Время лирического отступления капитан полиции провел с пользой. Сначала посетил место преступления, тщательно там всё осмотрел, но ничего, кроме двухрублевой монеты, не нашел. На всякий случай прихватил ее, завернув в узелок носового платка. Решил, что с утра пораньше привезет сюда криминалиста, чтобы тот еще раз изучил здесь каждый квадратный сантиметр. После чего вернулся в квартиру потерпевшей. До него донеслись приглушенные женские голоса. Алексей не хотел мешать, пусть выплеснуть свои эмоции. Завернул в кухню. Нашел в холодильнике колбасу, нарезал ее на разделочной доске, сделал бутерброды и неспешно их умял, запивая водой из керамической кружки. Воды в ней было меньше половины, тогда он налил себе кипяченой воды из чайника. Вода была теплой и противной, но греть воду и заваривать чай ему не хотелось, чтобы лишние движения не мешали работе мысли.
Но сбиться пришлось - в кухне появилась разговорчивая особа, которая за секунду успела признаться в любви, предупредила, что Маринку нельзя волновать и осудила за невоспитанное поведение в чужом доме, несмотря на то, что еще недавно говорила подруге, что они близкие ей люди, хотя, та Лешика таковым не считает. Она привыкла видеть в нем полицейского, который в один ненастный день, когда в окно стучалась снежная крупа, пришел к ней и почти обвинил в убийстве нотариуса Вырвихвост. Не важно, что после нашелся свидетель, предоставивший ей алиби, запомнилось первое - обвинение, висевшее над ней несколько ужасных недель.
Обновленная Марина, облаченная в цыплячего цвета халат, появилась из ванной и прошествовала в гостиную, где пристроилась на диване, прикрывшись пледом. Анна указала ей на спальню, но она заявила, что на кровати чувствует себя тяжелобольной в окружении родственников, пришедших проститься с ней.
- Придурашка! - коротко отозвалась о ней Весельчакова и поправила плед. - Маринка, мы подумали с Лешиком и решили на время переехать к тебе.
- С какой стати? - поинтересовалась гостеприимная хозяйка.
- А с той стати, что за тобой нужен глаз да глаз.
- Я тебя умоляю! - скривилась Власова, - в одну реку два раза не входят. Преступник не заявится в наш дом еще раз.
- Ты намекаешь, что он будет поджидать тебя в другом месте? - подобралась Весельчакова.
- Не знаю. Это я так сболтнула. Надеюсь, что он ограничится одним покушением.
- А если предположить, что у него небогатое воображение, и...
- И он станет с постоянной регулярностью приходить в наш подъезд и ждать меня, чтобы набросить на шею удавку, попугать и уйти, - договорила за подругу Марина.
Во время их привычной перепалки Тудвасев не сводил с нее глаз, словно впервые видел и воодушевился ее неземной красотой. Неземной красотой Власова не обладала, тем более после развода с супругом. Развод вычел из ее веса, и так не слишком внушительного, слишком много килограммов, превратив в выходца из застенков лагерей смерти. И не только килограммы... Марина Леонидовна смотрела на мир тусклым взглядом старого-престарого человека, как в фильме "Белое солнце пустыни", в котором трое аксакалов сидят без движения и ждут прихода костлявой старушки с косой. Разница с ними состояла в том, что она передвигалась на своих двоих, хотя, каждое утро ей не хотелось вставать с постели. Но она вставала, готовила сыну завтрак, что-то ела сама, собиралась и шла на работу, где временно оживала.
После сегодняшней встречи в подъезде Маринка стал еще "краше". С кровавой бороздой на шее, с бледно-зеленым лицом и бешеным испугом в глазах. Как у душевно больного человека с манией преследования.
Несмотря на гнетущее чувство страха и усталости, она старалась держаться, делала вид, что ее нисколько не смущает взгляд желтых глаз, способных видеть человека насквозь.
Все-таки, Аньке иногда надо думать, прежде чем делиться своими глубокими познаниями о талантах обладателя глаз редкого цвета, - подумала Власова, не переставая пикироваться с подругой. Удивительно, но капитан полиции не вмешивался, не призывал к порядку, чтобы продолжить допрос. Видимо, хотел сделать собственный вывод о потерпевшей, наблюдая за ней со стороны.
Марине Леонидовне надоело прятаться под напускным безразличием. Она резко повернула голову в сторону Тудвасева, почувствовала боль в горле, но не прикрыла его рукой - действие, ставшее привычным за эти часы после нападения. Полицейский стушевался и отвел глаза.
В комнате повисла тишина, вскоре прерванная самим полицейским. Как ни в чем не бывало, он посмотрел на Марину и сказал без прелюдии, словно не было вынужденного перерыва.
- Марина, пойми, если на тебя набросился грабитель, то он прихватил бы сумку. Если маньяк, то, извини за прямолинейность, довел бы дело до конца. В данном случае, напрашивается один вывод - преступник хотел тебя запугать...
- Подожди-подожди, - перебила его Власова, - сейчас-сейчас, - проговорила она, потирая виски. - Сейчас-сейчас... Что-то в голове у меня мелькнуло, когда ты сказал, что он хотел меня напугать.
Ей нужна была тишина, но, естественно, вмешалась неугомонная подруга.
- Надо вызвать гипнотизера, он тебя введет в транс, и ты обязательно вспомнишь то...
- Чего никогда не было, - закончила за нее Власова. - Пожалуйста, помолчи пять минут, не сбивай меня.
Тудвасев указал на дверь, словно выступал сегодня регулировщиком, указывающим, кому куда двигать. Анна прикинулась паинькой и закатила глаза к потолку.
