Даже моя, весьма закалённая в финансовых баталиях психика, не всегда могла спокойно переварить те ужасные события, которые происходили с нами в последние недели. Все, выстраданные мной ранее, биржевые катаклизмы, как- то - обнуление счёта и другие неприятности, не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось кругом сейчас. Взрыв супервулкана явился для людей каким-то совсем уж запредельным фактом. Он привел к таким последствиям, которые даже в страшном сне не могли нам всем присниться - миллионы погибших (а в целом по планете, может, и целые миллиарды), до основания разваленная инфраструктура, озлобленный народ - словом, полная безнадёга. И самое печальное во всей этой ситуации, что не было никакой более или менее твёрдой, стабильной основы, на которую можно было бы опереться в этот тяжёлый момент людям, чтобы осмысленно и планомерно противостоять брошенному природой вызову. Человек оказался совсем одинок и совершенно беспомощен перед чудовищной силы стихией; тонкая шелуха цивилизованности за считанные дни, а в некоторых случаях, мгновения, слетела почти со всех представителей "хомо сапиенс", как-то вдруг, беззастенчиво обнажив в них истинную, звериную сущность первобытного человека. Как оказалось, для этого нужно было совсем немного: всего-то, чтобы небольшим анклавам выживших людей стали недоступны потоки информации, чтобы они лишились контроля из центра, и всё - народ, напуганный безмерно, уже совершенно безумен и полностью деморализован. Теперь в этих, почти мертвых душах, главенствующее место занимал один коренной инстинкт - выжить любой ценой.
Подобные настроения здорово подогревались соответствующим поведением местных начальничков. Почувствовав, что контроля нет, что теперь именно они стали полными хозяевами, эти "мелкие начальнички" начинают резко "тянуть на себя одеяло", грести под себя все ресурсы, до которых только могут дотянуться их, поднаторевшие за время работы во властных структурах, руки. Как правило, такие люди являются большими циниками и знают не понаслышке почём фунт лиха. Поэтому представляя, что в такой ситуации не дождаться никакой помощи извне, они, в первую очередь, обеспечивают всем необходимых себя, своих родственников и подельников. Логика проста - кто жив, тот и прав. По крайней мере, оставшись в живых, он сможет "правильно", выгодно для себя, доложить ситуацию центральным властям, если, вдруг, всё нормализуется. Такой образ мыслей вполне понятен, тем более что основан он на опыте всей их прошлой жизни и подкреплён, имеющимися у них в избытке, генами пещерного человека с его незатейливым, прямым мышлением, имея которое, индивид не в состоянии планировать свою жизнь на длительную перспективу. Находящиеся на олимпе власти, вполне себе житейски умные люди. Те, которые всеми нами до этого момента управляли; несомненно, достаточно разумные и умудрённые опытом личности, но... далеко не аналитики. Просто идея, всецело владеющая ими, была одна и очень незамысловатая - только бы выжить в эти, самые трудные времена, пусть, за счёт жизней многих и многих других, неважно, сколько их будет числом. Только крупные, да и мелкие начальники не предполагали, что эти "трудные времена" продляться много лет и, когда уже всё нормализуется, придётся не командовать другими, а что-то производить, хотя бы самые обычные продукты питания. А кто займётся этим простым делом? Руководить некем, запасы, если они где-то и остались, пропали. Так что, своим теперешним поведением наши крутые начальнички только продлевали свою агонию.
Вот, примерно, такие мысли, перемежающиеся с тревожной действительностью, печальные картины которой пришлось нам наблюдать в Ясногорске и Пущино, не давали мне заснуть... Однако чуть позже удалось ненадолго забыться, но всё равно после устроенного накануне, бурного пивного дня, я проснулся с тяжёлой головой и довольно поздно - будильник предусмотрительно не ставил. Глянул на часы - четверть десятого. На улице темно, сильный снегопад, на термометре - 29. Странно! Обычно, когда идёт снег, температура немного повышается, а тут опять ниже, чем вчера. Но от этих мыслей голова стала ныть ещё больше и, чтобы прийти в норму, я побрёл к душу. И - о, счастье! Он оказался свободным; я включал попеременно - горячую, холодную, опять горячую... в голове быстро прочистилось, так что уже мог пойти что-нибудь перекусить, хотя ещё пятнадцать минут назад одна только мысль об этом вызывала дикое отвращение.
Когда спустился в столовую, все уже были на своих местах; мужики сидели хмурые, подавленные, к действию вчерашнего пива, под конец смешанного с водкой, добавлялся ещё и весьма нерадостный вид пасмурной погоды за окном. Выходить на улицу и что-нибудь делать, совершенно не хотелось, поэтому, с единодушного согласия всех, я объявил сегодняшний день, "днём отдыха и релаксации". К слову сказать, "горькими пьяницами" никто из нас не был; к алкоголю абсолютно все относились равнодушно, только иногда психика не выдерживала, и, чтобы совсем не сойти с ума от мыслей о крушении прежнего уютного мира мы, может и излишне, но злоупотребляли проклятым "зелёным змием". Так мы давали хорошую встряску мозгам, а заодно, хотя бы совсем ненадолго, забывали о том кошмаре, что творился в окружающем мире, вне стен нашего дома-убежища.
Для восстановления организма основные бойцы с "зелёным змием" решили использовать сухое вино. Побурчав немного, к нашему начинанию присоединились и женщины. Чтобы сохранить, пусть и небольшой, заряд бодрости, мы решили чередовать релаксацию хоть с какой-то работой - договорившись, что будем по двое, меняясь через каждые полчаса, чистить снег с дорожек. Таким образом, убьём двух зайцев: во-первых, сможем впоследствии спокойно выходить на улицу, не проваливаясь по уши в сугробы, а во-вторых, это занятие хорошо прочистит наши пьяные мозги, и завтра утром будем уже свежи как огурчики. Я спросил у Игоря:
- Как, с медицинской точки зрения, это правильное решение?
Тот, давясь от смеха гречневой кашей, ехидно прохихикал:
- П-п-п-р-а-а-вильно, н-насяльника!
- Во! Слышали, что доктор прописал.
После того, как первая пара отправилась на улицу, мы, как обычно, вчетвером, под сухое вино, начали расписывать пульку. Остальные, захватив несколько бутылок, направились в наблюдательный пункт и, вскоре оттуда раздалось бодрое пение под караоке. Примерно так, с перерывом на обед, прошёл весь день. "Типичный дом отдыха",- думал я, наполняя вином очередной бокал.
Когда настала наша с Володей очередь чистить снег, я удивился,- такое его количество обычно выпадало за ночь, а тут за несколько дневных часов! Слой лежал сантиметров пятьдесят, не меньше, а снегопад всё продолжался и довольно сильный, так что вдоль дорожек уже образовались сугробы полутораметровой высоты.
" Эдак, нам скоро и снег некуда будет выкидывать",- думал я, освобождая проход к гаражу.
За время обеда снега навалило на ранее почищенные дорожки уже около пяти сантиметров. Это обстоятельство заставило меня крепко задуматься. Какой я всё-таки дурак, что в своё время не приобрел снегоуборочную технику. Ладно, тогда-то казалось прикольным покидать снег лопатой вместо физзарядки, но какого чёрта мы потом уже, в той же самой Туле не пошарили по хозяйственным магазинам? Наверняка нашли бы там какую-нибудь простенькую снегомётную машину. В те времена такая техника мало интересовала мародеров. Да..., надо что-то делать, а то так и будем всё время, не прерываясь, убирать снег. Через некоторое время это превратится в большую проблему - если сугробы около дорожек вырастут больше двух с половиной метров, не каждый сможет закинуть снег на такую высоту".
С одной стороны - большое количество осадков меня радовало, всё-таки, это дополнительная тепловая защита от сильных морозов как для земли, так и для нашего дома. Но вероятная возможность завала проходов к объектам жизнеобеспечения пугала, и, когда мы сели за очередную пульку, я поделился с друзьями своими опасениями. В процессе игры мы серьёзно обговорили ситуацию. После обсуждения, длившегося практически всю партию, Николай наконец внёс предложение:
- Давайте сверху, на сугробы, уложим половой брус и накроем его железными листами. Получатся коридоры, и пускай сверху падает сколько угодно снега, нам это будет уже не страшно. А чтобы под тяжестью снега навес не вдавливался в опорный сугроб, можно поставить боковые стойки из бруса, и на них опереть эту своеобразную крышу. Колина идея мне очень понравилась, а подробности этого дела я решил позже обговорить с нашим главным строителем - Валерой. Когда мы обсуждали вопрос о подснежных коридорах, вспомнилась давнишняя идея сделать железную или канатную дорогу, чтобы отвозить нечистоты в выбранный нами ранее, громадный подвал.
И за ужином, и после него мы обсуждали с Валерой, как будем делать эти снежные коридоры и куда их нужно вести прежде всего, поскольку у нас могло не хватить бруса для стоек и половых досок для перекрытий, даже с учётом материала, лежащего в недостроенном доме с большим подвалом, и того, что мы натаскали с других участков.
Поэтому договорились - завтра, несмотря на снег и ощутимый мороз, опять побродить по посёлку в поисках материалов, может, что упустили. А так же, где возможно, начать демонтировать в брошенных пустых домах полы и другие деревянные конструкции.
Кроме этого решили снарядить экспедицию в лес, чтобы рубить деревья на стойки. Высоту коридоров определили в два с половиной метра, ширину в полтора - тогда можно спокойно проносить любой груз, не задевая стенок. Для выполнения всех этих работ, из-за валившего непрерывно снега, возникла единственная проблема - нам всем нужны были лыжи, а у меня в наличии всего две пары, да и то обычные, беговые, довольно узкие, а при такой погоде - лучше бы широкие, охотничьи. Я стал опрашивать наших старых жителей посёлка:
- Мужики! Давайте, колитесь! У кого в загашнике остались лежать лыжи, или, может, кто знает, в каком доме они имеются. Наугад обыскивать весь посёлок, как-то "не комильфо".
Оказалось у всех в их бывших домах лыжи в запасе были, и не по одной паре, а у Николая и вовсе: четыре обычных беговых и две пары широких, охотничьих. Нам повезло, так как лежало всё это добро в деревянном сарае, который чудом остался цел после землетрясения.
Проработав мысленно проект подснежных тоннелей, я как председатель коммуны созвал всех и рассказал о предстоящей задаче на ближайшее время:
- Пока снег не перестанет идти, на снегоходах мы за торфяными брикетами не поедем - слишком снег рыхлый, должен немного уплотниться. А теперь о работе, запланированной мной на ближайшее время - нелёгкой, но крайне нам необходимой для дальнейшего существования. Пока не поздно, нужно делать тоннели под снегом. И вести их придётся не только к близлежащим постройкам, но и к дому с большим подвалом, и ветряку, чтобы в дальнейшем все эти объекты были легкодоступны для нашего посещения.
- Нужно хорошо отдохнуть перед такой тяжелой и нудной работой, - заявил, переглянувшись с Флюром, Сергей. Было ясно как белый день, чего мужики добиваются. Пришлось провести разъяснительную работу о вреде пьянства и как истинному руководителю поторопиться с распоряжениями дисциплинарного порядка:
- Сегодня, пока ещё не очень поздно, нужно всем идти спать. С завтрашнего дня начинаем ранние подъемы, - и, почти приказным тоном, продолжил, обращаясь уже конкретно к Маше. - Составь, пожалуйста, график посещения душа с учётом нахождения там, максимум, в пятнадцать минут. И ещё, - нужно со всеми его согласовать. Дополнительное время выдели только Наде с ребёнком.
