Аннотация: Заключительная книга трилогии "Библия выживальщиков"
Олег Кожевников
oleg.cojevnikov @yandex.ru
Олег Кожевников
Трилогия "Библия выживальщиков"
Книга 3
Битва в пути
Глава 1
Боль! Боль в глазах. Именно это я почувствовал, когда очнулся от нарушения ритма движения нашего ГАЗона. Все тело затекло и, несмотря на работающий обогрев, в кабине было довольно прохладно. Посмотрев на хронометр, удивился - казалось, спал часов пять, на самом деле выходило, что пересел на пассажирское место только два часа назад. Я перевёл взгляд на водителя и спросил:
- Серёга! Что случилось? Почему остановился?
В это время он что-то говорил по рации. Оторвавшись от неё, он глянув на меня ответил:
- Да, всё нормально, Батя! Просто пора доливать солярку...
Сергей грубо выругался и добавил:
- Хотя по расчёту Коли топлива должно было ещё хватить километров на сто. Вот, встанем в раскоряку посреди Каспийского моря, а в такой холод это, считай, дело-труба!
Он опять выругался и громко прокричал в рацию:
- Алло! Алло, Флюр, Хан, твою мать, отзывайся!
Из приёмника донёсся, искажённый помехами, голос Флюра:
- Ну что орёшь, Малой? Страшно стало, решил нарушить это белое безмолвие, поболтать со мной захотел?
Из динамика раздались отрывистые, каркающие звуки Флюрова смеха, и он продолжил:
- Серёга! Если даже отстал и заблудился - не боись, держи хвост пистолетом. В случае чего, разбуди Батю, вот уж он-то тебе, точно, вставит хорошенько - сразу в мозгах прояснится, и ты быстро нас догонишь.
Из рации опять донеслись булькающие звуки смеха. Сергей, уже более тихим голосом, забубнил в микрофон:
- Да хватит тебе подкалывать! Соляра заканчивается, надо останавливаться и заправляться. У нас движок уже кашлять начал, минут через пять заглохнет. Я тебе, когда ещё говорил, что лампочка загорелась, а ты - " не суетись, не суетись, спешка нужна при ловле блох".... Вот сейчас и доловимся - двигатель заглохнет, потом, на таком холоде, будем целый час заводить.
На улице стоял сорокаградусный мороз. Время клонилось к вечеру, солнце скрылось и начало темнеть, но даже теперь без солнцезащитных очков смотреть на, простирающуюся повсюду, бесконечную снежную равнину, было совершенно невозможно. Да..., судя по состоянию моих глаз, долго в солнечную погоду управлять вездеходом я не смогу; возраст уже не тот, за пятьдесят всё-таки. Почти семь лет мы находимся в нечеловеческих условиях постоянной борьбы с диким холодом и нехватки элементарных, жизненно необходимых вещей, включая продукты и топливо. Эти мысли свинцовым обручём давили голову. Пытаясь уйти от них, я посмотрел на моего напарника с намерением пошутить, или сказать какую-нибудь умную фразу, но слова застряли у в горле. Отстраненным взором стороннего наблюдателя я вгляделся в лицо Сергея и невольно вспомнил, каким он был семь лет назад - симпатичный двадцатипятилетний парень; сила и здоровье буквально выпирали из него. Сейчас же он выглядел ужасно, такой физиономией вполне можно было пугать детей и молоденьких девушек; лицо измождённое, кожа во многих местах обморожена и шелушилась, даже трёхдневная щетина не могла скрыть этого. Я потрогал своё лицо, прикосновения не чувствовались, наверное верхняя часть кожи тоже была обморожена, думаю, вид был у меня пострашнее, чем у Серёги - возраст всё-таки.
Силой воли я подавил в себе такие упаднические мысли и бодрым голосом произнёс:
- Серж! Ну, ты и страшен, бродяга! В прежние времена тебя такого без всякого кастинга взяли бы на роль зомби в любой голливудский фильм ужасов.
Он обиженно закусил губу и надтреснутым, скрипучим голосом ответил:
- Да? А вы себя-то давно в зеркале видели? И вообще, я своей Наташке и такой нравлюсь, а мнения других меня не интересуют, - он отвернулся и стал с деловым видом что-то разглядывать на приборном щитке ГАЗона. Я его хлопнул по плечу и уже другим тоном произнёс: - Малой, не обижайся! Мы все сейчас такие - "красивые", зато живые! А что кожа обморожена, так это ерунда, в тёплых краях отрастёт новая.
В это время из рации донёсся голос Саши:
- Серёга! Сейчас все поворачивают к тебе. Буди Батю, минут через десять подъедем. Я предупредил наших дам, чтобы начинали готовить обед. Думаю, хотя бы раз в сутки супчик-то похлебать можно? А то всё внутри слипнется, на фиг. Заодно совещание устроим, что делать дальше, ведь с таким расходом, топлива может и не хватить до Баку.
Вместо Сергея рацию взял я и нарочито строгим тоном ответил:
- Приём! Санёк, вы что там засоряете эфир? Поспать, блин, не даёте. Флюру его басом только в общественном туалете кричать ....
Из динамика донеслись отдалённые звуки смеха. Я, между тем, продолжил:
- А насчёт супчика ты прав - организм, он не железный, надо иногда и побаловать. Тем более, в кунге, наверное, тепло, к тому же там наши женщины, - я хохотнул, - да и в полный рост можно будет встать, хоть немного размять кости. Не мешало бы и Колю пропустить по кругу - вставить пистон за такие расчёты. Какого чёрта! Он что, не знал, что при таком морозе расход топлива будет гораздо выше. Ладно, за обедом всё обговорим, а сейчас всех ждём - с минуты на минуту наша таратайка заглохнет.
Я передал рацию в руки Сергея, а сам закрыл глаза и откинулся на спинку пассажирского сиденья. В голову опять полезли мысли об истории нашей жизни после катастрофы, и перед глазами живо возникла почти сюрреалистичная картина её последствий. Я снова видел развалины домов в Пущино после сильнейшего землетрясения, случившегося в результате взрыва Йеллоустоунского супервулкана (хотя он располагался в такой, казалось бы, далёкой, Америке); трупы жителей соседней деревни, отравившихся вулканическими газами. Я снова как наяву слышал как приговор звучавшие слова немногих, всё ещё работающих радиостанций: "По мнению специалистов, мощность взрыва вулкана эквивалентна десятку тысяч Хиросим. По наблюдениям, которые ведутся из космоса, в небо, на высоту до ста километров взметнулись столбы раскалённых газов, пепла и каменных обломков. Одновременно пирокластические потоки мчатся вдоль поверхности земли...".
Вскоре связь со спутниками была потеряна, вулканический пепел и газ распространились по всей Земле, стало невозможным воздушное сообщение, выброшенные на орбиту осколки начали выпадать на Землю метеоритным дождём. Сила землетрясений, прокатившихся по всей Земле, составляла от 8 до 9,7 баллов по шкале Рихтера. Образовавшиеся цунами смывали целые страны.
Мы сами длительное время наблюдали падение метеоритов, грохотало постоянно, в течение целого месяца. Видели мы и массу уничтоженных и повреждённых зданий, все мосты и путепроводы были разрушены, транспортное сообщение практически прекратилось. На счастье, ядовитый вулканический газ был тяжелее воздуха и быстро распадался на безопасные фракции. Через неделю после взрыва супервулкана можно было совершенно спокойно ходить по улице без противогаза. В какой бы город мы тогда не заезжали, встречаемые нами, выжившие люди, были растеряны и испуганы. Местные власти, как правило, были полностью дезорганизованы и в большей степени занимались спасением и обеспечением самих себя, родных и своих прихлебателей. Ко всему прочему и радиосвязь постепенно нарушалась; уже через месяц после катастрофы атмосфера стала полностью непроницаема для радиоволн, впрочем, как и для прямого солнечного света. Температура начала резко понижаться, и уже в феврале бывали дни, когда она опускалась до - 95 градусов по Цельсию. На Землю опустился полумрак. Длительность так называемого светового дня сократилась более чем наполовину. На фоне гибели нашего старого, привычного, такого уютного и теплого мира, практически каждого из нас постигла личная трагедия - гибель родных, друзей, потеря собственных жилищ. И если бы не защитное свойство человеческого мозга довольно быстро убирать из памяти большую часть неприятных воспоминаний, можно было бы сойти с ума от такого количества увиденных нами трупов людей, разрушений и прочих несчастий. Вот и теперь, постепенно, мои мысли перекинулись на более приятные воспоминания. Как-то недавно, сидя за большим праздничным столом, в шутку я заявил:
- Друзья мои, вы должны поставить памятник всем моим недостаткам - мнительности, куркульству, привычке ожидать, что любое событие может принять самый неблагоприятный оборот, а также тотальной недоверчивости к обществу и внешней среде. Короче говоря, я непомерно жаден и маниакально труслив, но именно благодаря этому мы тут сидим в тепле и сытости, а не лежим замёрзшими трупами под развалинами рухнувших домов.