- Он мне что-то прошептал на ухо, - после недолгого раздумья произнесла Марина. - Причем, так зловеще, что у меня ноги подкосились... Они у меня до этого подкосились, я уже сидела на цементном полу, а после его слов, вообще, так страшно стало, что я... я забыла, что он мне сказал.
И Весельчакова, и Тудвасев смотрели на нее выжидательно. Только Анна с долей сочувствия, а Алексей с нетерпением.
- Кажется, он сказал... - она взглянула на подругу, затем перевела взгляд на полицейского, оценивая, готовы ли оба принять ее признание на веру, а не заподозрить ее в сочинительстве, чтобы оправдать ожидание. - Он сказал: "Одумайся!". Точно, он сказал: "Одумайся!"
- Интересно, что ты замышляешь против него, что он решил тебя остановить? - спросил Тудвасев.
- Я ничего не замышляю. Ни против него, ни против кого-либо еще, - замотала головой Марина, позабыв о боли в горле. Действие лекарственных препаратов, введенных в ее сидячее место симпатичной медсестричкой, заканчивалось. В горле скребли наждаком, оно воспалялось и перекрывало дыхание.
- Скорее, против нее что-то замышляют, - вновь вмешалась Анна. - И дело об убийстве нотариуса это подтверждает. Не вышло ее засадить за решетку, так они решили ее припугнуть, чтобы взяла на себя вину. - Она обратилась к Алексею, - признайся, кому вы хвост прищемили? Появился у вас новый подозреваемый?
- Нет, - односложно ответил он, и подруги ему поверили. Они знали, что подобный ответ они получили бы в любом случае: был ли новый подозреваемый или нет. Но в этом раз Алексей не скрывал правду.
- Но Маринка не занимается частным сыском, она не пытается найти убийцу Вырвихвоста. Для нее главное, что с нее сняты все обвинения. Так, Мариш?
- Конечно, так. Зачем мне искать убийцу человека, которого я не знала. Если его родственники не доверяют полиции, пусть сами нанимают детектива.
- Леша, а как зовут супругу нотариуса? - наивным голосом спросила Анна, надеясь застать его врасплох.
- Судя по вопросу, вы, действительно, не пытались выяснить всю подноготную Василия Тарасовича Вырвихвоста, - загадочно констатировал капитан.
- В твоих словах чувствую подвох, - нахмурилась Весельчакова. - Ты намекаешь на то, что если бы мы покопались в прошлом нотариуса, то были бы чрезвычайно удивлены?
- Я ни на что не намекаю! - сурово пригрозил ей Тудвасев, - и не надо ловить меня на слове... Что за женщина?! Умеет каждую фразу вывернуть так, как ей удобно. Проще смотрите на жизнь, дамочка, проще.
- Будешь тут смотреть проще, когда по подъездам шастают убийцы.
- Преступники, - подсказал Алексей и обратился к молчаливой Власовой. - Марина, сейчас ты напишешь заявление о нападении. Это не по правилам, но я пойду тебе навстречу, чтобы ты завтра не тащилась в отделение.
- И что дальше? - спросила за нее Анна.
- А дальше мы заведем дело о нападении на Власову Марину Леонидовну и станем искать преступника.
- Прекрасно! Моя милиция меня бережет.
Тудвасев проигнорировал ее иронию и сказал.
- Марина, я не думаю, что в квартире тебе угрожает опасность, поэтому мы сейчас удалимся, чтобы дать тебе возможность отдохнуть. А завтра, рано утром, я вернусь и отвезу тебя на работу. Вечером заберу и доставлю до дома.
- И долго будет продолжаться отцовская опека над безрассудным чадом, против которого ополчился господин икс? - спросила она.
- Там видно будет, - пространно произнес Алексей.
Стоя на пороге, он обернулся и спросил:
- Что-то мне подсказывает - ты догадываешься, что имел в виду преступник, предлагая тебе одуматься. Или я ошибаюсь?
Марина передернула плечами и осведомилась:
- Леш, у тебя в привычке всех подозревать? Или ты имеешь основания сомневаться в моих показаниях?
Поначалу она хотела промолчать, но ее молчание могло быть расценено, как согласие с завуалированным обвинением. Видя встревоженное лицо подруги, Власова постаралась смягчить ответный удар, но на Аню он подействовал, как толчок к действию.
- Тудвасев, ты мою подругу не трогай! - сквозь зубы процедила она и снизу вверх злобно глянула на мужчину. Тот сразу обмяк, будто из него удалили стальной стержень одним только взглядом, не прикладывая усилий. Заулыбался во все своих тридцать два зуба, всем видом показывая, что миролюбиво относится ко всем жителям земли, а особенно к двум особам женского пола, стоящим на расстоянии вытянутой руки, и сразу превратился в обычного рубаху-парня - наивного человека без камня за пазухой и без темных мыслей в голове.
- Ребята, не ссорьтесь, - поспешила вмешаться Маринка, позабыв о вспыхнувшей обиде на Алексея.
Он обнял мелкокалиберную возбужденную даму сердца, подтверждая на деле известную поговорку - милые бранятся только тешатся. Дама зарделась и с трудом сдержалась от счастливой улыбки.
- Бубликова, ты не обращай на него внимания, - пробубнила она из мужских объятий. - Что с него взять - мужлан неотесанный, и этим всё сказано! Но я буду работать над его перевоспитанием.
- Я согласен, - хмыкнул мужлан неотесанный и обратился к Марине, - извини, если что не так, служба. И завтра без меня из дома ни шагу.
