- Ты с ума сошла! - поставил дочери диагноз Ленчик и схватился за сердце. Тут же выразил свою поддержку кот Бэзил, громко заявив возмущенное "Мяу-у -у". Протяжно и надрывно до противности.
- А как бы ты себя чувствовала, если твоя восемнадцатилетняя дочь приехала и заявила, что собирается выходить замуж за первого встречного?!
- Я учусь на четвертом курсе университета! Туда-сюда и получу диплом химика. - напомнила девушка. - И Петюня не первый встречный, мы знакомы с первого курса.
Упомянутый Петюня затаился в соседней комнате и делал вид, что громкая перебранка отца и дочери его не касается. Хорошо, что он был один, любой присутствующий мог заметить на его лице плохо скрываемый ужас в смеси с обидой. Он по-детски закусил губу, сцепил в замок пальцы и постоянно менял местами ноги, скрученные под стулом.
- Если ты в пятнадцать лет экстерном окончила школу и стала студенткой, это не значит, что вся жизнь должна идти в ускоренном темпе! Такой ответственный поступок, как замужество, должен свершиться в более сознательном возрасте! В сознательном! - подчеркнул он, - а ты... ты, - задохнулся Леонид, - ты еще мала, чтобы замуж выходить!
- С восемнадцати лет уже можно!
- Что можно? - навис над дочерью разбушевавшийся отец. Безил по происхождению и Васька по призванию разгневанно распушил хвост и недобро посмотрел своими зелеными глазами на хозяйку, которая изволила, наконец, приехать домой, но позабыла погладить по черной лохматой спине, почесать белую грудку и напомнить всем, какой он красавец! Лишь потрепала за оттопыренные бакенбарды, будто он не породистый кот, а двортерьер без родословной. А теперь и вовсе хозяева развели бесконечные пересуды, а еды в миску положить никто не удосужился. А еще поминают котовую жизнь! Бэзил еще раз выдал протяжное мяуканье, фыркнул и важно потопал на кухню.
- Почти все, - проглотила половину фразы Инна, проводив невидящим взглядом Ваську- Бэзила.
Леонид опустился рядом с ней на диван и обнял за плечи.
- Дурочка, ты моя маленькая, - с чувством сказал он и чмокнул её в висок. - Замуж ей захотелось...
- Только не говори, что мне вожжа под хвост попала, - шмыгнула носом девушка и прижалась к отцу.
- Не скажу. Но причина очередного взбрыкивания мне ясна.
Инна вскинула на него свои серые глаза, на несколько секунд успела заметить новые морщины на лбу, едва заиндевевшие виски, несколько седых волос в рыжей шевелюре и усталый потухший взгляд.
- Ты давление измерял? Или забыл, что тебе доктор втолковывал?
- Слишком много всего он втолковывал. Так времени на работу не останется, только и буду лекарства пить и по врачебным кабинетам бегать. Не по мне это! Нельзя потворствовать организму, пусть сам борется с болезнями. - Он взял дочь за руку и задумчиво стал водить большим пальцем по тыльной стороне её кисти. Потом опомнился, - ты мне зубы не заговаривай! Не переводи разговор с себя на меня.
- Я не перевожу, просто беспокоюсь за близкого человека, - искренне сказала она.
- На чем я остановился? - спросил мужчина и потер большим и указательным пальцем переносицу.
- На взбрыкивании, - подсказала дочь.
- Я понимаю, девочка, столько лет прошло, а воспоминания все время возвращают тебя в прошлое. Ты пытаешься с ними расправиться и загружаешь голову другими проблемами. То училась по двадцать четыре часа в сутки, то экзамены сдавала, то занялась парашютным спортом... Хорошо, что быстро передумала, пока не начались практические занятия.
- Стало неинтересно, я думала, что мы сразу загрузимся в самолет и начнем прыгать, а у них все теория и теория. - скривилась Инна. - Научился правильно складывать парашют, вовремя дергать кольцо и вперед...
- На кону человеческая жизнь, - мудро констатировал Быстров. - Все действия надо отточить до автоматизма, а ты спешишь... Ты всегда спешишь... Но сейчас не об этом... - Леня побарабанил пальцами по руке дочери, раздумывая над продолжением. Он что-то хотел сказать важное, но забыл...
Когда Инка заявила, что выходит замуж и предъявила лопоухого жениха, который все время непонимающе улыбался и кривил при этом рот, словно его удивляла и радовала впервые услышанная новость, отец потерял дар речи. Потом опомнился и препроводил Петюню в другую комнату. Сходил на кухню, выпил воды, и встал у раскрытого окна, вдыхая прохладный сентябрьский воздух, наполненный тонким запахом приближающегося природного увядания. Новость она и есть новость, чтобы ошарашивать, удивлять, радовать или убивать. На Быстрова она воздействовала в двух направлениях: вонзилась стрелой в сердце и так стукнула по голове, что в ней зашумело, а ноги едва удержали крепкое тело. Когда уши перестало закладывать, как при взлете самолета, в голову вплыл туман, заполонив все уголки и размягчив мозги, в результате чего напало отупение. Леонид хотел сочинить правильную речь, мысленно начинал и сразу сбивался. Когда туман более-менее рассеялся, он вернулся к дочери...
Ленчик заметил озабоченный взгляд Инны и слабо улыбнулся.
- Устал, - односложно пояснил он. - Никогда не думал, что в частном сыске будет работы невпроворот.
- Не обманывай себя, когда ты с приятелем уходил на вольные хлеба, не думаю, что хотел сидеть за чистым столом и мухам дули крутить. Ты деятельный человек, покой тебе даже не снится, потому что спишь, как убитый и без сновидений.
- Если бы не старинное кольцо бабули, я никогда не смог открыть агентство, которое занималось охранным бизнесом и частным сыском. Когда перед смертью она вручила его мне, я решил, что это семейная реликвия, хотел передать по наследству своим внукам. А Маргарита приказала дать клятву, что я его продам и вырученные деньги пущу в дело.
- Она продвинутая была, - вспомнила Инна и отвернулась к окну, чтобы отец не заметил набежавших на глаза слез. - Когда стали образовываться кооперативы, она мне выговаривала, почему мы не займемся бизнесом. Я ей говорю, что ты предан своей профессии, как верный муж любимой жене, а я пока мала. Сколько мне тогда было? Тринадцать, кажется... Вот вырасту, тогда... И знаешь, что Марго ответила? Она заявила, что потом будет поздно, начинать деятельность надо на заре кооперации, пока рынок полностью не охвачен. - Для этого нужны деньги, и немалые, - говорю я. - Деньги? - Задумалась она и выдала любимую фразу: деньги - навоз, сегодня нет, а завтра воз. А в глазах чертики прыгают, видно уже знала об источнике богатства.
