...Он долго сидел в койке, раскачиваясь из стороны в сторону, пока волна тёмного сна не захлестнула измученный мозг и не понесла его в искристую серебряную даль, где позванивали голубые - почти с луга - колокольчики...Но их звон постепенно стихал и на смену ему поднималась серая гладкая стена, по которой переливались блёклые блики, потом исчезла и она - и лишь гудящая чёрная пустота окружила его, да где-то издалека стучало изредка сердце...
Очнулся он от укола в руку. После до него почему-то неестественно долго доходило то, что он проспал 19 часов, а сейчас надо встать, одеть на себя халат и идти к врачу. Небо за окном, забранным решёткой, было грязно-серым, из него валил хлопьями снег, ветерок относил его и бил прямо в стекло, кое-где прилепляя пятнами, и он подумал, что окно, что оно есть, что оно такое - и было почему-то очень хорошо и думать больше ни о чём не хотелось.
Врача звали Жанна Федоровна. Она долго расспрашивала его обо всём : о его жизни, о жизни его родителей и других родственников, задавала много самых разных вопросов, сохраняя при этом какую-то загадочную маску на лице, настолько странную, что он обратил на это внимание сразу, но только констатировал факт, а голова его была занята другим : он никак не мог понять, отчего его собственный голос кажется чужим и далёким и так медленно всплывают в голове мысли и факты, которые он никогда ранее вспомнить не затруднялся. Вопросы задавались в последовательности настолько странной,что очевидная задача сбить с толку была видна с первого взгляда. Но притворяться и говорить что-либо не было сил - и приходилось говорить правду...
2
"....Листья на землю всё гуще и гуще летят.. Есть ли в них души, что тоже на небо хотят? Но тучами закрыто небо, а листья... листья укроются свежим снегом. И о них все забудут до новой осени. А весной молодая травка пробьётся сквозь их тонкие скелетики и подставит умытому первыми грозами солнцу свои нежные стебельки. И у тебя на душе будет радость. Будет новая любовь - и птицы запоют только для вас двоих. И ваши души улетят в небо, оставив на земле лишь внешнюю оболочку - и растают, сольются с этим пронизанным солнцем пространством - станут светом. И он зальёт весь мир. Свет любви и чистых сердец самый сильный - так пусть он хоть на мгновение озаряет каждую душу, чтобы человек смог понять и сказать слова : "Счастья... счастья для всех...и пусть никто не уйдёт обиженным..."
А потом будет лето с его пьяным запахом цветущих трав, шелестом веток на ветру, жужжанием пчёл и плеском воды под луной, воды, которая качает эти серебристые блики, а сама всё так же непроницаемо черна, словно смола.
Будут августовские росы на густых паутинных сетях, новый хлеб и прозрачность полей и перелесков, над которыми, кажется, совершенно нет воздуха.. А после полетят опять желтые листья...
И, может быть, среди них будет один листок, который напомнит тебе сердце. Даже он наверняка будет. И я буду рад, если ты в этот момент подумаешь обо мне. Прощай..."
А с ним ничего не случилось. Просто он сидел дома и курил сигарету за сигаретой. И ему казалось, что жизнь прекрасна...
3
Прошло два или три дня. Он уже свыкся более или менее со свои новым положением и даже находил в нём некоторое удовлетворение.
Если бы только не мешали, сползающие кальсоны и не был так тесен халат. Всё остальное ушло на задний план, растворилось где-то за этими стенами и было очень далеко.
Он целыми днями лежал в постели, изредка ему делали уколы, которые даже стали нравиться, вернее, то состояние полного покоя и расслабления, которое они давали. временами его вызывали к врачу, но он не придавал этому уже никакого значения. И лишь иногда перед глазами возникали картины прошлого - и тогда, сидя в постели по-турецки и накрывшись одеялом, он раскачивался из стороны в сторону, а в глазах была чёрная тоска. Это могло длиться часами, но никому не было дела до таких вещей :к ним здесь давно привыкли.
4
...Поэт шёл по дороге и думал о смысле жизни. Глупые мысли, не правда ли?- думать о том, чего нет в природе...Внезапно он услышал голос, который произнёс:"Я помогу тебе.""Кто ты?" - спросил поэт."Я -ветер, ветер, который был везде и всё видел. И я смогу рассказать тебе о людях."