- Обещаю! И прошу вас обоих: не проболтайтесь о сегодняшнем инциденте Андрюшке.
- Обещаем...
Заперев дверь на два замка за Тудвасевым и Весельчаковой, Власова тихонечко поплакала, пристроившись с ногами на диване. В итоге нос заложило, горло разболелось еще сильнее. Марина постоянно чувствовала на шее удавку. Трогала горло рукой, словно проверяла - точно её нет или всё же есть. Кто-то невидимый стоит за спиной и играет с опасную игру: придушит - отпустит, придушит - отпустит.
Женщина слезла с дивана, на всякий случай обошла квартиру, заглянув во все шкафы, проверив все углы, затем покопалась в аптечке, нашла антигистаминное средство, способное облегчить ее страдания. Выпила, вернулась на диван и стала прислушиваться к себе.
Спазм в горле проходил, потянуло в сон.
Женщина перебралась на кровать, особо не надеясь, что крепко заснет. И вновь подкрался испуг. Она боялась закрыть глаза, отключиться и увидеть постоянно повторяющийся кошмар.
Это ужасно, когда ты мечтаешь погрузиться в сон, у тебя для этого есть все возможности, но ты борешься со сном, как студент после сытного обеда на лекции у мстительного преподавателя.
Маринка села на кровати, сложила подушки одну на другую и оперлась на горку локтем, подумав при этом: как хорошо, что избавилась от ЧУЖОЙ подушки и купила ей замену. Пусть точную копию прежней, но разница была в том, что это ЕЕ подушка, а не бывшего мужа. Теперь она спала или маялась от бессонницы на двух подушках одновременно или на каждой поочередно, доказывая самой себе, что широкая двуспальная кровать принадлежит ей одной, и всегда так было...
Как бы ей хотелось выбросить из памяти Никиту, как она выбросила на свалку его подушку.
Локоть занемел, голова клонилась и клонилась к стопке подушек, а женщина бодрилась, подперла голову рукой, чтобы она не падала.
Но рука поехала, голова пристроилась на согнутом локте, Марина погрузилась в сон.
И не было трудного преодоления глубокого снега, не было огромной собаки с острыми клыками...
Власова шла по цветущему лугу, улыбалась и держала над головой, как зонт, огромный цветик-семицветик. Как здорово, что она может загадать семь желаний, и они сразу исполнятся. Но спешить не надо, нельзя растрачивать лепестки на глупости. Надо подумать...
Она устала, села на траву, скрестив ноги перед собой. Цветик-семицветик пристроился на коленях. Маринка блаженствовала от тишины, нарушаемой лишь пением птиц и жужжанием насекомых, сладкого пьянящего воздуха, голубого неба с редкими облаками, ласкового солнца, поглаживающего по оголенным плечам, и умиротворения, заполнившего её всю, без остатка, как заполняется воздухом воздушный шар.
Женщина-девочка зажмурилась от удовольствия и незаметно для себя стала перебирать семь лепестков цветка, лежащего на коленях. Лепестки были шершавые, ей было щекотно и весело. Она сидела и улыбалась.
- Если я решусь и оторву первый лепесток, то... Чего же мне хочется больше всего? - вслух размышляла она. - Я хочу, чтобы теперешнее чувство эйфории никогда меня не покидало! Какое счастье избавиться от грустных дум, перестать тяготиться воспоминаниями... Следующее мое желание будет посвящено, конечно, любимому сыну. Пусть он будет здоров, всё остальное он, как человек самодостаточный, сможет сделать сам, а если что не сможет, то я приду на помощь. Я всегда буду рядом. Почти всегда - до той поры, пока рядом с ним не появится женщина. Вмешиваться в его жизнь и корректировать ее я не стану. Взрослый человек вправе сам принимать решения. Если он обратиться ко мне за советом, то отказывать я не буду, как не буду навязывать свое мнение, дам понять, что последнее слово за ним. Пусть у моего мальчика всё будет хорошо... Третье желание... - Она переместила пальцы на третий лепесток. - Я хочу открытой честной взаимной любви. Странные прилагательные к существительному "любовь". Само слово "любовь" подразумевает открытость, честность, пусть не всегда взаимность, но в большинстве случаев она присутствует. Любовь без взаимности долго не живет. Мне выпал максимальный срок. А жаль. Чем раньше происходит разрыв, тем менее болезненные раны оставляет на сердце. Рубцы на сердце. Как при инфаркте... Интересно, электрокардиограмма покажет болезнь сердца по причине расставания с любимым человеком? Представляю себе диагноз, вынесенный доктором с многолетним стажем: У вас незаживающий рубец на сердце! А сколько прошло времени со дня разлуки? Почти год? Странно, странно... Но хочу успокоить, подобный случай в моей практике был. Чем дело закончилось? Психиатрической клиникой. Не согласны на подобный исход? И правильно! От меня почти ничего не зависит. Всё дело в вас. Рыба гниет с головы, болезни в организме человека так же берут начало с головы. Нужен позитивный настрой.
Она так погрузилась в мысленный диалог с эскулапом, что поздно сообразила - между нею и солнцем возникла преграда. Нехотя оторвала взгляд от цветка-зонтика, но рук с лепестков не убрала, словно искала у них защиту, и увидела мужчину. Крупного, широкоплечего, с длинными ногами и маленькой головой - его искажал взгляд снизу. Маринка открыла рот, чтобы попросить его отойти на несколько шагов, желая его хорошенечко насмотреть, словно была председателем комиссии при отборе на конкурс красоты, мужской красоты. Но вместо просьбы удивленно протянула, сообразив, кто перед ней:
- Неужели это ты?
