Альм Лара : другие произведения.

"Мужчина". Новелла 1. Часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Не услышав приближения шагов, я повторил действие. И сразу дверь распахнулась.
   Передо мной стоял молодой парень лет двадцати и сладко зевал. Так заразительно, что я едва смог подавить ответное раззявливание рта для показа качественной работы стоматолога.
   - Здрасте, - первым опомнился он и почесал вихрастую голову. Волосы цвета спелой пшеницы пришли в движение и еще бойчее заколосились. Потом он перешел на впалую грудь и поскреб по ней ногтями. При этом приподнял ногу и поводил стопой по голени другой ноги.
   Парень был так занят, что не заметил моего замешательства. Я не мог сообразить, кем приходить Лизе этот молодой человек. Для жениха или гражданского мужа он был молод, про брата я не подумал, почему-то сразу решил, что девушка была единственным ребенком. А если брат? Согласно паспортным данным Веселкина родилась в восемьдесят первом году. Разница в возрасте с братом вполне допустимая...
   - Здравствуйте, - наконец, опомнился я. - Скажите, здесь живет Елизавета Викторовна Веселкина?
   - Здесь, но ее нет дома. Она уехала.
   Что творит наша полиция?! Родным о смерти не сообщает, хотя, прошло трое суток...
   - Не скажите, куда она уехала и к кому?
   Я ожидал ответного вопроса: Кто я такой и почему интересуюсь? Но спросонок парень туго соображал, а все мысли были о кровати, на которой он желал продолжить просмотр сновидений.
   - В Абхазию, в дом отдыха. Она путевку выиграла.
   - Сейчас выигрывают путевки? - удивился я.
   - Ну, да. Ей позвонили с радио, задали несколько легких вопросов и объявили ее победителем.
   - И давно?
   - Позвонили?
   - Давно она уехала?
   - Уже неделю. Через пять дней вернется. Закончится моя свобода! - сказал он и потянулся до хруста костей, растянув руки по сторонам.
   - А вы вдвоем живете?
   - Вдвоем. Отец ушел от нас, когда мне было четыре года.
   - А мать?
   - Так я же говорю, она в доме отдыха, в Абхазии, - четко выговорил молодой человек, посчитав меня одновременно тугоухим и тупым.
   - А... Вам сколько лет? - поинтересовался я, упираясь взглядом ему в глаза, которые находились на одном уровне с моими. Ребенок-акселерат...
   - Двадцать один.
   - Быть такого не может.
   - Вам паспорт показать?
   - П... покажите, - совсем обалдел я.
   - Вы проходите в квартиру, чего в дверях стоять.
   Когда я зашел в комнату, то сразу понял, что взрослое дитятко оставили без надзора на... год, судя по разрушениям. На столе рядом с грязной посудой стоял наполовину зашнурованный кроссовок, второй аккуратно покоился на стуле. В этом бедламе я не заметил пустой стеклянной тары и сигаретных окурков, что говорило о правильном воспитании, пусть и одностороннем.
   Паспорт подтвердил слова молодого человека. К тому же я узнал, что его зовут Федор Иванович.
   - А на свидетельство о рождении можно взглянуть? - спросил я, удивляясь нелюбознательности хозяина.
   В роли отца выступал некий Веселкин Иван Григорьевич, в роли матери - Веселкина Елизавета Викторовна.
   Мне надоело "ходить кругами".
   - Скажите, Федор, сколько лет Вашей матери?
   - Вы, наверное, с той радиостанции, что путевку подарила, - "догадался" парень, позабыв про мое первоначальное удивление по поводу выигрыша. Я неопределенно кивнул, что можно было расценить по-разному, но парень поддержал собственную версию. - Мама не на все вопросы анкеты ответила? - Снова полуутверждение. - Но она паспорт с собой взяла... Как ехать без документов, тем более границу пересекать.
   - Я вам на слово поверю.
   - У нее в августе мини юбилей - срок пять. Она еще смеется, что скоро ягодкой станет.
   - Сорок пять, - задумчиво повторил я. Не сдался и попросил, - можно мне фотографию вашей матери посмотреть?
   - Пожалуйста, - сказал Федя и исчез в соседней комнате. Долго шуровал там дверцами, шелестел бумагой и вскоре появился с большим портретом. - Это ее на доску почета снимали. Мама на кондитерской фабрике работает,- с гордостью заявил он, протягивая мне снимок.
   С фотографии на меня смотрела уставшая женщина с тщательно уложенными волосами, в темном пиджаке, под которым виднелась строгая блуза с маленьким воротником. На вид ей можно было дать все пятьдесят.
   - Это Веселкина Елизавета Викторовна?
   - Я не пойму, что происходит? Вы что, не того человека в Абхазию послали? Но мать мне вчера звонила...
   - Нет-нет, все хорошо. Ваша мама путевку получила заслуженно. Но недавно к нам пришла еще одна Веселкина, полная тезка Вашей матери.
   - И чего она хотела?
   - Хотела отдохнуть на море за чужой счет. Но у нас сохранился номер телефона настоящей Елизаветы Викторовны. В тот день наш редактор действовала наобум, как говорится - методом тыка. Случайно набрала цифры и попала на Вашу мать. Она оказалась женщиной сообразительной и заслуженно получила приз. - продолжал заливать я.
   - Еще одна Веселкина? - почесал затылок Федор. - Надо же... У нас городок маленький, никогда не слышал, что у матери есть полная тезка. Но можно навести справки.
   - Что я и сделаю! - пообещал я и уже собрался покинуть разгромленную одним варваром квартиру, однако этот самый варвар предложил свои услуги.
   - У меня отец в полиции работает. Сейчас я ему позвоню.
   - Ты его не посвящай в это дело, только узнай о еще одной Елизавете Викторовне Веселкиной. - попросил я, когда парень уже взялся на трубку стационарного телефона.
   Пока отец с сыном " обменивались любезностями", я думал о Проскурине, который выдал неверную информацию. Но почему все совпало - и фамилия с именем и отчеством, и улица, и дом, и квартира. И город Солнечногорск! Но женщины были полной противоположностью друг другу. Одна - убитая - была молодой и незамужней, другая - дамой среднего возраста и разведенной. И почему последняя так подозрительно выиграла путевку в Абхазию? Причем своевременно. Или Иван Иванович прочел все верно, но паспорт был липовым.
   - Обещал перезвонить через десять минут, - доложил Федор после разговора с отцом.
   Я боялся запутаться в ответах, которые последуют за вопросами хозяина. Должен же у него проснуться интерес! Чтобы увести его от непрофессионального допроса, я выбрал изучение домашнего альбома Веселкиных, как развлечение для ожидающих, которые не желают поддерживать светскую беседу.
   Парень с удовольствием показывал мне свои детские фотографии. Сначала рядом с мальчиком и молодой женщиной был худощавый высокий мужчина, на которого сын был очень похож, потом мужчина исчез, но осталась мать. В те годы она была лучистой и веселой. Но с годами взгляд тускнел, между бровями пролегли две продольные борозды, под глазами залегла сеточка морщин, носогубные складки отчетливо проявились, из чего я заключил, что жизнь женщину не баловала.
   Затем позвонил Веселкин-старший и сказал, что в Солнечногорске полных тезок бывшей жены нет. И не только в Солнечногорске, но и в прилегающих городах и поселках.
   Я передал привет матери, попрощался с Федором и сбежал по ступенькам вниз. Ноги сами привели меня к озеру Сенеж. В последнее время я нахожу успокоение в природе, особенно рядом с водоемами.
   В отличие от пруда, где я плескался совсем недавно, здесь был оборудован пляж, собравший несколько десятков отдыхающих. Чуть в стороне находилась лодочная станция, где можно взять лодку напрокат. Водную гладь бороздили несколько подобных плавающих средств и заразили меня. Я хотел почувствовать себя гребцом, но быстро передумал.
   Нужно собраться с мыслями и понять, что происходит вокруг меня. Поездка так хорошо начиналась, я отмел двух подозреваемых, до этого заручился поддержкой Веры Снегиревой, которая тоже оказалась вне подозрений. Теперь в голове снова путаница.
   Почему второй убитой оказалась женщина с поддельным паспортом? Все совпадает - фамилия, имя, отчество, прописка, кроме года рождения и личности. Кстати забыл спросить Федора, где родилась его мать? Но это не важно. Что мне это даст? Еще одно совпадение?
   Могу с уверенностью заявить, что в числе подозреваемых остались трое - Мартынов, долгоиграющая любовница и ее муж. Больше некому. Причем Мартынов идет первым номером.
   Для начала надо освежить голову. Я быстро разделся и бросился в воду, не обращая внимания на заинтересованные взгляды женщин.
   Больше не буду давать повода для любви.
   После водных процедур я ушел подальше от жарких тел и расположился в тени ивы. В ветвях веселились воробьи, а я вспомнил о несчастной летучей мыши, попавшей в оконную ловушку. Неизвестно, кто больше испугался? И жива ли она? Или умерла от разрыва сердца после перенесенных испытаний, не долетев до дома.
   Бедная птица... Она не была вестником неприятностей, она хотела предупредить о подступающих несчастьях. Хотела подготовить, а я отмахнулся. Думал, что все и всегда будет так, как я хочу. Никто не имеет права направлять мою жизнь в русло испытаний. Но я не бог, лишь песчинка в море.
   И теперь эта песчинка старается противостоять коварному врагу, затеявшему игру с неясным конечным результатом.
   Почему этот тайный враг отравил девушку, в паспорте которой в качестве места жительства указан Солнечногорск? Хотел связать меня с убитой? Кто может подтвердить, что в марте я с ней не встречался? Никто! Один ответ на несколько вопросов.
   И как узнать, кто она на самом деле? И в моих ли это силах?
   Прямо, как у Высоцкого - "обложили меня, обложили..." И куда гонят? Еще за один угол? А там что? Бетонная стена, о которую я расшибу себе голову?
   Я непроизвольно вздрогнул и позавидовал беззаботным отдыхающим. Картина перестала меня радовать. Я оделся и пошел в гостиницу, стараясь по пути отделаться от невеселых дум. Отделывайся, не отделывайся, а прошлого не вернешь, а будущее зыбко...
   В номере я около часа изучал потолок, затем мне это занятие наскучило, я собрал вещи и покинул Солнечногорск. Захотелось шума-гама столицы, способного вернуть мне уверенность...
  
   Два дня я пытался создавать ассоциативные связки, цепочки, способные натолкнуть меня на решение проблемы. Я рассчитывал, что еще немного и придет озарение. Не приходило. Даже не пыталось коснуться моего лба лучом надежды.
   Надо было возвращаться домой, но я оттягивал этот момент. Я боялся новых трупов, которые обязательно последуют.
   В последний вечер мне захотелось разбавить свое одиночество. Я долго раздумывал, но все же позвонил Марику Фишману. Он пригласил к себе домой, но я мягко отказался, и предложил перенести встречу в небольшой ресторанчик неподалеку от моей гостиницы.