Тогда, я помню, Володя, мой бывший сосед по даче, заявил: - Да ладно, Толь, не гони! Какая, на фиг, жадность, какая трусость - окстись, мужик. Кто на обеспечение всех продуктами кучу денег потратил, кто нас в свой дом поселил? И наконец, что-то я не помню, чтобы ты в самой критической ситуации сдрейфил.
- Нет, вы послушайте! - настаивал я, - Разве не супер-жадность заставила меня продать старую дачу, и не супер-трусость перед внешним миром и желание от него как-нибудь отгородится, заставили построить полностью автономный дом-убежище. Тогда трусость победила жадность, и я не жалел средств и времени на его строительство. А какого хрена я отдал столько бабок на утепление и каркас из металлической сетки и метростроевской арматуры. Именно маниакальная трусость заставила меня ночью эвакуироваться из Москвы при приближении того большого метеорита, который и спровоцировал взрыв супервулкана.
Тут Флюр, ухмыляясь, спросил:
- Слушай! А как тогда ты охарактеризуешь мои основные черты характера?
Прервав мой жаркий монолог, он дал мне возможность сделать хороший глоток виски со льдом. Я немного отдышался и ответил:
- Всё-таки, Хан, ты непомерно наглый тип. А основное твоё качество - везучесть. А как ещё можно объяснить умение оказаться в нужное время в нужном месте? Тебе как-то очень вовремя присвоили внеочередное звание капитана за твои дела на Кавказе, и как-то очень удачно пришла мысль обмыть эти погоны как раз в день пика проявления моей маниакальной трусости. И, что самое главное - твоя наглая рожа смогла понравиться такой женщине как Катюша - умнице, красавице, к тому же ещё и программисту высшей категории, можно сказать, суперхакеру.
Катя, сидевшая на другом краю стола рядом с моей дочерью Викой, слегка зарделась от такой похвалы. Мой зять Саша, расположившийся по правую руку от меня, решил заступиться за своего друга, и, слегка нетрезвым голосом, произнёс:
- Ну, Батя, ты не прав! Флюр у меня в группе был самый лучший боец, а звёздочки на погоны ему добавили вполне заслуженно и вовремя. К тому же, он мой друг, и обижать его я никому не дам. А весел и нагловат он только с теми, к кому расположен, с незнакомцами он безукоризненно вежлив, а к врагам просто беспощаден.
Пока он говорил, я успел долить ему и себе грамм по сорок виски, а моя жена Маша добавила в бокалы льда; она вообще всегда следила, чтобы любимый зятёк ни в чём не нуждался. Я ещё раз отхлебнул из наполненного бокала и ответил:
- Да, я не завидую тому, кто обидит нашего Хана. Тебе говорят про его удачливость, смешанную с наглостью. Сам вспомни, каким образом мы попали в Тулу и откопали там оптовую продуктовую базу. Если бы не наглое заявление Флюра, что он из армейского патриотизма пьёт только "арсенальное" Тульского пивзавода и в количествах не меньших, чем ящик за один раз, сам подумай, разве бы мы попёрлись тогда в Тулу, и твой тесть-маньяк закупил бы там на все деньги продукты? А маньяк он и потому, что сумел заразить своей идеей ещё и всех окружающих, по крайней мере, своих соседей. И, заметь, заразил так сильно, что они безропотно вложили все свои денежки в топливо и продукты. Значит, в полной мере обладают подобной же природной трусостью, если поверили такому как я и информации из интернета. Но вообще-то, для кого трусость, а для кого, если по научной терминологии - инстинкт самосохранения.
И опять мой занудный монолог прервали, теперь это сделал Николай, он, дожёвывая бутерброд, спросил у Флюра:
- Хан, а что теперь твоя везучесть и внутренний голос говорят о нашей эвакуации? Не делаем ли мы глупость, уезжая из родных мест неизвестно куда? У нас здесь прекрасный дом-убежище, мы в нём пережили даже космический холод.
В этот момент захихикал его сын Максим, и сквозь смех пропел:
- Ах-ах-ах, мой папа космонавт!
Все сразу развеселились, а Коля сердито зыркнул на него и продолжил:
- А что, разве не так? Температура опускалась же до -100 градусов. Сами помните, как на улицу тогда выходили в шлёмах с подачей подогретого воздуха и в костюмах с электроподогревом, чем не космонавты. Но сейчас речь не об этом, имеет ли смысл искать счастья на стороне. Если мы выдержали такие морозы, неужели не переживём потепления. Ну, подумаешь, немножко затопит, в конце концов, можно отсидеться на втором и третьем этажах, тем более запас топлива и продуктов ещё имеется, - и он уставился немигающим взглядом на Флюра. Тот демонстративно рыгнул и, вытерев салфеткой рот, ответил:
- Ну, что тебе на это ответить! Мой внутренний голос просто кричит - срочно сваливайте! И чем быстрее, тем лучше. Направление движения в сторону берегов тёплого океана меня тоже весьма устраивает. Как русскому офицеру отказаться от возможности обмыть сапоги в волнах Индийского океана. Ферштейн?- И он залпом допил свою дозу виски.
В разговор вступил ещё один мой сосед по посёлку, наш врач Игорь:
- Товарищ не понимает! Слушай, Коль, ты хоть представляешь, как мы будем обходиться без чистой воды? Ведь, наверняка, все отходы нашей жизнедеятельности поднимутся из отхожей ямы, туда добавится растаявшее говно из старого канализационного коллектора, и всё это будет плавать вокруг нашего дома - затопит подвал со скважиной и огородом. А у нас ни фильтров для очистки воды, ни витаминов, которые могли бы заменить огород с его овощами и зеленью. Одним словом, если мы останемся - жуткие болезни, скорее всего смертельные, нам обеспеченны.
Николай, до этого момента сидевший спокойно, вдруг подскочил и, размахивая руками, закричал:
- Да что вы на меня налетели? Разве я против эвакуации! Кто одним из первых голосовал за срочную подготовку к отъезду? Кто, в конце концов, на этом жутком морозе готовил технику к длительному путешествию? Не беспокойтесь - я обеими руками "за". Просто очень захотелось у нашего интуита узнать, что он чувствует по этому поводу.
Тогда за этим праздничным столом собрались все члены нашей маленькой коммуны, и не было ни одного, кто бы ни мандражировал перед неизвестностью. На самом деле, уверенные в скором отъезде, мы понимали, что за таким столом и в таких комфортных условиях вряд ли удастся собраться в ближайшее время, поэтому даже маленькие дети сидели теперь с нами. Всего нас было: девять мужчин, девять женщин и трое маленьких детей - итого двадцать один. Двое детишек родились уже после катастрофы; ни разу в жизни они не видели зеленеющей листвы лесных деревьев, ни тёплых, ласковых лучей настоящего летнего солнца.
В тот момент я ощутил, что готов отдать жизнь за любого из этих людей, что ближе их у меня никого нет, и никогда не будет. На меня вдруг снизошло какое-то мистическое откровение что ли, я не удержался и поделился этим с окружающими:
- Слушайте сюда! Никто не задумывался, сколько людей теперь в нашей большой семье?