- Я. Как ты себя чувствуешь? - с трогательной заботой в голосе спросил он, наклонился и дотронулся губами до шеи...
Марина Леонидовна дернулась, проснулась и автоматически приложила ладонь к больному горлу. Соловело поморгала, сладко зевнула, раскидала подушки, пристроила голову на одной, накрылась одеялом и закрыла глаза, надеясь увидеть продолжение приятного сна.
Сон не возвращался. Она перевернулась на спину. Подогнула ноги, распрямила ноги. Стукнула ступнями по кровати, перекладывая на нее вину. Глаза не открывала, чтобы окончательно не растерять состояние дремы. Повернулась на другой бок, глубоко вздохнула, как перед долгим погружением в морские глубины без акваланга, согнулась в позе зародыша, посчитав подобное положение благоприятным для засыпания. И... уткнулась лбом во что-то твердое. Ойкнула от испуга, открыла глаза и увидела... плечо. Хорошее такое плечо, облаченное в темную футболку. И нет бы, слететь с кровати и завопить на весь дом, привлекая к себе внимание, а Марина опустила взгляд, решив проверить, что еще, кроме футболки, одето на человеке, простроившимся рядом с ней. Наверное, немалую роль в желании визуального изучения сыграла заторможенность после сна, из объятий которого она не собиралась вырываться. Кроме футболки на человеке были джинсы. И носки. Всё темное.
Власова затаилась. Человек никак не реагировал. Изучение его профиля подсказку, кто лежит рядом с ней, не дало.
Он лежал, подложив руку под голову, и, видимо, спал. Другая рука, со стороны Марины, была вытянута вдоль тела.
Женщина медленно провела взглядом по руке. Так медленно, будто это была не человеческая рука, а удав длинною в тридцать восемь попугаев. Рука служила границей между нею и незнакомцем.
Удивительно, но хозяйка квартиры была совершенно спокойна. Не было страха, словно в ее квартиру постоянно посещают странные люди. Приходят, ночуют и уходят. Причем ночуют на ее двуспальной кровати, пристроившись на свободной половине.
Марина слегка приподняла голову, желая рассмотреть человека, и не собираясь его тревожить. И тут он резко повернулся к ней и обхватил двумя руками, прижав к себе.
Она хорошо знала этот запах. У каждого человека есть свой запах, к нему примешиваются ароматы парфюма, но лидерство остается за естественным запахом.
Ей захотелось оттолкнуть его, она сжала кулаки на уровне своей груди и... не предприняла ровным счетом ничего более. Теперь два ее маленьких кулачка разделяли их.
- Как ты здесь оказался? - спросила она хриплым голосом, уткнувшись лбом в его подбородок.
- У меня есть ключи, - просто объяснил он.
- Я тебя в гости не приглашала, - напомнила женщина мужчине, но голос... Ее голос выдавал нагрянувшее чувство - чувство радости после долгого ожидания.
- Марина, я... я тебя люблю, - без эмоций признался он. Если бы вздыхал при этом, прижимал сильнее к себе, выражая силу любви, осыпал ее лицо поцелуями, она бы не поверила, собралась с духом и приказала ему удалиться. Отлично понимая, что после этого он встанет и уйдет. И никогда не вернется. Он не привык уговаривать. И она об этом знала.
Женщина молчала и слушала биение его сердца. Ритмичное, правильное, без перебоев и ускорений.
- Как ты? - спросил он, повторив вопрос из сна.
- Нормально, - ответила она и порадовалась, что он не видит полученных сегодня увечий.
В спальне повисла тишина. Тишина, не тяготившая обоих.
- Я не прошу ответа. Знаю, ты пока не готова... Но не прогоняй меня, хотя бы, сегодня... - он провел рукой по ее спине, и она уже готова была растаять в его горячих объятиях. Держалась из последних сил, мысленно твердя: я не могу! Я пока не могу. Он, вторя ее мыслям, твердо заявил, - я не могу уйти от тебя.
- Но я пока не готова...
- Я тебя не тороплю. Пока мы можем встречаться тайно, если ты не хочешь афишировать наши отношения.
- В тайных свиданиях есть своя прелесть, - улыбнулась Марина и осторожно потянула носом, вдыхая его запах. Как он ей нравился! Еще с первой встречи. Как давно это было, и как недавно.
Про себя подтолкнула его к дальнейшим действиям: Почему ты остановился? Я так хочу...
Этот человек умел читать ее мысли. Он чувствовал ее. Потому что любил...
Пару дней Тудвасев исправно сопровождал Марину на работу и с работы. Затем препоручил ее молодому сотруднику, который назвался Мишей. Никого из коллег по техбюро не повергло в шок ее появление на работе после покушения. Никто не обратил внимания на косынку на шее начальницы, никто пристально не всматривался в её лицо и не задавал вопрос: "Здоровы ли вы?" Вопрос, который выдал бы злоумышленника с головой. Но злоумышленник был не глуп и умел держать эмоции в узде...
Когда вернулся из туристической поездки Андрюшка, Марина Леонидовна попросила Михаила ожидать ее вне пределов двора, чтобы юный сыщик не заметил, как мать садится в машину к незнакомцу.
Женщину тяготило утреннее и вечернее сопровождение. Она надеялась, что скоро всё успокоится, мало-помалу нападение перестанет быть главной темой обсуждения. Почему-то Тудвасев не учел, что в следующий раз на нее могут напасть в стенах родного предприятия. Или считал, что ей там ничего не грозит? Впрочем, так считала и сама Марина.
