Он очнулся на вокзале, долго сидел на жесткой скамье и наблюдал за спешащими пассажирами, пока не привлек к себе внимание сотрудника правопорядка. Он знал, что перед ним полицейский. Но не знал, кто он сам. Не помнил, как его зовут, куда делся паспорт, деньги. Должны же быть у него деньги! Не помнил, как оказался на вокзале, и где его дом.
Его отправили в больницу. Пока доктора его лечили, полиция пыталась установить его личность.
Его никто не искал. Будто он был один на всем белом свете: ни друзей, ни родных. Потом его выписали из больницы и отправили в дом-интернат для престарелых и инвалидов.
Он не помнил, сколько ему лет, но не хотел быть престарелым, не хотел быть инвалидом, тем более не хотел находиться в интернате.
А где ему еще находиться, если у него никого нет, у него нет средств к существованию...
К нему приклеилось прозвище Беспамятный. Так оно и было.
Он всех сторонился, не хотел выслушивать вопросы и рассуждения. Одному было проще. Он забыл, сколько времени жил в интернате. Спросил об этом у директора Марины Игоревны. Она сказала, что два месяца... Два месяца... А ему казалось, что он прожил здесь двадцать лет. Так долго тянулось бесполезное время. Он пытался вспомнить прошлое, уединялся и думал, думал.
В роще он чувствовал себя вольной птицей, в интернате - заключенным, несмотря на то, что его не держали под семью замками.
Когда был в комнате, то часто брал в руки круглое зеркало, которое позаимствовал у той же Марины Игоревны, и пристально изучал собственное изображение, способное дать подсказку. Увы, на него смотрел седовласый мужчина с тусклым взором, с которым он не был знаком.
В роще он цеплялся взглядом за каждую брошенную вещь, дощечку, банку-склянку, выискивая послание от него прежнего к нему настоящему.
Марина Игоревна запрещала ему уходить за пределы интерната, боялась, что он куда-нибудь забредет и не найдет дорогу домой. Он обещал ей "не бродить по роще", и постоянно нарушал обещание. Марина Игоревна журила, и продолжала смотреть на его вылазки сквозь пальцы. Ей было искренне жаль этого несчастного одинокого человека...
В одну из прогулок следопыт нашел тележку на колесиках и сразу сообразил, что она здесь спрятана неспроста. Захотелось узнать о целях ее временного захоронения. Больше всего Беспамятный боялся, что всё случится ночью, когда двери интерната закрыты, а все его обитатели обязаны сладко почивать.
Почти все дневное время он проводил в роще. И едва не прозевал момент, когда блондинка с бешеным взором катила тележку в направлении входа в подземный лабиринт. В тележке, сложившись пополам, находился молодой мужчина крепкого телосложения. Сначала Беспамятный решил, что мужчина мертв, но потом заметил, как он шевелит пальцами правой руки.
Обитатель интерната остался снаружи и продолжил наблюдение из-за толстого ствола липы. Небо еще было светлым, а в роще было почти темно - кроны деревьев постарались.
Блондинка не заставила себя долго ждать. Она появилась из лабиринта без тележки, но с изможденной улыбкой на уста, как спортсмен-десятиборец, вышедший победителем в длительном соревновании.
Беспамятный проводил ее до автомобиля, потом вернулся к лабиринту. Он не сомневался, что женщина закрыла мужчину в комнатке с дверью. Удивлял тот факт, что дверь никто не стащил. Она будто была заговоренной от любителей "унесу все, что плохо лежит".
Дверь всегда была открыта. Теперь на двери висел увесистый замок.
Мужчина порядком испугался - человек, которого доставила сюда блондинка, может задохнуться и умереть. А вдруг ему срочно нужна медицинская помощь?
Беспамятный не стал надеяться на свои хилые силы, бегать за ломом - ключом от всех дверей, а бросился к охраннику, несущему вахту у ворот интерната. Выпросил у него мобильный телефон и позвонил в службу спасения. Хотел бежать назад, но потом решил остаться у ворот и подождать.
Спасатели приехали быстро...
Когда дверь была благополучно вскрыта, мужчина в тележке зажмурился от света и хриплым голосом спросил:
- Где я?..
Друзья-приятели, оказавшие помощь Дине, решили устроить пир и пригласили к себе "однопартийцев". "Однопартийцы" оказались из разных слоев населения, в том смысле, что проживали в разных местах, некоторые обитали на улице. В общество была приглашена знакомая Эдику и Женьке дама по прозвищу Прощелыга. А одним из друзей-приятелей - тот, который был во всем белом, как рояль, оказался еще один их знакомец - мужик с парковой скамейки. Именно у него они выпытывали информацию о бомжихе с золотыми серьгами. Не петляя кругами, он ее сдал со всеми потрохами. Будучи человеком словоохотливым, не преминул рассказать в приватной беседе о сегодняшнем случае во дворе, благодаря которому вышел пир на весь мир, - о переселении мужика из одной машины в другую.
- Ты его знаешь! Это тот инвалид, который постоянно гуляет в парке, - заключил повествователь.
- С чего бы ему напиваться, - удивилась Прощелыга, нахмурившись. Поначалу история ее не тронула, но упоминание о Эдуарде Марковиче ее насторожило. - Что за баба была с ним? И где был его вредный помощник?