Большинство начало оглядываться, производя подсчёт. Я не стал ждать и ответил себе сам, торопясь продолжить мысль:
- Правильно - двадцать один! Очко! Магическое число! А, помните, когда нас было двадцать, даже и мысли не возникало куда-нибудь отсюда уезжать. И только когда родилась Даша, вдруг началось всё это потепление, и ураганом разрушило ветряк. Одним словом, сама судьба толкает нас покинуть это насиженное место. И, заметьте, ребёнок родился у самых молодых - Максима и Риты. В этом тоже проявился знак - как будто нам указывается, что не место вновь рожденным в этой вечной зиме; что не дело это - жить, навеки законсервированными в нашем мнимом благополучии; что надо двигаться, чтобы найти, наконец, свой Эдем, своё место под солнцем, чтобы наши дети и внуки могли жить по-человечески - развиваться, а не посвящать себя изо дня в день постоянной борьбе за выживание.
В этот момент верная жена моя, моя Машка приникла ко мне и сказала:
- Просто мистик какой-то! Всю жизнь с ним живу, а не перестаёт меня удивлять. Я всегда думала - непробиваемый материалист, сухарь, а тебя, вон, куда занесло. Если бы вернуть прежние времена, может, занялся бы кабалистикой.
Я снова потянулся к бокалу, взял его, сделал пару глотков и, улыбаясь, произнёс:
- Ха! А ты попробуй выпить столько же, сколько я, этого двадцатиоднолетнего виски - сразу поймёшь магию цифры 21, заодно по-настоящему оценишь моё откровение. А кабалистикой заниматься - никакого здоровья не хватит и, главное... - где взять столько виски? Бедную Шотландию, вместе с Ирландией и Англией давно смыло набежавшею волной!
На самом интересном месте моих воспоминаний о том приятном застолье Коля с Флюром, вдруг, громко заржали, - они всё это время травили анекдоты - и я очнулся из полузабытья. Наш вездеход заглох, печка перестала поддувать тёплым воздухом, в кабине значительно похолодало, по крайней мере, при дыхании был уже виден пар. Ещё не отойдя от прежних дум и, плохо соображая, я спросил у Сергея:
- Слушай, Малой, что-то стало холодать, не пора ли нам, кхе-кхе..., по рации поторопить ребят?
Он повернулся ко мне и, улыбаясь, ответил:
- Заглохли буквально минуту назад. По рации с Сашей говорил минут пять тому. Ну, ты даёшь, Батя - за пять минут успел уснуть, хорошо вздремнуть и снова проснуться. Силён! Если замёрз, давай я вылезу и залью в бак солярки из канистры. Движок ещё не замёрз, когда заведём, из печки сразу тёплый воздух начнёт идти.
Потянувшись всем телом, я, зевнул и сказал:
- Да ладно, не суетись! Что мы, кисейные барышни что ли? И не при таком холоде, бывало, ночевали. А канистра пускай лежит, сейчас подъедет Игорёк на заправщике и насосом закачает полный бак солярки. Если полезешь на улицу, совсем застудишь кабину. Так что, успокойся, лучше контролируй обстановку вокруг. А я, пожалуй, ещё минут пять сосну - учись, студент.
Я откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и снова предался воспоминаниям. Мысли вертелись вокруг членов нашего сообщества, ставших такими близкими для меня людьми. Я подумал, как мне повезло, что построил дом именно в этом посёлке, и что той зимой там остались проживать именно эти люди. Большая удача, что мои дачные соседи оказались такими грамотными и неизбалованными людьми. Например, Володя был высококлассным специалистом в точной механике и даже организовал малое предприятие, которое изготавливало гироскопы для космических аппаратов. Его жена Галя была кандидатом биологических наук и заведовала лабораторией в Пущинском институте биофизики клетки, где занималась проблемами клонирования.
Другой сосед - Николай - великолепный автомеханик, в прошлом тоже занимался бизнесом. Его жена Ира - научный сотрудник Пущинского Биоцентра. Они, доверившись моим словам о возможном взрыве вулкана, очень вовремя перевезли на дачу своих детей, Максима и Дашу, на тот момент они были ещё школьниками. Сейчас, конечно, Максим превратился в здорового двадцатитрёхлетнего парня, а вот Даша, к огромному несчастью, умерла от болезней на второй год после взрыва вулкана. Тогда мы все очень сильно болели от нехватки витаминов и солнечного света. Она оказалась из нас самой слабой и неприспособленной к такой жизни - в вечном сумраке. В то время мы ещё не запустили наш импровизированный огород в подвале и питались практически одними консервами, обходясь без овощей и фруктов. В честь умершей сестры Максим назвал свою дочку Дашей. Наш доктор Игорь тогда ничего с этими болезнями не мог поделать. Сам, будучи больным, он ходил по всем комнатам нашего, превратившегося в лечебницу, дома, делал уколы, заставлял принимать лекарства и витамины. Но, к сожалению, ничем так и не смог помочь изнеженному организму девочки. Хорошо хоть Максим был закалённым мальчиком; отец часто брал его с собой на охоту и рыбалку. К тому же парень занимался спортом, посещал футбольную секцию.
Игорь тоже был постоянным жителем нашего посёлка. До катастрофы он работал хирургом в Пущинской больнице. Его жена Надя - акушерка в родильном отделении той же больницы, на тот момент находилась в отпуске по уходу за ребёнком и сидела дома с маленьким сыном, двухлетним Никитой.
На момент взрыва супервулкана в нашем посёлке находились два шабашника из Белоруссии - Валера и Сергей. Я их хорошо знал, именно они и построили мой дом, а Валера был бригадиром этого строительства. Потом мужики так прижились в нашем посёлке, что уже к другим приезжали на заработки. Валера по специальности инженер-электрик, и, вообще, он был универсал по строительным работам. Единственный человек из нас, не имеющий высшего образования - Сергей, он просто хороший каменщик.
На этот раз я очнулся именно от его крика; Серёга энергично дёргал меня за рукав куртки и орал мне прямо в ухо:
- Батя, проснись! Просыпайся же, чёрт тебя дери! Уже Дохтур на заправщике подъехал, да и остальные, вон, рядом выстраиваются.
В этот момент подошёл Игорь и открыл с моей стороны дверь вездехода, впустив в кабину ледяной воздух - это окончательно привёло меня в чувство. Уже вполне осмысленным взглядом я посмотрел на нашего доктора. Да! Вид у эскулапа, мягко говоря, был, как и у всех нас, весьма непрезентабельный - тонкая шея, чуть проглядывающая из-за горы тёплой одежды, лицо измождённое, с проплешинами отмороженной кожи. Защитные очки были подняты на шапку, а белки глаз зловеще краснели отражённым светом заходящего солнца. Он, охрипшим, срывающимся голосом прогундосил:
- Ну что, лишенцы, задницами-то ещё не примерзли, ожидая меня? Ничего, сейчас Дохтур вставит вам клизму соляры литров на триста, сразу полегчает, станет тепло и вновь появится тяга к жизни.
Пока он говорил, подъехал Саша на лыжах, затем, разматывая удлинитель, подкатил Володя. Он, вместе со сменным водителем Катей, управлял УРАЛом, в кунге которого находилось большинство наших женщин и все дети. Над кабиной этого громадного снегоболотохода был установлен постоянно работающий маленький бензогенератор. Именно от него было запланировано запитать насос в цистерне нашего вездехода-заправщика. Володя стал подключать насос, а Саша разматывал шланг от цистерны. Закончив дело, Саша подошёл к нам и не мог удержаться, чтобы не подколоть доктора:
-Игорёк! А ты не пробовал под этот тулуп ещё ватные одеяла затолкать, хотя у тебя и без них весьма колоритный видок. Можешь! Вот так и явись в кунг к нашим дамам. Гарантирую - лишнюю тарелку супа они тебе, точно, нальют и, из жалости, ещё грамм сто сорокаградусной накапают, - и, обращаясь уже ко мне, коротко произнёс. - Я Флюра послал растапливать печку во втором кунге. Поглядел на наших орлов, и стало ясно - нужно вставать на отдых. Вряд ли кто-нибудь еще несколько часов выдержит такой ритм движения - носом буквально клюют приборные доски вездеходов.
Я, еще раз оглядев Сергея и Игоря, ответил:
- Да, Саня, ты, как всегда, прав. Я и сам настолько вымотался, что при малейшей возможности сразу отрубаюсь - засыпаю мгновенно, Серёга не даст соврать.