Психолог мля, знал, что при всех жена не станет возмущаться, а грызть меня начнёт только, когда мы останемся наедине. Но это будет потом, а сейчас дело сделано, - люди почувствовали руку жёсткого руководителя.
Вдобавок ко всему я предупредил всех:
- Так, дорогие мои! Канализация может скоро отказать - все трубы перемёрзнут. В проекте было всё рассчитано на температуру, минимум, в -40 градусов. Поэтому душ, может, скоро придётся, вообще, отключать. Мыться станем в тазике, обливаясь водой, а в туалет ходить в вёдра, потом из них переливать всё во фляги. Их придётся относить и опоражнивать в тот большой подвал.
Оглядев, хмурый, притихший народ, я уже мягким, можно сказать весёлым голосом продолжил:
- По всем признакам, скоро мы превратимся в настоящих гномов и будем постоянно передвигаться по рукотворным тоннелям, только изредка выбираясь на поверхность.
Все посмеялись над перспективой подобной жизни, однако, несмотря на поднявшееся настроение, разошлись рано, не было ещё и одиннадцати; прислушался народ к моим словам, хоть и чувствовалось, что женщинам очень хотелось посидеть в наблюдательной комнате, поболтать за просмотром какого-нибудь фильма. Коллекция у нас собралась весьма приличная - почти тысяча видеодисков, большую часть из которых мы набрали в Пущино и Туле.
Утром подъём был в восемь часов, снегопад продолжался, температура была - 32 градуса, морозец пробирал весьма ощутимый. Но, делать нечего, надеяться на потепление - нереально, и мы отправили Колю с Флюром за лыжами, а остальные, соблюдая получасовую очерёдность, парами, начали чистить снег, которого со вчерашнего вечера навалило на дорожки слоем сантиметров в пятнадцать, не меньше. Коля с Флюром принесли лыжи, и мы вшестером покатили на них, собирать по посёлку необходимые нам материалы.
Чтобы проверить больше участков, разделились на три партии по два человека, при этом договорились через каждый час приезжать в дом греться. Сегодняшнюю дежурную, Риту, я предупредил:
- Присматривай за каждой группой и, в случае чего, тут же зови на помощь.
Валера с Максимом остались мастерить сани из привезённых дюралевых панелей. Они собирались, предварительно нагрев паяльной лампой, загнуть концы этих панелей и поперечными планками скрепить получившихся лыжи. Пока ребята мастерили сани, мы решили возить найденные материалы на дюралевой лодке волоком, как бурлаки, для чего к её носу привязали несколько длинных верёвок.
Тем временем мы с Володей направились в его дом, где обнаружили ещё две пары лыж. Из деревянных стройматериалов в доме уже ничего не осталось - мы там уже раньше всё разобрали. Из полезных материалов имелось семь шестиметровых металлических швеллеров. Они лежали вплотную к стене дома, поэтому их ещё полностью не засыпало снегом - закрывал выступающий козырёк крыши.
Я подумал, что швеллеры вполне можно распилить и использовать как поперечные перекладины. Они выдержат любой вес так обильно выпавшего снега, а уж распилить их болгаркой - не очень долгое и трудное дело. Тем более что приносить никаких инструментов было не нужно, в доме у Володи оставался бензогенератор, да и болгарка тоже имелась. К тому же нести обратно всё это железо было совсем недалеко. Кроме швеллеров там лежало штук тридцать металлических уголков. Володя по поводу всех этих находок грустно заметил:
- Вот, видишь, как получилось - из этих материалов я хотел сварить большой парник. Но, мы полагаем, а бог располагает. Хорошо ещё стёкол не завёз - не так обидно.
По поводу уголков... - увидев их, я сразу стал думать, куда можно приспособить эти изделия и вспомнил свой давнишний план по созданию маленькой железной дороги, чтобы без проблем перевозить тяжёлые фляги с нечистотами к большому подвалу - эти железные уголки мне сразу представились рельсами такой дороги.
Подобного рода мысленными планами была постоянно забита моя многострадальная башка. Ведь, если обстановка сложится именно такая, как обещалось в самом апокалипсическом интернетовском прогнозе - температура опуститься ниже ста двадцати градусов по Цельсию, - тогда таскать тяжёлые фляги вручную будет весьма проблематично, а по рельсовой дороге они будут двигаться совершенно легко. Надо только сделать тележку типа дрезины и подобрать колёса для неё.
Забирать Володин металл лучше было сегодня; снег уже лежал по краям этой металлической кучи, и, если снегопад не прекратится, уже на следующий день железо придётся откапывать. А это дополнительная работа на морозе... Кому, спрашивается, это надо? Поэтому мы решили ускориться. Не успел я отнести лыжи и вернуться обратно с пятилитровой пластиковой бутылкой, полной бензина, Володя уже приготовил к работе генератор и болгарку.
Однако пилить швеллеры сразу не стали, решили сначала отнести все уголки ко мне в гараж, чтобы здесь не мешались. Возили мы по пять уголков за раз, благо передвигаться по наезженной лыжне было уже не так трудно, поэтому справились быстро, за все время только один раз отогревались в доме.
Там, в сенях, Валера всё ещё мастерил большие сани. Остальные ребята за это время привезли на одной "лодке-санях" доски, и Саша, как главный в этой бригаде, заключил:
- Досок и бруса в дальних домах и сараях посёлка осталось не очень много. Чтобы добыть достаточное количество материала, наверное, придётся ломать заборы.
- А что! Это хорошая идея,- живо откликнулся Валера,- только заборы надо ломать целыми пролётами и сразу их укладывать, как крышу, на наши проходы. Сверху набьём ещё железных листов и всё, - наша крыша готова.
Потом широко улыбнулся, и добавил:
- И ...лёгким движением ваших рук проходы превращаются, превращаются проходы.... в шикарные тоннели.
У меня в сарае ещё оставалось листов пятьдесят железа.
Мы бы ещё и дальше обсуждали производственные вопросы, но помешали представители лучшей половины нашей коммуны. Увидев вышедших к нам девушек, которые откровенно набивались на работу, я иронично заметил:
- А, вот и они, ну что же, сами напросились! Разбирайте оставшиеся лыжи и идите снимать заборные пролёты на нашем и Володином участках. Как раз и лыж осталось четыре пары.
Поговорив и отогревшись за это время, мы с Володей возвратились к его дому, чтобы начать резать швеллер. Замена обрезного диска заняла едва ли не больше времени, чем сама резка. Потом началась гонка - как роботы переносили полученные куски к гаражу и сверлили в них отверстия для крепления к стойкам. После примерки стало ясно, что на эти металлические поперечины будет весьма удобно укладывать пролёты от заборов. Два пролёта (по 3 м длиной) ребята уже принесли и три, с моего забора, сняли девушки.
За обедом мы пришли к окончательному мнению, что нам не хватит материала на стойки, поэтому договорились, что четверо самых молодых и здоровых пойдут в лес, пилить подходящие деревья и нарезать из них стойки (остатки всегда сгодятся на дрова), а остальные продолжат ломать заборы и собирать подходящие стройматериалы.
Темнеть теперь стало очень рано, поэтому закончили работать к четырём часам дня. Вся наша работа после обеда продлилась всего полтора часа - поселковая бригада успела за это время отпилить и принести только семь пролётов заборов, а лесная - заготовить десять стоек, ребята, правда, сказали, что напилили деревьев гораздо больше.
Женщины не занятые добычей материалов всё это время, по очереди, чистили снег с дорожек. Высота сугробов по бокам уже достигал роста среднего человека. Когда дамы начали уже жаловаться, что им стало очень тяжело закидывать снег наверх, я пообещал:
- Потерпите, девчонки! Уже завтра мы начнём делать крышу над дорожками, и вы будете вспоминать как кошмарный сон эту неблагодарную работу. Надеюсь, тогда нам уже не придётся ею заниматься.
Отдыхали после ужина опять традиционно - мы с мужиками, вчетвером, засели за карты, остальные ушли наверх смотреть фильмы, болтая в перерывах, Максим, выпросив ноутбук, ушёл к себе в комнату, резаться в компьютерные игры.
Играя в карты, договорились, что в связи с наступлением таких коротких световых дней, вставать, когда ещё темно, завтракать и, как только начнёт светать, выходить на работу, а вечером, несмотря на темноту, продолжать трудиться около дома, при свете прожекторов. Сегодня просветлело в десять часов утра, а уже к четырём стало почти темно.
Валера, наконец, закончил мастерить большие сани - сейчас они стояли в сенях, для того чтобы клей лучше схватился (в сенях пока держалась плюсовая температура). Завтра мы их собирались испытать - всё-таки, в лодке было не очень удобно перевозить длинные предметы.
На следующий день температура достигла тридцати трёх градусов. Все оделись потеплее и, как вчера, разбившись на две бригады, вышли на работу. Сашина бригада снова направилась в лес пилить стойки, захватив с собой лодку для их транспортировки. Вторая бригада, взяв сани, направилась в дальний конец посёлка. Там был очень неплохой сарай, сделанный из шестиметровой доски, сверху он был покрыт длинными листами профильного оцинкованного железа. Мы решили разобрать этот сарай, получалось быстрее, чем искать под снегом, не унесённые нами ранее, стройматериалы.
Валера и Коля, а так же все девушки, которые вызвались им помогать, приступили к установке заготовленных стоек, вырубая для них лопатой выемки в сугробах, наваленных по бокам дорожек. Сверху эти стойки соединялись между собой брусом, каждое третье соединение укреплялось металлическим швеллером, затем на эту конструкцию укладывался пролёт от забора, а сверху прибивался металлический лист. Валера всё шутил по этому поводу:
- После устройства такого навеса сверху хоть на танке разъезжай.
В разбираемом сарае мы обнаружили семь четырёхметровых металлических швеллеров, куба три вагонки и десять рулонов утеплителя. Всё это отнесли в гараж. Греясь в доме, мы с Валерой обговорили возникшую у меня задумку, как использовать эти швеллеры:
- Нужно сделать на месте гостевой автостоянки большой центральный подснежный зал размером шесть на четыре метра, куда будут смыкаться все наши ходы, а именно - в дом, гараж, сарай, а также к ветряку и угольному складу. Туда же будет подходить и самый длинный тоннель, ведущий к глубокому подвалу недостроенного дома.
Мы нарисовали с Валерой общую схему таких тоннелей, и он одобрил мою мысль по использованию для этих работ швеллеров.
Чтобы продлить самое продуктивное рабочее время, было решено устраивать обед не ранее, чем в четыре часа дня, тогда как раз начинало темнеть - получалось полное использование светового дня.
В связи с разностью уровней общего снежного покрова и расчищенных дорожек, у нас возникли проблемы с выходом на центральную поселковую дорогу. Несмотря на то, что сделали длинный пологий выезд, по которому поднимались на лыжах лесенкой - это было довольно долгим и утомительным делом. Нашей бригаде, чтобы сэкономить время, пришлось ограничить походы в дом, и мы грелись рядом с местом работы у печки буржуйки, которую топили в заброшенном доме (немного дров в запасе там было). Отвезённые на мой участок материалы просто скатывали с горки вниз, так сказать, прямо в руки членам бригады Валеры. Так же поступали и ребята, валившие лес, только они, всё-таки, приходили в дом через каждый час, чтобы обогреться. Сарай мы ломали до наступления темноты, но так до конца и не разобрали, на холоде работа шла медленно, особенно, когда приступили к снятию профнастила с крыши.