- Но какая бабуля была скрытная! Никогда про это кольцо не рассказывала. Придерживала до поры до времени.
- Маргарита Всеволодовна много чего не рассказывала, - потупилась Инна.
Девушка знала еще одну тайну Марго и обещала ее никому не раскрывать, может, боялась, что родственники засомневаются в ее нормальном разуме? Она открылась только правнучке, причем неродной, выделив ее из всех. Поделилась секретом и попросила выполнить одно поручение...
А может, бросить университет и заняться поисками?.. - подумала Инка. - Представляю себе, что будет с отцом?! - она покосилась на Быстрова, задумчиво изучающего противоположную стену, где висел портрет бабули. - Вон, Марго успела перевалить за девятый десяток, а Ленчику всего тридцать пять и уже сердечко дает сбои. Сколько раз уговаривала приехать ко мне в Ростов, лечь в хорошую клинику, обследоваться, а он все отмахивается. Конечно, он, как любящий отец видит мои страдания, замечает перепады настроения, и мучается, что не может мне помочь. А сам не понимает, что, если бы не он, неизвестно кем бы я стала вместе с сидящими во мне коварными воспоминаниями. Ненавижу себя за слабость и обожаю Ленчика! Я безгранично благодарна ему, что удочерил меня, окружил любовью и делает все для моего счастья... Поэтому буду прилежной девочкой, окончу университет, получу диплом о высшем образовании и отправлюсь выполнять задание госпожи Литовченко? Тем самым отблагодарю ее за любовь и за кольцо, которое она не унесла с собой в могилу, а отдала внуку. Хотя, кто знает, что мне взбредет в голову через два года?..
- О чем грустишь, красавица? - наигранно- бодрым голосом поинтересовался Быстров.
- Думаю, менять свою фамилию на Забубенчикову или нет? - хитро прищурилась она.
- На Забу... куда? - задохнулся от волнения мужчина. - Я решил, что ты вняла моим уговорам. - Он покосился на дверь, за которой томился в ожидании парень с оттопыренными ушами. - Но ты его не любишь, - уверенным шепотом произнес Леня, пытаясь втолковать это дочери.
- Я чего ты взял, что не люблю?
- Ты на него смотришь, как на... пустое место, - Быстров кивнул на стул, на котором якобы восседал невидимка-жених.
- Я разучилась любить глазами... Правильнее сказать, пока не научилась. Я привыкла изъясняться на великом могучем...
- И ты ему уже объяснялась в любви? - с ужасом в глазах спросил отец, будто его дочь занималась непристойностями с малознакомым молодым человеком.
- Я - нет, а он объяснялся, - доложила она приглушенным шепотом, что можно было расценить, как приукрашивание истины.
Ленька хмыкнул и сказал многозначительное "Ну-ну".
- Да, точно тебе говорю: он меня любит! Петюня за мной с первого курса хвостом ходит.
- И ты решила сдать позиции? Или развлечься захотелось? Белое платье, фата на взбалмошной голове, ленты, тосты, автомобили гудят...
- Фи, как пошло, - скривилась Инка. - Ненавижу мещанство и обезьянство! Пойдем в ЗАГС с паспортами, отштампуемся, выпьем по бокалу шампанского и всё.
- Не всё, моя дорогая, после начнется самое интересное. Уборки, готовки, плач младенца, пеленки... - быстро обрисовал отец будущую счастливую жизнь после "отштамповки".
- Никаких младенцев! - затравленно произнесла Инна, вмиг избавившись от иронии. Ужас от Лени передался ей. - Ты забыл, где я провела целый год? Это ничего не значит, что у меня не нашли отклонений, и они не выявились с годами, радиация может сказаться на моих детях.
- Что за бред?! - возмутился Леонид и стал изучать ковер под ногами, четко следуя взглядом за витиеватым рисунком.
- А то я не слышала, как тебе об этом говорил доктор, когда мы переехали в Волгодонск, и ты повел меня в детскую поликлинику ставить на учет.
- Десять лет минуло с той поры, пора бы забыть, кто и что сказал. Это всего лишь предположение, - недовольно пробубнил отец. - Пред-по-ло-же-ние! - повторил он по слогам, будто впихивал слово в голову дочери короткими ударами. Но вдруг опомнился: забыл пожурить любознательную дочь. - А ты опять подслушивала! Что за дурацкая привычка!
- Какая есть, - дернула плечиками Инна.
- Ладно, оставим эту тему. Можно спорить часами и не прийти к соглашению. Мало ли, что сказал один, не совсем компетентный, специалист.
- А вдруг он окажется прав, и у меня родится... ребенок с отклонениями? - смягчила она фразу. Перед глазами маячил младенец с несколькими парами конечностей, напоминавший паука из домика бабы Яги, где ее много лет назад закрыла Ирина Ялович.
- А вдруг родится здоровый малыш? В любом случае ты будешь наблюдаться у хороших врачей...
- Лучше мне, вообще, остаться в старых девах, - перебила его Быстрова.
- В старых девах - не надо, а в просто девах - пока желательно! - усмехнулся Леня. Усмешка вышла кривой - сердечная боль настойчиво напоминала о себе. Он незаметно растер рукой левую сторону груди.
- Чем тебе Петюня не понравился? - театрально вскинулась девушка.
- А чем он тебя привлек? Фамилией? Или ушами? Или тем, что ходит за тобой хвостом уж который год? Небось, в рот заглядывает, когда ты говоришь, намеки ловит на лету, чтобы быстро отреагировать и бежать исполнять пожелание.
- Да, уши, у него знатные, ничего не скажешь... - согласилась Инна, перебирая в памяти положительные черты Забубенчикова, и остановилась на одном - покладистость.
Петька был робкий, смирный, безответный, шел в указанном направлении, даже на тридевять земель, если Инне нужна была книга, которая продавалась только в другом "Царстве-государстве". Никогда не спорил, со всем соглашался... Вот и сейчас, сказала едем к папе, значит, к папе. Про цель поездки даже не спросил, как не узнал, с чего это она впервые пригласила его присоединиться?! Сама сказала, что одной скучно в дороге... В общем, хороший парень, но слабохарактерный, как говорилось в одном известном фильме.
