Аннотация: Вольная фантазия на тему происхождения человечества.
Один только пепел от края до края, и красное солнце в полнеба. Горячий ветер гонит пыль по плитам космодрома. Его сильные и резкие порывы стараются сбить с ног, закручивают струйки пепла крохотными смерчами. За пределами мощенной поверхности он поднимает в воздух тысячи пылинок, бесконечный танец которых создает зыбкую и потому непроницаемую для глаз человека завесу.
Экспедиционный вездеход вынырнул из этой кутерьмы внезапно. Из раскрывшегося люка выпрыгнул невысокий юркий человечек в скафандре.
- Он очень занят и поэтому прислал меня. Все время возится с находкой, даже ест и спит в своей лаборатории.
- Что же он такое раскопал?
- Эта находка может изменить все наши представления о человеческой истории. Она затронет каждого. Да что там долго говорить. Поехали. Увидите все сами. Меня зовут Суонг, я работаю в лаборатории вашего друга. Прошу, коллега Дирг! - ответил он, немного театральным жестом приглашая в вездеход.
Дирг подхватил контейнер с нехитрыми пожитками и с трудом протиснулся в забитую приборами кабину. Суонг запрыгнул следом, скафандр ему как будто вовсе не мешал. Машина, чуточку покачиваясь в антигравитационном поле, нырнула в пепельную круговерть.
- А далеко ли до раскопок? - поинтересовался Дирг.
- Совсем близко. Минут за десять доберемся. Когда строили космодром, никто и не подозревал, что он окажется так удачно расположен. Ведь мы совсем ничего не знали о географии Земли. С орбиты она вся совершенно одинакова - бескрайняя равнина пепла.
- Это люди или Солнце постаралось?
- Без сомнения это наша вина. Несмотря на начавшееся расширение светила, температура на поверхности планеты еще недостаточно велика, чтобы превратить все в пепел. Достоверно неизвестно применение какого оружия привело к таким трагическим последствиям, но поговаривают, что раздувание светила - это тоже человеческих рук дело. Перед самым концом было проведено испытание какого-то чудо-оружия. Как результат звезда вступила в стадию инфляции на несколько миллионов лет раньше положенного. Да и само расширение идет значительно быстрее, чем должно быть по законам астрофизики. Но это только слухи. Наши изыскания еще не позволяют составить более-менее достоверную хронологию событий предшествующих Исходу. Мы выявили местоположение крупнейших населенных пунктов, но это почти все, что удалось узнать. Все записи и архивы уничтожены. Выгорели или расплавились. Только камни уцелели.
- Но ведь должны были остаться надписи, выбитые в камне, на памятниках или еще где-нибудь?
- К сожалению, их было слишком мало, а погодные условия, как видите, не благоприятствуют. Все что удалось найти затерто до предела. Мы пытаемся восстановить их, но пока безрезультатно.
- Но что же тогда обнаружил Кон?
- Я думаю, ему приятней будет самому похвастаться. Немножечко терпения, коллега Дирг.
- Дирг! Старина! Ты вовремя!
Кон даже не вышел, чтобы встретить его. И даже не встал, чтобы пожать руку. Он увлеченно ковырялся вилкой в необъятных размеров миске с остро пахнущей массой, от которой исходил едва заметный толи дымок, толи парок. Огромный серый кот сидел у него на коленях и время от времени предпринимал ленивые попытки утащить еду прямо с вилки.
- Давно не виделись. Признаться, я не думал после выпуска, что наши пути будут так редко пересекаться, - учтиво сказал Дирг, стараясь не замечать нарушения элементарных норм приличия. Для Кона такое неотесанное поведение было естественным, как для свиньи валяние в грязи.
- Тем приятнее мне было обнаружить на этой богом проклятой планете повод, чтобы вытащить тебя из обожаемых архивов. Ты их любишь больше женщин, дорогой коллега.
- Ты так же нетактичен, как и много лет назад.
-Ох, прости, совсем дичаем тут в глуши, отвыкли от гостей... Хочешь перекусить с дороги?
Дирг почти что с ужасом посмотрел на протянутую ему тарелку.
- Нет, спасибо, я поел на корабле.
- Зря отказываешься. Омлет шикарный, синтетический, по моему рецепту.
