Аннотация: ...Многим постоянно было холодно, их не видели иначе, как укутанными с ног до головы. Сам он не страдал ни от холода, ни от жары. Единственное, что сводило с ума - непомерная скука...
Серебряным юрким зигзагом мелькнула рыбешка у самого дна и исчезла среди камней. И еще одна, покрупнее, скользнула, показав блестящую спину лишь на миг. Самуэль замер, наблюдая за этими грациозными и такими необычными существами. Вода была настолько чистой, что казалось - протяни руку и коснешься камней на дне. Но это как раз-таки делать и не стоило. Рука еще может пригодиться, а что делает вода с человеческим телом, он знал не понаслышке. Вон, на плече до сих пор белые пятна от ожогов. Всего-то пара капель попала, а до сих пор болит.
Рыбешка в реке оживилась, Сэм поднялся на ноги. Сейчас плескаться начнут - лучше уйти.
Отойдя на пару шагов вверх по тропе, юноша оглянулся назад. И ему вновь показалось, что это не река, а море; что она непомерно широка для реки. Дальний берег виднелся тончайшей полоской, сливаясь с серым небом... Нет, ничего не рассмотреть.
Хозяйка встретила традиционным молчанием, лишь подняла на него отстраненный взгляд и снова принялась за вязание. "Вяжет свитер для Марии" - вспомнил Самуэль. Многим постоянно было холодно, их не видели иначе, как укутанными с ног до головы. Сам он не страдал ни от холода, ни от жары. Единственное, что сводило с ума - непомерная скука.
Ступеньки заскрипели под ногами, каждая на свой лад. Пожалуй, он уже знает наизусть их голоса - потренируется и сможет сыграть не хуже Софьи. Только та играет на фортепьяно, а ему придется прыгать по всей лестнице.
Комната казалась пустой - словно в ней никто и не жил. Самуэль остановился возле стола. "Сделать пару набросков?" Рука сама потянулась к верхнему ящику. Перед глазами до сих пор блестели чешуей маленькие серебряные молнии. "Нет. Чуть позже. Лучше покажусь на стройке. Старшим и так не нравится мое увлечение - того и гляди, перевоспитывать начнут". Парень поспешно подошел к шкафу - на одной из полок должны лежать перчатки. Одежду тоже лучше сменить - работа предстоит небезопасная, рядом с водой.
Когда он уходил, то почувствовал на своем затылке все тот же взгляд, и, усмехнувшись, спрятал ключ в карман. Какой толк от этой железки, если у хозяйки есть такой же? Наверное, она уже отложила вязание и взбежала вверх по лестнице. То, что женщина любит рыться в чужих вещах, сомнения не вызывало. Впрочем, как и злости. Каждый развлекает себя в меру своей фантазии. Лишь бы много не болтала.
На стройке собралось почти все поселение, но только половина занималась возведением стены. Большинство же просто наблюдало за неповторимым зрелищем, под названием "трудящийся ближний мой", толпясь поодаль. С той же стороны был слышен зычный голос Майкла, высокого мужчины с мощной челюстью и армейской выправкой. Это ему пришла в голову идея начать стройку. Сейчас он надрывал горло в попытке организовать работу. Самуэль подошел к толпе, по дороге натягивая перчатки.
- А вот и наш шалопай! - Майкл усмотрел его издалека и натянул на лицо улыбку. - Надоело шататься без дела, сынок? А что это у тебя на руках?
Улыбка погасла. Сэм с удивлением посмотрел на мужчину:
- Перчатки...
- Я вижу, что перчатки. Но это кожа! Она же сразу порвется, если ты будешь работать с камнем. Эй, Сэм, принеси этому юнцу нормальные перчатки! - Майкл наклонился к парню, - Наденешь поверх своих. И не вздумай мне тут фокусы устраивать. Пойдешь к Андрею, он скажет, что делать... Старайся, сынок!
Самуэля передернуло. И откуда он взял это слово - "сынок"? Парень не знал его значения, но чувствовал - оно чужое, и ему здесь не место. Все равно, что слово "музыка" в обществе напрочь лишенных слуха людей. Так, пустая оболочка.
- Здорово, тезка! - это Сэм принес перчатки. Худой конопатый подросток. И когда это он успел к нему подойти? - Держи. Можешь себе оставить, здесь этого хлама дуром. Слушай, а действительно, чего тебя на стройку принесло? Шатался бы сейчас где-нибудь, как обычно.
- Решил развлечься, - пробурчал Самуэль, натянув перчатки из грубой плотной ткани, и заспешил прочь.
На берегу реки, вдоль всего поселения, должна выситься стена. По проекту Майкла она будет прерываться лишь в одном месте - рядом с домиком старого Курта Сэйлора. "Пусть он чудак, - заявил Майкл, - И пусть не собирается перебираться жить подальше от реки. Но это не повод, чтобы навечно отгородить его и тем самым обречь на гибель". Самуэлю тогда показалось, что это голос не милосердия, а осторожности. Никому не понравится, если странность живет под боком. Но раз уж так случилось, то пусть она будет у всех на виду, нежели за толстой стеной. Будущей стеной.
Сейчас это был еще зародыш - шрам глубокой канавы под фундамент, да с левого края уже начали класть камень. Парень окинул взглядом работавших и сразу нашел Андрея, устроившего перекур. Вот еще странность - сигареты. Не все ли равно, чем дышать - воздухом или дымом?
- Еще один доброволец? - добрый прищур ярко-синих глаз из-под соломенных бровей, - Ну что ж, дай-ка подумать. - мужчина, не глядя, выкинул окурок. Тот, описав дугу, упал прямо в реку и, зашипев, исчез на дне. - Ты камень класть умеешь?