Домой вернулись в пятом часу вечера, когда уже стало совсем темно. Хорошо, лыжня была накатана, даже таким замученным работягам как мы, двигаться по ней было совсем не трудно. Дома уже все собрались, ждали только нас. Лесорубы были измотаны не меньше нашего, но смотрелись бодрее, потому что уже успели слегка обогреться и умыться. Я тоже, раздевшись, сразу пошёл в душ и только потом спустился в столовую. В графике на посещение душа Машей специально было отведено время для тех, кто возвращался с работы, женщины занимали душ вечером после девяти.
Надо сказать, все мы были очень напуганы таким стремительным уменьшением светового дня, постоянно падающей температурой и обильными снегопадами, однако морально приготовились к тому, что температура снизиться ещё значительнее, и снега будет намного больше, поэтому, несмотря на усталость, все с одобрением отнеслись к предложению Валеры:
- Давайте продолжим работы по возведению крытых проходов и после пяти часов, при свете прожекторов.
- Представляете! - обосновывал он свою идею, надрывая ломающийся от охриплости голос и размахивая руками - Даже сегодня, когда не было снегопада, мы с девушками перекидали его несколько кубометров. А если делать, как запланировали, и сооружать большую подснежную пещеру - перекидывать придётся несколько десятков кубометров снега на высоту больше двух метров. Работать надо ещё быстрее, ведь снег будет непрерывно прибывать, перекидывать его придётся гораздо в больших количествах и, может быть, уже при более низкой температуре.
Саша тоже внёс предложение, как сделать удобный выезд с участка на центральную поселковую дорогу:
- Нужно, чтобы основной выезд был со второго этажа сарая. Будем оставлять там лыжи и вообще, - сделаем на втором этаже сарая гараж для снегоходов. Я промерял - разница между общим уровнем снега и полом второго этажа уже теперь составляет полтора метра и, скорее всего, будет только уменьшаться, а пока для удобства заезда можно подсыпать снег.
Я согласился с этой идеей, остальные тоже одобрили её. В результате этого обсуждения в шесть часов вечера все кроме дежурной Нади вышли освобождать от снега территорию будущего большого зала. Мы решили, в первую очередь, закрыть крышей его территорию и проход к дому, а уже потом, от этого большого зала пробиваться к нужным нам объектам. Лопат на всех не хватало, и, чтобы не простаивать, мы с Колей пошли сверлить отверстия в швеллерах, а ещё двое продолжали устанавливать опорные стойки будущего навеса.
Из-за холода, а было уже -35 градусов, мы с Колей устраивали частые перерывы, но работа потихоньку продвигалась. Когда закончили сверлить, уже была освобождена от снега половина нужной территории и полностью установлены все стойки на дорожке к дому. Мы присоединились к нашим основным силам, сменив Машу и Галю, которые отправились готовить ужин. К десяти часам вечера было уже очищено две трети нужной площадки и установлено семь боковых стоек. Наконец, я скомандовал:
- Отбой! От работы и кони дохнут!
Все с облегчением вздохнули, побросали лопаты и отправились на поздний ужин.
Глава 2
Утром температура на улице несколько повысилась, до - 32 градусов. Наши бригады снова направились на заготовку материалов. Валера с Максимом и женщины приступили к сооружению перекрытия над проходом от дома к большой площадке, наполовину очищенной от снега и продолжали, как могли, освобождать остальную территорию. До начала темноты наша бригада полностью разобрала сарай и перевезла все полученные стройматериалы к дому. Бригада лесорубов за этот короткий световой период дня заготовила шестьдесят четыре стойки.
После обеда, в пять часов дня, все опять вышли освобождать требуемую площадку от снега, к семи часам вечера она была полностью очищена. Пока остальные занимались этой монотонной работой, мы с Валерой (нам помогали ещё две девушки) полностью перекрыли настилами ход от дома к будущему подснежному залу, потом присоединились к ребятам, начавшим прочищать ходы в нужных нам направлениях. Работы было очень много. С учётом того, что высота снежного покрова была уже более полутора метров, надо было перелопатить около трёхсот кубометров снега. Хорошо, что он ещё не слежался и был достаточно лёгким.
Самым неприятным в нашей работе, конечно, был нестерпимый холод. Сегодня в первый раз после начала работ температура не понизилась, задержавшись на отметке в - 32 градуса, поэтому мы отвлекались на то, чтобы погреться не особенно часто и в итоге успели сделать гораздо больше. До окончания работ, к десяти часам вечера, закончили тоннели, ведущие в угольный склад, сарай и гараж, а также углубились метров на пять в сторону будущей выгребной ямы и ветряка.
За поздним ужином договорились, что лесорубы завтра продолжат заготавливать стойки, а остальные будут рыть проходы и делать крышу в тех местах, где стойки уже поставлены. Обговорив это, около полуночи все разошлись спать.
Проснулся я в десятом часу, хотя сам ставил будильник на половину девятого. Маши рядом не было, она почти всегда вставала раньше, вот и теперь, по-видимому, отключила будильник, чтобы дать мне возможность ещё хоть немного поспать, ведь я вчера здорово вымотался. Подойдя к окну, посмотрел на градусник, он показывал -36 градусов, шел не очень сильный снег. Когда умывался, услышал снизу громкие разговоры; ребята активно спорили и явно были чем-то сильно возбуждены. Наконец я спустился в столовую, там все уже собрались и обсуждали информацию, полученную и записанную дежурной при прослушивании радиоприёмника.
Оказывается, правительство объявило об эвакуации нескольких городов в связи с аномально низкими температурами и разрушенными объектами теплоснабжения. Эвакуировать жителей собирались в посёлки, спешно возводимые возле работающих атомных и тепловых электростанций. Правда, у многих атомных станций были заблокированы реакторы в связи с повреждениями, нанесенными во время землетрясения.
"Наконец что-то начали делать",- подумал я. В принципе, единственными метами, где оставшиеся в живых люди смогут выжить, являются окрестности атомных электростанций, но только если их смогут обеспечить топливом, минимум, на восемь лет. На других электростанциях запасы топлива быстро иссякнут, а наступивший транспортный коллапс и невозможность, при такой низкой температуре и громадном количестве снега, отремонтировать разрушенную инфраструктуру, ставит крест на том, чтобы пополнить эти запасы и использовать станции по назначению. К тому же газовые и нефтяные трубопроводы, наверняка, тоже разрушены землетрясением. Единственно дееспособными станциями могут остаться те, что находятся рядом с местами добычи угля. В принципе, там тоже должно выжить много людей. Топливо рядом, жить можно в шахтах, единственное, что нужно - обеспечить подвоз продуктов из Государственных резервов.
Кроме этого Указа у всех вызвал особую обеспокоенность,- а у женщин так просто панику - тот факт, что, например, в Красноярске и Новосибирске уже была зарегистрирована температура в -70 градусов по Цельсию.
По этому поводу я поторопился заявить:
- Ну что, ребятки! И нам надо готовиться к таким температурам, а, может, и более низким. Поэтому, давайте не будем сейчас скулить, а будем спокойно делать дело. Сейчас у нас с вами дело одно - надо, не дожидаясь 40 градусных морозов, успеть прорыть ход к заброшенному подвалу. А то возьмёт и замёрзнет, на фиг, вся система канализации, и мы захлебнёмся в собственных нечистотах.
После такой реплики все немного подобрались и начали одеваться на работу. На улице уже было светло, но очень холодно, поэтому договорились перерывы устраивать почаще - через каждые тридцать минут. Женщин мы на улицу вообще не выпустили. Да..., не сибиряки мы, это факт; пожалуй, где-нибудь в Оймяконе при такой температуре народ бы несколько часов на улице вкалывал без всякого обогрева, а мы, вот, по полчаса еле выдерживали.
Бригада лесорубов, напиливая по восемь стоек, привозила их, отогревалась минут по двадцать и отправлялась обратно. Я, Валера и Коля закрывали крышей наш большой зал и тоже бегали отогреваться через каждые полчаса. Гораздо реже приходили греться те, кто перекидывал снег. До половины четвёртого дня, когда уже начало темнеть, лесорубы успели сделать 40 стоек. Мы решили в лес больше не ходить - слишком холодно, а ограничиться уже имеющимися материалами, которого по Валериным расчётам уже должно было хватить.
К обеду закончили закрывать навесом большой зал, проходы к угольному складу, сараю и гаражу. Мы даже успели поставить по нескольку стоек в направлении подвала и ветряка. Большой подснежный зал, с отходящими от него ходами, смотрелся просто великолепно, прямо как в сказке - Валера провел в зал и в ходы, закрытые навесом, электрику и наладил освещение. Наши женщины даже специально выходили из дома, чтобы полюбоваться этими сказочными пещерами - ледяные стены блестели и искрились, отражая электрический свет, к тому же в тоннелях было гораздо теплее, чем наверху и, что самое главное, здесь не было, пронизывающего до костей, ледяного ветра.
После проведённой работы и счастливого любования на такой глобальный результат нашего общего труда, на обед все собрались в очень приподнятом настроении - как приятно, когда дело рук твоих не только пользу практическую имеет, но ещё и несёт в себе настоящее эстетическое наслаждение. Так что, обед прошёл на небывалом подъёме, весело, и вскоре, несмотря на всё усиливающийся мороз, мы с воодушевлением стали собираться на вечернюю работу.
Вечером на улицу вышли только мужчины и девушки. Работали на каждом проходе по двое. Пары менялись через каждые двадцать минут, поэтому работа шла непрерывно и быстро. К десяти часам вечера мы закончили проход к ветряку и вырыли две трети прохода к подвалу, при этом везде установили стойки. К ужину все совершенно вымотались, поэтому долго не сидели, а, наскоро перекусив, быстро разошлись по своим спальным местам.
На следующий день до обеда полностью перекрыли проход к ветряку и ещё установили стойки в траншею, очищенную от снега, которая вела к подвалу. При этом полностью выскребли весь оставшийся снег в тоннелях. Пообедали быстро, все стремились быстрее закончить порядком надоевшую работу. До недостроенного дома, где находился нужный нам подвал, оставалось девять метров снежного покрова толщиной около двух метров. Начав работу, в пять часов вечера, уже к десяти мы полностью отрыли проход и закрыли его сверху крышей. Перед уходом домой ещё раз облили водой стены получившегося тоннеля и направились на обещанный мной, обильный ужин, с блюдами, не входящими в наш обычный рацион.
Помывшись в душе, все расселись, за богато накрытым, праздничным столом - наши дамы расстарались, и, хотя все очень устали, просидели так до трёх часов ночи. Время подъёма не устанавливали - спали, кто сколько хочет.
Я, например, окончательно проснулся только к пяти вечера, и то разбудили меня громкие песнопения под караоке, раздававшиеся в соседней комнате. Посетив душ, спустился в столовую, там уже трое моих друзей играли в карты, весьма обрадовавшись появлению четвёртого. Так, за картами, мы просидели почти до часу ночи. Одним словом, день отдыха весьма удался, сняв усталость, накопившуюся за последнее время.