   Я сидел за столиком уютного итальянского ресторана и призывал себя к спокойствию. Нельзя во всех людях видеть врагов, тем более в Фишмане, который всегда был в стороне от разборок разной категории сложности. Он - ученый-физик и этим все сказано. Человек не от мира сего. Сверхумный рассеянный инопланетянин, парящий в облаках открытий. Удивительно, но пару раз он спустился на землю. Первый раз, чтобы влюбиться и жениться на очаровательной кнопочке Марусе, а второй, чтобы встретить ее у дверей родильного дома и взять на руку свою копию - сына Владимира. Сейчас Вовке шел шестой год, и он с упоением читал книгу "Юный физик" для детей среднего школьного возраста, о чем нам поведал счастливый отец в феврале, когда мы отмечали его день рождения в пресловутом "Якоре".
   Марк появился с опозданием в десять минут, что для него было подвигом. Для начала он снял очки, тщательно их протер изъятым из кармана отглаженным носовым платком (Маруся слыла чрезвычайной аккуратисткой), потом снова вернул окуляры на положенное место и оглядел помещение. Я помахал рукой, школьный приятель улыбнулся и двинулся ко мне.
   - Нилыч, как я рад тебя видеть! - расчувствовался он, пожимая мою руку. - Какими судьбами в Москве?
   - Я в отпуске, - коротко пояснил я.
   - Все на юг, а ты на север.
   - Каждому свое.
   Мы сделали заказ. Едва я расслабился, как Марик меня огорошил.
   - Вчера звонил Потап. Я очень удивился. Он редко звонит. - отрывистыми фразами доложил Фишман.
   Сложными предложениями он изъяснялся на уроках физики, с тех пор я слышал лишь простые сочетания из трех - четырех слов, потому что о науке мы не разговаривали. Марк слыл человеком увлекающимся и знал об этом. В связи с чем, на "любимого конька" в разговорах с друзьями не садился, иначе окружение могло погрузиться в гипнотический сон. Гениальный физик мог между делом сказать об очередном звании или вспомнить о поездке на международный симпозиум, где он выступал в качестве докладчика. Приятель озвучивал тему, и нам этого хватало с лихвой.
   - Потап звонил? - промямлил я.
   - Вы поссорились?
   - С чего ты взял?
   - Он сказал, что ты пропал. Я решил, что вы разругались, ты обиделся и исчез.
   - Мартынов МЕНЯ искал? - ошалел я.
   - Тебя. Он беспокоится.
   - А больше Потап тебе ничего не рассказывал?
   - Что-то говорил о своей работе...
   - Он тебе в институт звонил? - догадался я. Когда Марик "думу думает", то переселяется на свою планету, до которой не докричаться.
   - Нет, я дома был. Готовлюсь к докладу, скоро пройдет конференция в Тбилиси по... Впрочем, тебе это неинтересно.
   - Как Маруся, как Вовка?
   - Все хорошо. Маруся работает, Вовка в этом году пойдет в школу.
   Коротко и ясно. Даже завидки берут, как говорил в детстве мой друг Потап Мартынов.
   - А у тебя как дела?
   Мне захотелось вывернуть ушат собственных неприятностей на голову ученого физика, но я не решился. Марик мне в этом деле не подсказчик, а услышать очередное заверение в моей невиновности мне без надобности. Я при памяти и в нормальном уме.
   Единственно, чего мне хотелось, - вернуться за угол, отойти на значительное расстояние и оказаться в детстве. В том времени, когда Потапыч был мне близким надежным другом, когда мы подтрунивали над Мариком, а он снимал очки, моргал близорукими глазами и смеялся вместе с нами.
   - У меня все отлично! С Мартыновым я не ссорился, просто устал. Взял отпуск и рванул в Москву, никого не предупредив. Захотелось искупаться в бушующем море мегаполиса. И с тобой повидаться.
   Больше мы скользких тем не касались.
   Как хорошо сидеть рядом с другом и не думать о затаившемся противнике, который обязательно выйдет на третью охоту.
   Чья теперь очередь?..
  
   Я стоял на привокзальной площади родного города и жмурился от солнца. Можно была затаиться в тени, но я специально выбрал открытое пространство, бросая вызов врагу.
   Почему я решил, что он провел все дни в засаде у вокзала, и сам не знал. Но, вернувшись, снова чувствовал спиной и затылком сверлящий взгляд.
   Вскоре подкатила Вера Снегирева на своем "Пыжике" и повезла меня домой. По дороге я пересказал ей последние новости.
   - Дела, - протянула она, заворачивая к гаражу, где пряталась моя заскучавшая "Audi". - Может, зайдешь ко мне, я обед приготовила.
   Я осторожно покосился на женщину, пытаясь понять: за ее предложением притаилась надежда заполучить меня в мужья? Вера уловила мое замешательство.
   - Нил, не бойся, я не стану вешаться тебе на шею. Твое дружеское отношение ко мне я очень ценю и не хочу его потерять. Лучше слышать твой спокойный голос, видеть добрый взгляд, чем шарахаться от пренебрежительного рыка и ловить презрение в глазах.
   - Я таким бываю?
   - Ой, посмотрите на него! Он удивлен! - напускно возмутилась она. - А то ты не знаешь, что твои глаза и слова живут параллельно. Сам говоришь комплимент, а в глазах читается: "Ей, девочка, куда ты с суконным рылом в калашный ряд! Ты в зеркало смотрелась?"
   - И что же ты такая умная, осторожная и наблюдательная, поймалась на удочку недоброго рыбака?
   - Я, конечно, не золотая рыбка, рассчитывать на возвращение в синее море не могу, но уж очень хотелось исполнить три его желания. Или... накормить вкусным обедом! - развеселилась Вера.
   Я поддержал ее в этом порыве и согласился отведать блюда, добавив при этом.
   - Надеюсь, моя очередь быть отравленным еще не дошла?
   - Все запасы извела на других, - посокрушалась она, отъезжая от гаража, который так и остался не вскрытым.
   После обеда хозяйка убрала со стола посуду, выставила чашки, достала торт, чем вызвала во мне тайную радость. Не потому, что я сластена, к сладкому я равнодушен, мне было приятно, что меня ждали. Обо мне думали не только как о любовнике (зачем себя обманывать - Вера не отказалась от желаний), но и хотели сделать мне приятное.
   Когда она утверждает, что я эгоист, я не спорю, но в моей голове рождается ответное нападение - а любая женщина, которая добивается любви мужчины, не эгоистка? Ее интересует его жизнь? Может быть, в этой жизни есть человек, на котором сконцентрировался смысл существования? Но женщина видит цель и идет по головам! Это ли не эгоизм?
   Вспомнив о женщинах, я встрепенулся. Забыл доложить любимой мамуле, что вернулся. Она знала, что я поехал развеяться в неизвестном направлении. Не более того. Я ей не звонил, чтобы "не светить" новый номер телефона. Если Потап искал меня у Марика, он обязательно позвонил матери. А она, в свою очередь, удовлетворила бы его просьбу, выложив всю правду. Если была в нее посвящена.
   Вернусь домой, верну старую сим-карту на место и перезвоню, решил я.
   Пока Снегирева хлопотала над столом, я включил телевизор и стал бездумно перебирать пультом каналы. На одном из них серьезный мужчина рассказывал о местных происшествиях. Я уже собрался двинуться далее, но замер.
   - По факту вчерашнего взрыва на улице Твардовского, в результате которого погиб известный бизнесмен Леонид Иванович Лепко, возбуждено уголовное дело по статье...
   Потом на экране пошли кадры вчерашней трагедии, разыгравшейся возле дома господина Лепко. Но я отстранился, новость так шарахнула меня по голове, что подкреплять услышанное увиденным не было желания.
   К жизни меня вернула Вера, которая тоже заинтересовалась убийством бизнесмена.
   - Нил, а у твоей "Audi" какие номера?
   Я автоматически назвал.
   - Журналист сказал, что взрывчатка находилась в припаркованном неподалеку автомобиле. И мне показалось, что... ее обгорелые останки похожи на твою "Audi". Номера от автомобиля валялись на дороге, камера наехала и я успела рассмотреть... А ты видел?
   - Я отвлекся, - пробормотал я, с ужасом ожидая продолжения.
   - Даже по обгорелому кузову можно понять, что это джип... И номера... Это номера с твоей "Аудюхи".
   - Вер, когда ты в последний раз была в гараже? - мрачно уточнил я.
   - С тех пор, как ты поставил в него свою машину, я там не была. Но мы можем выяснить все прямо сейчас. - Она уже кинулась в прихожую, на ходу приглаживая взлохмаченные волосы.
   Я сидел истуканом и пялился в экран телевизора. Новости о смерти Лепко сменились другим сюжетом.
   Снегирева вернулась в кухню.
   - Чего ты сидишь?! Надо проверить гараж, если "Audi" нет, надо бежать в полицию и писать заявление об угоне. Иначе тебя станут подозревать в убийстве бизнесмена... Кстати, знакомая фамилия... Где-то я ее уже слышала. - озадачилась она.
   - Ты слышала ее в стоматологической клинике "Грант". Виктория Александровна Лепко - ее собственница и супруга погибшего.
   - А ты здесь при чем? Ты наемный работник. Зачем тебе взрывать ее мужа? Тем более про помощи собственного авто, которое стоит немалых денег.
   Я молчал.
   - К тому же тебя не было в городе! Я могу подтвердить.
   - Ни в коем случае. Полиция тебя привлечет за соучастие. Они легко выяснять, что машина стояла в твоем гараже. Я уехал, чтобы создать себе алиби, а ты взяла на себя следующую часть операции.
   - Какой операции, что за бред! - возмутилась Вера.
   - Это для тебя бред, а для следствия - раскрытие преступления по горячим следам... Ты забыла, сколько на мне висит убийств?
   - Нил, ты говоришь, как заправский преступник, - вздрогнула женщина. Села рядом со мной, тяжело вздохнула и тихо добавила. - Все равно я остаюсь при своем мнении - надо идти в полицию. В противном случае ты увязнешь в болоте.
   - Я уже увяз.
   - И что ты предлагаешь? Пуститься в бега?
   - Пока не знаю... Но я должен поехать в "Грант" и поговорить с Викторией Александровной.
   - Тебя подвезти?
   - Если тебе не сложно.
   - Не сложно. Мне хочется стать твоей тенью, пока эта череда убийств не будет раскрыта. Свидетель может отпугнуть преступника. В первых двух случаях ты был один на один с жертвами, в третьем - тебя, вообще, в городе не было.
   - Во втором случае, вокруг меня был целый зал зрителей, - напомнил я.
   - При увлекательном сюжете фильма зрители не свидетели, - отрезала Снегирева.
   - Вер, он маньяк?