Анне удалось выяснить у Алексея, что криминалист не нашел на месте преступления никаких улик. Никто из соседей ничего не слышал, ничего не видел. Даже баба Клуша.
Весельчакова вновь намекнула на участие Говязовой и Волосатовой, но подруга напомнила, что напал на нее мужчина. В окружении двух пожилых женщин мужчин не наблюдалось, нанять злоумышленника они не могли по причине недостатка материальных средств. За "спасибо" никто душить Власову не станет. Да, и зачем им это? С ее назначением на должность начальника технологического отдела Клавдия Ивановна давно смирилась, а Клара Аркадьевна, вообще, не имела к ней претензий, потому как по отношению к соседям Марина вела себя уважительно, но не более того, в друзья-приятели не набивалась, к себе близко не подпускала, одним словом, не враждовала и пустопорожние разговоры "ни о чем" не вела, ограничивалась приветствием и краткими обсуждениями погоды.
В процессе беседы Анна не сводила с подруги настороженного взгляда, словно ожидала неких признаний. Но Марина не собиралась ни в чем признаваться, делала вид, что не знает, кто на нее напал в подъезде и с чем связано предупреждение. Выглядела она при этом совершенно спокойной, будто речь шла не о ней и не о грустных событиях, с ней связанных, а всего-навсего решила коротко пересказать сюжет кинофильма, просмотренного накануне.
Подруги сидели в кафе. В том самом кафе торгового центра "Маяк", где всё и началось. А именно, с пресловутой записки, которую Власова обнаружила на коленях, посчитав поначалу, что это работа Дорогойченко.
Анна сверлила Марину взглядом, а та с беспечным видом расправлялась с десертом и приговаривала:
- Вкуснотища-а-а! Ох, вкуснотища-а-а!
Весельчакова скривилась, выражая недоверие. Как её беспечному поведению, так и пристрастию к сладкому, чего ранее за ней не замечала. Поковыряла свой десерт, но попробовать так и не решилась. И всё же не удержалась от замечания.
- Правильно говорит Тудвасев: ты догадываешься, что имел в виду нападавший, когда предлагал тебе одуматься!
- Что за бред?! Еще скажи, что я сама организована нападение! - возмутилась Власова, откидываясь на спинку стула и пристально рассматривая посетителей кафе, словно ожидала повторения выходки с запиской.
- Но ты знаешь, кто за всем этим стоит, - уверенно пробормотала Аня. - Знаешь и покрываешь! Существует один человек, которому ты всё готова простить.
Маринка вскинула брови, выказывая удивление, но промолчала.
- Это Власов!.. Но зачем ему тебе угрожать? - продолжила свой монолог Весельчакова. - И не надо делать непроницаемое лицо! Хочу тебе напомнить, что... твой дорогой экс-супруг привык добиваться желаемого. Если он начал охоту на тебя, то он будет идти до конца, пока ты не сдашься. И начало трудного пути к цели не сулит ничего хорошего. Бубликова, ты не боишься?
- Не боюсь, - с улыбкой ответила она.
- Знаю, что уговаривать тебя бесполезно, но подумай о сыне.
- Я только о нем и думаю.
- В последнее время ты очень изменилась.
- В лучшую сторону?
- Ты так выглядела в далеком детстве, когда собиралась напроказничать. Ты хмурилась и делала вид, что сейчас расплачешься, но губы растягивались в улыбке, в глазах плясали чертики. Ни разу не видела таких глаз у своих подопечных. Только у девчонки-забияки, с которой дружу всю жизнь.
- Разве я проказничала в детстве? Что-то не припомню. Кажется, я была примерной девочкой.
- С класса пятого-шестого - примерной, а до этого... - Анька закатила глаза и осуждающе покачала головой.
- Не придумывай!
- Не будем ворошить прошлое, вернемся к настоящему... Кошмары снятся? - голосом врача-психолога поинтересовалась воспитательница детского сада, всем видом намекая на то, что честного ответа ждать не приходится.
- Представь себе, нет! После нападения в подъезде, вообще, сплю без сновидений. В первую ночь приснилась сказка о цветике-семицветике, а больше ничего. Высыпаюсь, потому и выгляжу лучше. Полноценный сон основа здоровья, - нравоучительным тоном заявила Марина.
- Еще транспарант напиши с подобным лозунгом и выйди на улицу, - поиронизировала Анна.
- Клопик, не нуди! На улице благодать, весна пришла, травка зеленеет, солнышко блестит...
- Ласточка нам нехорошие вести приносит, - перебила её подруга.
- Почему... нехорошие?
- Потому что в сени залетела! Залетевшая в дом птица - к беде.
- Только пессимист видит в любом бесхитростном действии негатив!
- Только оптимист отмахивается от грозящей опасности. Ему отчетливо дали понять - есть надежда всё решить полюбовно, если... В общем, сама знаешь, что следует за "если".
- Знаю, я должна одуматься, - подтвердила Марина с непринужденным видом.
- И? Твои дальнейшие планы? Или ты уже? В смысле выполнила требование душителя?.. Наверное, второе... Именно, по этой причине ты такая расслабленная? - проникновенным голосом спросила подруга.
- Мне надоела бесполезная пикировка, больше похожая на допрос. С меня довольно! Хватит мне "мозг выносить", я устала. И сыта по горло разговорами об убийствах, о нападениях! Что за жизнь настала - нельзя спокойно посидеть и поесть сладостей.
- А я устала от недосказанности! Между нами никогда не было недомолвок... Маринка, ты помирилась с Власовым и стыдишься признаться? Так я тебе уже говорила: приму любое твое решение... Неужели он пошел на неблаговидный поступок, чтобы тебя напугать и вернуть?
