Всю свою жизнь я мечтал. Когда был совсем маленьким, хотел стать известным хирургом, чтобы одним взмахом скальпеля пришивать оторванные конечности и починять сердца. И чтобы меня все потом хвалили, искали днём с огнём, а я бы был очень скромным, стоял, потупясь, и говорил бы родственникам спасённых мною на операционном столе: "Ну что вы, не стоит благодарностей. Это моя работа".
Потом я мечтал об известности храброго космопилота, который первым из землян на своём корабле покинул пределы Солнечной Системы. Поблуждав в космосе, я возвращался в сияющий огнями космопорт, и там меня встречали торжественные речи руководителей, микрофоны всех возможных и невозможных трансляционных станций, восторженные крики толпы, визг юных поклонниц!
Потом я последовательно мечтал о карьере знаменитого учёного-физика, великого писателя, философа, талантливого изобретателя и программиста, который бы создал первую в мире стопроцентно вирусоустойчивую и защищённую от взломов программную систему.
Много о чём я мечтал. Я страстно грезил о том, что на старом вращающемся доме из выращенного углеродного пластика спустя десятилетия появится сверкающая платиновая табличка: "Здесь жил Петр Вячеславович К. Гениальный учёный (писатель, инженер, врач) с такого-то по такой-то год". И люди будут приходить сюда по праздникам, смотреть на мой гордый орлиный профиль и класть цветы, которые и сейчас уже в страшном дефиците, и маленький букет стоит столько же, сколько крошечная золотая безделушка. Да. Вот до чего мы дошли в своей урбанизации!
Закончив обучение, я ревностно приступил к осуществлению своих замыслов. Множество идей заклубилось в голове. Напрасно мама уговаривала меня подтянуть знания и поступить в Высший Академический Университет, как сделали почти все мои одноклассники. Стать солидным человеком в пиджаке и с блестящим портфелем в руках. В чём-то мама была права, конечно, но я боялся потерять драгоценное время, потому что невозможно изобретать и заниматься другими делами одновременно. Кто-то мог меня опередить: придумать раньше меня какое-нибудь важное устройство или написать книгу, сюжет которой я давно создал в своём воображении. Кстати, так уже и случилось. В возрасте восьми лет я сочинил длинную историю о маге и волшебнике Коркадоре и его колдовской школе, но не записал её как следует, а нацарапал в порыве вдохновения на каких-то клочках, которые мама ничтоже сумняшеся выбросила (в чём до сих пор не сознаётся). Что бы вы думали? Через несколько лет вижу мою историю, написанную каким-то Вертером О.Т.:вон она, голограмма книжки в виртуально блестящей обложке, до сих пор в топах, выставлена в витрине Центрального Книжного магазина. Вот она, жизненная несправедливость и моя природная нерасторопность!
Нет уж, решил я, образование получить я всегда успею. Приду к Декану с гордо поднятой головой и патентом в кармане - с ходу заслужу почёт и уважение, а потом сдам экстерном экзамены и получу красный диплом Магистра. А дальше откроются такие перспективы!. Времени у меня много, думал я, я ведь совсем молод - недавно исполнилось двадцать пять.
Так вот, после окончания школы и Среднего Технического Института, я приступил к осуществлению своих мечтаний!
Изобретать или сюжеты придумывать - тяжёлая работа. С вдохновением у меня сложные отношения - оно то есть, то абсолютная пустота в голове, будто и не было там никогда ни единой мыслишки. У меня с этим всё очень просто: нет идей, значит, ложись и спи. Проснёшься, прислушаешься к себе - нет, опять ничего - и снова в изнеможении глаза закроешь.
И так я мучился целых три года, в течение которых представил на суд Комиссии по патентам три замечательных изобретения.
Это были:
трёхколёсная полусамоходная машина с педалями, у которой третье заднее колесо по надобности снималось;
машинка с кнопками, на конце которых были молоточки с краской, и они били по бумаге, оставляя оттиски - это было очень важное изобретение, вдруг компьютер даст сбой, а человеку надо срочно записать свои мысли;
наконец - операционная система "Сквозные бойницы", которая была проста в использовании, понятна даже абсолютным чайникам и, главное, самостоятельно генерировала противовирусные программы, то есть была практически неуязвима.