Самуэль отрицательно покачал головой.
- Понятно. Тогда вот что - будешь подавать. Пойдем, покажу твое место.
Его пристроили в пару с Дэвидом, крепким и жилистым стариком. Тот кинул на парня взгляд и хмыкнул в роскошные усы.
Камни не были тяжелыми, но с неровными краями, так и норовящими впиться в бока. Если бы не это обстоятельство, можно было переносить по три, а то и по четыре за раз. Выданные перчатки держались молодцом, и Самуэль понял, что Майкл был не так уж и не прав. Несколько ходок - и кожа бы порвалась, а потом стерлись и руки.
Кругом кипела работа - люди были рады новому способу занять себя. И большинство не волновала истинная причина стройки - близость воды. Бойся они ее настолько - не подошли бы к реке и близко. А вот где Майкл? За возведением стены он наблюдал лишь издалека, время от времени присылая Сэма с распоряжениями. "Давным-давно погиб мой друг. Фред. Он съехал по насыпи и бухнулся прямо в эту чертову реку! Вы думаете, он хотел этого? Нет! Ни он, никто другой никогда не желает собственной смерти. Но несчастный случай нельзя исключить. Поэтому я считаю необходимым оградить реку, чтобы всевозможные романтики не шатались рядом со своей гибелью!" Самуэль не знал погибшего Фреда. И остальные слышали о нем только из уст Майкла. И большинству, не страдающему паранойей, было все равно. Но стена растет, и Сэм, тот самый романтик, принимает в этом участие.
Прозвучало распоряжение об окончании работ на сегодня. Кто-то буркнул, что им еще не надоело, но все аккуратно сложили инструменты и стали расходиться. Самуэль задержался, любуясь спокойной поверхностью реки. "Что же на той стороне? Может, я упрошу старого Курта отвезти меня туда? Он же плавает в своей лодке и ничего ему не делается. А может, наведаться к нему прямо сейчас?" Парень засунул руки в карман и неспешной походкой направился вдоль берега, обходя груды камней. Со стороны это можно было принять за неторопливую прогулку. А Самуэлю и не хотелось торопиться. Ведь со стариком он до сих пор так и не поговорил. Ни разу. Никто с ним никогда не разговаривал, и Сэйлор, похоже, был этому только рад.
Что нужно сделать, что нужно сказать, чтобы нелюдимый лодочник не прогнал взашей, не захлопнул дверь своей хибарки перед носом? Вот поэтому Самуэль и не торопился - он хотел найти способ.
- Самуэль! - он вздрогнул и обернулся.
- Мария, что ты здесь делаешь?
- Я искала тебя, - Мария поежилась и попыталась еще сильнее закутаться в громадную шаль. - Мне сказали, что видели тебя на стройке. Ты знал Фреда?
Парень вдохнул и подошел к тоненькой, несмотря на все, во что было укутано ее тело, девушке. Она всегда выглядела напуганной и одинокой, а в глазах постоянно пряталось отчаяние.
- Нет. Я появился здесь намного позже его гибели. А ты?
- Знала. Хороший был человек. Он часто играл на губной гармошке, и еще рассказывал всяческие истории. Мы как-то спросили у него, откуда он их берет, а Фред ответил, что придумывает сам. Представляешь? А потом он упал в реку, потому что часто бывал рядом с ней. Прямо как ты... Ты ведь тоже не боишься реки?
- Не боюсь, - Самуэль ласково улыбнулся ее серым глазам, - Ты как? Сильно мерзнешь?
- Как обычно, - девушка попыталась улыбнуться в ответ, - Я уже почти привыкла.
- Моя хозяйка уже почти довязала твой свитер. Я сегодня видел. Так что скоро тебе станет теплее.
- Если бы... Одежда мне не помогает. Просто все время хочется во что-то закутаться. Пойдем уже, темнеет.
Она взяла его за руку и повела прочь от берега, прочь от несостоявшегося разговора со старым Куртом, прочь от неясного горизонта. Пальцы Марии мелко дрожали, и даже сквозь ее шерстяные перчатки Самуэль чувствовал холод.
"А ведь держится молодцом", - подумалось ему, - "Сколько она уже здесь - в собственном мире постоянного холода? Днем и ночью - дрожащие губы, ледяные руки... А я-то, дурак, от безделья маюсь!"
И он обнял девушку, несмотря на тонкие иглы льда, моментально впившиеся в правый бок и плечо.
Возле своего дома Мария остановилась и внимательно посмотрела ему в глаза, словно собираясь сказать что-то очень важное. Но ее решимость погасла, и Самуэль услышал совсем другое.
- Спасибо, что проводил... Знаешь, когда я с тобой - мне становится теплее.
И девушка исчезла за дверью, улыбнувшись на прощание. Маленькая, худенькая, словно вся из тонких граней льда. И легкий румянец, проступивший на обычно бледных щеках - стало быть, ей действительно полегчало. Жаль, что ненадолго.
Хозяйка все так же вязала. Свитер для Марии был готов и, аккуратно сложенный, лежал на столе. Крючок сменил спицы - теперь руки женщины создавали что-то бесформенное и ажурное, напоминавшее скатерти на столах, занавески на окнах и наволочки на подушках. Самуэль собрался, как обычно, пройти мимо, но хозяйка окликнула его. Парень внутренне напрягся, ожидая очередного "допроса с пристрастием" касательно стройки, его увлечений или, возможно, результатов обыска комнаты. Не всем нравились его рисунки, и уж тем более - их тематика.
- Ты знаешь, в соседнем поселении сегодня появились новенькие. Человек десять, где-то так, - безо всякого вступления поделилась хозяйка.