- Одним словом Петюня, - прочел ее мысли отец. - Не Петр, из уважения, не Петечка, от чувств, а тягуче-занудно Петю-ю-юня! Ни рыба, ни мясо! Окончит институт, устроиться в захудалое НИИ, будет сидеть лаборатории, с потолка которой сыпется штукатурка, и медленно обрастать мхом. До глубокой старости. И так и останется Петюней... Что-то я не о том, - пробурчал мужчина, в голове которого хозяйничала стихия. - Кем будут работать твой муж, мне не важно. Пусть будет токарем, пекарем, без разницы, лишь бы не был тунеядцем, а главное - любил тебя.
- Но Петюня меня любит, - напомнила дочь. Отец поморщился. То ли от ноющей боли, которая все разрасталась и постепенно охватывала всю грудь, то ли от необъяснимой настойчивости Инны, которая начала его раздражать.
- Я это вполне допускаю - такую девушку, как моя дочь, нельзя не любить! Но! Я хочу видеть в твоих глазах ответное чувство! Когда человек любит, его глаза сверкают, как бриллианты, когда человек любит, он безмерно счастлив и хочет обнять весь мир! Он порхает, он светится! Ничего подобного я в своей дочери не наблюдаю.
- Твоя дочь любит своего отца! И она безумно счастлива от того, что он у нее есть! - с улыбкой заверила Инка и потерлась носом о его щеку.
- Я рад, растроган и нахожусь на седьмом небе от счастья! Но что-то не вижу тебя рядом?
- На седьмом? - задумалась девушка. - Высоковато тебя занесло! Ты, Ленчик, этажи перепутал, мы на пятом живем! - рассмеялась она.
- Экая ты приземленная натура! А все почему? Потому, что любовь не дала тебе крылья.
- Зря я Петюню привезла к тебе! - огорчилась дочь.- Знала же, что он тебе не понравится...
- Хорошо, что привезла, - похвалил Леонид, - я принял участие в твоем спектакле, а то заскучал от одиночества.
- Лучше бы ты мне привил амнезию, - шепотом произнесла Инна.
Быстров не услышал фразы из-за грохота в соседней комнате.
- Я забыл, что такие локаторы, как у твоего знакомого, работают лучше, чем обычные уши, - заметил он. - Услышал наш разговор и упал без чувств...
Из соседней комнаты продолжали доноситься странные звуки.
- Однако, он не слишком шокирован, уже приходит в себя, - с досадой констатировала девушка.
- А, может, он мебель начал крушить от расстройства? - с надеждой в голосе спросил Ленька, считая такой поступок достойным ответом на нападки.
На самом деле, под упитанным Петюней сломался стул. Парень и так находился на высшей степени страха, а теперь страх стал запредельным. Будущий химик не имел навыков плотника, пытался вставить все не туда, в итоге приложил чрезмерную силу и переломил ножку пополам.
- Надеюсь, Вы не пострадали при полете со стула? - озабоченно поинтересовался несостоявшийся тесть.
- Н...нет, - с запинкой доложил молодой человек, поднялся на ноги и автоматически потер сидалище.
- Пойдем, мастер-ломастер, - улыбнулась Инна.
- Куда? - испугался парень.
- Провожу тебя до автобуса.
- Зачем?
- Домой поедешь, недогадливый мой!
- А ты?
- А я пока в Волгодонске останусь, вернусь в воскресенье.
- А сегодня, какой день недели? - полюбопытствовал Петюня с озадаченным видом, словно этот вопрос был на данный момент жизненно важным.
- Сегодня среда, ты пропустил занятия в университете! - попеняла ему девушка.
- Ты же сама сказала, что тебе скучно одной ехать и пригласила меня для компании, - пробурчал парень-увалень.
- Та-а-ак, - протянул Ленчик, который окончательно убедился, что его пытались искусно провести. - Инна проводи молодого человека, а после мы поговорим!
- Уже и пошутить нельзя, - вскинула брови Инка и повернулась к Петюне. - Пойдем уже, счастье мое незаходящее!
- Я думал, мы вернемся вместе, - на ходу стал выговаривать он. - Завтра же лабораторная по органике...
Когда они оказались на улице, молодой человек спросил.
- Инна, а про какое кольцо вы говорили? - заметил ее недобрый взгляд, который она умело скопировала у отца, и сразу протараторил оправдание, - любопытство не порок, а получение дополнительных знаний.
- Еще какой порок! За такое в старые времена... у-у-у! - прогудела она подобно паровозному гудку, скрыв за ним перечень расправ над такими, как Петюня.
- Вот ты какая, Инночка, использовала меня в темную, я поверил, что ты хочешь за меня замуж, а оказалось, что ты отца хотела разыграть.
- Разыграть отца или себя окунуть в бочку развлечений, как в ледяную воду, чтобы отвлечься от грустных мыслей и взбодриться, - едва слышно пробормотала она, приложила ладонь ко лбу, будто проверяла таким образом температуру, которая должна была резко понизиться после холодных омовений.
- Голова болит? - с участием спросил он.
- Зубы от тебя ноют, - вздохнула она, заметила огорчение на лице приятеля, ухватила его за локоть и потянула за собой.
Петюня изловчился, повернул на ходу голову и прочел название улицы, словно хотел запомнить для того, чтобы еще раз вернуться.
- Октябрьское шоссе, двадцать пять... Понятно...
До отправления автобуса было целых полчаса. Целых для Инны и всего-то для молодого человека, расплывшегося от счастья: его взяла под руку любимая девушка! Он осторожно погладил ее пальчики, покоящиеся на его локте. Но девушка не отреагировала, погрузившись в свои мысли.
- Середина сентября, а холодно, как в конце октября, - попытался завести непринужденную беседу Петюня, чтобы потом вернуться к кольцу прабабушки Инны.
Быстрова знала парня, как облупленного, вскинула на него тяжелый взгляд, под которым он просел, и заявила.
- Ну, зачем тебе загружать голову ненужными подробностями?
- А ты без подробностей! - великодушно предложил он.
- Если бы кольцо до сих пор было в наших руках, то бы ты из меня клещами не вытянул признание. А так... Было и сплыло колечко, как пришло неожиданно, так и ушло, оставив немалые дивиденты. И совесть нас не мучает! - заявила она, заметив укоризненно-заинтересованный взгляд Петюни. - Можно было спихнуть вину на отца Марго, который нашел это колечко в Первую Мировую войну, или на себя и Ленчика за то, что не вернули законному владельцу, но я этого делать не собираюсь. Я считаю его наследством, полученным от прабабушки, и делаю вид, что к ней оно пришло от своей бабушки. Так сказать, семейная реликвия. - Она хотела добавить, что ей хватает своих мучительных воспоминаний, за которые она себя корит. Если добавить переживания за чужое кольцо, волею случая оказавшееся в руках русского солдата, можно свихнуться.