В это время Игорь сверху оглядел Сашу, потом, выставив руку, - чистый Ленин в октябре - и улыбаясь, произнёс:
- И ты, Кот, туда же! Вообще-то кликуха эта тебе очень подходит; как ты ко мне ластился, когда я в Пущино достал трёхлитровую бутыль спирта. А теперь, конечно, теперь весь спирт сдан Володе - можно повыёживаться. Конечно, обидеть бедного Дохтура легко. Ну, погоди, пропишу тебе укольчик - ни присесть, ни наклониться, только и сможешь, что ходить строевым шагом и стоять по стойке смирно - солдафон несчастный. Все засмеялись. Подошедший Володя недоумённо на нас уставился и спросил:
- Мужики! Что случилось-то? Вмазали втихаря, что ли? А где тогда моя доля? Я ответил сквозь смех:
- Понимаешь, Вован, тут нам Дохтур раскрыл глаза на то обстоятельство, что медиков обижать опасно. Они даже спецназ на счёт раз-два построить могут с помощью особого секретного оружия - шприц называется. А ты сам знаешь, у нас этого добра пара сотен штук с собой. Так что, от Игоря держись подальше, и не дай тебе бог ему перечить - сразу сделает укольчик - не то чтобы присесть, прилечь не удастся, особенно, если с женой.
Володя охотно присоединился к всеобщему веселью, а чуть позже, вытирая выступившие слезы, предложил:
- Ладно! Хватит всем уже тут мёрзнуть. Идите в кунг, в тепло, а я уже тут заправлю ГАЗон. Насос будет качать солярку не меньше пятнадцати минут. Так что, давайте, заодно и женщинам поможете вылить отходы. Тем более Сергей у нас в этом деле самый главный специалист.
Мы решили сделать именно так, как предлагал Володя. Действительно, зачем " всем тут мерзнуть", когда с заправкой вездехода вполне мог справиться и один, такой благородный человек. Доставать лыжи было лень, и мы с Сергеем и Дохтуром, проваливаясь по колено в снег, побрели к Уралу с кунгом, стоящему метрах в десяти от нас. Напоследок Игорь не удержался:
- Слушай, Володь! Ты там, смотри, не отморозь пятую точку, а то придется растирать и банки ставить, а со спиртом сейчас напряжёнка.
Так, хихикая, он попытался было вприпрыжку догнать нас, но сразу провалился в снег по пояс, и пришлось ему, уже под Володино ответное улюлюканье, ползком выбираться из этого снежного плена. Пока ленивые с трудом пробирались к кунгу, предусмотрительный Саша, сняв лыжи, уже заходил внутрь тёплого помещения. Дождавшись Игоря и стряхнув с него снег, мы по лестнице поднялись в кунг.
О, блаженство! Блаженство - другим словом и не опишешь ощущения, когда я попал внутрь тёплого помещения и снял, наконец, тяжёлую тёплую одежду. И это теплое уютное помещение заполнял одуряющий запах свежеприготовленной еды. Все наши водители, тесно сбившись вокруг двух складных дачных столиков, сидели и как голодные удавы наблюдали за Машей, которая священнодействовала у плиты. Остальные женщины и дети расположились на верхних полках наших самодельных нар, оттуда виднелись только их головы, и они с интересом оглядывали собравшихся за столами. Только когда я умылся и втиснулся на свободное место у стола, ощутил тяжёлый запах давно не мытых тел, хотя аромат приготавливаемого супа с тушенкой сейчас перебивал всё. Сквозь гул разговоров доносился шум электромотора принудительной вентиляции, но он явно не справлялся с возросшей нагрузкой. Позади моей жены стоял Флюр и вкрадчивым голосом вещал ей прямо в ухо:
- Тётя Маша, вы же понимаете - мы с Саней двигаемся самыми первыми, у нас повышенный расход калорий. Вникните в положение, налейте супчика побольше и так, чтобы никто не заметил.
Маша раздражённо отмахнулась от него поварёшкой:
- Прям, как муха вокруг сладкого вьётся. И жужжит, и жужжит! Не бойся, всем с избытком хватит, а тебе-то уж, с моим любимым зятьком, ещё и добавки налью.
Наконец она начала разливать получившееся блюдо по тарелкам, а Флюр передавал их дальше за стол. В середине этого процесса пришёл Володя, запустив в кунг порцию морозного, свежего воздуха. Мне подумалось, что сейчас нас сюда набилось как сельдей в бочку, надо всё-таки обеды устраивать во втором, пустом кунге. В конце концов, наплевать на мизерную экономию топлива - здоровье и хорошее самочувствие важнее.
Пообедав, мы начали обсуждать дальнейшие действия и промывать косточки Николаю; именно он как главный механик рассчитывал расход топлива нашей техники. Как раз сейчас он, раскрасневшийся, перевозбуждённый, размахивая руками, оправдывался:
- Что вы всё на меня бычите! Сами что, дети что ли, - он стрельнул глазами в сторону Флюра и Саши. - Все же опытные, прямо волчары! Вспомните, как Володя, да и другие бухтели, что я заложил сильно большой резерв по солярке, всё кричали, что лучше захватить больше продуктов и оборудования. Хорошо, мы с Батей настояли взять сорока процентный резерв. Так что, не бздите, хватит нам топлива до Баку, - и он, распалённый, не замечая ничего вокруг, нечаянно заехал Флюру рукой ниже пояса. Тот каким-то невообразимым образом успел поставить блок. Потом отскочил и нарочито тонким, маслянистым голосом заверещал:
- Дяденька! Драться, драться-то зачем! Ты лучше бы нам, дилетантам, тогда по-доброму, ласково объяснил свои соображения. Глядишь, мы бы решили брать топлива не на сорок, а на пятьдесят процентов больше паспортных показателей вездеходов. А так, мне только сейчас стало понятно, хотя бы по своему оголодавшему организму, которому тоже питания при таком морозе надо раза в два больше, да ещё не мешало бы всё это шнапсом разбавить.
Так Флюр легко снял всеобщую озабоченность и страх перед будущим; все расслабились, улыбаясь, только Коля, растерянно оглядывая всех, продолжал вещать:
- Флюр, ты сам вспомни, как возмущался, что мы оставили снегоход, а вместо него загрузили бочки с топливом. Сейчас именно эти бочки и являются нашим последним резервом, надеждой обладать хоть какой-то маневренностью.
Но его уже никто не слушал, мужики припёрли Володю к стенке с требованием выделить шнапс для разбавления супчика и снятия усталости после долгой трудовой вахты. Володя ломался недолго, после трёхминутного напора он, кряхтя, встал и пошёл к антресолям доставать водку.
После этого обед плавно перетёк в ужин, с поглощением консервированных продуктов. Даже женщины не устояли и приняли по пятьдесят грамм сорокаградусной, после чего наперебой начали делиться своими ощущениями от этой езды. Например, Галя, заявила:
- Вам-то хорошо, хоть нужным делом заняты, а мы тут сидим, как птички в клетке. Я-то ладно, хоть по компьютеру бывшую свою работу анализирую, а другие всю дорогу только в телевизор и пялятся.
Надя ответила:
- Да ладно, Галь, никто здесь от скуки не умирает. Я, например, просто балдею, когда наблюдаю за игрой наших детей с собаками. Уж они-то соскучиться, точно, не дадут.
Я вмешался в явно назревающую бабскую склоку:
- Слушайте, девчонки! Вы же все очень умные, образованные. Вот, пока едете и подумайте, как нам сделать такой перегонный куб, чтобы из нефти получить дизтопливо. Как сейчас помню по бывшей работе - это средний дистиллят. К тому же, среди вас есть, в некотором роде, эксперт. Ведь Рита сама рассказывала, что до катастрофы хотела поступать в "Керосинку" и именно на факультет нефтепереработки, поэтому должна в этом деле что-то понимать. К тому же в их машине мы нашли много учебных дисков по химии, наверняка там рассмотрен и этот вопрос. Да и ты Галя в химии и перегонном оборудовании должна хорошо понимать - всё-таки, кандидат наук и заведующая лабораторией. Так что, флаг тебе в руки, теперь считай себя назначенной на должность руководителя группы по разработке проекта мини нефтеперегонного завода. Помощником у тебя будет Рита. И ещё, дорогие мои - данный вопрос не терпит отлагательства. Нужно разработать проект до того, как мы доедем до Баку. Не факт, что нам сразу удастся обнаружить дизтопливо, а большой маневренности, судя по всему, мы там будем лишены. Поэтому у нас может остаться единственный вариант выжить - научиться самим, прямо из нефти, изготавливать солярку. С нефтью, я думаю, у нас в славном городе Баку, проблем не возникнет.