...Что жизнь? Она идёт - и мы при всём желании её не остановили, как не сотрём границы, смыкающей небосвод с зелёным предзакатным морем. И она раскрывает нам новые дали, где-то бьёт, где-то гладит, правда, иногда против шерсти. Но с каждым годом ты замечаешь, что жить чем дальше, тем интересней.
Если ты живёшь, чтобы радоваться жизни, чтобы разглядывать узор снежинок, которые, ты знаешь, всё равно растают, вникать в разговоры ручьёв, уходящих в землю, чтобы напоить её, слушать шум прибоя, вечный, как сама жизнь, узнать что-то новое, что - как глупо! -
уйдёт вместе с тобой.. - и тогда жизнь радостна и легка, даже если другим кажется, что у тебя в ней много трудностей.
А жить ради денег, ради сиюминутного успеха у тех, кто глупее тебя, ради славы, которую забудут раньше, чем зарастёт травой твоя могила, ради разговоров на перекрёстках или срываемых ветром времени афиш, ради сиюминутных удовольствий,- жить и тратить на это жизнь, право, не стоит: ведь она у нас одна.
Можно жить ради новых песен, которые - ты знаешь никогда не будут петь по радио, ради стихов, которых не будет в учебниках, ради знаний, которые "вредны для общества."
Можно всё - и ты выберешь свой путь туда, где, тебе кажется , больше света, даже если там на самом деле беспросветная тьма.
Иди.."
5
На следующее утро его. Как более или менее нормального, послали работать на кухню. Нужно было очистить несколько мешков картошки, моркови и свеклы для обеда. На мойке стояла машина для чистки овощей, ему и его напарнику выдали резиновые сапоги и белые грязные халаты и оставили одних.
Напарник его оказался врачом, парнем 28 лет, допившимся до белой горячки. Он попадал сюда уже раз в десятый, так что хорошо знал все здешние порядки. Он показывал, как и что делается и вообще был очень общителен и довольно умён.
....Горячая вода била в барабан, унося грязь и шелуху. Куча мёрзлой картошки в углу потихоньку убывала, было немного жарковато. Время от времени они брали по паре морковин из кастрюли и хрустели ими. Он подумал уже не в первый раз, что алкоголики и наркоманы - самые лучшие люди здесь, да и вообще попадаются среди них неплохие, стоит только присмотреться. А пьют...ну, жизнь ещё не то заставит делать, если стукнет пару раз по голове.
Его напарник, например, начал пить после того, как ему изменила жена, которую он безумно любил. Он сам застал её в койке с каким-то негром. Когда он рассказывал, слезы непроизвольно катились по его скулам - и только по этому можно было догадаться, что человек не вполне нормален...
6
Что есть любовь? Может быть, это величайшая радость, пронизывающая все человеческое существо? А может, вся глубина горя, ввергающая нас в пучину скорби и отчаяния? И проходит ли она, как пролетают мимо жёлтые осенние листья?...И наступает время Осень в человеческой душе. Время для размышлений, подведения итогов, планов .подчас несбыточных, и надежд на будущее, всегда светлых, как случайный солнечный луч в промежутке между двумя темными тучами...И воспоминания, воспоминания, захлёстывающие, увлекающие назад, в те дни, которые, как кажется сегодня, были такими счастливыми, такими наполненными теми самыми чувствами, кои пытаешься зажечь нынче - и подчас не получается, всё забирает какой-то противный холодок в груди, на том месте, где когда-то было сердце...
А вот у него тоже была любовь. Даже в таких странных обстоятельствах, в которые он попал, он никогда не отказался бы от этого. Просто : обычная любовь, но как это много!...Только было это давно в той старой жизни, и сейчас он не мог точно вспомнить, когда.
Он встретился с ней случайно..Впрочем, всё это он уже описал однажды в рассказе, который потом зачитали. Это был единственный экземпляр - и с его пропажей он решил поставить крест на всём этом и забыть...
Но кто мог поручиться сейчас, что всё это от начала и до конца не бред сумасшедшего?...
6
В половине третьего к нему пришёл отец. Его вызвали с кухни, прямо в халате и сапогах он бежал на 4 этаж, открывал дверь...