- Впервые слышу, - честно ответил Самуэль, пытаясь сообразить, какое отношение это имеет к нему. На всякий случай добавил, - Я на стройке был.
И откуда она все знает? Вроде бы сидит все время в своем уголке, под пыльным торшером, и вяжет. А если и поднимается с кресла, то лишь затем, чтобы заглянуть в жизни жильцов. Что может рассказать пустующая комната? Что-то, безусловно, может, но не о появлении же у соседей новых людей!
- Вот так-то. Возникли, голубчики. А у нас - ты да Софья за все время. Еще немного, и улицы совсем опустеют.
И хозяйка умолкла, потеряв всякий интерес к парню; снова уткнулась в кружево. Но Самуэль будто услышал: "Кому тогда я буду вязать свитера? В подробности чьей жизни я буду совать свой любопытный нос? Чем тогда мне придется занимать себя?" Парень пожал плечами в ответ на эти беззвучные вопросы и зашагал в свою комнату.
"Значит, у соседей новенькие..." Мысль зацепилась за изголодавший по новостям разум. Люди появляются ниоткуда, ничего не зная о себе, кроме имени. Одни бывают совсем еще маленькими и неразумными, другие - седыми и ворчливыми. Те, кто неразумен, гибнут в первую очередь и очень быстро. Это уже стало нормой, никто и не удивляется.
А здесь, действительно, давно никто не появлялся. Последней была Софья. Когда дома заполнил ночной мрак, о ней и слухом никто не слыхивал, но вместе с серым небом, пришедшим на смену тьме, появилась и она. Славная девушка с тоненькими пальчиками и безграничной любовью к музыке.
Самуэль не видел разницы между множеством селений, раскиданных по берегу и реки и вглубь от нее. Ни одно не было отгорожено стеной от другого, да между соседями зачастую лежало не более тридцати шагов пути. И везде люди, обыкновенные, ищущие развлечений и остерегающиеся смерти. Здесь страх - это река, чуть дальше, говорят, - разломы в земле.
Парень вытянулся на кровати и, заложив руки за голову, прикрыл глаза. Ему до безумия не хотелось видеть дощатый потолок, изрезанный все теми же трещинами, с тремя маленьким сучками на средней доске и одним крупным - у самой стены.
В темноте под веками шла легкой рябью поверхность реки, искрясь мимолетными серебряными всплесками в глубине. Самуэль иногда хотел стать на время мелкой рыбешкой, лишь на время. На несколько часов, чтобы успеть доплыть до другого берега, подняться на самую поверхность и наконец-то увидеть... Что может увидеть рыба? Песчаный склон, поросший травой, или ровное плато, где все, как на ладони? Дальше ей пути нет. Таково уж правило - рыбы в воде, люди на суше. И только старый Курт не знает никаких правил.
Завтра он с ним все-таки поговорит...
Внизу послышались голоса. Самуэль приподнялся на локте, вслушиваясь. Женские. Один принадлежал хозяйке, второй был молодой и знакомый. Мария? Беседа смолкла, заскрипели ступени. Парень поднялся с кровати и поспешил к двери. Ладонь легла на ручку как раз в тот момент, когда раздался стук.
Слух не подвел его - на пороге стояла Мария, судорожно вцепившись руками в свитер - подарок хозяйки. Девушку бил озноб, зубы стучали.
- Проходи, - Самуэль отошел в сторону, пропуская гостью. Она скользнула в комнату темным призраком и присела на кровать.
- Прости... - ее голос прерывался дрожью, - Я не должна была тебя беспокоить... Я...Я еще тогда хотела тебе рассказать, там, возле реки... Не решилась...
Парень опустился рядом с ней. Хотелось сказать что-нибудь успокаивающее, что-то вроде "...не побеспокоила...", "...всегда готов помочь...", но он сдержался. Нельзя было пугать неустойчивую решимость, с таким трудом удерживаемую хрупкими пальчиками девушки.
- Я мерзну...Ты же знаешь, да, конечно... Только... Только это с каждым днем все сильнее! - Мария выпрямилась, повернулась к сидящему рядом Самуэлю. Слова, словно после долгого разгона, набрали скорость и теперь не могли остановиться, - Во мне уже один лед! Правда! Я слышу, как он хрустит, там, внутри. Пальцы с трудом гнутся, ушей не чувствую. Я стала тяжелой!
Только тут Самуэль понял, почему так визжали ступени, почему так прогибается сейчас кровать.
- Я не знаю, как тебе помочь, - честно признался он, хотя опять предатель-язык порывался сказать: "Все будет хорошо...", - Прости.
- Я знаю. Скажи, ты помнишь Олега?
Парень помнил Олега. Общительный, веселый мужчина, готовый поделиться множеством своих историй. И не таких, как у Фреда, выдуманных, а настоящих. Где он их брал, Сэму было известно. В своих долгих походах, пропадая на порядочное время, уходя туда, куда еще никто не решался сделать и шага. Пару раз Олег брал с собой парня, но вместе они далеко не уходили. Слишком опасно. Самуэль не оставлял надежды, что когда-нибудь ему разрешат идти дальше... Но шанса не выпало - со своей последней "прогулки" Олег так и не вернулся.
- Я помню...
- Помнишь, он говорил о местах, где очень жарко? Помнишь? Мне надо туда.
Парень внимательно вглядывался в темный овал лица девушки, пытаясь разглядеть его выражение. Бесполезно.
- Я не смогу дойти туда в одиночку...
Ну вот и выпал этот шанс, слишком давно валявшийся на самом дне пыльного мешка случая. Выпал криво, лег на бок... Просроченный шанс. Брать или не брать?
- Нам нужно выйти пораньше?
Мария согласно кивнула, темный овал качнулся вперед.
