- Не бойся, Егорка, все будет хорошо, - успокаивала перепуганного мальчугана мать, укутывая его своим ветхим платком. - Ну, и мороз нынче на улице, сказано январь! - Она распрямила спину, оглядела сына и прослезилась. - До чего ты на папку похож! Жаль, не дожил он до этого великого дня. - Шестилетний Егор тоже хотел заплакать, но мамка быстро вытерла слезы и строго взглянула на мальчика. - Ты скоро будешь совсем взрослый, через год пойдешь к нам на фабрику, будет мне помощь...
- Я могу, хоть, завтра пойти! - заверил ее Егорка.
- На фабрику принимают детей с семи лет, - пояснила мать. - А, может, жизнь наша изменится, и ты пойдешь учиться. Ведь, почему мы идем к царю?
- Почему? - испуганно прошепелявил Егор.
- Искать правду и защиту, - как взрослому пояснила мамка. Потом окинула взглядом убогое жилище, которое и жильем нельзя назвать, так, каморка, отгороженная фанерными перегородками от остальной части барака. В ней стояла старенькая кровать и тумбочка с поломанной ножкой. Егорка и его мать стояли возле кровати, и третьему человеку места уже не было. - Ну, что пойдем? - Она взяла сына за руку и вывела на улицу.
Недалеко от их барака, на окраине Петербурга собралось огромное количество людей. Егор испугался и еще крепче ухватился на мамкину руку. Потом вся процессия медленно двинулась. Многие мужчины несли в руках иконы и портреты, на которых был изображен один и тот же мужчина с бородкой и усами.
- Смотри, Егорка, это царь Николай второй! - сообщила мать, наклонившись к самому его уху. Мальчик уставился на портрет царя. Царь Николай второй показался ему совершенно обычным человеком.
Рядом с ними шла семья Дудкиных, которые жили в их бараке по соседству, за фанерной перегородкой.
- Тебе хорошо, - рассуждала мать Егора, обращаясь к соседке, - у тебя кормилец есть. Мужикам-то легче! Вон у нас на фабрике, за ту же работу им платят двадцать рублей, а нам, женщинам, - двенадцать... - Она тяжело вздохнула и посмотрела на сына. - А если мое дите пойдет работать, так и того меньше будут платить, всего семь рублей!
- Вот сходим к царю, пожалуемся на хозяев душегубов, авось, станет легче, - невесело проговорила Дудкина. - А ты давно овдовела?
- Да, почитай, третий год. Мы в Полтавской губернии жили. В тот год случился неурожай, есть нечего, Егорка совсем маленький, опух от голода. Все крестьяне пошли к помещику требовать хлеба, выгребли его амбары, а через несколько дней в нашу губернию прибыли войска и забрали почти всех мужиков: кого в тюрьму, а кому устроили порку перед домом помещика... Забили моего Васеньку... - Женщина всхлипнула. - А старый дед мне и говорит: Езжай, девка, в столицу, может там дите твое выживет, а то здесь мы все передохнем от голода. Собралась я, взяла Егорушку на руки и поехала. Как добирались, даже вспоминать не хочу...
Между тем колонны бедняков стали приближаться к Дворцовой площади. Люди оживились: сейчас царь их выслушает и, все изменится к лучшему. Просто он ничего не знает о жизни простого люда...
Первые ряды резко остановились, заметив шеренгу солдат с винтовками в руках. Остальные ряды пока ничего не видели и стали напирать. Возникла давка. Вдруг раздался непонятный свист и прямо в толпу людей упал снаряд...
- Сволочи! - раздался грозный мужской голос. - Зачем же из пушек по людям пал... - Голос резко оборвался. Началась паника, повсюду слышались крики, стоны, детский плач.
Вдруг мамкина рука, крепко держащая маленькую ручку сына, ослабела, и женщина рухнула на землю. Егорка сначала ничего не понял, он стал тянуть мать за руку, потом упал возле нее на колени, начал заглядывать в лицо и приговаривать: "Мамка, вставай, мам-ка -а-а! Ну, вставай!" Мальчик смотрел в ее широко открытые глаза и не мог понять, почему она не отвечает, почему лежит посреди улицы? Совсем рядом проскакал на коне всадник, чуть не зацепив копытом сидящего на земле ребенка. Егорка повернулся и увидел, что вся площадь усыпана лежащими телами, а со стороны дворца едет большая конница. Еще немного и она раздавит его. Мальчик вскочил на ноги и побежал. Сзади слышался конский топот, сил уже не было, но Егор все бежал и бежал. Вдруг запыхавшийся малец запоздало заметил огромную собаку, которая смотрела на него, не рыча и не скалясь. Мальчик замер и только сейчас понял, что всадники отстали, но теперь возникла новая угроза - большая лохматая черно-белая собака, которая с интересом его рассматривала и никак не могла сообразить, откуда здесь, на этой приличной улице, взялось это крохотное пугало, закутанное в старый платок. Она наклонила голову, словно раздумывала, что ей предпринять, как поступить с этим круглым шариком в лохмотьях. Егорка не мог отдышаться после быстрого бега и с испугом смотрел на пса. Пес дернул головой и пошел во двор, оглядываясь на мальчика, словно проверяя, идет он за ним или нет. Мальчик медленно двинулся во двор за собакой. Пес остановился возле большой будки и поджидал Егора. Ребенок встал с ним рядом, посмотрел в собачьи глаза-пуговки и заплакал. Потом обнял голову пса, уткнулся лицом в лохматую шерсть и еще долго всхлипывал. За все время детского плача собака не сдвинулась с места и терпеливо ждала, когда он успокоится. Когда мальчик отодвинулся от нее, она провела шершавым языком по детской щеке, еще раз дернула головой, словно приглашала в свой дом, и сама первая полезла в будку. Егор оглянулся по сторонам: двор был пуст, на улице уже начало темнеть, наступил январский морозный вечер. Ему ничего не оставалось, как принять предложение пса посетить его жилище. Мальчик нагнулся, пролез в нутро собачьей будки и устроился рядом с лохматым теплым боком...
- Лохмач, выходи паршивец! - Грозный окрик разбудил Егорку. Сквозь круглое отверстие пробивался тусклый свет. - Что же ты, скотина этакая, всю ночь дрыхнешь! А дом кто стеречь будет?!
Пес завозился и, нехотя, полез из конуры. Мальчик открыл глаза и увидел ноги, обутые в валенки. Возле будки стояла миска с едой, над которой вился пар и вкусно пахло. Лохмач уселся возле миски, но есть не стал, ждал, когда удалится мужчина.