- Вредный! - бухнула Прощелыга. - Впрочем, какая разница. Неужели его рядом не было?
- Видная баба, но не в моем вкусе, - почмокал губами мужик.
- Раскудрить твою через коромысло! - выругалась дама в берете. - Меня не колышет твое отношение к ней. Я спросила, встречал ли ты ее раньше? - Повторять вопрос о помощнике повременила, чтобы не рассеивать внимание приятеля.
- Помощника с ними не было, - отрапортовал мужик в белом.
- Совсем мозги пропил, - угрожающе протянула Прощелыга.
- На себя посмотри, - брякнул друг-приятель и с вызовом отвернулся.
- Ты морду от меня не вороти!
- Чего ты ко мне прицепилась, как банный лист. Не знаю я ее! Не видел никогда!
- Так бы сразу и сказал, - одобрительно сказала дама в берете, будто получила ценную информацию.
- Тебе какое до них дело? У них своя жизнь, у нас своя.
- Не скажи, - покачала головой Прощелыга. - Вдруг человек попал в беду?
- Я об этом не подумал, - насупился полупьяный мужичонка.
- Что-то здесь не то, - пробормотала женщина, - не нравится мне всё это, ой, не нравится.
- Не бери в голову, - успокоил ее приятель, принимаясь за стакан. - Что у тебя за привычка - все усложнять?! Давай лучше выпьем.
- Ничего я не усложняю! Точно знаю - жены у этого инвалида нет. Может, и была когда-то, а теперь нет! Я была у него в гостях!.. И хватит пить! Скоро винище у тебя из ушей польется!
- Ты? В гостях? У него? - закатился хохотом "белый рояль", не реагируя на приказы.
- А что ж меня в гости нельзя пригласить? - хмыкнула дама и поджала криво накрашенные губы. Помада была новой - только сегодня была случайно обнаружена в урне. - Вы же меня пригласили! - нашла она весомый аргумент.
- Так то мы, а то миллионер! - закатил соловелые глаза мужик в бело-сером. - А ты куда направилась?
- Пойду к нему, узнаю, что, да как...
Консьерж заявил, что господина Тузикевича дома нет.
- Ты не врешь? - спросила дама в кумачовом берете, сверля его совершенно трезвым взглядом. - Если врешь, я сейчас такой хай здесь подниму, тебе мало не покажется.
- Не вру. Зачем мне тебе врать? И иди уже, а то мне нагоняй за тебя будет.
- А как мне найти его помощника? Евгения, кажется?
- Зачем он тебе?
- Вопрос жизни и смерти! Что-то мне подсказывает, что с вашим господином Тузикевичем беда приключилась.
- Вообще-то я сам удивлен, что его до сих пор нет дома. Как ушел, в смысле укатил на своей коляске с утра пораньше вместе с Евгением, так до сей поры не вернулся.
- Мне тут шепнул на ухо... кое-кто, - многозначительно добавила Прощелыга, намекая, что запросто входит в кабинеты властителей мира сего, - что вашего инвалида видели в обществе одной подозрительной особы. Она уговорила двух мужиков переложить его бесчувственное тело из одной машины в другую. Одним из этих мужиков оказался мой... знакомый моей родственницы, - поправилась она. - Он много раз видел Тузикевича, прогуливающимся в парке в сопровождении преданного помощника. Но никогда не встречали эту женщину.
- Странно все это, - пробубнил консьерж.
- А я про что! Звони Евгению, не ровен час, с нашим инвалидом случится... что-то нехорошее. - Прощелыга не заметила, как ваш инвалид стал нашим инвалидом.
Телефон Тимофеева огорчил встревоженных граждан длинными губками.
- Ладно, ты пытайся ему дозвониться, а я побегу к одной бабуле. Она прогуливается в парке со здоровенным котярой. Мне показалось, что она с инвалидом на дружеской ноге.
- А ты знаешь, как ее найти?
- Я все знаю! А ты звони!
Все же консьержу удалось дозвониться до Тимофеева. Но ответил не он, а его сын, назвавшийся Григорием. Оказалось, что отец находится в реанимации, но его жизни уже ничего не угрожает. Консьерж коротко обрисовал ситуацию. Парень сказал, что он что-нибудь придумает. Не нашел ничего лучше, как позвонить Таисии Арабовой, своей двоюродной сестре, с которой он мало общался, но был уверен, что она даст правильный совет. Если не поможет делом. Других советчиков-помощников у Григория не было.
Вздорная особа на это раз прочувствовалась проблемой, не забыв поделиться новостью - ее неблагонадежного муженька отпустили до суда под подписку о невыезде. Но ей нет до него никакого дела! Это ж надо было так поступит с бедной Кирой! Пусть с ее бездыханным телом, все равно! Кто бы думал, что этот ангел в летной форме окажется таким трусом и слюнтяем!
- Тая, что нам делать? - перебил ее Гриша Ширяев.
- Я позвоню своей начальнице, у нее обширный круг знакомых. Как ты сказал зовут похищенного мужчину?...