- Тогда нечего тянуть.
Можно было подождать до утра. И даже следовало - ночью за пределами селений не видно ни зги, а незамеченными им уйти все равно не удастся. Вот только Мария хотела убежать от холода, а Самуэль - от собственного страха. Он боялся передумать.
После недолгих колебаний из ящика стола была извлечена вся бумага, вслед за нею и карандаши. Во время своих путешествий Олег не делал записей. Самуэль попытается это исправить...
- Куда это вы ночью несетесь? - строго спросил вязаный ажур, приплясывая под крючком.
- Самуэль обещал мне помочь, - Мария ухватила парня за руку и потащила прочь.
- С рюкзаком? - вопросили вслед, но отвечать было уже некому.
Дорог, ведущих из города, было несколько. Можно было пойти по западной, или же - по ведущей на восток, но обе они долго петляли меж других селений. Северная дорога - единственная, которая уходила прочь от места обитания людей. Они выбрали ее.
Ночь не позволила идти быстро. Самуэль все время держал Марию за руку, боясь потерять ее в темноте. Когда небо вновь стало светло-серым, вокруг были незнакомые места.
Они шли весь день. Вечером появилась первая запись, сделанная простым карандашом.
"День первый. Как оказалось, за ночь мы успели уйти далеко - я еще ни разу не бывал здесь. Слева от дороги все еще встречаются селения. Сколько же их всего? Я не считал, но не меньше десятка мы сегодня встретили точно. Пару раз видел людей - издалека. Хотелось подойти, поговорить, узнать о них чуть больше. Но сейчас нет на это времени. Может, на обратном пути. Да и не встретят они меня с распростертыми объятиями. Помнится, к нам тоже чужаки приходили, так их вежливо попросили надолго не задерживаться. Выгнали на следующее утро. Чем я лучше?
А справа от дороги тянулись болота. Земля в них насквозь пропитана водой, и кое-где есть целые черные лужи. Мария пришла в ужас при виде этого, и все время старалась держаться слева. Мне тоже было не по себе. Олег что-то рассказывал про болота, но я, как назло, ничего не мог вспомнить.
Я запретил Марии вообще смотреть в их сторону и все время пытался о чем-то говорить. Мне казалось, что так она не услышит чудовищные звуки, рождающиеся из черной неподвижной воды. Как же! И если к постоянному клокотанию земли мы вскоре привыкли, то от душераздирающих криков вздрагивал даже я.
А потом на нее словно что-то нашло. Ей стало казаться, что это кричит страдающий человек, и мне стоило больших трудов, чтобы удержать ее от последнего шага. Еще бы немного, и Мария погибла бы в болоте. Я попытался объяснить, что там никто не сможет выжить, и это наверняка ловушка. К счастью, она мне поверила и больше не пыталась повторить свой подвиг. Я ей так и не сказал, что видел чьи-то неясные силуэты. В любом случае, кто бы это ни был, это был не человек.
Ближе к вечеру случилось то, что не давало мне покоя весь день. Болота начала заволакивать белая пелена. И я вспомнил - это туман. Олег рассказывал, что туман - это та же вода, только мелкими каплями висящая в воздухе. И тело разъедает он точно так же.
Тогда мы побежали. И вот странное дело - туман нас догнал, и даже перевалил на левую сторону дороги, но на самой дороге его не было. Наверное, только это нас и спасло.
Сейчас, когда я это пишу, туман все еще висит по обе стороны от дороги. Наверняка достиг ближайших селений, и жители стремительно прячутся по своим домам. А наши-то реки боятся! Она хотя бы на месте стоит, и утонуть в ней могут лишь самые любопытные и рассеянные. Кто бы говорил!
Скоро стемнеет, но я отказался от того, чтобы идти по ночам. Мне кажется, что пока мы на дороге - нам ничего не угрожает, но стоит с нее сойти... А в темноте это сделать проще простого. Мария сейчас сидит рядом, она выглядит не очень-то веселой. Возможно, сегодняшний день заставит ее отказаться от дальнейшего пути. Что бы она ни выбрала, я ее пойму."
Ночь оказалась еще страшнее, чем день. Со всех сторон на них давила тьма. Самуэль взял девушку за руку и больше не отпускал. Он понимал, что Мария напугана и вряд ли хорошо понимает происходящее. Если она вновь кинется на крик, то остановить ее будет невозможно.
А крики не прекращались, и сейчас они звучали громче, так словно жертвы болот стояли у самого края дороги. Мокрая земля чавкала, ухала и плескала грязными брызгами. Трудно было заставить себя не видеть сгорбленные неясные силуэты, топтавшиеся в нескольких шагах, с трудом выдирающие бесформенные ноги из черной воды. Страх заставлял видеть даже то, чего не существовало.
Они молчали, ни в силах произнести ни слова после того, как их голоса повторились не раз во тьме, изменившись до неузнаваемости. А когда в глубине болот закружили призрачные огни, Самуэль прижал к себе Марию, не позволяя ей смотреть на темные фигуры, и так просидел до утра. Он очень сильно замерз, но девушку не отпустил ни на минуту. Утром тумана уже не было.
"День второй. Как только можно было разглядеть дорогу, я помог встать Марии и спросил, готова ли она идти дальше? Мария сказала, что теперь точно знает, что идет правильным путем. И, наверное, именно с этого момента я перестал ее понимать. Всю дорогу она не перекинулась со мной и парой слов. А сейчас сидит чуть поодаль и что-то рисует пальцем в пыли.