- Еще корми тебя, дармоеда! - продолжал возмущаться он.
Егорка приблизился к лазу, его привлек запах из миски. Он вспомнил, что не ел со вчерашнего утра, да, и что это была за еда, кусок черного хлеба и вода.
- А это что такое? - спросил тот же голос. Егор увидел злое лицо человека в большой шапке, надвинутой на глаза. Мальчик отполз в задней стенке будки. - А ну, выходи на свет божий! - Грозно приказал он, обращаясь к мальчику. Лохмач порычал для вида, но подавать голос в защиту "квартиранта" не стал: все-таки хозяин! - Кому говорю, вылезай!
- Серафим, чего ты кричишь? - раздался совсем рядом скрипучий старческий голос.
- Да, мы, это... разбойника поймали, Петр Францевич! - пояснил Серафим, призывая в союзники Лохмача. Пес переместился к человеку, которого дворник назвал Петром Францевичем, и услужливо заглянул в глаза, словно просил заступиться за нового друга перед суровым Серафимом.
- Ну, Лохмач, показывай, кого ты поймал? - Старик, одетый в добротное пальто с большим меховым воротником и соболью шапку, потрепал собаку и, опираясь на трость, стал ждать развития событий.
Дворник и собака переглянулись, мужичонка кивнул, и Лохмач, повинуясь приказу, нехотя полез в свой дом. Егор забился в дальний угол и трясся от страха. Пес сел рядом и тяжело вздохнул, показывая всем своим видом, что, как бы ему не было жаль мальчика, но работа превыше всего. Лохмач схватил зубами край ветхого пальтишки и осторожно потянул. Ткань затрещала, пес выпустил ее, негромко гавкнул и полез на улицу, призывая не упрямиться и следовать за ним. Егор понял, что его все равно достанут, и двинулся за собакой.
- Ну, и разбойник! - рассмеялся старик, рассматривая появившегося из собачьей конуры испуганного мальчика. - Как тебя зовут?- Ласково поинтересовался он. Егор понял, что бить его не будут и тихо ответил:
- Егор Коростылев. - Мальчик недавно научился выговаривать букву "р" и теперь немного картавил: произносить "р" ему очень нравилось.
- Где твои родители, Егор Коростылев? - осведомился Петр Францевич.
- Нету, - уставившись в землю, тихо сказал он и заплакал. Лохмач приблизился к другу и стал рядом, показывая, что в обиду его не даст.
- Вот, что, Серафим, накорми его, а потом отведи к Константину Николаевичу Игнатьеву. Скажи, что так велел Петр Францевич. Старик окинул взглядом всю троицу и вышел со двора, опираясь на трость.
- Доброе утро, Сережа! - В дверях купе стояла Диана с перекинутым через плечо полотенцем и улыбалась. Улыбка у нее была замечательная: по-детски открытая и волшебная, потому что превращала женщину с потухшим взглядом в маленькую жизнерадостную девочку, перед которой открывался новый мир, и этот мир ее безумно радовал.
- К Сочи, - перебил ее Сергей. - Сейчас будет стоянка двадцать минут.
- Прогуляемся? - Она так посмотрела на Бирюкова, будто приглашала его к себе домой на интимную встречу, когда муж... уехал в командировку.
- Прогуляемся, - вяло отозвался он.
- Я только переоденусь. - Стрельцова исчезла, а Сергей вышел в коридор и стал рассматривать в окно здание вокзала курортного города Сочи, возле которого, на первом пути, пристроился их поезд.
- Не знаю, - немного подумав, пожал плечами Сергей. Но было сказано так, что становилось ясно - предпочитает и не любит, когда его забрасывают вопросами. Тем более, в период безмятежного отдыха, который начался уже в поезде.
Они неспешно двигались к выходу из вагона.
- Я не хочу быть навязчивой, но...
- И не надо, - резко прервал ее Бирюков.
- Извините. - Стрельцова помолчала, а потом решилась. - Я проснулась утром, а ваша полка пуста...Я решила, что вы вышли... на какой-то станции... и я... вас больше не увижу. - Спотыкаясь на каждом слове, проговорила она.
- Это вы меня извините. - Сергею надоели эти постоянные "извините", "простите", "я не хотела"... Не хотела - не надо, никто тебя не просил перескакивать на откровения.
Чего это я разошелся? - подумал он, выходя на перрон, - не иначе дурные предчувствия подпортили настроение. И зачем плохое настроение вымещать на посторонних, которых ты видишь в первый и в последний раз?
Но что-то подсказывало, что не в последний, отсюда и злость.
- Я хотел выйти в Дагомысе. Мы с родителями каждый год там отдыхали в пансионате. А потом передумал: зачем возвращаться в прошлое?
- Когда приезжаешь в город, в котором ты был последний раз в глубоком детстве, то кроме разочарования ничего не получаешь. В детстве все видится по-другому. - Она внимательно посмотрела на Бирюкова снизу вверх, будто ждала подтверждения ее словам. Визави не собирался пускаться в философские рассуждения и умничать, поэтому предпочел промолчать - Значит, вы поедете до Адлера... - утвердительно - вопросительно произнесла женщина и расплылась в улыбке.
- До Адлера, - кивнул Бирюков и пожалел, что не вышел в Сочи. Дамочка становилась навязчивой. Ее неприкрытая радость его бесила. Надо бы ей напомнить, что жить с ней в одном санатории я не собираюсь, я - человек "дикий". Подумал, как бы по тактичнее это сделать, но Диана продолжила свою мысль.
- А за нами придет машина и доставит до самого санатория. У Феофана в Адлере раньше был филиал его мебельного холдинга, но он продал его одному знакомому. Совсем недавно. Этот знакомый пришлет за нами машину.
- Безмерно за вас рад! - усмехнулся Сергей. И не преминул поинтересоваться, - а пароходом или заводом ваш Феофан случайно не владеет? Или его знакомый?
- Про знакомого не скажу, не знаю, - искренне призадумалась она, как маленькая девочка, которая не заметила подтекста в словах взрослого дяди. - А Феофан - точно не владелец заводов, газет, пароходов. У него только мебельный холдинг.
- Все равно капиталист, - обличительным голосом революционера - защитника угнетенных масс, произнес Сергей.
- Капиталист, - согласилась она с милой улыбкой.
- Капиталист, любящий почитывать газеты, изданием которых он не занимается, - прокаламбурил частный сыщик, вспомнив, что вчера Маслобойников не расставался с газетой, постоянно отгораживался ею от супруги и соседа по купе.
- Сомневаюсь, что он читал газету.