Несмотря на мороз, а было уже ниже - 40 градусов, канализация не разморозилась, и система электрического отопления полностью справлялась с поддержанием заданной температуры в доме. И всё это из-за толстого снежного покрова. Я даже начинал думать, что, может, мы зря так напрягались, запасая такое неимоверное количество угля и дров, и решил, что в такой холод надо притормозить с вывозом, найденных нами, торфяных брикетов - до лета, наверняка, хватит наличных запасов топлива.
А я совершенно не сомневался, что лето обязательно наступит. Пусть, оно будет холодное и всё же, как я надеялся, хоть несколько дней, но подарит нам плюсовую температуру. Теперь же я сидел и гадал, замерзнет канализация или нет? С одной стороны, конечно, температура ниже - 40 градусов, но такой толщины снежный покров должен же защитить от мороза канализационные трубы. Тем более они ещё закопаны в землю на метр двадцать. Больше всего меня беспокоила теплоизоляция слива в центральный канализационный коллектор.
Снежный покров уже превышал два метра, он почти доходил до уровня оконных проёмов дома, которые начинались как раз на этой высоте от уровня земли. К стёклам снег, конечно, не попадал, все окна на первом этаже уже были закрыты рольставнями, и, на всякий случай, между стеклом и металлом был проложен пенопласт.
С Володей мы договорились установить жёсткие нормы потребления продуктов только после Нового года, до которого оставалось меньше месяца, а пока, и особенно во время праздника, не экономить - тем более что продуктов с недолгим сроком хранения оставалось много.
На следующий день встал без будильника в девять часов утра, на улице было темно, температура была уже - 45 градусов, при этом опять шёл обильный снег. Маша ещё спала. Умывшись, пошёл в столовую, оказалось, что я один такой. Никто не проснулся, даже когда я включил музыку на приличную громкость, специально вставив в музыкальный центр диск с мощно звучащими песнями рок группы "Ария", и знакомый, пронизывающий душу, голос Валерия Кипелова заполнил дом. Но все, как будто залегли в зимнюю спячку, даже Наташу, дежурившую на посту, я застал дремлющей возле включенного компьютера, которая сразу принялась оправдываться:
- В такую холодину не одна живая душа не выйдет на улицу, так что - следить без толку. Прослушивать радио тоже бесполезно - приёмник молчит уже третий день.
Получалось, что после одного дня беззаботного отдыха, находясь в состоянии уверенности, что у нас всё так прекрасно устроено с немалыми запасами топлива и продовольствия, на коллектив стал накатывать полный пофигизм и апатия и, надо сказать, довольно быстро. Может, это эффект отката после слишком бурных и деятельных дней? Но всё же данный факт заставил меня крепко призадуматься. Чем же занять людей в предстоящую долгую зиму, чтобы у них совсем не исчезло желание действовать, и они до последнего сохраняли активный жизненный тонус, а, соответственно, и здоровье? Почивать на лаврах в нашем случае было совершенно не допустимо, ведь, как я справедливо полагал, установившееся равновесие было очень неустойчивым; малейший сбой оборудования или начало какой-нибудь эпидемии грозили всему нашему существованию фатальными последствиями.
Судя по всему, будет такая температура, что на улицу без нужды даже нос не высунешь. Нужно было выявить такие проблемы и соответствующие дела, которыми эти проблемы только и можно было решить, чтобы люди ясно понимали - иначе им просто не жить, словом, нужна была железная мотивация причин для начала таких работ.
После долгого размышления я пока не смог придумать ничего лучшего, как предложить создать что-то типа железной дороги для вывоза отходов в подвал, а так же подъемного устройства для поднятия фляги с отходами. Все материалы для этого были. Таль для подъёма груза была, даже инженеры, чтобы всё это спроектировать, были - это и Володя, и Коля, и Валера.
Трудозатраты по этой стройке обещали быть приличными, я так думал, недели на две, на три на всех дел хватило бы с лихвой. Опять же, выходы на улицу - какая-никакая, а закалка организма. Поэтому я твёрдо решил добиваться всеобщего решения по созданию такой дороги, хотя сам понимал, что идея по вывозу вонючих отходов и сама сильно попахивает, так сказать, некой маразматичностью. Гораздо проще было отвезти флягу на обычной садовой тележке к недостроенному дому, а там, вдвоём, поднять её на крыльцо и отнести к подвалу, где спокойно вылить.
Но людей срочно нужно было чем-то занять. Необходимость решения проблемы именно таким способом я хотел обосновать скорым и резким понижением температуры - до минус ста градусов; на улице при таких обстоятельствах люди должны быть одеты и вести себя как космонавты - никаких лишних движений и усилий. Создание такой дороги и механический подъём груза сильно облегчит наш труд по утилизации отходов, без этого выжить будет невозможно.
Окончательно всё разрешив для себя, я стал будить народ. К одиннадцати часам все собрались в столовой, и видок у них, особенно у мужчин, был довольно помятый. Я встретил народ словами:
- Смотреть на вас тошно! Давайте, что ли, примем по пятьдесят грамм коньяка перед обсуждением наших дальнейших планов. Предложение приняли с энтузиазмом, мужики особенно, заметно оживившись. После этого я в самых тревожных и мрачных тонах описал картину наступления суровой космической зимы. Свой словесный Армагеддон начал с вопроса:
- Все помнят о прогнозах из интернета? ...
Дождавшись утвердительных возгласов, начал вещать:
- Уже сейчас температура перешагнула минус сорок пять градусов, а по радио мы слышали, что в Новосибирске уже несколько дней назад зафиксировано -70 градусов по Цельсию. Сами знаете - световой день всё уменьшается, прямого солнца мы уже не видели с самого дня катастрофы, небо всё время в плотных облаках. Соответственно, энергия, получаемая поверхностью Земли, уменьшилась, дальнейшее похолодание неизбежно. Сейчас ещё не очень низкая температура, и вызвано это только тем, что Земля, и особенно её океаны, постепенно отдают атмосфере накопленную энергию, понижая собственную, но скоро и этот временной лаг кончится. Мы будем получать только ту энергию Солнца, которая, не отражаясь от облаков и снежного покрова, достигает Земли. Поэтому, скорее всего, месяца через два мы с вами на себе почувствуем, что такое действительно низкая температура. Она может достигнуть и минус ста двадцати, может, и ста пятидесяти градусов, и нам совершенно необходимо, по крайней мере, за месяц, как-то подготовиться к наступлению такого момента.
С топливом у нас, в принципе, всё нормально, с продуктами тоже, осталось решить вопрос с утилизацией отходов. Сейчас система канализации действует, но вскоре, наверняка, откажет, а при стоградусном морозе, вручную, мы не сможем унести до подвала нужное количество отходов. Поэтому требуется уже сейчас делать механизированную систему доставки груза до подвала.
Этой речью я народ немного озадачил. Многие всё ещё оценивали наступившую "вулканическую зиму" по обычным меркам - ну, будет температура пару месяцев -60, -70 или -80 градусов, как на полярных станциях или в Антарктиде, - ничего страшного; там человек выживает, и мы как-нибудь выдержим. Никто себе даже не мог представить, каково это - постоянно и долго жить при температурах ниже минус ста градусов.
После таких моих слов народ серьёзно призадумался в поисках способов наилучшего выживания. Вскоре Володя высказал здравую и правильную мысль:
- При такой температуре дышать никак нельзя, сразу сожжем лёгкие, поэтому нужно делать систему забора наружного воздуха в дом с предварительным его подогревом и увлажнением. А так же оснащать шлёмы, в которых будем выходить на улицу, системой подогрева воздуха. Эти предложения я горячо поддержал:
- Да, Володь, ты прав! Это, может быть, гораздо важнее, чем дорога.
Все сначала задумались, а потом начали строить планы первоочередных действий. Договорились, что Володя и Валера займутся системами подогрева воздуха, а остальные приступят к строительству механизированной системы для перевозки отходов в подвал. Ещё мы решили возобновить парное круглосуточное дежурство, а также контролировать и заносить в компьютер не только внешнюю температуру, но и температуру воздуха в доме.
После этих обсуждений бригада так называемых дорожников стала тепло одеваться для выхода на улицу. Сначала мы решили сделать подъемник груза, для чего демонтировали мою старую систему разгрузки у сарая. На этом наша работа на сегодня была закончена. Я решил не гнать - ведь, повторюсь, сейчас важнее был не столько результат, сколько сам процесс ведения дела, именно это заставляло людей находиться всё время в тонусе.
Бригада, как мы её назвали, " воздуховиков", за всё это время нарисовала схемы устройств и определила, как и из чего всё будет сделано. По обогреву воздуха, поступающего в дом, ребята запланировали - сделать трёхметровый деревянный ящик, оббитый внутри оцинкованным железом; внутри, по краям ящика установить керамические нагреватели общей мощностью шесть киловатт, между ними спиралью уложить алюминиевый гофрированный воздуховод. Для принудительного забора внешнего воздуха решили поставить малооборотистый вентилятор.
Всю эту систему планировалось установить в подвале, а забор воздуха производить из вентиляционного отверстия в цоколе дома. Чтобы пробить снежный слой и подать воздух к этому отверстию, было решено установить пластиковую трубу.
Систему для мобильного нагревания воздуха хотели разместить в специальном ранце. Принцип был такой же, как и в большом воздухонагревателе - источником энергии служил литиевый аккумулятор. Все детали проекта были хорошо продуманы и рассчитаны, исходя из наличия у нас материалов и оборудования. Я внимательно со всем ознакомился и после этого спросил:
- Мужики! А надо ли в домашнюю систему устанавливать такие мощные нагреватели?
- Неизвестно, какая снаружи будет температура, и лишняя мощность не помешает, - ответил Володя.
Постепенно все, даже женщины, включились в активное обсуждение, как нам лучше перенести это время с особо низкими температурами. Галя справедливо заметила:
- Нужно в сенях сделать железный короб для угля и уже сейчас начать его заполнять, чтобы уголь постепенно отходил от уличной температуры.
А Валера предложил:
- Давайте над внутренней входной дверью установим тепловую пушку, чтобы создать тепловую завесу. А то уже сейчас, из-за частого открывания входной двери, температура в сенях в два раза ниже, чем в остальных частях дома.
В процессе этого разговора договорились, что Сергея и Максима мы снимаем с работ по устройству дороги и направляем на усиление бригады "воздуховиков", которая дополнительно должна будет начать работы по изготовлению угольного ящика и монтажу тепловой завесы.
Обсуждения затянулись до позднего вечера, в ходе которых было выпито три самовара чая. Разошлись спать только заполночь, перед этим договорившись установить жёсткий режим дня - устраивать подъём в девять часов утра, независимо от того, есть работа, или её нет, а отбой не позднее двенадцати часов ночи.
На следующее утро я встал и, первым делом, подошёл к окну, посмотреть, что творится на улице. Шёл сильный снег, температура была - 45 градусов. Когда шёл в душ умываться, проверил канализационные стоки, они пока работали нормально. Спустившись вниз, в столовую, увидел, что практически все уже здесь и активно обсуждают предстоящую работу. Я предложил Саше и Флюру:
- Ребята! Вы, как самые крепкие из нас, одевайте "термокостюмы" и начинайте пробивать шурф в снегу около стены дома, чтобы протянуть в наш подвал трубы, подающие воздух. А мы пока без вас продолжим делать подъёмник.