Полковник полиции Горохов, который был любовником жены Обносова, и дальним родственником Сталины Андрюшкиной, был поднят с постели звонком последней. К Сталине обратилась Таисия, ее секретарь. Когда Сталина узнала, о ком идет речь, она потребовала у Горохова поднять на ноги всю полицию города и найти Тузикевича. Горохов плохо знал Тузикевича, но отлично знал его мать. Поэтому не стал оспаривать просьбу-приказ Андрюшкиной.
Вскоре была обнаружен автомобиль, принадлежавший Эдуарду, возле которого гудели митингующие сомнительного вида, требующие прекратить беззаконие. Под беззаконием они подразумевали похищение мужчин предприимчивыми женщинами. Когда вызванный специалист вскрыл замок автомобиля, на полу был обнаружен смартфон.
На смартфоне, случайно или специально, был включен диктофон, на котором была записана исповедь бывшей супруги Тузикевича, которая сразу была объявлена в розыск.
Осталось найти самого Тузикевича, о месте пребывания которого женщина высказалась туманно...
- Где я? - повторил вопрос Тузикевич, не расслышав ответа среди многоголосья.
- В санатории, - хмыкнул пожилой мужчина, державший в руках чемодан с инструментами: специалисту высокого класса для вскрытия двери не понадобился сварочный аппарат. На мужчину в тележке он взирал с удовольствием, как смотрят на шаловливых чад, ежедневно поражающих своих родителей буйной фантазией. Остальная группа спасателей, руководимых доселе суетливым Беспамятным, освещала небольшое помещение фонариками, поэтому в помещении было вполне светло, как будто под потолком имелась лампа Ильича. В настоящий момент Беспамятный с любопытством рассматривал человека, который оказался здесь волею женщины.
- В каком еще санатории? - не принял юмора пребывающий в грезах Эдик. - Я ничего не помню. Помню, как мы ехали... А куда мы ехали? А! Мы с Диной ехали в небольшой городок на берегу Азовского моря. Там живет наша бывшая домработница.
- О, как! - скривив коромыслом губы, удивился пожилой. - У него еще и домработница имеется.
- Раньше была, сейчас уже нет, - отрапортовал он.
- И то слава Богу, - успокоился мужчина, взявший на себя переговорный процесс. Странное дело, но никто не спешил выходить из тесной комнатенки и выводить ослабевшего пленника. Видимо, в головах спасателей поселилось сомнение. Не в том, надо ли было вскрывать дверь, а надо ли выпускать его на волю? Вдруг этот человек опасный преступник, ловко уходящий от правосудия. А родственники пострадавших от его руки людей решили устроить самосуд. Придушить сволочь сил не хватило, решили сгноить его заживо.
Не сговариваясь, они отступили ближе к распахнутой двери. В авангарде остался один Беспамятный, продолжавший безмолвно разглядывать человека, к спасению которого он приложил руку.
- Мужики! - обратился к присутствующим Эдуард, - долго я буду так сидеть?
- Вам помочь выбраться? - услужливо спросил Беспамятный, не трогаясь с места, словно собирался оказывать помощь на расстоянии.
- А вы можете меня выкатить наружу?
- Не маленький, сам дойдешь, - процедил сквозь зубы пожилой. Он быстро пришел к собственному выводу: хороших людей просто так в тайных комнатах не закрывают. Разве может быть хорошим человеком капиталист-узурпатор, на которого простые люди гнут спину? Ишь, у него еще и домработница имеется! Небось, и дом в пяти этажах.
Классовый антагонизм не умер и никогда не умрет.
- Слышь, парень, ты это... ты не в розыске? - поинтересовался другой спасатель - мужчина с профессорской бородкой, но совсем не профессорско-умными глазами. Он смотрел на окружающий мир глазами быка, который не собирается никого вскидывать на рога по причине лени.
- Может быть, и в розыске, если Евгений пришел в себя и...
Пожилой не стал выслушивать разглагольствования, способные запутать их окончательно. Он считал себя сообразительным, легко додумывал недосказанное.
- Ребята, - задохнулся он от возмущения, - он хотел убить какого-то Евгения. Есть надежда, что не добил. Надо прижать его к стенке и заставить во всем признаться.
Пятна фонарей беспокойно забегали по стенам тайного помещения: ребята приняли призыв коллеги буквально и стали обступать мужчину в тележке.
- Да, погоди вы! - рявкнул Беспамятный. Споры-разговоры мешали ему ухватить за хвост ускользающую мысль. Он обратился к Эдуарду. - Вы не помните, как здесь оказались?
- А вы не слышали, что я сказал до этого? - в тон ему спросил он, не принимая усилий по вызволению своего крупногабаритного тела из тележки на колесиках. Для беспечности скрестил пальцы и уложил их на грудь. Присутствующие дружно посмотрели на его ноги, которые должны были находиться в непосредственной связи с беспечными руками: просто обязаны были переброситься друг на друга и вальяжно покачаться. Не перебросились и не покачались. Это обстоятельство подействовало на ребят подобно приближающейся опасности. Человек в тележке решил отвлечь внимание от ног - его основной ударной силе. У кого-то основная ударная сила - руки, у кого-то - ноги. Пятиться было некуда, оставалось просочиться наружу, что они и поспешили исполнить, по ходу уговаривая друг другу, пусть им занимается Василич, он главный...