- А смысл? - спросил Бирюков, впервые за все утро с интересом взглянув на женщину.
- Повышал свой рейтинг в глазах окружающих.
- Чтением газет?
- Да. Это с одной стороны. А с другой - предпочел закрыться от незнакомца, который может втянуть его в дискуссию по теме, в которой он не сведущ.
- Надо же, - удивленно протянул Сергей. Кривая настроения снова полезла вверх, потому что разговор неожиданно свернул на интересную тему. Подумав, он брякнул, - у меня такие люди вызывают уважение.
-???
- Значит, они не настолько глупы. Я не выношу тупоголовых людей, которые рассуждают на темы, в которых ровным счетом ничего не смыслят. Или когда берутся поучать людей, стоящих выше по уровню интеллекта на несколько ступенек.
- Вы правы, - согласилась Стрельцова. Она немного помолчала, а потом снова "закинула удочку". - За нами приедет на вокзал машина, мы вас подвезем. - Не то спросила, не то предложила.
- Куда? До вашего санатория?
- Рядом с санаторием очень много частных гостиниц - выбирайте любую на вкус. Все гостиницы достаточно приличные, и расположены недалеко от пляжа. Думаю, со свободными местами проблем не будет - сейчас еще не так много отдыхающих.
- Я согласен, - наконец, сдался он, одновременно успокоив и обрадовав женщину. Вспомнив о Клавдии Холодцовой, путешествующей со своим мужем, добавил, - боюсь, что мы не разместимся в одном автомобиле: у вас полный комплект - четыре человека. - Хотел пошутить, что на руки к Феофану сесть отказывается, но не успел.
- Ой, не беспокойтесь! В этот автомобиль мы все поместимся, - замахала руками Стрельцова.
Они еще побродили вдоль состава, потом вернулись в свой вагон.
- Ну, вот, погуляли, - с грустью заметила Диана, провожая взглядом город Сочи, будто на этом ее отпуск подошел к концу.
Бирюкову захотелось ее подбодрить и он, не подумав, ляпнул.
- Ничего, у нас еще будет время для прогулок.
- Я тоже так думаю, - заговорщицки глядя на него, произнесла женщина...
Сергей не спешил покидать поезд, надеясь, что соседи по купе уедут без него. Ему хотелось, несмотря на недавнее обещание женщине, прервать знакомство на начальной стадии.
Когда он вышел на привокзальную площадь, кишащую людской толпой, то увидел Феофана и мужчину среднего роста с усами а-ля Буденный.
- Если ты хочешь себе карманного заместителя, а не человека, умеющего работать и отвечать за все и вся, то мне с тобой не по пути! - возмущался собеседник Маслобойникова. Феофан выглядел абсолютно спокойным, как человек, которому доставляет удовольствие бросить обидную фразу, а потом наблюдать за реакцией своего оппонента.
- Сережа, где вы пропали! - услышал Бирюков встревоженный голос Клавдии. - Мы с Дианой уже с ног сбились. Он повернулся и увидел двух обеспокоенных подруг.
- Здравствуйте, Клавдия Петровна! - скорчил счастливое лицо Сергей.
Он заметил, как двое мужчин прервали свою беседу и с дружным недовольством поглядывают на своих жен, воркующих с молодым мужчиной. Собеседник Феофана даже замолчал на полуслове.
- Познакомьтесь, это мой муж - Витольд Иванович, - представила Клавдия.
- Сергей Бирюков.
- Холодцов, - назвал себя мужчина. Неожиданно недовольство исчезло с его лица, он широко улыбнулся, показав крепкие зубы, и запоздало протянул руку. - Это вы вчера развлекали наших женщин? - Сергей кивнул. - Моя Кло не могла полночи уснуть и мне не давала, все пыталась пересказать анекдоты.
Бирюкову сразу понравился этот добродушный мужчина, не то, что стоящий рядом с ним помятый Маслобойников.
- Ну, мы долго будем еще стоять? - возмутился он. - Водителю наскучило нас ждать. - Он показал рукой на стоящий неподалеку "Фольксваген Мультиван". Вся компания поспешила к автомобилю.
Бирюков рассматривал город Адлер, который больше напоминал поселок. Кругом стояли разновысотные дома, но с неизменными цветочными горшками, пестревшие яркими разноцветными геранями. Радовали глаз раскидистые пальмы - главное дерево юга, розовые олеандры, сверлящие своим острыми верхушками небо кипарисы, раскидистые магнолии с огромными цветами. Создавалось впечатление, что цветы искусственные, какой-то продвинутый ландшафтный дизайнер решил порадовать глаз отдыхающих и разложил их на ветвях и без того красивых деревьев с блестящими листьями.
Сергей сидел у раскрытого окна автомобиля и вдыхал неповторимый воздух, в котором смешалась соль моря, запах хвои и тонкий аромат цветов. Он поймал себя на том, что сидит и улыбается. Осторожно оглядевшись, Бирюков понял, что все сидящие в "Мультиване" пребывают в той же эйфории, что и он, кроме Маслобойникова, который уронил голову на грудь и тихо посапывал. Сергей отвернулся от Феофана, чтобы не испортить себе шаткое настроение.
"Фольксваген" свернул с главной улицы и остановился на обочине.
- Приехали! - громко объявил водитель, словно радовался скорому освобождению от надоевших пассажиров, которых не надо было долго упрашивать. Все вывалили из "Мультивана", поблагодарив водителя напоследок. Все, кроме Феофана, который ограничился коротким возмущением по поводу его громогласного баса.
Пить надо меньше, тогда и голова не будет болеть, - в мыслях рассудил Бирюков, именно этим объясняя недовольство Маслобойникова.
- Если вы пойдете по этой улице, - Диана показала рукой направление, в котором должен двигаться Сергей, - то упретесь в набережную. Там очень много гостиниц, на любой вкус. Но я бы не советовала в них останавливаться... - Она поняла вопросительный взгляд молодого мужчины и пояснила. - Всю ночь в кафе веселятся отдыхающие, и играет громкая музыка, а вы, как я понимаю, хотите тишины и покоя. - Бирюков кивнул. - Тогда ищите частную гостиницу на этой улице, здесь и от моря недалеко, и народное гулянье не так слышно. - Потом помолчала и совсем тихо добавила: И наш санаторий совсем рядом. - Она показала рукой на распахнутые стеклянные двери, за которыми виднелся сидящий за столом крепкий мужчина в камуфляже, проверяющий пропуска.
Бирюков попрощался со всеми и уже сделал несколько шагов в указанном направлении, когда услышал голос Дианы.
