Аннотация: Мы, люди, странные создания. (рассказ был написан на летний СуперЦаркон 2005 и занял 16 место)
Эти сумасшедшие
Здесь уже несколько сотен лет не было ни одной войны. И сражений не возникало. Ни драк, ни поединков, ни дуэлей - ничего. Тьюриту можно было бы назвать извечным оплотом мира и спокойствия. Максим осознал это в первые же пятнадцать минут пребывания на планете, еще в космопорте. Когда он попытался пройти без очереди - по старой земной привычке - тьюры только подвинулись, пропуская беспардонного землянина к пункту таможенного контроля. Он ожидал услышать возмущенные возгласы, но во взглядах аборигенов читалось лишь спокойное удивление.
- Я только полгода и выдержал - потом сбежал, - сказал Эдик, когда Максим сообщил ему о своем намерении полететь на Тьюриту. - Ты не сможешь там жить, попомни мое слово. Ты просто сдуреешь.
- Ага, то-то я заметил, как ты изменился, - заухмылялся тогда Максим
Эдик шутку не поддержал.
- Вернешься - тогда и поговорим.
- А я, может, не вернусь!
Максим лукавил, конечно. На Тьюрите платили настоящими имперскими бонами, и платили щедро - однако не до такой степени, чтобы остаться на этой планете навсегда. Все-таки за тридцать лет и три года, прожитых на Земле, Максим как-то прикипел к земному климату, к земным обычаям, к земным городам и ландшафтам... В общем, он собирался прожить на Тьюрите ровно столько, сколько требуется, чтобы накопить на небольшой двухэтажный домик и яхту. Потом можно будет вернуться на Землю, обзавестись недвижимостью, оставшиеся денежки положить в банк и годик-другой посвятить кругосветным плаваниям. Такая у Максима была мечта.
Тьюрита была указана в космических справочниках как планета класса З-19803, что значило почти полную идентичность с Землей. Правда, в справочниках забыли упомянуть, что нравы обитателей Тьюриты коренным образом отличались от земных.
Тьюры были спокойными. Оранжеволицые лысые аборигены были умны и ценили искусство, они прекрасно выполняли свою работу и умели развлекаться - но эмоций у всех них вместе взятых было не больше, чем у одного сытого удава. Этакие ходячие будды, на все и вся взирающие с одинаковой меланхоличной безмятежностью. Земляне были для них чем-то вроде диковинных зверушек, которым можно уделить минут пять внимания - а потом благополучно про них забыть. На новом рабочем месте, в офисе транспортной корпорации, Максима приняли с безликой доброжелательностью, выучили его имя - Ма-Симм - и оставили в покое.
Жилось на Тьюрите сытно и мирно. Но катастрофически скучно. Максим испытывал разочарование и обиду: как будто аппетитный пирожок вдруг оказался без начинки. Ни в жизни Максима, ни в жизни тьюров не было никакого драйва. Вообще никакого. Тьюры никогда не ссорились, не бились за место под солнцем, не ревновали, не покоряли вершины и не ставили рекордов - они просто не понимали, зачем быть первыми. И от этого вся их жизнь казалась землянину пустой и серой.
Через три недели Максим перепробовал все традиционные тьюрские развлечения и заскучал. Через четыре - начал искать, где бы получить немного адреналина. Он ходил по ночным улицам, надеясь повстречать хулиганов. Но хулиганов не было, а спокойные мирные прохожие не вызывали (и не выказывали) ни миллиграмма агрессии. Он надеялся проявить себя рыцарем и защитить какую-нибудь девушку от навязчивых приставаний или угроз - но тьюры в принципе не представляли, что значит навязчивость или угроза. Если ты живешь в Лондоне, или в Москве, или в Кейптауне - будь готов, что ночная жизнь города подарит тебе легкое, почти неуловимое ощущение опасности. Ты никогда не знаешь, кого повстречаешь в темном переулке. А на Тьюрите ты всегда это знаешь. В любом переулке любого крупного города так же безопасно, как и дома на диване. Это основа местной цивилизации: граждане должны быть в безопасности. Всегда.
К исходу пятой недели Максим повадился заливать тоску синтетическим вином (в каждом баре хранился ящик-другой земных напитков). К тому времени в его кошельке уже приятно шуршал фундамент будущего дома, и только это примиряло его с действительностью. В баре он проводил почти все вечера: слушал разговоры тьюров, краем глаза смотрел унылые передачи по визору, мечтал о возвращении на Землю
- Скучно здесь, да? - раздался тоненький голос откуда-то из-за плеча, когда Максим опрокинул в себя очередной бокал "Эрзац-Шардоне".
Он обернулся. За круглым оранжевым столиком сидела маленькая девочка, смешные рыжие косички с бантами топорщились, как у Пеппи Длинныйчулок. Перед девочкой стояли две вазочки с полурастаявшим мороженым. Она по очереди черпала лакомство то из одной, то из другой, а потом старательно облизывала ложку.
- Что? - переспросил он. Это был первый земной ребенок, которого он увидел за эти шесть недель.
- Я тут с бабушкой живу. Но тут скучно.