Вход в дом с громадным подвалом был ещё без крыльца, но железная дверь стояла. Мы её вскрыли и сняли с петель, чтобы не мешала ходить. Рельсу мы решили установить одним концом на железную дверную коробку, вторым концом на перекладину между двумя, вкопанными в землю, трубами. Одновременно верхушка рельсы служила и опорой для конька крыши, которую сделали возле входа, соединив её с тоннелем, проложенным ранее. Таким образом, снег не попадал на нашу дорогу - получилась единая, без пропусков, крыша. Покончив с этим, мы решили завершить все работы на этот день.
Саша с Флюром выкопали необходимый шурф для отверстия в цоколе.
Валера установил тепловую завесу, и теперь в сенях стало действительно значительно теплее.
Когда мы вернулись, Сергей с Максимом ещё сколачивали угольный короб. Он получился большой, куба на четыре угля. Переодевшись, я пошёл в подвал, посмотреть, как обстоят дела у бригады Володи. Они за это время разобрали керамические обогреватели, привезённые из Тулы, и начинали монтировать нагревательные элементы в уже сколоченный корпус будущего воздухонагревателя. Я спросил:
- Когда же мы начнём дышать тёплым воздухом?
- Работы море! Думаю, продлиться она не один день, - ответил Володя.
- Ну, тогда, ребята, давайте заканчивать! Ощень кусать хоцся! Время обедать - уже четыре часа.
Поев, мы не стали возвращаться к прерванной работе, каждый занялся своими личными делами; кто - куда, а я к себе в комнату и до самого ужина, валяясь на кровати, читал книгу. Поужинав, продолжил прерванное чтение. Уснули мы с женой только к двенадцати часам ночи.
Подъём был по новому распорядку, вступившему в силу - в девять часов утра. Все старались чётко его выполнять, тем более, что я предупредил:
- Не обижайтесь, но в девять тридцать выдача завтрака прекращается.
Поэтому уже в девять двадцать все занимали свои места за столом. Такой размеренный ритм жизни у нас держался до окончания постройки дороги, которая затянулась на девять дней.
Температура на улице уже опускалась до - 49 градусов. Мы, несмотря на то, что вели работы в тоннеле, где было гораздо теплее, часто приходили греться в сени. Сергей с Максимом закончили изготовление короба и теперь наполняли его углём. Дело шло медленно. Сергей по этому поводу оправдывался:
- Уже сейчас уголь смёрзся, приходится долго его долбить. Не знаю, что будет, когда температура ещё понизиться.
От угольной пыли лица у бедолаг стали совсем черные - чистые шахтёры. Володя с ребятами за эти дни закончили монтаж обогревателя поступающего воздуха, и было решено, что завтра будем устанавливать систему труб для него.
В этот день, двадцать седьмого декабря, утром, я привычно глянул на термометр - уличная температура была минус пятьдесят один градус, комнатная плюс девятнадцать, получалось, что электрический котёл перестал справляться с поддержанием, установленной на термореле, температуры в плюс двадцать один градус. Я пошёл умываться и обнаружил, что вода из умывальника не уходит, значит, всё-таки, канализационный сток в центральный коллектор замёрз.
Я спустился в подвал и перекрыл подачу воды в дом, предварительно предупредив дежурных - Галю и Ирину, чтобы они никому не давали пользоваться туалетом, теперь только в ведро. Жалко, конечно, что канализационный сток замёрз так рано, я-то надеялся, что Новый год мы встретим цивилизованно, со всеми удобствами. Зайдя в столовую, всех предупредил:
- Всё! Амба! Канализация замерзла, теперь умываться станем старым дедовским способом, у рукомойника. Воду будем набирать в подвале, непосредственно из крана от накопительного бака, вёдрами. Кран теперь будет только там.
Мы с Валерой и Сашей разнесли вёдра и умывальники по санузлам на первом и втором этажах. Посмеявшись, назначили главным ассенизатором Сергея - теперь он ответственный за слив всех нечистот. К нему в помощь по графику будут назначаться дежурные - двое мужчин для выноса и слива этого дерма в заброшенный подвал.
После этого, сильно затянувшегося завтрака, Саша и Валера, облачившись в "термокостюмы", полезли в шурф, выкопанный в снегу, чтобы установить воздуховод и закрепить его. Трубу воздуховода сделали длиной более шести метров, она практически доходила до начала крыши и от падающего снега была защищена козырьком. Потом ребята зажали её креплениями, предназначенными для водосточных труб. После установки трубы шурф засыпали снегом, вся эта работа заняла у нас целый день, хотя трудились двумя парами.
Мы с Флюром в это время занимались взрывными работами в доме с громадным подвалом. Заложив шашку тола в маленькое отверстие, заранее пробитое нами, Флюр взорвал её - образовалась большая дыра в плите перекрытия этого подвала. Теперь спокойно можно было выливать туда фляги, наполненные нечистотами, что мы и сделали, перевезя первую флягу по нашей дороге; вроде бы, вся система работала хорошо.
Вернувшись, я спустился в подвал нашего дома, чтобы посмотреть, как там идут дела у ребят. Володя с Колей уже подсоединили воздухонагреватель к внешней трубе и теперь изнутри утепляли окошко, через которое проходила труба. После этого мы попробовали в действии получившийся агрегат. После включения, где-то через пару минут, пошёл тёплый воздух - система действовала. И в тот же день мы первый раз затопили нашу большую Русскую печку - раскочегаривали её часа два, чтобы прогрелась труба, даже керосин плескали на дрова; задымили весь дом - пришлось проветривать. После этого решили топить печь постоянно, (как это делают в деревнях, чтобы не остывала) вменив эту круглосуточную заботу в обязанность дежурных.
Для экономии электроэнергии готовить тоже решили на печи; к нам стало поступать меньше киловатт, наверное, в самом Ветряке начали включаться обогревательные элементы, там у нас стояло три термореле, которые начинали последовательно включаться при достижении нулевой температуры внутри кожуха генератора.
Когда начали топить печь, температура в доме сразу повысилась до + 21 градуса, хотя мы поддерживали только тлеющий огонь. Топили пока обычными дровами.
За этими делами незаметно наступило 31 декабря. По времени и датам мы ориентировались исключительно с помощью электронных часов и компьютеру. Связи с внешним миром не было вообще, радио молчало. Перед самым Новым годом, 31 декабря, хотя на улице было - 53 градуса, решили, всё-таки, отправить в лес Сашу и Флюра - срубить ёлку. Надев "термокостюмы" с электрическим подогревом, они принесли шикарную, высотой более двух метров, пушистую ёлку. Мы до девяти часов вечера её наряжали, частично изготавливая самодельные игрушки и гирлянды, небольшое количество готовых елочных украшений у меня было.
Наши женщины 31 декабря наготовили различных вкусностей и накрыли настоящий новогодний стол, где был весь ассортимент деликатесов, добытых нами у бандитов в Туле. Мы праздновали Новый год, веселясь и дурачась, практически до шести часов утра, правда, было слегка непривычно без телевизора, голубого огонька и неизменного поздравления Президента. Но мы повесили на стенку плазменную панель и целый вечер гоняли выступления юмористов и различные музыкальные клипы, записанные на ДВД дисках.
Глава 3
Итак, наступил Новый год, это я осознал, проснувшись, где то, в семь часов вечера 1 января. Мне стало немного жутко от полной неизвестности дальнейшей нашей судьбы. Накатывала тоска по прошлой, такой счастливой, спокойной и безмятежной жизни. Почему-то вспомнились все пророчества о конце света, да и внешние факторы совсем не добавляли оптимизма. Температура на улице уверенно держалась ниже минус пятидесяти и, по-видимому, это был не предел. Уже теперь невозможно было находиться на улице больше десяти минут. Если выходили в обычной одежде, не одевая "термокостюм" с электроподогревом, она через двадцать минут насквозь промерзала. Конечно, в рукотворных подснежных пещерах было гораздо теплее, но и в них после получасового нахождения становилось жутко холодно. Поразмыслив, я поднялся посмотреть на термометр, висящий за окном, он показывал температуру на улице в минус пятьдесят четыре градуса, в комнате было плюс двадцать один.
Умывшись под рукомойником, я спустился вниз, там уже сидели Володя с Колей, попивая чай, естественно, я к ним охотно присоединился. Потом предложил, для поднятия тонуса и лечения организма после вчерашнего праздника, перейти на сухое вино и расписать пульку. Только сходил за вином, появились Валера с Сергеем, как будто чуяли - пришлось и им принести по бутылке. Когда мы заканчивали третью раздачу карт, начали подходить и остальные. Решили сегодня ничего не готовить, доедать вчерашнее новогоднее угощение - слишком много всего осталось с праздничного застолья.
Так мы, играя и беседуя, провели время до часу ночи, после чего я всех разогнал спать, пообещав:
- С завтрашнего дня вводится прежний режим дня и начинается нормированное потребление продуктов. Володя и Игорь уже определили ежедневный их набор и количество, исходя из калорийности продуктов и наших ресурсов. Установленные нормы будем соблюдать неукоснительно. Только тем, кто на тяжёлой работе, и с выходом на улицу, будут полагаться дополнительные калории, а, проще говоря, добавка. Любому, кто проспал завтрак - никакой компенсации, только пустой чай. Сегодняшнее распитие вин - последнее в этом году; имеющийся их запас мы будем теперь использовать как подводники - только для поддержания витаминного баланса. С завтрашнего дня вводится обязательный, ежедневный приём витаминов. Слава богу, мы их набрали достаточно много.
Со второго января было установлено время завтрака с девяти сорока пяти до десяти часов. На завтраки решили готовить в основном различные каши и лепешки вместо хлеба, изредка омлет из яичного порошка, смешанного с сухим молоком; на обед каждый день варить первое, используя тушёнку, рыбные консервы или просто разводить супы из пакетиков, а на второе чай с лепёшкой; на ужин опять какую-нибудь кашу, иногда варёную картошку с растительным маслом и квашеной капустой или солёным огурцом, а то и с солёными грибами.
Выполнявшим тяжёлую работу, полагался дополнительно бутерброд с икрой или с паштетом - смотря какую консервную банку открывали. По мнению и расчётам Володи, с таким рационом наших запасов хватит года на четыре. Я, правда, не говоря это вслух, считал, что запасов нам нужно гораздо больше - лет на восемь, минимум. Их я надеялся пополнить, когда хоть немного потеплеет. Сейчас, в такие морозы, было бы самоубийством, отправляться на поиски продуктов и топлива, поэтому будем сидеть в доме и не дёргаться, стараясь, при этом, всё-таки, больше двигаться, чтобы не наступила гиподинамия, для чего я вместе с Игорем предложил начать каждому, не менее тридцати минут, по графику, заниматься на спортивных тренажёрах. Внизу, в подвале, у меня был велотренажёр и беговая дорожка, ещё один велотренажёр мы принесли из дома Володи. Кроме этого, через день, каждый должен был принимать курс массажа. Игорь и его жена Надя были неплохими массажистами. Женщины с большим энтузиазмом поддержали предложение о курсе массажа и, в принципе, были готовы заниматься на тренажёрах. Ответственным лицом за все эти мероприятия и составления графиков мы назначили нашего Главного врача Игоря, освободив его от обязанности выносить отходы в большой подвал. А отходов было много, за сутки набирались три большие фляги.
