Аннотация: Опубликован в сборнике победителей весеннего КЛФ-2006 тиражом 500 экз. Опубликован в литературном журнале "Подъем", г.Воронеж тиражом 1000 экз.
От Днепровских ворот он поднимался пешком. Плохо подкованные лошади не могли везти карету по обледенелой, круто взлетающей на холмы дороге. Город заставил его спешиться. Это было очень неприятно. И унизительно.
Два с половиной месяца назад он разрушил Город артиллерией. Тогда у него еще была мощная артиллерия. Такая, какая и должна быть у непобедимого императора. Шестьсот пятьдесят орудий обрушили на дома, церкви, башни, магазины тысячи зажигательных и разрывных снарядов. И выжгли Город дотла. Только старинная мощная крепость, которой даже тяжелые гаубицы не могли причинить серьезного ущерба, осталась стоять, как и усталые защитники на стенах и в многоярусных башнях.
* * *
Когда разведка донесла, что в крепости только один пехотный корпус, стало ясно - война уже выиграна. Простым гениальным маневром. Теперь они в тылу. Нужно только взять Город, переправиться через реку и оседлать дорогу, отрезав вражескую армию от столицы. Здесь только одна дорога. Болота, раскинувшиеся на много верст, исключали возможность уклониться от генерального сражения, исход которого не вызывал сомнения. С самого начала кампании противник постоянно маневрировал, то отступая, то огрызаясь упорными арьергардными боями, выигрывая время, чтобы вновь организованно отступить. Раз за разом уходил от серьезной схватки, справедливо опасаясь полного разгрома. Но теперь этому пришел конец. Битвы, последней для неприятеля, избежать уже не удастся. А после уничтожения армии можно продиктовать этой непокорной стране любые, самые кабальные условия мира.
Пятнадцать корпусов против одного. Маршалы непобедимой великой армии смеялись до слез, когда узнали, что на стене стоит множество бородатых мужиков с вилами и топорами. Любимец императора, герой Аустерлица и Фридланда, командующий авангардом, решил взять Город прямо с марша.
- Прикажите солдатам не мародерствовать и, вообще, пусть ведут себя прилично! - напутствовал он генералов. - Сегодня день рождения императора. Всем будет приятно отпраздновать его в чистом и уютном месте!
- А вы мой друг, - продолжал он, обращаясь к маршалу от кавалерии, - будьте любезны, расчистите предместья.
И, вновь повернувшись к генералам, скомандовал:
- Приказываю взять Город с первой атаки! Это будет наш подарок императору!
Подарок получился на славу. Император прибыл через час. Все очаги сопротивления за пределами крепости были подавлены. Пять корпусов вели атаку на Королевский бастион, и первые полки уже почти поднялись наверх. Командующий мысленно поблагодарил знаменитого короля, который два века назад пробил брешь в стене. Правда, потом сам и соорудил этот бастион, насыпав земли выше стен. В то самое время, когда император навел подзорную трубу, противник неожиданно пошел в рукопашную. Сверху, на ведущую наступление по всем правилам военного искусства армию, посыпалась людская масса в серой льняной одежде. Большинство атакующих и в самом деле имели из оружия только топоры и вилы. Буквально через несколько секунд императорские полки и горожане схлестнулись на крутом склоне. И произошло настоящее чудо! Гренадеры отборных пехотных полков непобедимой армии были смяты и отброшены за ров с огромными потерями. Горожане возвращались в крепость, и каждый тащил два-три ружья.
Командующий кавалерией, которому уже нечем было заняться, обратился к руководящему боем пехотному маршалу:
- Мой друг, может приказать моим молодцам поискать по избам топоры и вилы для ваших гренадеров?
Тот, скрипнув зубами, снова поднял полки. На этот раз атака захлебнулась значительно раньше. Дружные ружейные залпы с бастиона не дали подняться даже до его середины. Командующий перестроил полки и повел новое наступление. Бесполезно. Наверху уже подтянули артиллерию, и залпы картечью начисто погасили атакующий пыл.