- Детям в таких заведениях не место, - по старой земной привычке сказал Максим и усмехнулся. Тьюры не знали ругательств, не устраивали драк и не нарывались на скандалы - поэтому любой бар, в принципе, ничем не отличался от детской площадки.
- Здесь везде можно ходить. Я одна летала в Катюж, - девочка снова облизала ложку. - Ты там был?
- Первый раз слышу, - признался Максим. Он уже изучил город вдоль и поперек, но вот выбраться в пригороды как-то было недосуг.
- Там ужасно интересно! Только там есть предсказания - настоящие!
- Правда?
Максим никогда не умел разговаривать с детьми. Но он считал, что их словам нужно громко удивляться - тогда они примут тебя за своего.
- Ты что, не слышал? Там жила предсказательница, которая пообещала, что на обрыве исполняются любые желания. Надо только прыгнуть. Я хотела прыгнуть, но побоялась. У меня есть желание, только я тебе его не скажу. Заветное-заветное желание. А у тебя есть?
Максим подумал. У него было желание. Если бы ему начали платить в сто раз больше, через месяц он вернулся бы на Землю.
Из туалетной комнаты вышла немолодая, полная женщина с копной таких же рыжих, как у девчонки, волос.
- Ты опять пристаешь к людям, Дана? - строго спросила женщина, едва взглянув на Максима. - Быстро доедай и пойдем домой.
Девочка вдруг решилась. Отодвинула мороженое и зашептала громко и быстро:
- Ты туда поедешь? Загадай за меня желание, ладно? Чтобы папа к нам вернулся. Сможешь?
- Дана!.. Простите. Мы уже уходим.
Женщина подхватила девочку под локоть. Из-под рыжей общипанной челки блеснули ярко-синие глаза, которые смотрели на Максима пытливо и с любопытством - а потом бабушка и внучка вышли из бара. Максим заказал еще вина. Катюж? Интересное название.
Небольшие деревянные избушки лепились друг к другу, как будто хотели согреться. Максим и не знал, что когда-то на Тьюрите строили дома из дерева. Они не были похожи на земные избы - сколочены были как-то странно, будто сложены из больших деревянных кирпичей. Катюж представлял собой музей под открытым небом. В избушках хранились артефакты с тысячелетней историей - резные колыбели, глиняные котелки, лодки из древесной коры и столы, сплетенные из лозы.
Катюж не пользовался особой популярностью - сегодня, в выходной, здесь не было ни души. День выдался ветреным, по оранжево-желтым полям бежали волны, в бледно-голубом небе нарезали зигзаги четырехкрылые птицы. У Максима было ощущение, что он попал в какой-то сказочный Китеж-град, в заморскую страну, о которой рассказывают странные и чудесные сказки. Он с упоением прислушивался к своему детскому восторгу. Пожалуй, это была первая сильная эмоция за последние два месяца. Предсказание, говорите? Где же здесь тот обрыв? Может, и правда - стоит прыгнуть? Глупости, конечно, но в последнее время ему так не хватало глупостей.
Максим обошел Катюж, заглянул в каждый домик, надеясь увидеть смотрителя музея и расспросить его про предсказание. Никого не было. Только от последнего дома - самого низенького, заморыша в семье низкорослых избушек - по оранжевой траве вилась тоненькая тропинка.
Тропинка петляла меж холмами, взбиралась на откосы, продиралась сквозь кустарник - кто и зачем проложил такой путаный путь, Максим не знал. Он надеялся только, что тропка не будет блуждать бесконечно и в конце концов куда-нибудь да выведет. Ветер становился все сильнее, он доносил откуда-то запах моря и странные крики местных птиц. Крики... крики были похожи на человеческие голоса. Вернее, на один голос.
Он вышел к обрыву. На краю стоял тьюр - молодой высокий парень. Оранжевая лысина блестела на солнце, и от этого голова тьюра казалась похожей на апельсин. Тьюр кого-то звал.
Максим подошел к краю обрыва, надеясь увидеть - вот чудо! - тьюрских скалолазов или тьюрских яхтсменов. Неужели эти создания с рыбьим темпераментом могут заниматься рискованными видами спорта?
Никаких скалолазов под обрывом не было. Там вообще никого не было.
Максим встал у клыкастой каменистой кромки и смотрел на белесые языки пены внизу, там, где озеро встречалось с берегом. До воды было метров тридцать - хороший десятиэтажный дом. Прыгнуть отсюда? Нет, спасибо, увольте.
Тьюр не заметил Максима. Он прекратил кричать, опустился на четвереньки и аккуратно подобрался к самому краю. Заглянул вниз, повертел головой и тут же отполз обратно.
- Что случилось? - спросил Максим, когда тьюр снова встал на ноги.
Парень обернулся. Если бы не уверенность, что тьюры не способны испытывать сильные эмоции, Максим подумал бы, что инопланетянина обуяла настоящая паника. Апельсинового цвета глаза с удлиненными зрачками казались огромными. Уголки тонкогубого рта вздрагивали.
- Она. Человеческий ребенок. Она.
- Что?
- Спасти мою жену. Она умирает. И она прыгнула.
