Незаметно пролетел месяц, который Саша Козловская посвятила доработке кандидатской диссертации, а ее подруга Дарья - общением с новым знакомым. Чечеткина никогда не думала, что ее может заинтересовать молодой человек уже после первой встречи. Ее подкупил не столько интеллигентный вид Лунева и умение поддержать разговор, сколько полное совпадение их взглядов на многие вещи. Пара почти не спорила, хотя, Дашка любила вступать в дискуссии по любому поводу.
Днем они "грыз гранит науки", а вечером совершали пешие прогулки, взявшись за руки. По-летнему теплый и сухой сентябрь взял над ними шефство, позволял влюбленным проводить время на свежем воздухе, подолгу прощаться у дома девушки.
Однажды они сидели на скамейке и самозабвенно целовались. Вдруг Дашка отпрянула от Александра.
- Слушай, Саня, совсем забыла тебе кое-что рассказать! - В этом была вся Дашка: легко переходила с лирики на физику. Она высвободилась из объятий и окинула его напряженным взглядом, будто не могла понять, выкладывать ему очередной секрет или нет.
- У тебя что-то случилось? - встревожился Лунев.
- Не у меня, а у моей подруги Саши... Помнишь, я тебе о ней говорила? - Александр пожал плечами и нахмурил лоб, пытаясь вспомнить. - Это та, которую один парень поздним вечером спас от хулиганов!
- Она опять влипла в историю? - недовольным тоном спросил он.
- Что-то не так?
- Все не так! Я не хочу разговаривать о какой-то Сашке.
- Не хочешь, не надо. Я пошла...
- Дашуня, погоди! - парень схватил ее за руку. - Не обижайся.
- Я не обижаюсь, мне нужно домой!
- Я вижу, как ты не обижаешься...Хорошо, выкладывай, что произошло с твоей подругой.
- Не надо делать мне одолжений!
- Дарья, ты...
- Что я?! Почему ты замолчал? Продолжай! Да, я несносная, вредная и взгляды у меня... старорежимные!
- Я ЭТОГО не говорил... Давай мириться.
- А мы разве ссорились? - вскинула брови несносная девица.
- Нет! Мы просто разговаривали о твоей подруге! Так что с ней не так? - спросил Лунев и сделал заинтересованное лицо. Дашка невольно улыбнулась. Вернулась на скамейку и уже собралась рассказать о подруге, но парень притянул ее к себе и зашептал на ухо.
- Никогда не думал, что смогу полюбить... так сильно!
Чечеткина не растаяла, как мороженое в горячих руках в летнюю пору, не произнесла ответное признание. Ее покоробило "так сильно". Очень, сильно, на всю жизнь, до чертиков, до сумасшествия - все эти обозначения-усиления любви были не для нее. Она сама не могла найти ответа, почему эти добавки не убеждают в любви, а, напротив, заставляют сомневаться. От признания веет фальшью.
Не хватает одинокой слезы, медленно скользящей по щеке, - некстати подумала Дарья, - и более крепких объятий, подтверждающих сильную любовь. Он прижмет меня к себе и будет демонстрировать мужскую силу, все сильнее и сильнее, вдавливая мое тело в себя.
Она даже почувствовала, как перехватывает дыхание, скрипит позвоночник под нажатием рук Лунева и глубоко вздохнула, словно пыталась насытить свои легкие воздухом перед поглощением себя в чужом человеке.
Дашка отпрянула, чтобы увидеть его глаза. Глаза были соответствующими моменту признания: будто бы влюбленными и с мечтательной поволокой. И чужими.
У него чужие глаза. И сам он чужой, - неожиданно решила Чечеткина, осознавая свою непредсказуемость. Еще десять минут назад она умирала в его объятиях, потом вспомнила о Сашке, потом было примирение, за ним признание, совсем ненужное. Почему ненужное? Любая будет рада. Но не она. И причина проста - он СИЛЬНО любит...
А что она, вообще, о нем знает? То, что поведал сам. А она - Фома-неверующий? Вчера была верующий, десять минут назад тоже верующий, а сейчас... А чего я, собственно, мучаюсь? Кажется, у Сашки на экономической кафедре есть один знакомый, который тоже окончил Адыгейский госуниверситет...
- Я тебе безразличен? - Вопрос молодого человека прервал ее бурный мыслительный процесс.
- Что? - встрепенулась она.
- Ты меня не слушаешь, - обиделся парень. - Когда девушке признаются в любви, она не обязана отвечать, но...
- Я могу повторить... твое признание. Хотя, не могу понять, что, значит, сильно люблю? - Все-таки не сдержалась она. - Человек или любит, или нет. Где показатель этой силы?
После тупого признания, должны последовать не менее тупые стешата, типа, я так сильно вас люблю, что... в болоте утоплю! - додумалась Чечеткина, не удержалась и противно хихикнула.
- Не вижу ничего смешного! - с вызовом заявил Лунев.
- Не обижайся. Я... Я не с тебя смеюсь, просто анекдот вспомнила, мне его Сашка рассказывала.
- Ты что-то хотела про нее рассказать, - напомнил он.
