Когда до Оракула оставалось пару метров и я уже видел этот живой маятник, внимательно следящий на стене, как с секундной стрелкой размывается будущее, пока он раскачиваясь в настоящем, провожает с грустью прошлое, меня кто-то схватил сильно за локоть, точнее за пижаму. - "Болик что ли?" - книга выскользнула из руки и я снова её поймал, как недавно в зале, только на сей раз раскрытую, будто раненую птицу с перебитым крылом, прощаясь с небом, падающую без звука камнем вниз, которую я не нежно подхватил, а цепко, двумя руками, громко захлопнув её над полом, с таким звуком, точно выстрел неожиданно лопнувшего колеса машины. Мне даже показалось, что на какой-то укрывшейся коричневой обложкой странице, слуга Захар, на радостях от найденной в кармане сюртука барина купюры, весело и шумно открыл шампанского, от чего Обломов, резко вскочил с дивана. Держа книгу обеими руками, чтобы не "взлетела", не выскочила, я удивлённо обернулся.
Передо мной стояла... Лена! Та самая... Она смотрела такими страдальческими глазами, в которых вдобавок бурлил огонь, как у той безумной старухи, иногда стоявшей, наверное, как ей казалось, вроде незаметно для других за дверью второго отделения и молча наблюдавшей за всеми. И вдруг, радостно увидев на себе чей-то любопытный взгляд, хихикая, протягивала худую руку к смотрящему, которая выползала из рукава змеёй, и на другой, скрытой до сих пор от глаз в широком рукаве пижамы, загибая в движении тонкий, белый словно сигарета, вытянутый палец в кулак, внезапно дико визжала: - Ещё один! - и хохоча, открывая беззубый рот, размахивая кулачками, гневно добавляла слова, иглой колющих перепонки, и от которых мороз по коже. - Скоро! Скоро!...
Лена торопливо и горячо зашептала:
- Соколик мой! Прости! Ты же знаешь, как больно...Помнишь? Спицы в мозгу... Они тоже протыкают мне голову!... - Она горько заплакала.
- Санитары! Скорей сюда! - завопила Вирга в коридоре, выскакивая из-за стола. - Ну дрянь, опять убежала! - но и без её крика, по коридору размахивая руками, матерясь, быстрыми неровными шагами уже приближались к нам, точно охотники окружающие ослабевшую жертву в загоне, двое явно подвыпивших санитаров: Николаюс и Сергеюс. В руках последнего белела тряпка, по-видимому смирительная "рубашка", которой он смахивал себе пот со лба и судя по зловещему выражению его лица, да и ехидно улыбающемуся напарнику, - расправа будет короткой!
Девушка увидев их, быстро прячась за моей спиной, зарыдала, прислонив голову к моей, отчего я мгновенно вспотел. - "Может от её испуга, который передался мне"?
- Костик, миленький! Спаси! - я прижимая книгу к груди, растерялся. Если бы это был не Гончаров, а Библия, я открыв любую страницу, зашептал бы в исступлении молитву, произнёс бы любые слова, закрывающие её крепким и высоким забором от преследователей. Но произнеся лишь:
- Спаси и сохрани! - я повернулся к ней, шепча: - Елена! Только не сопротивляйся! Пожалуйста! Спокойно уведут и всё! - она полыхнула меня взглядом, как крапивой не по зажмурившимся глазам, отчего чуть опять не выпала книга из рук и внезапно пронзила мысль: - "А не дочь ли она Оракула? - но может Ангел милосердный, охраняющий эту больницу услышал меня"?! - только девушка, безвольно опустив руки, молча и покорно сделала шаг к подошедшим санитарам и те, видя её кротость, также без слов, совсем не грубо, взяли её за руки и повели. Мимо палат, откуда выглядывали разевая рты пациенты, мимо встревоженной, но враз успокоившейся сестрички, мимо мужского туалета, из которого, наверное, из-за плохо прикрытых дверей, даже здесь тянуло табачным дымом, мимо окон, в которые напоследок посмотрели заплаканные глаза, и... двери в буйное отделение распахнулись, за которыми вся молчаливая троица, мгновенно исчезла. Двери в будущее, крадущие у нас настоящее!
К Владимиру, я присел в гадком настроении, положив книгу на диван, рядом с собой. Тополь росший под окном, с левой стороны он нас, ненавистный враг дворников, бросая кроной тень на стену, от которой не отрывал взгляд Оракул, Человек-Маятник, будто кричал беззвучно, шелестя ветками: - "Посмотрите на меня! Взгляните на опадающие, уходящие в прошлое листья, вместе с запахом тлена, отсчитывающие ваши секунды-дни, а вскоре года, полюбуйтесь на последние искорки на моих венах, которые машут затухающими огоньками, Вам на прощание"! - и не дождавшись ответа, уловив только мой мимолётный взор, зашептал, зло царапая кончиком ветки по стеклу: - "Я видел столько боли и страданий за эти года, поведай ещё одну историю... Я послушаю... Расскажи"!...