   - Все возможно. Но любого маньяка остановит одиночная камера...
   Проверку гаража мы отложили - чем там любоваться? - и поехали в "Грант".
  
   Я зашел в стоматологическую клинику, поздоровался с администратором Лидой, которая вскочила с места и сдавленным шепотом прожурчала.
   - Нил Петрович, у нас тут тако-о-е...
   Я не стал слушать продолжения и направился в кабинет главного врача.
   Не постучавшись, открыл дверь и сразу натолкнулся на серые с прищуром глаза своей долгоиграющей любовницы.
   - Я видела тебя в окно. - спокойно сказала она.
   - Прими мои соболезнования.
   - Если они искренние, то принимаю.
   - Если ты искренне убита горем, то я удивлен.
   - Добавь еще, что ты рад моей свободе.
   - Это должно было произойти рано или поздно. Твой милый супруг стольким "хорошим" людям дорогу перешел.
   - Ты один из них, - между прочим вставила она.
   - Ты уверена, что я мог пойти на убийство, заложив взрывчатку в свой автомобиль?
   - Я так не думаю, потому что хорошо знаю тебя. На втором месте после обожания себя у тебя стоит любовь к недавно приобретенному автомобилю. Как ты мог им пожертвовать ради мужа своей любовницы?! К тому же тебя устраивало такое положение вещей. Она замужем за монстром, не вырвется из темницы, не предъявит требований. Будет сидеть тихо - мирно и довольствоваться малым. Сразу два довода в твою пользу.
   - Почему ты противоречишь сама себе?! Сначала обвиняешь, потом приводишь доводы против. По мне, так ты - самая подходящая кандидатура. Признайся, как ты узнала, где я оставил джип? - Вика молчала. Лишь удивленно смотрела на меня, как на сбрендившего в один момент субъекта, чье поведение вызывает опасения. Я не дождался признания и продолжил прокурорское обвинение. - Ты сказала своему сообщнику, он угнал "Audi", а дальше все пошло по схеме.
   - Я? - опешила она. Поднялась со своего начальственного кресла, подошла к окну и встала ко мне спиной. - Я не способна убить человека.
   - Речь идет не о человеке, а о монстре, который мучил тебя. Тем более, что ты была мозгом операции, а всю черновую работу проделал твой помощник.
   - Со временем я бы нашла причину для развода, и никуда Леонид не делся. Удар по репутации бизнесмена это брешь, через которую может утечь все, что наживалось десятилетиями. Я не имею в виду только материальную сторону.
   - Но он нанес бы тебе ответный болезненный удар.
   - Нил, ты всегда утверждал, что я умна и хитра. Я бы все запутала так, что он никогда не догадался, чей кулак двинул ему под дых.
   - Допустим... Допустим, я тебе верю. Но кто подставил меня в очередной раз?
   - Откуда вдруг такое шаткое доверие?
   - Ты хотела быть свободной, чтобы... - я не успел продолжить. Вика резко повернулась ко мне, и я увидел такое презрительное отвращение в ее глазах, что решил - я это не я, а некое зловонное чудовище. Отсюда и отвращение.
   - Ты думал, что все ради тебя? Решил, что я хочу выти за тебя замуж?!
   - А это не так? - выдавил я из себя.
   - Я не полная дура, чтобы связывать жизнь с ненадежным человеком. Первый муж следил за мной, а во втором браке я займу его место - найму частного детектива, который будет везде следовать за тобой, а затем докладывать мне обо всех твоих любовных интрижках! Стану изводить себя ревностью, а тебя истериками. Кому это нужно?
   - Почему ты решила, что я буду тебе изменять?
   - Уверена! Ты ни одну юбку не пропустишь!
   - Пропущу, - сказал я, не найдя более веских аргументов.
   - Если бы любил меня, а так... Но я неправильно сказала о твоей безотказности. Ты избирателен, на всех не распыляешься.
   - Значит, это все-таки ты! Одним взрывом уничтожила двух зайцев: и мужа отправила на тот свет, и меня подставила... А девушек тоже убила ты? Ударила скальпелем, обработанным ЭГДН, Юнону Шиндрик, потом отравила каустиком Лизу Веселкину. А как ее зовут на самом деле?
   - У тебя шизофрения.
   Этот диагноз мне еще не ставили.
   - Ты не ответила на мой вопрос.
   - Я ответила, только ты не понял.
   - Я иду в полицию.
   - И что ты скажешь? Что убил мужа своей любовницы?
   - Я его не убивал, не сваливай с больной головы на здоровую.
   - Это у тебя здоровая голова?! - хмыкнула Вика.
   - Я сегодня окончательно убедился, что совершенно не разбираюсь в людях. Хотя, раньше считал себя классным психологом.
   - Психолог, не забывайте о своей основной профессии. Прошу завтра выйти на работу.
   Я ничего не ответил, развернулся и ушел.
   Я знал, что завтра выйду на работу, и буду исполнять свои обязанности.
   Как знал, что одним подозреваемым стало меньше. Остались двое - Вика и Потап. Или одна Вика?
   А почему бы не позвонить Мартынову и не договориться о встрече? Задать в лоб вопрос и проследить за его реакцией. Или я все равно ничего не пойму?
   Хороший стоматолог должен знать свое место и не пытаться занять два кресла. Или сразу несколько...
   Вера довезла меня до дома и уехала. Я зашел в квартиру и обошел ее по периметру, словно убеждался в истинных размерах.
   Затем позвонил матери. Она забросала меня вопросами, главными из которых были: здоров ли я и все ли у меня в порядке? Я заверил, что все замечательно. Я здоров, полон сил и завтра выхожу на работу. Оказывается, Мартынов ей тоже звонил. Мама, подобно Марку Фишману, поинтересовалась, не поссорились ли мы, будто мы были детьми и не подели велосипед.
   - Иногда человеку хочется побыть в одиночестве, но не в полном вакууме, а среди чужих людей, которым до тебя нет никакого дела. - философски заметил я.
   Мамуля вернула меня на землю, беспокоясь о продуктовых запасах.
   - Не волнуйся, меня сегодня накормили до отвала.
   - Неужели, я доживу до того момента, когда ты женишься?! - она сразу соединила в одно целое хлебосольную хозяйку и мою будущую избранницу.
   - Доживешь! - успокоил я ее, надеясь, что четверть века, у меня еще есть. Очень надеюсь...
   Потом я долго стоял у окна и вертел в руках телефон. Когда он резко зазвонил, я от неожиданности уронил его на пол.
   Это звонил Потап. Мне не надо был смотреть на светящееся окошко. На этого абонента стояла мелодия одной известной песни рок-группы Deep Purple.
   Я не могу вечно скрываться от него.
   - Да, - прохрипел я.
   - Привет, Нилыч, ты куда пропал?
   - Готовил операцию по устранению мужа своей любовницы, - ляпнул я совсем не то, что хотел сказать.
   - Не понял, - обалдел Потап.
   Я отчетливо представил приятеля. Сейчас он удивленно вскинул брови и выпятил губы.
   - А что тут непонятного. Маньяк продолжает свое черное дело. Расправился с двумя особами женского пола и перешел на мужчин. Знаешь, однообразие наскучивает.
   - Нилыч, у меня есть хороший... доктор...
   - Скажи прямо - психиатр. А еще лучше - сразу вызови санитаров, которую упрячут буйно помешанного стоматолога в психиатрическую клинику... Как думаешь, психушка лучше тюремной камеры? Или это одно и тоже?
   Ответ Мартынова меня поразил. Было ясно, что моим монологом он не проникся, пребывая в собственных раздумьях.
   - Ты говоришь о вчерашнем убийстве Лепко?.. Значит, его жена была твоей любовницей? - очистил он зерна от плевел.
   - Была, причем очень долго.
   - Это на тебя не похоже.
   - Находить в автомобилях трупы, тоже не в моих привычках.
   - Кстати, об автомобиле... С чего ты взял, что следствие выйдет на тебя? Если о связи с женой бизнесмена не знал даже я, то уверен, об этом не знал никто.
   - Машина, в которую была заложена взрывчатка, принадлежит Желязко Нилу Петровичу. Полиция легко это установит.
   - А почему воспользовались твоей "Audi"?
   - Чтобы меня подставить. В третий раз, - устало добавил я.
   - Погоди! Не гони волну. Сядь, успокойся, а я позвоню, кому следует, и все выясню.
   Я сел на любимый диван и попытался успокоиться. Рядом лежал горячий мобильник, успевший раскалиться от прикосновения моих рук.
   Потап не стал испытывать мое терпение. Через несколько минут прозвучала знакомая мелодия.
   - Нилыч, ты видел искореженный автомобиль?
   - Честно говоря, не видел. Меня шокировала новость, я отвлекся. А Вера успела рассмотреть не только машину, но и номер, который отлетел при взрыве и почти не пострадал.
   - У твоей Веры все джипы "на одно лицо", тем более их остовы. Могу тебя успокоить - это "Toyota Prado".
   - А... номер? - проблеял я.
   - Цифры и буквы совпадают, регион другой.
   - Но Вера...
   - Я, вообще, удивляюсь, как она смогла что-то увидеть. Наверное, ты ей рассказал о трупах? А у страха, как известно, глаза велики. - перебил меня Мартынов. - У тебя номер - м368хх161, а на автомобиле-убийце - м368хх16. Регион не наш. Вера не разобрала.
   - Шестнадцатый регион, - вдумчиво повторил я.
   - Шестнадцатый, - подтвердил Потап. - Это Татарстан. Машина числится в угоне уже два года. Год выпуска две тысячи второй, совсем не новехонькая, как у некоторых.
   - А где в таком случае моя "Audi"? - совсем отупел я.
   - Там, где ты ее оставил.
   Я пообещал приятелю перезвонить, не раскланявшись в благодарностях. Меня занимало мое авто. Я набрал Снегиреву и попросил об услуге, предварительно пересказав разговор с Мартыновым. Верка помянула свою неуемную впечатлительность вместе с дырявой головой, и помчалась в гараж. А я подумал: почему не послушал ее с самого начала и не заехал в гараж?
   Все могло сложиться иначе. Я бы не поехал к Вике и не услышал ее откровений.
   А может все к лучшему? Теперь я знаю, что она не имеет на меня виды. А кто убил ее супруга, меня не касается. Но для всех было бы лучше, если Виктория Александровна не замаралась в этом деле. Самому себе я могу признаться, что эгоизм и здесь берет верх. Что в этом случае будет с клиникой и ее работниками? Или меня тревожит судьба госпожи Лепко? Ведь, классный стоматолог всегда найдет себе тепленькое местечко.
   Вскоре Вера перезвонила и запыхавшимся голосом объявила.
   - "Audi" спокойно ждет своего хозяина! Ты прости меня, Нил, я совсем очумела после всех событий. Всюду враги мерещатся.
   - Я рад, что не один, - усмехнулся я...