- Достаточно, - скомандовал император, - отвести пехоту на пушечный выстрел! Подготовить артиллерию, пробить стену в нескольких местах!
Бомбардировка продолжалась три часа. Это удивительно, но ядра отскакивали от кирпичных стен старинной крепости, не причиняя им серьезного вреда. Срочно вызвали личного историка императора.
- Из чего она сделана? - обратился император к нему, показывая на стену.
Считалось, что историк знает все. Действительно тот ответил сразу.
- Способ закалки кирпича хранится в секрете более двух веков, а в раствор добавляли яичные желтки из расчета один желток на один кирпич.
- Ваше величество! - вмешался кавалерист. - Прикажите артиллеристам выбить ворота и мои молодцы ураганом влетят в Город.
Генерал от артиллерии, командир корпуса тяжелых гаубиц, отвернулся и незаметно хмыкнул в кулак, а историк пояснил:
- Господин маршал! Только ваши кавалеристы могут скакать к воротам по прямой линии, а снаряды должны падать немного сверху. Порталы башенных ворот очень низкие, а сами ворота стоят в глубине. Снаряд не может попасть в ворота. Либо в портал, либо на землю перед воротами.
И помолчав, добавил:
- Этот Город строили настоящие мастера.
Новый штурм начался перед заходом солнца. Атаки велись на все ворота, распыляя немногочисленные силы защитников, но до темноты не удалось добиться видимого успеха.
Утро принесло неутешительные новости. На другом берегу реки появились первые кавалерийские разъезды регулярной армии противника. Той самой, которой он так удачно зашел в тыл, пытаясь отрезать ее от столицы. Теперь все летело насмарку.
Мощный штурм принес первые плоды. Молоховские ворота удалось взять, но только на десять минут. Ответной штыковой атакой, в которой приняли участие, как утверждали все уцелевшие гренадеры, два генерала, защитники отбили ворота.
К полудню на противоположном берегу реки показались пехотные полки. Время упущено. Теперь только вся надежда на ошибку противника. Город, пока такой неприступный, может стать для него смертельной ловушкой. Пусть лишь поверит, что Город безопасен. Пусть только войдет, назад его уже не выпустят. Мост цел до сих пор потому, что он нужен войскам императора.
Разведка донесла, что в Город вошли всего два батальона. Остальная армия, потратив три часа на привал, четким походным порядком, не растягиваясь, отправилась к столице. Ловушка не сработала. Противник вновь отказался от генерального сражения на, казалось бы, выгодных для него условиях - за крепкими стенами. Снова придется гоняться за ним по бескрайним просторам. Император почувствовал, как злоба наполняет его. И хотя зверь не пошел в капкан, он приказал спустить стопорную скобу. Артиллерия начала методично жечь Город.
Атака перед закатом закончилась, как и все предыдущие. На этот раз самый мощный удар наносился через Рачевское предместье. Два свеженьких батальона оказались именно здесь. Дружные ружейные залпы и картечь быстро разогнали атакующую колонну.
Теплой звездной августовской ночью он стоял на холме. Черные мощные силуэты стен и башен смотрелись настоящими исполинами на фоне горящего Города, разрушившего его планы.
* * *
Утром он въехал в Город на белом коне, через Никольские ворота. Никто не сопротивлялся, ворота были открыты. В Городе уже почти ничего не горело - все успело сгореть. Одно огромное пепелище.
Никто не вышел к нему на поклон, не принес ключи от Города. Вокруг царило гробовое молчание. Армия противника ушла, а вместе с ней и горожане, спалив за собой мост через реку.
Всех найденных жителей согнали на площадь у Фроловской башни. Восемь человек. Внимание императора привлек горбун, одетый в длинный черный плащ, несмотря на теплое августовское утро. Ясный взгляд синих немигающих глаз из-под капюшона неприятно обжигал императора. Он повернул лошадь и поехал вниз к реке.
- Город мастеров, говоришь, - произнес он, обращаясь к ехавшему рядом историку, и, внимательно оглядев руины, добавил, - Город без мастеров...