Они сидели и говорили около часа, но потом пришла сестра и сказала что всё, что пора уходить, а ему опять на кухню., доработать этот день, а завтра может быть комиссия и его могут выписать...
На кухне товарищи по несчастью передали ему пачку "Примы", сказав, что положено, он взял её, сунул в карман штанов и сел рядом с ними на скамейку из некрашеных досок, сжимая рукой большую кружку с молоком / остаток квадратной консервной банки\. запах молока напомнил ему давно позабытое...
...ШЁЛ ДОЖДЬ.
Селевой поток преграждал дорогу машинам как раз в самом узком месте ущелья. Земля, так истосковавшаяся по влаге, всё же не могла впитать всю её, все эти мутные струи с горячих гряд, но старалась и- и глухо урчала и пузырилась, всеми порами своими - тысячами разверстых ртов - старалась напиться на всё время суши, чтобы взрастить убогую траву - камнеломку и самой затвердеть почти что в камень...
Валуны с глухим стуком катились по дну потока, изредка сталкивались, показывая мокрые спины из-под бурой воды, падали в пропасть вместе с ней, а внизу ничего не было, кроме мутной туманной мглы и неясных бликов : три часа ночи, сапоги хлюпают и разъезжаются на этой глине, ни разу не тронутой ни плугом, ни лопатой...
Фазы машин пробивали стекающие за шиворот облака едва на двадцать метров, а дальше стояла, чуть покачиваясь, стена тумана, который казался чёрным...
И когда от взрыва мины из-под колёс передового бронетранспортёра брызнули комья земли вперемешку с водой, накренив его к пропасти, он не удивился и не испугался. Позиция за камнем, где он с напарником лежал в дозоре, была отменная, и когда на гряде показалась редкая цепь "духов", он деловито поёл стволом пулемёта вправо-влево - и то этого короткого движения фигурки на склоне, зелёные в инфракрасном прицеле, залегли за камни, оставив двоих, которым укрытие уже не было нужно...
...Когда он доканчивал третью ленту, мина разорвалась прямо перед глазами...
....В госпитале был такой же запах холодного кипячёного молока, как и здесь...
7
Следующей ночью подрались два параноика. Произошло это в туалете, в три часа ночи, и пока от шума проснулся дежурный санитар, один успел разбить другому голову об гайку от водопроводного крана... Пол весь был залит кровью, пришли люди с носилками, много людей, они отгородили ширмами коридор, чтобы не волновать больных, потом за ширмами прошли несколько теней туда и обратно, а перед обедом из трубы больничного крематория почти полминуты шёл сизый дымок...
Вечером его вызвала врач. У неё было ночное дежурство. Когда он вошёл в кабинет, она подошла к двери и повернула в ней ключ. Усталым движением сбросив халат, она сказала ему, что он красивый парень и ей будет приятно провести ночь в его обществе здесь, на этом диване...Тогда он подошёл к двери, ударом ноги сбил её с петель, и вышел в тёмный коридор, по которому навстречу уже бежали санитары..
Последнее.
Отходит в прошлое время Осень - время Самой Прозрачной октябрьской дымки. Уже не поволглая стерня, а бурые липкие пласты накиданы на полях, кое-где дымки из ещё е сломанных печек и просто из куч палых листьев ,тлеющих долго и медленно от брошенной "на авось"спички, и красные грудки первых снегирей на ветках берёз - как бы от их лёгких скачков по сучкам последние листья обрываются и падают вниз, ввинчиваясь в октябрьский воздух - самый лёгкий в году. А вечером, выйдя из дачного дома, чуть пугаешься темноты, изредка простреленной сине-белыми звёздами далёких фонарей, порывов ветра, свистящего в уже почти голых верхушках деревьев, а луны нет, всё в тучах, и вернувшись, по пути к своему подъезду, вынырнув из дверей метро, внезапно обнаружишь, что дождь - и неровные косые струи погонят к ещё ждущему у остановки автобусу...
И подумается тогда, что всё прошлое уже далеко, что все метания воспалённого мозга уже не твои и так - досадный эпизод...
А жизнь течёт, продолжается - и всё тоже стремится жить и продолжаться...
Утром, увидев первый снежок на мокрых тротуарах, ты даже вроде бы не удивишься.