- Сережа, подождите. - Она подошла совсем близко, задрала голову, пытаясь заглянуть в глаза мужчине, рост которого был значительно выше ее небольшого росточка. - Дайте мне, пожалуйста, свой номер телефона. Я обещаю, что не побеспокою вас по пустякам! Но мне кажется... Мне кажется, что очень скоро мне понадобится ваша помощь...
Кто бы сомневался, - обреченно подумал частный сыщик. Увиливать не стал, залез в наружный карман своей сумки, вытащил визитную карточку и протянул ее женщине. Она пробежала ее глазами.
- Я так и знала! - неожиданно обрадовалась Стрельцова. - Я сразу догадалась, что вы имеете отношение к правоохранительным органам.
- Частный детектив - это не полицейский, - привычно-равнодушно пояснил Бирюков.
- Это значительно лучше, - задумчиво произнесла Диана, растеряв внезапную радость от известия, попрощалась и пошла к стеклянным дверям санатория, за которыми скрылась ее компания.
Сергей проводил ее недоуменным взглядом, вспомнив про себя песню о странной женщине, пропел понравившуюся строчку про раненую птицу и бодрой походкой зашагал навстречу долгожданному отдыху...
- А кто тот дядя в кр-р-расивом пальто? - спросил Егорка, уминая за обе щеки кашу в дворницкой, куда его привел Серафим.
- Сам ты дядя, - пробурчал он, - племянник нашелся! Это ЧЕЛОВЕК с большой буквы. - Уважительно сказал Серафим и даже поднял вверх указательный палец.
Егор оторвался от каши и проследил за пальцем, но кроме облупленного потолка ничего не увидел. Дворник налил чаю себе и мальчику и присел к столу.
- Ты понимаешь, как тебе свезло, малец! - Было видно, что Серафим питает к хозяину огромное уважение. - Петр Францевич - большо-о-ой ученый! Он не обязан о каждом... мальчишке заботиться. - Он отхлебнул из кружки и задумчиво уставился на Егора, выскребающего деревянной ложкой из миски остатки каши. На мальчика, которому "свезло" в жизни - о нем позаботился большой ученый. - Ты давай, доедай, пей чай и пойдем к Константину Николаевичу. Так Петр Францевич приказали.
- А кто такой... Константин Николаевич? - испугался Егорка, с трудом выговорив имя и отчество незнакомца.
- Не бойся, тебя там не обидят, раз Петр Францевич приказали, - второй раз повторил дворник...
Серафим вывел Егорку на улицу, где их поджидал у двери Лохмач. Мальчик обнял четвероногого друга, который помог ему и дал кров в зимнюю стужу. Пес проводил их за ворота и долго смотрел им в след, пока дворник и закутанный шарик не скрылись за поворотом. Лохмач вздохнул и медленно побрел к будке, заглянул в нее, будто снова хотел увидеть там друга, потом походил по двору, изображая глубокую степень задумчивости, и все-таки нырнул в будку, надеясь немного подремать, пока не вернулся дворник...
Егор испуганно, но не без интереса, рассматривал красивый большой дом, на пороге которого вырос крепкий мужик, чем-то напоминающий стоящего рядом Серафима.
- Здорово, Иваныч! - поприветствовал Серафим. - Константин Николаевич дома?
- Здорово, здорово, - ответил Иваныч. - Господин Игнатьев еще не уходили в гимназию. А тебе он за какой надобностью?
- Да, вот, - Серафим показал рукой на Егора, - Петр Францевич приказали свести его к господину Игнатьеву.
- Вот этого оборванца? - скривился мордастый Иваныч.
- А это не наше дело. Приказано свести, значит, бери мальчонку и веди.
- Э, нет! Тебе приказано, ты и доставляй. Ступайте по черной лестнице, - пробурчал он и махнул в сторону, где находился вход для прислуги.
Учитель гимназии Игнатьев Константин Николаевич жил в доходном доме на третьем этаже и занимал четыре комнаты. Он был учеником и другом Петра Францевича, который очень помог ему в свое время, поэтому просьба учителя - приютить мальчика - не вызвала непонимания, хотя, в душе Игнатьев был удивлен, но своего удивления никак не выказал. Константин Николаевич приказал горничной Марии искупать Егора, выкинуть лохмотья, в которые тот был одет, и купить все необходимое.
Егорка увидел ванную и обомлел: такого великолепия он не видел за все шесть лет своей жизни. Когда Мария принялась его намыливать глицериновым мылом, он втянул в себя приятный запах и пропустил момент, когда нужно сильно зажмуриться, в итоге, мыло попало в глаза и начало сильно щипать. Егор начал плакать и вырываться из рук мучительницы, которая ему сначала очень понравилась. Мария полила ему на голову из кувшина, Егор потер глаза, которые теперь щипало гораздо меньше, и успокоился. Вскоре процедура была закончена. Чистый Егор Коростылев был облачен в новые вещи и отправлен для повторного знакомства к хозяину...
Константин Николаевич был мужчиной невысокого роста, худощавый, с сильными залысинами, глубоко посаженными глазами, острым носом и узкими губами. Был он по натуре человеком добрым, но отличался излишним занудством. Его занудство проявлялось в постоянном поучении кого-нибудь. Еще он любил делиться своими знаниями, которых было у него предостаточно, в гимназии слушателями были его ученики, а дома - жена, кухарка и горничная. Двух последних Игнатьев хотел приучить к образованию, но жена стала возражать, так как он отрывал работников от выполнения своих непосредственных обязанностей. А госпожа Игнатьева свою головку забивать разной чепухой не желала.
И, наконец, Константину Николаевичу повезло: в его доме появился человек, которого он назвал "чистым листом". Он ничего не знал, совершенно!
- Его учение нужно начинать с азов, - порадовался учитель и приступил к любимому занятию.
Егор Коростылев оказался очень терпеливым, смышленым и тянулся к знаниям. Поэтому взрослый мужчина и шестилетний мальчик очень привязались друг к другу, что вызвало ревность супруги Игнатьева - Ольги Львовны. При муже свою неприязнь к новому жильцу она не показывала, а в то время, когда Константин Николаевич был в гимназии, всячески старалась обидеть сироту. Поэтому в отсутствии хозяина Егорка закрывался в комнате и старался не попадаться на глаза Ольге Львовне.
Игнатьев подготовил Егора Коростылева к поступлению в гимназию, и вскоре он был зачислен в первый класс. Это были самые счастливые годы в жизни мальчика. Егор был прилежным учеником, им гордился его первый преподаватель - Константин Николаевич Игнатьев. Единственно, что омрачало жизнь Егора - постоянное напоминание о виновнике гибели матери, к которому он воспылал лютой ненавистью: портреты царя украшали все кабинеты гимназии...