Не прошло и часа, как мы дошли до перекрестка. О нем часто рассказывал Олег, говорил и про "указатели", но увидеть своими глазами - это совершенно другое. Представьте себе четыре статуи посередине пересечения дорог, и каждая смотрит в свою сторону. Как только мы подошли ближе, на нас уставился странный человек, сидящий верхом на непонятном существе. В руке у него был камень. Все - и человек, и его животное, и камень когда-то были желтыми, но сейчас краска потрескалась и большей частью осыпалась. Стало быть, это юг.
Вторая статуя тоже была верхом, но существо было другое. Мне трудно описать, и я его зарисовал. Получилось не очень похоже, но вполне узнаваемо. В руках у статуи был цветок - и все это красного цвета. Это запад.
Мне очень хочется описать "указатели" точно, но, к сожалению, я не все могу назвать.
Ладно, третья статуя, смотрящая на север. Она сидела на животном, чем-то напоминавшем предыдущее, только лицо у него было человеческое. И точнее - женское. Честно - меня передернуло от такого совмещения. В руках - что-то вроде креста. Определить, в какой цвет это извращение было окрашено, уже было невозможно. Краска облезла полностью, оставив лишь серый камень.
И последняя - восточная. Человек был синего цвета и ярым поклонником шипов. Они торчали и из палки, которую он держал в руках, и имелись у громадной твари в количестве двух, только очень толстые и загнутые.
Мария же, в отличие от меня, не проявила к "указателям" должного интереса, спокойно усевшись в ногах Запада. Она не двигалась все то время, пока я делал наброски.
Когда пришла пора выбирать направление, мы столкнулись с трудностями. Олег ни разу не заикнулся о том, куда нужно повернуть после перекрестка. Ну что ж, решил я, значит, придется проверять все дороги.
Сначала мы пошли на запад. Дорога привела к городу, окруженному высокой стеной. Высокие ворота были распахнуты, но, скажу честно, особого желания воспользоваться гостеприимством у меня не возникало. Возможно, все дело было в охранявшей город статуе, или же в полном отсутствии людей, но мы отказались от этого пути, вернувшись к перекрестку.
Да, о статуе. Зарисовать я ее не смог - очень уж хотелось поскорее уйти. Все равно запомнилось - безумное количество рук, и зверское выражение лица. Глаза навыкате, а рот полон острыми зубами. Поражаюсь я буйной фантазии скульптора. Надеюсь, жители того города выглядят иначе.
Следующей была дорога, охраняемая полностью облезшим Севером. Марии на тот момент, кажется, стало все равно куда идти. А когда на горизонте появился лес..."
- Подождешь меня здесь? Ладно? Я постараюсь побыстрее вернуться.
Самуэль, не дождавшись от девушки даже кивка, заспешил по дороге, но стоило ему шагнуть в тень деревьев, как он замедлил шаг. Это был первый лес, увиденный им за всю жизнь. Ощетинившийся колючками и шипами, он скрывал не столько мрак, сколько опасность. Среди темных стволов трещало и шуршало, что-то со стуком сыпалось сверху. Юноша постоянно озирался, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в этой непроходимой чаще, часто оглядывался назад. Лес оказался шумнее болота, но насколько опасней?
Через некоторое время дорога начала петлять. Чем дальше шел Самуэль, тем уже она становилась. Теперь ее разве что тропинкой можно было назвать. И та вскоре сошла на нет, окончательно исчезнув среди колючих стволов. Чтобы пройти дальше, придется продираться сквозь чащу, рискуя заблудиться.
- Сейчас проверим, насколько это возможно, - пробормотал Самуэль, доставая из рюкзака перчатки.
Он протянул руку и попробовал осторожно отодвинуть загораживающие проход ветки. Мгновенно раздался треск, в лицо полетели брызги, а сверху раздался шум...
" Было такое ощущение, что они сухие, иначе бы так легко не сломались. И почти сразу я услышал наверху шум. Это была смесь звуков: хлопки, треск, что-то, отдаленно напоминавшее человеческие голоса. На голову посыпался мусор: кора деревьев, земля, а еще - перья. Я почти сразу вспомнил это слово, их так Олег называл. Он даже мне подарил одно, на память. Перья были размером с мой локоть, черно-коричневые, и очень неприятно пахли.
Когда я поднял голову, то вновь заметил странные тени, метавшиеся в кроне деревьев. Тогда у меня появилась возможность рассмотреть их лучше, и я понял, что это множество оживших каменных зверей с женскими лицами. С возмущенными криками они бросали в меня отломанными ветвями, и лес начал им вторить криками. Я решил не дожидаться, пока твари пустят в ход свои когти (у статуи они, по крайней мере, были), и убежал оттуда. На мой взгляд, лес был непроходимым.
Потом уже, возле перекрестка, я понял, что вся одежда и лицо у меня в крови. Это была не моя кровь. Неужели у деревьев тоже она есть (я же помню, из сломанных ветвей брызнуло!)? А из чего тогда были сделаны пол и потолок в моей комнате, да и во многих других домах? Это наводит на мысль, что лес здесь не один. Тогда где другой?
У нас осталась только одна дорога - на восток. Либо она приведет нас к цели, либо пути у нас нет. Мы не успели уйти далеко, но кругом, по крайней мере, ничто не предвещает опасности. Надеюсь, ночь будет спокойной."
Самуэль сложил исписанные листы и спрятал их в рюкзак. Мария все водила пальчиком в дорожной пыли; один за другим появлялись круги. Большой, в нем чуть поменьше, и так далее. Раз, два... семь. Парень насчитал семь, но девушка постоянно что-то стирала и дорисовывала по новой.
- Как ты? - поинтересовался он, присаживаясь рядом с ней на корточки.
- Мне больше не холодно, - не отрываясь от линий, ответила Мария.