И что? Меня буквально подняли на смех! В Комиссии достали из хранилища архивы, не поленились, бюрократы, и объяснили, что трёхколёсная машинка с педалями уже была изобретена четыре столетия назад и называется велосипед, что хитрое устройство с молоточками - старинная аналогия клавиатуры компьютера - тоже изобретено давным-давно и называлось "Пишущая машинка", и сейчас, если поискать, наверное, можно где-то откопать сохранившийся экземпляр. Наконец, мне объяснили, что система, как близнец похожая на мои "Бойницы", уже когда-то работала, зарекомендовала себя отвратительно, столько лет прошло, а до сих пор наша Сеть Мировой Дружбы от последствий самогенерации порождённых ей ботов оправиться не может. Мне сказали, возможно, разработка и свидетельствует о моём таланте в определённых областях, они не спорят ни в коем случае, но уже из-за одного пугающего названия моё изобретение более подробно рассмотрено быть не может.
Ещё меня снисходительно потрепали по плечу и посоветовали получить Высшее Академическое образование, как положено всем приличным молодым людям в стране.
"И читайте больше, читайте, молодой человек! Направьте свои таланты в нужное русло. Зачем же вы изобретаете велосипед, когда есть много других сфер науки, в которых может пригодиться ваше рвение и работоспособность?!"- невысокий Консультант в очках добро улыбнулся мне всеми новенькими аргентумфарфоризованными зубами.
В общем, после третьего отказа я сорвался. Я вообще-то почти не пью. Пиво, правда, иногда могу с друзьями выпить. Но тут чаша моего терпения переполнилась. К тому же на улице я встретил друга, телеоператора, который вернулся домой из далёкой африканской страны, где до сих пор, по слухам, живут людоедские племена. Он был безумно счастлив, что остался жив. Я был полностью раздавлен в очередной раз.
В итоге после нескольких дней рассказов о путешествиях друга и обсуждения моих неприятностей моя квартира была заставлена батареями пивных бутылок, день растворялся в ночи, а сознание ехало на трёхколёсном велосипеде по дебрям африканского континента: из-за тёмных деревьев на меня смотрели красные глаза людоедов, они били себя в грудь и показывали острые тигриные клыки.
В одну из ночей я проснулся как от толчка. Друга в комнате не было. На стене горела голограмма-напоминалка: "Ну бывай. Холостяцкая келья на блокираторе, отсыпайся. Созвонимся!". Это было уже хорошо, так как предвещало конец затянувшегося праздника. Голова кружилась, и непонятно было, то ли это сосед, бывший космолётчик, вновь запустил вращение этажа, то ли просто мне было очень плохо. Я со злостью вдавил кнопку в стене. Нет, ничего не вращалось. Это всё в моей голове. Ох!
С трудом я повернул голову и увидел человека. Он сидел возле моей кровати. Выглядел незнакомец странновато, впрочем, человек как человек, только очень жилистый, на плечах странный коричневатый плащ, на вид жёсткий, напоминающий хитиновый покров насекомого. "Ясно. Это белочка. И как быстро", - обречённо подумал я. "Дверь закрыта. Двадцать восьмой этаж".
- Проснулcя? - на чисто русском языке спросил незнакомец. - Голова болит?
- Очень!- признался я. - Не то слово. Сейчас оторвётся.
-- А чего пива так много пьёшь? - спросил человек.
- Разочаровался. В себе, в людях. Хотел известности, славы, а вышло что?. А я талантливый, между прочим, много чего могу. Велосипед вот изобрёл. Книжку хочу написать. Про войну и мир. Будет основана на противопоставлениях. Сейчас встану, чайку попью и приступлю. Чего зря время терять? - я с трудом поднялся и, шатаясь, пошёл на кухню.
Я думал, что если кто-то мог сейчас видеть, как я сам с собой разговариваю, то умер бы со смеху. А мама - с горя. Вот я сейчас поставлю чайник, вернусь, а человека нет... И забуду обо всём. Никогда больше не буду пить, капли пива в рот не возьму. Клянусь всеми святыми!
- Я здесь.
- Что? - чайник выпал из моих рук и обдал ноги веером брызг. - Кто?
-Я,- человек стоял в дверях кухни. Он был очень высоким, головой почти касался потолка.
"Всё очень серьёзно. Надо бы скорую", - мелькнула мысль. - А вы кто?
- Ты же видишь - я гость. У тебя что, действительно белая горячка началась? - досадливо поморщился человек.
- Чайку хотите?- вдруг предложил я.
- Давай, - согласился человек. Он внимательно обводил взглядом кухню.
