Если не вдаваться в подробности, идея взрыволёта состоит в использовании энергии ядерных взрывов для придания механического импульса звездолёту.

В первых проектах взрывы предполагалось производить небольшими ядерными зарядами, настоящими атомными бомбами малой мощности.

Впоследствии дело дошло до порций пылевидных частиц поначалу чисто ядерного (уран, плутоний, торий), а потом и термоядерного топлива (с добавлением дейтерия, трития или гелия-три), направляемых электромагнитным захватом в фокус стального "зеркала" звездолета, при инициации ядерной реакции мощными лазерами или потоком элементарных частиц, формируемым ускорителем.

Но и в этом случае горение было импульсным, так как в момент взрыва подпитка термоядерного пламени новыми порциями топлива просто невозможна.

Кроме того, для того, чтобы стальной отражатель взрыволёта выдерживал тепловые нагрузки и не испарялся в термоядерном огне, он должен в промежутке между взрывами успевать возобновлять своё антитермическое графитовое покрытие.

Например, можно представить, что очередные порции графитовой "смазки" выдавливаются через микропоры отражателя на его рабочую поверхность. Взрыволёт, тем самым, остаётся аппаратом, приобретающим ускорение посредством серии более или менее мощных ударных импульсов, порождаемых термоядерными взрывами, демпфируемыми, как и в самом первом проекте, мощными механическими амортизаторами.

Но взрыволёт для межзвёздных полётов может быть только автоматическим, так как для полётов с экипажем необходимы уж очень огромные корабли и соответствующие запасы сверхдорогого и сверхредкого в природе топлива, одна только добыча которого в объёмах, достаточных чтобы заправить один такой звездолёт, потребовала бы предельного напряжения всей земной экономики. Не говоря уже о других проблемах, например о необходимости целых поколений провести всю жизнь безвылазно запертыми безвылазно в сравнительно небольших стальных клетках, как бы комфортно они не были оборудованы, и всё это ради того, чтобы их потомки смогли ступить на какие-то другие планеты. И не говоря о риске самого такого полёта и риске встретиться с непреодолимыми препятствиями при попытке колонизации чужой планеты.

Но взрыволёт-автомат пригоден лишь для чисто ознакомительного обследования самых близких звёзд.

Однако и такая информация была бы фундаментальной в отношении нашего знания об устройстве окружающего нас мира.

Поэтому к концу XXI-го века был построен первый межзвёздный взрыволёт, названный Орионом в память о первом подобном проекте.

Но его экспедиция к Проксиме Центавра оказалась неудачной, как и последующая вторая попытка.

Корабли просто замолчали, удалившись на огромные расстояния от солнечной системы, и выяснить, что с ними случилось, не было никакой возможности.

Это породило самое пессимистическое отношение ко всей этой технологии и поставило под вопрос судьбу уже строящегося третьего звездолета.

Тем не менее, хотя и со значительным отставанием от первоначально назначенных сроков, третий корабль, названный Арго, был построен и отправлен к одной из ближайших к нашему Солнцу звезд.

И - удача! Совершенно уже нежданная. Да ещё и какая!

Конечно, звезда выбиралась именно по признаку, чтобы в её системе была землеподобная планета.

Но всё же никто не ожидал, что вот так, с первого раза, удастся обнаружить довольно развитую неземную жизнь!

LHS 1565 или Gliese (Глизе) 1061 - одиночная звезда в созвездии Часов. Это красный карлик класса M5,5 V, находящийся от Земли на расстоянии 11,938 св. года (3,66 парсек), с выявленными тремя землеподобными планетами.

Третья по удалённости от своей звезды планета, Gliese 1061 d, при сильно вытянутой орбите входит, всё же, в Пояс Жизни, иначе называемую Зоной Златовласки, область, в которой тепловой баланс допускает существование жидкой воды. А значит и возможность жизни.

При этом масса планеты лишь в полтора раза больше земной. То есть, по своей природе она должна быть на неё очень похожа.

Конечно, при такой близости от своего красного карлика планета Глизе 1061 d находится с ним в гравитационном захвате, но не обращена постоянно к нему одной стороной как Луна к Земле, а подобно Меркурию совершает один оборот вокруг него лишь в полтора раза дольше, чем вокруг своей оси. А год на ней длился всего тринадцать суток. И потому день на ней продолжается двадцать шесть земных.

Но этого вполне хватает, чтобы в полуденный зной в перигее на экваторе буквально кипели моря, а в полуночный мороз вымерзал даже атмосферный азот.

Возникающая при этом мощная тороидальная воздушная циркуляция выметает замерзающий азот в освещённое полушарие, предотвращая тем самым образование каких-либо подобий полярной шапки.

При этом на терминаторе, то есть утром и вечером, регулярно буйствует неизбежный как судьба ураган, сметающий всё, что плохо лежит в направлении подсолнечной точки, то есть туда, где полдень.

Ну понятно, что хуже всего на экваторе, в средних широтах температурные контрасты несколько смягчены, а ещё ближе к полюсам равновесие сдвигается к настоящему холоду.

И вот где-то между средней полосой и заполярьем расположены области с не экстремальным климатом, где земной зонд, сброшенный на планету с Арго, обнаружил жизнь, более развитую, чем все микробные сообщества, найденные к тому времени вне Земли.

И это не только лишайники и мхи, но даже мелкие насекомые и прибрежные ракообразные, регулярно замирающие при наступлении жары или холода, и снабженные хитроумными приспособлениями, препятствующими их уносу утренними и вечерними ураганами.

Разумеется, к возможности встречи с внеземной жизнью готовились, даже сама звезда была выбрана из соображений наибольшей вероятности её обнаружить.