- Э! Фонарь-то оставьте, - вдогонку крикнул им Беспамятный, осмелившийся остаться с затворником поневоле один на один. Получив фонарь, он вернулся в комнатенку.
- Кто это был? - обратился к нему Эдуард, кивая в сторону распахнутой двери.
- Спасатели.
- Что-то не похожи на спасателей. Больше напоминают уголовников.
- Какой номер телефона мне дал охранник, по тому я и позвонил, - объяснил мужчина, высвечивая пятно у себя под ногами. - Откуда мне знать, куда звонить. Я вообще ничего не помню. Наверное, эта какая-то спецбригада по вскрытию замков, - додумался он. - Вполне возможно, что у них для этого есть навыки.
- За эти навыки они не раз срок мотали, - хмыкнул Тузикевич. Он пытался скрыть свою беспомощность. И пытался утаить легкий страх, постепенно увеличивающийся в размерах. Этот мужик ему явно не нравился, взгляд у него был пришибленный. Еще охранника сюда приплел. Неужели он оказался на территории спецучреждения, в котором содержат людей с отклонениями психики? Поговаривают, что у умалишенных недюжинная физическая сила. Сейчас как шандарахнет по темечку фонариком и поминай как звали.... И где Дина? Куда она подевалась?
- Послушайте... Как к вам обращаться?
- Сам бы хотел узнать, - промямлил мужчина и засунул руку в карман широких штанин, что-то там выискивая, словно в кармане могла находиться подсказывающаяся записка с именем.
Его поиски не остались незамеченными Тузикевичем. Он начал раскачивать тележку, дергаясь всем телом, только ноги остались безучастными к его телодвижениям, всего лишь слегка покачивались, как тряпичные.
- Мы можем как-то отсюда выбраться? - делая ударение на "мы", вопросил Эдуард, прикидываясь простачком. Ясно дело - могут, ведь бригада по вскрытию замков потянулась на свежий воздух.
- Мы? - удивился мужчина без имени, пребывая в заторможенном состоянии.
- Если вы хотите остаться, то я не буду настаивать. Но очень вас прошу помочь мне. Мне просто необходимо вернуться домой... Как назло, куда-то подевался телефон... Вы не видели мой телефон? - Эдик стал ощупываться взглядом пол, по которому бегали пятна света от фонаря - таким способом незнакомец присоединился к поискам телефона.
- Тут черт ногу сломит, - доложил мужчина. - При свете фонаря телефон точно не найдешь.
- Моя бабушка тоже говорила "черт ногу сломит", когда видела беспорядок.
- А я был знаком с вашей бабушкой? - задал совершенно глупый вопрос странный человек.
- Не думаю, - взяв паузу для размышления, чтобы не обидеть собеседника и не вызвать приступ гнева, ответил Тузикевич. После аварии он не мог смириться с беспомощностью, но никогда так не проклинал тот пресловутый день, как сейчас. Жить хотелось все сильнее и сильнее.
- Так вы мне поможете? - заискивающим тоном спросил Эдик, мысленно злясь на себя.
- Вы мне даже спасибо не сказали. А ведь, я вас спас. Если бы не я, то вы бы погибли.
- Я вам очень признателен. Хотелось бы узнать подробности, но лучше это сделать не здесь.
- Ладно, - согласился заторможенный. - Вылезайте и пойдем.
- Я не могу, у меня ноги не ходят.
- Затекли, наверное, но ничего, вы немного постоите, кровь прильет к конечностям, и вы снова сможете ходить.
- Если бы всё было так просто... Я калека. Я инвалид. После автомобильной аварии я чудом остался жив, но получил травму позвоночника. Если меня сюда прикатили, то значит, меня можно отсюда укатить, - нашелся Тузикевич. - Правильно?
- Не знаю, - протянул незнакомец.
Да, что ж такое! - мысленно возмутился Эдуард. - Блин ты горелый, а не спаситель инвалидов! Чего ты пялишься на меня, как почитатель творчества Малевича на "Черный квадрат"!
Попытался успокоиться и вновь стал лебезить.
- Попробовать-то можно, как думаете? - И указал пальцем на ручку тележки.
Незнакомец с фонарем его пальцевое указание проигнорировал.
- Вот я подумал, что лучше - потерять память или потерять способность ходить?
- И то, и другое плохо. Лучше быть здоровым и богатым, - хмыкнул Эдик, потеряв надежду вырваться из лап умалишенного.
Нет, была надежда на появление упомянутого Василича, который руководит бригадой бывших зеков. С ним можно договориться, дать денег. - Вспомнив про деньги, он непроизвольно проверил карманы. Карманы были пусты. Кто-то их обчистил. Ни этот шизик, ни ребята с фонарями этого сделать не могли. Когда заскрипела дверь, он очнулся и увидел, как они протискиваются внутрь. Тогда кто его обчистил? Как он сюда попал? И где Дина? Неужели пока он дрых без задних ног, их перехватили злоумышленники, похитили Дину, а его привезли сюда?
- Если вы вызвали спасателей, то могли видеть, кто меня сюда затащил?.. Это был мужчина? Или их было несколько? Вы их хорошо запомнили?.. Ну, отвечайте же! Хватит смотреть на меня, как смотрит археолог на ценную историческую находку! Пока мы будем выбираться, с моей знакомой случится беда! Надо связаться с полицией!.. Мужчина! Не молчите!