Да, тут было на что посмотреть. За неделю моя кухня превратилась в помойку. Грязная жирная посуда в раковине горой. Пол липкий, в углах мусор. Единственный цветочный горшок валяется на полу, бедное растение уже завяло. "Когда это мы цветок разбили? Ой, лучше не вспоминать, сколько он стоил!". За дверью кухни - невесть откуда взявшийся женский чулочек. На столе - заколка для волос с застрявшими в ней длинными белокурыми волосинами. Упс!Не помню!
Я искоса посмотрел на незнакомца. Сидит. Вытащил из хлебницы старые сухари и обмер: в пластиковых недрах кишели тараканы. Их были десятки - большие и маленькие. Ну, я же говорил, дом-то старый, они в щелях живут, а тут я со своей помойкой, вот они и пришли покормиться. Я схватил хлебницу и разом вытряхнул содержимое в и так забитое мусором ведро.
- Счас я их! - заторопился я и потянулся под раковину, за спреем "Смерть ползучим гадам".
Человек вдруг неожиданно громко вскрикнул и цепко схватил меня за запястье.
- Не надо!
Руки были сухими и крепкими, как клешни или лапки жука.
Человек взмахнул ими, и мне показалось на миг, что их не одна пара, а по меньшей мере четыре. Или больше. Сколько там их у жуков?
-- Это Посредники. Не убивай их, пожалуйста, - узкими чёрными зрачками незнакомец упёрся в мои глаза.
-- Какие ещё Посредники? Это обыкновенные тараканы, достали меня уже!
- Насчёт всех не скажу, но среди них - мой. Убьёшь его - я никогда обратно не вернусь. Останусь у тебя и умру весьма скоро, потому как время для нас, взрослых имагоноидов, здесь совсем по-другому идёт,- человек явно волновался.-Ты же не хочешь меня убивать? Я тебе ничего плохого не сделал. Сейчас я тебя исцелю, голова болеть перестанет - человек торопливо положил руку на мою голову, зажмурился и зашептал про себя странные фразы: "Правополушарная концепция синергетична...ага, левая точка раздвоения блокирована... правая самодостаточна и аттрактивна... мотивация фратриального порядка...подходящий представитель".
И правда, через несколько секунд боль отступила, и я перестал морщиться и скрипеть зубами.
-Ну-ну. Этот таракан - твоя душа, что ли?- с показной иронией спросил я, гордо сдерживая улыбку облегчения.
-- Не душа. Душу никто никогда не видел. Посредник. Временный метемпсихозный хранитель разумной сущности. Ты вообще поменьше рассуждай, о чём не понимаешь.
- А я тебя не звал, - обиделся я.
- А я бы на твоём месте радовался. Такое, по вашим временным меркам, только раз в два год случается. Сегодня вообще условия благоприятные, хоть всю цивилизацию для контакта перетаскивай - в нашей звёздной системе противостояние планет с вашим совпадает.
- А какая это - ваша система?- прищурился я. - Я только одну знаю, где разумные существа обитают - Солнечную.
-Галактики-то разные,-терпеливо объяснял человек.-Солнце наше вашему брат-близнец, всего лишь на какие-то четыре Земли больше. И язык рюшенка, по-вашему русский, весьма популярен.
- Ого! На всей планете? - впечатлился я. - Я тогда за вашу команду болею, молодцы!
- На всей планете каждый человек свободно разговаривает на нескольких языках. У нас с образованием хорошо, все стремятся чего-то достичь, вот и учат с раннего детства
- Полиглоты, значит, - мне стало весело. - А к нам зачем прилетел?
Человек прищурился и посмотрел куда-то за моё левое ухо, я всегда так делаю, когда думаю, что бы соврать пологичнее.
- Пришёл. Через Посредника. Сначала с ним слился, а потом к тебе в комнату попал. Мы через Посредников мигрируем. Это как тебе сказать? Вроде временной обратимой реинкарнации. Силой мысли входим в гиперпространственный туннель, и всё. Очень просто, как с твоими изобретениями. Есть вдохновение - перемещаемся легко, а нет - хоть всю жизнь мучайся, дальше своего царства-государства усов не покажешь.
- Ясно, - протянул я. - Нет, не ясно. А здесь - что? Ты сейчас на глазах стариться начнёшь, что ли, как вампир, а потом рассыплешься прахом?