Прошло три года. Судьба снова преподнесла Егору неприятный сюрприз. Весной тысяча девятьсот восьмого года был арестован и сослан в Сибирь учитель гимназии Игнатьев, как сочувствующий революционному движению.
Егор Коростылев решил не возвращаться в дом Игнатьевых, который ему стал родным. Так он снова очутился на улице...
Сергей Бирюков брел по улице и мурлыкал песню, которую слышал еще в детстве: В краю магнолий плещет море, сидят мальчишки на заборе... Тогда он не мог представить себе, что за край такой и очень хотел оказаться рядом с мальчишками на заборе, сидеть и смотреть в даль...
Дорога сделала плавный изгиб, и перед его глазами раскинулось море. Одни говорят, что оно - черное, другие утверждают, что синее или голубое. Все это неправда! Оно - разноцветное, полосатое! Возле берега - сине-коричневая некрасивая полоса, потом коричневая краска исчезает, и море становится светло-голубым, а потом переходит в насыщенно-синее, словно в него добавили немного синьки.
Сергей полюбовался разноцветной морской гладью и решил вернуться назад, отыскать неподалеку жилье, бросить вещи и отправиться на пляж, пока солнце припекает не так сильно.
Он быстро остановил свой выбор на четырехэтажной частной гостинице, которая находилась совсем рядом, мысленно поблагодарив Диану Стрельцову за подсказку. Номер был небольшой, но все необходимое в нем было: кровать, стол, зеркало, холодильник, маленький телевизор и удобства, включая душевую кабину.
Бирюков открыл кран, убедился в наличии горячей и холодной воды, потом быстро переоделся в шорты и футболку, бросил на себя оценивающий взгляд в зеркало и остался доволен - именно так должен выглядеть человек на отдыхе! Расправил плечи и важной походкой стал спускаться по лестнице.
О, боги, только этого не хватало! - подумал Бирюков. Возле гостиницы маячила знакомая личность - Ива Метелкин собственной персоной. Парень с вызовом смотрел на спешащих в сторону пляжа курортников, которые должны были уделить особое внимание ему - молодому человеку в белых шортах, в красной бейсболке с надписью "Михаэль Шумахер" и с перекинутым через плечо полотенцем, на котором большими буквами было написано "Феррари". Народа таким прикидом не удивишь, лишь мелкая пигалица уставилась на Ива и то потому, что засмотрелась по сторонам и натолкнулась на него.
Сергей был поклонником королевских гонок, постоянно болел за "Феррари" даже после ухода из команды Шумахера. И как истинный поклонник с завистью посмотрел на красную бейсболку - точную копию той, которую носят гонщики "Формулы 1" до старта и после финиша.
Ив почувствовал интерес к своей выдающейся персоне, поднял глаза и посмотрел на Бирюкова, замешкавшегося на выходе из частной гостиницы. Парень собрал гармошку на лбу, выдавая скорую работу мысли - видимо, пытался вспомнить, где видел этого крепкого мужика. Сергей не помог ему в мысленных терзаниях и прошел мимо, не удосужившись даже поздороваться. Он считал моветоном первым здороваться с людьми, которые были значительно его моложе. Хотя, приветствовать незнакомого человека, которого тебе не представили, он тоже считал неправильным. Но на отдыхе все было иначе: постояльцы одной гостиницы считают своим долгом обмениваться приветствиями. Сергея это всегда напрягало. Ему не трудно сказать "доброе утро", "добрый день" или "добрый вечер", но непонятно откуда появившаяся вредность или упертость заставляет превратиться в глухонемого. Или побеждает желание отгородиться от всего мира - я здесь один!..
Бирюков шел медленно, он решил изменить свою привычку - всегда спешить, чтобы всюду успеть. Это отдых! Здесь все должно быть иначе!
Его обогнали двое молодых людей, одним из которых был Ив Метелкин. Другой парень был его абсолютной противоположностью: блондин с длинными волосами, забранными в хвост, высокий, худощавый, очень белокожий. Сергею стало жаль этого альбиноса: сейчас он поджарится на жарком солнце, станет ярко-красным и будет мучиться до конца отдыха. Молодые люди остановились у закусочной. Рядом располагалась другая палатка с винными бочонками, возле нее образовалось общество из отдыхающих, которым просто необходимо пройти курс восстановления после вчерашнего веселого вечера, об этом говорили их лица и устойчивый запах перегара.
Бирюков остановился и сделал вид, что читает надписи вин, а сам краем глаза поглядывал на Ива и его спутника. Именно спутник привлек внимание частного детектива. Сергей загорелся неожиданным желанием увидеть его лицо, потому что фигура и походка были ему знакомы. Альбинос повернул голову и посмотрел на мужчин со стаканами в руках. Парня Бирюков видел впервые, без сомнений, но кого-то он сильно напоминал.
Молодые люди получили из рук молоденькой девочки что-то завернутое в тонкий лаваш, с наслаждением вгрызлись в это что-то зубами и повернули в сторону, противоположную морю. Бирюков решил, что они возвращаются в гостиницу, но, нет: ребята миновали вход и пошли дальше.
Только сейчас Сергей сообразил, что жутко проголодался, и переместился от бочонков с винами к палатке с едой, от которой успели отойти Ив с приятелем.
- А скажите мне, Маргарита, - имя девушки он прочел на бейджике, прикрепленном к милому разноцветному фартуку, - чем вы потчевали молодых людей? - Бирюков кивнул в сторону удаляющихся подростков.
- Это сувлаки, - с готовностью объяснила она. - Рекомендую попробовать!
- Сувлаки, - повторил, как заклинание, мужчина.
- Это очень сытно и вкусно. Лаваш сворачивается кулечком, внутрь кулечка кладется мелко нарезанное жареное мясо, сверху на мясо - жареный картофель, а заливается все майонезно-чесночным соусом. - От этого подробного рассказа у Сергея потекли слюни. Он сглотнул и попросил Маргариту немедленно сделать ему сувлаки...
На третий день отдыха мозги Бирюкова взбунтовались без работы. Он решил полную "отключку" заменить ленивым созерцанием окружающих, предоставив легкую работу взбунтовавшемуся от безделья мозгу. Сработала привычка наблюдать, анализировать и размышлять.