- Это ты переборщила! Никогда не слышала, что для перемирия надо придушить женщину, чтобы она поверила в страстную любовь мужчины, которого ни единожды отвергала.
- Может и переборщила, но ты у нас женщина... своеобразная. Что другим плохо, тебе очень даже ничего.
- Что значит - очень даже ничего? Я не мазохистка!.. И прекрати напоминать мне о Власове, - скривилась Маринка.
- Фальшивишь. Не попадаешь в тон. Хочешь вложить в слова презрение, но у тебя это плохо получается.
- Не получается? Жаль, а я старалась...
- Не хочешь поговорить? Без фальши.
- Не хочу, - покачала головой Марина. - Мне не в чем признаваться. А что касается фальши... Вся моя жизнь с Власовым была одной большой фальшью. Подделкой под счастье. И не моя в том вина... Ругаю себя, что была слепа. И никого не виню за то, что не пытались открыть мне глаза. Вероятно, считали, что я догадываюсь о его похождениях, и меня всё устраивает.
- Женщины склонны к состраданию. Когда любимый мужчина кается, заявляет, что ему плохо без нее, признается в любви, женщина его прощает. Ни сразу, но прощает.
- Ты ждешь подтверждения своих философских рассуждений? Не дождешься!
- Все-таки, ты его любишь, но зачем-то пытаешься это скрыть.
- Кого, его? - слукавила Власова.
- Сама знаешь... Но если между вами произошло тайное воссоединение, то я могу спать спокойно - тебе ничего не угрожает.
- А ты считаешь, что угроза исходила от Никиты?
- А разве не от него?
- Думай, что хочешь. Твое право.
- А если Власову что-то нужно от тебя, а ты наотрез отказываешься? Неужели ты узнала, что хотел тебе рассказать Вырвихвост, и к этому имеет отношение твой бывший?
- Клопик, ты сама не заплутала в дебрях своих предположений? Я, лично, заплутала.
- А меня укачало от твоих вращений головой! Кого ты высматриваешь? Очередную записку ждешь? Сомневаюсь, что это произойдет. Надо было повторить все действия того дня: накупить обновок, истратив все деньги до копеечки, а потом зайти в кафе, где за одним из столиков будет сидеть семья Дорогойченко. А мы сегодня остались без покупок. Зато деньги целы. И Дорогойченко я не наблюдаю.
- Вот, в чем, оказывается, дело?! - поехидничала Власова. - Не важно, что нотариус на том свете, должно появиться подставное лицо с повторной миссией по подбросу записки. День Сурка, хм.... Так глядишь, и Васю Вырвихвоста оживим.
- Фи, как вы циничны, дамочка!
- Я? Я не цинична! Всё дело в моей подруге, которая изводит меня своими фантазиями, чем расшатывает мою нервную систему, едва начавшую укрепляться.
- Правильно, вали всё на меня - хрупкую женщину! - театрально-слезливо запричитала Весельчакова. - И с этой неблагодарной неврастеничкой я дружу сто... - она замерла с открытым ртом на полуслове, округлив губы в форме буквы "о", будто была участницей хора на распевке. Её взгляд был устремлен за спину Марины. Та мгновенно отреагировала и повернулась.
В кафе вошли Оксана Швед и Виктор Дорогойченко. Руки мужчины были заняты фирменными пакетами. Не заметив Власову и Весельчакову, они устроились в дальнем углу. Виктор сложил пакеты на свободный стул и весь сосредоточился на Оксане.
- Не смотри на них, - прошипела Анна и уткнула взгляд в свою тарелку, рассчитывая, что ее маневр позволит остаться незаметной для окружающих. Собственное поведение, напоминавшее игру в прятки малолетнего ребенка, который считает себя невидимкой, если не видит никого сам, ее рассмешило. Она хрюкнула, отчего еще больше развеселилась и, сдерживая смех, сдавленно прошептала себе под нос, - не пугайте страуса, полы забетонированы.
Маринка также не горела желанием выдавать свое присутствие, елозила на стуле и чувствовала себя не в своей тарелке, резко потеряв интерес к недоеденному десерту и осуждающе поглядывая на подругу, у которой настроение менялось сиюминутно. Вот что значит счастливый человек! Не может долго обижаться, хмуриться. Внутри горит огонь радости, поглощающий все негативные чувства.
- Э-э-э, нет, - не поднимая головы, заявила Анька-весельчак, чья фамилия в этом момент подходила ей как никогда, - желаю досмотреть мелодраму до конца... И очень хотелось бы узнать, куда этот заботливый папаша сплавил ребенка? - она не сдержалась и зыркнула исподлобья на пару за дальним столиком. - Ишь, ты кака любова! Шас упаду на пол от зависти!
- Прекрати на них пялиться, - сдержанно попросила её Марина, изысканно ухватила двумя пальчиками пустую чашку с остатками кофейной гущи, хвост которой тянулся к ободку. Скривилась при этом, будто гадание на гуще не сулило ничего хорошего. Её просьба осталась без ответа со стороны Весельчаковой, в связи с чем ей осталось прямо заявить: Если у тебя есть желание остаться, то я не стану тебя отговаривать. Что касается меня, то я отчаливаю. Пока!