- Я пытаюсь вспомнить, как она выглядела, - занудным голосом сказал мужчина.
- О ком вы говорите?
- О блондинке, которая вас сюда привезла. Видите, я начинаю вспоминать - она блондинка!
- Дина? Это была Дина? Нет, вы что-то путаете.
- Я не знаю ее имени! - впервые выразил спаситель хотя бы какие-то эмоции. - Это была блондинка. Я наблюдал за ней из-за толстого ствола дерева. Женщина прибыла сюда на старом автомобиле...
- Не такой уж он и старый, - с недовольством обронил Тузикевич.
- Это была "Нива". Отечественный джип... Хорошо, что я помню марки автомобилей, - успокоено заметил мужчина.
Приехали, - подумал Эдик и сжался на тележке. Если можно назвать сжиманием его теперешнюю складную форму. Спина болела немилосердно, острые металлические прутья, из которых была соткана тележка, впились в спину так, что он боялся, что стал с ними одним целым.
Хотел заспорить, назвать марку своего автомобиля, но опомнился - спорить с сумасшедшим последнее дело. Опять же, он мог видеть Дину, но не видеть преступников. Они заставили ее закатить тележку, после чего посадили в машину и увезли. На чем? Скорее всего, на своем авто. На нем легче скрыться. И теперь они уже добрались до нашей домработницы...
- Который час? - спросил он у незнакомца.
- Ужин уже прошел, - отчеканил тот.
- Благодарю за полезную информацию, - кивнул Эдик и продолжил светский разговор.- А вы живете неподалеку?
- За рощей.
- А где роща?
- Здесь! - мужчина указал фонарем на пол темницы.
Тузикевич почесал затылок, раздумывая, что бы еще спросить такого, неопасного.
- Не скучно одному жить... за рощей?
- Я не один живу. Там много людей, но я с ними не общаюсь... Только с Мариной Игоревной.
- Наверное, хорошая женщина, раз вы с ней... сошлись?
- Мы с ней не сходились. Она там главная.
Главный врач психушки, - сообразил Эдик.- Что ж у нее больные за территорией слоняются?!
- Вы не могли бы пригласить сюда Марину Игоревну, - вслух попросил он. - Мне хотелось бы с ней познакомиться.
- Извините. Я плохо соображаю. Мне дают какие-то таблетки для восстановления памяти, но мне они не помогают. Хожу, ка заторможенный. Когда увидел, как вас привезла женщина, испугался, забегался. Произошел всплеск, а потом... упадок сил. Кажется, сейчас упаду и усну.
- Только не усните, умоляю! Спасатели сделали свое дело, и ушли, а нам надо отсюда выбираться. Не ровен час, эта страшная женщина вернется и тогда нам несдобровать, - на ходу сочинял Тузикевич.
- Это Дина, я помню.
- Дина. Она моя бывшая жена.
- Вы с ней развелись?
- Давно, еще до аварии.
- А дети есть?
- Нет. А у вас? - случайно обронил Эдуард.
- Двое. Мальчик и девочка. Они уже взрослые... Почему я так сказал о детях?! - воскликнул сумасшедший и приложил ладонь к губам. Эдику показалось, что он смотрел него осмысленным взглядом, туман куда-то делся.
- Отлично! Начинает восстанавливаться память. Что вам еще приходит на ум?
- Я ехал к дочери. У ее мужа проблемы. Я хотел помочь им... материально. И, вообще, как-то поддержать. - Мужчина тщательно выговаривал слова, будто считывал с бегущей строки, тянущейся слишком медленно.
- Так! - азартно потер ладони Эдуард, как это делал Шурик из "Кавказской пленницы", выслушивая очередной тост. - Как... зовут... вашу... дочь? - Внятно спросил он, делая паузы.
- Не помню.
- А как зовут ее мать?
- Тоже не помню. Но я помню, что мы живем в разных городах. Изредка перезваниваемся. Не так часто, как хотелось бы. Она занята, а стараюсь не навязываться... Я живу один.
- Давайте зайдем с другого бока! - предложил Тузикевич, на этот раз потирая собственный онемевший бок и часть спины. - Как вы познакомились с матерью своей дочери? Очень часто люди забывают главное, но хорошо помнят мелочи. - Он не хотел обидеть собеседника, посчитав мелочью знакомство с матерью его дочери. Но оправданием служило то, что они вместе не проживают.
- Это было давно.
- Как давно?
- Точно не скажу, но очень давно. - Мужчина на глазах избавился от заторможенности, словно скинул с плеч надоевшую куртенку, в которой промаялся не один десяток лет. Избавился и стал чеканить слова. - Странно, но я все помню, словно наша встреча произошла вчера. Я приехал к сыну. К тому времени мы с женой уже были в разводе. Она отказалась от алиментов, запрещала мне видеться с сыном. Я ей позвонил, мы встретились. Я умолял о встрече с сынишкой... Зря старался. Она мне угрожала. Я не испугался. Не хотел ее "доводить до греха", как она сама сказала. И решил - посмотрю на сына издали и вернусь домой.
- Удалось?