  
   Жизнь потекла в обычном ритме, с той лишь разницей, что между мною и Викторией Лепко установились отношения подчиненный-начальник, не выходя из установленных рамок.
   Она устроила супругу пышные похороны. Никто из сотрудников "Гранта" приглашен не был, однако инициативная группа в составе трех человек собрала деньги, купила венок и отправилась сопереживать начальнице, имея иную тайную цель - увидеть, как уходят в мир иной люди из высшего общества. Одно я знаю точно - покойнику все равно, из каких ценных пород дерева изготовлено его последнее пристанище, и какой памятник в скором будущем появится на могиле. На следующий день до меня дошли слухи, что Виктория Александровна "держалась молодцом" и проронила слезу только на поминках.
   Радость все же вылилась наружу, - мысленно съязвил я.
   Но как ни крути, надо искать новое место работы. Не люблю натянутость в отношениях с людьми, с которыми пересекаешься десять раз на дню. Чувствуешь себя струной, до которой вот-вот дотронется неопытная рука.
   Я написал заявление по собственному желанию и пошел в кабинет Лепко. Вика прочла его, при этом недоуменно вскинула брови, повертела лист бумаги в руках и аккуратно положила его на край стола. Я ожидал театральности - медленного рвачества на мелкие кусочки, но ошибался.
   - Нил Петрович, Вас что-то не устраивает? - спросила она, привычно щуря серые глаза. Они были холодными, как ноябрьское небо.
   Меня этот факт задел. Я не привык к пренебрежительному отношению женщины, с которой у меня была связь. Она должна страдать. Страдать и мучиться, но пытаться скрывать эти чувства. А я буду ловить ее переживания, как радар, и ощущать привычное удовольствие. Все эти тайные вздохи, поиски глазами моего скользящего взгляда, вибрация голоса при приветствии - обращены в мой адрес. Но я успешно делаю вид, что ко мне эти вздохи-взгляды не имеют отношения. Мало ли, какие проблемы могут быть у впечатлительной особы? Вероятно, вдохновилась вчерашней мелодрамой или увидела на улице пренеприятный инцидент. Но на душу водопадом струится бальзам. И не дай мне бог улыбнуться или забыться и отпустить дежурный комплимент! Все - она вцепится в меня, как клещ! Вцепится и начнет искать сочувствия, призывать к порядочности и вешать на меня свою любовь, как ярмо на шею.
   Я садист? Может быть...
   С Викой все иначе. Она не страдает, не мучается. Я ей безразличен. И это самое неприятное. Разжигает ли во мне любовь ее пренебрежение? Отвечу правду - нет. Я не из тех людей, у которых любовь рождается от непривычного безразличия. Женщина должна меня зацепить. И часто меня "цепляют", но я быстро разочаровываюсь. Наверное, сцепка непохожа на вагонную, скорее она виртуальная.
   Кроме злости к этой женщине - лгунье я ничего не испытывал.
   - Просто захотелось сменить место работы. - сказал я, неотрывно следя за ее глазами, в которых должен появиться намек на переживание.
   - Вы ценный работник, если Вас не устраивает зарплата, то я...
   - Не все меряется деньгами. - отрубил я.
   - На меня намекаешь? - "слезла" она с официального тона. Не дождалась ответа и проникновенно произнесла, - Нил, я не могу... пока афишировать наши отношения. Как бы я не относилась к Леониду, нужно выдержать паузу.
   Это намек на продолжение, которое последует по истечении срока траура? Или она пытается обманом удержать возле себя хорошего работника и неплохого любовника, если ему не найдется достойная замена?
   - Боишься, что тебя станут подозревать в убийстве собственного мужа? - вслух спросил я, оставив размышления при себе.
   - Преступление раскрыто, так что мне нечего бояться, как ты выразился. Моего супруга убил конкурент по бизнесу. Сначала арестовали исполнителя, а потом он назвал имя заказчика.
   - Все хорошо, что хорошо заканчивается, - заметил я с ехидцей в голосе. Кто еще, если не конкурент?
   - Смотря для кого.
   - Господина Лепко я не имел в виду. Может, я имел в виду себя? Глаза внезапно открылись: раньше был слепцом, а сейчас ясновидящим - вижу на несколько лет вперед. Ты никогда не свяжешь свою жизнь с моей.
   - Не надо изображать из себя отвергнутого любовника, а мысленно радоваться стечению обстоятельств, которые дали тебе шанс отделаться от меня! Ты никогда не питал ко мне чувств. И никогда бы не женился на мне. Даже в новом статусе.
   - Ты сама лгала все это время. Намекала на свои чувства, убеждала меня в неравнодушии к тебе, а когда настал момент истины, раскрыла карты.
   - Я не хотела быть брошенной. Теперь я свободна, а тебя это не устраивает. Сладок только запретный плод. Поэтому я всего лишь опередила тебя.
   - А почему ты не подумала о корысти? Я могу польститься на твое богатство?
   - Материальная сторона тебя мало интересует. Я уже говорила, ничего хорошего из этого брака не выйдет.
   - А что меня интересует? И зачем кидать намеки на возможность продолжения нашего тайного романа? Чтобы удержать меня на привязи? Ты пока погуляй, мальчик, неподалеку, даже можешь попастись, потешить свое ЭГО, а потом я возьму тебя домой, обогрею, приласкаю, если не найду более подходящую кандидатуру. Но при любом раскладе ты мне можешь пригодиться... Где вероятность, что конкурент превзойдет тебя в искусстве любви?
   - Мне хочется врезать тебе по твоей красивой физиономии?
   - Опа-на, ты готова выразить свои чувства? Пусть не совсем подходящим способом?
   - Нил, я устала от тебя!
   - Подпиши заявление и больше ты меня не увидишь!
   - Я не могу... Я давно болею тобой. Наше расставание эту болезнь не излечит. Только усугубит.
   - Ты мазохистка? Зачем терзаться? Отпусти меня на все четыре стороны. С глаз долой - из сердца вон.
   - Я бизнес-леди, поэтому в первую очередь думаю о доходах клиники. -подобралась она. - А у нас, как в театре, все ходят на известного народного артиста, а не на спектакль, где задействован еще десяток неярких талантов.
   - Кто привык ходить в "Грант", тот и будет ходить.
   - У меня иная точка зрения, поэтому я прошу тебя все взвесить. Тем более, сейчас у тебя не лучший период для поиска работы.
   - К чему ты клонишь?
   - Я говорю о неприятностях, которые творятся вокруг тебя.
   - Это нелепые случайности. Они позади. - без особой уверенности сказал я.
   - Надеюсь, но все же... Нил, прошу тебя, подумай. Я обещаю... излечиться от любовной зависимости. И обещаю не докучать тебе. Все это время, ты ведь не догадывался о моих переживаниях.
   - Такое возможно?
   - Это в моих интересах...
   После этого нелегкого разговора мне захотелось надраться до чертиков. В одиночку я это делать не привык, а с Мартыновым мне пить не хотелось. Но желание погасить злость и отключить уставшие мозги возобладало над привычками. К тому же я вспомнил про одинокого волка. Одинокий и свободный... И впервые почувствовал свою ущербность от этой свободы. Я с ней так ношусь, что успел устать от тяжести, однообразия и пустоты. Раньше пустоту заполнял Потап. Надежный верный весельчак, а по совместительству сотрудник МЧС. Случилась беда, набрал номер, вызвал спасателя, тот решил за тебя все вопросы, выслушал, дал совет и отбыл до следующего раза. Последнее время я стал ему в тягость. Бескровно оторвать от себя - нет сил, поэтому он нашел более хитроумный способ.
   Все подозреваемые испарились, остался один Мартынов. Осознавать больно, а обманываться трудно.
   Проскурин к себе не вызывал, словно забыл о моем существовании, я тоже избегал встреч с ним. Предвзятый интерес может быть истолкован по-разному. Я хотел покоя, пусть и зыбкого, пусть без уверенности в завтрашнем дне. Ограничивал себя работой -квартирой - дачей матери, чтобы не притягивать к себе неприятности.
   Дал себе слово - быть прилежным мальчиком и с честью его держу. Держал до сегодняшнего вечера. Вика "выбила меня из седла".
   У сильного всегда бессильный виноват, как говаривал баснописец Иван Крылов...
   Я поставил "Audi" на стоянку, забежал домой, а затем пешком отправился в ресторан. Расстояние было совсем коротким, пешая прогулка заняла не более пятнадцати минут. Я выбрал это заведение не случайно, заранее просчитав свои возможности после чрезмерных возлияний.
   Именно, сюда я по неосторожности пригласил Снегиреву в начале весны. Мысль о Вере, как о собутыльнике, мне в голову не пришла. Зародившаяся недавно дружба медленно угасала без подкидывания дров. Мне от нее помощь не требовалась, о ее желаниях и планах я не знал, ограничивая редкие телефонные переговоры несколькими ничего не значащими предложениями. Каждый раз я ссылался на занятость, в итоге звонки сократились до минимума. Надеюсь, в ближайшем будущем они сойдут на нет.
   Мне показалось, что сегодня день всех влюбленных: за несколькими столиками сидели парочки и поедали друг друга жадными глазами. Мне стало стыдно за свое одиночество. Но не менять же планы! Я прошествовал в дальний угол с видом царственной особы, срывая взгляды девиц, которые успели сравнить своих кавалеров со мной. Перевес был на стороне царственной особы, о чем подтвердило неудовольствие на лицах кавалеров. День всех влюбленных превратился в день коронования. Один парень не выдержал, грубо взял свою девушку за подбородок и повернул к себе. Она сказала ему что-то резкое, схватила сумочку и вылетела из ресторана. Молодой человек последовал за ней.
   Я снова приношу людям неприятности, сам этого не желая.
   Остальные пары взяли инцидент на заметку и сосредоточились друг на друге.
   Для сегодняшней психологической разгрузки я выбрал свой любимый коньяк и сразу влил в себя пятьдесят граммов для раскрепощения.
   Мысль о том, что я пай-мальчик, мгновенно испарилась. Я окинул зал свежим взором и окрылился присутствием двух миленьких девиц лет двадцати, которые озирались у входа.
   Они были совершенной противоположностью: одна - пухленькая невысокая брюнетка, другая - высокая стройная блондинка. Первая при разговоре вскидывала голову, вторая - прижимала подбородок к груди. У меня сложилось несколько сравнений с этой милой парой, но я быстро выкинул их из головы: пренебрежение отрезвит желание. После принятия "лекарства" желание робко подползло ко мне, зачем его отпугивать?
   Девушки были не в моем вкусе, но вспомнилась пословица о безрыбье, где рак выступает на чужих ролях, и я приступил к пристальному разглядыванию. Внимание мужчины, сидящего в гордом одиночестве, не осталось незамеченным. За это время девчонки успели расположиться неподалеку от входа и приступили к изучению меню. Брюнетка сидела ко мне лицом, зыркнула на меня и что-то прошептала подруге, прикрывшись папкой. Та выпрямила спину, но головы не повернула.