Снова он гнался за ускользающим противником, растягивая по лесам и полям полки и эскадроны. Столица сдалась без боя. Но ему нужна была армия! Нужна решающая битва! А вместо этого он сидел в пустой вражеской столице, из которой загодя вывезли все более-менее ценное. Сначала он надеялся, что со дня на день послы неприятеля явятся к нему с предложением мира, но этого не произошло. И тогда в голову начали приходить мысли о том, что он не знает, как вести себя дальше.
Когда сообщили, что на старом тракте, соединяющем Город со столицей, исчез батальон, он инстинктивно насторожился, но не придал этому особого значения. Но затем дошли вести, что вышедший из Города конвой фуража, охраняемый пехотным полком, отбили хорошо вооруженные бородатые мужики. Он задумался. Вспомнилась атака Королевского бастиона и контратака городских мастеров и подмастерьев, вооруженных, чем попало. Отброшенные за ров гренадеры и исчезнувшие жители Города. Не нужно быть великим полководцем, чтобы понять какие неприятности ждут его. В тылу появился враг, куда более опасный, чем неуловимая армия противника. И этот враг намерен задушить его, оставив без провианта и подкреплений зимовать во вражеской столице. И тогда он принял решение. Армия двинулась назад.
* * *
Подниматься пришлось долго, почти полторы версты. За два с половиной месяца Город немного изменился. Оставленные пехотные дивизии навели относительный порядок, расчистили дороги, восстановили несколько зданий. Первый снег перекрасил черный цвет пепелищ в белый, но запах гари оставался стойким и не собирался выветриваться.
Жителей по-прежнему не было, никто не хотел возвращаться в занятый врагом Город. Потому, когда он увидел одиноко бредущую навстречу фигуру, что-то беспокойно шевельнулось в груди. Гвардеец ружьем отодвинул горожанина в сторону и прижал к стене разрушенного здания, дожидаясь, пока император пройдет. Тот поравнялся с ними и остановился, внимательно глядя на местного жителя.
Неожиданно он узнал его. Это был тот самый горбун, который стоял на площади утром после взятия Города. Тот же черный длинный плащ, несмотря на довольно ощутимый холод, тот же пронзительный взгляд синих глаз из-под капюшона. Императора неприятно поразило, что горбун с ним одного роста. Обычно его нисколько не смущал собственный маленький рост, но быть не выше горбуна - это уже слишком.
- Доставьте его ко мне! - император зашагал дальше к небольшому отремонтированному дому, определенному под резиденцию.
... В гостиной он с удовольствием устроился в кресле у камина, протянув к огню замерзшие ноги. Рюмка коньяка отогнала тяжелые мысли, и он велел привести горбуна.
- Переводчика! - приказал император.
- В этом нет необходимости!
Голос звучал бархатисто и раскатисто, без малейшего акцента. Брови императора удивленно изогнулись. Не слишком ли много для простолюдина?
- Ну, что ж, тем лучше! - он отпустил жестом гвардейцев. - Кто ты?
- Ты узнаешь, но всему свое время.
- А ты наглец! Говори мне - ваше величество.
- Это не поможет.
- Что не поможет? Чему не поможет?
- Тебя можно называть как угодно, но это не поможет! Теперь уже недалек тот день, когда к тебе будут обращаться ваше ничтожество.
Император помолчал, спокойно взял со стола колокольчик и позвонил. Повернулся к распахнувшимся дверям и коротко приказал вошедшим гвардейцам:
- Расстрелять!
Увидев удивленные лица, обернулся. Комната была пуста.
- Где горбун?! Найдите его! Немедленно!
Несколько растерянные гвардейцы обыскали гостиную. Один из них, в порыве чрезмерного усердия, предложил загасить камин и осмотреть трубу. После этого император выгнал всех и сел в кресло. Куда исчез проклятый горбун?
- Это было глупо.
Горбун стоял, прислонившись к стене у окна, рядом с портьерой. Император готов поклясться, что ее отдергивали не раз.
- Ты уже расстреливал меня. Пора догадаться, что настало время для беседы. Ладно, поговорим позже. Завтра тебя ждет тяжелый день. Надеюсь, к вечеру появится желание говорить, а не расстреливать.