Сергей полулежал под навесом на шезлонге и нагло рассматривал отдыхающих, благо темные солнцезащитные очки это позволяли. Рядом с ним расположились две девицы или, правильнее сказать, молодые женщины лет по тридцать. Бирюков не любил слово "женщина", оно вызывало в нем негативные чувства. Не то, что он не любил самих женщин, как прекрасную половину человечества, очень даже... Сергей считал обращение к незнакомой даме, называя ее женщиной, некорректным. То ли дело - мадам или мадмуазель...
Две молодые мадмуазели только-только вылезли из морских глубин и продолжали тихо вести беседу, начатую во время заплыва.
- Думала, хотя бы здесь его рожу не увижу, - в сердцах заявила одна.
- А ты решила, что он по заграничным курортам разъезжает? Эта тварь за копейку удушится! - вторила ей другая.
Обе девушки были очень похожи: обе стройные, высокие, с длинными светлыми волосами. Только у одной преобладал медовый оттенок волос, а у другой - пепельный.
- Если бы знала, что он тоже сюда заявится, лучше бы дома осталась, - уже спокойнее произнесла та, у которой был медовый цвет - которая говорила про "рожу".
- Не обращай внимания, Лиля! - призвала другая. - Ты у него больше не работаешь, так что при случае можешь послать его подальше.
- Послать - это самое меньшее, чего он достоин. Я его... убить готова. - прошипела Лиля. - Как с ним Диана живет, я удивляюсь! Умная женщина, красивая, а терпит унижение этого примитивного существа.
При упоминании имени Диана уши Бирюкова вывернулись, как локаторы, в направлении двух болтушек, чтобы не пропустить продолжение разговора.
Это становиться интересным, - решил он, - я понимаю, что Диана Стрельцова не одна обладательница такого редкого имени, но мне кажется, что речь идет о ней. Только Маслобойников достоин таких эпитетов, которыми его наградили эти девицы.
Но продолжения бурного обсуждения некого примитивного существа и жлоба в одном лице и его умной и красивой супруги по имени Диана, увы, не последовало. Девушки расслабленно устроились на шезлонгах и замолчали. Лиля рассматривала небо сквозь прорези навеса, а ее подруга углубилась в чтение. Бирюков скосил глаза и прочел: Ф.М. Достоевский "Преступление и наказание".
Ничего себе! - удивился Сергей литературному пристрастию молодой девицы на отдыхе. Вспомнился Феофан с газетой "для видимости", что позволило предположить - подруга Лилии на классику ловит мужчин. Все дамы вокруг читают любовные романы, в крайнем случае - детективы, а эта превзошла всех! Потому заслуживает более пристального внимания.
Вот и неподкупного Бирюкова привлекла. Ему захотелось изменить своим курортным принципам и познакомиться с девушками...
Егор Коростылев принял решение - сесть в поезд и уехать из этого города, который забрал у него самых близких людей - мать и Константина Николаевича Игнатьева. Мальчик располагал для этого кое-какими сбережениями.
Он сел в конку и поехал на вокзал. Громкий крик кучера и постоянный звон колокола не дали Егору собраться с мыслями и выбрать место, куда ему отправиться.
Мальчик вышел на Московском вокзале. Огромное количество людей с мешками и чемоданами напугало его. Он остановился и стал озираться по сторонам. Нужно купить билет, - решил Егор и зашел в здание вокзала. С огромного на всю стену портрета смотрел виновник всех его бед и несчастий - царь Николай II. В голове мальчика застучали молоточки, часто-часто. Он вышел на улицу, осмотрелся, увидел груду камней, взял несколько штук и вернулся в здание. Егор Коростылев встал напротив портрета царя, ухватил правой рукой камень, замахнулся и кинул в лицо Николая. За первым камнем последовали остальные. Когда в руках ничего не осталось, молоточки замолчали, он оглянулся вокруг и увидел немую сцену: все люди замерли и с испугом смотрели на мальчика. Одна бабуля даже начала креститься, приговаривая: Свят, свят...
Егор заметил, как к нему направляются несколько полицейских. Тут кто-то резко дернул его за руку и потащил за собой. Они бежали проходными дворами, в которых хорошо ориентировался его спаситель. Когда у Егора сильно закололо в боку, они перешли на шаг, потом и вовсе остановились. Мальчик согнулся, схватившись руками за живот. Спаситель стоял рядом и не поторапливал. Когда боль отступила, Егорка выпрямил спину и рассмотрел своего спасителя. Это был мальчишка приблизительно его лет, только очень худенький, в потрепанной одежде. Раньше Егор видел таких ребят, господин Игнатьев называл их беспризорниками.
- Ну, ты даешь! - восхищенно произнес новый знакомый и сплюнул себе под ноги. - Ты чо, революционер?
- Нет. - Егор знал, кто такие революционеры из газет, которые всегда покупал Константин Николаевич.
- А чо тогда царя камнями закидывал?
- Портрет царя, - подсказал Коростылев.
- Один черт. - Мальчишка оглядел Егора. - Давай знакомиться... Я Ванька Кныш.
- Да, ладно, - махнул рукой Кныш. - Ну, я пошел! - Егор смотрел ему в след и по лицу неожиданно побежали ручьем слезы. Последний раз он плакал, когда потерял мать. Когда арестовали Игнатьева, он не проронил ни слезинки, считал себя взрослым, почти мужчиной. А мужчины не плачут. Теперь маленький мужчина рыдал и размазывал кулачком слезы на щеках. Накопившиеся за три года слезы водопадом лились и лились из его глаз. Он не заметил, как Ванька Кныш вернулся. Только почувствовал его руку на своем плече.
- Ты чо ревешь?.. Идти некуда? - Мальчик кивнул. - Ну, это не беда... Пойдем со мной. Или ты в Лиговку хочешь?- Егор не хотел в Лиговку, где находилось Городское общество презрения, куда доставляли беспризорников, и замотал головой. Ванька снова взял его за руку и потянул за собой.
Они опять шли какими-то закоулками, пока не очутились в заброшенном доме. Переступив порог, Егор увидел группу подростков, внимательно слушавших песню, которую с чувством выводил тоненьким голоском совсем маленький пацаненок:
- Разве я стал бы карманником и бродягой, если бы в детстве за мной следили мамины глаза. Я был бы таким хорошим, что мною был бы доволен сам Господь...
Так Егор Коростылев попал в воровскую шайку, главарем которой был Васька Белых. Они грабили почтовые поезда, магазины, квартиры богатых господ, чистили карманы зевак на вокзале...
Через несколько дней в "Петербургской газете" от 5 мая 1908 года появилась заметка под названием "Побег гимназиста". В ней было написано следующее: Заявлено о странном исчезновении воспитанника первой гимназии третьего класса Коростылева Егора. Мальчик ушел в гимназию и более не возвращался. Предполагается, что гимназист скрылся с целью путешествия...