   Они вели себя натянуто - скованно, что дало мне понять - девушки не частые гости в подобных заведениях.
   Очередные сто граммов коньяка позволили передать за их столик бутылку шампанского. Официант выполнил поручение, девчонки стушевались, обе посмотрели на меня и улыбнулись. Я ответил им сдержанной улыбкой и кивнул.
   Их скромный перекус не занял много времени. Бутылка шампанского осталась нетронутой. Я решил, что остался без озвученной благодарности, и теперь придется скучать в одиночестве и накачиваться коньяком, но подруги замешкались у своего стола, что-то шепотом обсудили и дружно направились ко мне.
   - Здравствуйте, - первой поприветствовала меня более бойкая пигалица. Ее подруга слегка дернула головой, оставаясь за спиной.
   - Привет, - сказал я, по-барски развалившись на стуле. Одна рука держала бокал с жидкостью, а другая покоилась на соседней спинке стула.
   - Вы нас не знаете, а сделали презент, - недоуменно выговорила брюнетка.
   - Захотелось сделать вам приятное.
   - У Кати сегодня день рождения, - она повернулась к подруге, та подтвердила кивком, - вот мы зашли отметить.
   - Уже уходите?
   - Нам завтра рано вставать. - наконец, прорезался голос у именинницы.
   - Думаю, полчаса у вас найдется, чтобы скрасить одиночество мужчины. - я не просил. Я предлагал внушительным тоном. Они сразу опустились на два стула напротив меня, выставив на стол презентованную бутылку шампанского. - Может, по коньячку? - предложил я. Обе неуверенно кивнули.
   Зачем все это? - мысленно спросил я у самого себя. Такого избирательного, взыскательного, закрытого. - О чем я буду с ними разговаривать? И почему я решил, что две чужие мне девушки могут отвлечь от скуки? Вселенской скуки, заполнившей меня. Они мне совсем не нравятся. Я не хочу отпускать им комплименты, улыбаться и нести чушь. Я ничего не хочу.
   Нет, я хочу! Я хочу разговаривать молча. Смотреть в ЕЕ глаза и искренне говорить, говорить, не открывая рта. А она мне будет отвечать и мягко улыбаться. Я накрою своей ладонью ее гладкую шелковистую руку и сгорю от понимания: вот оно счастье! Я осознал, но не испил его до дна. До полного наслаждения. Не полного, я никогда не дойду до крайней точки. Всегда будет оставаться задел на новое непознанное счастье...
   Я вернулся в этот обыкновенный мир, где не было ЕЕ.
   Девушки сидели и ждали.
   Я не сразу сообразил, кто они такие и откуда взялись? Вместо них должна находиться другая. Особая.
   - Как вас зовут? - поинтересовалась брюнетка, считая за право задавать подобные вопросы первой.
   Меня накрыло раздражение, которое окончательно вернуло в горькую действительность.
   - Э-э-э, - протянул я, внутренне закипая. В такие моменты меня начинало уводить в сторону. - Позвольте представиться - Лапсердаков Леопольд Вальдемарович. Тридцать три года, женат, четверо детей.
   - Четверо? - удивились разом девицы и поджали губки.
   - Пока четверо, - расплылся в улыбке я. - Два часа назад отвез жену в роддом и заехал в ресторан снять напряжение. Предыдущие четыре раза так не волновался.
   - Может, Вам лучше быть рядом с супругой? - заохала блондинка Катя.
   - Она сама не хочет, чтобы я присутствовал при родах. В последний раз я потерял сознание.
   - Вы очень впечатлительный! - восхитилась именинница, причислив это качество к важным мужским показателям.
   Продолжить "сочинение на ходу" я не успел - затрезвонил мобильник, лежащий на краю стола. Ян Гиллан с надрывом пел о дыме над Женевским озером, а я смотрел на светящееся окно с именем приятеля.
   - У Вас телефон звонит, - влезла выскочка брюнетка. Причем произнесла слово "звонит" с ударением на первом слоге, отчего у меня свело зубы, и я очередной раз убедился в ненужности зарождающегося знакомства.
   Злость накрывала меня, как настойчивая туча робкое солнце. Захотелось накрыть кого-нибудь медным тазом, в прямом и переносном смысле этого выражения. Нужный человек сам шел мне в руки.
   - Извините, - изрек я, прихватил мобильник и пошел к выходу. - Да! - рявкнул я в трубку, оказавшись на вечерней улице, походившей на распаренную сауну.
   - Нилыч, ты где?
   - А тебе какое дело? - заскрипел я зубами. - Ты меня контролировать вздумал?
   - Успокойся, никто не посягает на твою свободу! - тоже разозлился Мартынов.
   Я резко "сбавил обороты". Перед напором друга я тушуюсь. Ко всем эпитетам, прилипшим ко мне в последнее время, добавился слабак. Мысленно, конечно.
   - Ладно, проехали. Чего тебе надобно, старче?
   - Смилуйся, государыня рыбка, причаль к автосалону, дело есть.
   - На завтра это дело перенести нельзя? Я подшофе, к серьезным разговорам не готов.
   - Подшофе и без меня? - обиделся Потап. - Или ты себе очередную дамочку завел?
   - Даже двух! - похвалился я, хотя, в голосе особой радости не прозвучало.
   - И где Вы заседаете?
   - Какая разница! Или за девушек волнуешься?.. Не волнуйся, им ничего не грозит! Преступник расправляется с теми, с кем моя жизнь не пересекалась.
   - Можно подумать, ты всех помнишь, - монотонным голосом сказал приятель.
   - К чему ты клонишь?
   - Ни к чему, - отмахнулся Мартынов. - Разговор переносится на завтра. Весь день я буду занят, подъезжай часов в восемь. Это очень важно.
   - Ты меня заинтриговал. Я могу все бросить и...
   - Не надо? - отрезал Потап. - Ты мне нужен с ясным умом и трезвой головой... - И отключился, чтобы я не стал настаивать.
   - С ясным умом и трезвой головой, - повторил я, поигрывая с телефоном, совершающим акробатические движения в моих пальцах.
   Я собрался вернуться в прохладу ресторана, но замер с открытым ртом.
   Интересно, как выглядят люди, ставшие свидетелями аномального явления? Таращатся на него, не мигая? Или достают мобильные телефоны и начинают фотографировать с разных ракурсов? И то, и другое имеет место быть, все зависит от степени очумения.
   Я находился на самой верхней ступени. Забыл, где нахожусь и куда собирался идти. Забыл, кто я, сколько мне лет. Забыл о невероятных событиях, вихрем кружащих вокруг меня. Забыл, что жизнь повернула за угол, и я пока не разобрался, где мне было лучше - там или здесь. Наверное, все же здесь, потому что там не было подобных видений, вокруг которых существует ясно различимая аура. Туманный ореол, повторяющий рельефы фигуры. Милое желанное видение проплыло мимо меня, паря над землей.
   Я заворожено проводил видение глазами, задержав при этом дыхание. От нехватки кислорода или от нахлынувших чувств окружающие предметы пришли в вальсирующее движение, а сердце решило выпрыгнуть из груди и присоединиться к танцу. Я перекрыл ему выход ледяной рукой, но оно продолжало брыкаться, как ребенок в чреве матери.
   - Не может быть, - пошевелил я сухими губами и прикрыл глаза.
   Мне показалось, я так стоял несколько секунд. Когда с трудом разлепил веки, видение исчезло.
   Что это? Сказочная реальность? Сон наяву? Последствие стресса?
   Я снова с силой сжал веки, пытаясь вернуть видение. Я не успел насладиться этим неземным образом. Но я точно знал, что, именно, о ней я недавно мечтал. Она не существует, она возникла посредством обратного действия на чувства. Глаза увидели снаружи то, что лепилось в глубине души. Сначала незаметно, затем скульптор явил мне ее, прикрыв прозрачным покрывалом, и предоставил возможность коснуться ее руки. А теперь он продемонстрировал свое гениальное творение на коротком показе.
   Я схожу с ума. Постепенно. Но испытываю при этом блаженство...
   Я долго не мог собраться с силами и вырвать себя из сказки. И зачем, если здесь нет этого божества...
   По улицам ночного города текла жизнь. Она обходила меня стороной, иногда цепляла, но я этого не замечал. Я ждал возвращения. Я готов стоять на этом месте всю жизнь, пусть видение проскользнет мимо меня. Я жажду снова пережить ЭТО...
   От напряжения заслезились глаза, и заныло в затылке, что поспособствовало осознанию действительности. Я заметил, как из ресторана выглянул официант, желая убедиться, что клиент не исчез, не оплатив счет. Мне стало неловко, пришлось вернуться в зал.
   Когда я сел за стол, Катя затараторила, как пулемет Максим, творивший чудеса еще во времена Гражданской войны.
   - Родила? Наверное, родила, на вашем лице такая одухотворенность! А мы с Люсей поспорили, мальчик или девочка.
   Я никак не мог спуститься на землю и понять, чего от меня хотят. Поэтому налил себе полный бокал темно - янтарной жидкости и с чувством влил в себя. Жидкость побежала по руслу и подействовала нужным образом: я расслабился и отупел. Но не желая выглядеть полным шизоидом, в ответ обнадеживающе кивнул.
   - Двойня?! - подхватилась брюнетка Люся.
   - У кого? - задал я умный вопрос. И своевременный, по моему разумению. Пока разговор не убежал от меня, надо ухватить его за хвост.
   Девушки переглянулись. Инициативу по приведению отца пятерых или шестерых детей в чувство, взяла на себя более рассудительная Катя.
   - Леопольд э-э-э Вальдемарович, Вы не волнуйтесь. В наше время не каждый решается на второго ребенка, где уж... на пятого...
   - А где пятеро, там и шестеро, - вставила разумная Люся.
   Я оглянулся назад, выискивая незнакомого мне Леопольда Вальдемаровича, к которому была обращена успокоительная речь.
   Кроме оранжевой стены и картины с натюрмортом я никого не заметил.
   Девчонки не удержались и тоже задвигали телами, вытягивая шеи.
   - И как вы их... ее... его... назовете? - поинтересовалась Катя, едва не свалившись со стула.
   - Кого их... ее... его? - заворожено спросил я, замечая за девушками странности.
   - Детей! Или ребенка! - взвилась невоздержанная брюнетка.
   Чтобы быстрее разобраться в ситуации, я опрокинул в горящее нутро соточку коньячку одним заправским махом, позабыв о приличиях. И какие теперь приличия, если серое вещество из одной большой бабочки распалось на кучу маленьких, выстроилось косяком и скрылось из вида. Буквально несколько минут назад.