- Ну как тебе объяснить? Закон сохранения энергии и теорию относительности Эйнштейна в школе проходил? Пока мы с тобой тут разговариваем, на нашей планете уже недели две прошло. Если задержусь надолго, жену в живых могу уже не застать. Многие поэтому боятся мигрировать, и не всем же хочется видеть, как их Посредника спреем "Убей друга" поливают. Я, может, всю жизнь мечтал об этом Контакте, спал и видел, вот вернусь я, а меня встречают с цветами - толпа, родственники, на руках качают, кричат: "Слава герою!". Вот решился, наконец. А ты меня - тапком! - обиделся гость.
- А ваши и раньше сюда приходили? - спросил я. - С твоей или с других планет?
- Конечно! Тебе в детстве мама сказки читала? "Царевну-Лягушку", "Финиста - Ясного Сокола", "Хозяйку медной горы". Да много таких. Не просто же люди сказывают. Оборотни опять же - не оборотни, а Посредники. Мирные вполне, хоть и с виду грозные бывают, просто сердить их не надо, - терпеливо рассказывал гость.
- Погоди, погоди! Это получается, жираф Гоша в Зоологическом парке - тоже чей-то Посредник?
- Очень может быть, - произнёс гость, покручивая в руках приколотую к плащу медальку - на зёлёном фоне выпуклый чёрный жучок с золотым брюшком. И захихикал:
- Сущность только через этого Посредника весьма странная мигрирует. Циклопическая. В пятнах. Видел я одного такого, он у меня в парке все кусты объел, пока обратно к себе собирался. У меня Посредник тоже своеобразный, конечно. Да только Посредников не выбирают. Сам я из хорошего рода, заведующий Четырнадцатого парсека Девяносто шестой колонии Три миллиона ноль двенадцатого Поселения имагоноидов планеты Каллиоптерия. По вашему, почти что царь. Видишь, это знак нашего дворянского ордена "Твердокрылые рыцари", - гость расправил плечи, приосанился прямо по-царственному.
- Слушай, по твоей теории выходит, что и у меня есть Посредник? На вашей планете? - вдруг спросил я.
- Есть, конечно. Да только не на нашей, - "царь" с сомнением посмотрел на мой давно не тренированный торс, сутулую спину и небольшой пивной животик. - Может, твой - грибок какой... или лягушка каменная на болоте. Сидит себе всю жизнь в тени, на камушке, рот разевает только иногда и думает, что живёт. Нет, не стоит тебе на ту планету мигрировать, вряд ли там что хорошее найдёшь.
Я открыл было рот, хотел обидеться на непрошеного гостя, но - в голове что-то щёлкнуло, я махнул рукой и обижаться не стал.
- Знаешь, я всю жизнь мечтал прославиться. И чтобы это пользу принесло. Я не хочу быть каким-нибудь косморыцарем, который лазерным мечом направо и налево машет. Я добро хочу людям нести. Полезные вещи изобретать, или книжки писать хорошие. Не выходит никак, - разоткровенничался я.
Мы уже пили чай, закусывая чёрствым пряником. Выяснилось, наконец, что гуманоида зовут совсем по-земному - Константин.
-- А ты уверен, что изобретать, книжки писать - это твоё? Может, тебе в чём другом себя попробовать? - Константин задумался.
- Я хотел в космопилоты, да не взяли. Астма у меня в детстве была, таких не берут. И потом, наши только недавно колонию на Марсе создали. Два человека из моего бывшего класса туда летали, говорят, скучища.
- Ты бы начал с порядка в своей голове. И в доме. Смотри, что у тебя творится! Моему-то Посреднику хорошо, он наелся досыта. А так, он даже бумагу может есть. И изоляцию электрическую. Честно, я, когда в него попал, посмотрел его глазами на твою квартиру и думаю: плохи мои дела. У тебя даже плинтуса жиром залиты. А вон под тем шкафом окурок вонючий валяется. Я в него с размаху вляпался, хорошо хоть, не горячий оказался, а то бы - никогда своих внуков не увидел!
- А ты о внуках мечтаешь? Внуки, дети... Дети - это хорошо, конечно. Я пока, правда, жениться не собираюсь. Молодой ещё. Вот прославлюсь, денег заработаю, тогда посмотрим.
- У нас к твоему возрасту в семье уже три - четыре ребёнка, а обычно - семь - десять, - сказал Костя. - Любим мы их. Дети - наше всё.
- Дети - цветы жизни, - задумчиво произнёс я.
- А девушка-то у тебя есть? Невеста?
Я опасливо покосился на дверь, за которой до сих пор валялся предательский чулок.
