Эксперимент N2
- Необходимо заткнуть этого писаку. И как можно быстрее, - донесся из трубки писклявый голос секретаря Сатаны. - Мы обратились к вам не потому, что не можем сами с ним разобраться. Нужно сделать это так, чтобы никто ни о чем не догадывался. Даже сам писатель, не говоря уже, тьфу, дважды меня прокляни, об ангелах и прочей, тьфу, четырежды отрави, божественной шелухи.
- И как вы себе это представляете? - усомнился заведующий секретной лабораторией Бес Дриан IV.
- Я и не обязан ничего представлять! Но с Иванова не должен и волос упасть. Никаких воздействий на психику! Никаких внушений, подстрекательств, искушений! Болезнь, шантаж, инфаркт, аварии - всё это тоже исключается. Нам подходит "проект Гоголь", только необходимо провернуть операцию намного чище - не как в прошлый раз. Чтобы никто ни о чем не догадался, - повторили в трубке. - Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю? Иначе... На 900 лет определят, тьфу, шесть раз по шесть упади кирпич, в монастырь и...
- Конечно, конечно. Архистратиг Михаил, к чертям меня подними, и крылом не взмахнет. У нас на днях закончилось тестирование одного химического вещества, ещё не известного человечеству. Насколько я изучил характер Иванова и его творчество, это должно сработать, - ответил Бес Дриан IV, умолчавший, что это только "может сработать", а не обязательно "должно".
- Вы уверены, что Иванов сам бросит литературную деятельность?
- Да.
Когда в трубке послышались короткие гудки, бес с досадой (но на всякий случай тихо) выпалил:
- Очень надеюсь, по крайней мере... А иначе... Быть Папой Римским мне и в кошмарах никогда не снилось, да очернит Диавол мою грешность.
***
Иванова разбудил телефон. Посмотрев на часы, он удивился: ещё никогда так поздно не вставал - почти в обед. "А ведь и лег рано, как обычно", непонимающе подумал он и взял трубку.
Известного на весь мир писателя попросили высказать мнение о некоторых рассказах. Естественно, все знали, что он не сможет отказать. Собственно, знали и то, как он "лютует" при разборе таких работ от молодых дарований. "Злыдень" - так его называли не только начинающие писатели, но авторитет Иванова был непререкаем.
- Пользуйтесь, пока я жив, - бросил устало он и попрощался.
К вечеру принесли рукописи. Иванов не терпел компьютеры и никогда ими не пользовался. И отрицательно относился к машинописи, предпочитая читать рассказы, написанные рукой авторов. По почерку можно многое узнать о человеке, полагал он.
Сев в кресло-качалку возле камина, начал читать. Из сорока рассказов Иванов, как обычно, собирался выделить только две-три стоящие работы, а остальные - сильно обругать. И чем жестче, тем лучше, уверенно полагал он. Лучше для авторов и лучше для него, потому что популярный писатель хотел, чтобы его ненавидело как можно больше людей. Зачем ему это было нужно, он и сам не знал.
Через два дня дочитал рассказы и написал рецензию. Вечером пришел тот, кто и принес работы. В этот раз он нагло миновал прихожею и двинулся в зал, к камину. Не обращая внимания на недоумевающего писателя, незнакомец уставился на огонь.
- Красиво горит, - сладко произнес он. - Мне поручено прочесть Вашу рецензию здесь.
- Это ещё почему? - возмутился Иванов.
- Сам не знаю. А Вы против? - спросил тот, робко, но заворожено улыбаясь.
- Да нет. Ради бога!
Незнакомца слегка передернуло, у него выступили скулы, покраснели глаза, сузились губы и чуть вытянулись уши. Но для Иванова это осталось незамеченным, потому что он, неожиданно, решил подать гостю чай (что для него совершенно не свойственно).
- Итак, Вам понравилось всего три рассказа?
- Ну, "понравилось" - громкое слово, - усмехнулся писатель. - Но только они и выделяются из остального числа абсолютно бездарных работ.