Максим ощутил слабый укол жалости и несоразмерно большее удивление. Он не ожидал такого. Чтобы местная женщина - одна из этих сомнабулических, полусонных тьюр - решила прыгнуть с обрыва ради исполнения желания? Неужели они способны на такие безумства?..
- Ваша жена разбилась? - уточнил Максим, заглядывая за кромку. Пенные волны набегали на совершенно пустой каменистый берег. До берега было очень далеко - так далеко, что вестибулярный аппарат возмутился.
- Нет. Неудачные роды, болезнь. Моя жена умирает. А человеческий ребенок... она поняла. Она прыгнула. Предсказание...
Тьюр задыхался от переполнявших его эмоций. Максим догадался.
Такого не может быть. Таких совпадений не бывает.
- Ты пришел сюда, чтобы прыгнуть и загадать желание?
- Да.
Тьюр стиснул руки.
- Чтобы Эс-Сотте была жива. Чтобы выжила.
- Но не прыгнул?
- Я трижды... приходил трижды. Но не смог. И ребенок. Она меня видела... трижды видела и спросила. Я просто рассказал... Я не знал!
Максим подошел к краю обрыва так близко, как только позволил инстинкт самосохранения. Внизу, на камнях, не было тела. Совершенно определенно: никакого тела там не было.
- Девочка? Маленькая, с косичками? - спросил он, надеясь, что это чушь, глупость, бред и ошибка.
- Да. Такие... ко-сичччки, - тьюр дрожащими руками изобразил у своей головы две палки. Совершенно ненормально экзальтированный тьюр. Совершенно ненормальная, сумасшедшая ситуация. Девочка увидела, как он ходит к обрыву и не решается прыгнуть ради исполнения желания. Она спросила, что у него за желание. Он ответил. И она решила исполнить. Его желание.
- Она прыгнула? Вниз?
Тьюр отошел на несколько шагов и сел на землю. Апельсинового цвета глаза были устремлены куда-то вдаль.
Нужно позвать помощь. Звонить в полицию, медицинскую службу. Найти телефон бабушки... Как ее найти? Девочку звали Дана. Много ли Дан на этой планете? Бабушке не следовало отпускать ребенка одного.
Но внизу нет тела. Внизу вообще ничего нет, ни единого следа на камнях. Тьюр не успел прийти в себя и позвать на помощь. Значит, это было совсем недавно. Ее не могло смыть в озеро.
Максим подошел к тьюру, который в тихой истерике сидел на траве. Ударил по щеке раз, другой - на лице аборигена появилось осмысленное выражение, апельсиновые глаза сфокусировались.
- Как это происходит? Оно сбывается, это предсказание? Или все прыгают и гибнут?
- Никто не прыгает, - неживым голосом ответил тьюр. - Это поверье... никто не проверял. Нет такой причины, чтобы прыгнуть...
Есть причина. Есть причина, черт возьми! И эта причина - маленькая девочка, которая поверила и прыгнула, чтобы спасти чужую жену.
Максим подошел к краю обрыва. Можно вызвать скалолазов (если они тут есть, конечно), спуститься вниз и обследовать береговую линию. Можно поискать следы. Но он готов был поспорить, что следов нет.
Он не собирался прыгать. Это глупость, это чудовищный идиотизм - верить и прыгать.
Он просто сделал еще шаг и оттолкнулся от земли. Двумя ногами.
Пусть она окажется жива и я найду ее, подумал он, видя как приближаются мокрые камни и темно-серые бурунчики волн. Хотел вспомнить, что же она просила загадать - но не успел.
До воды он не долетел. Что-то упругое, жаркое, оскольчатое ударило его в лицо, оглушило и завертело.
Когда он с трудом смог разлепить глаза, почувствовал, что на губах уже запеклась горячая пыль. Он лежал на бархане. Жестоко болел бок и правая рука. Рядом сидела Дана, она громко всхлипывала, размазывая по лицу кровь пополам со слезами. Далеко - почти у самого горизонта - высились многоэтажные дома мегаполиса.
- Оно ведь сбудется, правда, сбудется? - спрашивала девочка, ничуть не удивляясь, что он оказался рядом. - Пусть оно сбудется. Ты ведь загадал, да?
Когда Тьюр с трудом открыл глаза и подполз к обрыву... тела не было. Ни одного тела не было. Эти земляне... они сумасшедшие.
В этот момент затрезвонил коммуникатор: звонили из больницы.
Когда Максим вернулся на работу, его ждал приказ об увольнении. Руководство решило, что безумные сотрудники плохо влияют на атмосферу внутри компании. Непредсказуемое поведение и попытки рисковать жизнью и здоровьем - не лучшая рекомендация для работника, еще не прошедшего испытательный срок.
Перед возвращением на Землю Максим пришел на обрыв близ Катюжа. Он даже не знал, зачем: прыгнуть еще раз? Попрощаться? Вспомнить?
Путь к озеру от дальней избушки он нашел легко: витую тонкую дорожку проутюжили тяжелые экскаваторы, оставив на земле рельефные гусеничные отпечатки.
Дорожка заканчивалась горами песка и земли, из которых уже пробивались к солнцу первые юные травинки.