- Вроде нет. Да я всё хочу познакомиться с хорошей, чтобы домашняя была, нежная, ласковая и красивая, и что-то никак. И где знакомиться-то? Я работаю, изобретаю, - я изобразил глубокий вздох. - А у вас где обычно знакомятся?
- У нас родители знакомят. Так надёжнее. Нет, если не понравились друг другу, конечно, никто силой не заставляет жениться. А девушки у нас очень красивые.
-- А у тебя сколько детей?
- У меня пока шестеро. Дочерей. Средняя - такая красавица! Двадцать лет, давно пора семьёй обзаводиться, а она всё привередничает - этот кривой, тот косой, этот старый, тот толстый... Никак не пристрою. Ведёт себя несерьёзно, одни мечтания. Не пойму, в кого такая. Мы с матерью люди степенные, солидные.
- Интересно было бы на ваших девушек взглянуть, только если они, - я хмыкнул и покосился на злосчастную хлебницу, - на Посредников не похожи.
- У нас девушки что надо, - обиделся Костя. - Вот ты познакомишься здесь неизвестно с какой, женишься, а может, у неё Посредник - крокодил, а? Или скорпион? Или рыба-пила? Вот и будет она тебя потом всю жизнь кусать, жалить и пилить. Нет, мой милый, здесь надо сердце слушать. Оно не обманет.
-Не обижайся, ты что, я пошутил, - я доверительно хлопнул гуманоида по плечу.
- А хочешь, с дочкой познакомлю?- вдруг сказал Костя. - Она со мной против моей воли увязалась, я сначала разгневался, а потом думаю - может, и к лучшему. Вы Посредников своих не знаете, не сбежите никуда. А то бывало такое, и ищи потом по всей Вселенной, бегай по пространственным туннелям туда-сюда.
- А как её зовут, принцесса Галадриэль?- веселился я.
- Нет, Гала. Галина. Галочка!- Костя щёлкнул пальцами. - Ты выйди, а то при переходе может быть сильный хлопок, словно ваши истребители скорость звука преодолевают. С непривычки можешь оглохнуть.
Я вышел, качая головой, и тут же шлёпнулся на пол. Как это я не отреагировал на такой оглушительный звук, когда ко мне пришёл Костя? Да уж, вот это у меня была отключка!
За столом сидела девушка несказанной красоты. Белое, будто мраморное личико обрамляли тёмно-каштановые кудри. Огромные карие глаза, длинные пушистые ресницы. Маленькие руки с длинными аристократическими пальцами. Богиня, да и только! Я оробел. К таким девушкам я даже подходить боялся, не то что строить планы на совместную жизнь.
Одета девушка была просто и по-спортивному: жёлтая футболка, джинсы и белые кроссовки. Ничего лишнего, никаких украшений.
Мне стало стыдно за свою небритую физиономию, растоптанные шлёпки, и спортивные штаны с пузырями на коленях.
Она улыбнулась:
- Гала.
- П-петя, - губы разлепились с трудом. - Ты настоящая?
- А он такой же, как и мы, - Гала рассмеялась. - Только лохматый. Ты что, день и ночь за компьютером работаешь, на улицу совсем не выходишь?
- Да, - соврал я. - Срочный заказ.
- Петя, а ты на мою картину похож! Лицом, - удивилась вдруг Гала.- Называется "Сон молодого Петра, навеянный полётом майского жука вокруг райского яблока за минуту до рассвета в саду бабушки Аделаиды". Там юноша лежит на льдине спящий, а вокруг него - зелёные слоны на ходулях, пчёлы величиной с кулак, львы с хвостами змей. В общем, жуть что летает. Ой! Я в смысле - ты такой же милый, как он, - засмеялась девушка серебряным колокольчиком.
- Как слон? - переспросил я и густо покраснел, представив себя лежащим на льдине. Смутные воспоминания проскользнули в голове, где-то я похожую картину видел вроде.
- Как юноша, - из тёплых глаз девушки на меня брызгали искры смешинок.-Он, то есть ты, тоже мне во сне приснился.
Я глубоко-глубоко вздохнул:
- Вы тоже красивая. Очень. Как Гала.
И выдохнул, как нырнул с головой в прорубь:
- А хотите, я вам Москву покажу?.