За этим обсуждением работ, с составлением и согласованием графиков, наш первый завтрак в новом году плавно перешёл в обед. После чего все графики нарядов и тренировок на тренажёрах уже вступили в силу, и, кому было положено, направились исполнять эти обязанности. Я как главный координатор был избавлен от нарядов по выносу отходов, на другие же мероприятия, включая дежурства, как и все, был включён в график.
Основное количество отходов занимала вода, поэтому было решено, что мыться, обливаясь водой, можно будет так: женщинам не чаще чем два раза в неделю, мужчинам один раз в неделю и по графику. Любители ежедневного душа могли обтираться влажной тряпкой хоть несколько раз в день. По поводу ограничения количества купаний было много возражений. Женщины были даже готовы сами выносить фляги с использованной водой и выливать их в отхожий подвал. Но я все эти обсуждения прекратил, заявив:
- Подвал тоже не резиновый, подумайте, куда мы будем девать отходы, когда он заполнится.
После этих слов все как то притихли, и те, кто не был занят по графику, разошлись по своим делам. Мы вчетвером остались - решили поиграть в домино. Потом, после выноса фляг с отходами, к нам присоединились Саша с Флюром. Так просидели до одиннадцати часов вечера, пока наши жёны не растащили нас по комнатам.
С этого дня началась размеренная, текущая по расписанным графикам, жизнь и, можно сказать, она практически всем нравилась. Ребята, с удовольствием даже, стабильно выполняли общественные работы. На улицу, кроме как для выливания отходов, никто не выходил. Температура воздуха на улице постоянно понижалась. В начале февраля я, подойдя к окну, увидел, что термометр зашкалило на нижнем уровне в минус семьдесят градусов. Тогда пошёл в наблюдательную комнату - там, за окном, мы установили низкотемпературный термометр, привезённый Володей из Пущино, он показывал минус семьдесят три градуса. В доме тоже стало немного прохладнее, температура установилась в плюс восемнадцать. Подойдя к дежурным, я сообщил:
- Всё, лафа кончилась! Космический холод приближается! Печку теперь придётся топить углем. С экономным режимом надо заканчивать, чаще подкладывайте топливо.
В середине февраля температура опустилась до - 97 градусов по Цельсию и держалась, практически не поднимаясь, примерно, две недели. Немного теплее стало только после 8 марта. Как раз после того как мы поздравили наших женщин и устроили праздничный ужин. Выше минус шестидесяти градусов температура поднялась только в апреле. В мае температура первый раз повысилась, достигнув сорока градусов, и небо днём уже слегка серело, по крайней мере, можно было без фонаря разглядеть что-либо на улице.
Я с напряжением следил за убыванием наших топливных запасов, ещё одна такая зима, и мы вымерзнем как мамонты. Все знали, какой расход топлива был у нас, особенно в феврале, и прекрасно помнили прогнозы из интернета о возможном похолодании до ста и, даже до ста пятидесяти градусов, поэтому стали меня спрашивать, когда займёмся заготовкой топлива.
Пришлось собрать народ и объявить:
- Такие вот дела, ребята - если не хотим вымереть как мамонты, придётся помучиться и слегка помёрзнуть. Делать нечего, ведь топливо нам просто жизненно необходимо. Поэтому, независимо от того, какая установится температура, с первого июля разделяемся на две бригады. Одна будет на снегоходах перевозить торфяные брикеты, запасы которых обнаружили мы с Сашей, вторая заготавливать дрова в ближайшем лесу.
В конце мая у нас неожиданно прекратилась подача электричества; мы как раз сидели, ужинали, когда свет начал мигать. Я вышел посмотреть на ветряк - всё было нормально, лопасти вертелись. После первых морганий освещение, вроде бы, пришло в норму, но потом, где-то, через полчаса, погасло окончательно. Наш главный электрик Валера вынес вердикт:
- Ну, вот, писец! Наверное, истёрлись графитовые щётки, придётся лезть менять, - и, молча, стал надевать тёплую одежду. Пока Валера одевался, мы по его указаниям собрали все материалы и инструменты, необходимые для проведения технического обслуживания генератора. В наплечную сумку положили также два фонарика. Я пошёл сопровождать мастера, освещая мощным фонарём ступеньки к площадке генератора. Замену щёток и техобслуживание генератора он проводил, где-то, минут пятьдесят.
Когда Валера слез с вышки Ветряка, первым делом стал усиленно растирать ладони, сняв варежки и оставшись в одних тонких перчатках. Мы быстро прошли в дом, убедились, что подача электричества возобновилась, и потом, в срочном порядке обеспечили замерзшему бедолаге сто грамм коньяка и два внеочередных бутерброда с икрой. Мгновенно заглотнув всё это, он блаженно развалился на стуле и промолвил:
- Кайф! Да за такую выпивку и закусь я готов хоть каждый день лазить на вышку, просиживая там по часу на холоде и ветру.
Отключение электричества нас порядком напугало, показав, насколько мы беззащитны, и любой срыв в обеспечении чем-либо может легко привести к самым трагическим для нас последствиям. И никто на помощь не придёт. Мы совсем одни, с нами только наша воля, которая велит скрупулезно выполнять запланированные работы, без всяких сантиментов и переживаний по поводу гибели привычного мира, а ещё постоянный контроль над собой, чтобы не сорваться - только это даёт нам шанс остаться в живых и выкарабкаться из этой передряги.
Слава богу, больше никаких срывов в работе техники и оборудования не происходило. В конце мая прекратили топить печь, электрическое отопление начало справляться с поддержанием требуемой температуры. По моим подсчётам, мы истопили за зиму, где-то, половину всего угля. Многие наводили панику, что топлива на следующую зиму не хватит (ведь дров уже нет), забывая о запасе угля в мешках, к которому мы ещё даже не прикасались, он так и лежал в гараже. Тем не менее я считал, что этим летом нам нужно обязательно вывезти все торфяные брикеты, кроме того попытаться найти дополнительно запасы топлива.
Температура в июне иногда поднималась выше - 30 градусов, однако, в основном, уверенно держалась ниже - 28 по Цельсию. Небо посветлело, но, даже 22 июня, в самый долгий день в году, было относительно светло только на протяжении шести часов. В июне мы начали выходить на улицу и заготавливать дрова в лесу. Все мужчины разделились на две бригады: рубщиков и перевозчиков дров. В конце июня, первый раз после катастрофы, достали снегоходы, испытав их проходимость по уже слежавшемуся, снежному покрову. Слой снега достигал толщины четырёх метров. Потом, вчетвером, мы доехали до запасов торфяных брикетов и начали откапывать сарай, где они лежали. Во время поездки внимательно всё рассматривали, но тщетно, на снегу не было никаких следов - ни животных, ни техники, ни лыж. Всё как будто вымерло, стояла абсолютная тишина, изредка нарушаемая треском ломающихся веток с деревьев.
Ориентироваться в окружающей местности стало очень трудно, мы делали это только по столбам линий электропередач и ровным снежным полосам над бывшими автомобильными дорогами. Попробовали включать системы навигации - "Джи-Пи-Эс" и "Глонасс", но сигналы со спутников не проходили. И даже навигатор, купленный в Туле у прапорщика, который был разработан специально для военных, не действовал, хотя это был весьма навороченный аппарат, предназначенный для связи с системой "Глонасс". Тогда прапорщик уверял нас, что это экспериментальное оборудование, и оно работает лучше и гораздо надёжнее, чем ширпотребовские навигаторы "Джи-Пи-Эс". Но тяжёлые свинцовые облака не пропускали никаких сигналов, радио тоже молчало.
За июнь мы заготовили около пятнадцати кубометров дров, сложив всё в сарае на первом этаже. Второго июля, вчетвером, на двух снегоходах, поехали, чтобы приступить к перевозке торфяных брикетов. Лодку и большие сани прицепили к снегоходам буксировочными автомобильными тросами. Следы, которые мы оставили, когда в июне проводили разведку, уже давно занесло снегом. Снег шёл очень часто, уровень снежной поверхности уже начал приближаться к окнам на втором этаже дома, а это значило, что снегу навалило, начиная с прошлой осени, около пяти метров.
Подъехав к сараю с торфяными брикетами, мы часа три откапывали его и делали подъезд. И это несмотря на то, что в июне мы практически откопали вход в сарай. На первый раз решили сделать пробную ездку, загрузив на наши прицепы килограмм по сто пятьдесят брикетов. Снегоходы прекрасно тянули такой груз, даже с пассажиром на борту. На следующий день решили ездить уже без пассажиров и нагружать по триста килограмм. Мы были намерены в день делать хотя бы по пять ездок; двое станут возить, остальные двое, после загрузки саней, будут ожидать их, отогреваясь возле печки-буржуйки, которую нашли в домике конторы этого цеха. Там было ещё много бумаги - упаковок двадцать, а также несколько мешков соды, всё это тоже решили забрать.
Температура в июле держалась около -20 градусов, но ни разу не поднималась выше - 15. Мы уже привыкли к холоду, и температура в - 20 уже казалась вполне комфортной. Ещё в конце июня попробовали горячим воздухом разморозить сток канализации; дули туда из тепловой пушки десять дней круглосуточно и, всё-таки, отогрели. Теперь у нас пошла, вообще, райская жизнь - с горячим душем и нормальным туалетом. Единственное, что напрягало, однообразное питание. Но несмотря на это, никто не болел, все чувствовали себя прекрасно.
Особенно настроение у народа поднялось, и появилась надежда, что мы выдержим, и всё образуется, когда начали завозить торфяные брикеты. Все радовались такому количеству топлива. За июль вывезли все брикеты, получилось более 20 тонн. Я подсчитал, что только брикетов нам хватит, если зима будет такой же, на целый год. А с учётом имеющегося угля и дров, мы и два года можем не думать о топливе.
После вывоза последней партии топлива, Саша предложил:
- Что мы сидим тут, как мыши! Мужики мы или как! Нужно доехать до моста через Оку, посмотреть на общую обстановку и, вообще, стоит проверить трассу и железную дорогу - ведутся ли по ним перевозки и имеются ли где-нибудь следы жизнедеятельности человека. Может быть, стоит доехать и до Серпухова, ну, по крайней мере, оглядеть его через бинокль. Непосредственно в город, конечно, соваться опасно, уж слишком ценная добыча - наши снегоходы.
После долгого обсуждения всё-таки решили подготовиться и третьего августа отправить в разведку к мостам на Оке трёх человек - Сашу, Флюра и меня. Втроём, на двух снегоходах решили ехать на всякий случай, вдруг, один из них откажет или повредится, тогда другой троих нас потянет, а четверых - вряд ли. Поездка вдвоём представляла большую опасность, вдруг, встретятся мародеры или какие бандиты покруче, а так - у одного из нас всегда будут свободные руки, и он сможет сразу стрелять. И, вообще, втроём легче отбиться, а если ранят кого, можно будет уехать на обоих снегоходах.
Третьего августа, подготовив снегоходы и взяв оружие, мы отправились в дальнюю разведку. К одному снегоходу прицепили сани, куда сложили лыжи, спальные мешки, запасную канистру с бензином, термос с горячим чаем, воду и еду, а так же переносную бензиновую плитку. С собой мы также захватили цифровую видеокамеру, бинокли, прибор ночного видения, радиостанции.