Но никто на самом деле в это не верил. Слишком много разочарований было в эпоху начала космических полетов. И потому приборная оснащенность высаживаемых спусковых аппаратов оказалась недостаточно продуманной.

Все же удалось проделать ряд весьма тонких структурных анализов и передать на Землю "чертежи" некоторых клеточных органелл и более или менее полные генетические карты отдельных организмов.

Этого было мало для полноценного и полномасштабного воспроизведение этих организмов молекулярными 3D-принтерами, но участки их ДНК были смоделированы, подсажены земным микроорганизмом и продемонстрировали способность к энзимному синтезу, чем вполне заметно обогатили земные биологию и биотехнологии.

И этот результат значительно превосходил то, что было когда-то достигнуто при изучении микробных сообществ Марса, Титана и Энцелада.

Ну и главное конечно то, что кроме явно выдающейся из ряда вон криобиосферы Титана, во всех случаях внеземная жизнь основывалась на нуклеопротеиновых комплексах, как и земная. Хотя статистика в данном случае, очевидно, малозначимая, но всё же это были вполне весомые результаты и научные достижения.

Конечно, это сильно подстегнуло интерес к космическим полётам и технологическим разработкам. Возобновились в том числе и попытки разработать более продвинутые термоядерные двигатели, чтобы обеспечить когда-нибудь межзвёздный перелёт и с участием людей.

Вопреки парадоксу Ферми.

Противоположностью этому энтузиазму выступал единственный к тому времени случай обнаружения признаков внеземного разума.

Ещё в начале XXI-го века были зарегистрированы необъяснимые естественными причинами радиосигналы от красного карлика Gliese 581.

Впоследствии оказалось, что это была лишь самая мощная составляющая предположительно техногенного излучения. Возможно, это был сигнал привлечения внимания. А под ним скрывался намного менее энергичный собственно содержательный информационный поток, на первый взгляд более всего напоминающий шум. Однако если перевести его в звук, то получалась своего рода "музыка" с явно видимой (слышимой) сложной структурированностью, не сводящейся к каким-то элементарным симметриям или ритмам, что можно было бы ещё как-то объяснить естественными причинами. Но то, что в нём выглядело как структурный элемент, в подобие музыкальной теме почти никогда не выступало простым повтором, но рефрен шёл обычно в различных частотных "голосах", да ещё и претерпевал различные замысловатые, всякий раз своеобразные развития.

Конечно, на земной слух это была какая-то слишком необычная музыка. Но так или иначе, имело место некое явное структурное подобие, заставляющее подозревать, если только не принимать как очевидное искусственное происхождение этого сигнала.

Однако попытки изучения его, происходившие одновременно с постройкой Гильгамеша, за сто лет усилий так и не позволили ничего достигнуть в отношении проникновения в его смысл, если таковой вообще был. При том, что эти попытки сами по себе породили даже несколько новых направлений в математике. Тем не менее, скептицизм в отношении сигнала Gliese 581 постепенно стало испытывать большинство ученых, из тех, кто им когда-либо занимался.

Одним из оснований к этому был давно известный факт, что галактические цивилизации отделены друг от друга не только чудовищными расстояниями, но в даже большей степени расхождением во времени.

Особенно это касается земной цивилизации, как "буквально только что родившейся", по галактическим меркам, конечно. Любой её возможный партнёр с вероятностью близкой к единице будет намного старше неё. Старше настолько, что даже речи не может идти о какой-то "культурной сопоставимости".

В частности, система Gliese 581 на миллиарды лет старше солнечной.

А если так, то "почему бы им и не передавать в нашу сторону именно музыку - какую-нибудь колыбельную для только что родившихся малышей?" - говорили некоторые из скептиков. Шутя, конечно.

Но другие, вполне всерьёз, отрицали даже сам факт искусственности сигнала, полагая, что за ним всё же стоит какой-то хитроумный ещё не выясненный природный механизм.

Мысль направить корабль к системе Gliese 581, конечно, появлялась. Чтобы выяснить всё непосредственно на месте. Но, во-первых, 20 световых лет - это слишком далеко. Вероятность долететь низкая, а лететь крайне долго.

А во-вторых, такое поведение по отношению к предполагаемым обитателям этой системы могло бы показаться им провокационным.

И потому этот проект был отвергнут с порога.

Главным недостатком взрыволётов было то, что они самым безбожным образом тратили ценное минеральное сырье, расщепляющиеся элементы уран и торий. Как бы не велики были их запасы, но с темпами потребления, задаваемыми их использованием в качестве топлива взрыволётов, их исчерпание было делом вполне обозримой исторической перспективы.

Так что всё строительство могло ограничиться лишь счётным числом кораблей такого типа.

Другим ограничителем было то, что они все были автоматическими. А тратить на "бессмысленные автоматы" такое ценное сырьё, да и вообще строить столь трудоёмкие автоматы - это многих отвращало.

В принципе, во взрыволётах последних моделей могли летать люди. Достигнутый уровень защиты от механических нагрузок и ионизирующих излучений это позволял. И один такой корабль даже был построен. Но он предназначался для полетов в солнечной системе и совершил лишь пару дальних плаваний к объектам пояса Койпера и в глубины Облака Оорта.

Но тут вмешался "фактор Gliese 581". Сразу после того, как большинство научного мира признало высокую вероятность искусственного происхождения сигнала, был принят "принцип гигиены в SETI", ограничивший характер и мощность земного направленного модулированного излучения в радио- и оптическом диапазонах для того, чтобы затруднить их перехват и расшифровку кем-либо "чужим". И одновременно это сильно затруднило связь с любыми собственными межзвёздными зондами.

Так что межзвёздных взрыволётов было построено не так уж и много, в пределах десятка, и среди них не было ни одного пилотируемого.