- Представляешь, ее маму вчера сбил мотоциклист прямо на пешеходном переходе! Она переходила улицу на правильный свет, а тут этот придурок на моцике. Покалечил несколько человек! Вот же скотина!
- Согласен. Она в порядке? Ничего серьезного?
- Сотрясение заработала и руку сломала. У других пострадавших незначительные травмы и ушибы.
- А мотоциклист?
- Скрылся с места происшествия, как любят говорить в милицейских сводках. Жалко Сашку... Она недавно бабушку похоронила, теперь мама в аварию попала.
- Да, несчастье не приходит одно, - философски заметил Александр. - Вы с ней встречаетесь?
- Последнее время только перезваниваемся. У нее защита кандидатской на носу... Это я дурака валяю, хорошо, если буду готова через год, а моя подруга - молодец, смогла собраться, выкинуть разные мысли из головы...
- Это со стороны Сашки любовь может быть безответной, потому что она у нас девушка видная, не то, что я, и ухажеров у нее пруд пруди!
- Ты чересчур самокритична, но рассказами о своей подруге меня заинтриговала.
- Могу познакомить, - усмехнулась Чечеткина.
- Не горю желанием! У меня есть девушка, которую...
- Которая поет! - перебила его Дарья, не желая возвращаться в прежней теме.
- Правда? - усмехнулся Александр.
- Пела в школьном хоре вторым голосом! - с важным видом дожила она. - А сейчас больше в ванной...
Молодой человек прижал ее к себе и зашептал.
- Не могу понять, почему ты не веришь в мою любовь?
Девушка промолчала.
И чего ты, милок, уселся на любимого конька и слезать не желаешь?! - мысленно возмутилась она, пытаясь покопаться в своей душе, чтобы понять, созревает ли там ответное чувство? Кажется, нет. И не будет созревать. Иначе прыгала бы до небес от радости, когда услышала его слова о сильной любви... Тогда зачем мне эти посиделки под луной? Для разнообразия. Устала от науки, думаю, надо бы отвлечься... Объяснение меня не устраивает, потому что росточек ответного чувства давно пробился наружу, но его взяли и полили химической гадостью, он и погиб...
Дарья продолжала сидеть в стиснутых оковах мужчины и делать вид, что внимательно слушает. Когда в его речи возникла пауза, она решила вставить свою реплику.
- Все-таки, я хочу познакомить тебя со своей подругой!
Лунев недоуменно посмотрел на нее.
- Я думал, что мы обсуждаем наше будущее...
Так мы будущее обсуждали, - подумала она, - наверное, скучное будущее получилось, раз я не выбралась из своей думы. Почти как, по понедельникам у нас будет грибной суп, по вторникам - борщ, среда - рыбный день, по четвергам - сауна... По воскресеньям - поход к родителям... Да, скукота! - Ей захотелось сладко зевнуть, широко разинув рот, забыв прикрыть его ладошкой. Неинтеллигентный зев с чувством! - Определила она и подавила рвущийся наружу зевок. Потом ей захотелось пропеть жалостливую песню со словами "без меня, меня женили", а в конце всплакнуть на плече того, кто расписал их будущую жизнь. Затем отпрянуть от мокрого свитера, заглянуть ему в глаза и поинтересоваться: "А умрем в один день?" И сглотнуть при этом...
- Я не желаю делить тебя с кем-либо, даже с подругой! - между тем вещал ревнивец.
Ах, как у вас все запущено! - возмутилась про себя чуть не заснувшая Чечеткина. - Сначала с подругами не встречайся, затем из дома не выходи, а потом, вообще, паранджу на голову напяль! - Дашка представила себя в черной накидке, сидящей в окружении десяти малолетних детей, которые кричали и требовали пищи. - Мама дорогая, куда меня занесло. Однако, пора иди домой пока еще чего-нибудь не сочинила. Потом кошмары будут сниться.
Она высвободилась из объятий жениха-мечтателя.
- Мне пора...
- Как... ты уже уходишь?
Сейчас он закусит губу, как это проделывал герой Пуговкина в фильме "Иван Васильевич меняет профессию", и пронзит меня обожаемо-хитрым взглядом, - помыслила Дашка. Представленная картина улыбки не вызвала.
- Ухожу, - протянула она.
- До завтра? - с надеждой в голосе спросил Александр.
- До завтра, - кивнула головой девушка и скрылась в подъезде...
Дашка на цыпочках прокралась в свою комнату, боясь потревожить родителей, взглянула на настенные часы и шепотом пропела.
- Уж, полночь близиться, а Германа все нет! Но я его не жду, просто часы показывают двенадцать без пяти-и-и, - с чувством пропела она и плюхнулась на диван. - Что-то меня сегодня заносит? К чему бы это? Скорее всего, к дождю, - улыбнулась она. - Интересно, Сашка спит или корпит над своим диссером? А я ей сейчас позвоню и выясню, спит она или бодрствует.
С этими словами Чечеткина вытащила из сумки мобильник.
- Привет, подруга! Я тебя не разбудила?
- А который час?
- Почти полночь!
- Ого!
- Заучилась, бедная девочка, - посочувствовала Дарья. - Вернись на землю, у меня к тебе один вопрос... Алло, гараж!