Выехали в десять часов утра, как только небо начало светлеть. В первую очередь, решили направиться к автомобильным мостам через реку Оку, по пути осматривать, нет ли где следов пребывания человека. Потом, по льду реки, подъехать к железнодорожному мосту, посмотреть, каково состояние железной дороги, чистят ли её, затем попробовать добраться до Серпухова, но в город не заезжать, а посмотреть издали в бинокли есть ли там люди. При обнаружении людей, сразу с ними в контакт не вступать - просто изучить, чем они занимаются, и сразу возвращаться обратно.
Температура воздуха была -19, снега не было. До Симферопольского шоссе добрались за 25 минут. Никаких следов, как на шоссе, так и на Пущинской дороге, не было, везде лежал нетронутый, первозданный снег. Мы доехали до моста через Оку и оттуда в бинокль осмотрели всю округу - к всеобщему сожалению железнодорожный мост так и не был отремонтирован.
Мы решили спуститься к реке и уже по ней добраться до Серпухова. Спустились по дороге, проложенной для вывоза песка, намываемого из реки, там, в бывшем затоне, всё ещё стояла заброшенная драга. Мы, на всякий случай, подъехали к ней и проверили, нет ли топлива, ведь её заправляли соляркой. Оказалось, что в её резервуаре оставалось ещё литров пятьсот этого горючего. Забравшись на драгу, Саша начал осматривать проезд к Серпухову и увидел угол незанесённого снегом автомобильного фургона. Он находился практически прямо под автомобильным мостом, и сверху его невозможно было увидеть. По-видимому, машина упала с моста во время землетрясения, и её каким-то образом отбросило прямо к опорам. Автомобиль стоял, зарывшись вмятой моторной частью в землю, опираясь задними колёсами о колонну опоры моста. Мы решили до него доехать и осмотреть, чем загружен фургон, тем более он стоял у нас на пути, никаких кругов делать было не нужно. Подъехав к упавшей машине, не трогая кабину, откопали большие задние двери в фургон и вскрыли их монтировкой, выломав маленький замок. Откинув двери, заглянули внутрь и были приятно удивлены - это был изотермический фургон, полностью набитый коробками с замороженными куриными тушками и окорочками. Даже при таком, вертикальном положении фургона они заполняли его на четыре пятых объёма. Спрыгнув прямо на коробки, Флюр достал несколько окорочков, осмотрел их, понюхал и воскликнул:
- Аллах свидетель! Совершенно нормальные - тухлятиной не пахнут.
Я ему кинул большой полиэтиленовый пакет, чтобы он набрал туда килограммов десять курятины и сказал:
- Вот мы и посмотрим, любит ли тебя Аллах! Приедем домой, там разморозим всё и проверим. Если твой бог к тебе хорошо относится, это будет наша еда, если же ты большой грешник - будет корм для наших собак.
Флюр бросил окорочка в пакет, засунул туда и несколько бройлерных цыплят. Потом мы уложили нашу добычу в сани, аккуратно закрыли фургон и поехали дальше осматривать железную дорогу по пути в город Серпухов.
На железнодорожный мост мы даже не стали подниматься, и так было видно, что там ничего не было сделано, всё завалено снегом - тем более что пологого подъема на него не было. Поэтому мы решили сразу двигать к Серпухову, до пристани, и уже оттуда осмотреть город. Подъехав к пристани, мы влезли в совершенно пустое здание Речного вокзала и с самой его высокой точки, находящейся в башне, осмотрели город. Уже начало смеркаться, но ещё можно было всё рассмотреть. Никаких огней или движения не было видно, и даже дыма от костров. Оставалось предположить, что город эвакуировали. Тратить время на мародерство в покинутых квартирах не имело никакого смысла, и мы стали собираться обратно.
Но затем невдалеке Саша заметил самоходную баржу, и мы, напоследок, решили её осмотреть, вдруг, там, также как и в драге, осталось дизельное топливо. Добравшись до нее, увидели, что трюмы судна полностью заполнены углём. Он был не тронут - баржу даже не пытались разгружать, она стояла на якоре метрах в двадцати от берега. Наверное, она пришла сюда в последние дни судоходства, а потом река замёрзла (в те дни температура начала резко падать), и баржа даже не дошла до порта, а потом, было уже не до неё, вручную разгружать не стали. Мы осмотрели с фонариками всю баржу, и уже в полной темноте, ориентируясь по своим следам, поехали домой.
В принципе, я был доволен нашей вылазкой. Найдены большие запасы продовольствия, если, конечно, они не протухли, хотя известно, что люди ели даже мясо мамонтов, пролежавших замороженными несколько десятков тысяч лет, а этим окорочкам, всего-то, несколько месяцев. Также нами обнаружено большое количество угля - несколько тысяч тонн, правда, доставлять его далековато, да и сейчас, вроде бы, незачем, но, всё же как-то спокойно становиться от одной мысли, что в легкодоступном месте имеются большие запасы топлива.
Домой мы вернулись только к девяти часам вечера (ведь ехали не очень быстро - в темноте, да и снег начался), поставили снегоходы на второй этаж сарая и, первым делом, вручили женщинам нашу добычу на разморозку с дальнейшей полной экспертизой. При этом я посоветовал Маше:
- Слушай! Как только окорочка отойдут, дай сначала попробовать их собакам. А уж потом можешь продолжить эксперимент на мне.
Стоявшая рядом Галя прыснула смехом:
- А давай, перед тем как ты употребишь эти тушки, я проведу исследования через микроскоп на предмет наличия в них посторонних бактерий. А то бедных собачек так жалко терять! - И продолжила, - Анатолий, ты не переживай, ведь и тебя мне тоже, совсем не хочется терять.
Шутки - шутками, а микроскоп у нас действительно имелся, его привез Володя из института, где работала Галя. После ужина мы все с нетерпением ожидали результатов исследований, одновременно провели и свои собственные: после разморозки каждый понюхал привезённые окорочка - не пахнут ли гнилостью, - они не пахли; а собаки, те просто слопали их в одно мгновение, не дожидаясь никакой экспертизы. Потом пришла Галя и сказала:
- Все чисто. Даже под микроскопом я не обнаружила ничего подозрительного. Так что, Анатоль, теперь смело можешь приступать, и мы тебя с удовольствием поддержим.
Потом женщины быстро поджарили курятину на гриле, и все, хотя недавно и поужинали, с удовольствием съели по аппетитному окорочку. Во время этого второго ужина договорились - с завтрашнего дня начнём вывозить к нам всю курятину, найденную в опрокинутой машине. Наконец, наевшись до отвала, в первый раз за долгое время, мы отправились по своим комнатам спать.
Перед этим решили, что перевозить добычу будут Саша и Флюр, а задача остальных - быстрая разгрузка и подготовка снегоходов к новому рейсу. Мы надеялись в течение недели закончить с этим делом. Хранить найденные продукты решили на втором этаже гаража; там было холодно как в морозилке, а мыши все уже давно перемёрзли.
В девять часов утра все мужчины уже сидели в столовой, завтракая привезённой курятиной. А когда Саша с Флюром уехали, мы пошли помогать Валере мастерить полки и короба для хранения этого мясного запаса. За день ребятами было сделано два рейса и привезено около тонны окорочков. Володя весь груз перевешивал на напольных весах. На следующий день было привезено больше полутора тонн. Оказалось, что половина из привезённого груза, это замороженные бройлерные цыплята. Весь груз - пять с половиной тонн - удалось перевезти за пять дней, хорошо, что температура была не особенно низкой, и снег шёл только один день.
После этих перевозок мы больше никуда не ездили - начали экономить бензин. Ведь, несмотря на экономичность техники, мы за всё время после катастрофы сожгли более полутора тонн бензина; истратили весь запас, который сделал Николай, и даже отливали из бензовоза, пригнанного нами из Тулы. Я задумался - откуда мы возьмём столько бензина, если нужно будет перевозить уголь с баржи? Только дизельного топлива у нас оставались большие запасы - его мы, считай, не тратили. Бензина, конечно, тоже оставалось довольно много, практически полный бензовоз. Но до Серпухова далеко, а для вывоза потребного нам количества угля нужно сделать слишком много рейсов.
Наступившая осень этого года запомнилась только усилением холодов; в октябре бывало уже и минус пятьдесят, а в конце ноября доходило до шестидесяти градусов. Графитовые щётки на генераторе мы успели поменять в октябре, когда температура была минус сорок пять градусов, в декабре же начались лютые морозы, температура держалась около ста градусов ниже нуля. А ещё в нашем, в общем, вполне дружном коллективе, начались всякие мелкие дрязги. Обиды возникали буквально на пустом месте - не так посмотрел, не то сказал или промолчал, когда нужно было хоть что-то ответить. Бред, одним словом.
У женщин эти обиды проявлялись особенно ярко - доходило до истерик, до создания фракционных групп, которые проводили подрывную работу против конкуренток, входящих в другой лагерь. И все они периодически объединялись против главного злодея, которым объявили Володю, считая, что это именно он, по личной прихоти, зажимает вкусную еду, а также всякие тряпки, косметику и прочие необходимые вещи. Что тут скажешь - идиотизм высшей формы! Ведь знают, в каком мы находимся положении, к тому же сами выбрали его в "железные интенданты", а теперь куксятся, что им не дают возможности получить имеющиеся на складе вещи по первому требованию.
Я, конечно, проводил среди разбушевавшихся дам разъяснительную работу, но всё бесполезно - в глазах нашей лучшей половины при этом только сам становился "узурпатором", который совсем не понимает женщин. В словах предводителей противоборствующих фракций Татьяны и Кати сквозила жуткая обида на нашего бедного интенданта: " У этого скупердяя не допросишься даже иголки, хотя обещаешь лично, потом, ему вернуть, а если хочешь получить какую-нибудь вещь в постоянное пользование без возврата в общий фонд - это, вообще, дохлый номер - старый маразматик требует на это решение общего собрания. А разве можно выносить на всеобщее обсуждение вопрос "о женских трусах" или других интимных вещах. А ещё этот железобетонный монстр закрыл в бане, которую использует как свою сокровищницу, даже такие вещи как вату или прокладки и выдаёт их только по бумажке, в которой Док подтверждает, что у просительницы действительно начались критические дни.
Такими, самым бесцеремонным образом высказанными доводами, забивали бабы всю мою, заранее продуманную аргументацию. Попробуй тут, поспорь, когда дело идёт о самих "критических днях", тем более с такой суровой женщиной как Катя - уж её-то аргументация выстроена с математической точностью, не зря же МГУ закончила. Куда уж мне, со своим куцым образованием и дворовым воспитанием, противостоять наследнице идей лучших профессоров и полемистов страны. Как мог Флюр жить с такой ехидной штучкой, не знаю - скорее всего именно в спорах с ней он сумел отточить свой язык до остроты лезвия. Но, похоже, татарин знал особый секрет, как обуздать строптивую мадам, да так, что фурия мгновенно превращалась в овечку при первом же рыке разгневанного Флюра. Да, он был для неё авторитет, а я - так, досадная помеха в её стремлениях к хорошей жизни.
В процессе всех этих бесед выявился единственный способ отвести невероятной силы град обвинений против Володи, ну и меня, соответственно, - это предложить кому-нибудь из главных скандалисток возглавить наше снабжение. Вот, как-то вечером я и пригласил Таню с Катей к себе в комнату и сделал такое заявление. Что тут начиналось, трудно описать словами, скажем так - две тигрицы в тесной клетке делят добычу. После нескольких минут жёстких словесных баталий они с горечью признали - ладно, пускай этот прижимистый Володя продолжает заведовать всеми запасами, а они уж как-нибудь потерпят его - "жадину".