- Это хорошо, - Самуэль попытался ободряюще улыбнуться, но не дождался ни ответной улыбки, ни даже взгляда в свою сторону.
Вскоре миром завладела тьма.
"День третий. Сегодня, возможно, мы бы дошли, но сейчас вынуждены сидеть в какой-то пещере. Что мы на верном пути, я уверен.
Мы дошли до абсолютно пустынной земли. Ни деревьев, ни холмов, ни земли - ровная поверхность. Даже дороги здесь больше нет. Под ногами - сплошные камни. Теперь я знаю, откуда они здесь берутся!
Мы успели зайти довольно далеко, не встретив на своем пути никаких препятствий. И когда сперва подул пыльный ветер, я даже не удивился. Мне уже стало понятно, почему люди знают так мало об этом неприветливом мире. Но, признаюсь, я не ожидал сильного удара в плечо. А потом рядом упал другой камень, третий. Пришлось искать укрытие. Несколько камней ударило меня по спине - до сих пор больно.
Здесь с неба падают целые булыжники. Вот уже несколько часов я слышу их дробный стук. Хорошо, что в этом мире кто-то придумал пещеры. В нашу, например, даже пыльный ветер не заглядывает.
Чем дальше мы идем, тем меньше я понимаю. Например, кто вырезал все те статуи, что встречались на нашем пути? И где сейчас эти люди? Откуда на небе могли взяться камни? И почему, вот что совсем не ясно, почему дорога - это единственное безопасное место? Если бы Олег не пропал, он бы наверняка нашел ответ. Я на это не способен. Впрочем, никто на меня за это и не обидится.
Я обеспокоен происходящим с Марией. С одной стороны - ей стало гораздо легче. По крайней мере, она больше не дрожит. Но теперь это совершенно другая девушка. Иногда мне начинает казаться, будто она видеть нечто, чего не вижу я. И именно поэтому так спокойно воспринимает и брызги крови на моей одежде, и каменные дожди...Сегодня она всю дорогу подбирала с земли камешки и прятала в шаль, словно в мешок. На мой вопрос: "Зачем ты это делаешь?", она даже не ответила. А теперь сидит и рассматривает их. Молча.
Не сделал ли я еще хуже, согласившись сопровождать Марию к жарким краям? Как бы то ни было, мы почти дошли. Олег говорил, что сначала были пустоши..."
На утро не было ни ветра, ни камнепада. Самуэль надеялся, что им больше не придется укрываться в пещерах. Ведь кто знает, будет ли у них такая возможность?
Пейзаж менялся однобоко. Чем дальше они шли, тем менее способной была эта земля дать кому-нибудь жизнь: ущелья рваными следами от гигантских когтей вспарывали ее, сеть трещин-морщин вилась между камней. С каждым часом становилось все жарче, дышать было трудно.
К середине дня небо приобрело красный оттенок. Мария ускорила шаг, и Самуэль теперь с трудом поспевал за ней. Ему казалось, будто лямки рюкзака истерли плечи до кости. Впервые он почувствовал усталость.
"День четвертый. Вот мы и пришли. Что теперь делать, я даже представления не имею. Вроде как все просто - Мария больше не будет мерзнуть, она останется здесь. Ну, а мне пора возвращаться домой. Только неспокойно от этой мысли, словно не сделан последний шаг.
Я честно пытаюсь разобраться в себе, но ничего не выходит. Неужели меня так пугает дорога назад в полном одиночестве? Не знаю.
Что до нашего сегодняшнего пути, то написать есть о чем. В этом месте повсюду ущелья, заполненные жидким огнем, а из трещин в земле бьет горячий пар. Будь моя воля, ни на секунду бы не задержался здесь. Вначале можно было идти спокойно, не рискуя ошпариться или упасть в ущелье, но потом выбирать безопасный путь стало сложнее. Сейчас мы "загнаны" на небольшой клочок земли, окруженный с трех сторон огненным рвом. Дальше идти некуда, только назад.
Но и здесь неизвестные скульпторы оставили свой след. Огромная статуя "встретила" нас на границе пустоши и огненных земель. Признаюсь, на тот момент я чувствовал себя неважно (жара просто изматывала), и теперь с трудом помню, как она выглядела. И зарисовать ее, естественно, не смог. Да, хвост я запомнил. У статуи почему-то был длинный хвост, обернувшийся вокруг тела несколько раз. Хотя... Если вспомнить ее многорукого собрата, удивляться здесь нечему.
Мне очень тяжело писать - мысли путаются. Мария все еще носится со своими камешками..."
Самуэль поднял голову от листа и посмотрел на девушку. Две небольшие горки, сложенные из камней, одна чуть меньше другой. Парню начало казаться, что в более крупной камни ослепительно белые, в другой - черные. Он провел рукой по лицу, словно пытаясь убрать наваждение - цвета не изменились.
" Здесь все по-другому из-за этого дурацкого света. Мария? Где Мария?"
Две горки из камней. Сложив их, девушка куда-то ушла. Самуэль рывком поднялся на ноги и тут же пошатнулся.
Жарко, слишком жарко.
Он продвигался практически на ощупь - ночь рухнула на землю без предупреждения. Багровый свет из ущелья только искажал, не освещал.
"Куда она могла уйти? Как я мог не заметить?"
Самуэль огляделся - ничего и близко похожего на человеческий силуэт он не увидел. А звать не хотелось. Стало страшно.
На следующем шаге он споткнулся и упал. Рука уткнулась в мягкую шерсть. Шаль Марии... Это она запуталась в ногах... Где же девушка? Самуэль сел и подтянул к себе шаль. Упала. Мария упала в ущелье. Больше никаких сомнений не оставалось.