Дирг вспомнил, что последний раз после стряпни Кона он три дня лежал с сильнейшим отравлением, и вымучено улыбнулся.
- Ну, не хочешь, как хочешь. Мне больше достанется. Садись, я покажу тебе свою находку. Только прежде сядь, а то от нее упасть можно.
Кон сунул Диргу мятую распечатку, заляпанную кофе.
"Драгоценный коллега!
Не знаю, просто, что на меня нашло сегодня. С самого утра хожу, словно водой облитый. Возможно, виноваты сны или влияние их города. От одной мысли, что вокруг их тысячи, а до родных Убежищ несколько часов пути, у меня все обрывается внутри. Ах, если бы в молодости я мог предугадать, чем обернется невинная и легкомысленная увлеченность биомоделированием. Я не могу избавиться от страха. Уже несколько дней. Безумие их города медленно, но верно передается мне.
Возможно, я уже не в себе. Боюсь, я понимаю, как исчезли несколько наших оперативников. Они просто сломались, психически, не выдержали постоянного нервного давления. Никто из жителей Убежищ не поймет меня. Они уже отвыкли бояться, пребывая в беспечной защищенности. Здесь же приходится буквально каждую минуту думать, как бы не попасть в беду. Трястись за собственную шкуру. Это непривычно, ненормально, недостойно. Так нельзя, так не надо жить.
Порою я ловлю себя на страшной мысли, что мне даже хочется покончить со своим жалким существованием. Неужели кому-то в убежище может придти в голову такая жуткая и нелепая мысль?
Никогда! Приближаясь к ним, мы теряем собственную нормальность.
Надеюсь, это не последнее мое письмо, но я уже ни в чем не уверен. Мнительность - это один из признаков душевного непокоя. Или нет... Не знаю... Уже не понимаю что первично, страх или неуверенность. Я боюсь, потому что неуверен, или неуверен, потому что боюсь?
А как все было просто в институте. Помнишь, как легко и непринужденно мы жонглировали смелыми гипотезами, предлагали радикальные идеи, должные решить проблему слуг одним махом. Где все это?
Дорогой коллега! Я больше не могу молчать! Я должен высказать все это. Излить на бумагу. Поделиться с кем-нибудь. Иначе эта мысль взорвет мой разум изнутри. Я уже чувствую, как она ворочается там, подминая под себя все остальные мысли.
Как же мы были не правы!
Я готов кричать об этом во весь голос.
Мы сами загнали себя в ловушку и не замечаем очевидного. Там - в тиши, благополучии и сытости Убежищ - позволяем себе быть слепыми. Только выйдя на поверхность можно осознать чудовищность наших заблуждений.
Я допускаю, что первоначальная идея была интересной, перспективной, смелой, революционной. Называйте это как хотите. Сквозь толщу лет, веков, тысячелетий трудно судить об истинных мотивах их создателей. Можно уподобиться какому-нибудь лживому пророку, громогласно порицая лень, которая возможно двигала учеными. Ту особенную ее разновидность, которая заставляет один раз свернуть гору, чтобы потом тысячекратно не возиться с крохотными камешками маленьких проблем.
Что могло сподвигнуть ученых древности создать их именно такими? Хитрый замысел? Элементарная ошибка - следствие несовершенства биомоделирования как науки? Эти события уже давно стали достоянием легенд и мифов. Нам никогда не узнать правды. И ничего уже не изменить. Мы совершили в древности ошибку и с каждым годом лишь усугубляем ее.
Я верю, что когда-то в древности они могли быть милыми, послушными, полезными. Большие, сильные, выносливые, с недостижимо ловкими руками. Просто идеальные слуги, если бы не переизбыток своеволия. Эксперимент надо было прервать, как только стали заметны отклонения, а лабораторный материал уничтожить. Но из непонятных мне соображений, кто-то решил выпустить их на свободу. Толи из гуманных соображений, толи в глупой надежде, что они перемрут сами собой, оказавшись за пределами привычных для них тепличных условий. А вместо этого они размножились и вытеснили нас.
Нам надо было сразу уничтожить их, но у кого-то не хватило духу. Гуманизм бывает очень вреден, а порою просто гибелен для своего носителя. Добросердечность, мягкотелость наших предков убивают теперь нас.
Они неукротимы в стремлении к смерти. И сейчас они как никогда близки к цели. Они погибнут сами и погубят нас.