- Я тут!
- Помнишь, ты упоминала в разговоре одного парня, который работает на вашей кафедре. Он закончил Адыгейский госуниверситет.
- Да, помню. Его зовут Заур Зацуков.
- Как бы мне с ним встретиться, - попросила Дашка.
- Я завтра буду на кафедре, могу вас познакомить, если ты изволишь подняться пораньше.
Дарья Чечеткина - ярко выраженная сова, которая сидит за компьютером до утра, а потом спит до вечера. Все об этом знали.
- Ради дела я могу подняться в шесть!
- Или не ложиться вовсе!
- Знаешь, за что я тебя люблю?
- За доброту?
- Нет, за то, что ты не задаешь лишних вопросов! Другая бы на твоем месте замучила: "А зачем он тебе? А почему такой интерес к его персоне?" А ты всегда отвечаешь коротко и ясно!
- Спасибо, за комплимент. Значит, завтра, в одиннадцать я тебя жду у главного входа. И не опаздывай!
- Слушаюсь! Постараюсь лечь пораньше и проснуться в девять!
Дашка выполнила обещание и через полчаса растянулась на диване. Она думала, что не уснет в непривычное для нее время, но ошибалась: промаявшись совсем чуть-чуть, она заснула...
Возле сакли, крытой соломой, стоял высокий широкоплечий парень с блестящими темными глазами-пуговками. Он пронзал ими стоящую напротив Чечеткину. Дашка тоже с интересом разглядывала его самого и его странный наряд: полотняный бешмет, доходящий до колен, плотно прилегающий к груди и талии, черкеску из серого сукна с длинной широкой юбкой, поверх которой была наброшена бурка. На его голове ладно сидела папаха, обшитая галуном, на ногах красовались чевяки. Где-то я его видела, - подумала Дарья. - И откуда я знаю, что бешмет - это мужская одежда у горных народов, а черкеской называют наш русский кафтан?
- Ты кто? - с вызовом спросила она.
- Я - адыг! - с достоинством ответил парень.
- Ой, вспомнила: я тебя видела на картинке в учебнике "Народы Северного Кавказа"! - восхитилась девушка, не так его видом, как своей хорошей памятью. Потом окинула себя взглядом, проверяя свою одежду, и... открыла рот от удивления: на ней вместо привычных джинсов и свитера были надеты шаровары, длинная кисейная рубаха с широкими рукавами и корсет, сильно сжимающий грудь.
- Я беру тебя четвертой женой! - безопеляционным тоном произнес адыг.
- А меня ты спросил? - Чечеткина уперла кулачки в тонкую талию.
- Молчи, женщина, когда говорит мужчина! - резко осадил он её.
Дашка хотела достойно ответить нахалу, но заметила движение по огороду, который тянулся за саклей. Она присмотрелась и поняла, что это еще один мужчина, одетый в такую же одежду, что и первый. Лица она пока не разглядела...
Потенциальный муж проследил за ее взглядом.
- А вот и твой брат! - отчеканил он каждое слово, словно внушал девушке эту мысль.
- Брат? - удивилась она. - Но у меня нет брата, я одна у родителей, - еле слышно сказала она.
Собеседник не обратил внимания на ее лепет и сделал несколько шагов навстречу гостю.
- Здравствуй, друг!
- Здравствуй, Заур! Как моя сестра?
"Сестра" обалдело смотрела на "брата", двойника ее знакомого Александра Лунева.
- Саша, это ты? Но...
- Какой Саша? О ком она говорит? - поинтересовался гость, он же брат, у хозяина, намекая, что женщина, безвольное существо, не имеет права открывать рот.
Оба с осуждением уставились на нее.
- Твоя сестра очень странная... Она не желает стать моей четвертой женой! - наябедничал хозяин сакли.
- Кто ее спрашивает, - усмехнулся двойник Лунева, успокаивая будущего зятя. Затем повернулся к "сестре", одарил ее озлобленным взглядом и процедил сквозь зубы, - если ты отказываешь этому достойному человеку, то мы принесем тебя в жертву языческим богам.
- Но... вы же христиане, - испуганно проблеяла девушка.
- Одно другому не мешает, - сообщил он с плотоядной улыбкой на устах и помахал перед ее лицом шашкой, "выросшей" из его руки. Запоздало она заметила, что названный братец увешан оружием: на спине - ружье, на поясе кинжал, в руке - шашка. На черкеске по обеим сторонам располагались кожаные гнезда для патронов.
- Это... шутка? - с надеждой в голосе спросила Даша. - Или сон?
- Это... явь! - Мужчина стали плечом к плечу и воззрились на девушку, ожидая ее повиновения.
Дело труба, - подумала Чечеткина, а вслух заявила, - если у вас возникла потребность умилостивить бога, то можно совершить мирное жертвоприношение. Я могу для этого испечь хлеб, собрать фрукты... А вино у вас есть?
Мужчины проглотили ее предложение, не удостоив ответом, схватились за кинжалы, и пошли на Чечеткину. Дарья мужественно отступала: они шаг, она два...