В разговор вмешался Саша:
- Слушай, Батя, а, может, использовать для этого дела самогонный аппарат. Я, под шумок, один, который мы нашли в деревне, засунул в багажник кунга.
Я усмехнулся:
- Наверное туда же и гранатомёт засунул!
Саша сделал непонимающее, удивлённое лицо и уточнил:
- А что, не надо было?
Я только рукой махнул в ответ:
- Вот, вот! Все очень умные и такие хозяйственные, что ещё неизвестно, сколько неучтённого груза мы тащим, ну как тут можно говорить о точном расчёте расхода топлива. Так что, прекращаем катить бочку на Колю - у многих рыльце в пушку. Давайте лучше думать, как дальше жить?
Саша сразу заявил:
- А что тут особо думать-то - действовать надо! Я считаю, что с таким запасом солярки очень опасно гнать через Каспий, там, точно, топлива не найдём. Нам надо по пути к морю вскрывать первые попавшиеся заправки - глядишь, где-нибудь дизтопливо и будет.
В разговор вступил Володя:
- Я тут на компьютере как-то посчитал, какова вероятность найти нетронутую заправку, получилось пять процентов. Значит, нужно откопать двадцать заправок. Чтобы разделаться с одной, нужно, минимум, два дня - итого сорок дней. Получается, что копать не имеет никакого смысла, всё опять начнёт таять - это раз. Такое количество заправок мы, хрен, найдём, их просто нет на этой трассе - это два. С этими поисками может так получиться, что придётся опять вставать на прикол - ждать новой зимы. Все же понимают, что когда потеплеет, из-за образующихся водяных линз проехать будет невозможно. Потеряем, к чёрту, все наши вездеходы и останемся совсем беззащитными перед этой стихией. И еще, подумайте, чтобы копать и поддерживать в это время в кунгах нужную температуру, опять нужно топливо - это я тоже подсчитал, - получается не менее пятидесяти литров солярки в сутки только на отопление, а ведь нужен еще бензин на снегоуборщик и генератор. Так что, у меня однозначное мнение - отвлекаться нам нельзя, нужно, невзирая на обстоятельства, гнать в Баку. Тем более, вон, Коля божится, что топлива, пускай и впритык, но хватит.
Коля, услышав своё имя, мгновенно вставил реплику:
- Саня! Что ты так боишься остаться без топлива на морском льду? Когда солярка подойдёт к концу, мы будем уже недалеко от Апшеронского полуострова. В крайнем случае, оставим на льду пару вездеходов и доберёмся до суши, там найдём топливо и вернёмся за ними.
Слова Володи и Коли показались всем весьма убедительными, и чаша весов нашего мнения начала склоняться в сторону принятия решения по безостановочному движению к морю. Но Саша всё гнул свою линию:
- Володя, успокойся! Какие, к чёрту, двадцать заправок? Я говорю о паре, ну, может быть, трёх заправках, которые встретятся по пути. Там мы потеряем, максимум, неделю, за неделю-то ничего уж так сильно не потеплеет, сам видишь, какая сейчас температура, а то топливо, которое мы сожжем за это время в печках, можно легко компенсировать. Я тут внимательно изучил все доступные карты и пришёл к выводу, что часть пути можно совершенно безопасно срезать. Когда доберёмся до Калмыкии, можно свернуть с трассы и ехать напрямик к морю, прямо по степи; никаких лесов там нет, городов тоже. Так мы укоротим путь километров на сто, а, может, и больше; сами понимаете, по Волгограду мы проехать не сможем, придётся его или объезжать, или ехать дальше к морю, по Волге. Разговоры опять повелись по кругу, а спать хотелось жутко. Чтобы прекратить эти бессмысленные споры, я выдал вердикт:
- Всё, мужики, хватит. Брек, я сказал! Вы оба толкуете об умных вещах и, в принципе, только будущее может вас рассудить, а права на ошибку мы не имеем. Не имеем мы права и на потерю шанса найти топливо. Поэтому присуждаю вам ничью и принимаю волевое решение - пока едем по Тамбовской области, обязательно нужно найти заправку и раскопать её, потом, когда доберёмся до территории Калмыкии, с Астраханской трассы уходим и напрямик, по степи, едем до самого моря, там останавливаемся и отдыхаем один день. Предположим, что на предполагаемой заправке мы топлива не найдём, тогда оставляем на берегу заправщик, предварительно слив оттуда всё топливо и едем по льду без остановки до самого Апшеронского полуострова, и, да поможет нам Бог!
После этих слов разговоры свернулись на другое русло, а по прежнему спору все с готовностью приняли моё решение, никто не пытался его оспорить, внеся какие-то другие предложения. Потом стали горячо обсуждать график дежурства и время выезда, словом, опять всё те же долгие споры. Чтобы поскорее пойти спать, я поторопился высказаться и по этому поводу:
- Двигатели машин по такому холоду нужно прогревать через каждый час. Всего нас девять мужчин. Сашу и Флюра надо исключить из графиков дежурств, они и так больше всех вымотались - ехать первыми это самое трудное, такое даже врагу не пожелаешь. Таким образом, в дежурстве будут участвовать семь человек. С учетом того, что каждый отдежурит по одному часу и час ещё будет после последнего дежурства, мы выезжаем через восемь часов. Дежурные кроме прогрева техники, должны будут ещё заправить все вездеходы.
Тут опять высказался Саша:
- Ты, Батя, правильно говоришь, но только отдыхать будем девять часов. Первую вахту я с Флюром, всё-таки, отстою - как-никак, мы, хоть и бывший, но спецназ, а очерёдность дежурства надо установить, исходя из порядка движения; раз мы первые двигались, нам и дежурить, потом Володя, ну и так далее.
После того как он закончил, Флюр, вдруг, подскочил и закричал:
- Тост! Дайте мне сказать последний тост.
При этом он демонстративно держал пустую рюмку донышком вниз. Я плечом подтолкнул Володю. Тот кивнул головой и опять, кряхтя, полез ещё за одной бутылкой водки, после чего разлил её всем мужикам по рюмкам. Флюр поднял наполненную рюмку повыше и громко провозгласил:
- За спецназ и, чтобы не в последний раз! - После чего полез ко всем обниматься и целоваться. Закончив этот ритуал, они с Сашей оделись и пошли начинать заводить на прогрев всю нашу технику. Остальные мужчины тоже стали одеваться, чтобы идти в пустой кунг на отдых. Я еле добрался до своего спального места; от усталости уже шатало, но, тем не менее, успел посмотреть на термометр - температура в кунге на тот момент была плюс четырнадцать градусов. " По сравнению с морозом на улице - просто Сахара", - это была последняя разумная мысль, посетившая мой уставший мозг. Потом наступила темнота, без всяких сновидений.
Глава 2
" Землетрясение!" - запаниковал я во сне, с испугу сразу широко открыв глаза, и тут же прищурился от непереносимо яркого света, льющегося из окна кунга. Затем различил нависшую надо мной физиономию Сергея; он раскачивал меня и что-то шептал. Прислушавшись, я постепенно начал понимать смысл его фраз, а он, по-видимому, потеряв остатки терпения, уже почти кричал:
- Батя, вставай! Батя, ну вставай же, пора!
Парня как будто зациклило, и он повторял одно и то же. Чтобы не разбудить других, я резко присел на матрасе и громким шепотом спросил:
- Ты что орёшь-то? В казарме не ночевал ни разу, что ли? Сейчас как по башке сапогом-то получишь, быстро язык прикусишь.