- Мельком. Она водила его в школу и встречала после школы... Хороший мальчик. На меня похож... Я сам во всем виноват. Любил ее, но вел себя гадко... В последний вечер перед отъездом хотел напиться, чтобы снять напряжение, успокоиться. Вышел из гостиницы, пошел по бульвару... Все люди счастливые, улыбаются, а мне совсем худо, хоть в петлю лезь. Апрель, деревья в цвету, птицы поют. Присел я на лавочку, пытаюсь наслаждаться природой. Рядом присела девушка. Молоденькая, хорошенькая, но грустная. Мы разговорились. Она призналась, что поссорилась со своим парнем. Я пригласил ее в гостиницу... Утром я уехал домой, но оставил ей свой адрес. Она написала мне через два месяца... Она ждала от меня ребенка.
- Почему от вас? Может, это был ребенок от ее парня?
- Это был мой ребенок... До встречи со мной она была девственницей. А у парня были... определенные проблемы. Она мне в этом сразу призналась еще на лавочке в парке. Не знаю, чем я ее к себе расположил. Наверное, хотелось с кем-то поделиться, тут подвернулся я... На этой почве у них были постоянные скандалы.
- Что произошло дальше? - настороженно спросил Тузикевич, в голове которого начало вырисовываться родословное древо.
- Я обещал помогать материально, но сказал, что жениться на ней не могу. Она не спрашивала, почему. И особо на это не надеялась. Понимала, что строить отношения нам будет сложно, мы совсем не знали друг друга. Не скрою, я не стремился к узнаванию.
Эдик ошалело смотрел на человека, который десять минут назад сбивчиво изъяснялся, до этого пребывал в заторможенном состоянии, а теперь полностью преобразился.
- Я увидел свою дочь впервые, когда ей исполнилось восемнадцать. Почему-то появилось желание с ней встретиться. Я постоянно посылал деньги, ее мать писала мне длинные письма. Я не писал, изредка звонил ей на работу. К тому времени она вышла замуж, я не хотел создавать ей проблемы.
- Эту женщину зовут Анна Овчаренко, по мужу Лепешкина. А вашу дочь зовут Таисия, она вышла замуж за летчика Максима Арабова. О его проблемах с законом я осведомлен.
- Откуда вы знаете?
- Знаю, и всё, - поставил точку Эдик. Неожиданно взорвался, - долго я буду так сидеть?!
Мужчина просверлил взглядом в нем дыру, тоже самое проделал с тележкой, в которой он устроился со всеми удобствами, и спросил:
- А почему вы ничего не предпринимаете, чтобы выбраться?
- Потому что не могу!
- Давайте я вам помогу. - И начал тянуть его за руку. Эдик пытался сопротивляться, но тот к нему присосался, как комар, пробудившийся от зимней спячки. В итоге Тузикевич рухнул вниз, распластавшись на грязном полу.
- Я же вам говорил, что у меня не действуют ноги, - простонал он. - Надо было везти меня на тележке.
- Что у вас здесь происходит? - пробасил незнакомый голос.
- Это охранник из нашего интерната, - вполголоса доложил отец Таисии Арабовой, присаживаясь рядом на корточки. И обратился к басовитому охраннику. - Виктор, помогите мне вынести человека наружу...
Наконец, желание Эдуарда Тузикевича было исполнено. Он расположился на траве, приткнувшись спиной к стволу дерева. На улице давно стемнело, скудный свет фонаря больше пугал, чем успокаивал. Бригада во главе с Василичем давно отчалила, забыв о спасенном. Замок на двери вскрыли? Вскрыли! Что еще!
- Мне надо срочно позвонить! - вспомнил осоловевший от новостей и пахучего воздуха Эдуард. Охранник интерната любезно предложил свой телефон.
На звонок ответил робкий голосок.
- Кто это? - рявкнул Тузикевич.
- Гриша.
- Какой еще Гриша?
- Ширяев.
- Гришка, ты что ли?! - обрадовался Тузикевич.
- А вы кто? - в свою очередь поинтересовался тот.
- Это Эдуард Маркович Тузикевич. Не узнал?
- Ой, Эдуард Маркович, мы с ног сбились, вас ищем. Вся полиция города стоит на ушах?
- Что с Евгением Борисовичем?
- Жив, слава Богу! Но чуть не умер от отравления. В больницу приходил... полковник Горохов. Нашли ваш джип. На полу валялся смартфон. На диктофоне есть запись вашего разговора с бывшей женой. Вернее, она говорит, а вы молчите.
- Ничего не помню.
- Так она вам лошадиную дозу снотворного подсыпала в морс, а Евгению Борисовичу - яд. Яд замедленного действия. Я пришел к нему домой, дверь открыта, а она лежит на полу, прямо в прихожей. Еще бы чуть-чуть, и его бы не спасли.
- Все благодаря тебе, Гришка! Ты молодец!
- Да, ладно. Это вам спасибо, и бате. То есть Евгению Борисовичу.
- Гриша, ты в больнице у Женьки?
- Да, болтаюсь по коридорам. Меня в реанимацию не пускают.
- Если есть кто-то рядом из полицейских, дай мне с ними поговорить... Это Тузикевич. Сейчас я передам трубку одному товарищу, он доходчиво объяснит, где я нахожусь... - Эдик обратился к охраннику Виктору, - прошу!