- Подождите! - призвала Дашка, выставив вперед две руки. - У меня родилась новая идея - нужно отдать на заклание любое животное! - Она огляделась вокруг, желая сей момент отыскать такое животное. В округе никто не бегал, не мычал, ни блеял; под ногами никто не лаял и не мяукал. Девушка с тоской воззрилась на наступавших на нее адыгов. - Почему вы решили, что моя кровь очистит ваши души? У меня вторая группа, скажем прямо, так себе кровушка, тем более отрицательный резус-фактор. Лучше всего первая группа! Таких людей гораздо больше, чем с другими группами крови, поэтому вы легко отыщете такого человека. И еще, - она понизила голос до шепота, пытаясь придать ему доверительные нотки, - люди с этой кровью слишком много едят мяса и хорошо его переваривают. Вы понимаете, о чем я говорю? Не понимаете? Они истребляют вашу живность, с которой у вас и так туговато, а потом... отравляют окружающее пространство...
Мужчины замерли, повернулись друг к другу, желая посоветоваться и принять окончательное решение. Дашка этого и ждала. Она резко развернулась и бросилась бежать. Сначала девушка слышала топот за спиной, потом наступила тишина, но она все равно бежала и бежала, боясь оглянуться. Потом у нее сильно заболело в боку, и Чечеткина перешла на шаг. Легкие разрывались от нехватки воздуха. Она попыталась восстановить дыхание: остановилась и глубоко вздохнула, но вдруг закашлялась и... проснулась....
Дарья скинула с лица подушку, села и постучала себя по груди.
Когда снится всякая чушь, надо посмотреть в окно! - вспомнила она, посеменила на негнущихся ногах к окну, заметила хмурое небо и с грустью заметила, что будет дождь. Через приоткрытое окно в комнату проникал свежий ветерок, он обнял девушку, от этих ласк она покрылась мурашками. Снова юркнула в постель, и, свернувшись калачиком, решила еще поспать. Сладко зевнула и... посмотрела на часы.
- Боже мой, уже половина десятого! Сашка меня убьет!
Когда я подошла к зданию университета, то очень удивилась, заметив в толпе студентов мою необязательную подругу. Она рассматривала свои туфли и не замечала никого вокруг.
- Привет! - оторвала я ее от созерцания обуви, которая, на мой взгляд, выглядела вполне прилично.
- Привет! Как мама? - зомбированным голосом произнесла она.
- Пока в больнице, - вздохнула я.
- Этого урода нашли?
- Нет, и я сомневаюсь, что будут искать. Никто не заметил номера его мотоцикла, как и его самого. Человек в темной куртке и в шлеме на голове.
- Ты плохо себя чувствуешь? Или просто не выспалась? - полюбопытствовала я, не понимая странного состояния всегда приветливой подруги.
- Лучше бы вообще не ложилась! - Я стала ждать продолжения, которое последовало после долгой паузы. - Мне сон приснился... жуткий. Меня хотели принести в жертву!
- За что?
- Я отказалась быть четвертой женой адыга по имени Заур! - Она сложила руки колечком на груди и с независимым видом уставилась на стоящего поодаль незнакомого молодого человека, желая на нем выместить злость на кровожадных адыгов из своего жуткого сна. Я проследила за ее взглядом. Парень заметил наше внимание к нему, робко улыбнулся, ожидая приветливого жеста от нас. Но девушки-кремни продолжали сверлить его свирепо-придирчивым взором. Тогда он проверил свою одежду, без успеха пытаясь найти в ней изъяны. Потом оглянулся по сторонам, желая найти поддержку в лице друзей-студентов, которые гуськом потянулись к дверям универа. И не нашел ничего лучшего, как последовать их примеру. Когда объект нашего созерцания пропал, мы вернулись к разговору.
- Это всего лишь сон! - успокоила я Чечеткину. - Вчера поздно вечером мы вспоминали Заура и Адыгейский госуниверситет, вот тебе и запало в голову сочетание: Заур - адыги... Ты у нас девушка впечатлительная, интересующаяся народами Северного Кавказа. Не иначе недавно что-то прочла касаемо этой темы, вот и вылилось все в сон - про сон.
- Ничего я не читала! - отмахнулась Дарья. - Я все понимаю: наши сны - отражение всего произошедшего за день, но почему-то на душе... неспокойно.
- Ты встала в непривычное для себя время, словно оказалась не в том месте, где должна была оказаться.
- На любимом диване! - усмехнулась подруга.
- Вот ты и улыбнулась! Пошли, познакомлю тебя с Зауром! Не волнуйся, у него нет пока жены: ни первой, ни второй, ни третьей. Так что твоя очередь подойдет нескоро! - Я взяла ее под руку и повела внутрь здания.