- А отец Марго нашел кольцо на поле боя? - подобрался Петька, при этом глаза загорелись алчным огнем, словно он готов быстренько собрать вещи и махнуть с помощью машины времени в начало века, где места боев с были сплошь усеяны драгоценностями. Взгляд парня затуманился, будто перенос упитанного тела уже совершился и теперь юный мечтатель пребывает на поле брани среди мерцающей роскоши вперемежку с павшими бойцами с обеих сторон. - Если сейчас девяносто девятый год, - прикинул он, - то прошло приблизительно восемьдесят пять лет. Именно, столько кольцо было в руках твоих предков.
Инна никогда не рассказывала о своем происхождении, во избежание вопросов и неискренне - сожалеющих реплик, в которых кроме любопытства ничего не было. А когда ее спрашивали, почему она называет отца по имени, девушка отвечала, что он слишком молод, чтобы быть родителем. О матери она говорила неохотно и кратко: "Она погибла".
- Мой прапрадед, - продолжила Инна свой рассказ, мысленно пересчитав все нужные "пра", так как была скрупулезным человеком даже в мелочах, не говоря уже о предках, пусть и приобретенных благодаря Леониду, - так вот, мой прапрадед нашел кольцо в нагрудном кармане кителя одного немецкого офицера...
- Высокого звания?
- Будешь перебивать, не буду рассказывать! - парень приложил пальцы к пухлым губам, показывая, что он нем, как та рыба, что разложена у ног рыбачка в высоких резиновых сапогах, стоящего неподалеку на импровизированном рынке. - Я не знаю, какого тот был звания, но не думаю, что из верхов. Высшие чины не участвовали в боях, руководили с командного пункта, а этот лежал у окопа среди рядовых солдат, хотя, какое это имеет значение, - отмахнулась Инна. - Так получилось, что кольцо оказалось у прапрадеда... Я понимаю, что это было мародерство... - она споткнулась на этом слове и напряженно стала восстанавливать в памяти, где его уже слышала и из чьих уст...
Конечно, это говорила мама... Мамочка... Красавица Ефимия, превратившаяся в высохшую мумию в поселке Копачи, где ее похоронили экскаваторы, приехавшие весной... - вспомнила девушка. В по её висках противно застучали молотки. По одному с каждой стороны. Они искусно вбивали гвозди в ее виски с синими прожилками вен, соревнуясь в совершенстве и скорости. - На могиле отца я была, а могилу маме соорудила сама, довершили дело чужие люди, которые не догадывались, что в поселке остался один человек, пусть и неживой...
- Инн, Инна, ну ты чего замолчала? - Петька теребил ее за рукав куртки.
Девушка медленно стала возвращаться в настоящее.
- На чем я остановилась?
- Немецкий офицер лежал у окопа, - услужливо напомнил Парень, умолчав про мародерство.
- Отец моей прабабушки нашел кольцо у него в кармане... в нагрудном кармане кителя немецкого офицера, - безучастно повторила она, словно прокручивала пластинку заново для восстановления памяти. - Там же лежало письмо, которое он написал своей девушке.
- А ты видела письмо?
- Видела перевод, который сделал в то время один обрусевший немец. Со временем оригинал затерялся, осталась русская версия, но и та с годами поистрепалась. Когда бумага стала рассыпаться, а буквы стираться, бабуля переписала его.
- А адрес был указан?
- Был и адрес, старательно скопированный с письма-оригинала. По пляшущим немецким буквам можно сразу определить, что писал истинно русский человек, мало осведомленный в дойч -грамматике... Отец Марго, Всеволод Гаврилович Цибульников, спустя годы, написал по этому адресу, не испугавшись, что ему пришьют связь с иностранцами, но ему никто не ответил. А, может, письмо затерялось. Или кто-то перехватил.
- А что Цибульников написал этой немке?
- Написал, что кольцо, предназначенное ей, случайно попало к нему, и он хочет его вернуть.
- Что, правда, хотел вернуть? - удивился парень, на щеках которого от возбуждения образовались красные круги неправильной формы.
- Конечно, хотел. Он всю жизнь ругал себя за этот необдуманный поступок.
- Не взял бы он, прикарманил кто-то другой.
- Ну, пусть бы прикарманивал, но совесть Всеволода Гавриловича была чиста. По словам Марго, ее отец в тот раз впервые пожалел врага. Поверженного врага, который собирался после войны жениться на девушке Ирме и в знак любви преподнести ей старинное кольцо своей матери. Оно было необыкновенной красоты и образцом ювелирного мастерства. Если бы не настойчивость Маргариты Всеволодовны, мы с Ленчиком никогда не расстались с ним. Но последнюю волю умирающей бабушки мы обязаны были исполнить.
- А убитого немца как звали? Только не говори, что Ганс или Адольф!
- Петюня, ты ведешь себя, как следователь на допросе, который пытается уличить меня во лжи, подкидывая ничего не значащие вопросы, чтобы снова вернуться к теме разговора и начать по новой! - возмутилась Инна.
- Просто интересно...
- Его звали Алоис Бергман.
- Красивое имя, - заметил молодой человек. - И кому вы продали кольцо?
- Обратились к одному ювелиру в Киеве, он порекомендовал нам коллекционера, который как увидел кольцо, так весь затрясся, словно к нему вернулась семейная реликвия, потерянная пару веков назад.
- А ты не додумалась сфотографировать колечко? Так сказать, для памяти?
- Не додумалась! Зачем мне лишний раз терзаться от собственной глупости?! Я отлично знаю, что за кольцо мы могли бы получить раза в два больше, но согласились на предложенную сумму. Честно говоря, нас и она... шокировала. Не думала, что кольцо может столько стоить. Все же раритет...
Петька не решился поинтересоваться ценой чужестранной реликвии, а девушка вспомнила слова Марго, которая уверяла, что все беды их семьи связаны с кольцом, похищенным у убитого немца в далекую Первую Мировую войну. Из пятерых детей, родившихся в семье Цибульниковых, выжила только Маргарита. Рано ушла из жизни ее мать, жена Всеволода Гавриловича. А потом случилась еще одна трагедия...
В это время подошел автобус Волгодонск - Ростов, Инна поспешно распрощалась с Забубенчиковым и двинулась в сторону дома, где ее ждал отец. Она не боялась воспитательного процесса, была уверена, что Ленчик давно успокоился, сидит в кресле и читает газету. У его ног лежит Бэзил и делает вид, что дремлет.
Любящие родители добры и снисходительны к своим детям, в каком бы возрасте те не были...
