы тух, то вновь возгорался. От долгого сидения возле пламени глаза начали слезиться. Я отсела чуть подальше и начала смотреть вокруг, выискивая того, кто меня погубит. Все было спокойно. Ни ауканья, ни воя, ни птичьей песни. Лишь тихий шепот Переплута.
Казалось, за неимением иных слушателей, ветер болтает со мной. То пугает, то успокаивает. Вселяет надежду, а затем одним точным ударом ее разрушает. Как острый меч, что метит в самое сердце.
Подумав, я взяла в руки факел и потушила его о землю. Я пришла умереть, так нечего трусить! Огонь вмиг погас, лишь тепло и осталось висеть в воздухе. Но не надолго! Вновь заговорил Переплут. На сей раз и не думая таиться. Поцеловал грудь и откинул волосы с плеч. Начал ласкать руки...
Я закрыла глаза, желая насладиться этими моментами и... Страшась увидеть смерть! Вот сейчас... Всего одно мгновение... Она...
- Какую ерунду ты на этот раз придумала? - раздраженный голос ворвался в мои мысли. Жар вновь появившегося пламени отпугнул Переплута, заставил ветра поискать иных собеседников.
- Это не ерунда! - против воли мои ладони потянулись к огню. - Я должна умереть.
- Идиотизм! - резко высказался Франциск, присел рядом и развернул мое лицо к себе. - Рассказывай давай, откуда такие безумные мысли.
- Я предала, - коротко ответила, думая, что Нараский от меня отстанет.
- И? - не понял Франциск. - Знаешь, скольких людей я в своей жизни предал? Предлагаешь, из-за этого в петлю лезть?
- То - люди. Я же... Я предала Богов. Я не хотела, не должна была... Но я не могла иначе! А теперь уходите!
Я думала, он встанет и уйдет. Оставит меня наедине с моей совестью. Сейчас поднимется и...
- Скажи-ка мне, как можно предать Богов? - Франциск цепко ухватился за мой подбородок и вгляделся в глаза.
- Когда нас схватили вельнсы... Когда я сделала вид, что я - ведьма. Не целительница, а проклятая, прислужница Мары и Чернобога. То заклятие... Колдун и колдунья, Ведун и ведунья... Я призывала нечисть... К людям. И хуже того... Я не знаю истинных ведьмовских молитв. Это заклятие было велесовым оберегом. Оно должно было спасать жизни, защищать. Но я... Я переврала слова. И добро стало злом. А всякое зло возвращается к своему владельцу. Ко мне...
- Это все, что ты сделала? - спросил Франциск, лишь только я в очередной раз замолчала.
Я кивнула.
- Разве этого мало? Я все испортила.
- Что должен делать велесов оберег? - с каким-то странным выражением лица спросил Нараский.
- Защитить, спасти. Там ведь говорится: Зла не мыслите. А я сказала: Зло задумайте.
- И что это заклятие нам дало? Оно спасло нас, - сам себе ответил Франциск. - Какая разница, что ты сказала, если это что-то нас спасло?
- Получается, я соврала Богу.
- Да твою же мать, каким боком это получается?! - взорвался Франциск. - С каких это пор форма главнее сути?
- Не понимаю, - я нахмурилась, никак не разобрав, что имеет в виду Нараский, говоря о каких-то формах, сути...
- Не понимаешь... - Франциск прищурил глаза, соображая, как по-иному мне объяснить свою мысль, и почти тотчас улыбнулся. - Скажи, ты считаешь Богов глупцами?
- Никогда и в мыслях не было! - я отшатнулась от Нараского, как от прокаженного.
- Ну, ты ведь считаешь, что Боги видят и слышат лишь то, что доступно людям. Но на самом-то деле они читают в наших сердцах. Ты просила защиты. Не важно, что ты при этом говорила. И Велес услышал. Защитил.
- Правда? - с надеждой я посмотрела в черные, как угли в печи, глаза Нараского. Такие уверенные в своей правоте и... - Этого не может быть! Нас всех преследовали неудачи после этого заклятия! Ваше ранение, затем эта пыльца в воде, едва не завершившая то, что начали вельнсы. Потом эта дорога. Волчья яма...