То ли дело с мужиками, можно элементарно разрулить любой конфликт - провёл беседу, доказал, в какой ситуации тот неправ, и всё - вопрос снят. Но, вернёмся "к нашим баранам", с женщинами это дело не прокатывало - ведь, вроде бы, уже согласились основные бузотеры, что лучше Володи никто не справится с распределением наших ограниченных запасов, так буквально через пару недель опять возникает всё та же ситуация - слезы, истерики, обиды. Я не справлялся и в отчаянье обратился за советом к жене - как же успокоить этих фурий, особенно истеричку Татьяну? Маша минут десять распространялась об особой женской натуре, только я пропустил всю эту прсихологическую лабуду мимо ушей, зацепившись за последние её слова:
- Мужика Таньке надо! Гормоны в голову бьют - жить спокойно не дают.
- Хм... мужика? А что же тогда Катя бесится? У неё-то с этим всё нормально - Флюр парень здоровый, трахает её, дай Боже! В других спальнях народ уснуть не может.
- А у Кати другие гормоны в голову бьют! Она же не привыкла так жить - без интернета, без потока новой информации, без любимого дела. Вот и бесится, выдумывает себе проблемы, которые заполняют пустоту, образовавшуюся с потерей большого мира.
- А другим, чего не хватает - какого чёрта они-то ругаются?
- Так скучно же, вот и имитируют бурную жизнь! Думаешь, легко так жить, совсем как в курятнике - поклевал из кормушки и на насест? Мы же люди, нам необходима какая-то общественная жизнь, пусть и такая, самая захудалая - погрыз кого-нибудь и уже легче на душе, уже ощущение, что ты вполне себе активно живёшь, а не существуешь как амёба. Разные мы все, вот и происходят всякие мелкие конфликты. Не притёрлись ещё друг к другу, вот об эти шершавые места и занозимся. А вообще, не бери себе всю эту чушь в голову, привыкай жить в бабском коллективе, - "все мы бабы стервы" - так оно и есть, поэтому, смирись, муженёк, живи себе и получай удовольствие.
Маша призывно посмотрела в глаза и начала расстегивать на мне рубашку. Куда тут денешься - пришлось смириться и приступить "к получению удовольствия".
Глава 4
Наконец моя жена успокоилась и тихонько засопела, а мне этот чудесный способ так и не принёс успокоения. В голове продолжал разрастаться сумбур, а сознание упрямо продолжало искать выход из того бардака, который начал твориться в нашем коллективе. Ладно бы одни женщины скандалили и сплетничали, но ведь они автоматом вовлекали в свои игрища и мужиков, а это обстоятельство обещало уже большие скандалы в будущем. Мало того, что нас безжалостно прессовала природа, так ещё и серьёзные разлады начнутся среди людей - этого допустить было нельзя. Как обычно я начал рассуждать логично, а не так как Маша - на эмоциях. Во-первых, стал искать первооснову начавшихся скандалов, и отыскал её очень быстро. Всему виной элементарное безделье - лёгкая жизнь, которой сменились кошмарные трудности первых месяцев после катастрофы. Тогда народ сплотился перед смертельной опасностью, было не до выискивания в других каких-либо недостатков. Потом, изматывающий труд при жутком морозе - опять не до психологических изысков. А сейчас мы живём почти в идеальных условиях - работать на грани физических возможностей не надо, времени свободного - море, вот и колобродит народ. В безмятежном Раю не смогли спокойно жить даже неискушённые Адам с Евой - здорово "накосячили" они там. Что уж говорить про нас, грешников! Напрашивается вывод: если невозможно переделать человеческую натуру, значит, нужно её чем-нибудь занять и это " что-нибудь" должно быть очень интересным. Что же подобное придумать?
На улице, конечно, разных дел много, но туда нельзя - вмиг от холода пожжем лёгкие. Значит, нужно искать дело внутри нашего жилища. А что тут делать? - практически, нечего. Было бы хоть какое-то хобби у этой буйной, но, говорят, такой "слабой" половины человечества! Чтение книг, делу не поможет - уже сейчас дамы буквально глотают остросюжетные романы, а толку - ноль! Да уже и книг непрочитанных практически не осталось - одна специальная литература. Жалко, что философские труды никто не имеет в виду, а то Хайдеггера, Камю или Ницше, надолго бы им хватило - глядишь, до потепления бы и продержались. Или Платона, Канта, Аристотеля... - нет, всех этих философов нельзя - народ совсем с катушек съедет, до смертоубийства дойдёт или суицидных наклонностей.
Идея пришла неожиданно, когда я думал, чем бы занять наших самых главных заводил. В первую очередь, самую умную из них - Катю. Если она уйдёт со сцены, то, по моему мнению, запал Татьяны быстро истощится, и она успокоится. А нет, подговорю кого-нибудь из наших холостяков, Валеру или Сергея, например, чтобы хорошо прижал где-нибудь к тёплой стенке эту язву. Лучше Валерку, вроде бы Татьяна испытывает к нему симпатию. А когда эта моя светлая мечта исполнится, может, процесс пойдёт, и Танька успокоится, удовлетворённая голодным мужиком. С Катей придётся работать аккуратней - предложу ей вести лекции среди нашей аудитории. С компьютером все дружат, думаю, с удовольствием захотят повысить свою квалификацию (по крайней мере, мне очень не мешало бы это сделать). Катя же настоящий профессионал, сильно страдает по своей прошлой деятельности, а тут ей такой подарок. Только втянется в этот процесс - быстро забудет про бабские склоки. Да и не только Катя может заняться просветительской работой - среди нас полно отличных специалистов в разных областях знаний. Вот и пускай подтягивают других до своих высот. Польза от этого будет громадная; самое главное - люди при деле, к тому же грамотные специалисты весьма пригодятся в дальнейшей нашей жизни.
Определив свои задачи на ближайшее время, я успокоился и сразу ощутил, как начал проваливаться в сонное царство. Но остатками ещё бодрствующего разума успел вынести самому себе приговор: "Один ты ничему не можешь научить людей! Кому сейчас нужны твои знания экономики, с умением ужом вертеться на бирже? - Да никому! Ноль ты на палочке, и больше никто!". В таком пессимистическом настрое я и провалился в тревожный сон.
Однако на следующее утро встал в отличном настроении, несмотря на те гнусные мысли что мучили меня перед сном. Мудрое подсознание за ночь провело соответствующую работу и пришло к выводу, что я тоже являюсь весьма ценным субъектом в нашем коллективе, не зря потребляю свою пайку. И дело тут не в знаниях и особых навыках, просто я хорошо умею договариваться с другими людьми - гасить конфликты, - одновременно умудряясь рисовать пред ними заманчивые перспективы. Без меня народ переругался бы вдрызг, замкнулся в своих маленьких противоборствующих группках и мечтал бы только об одном - как бы подставить своих врагов.... Конечно, может, я утрирую, но мне так хотелось думать, чтобы почувствовать свою важность в деле выживания в этих нечеловеческих климатических условиях.
Ещё за завтраком я начал плести свою хитрую паутину, добиваясь согласия, прежде всего, Катиного, обучить других уверенной работе за компьютером. Хоть она вначале и отнекивалась, но чувствовалось, что идея ей очень понравилась. Я не стал настаивать, а переключился с таким же предложением к другим нашим специалистам. Здесь никаких проблем не возникло. И Володя, и его жена Галя, а так же Валера, с удовольствием согласились поделиться своими знаниями. В процесс активно включились и наши "силовики" - Саша с Флюром пообещали начать заниматься с народом обучением методов самообороны и устройства оружия. Даже Коля согласился провести несколько занятий по устройству автомобилей. Он бы и больше провёл занятий, но, по его словам, " тут натура нужна", а из-за морозов непосредственно в автомобилях не покопаешься. В конце концов, и Катя созрела, пообещав с завтрашнего дня начать обучение профессиональной работе на компьютере всех желающих.
Так мой план начал потихоньку реализовываться - удалось расшевелить наше "сонное царство" и направить энергию народа, занятого в последнее время, в основном, только выяснениями отношений друг с другом, в позитивное русло. Этот "народ" вскоре разошелся так, что до самого позднего вечера согласовывал графики проведения лекций и семинаров, составлял списки тех, кто будет обучаться. Мы с Сергеем и Максимом записались практически на все занятия, остальные, конечно, выбирали, но никто не остался не охваченным этим образовательным бумом. И, ей Богу, люди с огромным желанием всё это делали - так хотели вырваться из болота, в которое нас уже начали засасывать безделье и тоска.
Я был в эйфории от столь удачного начала реализации, как казалось первоначально, очень дилетантских замыслов. С удовольствием сейчас принял бы на грудь бокал шампанского, но - нельзя, у нас принят сухой закон - алкоголь только по крупным праздникам и, если нужно будет отметить какое-то большое свершение. Пришлось пойти, просто покурить. Место для курения у нас было оборудовано в сенях, за полками, забитыми книгами, не только моими, но и принесёнными из домов Володи и Игоря, а так же обнаруженные нами в брошенных строениях по всему посёлку. Только я уселся в кресло и достал сигарету, как в сенях появился Валера и направился в свою комнату, не заметив меня за полками. Я не стал его окликать - хотелось в одиночестве насладиться своим триумфом. Не признаешься же, что замечательная идея, которую в данный момент все с восторгом обсуждают, всего лишь хитрый ход, чтобы снизить агрессивность людей, направленную друг на друга.
То, что я не окликнул Валеру, оказалось очень правильным, в чём я убедился всего через несколько минут, когда дверь из столовой опять открылась и в сени вошла Татьяна. Воровато озираясь, она быстро проскользнула в мужскую спальню, вслед за Валерой. Я мысленно перекрестился - неужели проблема строптивой Танюшки скоро будет таким простым образом разрешена. К счастью - не во все бочки я должен был стать затычкой, поэтому, чтобы не сглазить такую удачу, затушил бычок и стремглав бросился в столовую. А там уж все силы направил на то, чтобы Сергей или Максим не вздумали в ближайшее время направиться в свою спальню. Невольно в этом деле мне очень помогли Саша с Флюром; наши энергичные бойцы решили не откладывать дело в долгий ящик, а начинать обучать боевым искусствам желающих прямо сейчас. А главными их учениками как раз оказались Сергей с Максимом, ну и я, естественно, направился вместе с ребятами на тренировку в подвал. Несколько часов мои бедные кости испытывали запредельные нагрузки, но дело стоило того. Да я каждый день был готов так мучиться, лишь бы у нас прекратились скандалы.
После этого тяжёлого и бурного дня в нашем коллективе действительно стало намного спокойнее. Зубоскальство, ругань и ехидные подначки почти сошли на нет, теперь повсюду велись интеллектуальные беседы с обсуждением тех тем, которые были недостаточно раскрыты на лекциях. Всё преобразилось - теперь из нашей столовой потихоньку уходила нервная обстановка (будто мы, как в бараке концлагеря, каждый день начинали только с одной мысли - помилует ли нас сегодня суровый надзиратель, сможем ли мы выдержать испытания, приготовленные "генералом Мороз"), теперь она стала похожа на университетскую (а, может, даже академическую) столовую. Так что мы неплохо устроились в эти жуткие холода, и былые страдания по воле, по широкому пространству, приглушились потоком новой информации, которая мощной волной обрушилась на наши головы.