Когда Инна зашла в квартиру, Ленчик повернул голову и удрученно спросил.
- Слышала, два дня назад в Москве на Каширском шоссе дом взорвали? Столько людей погибло!
- Слышала, - покачала головой дочь, - я бы этих варваров рода человеческого, что мирных граждан убивают, ставила бы к стенке!
- Три года назад в России был введен мораторий на смертную казнь, - напомнил Быстров. - Не думай, что пожизненный срок это лучше, чем вышка. Осужденные сначала радуются, что им даровали жизнь, а потом понимают: это не жизнь, это унизительное существование в полусогнутом состоянии. Так что, неизвестно, что лучше?
- Лучше казнь на площади, чтобы другим было неповадно! - разгорячилась Инна. - Вот, представь наш четырех подъездный дом. Окна не светятся. Ночь. Все мирно спят. И вдруг... бабах. И нет дома, нет мирных жителей...
- Ты рисуешь страшные картины! - нахмурился отец.
- А что заслуживают изверги, покусившиеся на чужие жизни? - продолжала кипятиться дочь. - Всенародного линчевания!
- Суд Линча для нашего цивилизованного общества не подходит.
- Когда в обществе живут подобные уроды, его нельзя назвать цивилизованным!
- Мы можем дискутировать до утра, но так и не придем к общему мнению. Ты максималистка, я не бросаюсь в крайности, придерживаюсь золотой середины, чту законы, отвергаю варварские методы расправы.
- Но...
- Все, все, все! - прервал Инку Ленчик, - пошли ужинать!
"Спящий мертвецким сном" кот Бэзил внял предложению и устремился впереди всех в кухню...
Ночью, как всегда после повышенной дозы воспоминаний, ей снились кошмары. То она бежала впереди рвущихся снарядов с винтовкой наперевес, то сидела возле убитого немца, лежащего на земле с застывшим удивлением на восковом лице, и читала письмо, написанное на незнакомом языке, но все понимала. Потом одно видение незаметно перескочило на другое: Инна вырывала из рук подруги Мины статуэтку Олимпийского медведя и доказывала при этом, что она принадлежит ей по праву...
Девушку разбудил звон разбитого стекла. Она открыла глаза и непонимающе пошарила глазами по погруженной в полутьму комнате. Электронные часы, подаренные Ленчику на недавний день рождения, светились четырьмя цифрами - 04:56. У ног сопел Бэзил. Сначала Инка хотела продолжить блуждание по гнетущим снам, но, вспомнив о причине пробуждения, вскочила и устремилась в соседнюю комнату, где спал Быстров. Разбуженный кот встрепенулся и последовал за ней. Пробивающийся сквозь портьеры лунный свет размывался по комнате туманным облаком и прятал в нем человека на кровати, словно защищал от посторонних.
Девушка помялась на пороге, затем решилась и тихо позвала.
- Ленчик, ты спишь?
Ответила тишина, потом ее прорезало жалобное мяуканье кота. Бэзил обогнул нерешительную хозяйку и уверенно пошел к Леониду, не удостоившему ответом перепуганную дочь.
Котяра легко оторвался от пола, хлопнулся на грудь мужчины и стал принюхиваться, словно не мог сразу разобрать, его ли хозяин недвижимо лежит под тонким одеялом. Инна боялась протянуть руку и щелкнуть выключателем, не желая увидеть что-то непоправимое. После чего ее жизнь закончится теперь уже навсегда. Еще с одной потерей ей не справиться. Когда она не будет чувствовать постоянную поддержку единственного близкого человека, которым всегда был приемный отец, воспоминания проглотят ее.
Теперь ее поддержка, ее опора, ее скорая помощь - ее всё - лежала на кровати и не подавала признаков жизни. Девушка нашла в себе силы сбросить оцепенение и зажгла светильник, заполнивший пространство лимонным ослепляющим светом. Она на пару секунд зажмурилась, а затем... Сначала в глаза бросилась разбитая чашка, разлетевшаяся на осколки. То, что от нее осталось, пристроилось на полу у прикроватной тумбочки. Рядом валялась блестящая упаковка таблеток.
- Леня?! - вопросительно- призывно прошептала Инна, не решаясь заорать во всю глотку. Или пыталась себя обмануть, пыталась внушить себе, что отец просто спит, а она боится его разбудить. Вот сейчас он откроет глаза, по-детски потрет кулачками, сладко зевнет, погладит кота и пробурчит: "Сами не спите и другим не даете"...
Но Быстров на тихий призыв не отреагировал.
Васька-Бэзил начал ожесточенно массировать грудь, впиваясь острыми когтями в одеяло, которое с его помощью пришло в движение. Потом повернул голову в сторону хозяйки, замершую на пороге, и возмущенно зашипел, удивляясь ее бездействию.
Инна очнулась, подлетела к кровати и приложила ухо к левой стороне груди Ленчика, проигнорировав привычное прощупывание пульса. Сердце едва слышно неритмично билось. Она схватила трубку телефона, долго что-то кричала и требовала, называла адрес по несколько раз и упрашивала прислать бригаду скорой помощи как можно быстрее.
- Поймите, мой отец не может умереть! - взывала она к пониманию женщины с усталым голосом на том конце провода. - Ему всего тридцать пять лет... Я Вас очень прошу, помогите!!!
А потом она металась между лежащим без движения Быстровым, окном и входной дверью. Бэзил сидел на кровати и внимательно следил за ее перемещения, непрерывно водя ушастой головой...
- Инфаркт! - констатировала после осмотра молоденькая врачиха в очках и привычно перекинула фонендоскоп через шею. - Будем госпитализировать! Соберите все необходимые вещи.
- Необходимые... для чего? - совсем отупела от испуга Инна.
- Для больницы, - терпеливо объяснила очкастая в белом халате. - Пижаму, тапочки...
- У него нет пижамы, - с легкой улыбкой, едва тронувшей губы, заявила дочь, до которой дошло: раз человеку нужны тапочки, то он будет передвигаться.
- Спортивный костюм есть? - с обреченной надеждой поинтересовалась доктор, незаметно оценив взглядом обстановку, которая должна быть обязательно убогой, ежели нет не только полосатой пижамы, но и сине-фиолетового спортивного костюма на молнии.
- Есть! - окончательно обрадовалась Инна и забегала бесцельно по квартире. Она не могла собрать себя, не то, что сумку с вещами.