   - Ик, - вырвалось из переполненного нутра. Я подпер кулаком съезжающий подбородок. Он не удержался и соскользнул. Тогда я сложил ладони розочкой и уложил его, припечатав локти к столу. Правила хорошего тона у сумасшедших улетают вслед за бабочками.
   - Может, пойдем? - донесся до меня тихий шепот.
   Я попытался взбодриться и решительно замотал головой. Лучше бы я этого не делал: локти соскочили со стола, розочка из ладоней распалась, обнаглевший подбородок рухнул вниз и попал во что-то вязкое и холодное.
   Возле меня захлопотали, стали вынимать тяжелый подбородок из тарелки, вытирать его салфеткой. Потом в меня вливали холодную воду с пузырьками, пузырьки ударяли в нос, и мне было очень весело.
   Потом у меня родилась идея, простая до гениальности - надо выпить за здоровье милого видения. Что я быстро осуществил.
   - Допился до белой горячки на радостях, - высказалась Катя, чье лицо смутно виднелось сквозь пелену моего несфокусированного зрения. - Уже приведения мерещатся.
   - Может, с горя, - выдвинула свою версию Люся.
   Мне хотелось предложить девчонкам завалиться ко мне, но язык отказывался произносить приглашение. Я пыхтел, как паровоз, и почему- то все время страстно чмокал губами.
   - Леопольд Вальдемарович, Вы помните свой адрес? - спросил чей-то голос у моего уха.
   - Я... точно... не знаю, где живет... этот Вальдемарович, - разборчиво произнес я, делая значительные паузы для восстановления дыхания. - Я... его никогда... не видел, - доверчиво сообщил я и развел в стороны руки.
   Лучше бы я этого не делал. Уехавшие опоры ослабили уставший остов.
   С трудом помню, как расплатился, одарив щедрыми чаевыми. Когда оказался на улице в сопровождении двух девиц разного роста, включился автопилот. Я предложил Кате и Люсе себя в качестве сопровождающего, но они дружно отказались, и стали запихивать меня в припаркованное такси. Но я упирался и твердил, что пройдусь пешком. В итоге я сдался, пробубнил водителю адрес, он странно покосился на меня...
   Больше я ничего не помню...
  
   Я проснулся от холода.
   Надо встать и выключить сплит-систему, - сработали мозги. Я провел рукой по постели, не открывая глаз, и подумал, откуда у меня такое пушистое покрывало?
   Тяжелая голова не желала отрываться от щекочущей подушки, а веки за ночь успели срастись.
   Я с трудом поднял руку и прикоснулся к макушке, где сосредоточилась боль, перевесившая все остальные. Моя голова видоизменилась: на черепе правильной формы образовался нарост, притом мокнущий, о чем засвидетельствовала влага на пальцах. Я приоткрыл один глаз и сфокусировал односторонне зрение. Грязные когда-то ухоженные пальцы были окрашены в красный цвет. От визуального изучения я перешел к обонянию. Запах походил на запах железа с примесью соли, из чего я заключил, что это кровь. У меня не было сил пугаться, как не было сил удивляться. Хотя, было чему. Я лежал на животе среди берез и птичьего гомона, на который поначалу не обратил внимания. Солнце медленно ползло с северо-востока, и я догадался, что еще нет и шести часов. Я с трудом сел на живом зеленом ковре и полюбовался своей светлой сорочкой с травяными отпечатками и капельками крови. Темные брюки пострадали меньше. Я порадовался своей предсказуемости. Вчера перед походом в ресторан я оставил дома наручные часы, банковскую карту, прихватив лишь нужную сумму денег. Не совсем скромную, но допустимую для загула. Для ключей от квартиры у меня имелся тайник. В некотором отдалении от левого верхнего угла двери был сделал выступ. Задумка архитектора осталась для меня загадкой, но однажды я воспользовался выступом, как полкой. Находилась она на достаточной высоте, я с трудом дотягивался до нее, надеюсь, никому не придет в голову, что почти на видном месте может прятаться что-то ценное. Пользоваться услугами тайника мне приходилось всего несколько раз, когда я знал, что попойка выйдет из-под контроля. Дубликат ключей находился у мамули, но до нее надо было еще добраться, а затем долго выслушивать нравоучения.
   Среди материальных потерь был мобильный телефон, некоторая сумма денежных знаков, оставшаяся от вчерашних посиделок, и одежда, не поддающаяся чистке. Среди физических страданий - боль в голове от вчерашнего переусердия и шишка на макушке, которую я заработал при ударе тупым предметом, возможно битой. Общение с представителями следственного комитета не прошло даром.
   Денег мне было не жаль, я даже посочувствовал таксисту, который решился на преступление, а поживился крохами, телефон я давно хотел поменять. Дома в ящике комода лежал недавно приобретенный мобильник, старый - похищенный - доживал последние дни. Хорошо я успел перекинуть на засекреченную сим-карту все номера с украденной, иначе восстанавливать их было весьма сложно. За удар по крепкой черепушке я выражаю таксисту благодарность - вероятнее всего, мне это было необходимо. Спасибо и за то, что рассчитал свои силы и оставил в живых. Кроме матери на моей могиле мало кто проронит слезу, но и одного искренне любящего человека достаточно. Если ты кому-нибудь нужен, это уже хорошо.
   Чувствовал я себя вполне сносно, несмотря на вчерашний перебор, утренний стресс и ноющую разбитую голову. Не знаю, как ощущают себя новорожденные, но уверен - они рады оказаться на воле и рады глотку сладкого воздуха. Как и я. Они приветствуют мир громким криком, я не буду придумывать ничего нового.
   - А-а-а-а, - огласил я округу. Птицы мгновенно смолки, удивившись непривычному вмешательству, а потом загомонили вновь.
   Я поднялся на ноги, подставил лицо лучам солнца, проникающим сквозь листву деревьев, и вкусил летнее утро со всей ее прелестью.
   - Красотища-то какая, - расчувствовался я, раскинул руки и обнял всех: щебечущих птиц, белоствольные березы, небо, солнце, трудяг-муравьев под ногами...
   Вы видели когда-нибудь совершенно счастливого человека?! Посмотрите - он перед вами! В помятой грязной сорочке, с косматыми волосами с запекшейся кровью, с вывернутыми карманами, но всеобъемлюще счастлив.
   Здесь, в этом отгороженном от всех людей мире!
   Но я должен его покинуть. Я должен вернуться, чтобы начать жить заново. За этим углом или за другим, но жить иначе. Пока не знаю, каким я буду и смогу ли изменить себя? Но осознание необходимости пришло и это важно. Я буду делать осторожные шаги, и радоваться, как невинное дитя. Буду с восторгом изучать новый мир, а он будет изучать меня и давать советы. Я не буду отмахиваться, как прежде, я научусь слушать и слышать. И постараюсь освободиться от палки-подпорки, научусь выходить из сложных ситуаций самостоятельно, на своих двоих, без чьей-либо помощи. Или еще лучше - не стану примагничивать к себе проблемы.
   Я двинулся навстречу новой жизни. Когда роща осталась позади, я увидел вдали здание стоматологической клиники "Грант" и не удивился, будто знал, что окажусь в месте, которое связывал с именем Юноны Шиндрик.
   У меня появилась мысль зайти в "Грант", привести себя в порядок, позвонить Мартынову с просьбой заехать за мной. Но так я бы поступил вчера. Сегодня я другой человек. Поэтому потопал по шоссе, а когда услышал за спиной шелест шин, поднял руку. Пожилой мужчина на лихой шестерке не стал задавать лишних вопросов, всю дорогу рассказывал о внуках, а я внимательно слушал и улыбался. Вскоре мы были у моего дома. Я быстро поднялся на лифте на свой этаж, достал из тайника ключи, взял деньги и поехал вниз.
   Вырулив из подъезда с купюрами в руках, я удивился, что водитель-пенсионер махнул мне на прощание рукой и двинулся со двора.
   - А деньги? - крикнул я ему вдогонку.
   Он высунул голову из окна и заявил.
   - Мне деньги не нужны, я проверял твою честность...
   Перед тем, как заняться приведением себя в божеский вид, я позвонил матери, рассказал о потере телефона и посоветовал запомнить новый номер, высветившийся у нее. Она по- доброму пожурила меня и пригласила на обед, пообещав сварить мой любимый борщ. С раной на голове я не мог появиться пред ее очами, поэтому пришлось соврать. Я наплел про знакомую, которая хочет видеть меня в качестве грузчика, мать удивления не выказала, любое упоминание о женщине льет бальзам на ее раны...
   Я проснулся около шести вечера, и сразу позвонил Мартынову, с которым была назначена встреча на восемь часов.
   - Я тебе весь день звоню! - закудахтал он. - Уже хотел домой к тебе ехать, да дела не пустили.
   - У меня все нормально, только мобильник где-то посеял, - бравурным тоном поведал я, осторожно прикасаясь к разбитой макушке. - Еще башкой в ванне треснулся.
   Новая жизнь была заполнена ложью, но меня сей факт не смущал. Для матери это успокоительное средство, для Потапа - начало моей отчужденности, как родной сестры самостоятельности.
   - Вечно у тебя все ни слава богу, - пробурчал он. - Надеюсь, ты не ищешь причину увильнуть от разговора?
   - Буду, как штык, ровно в двадцать часов в автосалоне.
   - Жду! - бухнул он в трубку.
   Мне показалось или он облегченно вздохнул? И что или кто будет ждать меня в автосалоне после окончания рабочего дня? Очередной труп? Чей на этот раз? Изощренность врага продолжала меня удивлять...
  
   Будучи человеком пунктуальным, я не стал петлять по городу, желая оттянуть встречу с приятелем, которая преподнесет очередной сюрприз, и без двух минут восемь подъезжал к современному зданию автосалона "Audi". Мой автомобиль, завидел собратьев, радостно газанул и робко замер неподалеку от входа. Я сразу увидел Мартынова, в одиночестве поджидающего меня.
   Не хватало еще хлебного каравая и солонки, подумал я. Сейчас подойду, а Потап с поклоном заявит: "Добро пожаловать, дорогой Нил Петрович, на встречу с третьим трупом. На это раз Вы не отвертитесь".
   Мне вспомнились вчерашние девчонки - Катя и Люся - наивные и доверчивые до невозможности. Им врешь, а они принимают все за чистую монету. Имена я вспомнил, а лица стерлись из моей памяти, будто кто-то намеренно воспользовался специальным кодом для удаления ненужных сведений.
   Честно признаться, я был огорошен этим открытием. Где вероятность, что я не знал Юнону Шиндрик? Или ту, в кинотеатре, в чьей сумочке обнаружили паспорт на имя Веселкиной Елизаветы Викторовны? И Потап намекал на это. Я же пуп земли, все остальные мелкие насекомые, к чему укладывать их в память?
   Мартынов не двигался с места, не шел мне навстречу. Он гордо стоял у входа, сцепив руки за спиной. Я почувствовал напряжение. Предстоящий разговор не сулил ничего хорошего нам обоим. Я ощущал это, как ощущают на лице дуновение легкого ветерка.