В камине громко щелкнуло полено. Вылетевшие искры отвлекли внимание императора. Когда он поднял голову, в комнате уже никого не было.
* * *
В полдень императору передали очень неприятное известие. Вражеская армия, та самая, за которой он гонялся долгие месяцы, объявилась, и всей мощью нанесла сокрушительный удар по арьергарду, разгромив три корпуса. В бою погиб его любимец, несомненно, самый лучший из маршалов. До вечера император организовывал оборону на случай нападения на Город вражеских войск. Он понимал, что ситуация в корне изменилась, что теперь ему не нужно генеральное сражение, что отступление из столицы сильно подорвало мощь его армии.
Возвращаться приходилось по разоренной дороге, по пепелищам сожженных, зачастую самими жителями, селений, в которых не было заготовлено никаких запасов. Зато какие-то небольшие отряды, возникающие ниоткуда, постоянно атаковали растянутые на марше батальоны, и даже полки. В лесах поджидали засады, которые ружейным, а порой и артиллерийским огнем уничтожали живую силу. И сразу же исчезали, отступая, когда им пытались навязать настоящий бой. Собственная артиллерия ничем не могла помочь, против таких вылазок врага. Сильно ослабленная голодом армия тащила тяжеленные орудия по раскисшим дорогам. Массовый падеж лошадей приводил к тому, что пушки бросали десятками, даже не утопив в ближайшем болоте.
Он не сразу понял, а, догадавшись, долго не хотел поверить, что все происходящее тщательно спланированная акция. Не какое-нибудь случайное стечение обстоятельств. Он играет по чужим правилам, его действия тщательно просчитаны, и в этой игре он просто пешка.
Конечно, сегодня армия еще не уступала вражеской, даже с учетом уничтоженной арьергардной бригады. Но измотанная многомесячной войной без войны, потеряв половину сил в эпизодических боях и, не нанеся противнику решающего или даже серьезного поражения, она теперь была не готова к генеральному сражению.
* * *
- Мне кажется, ты кое-что понял, и хочешь поговорить со мной.
Император вздрогнул от голоса, раздавшегося за спиной. Разумеется, это горбун. Он стоял, откинув капюшон, и, обернувшийся император с удивлением обнаружил, что у него красивые светлые вьющиеся волосы.
- Возможно, - задумчиво ответил император, - во всяком случае, у меня есть к тебе несколько вопросов. Не знаю, сможешь ли ты на них ответить.
- Что может быть проще? Задай и узнаешь.
- Хорошо, - император помолчал несколько секунд, как бы собираясь с мыслями, и спросил, - ты знаешь, кто организовал уничтожение половины моей армии? Я не имею в виду боевые стычки с вашей армией. В них погибло не более десяти процентов.
- Ты меня огорчаешь, полководец! Неужели еще не понял? Тот на кого ты поднял руку.
- Ваш царь сам виноват! Его оскорбительное требование об отводе моих войск от границы...
- При чем здесь царь? - непочтительно перебил императора горбун. - Ты же сам сказал, что его армия смогла уничтожить только десять процентов твоих войск.
- Но кто же тогда?
- Ты поднял руку на горожан.
- Что-о? Ты хочешь сказать, что этот бородатый сброд...
- Мастера! - повысил голос горбун.
Воцарилось неловкое молчание.
- Какие мастера? - император был потрясен. - Эти? С топорами и молотками?
- Верно! Только они уже давно воюют твоими ружьями и пушками.
- Бред! Я разгромил самые сильные армии мира! Мне сдавались лучшие полководцы, а...
Властным жестом, которого не смог ослушаться великий император, горбун остановил его речь.
- Ты сражался с армиями, и, несомненно, был лучшим среди полководцев. Но в этом твоя беда. Ты решил, что позволено все. И сжег Город артиллерией. Гоняясь за армией, которая в три раза слабее твоей, сам того не заметил, как вырастил врага более могущественного, чем любой из тех, с которым приходилось иметь дело. Ты лишил мастеров Города, и им ничего не оставалось, кроме как разгромить твою армию.