Когда все необходимое само собой уложилось в большой спортивный баул, девушка открыла кладовку и пошарила глазами по полкам. На самом верху лежала та самая дерматиновая сумка, с которой Инна вышла из зоны отчуждения. Она подтащила стремянку, взяла сумку и, не отдавая отчета своим действиям, запихнула ее в баул, присоединив к вещам Ленчика. Еще одна важная вещь - талисман - находилась в студенческом общежитии и ждала возвращения будущего химика, пренебрегшего занятиями в середине учебной недели.
У двери копилкой сидел Безил, непонимающе поглядывал на хозяйку и нервно подергивал хвостом. Если бы он мог покрутить лапой у виска, то с удовольствием это проделал. Неспособность он заменил на недовольное пофыркивание.
- Значит, так, - обратилась к нему Инна, - остаешься за главного...
- Мяу, - то ли отказался, то ли согласился кот и дернул головой.
Раз за главного, то может делать все, что хочет. Для начала он решил пересечь границы своей среды обитания.
Домашняя животина, презиравшая уличные прогулки, незаметно выскользнула за хозяйкой и стала с независимым видом спускаться по лестнице, брезгливо оглядываясь по сторонам. Инна заметила бегство, но у нее не было времени гоняться за Васькой и возвращать его в квартиру.
- Проголодаешься, сам придешь, - пробурчала она и поспешила на улицу, где стояла машина скорой помощи и терпеливо ждала пациента, которого вынесли на носилках. Благодаря усилиям докторицы, Ленчик пришел в себя и пытался донести до нее, что необходимость в госпитализации отпала сама собой. Он чувствует себя великолепно! Попытался встать, но гневная барышня остудила его пыл.
- Лежите спокойно, больной, и не разговаривайте! Вам вредно!
Девица в очках исподтишка изучала симпатичного молодого человека. Впервые ее внимание привлек пациент. Бледный, с темными кругами под глазами, но очень-очень приятный и терпеливый. Он не ныл, старался бодриться, но докторица-то знала, каково ему сейчас.
Инка заметила ее интерес, недовольно поджала губы, поправила одеяло, приветливо улыбнулась отцу и сказала, оттесняя молодую врачиху.
- Не волнуйся, Ленчик, все наладится. Так просто ты от меня не отделаешься!
Перед тем, как сесть в автомобиль, девушка осмотрела двор, словно запоминала его в предрассветном умиротворенном состоянии. Остановилась взгляд на припаркованном у одного из подъездов одиноком грузовике с будкой, который ночевал здесь много лет, вдохнула холодный сентябрьский воздух, поежилась, еще раз провела глазами по темным глазницам окон дома, послушала привычную тишину, не отпускавшую и одновременно тревожащую ее, и захлопнула дверцу...
Наручные часы Инны показывали пять тридцать пять.
Через двадцать две минуты у дома тридцать пять по Октябрьскому шоссе взорвался грузовик ГАЗ-53, в кузове которого находилась взрывчатка. Взрывной волной была разрушена фасадная часть и перекрытия в двух подъездах.
Особенно пострадали два последних подъезда из четырех. На четвертом, пятом и восьмом этажах вспыхнул пожар, который удалось потушить через несколько часов.
Быстровы жили в третьем подъезде на пятом этаже...
Леонида определили в отделение интенсивной терапии. Инна расположилась в холле и стала терпеливо ждать вердикта врачей. Она безучастно пялилась в стену перед собой, запихнув ладони под мышки. Таким способом она усмиряла тремор пальцев и одновременно грела озябшие кисти руки. Две ледышки постепенно оттаивали, отдавая холод телу. Инку начало знобить, она накинула на себя ветровку, но это ей не помогло. Холод противным комком сосредоточился в животе и извергался оттуда ледяным потоком, расплывающимся по организму. Зубы начали выбивать ритмичную дробь, ступни ног окоченели и занемели. Девушка пошевелила пальцами ног, спрятанными в кроссовки, и скривилась от боли. Какая-то невидимая вражина втыкала иглы и наслаждалась своей работой. Инна не выдержала издевательств, с трудом поднялась и почувствовала, как кровь начала медленно поступать в конечности. Она пульсировала и согревала, пощекочивая под коленками. Быстрова сделала осторожный шаг и чуть заметно улыбнулась - оказывается, способность передвигаться ее не покинула, а то она подумала, что конечности отнялись. Инка застегнула наглухо молнию на куртке, сунула руки в карманы и стала исполнять роль стражника, несущего дозор в холле перед отделением терапии. Дежурная сестра исподлобья поглядывала на нее и делала вид, что чрезвычайно занята. Связкой для трех небольших диванов, стоящих буквой "П", служили кадки с розами, в каждой из которых краснело по одному вызывающему цветку. Девушка погладила резной шершавый лист, полюбовалась алым пятном без запаха, в чем она успела убедиться, и продолжила шествие, изредка бросая взгляд на экран телевизора, стоящего здесь же, в холле. Уголок отдыха был уютным, но девушка не принимала подобного больничного уюта. Бормотание диктора снимало напряжение, но его речь ее не трогала. До тех пор, пока она не уловила упоминание своего города. Тогда быстро подошла к телевизору и прибавила звук. Медсестра хотела сделать ей замечание, но замерла с открытым ртом. На экране пошли кадры трагедии. Их девятиэтажный дом, еще пару часов назад спящий спокойным сном вместе с обитателями, теперь лишился фасада и источал из себя возмущенное пламя. Инна успела увидеть, как огонь завладел их квартирой. До нее начало доходить, что они с отцом по несчастливой случайности избежали гибели. Не было ни радости, ни позднего испуга, лишь оцепенение и отрешенность, словно все происходит не с ними, а с какими-то незнакомыми людьми, живущими в другом незнакомом городе. Хотя, боязнь появилась. Девушка боялась, что Ленчик может узнать о случившейся трагедии.
Ленчик, Ленчик, дорогой мой талисмЭн, ты снова спас меня, - подумала Инна. - Ты или твоя ужасная болезнь отвела от нас смерть. Таких порядочных людей, как мой приемный отец, она должна щадить, но меня-то за что? Почему ко мне такое благоволение? Или это аванс на будущее?
В холле раздались торопливые шаги, но Инна не могла оторвать взгляд от экрана телевизора. На ее плечо легла тяжелая рука, а совсем рядом раздался голос Ефима Олева, друга и компаньона Леонида Быстрова.
- Ты уже все знаешь?
- Только Ленчику ничего знать не надо. Хоты бы, пока... Я сама расскажу, когда ему станет лучше.
- Как знаешь, - пожал плечами Фима, предпочитавший во всем коммунистическую прямолинейность. Они часто спорили по этому поводу с Быстровым, который утверждал, что в некоторых делах нужна дипломатичность, а иногда и полуправда. Нельзя сразу выливать на заказчика поток полученной информации. Одно дело, когда наблюдение касается конкурента, а другое - его частная жизнь, требующая дозации.