Так он и просидел до утра. Как только ложный свет огня был подавлен тусклым свечением серого неба, парень пошел обратно. Закончилось царство огня, справа проплыла хвостатая статуя. А вот и безжизненная пустошь, полная следов каменных дождей. Самуэль лишь изредка поглядывал на небо, опасаясь ухудшения погоды. Но "ливня", видимо, на сегодня не намечалось.
Парень шел быстро, словно его подталкивали в спину. Никаких препятствий на пути, никаких происшествий. Пусть незваный гость поскорее покинет эти места. Напрасно он пытался найти пещеру, в которой всего два дня назад вместе с Марией спасался от летящих камней. Ее не было, как не было теперь и девушки. Не останавливайся ради воспоминаний.
Насколько тяжело осознавать, что сам привел своего друга к смерти? Друга? Смерть? Самуэль не мог разобраться в чувствах, понять их с Марией отношений. Единственное, на что он надеялся - девушка хотела именно этого. А не просто остаться там...
Нет ничего глупее, чем убеждать самого себя.
Перекресток. Серое каменно лицо смотрит с пониманием. Или это равнодушие? Север...
Самуэль устало опустился у лап диковинного зверя. Они уходили на восток - он вернулся с севера... То-то Олег никогда не называл сторон света... На юге темным пятном таился лес, на западе несмело кололи небо пики самых высоких башен. Все изменилось, стирая следы за ушедшими.
На следующий день под ноги легла восточная дорога. Домой. Мимо болот и чужих поселений, неясных теней и призрачных огней. Домой...
Возможно, сознание сыграло злую шутку, сократив время в два раза, или ноги сами ускорили шаг, но дверь в свою комнату Самуэль открыл уже вечером.
На вопрос хозяйки, заданный с суровым изломом брови, он ответил просто: "Провожал Марию". Говорить правду легко? Легко, если оставить ее по другую сторону захлопнувшейся двери. Парень рухнул на кровать и прикрыл глаза. В голове нестерпимо шумело, тело уже не подчинялось. Самуэль провел дрожащей рукой по лицу.
" Я заболел", - тоскливо подумал он, глядя на мокрую от пота ладонь. - "Теперь недолго осталось. Сам виноват..."
То же самое он ответил и постучавшей в дверь хозяйке. За дверью ойкнуло, заскрипели под быстрыми шагами ступени.
Его знобило всю ночь. Комнату наполняли незваные видения, каждое - с печатью безумия на лбу. Самуэль попытался запустить подушкой в самое неприятное - не смог. Рука дрогнула, и подушка упала рядом с кроватью. Их лица проникали даже сквозь закрытые веки.
Озноб потихоньку отпускал. Ближе к утру призраки забеспокоились, начали тесниться поближе к углам. Щелчок поворачиваемого в замке ключа спугнул последнего. Дверь распахнулась. На пороге стояли четверо мужчин, из-за их спин слышался голос хозяйки:
- Будьте осторожнее! Он, кажется, болен!
- Да, выглядит он неважно. Но не настолько плохо, чтобы не ответить на наши вопросы. Не так ли, сынок? - сквозь зубы поинтересовался Майкл. Его героическая челюсть еще сильнее выдвинулась вперед. Он подошел к кровати и навис над Самуэлем, - Где Мария? Что ты сделал с девушкой, извращенец?
- Я вам не сынок и не извращенец, - еле слышно ответил Сэм, - Я даже слов таких не знаю. А вы знаете?...
- Не заговаривай мне зубы! Сопляк! Отвечай! Что ты...
- Ее больше нет. Что вы еще хотите знать? - парень прикрыл глаза
- Ты!... Ах, ты... - Майкл задохнулся от возмущения. - Ты! Ты останешься здесь, под замком! А потом ответишь за все!
Он резко выпрямился и вышел из комнаты. Остальные трое мужчин последовали за ним. Хозяйка, внимательно оглядев помещение, заперла дверь.
Самуэль некоторое время лежал с закрытыми глазами. Он все прекрасно понимал: и почему хозяйка покинула свое место, чтобы оповестить других, и почему Майкл так вцепился в эту идею. "Каждый за свою жизнь отвечает сам. Сохранить ее мы поможем, но если уже потерял - вини только себя", - такое правило было всегда. Но сейчас что-то изменилось. Парень прекрасно знал - что. Ни постройка стены, ни маленькие радости азартных игр не смогли дать нужного их селению.
Но вот суд над живым человеком (да ладно, чего мелочится, с последующей казнью) - это уже совсем другое.
Самуэль перевернулся на бок. Слабость еще давала о себе знать, но с каждым вздохом понемногу отпускала. Болезнь обошла его стороной, лишь слегка задев краем. Стоит еще немного подождать - уйти он всегда успеет. Ключи-то они у него не забрали, судьи недоделанные.
Главное - верный момент.
Прошло два дня. Почти все время Сэм проводил под дверью, прислушиваясь к тому, что происходило внизу. Теперь он знал, как самые свежие сплетни попадают к хозяйке. Их приносили частые гости, меняя свой секрет на чужой. Но последние слухи не радовали разнообразностью. Все только и говорили о нем. А как же? Парень ведь совсем головой поехал. Беззащитную девушку увел куда-то, замучил и убил. И хоть бы чуть-чуть раскаялся. Так нет же! Да, именно так и сказал. Видите, до чего все может дойти. Вроде, бродит себе, тихий, неприметный, у реки часами сидит, а потом... Да говорю же, в нее тело и выбросил. Чтобы следов не оставалось.
Некоторые посетители намекали на то, что было бы не плохо на маленького извращенца и посмотреть. Хозяйка отказывала, не делая исключения никому. Майкл больше не приходил. Почему, оставалось лишь гадать.