Он, глупо улыбаясь, уже шепотом, оправдывался:
-А я что? Я смену пришёл сдавать! Бужу вас уже минут десять и никакого эффекта. Хотел принести стакан ледяной водички и устроить для вас персональный потопчик.
Он немного отодвинулся от меня и начал тихонько подхихикивать. Теперь уж я окончательно проснулся:
- Потопчик, говоришь? Сначала землетрясение мне тут устроил, потом потоп хочет. Совсем уважение потерял! Ладно! Иди спать, считай, что смену я у тебя принял. Кстати, Серёга, какая там температура на улице?:
- Да, считай, такая же, что и вчера - минус сорок четыре градуса - ни хрена не теплеет. На улице тишина полная, одному даже жутко как-то. Ну ладно, пойду, сосну свой законный часок. А ты через час начинай будить наших дам, перед дальней дорогой надо еды побольше приготовить, чтобы и сейчас наесться, и с собой хватило. Когда ещё на такую стоянку встанем. Ну, ладно - гудбай, Батяня!
Он разделся и направился к своему спальному месту, а я стал одеваться как можно теплее. Выйдя на улицу и надев лыжи, быстро объехал все наши вездеходы и завёл их, потом перекурил, подождал ещё минут пять и в той же последовательности начал их глушить. Когда заглушил последний, мороз уже весьма сильно начал прихватывать руки и лицо; на улице стало находиться совсем невмоготу, и я быстрее направился в женский кунг, рассудив, что наверняка там многие не спят, а потому мне вполне может представиться возможность что-нибудь забросить в голодный желудок.
Как только вошёл в помещение, меня окутала блаженная теплота, потом начали работать и вкусовые рецепторы. Все наши женщины и дети уже встали и теперь завтракали, тесно усевшись вокруг столов. По всему кунгу разносился восхитительный аромат свежезаваренного кофе. Я сглотнул и, весело потирая ладонями, заявил:
- Да...! Хорошо я сюда заглянул. Самое главное - вовремя! Как чувствовал - мне, хоть что-нибудь, да обломится.
В этот момент Маша, разливавшая кипяток по чашкам, поставила чайник, повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:
- Это я знаю - только заваришь кофе, сразу мой благоверный заявится. У меня уже условный рефлекс выработался - всё приготовить к этому моменту. Не верите? Вот, посмотрите! - Маша отодвинулась от плиты, возле неё на маленьком разделочном столике стояла чашка с дымящимся кофе, и лежал бутерброд с паштетом. Все засмеялись и шутливо зааплодировали. Маша с улыбкой подошла ко мне и чмокнула в щёку:
- Ну, что встал? Проходи уж, садись, где найдёшь место. Тебе, как обычно, повезло, сначала с нами перекусишь, потом и с ребятами позавтракаешь.
Усевшись на край скамейки, я, довольный, похлопал себя по животу и, улыбаясь, заявил:
- А ты как думала? Большому мозгу нужно много калорий. Насчёт мозга я, конечно, точно не знаю, но вот курдюк, у меня, вне всякого сомнения, самый выдающийся.
Допив кофе, я оглядел притихших женщин и спросил:
- Ну, что, красавицы! Как вам спалось в новой обстановке? Теснота не раздражает?
Все отводили глаза. Только Вика, глядя прямо на меня, сказала:
- Бывало и похуже! Мы привычные. Слушай, пап, у меня к тебе предложение. Можно я поеду в первом УРАЛе с ребятами - лишние глаза в поиске заправки не помешают. А то они, бедные, даже сменяясь, поспать, не смогут, будут вдвоём выискивать эту заправку. Уж я-то ответственность Саши знаю. А так - я возьму на себя эту работу, хоть дам им возможность немного отдохнуть. К тому же, мне уже жутко надоело ехать в этой закрытой будке, прямо, как овца на заклание. Вон, Таня и Катя, те хоть делом заняты, а я, кстати, тоже могу водить вездеход.
Я немного подумал и ответил:
- Это дело, конечно, хорошее, и их мужской тандем разбавишь. Только, вот, как же с Ванюшкой-то быть? Как ты оставишь ребёнка на долгое время
- А что Ванюшка? Он же не грудной, тут мама остаётся. Кстати, Ваня с бабушкой себя даже лучше ведёт и кушает лучше.
В принципе, я был не против этой идеи и тоже думал посадить к ребятам отдельного наблюдателя, чтобы не отвлекать их от дороги, поэтому сказал Вике: - Надо с ребятами всё обговорить. Вдруг, ты будешь смущать Флюра? Катя прыснула и сквозь смех произнесла:
- Да..., этого жеребца смутишь, как же...
Не обращая внимания на эти женские подколы, я спросил у Ирины:
- Слушай, Ириш, а как там наша живность, куры наши. Здесь-то, в аквариуме, я вижу, рыбки плавают, а в грузовой отсек ГАЗона, хоть сам его и веду, не заглядывал ни разу.
Ирина с гордостью продемонстрировала мне куриное яйцо:
- Вот, это я сегодня утром вытащила из нашего птичника; все куры здоровы и нормально себя чувствуют. В отсеке достаточно тепло. Вчера Володя протянул туда провод от нашего генератора и включил электроподогрев, так что там температура сейчас выше нуля. Утром я наложила курам достаточно корма, теперь точно хватит до следующей остановки.
Я взял яйцо, с интересом его осмотрел и с пафосом произнёс:
- Ну, что бы мы делали без женщин? С таким тылом горы свернём!
Потом, уже спокойным тоном, предложил:
- Давайте, чтобы не мучить детей, впредь все завтраки и обеды будем проводить в нашем кунге, что мы будем тут тесниться и загонять вас на верхние полки.
Маша, прервавшись от приготовления второго большого завтрака, повернулась от плиты ко мне и, слегка прищурившись от яркого света, бьющего из окна, ответила:
- Может, ты и прав, но сейчас уже завтрак приготовлен, и таскать всё туда-сюда по холоду не очень хочется, поэтому мы уж сегодня отмучаемся, а в следующий раз будем всё готовить у вас в кунге. И пьянствовать вы будете тоже там. Наш домик мы объявляем зоной трезвости, так что запас спиртного отсюда сразу уносите к себе, нечего нам тут детей портить.
Я, потянувшись, поднялся, подошёл было к выходу, но обернулся и сказал:
- Уф, какие вы тут все строгие, аж страшно становится. А про пьянки, это вы зря - сами знаете, что в году раза три всего-то и гуляли. Прицепиться вам не к чему, вот и вспоминаете про пьянки. Володя, вон, чёткий учёт ведёт, и по его ведомости расход спиртного меньше одного литра на человека в год. Вот так, борцы с вредными привычками - против фактов не попрёшь! Ладно, пойду будить нашу гвардию, в вы тут готовьтесь, сейчас прибудут основные голодные силы, быстро всё пожрут, как голодная тля. Одевшись, я спустился по лестнице с площадки, надел лыжи и направился к "мужскому" кунгу. После начала моего дежурства прошло уже больше часа, поэтому я быстро разбудил ребят и пошел ещё раз прогревать технику, а через полчаса вернулся в "женский" кунг. Он уже был весь забит под завязку - ребята сидели за столами, а женщины и дети, также как вчера, на верхних полках. Маша передавала на обеденные столы тарелки с завтраком. Она и мне вручила полную тарелку макарон с тушенкой. Не моргнув глазом, я взял тарелку и с жадностью стал поглощать эту вкусноту.
Когда все наелись и удовлетворённо откинулись на спинки скамеек, с верхней полки слезла Вика, повернулась ко мне и сказала:
- Пап, ты можешь не беспокоиться, я уже обо всём договорилась с Флюром и Сашей. Так что, одеваюсь и иду заводить УРАЛ. - И тут же начала складывать какие-то вещи в пластиковый пакет. За ней стали подниматься остальные наши водители; одевались и выходили к своим вездеходам. Так как всё было обговорено ещё вчера, никакой суеты и спешки не было. Все прекрасно знали свою диспозицию. Двигаться было решено так же, как и вчера: первым грузовой УРАЛ, потом УРАЛы с кунгами (водителями первого были Володя с Катей, второго Николай с Максимом), следующим ехал вездеход-заправщик, затем шёл модульный ТТМ под управлением Валеры и Натальи, замыкал всё это шествие наш ГАЗон. Колонна смотрелась очень внушительно, особенно первые три монстра УРАЛа. Эти снегоболотоходы вместе с кунгами высотой были около шести метров, длиной более десяти. Каждый из них тащил за собой ещё и громадные сани, нагруженные горой различных вещей. Единственными минусами этих гигантских вездеходов были, пожалуй - большой расход топлива и маленькая скорость (по паспорту она составляла до 30 километров в час, с санями мы разгонялись, максимум, до 25).