С чувством выполненного долга откинулся на ствол и вдохнул полной грудью: кажется, приключение закончилось.
Некогда сумасшедший мужчина опять повел себя странным образом. Встал перед ним на колени и начал светить ему в лицо пресловутым фонариком. Эдик пытался спрятаться до яркого света, бьющего по глазам, привычным способом, но тот отнимал его руки от лица и совершенно двинулся остатками ума. После всплеска просветления произошел рецидив.
Хорошо, что выбрались наружу из этого затхлого помещения, - подумал недавний пленник.
- Ты Эдуард Маркович Тузикевич? - дрожащим от волнения голосом спросил мужчина, впервые обратившись к нему на "ты". - То-то я не могу понять, что начало твориться в моей голове, когда увидел тебя в этой тележке. Казалось, что воспоминания нахлынули с такой силой, что голова начала пухнуть. Даже решил, что образовалась опухоль мозга. Но она не может появиться вдруг. Или может? Как думаешь?
- Я не врач, - скривился Эдик, будто ему не светили в лицо, а поднесли к носу нечто тухлое. Устав изворачиваться, он вырвал из его рук переносной осветительный прибор. - Но почему вас так удивило, что я Тузикевич? Мы с вами раньше встречались? Что-то я не припомню, когда и где? Или вы вспомнили, как вас зовут?
- Я вспомнил. Я все вспомнил. Не чудо ли это!
- Рано или поздно это должно было случиться. Я рад за вас, - сдержанно высказался спасенный из неволи.
- А как я рад! Будем еще раз знакомиться! - светясь от счастья, выпалил мужчина. Получить отказ он не рассчитывал, а Эдик и не собирался увиливать. Хотя, можно опять провалиться в забытье, чтобы от него отстал этот нездорово возбужденный обитатель соседнего дома.
- Значит, мы все-таки знакомы, - без особого удовольствия констатировал собеседник, спина которого прилипла к корявому стволу дерева непонятной в ночи принадлежности. - Мое имя вы уже знаете, позвольте спросить ваше имя.
- Меня зовут Марк. Марк Арнольдович Тузикевич. Я твой отец, Эдуард!
Если бы этот человек с безумным взором и неопрятным видом не назвал отчество, Эдик мог бы подумать, что он устал от амнезии, ему наскучило жить в интернате. Он ищет семью, которая заключит его в свои объятия и заберет к себе. И раз он чуть или основательно сбрендил, то рассчитывает, что ему легко поверят на слово. Спасенный - Эдуард Маркович Тузикевич, а он - Марк Тузикевич. Но куда девать отчество? С панталыку его не угадаешь.
- Отец. Угу, - по-совиному угукнул Эдик, разбавив разговор. В довершение почмокал губами, словно пробовал на вкус незнакомое слово, которое произносил последний раз в двухлетнем возрасте. И совсем об этом забыл. И совершенно забыл, как выглядит человек, который когда-то звался отцом. Еще недавно он пристально изучал его фотографическое изображение и размышлял об этапах его "взросления". А зачем ему эти представления? Перед ним абсолютно чужой человек.
Когда чужой человек сделал важное признание, ни один мускул не дрогнул на лице сына. И сердце не трепыхнулось. И руки не потянулись - для объятий.
Хотя, биологический отец попытался прижать его к себе, но Эдуард ему не позволил. Тогда он схватил его руку и начал усиленно трясти, тем самым выражая безумный восторг. Перестал трясти, но руку не выпустил, зажал ее двумя руками, слегка приминая, словно не мог поверить, что эта живая рука его живого сына. Эдуард попытался высвободиться, но у него ничего не вышло: костлявые руки чужака приклеились к его рукам. Сорокалетний мужчина не может себя вести, как обиженный подросток. Но в данный момент он был обиженным подростком, к которому соизволил прийти папаша, бессердечно оставивший его в малолетнем возрасте. Оставил и забыл о его существовании.
- Сейчас я расплачусь от счастья! - скривил губы Тузикевич-младший. - Всё это так мелодраматично-слащаво, что у меня возникает желание слопать соленый огурец. А еще лучше - пожевать стручок горького перца.
- Сразу столько событий на тебя навалилось. Я понимаю, тебе сложно... осознать...
- Мне легко, потому что я не собираюсь ничего осознавать! Ясно тебе?
- Я понимаю...
- Что ты понимаешь? Что ты вообще можешь понимать, папочка-однодневка? Ай, - отмахнулся сын. Чуть успокоившись, более сдержанно произнес, - конечно, я благодарен тебе за спасение. Я... - Он хотел предложить ему деньги, но быстро опомнился - все-таки болезненный удар для пожилого человека, не совсем оправившегося от болезни.
- Как Жанна? - тихо спросил отец.
- Великолепно, - без эмоций пробормотал Эдик.
- А ты?
- Обо мне ты уже почти все знаешь.
Отец выпустил, наконец, его руку и присел рядом на траву.
- Надо же, как встретились... Наверное, судьбе было угодно, чтобы я оказался здесь. Хотя бы попытался искупить свою вину перед тобой.