С этими словами она подхватила сумку и пальто и двинулась к выходу, мечтая об одном, чтобы ее не заметили Швед и Дорогойченко. Надо признать, они чувствовали себя робинзонами на необитаемом острове: сидели друг напротив друга, не замечая никого вокруг. Мужчина перебирал женские пальчики, словно желал убедиться, что рядом с ним обычная женщина с положенным числом пальцев на руках, а не некое невиданное существо, явившееся на землю с одной целью - чтобы разуверившийся в любви мужчина расстался со своей патологической ненавистью к слабому полу. Он восхищенно на нее смотрел и что-то убедительно доказывал, а она сдержанно улыбалась. Ее реакция на происходящее была нечитаемой для посторонних: нравится ли ей его обожание, его преклонение, его признания? Или она с трудом сдерживается от брезгливости, скрывая брезгливость под маской-улыбкой. Но женщина не прерывала бесконечный поток слов мужчины, иногда благосклонно покачивала головой, как бы приветствовала его очередное заявление и поощряла к продолжению.
Марине их общение напомнило игру на публику, на публику догадливую и любопытную. Себя она к таковой не относила, и не собиралась копаться в чужих чувствах - получувствах. Тут бы в себе разобраться. Но у выхода из кафе она не сдержалась, притормозила и полюбопытствовала, при этом сделала вид, что смотрит на зазевавшуюся подругу, которая собиралась пополнить ряды немногочисленной публики. Кроме нее на пару влюбленных глазели еще две молоденькие девушки, но тех больше занимала обувь Оксаны Швед, а не амур-лямур двух людей, которым, по их мнению, пора думать о вечном. Поэтому взгляды девушек были направлены на ноги "пожилой" женщины. Власова дернула головой в том же направлении, успела заметить модные сапожки на ногах коллеги, чем-то напоминавшие сапоги жокея. Ранее подобной обуви у Оксаны она не видела, или просто не обращала внимания, в чем она обута. Марина, вообще, старалась ограничить их общение на работе до минимума. Хотя, бывшая подруга загорелась желанием возобновить дружбу после того, как Марина заняла место Пал Семеныча.
Она была уверена, что Швед сразу заметила ее, едва вошла в кафе, но не соизволила даже кивнуть. Пренебрежением отомстила новой начальнице за холодность. Знает, что Марина Леонидовна не будет опускаться до ответных действий, потому и ведет себя вызывающе - надменно. Как же! Такого мужика отхватила! Полюбуйтесь, одинокие бабенки! Одна брошенная мужем, другая и вовсе - старая дева.
Власова так резко отвернулась, что у нее закружилась голова. Она постояла несколько секунд, чтобы полотрясение прекратилось, потом двинулась прочь.
Не пройдя и несколько шагов, Марина услышала топот маленьких ножек.
- Бубликова, ты чего бежишь, как ужаленная?
- А что ты предлагаешь?! Сидеть и любоваться на Оксаночку? Она мне до смерти на работе надоела!
- А может, дело не в Оксаночке, а в Дорогойченко?
- С чего бы вдруг? Кто он мне? Сват, брат, жених или муж-изменник?
- Никто! И это-то меня и удивляет.
- Это ты у Тудвасева своего набралась?
- Чего я набралась?
- Подозрительности, вот чего!
- А ты от кого набралась взрывоопасности? Ничего тебе не скажи, сразу взрываешься, как газовый баллон.
- Спасибо за сравнение!
- Пожалуйста! И до свидания! - Весельчакова развернулась и пошла в обратном направлении.
- Ань, ты куда? Ань, не обижайся на меня! - заканючила Марина, устремляясь за ней. - Кому, как ни тебе знать, что происходит у меня внутри?!
- Уж, точно не мне! - на ходу бросила подруга. - Ты ничего не объясняешь, а из меня плохой отгадывальщик.
- Мне нечего тебе рассказать, - упрямо продолжила гнуть свою линию Власова. - Обо всем, что со мной происходит, ты узнаешь первая.
- Ладно, я тебе поверю, - смилостивилась подруга и поозиралась по сторонам, словно искала визуального подтверждения её словам.
- Ты кого-то ищешь?
- Всё-таки, надо нам еще разик прошвырнуться по магазинчикам, авось что-нибудь прикупим. А то будем жалеть о зря потраченном времени.
- Ты права, - кивнула Власова, - хоть, мелочь, но надо купить! Для поднятия настроения...
В один из апрельских дней на квартиру Власовых позвонил Тудвасев и, пожелав доброго утра, доложил.
- Марина, сегодня ты осталась без сопровождения. Все люди заняты...
- Какое счастье! - не сдержалась женщина, - наконец-то я свободна!
- Не понял, - протянул капитан полиции, - чем тебе не угодил Михаил?
- Всем угодил, только без постоянного контроля мне как-то комфортнее.
- Тебя никто не контролировал, тебя...
- Знаю, знаю, меня охраняли от преступника, - перебила его Марина. - Но ты, наконец, убедился, что мне ничего не грозит? Нападение в подъезде было случайным. На моем месте мог оказаться любой из жильцов.
- Давай я оставлю мнение по этому поводу при себе. Желаю удачи!
- Леш, подожди! - прокричала она в трубку.
- Что еще? - недовольным тоном поинтересовался мужчина.
- Я хотела спросить... А Миша больше не появится?
- Именно, Миша или вообще?
- Не цепляйся к словам, ты знаешь, о чем я говорю.
- Ну, если ты уверена, что тебе ничего не угрожает...
- Ничего! - бойко подтвердила Власова. - А ты... как думаешь?
- Позволь мне не отвечать. Мне не понятна твоя скрытность и твое странное желание освободиться от Михаила... Или от кого-то еще.
- Это намек на то, что теперь за мной будут ходить тайно?
- Преступник не пойман, - пространно заметил Тудвасев.
- Всё ясно без лишних пояснений. Передавай привет Аньке!