Спустя две недели Гала стала моей женой. Она навела порядок в квартире, в её руках всё спорилось. Перемыла посуду, перестирала пыльные шторы, убралась в шкафчиках, натёрла полы до блеска. Гала, вся такая светлая, летящая, в постоянном движении, в промежутках между решением бытовых проблем ещё умудрялась рисовать. Вместе с Галой в квартире появились мольберты, холсты, кисти, краски, какие-то прочие загадочные приспособления художников. Вначале Гала рисовала одни абстракции, в которых я ничего не мог разглядеть, как ни старался. А потом вспомнила о пейзажах Каллиоптерии, и необыкновенные рассветы и закаты Теориса - Солнца Галиной планеты - осветили мою некогда бестолковую жизнь.
Через два месяца она устроила свою первую выставку картин, от которой у меня на рёбрах остался заметный синяк. Грузный журналист Валерий, мой однокашник, писавший обзор, приветственно ткнул меня в бок толстым кулаком и цинично хохотнул: "На что это она, интересно, клюнула-то, а? Красивая, талантливая! Ну кто ты был-то? Ничего за душой, одни тараканы в голове!". Вот завистник. А я, между прочим, уже устроился на работу, пусть и самую обыкновенную, для которой не требовался диплом Магистра, и зарабатывал неплохие деньги.
Только один вопрос долго мучил меня, и я всё никак не мог задать его Гале. Гала сама начала разговор и объяснила кратко, что, став моей женой, она влилась во временной поток нашей Галактики, и отныне она такая же землянка, как и я. Она имела, правда, возможность два раза посетить свою планету, и первый раз сделала это ровно через два года после свадьбы, когда скончался одряхлевший за это время отец.
Второй раз это произошло ещё спустя два года, и совершенно спонтанно, когда раскрылся, наконец, самый главный и замечательный талант моей жены. Всё утро Гала ходила с заговорщическим видом, застряла надолго в ванной, а потом со счастливым лицом подошла ко мне:
- Дорогой, ты любишь ребятишек? - спросила она и потёрлась щекой об мою щёку.
- Ура! Свершилось! Мы беременны! - я схватил её на руки и закружил по комнате.
- А сколько бы ты хотел детей? - продолжила разговор Гала, когда я наконец усадил её на диван и плюхнулся рядом.
- Да сколько получится! Рожай хоть троих сразу! - милостиво произнёс я.
В тот же вечер Гала исчезла на двое суток. Я сходил с ума. Ходил в полицию и в отчаянии готов был запить снова.
Поздно вечером в зале раздался уже знакомый хлопок. Послышался громкий голос Галы и младенческий плач, какой-то подозрительно усиленный и несинхронный, будто плакал не один младенец:
- Дорогой, помоги же скорее! Я не справлюсь одна!
Я вбежал в комнату и увидел любимую свою Галу. Она похудела и осунулась, под глазами синие круги, но была всё так же прекрасна, как и прежде. На диване лежали десять маленьких свёртков. Они пищали из всех своих крошечных силёнок.
-- Они хотят есть! Скорее беги в магазин за детским питанием!
- Кто это, дорогая? Чьи это дети?
-- Это твои сыновья, дорогой! У нас теперь большая семья!
Я молча сполз по стенке.
Да, вот так пришла ко мне известность. Я стал самым знаменитым отцом в районе. Надо видеть, как мы с женой выводим на прогулку наше большое семейство. Детишки у нас с Галой получились замечательные: весёлые, шустрые и одновременно послушные и смышлёные.
- Смотрите, какой славный папа!- восхищаются старушки на скамейке у нашего дома, и меня переполняет вполне законная отцовская гордость.
Один, правда, сосед, закоренелый холостяк, просто видеть нас не может и всё время что-то бурчит себе под нос, когда мы попадаемся на его пути. Однажды я расслышал: " Вот нарожали, расползлись тут, как тараканы!". Я стараюсь не обращать внимания на злюку, он, наверное, просто завидует. Сам-то он одинок, ни жены, ни детей, вот и мизантропствует.
А к животным и насекомым я теперь отношусь со священным трепетом. Чтобы обидеть кого, будь то кошка, бабочка или муха, или комара прихлопнуть - ни-ни! Вдруг я сейчас топну ногой - и цивилизации как не бывало.
Надо просто чистоту в доме соблюдать, ребята. И порядок.
А мечтать я продолжаю иногда. Как соседу нашему за вредность отомстить. Представляю, что под покровом темноты царапаю гвоздиком по блестящей дверце его новенькой нью-тольяттинской "Дарины". Знаю, что никогда этого не сделаю, но как представлю его желчное обиженное лицо, задумываюсь, на какие всё-таки мелочи могут люди растратить по капле свою неповторимую жизнь.
И понимаю, что я по-настоящему счастлив.