   Я выполз из автомобиля, оттягивая момент разговора. Как бы мне хотелось, чтобы специальный код удалил не только лица девушек, с которыми меня соединяла и разводила жизнь, но и отрицательный негатив по отношению к Потапу, которым я себя перезагрузил.
   Но чутье подсказывало - мой друг руководил всеми событиями и пытался их посредством мне что-то доказать.
   Я автоматически щелкнул брелоком, "Audi" откликнулась, я не успел развернуться, как услышал громкий хлопок. Мне показалось, что лопнул воздушный шар. Но почему тогда Мартынов лежит на гладкой тротуарной плитке, а на его белой сорочке расплывается красное пятно, увеличиваясь все больше и больше?
   Я стоял, как истукан, и непонимающе пялился на распластавшееся тело, походившее на поломанную куклу, которую выбросили за ненадобностью и в довершении полили красной краской, чтобы на нее никто не позарился. Из салона выбежал охранник, поозирался по сторонам, выискивая стрелка, потом склонился над директором, пощупал сонную артерию, радостно вскрикнул "Жив!" и стал звонить по телефону, не сводя с живого тела глаз, словно оно могло вскочить и смыться.
   Чужие действия заставили меня сдвинуться с места, где я успел пустить корни. Я, наконец, смог прийти в себя и подбежать к другу.
   Потап лежал с закрытыми глазами, одна рука покоилась на груди, прикрывая рану, другая была откинута в сторону, и все вместе походило на залихватский танец, который Мартынов решил исполнить в лежачем положении. Если бы не клякса на груди. Его рубашка была промокашкой, впитывающей красные чернила. По мере расползания пятна с лица Потапа стирались все краски, оставляя одну - мрачно-серую. Я присел рядом, до боли закусив губу, чтобы не завыть от отчаяния.
   Надо попытаться остановить кровь, - родилась мысль в моей голове и помогла взбодриться: еще не все потеряно? Надо действовать!
   Я быстро стянул с себя рубашку, скомкал ее и прижал к ране. Рядом метался охранник.
   - Сейчас приедут, - доложил он мне и отошел в сторону. То ли не мог видеть чужие страдания, то ли пошел встречать машину скорой помощи.
   - Потапыч, держись! - пробормотал я. - Держись, дружище! Сейчас приедет неотложка, только потерпи немного. Совсем чуть-чуть. Ты сильный... Ты всегда был сильным... Ты... не можешь ... взять и умереть.
   Вдали раздалась сирена скорой помощи. Она быстро приближалась. Вскоре засвистели тормоза, вокруг Мартынова засуетились люди, отодвинув меня в сторону.
   - Быстро грузите на носилки! - скомандовал молодой врач.
   - Есть надежда, доктор? - заискивающе спросил я, словно от моего почитания зависела жизнь друга.
   - Огнестрельное ранение грудной клетки, - сказал он, поставив меня в тупик.
   Это звучит, как приговор, или пространное заявление обнадеживает?
   Я влез в салон машины скорой помощи вслед за носилками. Водитель включил сирену, и автомобиль сорвался с места. Всю дорогу я не сводил взгляда с лица Потапа. Один раз мне показалось, что его веки задрожали, я придвинулся к нему вплотную. Я ждал, что сейчас он откроет глаза, улыбнется своей заразительной улыбкой, подмигнет и скажет: "Все нормально, друг, все нормально!"
   Но он не открыл глаза, судя по быстрым, но несуматошным, действиям врача, состояние больного ухудшалось. Меня очередной раз отодвинули, я забился в угол и закрыл глаза.
   Я пытался молиться, но у меня не складывались нужные слова. Я только мысленно твердил, как заговоренный: Это сон, сейчас я проснусь, позвоню Потапу, и мы вместе посмеемся... Это не может быть правдой... Потому что не может быть...
   В больнице нас ждали, бледного бесчувственного Мартынова повезли на каталке, некоторое время я следовал за ним, потом перед моим носом закрыли очередную дверь.
   Я поднял глаза и прочел - операционная.
   Операционная! Как здорово! Значит, есть надежда!
   Я садился на холодную кожаную скамью, вставал, мерил ногами длинный коридор. Снова садился, снова вставал, неотрывно следя за часами, висевшими над входом в операционную.
   Я кутался в белый халат, меня бил озноб. Рядом выросла медсестра и протянула мне белую футболку. Я поблагодарил ее кивком головы, автоматически натянул на себя футболку и закутался в халат, как в бурку.
   Сегодня я уже ничему не удивлялся. Как не удивился приходу Проскурина.
   - Как он? - прошептал Иван Иванович.
   - Идет операция. - голос не слушался меня. Слова вырывались с трудом.
   - Как это произошло?
   - Я ничего не понял. Сначала был хлопок, затем Потап упал... И пожалуйста, не надо вопросов.
   Мы опустились на скамью и стали сверлить взглядом дверь операционной.
   Когда она распахнулась, мое сердце спружинило вниз, оттолкнулось и рвануло вверх, замерев в горле.
   Доктор не смотрел в мою сторону. На несколько секунд он успел коснуться взглядом всех и вся, кроме меня. Я был для него табу. Он приближался ко мне, а я чувствовал, как расплываюсь по холодному сиденью скамьи. Я больше не существовал, от меня осталась лужа слез.
   Я знал, что услышу сию минуту. Обычная сухая фраза, за которой пустота.
   - Мы сделали все, что могли...
   Я все слышал, но ничего не понимал, будто со мной говорили на незнакомом наречии. Про какие соболезнования говорит хирург? Почему Проскурин положил свою горячую ладонь на мое плечо и успокаивающе похлопывает, приговаривая: "Держись"? За кого держаться? Если друга больше нет.
   Чей-то голос произнес:
   - Я могу его увидеть? - я не сразу догадался, что это я прошу. Молю, требую, взываю.
   - Ну, если Вы в силах...
   Доктор завел меня в операционную, в которой разом погасло яркое освещение, оставив лишь тусклую лампу над входом.
   Это все. Потапу не нужен свет.
   Он лежал накрытый белой простыней. Очертания головы, носа, груди отчетливо вырисовывались под тканью. И ноги. Босые ноги с длинными головастыми пальцами. Ноги меня поразили больше всего. Они добили меня и поставили точку. Теперь я точно знал, что Потапа нет. Я сжал пальцами нос, в котором царапались полчища насекомых. Я перекрыл им кислород, чтобы они перестали изводить меня своим противным свербением. Я старался, как мог, справиться с водяным потоком, подступающим к глазам. Но со слезами, идущими от сердца, замершего в горле, не совладаешь. Я смахивал их ладонями, а они все бежали и бежали по лицу, накопившись за много лет.
   Медсестра протянула мне стакан с водой, я сделал глоток, но он натолкнулся на рыдающее сердце и застопорился.
   - Дайте ему успокоительное, - сказал доктор.
   Девушка сунула мне в руку стакан с чем-то резко пахнущим, я опрокинул лекарство в себя и почувствовал, как оно настойчиво прокладывает путь по гортани. Я вздохнул полной грудью, голова закружилась, я пошатнулся и успел ухватиться за руку хирурга. Он подвел меня к стулу, который поставила заботливая медсестра.
   Я сел рядом с лежащим Потапом.
   - Оставим его одного, - тихо произнес врач.
   Почему, одного? - подумал я. - Я не один, я с другом.
   Слово "друг" резануло меня не хуже ножа, рукоятка которого глубоко вошла в грудь.
   - Но как же это?.. Почему я есть, а тебя больше нет?.. И как мне жить дальше с таким грузом? Вина за твою смерть лежит на мне?.. Ты третья жертва этой сволочи! Я ни-че-го не могу изменить. Если бы была хоть маленькая надежда на твое спасение, я сотворил бы невозможное. Чудо. В жизни иногда случаются чудеса. Помнишь, ты уверял меня в этом, когда мне было очень плохо... В последнее время ты твердил, что я неправильно живу, а я злился. Думал, откуда ты знаешь, как правильно, а как нет? Но со стороны виднее, я, действительно, катился в пропасть, а думал, что двигаюсь к вершине. Шел по головам, переступал через людей, а ты одергивал, уговаривал остановиться, задуматься... Я во всем виню только себя! Это раньше я сбрасывал вину за свои поступки на кого угодно. Теперь вина, как злокачественная опухоль, будет сидеть внутри и напоминать о себе постоянной ноющей болью. Опухоль невозможно удалить, она неоперабельна. С годами будет только расти и сильнее мучить меня... Потапыч, возможно это прозвучит поздно, но я хочу попросить у тебя прощение. Пока твоя душа еще здесь, пока ты слышишь меня. Прости меня за все. Если сможешь. Звучит кощунственно. Человека убили по твоей вине, а ты извиняешься... Сколько людей незаслуженно пострадали из-за меня: Ты, Юнона, Лиза. Кто следующий? Надо остановить этого убийцу единственным доступным мне способом. Может, он, именно, этого и добивался? Не хотел марать об меня руки?.. Что ж, я готов! Сейчас поеду домой, открою окно и сделаю шаг. Не думай, я найду в себе силы прервать череду этих преступлений.
   У меня отлегло от сердца. Я видел выход, мерцающий слабым светом где-то впереди, и это меня взбодрило.
   - Скоро встретимся, дружище! Ты даже не догадываешься, как скоро! - я поднялся со стула и дотронулся до тела, не успевшего остыть.
   - Это ты не догадываешься, как скоро мы пожмем друг другу руки и обнимемся, - раздался бодрый голос из-под белой простыни.
   Тут же покрывало театрально откинулось, и мне явилась улыбающаяся физиономия приятеля. Он уселся на операционном столе и стал покачать босыми ногами. Я отпрянул, уперся в стоящий сзади стул, он поехал вместе со мной, но в последнюю минут я пригвоздил его к полу своей пятой точкой. Стул заходил подо мной, я широко расставил ноги, чтобы не упасть, хотя, мне хотелось подтянуть ноги к груди, обхватить их руками, прикрываясь, как защитным щитом. В довершении я ожесточенно потряс головой, будто хотел убедиться в своей вменяемости. Галлюцинация не ушла, она продолжала сидеть на столе, оценивая мое состояние. Теперь ноги ожившего Мартынова свернулись руликом, но продолжали качаться взад-вперед. Я уперся взглядом в его совершенно чистую грудь, без разрезов и повреждений, и задал уместный вопрос.
   - Ты... жив?
   - Живее всех живых! И счастлив, что жесткие методы моего перевоспитания дали такие поразительные результаты!
   - Не понял, - протянул я с назревающей угрозой в голосе.
   - А что здесь непонятного?! Тебя надо было лечить и как можно скорее, пока болезнь не перешла в завершающую стадию, и ты не превратился в морального инвалида. Чарльз Дарвин утверждал: "Подобно тому, как бывает болезнь тела, также бывает болезнь образа жизни".