Она бросила трубку и подумала: подозрительно себя ведет наша полиция: то не допросишься завести уголовное дело, то не могут отвязаться со своей защитой от человека, который их об этом не просил! Что за народ такой! И черт меня дернул позвонить в тот день Клопику. Естественно, мне хотелось пожаловаться подруге, услышать слова утешения, но я никак не ожидала, что вместе с ней в моей квартире появится Тудвасев... А способна ли наша доблестная полиция защитить человека? Вряд ли. Если мне суждено умереть от руки злодея, то я никуда от этого не скроюсь. Судьба...
Из кухни вывернул Андрюшка. Встал перед матерью, сложив на груди руки калачиком. Она догадалась, что любознательный мальчик с прекрасным слухом намотал на диск своей памяти её телефонный разговор. Он слышал одного участника диалога, но быстро сообразил, что к чему.
- Кто такой Миша? И почему он постоянно тебя сопровождает?
- Понимаешь, сынок...
А что он должен понимать? - лихорадочно заметалась мысль в голове Власовой. - Думай, думай...
- Понимаешь, сынок, мы сейчас...
Что мы сейчас? И кто это мы?..
- Мы сейчас трудимся над одной разработкой. Секретной разработкой. И... все участники проекта находятся под бдительной охраной КГБ. То есть ФСБ.
Что я несу?! Самой не стыдно?!
- А причем здесь Тудвасев? - удивился мальчик.
- Тудвасев? Тудвасев здесь ни при чем.
- Тогда почему он тебе звонит и говорит о Михаиле, который должен тебя охранять?
- Дело в том, что... Михаил - друг Тудвасева. И Михаил попросил Тудвасева мне передать, что... разработка нового прибора приостановлена в связи с прекращением финансирования. А так как она приостановлена на начальном этапе, то никто из участников проекта больше не нуждается в охране.
Бред! Полный бред! Но чем бредовее, тем легче проглатывается...
- Ты хочешь сказать, что никому из вас не грозит опасность попасть в лапы чужой разведки, которая желает узнать засекреченные данные об этой разработке? - с умным видом спросил мальчик.
- Никому опасность не грозит, можешь не волноваться.
- Но если вдруг возобновится финансирование?
- Сомневаюсь. Подобные приборы нам не потянуть, масштаб не тот.
Слышали бы меня подчиненные! А еще лучше - слышал бы меня главный технолог! Что б ему пусто было! Замучил меня своими ухаживаниями! А я устала робко увиливать от домогательств. Жаль, у нас нет таких законов, как в Америке...
- Это точно?
- Что за ребенок?! Весь в мать! Такой же дотошный... Точно, точно, не переживай!
- Мам, у меня к тебе серьезный разговор, - осторожно начал Андрей.
- До вечера твой разговор не подождет? Для серьезной беседы нужно время, ты в школу опоздаешь.
- Папа позвонит на большой перемене, и я должен дать ему ответ.
- Надо быть дебилом в кубе, чтобы не догадаться, что серьезный разговор напрямую касается нашего папочки!
- Я не понимаю твоего недовольства?! - передернул худенькими плечиками младший Власов. - Он имеет на меня такие же права, как и ты...
У Марины в глазах потемнело, словно ей на голову набросили вуаль, и резко закрутили, ухватив за плечи, отчего прихожая пришла во вращение, эпицентром вращения была сама Марина. Чтобы не рухнуть на пол, она опустилась на стул, благо он был рядом.
С чьих слов "пел" ЕЁ мальчик было ясно и понятно.
Отдышавшись и более-менее утихомирив рвущуюся наружу злость, растерянная мать произнесла сквозь зубы:
- Если он имеет на тебя равные со мной права, может быть ты...
И осеклась. Не по собственной инициативе, а словно кто-то прикрыл ей рот рукой, чтобы она не навертела гору из страшных слов, которая возведет границу между ней и ЕЁ мальчиком.
Остановись! - призвал ее к порядку другой человек, сидящий внутри. Менее здравомыслящий, но в этой ситуации он оказался на высоте. - Марина, остановись, иначе после будешь жалеть. Твоя фраза, брошенная в состоянии наивысшей обиды, зацепится в душе мальчика на многие годы.
- Мам, тебе плохо? Ты побледнела, и губы посинели? - испугано запричитал Андрюшка.
- Всё хорошо, - с трудом вымолвила она.
- Хочешь, я никуда с ним не поеду? Хочешь?
- А куда вы собрались? - поинтересовалась она, удалив из голоса нотки неудовольствия. Но раздражение рвалось наружу.
- Папу пригласили на рыбалку, а он предложил мне присоединиться.
- Кто пригласил? - сощурившись, спросила она таким тоном, каким спрашивает судья у подсудимого, вина которого очевидна даже его родным.
- Коллега по работе. У него небольшой домик за городом, а рядом с домом озеро. Он говорит, что там клев великолепный! А я ни разу не был на рыбалке...
- Удивительно, что твой отец, ценящий превыше всего тепло, уют и комфорт, превратился в заядлого рыбака.
- Папа сказал, что он уже был пару раз на этом озере. Там природа красивая, утки плавают, лягушки квакают... Хотелось бы увидеть всё своими глазами. И рыбу поймать! Большую-пребольшую! - Андрюшка развел руки, показывая, какого размера рыбу он собрался ловить. - Так можно, мам? - Он склонил голову на бок и смотрел на нее печальными глазами, сложив брови домиком.
- Ну, если тебе так хочется...
- Ура-а-а! - разнеслось по квартире.
- А кто еще там будет? - беспристрастным тоном спросила Марина. Будто бы беспристрастным.