- Адюльтер жены на стороне должен быть проверен-перепроверен, - настаивал Леня, замечая переживание супруга, у которого на голове стали пробиваться небольшие рога. - Главное в нашем деле - тактичность и деликатность.
- Может, нам им слезы вытирать или рыдать за компанию?! - возмущенно заявлял Олев.
- Иногда можно и порыдать, - отвечал Леонид.
- Тебе всех жалко: и жену, уставшую от вечной занятости мужа, и мужа, увлекшегося делами и упустившего личное счастье. Ты еще начни вразумлять загулявшую супругу и грозить пальчиком: "Ай-ай-ай, как нехорошо, дражайшая Феклуша Батьковна, к вам муж со всей душой плюс баблом, а вы от скуки любовничка себе завели?" И как это назвать: настоящим чувством среди благоухающей весны или коротким увлечением, которое пройдет с наступлением холодов?..
- А если женщина оступилась? Случайно, под действием душевного одиночества и непонимания? Не лучше ли оставить ее романчик в тайне? Она не поставила измены "на поток", сама раскаивается в содеянном.
- Пусть заведет себе собаку, ежели не хочет портить фигуру и рожать детей, и изливает ей всю накопившуюся обиду на супруга- бизнесмена.
- Тривиально мыслишь, - констатировал Быстров и сворачивал бесконечные споры.
Но, несмотря на различие взглядов, Ефим и Леня не могли прожить друг без друга и нескольких часов. Даже в редкие выходные они вместе отправлялись на рыбалку или строили дом на даче Олева, которую считали общей "базой труда и отдыха".
- Вы так спорите с Фимой, - выговаривала дочь отцу наедине, - что я иногда думаю, еще чуть-чуть и дело дойдет до драки.
- Никогда! Мы же настоящие друзья! Просто смотрим на жизнь под разными углами, Фима под прямым, а я - под острым, когда жестко реагирую на нарушение закона, или под тупым, когда на незначительные прегрешения смотрю сквозь пальцы. - усмехался Леонид.
Олев узнал о болезни Быстрова от Инны, которая позвонила ему из больницы, вспомнив, что не оповестила приятеля отца, с которым их свел случай...
Ранним майским утром слушатель Школы милиции Ефим Олев шел в районный Отдел Внутренних Дел, где ему предстояло проходить практику. Погода была великолепная, воздух пропитан запахами сирени, деревья полностью закутались в ярко-зеленые покрывала, не успевшие покрыться дорожной пылью. Весело спорили птицы, радуясь наступившему теплу. Всеобщее благодушие передалось и молодому мужчине. Он ловил себя на том, что улыбается. Просто идет по улице и глупо скалится, чувствуя себя совершенно счастливым человеком. А как иначе: перед двадцатилетним парнем открыты все двери, стучись в любую, везде тебе будут рады. Прекрасный возраст! Ни проблем, ни печалей, одна жажда перемен! По привычке Ефим всматривался в лица прохожих, будто запоминал. На противоположной стороне дороги, прямо у обочины, остановился самосвал, груженный галькой, из кабины вышел парнишка в кепке, хлопнул дверцей, постучал носком ботинка по колесу, бросил на землю окурок и скрылся в придорожном кафе со звучным названием "Чайка" и соответствующим изображением. Дорога шла под уклон, а нерадивый водитель позабыл поставить самосвал на ручной тормоз, поэтому тот пришел в движение самостоятельно. Машина наращивала скорость, на ее пути была лишь одна помеха, да, и помехой это не назовешь - вдоль дороги, спиной к самосвалу брела девочка с ранцем за спиной, размахивая сумочкой со сменной обувью. Она смотрела себе под ноги и не замечала никого, словно чувствовала себя единственным человеком на земле. Не реагировала на пробуждающуюся природу, не вздрагивала, когда какой-нибудь лихач-автомобилист, пролетал совсем близко от нее, не обратила внимания на большую собаку, жмурящуюся на солнце, которая громко тявкнула, когда маленькая фигура загородила ей дневное светило. Наблюдательный студент-практикант заметил девчушку еще до начала движения неуправляемого самосвала, его удивила задумчивая взрослость. А когда груженый галькой грузовик самопроизвольно двинулся в обратном направлении, Олев не раздумывая ни секунды, перелетел через дорогу, пренебрегая потоком автомобилей, которые негодующе загудели и сбились с ритма, оттолкнул девочку с обочины, а сам вскочил на подножку самосвала, проник в кабину и дернул ручник.
Задумчивой девочкой была Инна Быстрова. Поначалу она не поняла, что произошло, и зачем ее толкнул незнакомый дядя. Фима решил, что с такой отрешенной особой может произойти всё, что угодно. Поэтому взял ее за руку и отвел домой, где познакомился с Леонидом. Когда она узнала, как зовут ее спасителя, то даже не удивилась, посчитав, что его послала мать, выбрав для важной миссии своего тезку.
Неужели у меня появился еще один талисмЭн, - подумала Инка, разглядывая рослого парня, похожего на цыгана...
- Ты сама как? - поинтересовался Ефим, заглядывая в ее туманные глаза.
- Держусь, - односложно ответила она. Мысли метались от больного отца к взорванному дому. - Представляешь, Бэзил из дома сбежал, - обрадовано сообщила она.
- Когда?
- Когда я дверь входную закрывала, он выскочил и побежал вниз.
- Говорят, что животные чувствуют приближение беды. Очевидцы рассказывают, что перед землетрясением собаки громко воют, - с умным видом произнес он, желая развлечь девушку пустой болтовней.
Оба повернули головы к экрану телевизора, где снова стали рассказывать о взрыве дома в Волгодонске.
- Жаль, жителей, - вздохнул Олев.
В это время к ним вышел врач и сказал, что все необходимые меры приняты, и сейчас больной спит. Заметил встревоженный взгляд дочери и успокоил.
- Не волнуйтесь девушка, у него крепкий организм, он справится, и мы ему в этом поможем. - потом вытащил из кармана упаковку с таблетками и спросил. - Это лекарство принимал ваш отец?
- Это, - согласно кивнула Инна, не понимая причины интереса, - ему участковый врач прописал... Что-то не так?