И я погладив, прикоснувшись к Наташиной книжке, поддаваясь какому-то дурману- ритму покачивания тела Оракула, начал тихо рассказывать про свой сон. - "Ему? Нет, его Уху! Этим волосикам! И... вдобавок тополю за окном"!
А потом Оракул, сверля своим взглядом -рентгеном, от которого становилось не по себе, задал этот вопрос...
- Ты когда-нибудь видел глаза Горы? - мысли мои заметались, как загнанные в ловушку. - "Нет, я наверное, плохо расслышал его глуховатый голос. Торы? Коры? Он так протяжно протянул "глаза" и резко произнёс второе слово, что я услышал только внятное "оры", а в с сознании звучало долгое - "ры-ы"! И здесь я, ещё вспотевший от встречи с Еленой, казалось "поплыл", взмок до кончиков пальцев, не зная на чём сконцентрировать взгляд. Я посмотрел в окно. Тополь, до этого шумевший своей полуобнажённой кроной, слушая нового рассказчика, вдруг, застыл в изумлении, лишь та самая ветка, ближняя к окну, слегка покачивалась, отсчитывая слова-секунды.
Оракул заметив моё минутное замешательство, закрыв глаза, тихо продолжал. Мы с тополем замерев, слушали.
- Эти зрачки гигантских, зеркальных глаз Кайласа, проникают в самую Душу, заставляя понимать. Ты - ничтожество, перед тайнами Вселенной! Об этом знали Те ( здесь он сделал ударение, отчего замерла и ветка под окном ), кто воздвигнул эти Пирамиды-Горы!
Я не знал тогда, о какой горе идёт речь. Вроде бы что-то слышал, но так, впопыхах. А он не открывая глаз, шептал:
- Я был Там, я видел эти каменные отполированные глаза, нос, ухмыляющиеся губы. Я был внутри! Я скользил по зеркалам, перешагивая Время, я был в центре Вселенной!... - Владимир, видно под впечатлением когда-то увиденного, известного только ему одному, слегка откашлялся и открыл глаза.
Вы видели когда-нибудь Полярное сияние? Вблизи? Я до этого, нет! И вообще, только по телевизору. Но здесь... В этих глазах, которые поглощали тебя целиком... Которые пробуждали невидимые картины, граничащие с галлюцинацией. Я видел Свет! Не могу описать словами, надо было увидеть это Сияние самим.
- Когда мы мальчишками рыбачили с ночёвкой на островке озера Тракай, я был обычным пареньком. - он вздохнул, как наверное, умеют только вздыхать старики, о прошедшей молодости.
- Ничто не предвещало несчастья. И даже когда пошёл мелкий дождь, и заволокло небо чёрными, гадкими тучами, и вдали раздался раскат грома, мы веселились. Оставив удочки на берегу, друзья весело толкаясь, побежали в палатку. Я замешкался, у меня клевало. Последнее, что помню, я поднял удочку. И всё!... Я только запомнил удивительно яркую вспышку... И Свет!... Потом, через много месяцев, мне рассказывали друзья, что случилось.
Молния ударила прямо в меня, пройдя через голову и уйдя под ногами в землю. Вспыхнувший факел! Друзья говорили, что я лежал чёрный, как уголь. Не знаю, может быть. Одни кричали от испуга, плакали на всё озеро, суетясь около моего тела, не зная, что дальше делать, другие, тоже рыдая, собирали палатку, свои вещи, надували большие резиновые камеры, служившие нам суднами. Мне повезло! Хотя, повезло ли? Не знаю. Мимо проплывал на лодке какой-то старый рыбак, живший на другом берегу. Взяв моё тело и двух моих друзей, он быстро поплыл к дому. Друзья рассказывали, что пока ждали машины скорой помощи, милиции, старик, вместе с прибежавшими сыновьями, жившими рядом, выкопали яму, опустив туда моё тело и закопав так, что торчала лишь голова. Затем, я месяц пролежал в реанимации, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Отец говорил, что врачи не один раз беспомощно разводя руки, хотели его отключить.
Оракул замолчал, бросив взгляд на часы, как будто соскучился по движущийся секундной стрелке, пытаясь вспомнить прошлое, которое у него забрала молния.
- Только потом я понял, что был Там! Каким-то неведанным образом, моё сознание, пройдя горные зеркала Очищения, которые словно распределяли, кому - куда, вознесли меня, где моё бывшее Сосуществование было... - он слегка запнулся, подбирая слова. - Это настолько меньше разных атомов, протонов, кварков, нейтринов и других разных названий, что уму непостижимо! Это не имеет вообще никакой массы. Это колоссальный минус, вывернутая информация обо мне наизнанку, проходящая на бесконечно движущемся конвейере Вселенной под слепящими лучами! Только что? Что у меня, когда Я был не Я, слепили эти невероятные лучи? До сих пор, понять не могу. Почему было так больно? И мне, я не понимаю до сумасшествия, как (??), предвиделось, что вижу обратную линию воздушного транспортёра, который несется уже с записанными какой-то информацией капельками, мне подобными, но уже к Земле! - и здесь Оракул произнёс своё любимое: - Иллюзия!