Сэм не чувствовал ни малейшего неудобства от заточения, и вовсе не потому, что в кармане лежал ключ. Просто ему начало казаться, что они все уже давно сидят в ловушке. Очень большой, скучной и жестокой. И главное - с множеством ведущих на свободу дверей. Но кто их видит? А разве смерть не может быть выходом?
Утром третьего дня родилась новая сплетня. Самуэль сразу понял - не про него. Слишком уж шумная, восхищенная и несвязная. Парень весь обратился в слух после первых же слов. Неужели все-таки казнь?
- Фред вернулся!
Хозяйка удивленно вскрикнула и, судя по звуку, уронила вязание. Покатились со звоном выпавшие спицы.
- Как вернулся?! - схватилась за сердце. Наверняка.
- У реки!.. У реки и нашли! Живой!.. Но ничего не помнит...
И голоса смолкли. Хлопнула на прощание дверь. Ушли. Сэм поднялся с пола и начал соображать, подкидывая в ладони ключ. "Фред вернулся...". Неужели тот самый, что в реке погиб? Вернулся?! Разве такое возможно? Парень передернул плечами, отгоняя пугливый озноб.
"Спокойно. Это мне только на руку. Сейчас в селении суматоха, и про меня все забыли. Нужно идти".
Ключ легко повернулся в замке, дверь приглушенно скрипнула. Ей вторили ступеньки. Пыльный торшер выглядывал из-за спинки пустующего кресла, на полу следами спешки разлеглось вязание. Откатившаяся спица поблескивала у стены. Самуэль толкнул дверь и вышел на улицу.
Вдали гудел рой человеческих голосов - в стороне от его пути.
"Если выпустят - сразу же пойду к старику Курту", - решил парень еще в первый день своего заточения. Мысли о нелюдимом лодочнике часто посещали его и во время рокового похода , но сейчас Курт Сайлор казался единственным, кто хоть как-то мог ответить на вопросы.
Которых не было.
До хижины Самуэль добрался минут за десять - быстрым шагом. Обошел лежащие в беспорядке камни, сваленный в кучи цемент - стройка пустовала. Да и кто бы стал работать, когда кругом такие вещи творятся. Не каждый день в селение покойники возвращаются. Сэм хмыкнул себе под нос.
Хижина лодочника покосилась еще сильнее, или ему просто кажется? Парень ненадолго замер, собираясь с мыслями, а потом постучал.
"Прогонит! Даже слова сказать не даст!"
Возмущенно заверещав, открылась дверь и без сил повисла на петлях. На пороге замер Курт Сайлор, смуглый, широкоплечий, с длинными седыми волосами. Окинул взглядом незваного гостя и сделал шаг в сторону, приглашая войти. Не веря своей удаче, Самуэль шагнул внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.
- Ну что, юный маньяк, вот я тебя и дождался, - улыбнулся старик, - Да ты не стой, присаживайся.
- Я постою, - парень внезапно понял, что испытывает робость перед этим странным человеком. Стараясь не встречаться с Сайлором взглядом, он принялся разглядывать живописный хлам, сваленный на столе. Многие вещи Сэм видел впервые.
Старый Курт пожал плечами, не настаивая на своем, и сам расположился на лавке.
- Так чего ты от меня хочешь, мальчик?
- Отвезите меня на другой берег, - Самуэль задумчиво вертел в пальцах плоский кругляш, взятый со стола.
- На друго-ой бе-ерег? - переспросил старик, с комичным удивлением растягивая гласные, - Ух ты! А не боишься? Вдруг потонем?
- Не боюсь. Мария не боялась, и я теперь тоже... не боюсь. Что это? - Кругляш перестает мелькать меж пальцев.
- Это? Монета... у меня ими все ящики забиты.
- Зачем они нужны?
- Да не зачем, вроде как. Так... на память храню. В дому много всякого хлама найти можно - выбрасывать жаль. Сейчас это редкость. Помню, однажды как-то листья туласи попались. Слушай, юнец, тебе очки не нужны?
- А что это? - поинтересовался Сэм, осторожно кладя монету обратно.
- Да так... все равно ни к чему. Я просто так спросил. Так ты того, точно решил на другой берег плыть?
- Точно.
- А чего тогда ждать, - Сайлор тяжело поднялся с лавки и потянулся за висящей курткой, - Пошли.
Лодка опасно закачалась, принимая на борт двоих. Курт удобнее устроился на скамье и взялся за весла. Раздался первый всплеск. Самуэль не видел удалявшегося селения - сидел спиной. Старик запел себе под нос какую-то песню, время от времени поглядывая на пассажира.
- Курт.
- Чего?
- Так это ты людей сюда привозишь? И Фреда сегодня тоже ты?
- Больно надо мне! Вас вон сколько - всех не перевезешь! Я таких, как ты, обратно доставляю.
- А таких меньше?
- Гораздо! Слушай, парень, ты сюда обратно не торопись. А лучше и вообще не возвращайся. Нечего тебе тут делать, слышишь? Найди свою веру, вот ее и держись... А, все равно ведь не запомнишь!
Старик раздраженно нахмурил брови и отвернулся. С редким собеседником - и то поговорить не о чем.
- Курт, я в комнате свои записи оставил. Там и рисунки еще есть...
- Забудь ты о них! Никому твои записи не нужны. Забудь. Даже если и вернешься, не пригодятся. Там теперь уже все по-другому...
И Самуэль забыл. Когда лодка зашуршала на отмели, он уже ничего не помнил. Спрыгнул в воду и зашлепал к берегу.
- Надеюсь, больше не увидимся! - кричал вслед странный старик, - И, это, скажи своим врачам спасибо!.. Эх, все равно ведь не запомнишь...