Нет! Я не желаю этого!
Но древние все предрешили. Все возможности упущены. Мы сами их такими сделали. И стали против них бессильны. Их слишком много. Их технология превосходит нашу многократно. Они уже осваивают космос. А ведь даже в эпоху максимального величия и блеска нашей цивилизации мы об этом только мечтали.
У них так много оружия, что я не представляю, для чего может понадобиться столько. Этой дрянью можно стерилизовать планету каждый день в течение трех лет. И это по самым скромным подсчетам. Они могли бы даже солнце погасить или зажечь словно сверхновую".
Дирг оторвался от бумаги.
- Так вот оно - чудо-оружие?
- Что? - не понял Кон, всецело увлеченный поглощением омлета.
- Здесь упоминается оружие, которое заставляет Солнце раздуваться и гаснуть...
- А... не обращай внимания, какая мелочь. Ты читай, читай дальше, - ответил Кон и повелительно взмахнул рукой.
Кусок омлета улетел куда-то за компьютеры. Кот стремительно рванул искать законную добычу.
- Скучно ему тут, - прокомментировал Кон, - мышей нет. Да чего там говорить, на всей планете ни одной живой твари, кроме нашей экспедиции. А инстинкт охотника требует выхода.
Но Дирг его уже не слушал.
"Хотел бы я вернуться в прошлое и убедить того, кто захотел сыграть роль бога, в том, что такая роль по силам только богу самому. Гордыня наказуема. И это справедливо.
Только я не понимаю, почему расплачиваться должен весь народ?
Значит, нет никакой высшей справедливости? Есть просто глупость и ее последствия.
Но мне кажется, что не все потеряно. Хотя при этом мы каждый день теряем что-нибудь или кого-нибудь. Материальные ценности, духовные ценности, друзей и близких, и далеких, совершенно незнакомых нам собратьев. Кто-то умирает или сходит с ума. Вместе с ними мы теряем крошечные части общего духа.
Многие из нас теряют внутреннюю сущность и уходят в рабство к ним. И хотя этим дезертирам кажется, что они гордые и своевольные, на самом деле они просто дикари. И потому не видят, что всецело стали зависеть от них. От их прихотей и ничтожных желаний.
Эти беглецы утратили остатки разума, почти лишились осмысленной речи, утратили письменность и знания. Наука неизвестна им. Зато они выживают.
Выживают там, где мы гибнем. Для нас губительно даже незначительное приближение к их городу, а ренегаты превосходно чувствуют себя даже внутри их обиталищ. Непосредственный физический контакт с ними просто убил бы нас, а дикари, похоже, даже получают от него удовольствие. Воистину, подобное возможно только при полной утрате разума.
Но иногда мне кажется, что это единственный способ спасения. В конце концов, что значат все эти возвышенные слова, - разум, наука, культура, - когда речь идет о спасении расы.
Да, именно расы, мой дорогой коллега! Я уже не говорю о спасении цивилизации. Это утопия! Цепляясь за нее можно утопнуть в самом прямом смысле этого слова, то есть утонуть, погибнуть. Это безумие, но чтобы выжить, мы должны лишиться разума.
Смешаться с дикарями, чтобы проникнуть на космические корабли. Я совершенно уверен, что эта планета обречена. Единственный выход: бежать! Искать пристанища в других мирах. Чем дальше отсюда, тем лучше.
Увы, но этот путь доступен только им. Вселенная парадоксальна. Эти существа несут нам гибель, но они же обладают и единственным средством спасения. Созданные в древности как наши слуги, наконец-то они выполнят свое предназначение - послужат нашей расе.
Я считаю, что необходимо начать в Убежищах работы по подготовке к оболваниванию и эвакуации. Нужно оставить некоторое количество разумных, которые проследил бы за одичавшими сородичами и помогли им покинуть планету. Они, несомненно, погибнут, но своими жизнями оплатят исход нашего народа.
Хотя можно ли будет о нем говорить, как о народе, после..."
- Это все? Или компьютер не успел перевести остальное?
- На этом оригинальная запись обрывается, - ответил Кон, ковыряясь вилкой в зубах, - к счастью, автор успел написать все самое важное. Судя по всему, его работу над документом прервала война, которая разразилась перед Исходом.
- Как же уцелели эти записи?