Бирюков, недолго думая, поднялся с шезлонга и, проходя мимо девушек, поинтересовался.
- Не желают ли леди охладить свой организм, приняв внутрь граммов сто пятьдесят... мороженого? - К предложению прилагалась замечательная улыбка молодого симпатичного мужчины.
Девушки давно "положили взгляд" на одинокого колоритного мужичка, но он был так отрешен от действительности и имел такой независимый и надменный вид, что они не решились даже "строить глазки". Теперь объект сам пошел на контакт.
- А нас мама учила с незнакомыми дядями никуда не ходить, - сообщила Лиля, хитро прищурившись.
- Сергей Бирюков. - Шаркнул босой ногой "объект".
- Лилия, - назвала себя девушка с медовыми волосами.
- Роза, - сказала ее подруга с пепельными волосами.
- Какая прелесть! Всю жизнь мечтал оказаться в таком цветнике! - Улыбка Сергея стала еще шире. - Ну, что, девушки, как насчет мороженого? Теперь вы знаете стоящего перед вами "дядю".
- Мы согласны, - ответила за двоих Лилия и вскочила с шезлонга. Подруга присоединилась к сборам.
Молодые люди взяли вещи и отправились в ближайшее кафе.
К мороженому присоединилась бутылка холодного шампанского, потом кофе с десертом. Бирюкову понравились девушки: они были умненькие, с чувством юмора, не ломаки, вели себя вполне естественно, охотно отвечали на вопросы, которые Сергей вставлял между короткими рассказами "про жисть". Он представился юристом, Роза и Лилия тоже закончили юридический, только на пять лет позже него. Роза работала в крупном представительстве известной немецкой фирмы, а Лилия недавно уволилась с прежнего места работы по собственному желанию. Именно ее прежняя работа и причины ухода заинтересовали Бирюкова.
- Значит, вы вместе проводите отпуск? - издалека начал он.
- Вместе, - кивнула Лиля, - у Розы очередной отпуск, а я решила... успокоить нервную систему и восстановить силы для поиска новой работы.
- Прежняя работа была нервной, или руководство не желало отпускать высококлассного специалиста? - поинтересовался Сергей.
- Лилька, действительно, классный юрист, - ответила за подругу Роза. - Только ее внешность... как бы поточнее выразиться... играет против нее, как-то так, - сбивчиво пояснила она и успокоено расслабилась, словно перед этим на спор умяла двадцать эскимо.
- Я понял, - насупился Бирюков и обратился к девушке с противоречивой внешностью, - Ляля, вам делали непристойные предложения? Она с грустью кивнула и промямлила:
- Мне не хотелось бы касаться этой темы.
Ей бы не хотелось, а частному сыщику очень даже хотелось. Если он прицепится, оторвать его весьма проблематично. Вот и сейчас его неожиданно заинтересовал Феофан Маслобойников, которого он подозревал во всех смертных грехах, а в частности - в домогательстве!
- Начальник заставил вас написать заявление об уходе, когда вы дали резкий отпор?
- Я сама написала. - Девушка повернула голову к морю, подставив лицо легкому ветерку. - У меня столько сил ушло, чтобы уйти по собственному желанию. И теперь развилась боязнь будущего начальства: вдруг новый руководитель окажется таким же, как предыдущий? Начнет приставать, я ему откажу, а он начнет мне угрожать увольнением по 81-ой статье пункт 3 - несоответствие работника занимаемой должности... И куда я после этого пойду? В дворники?
- Если не секрет, чем вы его "прижали к стенке", чтобы он подписал заявление?
За подругу ответила Роза.
- Она пригрозила этому старому козлу, что обо всем расскажет его жене. Он и скис.
- Я шла ва-банк, понимала - запугать это чучело очень тяжело. Он никого и в грош не ставит, обо всех ноги вытирает, но про жену слышала... - Девушка оглянулась по сторонам, словно проверяла наличие этой самой жены, - что она... ищет повод, чтобы развестись. А это, чем не повод? Мы могли стать союзниками. Или союзницами? Как правильно? - Ее собеседники дружно пожали плечами. - Ну, и ладно! В общем, заключили бы взаимовыгодное соглашение: я ей - доказательство неверности супруга, а она мне... свободу.
- Вы ей свободу от мужа! - подсказал Бирюков.
- Верно!
- А, знаете, девчонки, я хочу загладить свою вину. - Сергей покаянно опустил голову.
- Когда вы успели провиниться? - встрепенулась Роза.
- Я заставил вас вернуться в то неприятное время, о котором вы хотели забыть. Поэтому... предлагаю... встретиться вечером, послушать музыку, поесть шашлычка, выпить винца...
- Вы привыкли идти напрямую, избегаете витиеватых путей? - выказала интерес Лилия.
- Я мог бы пуститься в философские рассуждения и сказать, что жизнь коротка и не нужно ее усложнять разными политесами. В этом случае вы приняли бы меня за самодовольного индюка, который считает, что все женщины должны укладываться перед ним штабелями... Или другой вариант, оптимистично-юмористический: вы привлекательны, я чертовски привлекателен, чего нам зря время терять... А в этом случае я получил бы по своей оптимистично-юмористической, можно сказать наглой, физиономии за гадкие намеки.
- Разве второй путь можно назвать витиеватым? Мне кажется, это самый что ни на есть прямой путь. Раз и в дамки! - сощурившись, заметила Роза.
- Приятно иметь дело с умными девочками, - сказал Сергей, хлебнул шампанского и закашлялся. Откашлявшись, хриплым голосом произнес, - так что насчет моего предложения? Согласны?
- Предложение заманчивое, но...
- Я - знакомый дядя! - перебил Лилю Сергей и приставил к своей груди указательный палец. Все дружно рассмеялись.
- Ба, Цветочек, не знал, что ты тоже здесь. - Вся компания резко замолчала и повернула головы. Возле их столика остановился высокий крепкий молодой мужчина, наголо стриженный, с ямочкой на подбородке, как у актера Тимоти Далтона или нашего певца Александра Серова, в синих шортах и такой же футболке. Совершенно выпадали из общего образа человека на отдыхе очки бизнесмена высшего звена, которые сидели на его переносице и стоили никак не меньше пятисот долларов. Блестящая лысая голова не вызывала отторжения от его персоны, наоборот, отсутствие волос придавало ему некий шарм. Создавалось впечатление, что у него их не было от рождения.
- Лилия Владимировна, - поправила его девушка.
- Ну, мы же не в офисе!