Его слезливый монолог сына не тронул. Он собирал блуждающие мысли в кучу.
- Что же это получается? Что Таисия не только твоя дочь, но и моя сестра... Вот почему в голове творилось что-то невообразимое, я прикладывал события не к тем людям...
- Я не понимаю.
- Тебе незачем понимать. Разве тебя интересует что-то, связанное со мной? И не утверждай обратное. Я все равно не поверю... Отец, хм... Какой же ты отец! Когда ты видел меня последний раз? Мельком тридцать лет назад?! - Эдика снова прорвало.
- Двадцать девять. Тебе было одиннадцать лет.
- Забавно! Случилось чудо - отец встретился с сыном, которому уже сорок лет, а расстались они, когда сын под стол пешком ходил. Почему не виделись столько лет? Папочка осваивал планету Железяка! Освоил и вернулся на землю! Земляне приветствуют тебя, о благородный...
- Прости...
- Как у тебя все легко! Еще слезу пусти, чтобы меня окончательно разжалобить. Я тебя не видел почти сорок лет, и видеть не хочу!.. Ступай с глаз долой!
- Так твоя бабушка говорила, когда уставала отчитывать меня.
- Плохо отчитывала. Ее отчитывания в одно ухо влетали, из другого вылетали.
- Я завтра же уеду домой. Теперь, когда я все вспомнил, когда увидел тебя, мне здесь делать нечего.
- А Таисия? Забыл про свою доченьку?
- С Таей, конечно же, повидаюсь.
- Вряд ли она рада будет тебя видеть. Денежки-то тю-тю.
- Она не просила у меня денег, напротив, уговаривала не беспокоиться. Заявила: Максим сам во всем виноват, пусть теперь сам и выбирается. Она не будет женой декабриста. Подаст на развод.
- Вся в папочку. Тот чуть что, и в кусты, и эта такая же.
- Меня ты можешь охаивать, но Таю не трожь. Ты ее совсем не знаешь.
- Знаю. Не хотел узнавать, да пришлось.
Отец начал что-то убедительно доказывать, но сын не мог ничего понять, потому что его голос звучал всё глуше и глуше, словно отец начал медленно удаляться, но не смолкал и не говорил громче. Но нет, он не удалялся, по-прежнему сидел рядом. И по-прежнему в отдалении стоял охранник Виктор и прислушивался к их разговору, недоуменно сворачивая голову от сюрпризов судьбы. Эдуард пытался сосредоточиться на шевелящихся губах отца, которые в ночи были ненатурально синими. Вдруг отец начал вращаться вокруг него, прихватив с собой Виктора, темные деревья, похожие на сказочных страшилищ с корявыми руками-ветками, небо с луной и звездами, оставлявших на нем золотой инверсионный след. В центре этого ускоренного вращения находился сам Эдуард Тузикевич. Он запоздало сообразил, что его затягивает в воронку, которая всё углубляется и углубляется в землю. Он не сопротивлялся, не тянул руки к отцу. Решил, что так надо. Там, в земных недрах, он найдет успокоение. И обретет способность двигаться...
Тузикевича разбудил шорох. Он не спешил открывать глаза, как обычно, развил бурную фантазию - решил, что это мыши. Многочисленное мышиное войско, собравшееся его атаковать. Но понадеялся на защиту биологического отца, который по-прежнему должен быть рядом. Не бросит же он его одного в темной роще. Да, в темной роще... Не в земле, где его похоронили заживо...
Но почему сквозь неплотно прикрытые веки отчаянно пробивается свет? Неужели наступило утро? И почему такое безмолвие? Мышиный шорох - не в счет... И кто-то рядом сопит... Медведь? Или другой зверь? Откуда в роще медведи? Совсем ты, Эдуард Маркович, свихнулся! Еще засунь голову в землю - ничего не вижу, ничего не слышу, никого больше не боюсь.
Что ж теперь делать? Как добраться до цивилизации?
Отец тоже хорош! С "заботливой" легкостью оставил сына на съедение... медведям!.. Да, кто же это так противно сопит?! Открой глаза и посмотри! Зачем гадать? А, боишься, трус несчастный! Думаешь, притворишься трупиком, он тебя не обглодает? Зря надеешься... Кажется, перестал сопеть... Сейчас соберусь с силами и погляжу, кто здесь такой сопящий приблудился. Или это я сюда приблудился, а он... крышует эту рощу.
Никогда не думал, что когда-нибудь буду дрожать от страха, как заяц... Интересно, зайцы в этой роще водятся? Наверное. Как без зайцев. Вот пусть и питается этот... зверь неопределенной национальности зайцами! Храбрец, ничего не скажешь! Готов скормить бедненького любителя моркови огромному лохматому чудовищу ради спасения собственной шкуры. Се ля ви - такова жизнь! Участь его предрешена при рождении. Где родился, там и пригодился, говорила моя бабушка.
А я зачем появился на свет? Чтобы портить жизнь близким людям! Ответ нашелся быстро! Заумные философствования не пригодились.
Динке досталось от меня больше других, вот она и сбрендила. А окончательно сбрендив, решила отомстить.
Видно, зачем-то меня решили оставить на этой грешной земле, раз нашелся спаситель в лице родителя, который забыл о моем существовании.