- Буквально чудом. А точней совсем не уцелели. Видимо был сильный взрыв, что-то наподобие ядерного. Лучевой удар сжег письмо, но при этом вплавил его пепел в песок, не разметав его, а сохранив первоначальную структуру. Поэтому, благодаря компьютерному анализу плотности и химического состава, мы смогли воссоздать первоначальный вид документа. Ну, а уж дальше дело техники.
- Но ведь это же просто безумие! Бред какой-то! Человек, писавший это, явно был психически болен.
- Брось, нормальных людей не существует в природе, - отмахнулся Кон.
- Но ведь если поверить ему, то получается, что все наши представления об истории человечества и причинах Исхода неверны. Выходит, будто в древности люди создали каких-то ужасных существ, которые практически поработили нашу родину, а предков превратили в дикарей, которых вывезли в последствии на своих космических кораблях и разбросали по Галактике.
- Вполне возможный вывод, - добродушно согласился Кон, подбрасывая коту еще один кусок противно пахнущей еды.
- Но это же не соответствует официальным хроникам! На момент Исхода люди вовсе не были дикарями. Существуют не только бумажные хроники. Огромное количество видеоматериалов тех лет подтверждает, что мы пользовались собственными кораблями. И ни на одной пленке не запечатлены таинственные инопланетяне или синтетические существа.
- Совершенно верно.
- Значит это, - для убедительности Дирг помахал распечаткой, - не более чем бред сумасшедшего либо листок из художественной книги, написанной перед Исходом, но не сохранившейся в колониях.
- Это был бы верный вывод, только ты слегка торопишься. Делаешь выводы до того, как получишь на руки всю информацию. Распространенная ошибка среди первокурсников.
Дирг почувствовал, как краснеют уши.
- А теперь давай рассмотрим остальные факты, которые перевернут твою гипотезу с головы на ноги, или наоборот. Все шиворот навыворот.
- Давай.
- Во-первых, документ написан на языке неизвестном компьютеру экспедиции. А в нем хранятся сведения обо всех языках, на которых говорило человечество до и после Исхода. Таким образом, это или очень старый язык, сведения о котором не сохранились, что невозможно, поскольку мы достоверно знаем, что документ составлен непосредственно перед Исходом, или... но не будем забегать вперед. Допустим, это просто утерянный язык, которым пользовалась небольшая народность. Компьютер сумел расшифровать и перевести эти записи, хотя это заняло у него огромное количество времени. Не припомню ни одного текста, который мог бы так озадачить его.
- Либо это язык собственного сочинения. От сумасшедших всего можно ожидать.
- Что ж, допустим, он сам придумал язык, способ записи, синтаксис и пунктуацию, настолько логичные, что компьютер смог не только расшифровать текст, но и составить словарь, определить грамматические правила. Допустим... Но, есть еще и во-вторых.
- Еще какие-то неизвестные мне факты?
- Совершенно верно. Во-вторых, руководствуясь этим текстом, мы попробовали отыскать упоминавшиеся там Убежища. И мы нашли их. Помнишь, на занятиях по истории нам рассказывали про гибель Помпеи?
- Помню, разумеется.
- Так вот, эти Убежища такой же клад для археолога. По всей видимости, их погубил тот же взрыв, который уничтожил автора документа. При этом их засыпало пеплом, сохранив в прекрасном состоянии до наших дней.
- Да это же просто подарок судьбы какой-то!
- Точно, особенно если учесть, что максимальная высота всех помещений Убежища не превышала полуметра.
- Бред какой-то! Не могли же люди перемещаться по нему ползком... В то время наши предки вполне могли построить себе более комфортные жилища, даже если речь идет всего лишь об убежище...
- Вот именно, мне кажется, что ты уже начинаешь понимать, в чем тут подвох.
- Но, Кон, не хочешь же ты сказать, что это были не люди?!
- Совершенно верно. Никаких людей там и в помине не было. Взгляни на это, - Кон протянул приятелю увесистую пачку распечаток, - это компьютерная реконструкция обитателей Убежища.
- Но ведь это же кошки!
- Совершенно верно.
Дирг с суеверным ужасом уставился на серого кота - потомка древнего народа, некогда создавшего все человечество. Кот не ответил ему взглядом, он был слишком занят поглощением омлета.