Заур Зацуков с умным видом сидел перед монитором компьютера и водил по столу "мышью". Когда открылась дверь, он с неохотой оторвался от занятия. Недовольство на лице сменилось радостной улыбкой. Я знала, что этот парень ко мне неравнодушен, но все его попытки приударить за мной, я сразу пресекала. Но Заур не терял надежды, и каждый наш предполагаемый пятиминутный разговор растягивался до получаса. Он незаметным движением ловил мою руку, которой я по привычке помахивала, сопровождая свою речь. Вырваться от него было не так просто. Я не хотела его обижать, так как он вел себя корректно и кроме легкого поглаживания руки ничего себе не позволял. Но его постоянные предложения сходить в кино, меня напрягали. Во-первых, я не любила зануд и прилипал, во-вторых, мне не нравились... некрасивые мальчики, а в-третьих, мне было неловко ходить по улице с коротышками, которые мне едва доставали до уха. Это все о Зауре. Единственное его достоинство - красивые черные глаза. Они были будто бы постоянно влажными. Иногда про губы говорят, что они чувственные, мне это хотелось сказать про глаза Зацукова. Я старалась не смотреть в них слишком долго, боясь впасть в гипнотический транс и превратиться в его раба, исполняющего любое желание повелителя. Я скользила своим взглядом по его лицу, не более того.
Он вцепился своими чувственными глазами в мое лицо, выжидая момент, когда я сдамся. Заур даже не заметил, что я не одна.
- Доброе утро! - чересчур весело сказала я, глядя на противоположную стену. - Дарья, познакомься, это мой друг Заур Зацуков. - Он с трудом оторвался от меня, удивленно посмотрел на Чечеткину, словно она выросла из-под земли сию минуту.
- Заур! - с кислой миной произнес он.
- Даша, - прошелестела моя подруга, с интересом рассматривая "мужа" из своего сна.
Интересно, они похожи? - подумала я. - Судя по Дашкиной довольной физиономии - ничего общего.
- Ладно, я пойду. Заур, у Дарьи к тебе дело...
- Ты еще зайдешь? - с надеждой в голосе поинтересовался он.
- Не знаю, смотря, сколько времени пробуду у Белоусова.
- Я буду ждать! - напряженно пробасил Зацуков...
Как только дверь за Сашкой закрылась, с лица парня исчезло умиление и кисейная влюбленность, он с неприязнью уставился на Чечеткину.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Александра говорила, что вы окончили Адыгейский государственный университет? - сразу перешла к делу Чечеткина.
- Вы говорили обо мне? - удивился он.
- Да, она очень хорошо отзывалась о вас.
Что я несу? - подумал Дарья, сразу догадавшись о безответной любви парня к своей подруге. - Сейчас он уткнется мне в плечо и начнет жаловаться на жизнь. Он ее любит, она его не любит, что же делать, чем я могу помочь? Ничем! Судя по напряжению Сашки, ни за какие коврижки ее не разжалобить. Иметь в ухажерах такого коротышку она не имеет ни малейшего желания. Зря я сказала о положительных отзывах, зачем давать надежду человеку? Стоп, а что я должна была ответить? Слушай, Заур, девушка Саша тебя органически не переносит, давно бы послала тебя подальше, да воспитание не позволяет! И общается она с тобой только по служебной необходимости, так как ты курируешь всех аспирантов кафедры "Экономика". Грубая правда! - Дашка представила себя в красной косынке на трибуне очередного съезда комсомола, грозно клеймящую комсомольца Зацукова, посмевшего влюбиться в тяжелое для страны время: "Когда все люди, засучив рукава, пашут на стройках капитализма, аспирант Заур Зацуков, строчит любовные вирши и пребывает в лирическом состоянии! Именно, поэтому он не может больше находиться в наших рядах!" И тут же взвыла толпа: Исключи-и-ить!
- А что она конкретно говорила? - вернул ее с "трибуны" Заур.
- Она... она... назвала вас другом! - выкрутилась Чечеткина. - А в Сашкиных устах это высшая похвала!
Лицо парня залилось краской, глаза затуманились. Видно, перенесся вслед за Козловской, - решила Дарья. - Сейчас мысленно пристроится между ней и Белоусовым и будет пожирать любовным взглядом, мешая вести беседу. Надо вернуть его назад!
Девушка потрепала Зацукова за рукав пиджака.
- Заур, я хочу задать вам один вопрос! - слишком громко заявила она. Приблажное выражение лица парня свидетельствовало, что он пока не вернулся. - Заур! - В ухо рявкнула Чечеткина. Он вздрогнул и непонимающе уставился на девушку. - Даша! - Назвалась она, прикладывая руку к груди. Ей хотелось этой же рукой указать на молодого человека и коротко заявить: Заур. Как в любимом мультфильме про волка и зайца. Только там робот - заяц произносил: Волк - заяц, волк - заяц! Поочередно указывая на волка и себя.
- Знакомились, - недоуменно произнес Зацуков. - Вы садитесь, Да - ша. - Ее имя он разбил на два слога, словно пытался таким образом запомнить его.
Чечеткина присела на предложенный стул.
- Заур, я понимаю, что в вашем вузе учится много студентов, но... аспирантов гораздо меньше. - Она увидела странный взгляд своего визави. - Я, наверное, непонятно изъясняюсь, - замялась она.
- Что вы хотите узнать? Говорите прямо, не стесняйтесь. Если я смогу, то обязательно помогу подруге Саши.
- Меня интересует один человек! - затараторила Дарья - подруга Саши, испугавшись, что Заур мысленно улетит в кабинет Белоусова. Одно успокаивает, что она не одна такая - летательная, есть еще люди.