Первым сел управлять ГАЗоном Сергей, а я, удобно устроившись в пассажирском кресле, закрыл глаза, надвинул на тёмные очки ещё козырёк шапки и опять предался воспоминаниям. Теперь мысли заняли мои родные, в первую очередь, конечно, жена, дочка и внук Ванюша. Мне подумалось, как повезло моей дочери Вике, да и нам, в общем-то, тоже, что она встретила такого человека, как Саша. Он раньше служил в спецназе ГРУ. В злополучный день падения метеорита в район древнего, и уже давно потухшего, Йеллоустоунского супервулкана Саша вместе со своим боевым другом как раз отдыхал в Москве после командировки на Кавказ, и на наше счастье я смог их уговорить поехать отдохнуть к себе на дачу. "Кот" и "Хан" (боевые клички Саши и Флюра) оказались просто незаменимыми людьми в нашей теперешней жизни. Именно благодаря им мы смогли отбиться от всех мародёров и бандитов и даже захватить награбленные запасы продуктов и топлива. Вот и сейчас, пожалуй, из всех нас только они могли выдерживать крайнее напряжение, управляя первым в колонне вездеходом. Другие ребята, включая меня, этого не выдержали бы - ведь вокруг наблюдалась невыносимо однообразная и монотонная картина, практически не было никаких ориентиров. Другое дело, следовать по уже накатанной колее, тем более, когда впереди маячит тёмное очертание вездехода.
Слегка отвлекаясь от воспоминаний, я посмотрел на Сергея, он, сосредоточенно вглядываясь вперёд, аккуратно вёл наш ГАЗон.
- Когда меняемся? - спросил я.
- Отдыхай, Батя, ещё три часа можешь покемарить.
Я опять закрыл глаза. Вспомнилось, как спасли от бандитов трёх молоденьких девушек (Таню, Наташу и Риту) наши главные бойцы - Кот и Хан.
Меня опять потянуло на мистику, я подумал, именно после спасения этих трёх беззащитных девчонок нам и начало жутко везти. На базе этой банды мы нашли гигантские запасы продуктов и топлива. Потом удачно отбились от большой группы мародеров, уничтожив даже БМД (Боевую Машину Десанта). Гусеницы от неё мы позже приспособили к грузовику ИСУЗУ, изъятому у Тульских убийц. Так появился наш первый снежный вездеход, без которого мы вряд ли смогли бы выжить. Сейчас, после установки на него цистерны, он являлся нашим заправщиком. И, наконец, нам крупно повезло, когда обнаружили военные склады с техникой, стоявшей на консервации. Именно благодаря найденным там вездеходам мы и смогли организовать эту эвакуацию к тёплому морю. Несмотря на то, что вся эта техника была произведена ещё во времена СССР, никаких нареканий у нас она не вызывала - работала очень чётко и надёжно, единственная проблема - прожорлива очень. Но, как говорится - дарёному коню в зубы не смотрят.
В этот момент я почувствовал, что мерное покачивание прекратилось, и почти что сразу раздался голос Сергея:
- Батя, подъём!
Я открыл глаза, выпрямился и, повернувшись к нему, спросил:
- Что такое, Серёга? Что случилось?
Он усмехнулся:
- Всё, Батяня, твой кайф кончился, теперь моё время покемарить. Сейчас всеобщая десятиминутная остановка на пересменок и поход до-ветру, а потом, - он потянулся, - меня ждёт, пускай и сидячая, но постелька.
Я непонимающе уставился на него и ещё раз спросил:
- Да ты что? Разве уже прошло три часа с нашего последнего разговора? Не может быть! Я же буквально минут пять, как закрыл глаза. Хватит разыгрывать, Малой!
Он засмеялся, похлопывая меня по плечу:
- Может, Батя, Может! Я, конечно, знал, что ты не дурак поспать, но что так - это для меня откровение. Правда, я и сам не лучше - только уснёшь, а тебя уже толкают - вставай, мол, мужик, работать пора.
- Если мне не веришь, посмотри на свой Швейцарский хронометр, он не соврёт, - ещё больше развеселился Серёга.
Потом он повернулся, открыл двери и вылез наружу. Я посмотрел на часы - действительно, наступало время моей смены, так что удивляйся, не удивляйся, а делать не чего, и я тоже вышел на улицу, оправиться. Потом мы поменялись с Сергеем местами, и до команды Саши трогаться даже успели выпить по чашке горячего чая. Сергей, уже минут через пять после того как мы продолжили путь, крепко спал. Я поразился его умению использовать каждую минуту для отдыха. Вроде бы совсем недавно, каких-то пять часов назад, он проспал подряд целых восемь, а теперь снова, как младенец, уснул в течение нескольких минут.
Прошло чуть более получаса монотонной езды, и меня по рации вызвал Флюр:
- Батя, приём! Как там у вас, в "заднице" колонны, дела - никто не отстал?
Я довольно строгим тоном ответил:
- Опять засоряешь эфир? Заскучал, поболтать не с кем? Вас же там теперь трое, или Вика так увлеклась наблюдением, что и поговорить не в состоянии? А, может, она элементарно уснула?- И замолчал, ожидая ответа Флюра. Он что-то там поскрипел у микрофона, потом, наконец, я услышал:
- Ладно, Бать, не ругайся! Подумаешь - уснули. Они, может, друг без друга, что называется - не поспать, не пожрать.... Что же теперь, из-за каких-то мифических обязанностей разрушать семью?
Он засмеялся и продолжил:
- Сам понимаешь, Батя, Вика нужна здесь - постольку поскольку. Кто ведёт вездеход, всё равно лучше всё замечает и быстрее увидит признаки заправки. Тем более, как я думаю, заправку мы найдем, скорее всего, ночью. В очки ночного видения столбы, нагретые за день, довольно трудно пропустить. А днем, при таком солнце, когда всё отражается от снега, даже опытный наблюдатель может не заметить тонкий столб громоотвода или другие признаки заправки. Вот, ночью, Вика, конечно, пригодится. Тем более в это время спать буду я, а она со мной - вряд ли - Саша не позволит, - и он опять засмеялся. Я спросил у Флюра:
- Слушай, ты, в некотором роде, у нас "интуит", вот и скажи, найдём мы на заправке топливо или нет?
Он, не прекращая посмеиваться, ответил:
- Это ещё неизвестно, кто из нас больший "интуит". По крайней мере, все полные заправки найдены при твоём непосредственном участии. Да, считай, и всё остальное ценное имущество - тоже. А кто, так сказать, "спинным мозгом" прочувствовал надвигающуюся катастрофу. Так что, не будем .... Что касается меня, я, ей-богу, ничего не чувствую, а если и чувствую, только тогда, когда дело касается опасности существования моей бедной задницы, - и он замолк, а я немного помолчал и продолжил, вторя его ехидным словам:
- Жалко! Вообще-то, нужно хорошо подумать, как ощущения твоей трусливой задницы можно привязать к поискам топлива. Да-а... скорее всего, придётся надеяться только на наше могучее " авось", только это не про тебя - оно помогает только смелым и решительным. Ладно, Флюр, пора заканчивать беседу, тебе там, коль ребята спят, надо быть повнимательнее. Всё, пока, до связи! -И я положил рацию на приборный щиток. Но буквально через минуту она снова ожила, и голос Флюра опять монотонно забубнил:
- Алло, Батя! Прием, приём!
Я взял в руку рацию и раздражённо спросил:
- Ну, что там у тебя? Какая муха постоянно кусает?