Он посмотрел на моё вопросительное лицо с капельками пота лбу и горько усмехнулся.
- Если бы я только рассказал малую толику того, что увидел, прочувствовал проходя через Зеркала, всем этим эскулапам, они бы тут же натянули пижамы и заняли все свободные койки в палатах Мира! Я, а точнее моё... или уже не моё, сознание, пролетало над прошлым с невиданной скоростью. Но то, что было узнано во Вселенной...
Посмотрев внимательно на меня Владимир, вдруг, рассмеялся беззвучным смехом, закинув голову.
Я смотрел на него и видел, как снова шевелятся в его ухе волосики. - "Они что, смеются надо мной? - он внезапно прекратив хихикать, спросил серьёзно. Ответа не ждал, сам же тут же начал отвечать на свой вопрос.
- Ты не раз думал за день, почему я не предупредил тебя о вчерашнем инциденте? Но я же сказал. Смотри под ноги! Я не могу изменить Будущее! Это не моя прерогатива! Я вижу всё в общих чертах. Судьба? Ну, да! Но... каждый выбирает свой путь. Ему решать, пойти направо или лечь спать. Я вижу конечную цель, но вмешиваться, не то что не имею права, у меня просто не получится. Иллюзия! И я, иногда, тоже часто думал. А что было бы, если рядом не проплывал бы рыбак? Но... Он должен был быть рядом, спасти меня. Для чего? А вот тут я сам не знаю! Словно моё бывшее "Я", осталось где-то там! - он кивнул на потолок. И вдруг, наклонившись ко мне, отчего "волосики" затряслись, будто обрадовались увидев меня вблизи, чётко произнёс спросив:
- Ты кажется, хотел книгу отдать?
По коридору шла, опустив голову в платке, худенькая девушка, в белоснежном халате. - "Видно отец передал!" - я схватив крепко книгу, которая вырывалась у меня прежде дважды, бросился к ней.
- Наташа! Вы забыли книгу! - "Её глаза мгновенно вспыхнули радостью или мне показалось"? - она замедлила шаг и чуть улыбнулась. - Вам так идёт этот халат! - она чуть покраснела и хотела что-то ответить. Но из конца зала, где начинался их коридор, послышался громкий голос:
- Сазонова! Идите получать инъекцию! - она вздрогнула и прижав к себе книгу, пропела ангельским голоском:
- Зовут! Я пошла? - если бы я мог закричать, закричал бы, но лишь прохрипел:
- Не уходи! Побудь с нами! - "Почему я ляпнул с "нами", понятия не имею. Может посчитал Обломова, нашим другом и он совсем не испортит нам компанию"? - она бросив быстрый взгляд карих глаз на Владимира, который смотрел... Догадайтесь, куда? Правильно! На часы! - тихо проронила:
- Я очень устала сегодня! Давай завтра! - и пошла, поправляя чёрные волосы под платок.
Я тоже так устал. От всех впечатлений за этот день, от разговора с Оракулом, от которого кружилась слегка голова, от его волосиков в ухе, от карих глаз Наташи, мечтая, чтобы они приснились мне. - "Пойду попрощаюсь! - сказал я сам себе, заметив краем глаз, что из палаты вышли Болеслав, наверное с новеньким. - "Пошли курить или в туалет?" - мне нестерпимо захотелось покурить. Но когда я подошёл к Владимиру, он посмотрев на меня, как на идущую стрелку часов, сказал фразу, от которой я сам плюхнулся на диван рядом с ним.
- Я не сразу понял, чего хотят от нас Экспериментаторы! Это пришло потом, уже может быть не с моим "Я", внутри. Они взращивают здесь - Зло! Когда-то у них, Там, произошла страшная катастрофа. И Они проводят на Земле опыты, выясняя корни этих бед, те причины, которые погубили их планету. Они заражают нас вредоносными бактериями, пытаясь наблюдать, как мы с этим будем бороться. Мы плод их - Генетики! Они подсовывают в голову, как потом людям самим кажется, живущим во все времена среди них, учёным - свои изобретения, разработки, идеи, которые рано или поздно должны привести к глобальной катастрофе. Шаг за шагом! Экспериментаторы должны выяснить на какой фазе, происходит полная потеря Духовности, связи с Космосом, уничтожение в сознании понятия Добра, чтобы избежать в дальнейшем - их Судьбу.
- Константин! - позвал меня издали голос Болеслава. - Пошли с нами курить? - я так обрадовался его голосу, потому что думал, упаду скоро в обморок. Я вскочил и бросив Оракулу: - До завтра! - пошёл быстрым шагом, готовый обнять Болика, как брата.
И в спину услышал..."Почему Владимир, всегда в конце интригует такими фразами"?..
- Когда завтра будет в Прошлом, ты передашь своей матери от меня привет!