- Что за человек?
- Он... юрист, несколько лет назад окончил ваш университет, поступил в аспирантуру, работал над кандидатской, а сейчас приехал в наш город "защищаться".
- Вы с ним знакомы? Знаете, как его зовет?
- Конечно! Извините, я все сумбурно излагаю... Его зовут Александр Лунев.
- Александр Лунев, - он несколько раз произнес озвученное Дарьей сочетание имени и фамилии. - Не припомню... Но вы не расстраивайтесь, он же учился на юридическом факультете, а я на экономическом.
- Но он приехал защищаться к нам!
- Вы хотите, чтобы я навел справки про этого Лунева? - Дашка неопределенно передернула плечиками, предлагая ему сделать самостоятельный вывод, будто это ее мало волнует. - Не волнуйтесь, мне это нетрудно. И я сделаю все шито-крыто. Ваш Александр никогда не догадается, что им кто-то интересуется.
- Спасибо, - промямлила Чечеткина.
- Есть еще один вариант, - высказался Заур. Дашка заинтересованно уставилась на него. - Вы мне скажете, где в очередной раз встречаетесь с этим молодым человеком, я понаблюдаю со стороны и позже вам доложу, сталкивался я с ним в своем университете или нет. Необязательно знать друг друга по именам.
- Это отличное предложение! Давайте я вам позвоню и сообщу, где мы сегодня встретимся с Луневым. А справок наводить пока не нужно.
- Договорились! - улыбнулся Зацуков...
Хороший парень, - подумала о нем Дарья, покидая родной университет. - Что же мне делать: звонить первой Александру или подождать его звонка? Если я сама позвоню, он заподозрит неладное. Вчера я была холодной жабой, в которую он пальнул стрелой любви, а это земноводное изломало ее на мелкие кусочки и с презрением выбросило, отвергая таким способом его любовь. А сегодня жаба Даша проснулась, пожалела о совершенном накануне поступке и воспылала желанием увидеться. На дворе осень, жабам пора впадать в спячку, а не пробуждаться! - Злилась непонятно на кого Чечеткина. Или на себя, или на время года, или на странного кавалера, заставившего ее ступить на тропу расследования.
- Еще этот сон! - пробормотала она себе под нос и поддала ногой большой желтый кленовый лист. Тот возмущенно взлетел и снова опустился на землю. - Идиот, - обратилась она к листу, - сейчас придет дворник, сметет тебя в общую кучу и сожжет! Или отправит в мусорный контейнер... - Девушка сжалилась над ним, подобрала непослушный лист, и пошла по улице.
Она была так погружена в свои мысли, что не почувствовала пристальное к себе внимание...
Я тихонечко спускалась по лестнице, стараясь идти на цыпочках, будто боялась, что воздыхатель Заур услышит стук моих каблучков и устремится в погоню. Его кабинет располагался на первом этаже, поэтому именно здесь я уже не шла, а парила над землей. Я радовалась, что он не сможет засечь мой парящий выход, так как окно его кабинета выходило на противоположную сторону. Выскользнула из здания и быстрым шагом пошла по улице. Я хотела навестить маму, побыть рядом с ней, поговорить, успокоить. Она хотела поскорее вернуться домой, но врач настаивал еще на неделе пребывания в мрачном здании Центральной Городской Больницы, а коротко ЦГБ, как ее называли все жители нашего города. Хорошо, что ей вчера разрешили ходить. Мы можем выйти в парк и посидеть на скамейке, погода нам милостиво разрешает сделать это. С утра черные тучи воевали с солнышком, дождь слегка оросил землю, но во второй половине дня, когда я рассталась с профессором, осеннее солнце вырвалось из плена и низко нависло над городом, грея горожан теплыми лучами.
Центральная Городская больница была создана в далеком двадцать втором году прошлого века и называлась Донской окружной больницей. Началось все с нескольких строений, к которым пристраивались новые и новые здания, реставрировать которые никто не собирался. В настоящий момент "слепка" разноэтажных старичков пряталась за кирпичным забором. Я постаралась переключить свое внимание с унылых зданий на пестрые клумбы с поздними цветами, чтобы слегка растопить вязкую грусть. На клумбах в основном преобладали мохнатые непричесанные астры, которые так любила моя мама.
- Сашенька! - неожиданно услышала я знакомый голос. На лавочке возле клумбы сидела мамуля с подвязанной рукой и улыбалась мне. Улыбка была такая вымученная, явно предназначенная любимой дочери с целью успокоения оной.
- Почему ты не дождалась меня в палате? Давно ты здесь сидишь? Наверное, замерзла? - засыпала я ее вопросами и дотронулась до ледяной руки. - Конечно, уже замерзла!
- Перестань, у меня всегда руки холодные, как у всех гипотоников. Я вышла полчаса назад, такая хорошая осень, пахучая... - с легким восторгом протянула она и глубоко вздохнула. Я последовала ее примеру.
- Свежо! - вынесла я заключение, ощутив холод в груди. - Может, пройдемся?