- Моя армия не разгромлена!
- Ты просто этого еще не понял.
- Я закреплюсь в Городе, - голос императора постепенно терял уверенность и становился тише, - перегруппирую силы, подтяну резервы. Ты сам знаешь, как трудно взять эту крепость.
Горбун усмехнулся и, скользнув по лицу императора взглядом, произнес:
- Никто и не собирается брать эту крепость. Уже завтра, сверкая пятками, твоя доблестная непобедимая армия будет улепетывать по старому тракту. Иначе ее блокируют в этой крепости, и уже через месяц она сдохнет с голоду. Мастера рассчитали все. Семь раз отмеряли время, когда начать перерезать тракт, чтобы ты угодил в распутицу при отступлении. С той же точностью, как рассчитывают количество ударов молотом по раскаленному железу, определили места засад и пути отхода. Также скрупулезно, как и возводили башни крепости, жгли селения, чтобы ты не мог отдыхать на всем пути.
Император слушал горбуна, затаив дыхание. Ему вдруг показалось, что тот не говорит, а вколачивает гвозди в крышку гроба. Его гроба!
- Они навязали тебе свою волю. И загнали в эту гибельную дорогу смерти. Сделав все с обычным для них мастерством. И теперь ты им уже не интересен. Тебя добьет регулярная армия, а они вернутся к привычным делам.
Император чувствовал себя подавленным. Но он и в самом деле был великим военачальником. Усилием воли, заглушив внутреннюю тревогу, спросил твердым голосом:
- А ты кто?
- Я? Как бы это объяснить? Я и есть Город. Точнее его душа. Если более точно, то дух.
Император невольно рассмеялся.
- Ты? Дух? Маленький сгорбленный убогий?
Глаза горбуна синими лучами светили в лицо императора, заставляя замереть его смех.
- Это ты согнул меня, расстреливая из орудий. Мой белый плащ стал черным, когда Город сгорел, но ты не смог истребить меня.
Неожиданно приступ бешенства захлестнул императора.
- Да, - закричал он, - но неизвестно еще будет ли разбита моя армия! А тебя я уже сделал горбатым. И ты останешься таким навсегда.
- Ты туп, как великий полководец! Смотри!
Горбун откинул полу плаща, и оказалось, что на поясе у него висит меч. Не современная сабля, а старинный меч, каким сражались еще тысячу лет назад. Он вынул его из ножен и сказал, отшатнувшемуся императору:
- Не бойся! Если бы я мог убить тебя этим мечом, все было бы немного проще.
Он ударил по столу. Меч легко прошел сквозь стол, не причинив ему ни малейшего вреда.
- Посмотри, что здесь написано.
И повернул меч так, что императору стала видна надпись, нанесенная вдоль всего лезвия.
- Я не понимаю вашего варварского языка.
- Ладно, я переведу.
Горбун провел ладонью по лезвию и на родном языке император прочитал: "Восстанешь из пепла, ибо Дух твой неистребим!".
- Все просто. Завтра ты уйдешь, послезавтра сюда вернутся мастера, и я распрямлюсь, как это бывало не раз. Мастера восстановят разрушенный Город и список тех, кто обломал об него зубы, пополнится твоим именем.
- Я вернусь и снова согну тебя!
- Не обольщайся! Больше никогда твоя страна не будет иметь великую армию. Больше никогда никого не завоюет. Она даже не сможет защитить себя - ее будут захватывать все, кто захочет. Она не сможет освободиться - ее будут освобождать союзники. Это расплата за надменность, за то, что ты расстрелял Город, за то, что ты не знаешь, как надлежит обращаться с мастерами любому полководцу!
* * *
Ранним утром следующего дня великая и непобедимая армия, бросив на произвол судьбы четыре тысячи недееспособных обмороженных голодных слабо соображающих солдат, вышла из Города.
Еще через день к Городу подошла другая армия, та самая, за которой так долго и безуспешно гонялся император. Переехав мост, командующий, правый глаз которого был закрыт черной повязкой, спешился. Пройдя несколько шагов, остановился у ворот, опустился на одно колено и склонил голову.