- Но мы спаслись. Многое случилось, ты права. Но не больше того, что может случиться в лесу, не хуже того, когда захворал Арий или, когда нас едва не схватили в трактире, когда напали вельнсы... Это жизнь. Если лечь пузом кверху и свесить лапки, сдохнешь в любом случае.
Я верила. Не знаю, почему, но верила этому уверенному голосу, черным очам, упрямому выражению лица. Но...
- Но если я обращалась к Велесу, если он меня услышал, то почему явилась Мара. Не после смерти, как это обычно бывает. А при жизни вельнсов. Она ведь сама их убила, будто исполнив мое желание.
- Мара? Ты ее видела собственными глазами или придумала так же, как и все остальное? - скептически поинтересовался Франциск.
- Кто, как не она? - мой голос задрожал, но я упрямо продолжила. - Я помню тот взрыв, когда Богиня смерти явилась в наш мир. А потом... Потом я чувствовала, как она отнимает у вельнсов жизни. Я не видела ее. Я боялась взглянуть, боялась, что она заберет и мою жизнь.
- Да уж, - совершенно не впечатлился Франциск. А затем ладонью коснулся моего колена, затем бедра...
- Что ты делаешь? - от неожиданности я даже перешла на "ты".
- Собираюсь тебе переубедить.
- Но я... - я не договорила. Фрациск внезапно достал из-под подкладки свого плаща, который и был на данный момент моей единственной одеждой, какою-то склянку.
- Слушай внимательно. Это дымок*. Привезен к нам из Кравеля - одной заморской страны. Если его кинуть в огонь, прогремит взрыв. Сила этого взрыва зависит от количества порошка. Того, что я кинул в вельнсов, как раз должно было хватить на то, чтобы кое-кто, излишне суеверный, посчитал, будто на землю явилась Богиня смерти. А все остальное: как Мара меж вельнсов ходила, их души выпивала, пугала всех и вся... Ты придумала. Ты не видела этого, ты просто боялась поднять глаза.
*Дымок - дымчатый порох - первый представитель взрывчатых веществ.
Я отвернулась от Франциска, страшась его речей. Он не мог быть правым. Не мог! Я видела. Я действительно видела... Как земля в сажени от меня взорвалась. Мара его забери! Франциск лежал без сознания. Он уж точно не видел того, что происходит. И все же прав был Нараский, а не я.
- Спасибо, - я не знаю, за что именно я его поблагодарила, еще меньше знаю, почему бросилась на шею, давясь слезами. - Я думала, моя жизнь кончена.
Франциск молчал, не отталкивая меня.
- Послушай, пройдет не так много времени, мы доберемся до столицы. Я отдам тебя в руки Арию, и мне будет безразлично, что с тобой случится дальше. Но запомни одну вещь, в чем бы ты не была виновна, не смей сама себя наказывать! Боги милостивые и, в отличие от людей, умеют прощать. Так что если тебя прикончит волчара, соперница добавит в вино яд... Виноваты будут не Боги, не судьба, а ты сама!
Франциск все же отстранился и взглянул мне в очи.
- Запомнила?
- Да, - я снова хотела положить ему голову на грудь, но случайно задела рану. Франциск дернулся и скрипнул зубами от боли.
Я ругнулась. Затем потянулась посмотреть. Коснулась пальцами повязки, но снять ее Франциск мне не позволил.
- Если ты не считаешь, что я проклята, почему сторонишься меня, моей помощи? - удивилась я.
- Не хочу быть никому обязанным. Никогда!
Я кивнула, чуть слышно хмыкнув. Затем проговорила:
- Я дам тебе травы. Сам перевяжешь рану.
- Хорошо, - Франциск помолчал. - Ты ведь помнишь, что ко мне стоит обращаться на "вы".
- Помню.
Я все также стояла, прижимаясь всем телом к Франциску. А в глубине души пронеслась мысль: у Курана, у меня, у Франциска... У всех есть слабости. Кто-то мнителен, кто-то суеверен, кто-то упрям и горд. И чтобы выжить, нужно не только пользоваться чужими, но и держать в узде свои.