Из динамика донёсся бодрый голос Флюра:
- Слушай! Опять ты меня заговорил, да так, что главное-то я и забыл у тебя спросить. А ты сам-то помнишь, что давал распоряжение через каждые два часа сверять наше местоположение по данным навигаторов. По моему "Джи-пи-эс" мы находимся на 540 километре трассы Москва-Астрахань. А что там твой "Глонасс" показывает? Приём!
Да! Вопросы, касающиеся ориентации, у меня как-то совсем выпали из головы; мозги были забиты только тем, где найти топливо и заправки, а сама система "Глонасс" была у меня отключена. Я судорожно включил её и, буквально через минуту, ответил Флюру:
- Хан, прием! По моему навигатору находимся точно в указанных тобой координатах, так что, двигаемся правильно. Слушай, у меня по этой электронной карте на 530 километре указана заправка. Ты как там, ничего не видел?
Из, начавшей потрескивать помехами рации, я всё же смог разобрать слова Флюра:
- У меня на навигаторе она тоже отмечена. Но я - как не смотрел - ни хрена не увидел. Да не переживай ты так, Батя, ночью непременно найдём какую-нибудь заправку. Ну, ладно, давай, до связи!
Теперь уже он отключил рацию, а я, оставив её на приёме, сосредоточился на управлении вездеходом.
Монотонность движения и резкий, яркий солнечный свет, отраженный от ослепительно белой поверхности снега, неимоверно раздражали глаза. Несмотря на очень тёмные защитные очки, приходилось прищуриваться. Чтобы как-то отвлечься от этого слепящего однообразия, я начал думать о нашей предыдущей экспедиции - поездке, совершённой два года назад, в мой родной город Москву. На сердце сразу стало как-то тоскливо. Вспомнился пустой, полуразрушенный город, затопленное метро и замороженные трупы в его вестибюлях.
Занятый этими грустными воспоминаниями, я непроизвольно увеличил скорость и очнулся только, когда до ТТМа, идущего впереди, которым управляли Валера и Наташа, оставалось, всего-то, метра три. Это обстоятельство заставило меня мобилизоваться и вернуться мыслями к нашей эвакуации.
После посещения Москвы уже никто не верил в наличие где-либо властных структур и больших организованных групп людей. Мы окончательно поняли - надеяться нужно только на себя. Может, в частности, и из-за этого было принято решение о срочной эвакуации в более тёплую климатическую зону, поближе к экватору. Как говориться, "ловить" в Подмосковье было нечего, кроме собственной деградации, а, в конечном итоге, и вовсе - гибели.
Последним толчком к нашей срочной эвакуации послужили очередные изменения в климате - резкое потепление, как следствие этого, бурное таянье снега, а также участившиеся ураганные ветры. В результате одного из таких ураганов был полностью разрушен наш ветряк - единственный источник энергии, не требующий топлива. Пожалуй, это был главный ресурс, за счёт которого мы и выжили в те кошмарные времена, наступившие после взрыва супервулкана. Ветряк, ну, и, конечно, мой, сделанный с любовью и умом, дом, позволили нам выдержать поистине космические температуры, когда холод достигал минус ста градусов по Цельсию.
После очищения атмосферы от пепла и газа, наконец, появился прямой солнечный свет. Восстановилась и радиосвязь, а также начали функционировать навигационные системы "Джи-пи-эс" и "Глонасс". Как ни странно спутники этих навигационных систем не сбились с орбит - живучая оказалась космическая техника. Уже можно было как-то ориентироваться в этой бесконечной снежной равнине.
В среднем, толщина снежного покрова достигала шести метров, при этом снег был слежавшийся, чрезвычайно плотный. Только верхний слой, толщиной сантиметров в сорок, был относительно рыхл (это был снег выпавший недавно) - человек без лыж в него сразу проваливался - потом начиналась плотная снежная масса, по которой, по моемому мнению, можно было ездить и на обычных автомобилях.
Мои размышления прервала неожиданно ожившая рация, и голос Саши, доносившийся оттуда, начал командовать:
- Внимание всем! Четыре часа прошло. Время пересменки. Мы останавливаемся!
Вслед за этим из динамика рации донёсся голос Флюра:
- Всё, я торможу! Интендант, который "супер", не отдави мне зад! Граждане, кто желает, может оправиться; девочки направо, мальчики, налево. Только, ради бога, не перепутайтесь, и, главное, подальше от мощной струи Малого.
Из динамика донёсся отдалённый голос Вики:
- Ну-у.., Флюрушка, опять всё опошлил.
- А я, что? Я просто как голос в метро - предупреждаю пассажиров. Ну, ладно, могу и интеллигентно. Осторожно, спасайся, кто может - из кабины выходит Малой! - И из рации донесся дружный, трёхголосый смех экипажа нашего первого вездехода. Пока они так развлекались, я успел подъехать вплотную к вездеходам, вставшим плотной группой, и остановиться рядом с УРАЛом, которым управлял Николай и Максимом. Наконец, встрепенулся Сергей. Он непонимающе уставился на меня, потом широко зевнул и спросил:
- А что случилось? Чево это шарабан мастера здесь стоит! Сломались, что ли?
Я похлопал его по плечу и заявил:
- Нет, мужик, не дождёшься! Просто пришло твоё время потрудиться. А то, прям, как младенец - спит и всю дорогу слюни пускает.
И уже давясь смехом, продолжил. - Слушай, Малой! Тут по радио предупреждение пришло - что у тебя струя дюже мощная, ты смотри, поаккуратней там, когда выйдешь оправляться.
Этот разговор был услышан по всем нашим рациям, поэтому из динамика донёсся разноголосый смех. Этот смех подхватил и сам Сергей, потом взял рацию и прямо в микрофон проговорил:
- Не иначе тут Хан выёживается! Наверное, попал когда то под мою раздачу, всё забыть не может! Ладно, парень, не обижайся - обтекай потихоньку.
После этих слов Сергей с видом победителя выскользнул из кабины ГАЗона, отошёл метра на три и начал с уханьем растирать лицо ледяным снегом. Я тоже вышел из тёплой кабины. На улице был мороз в сорок градусов, шёл небольшой снег. Из кабины соседнего УРАЛа вылез Николай, вскоре к нам подошёл и Игорь. Ещё на подходе он начал громко сетовать:
- Это ползущее недоразумение скоро меня доведёт! Слушай, Мастер, нужно что-то делать с моим вездеходом, а то, боюсь, он скоро развалится. Недавно, вот, разогнались до 30 километров, так такой визг стоял, будто целое стадо свиней пустили под нож.
Коля на это только плечами пожал и вздохнул:
- Да что тут на этом морозе сделаешь! Нужно перебирать всю гусеничную группу, а это работа не на одну неделю. Так что Дохтур, сам должен понимать - пациент находится при последнем издыхании. Поэтому тебя, опытного врача, к нему и приставили, как привыкшего к крикам умирающих. Так что, не гони волну - если сдохнет, направишься к девочкам, на посиделки. - Потом, обращаясь уже ко мне, продолжил:
- Ну что, Толян, делать-то будем? Похоже, загибается наш ветеран. Жалко! Столько сил было на этот вездеход положено! Всё ещё перед глазами стоит картина, как вы с Володей в том производственном цеху, в Серпухове, стоите - все в снопе искр - и стачиваете детали траков. - И он опять тяжело вздохнул. Я ответил ему с иронией:
- А ты по этому поводу ещё и поплачь, может, полегчает, а, нет - иди, убейся о борт этого вездехода. Да что вы оба нюни распустили по этой железке. Сломается, придётся его бросить, и нечего тут сантименты разводить. А, вообще - скрипучее дерево долго скрипит. Так что, нечего его раньше времени хоронить.
В этот момент, вставший на подножку своего УРАЛа Саша, громко крикнул:
- Ну что, все оправились и размялись? Тогда - по коням! - И залез в кабину вездехода. Я тоже, похлопав ребят по плечам, направился к ГАЗону. Когда уже собирался открывать дверь в кабину, меня опять окликнул Коля:
- Батя, постой, совсем забыл спросить. Затапливать мне печку в моём кунге, как обговаривали на прошлой стоянке? Или, может, ну её? Я поставил ресивер и подаю с УРАЛа электричество в будку на полукиловаттный обогреватель. Сейчас залезал в кунг - температура там вполне приличная, плюс пять градусов.