- Только чуть-чуть, а то голова кружится. - Мама оперлась на мою руку и с трудом поднялась. - Совсем ослабла за несколько дней, пока соблюдала постельный режим. Может, пора сбежать отсюда? - поинтересовалась она, сверкнув своими злато-карими глазами.
- Низззя - я! - осадила я её. - Как только доктор даст добро, так сразу домой!
- Ты же знаешь, как я люблю эту братию! Мне от одного вида лечащего врача становится не по себе, сердце возмущенно выпрыгивает из груди!
- Я понимаю: он симпатичный мужчина и достоин внимания такой женщины, как ты! Отсюда и учащенное сердцебиение! - усмехнулась я.
- Сашка, перестань!
- Ты не ответила, как самочувствие? - участливо спросила я.
- Честно? Голова разламывается на две части. Но не уговаривай меня вернуться в палату, в пропахшем медикаментами помещении я чуманею, а на свежем воздухе мне гораздо лучше.
Настаивать я не собиралась, зная характер моей родительницы: спорить с ней было бесполезно. Эту особенность она унаследовала от своей матери, моей дорогой бабули.
Мы сделали круг и снова опустились на скамейку.
- Вы с папой не голодаете? - задала запоздалый вопрос Жанна, покончив с обсуждением ярких клумб на территории больницы. "Заговаривала" мне зубы, без сомнения.
- Он вспомнил студенческую жизнь, когда жил в общаге, и теперь кормит меня блюдами той веселой поры, - отрапортовала я. - Меня к плите не подпускает, говорит, что не хочет умереть от моей кулинарии.
- Представляю себе, что вы едите!
- Не волнуйся, все нормально, - успокоила я ее.
- Как твоя диссертация?
- Отлично! Все готово, осталась самая малость - защититься! И сие событие назначено на начало октября.
- Осталась пара недель, а я не гожусь тебе в помощники, - посокрушалась мать, со злостью взирая на свою загипсованную руку. - Я не собираюсь долго ходить с этой штукой! - Твердо заявила она, - а то потом будешь сто лет разрабатывать атрофированную руку.
- Как хочешь, так и поступай. Тебе виднее. - Сегодня я была на редкость покладистой.
- Санька, я хочу перекрутить назад пленку и избежать этой нелепой случайности. Хочу спать на своей собственной кровати, хочу владеть обеими руками, - с грустью высказала она свои мечты, одна из которых была несбыточной, а две другие обещали исполниться в недалеком будущем. Я на это очень надеюсь. - Для нашей семьи наступила черная полоса: то мама ушла, то я попала в больницу.
- Но после черной всегда идет белая полоса. Жизнь - зебра!
- Ты стараешься меня успокоить и говоришь банальности, - с неудовольствием на лице произнесла ведьма в третьем поколении.
- У тебя другое мнение? - поинтересовалась я, немного обидевшись на мать за резкость.
- Я думаю, что все наши проблемы начались с той записки, которую ты нашла в шкатулке.
- Это полная ерунда! Если бы я ее не нашла, то бабушка была с нами, ты не попала под колеса мотоцикла... Так?
- Может быть... - рассеянно пробормотала она. - Ты пока не знаешь, что у соседей, живущих за стенкой, произошло возгорание, и пребываешь в прекрасном расположении духа. До тех пор, пока огонь не добрался до твоего личного пространства. Тогда и начинается весь ужас
- Странно излагаешь, - задумчиво произнесла я, представив колыхающий пожар за стеной, а мы в это время беззаботно пьем чай и смотрим телевизор.
- Записка отца - своеобразная искра, из которой разгорится пламя. Оно уже разгорается!
- Ты снова изъясняешься коммунистическими лозунгами.
- Поучила бы столько лет, сколько учила я, историю КПСС, научный коммунизм и тому подобное, и не так бы... изъяснялась?
- Ты обиделась?
- Нисколько, - с хмурым видом ответила мама. Ясно, обиделась. Я решила, что лучше промолчать. - Говорят, что человек состарился, когда начинает сравнивать современную молодежь с собой и своими сверстниками той поры, когда они были молодыми. Я не сравниваю, я вспоминаю свою молодость. Иногда нас возмущал переизбыток коммунистических лозунгов, которыми были обвешены все заборы. Нет, возмущал - не то слово, мы подсмеивались над ними, но не злобно. Мы жили в эпоху, когда у нас все было прекрасно, а запад загнивал. А раз у нас все прекрасно, то зачем унывать? Мы жили с азартом и желанием. Не ныли, не считали деньги у соседа...
- Так уж и не считали?
- Разные были люди. Я говорю о своем окружении.
- Неужели уравниловка никого не возмущала?
- С "цеховиками" я дружбу не водила, а среди моих знакомых доходы были приблизительно равны.
- Приблизительно! - повторила я. - Разница в пятьдесят рублей была ого-го какой! А говоришь ты об отсутствии зависти потому, что в ту пору ваша семья жила безбедно. Мой дед, твой отец, получал хорошую зарплату, бабушка тоже были "при должности". Если ты никому не завидовала, это не значит, что никто не завидовал тебе.