   - Это чем же тебе не нравился мой образ жизни? - я медленно закипал, как чайник на едва тлеющем огне. Я обязан выслушать приятеля до конца и понять, почему он решил изменить мой образ жизни, применяя садистские методы?
   - Всем! Цинизмом, безразличием, безрадостностью! Откуда у тебя столько комплексов? Откуда ненависть к женщинам? Почему ты мстил им, причем всем подряд? Изощренно и жестоко! Делал вид, что плывешь по жизни легко и свободно, а сам страдал от однообразия, подавлял в себе робкие ростки чувств, отгораживался от всех каменной стеной, изредка допуская к себе мать и меня. Жил по принципу: Броня крепка и кони наши быстры. Меня никаким современным вооружением не пробьешь, не то, что любовью! И сделал дело, вскочил в седло и был таков! При этом можешь позабыть махнуть на прощание рукой. Попрыгунчик - стрекозел! Вот ты кто! Порхал - порхал, да позабыл, что зима не за горами.
   - На себя посмотри! - рявкнул я, едва сдерживаясь, чтобы не врезать Мартынову по зубам.
   - Вот - вот, ты даже ударить меня боишься! Я ведь не сдержусь - отвечу, нанесу тебе не так физическую, как моральную боль. Начнешь перемалывать в голове ситуацию: а как надо было поступить, а почему так не сделал? Одним словом, увиливаешь от проблемы, а удовлетворения от этого не испытываешь... И почему ты все время перескакиваешь на меня? Ты знаешь, что твориться у меня в душе? Догадываешься о моих планах на будущее?.. В курсе, что я люблю, чем увлекаюсь, что читаю?.. А зачем тебе чужая жизнь, чужие проблемы? Вдруг ты спросишь, вдруг тебе пожалуются, вдруг попросят о помощи? Меньше знаешь, лучше спишь?.. И еще... Меня бесило это твое увлечение мистикой. Блок вселился в тебя, как бес. Я сначала подумал, что ты ищешь себе Любовь Менделееву. Думаю, пусть поедет в это Шахматово, проветрит мозги, вернется другим человеком, но нет... Болезнь только усугубилась.
   - И поэтому ты затеял эту игру по... моему перевоспитанию? Голливудских фильмов насмотрелся?
   - Ненавижу, когда нашу страну американизируют. Их фильмы не смотрю, предпочитаю отечественные со смыслом.
   - Допустим, идея была твоя, но кто натолкнул тебя на мысль, окружить меня трупами?
   - Совместная разработка с Проскуриным и одним частным детективом, который по совместительству сыграл роль командировочного из Крыма.
   - Значит, Проскурин не следователь, он актер?
   - Самый настоящий следователь... Ты все время спрашивал, почему все заварилось еще осенью, когда кавалер Юноны Шиндрик назвался твоим именем? Помелькал и исчез. Но всему виной стала проблема со здоровьем Иван Ивановича - ключевой фигуры, которого сначала услали в длительную командировку, откуда он вернулся с загипсованной рукой. Пришлось все сдвинуть до его выздоровления. Других знакомых следователей следственного комитета у меня не было. И не хотелось втягивать еще одного человека, посвящать его в операцию.
   - Значит, в вашу шайку вошли Проскурин, капитан Трубкин, еще парочка сотрудников полиции, Юнона Шиндрик... Кстати, это ты отправил ее отдыхать?
   - Откуда ты знаешь? - удивленно протянул Потап.
   - В ее родной деревне доложили. Я думал, что от матери скрыли трагедию, произошедшую с ее дочерью, а оно вот в чем дело...
   - Когда операция возобновилась, я позвонил Юноне, она быстро согласилась...
   - Небось, на вознаграждение клюнула? Недаром, обновок себе прикупила.
   - Это тебе Карякина наболтала?
   - А чего же ты ее не предупредил, что мне можно говорить, а что надо скрыть.
   - Лена Карякина не была посвящена в наши дела. Я тебе еще раз говорю, чем меньше посвященных, тем выше вероятность достижения цели... А ты пытался распутать клубок преступлений самостоятельно? - заинтересовался Мартынов. В его глазах промелькнуло уважение. - Ловко ты ушел из-под наблюдения детектива, он в своем деле мастер высшего класса.
   - Недаром я все время чувствовал на своем затылке чей-то сверлящий взгляд, - поникшим голосом заявил я и ушел от ответа на вопрос. Если бы мое расследование дало положительные результаты, то можно было бахвалиться и гнуть пальцы, а так... Не хочется услышать еще одно неприятное мнение о себе, как о человеке, лишенном целеустремленности. Пытался разобраться в ситуации, но уперся в стену и ретировался. Но любопытство жгло мои внутренности. Мне хотелось узнать, кем на самом деле была Лиза Веселкина? - Немало денег ты потерял на этом деле, - покачал я головой. - Не думаю, что люди работали "за интерес". Тем более в одном лице выступало два человека, пришлось заплатить два гонорара.
   Мартынов взглянул на меня с хитрецой.
   - Ну-ну, - хмыкнул Потап. - Успел посетить края далекие, знакомые, - на распев произнес он, принимая на себя роль сказочника - рассказчика. - Мы специально искали жительницу Светлогорска, чтобы запутать тебя. Нашли Елизавету Викторовну Веселкину, мать взрослого дитяти, уставшую от жизненных проблем, и не растерявшую доверие к людям. Отправили ее на всякий случай в санаторий. Подальше от родного дома.
   - Сварганили липовые документы и вручили их еще одному участнику. - подсказал я.
   - Мы изготовлением фальшивых документов не занимаемся. Проскурин держал в руках настоящие документы якобы отравленной девушки, а зачитывал тебе данные настоящей Елизаветы Веселкиной. Когда наша операция...
   - Что за дурацкое слово - операция, - перебил его я, скривившись, будто хлебнул уксус, - прямо плановая войсковая операция наземного характера с привлечением незначительных сил и значительных материальных средств.
   - Не войсковая, а хирургическая. Мы пытались тебе один орган вживить. Сердцем называется, ранее у тебя его не было. Что касается материального обеспечения, так я создал фонд. Особо не распространяясь, я рассказал друзьям о серьезном недуге, который у тебя нашли при обследовании. Прогноз неутешительный, но надежда есть. Никто не отказался поучаствовать. Но я предупредил, чтобы ободряющей поддержкой тебя не донимали. Когда все будет позади, ты сам выразишь им благодарность.
   - Потап, ты... совсем обалдел?! - взвыл я. - Что обо мне люди подумают?
   - Подумают, что ты волевой человек, способный победить болезнь! Я был уверен в благоприятном исходе... операции! - сказал он с радостной улыбкой, едва споткнувшись на нелюбимом мною слове. - А что касается девушки из кинотеатра "Чайка", то я скоро тебя с ней познакомлю. Это моя невеста Анечка Самойлова, она актриса, служит в местном драматическом театре. Правда, она великолепно исполнила свою роль?
   - У тебя все участники великолепные артисты. Впрочем, как и ты, - процедил я.
   Поднялся со стула, перевел взгляд на темный оконный проем, вернулся к Мартынову и... со всей силы врезал ему в челюсть.
   - Молодец, - скривился он, прикладывая ладонь к ушибленному месту и потряхивая головой. - Что и требовалось доказать! Операция по вживлению недостающего органа успешно завершена! Только я понес урон в виде шатающегося зуба. Придется тебе, брателло, записать меня на прием.
   - Приходи, приходи, - с угрозой в голосе заявил я, - я тебе остальные выбью.
   Не оборачиваясь, я двинулся к двери...
   Когда человеку очень плохо, он возвращается на то место, где ему было очень хорошо. Хорошо и спокойно.
   В который раз за последнее время я встречаю рассвет. Небо просветлело в том момент, когда я проезжал указатель на деревню Аляповка. Я хотел свернуть, чтобы поболтать со знакомым пастухом, дети которого не разрешили ему жениться на Катерине Шиндрик. Но передумал: разговаривать ни с кем не хотелось.
   Я должен подумать. Все взвесить и найти оправдания Мартынову. Хотя, сволочь он первостатейная. И методы перевоспитания у него эсесовские.
   Операция без наркоза. Режь по живому, здоровей будет...
   Я повел автомобиль к пруду. Над водой стояла предрассветная дымка. Она подобно одеялу заботливо накрыла пруд.
   А Потап накрыл меня тазом проблем. Стукнул по голове, голова сначала закружилась, я упал, потом с трудом поднялся и начал анализировать, переосмысливать создавшуюся ситуацию, свою жизнь, свое отношение к женщинам. Будил в себе чувство, которое однажды возникло в глубине души, когда мимо прошло видение. Или я снова впал в мистику?..
   А может быть, это была обычная девушка, превратившаяся в неземное существо благодаря воспылавшей во мне любви. Я ее обожествил...
   Я подвергся серьезным испытаниям в последнее время, особенно в эту ночь, которая была затянуто-длинной и искрометно-короткой. Прогулявшись вдоль берега, я понял, что окончательно выбился из сил.
   Я нашел в багажнике старое одеяло, накинул его на себя и опустился на землю возле клена. Его ствол стал моей опорой. Я любовался тяжелым красным кругом, выползающим из-за горизонта, чувствовал, как напряженное тело расслабляется, и понимал, что жизнь за углом гораздо интереснее. Глаза начали слипаться, я не стал бороться со сном. Солнце продолжало свой подъем, ласкало меня своими теплыми лучами и убаюкивало...
   Меня разбудил громкий хлопок. Не раскрывая глаз, я вернулся во вчерашний вечер. После подобного хлопка Мартынов оказался на асфальте с красной краской на груди, которая струилась из пузыря с бычьей кровью, спрятанного под рубашку. Какую сложную работу провел Потап?! Просто диву даешься, как умело все спланировал, срежиссировал, пусть при помощи Проскурина и лысого частного детектива, засветившегося рядом с кинотеатром "Чайка", выходя из машины Мартынова.
   Всех случайностей не просчитаешь и не учтешь...
   Рваный сон медленно сменялся полуявью благодаря новому запаху. К природной головокружительной неповторимости примешался легкий аромат женской изысканности.
   Я приоткрыл глаза, боясь спугнуть надежду.
   Сначала я увидел небольшой игрушечный автомобильчик, а потом... свое неповторимое видение. Оно плыло над землей навстречу солнцу, которое успело сдернуть с пруда покрывало и потянуть за собой. Дневное светило тянулось к зениту, особо не торопясь.
   Видение дошло до воды, сбросило обувь и, не раздеваясь, вошло в воду по щиколотку, не сбавляя темпа, до колен. Вот вода добралась до талии.
   Я поднялся и двинулся вслед за видением, удивляясь, почему оно не парит над водой?..
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"