- Странно, но это лекарство, - доктор постучал указательным пальцем по белой коробочке, - дало обратный эффект... - Он стал сыпать непонятными терминами, Олев не выдержал и попросил изъясняться на доходчивом языке. После чего далекие от медицины люди поняли одно - вместо того, чтобы понижать артериальное давление, расширять кровеносные сосуды и обеспечивать сердце кровоснабжением, это лекарственное средство повышало давление, резко сужало просвет сосудов, вызывало стенокардию и в конечном итоге привело к инфаркту.
- Это не могло быть связано с индивидуальной особенностью организма Леонида? - перешел Фима на понятный доктору язык. Он сверлил его своими черными глазами, словно подозревал того в подмене лекарства.
- Или он не соблюдал режим приема препарата? Допустим, по собственной инициативе увеличил дозу, когда приступ учащался? - присоединилась Инна.
- В некоторых случаях передозировка правильно подобранных лекарств может вызвать обратный эффект. Например, дорафин или...
- Не будем уходить в сторону, - перебил врача Ефим, не любивший "лирических" отступлений от темы разговора.
- Но не это лекарство! - продолжил доктор, не обидевшись на неуважение к его сединам и званиям. При этом он снова ткнул указательным пальцем в ненавистную коробочку.
Инна сама видела, как за вчерашний день Ленчик пару раз доставал из нее таблетку, при этом недовольно кривился, словно мысленно осуждал себя за тягу к лекарственным препаратам. Но всё же закидывал её в рот и запивал водой. Девушка пыталась вспомнить, сколько таблеток он выпил, но не смогла. Она забрала из рук эскулапа упаковку, раскрыла ее, вытащила две желтые блестящие упаковки, одна из которых была нетронутой, а в другой отсутствовали шесть из десяти.
- Леониду эти таблетки позавчера купила секретарша, он ее сам попросил. Ему врач прописал принимать три раза в день, он пунктуально это делал, так как обещал дочери. - с преданностью во взгляде заявил Ефим, будто сам давал девушке клятву. - После обеда кинулся, а все упаковки пусты. А у нас дел невпроворот... Диана Сергеевна сама вызвалась сходить в ближайшую аптеку.
- Она часто оказывала подобные услуги? - недовольно спросила Быстрова, будто уличала секретаршу с интимной связи с женатым мужчиной.
- Впервые. Ленька не любил вмешивать подчиненных в свою личную жизнь.
- Он не любит вмешивать, - поправила Олева Инна и осуждающе прищурилась, - не надо говорить о Ленчике в прошедшем времени.
- Я не говорю, - потупился он, - просто... случайно вырвалось.
- Доктор, скажите, могли шесть таблеток дать обратный эффект? - спросила девушка, повторив фразу, услышанную от него самого. - Если учесть, что он их растянул на двое суток.
- Не могли, - ответил он без колебаний и снова начал читать лекцию, занявшую не более двух минут по причине вмешательства прямолинейного Олева.
- Из всего сказанного Вами я могу заключить, что кто-то подменил нужные таблетки на таблетки, способные нанести вред? - задохнулся он от возмущения.
- Но мы не можем голословно заявлять, надо... - начал врач, но ему снова не дали продолжить.
- Я знаю, что нам делать дальше - необходимо отдать таблетки на экспертизу и установить, что это за дрянь, - Фима кивнул на упаковку. - А потом я займусь поисками человека, которые совершил такое лекарственное алаверды.
Врач не удержался и хмыкнул, удивляясь такому фразеологическому обороту.
- Беда, как обычно, не приходит одна, - печально вздохнула Инна. И рассказала неосведомленному эскулапу, который провел долгое время у постели отца, о взрыве их дома, унесшего человеческие жизни.
- Боже мой, боже мой, - запричитал доктор, покачивая седой головой. - И в нем вы жили!.. И ведь могли погибнуть?! Впервые слышу, чтобы инфаркт не лишил жизни, а напротив, даровал ее.
- Получается, что так... - задумчиво проговорила она, сложила губы трубочкой и повертела ими в разные стороны.
- Я могу найти вам свободную кровать, где вы сможете отдохнуть, - предложил добрый доктор Айболит.
- Инночка пока поживет у меня! - отрезал Фима и обнял ее за плечи.
- Это очень хорошо! - расчувствовался от поступка врач, словно Олев приютил у себя всех жильцов, оставшихся без крова. Но Ефим на самом деле был открытым и гостеприимным человеком, дверь дома которого всегда открыта для людей, попавших в беду. - Вы поезжайте, моя дорогая, отдохните, а потом вернетесь к отцу. К тому времени, он проснется, и я пущу Вас к нему.
Инна посмотрела на друга отца, тот похлопал ее по плечу и сказал.
- Не волнуйся, раз Айболит обещал, что все будет хорошо, значит так и будет.
Айболит проглотил и "айболита", улыбнулся открытой приветливой улыбкой, заразившей даже убитую свалившимися неприятностями Инну, ответившему ему жалким растягиванием губ. Она обреченно кивнула, будто соглашалась с уговорами двух умных мужчин, которые знали, что делали.
Фима заботливо усадил ее на переднее сидение своей старенькой "Ауди", относясь в ней, как к тяжело больной, которую только что выписали из больницы с неутешительным диагнозом врачей. Инна прогнала подбирающиеся в ней неприятные видения и завела разговор о секретарше, которую ни разу не видела.
- Что я могу о ней сказать? - повторил за ней вопрос Ефим. - Пришла устраиваться к нам на работу по объявлению. Когда наша прежняя помощница ушла в декретный отпуск, мы с Леней поняли, сколько она взвалила на свои хрупкие плечи. Без нее мы могли потратить на поиски одной бумажки целый день. И все во вред работе, - добавил он, дернув головой и приподняв от возмущения брови. - В общем, дали мы объявление в газете, ну и повалили все, кому не лень. Особенно те, кому понравилось сочетание "частное детективное агентство". Понятно, девушкам замуж захотелось за красивых здоровенных, у который карман забит денежными купюрами.
- Это у вас с Ленчиком карман забит купюрами? - насмешливо спросила Инка.
- Бывает, - усмехнулся он, - но мы быстро освобождаемся от тяжести бумаг. Я трачу заработанные нелегким трудом деньги на любимую дачу, Ленька - на любимую дочь, и кое-что откладываем на черный день, такой, как сейчас... Надо бы вам квартирку присмотреть, пока Быстров в больнице. Пока выпишется, мы там все обустроим.
- Не хочу я жить в Волгодонске, - монотонным голосом произнесла девушка. - Все время будет тянуть к дому на Октябрьском шоссе, хватит мне прежних тяжелых воспоминаний, новая партия ни к чему. - Только сейчас она поняла, что город атомщиков не стал ей родным. Хотела вернуться в радостное детство, но, увы, не получилось.