- Завидовали, наверное, - согласилась мать. - Но это были люди, которые не знали, каково это быть военным человеком. У моего отца была тяжелая служба. Ни отпусков, ни выходных. И спал на бегу. Отсюда и букет болезней, как следствие - короткая жизнь. А брат, вообще, ушел из жизни в сорок пять лет. Служба в Афгане просто так не прошла... Была семья из четырех человек, осталась одна я...
- У тебя есть я и папа! - Пришел мой черед обижаться.
- Я имею в виду Алышевых...
- Но я тоже наполовину Алышева!
Мама внимательно посмотрела на меня, словно я сказала что-то неприличное, ее глаза стали желто-зелеными.
- Боже мой! - воскликнула она, - ты ведь тоже...
- Что ты хотела сказать? Продолжай! - Я с недоумением уставилась на мать, которая забыла о своих прежних печалях и с осуждением поглядывала на меня.
- Сашута, пожалуйста, меньше шатайся по улицам! А когда переходишь через дорогу, то...
- Смотри, нет ли рядом сумасшедших мотоциклистов! - продолжила я начатую фразу, пребывая в задумчивости.
- Твоя ирония здесь неуместна, - автоматически проговорила мама, как это обычно делала, когда я шутила "не по делу".
- Извини! - покаялась и чмокнула ее в щеку. Я постаралась избавиться от непонятного ощущения опасности, и у меня это вышло не очень хорошо. Мотоциклист-мститель, который перестал быть обычным нарушителем дорожного движения после подозрительно-завуалированных заявлений матери, не выходил из головы. Поэтому я обратилась к ней с вопросом. - Все-таки, я не понимаю, как ты его не заметила?
- После смерти мамы я постоянно пребываю в прострации...
- А женщины, которые пострадали вместе с тобой, неужели тоже были... в прострации?
- Я с одной из них поговорила, она лежит в соседней палате...
- И что она тебе сказала?
- Сказала, что он ловко лавировал среди автомобилей, стоящих у светофора, пока не выбрался на первую линию. И вместо того, чтобы стоять и ждать "зеленый" свет, он прибавил газу, и въехал в толпу ничего не подозревающих пешеходов. Эта женщина тоже не успела отреагировать, несмотря на то, что заметила его виртуозное передвижение к светофору. Слишком все быстро произошло.
- Наверное, она не ожидала, что он рванет вперед.
- Скорее всего.
- Может быть, он хотел вырвать сумку у кого-то из вас? - предположила я.
- Не знаю, кажется, у пострадавших женщин ничего не пропало.
- Хорошо, что все остались живы, - вздохнула я и, не подумав, ляпнула, - у меня возникло ощущение, что он нацеливался на кого-то конкретного, а остальные пострадали случайно, за компанию.
- У меня тоже появилась такая мысль, но следователь опроверг мое предположение о заранее запланированном наезде на кого-либо из нас. Заявил, что это... безбашенный байкер. Таких лихачей на наших дорогах полно.
- Хм, безбашенный байкер. Он ничего лучше не придумал?! И что за жаргон у сотрудника правоохранительных органов?!- возмутилась я. - Я не спорю - таких отморозков немало, но как можно с такой уверенностью заявлять, если преступник еще не задержан... Они, вообще, собираются искать этого безбашенного байкера?
- Ведется следствие, - повторила мама явно чужие слова.
Я уловила боковым зрением остановившуюся неподалеку фигуру и уже хотела резко повернуться, но мама взяла меня за руку и прошептала.
- Не надо набрасываться на Илью, это я ему позвонила и сказала, что со мной случилось и где нахожусь.
- А зачем тебе это нужно? Скучно в больнице и ты нашла развлечение - беседуешь по мобильному телефону с моими бывшими поклонниками? - также шепотом возмутилась я, чувствуя приближение заботливого экскавалера.
- Почему бывшими? Илюша такой хороший парень.
- Жанна Александровна, здравствуйте! - воскликнул "хороший парень" излишне громко, едва не повредил мой чуткий слух. Я с неудовольствием отметила, что меня он проигнорировал.
- Здравствуй, Илюша, - ласково проворковала мама и незаметно пихнула меня в бок.
Хорошо, что я не стояла со стороны загипсованной руки, а то удар получился бы более ощутимым. Я догадалась: она призывала меня первой проявить инициативу к налаживанию дружеских отношений. Я не только не желала расстраивать ее, но и не собиралась задирать нос, выказывая свое надменное безразличие.
- Привет! - звонко произнесла я, не забыв миролюбиво улыбнуться.
- Здравствуй, Саша! - снизошел Кожевников, вид у него при этом был деловито-озабоченный, будто он заскочил в больницу в перерыве между важными заседаниями и теперь боится, что мое присутствие помешает сократить срок его пребывания здесь. Сразу переключился на того, к кому он сюда пришел. - Жанна, Александровна, как вы себя чувствуете?
Я воззрилась на приятеля, ожидая услышать банальность типа, дома и стены помогают! И уже представила перекошенное лицо моей мамульки, которая "обожает" избито-пережеванные фразы. Но Илья моих надежд не оправдал. Он сочувственно покивал головой, выражая поддержку всему вышесказанному, и протянул пакет с фруктами, избавив нас еще от одного банального заявления: "Витаминчики вам будут кстати".