- А дюжина рассказов Вас привела в бешенство, как я понял?
- Если не сказать больше. Но я не намерен обсуждать с Вами рассказы, которые пропитаны несуразно-непродуманными предложениями и бездарно-расхлябанным языком! Не говоря уже о том, а что же "пи-са-те-ли" вообще хотели сказать своими "тво-ре-ни-я-ми". А авторы этой последней дюжины рассказов - просто горшечники, не умеющие элементарно складывать буквы. Не рассказы, а какая-то сырая вязкая противная глина!
Незнакомец широко заулыбался и спросил:
- Вы хорошо помните вечер тремя днями ранее?
Иванов смутился. "А ведь действительно: что-то в тот вечер произошло", начал припоминать он.
- Я напомню Вам, с позволения. Вы случайно встретились со своим старым приятелем, которого не видели почти тридцать лет.
- Точно! - радостно вскрикнул Иванов, стукнув себя по лбу.
- Я продолжу: вы выпили... Немного. В тот вечер Вам было подсыпано одно экспериментальное вещество, но с Вашего же согласия, полученного мною неделей раньше. Имеется заверенный документ. В общем, Вы забыли на эти трое суток несколько вещей, в том числе и свои рассказы. То есть Вы помнили о себе всё, кроме самих рассказов. Вернее, помнили, что они есть, но ни названий, ни сюжетов, ни чего остального сопутствующего - не помнили.
- Не понимаю, - медленно проговорил писатель.
- Объясню, но через несколько минут Вы сами всё вспомните. Среди этих сорока прочитанных рассказов половина написана Вами в разные периоды вашей жизни, от самых ранних до самых поздних. Причем, в тройку особо понравившихся Вы себя не включили, зато среди дюжины самых... э, ужасных, половина написана Вами...
Три минуты прошли в молчании. И волнительном для обоих ожидании.
- Динь-динь, - произнес незнакомец. - Сейчас Вы всё вспомните.
Иванов подошел ближе, взял рукописи и начал просматривать их в кресле вместе со своей рецензией. Вскоре звонко и, казалось, истерично рассмеялся, подошел к камину и бросил всё в огонь...
Бес Дриан IV, довольный своей работой, исчез. "Иванов больше не сможет писать, после такого-то потрясения, - уверенно думал он. - "Эффект Гоголя"... Эх, а все-таки хорошо тогда постарались. Совсем малость прокололись, конечно, с этим Гоголем. Взял и умер! Ну, этот-то будет жить. Но не сможет больше писать. И точно попадет к нам, хе-хе-хе...".
***
- Вы провалили дело! - орал секретарь Сатаны. - Архангел Михаил, тьфу, облысеть ему четырежды, предъявил нам иск на целых триста тысяч истинно праведных душ и требует три верхних слоя метасферы. Вы понимаете, какие мы понесем потери?!
- Да... я... я не думал...
- Молчать! С Вами всё решено. На 900 лет назад - и в монастырь. С позорной приставкой "А" будете девять столетий мучаться.
- Нет! Я же не виноват. Произошла утечка. Меня подставили! - плакал Бес Дриан IV.
- Никаких оправданий! В божественном ведомстве, тьфу, зарази чумой, знали об этом эксперименте и подготовились. Иванов одурачил вас, как младенца с конфеткой!
- Я... я больше не буду...
- Знаю! Удачи на новом поприще...
***
Архистратиг Михаил закрыл папку с делом: "Спасение в писателе человека N2", сдунул с правого крыла пылинку и, довольный, направился к Главному с докладом.
*
Николас Брейкспир родился в 1100 году. Монах, аббат августинского монастыря, кардинал, легат... В 1154 году стал Папой Римским Адрианом IV, единственным папой-англичанином. Вел борьбу с республиканским движением, короновал императора Фридриха I Барбароссу. Умер в 1159 году.
Писатель Иванов жил долго и счастливо. К людям стал относиться доброжелательно и искренне пытался помочь молодым авторам.