- Тогда просто Лилия, а не Цветочек, - с недовольством брякнула она и поинтересовалась, - а ты что ты здесь делаешь? Насколько я знаю, в отпуск ты не собирался.
- Приехал по делам. - Он беззастенчиво рассматривал сидящую за столом компанию.
- Знакомьтесь, это Альфред Богданов, - наконец, представила его Лиля.
- Сергей Бирюков. - Частный детектив поднялся и пожал протянутую руку.
- Роза... Розалия.
- Еще один цветочек! - развеселился Альфред. Если Бирюкову можно было ставить за улыбку твердую пятерку, то улыбка Богданова тянула на четыре с жирным плюсом. Поэтому появление нового персонажа вызвало у него скрытое недовольство - все же конкурент!
- Вот, видите, я не одинок - вас опять сравнили с цветником, - без особой радости изрек частный сыщик. Растянул губы в крокодильей улыбке и не нашел ничего лучше, как обратиться к стоящему у столика конкуренту, - Альфред, думаю, девушки не будут возражать, если вы к нам присоединитесь? - Запоздало окинул вопросительным взглядом Лилю и Розу, те дружно кивнули. Но Лиля - сдержано, а Роза - излишне активно, по всей видимости, лысый ей приглянулся.
Объяснение было простым - Бирюков не хотел отпускать человека, который по-прежнему, в отличие от Лили, работал на Феофана. Девушка словно прочла его мысли.
- Альфред работает финансовым директором на том же предприятии, - пояснила Лиля, сделав ударение на "том же".
- Надо же, как оказывается тесен берег морской, - усмехнулся Сергей, радуясь своей догадке. Хотя, радоваться было рано: никто не назвал фамилии любвеобильного начальника.
- А вы надолго приехали? - спросил он совершенно скучным голосом.
- Надо один вопрос решить с руководством, - завуалировано ответил Альфред, не сводя глаз с Розы, точно перед ним сидело руководство в ее лице и не шло на компромисс.
- Мы вечером собираемся... послушать музыку, - не особо развивая тему, начал Бирюков.
- Разве мы дали свое согласие? - вскинула брови Роза, оторвав приклеенный взгляд с лысого, который тоже не сводил с нее глаз.
- Конечно, дали! - убедительно заявил Сергей, - перед самым приходом Альфреда вы согласились приятно провести время. - Все посмотрели на упомянутую личность, которая пока не ответила на заданный вопрос.
- Если дело за мной, то я с большим удовольствием присоединюсь к вашей компании, но... - Альфред поднял вверх указательный палец, причем проделал это так азартно, что все едва не запрокинули головы, чтобы проследить за направлением, - но с одним условием.
- Без условий нельзя?! - возмущенно простонала Лиля и, обращаясь к подруге и Сергею, дала короткую характеристику бывшему коллеге, - Богданов у нас известная зануда! Но этого требует специфика его работы.
- Работа здесь не причем, - не обиделся Альфред и сразу вернулся к своему условию, - я предлагаю всем перейти на "ты".
Все дружно поддержали его предложение, выпили еще бутылку шампанского и отправились отдыхать да вечера...
Первый раз Егора Коростылева взяли "на дело" жаркой июльской ночью. Банда решила ограбить кондитерскую Котенкова. При нападении был убит сторож.
Егор увидел лежащего на полу в луже крови человека и... потерял сознание. Очнулся он уже в притоне, где жил последние три месяца.
Васька Белых хотел выгнать его из шайки, но на защиту мальчика встал друг - Ванька Кныш, который был дальней родней главарю.
- Васька, ну, куда он пойдет? В Лиговку? - Это место постоянно поминал Кныш, к месту и без места. То ли оно его самого пугало, то ли нравилось пугать загадочной Лиговкой других. - Давай я его к своему дело приучу, там мокрухи нет.- Белых ничего не ответил и зло зыркнул на притихшего Егора.
Но однажды главарь сменил гнев на милость, когда узнал, что он умеет читать. У них был один "грамотей", который читал только по складам и очень медленно: пока закончит предложение, слушатели забывают, о чем говорилось в начале. А Васька любил слушать городские новости, почерпанные из газет. Особенно его привлекал раздел происшествий в "Петербургской газете".
Так Егор стал главным чтецом при главаре и получил кличку "Гимназист", а Ванька Кныш стал обучать его своему ремеслу карманника...
Прошло два года.
- Вчера на Выборгской набережной, - читал "Гимназист", - против дома Љ13 произошло кровавое столкновение между четырьмя подростками-хулиганами 13-летним Николаем Петровым, 17-летним Дмитрием Ивановым и двумя неизвестными под кличкою "Колька Косой" и "Ванька Карабуза". В ход были пущены ножи и кастеты. На земле остались лежать Иванов и Петров.
- Давай дальше! - приказал Васька. За эти два года Белых три раза оказывался на скамье подсудимых, но ему удавалось бежать прямо из зала суда. Все считали его оборотнем и боялись.
- Ночью 17-го марта 1910года ограблен в своей квартире несколькими экспроприаторами дворянин Верниковский. Грабители, захватив 900 рублей и драгоценные вещи, ранили хозяина кинжалом и скрылись.
- Нельзя оставлять живых свидетелей, - вынес вердикт главарь. Все дружно его поддержали.
Егору Коростылеву жуть, как надоела жизнь в банде. Ему хотелось снова очутиться в доме Игнатьевых, смыть с себя грязь, досыта поесть, а самое главное - ему хотелось учиться, узнавать каждый день новое.
Здесь его тоже учили... шарить в чужих карманах, но эта наука была не для него. Ничего у Егора не выходило. Пару раз мальчика чуть не поймали. Ванька Кныш не жаловался Ваське, боялся, что тот выгонит друга из шайки или... Об этом даже думать страшно, не то, что вслух произносить. Главарю убить человека все равно что сплюнуть.
Ванька брал Егора с собой, чтобы "скинуть" ему украденный кошелек. Коростылев должен был быстро взять добычу и бежать что есть силы в другую сторону от Кныша.
Однажды утром Егор услышал фразу, от которой его волосы стали дыбом.
- Сегодня я с вами на вокзал пойду, - тоном, не терпящим возражений, сказал Васька Белых. - Хочу посмотреть "Гимназиста" в деле. Может, он зря наш хлеб жрет.
- Вась, тебе нельзя туда, полицейские вмиг загребут, - пролепетал Ванька. Главарь так глянул на защитника, что у того пропало всякое желание вступать в спор. Кныш посмотрел на Егора и тяжело вздохнул, показывая всем видом, что придется подчиниться.